Форум » Рим с изнанки » Рынок рабов » Ответить
Рынок рабов
Admin:
Работорговец: Этим утром торговля шла не так бойко, как обычно, несмотря на новую партию товара. Услужливые негры из самых южных провинций, умные греки, совершенно египетские кошки для влиятельных господ, уставших от лупанариев - эдакая мясная лавка для гурмана, готовая соблазнить самого постного любителя репы. Разгонять это неторговое утро приходилось покриками: - Что ищешь, господин? Да ты сюда смотри, вот, вот! Сочная, белая, а повариха: кроля живого обдерет и спящим подаст!.. - Хороший актер, всего Эзопа на память расскажет и по-гречески, и по-латински, учится быстро, ест мало... - И конюх, и псарь - а если плеть покрепче возьмешь, так еще и плотника с грузчиком получишь, не пожалеешь... И ловко похлопывал по спинам проданных мужиков, и щипал напоследок ставших чьми-то женщин, и деньги успевал пересчитывать, - медленно шла торговля. Медленно.
Мудрёный: В отличии от большинства находящихся здеть продажных тварей - так он называл про себя род людской, без малейшего пренебрежения, исключительно констатируя факт - он не был ни уныл, ни напуган, ни озлоблен. Потому что одно его местонахождение здесь означало, что он проживет еще долго. Солдатам, которые поделили меж собой тридцать золотых после того, как он процитировал перекупщику Эврипида и Фукидида, оставалось только придумать, в каком месте по дороге в Каррас закопать память о нем. Он тихо сидел в углу, опустив седую голову и ссутулясь, чтоб не привлекать ненужного внимания, меж тем глаза его сквозь низко свешеные космы ощупывали толпу, выбирая, за чей счет ему отныне предстоит жить. Подходящей кандидатуры не находилось, и он начинал кашлять, сдувая высохший мел с волос на ногах, всякий раз, как в его сторону обращалось очередное неподходящее лицо.
Дея: 20,авг,утро>>>>>>>>дом Курионов - Эй, ты, - издали помахала Дея, отодвигая то плечом, то бедром очередного недовольного. И добравшись наконец к торговцу, упорно не желающему замечать ее - видимо всилу того, что подспудно помнил ее то ли на котурнах, то ли в центре мишени, подергала его за рукав. - Грамотные есть?
Работорговец: Смерив взглядом бесцеремонную девку, ушедшую бы, впрочем, по хорошей цене за какие-нибудь неполные пару часов, он грубовато ответил вопросом: - А тебе что за нужда? - Но торговец взял верх над хамом. - Есть.
Дея: - Мне-то ничего, - пожала плечами Дея. - Я как-то до сих пор обходилась. Меня просто попросили секретаря найти, а тут, ну ты понимаешь, не всякий образованный подойдет. Старичок хотел грека. А по мне, так какая разница, соображал бы... Денег даст сколько запросишь, только старичок сердитый очень. Не понравится - обратно пришлет и в суде еще неустойку слупит. Она опустила глаза.
Мудрёный: Он оживился и взглянул на девушку открыто. Даже выпрямил плечи. Она не походила на рабу, но у нее были грубоватые руки, которые она не умела носить. Или не трудилась. Она говорила так же и не о родственнике. Оставались достаточно невероятные предположения, и лишь одно во всех них было общим: "старичок" богат и рисков. Второе качество делало ситуацию интересной не смотря на то, что в сочетании с первым это было опасно. Но помимо опасностей комбинация сулила и другие неожиданные возможности. Он нырнул ей в зрачки юношески ожидающим взглядом.
Работорговец: - Старичок сердитый, да по судам? - он пожал плечами. — Ты скажи хоть кто, а то ж не убоюсь совсем. Из образованных у меня тут четверо: еврейчонок семнадцати лет, Иосиф, смышлен, латинскому обучен, коней любит страсть как. Греки Иерофей, фессалиец, сочинитель на ихнем птичьем наречии, и вот этот седой - он кивнул в сторону товара, - но седой, скажу я тебе, - он неосознанно переходил на этот торговый говорок, стараясь продать кашляющую некондицию поскорее - мозговитый, поэзию ихнюю цитирует, языки знает, греческий, латинский, варварские наречия. А если нужен совсем дефицит - сарматка грамотная есть, огонь-женщина, семь тысяч. Как раз для твоего старичка. Он выжидающе уставился на девушку.
