Форум » Хлеб » Красильня Рахов. Конюшня Суламиты. » Ответить
Красильня Рахов. Конюшня Суламиты.
Суламита: Средних размеров красильня за старыми Лавернскими воротами [more] Porta Lavernalis — ворота Сервиевой стены в древнем Риме. Ворота были так названы по алтарю и роще Лаверны, богини-покровительницы воров у римлян. Предположительно ворота находились западнее ворот Naevia и Raudusculana, на Авентине [/more] вне древних стен . Принадлежала торговке Суламите, сдавалась в аренду. Продана Галибу Раху. Граничит с красильней маленькая конюшня с крохотным выгоном и строением для повозок. В конюшне живет раб Герасим, ухаживающий за хозяйскими животными и тремя десятками кур, а так же исполняющий обязанности грузчика. Конюшня фасадом выходит на постикум домуса Бруттия Осмарака. [more]Мохнатый Ночь Плут Крепыш Роза Беркут Осмарака[/more]
Адриан: - Ифе... Ворота захлопнулись перед носом прежде, чем Адриан успел что-то сказать, он только стукнул кулаком по дереву... и заревел. И небо, не иначе как из чувства соперничества, заревело вместе с ним, только еще и засверкало решительно и так грозно, что Адриан сдался без боя. Он замолчал, утер нос узелком, и сразу же сунул его за пазуху. Блеснула в нараставшей луже монетка, он подобрал ее и сжав в кулаке до боли быстро-быстро помчался по указанной Ифе дороге, бормоча про себя "вернусь... вернусь..." >>>>> бегом по Остийской дороге к ближайшему постоялому двору>>>
Кабан: без захода в другую локацию Римская речка оказалась еще вонючее, чем Кабанчик думал, однако он сумел превзойти эти мутные потоки. Хотя, возможно все эти мухи сдохли просто с досады, когда увидели Кабана плавающим в Тибре. Мокрый и насупленный, он вернулся на конюшни, пальцем пересчитал коней, потом кур, шуганул псину и, не обращая внимания на грохот из соседнего двора, отправился на утрамбованное сено. После ужаса купания нужно было основательно отдохнуть.
Феликс: 25 авг вечер>>>> Он добрел. Не сказать, чтоб очень усталый, скорей раздосадованный. Спина держалась сама, потому что так было легче физически. Где-то рядом время от времени вскрикивали озлобленные и усталые голоса, срываясь в фальцет и на глухие удары. Даже это не напугало. Думал он об Ифе, но надеяться встретить ее опять, случайно и в такую погоду, да еще и затемно?.. Он прошел к стойлам, заводя снисходительно фыркающего Беркута, и негромко, но уверенно окликнул, возможно - тех, кто там доругивался и сотрясал стены - спокойный голос, по опыту, охлаждал подобное, если оно не было вызвано им самим... и тем временем вспоминал имя.
Кабан: Кабанчик только-только умял сено до необходимой мягкости, как двор разразился шумом - брехал пес черного, громко и нахально, уничтожая на корню зарождавшееся было в Кабанчике умиротворение. Гладиатор, разорвавший уже немало пастей, выскочил из сарая за новым трофеем и остановился - кучерявый пацан тащил на веревке великолепного черного коня. Тащил почему-то в стойло - именно поэтому Кабанчик не прихлопнул его лапищей, а только деликатно поинтересовался: - Ты чей будешь, тощандра?
Феликс: Отозвалось лаем. Вышел навстречу в темноте человек размером с Беркута, и Феликс оробел бы, будь это кто-то из тех, кто доругивался где-то там, в глубинах. - Осмарак Бруттий, мой хозяин, договорился с госпожой Суламитой... - пришлось сделать паузу, пока прогремит с неба, - поставить своего коня на ее конюшне. Куда можно?
Кабан: Кучерявый замялся и Кабанчик решил нависнуть, так, PRO FOЯMA, как говорят эти... ну эти... паприцы. - Ос-ма-рак? - Черный что-то говорил такое похожее, тока бы вспомнить что... ну да ставить - не уводить. - Давай свою коняку...эээ... сюда, вот к этой, черной. Кабанчик несколько мгновений раздумывал, должен ли он нести коню жрать, и пришел к твердому выводу, что нет, не должен: - Пожрать ему дашь, в сарае сено... и пить тоже дашь сам... - и сел следить, как тощандра будет кормить коня и уворачиваться от псины. Почти тиатра же.
