Форум » Хлеб » Гончарная лавка Осмарака Бруттия (мастерская, домус) » Ответить
Гончарная лавка Осмарака Бруттия (мастерская, домус)
Осмарак: За старыми Лавернскими воротами [more] Porta Lavernalis — ворота Сервиевой стены в древнем Риме. Ворота были так названы по алтарю и роще Лаверны[1], богини-покровительницы воров у римлян. Предположительно ворота находились западнее ворот Naevia и Raudusculana, на Авентине [/more] вне древних стен, на оживленной дороге стоит богатый когда-то, но сильно обветшалый домус, двухэтажный в области атрия и одноэтажный в области небольшого озеленённого перистиля. Вдоль перистиля - склады и гончарная мастерская, и черный выход в проулок в котором стоит красильня. По соседству - винная лавка. Водопровода в домусе нет, канализация - выгребная. В хорошем состоянии хозяином поддерживаются только фасад и таберны. [more] [/more]
прислуга: - Как куда - в поля, канешна, улучшим мир вокруг нас, урожай подымем, - Примус вытащил из телеги мешок с робами и бросил его на ту часть лужайки, что еще оставалась чистой. - Задняя дорога што ли? Ну, вот по ней и вывезем. А навес ты знатно порушил, ну ничо, светлее будет. Пол в сральне - вторая в доме вещь после жаровни. Начальник убежал, а латрина осталась, пришлось переодеваться в рабочее, разбирать инструмент: - Лан, Мелентий, ты пойдешь в купаленку и постараешься там, а то я тя выполощу, как Поркума. Самим же мыца потом. И имплюва тоже твоя. - Да ну нах, какая имплюва, там крысы, я не хочу к крысам! Я лучше тут! - Вот за шо я тя люблю, Мелентий - шо ты от коллегии не отрываешься даж в дерьме. А теперь ты берешь лопату, пробивашку - и идешь чистить купаленку... Идешь... - Примус угрожающе зашипел, и символически потыкал щупом в пространство. Мелентий благоразумно скрылся, прихватив с собой маленькую тележку о трех колесах. - Ну, а мы, Поркум, продолжим дело природы нашей матери и возростим урожай на радость Риму, хе-хе. Именем Стетерция и Клоакины! - они привязали прочно веревки к ведрам и принялись перебрасывать содержимое латрины в телегу, не дожидаясь паренька с лампами.
Феликс: "Собственно, что еще", думал Феликс, чьи обязанности отодвигались на потом. Он только выбрал себе емкость почище и неустанно носил воду, поскольку только этим пока и мог помочь. Он, в общем, был полностью согласен с утверждением, что пол в латрине важнее крыши в перистиле. Которую все равно предстояло крыть заново.
прислуга: Когда Поркум погнал уже третью телегу, Примус решил было навестить Мелентия, но, глянув на себя, а потом на заказчика, понял, что идейка не очень. Поэтому он просто прихватил один фонарь и погрузился в пучину, благо было там уже не глубоко, чуть выше щиколотки. Сверху они уже все отскоблили, и теперь он ковырял самое дно и пересыпал землей остатки, складывая их в рядком расставленные ведра, скребком чистил кирпичи, пожевывая траву, чтоб не мутило, и сплевывая ее тут же под ноги. Загремело железо. - Поркум! Вынимай меня, тут ужо все ведра заряжены, последние! Двадцать одно вышло, как говорил, хе-хе... аааа!!! тваюматьтриждысемихуемвжопу!!! - сверху на веревке прилетел кувшин, от которого Примус увернулся только наполовину. - Ой, а тебе что, воды не надо? - Поркум невинно хрюкнул, вытаскивая орудие покушения наверх. - Я ща вылезу, вот я ща вылезу... - разорялся Примус, карабкаясь по уже сброшенной веревке. - Я тебя тонким слоем по кирпичам размажу для утепления! Я тебя прощууппаю, овечий сын! Однако, ощутив почву под ногами, он просто съездил грязным кулаком по ухмыляющейся физиономии, и как ни в чем не бывало принялся тащить последние ведра. Затем волшебным ревом "Крысиный корм, ты закончил там, ааа?" призвал к себе Мелентия с его тележкой, дабы вывезти все сразу. Что и было наконец проделано. - Буш пользоваться заветной дырой - никада не пырься в нее с лампой, начальник, - предостерег Примус, освещая вычищенную бездну. - Пердячий газ вознесет прямо к Селене в объятия. А теперь - мыца! - Мыца! Мыца!