Дея: Дея усмехнулась. - Не, огня ему не надо, он у меня сам такой, что ууухх!.. Еще Рим подпалят. Ливий Курион, сенатор Империи, - процитировала она полностью, не исключая интонации. И уставилась на фессалийца и седого, размышляя, что предпочесть: средних лет грека или эти умные собачьи глаза. Мальчик Иосиф отпал без предварительного осмотра. - А рекомендации у них какие? - спросила она, вспомнив в последний момент, как ее напутствовали. Иерофей казался чересчур заученым, до дыма в глазах, седой пугал сходством с отцом: тот тоже так смотреть умел перед тем как укусить. Она только лая его не боялась...
Мудрёный: Запрос о рекомендациях его не устраивал. - Если мне будет позволено, я легко разрешу ваши сомнения... - тихо сказал Рурк, кланяясь не опуская взгляда, как восточный воин. - Приведите сенатору нас обоих, и предоставьте решать его опыту. А второго он потом отошлет назад... Взглянув мельком на стоящего рядом грека, он умудрился сказать этим так много, что тот испугался быть проданым. "поверь, - казалось, говорил его взгляд, - я оказываю тебе услугу".
Работорговец: - Хм, Куриооон... - интонации его не впечатлили, но в том, что он получит свои деньги, он теперь уже был уверен. - Рекомендации у нас от легионеров. Однако неожиданный монолог прервал его. Приведите сенатору нас обоих... Торговец грубо шикнул на выступившего вперед седого умника, но, будучи человеком справедливым, кивнул девушке на активный товар: - Раз сенатору нужен грамотей, то бери этого и дело с концом, тем более сам тянется. Нечего мне тут рабов таскать по Риму, чай не овцы - разбегаются. Четыре тысячи. И еще пятьсот сверху за саморекламу. Ну?
Дея: - Ну конечно, - возразила Дея, - сейчас я приведу сенатору раба с рекомендацией легионера. Он ему что, устав читал на ночь?.. Ты в лицо ему посмотри, - и она посмотрела в лицо седому. Вдруг понимая, почему заартачилась: ей понравился этот старикан. Не было в нем того отцовского, чего она поначалу испугалась - это сказал ей звук его голоса. Сама-то она считала себя свободной, а вот каково придется бедолаге без рекомендации в доме, где вчера швыряли нож в постельничего а сегодня кого-то пороли во время завтрака.. Вместе с тем она перевела взгляд на фессалийца и поняла, что быть ему, ни разу, очевидно, небитому, битым. Чуть не в первый же день. Просто за то, как он сенатору право процитирует.
Мудрёный: Ему показалось, он понял, что ее смущает, и чуть улыбнулся. - Рекомендация, которую я дам себе сам, будет точным отражением действительности - просто потому, что за обнаруженную ложь наказан буду я и только я. Никакие иные рекомендации нельзя рассматривать без оговорок... Кого он накажет, когда хваленый прежним владельцем товар вызовет у него досаду?.. В крайнем случае, приведут меня как барана обратно. Улыбка с лица сошла и ничто не выдавало адресованной работорговцу иронии. ....................... >>>>>>>>>Дом куронов
Работорговец: Он не особо вслушивался в доводы раба, но кивал, понимая, что тот отлично продает себя сам. - Бери-бери, - обратился он к девушке, - второго такого сладкоголосого какбарана на всем рынке не сыщешь. Он потрепал седого по плечу и подтолкнул его к покупательнице, одним этим движением пытаясь завершить сделку: - Четыре с половиной тысячи - небольшая цена.
Дея: - Угу, - пробурчала Дея, - только если его обратно пришлют, я не виновата. И провожатого кого-нибудь дай!.. чтоб не разбежался. Заодно и деньги принесет. Пошли, грек. >>>>>>>>дом Курионов.
