Форум » Хлеб » Дом лекаря Левия Теребраса. (продолжение 1) » Ответить

Дом лекаря Левия Теребраса. (продолжение 1)

Admin: Угловой дом в небогатом квартале. Таберны: одна - вестибул-приёмная, вторая - "мастерская" лекаря. Домус двухэтажный в области атрия, вход через вестибул, атрий образван: табернами, кухней-триклинием, кубикулой(матери Левия), лестницей на второй этаж: 4 кубикулы, одна из которых - хозяйская спальня с балконом, образующим навес перед табернами. Перистиля нет, есть внутренний дворик образованный сарайчиком для живности, небольшой купальней и латриной. Сам двор - огородики, есть калитка в боковую улицу. Канализация выгребная, вода: питьевая - из общественного фонтана напротив дома, техническая - собранная в подземную ёмкость из имплювия.

Ответов - 138, стр: 1 2 3 4 All

Феликс: Феликсу и приказывать не нужно было: он занят был тем, чтоб не забыть ничего. Видом своей туники занят был, когда свое сложил за пазуху. Щемящим обманчивым "пойдем, покажу", от которого и не ожидал ничего, а уж тем более когда не он один пошел за Ифе. Хорошо хоть бородатый не поволокся. Но теперь вроде как ему и делать здесь больше нечего было, и только когда сказал уже: - Мне пора... - договаривая глазами то, чего вслух сказать не смел (теперь я знаю, где ты...), о самом главном вспомнил. Генету без денег не продадут.

Фокий: Ифе вернулась не одна, и Фокий, пристально присматриваясь к кудрявому, пододвинул кувшин к центру стола - чтоб не сбить случаем. Двигал, а сам поглядывал на пришлого, да пытался подморгнуть Ифе, привлечь внимание: чужой, чей это он чужой, ходит тут как дома, а ну как сдаст его, Фокия, со всеми потрохами, а ему еще на доклад... Додумать не успел - развернулся на пятках даже прежде, чем Ифе договорила приказ, да искоса посмотрел, отвернулся ли кудрявый. Спиной подавать знаки было неудобно. - А ты чейский, Феликс? А то вдруг знакомые кто?

Ифе: Отдав монетки, Иф так выразительно посмотрела на Фокия, что чуть по голове не постучала. Ему. Ну кто ж спрашивает то, что тебя в ответ спросить могут, а тебе сказать нельзя? И вопрос перебила жестом обведя чистую кухню: - Вот так и живу. А моего нового господина лекарь Левий звать. Хороший лекарь, я его ещё у старого господина знала. Он добрый, и кубикула у меня - своя, - хвастанула спроста, и глаза потупила - вот же ляпнула... что подумает? Не до любви ей сейчас было, совсем ведь не до любви...


Феликс: - Осмара... - отвечал было Феликс, и, пока Ифе хвасталась, понял, что и ему есть чем похвастаться, так что и договорил, когда она закончила, будто не прерывался: - Бруттия. У меня тоже своя... будет. Когда починят крышу. В но... - с полуслова уже было слышно в присутствии посторонних, какой это бред, и все же Феликс договорил: - ...вом доме. Его так занимала мысль о бреде, который, может, и есть показатель правды, потому что ложь обязана быть складной и гладкой, что вежливый интерес "а ты?" пробиться сквозь хитросплетения умозаключений не смог.

Фокий: Не, Бруттия не знал. Ладно, может, и не сдаст, вон какой робкий и задумчивый, такие что видят - сразу же забывают. А вот Ифе замельтешила, заговорила громко, и Фокий осекся, хотя тоже было же чем похвастаться, ну, стало то есть. Он-то тоже теперь чейский, это ж просто вопрос времени - он Валериев, это по-любому круче, чем какого-то там Бруттия. - Ааа... а может, у меня тоже своя будет. Только для этого с докладом вернуться придется, - Фокий сокрушенно поглядел на туго спеленатую ногу. - Ифе, а хозяин скоро придет?

