Форум » Хлеб » Красильня Рахов. Конюшня Суламиты. » Ответить
Красильня Рахов. Конюшня Суламиты.
Суламита: Средних размеров красильня за старыми Лавернскими воротами [more] Porta Lavernalis — ворота Сервиевой стены в древнем Риме. Ворота были так названы по алтарю и роще Лаверны, богини-покровительницы воров у римлян. Предположительно ворота находились западнее ворот Naevia и Raudusculana, на Авентине [/more] вне древних стен . Принадлежала торговке Суламите, сдавалась в аренду. Продана Галибу Раху. Граничит с красильней маленькая конюшня с крохотным выгоном и строением для повозок. В конюшне живет раб Герасим, ухаживающий за хозяйскими животными и тремя десятками кур, а так же исполняющий обязанности грузчика. Конюшня фасадом выходит на постикум домуса Бруттия Осмарака. [more]Мохнатый Ночь Плут Крепыш Роза Беркут Осмарака[/more]
Герасим: Снова окликали незнакомым мужским голосом, хоть и молодым, и Герасим, не привязывая Мохнатого, приоткрыл ворота ровно настолько, чтоб высунуть один глаз.
Забан: - Герасим? - спросил Забан, разглядывая косматую башку. - Тебе ужинать прислали, - он показал корзинку в руках. - И передать велели, чтоб к господину Левию не таскался, а то эту... таскалку оборвут. И уши.
Герасим: - Ше?! Ыыы о аой?! - озверел на смелое заявление малознакомого мальчишки Герасим и на обман с подозрительной корзинкой не поддался. - Ыы оюа!
Забан: - Куда - сюда? - опешил Забан, - Мордой об дверь? - он гыгыкнул, потупился, сжевывая улыбку: - Открой - подойду... - и, снова вскидывая глаза, повторил: - ужинать, говорю, передали. Сам готовил. Тунику подарили. И госпожа сказала, к господину Левию тебе не ходить чтоб. Так и скажи, сказала. Я так и говорю, - он поднялся на цыпочки и попытался заглянуть за Герасима.
Герасим: Мохнатый атаковал сзади неожиданно, напрыгнув на спину как настоящий бравый волкодав и, вываливаясь в ворота на непонятного паренька, Герасим только и успел подумать, что до этого момента ему не надо было к лекарю, почти ж зажило все... - Мохаый, у, ой, ааг!!!
Забан: Герасим вдруг взял и навстречу вылетел. Да так, что Забану пришлось поймать его поперек, аж корзинка по спине задела. А потом быстренько постараться от него избавиться и задрать корзинку повыше, а то в нее уже засунулся собачий нос. - Пшел! Кругом! Лохматый! Стой! Назад! - Зан с перепугу выдал весь набор команд, какие только слышал в своем латинском прошлом. Так что если бы собака их понимала, она бы разорвалась.
Герасим: - Мохаый, - уточнил Герасим, изловив пса за плетёный ошейник и чуть не сломав при этом два пальца. - Ахои, - позвал за собой, уводя напавшее чудовище к сараю и привязывая. Вернулся к пареньку и требовательным жестом протянул руку за корзиной. С чего вдруг госпоже вздумалось запрещать ему ходить туда, куда он не собирался, конюх по-прежнему не понимал. Что ж он дурак и не сообразит что в доме нечем лекарям за рабов платить?! Возмущение и непонимание были написаны на лице.
Забан: Зан, хотя и понял исковерканное "заходи", постоял немного, не уверенный, стОит ли принимать приглашение дикого Герасима, но заглянул, увидел как собаку уводят и пошел следом - конюшня же. Посмотреть на коней. Герасим опять как-то неожиданно подобрался и руку потянул, Зан даже забыл, зачем, под этим возмущенным взглядом. Потом порывисто всучил ужин, подозрительно зыркая исподлобья, и негромко - и не зло, в общем-то - вызверился: - Ну что ты так смотришь так? Ну да, хорошая туника. Какой-то другой оставил, - он даже задумался, часто ли в этот дом повара захаживают готовить и как оказалось, что этот другой повар оставил свою тунику. Помрачнел, опустил голову и выбормотал: - К Залике наверно приходил. Тут его наконец осенило, почему Герасиму к господину Левию запретили: чтоб туники не забыл, когда погонят. И хозяйка, видно, за свою Залику беспокоится, чтоб мужик не ушел. - А! - вскинул голову. - Господин Левий, сказали, Ифе купил.
