Форум » Хлеб » Дом лекаря Левия Теребраса. » Ответить
Дом лекаря Левия Теребраса.
Admin: Угловой дом в небогатом квартале. Таберны: одна - вестибул-приёмная, вторая - "мастерская" лекаря. Домус двухэтажный в области атрия, вход через вестибул, атрий образван: табернами, кухней-триклинием, кубикулой(матери Левия), лестницей на второй этаж: 4 кубикулы, одна из которых - хозяйская спальня с балконом, образующим навес перед табернами. Перистиля нет, есть внутренний дворик образованный сарайчиком для живности, небольшой купальней и латриной. Сам двор - огородики, есть калитка в боковую улицу. Канализация выгребная, вода: питьевая - из общественного фонтана напротив дома, техническая - собранная в подземную ёмкость из имплювия.
Ифе: Ей сквозь сон сперва показалось, что это пришел Федул и лезет. Ифе замерла как мышь под метлой, тело свело, каждую мышцу, страхом и протестом... и в ребре заболело так, что она глаза открыла сразу, резко, вспоминая все, разве что кроме имени прОклятого продавца. Бродяга проснулся и куда-то полз, прямо как старый Карп, когда Федул предпоследний раз его... и, вспомнив, куда не дополз избитый старик, Ифе охнула и запричитала: - Только на пол не надуй! Я же убрала!!! Ой... ой! Обожди! Я дойти помогу... или ведро принесу!
Берганса: - Сидиииии! - прокаркал Берганса, сжимая коленку в пятерне. - Я те дитеныш бессловесный что ты мне пспс..? - Шею сначала как-то надо было уговорить, прежде чем подниматься. Он успокаивающе погладил бедро которое под щекой, изнутри, не потому что девка, просто уж куда рука дотянулась, а дотянулась под щекой... а может и потому что девка, кому там видней. - Поможешь, - вздохнул так же утешительно, - погодь... И он стал собирать себя по частям, ища удобного положения голове на девичьем лоне, прямо надышаться не мог, зарывался в ее тунику, подтягивая все тело начиная с коленей тугим спазмом в мышцах живота... В чем тут крылся секрет - убитый почти насмерть мужик, будь он истыкан врешето ли, порван вленты, с синим леопардовым рисунком по шкуре, с ребрами всалат - а, чуть отлежится, и если какой только слабый намек на женское присутствие - приаптвоюзаногу! пожалуйста. Вся кровь что осталась тянется в пах. Ни рук тебе, ни ног, ни глаз открыть, а... - Блять! - вырвалось весело, когда колени стукнули в пол. И, цепляясь за подол, Берганса отстранил, наконец, лицо от девки, чтоб вдохнуть, выпрямил гребаную спину, поглядел, ухмыляясь, вверх, потом вниз, на себя, разминая проклятую щею, и спросил: - Ну чо стоишь, отважная кишка? БОшку вниз, быстра, ща ссать пойдем, - и, умиротворяясь, добавил с пониманием: - ааа, рад што на месте...
Ифе: А она и сидела. Тут себя бы собрать в кучку, когда болит всё так, что и плакать не хочешь, а слёзы сами выжимаются и текут к носу. - Эй, ты там не наглей! - шморгнула Иф, но бродяга собрал себя с её бёдер первее, аж глаза снизу засверкали в полумраке. Все они были одинаковые и тянуло их всех в одно и тоже место. Но стукнуть его рука не поднималась - вон как корявился. - Вижу, жить будешь, - буркнула, вытирая тыльной стороной ладони нос. - Погоди, я лампы зажгу, грохнемся ещё. Ну, я встаю, ты чего там, готов?
Берганса: - А то, - он не смеялся, потому что это было больно, но ухмылка так и держалась в пол-лица, - ща, залезу - пощупаещь, погодь, - и он полез, с колен, цепляясь как кот за ее одежду и упираясь в скамью. Это ж целое дело - подняться на эти ноги. Сводило лицо. Отвага немного подвяла. И шатало Бергансу, даже когда вскарабкался уже, повиснув на плечах опоры. - Неее, дева, врешь, хер я тебя завалю, не дождешься... - он нашел стену другой рукой, собрал всю ненависть и поволок в ту сторону, где в домах обычно бывает отхожее место. Стараясь больше наваливаться на курс, чем на плечи - быстрей дойти. Чтоб он, Берганса, валялся как бревно, когда и то, что без костей стоять способно? Ха.