Ифе: - Нооовом, - протянула Иф, почти присвистнув, - это на холмах что ли? Далеко это было, наверно. Далеко и неудобно ходить в припортовый, пусть и в приличную часть, в самое начало. Ей как-то погрустнело сразу, так, что она и забыла, что про Фокия говорить не стоит. - Откуда ж я знаю как далеко ты его к своим услал? Ты ж не сказал где теперь твой новый-то...

Феликс: - да нет, - потупился Феликс, - теперь не на холмах, - и даже не обратил внимания, как это "теперь" кольнуло, настолько мимолетно оно кольнуло. настолько волновало его и утаскивало за собой желание, чтоб Ифе не думала о нем с какой-то унылой завистью. - Он и не новый-то, - не понимая, кого он услал к своим, ни лекарь, ни Фокий в этот момент не существовали как люди - так, неясные помехи, отвлекающие зачем-то внимание, вносящие неразбериху и усложняющие все. - Недалеко, там еще лавка винная...

Фокий: - На Форум услал, - возвысил голос Фокий, удерживаясь, чтоб рукой перед носом у Ифе не помахать, просто кувшином осторожно бамкнул, убрал вроде как еще подальше к центру стола. С кудрявым явно что-то не так было, И Ифе, вон как пялятся друг на друга. Фокий не понимал, как это "как", но все равно чуял, что неспроста он здесь, Феликс этот. Интересно, а вот в фуллонике у Федула это счастье тоже бы вот так стояло... по-хозяевски? И, не зная, что предпринять, чтобы в кухне и кучеряшки не осталось, Фокий просто предложил: - Тебе помочь с обедом для господина? А то что тут - до Форума идти...

Ифе: - Как где винная? - с размаху опустилась на стул Иф. - Это вот рядом совсе... На Форум услал... ...вот теперь её словно все лекарское питьё разом отпустило - и есть захотелось, и спать, и бока побитые похолить, свернувшись калачиком, или вообще мышью в сараюху шурхнуть, да что угодно, лишь бы не нести теперь тут непойми что! Только ж избавилась от скотины Федула, только вчера кобелину Герасима прогнала, и Купидон... красивый такой, но непонятный совсем, неотсюдошний. Что он рядом оказался - хорошо, но... или нехорошо? - Чего ты мне? - не сразу сообразила Ифе. - А, ой, а давай, - улыбнулась, но не очень уж. Феликс был хороший, Фокий был хороший, но больше всего ей хотелось... есть. И чтоб добрый господин не подумал, что она лентяйка и надо ещё рабов, пошустрее и посмекалистее. - Ну, увидимся значит, раз соседи-то, - бодрость получилась немного натужной, но чего ей было смущаться? Их двое, хороших-то, а она у себя одна, ключница и вообще - с гладиатором разговаривала, настоящим.

Феликс: Ну вот она сама и сказала. Увидимся. Сказала, правда, так, словно и не хотела, но разве ему не нужно было - как и ей! - заниматься порученным делом? И он кивнул и, придерживая свой мед за пазухой, и другой рукой сжимая деньги, он все-таки ушел. >>>>>>>>>>>> птичья лавка

Фокий: Прежде Фокий проводил взглядом кучерявого, и после уже кивнул с готовностью: - А чего делать? Почистить чего или покрошить, я могу, - он немного перевел дух и хотел сесть, но передумал - вдруг за козой ковылять надо или еще что шустрое делать. А он вот решил помочь во что бы то ни стало, хоть вывернись - потому что и Ифе, и Левий добрые, и уже сами помогли ему. Жалко только, что новость про Форум впечатления на нее не произвела совсем, и Фокий зашел с другой стороны: - А у меня теперь одни хозяйки будут. Я там только один мужчина, остальные бабы... Он подумал, что как-то малоубедительно, и добавил: - Красивые. Рыжие все.