Феликс: Беркут не имел ничего против того, чтоб его покормили, и спокойно пошел в стойло. Псина радостно гавкала и прыгала всю дорогу до сарая и назад, но Феликс был после приключения и поисков Беркута не чище и не суше ее, так что он отталкивал без опаски, почему-то улыбающаяся пасть не вызывала у него страха. А когда положил уже Беркуту сена, ухватил между ушей дохматого и потрепал, получив за это с размаху языком по лицу, и пес полез обниматься. Феликсу даже смешно стало. Удостоверясь, что Беркут голодным не останется "и ведь наверняка ел, пока от меня бегал..." Феликс расседлал, промокнул ему спину и вышел в направлении инсулы Ксена, а пес еще с полквартала провожал.. >>комната Осмарака в инсуле>>>>>>>>>>>>>
Кабан: Кудрявый управился на удивление быстро и с собакой умудрился не подраться. Кабан закрыл накрепко ворота, еще раз осмотрел и пересчитал владения и пошел обратно на умятое, но уже остывшее сено. Заворчав, он сонно пошарил рукой в поисках узелка, что оставляла курица на хранение, решив, что не помешало бы вознаградить себя за труды - пусть и такими сладкими штуками. Пусто. Наверное, забрала уже, вот.. зараза такая... аааагхххрррр... Кабанчик зевнул - и округу потряс уже который раз за последние сутки великолепно оглушительный сочный храп.
Герасим: 26, август, утро>>>Лавка Суламиты Всю дорогу Герасим разрывался к кому сперва - к коням или к девушке? Но она искала его, искала сама, и это решило дело. Странная тишина в многолюдной и многоголосой обычно красильне насторожила даже больше новой вывески над подновлёнными воротами. Герасим дёрнул за рукав старую федулову рабыню, выходящую из ворот с тяжелой корзиной, умоляюще складывая ладони и спрашивая: - Ыхэ, Ыхэ?? - А... явился не запылился, - буркнула бабка, глядя так, как будто видела перед собой не знакомого много лет конюха, а разбойника с остийской дороги. - Дошлялся? Не простился даже? Все вы, мужики, такие - как под юбку лезть так вы первые, а как... Ищи теперь, может она тебе в каком лупанаре и даст даром, по старой памяти. Что уставился? Переехали мы, последнее несу. А её продали, совсем продали. Хозяйка приказала - в лупанар. Женишок... Старуха уже уковыляла из виду, а Герасим всё стоял, глядя на новые ворота и размышляя - не убиться ли об них с разбегу. А потом пошел к своим и заколотил в них с такой силой, что кони захрапели в стойлах, не узнавая.
Кабан: Утро рухнуло на сладко сопящего зверюгу лаем, храпением, грохотом и мычанием. Кабанчик вскочил и, едва продрав глаза, оценил ситуацию - выходило, что он сторож и должен спасать чужое, как и подрядился: "Ну еб вашу..." Подтянув портки, он выскочил во двор, пнул заливающуюся собаку, распахнул ворота: - Хтоооааааа тут блеать?!
Герасим: - И-а! - пошел грудью на звук Герасим, глянул в распахнутые ворота и аж присел, непроизвольно сжимая кулаки. И пока он соображал что это за туша рядом с его драгоценными конями, а Мохнатый жался от рёва в дальний угол, оставляя конюха с тушей наедине, горький гнев весь вышел в обречённое "ни одной нет... всех отняли". И Герасим шагнул на тушу с упрямым "мои". Кони... хотя бы кони... - О-и оии.
Кабан: - О-и оии. Кабанчик столкнулся с угрозой нос к носу, сгреб ее за грудки, тряхнул разок, оглядел и заржал: - Ты что за немочь, немочь? Как зовут? Ты коняг тащить собрался как, языком что ли? - и прищурился и сообразил. - Таааак... А подельнички твои где?
Герасим: Герасим, у которого чуть шов не разошелся и дух не вытрясся, из чудовищного варварского выговора понял только одно - его принимают за конокрада! Его! И с перепугу постучал по голове. Варварской. Показывая на коней: - О-ии, - и бия себя кулаком в грудь, - ои! И-а, - показывая на землю во дворе, - уг оюх! Как ещё объяснить, что кони его и что он тут конюх вися перед самым носом у этого потомка минотавра ему в голову не пришло, хотя бы потому что её тряхнуло тоже.