Ифе: - Вот баран упрямый! - удивилась Ифе, не зная где его и подхватить-то - весь в бинтах, и залезая, в итоге, в его подмышки, а потом перехватывая ниже талии, даром что зад голый, так что она там не видела. - Куда, ну куда, лампы-то я... а... пошли уже, ай, осторожно тут приступочек... был. В атриуме было посветлее и она охнула всего один раз, когда его шатнуло в сторону имплювия, подумала - он туда собрался... - и подхватила сильнее, а в ребро отдало. В огородике было ещё светлей, но Ифе ругалась сквозь зубы, шепотом, почем зря - и нехорошими духами, и срамными местами - потому что дорожки эти неровные, незнакомые, пока пройдешь! А у латрины поколебалась недолго не оставить ли, но повела внутрь, не хватало ещё чтоб он там упал.
Берганса: - Иди, иди, огня принеси, обратно ж как-то надо, не ночевать здесь, - в латрине были стены, боль как хмель - шатая, злила, так что нечего девке смотреть, как мужик ссыт и как его скручивает, благо еще проблеваться нечем. Когда он вышел, он окинул взглядом путь по прямой, но сколько ни разозлился, а решил по стеночке. И стаканчик опрокинуть надо было просто позарез. И - да, лекарь ведь, может, еще и на травах что найдется. То ли в глазах темнело, то ли смеркалось быстро.
Ифе: - Справишься? - с сомнением покачала головой Ифе. Кого она только не перетаскала в старом доме... почитай всех. Бил грек часто и жестоко - имущество-то дешевое. Да и ей самой одно лицо берёг. Но бродяга зыркал зло и бодренько, и она только кивнула и пошла. Снова искать, потому что огонь-то ещё в печи есть, а вот лампы нужны были не только те, что в атриуме стояли на треногах, но и в таберны - господин же придет, и на кухню, и с собой в огород взять... - Держись, - перехватила бродягу одной рукой, второй высоко поднимая светильник. Тащить его обратно ох как не хотелось, но он так выползал, куда ни поподя, не по дорожке, что вся грязь была бы на свежевымытых полах. И, доведя обратно до скамьи, усадила и не выдержала красоты этой при свете: - Простынёй хоть прикройся, не дай боги придет кто, а тут ты такой... весь. Слушай, а ты господину лекарю заплатил уже? А то мне еды купить надо...
Берганса: - Весь! - передразнил Берганса, доволокшись, локти-в-колени свисая со скамьи, чтоб не спиной на стену, и чуть ли не скрипя зубами. - Был бы весь, был бы не здесь. Пожрать нечего - хуй пососи! Я еще въезжал, сказал денег нет!.. Нет, вот сижу бля - на халяву ловятся и не такие, - он перевел дух, отдышался и с сочувственной надеждой осведомился: - Что, совсем нихрена пожрать?.. Чтоб у жида денег не было, это я не в тот мир забрел, видать. Хорошо искала? Ааа, что ты найдешь, тут хер на виду стоял не нашла, - он наконец усмехнулся снова, и даже не зло, глядя на девку одним глазом (шея сволочь аж скрипела, не иначе продуло, и голова на ней сидела если безболезненно, то косо). - Винишка хоть... а? - и Берганса повел взглядом вокруг, раздумывая, где тут можно поковыряться, чтоб добыть на перекус.
Ифе: - Сам соси, - рассеянно обрезала Иф, соображая - если господин задаром бродяг всяких лечит, то понятно почему такие простыни и рабов почему нет. Вот только что они будут есть не понятно. - Ты откуда такой резкий? С нашего портового или вообще с ихнего, ватиканского? Винишка ему. Ты мне не хозяин, чтоб я тут терпела. Веди себя как приличный, я тебе поищу... где-то видела тут... И полезла под стол, бормоча: - Я бы, может, и нашла, но раз не оставил, значит нельзя брать, вернётся принесёт наверно... да где оно... вот, фу ты! - вылезла, задев столешницу лбом. Открыла, понюхала - вино не дорогое вроде. Налила и протянула, не разбавляя, чтоб за водой не бегать, и так саднило.