Феликс: Пока Мелентий драил после купальни имплювий и пока вывозившиеся герои вывозили нечистоты в поля, Феликс спешно таскал воду в обеих руках, так что успел натаскать полбассейна. Встреченный с очередными ведрами советом, по масштабности мышления не укладывающимся в голове по вертикали, он вместо ответа окатил советчика прямо на месте, не иначе как от неожиданности - парню прямо разорвало сознание. Немного охолонув в страхе от собственной дерзости, Феликс рассудил здраво и разделил следующее ведро меж остальными двумя, прежде чем мыть их в купальне, после чего учтиво заметил: - Возможно, вам бы следовало оставить здесь грязную одежду. Щеки не горели только потому, что от запаха Феликс был близок если не к обмороку, то к избавлению от завтрака. Он вежливо подождал и пригласил всех в купальню.
прислуга: - Холодненькая пошла, - заметил Примус, отряхиваясь как кот, не заботясь о тех, кому достанутся отлетающие капли. - Этих двоих негодяев тож неплохо было б окатить, ты тока дождись, када они отвернуца. Будут орать, скажи, я разрешил. И оперся на лопату, помахивая остывающей лампой, ожидая продолжения представления. Вопль Поркума, короткие метания Мелентия, застигнутого врасплох - все это услаждало глаз и душу, и на вопрос начальника - Возможно, вам бы следовало оставить здесь грязную одежду. Примус ответил добродушно: - Да ты истый сын Рима, командир, ежели трех голых мужиков не боисся, - он снял робу, бережно уложил ее в одно из ведер с водой, велел остальным сделать то же самое. - Ну и пральна, я вон сам давеча парнишку типа тебя... не, ты не подумай, избавил! Избавил от одного такого важного гражданина Курия: сижу, такой, значица, на кухне, табуретину под винцо сколачиваю, слышу вдруг - Чу! - крики, возня, грохочет, думаю, ну все, ебут кого не по закону или убивают, вбегаю такой типа пьяный и перегородку срочна починить - а там пацаненок голый и Курий над ним занес ужо... Историйка что надо, даром шо не вру. Пацан меня увидел и шмыг в двери в чем мать родила, а у Курия глазищи наливаются кровищей, вот ей-ей, посмотри, какой я здоровенный - а думал, он меня ща выебет вместо пацана, уже думал, куды тулово дохлое прятать буду. Но ниче, кровища как к башке вся остальная прилила, он мне и перегородку разрешил замутить, и балкон, говорит, ты, Примус, голова, а Васька те поможет, чем смогет... А ниче ты купаленку прибрал, Мелентий, над те будет премию выписать. И уже собираясь погрузиться в чистые воды, напомнил: - Начальник, а винишко-то есть? Насухую пол в сортире не сколотится, а ежели сколотится, то провалится ужо к третьей страже.