Кабан: Бородатая немочь завихлялась и смешно пощекотала маковку кулачками, а потом начала размахивать руками... Кабанчик повернул башку туда, куда показывали, посмотрел на коняг и недоверчиво спросил: - Коняки что ль подельники? Эт как вообще? - Он легонько тряхнул пленника и припомнил... кажется... - Погодь, ты немой что ли, немочь?
Герасим: Кони прянули от непонятных угрожающих движений так дружно, что у Герасима опустились руки. Он кивнул доперевшему наконец варвару, поскольку не мог сказать "нет, шучу": - И-а. Оюх. Уг. И обвел глазами, всем лицом скорее, всю конюшню сразу. Одно было хорошо - старик выбрал такого сторожа, что конокрадам можно было посочувствовать.
Кабан: - Хыы, дык ты Герася? - Кабанчик опустил местного конюха на землю и хлопнул его по плечу. - А я Кабан, стерегу тут. Че-то тощеват ты, конех, коняга перекусит пополам, вон та, с волосатыми копытами. Пошли, жрать надо. И шуруя ручищами в поисках яиц, вспомнил еще: - Тебя курица вчера искала соседская... Ифа, Ива...
Герасим: Отпущенный Герасим отряхнулся, держась за засаднивший бок, и в полной уверенности, что варвар-Кабан сейчас зажуёт одну из хозяйских кур живьём, опасливо отошел поближе к сену и коням. Те ещё косились, фыркали и нервно прядали ушами, но Плут уже тянул хитрую морду - что принёс? Тебя курица искала... он не сразу связал с шустрой маленькой Ифе, но когда понял, даже возмутиться "курицей" забыл: - Ыхэ?? И-а? А.. аа...? - он потёр пятернёй лицо соображая как спросить, потом показал ладонью на уровне её роста, - оа, - две схлопывающиеся и раскрывающиеся ладони перед лицом были похоже больше на гавкающего Мохнатого, чем на говорящую девушку, и он ещё пооткрывал рот, чтоб понятнее было, - ые? - ткнул себя пальцем в грудь. Вдруг она сумела, знала куда её продают, сказала где искать? Он понимал, что ничего не сможет сделать, разве что Нубу в ноги упасть, или госпоже, но хотя бы знать!
Кабан: Кабан с интересом следил за тем, что показывал Гераська, затем задумчиво высосал яйцо и спросил: - Чегось?
Герасим: Герасим побился головой о деревянный косяк стойла, махнул рукой, пошел достал соль в тряпице и протянул её сторожу, раз уж тот ограничился яйцами. И попытался снова: - Ыхэ, - показал на крутящегося под ногами Мохнатого. Потом изобразил как отсчитывают из кошеля монеты, взял пса за загривок и потащил, закрыв в сарае. И "вошел" в ворота заново, зовя: - Ыхе? Ыхэ! Почеал в затылке, развёл руками "не понимая" - где она? Вернулся к Кабану "поговорил" ртом и ткнул его в грудь пальцем.
Кабан: Кабан высыпал немного соли в пасть, закинул туда еще яйцо. - Театра, что ли? - он следил, как Гераська запирает собаку, выбегает за ворота, заходит снова. - Вот и я говорю, нахер эту псину тут надо... Но вот немочь уже тут и тыкает пальчиком, ожидая ответной театры. Кабан вздохнул, потом взмахнул неуклюже ручищами, повернулся и отпер сарай: - Ну вот твоя Ыхэ, ты што? зря ты башкой о столб бился, Гераська...
Герасим: Герасим влепил себе пятернёй в лоб и сел там где стоял, понимая - безнадёжно. Стыд за свои немоту и беспомощность не давал ему даже посмотреть на варвара прямо, не то что предпринять третью попытку. Шов, от всех этих трясений и метаний, разболелся так, будто его снова порезали. Герасим устало махнул обеими руками на сторожа. - Ы-е, - показал на Кабана а потом выразительно чиркнул пальцем себя по горлу - "убивать", - уа, - указал в сторону центра города и ткнул пальцем в порядком уже поднявшееся солнце.
Кабан: Вот последний жест конюха был совсем понятен, но: - Черный просил не убивать, театра же. И ты так не трескай по башке, развалится, чай не моя. - Кабанчик постучал по лбу и сел рядом, он тоже порядком утомился от всех этих махалок. - Хервизии бы счаз холодной... а курица твоя вчера в фулоню побежала, вонючую. И узелок со сладкими комочками забрала.