Берганса: - Из тех ворот что и весь народ, - Берганса, наблюдая, как она лезет под стол, поднимал от пола пальцы ног, от чего на лбу выступала испарина. Но надо же было понять, с чем теперь остался. - Поведи как приличный - подохнешь как дурак, - терпеливо объяснил, - и не огрызайся мне тут, не своя не жалко, - но в голосе злости уже не было, он уже принимал стакан из рук в руки, кивая как кивают всем, кто наливает по долгу службы. Вытянув стакан, он опустил руку на колено, а голову так и оставил запрокинутой. Подождав так с закрытыми глазами, снова протянул стакан, кивая опять как в харчевне с просьбой повторить. уже уверенный, что вот сейчас его поправит, совсем поправит и можно будет посмотреть что к чему и где взять денег или хоть корку хлеба. - Когда, говоришь, вернуться обещал?
Ифе: - Да вот к вечеру, я только прибраться успела, будет скоро, - не моргнув глазом соврала Иф. - Пфф... испугал. А неприлично ещё вернее подохнешь. Забрала у бродяги стакан, опустилась прямо у стола на табурет с тихим "ойй", и налила себе полстаканчика - можно ж сказать что больной выпил, а оно может, уймет... - Куда тебе столько... помрешь ещё. Я тебе разбавлю схожу, дай продышаться. У меня вон тоже... ребро. Повела себя... неприлично у прошлого хозяина. Но я специально. Надеялась - убьёт. Я Ифе. Тебя как? У Федула, который всё краденое в округе скупал, она этого бродягу не видела, но на нём - небритом, лохматом, резаном и битом - в основном, всё написано было, даже для неграмотных.
Берганса: Он ждал с закрытыми глазами, а она охнула и он открыл один. И в ответ на опаску рассмеялся резко, коротко: - Ага, а пока тихо сидела он ленты дариил - хоть удавись!.. эх, дддууура, - смешная девка была, сесть не встать! - Налей, не вылупилась еще та лоза, что Бергансу сведет со света. Должок у меня, пока не отдам - не дождетесь, - но вино уже оживило взгляд, и, хоть его и повело, искажая рожу на крене, сам встал, сам взял кувшин, окрест взглядом повел, и со словами: - Сиди уже, калека, - припал прямо к горлу, не дожидаясь, пока девка допьет свои полстакана. Кувшин ставил потом аккуратно и почти вслепую. С губы капнуло вином, глаза увлажнились, он пошмыгал носом и сел, аккуратно, неторопливо, без гримас наступая на боль. И - да. Взял простыню и перекинул через плечо, как тогу.
Ифе: - Ленты... - мрачно прищурилась Ифе и отвернулась, глядя как тени ходят по углу таберны, - ленты другой дарил, приличный. Только его тоже порезали. Не знаю уж как и нарвался, он такой... безвредный, добрый... Но меня не за его ленты. Хозяин в лупанарий хотел продать, а я мальчишку свободного, которого он поймал и тоже продать хотел, выпустила, тот убёг. И в хозяйку плюнула потом, чтоб убили. Самой... страшно было. Вино, да ещё неразбавленное и непохожее на уксус, Иф пила редко - только Герасим баловал. И эти полстаканчика её, на усталость и ноющее тело, так разморили, что она даже не пошла кувшин у бродяги отнимать. - Берганса и всё? Ничейный, свойсобственный? Берганса Блохивбороде, - рассматривая его, хихикнула негромко.
Берганса: Берганса глянул жестко, присунулся плавно, быстро меняя опору с пятой точки на обе руки и стол. По обе стороны сидящей у стола Ифе. - Считать заставлю, - винно выдохнул в лицо. Смерил взглядом от подбородка до бровей, повтягивал носом, серьезно, с удовольствием, пригибая голову к ее шее. - Недосчитаешься - доломаю, - пробормотал у шеи уже так, чтоб только дыханием кожу тронуть.
Ифе: А рассмотрев наконец за бородищей молодого всё-таки парня, когда он подкинулся только хитро скосила глаза в его щёку: - Ага. Щаааз. По ноге въеду, оба сломаемся, от калеки слышу, - и про себя решила что всё-таки с ватиканского района, обычный бандюк, только тощий и порезанный. Борода кололась и она чуть отодвинулась. - Щекотишься. Вот я на тебя смотрю - нельзя тебя такого здесь держать. Придут которые деньги платят, испугаются, и чего я есть буду? Давай-ка на кухню сперва, там треть лепешки осталось, не лопнешь, но всё-таки. А потом я тебя до сарая доведу, я там тюфяк видела, и пару покрывал только перетрусила. К лекарям и ночь-полночь ходят, распугаешь тут всех мне...