Феликс: Он собирался тут же и за вином сходить и за деньгами, а заодно, раз управились так скоро, попросить дорогу почистить за дополнительную, разумеется, плату, но запнулся - на миг, когда напомнили, что в латрине пол не доделан. От недостойного сомнения, что, выпив, они возьмутся доделывать. Но как он мог не доверять слову человека, который вычистил эти авгиевы конюшни не морщась, разговаривал так почтительно, как только позволяло ему разумение и заслуживал понюхать что-то более приятное прежде чем возвращаться к месту, с которого еще не выветрился тяжелый дух. А дух, казалось, проникал всюду, похлеще, чем когда его источник хранился в сарае. Феликс кивнул, ушел за вином и стаканами, и прежде, чем отнести трем гераклам, перевел дыхание над кувшином и неожиданно налил себе. За все время процедуры, начиная от поиска, он ни разу не сжал зубов и не позволил голосу исказиться, но сейчас выпил полный стакан неразбавленного вина и подумал слово, которое не приходило ему в голову даже когда его самого крыли подобным без смазки. В голову медленно поднялся хмель и тело стало легким. Он вынес в купальню, сел на краю бассейна и разлил в четыре стакана - себе, правда, плеснул уже только на дно. И только потом спохватился, что забыл воду. Однако, посмотрев на работников, от предложения разбавить воздержался.
прислуга: Начальник ушел, а Примус блаженно растекся в холодной воде и только цыкал зубом на Поркума, пытавшегося утопить Мелентия: - Ей-ей, как дети... Один в дерьмище чуть не утонул, второй ща в чистой потонет... а вот я бы в кувшин нырнул, однозначно. Вот это ж тот самый момент, ради которого и стоит в телегах говно по городу катать... ну, монеты еще, канешна... Так, ну-ка цыть и быстро упиваться моментом! - Он брызнул в каждого по горсти воды и посмотрел так грозно, что мужики ушли под воду, ненадолго правда. - Мыца! И чтоб через четверть часа воняли тут как подношения Венере. К приходу начальника они уже успели и натереться золой, и ополоснуться, а Поркум даже намазался розовым маслом "Ну а чо, у жены спиздил, не говном же вонять, ну". Примус молча кивнул Мелентию - и бутылечек был отобран и использован по назначению всеми. - Ну чисто дети? - риторически обратился Примус к парню, и поднял стакан. - Шоб сортир стоял и не вонял! И немедленно выпил. После, уже вымытые, в чистых рабочих туниках, они бодро сколачивали пол, отшвыривая в сторону совсем уже плохие и короткие доски, и Поркум ни разу не попал молотком по пальцам, а Мелентий, слава всем богам, не рухнул вниз. Он балансировал на кирпичах, укладывая сколоченный пол, а Примус покрикивал: - Ровнее! Ровнее, мать твою! Ежели ты туда свалишься и кишками заляпаешь яму, мы тя достанем и укокошим! А потом обратно засунем, овечий ты сын. Ровнее... во, самая тютелька... Тааааак... Блядь, дырка сральная где, я вас спрашиваю?! Говно сквозь дерево пойдет, штоли, вы ваще охерели, вашуналево?! Сымай, режь дырку! Но всему на свете приходит конец, и вот Примус перевел дыхание и уже спокойным, правда чуть охрипшим голосом, посоветовал напоследок: - Командир, мы те тут лужайку попачкали. Травку, конеш, мы те не посадим, но, чтоб дух истребить, ты побрызгай тут настойкой тимьяна с маслом. А ваще обращайся еще, если чего надыть. Я Примус, а эти два обормота - Мелентий и Поркум. Ну, где найти знаешь.