Работорговец: - Провожатого... - он огляделся и кивнул смуглому крепышу, сидящему на повозке, - Целер, иди с ними и проследи, чтоб все как надо. Парень выплюнул соломинку, молча спрыгнул со своего места, положил руку на плечо седого и процедил щедрой покупательнице: - Идем.
Кассий: >>>>>Дом Кассия - Стронций, я привел его. Мои требования те же, смотри внимательно на человека, которому ты отдашь его... Предлагай только тем, кто соответствует показанным требованиям. Не выставляй его на свободный торг. По крайней мере, откажи тем, кто не подходит заведомо, и мне все равно, что ты скажешь им. Я возвращаю свое, а что ты накинешь сверх, твое дело... Прощай, - закончил он речь, обратившись к Феликсу, холодно поцеловал в лоб. - Хорошо, что не плачешь. >>>>>>>>дом курионов>>>>>>>>>>
Феликс: >>>>>Дом Кассия Он отшатнулся под поцелуем, закрывая глаза. Слышать он отказывался - это была последняя возможность запомнить что-то иное. Миг невесомого прошлого получил он в этом касании... Но будь у него больше сил - на искажение черт в плач или ярость - что осталось бы от прежнего Феликса, неизвестно. Да и осталось бы от кассия - ?
Феликс: В какой-то миг ему показалось, что Кассий вернется. Сейчас вернется. Понял что-то важное, что необходимо было понять. Узнал что-то, что изменило его решение. И взгляд поднялся сам, ожидая его с той стороны, в какую он удалился. И в каждой маячащей за толпой голове, в каждом излишне резком привлекающем внимание жесте он ждал узнать... потом не заметил, как глаз отвлекся, поворот чьей-то головы, взмах руки сливались в общий ритм, который нельзя было угадать, и уже не обещал, а напоминал - и напоминал лучшее, прежнее, стирая сегодня, как налипшую грязь со стеклянного сосуда, в котором, опоясанные водяной окружностью, стояли светлые стебли левкоев. Он не замечал, что смотрит в толпу и улыбается.
Осмарак: >>>улица ведущая от и до Выбор римского рынка впечатлял. Ос сразу отмел женщин, стариков и детей - обузу. Взрослый мужчина его тоже не устраивал - не хотелось беспокоиться за спину. Он и сам мог оказаться таким товаром... и не позавидовал бы своему хозяину. Юношей было не слишком много, очевидно, не один Ос рассуждал подобным образом.
Работорговец: Не любил он этих возвращенцев — вторая свежесть была даже у его товара — но плюнуть вслед патрицию не рискнул. Вместо этого он ткнул мальчишку в бок "Стой смирно!", и раздосадовано почесал в затылке: — Мне еще тут покупателей выбирать не приходилось!
Осмарак: Достаточно крепкий и в меру взрослый парнишка привлек внимание наивной улыбкой. Хитрого раба, прожженную бестию, видно было за милю, и в самых юных. Тут этим и не пахло. Парень показался подходящим. Пусть лучше будет глуповат, чем опасен. Осмарак обратился к торговцу: - Вот этот вот что умеет? Сколько лет? Откуда? Почему продают? - не надеясь на честный ответ, последний вопрос задал просто как начало торга.
Работорговец: Потенциальный покупатель не очень походил на "хорошие руки", но мальчонка стоял тут уже слишком долго... Стронций встрепенулся: — Да все умеет, что надо делать: и по хозяйству, и интеллектуальные развлечения! Лет шестнадцать, грамоте обучен, читает. Порода не редкая, но качественная — грек и латин напополам. А продают?... Дак кого сейчас не продают? — Этому приему он научился у одного очень умного еврея, которого успешно продал две недели назад. — Берешь? Недорого прошу.
Осмарак: Ос оглядел других рабов, прищурился и сплюнул под ноги: - Остальных с табличками продают. А на этом нет... Кого только не продают... - и выжидающе посмотрел на торговца.
Работорговец: — Спецтовар в табличках не нуждается, сам за себя говорит, — он вывел парня поближе, в душе посылая все молнии Юпитера в зад одному несносному патрицию, — вот, можешь даже пощупать. Четыре тысячи — и забирай.