Берганса: Она не боялась, дразнила, в лицо смеялась, и это злило. Немного смягчало дело вино, мешая быстрой реакции - так же, как притупляло боль. Так что Ифе успела еще договорить о лепешке, прежде чем он разозлился окончательно и уже поднял было губу, но от лепешки снова начал думать, и усек тюфяк в сарае. - Другое дело, - когда мужик голоден и пьян, важно вовремя перенаправить мысль. Чтоб его "не, ты что, думаешь, я не смогу" нашло себе цель более-менее мирную. Берганса обвернул ее плечи рукой, к которой она отодвинулась от его бороды и, помогая себе все еще опорой на стол, согласился: - Пойдем.
Ифе: - Вот же, - огорчилась Иф, глянув в комплювий на потемневшее небо, - а я хотела ещё цветов на стол... насобирать. Оно, конечно, может, и наворовать, но кто ж цветы считает. А на столе было бы красиво, и новый хозяин сразу бы увидел какая она хозяйка. А мымра федулова никогда по-хозяйству не соображала, только и знала что кричать днём и к Герасиму бегать. В кухне, усадив бородатого парня, достала припрятанный остаток лепёшки, кувшин с водой поставила, и ушла снять с верёвки и постелить на тюфяк старые покрывала. В сарае странно пахло жилым, но Ифе подумала - мало ли, если такой добрый лекарь, может тут бродяги и лежат у него. Вернувшись, свернулась на стуле напротив почти калачиком и спросила как у знающего: - А быстро рёбра заживают?
Берганса: - Где тюфяк, - не понял Берганса, дойдя до кухни, и, уроненый за стол, вспомнил об обещаной лепешке. Обрывками клубились еще в голове ее слова "от калеки слышу", и ярость накатывала волнами. Он остервенело отрывал зубами хлеб, и, когда проглатывал, мысль иной раз прорывалась вслух: - ...жир вытоплю. Ты у меня, боров, на такой вертел сядешь - на кол запросишься! - о другом, сидящем на бочке, Берганса пока еще только думал. Для другого он припасал не слова. На вопрос вернувшейся Ифе он медленно выплел языком: - К идам затянется, - и продуманно, взвешенно пообещал в пустоту: - если не трогать конечно.
Ифе: Она принялась считать, но как всегда бросила. - Чтоб ему... - буркнула вслух. Избил, ребро сломал, об половину города её коленки ободрал, чуть в лупанарий не продал, и ещё нажился на ней. Ребро болело, а ещё ей очень хотелось есть. Не как бродяге, конечно, но сильно. И ей казалось мало одного выпущенного мальчишки. Ифе посмотрела почти как тогда, у сарая. - Берганса, а ты же когда вылечишься опять... работать пойдешь? Своруй мне жетончик на игры? Я недавно гладиатора видела, ручищи вооо, здоровенный весь такой, говорил что леопардов на арене рвёт. Посмотреть бы... Своруй, а? А я тебе за это интересное скажу, про одну схронку и как добыть.
Берганса: Берганса аж откликнулся на "чтоб ему". - Кому? - спросил живо и глуховато, но она не ответила, и он сощурился на нее, внимательно вылавливая знаки. И ее просьба, такая далекая от догадок, рассмешила. - Легко, - обещал он, скалясь туда же в темень. Чавкнул последний раз, облизал зубы. - И что сама не возьмешь, если знаешь, как?.. Гладиааатор. Вам девкам одна забота... Взяла бы, так и жетончик бы купила, - он насмешливо жалел ее, маленькая, черненькая, сидит на стуле галчонок-галчонком.
Ифе: - Так я не ворую же, - в оба глаза искренне удивилась Ифе. - Я только еду, потому что есть охота, и цветы ещё, но это не считается ведь. А схронка у грека... Деньги там. Грек Федул, в припортовом у нас, краденое скупал, может слышал? Вот он переехал недавно, фуллонику снял, дальше туда, к окраинам. Переехал с ложем. Ложе обычное, головы коньи. А в правой задней ножке - золотые у него, прям стопочкой, на черный день. Всегда там лежит. Только не попадись, а то он хитрый и такая тварь! Если сдашь, он меня и здесь достанет, не посмотрит, что чужая... Потёрла слипающиеся глаза и добавила: - Жетончик на такие игры где гладиатор Кабан выступать будет, - думая, что с жетончиком бородатый может и обманет, а схронку-то всё равно сопрет.