Феликс: Гераклы пахли, и в обращении их старшего была простая, легкая прямота. Феликс улыбнулся точному попаданию в собственные мысли: они точно были как дети, и не стеснялись этого, и, делясь своим наблюдением с Феликсом, как с равным, бригадир все равно ни себя, ни Феликса не возвышал. Феликс выпил с ними, что налил себе на дно, и пошел с лопатой ровнять слякотную дорогу. Во хмелю было проще. Битье черепков и устилание закоулка незаметно поглотило время. Понемногу выветрилось из головы вино, медленней расходилась цепкая латринная вонь, но подумать о еде было уже возможно. Хотя, конечно, еще немного подождать... Заметив, что работяги заканчивают, он вынес им шесть динариев и два сестерция. - Благодарю. Я запомнил, Примус, - хотелось сказать напоследок что-то человеческое, но он не умел шутить, только улыбаться. Когда они ушли, он с этой улыбкой снова носил воду, чтоб смыть после купания осадок и выстирать забрызганную и пропахшую тунику, разводил огонь в очаге, стаскивал со всего дома хлам и лом, способный сгореть, мыл полы остатком дверной занавески... С той же улыбкой, окончательно проголодавшись, пошел за ужином в термополий. Вечерело. винная лавка
Феликс: винная лавка>>>>>> Феликс отложил из своей порции цитроновый ломтик, поймал за хвост мысль и вышел в перистиль поискать, не растет ли где мята... А пока сосредоточенно рассматривал травяные кустики на лужайке, в голову пришел образ, от которого сразу стало беспокойно: он вспомнил, где видел этого торговца вином. Он не был уверен, верно ли понял отношение, которое торговец имел к Осмараку, но тревогу срочно потребовалось заесть. Унять ее не получилось и, не способный усидеть на месте, Феликс лишний раз вымыл бассейн и имплювий, выровнял на дороге толстый слой битых черепков, до темноты таскал воду и потом ее грел. Он уже не знал, лучше ли будет Осмараку поскорей вернуться или не возвращаться вовсе. Жалко только было Адриана.
Осмарак: >>>Дом-лавка Суламиты август, 26, вечер Полыни удалось купить по дороге и, нагрузив Адриана и себя такими охапками, что из-за них приходилось выглядывать, чтоб рассмотреть куда ступаешь, Осмарак до самого дома отвлекался от мысли о шальных деньгах горьким терпким запахом. Вот только пробитые руки, и так ноющие постоянно, к ночи разболелись ощутимо и, открыв дверь ногой, едва удерживая этот сноп, Ос гаркнул: - Феликс!
Адриан: Август, вечер 26-го >>>>> Лавка, она же дом Суламиты А вот Адриану полынь совершенно не мешала, то есть мешала только идти и видеть, а вот думать - совсем нет. Сегодня столько всего было, что даже убитый папка и погибший Марк отошли на задний план и даже оттуда старались не выглядывать. А Адриан думал, кто же понравился ему больше: добрая Домиция с ее нервной лошадкой и уточками в пруду или суровая Залика, которая столько всего знает про таинственный Египет и Нил и которая так нежно потрепала его по щеке... Терзаемый муками выбора, он чуть не уронил полынь, когда Осмарак позвал Феликса.
Феликс: Феликс явился пред... пучки полыни, после мгновенного раздумья забрал траву у Осмарака и спросил: - Куда нести? - рассудив, что раз Адриан жив а хозяин сердит, информация о встрече в винной лавке может подождать до удобного часа.
Осмарак: - Тут раскидай, по атрию, - размял предплечья Ос нерезкими движениями, - и по кубикулам. Это от клопов, на всякий случай, пока ещё мебель не купили, потом поздно будет. Адраин, а ты своё раскидай по триклинию и таблиниуму, там вон. Феликс, где тут у нас... дай лампу, надо отлить сходить. Какой-то свет маячил только в перистиле и, едва не навернувшись об бортик имплювия, Ос выругался: - Едрить тебя конём! А ты чего без света сидишь? Я, конечно, безработный, но не до такой степени, чтоб масло экономить.
Феликс: "...с лампой не суйся, пердячий газ вознесет до Селены..." - Феликс не смог бы этого повторить. Не потому что постыдился бы слов или воздержался указывать господину, а потому что вдруг неосторожно представил... и стало безумно смешно. - Ага, - ответил он в траву, роняя по атриуму до комнаты, остальной пучок оставил пока за дверью и пошел с лампой до перистиля, а после со светом в руках к Осмараку.