Ифе: - Спасибо! - спохватилась вслед Иф, вообще не находя в себе сил подняться со стула - проводить и закрыть дверь заодно. Щипало раздербаненную скотинами коленку, болело ребро и подозрительно пощипывало в носу. "Ну нет! Ещё чего! Плакать тут!.." решила Ифе, втягивая всё пощипывающее и готовое рассопливиться в себя "у Федула значит битая не рыдала, а тут живешь как царица и на тебе? Нееет..." Но все благие намерения разбились об Фокиевых "красивых рыжих всех баб". Она даже прямо села. Это как это?! Всегда на неё одну смотрел, а тут ему бабы рыжие! Красивые... Она потеребила новую яркую ленту ещё раз втянула всё в себя, уже резко и прищурилась: - А вот лук порежь, мужчин нету, ножи туповаты, порежусь ещё... И сколько их - хозяек-то?

Фокий: Ифе чего-то как-то сразу напряглась, хоть и сидела на стуле, Фокий даже струхнул немного - может, что лишнее сказал? - Давай я и ножи поточу, я умею немного, где у тебя этот... камень точильный? Принесешь? И воды еще надо будет, - Фокий заозирался в чужой кухне, но только для того, чтобы что-то делать, пока Ифе не отреагирует: притащит все сама или покажет хоть, где взять. - А хозяек? Ой... две осталось, младшие хозяйки вроде, только одна теперь старшая... Там еще эта есть... суровая такая египтянка и старушка Мелентия из Греции, - Фокий невольно расплылся в улыбке. - Она мне есть носила и лечила травой. А старшая утром дала вина и поручение. Вот я и тут. Вот, пусть теперь Ифе знает, что она хоть и ключница, а вот у него тоже все хорошо. На Форуме-то всяко лучше, чем Бруттии. Он даже плечи распрямил: - И лук тоже тащи.

Берганса: стоять с пустым стаканом и болючей шеей, плавно переходящей в такую же спину, надоело, даже если на пятках качаться чтоб не задевать изувеченных пальцев, и он приперся на кухню как раз вовремя, чтоб отделить дело от потехи. - что за люди, будто никогда в приличном доме не жили! - начал издалека вполголоса отвечать на доносящиеся голоса; он-то, ориентирующийся в чужих домах лучше чем в собственном, которого у него сроду не было, быстро похватал: - Вот нож, вот камень, вот лук, и я его еще не порезал, так что глаза разуй, - он уже, хоть и искривленый весь как греческая буква фита после того как пришлось нагнуться за камнем, ширкал уже по нему лезвием, туго прижимая, с четырех движений заправил так, что его удовлетворила зарубка, походя сделанная на краю доски для резки и, топыря локти, выкопал из корзины луковицу. - И уйди от меня, бля, щас еще зенки слипнутся и пальцы покромсаешь, а я жрать хочу немогу, что мне, ждать, пока тебя потом другая калека перевяжет? Я не могу с вас, как не у себя дома!

Ифе: "Принесешь?.. Тащи..." слова шли мимо неё как только что - маленькое стадо. "Тоже мне помощничек! Так и дурак может, когда я всё подам" сил подняться всё ещё не было, но Ифе чуть не подлетела со стула, когда больной неслух всё ж приволокся и расхозяйничался. - Гляди-ка умник выискался! А ты будто жил? На тебе прям написано, что с холмов и одних яблонь в саду - и не выбрать на какой удавиться с жиру. Не так уж много она и умела готовить, поэтому всё, что придумала - куриную требуху в остром соусе с бобами для хозяина и суп из рыбьих голов для себя... ну и для этого нахала. - Сюда кроши, - не вставая, потянулась и бухнула на стол горшок. - Ты зато как дома за всех. "Младшие хозяйки, красивые... рыжие... египтянка" Ифе вскинула подбородок: - А мне господин сам вино подносит! И за один стол с собой сажает, - оставила в покое ленточку, ему показав и себя убедив что и так хороша. - Фокий, а ты тогда печку растопи.