Герасим: Приняв корзину, Герасим отмахнулся от странного подозрения в зависти - какое ему дело что носят незнакомые люди? - непонимающе разведя руками и мотая головой: - ая ыха??? - и принялся, поставив тут же, копаться в корзине, потому что из его половины объедков Мохнатый выпросил себе половину, но её имя оторвало его от земли и он бросился обнимать доброго вестника прыгая выше пса: - эый?! уих Ифе??? еай?! Иффе!!!
Забан: Забан еле выдрался, тыча в корзинку: - Мохнатый... съест... смотри... - и, отходя к воротам осторожно, решил не задерживаться, как ни хотелось на лошадей посмотреть. Чего Залика, например, так не кидалась? Он бы и ничего, и не вырывался бы. А то какие-то лохматые... мохнатые мужики.
Герасим: - аибо, ба! - благодарил Герасим, - аибо! - а потом, обхватив себя за голову, которая готова была лопнуть от обилия мыслей, сообразил, что сейчас идти не с руки, дел ещё на конюшне полно, а у доброго лекаря ей хорошо будет, и можно не спешить, цветов нарвать... и поблагодарить как-нибудь вестника. - ии уа! - приглашающим жестом позвал парня разделить с ним трапезу, показывая на корзину, вспомнил, что тот говорил "сам готовил", не голоден наверняка, и, улыбаясь, позвал рукой к коням, потому что - что же может быть лучше и приятнее человеку, чем с ними поговорить?
Забан: Коней Забан слегка побаивался: большие. Ну, то есть, два года назад они были совсем большие, и подходил он только к знакомым, тщательно скрывая свою опаску, а тут понял, что заскучал, когда увидел вблизи их большущие теплые морды. Захотелось дать что-нибудь вкусное, даром что не собаки, берут неосторожно, да и не поймешь толком, что у них на уме, руки береги. Сам не заметил, как расплылся в улыбке, гладя, и начал разговаривать, на своем языке, ласково обзывая чудищами.
Герасим: Паренёк оказался хорошим - даже наглец Плут принял его со снисходительным лукавством, разок только попугав, что укусит за бок. Как бы он хотел представить их по именам, рассказать про каждого, про характер, стати, смешные происшествия, про то что Ночь - их гордость, почти чемпионка в прошлом, чуть-чуть не дотянула, что Плута, захромавшего у какого-то охотника, они купили дешево, а потом обнаружили что хромает хитрая скотина притворно, что Крепыш может вывезти телегу груженую до верху из любой канавы в которую спихивает обоз спешащий преторианский отряд... Конюх вздохнул и сел подкрепиться - от непрошеной печали это всегда помогало. Только женская ласка помогала лучше.
Забан: Им вроде как все равно было, есть Забан или нет, один попробовал укусить, а когда ему не позволили, скроил морду на манер: "мухи." То есть никакого такого особенного внимания, так, ушами подергать. Зан бы просто пошел уж себе, но домой было рано, куда еще пойти побродить, он не определился, вот и стоял, рассматривая выражения лошадиных лиц, иногда пытаясь потрогать. Ну и по-своему поговорить было приятно. Жалко было только, что лошади тоже этого языка не знали, как и люди, так что разговаривать с бессловесными было еще меньше толку, чем с Герасимом. Забан понял это с тоской, вздохнул и убрел на улицу>>>>>>>>Лавка, она же дом Суламиты..