Адриан: - Аве, Феликс! - Адриан вытянул шею из-за полыни, здороваясь, и хотел еще руками как-нибудь помахать, но побоялся, что траву всю растеряет еще до того, как доберется хотя бы до таблинума. В темноте он скинул наконец тяжелую охапку на пол, разделил ее на две части и начал аккуратно рассовывать пучки по углам - тетка тоже так делала, когда боялась, что появятся клопы или муравьи. Покончив с таблинумом, Адриан перешел в пустой триклиний, где оставшуюся траву просто разбросал по полу - все равно убирать, когда мебель купят. Наконец вся полынь была пристроена; Адриан, отряхнувшись, на ощупь побрел в атриум, на ходу прислушиваясь к шорохам и запахам дома.
Осмарак: При свете повеселело, Осмарак присел у вычищенного имплювия, придирчиво повозил рукой, заглянул в слив и остался доволен: - О, другой разговор! Теперь только дождя дождаться. Пойдём на остальное полюбуемся, - забрал лампу и "остальное" в перистиле сперва унюхал, а потом уж увидел вытоптанную траву, порушенный навес и безжизненную пустыню там, где лежала груда черепков. - А это что за погром? - кивнул на разруху.
Феликс: - Пол провалился, - лаконично ответил Феликс, который вылил пару ведер и на лужайку, но все равно окончательно не смыл; и веселость резко поубавилась. Тут самое время было бы рассказать о соседе-виноторговце, но мало ли, как настроит господина подобное соседство - может, ему нравится махать кулаками, а с собственностью что церемониться... Феликс хотел было добавить, что побоялся надолго отлучиться за тимьяном, но счел, что оправданиями в случае чего делу не поможешь, а обновленную латрину Осмарак сможет оценить по достоинству и без зазывалы.
Осмарак: - Под тобой что ли? - гоготнул Ос, но потом обеспокоился. - Всё нормально, никто не убился? А то тут так перепахано, может ты уже и прикопал кого?
Феликс: - Нет, - так же лаконично откликнулся Феликс, не находя в случившемся ничего смешного. Он был не уверен, что выжил бы, если б пол провалился под ним. И что сохранил бы волю к жизни после того, как выжил. И что ему крупно повезло, и что три геракла отработали свои динарии и кувшин вина в полной мере. - Но неприятная новость все-таки есть.
Осмарак: - Куда ж без них. У меня тоже. Но подождёт, - оборвал Ос и пошел куда собирался, заметив, попутно, что в латрине не только новый приличный пол, но даже каменную полочку для лампы отряхнули от пыли. И спросил только выйдя: - Ну? Ты первый.
Феликс: - Тот человек в харчевне, если он подходил к тебе чтоб подраться... я у него сегодня покупал вино. Лавка рядом. Вино хорошее, - опустил глаза, подразумевая, что пробовал и жив. Возможно, Осмарак и не учуял этого, но какой смысл скрывать. - Ужин в комнате. Разогреть?
Осмарак: - Вот падла! - вызверился Ос ни то на местную Фортуну, ни то на отеческого бога, юморившего уж совсем по-черному. Саданул кулаком в стену латрины и тут же пожалел - рука отозвалась болью по самый копчик. - Тааак, блядь... Постоял, больше скрипя зубами, чем размышляя, потому что размышлять было особо нечего "мой дом - моя крепость" сказал недавно Серторий. А эта крепость была в осаде. Но, в конце-концов, в каждом городе, где ни осядь, были люди которых следовало опасаться, и серьёзно. Зато большинство из них можно было прирезать по-тихому в тёмном переулке и половину бы и искать не стали, про вторую половину никто бы не удивился. Не хотелось, ох как не хотелось начинать новую жизнь с убийства соседа... - Ладно, разберёмся. Пока обходи его десятой дорогой и на глаза не попадайся. Видел он тебя мельком, один раз, может и не узнал. Ты же не говорил ему где мы живём? С какой стороны, говоришь, его лавка?
Феликс: Феликс аж замешкался с ответом. Вспоминая, говорил ли. - Вот она, - вытянул руку в бок. - Через дом. Он спросил, донести ли мне, я ответил, что мне не далеко. "Просто не сразу его вспомнил... А если б вспомнил?" Но он положил ладонь на поясницу Осмараку и тихо позвал: - Пойдем в купальню, господин, все подготовлено.