Фокий: - Ты смотри-ка, - удивился Фокий, глядя на шаркающий по камню нож, да на летающую в руках бродяги луковицу. - Ифе, так может, твой хозяин его уже лечил, что он тут все знает. И по ящикам снадобья искал тоже неслучайно? Как-то обидно даже до нелепого. Они тут вдвоем на кухне смотрелись странно, даже диковато - Ифе слишком нарядная для варки, а бродяга Бер.. Беранса? этот волосатый и порезанный - слишком грязный и страшный. Фокий внимательно поглядел на свои руки, нет, хорошо, что лук не стал резать, у него тоже грязные, а так бродяга сам виноват будет, если песок на зубах заскрипит. А мне господин сам вино подносит! И за один стол с собой сажает - А мне тоже, старшая хозяйка. В этот звала, как его... триклинию, там стол большой... вина дала тоже, и пожрать, и задание - сюда прийти, - так и бурчал, собирая в пыльном углу в большую охапку растопку, куски дерева, отыскивая розжиг. - Дрова сыроваты. Фокий доковылял до печки, уселся перед ней, оставив ногу в сторону и принялся, запихивая топливо, разжигать - и сразу понял, как давно он в бегах и не видел простой домашней кухни. Печь стреляла, плевалась, гасла, но все-таки огонек занялся - не слишком весело, но и не уныло, погаснуть не должен. Больше всего не хотел Фокий, чтобы этот грязный и волосатый ржал. Пинков ему сейчас навешать можно было и одной ногой, да только заткнешь ли?

Ифе: - Кто их знает, бродяг этих, - покосилась на подозрительно молчаливый лук Ифе, подняла себя с табуретки как с пола за косу, бывало, Федул поднимал, и шарахнув на плиту два котелка с водой, напрочь не ответила ничего на подносящую хозяйку. Хоть хотелось, ой как хотелось! Пока обмывала мясо и откромсывала рыбьи головы и потроха, она ещё пыталась думать, чем бы таким перебить хозяйку эту милостивую. Но потом работа закипела разом вся, бобы кинулись, забулькал выхваченный прямо из под ножа пригоршнями лук, запахли травки, которые она и не знала-то все, а так кидала, наугад, по запаху, Ифе раскраснелась, распыхтелась как закипающая аутепса*, и думать забыла, за запахами еды, кто чего кому подносит. Только команды раздавала: - Нож дай! Воды плесни! Да не сюда... да не ты! А ты вон сныти покроши в рыбу, кормить тебя ещё тут... Фокий, мешочек серый подай, да осторожней, там чернушка**, она дорогущая! И ключница там, не ключница, а коленка болеть перестала почти. *http://samovarov.net/content/avtepsa-autepsa-drevnerimskii-samovar **http://vk.com/wall-74839781_807

Фокий: От неудобной позы и боли в ноге, от запахов и голоса Ифе голова закружилась так, что на требовательное "воды плесни!" чуть не плюхнул полкувшина на разгоревшийся хорошенько огонь. И ведь сначала же услышал "да не ты!", только потом подумал, что делает какую-то ерунду. А если и с рыжими так будет? Выгонят в два счета или толстому вообще сдадут. Будет потом как бандит этот, еле шевелиться, вот и сейчас, помер он там над этим луком, что ли? Под шумок попытался было уползти ближе к лавке и забиться там молча, но по дороге попался в руки мешочек с чернушкой, которую с покорностью в глазах Фокий потащил ближе к Ифе: - А чего сыпешь тогда так много, а может, ее вообще не надо?

Левий: >>>>> Дом Тривии Августы Каждый раз, когда мимо него стучали калигами по брусчатке преторианцы, или проходили вигилы, или догоняла кого-то стража, Левий чуть притормаживал, стараясь, чтобы корзинка не звенела на семь голосов, да делал вид "Ну что взять со старого еврея?", ибо как раз сегодня было что. Как назло, дорогой попадались старые знакомые: вольный, полезший собирать сливы в своем саду на следующий день после того, как Левий аккуратно сложил и зафиксировал переломанную падением с абрикоса ногу, раб, который в похожем случае не полез (по предписанию) - оба жаловались на боли, кривизну ноги, а последний еще и на поротую задницу. Отделавшись, Левий напоролся на двух почтенных вдовиц, жалующихся, что травки не помогают - этим он снова терпеливо объяснял разницу между per rectum и per oris, будто не было в руках его яда, способного отравить половину города вторым способом и весь - первым. Из лап вновь ошеломленных матрон Левий впутался в паутину страсти - юноша, днями добивавшийся прекрасной девы, дочери точильщика, ночами справлявшийся с неудачей в лупанарии, не понимал, отчего стены становятся ближе, а брусчатка норовит ударить по лбу. К дому он совершенно выдохся. И поэтому на кухонную катавасию взглянул молча, соображая, как бы сказать так, чтобы помягче и чтобы понятно было все и всем. Наконец, слова подобрались, и он, опустив на вытянутой руке отраву, хлопнул себя по животу, призывая внимать: - Так... Ты, - Левий ткнул пальцем в порезанного бродягу, - ценю твою помощь, но быстро в сарай и лежать там, пока я на тебе не опробовал новых методов лечения. Экспериментальных. Еду свою получишь уже там. - Ты, - он развернулся в сторону Фокия, смерил его с головы до пят, перевел взгляд на замотанную и распаренную Ифе, - ты можешь помогать, но так, чтобы нога была в покое. - Ифе... - голос подобрел, Левий улыбнулся и потянул носом, - что на обед?