Герасим: "В фуллонику?? Не в лупанар?" Кто наврал, не понял или недослышал - бабка или варвар - где уж тут разобраться? Но это была надежда, да к тому же фуллоник меньше чем лупанаров, он может обойти их все, одну за другой, пока не найдёт... Герасим встал, выковырял из хлама за дальней телегой свою заначку, хлебнул и протянул варвару. Бурду из этой амфоры не стал бы пить даже непритязательный Нуб, но всё же это было вино... а сам пошел знакомиться с новым конём. Варвар не так уж и ошибся - этот чёрный приведённый на постой красавец мог перекусить кого угодно. Герасим вспомнил своё появление на конюшне, понял, что начало получилось плоховатым и сразу подходить не стал, задав корм сперва своим, постепенно продвигаясь к стойлу... как его Нуб назвал? Беркута... Но он не мог позвать коня по имени, и просто дал ему посмотреть-послушать как встречают и ластятся остальные, прежде чем протянуть сочный клок сорванной тут же травы.
Кабан: Кабан принял подношение с достоинством бога - высосал все что было, даром что плескалось на дне: - Ниче, вкусно. - Немочь начинала ему нравится. - Порву пару лепард сегодня - похлебаем хервизии. Тока ты коней нормально стереги, пока я не приду. >>>Амфитеатр
Герасим: Беркут долго раздувал ноздри и топтался, прежде чем соизволить сжевать, и Герасим налюбовался вдоволь - это был не конь, это был кентавр из легенд! Герасим даже забыл на какое-то время про Ифе, варвара, фуллоники, немоту... и обернулся только чтоб возмущённо пожать плечами на "хорошо стереги" и закрыть ворота. Напоив всех, своих он выводил чистить и прогуливаться на выгоне по одному, подолгу общаясь с каждым, но чужого только перевёл в пустующее чистое стойло, не навязываясь пока грозной зверюге с заботой и ласками, давая попривыкнуть и думая, что коням и тем везёт больше, чем рабам - сможет ли привыкнуть Рахиль? А Ифе..?
Осмарак: >>>Гончарная лавка Осмарака август, 26, утро - Не потони смотри, - предостерёг Ос, перепрыгивая широким прыжком особенно подозрительное место посреди дороги. И несколько шагов до конюшни думал о себе и своём умении выбирать дома в крепких выражениях. Но близость стойла птицы от дома несколько примирила его с улицей и собственным скудоумием. - Эй, кто там, сторож, конюх! Окрывай, Беркут нужен! - застучал в ворота.
Адриан: >>>>> гончарная лавка Осмарака Бруттия Сначала они шли в ногу, а потом Адриан стал оглядываться, много оглядываться, как будто был уже здесь... странное место. И только когда подошли к воротам, сообразил: - Осмарак, стой! - он дернул того за тунику раз, другой, дыхание перехватило. - Меня тут заперли, в том сарае! А потом папка пропал, и Ифе меня выпустила! Вот здесь же! Он забежал за угол убедиться, что это те самые ворота, стукнул по ним кулаком и выглянул, не зная, звать Осмарака сюда или идти к нему.
Осмарак: "Стой... Меня тут заперли" ещё не отзвучало, а Ос, сжав рукоять Милосердного, успел уже передумать и "Сертории?! Люди, убивающие соплеменников ради женщины, оскорбляющие свою богиню ради падшей, и не на такое способны, но это?!" и "неужели я настолько расслабился, что доверил коня таким же... как я?!" Поэтому подойдя, он первым делом пробежал вывеску над входом. Она гласила Красильня Рахов Ос тихо присвистнул и крепко взяв мальчишку за плечо повёл обратно за угол, к воротам конюшни. - Адриан, - развернул к себе и посмотрел в растерянную мордаху, - это серьёзные люди, и очень серьёзное обвинение. Соберись, припомни - ты ничего не перепутал?
Адриан: Осмарак, кажется, понял, и ругать не будет. Адриан еще раз посмотрел на ворота, на угол, на дорогу: - Здесь, честное рыбацкое, здесь. Отец пришел сюда, а потом меня заперли... он ушел и все... я сидел там, сидел ночь и днем еще, а потом пришла Ифе и сказала, что грек продаст меня богачам, если я не убегу... и выпустила меня. Я по той дороге побежал, а она осталась! Честно... - он сухими глазами смотрел на Осмарака, только запинался.