Осмарак: Он закинул руку Феликсу на плечи, чуть притянул к себе, чтоб лицом к лицу, и почти шепотом, четко разделяя слова предупредил: - Мне придется уехать. Мать мальчишки отправилась в Капую их искать и ждать там. Ехать надо срочно, отвозить Адриана туда, потому что разминемся раз - до конца времён искать будем. Мы уезжаем на рассвете. Ты останешься один, понимаешь? Этот человек опасен. Я хочу чтоб ты не попадался ему на глаза, я не смогу тебя защитить, меня не будет тут три-четыре дня.
Феликс: - Хорошо, - сказал Феликс, как о неважном. Осмарак дышал чуть ли не рот в рот, будто их тут в самом деле мог кто-то подслушать. - Ты сначала есть будешь, или сперва мыться? Если бы делать все правильно, то ему следовало бы посмотреть руки, отмыть с дороги и зельем намазать, и ведь это не единственные раны у него. А он еще колотит в стены.
Осмарак: По взгляду не было понятно прочувствовал ли парень серьёзность момента, но делать нечего, оставалось только надеяться. Ос отстранился, подергал наручи, от которых устал уже как от колодок, и велел: - Мыться, есть, мыться. Где у нас тут... - вспомнил, что раковину, с отводом, видимо, в ту же латрину, он хоть и видел на кухне, да в кухне было шаром покати, и махнул рукой, - мебель всякую и скарб в кухню не купил, не успел, куплю после приезда. Поедим в кубикуле. Подсуетись-ка, на руки слей, тут прямо. Адриан, руки мыть, ужинать! - позвал в атриум, ухмыльнувшись тому как по-семейному это прозвучало.
Адриан: Адриан прислушивался и прислушивался к шороху и едва слышному топотку... как будто маленькие мышки шебуршались под стенкой. Но зычное: Адриан, руки мыть, ужинать! - разогнало все звуки, кроме стука адрианова сердца. Он-то был в принципе не голодный, но с хозяином дома лучше не пререкаться. На голос выйти было проще, чем по стенкам, и вот уже Феликс, Осмарак, и можно подставить ладони под прохладную воду: - Осмарак, в триклинии кажется мыши есть... шуршат.
Феликс: Феликс смотался за водой, он столько раз сегодня оббегал, обползал и обмыл все что достал, что уже сориентировался бы в доме даже в темноте, не то чтобы при лампе, которую только для Адриана взял, но разминуться умудрился. Секрет открылся, когда, ловя струю воды, мальчик пожаловался на мышей в триклинии. "Не боится темноты", - подумалось, и Феликс даже улыбнулся: неприятности вроде как со стороны господина мелкому не грозили, а внешние откладывались до его возвращения, то есть на три дня минимум. - Спасибо за пряник, - шепнул он над головой Адриана.
Осмарак: - Тьфу ты! Кто б сомневался, - сплюнул Осмарак. - Феликс, завтра купишь генетту, они лучше котов справляются. Покупай не детёныша, а молодого зверя в клетке. К моему приезду обывыкнется. Стряхнул руки, забрал лампу, оставив Феликса с Адрианом домываться при свете перистильного факела, и ушел в кубикулу - распоясаться, снять наручи и чуть ослабить повязки под ними.
Адриан: - Не за что... - Адриан заулыбался смущенно и еще тщательнее стал тереть руки, на которых какой только пыли не скопилось за сегодня. - Ух ты, у вас будет своя генетта?? А мне ни тетка, ни мама не разрешали свою завести...
Феликс: - А у нас была кошка, - сказал Феликс неаккуратно, и улыбку пришлось удерживать, потому что кошка когтями потянула за собой Кассия. Феликс постарался все-таки ее оторвать от тоги и улыбка стала шире: он помнил ее котенком. Цеплючим и неугомонным. - Ноги ловила, с крыши на голову падала... вазу один раз уронила... весело было... Это потом уже все успокоилось, и кошка, и Кассий... Феликс помотал головой, вспомнив близкое дыхание Осмарака, которое даже поймать не хотел. И решил, что в следующий раз поймает. Через три дня, или когда там он вернется. С кувшином в одной руке и лампой в другой он так и проводил Адриана в кубикулу, и выставил на блюде холодный ужин и вино на сундук. Огляделся и положил, почти уронил, на пол свернутый валиком ковер. "как за столом", - объяснил себе.