Берганса: ...и вдруг... повернулся, что ли, неудачно?.. сильно заболело от спины, так сильно, что замутило от боли. Он не заметил даже, куда нож из рук девался, подался с кухни в двери, не слыша никакого то ли "подай" или "налей". Левая сторона дверной рамы словно бы загуляла, и он никак не мог ее поймать даже взглядом - плыло в глазах. Тогда он зажмурился и постарался найти наощупь медленно загребая широким радиусом от спины. Но поймал он не дверной косяк, поймал он что-то плетеное и неустойчивое, о чем догадался только когда с легким звоном дотянул опору до пола. "Ценю твою помощь", - отозвался голос лекаря и немедленно пригрозил. - А ты опробуй, - согласился Берганса, открывая глаза и со злости находя, наконец, левую сторону проема, - старые, как видишь, не добили. И пошел не оборачиваясь. Есть уже не хотелось.

Ифе: От строгого голоса господина Ифе уронила в котелок половник, и на нос прилетела крохотная, но жгучая капля, которую она тут же стала растирать вместе с носом. Голос уже подобрел, а блюдо ещё называлось: - Мфнаа пофлёпка.

Фокий: Ифе даже внимания не обратила. Как будто Фокий глупость какую сказал, ну а как вдруг эту штуку вообще в еду сыпать нельзя, отравишься еще или вообще выздоровеешь так, что жить не захочется больше? Это же разуметь надо, понимать, думать, а Ифе даже ничего не сказала. Фокий, надувшись, отодвинулся к лавке обратно, завязал старательно мешочек - и тут в кухне началось движение. Бандит, выронив нож и шатаясь, побрел вдруг молча на выход и навалился на внезапного Левия. Увидев гибнущее имущество, пусть и чужое, Фокий метнулся к дверям и, упав на пузо, успел подставить руки прежде, чем склянки коснулись пола. И тут же взвыл от острой боли в напрочь забытой ноге.

Левий: - КУДАА!! У Левия сердце остановилось от собственного вопля, слившегося с воплем Фокия, - и снова пошло, когда, нагнувшись, он увидел, что с корзинки ничего не течет, а мальчик не бьется в судорогах и не истекает кровавой пеной. Корзину он едва держал на ручку, но опустить ее совсем в руки корчащегося от боли Фокия не решался - вместо того оперся о косяк, вытер холодный пот с шеи и попытался перехватить плетеную ношу поудобнее. О том, чтобы на стол это поставить или отдать в руки ребенку, и речи не было. - Ифе, девочка моя, помоги этому прыгуну встать и усади обратно. Я бы с радостью сам, но, боюсь, пока что руки заняты. Я сейчас, - он грузно оторвался от косяка и неверным шагом побрел в мастерскую, где выдохнул, только когда поставил злополучные склянки в деревянный короб.

Ифе: -...ААААА!!! - поддержала Ифе общий переполох, не очень понимая в чем беда-то - кто попало шатается, прыгает и падает, не господин же. Но, видимо, в корзинке было что-то настолько ценное для доброго хозяина, что, помогая встать прыгуну, перепугавшему ещё сильнее чем Левий, она даже не сильно ворчала: - Вот ты прыгаешь, а у меня сейчас похлебка пригорит! Таскала она его не в первый раз, впрочем как и он её, но уставшему телу казалось, что женщины в новом доме как-то уж слишком откормили Фокия за несколько дней.