Герасим: Ночь не шарахнулась от стука, умница, тут, на окраинах, как и чем только не стучали мастерские, давильни, телеги, да и в дороге она за свою жизнь наслушалась.. Но недовольство Герасим уловил под рукой, в холке. - Умумуммм... - успокоил тихонько уводя в стойло. "Чего орёшь?!" вскинулся раздражённо, и открыл ворота с лицом, на котором было написано что хозяин такого коня не достоин.
Осмарак: - Стой, - притормозил Осмарак поток сведений, выудив основное, - грек. Какой? Имя? Как выглядит? Этот что ли? - кивнул на открывшего, на волос потянув из ножен Милосердного.
Адриан: Адриан помотал головой: - Неа... не он, тот больше был и башка такая лохматая... я бы его по голосу узнал, они с папкой ругались, что отрезать, голову или пальцы... - он немного покраснел, надеясь, что Осмарак не подумает, что он врет. Ох, только бы не подумал.
Герасим: ...а у хозяина коня (хозяина ли?! хотя под описание подходил...) была такая свирепая рожа, что Герасим попятился во двор и остолбенел окончательно, услышав от мальчишки чуть выше средней амфоры ростом "ругались, что отрезать, голову или пальцы... " У чужеземца был нож, но за спиной Герасима были доверяющие ему кони и он врос в землю, не смея ни назад, ни вперёд. День явно не задался с утра...
Осмарак: - Папка твой боевой мужик был, как я погляжу... - негромко хмыкнул Ос, - но неосторожный. Мы так делать не будем. Разберёмся. Позже. Че замер?! - гаркнул на нерасторопного конюха. - Седлай, выводи, пока я на тебе не поехал! "Значит вот оно что... наняли. Мешалась кому-то баба. Или кто-то не захотел сам руки марать, как..." Ос свирепо выдохнул. - Найдем этого твоего грека. Всех найдем. А пока - к матери, волнуется небось, об стены бьётся. Так как звали обидчика, попытайся вспомнить все-таки?
Адриан: - Мама, да... - сегодня все было какое-то такое, что вот-вот заплачешь, а плакать нельзя. Вместо этого Адриан напряг память так, что даже кулаки сжались. Был еще один, страшный такой, злобный. И говорил отцу, привел его сюда, а потом заперли... кажется вспомнил. - Фе... Федол, кажется. Страшный говорил.
Герасим: Дважды повторять не потребовалось. "Седлай!" это был вызов. Коняга выглядел людоедом... но Герасим видел умные, явно умнее чем у хозяина глаза. И оседлал в два счёта, и вывел быстро, лишь бы этот скорее вымелся.
Осмарак: Пока седлали, Осмарак прикидывал варианты, не убирая руки с клинка. Даже если Рахи опустились или скорее обнаглели до похищений свободных римлян, то цена этого мальчишки - капля в море их богатств. Если вояку нанимали они - мальца скорее прирезали бы, для надёжности, как ненужного и опасного свидетеля. А значит, скорее всего, какие-то свои дела крутил или управляющий, или арендатор... возможно - бывший? Краска вывески казалась совсем свежей... потерявший наёмника, мальчишку (свидетеля и добычу), и сбежавший? Всё могло быть. Но это была не та часть слона, с которой следовало начинать. - Федол... не слышал такого греческого имени. Может, Федул? - уточнил, взлетая в седло и сажая перед собой паренька. >>>Остийская дорога
Адриан: - Ух, какой конь! - вырвалось случайно, а через мгновение Адриан уже сидел на этом коне. - Да, наверное, Федул... >>>>> Полетели на лошадке на Остийскую дорогу
Герасим: Яиц в гнёздах не оказалось. Ни одного. А запасы каши, видимо, подъел возящийся с конями Нуб. И Герасим, в обед, разделил по-братски с псом те объедки, что госпожа сложила в горшок для Мохнатого с вечера.
Забан: >>>>>>>26 авг день лавка она же дом суламиты>>>>>>>>> Туника за компанию к салфетке за пазуху не уместилась - ну, в том смысле, что уместиться-то она могла, но выглядела просто позоряще: краденая и все тут - и Забан, чтоб не в руках нести, надел ее поверх своей. Конюшню найти оказалось несложно, Зан постучал, окликнул: - Эй, Герасим! - и огляделся. Он всю дорогу оглядывался, ища обещанных стрелочек на заборах и стенах.
полная версия страницы