Берганса: - Так ты федулова эта, Ифе! - хохотнул Берганса, - так что ж лупанария испугалась - тебя кому не предлагал только, всей разницы что ребра целей были бы. Знаю эту сраку вдоль и поперек, на фуллонику съехал, ты подумай! Кого ж теперь подкладывать будет? Ну как случится бабу его драть, не бесплатно сучка попользуется. А, чтоб тебя... - он понял, что сболтнул лишнего, да и махнул рукой: сказать она уже сказала. - Кабан такой, говоришь. Не вопрос. Челюсти поехали в зевке. - Де там твой сарай...
Ифе: "Вот как значит. Всей округе предлагал? Ну дери, дери..." Кулаки и могучие плечи Кабана вспомнились как наяву. Зря тогда не попросила... ничего, будет ещё случай. - Уже не его, - посмотрела прямо Ифе. И села прямо. - Сарай - в конце огорода.
Берганса: Берганса аж сплюнул и выругался. Ну тоооолько все устаканиваться начало, и тут нА тебе. - Да помоги, что ли, я что, раком поползу только потому что у тебя хозяин блядь ебаная?.. был... была..? Чеееем эти бабы думают, чтоб тебя тем же вчетверо, ну бля дождешсья ты у меня... - вино свое дело делало, и кого он кроет сейчас - Федула, Пуппия или этого на бочке - Берганса сам уже не понимал. - Ну хоть руку дай! - потребовал он, но, пьяный, не дождался, оттолкнулся от стола и в пару падающих шагов ухватился за косяк двери, цедя сквозь зубы лаконичные, но емкие посулы. Взгляд, щурясь, пытался выцелить за огородом сарай. В глазах рывками плыло.
Ифе: - Просила же вести себя как приличный, - проворчала Ифе, подхватывая упрямого бандюка. Скорее по привычке и из солидарности, чем из жалости. А сцена, где могучий гладиатор откручивает Федулу голову всё виделась и виделась... Она подхватила другой рукой лампу и поволокла. - От твоих ругательств даже кустик вон не шелохнётся, - кивнула среди огорода. - Ты ж из этих, возьмешь деньги, наймешь людей и уделаешь кто тебя так отделал... туда вон... здесь, да осторожней ты, он не сильно мягкий, тюфяк этот... задницу со второго покрывала убери, это укрываться тебе, - дернула из под него, сгрузив и ставя лампу на пол, у изголовья.
Берганса: "наймешь и уделаешь", сказала она. Пхе, наивная! Много чести - нанять. Тут он сам. Чтоб и посмотреть, и послушать, так ли правду любит, как просил. Но утешение подействовало. Сцепляя зубы и спотыкая в горле готовый вырваться стон, он укладывался с ее помощью, с трудом находя на тюфяке такое положение тела, чтоб не хотелось выть и рычать - Хорошая ты баба, - выдохнул. - Сядь... - не выпуская руки Ифе, он пытался подтянуть ее к себе. - Ну сядь, ну сядь, ну? Жмурясь со страдальчески выгнутыми бровями, он силой подтащил ее ладошку себе под шею. - Сядь. Посиди... бля я ж не... ну нашла блин мужика, ни дать ни взять!.. не трону, дура - развалюсь же прям щас нахуй! мммм... Все-таки хотелось, чтоб боль уже делась куда-нибудь. Совсем. А она девалась на какие-то краткие промежутки времени, когда он прикладывал женскую ладошку то к своей шее, то к груди, то к лицу.
Ифе: - Кому и хорошая, а кто и припомнит, - буркнула Ифе, пытаясь одной рукой укрыть ему покалеченные ноги и отнять вторую руку. Но когда он дотянул её ладонь под шею, бросила покрывало и положила вторую на лоб. Горяченный как и шея. - Да ты горишь весь... перетаскала! Не надо было тебя трогать с места... и ты помрешь, и мне влетит, - огорчилась Иф, - да пусти ты, вернусь быстро, обожди... Сбегала на кухню и вернулась с кувшином воды с уксусом и салфеткой. Села на пол рядом и принялась обтирать ему лоб. - Как печка... тобой купальню греть можно, зачем только дрова таскала...