Герасим: >>>Ещё одна улица Из недр дома донёсся такой дружный вопль, что Рахиль в переулке с бандитом явилась как наяву. И Герасим принял очень серьёзное решение... не пойти. Вот не пойти и всё. Пусть они там все хоть... Ему вон коней кормить. На кого он госпожу оставит, если что? И вообще, хорош герой - с утра не жрамши! - Ахх, - потребовал уплаты, протянув одну ладонь с достоинством Харона, а другой указывая на искомое крыльцо, за которым, судя по вою, бушевали все лярвы аида.

Насмешник: >>> с еще одной ...и мать чесссна вспомнилась еще раз. Потому что в доме орали. Вот и они, бывало, устраивали то же - людей-то дохрена, семья большая - пока мамка кому тумаками, кому словцом разума-то не добавляла. Шут посмотрел на дом и на немого. Снова на дом и... - А лекарь че, голосом лечит? - и ухмыльнулся. - "Не зашибут меня там?.. Шел-то здоровым..." - На, - протянул монетку, роняя в ладонь, - спасибо, что ли, не бросил...в беде, - и глянул в сторону такой беды, которой ничего не предвещало. - Свидимся если, я добра не забуду. Насмешником меня звать. Так, на всякий.. - и, не оглядываясь, шагнул. ... как внутри орало столько голосов - пес его знает. А только глянул - двое их всего, мужик какой-то бородатый да корзина: - Аве... - чуть было не ляпнул "уважаемые", и корзине тоже, такая она важная и пузатая, - если что, я не на Луперкалии, мне бы лекаря, - прислушался к возне и повысил голос, - лекарь нужен. Пока не мне. Не ты ли? - и снова посмотрел на корзину, будто ответить должна она, а не мужик.

Герасим: Вот оно ему надо было, это добро? В Риме каждый первый добро обещает, и каждый второй - даёт. Такого добра, что потом не знаешь кому и отсыпать. Бесстрашие этого Насмешника напомнило того персидского мага, что обещался императору с башни полететь. И полетал. При всём честном народе. Правда недалеко и недолго. Народ очень смеялся. Правда тоже недолго. Герасим взял монету, подтвердил знакомство вежливым "угу" и конец полёта досматривать не стал. >>>Конюшня Суламиты

Левий: - И тебе аве, - поморщился Левий, проследив за стремительно бегущими глазами пришедшего, и убрал сразу же потяжелевшую от взгляда корзинку за спину, насколько мог. - Она не ответит, здесь говорю в основном я, ну я и скажу, что Луперкалии уже прошли с полгода как, и если до сих пор ничего не отвалилось, то уже и не отвалится. Кому я понадобился? Рука устала, Левий поменял ее, не убирая корзины из-за спины, прищурился, вспоминая: - Погоди, а не тебе ли я три недели назад ухо зашивал, а?

Насмешник: - Да, кажись, не мне, коль я при памяти. И уши оба-два на месте. И поглядел на таинственную пустую корзину, заведенную лекарем за спину. "Чудной": - Дык от меня, слава всем богам, ниче, вишь, и не отваливаливается, - смекнул Шут, глядя под ноги, - а то б уже на пол тебе тут насыпалось, - разулыбался весь, - мне тебя велено в гончарную лавку Осма... - и выкашлял, - ..рака позвать. Там парнишку чуток пришибло, сознание потерял. А морда так и тянулась в корзину глянуть. Задержал, подбородком только кивнул: - Чего ты ее прячешь, как бабу, уважаемый? Я до чужих корзин не охотник. Да и ты меня сначала не до корзин охотником назвал, раз о Луперкалиях заговорил.