Осмарак: - Рыба, - уныло констатировал Ос, припасший в седельной сумке рыбу же - на дорожный завтрак. - Слыш, Феликс, на будущее - рыбу покупай пореже, птицу и мясо - почаще. И никакой солонины. Ни-ко-гда. И учти, что я не ем больших осьминогов и каракатиц. Они, суки, разумнее меня, тебя и его. Ну что, налетайте. Трапезу благословлять не буду, подозреваю, мы разных вер, - отверг традиции и приступил, всё равно ощущая себя домовладыкой. Впервые в жизни.
Адриан: "Не такие уж эти осьминоги и разумные, если сами в кувшин забираются" - но вслух Адриан говорить не стал, а молча принялся за рыбу, ему-то она никогда не надоедала. Мало ли, почему человек может не любить рыбу.
Феликс: - Хорошо, - ответил он, разливая, и решил, что за три дня, с оставшимися деньгами, может позволить себе рыбу... если генетта не будет стоить слишком дорого. Есть не хотелось. Он только изредка отщипывал из общего, и пробовал мечтать о том, что останется здесь один, на целых три дня, и сможет сам пойти и узнать, что сталось с той тоненькой девочкой в доме, где убили гетеру и какую-то служанку. Найти Ифе можно было попробовать, если расспросить Адриана. А при Осмараке он не решался. И не факт, что решился бы вообще. Это называлось удерживать.
Осмарак: После патрицианских деликатесов рыба из тепмополия как-то не шла, несмотря на то, что была вполне приличной, а он был достаточно голоден. С воспоминаний об обеде мысли всё норовили свернуть к мягким губам, высокой груди и прочим юным прелестям, и приходилось напоминать себе кто она и какую головную боль он себе заработает, если вдруг что. Как держать девчонку на расстоянии и при этом зарабатывать на уроках Осмарак примерно представлял, оставалось разобраться с собой. "Правда что ли рабыньку купить? Заодно готовить будет..." Но чтоб купить рабыньку, надо было сперва на это заработать. "Ладно, хер с ними, город полон лупанаров" встряхнулся Ос, выпив вражеское вино и доедая надоевшую за три года рыбу, и вернулся к более насущным делам: - Феликс, пока меня не будет - будешь делать ремонт. Сходишь утром к Ксену, он сведёт тебя с работниками. И даст своего раба, Тихика. Работников будешь хорошо кормить обедами из термополия. Раба - как наработает. Будет валандаться спустя рукава - будет сосать хе... гм, - глянул на Адриана, и поправился, - оставляй без обеда. В первый день разберёте крышу. Старые балки и доски распилишь на дрова и сложишь в сарай. Старую черепицу раскидаешь по тому же проулку. Послезавтра придет вилик Серториев - Нуб. Дальше он будет распоряжаться. Деньги на все материалы, работников, еду я тебе оставлю в сундуке. Не забывай запирать, чужие люди в доме. Вытер руки о прилагавшиеся к рыбе салфетки для бедняков - фиговые листы, что снова напомнило о необходимости зарабатывать, экономить, снова зарабатывать, и не разбрасываться заработками, даже если патрицианские девчонки целуют в щёку; налил себе и выпил ещё вина и поднялся с ложа, как-то незаметно для себя, потому что если дом - то полагается благодарить накрывшего стол, с обычным домашним, но давно забытым: - Спасибо, Феликс. Постелил на скамье брошенное кое-как носильщиками походное одеяло, кинул подушку: - Адриан, спать тут будешь, в купальню окунешься завтра утром, поздно уже, тебе надо выспаться, вставать рано, путь неблизкий. Можно было бы положить и с собой на ложе, но не хотелось пугать ребёнка - вдруг стояк утренний, а малой под бок подкатится, дэвы что подумает, после того, как чуть не продали на развлечения.