Герасим: >>>Конюшня Суламиты август, 26, вечер "много там те надо... скажиии ей... хрен тебе на всё кабанье рыло" думал Герасим больше грустно, чем зло, теребя букет, который собирал в нескольких окрестных садах до самых сумерек. Запрет хозяйки был однозначен, и пока он решился постучать в закрытые двери лавки из-за которых пробивался свет, пару небольших затрепанных цветочков пришлось выкинуть. На стук никто не ответил. И на второй, и на третий... Герасим вспомнил, что в доме лекаря траур, потоптался ещё на пороге и вошел, надеясь, что добрый господин Левий не рассердится, он ведь только увидеть её, убедиться, что с малышкой Ифе всё в порядке, просто букет подарить... Дом встретил траурными пустотой и тишиной. Но не могло же быть так, что дом не заперт, свет горит, и никого нет? И он отправился искать. Из распахнутой двери освещённого сарая доносились голоса, единственные во всём доме, на них-то он и пошел. Ифе, его Ифе ласково обтирала какого-то бородатого парня, хватавшего её за руки! Герасим сдвинул брови, вошел решительно, укоризненно окликая: - Ифе... - и отпрянул, рассмотрев лежащего, чуть не обратно до самых дверей. Букет выпал из рук, возмущённо замелькавших в воздухе. - Ифф! эо о! о!!! ыя!!! - ткнул Герасим пальцем в незнакомца. - о! ыя!!! - обвинил, показывая резким жестом, как этот, которого обтирала Ифе, порезал его недавно. - О! И она! Она возилась с ним, бандитом, а к нему, порезанному, не пришла даже! Но что он мог сказать, кроме: - Ифе!..
Ифе: - Герасим! - обрадовалась Ифе, поднимаясь навстречу любовнику и букету. - Как ты?.. - но букет полетел на пол и личико Иф вытянулось, а глаза расширились - она знала его слишком давно, чтоб не понимать что он говорит сейчас. И поверила ему сразу, как своему, тем более что на Брегансе этом написано было всё, что клейма на нём ставить некуда... Она насупилась и развернулась к обидчику милого, грозно уперев кулачки в бока: - Так это ты, собачий сын, паскудник?! Ты зачем моего мужчину порезал, лярвино ты отродье?!!
Берганса: - Да уж... согрееел бы, - выдохнул Берганса, не зная сожалеть ему или радоваться,что она теперь не федулова. Надо было раньше носом не вертеть, а нынче всех утешений что ножка от ложа, дааа... Он закрыл глаза, не собираясь чесаться на какой-то приход, но тут его уронили - приапвсемогущий! - ну кто так руку из-под шеи выдергивает! Все что он мог - отмычаться в ответ на эту небрежность, и осознал, что Ифе оторвало от него чье-то явление, он только тогда, когда она заорала. - Бляпиздецбабыдуры! - зарычал он, не в силах разлепить глаза, так плотно сомкнуло гневом. - Знал бы что он твой - кто б это мне сейчас приперся среди ночи как "радуйся" в аиде?? Федул ты что ли, свиное твое рыло тебе в сраку?? - он рванулся, скомкав в кулаке тюфяк, и загреб другой рукой воздух, чтоб выпрямиться навстречу, скрипнул зубами и открыл глаза, но не узнал пришлого в упор, по инерции договаривая в прежний адрес: - хера ты приперся к лекарю, мудила, свалить не на кого трещину в жопе что я тебе тут крайний оказался?.. Рожу побрить нечем, что ты мне тут себя кажешь родственником?.. Думаешь, раз меня почикрыжили, я, лярвин сын, тебя голыми руками не порву, сволочь, рожу в бороду спрятал чтоб я не узнал, собака? уууу... иди сюда, иди. Нечего за бабу прятаться.
Герасим: У Герасима глаза на лоб полезли уже от одного того, что его Федулом обозвали и кулаки сжались так, что остальная брань мимо прошла, но у бородатого бандюка от резких движений сбилась с ног простыня, перебинтованное тулово грек заметил и того раньше, а бить лежачего, да на глазах у своей женщины... - Ыыы!!! - взвыл Герасим, скупыми выразительными жестами объясняя вражине что с такими делают и куда ему нужно пойти заодно. Хорошо хоть Ифе спиной стояла... - Ы! йоаый ех! Ош!