Левий: - Не зашивал? Ну так не зарекайся, дружок, не зарекайся, - отозвался Левий и с досадой поглядел в пустую корзину. Вышвырнуть ее надо, а то как бы не отравился кто одним только ее существованием. Однако от чужого так просто не избавиться, и Ифе с Фокием ее в руки давать не хочется. Ни на что не решившись, Левий поставил злополучную корзину на пол и задвинул ее ногой широко, со скрипом и похрустом. - Да и о Луперкалиях ты первый начал, а я как вежливый чело... Осмарака, говоришь? Пришибло, говоришь? А что конкретно произошло? И напрягся. В поле его зрения в Риме не так уж много могло быть Осмараков, а тот, которого Левий знал, отличался вспыльчивым нравом, хоть и был готов пойти за пастырем, лишь бы вел по справедливости. Но гончарная лавка немного путала, странновато смотрелись в глине руки с отметинами от креста - хотя что иное, как ни крест, может довести человека до смерти, бессмертия, в крайнем случае - до миролюбивого ремесленничества. - Инструменты возьму только, покажешь дорогу. И рассказывай, я тебя слышу оттуда, - Левий удалился в мастерскую - греметь железками и накрыть на всякий случай склад ядов неприметным ковриком.

Насмешник: Лекарь как-то напрягался так, будто самого вот-вот удар хватит. И корзина перемещалась подчёркнуто неприметно - успевай только вид делать, что не приметил. - Только сам до тебя дорогу спрашивал, - "у немого", - Нас ухмыльнулся своему, - "с этого что ль монету свою обратно взять?" Корзина протащила за собой негустой слой пыли, оставив бледно светлеющую на полу полосу, и словно потянула за собой пространство, смяв, как тряпку. Нас проводил её вдумчивым взглядом и впрямь, как в Припортовом провожают случайно промелькнувшую бабу, какая не по зубам. - Сам хозяин в отъезде, как я понял, - начал с дальнего поворота, - за главную хозяйка. Сестра. Работнички там развернулись, ну и... не со зла, - доносил туда, где слышно, - мешок уронили на парнишку. Он тоже не со зла сознание потерял, - улыбался, - не для того, чтоб лекарей дёргать. Так, не в то время сунулся, не в пример нежней остальных оказался.

Фокий: От вопля лекаря сердце унеслось в пятки, да еще попыталось выпрыгнуть через них и ускакать в поля, но треснулось со всей дури о деревянные подошвы, отскочило и вернулось на место сразу и остро, и тупо - Фокий ушибся тощими ребрами. Но растопыренных, намокших разом ладоней от корзинки не убрал, зажмурился - вот-вот как рухнет она ему в руки, да не тут-то было. Старик Левий свое держал крепко, а его сейчас, оглушенного болью и прыжком, держала Ифе, вот прям как родного держала, тащила и все бухтела на что-то... - Так уже пригорела же... - потянул Фокий носом и попытался опереться хотя бы на одну ногу.

Ифе: - Ах ты ж!.. - всплеснула руками Ифе как заправская ключница... и еле поймала сползающего с плеча Фокия. Табуретку нащупала ногой, зацепила мизинцем, подтянула силой воли, подпихнула под приятеля многострадальной коленкой и метнулась к плите. - Ну воооот! Ну конееечно! Ну... а... ой, да это пару капель на печку убежало, - сунула нос по все стороны горшков, едва не поджарив и его заодно, и успокоилась, всё помешав. Нечаянно - одной ложкой. - Чего ты прыгнул, вот чего? Твоё ли это дело? И господин чужой, и вообще... Ты и у грека такой был, всё тебе надо! Ты хоть у женщин этих... тихонечко, не высовывайся.

Фокий: Фокий плюхнулся на табуретку, и к боли в ноге и ребрах добавилась еще боль в заднице. Фокий стиснул зубы, удерживая еще один вопль усилием воли, достойным олимпийских богов, если они такое вообще практиковали, и вынул из-под себя изрядно помятое медное ситечко. - Да как же... - вырвалось у него, но чтобы не волновать лишний раз Ифе, он сунул ситечко в ворох утвари, лежащей на столе. - Ну так оно падало, я и прыгнул, а вдруг важное чего, а господин Левий добрый и обещал не выдавать. И рыжие мои тоже обещали не выдавать, за них тоже прыгну, если попросят. А если не попросят - не прыгну. Морщился от боли, приподнимаясь на здоровой ноге, отставляя больную, и потирал поочередно то грудь, то зад: - Но с такими повреждениями даже если попросят, все равно далеко не прыгнешь... И чего я раньше не подумал к Левию сбежать?