Адриан: А у Адриана и так уже глаза слипались: после вкусной рыбы и разбавленного вина-то и в купальню никакую совсем не хотелось. - Спасибо, Феликс, Осмарак, - он кивнул обоим, прижал подушку к груди, лег и почти сразу провалился в сон - ни голоса не мешали, ни свет, ни возникший на мгновение страх упасть с лавки. Он даже думать уже не мог ни о чем; закрытые глаза еще немного поболели, будто в них песок застрял, а потом пришел сон.
Феликс: Феликс удивился благодарности. От господина. Можно сказать, он ее не принял. Это даже задержало мысль - Осмарак и доволен-то не был, раз рыба, а он ее не любит. Зато Адриан, кажется, остался доволен... О чем-то другом следовало подумать. Нужно было отмыть и полечить господина с дороги, а он забыл распаковать вещи. Постаравшись найти все нужное без суеты, собрал в руках скребки, пузырек с лекарством, обнаружил масло, снова удивился и понес все это в купальню, оставив Осмараку светить.
Осмарак: Пока возился Феликс, Ос ещё подумал укрыть ли Адриана покрывалом или простынёй, но ночь, вроде, прохлады не предвещала и он просто прихватил полотенце из сундука. Бриться, конечно, было лучше при нескольких лампах, но спарашивать в очередной раз "а где у нас тут..." самому смешно было, да и бессмысленно - на складе наверняка было полно новых, непроданных, но их пока заправишь... В купальне, поставив лампу он первым делом заковырял повязки на руках. - Ща, мыться сперва, брить потом будешь, бля, я тебе полотенце забыл... ну потом сходишь, тихо только, там заснул уже небось... - хрустя шеей и сводя в потягивании лопатки, предупредил раба, - про ремонт-то понял? Про материалы не беспокойся, я в этом тоже ничего не смыслю, Нуб всё закупит, деньги ему можешь смело доверить, этот не из тех, что по-мелочи тянут.
Феликс: - Давай сюда, - тихо сказал Феликс, когда избавился от ноши, и стал развязывать. - Понял, - отвечал на вопрос так же тихо, опасаясь чересчур дернуть, если прилипло. Сошло без особого труда, чуть пришлось подмочить, и все это не давало испугаться ответственности за ремонт, и даже вспомнить о "не". Так что Феликс потом просто отпустил губу, отвернувшись, и, предоставив Осмараку разоблачаться самостоятельно, зачерпнул воды и сливать потом начал тоже с рук.
Осмарак: Когда отлепилось, он посмотрел на поганые эти шрамы, сделал ладони чашами и покачал вверх-вниз, представляя весы. Перевешивало так, что одной руке стало ощутимо тяжело... но он тут же сардонически поморщился, вспомнив, что лупил левой рукой в стенку. Хорошо, что в правой была тогда лампа. Лучше уж думать о девчонке, о рабыньке, о ремонте, предложении Сертория, да о чем угодно, только не об этом. Если всё время взвешивать - можно сразу пойти и попрыгать в латрине, чтоб новый пол провалился. Ощущения всё равно примерно те же. Но вместо чего-нибудь простого и насущного вроде баб и найма на работу, в голову лез водопад с дармовым золотом. В плеске сливаемой Феликсом на руки воды он слышал его шум, а лампа бросала золотые отблески на стену... Стянув тунику Ос почувствовал как задеревенело за день тело, которому он уже десятый день не давал возможности в покое восстановиться после травм, проверил шов на бедре и сел на каменную скамью у купели, осторожно разминая мышцы вокруг почти зажившей раны. - Лей, прям сверху, на голову. Стоять тяжело, день, гад, длинный, да ещё и съездили напрасно.
полная версия страницы