Герасим: Привычки приобретаются быстро и в тяжелых случаях заменяют переломанный хребет. Закрыв ворота за очередным несостоявшимся собеседником, Герасим вернулся к корзине, потом к работе. Отчаянная жажда человеческого общения, слова, оставила его давно, и не беспокоила слишком сильно, как и желание спать мягко, есть сытно. Он знал столько всего о конях, ему было что сказать и о женщинах, он мог бы поддержать разговор с человеком своего пола... но его язык, язык тела, понимали только женщины. Герасим привык. И об одной из них он мечтал до самого вечера, забыв, в работе и этих мечтах, и неприятных гладиатора с чужеземцем, и славного Забана.
Кабан: >>>>> С улицы через Тибр - Герррраськааа!!! - Кабан с размаху распахнул запертые ворота и вломился во двор. - Я такую тигру сожрал, прям глотку перегрыз зубищами, хрясь - и за шкуру, и пасть ей - хрррр - напополам! Ну, тут патриципанки набежали, еле отбился, гыгы. Кароч, ты готовсь, бум хервизию хлебать как стемнеет, мне там одна Квинтысенца обещался. И те достанеца, немочь языкатая, ниабижу! - Цыть! - тут же рявкнул он на лающую псину и решил, что теперь можно и Гераське слово дать. - Ну чо тут у тя? Смотрю, коняки не хватает?
Герасим: - айаы, - объяснил Герасим, показывая как оседлал и спокойно вывел коня - хозяину. - Оой, - показал на пердплечье согнутой руки, второй рукой сильно преувеличивая размеры мускула. - Ы - уф? - спросил сторожа, показав на него, потом на сеновал и вопросительно поднял брови. - йа, - ткунул себя в грудь, - уйу, - показал двумя шагающими пальцами и махнул в сторону улицы. - ам - оа!!! - очертил в воздухе женские формы.
Кабан: - Вот за шо я тя люблю, Гераська, так за... - Кабан почесал башку, соображая слово на местном птичьем. - Заааа... ну кароч трындишь понятно. Тока у меня все равно больше, чем у твоей коняки, гыгы, куды он пошел-то? Сказал, када вернеца? - А это, - Кабан нарисовал в воздухе мощные титьки. - Эт ты к курице потопаешь чтоле?
Герасим: На первый вопрос Герасим только руками развёл - кто ж их, свободных, спрашивает когда вернутся. Зато на второй закивал бурно и радостно, даже пробежавшись до ворот и обратно к Кабану - я быстро, мол. Вручил сторожу корзинку со снедью, и просительно заглянул в глаза: - А?
Кабан: Кабанчик проследил за немочью внимательно, получив корзинку и заглянув в нее, довольно хрюкнул: - Лан, топай, тока шоб пришел как стемнеет, мне в хрычевню надыть будет, хервизию хлебать. За счет патриципанов, хехе. Смогешь? много там те надо... - Потянул кусок не глядя из корзинки, засунул в рот и уже с набитым прошамкал. - А, эт... ты курице... Ифе швоей шкажи, пусть жавтра в тиатру топает днем, я там шкажу, пустят. Обещал показать полубога, там много меня будет.
Герасим: Он хотел благодарно хлопнуть Кабана по плечу, забыв, на радостях, все свои опасения, но услышав как нагло варвар передаёт через него же приглашение его Ифе, только кивнул. Очень сдержанно. Много его будет... ишь ты! Варвара, на взгляд Герасима, уже было многовато. >>>Дом лекаря Левия
Осмарак: август, 26,вечер >>>Остийская дорога Он не считал, что амулет приносит ему удачу, не знал с какими богами или людьми он связан, не вспоминал про неизвестную жертву нападения на караван, но нося амулет на шее с детства - приёмная мать, рассказала ему правду в 10 лет - чувствовал себя без него неуютно, словно кусок памяти стерли как рисунок на песке. И подъезжая к конюшне, Осмарак уже знал, что сделает первым делом, пока лавки не закрылись - купит новый шнурок. Стучал он уже ведя Беркута в поводу.