Ифе: - Добрых мало потому что, - Иф так втянула запахи из горшочков, что чуть не вынюхала до донышек всю еду, - а рабов до жопы. Найдут. Прыгнет он... прыгец... эээ этот... прыглец, - задумалась, даже ложка в руках остановилась. - Пры-галь-щик, - успокоенно кивнула сама себе.

Левий: - Понял, - зычно оповестил Левий пришедшего и сгреб на всякий случай к настойкам, травам, бинтам еще и хирургический инструмент: в кожаной сумке грубой выделки, но со множеством отделений: несколько острых ножей, костные ложечки, крючки, пинцеты, сверла, молоточки. Все было подарено одним восхищенным центурионом, вернувшимся из восточных провинций. Вылечен он был правда от стыдной болезни, связанной больше с невоздержанием, чем со славными битвами, если не считать последними постельные сражения. Но еврею в Левии было глубоко плевать, за что получена и как вообще была добыта эта волшебная сумка, а христианин смиренно молчал. - Сестра, мешок уронили, без сознания... - вышел, бормоча себе под нос и перекладываясь поудобнее, заглянул по дороге в кухню: - Ифе, дочка, ешь сама и корми остальных, я приду попозже, меня зовут к больному. Не забудь дать нашему порезанному другу противовоспалительного настоя. Если что, я в гончарной лавке Бруттия, кто придет по срочному, отправляй туда, сама никуда не ходи. Кивнув пришедшему "Веди!", пошел за ним из дома, только за порогом уже сообразив, как назвал девчонку. "И правда что", - подумал Левий и зашагал бодрее. >>>>> Гончарная лавка Осмарака Бруттия

Ифе: - А как же?.. А я же... покушать, господин, горячее же пока... - огорчилась больше, чем растерялась Ифе - она-то тут разбегалась-расстаралась! Но господина уже и след простыл. Иф отодвинула с огня горшочки, поставила на стол две миски и тяжело плюхнулась на табуретку, тупо уставясь в пустое донышко ближайшей. - Как он сказал?

Фокий: - Ага, прыгальщик, хорошо звучит, - Фокий невесело усмехнулся, - можно будет на тунике вышить или на лбу выбить. Вот бы у добрых хозяев так - поглядел на него, а на лбу написано, что добрый... Добрый господин Левий внезапно ушел до обеда, а Ифе, вместо того чтобы наливать похлебку, принялась разглядывать миски. - Про-ти-во-вос-па-ли-тель-но-го... - по слогам, напрягаясь, выговорил он и постучал ложкой по миске, будто требуя за труды. И добавил без особой надежды. - Есть нам велел еще.

Ифе: - М. Это потому что он бездетный, наверно, - подтвердила Иф в миску. - Каково-ого?? Кого вого? А... ну, да. Этого. Чтоб бродяга, значит, не воспалялся. Забудешь про него, как же! Попробовала встать, но коленки оказались против, а попа к табуретке словно приросла. - Ну давай поедим сами что ль... - сдалась, наконец, вслух, как будто от этого усталого "поедим" похлёбка должна была усовеститься и налиться в миски сама, без помощи двух калек.

Насмешник: Сунулся, было, сдуру за собиравшимся: Ифе, дочка... -- "хорошо лишнего наболтать не успел, куда ни ткни, везде дочки да сестры, никакого простора для фантазии", - побухтел про себя. Лекарь был деловой. Сосредоточенный и собранный. Что хорошо в доме, где разобрана даже крыша, а один рассредоточился аж так, что о башке забыл. - Ну, пойдем, коли не шутишь, - ухмыльнулся Нас. И повел, мысленно глумясь над собой: "Немого главное не вспоминать, как он там руками-то вертел. А то заведу хорооошего человека...чай, в Риме их пачками не делают". >>>> лавка Осмарака



полная версия страницы