Осмарак: Восток заговорил в Осе при этих "четыре тысячи" громко. И вслух. - Чего мне его щупать? Он не баба, да и в супе мне его не варить. Я и отсюда вижу что задохлик. Может ещё и легкими слаб. А читать я и сам умею. - и стал смотреть мимо торговца на другие партии товара.
Работорговец: Впервые за много лет торг ему надоел, даже не начавшись, но терять марку не хотелось: — Осмелюсь заметить, что читать вы с ним будете разные книги. А посему три с половиной — как хорошему человеку и мастеру торга. — И добавил: — А с легкими у него все в порядке. За жемчугом в заливе нырять может, особенно если плеть покрепче возьмешь.
Осмарак: - Ещё и на плеть тратиться? А потом на лечение? Три триста. - отрезал Ос, развязывая кошель.
Работорговец: — А что, у тебя даже плети нет? — Невинно поинтерисовался Стронций. — Так я бы и сам тогда скидку сделал, коль знал бы. Бери за три четыреста. Он подставил мешок под золото, подсчитывая в уме, насколько можно будет обуть патриция.
Осмарак: Отсыпав торговцу запрошенное, Ос махнул парнишке: - Пошли. Узелок твой? Не забудь. Зовут как?
Феликс: Что говорят о нем, дошло с первого же ответа. Так что он так и стоял застыв со своей забывшейся улыбкой и только взгляд невидяще метался в дали, и напряглось бессильное что-либо изменить сердце, обжигая мысли запертой кровью... Когда его вывели на спотыкающихся ногах, он еще улыбался и, не глядя на торгующихся, все высматривал. Потом звякнули пересыпанные деньги, он услышал вопрос и ответил последовательно: - Пошли. Не мое. Феликс. И увидел нового хозяина. Душа была так стиснута, что на страх в ней не было места.
Осмарак: Глядя на растерянное лицо приобретения, Ос и сам озадачился. У него никогда не было личных рабов и с чего начать он не знал. Дома рабы, конечно, были. Но занимались ими мать и сестры. Да и относились в Парфии к рабам иначе - там их было немного и, в основном, это были должники, которые, отработав долг, снова становились свободными людьми. В караванах тоже рабов было не много - в трудную дорогу брали наймитов, заинтересованных в удачном исходе поездки. А те, люди, которых он делал своими в море... просто не успевали стать его заботой. Почесав бритый затылок, он решил относиться к Феликсу как к новичку в охране каравана и мысль сразу втекла в нужное русло. - Перкулий у него есть? - спросил торговца, получил кивок в сторону узелка, пожал плечами и взял его сам. - Я - Осмарак. Ты будешь жить со мной. Сейчас мы купим тебе циновку, потом скинем дома вещи и пойдем в термы. Если есть вопросы - задашь по дороге. - посмотрел на парня ещё раз и счел, что предупреждать его о последствиях побега - лишнее. .улица ведущая от и до
Феликс: О чем его спрашивать, Феликс не знал. Да и не все ли было равно. Другое дело, если бы показавшаяся за другими фигура оказалась ожидаемой... >>>>>>>улица ведущая от и до
Авл Элий: >>>Улица.>>> уже на подходе накатившему раздражению нашлась причина-во всем был виноват управляющий. и в том что Авл сейчас должен унижаться рассматриванием и покупкой тоже он был виновен. Но вопреки раздражению и не слишком приятному запаху - людскому запаху, зрелище возбуждало. .. однако, даже несмотря на это, искомого не нашлось. Залежалый товар Авла не устраивал, а все хорошее, очевидно, разобрали на последних торгах, и не выставят раньше следующих. Так что помарав руки о соски в общем-то неплохих рабынь, он в итоге выбрал смуглую до черноты с едва заметными бугорками груди и волосами, которые наверное, длинные..если распрямить. А так - не доставали даже до плеч. Взял не себе, а вместо беременной. Пусть танцует. Или..Это "или" - понравилось. И потому он приказал ее остричь. Приобретение следовало приодеть. Авл уже даже придумал как. >>> Лавка готового платья и тканей.>>>>>>>>.