Адриан: Август, 26 вечер >>>>> Остийская дорога Адриану очень не хотелось слезать с коня, но что поделать - они уже приехали. Он бы сейчас вот лег бы и уснул с удовольствием, а ведь еще до дому идти. Он вдруг вспомнил пряник, подаренный Феликсу - дарил ведь, думая, что больше не увидятся, а теперь возвращался - и было совестно, будто слабость проявил ребячью. Как-то тихо у конюшни было, даже собаки не лаяли. Адриан на всякий случай спрятался за Осмарака.
Кабан: И часу не прошло, а брюхо уже требовало хервизии. Поскребывание в ворота Кабанчик воспринял как сладкую песнь свободы, поэтому в три прыжка преодолел двор и резко распахнул ворота: - Гераська, немочь бородатая, говорил жы, там на полчаса делов... а ты кто, череп? - и посмотрел сверху вниз на незнакомца. - Ты тут коняку свою располагаешь, что ль?
Осмарак: Варвар, встреченный под Римом на постоялом дворе был незабываем так же, как Сертории - полны сюрпризов. И Ос схватился бы за кинжал, вспомнив, что Адриана подобрал у того же постоялого двора... но конь дожидаться чем закончатся хозяйские подозрения не стал. Раздув ноздри, расстроенный на дороге ухажер поприветствовал ржанием стоявшую в стойле другую невесту и попер на маленького нестрашного сторожа, точнее - попытался пройти сквозь него. - Да нет, это мой конь мимо проходил и подумал не пристроить ли тут меня, - ухмыльнулся Ос, придерживая Беркута. - А ты кто таков?
Адриан: Страх и ожидание были не напрасны - ворота с грохотом открыл вместо маленького безобидного грека огромный варвар, размером с гору наверное, больше Осмарака, даже папки больше! Адриан сглотнул комок и старался не смотреть на эту гору, мало ли что в голову ей взбредет...
Кабан: - Хыхыхы, ну тада у меня для тя есть компания, травы тока сам себе нащипай, - он кивнул на остальных лошадей, показывая лапищей заодно, куды коняку заводить. - Я Вепрь! Гладиатор. Тигру загрыз вот сегодня, ты не видел чтоле? Хотя ты вродь не римский... эти местные патрицыпани белее и мотаются вечно в тряпки, не трет жы. А это что с тобой за мелочь, м, твоя?
Осмарак: - Гладиатор... - не торопясь заводить коня прикинул Ос слово к имени и имя к внешности, - а тут что делаешь? Тигров пасешь?
Адриан: Гладиатор! Настоящий! Адриан тихонечко обошел Вепря и пальцем ткнул его в накачанную спину. Живой! - Ого...
Кабан: - Ну... эта... временные трудности. Тут черный живет, он меня завтра в тиатру звал выступать полубогом, а сплю я тут, пока берлогу се получше не найду. И за коняками заодно смотрю, чтоб не поперли, - Кабан уткнул руки в бока и пристально посмотрел на бритого, долгим и подозрительным взглядом... а потом сказал не меняя голоса. - Твоя мелочь в меня пальцем тычет.
Осмарак: На коварного похитителя маленьких детей, пособника Федула сторож этот, при всей своей кабанистости похож не был. В пьяной драке пять баб и дюжину детей лавкой пришибить - это может быть. Ос мысленно зарёкся удивляться Серториям и их черному рабу - гладиатора нанять коней стеречь! - и вернул Вепрю взгляд. Малец тем временем... радовал поведением: - Адриан! Не тычь в людей пальцами, пока они у тебя ещё есть! - воздел брови Ос, Хромого мысленно ещё и расчленяя. - Скажи спасибо, что только пальцем, - доверительно поведал варвару, - а то он тут сегодня одного уже уделал.
Адриан: Адриан резко вытянул руки по швам, не в силах отбежать от гладиатора подальше, а на словах Осмарака про уделанного живодера залился краской: - Да я...
Кабан: - Эт наверное и есть эта... глория манда... мунда... слава, кароч, - посетовал Кабанчик, разглядывая где-то у себя под ногами храбрую мелочь. - И кого эт ты уделал, ась?- Он присел перед ребенком на корточки, пощупал тощие ручонки. - Те каши хавать надо больше, пацан, и отжимаца, буш как сам Вепрь! Тока еще физию надыть злее, и тогда мож тожы тигру какую загрызешь, гы.