Ифе: Кричать она больше не могла, после утрешнего-то, губа начала предательски подрагивать, и Ифе ругалась негромко, удерживая голос, отчего слова получались раздельными и выходили со звуком слетающей с амфоры пробки: - Какой Фффедул, сссобака ты помойная?! Повылазило у тебя?!! А я... а я с ним вошкаюсь тут ещё! Сссвиньи кусок! Да за чтооо?! Он же безвредный как теля и асса за душой отродясь не водилось! И непьющий! - вспомнила с чисто женской логичностью. - И сказать тебе, козлу бородатому, ничего не мог! Ты что ж на ровном месте людей-то режешь! Поделом тебе, скотине, досталось, а ещё б добавить! От возмущения и непонимания она аж забыла половину слов, которые переняла за годы от жителей своего припортового района, от хозяина, от его битых рабов... Она видела и ночной грабёж, и бои между бандами, где люди рвали друг-друга как псы, и пьяные драки в дешевых харчевнях, и всё это казалось ей обычным и понятным - такая жизнь... но Герасим, тихий спокойный Герасим-то тут причём? Это у неё в голове не укладывалось и Ифе едва удерживалась, чтоб не пнуть Бергансу ногой.
Берганса: В ответ пришлый завыл так, что Берганса и не хотел - расхохотался. Аж слезы выступили. Вспомнить он Герасима не мог, да и стараний не прилагал, урывками только доходила ему сквозь хохот бранная речь Ифе. - Ни... ни за что, бля!? - попытался он высказаться, прерываемый неуправляемым хохотом. - Ти... тихий!... Сидел бы тихо, кто б его тронул!.. Не могуууу!! Еще добавить? Бля, я бы ррад за свое ответить, да как посмотрю - все крайнего ищут, даже у кого ума нет, а туда ж! да в любой клетке кого не спроси, ни за что сидят! - встряска понемногу сама себя уняла болью. - Ну куда ты лезешь, кудааа, - простонал он с досадой, теряя моментами точку опоры взгляда: то их было четверо, то один, - я же пес помойный, не посмотрю, кто под руку подлезет - глядишь, еще гыгыг виноватей стану, да винить будет некому. Если что, постоять за себя он всегда был готов, тело напряглось и встрепенулось вопреки всему, даже сейчас не промазал бы глаз вырвать. Хоть и крутятся вокруг, как мухи... как в тот раз, когда Ату, гиппопотам недорезаный, мозгов с горошину, не допер солдата по башке приголубить! Пуппия охранял, сукин сын!.. Но Пуппия здесь не было, толку было его поносить, и он вспомнил: - Ты смотри, тихоня, слова сказать не мог, а бабу оттирать полееееез, даром, что рыжая, не чета лопуху такому. А загрести бы рад был, как же! И эту ему, и ту ему - чем только убалтывал, задаривал? С бабами, говоришь, герой? - голос садился, но напрягся и слова выходили ядовитыми.
Герасим: Герасим, впервые услышав от Ифе ругательства посильнее её обычного "дурак немой", опешил и умолк. И попытался, взяв за плечо, осторожно увести её от больного стервятника. Но когда мужика прорвало не только странным смехом, но и таким потоком угроз и брани, что стало непонятно какими травами лечил его лекарь, Герасим шагнул вперёд, одной рукой защищая и отстраняя назад девушку, второй... только и успел, что вскинуть в возмущённом отрицающем жесте: - Ээээ!
Ифе: Отбрыкнувшись от удерживающей руки, Ифе шагнула вперёд, сама не зная что сделать собирается - то ли пинком прекратить это издевательство, то ли водой с уксусом окатить... и натолкнулась на слова как на стенку - "бабу оттирать полееееез, даром, что рыжая, не чета лопуху такому. А загрести бы рад был, как же! И эту ему, и ту ему - чем только убалтывал, задаривал"... ...хватанула ртом воздуха пару раз "Рыжая?! Рахиль?!!", развернулась резко и залепила Герасиму - какие пощёчины? то госпожи пусть изволят! - кулаком по наглой морде, так, что пальцы хрустнули. Слёзы брызнули непрошенно, а слова получились как кнутом хлестала: - Меня и суки греческой тебе, значит, мало?! Из-за шлюхи этой кухонной на нож полез и плевать, что со мной будет?! Пошел вон отсюда! - затопала ногами на месте, сжав кулачки и уже визжа, - кобели! Вон!!! И ты пошел! Глаза бы мои не гляделиии!!! Кобелиии!!!