Осмарак: О таком гладиаторе как "сам-Вепрь" Осмарак не только не слышал, но и на стенках не читал, но разочаровывать тщеславного варвара не стал, мало ли, и правда, как приходит слава - может он в Остии на каждом заборе. А что ночует по конюшням, так... "так это исправить недолго" вспомнил он просьбу Ксена заселить вместо себя доброго знакомца. Учитывая прошлое Ксена, заработки гладиаторов, и то, что не двинул мальчишке в лоб, этот кабан на "доброго" вполне тянул. - Слыш, Вепрь, насчет берлоги поприличнее, - хотел потереть свою щеку Ос, но потереть пришлось Беркутову - жеребец разговоры разговаривать не хотел, а хотел к кобылке, - я только что съехал из комнаты в инсуле бывшего гладиатора Ксена, у него харчевня ещё, может знаешь? Комната свободна, побелена. Цена, конечно, римская, но комната как раз окном на хозяев этой конюшни, и больше ни на кого, инсула только через их дом, так что вполне тихо.
Адриан: - Как Вепрь..? тигру... - пробормотал Адриан, стараясь не дышать, пока гладиатор его ощупывал. Надо же, можно стать большим и сильным благодаря только каше и отжиманиям! Да хоть завтра, да хоть сейчас! Но когда гладиатор отвлекся, Адриан предпочел все же удрать поближе к Осмараку и Беркуту.
Кабан: - Ксена... Ааа, знаю хрычевню эту, меня там седня пивом будут поить нахаляву, Квинтысенца. Типа чим.. чимпион я, - Кабан причмокнул и прикинул. - Ну, такая житуха рядом с хервизией - эт то, что надо мужику. Я ему скажу, штоб вселил. И то верно блестящий подсказал, не на сеновал же бабу тащить, Амину то бишь: - А ты седни пойдешь бухать в хрычевню?
Осмарак: Ос покосился на мальца и завёл, наконец, коня. "Бухать... в другой жизни теперь". Он завалился бы сейчас в лупанар - подохладить воспоминания о высокой девичьей груди и полных нежных губах, но... - Вставать завтра чуть свет. Поездка у меня. В другой раз, - мотнул головой, рассёдлывая и определяя в стойло. Судя по тому как возмутился Беркут - брать завтра нужно кого угодно, только не черную кобылицу. - Увидимся. >через рынок>> в дом-лавку Суламиты
Адриан: Ух ты, завтра утром еще раз можно будет посмотреть на Вепря! и всем друзьям в деревне рассказать, и Марку... Марку уже ничего не расскажешь. Адриан насупился едва заметно, помахал гладиатору рукой на прощание и побежал за Осмараком, решив не спрашивать, куда они идут. Домой уже, наверное... >>>>> рынок
Кабан: Закрыл за блестящим ворота, дожевал все из корзинки, пнул пару раз собаку, к коням и работе не подходил: не гладиаторское это дело, гавно по конюшне развозить. Подрых немного, копя силы перед патриципанской попойкой, потом еще побродил. Темнело, а Гераська все не шел. Вот плюнуть бы на эту конюшню и пойти в хрычевню, но завтра идти в тиатру к черному играть, а че тут наиграешь, если у черного коней сопрут... Несолидно как-то - чтобы великий Кабанчик и так портил эту... рету.. ретепуцию.
Герасим: >>>Дом лекаря Левия ...у ворот он просто сел, не стуча, запрокинув голову и глядя в равнодушные глаза богов, открывающиеся на темном небе. Даже их он не мог спросить что делать дальше и что будет дальше. Кони были на месте все, и свои и чужой, это он слышал по их голосам. Но даже к ним не тянуло. Только почуявшему его Мохнатому, с радостным визгом атакующему забор с другой стороны, он протянул в щель палец. В который тут же ткнулся влажный нос.
полная версия страницы