Берганса: Никуда он, разумеется, не пошел, потому что лег от смеха. Прямо на больную спину. Дернулся, скрутился на тюфяке и еще некоторое время ржал, подскуливая - театр, да и только. Злости как не бывало, и это обессилело совсем. Пни его кто сейчас, и то бы, пожалуй, не поднял.
Левий: >>>>> С виллы Белецца через стабулу По дороге Левий заглянул в стабулу, от девочек отказался, а на остатки мелочи купил вина и кусочек мяса, свеклы, лука и репок, немного хлеба и пряник на меду для Ифе. Нагруженный, возвращался домой тяжело, но успел пока еще не совсем стемнело, и можно было рассмотреть, что дома как-то очень чисто и подозрительно тихо. В вымытой кухне оставил купленное у печи, осмотрелся и медленно перешел в вычищенную мастерскую. Так и есть - бродяга пропал. Возможно, Ифе приняла его за мусор и вынесла на свалку, это было бы логично, но... бродяга большой и неходячий, а Ифе маленькая и с треснувшим ребром. Левий проверил заначку - все было на месте; он добавил туда золотой Публия и устало задумался... Из этого состояния его вывели вопли, донесшиеся из сарая, где раньше хранился Кадмус. Левий совершенно забыл об этом деревянном ящике, а теперь стало понятно, что Ифе не тащила бродягу на свалку, а отнесла его в сарай. Разумно. Скандал он застал в самом разгаре - бродяга ухахатывался на лежанке Кадмуса, Герасим, конюх Суламиты, что-то растерянно мычал, а Ифе при желании могла бы взгядом поджечь сарай. Левий громко хлопнул в ладони, обращая на себя внимание: - Тихо!! - он перевел дыхание. - Дети мои... что здесь происходит?
Герасим: Потирая скулу, Герасим потрясённо переводил взгляд с хохочущего бродяги на разъярённую девушку, не понимая - за что?! Этот гад же пытался её... а он только... он же спас Рахиль от негодяя! - Ифе... а... аа... о! ыйо... - попробовал объяснить, но хлопок в ладоши за спиной едва не заставил его подпрыгнуть - хозяин Ифе! Теперь и госпожа узнает, и Ифе могут наказать... и Герасим сделал единственное, что мог - показал на свою рану и прямо указал на виновного. - О - баы!
Ифе: - А ты ещё кт...ой! Господин! - отпрянула Иф, поклонилась, всхлипывая, пытаясь втянуть обратно все слёзы и сопли, и затараторила, - ничего, господин, у этого, больной который, горячка, так я его уксусом с водой обтирала, а Герасим, знакомый, навестить пришел, волновался, а я его в темноте за вора приняла, а я тут вот, цветов на стол насобирала окрест... сейчас купальня будет, господин... Подхватила букет и стрелой вылетела из сарая, успев, всё же, тихо прошипеть Герасиму: - И не возвращайся. А в кухне, сунув в кувшин цветы, плеснула себе воды на лицо, постояла зажмурившись, глотая слёзы, потому что болело теперь внутри как снаружи, одинаково, и пошла поджигать топку купальни. Руки слушались плохо.
Берганса: Ох и девка, ох и шмындра! И он от такой отказался? Ну, не дурак? Уже и золотишко бы федулово прикарманил, да, может, за него бы и выкупил у дармоеда. Сходить и глянуть надо было, а что у Федула она немытая, небось, была, так это недолгое дело. На хрена бы сдался ему этот тупорылый мавр. В голове все вертелось, на спину бы лечь - и как на облаке. Тело, кажется, улететь готово было, если б боль не привязывала к земле. Цветов она насобирала, надо ж, ласковая какая! Он бы ей после Федула как благодетель вышел прям, фиг бы кому ее подложил, утрутся! А от лекаря она теперь нееее, тут ей, похоже, медом намазали аж прилипла, вон лебезит как. Гребаные боги, ну что бы раньше надоумить, такого бы с ней намутили!.. Мало ли, что не воровка.
полная версия страницы