Ифе: >>>закоулки 26, август, утро ...Ифе пыталась понять что они говорят, но звуки рынка то оглушали словно рёв какого-то чудовища, то сливались в сплошной гул и ей казалось что хозяин и торговец открывают рты беззвучно, как вытащенные из воды рыбы. -...тыщу триста!!! - Ну, допустим, я всяких видел, - презрительно цедил работорговец, - и верю, что это не падучая. Но ты посмотри на неё - грязная, избитая, нервная, глаза как у дурочки, и неизвестно ещё заживёт ли шкура без шрамов, попортил ты вещь, Федул, сам виноват... А пока в товарный вид придет, сожрёт столько, что мне проще выкинуть эти деньги сразу. Девять сотен, и это я ещё занимаюсь благотворительностью, чтоб богов не гневить в день поминальных игр. - Девять сотен?? Это что, милостыня?! Шкура - что?! Зарастёт как на собаке, а то ты этих египтян не знаешь! На ней пахать можно! Она и ткани красит, и готовит, и дом убрать и на ложе подмахивать может! А возраст?! Шестнадцать лет, и она Рим переживёт - с тех пор как купил не чихнула ни разу! - Что переживёт? Ты бы поосторожнее в выражениях, грек. Слышал, небось, император запретил преторскому брату три дня игр делать, как тот хотел? Завтра в ватиканском амфитеатре сам устраивает, быков покажут и казнить будут всякий сброд - христиан, лжежрецов бродячих, и тех, кто за граждан себя выдавали, и таких вот, кто язык придержать не умеет. Тысяча. Чтоб ты завтра с трибун посмотрел, а не с песка. - Много там разных тупиц казнить будут, и кто грабит средь бела дня, и кто выгоды не понимает! - выщерился Федул. - А я с ней до Залевка пройдусь, как-нибудь уж столкуюсь с земляком, у нас, греков, соображения побольше... - Пройдись, пройдись, может проветришься, поостынешь, вонь от его залежалого товара понюхаешь, посмотришь что он тебе предложит... Тысяча сто, моё последнее слово. Только ради твоей досточтимой жены, которая тебя с этим, - работорговец брезгливо кивнул на Ифе, - домой не пустит, как я по твоему лицу вижу. - Провались ты... - сплюнул Федул после некоторых раздумий, пихая рабыню к торговцу. Пока её привязывали к кольцу в стене, вешали табличку, подвязывали повыше растрёпанные волосы, чтоб лицо не закрывали, Ифе ещё стояла. Но стоило охранникам стащить тунику до пояса, обнажая грудь, и отойти - рухнула на доски помоста сжавшись, не в силах ни издавать звуки, ни слышать.
Левий: >>>>> Дом лекаря Теребраса Он медленно прошел вдоль грязных рядов, не останавливаясь и не приглядываясь - будь его воля, будь еще Кое-Чья воля, и Левий забрал бы всех и отпустил, хотя нет, сначала вылечил и накормил, а потом уже отпустил. И тощих греческих мальчиков, изможденных и оголенных в самых неожиданных местах, и грязных египтянок, потерявших последние шансы на сходство с изящными девушками, которыми они были, и пригнанных из северных земель - с такими стертыми до мяса ногами было бы много работы. Даже здоровые и сильные были больны. Толпа текла и бурлила, патриции толкались так же рьяно, как плебеи, и квириты в манерах ничуть не уступали вольноотпущенникам и негражданам. Левий не мог бы остановиться даже если бы захотел - и тем не менее он остановился, увидев знакомое пятно на помосте работорговца - истерзанное, голое наполовину, но безумное полностью. Эта забавная девочка, подружка Амизи... Когда Левий подходил к ней, он еще не решил, кто вступит в переговоры - еврей или христианин - поэтому спросил нейтрально: - Кто это?
Работорговец: Одного взгляда, как правило, хватало, чтоб оценить платежеспособность. Хватило его и теперь. Такой не потянет нежную критянку, сидящую слева от припадочной, но вполе может раскошелиться на ширококостную северянку справа, уже сломленную, но ещё вполне годную и для постели и для кухни. Взгляд потенциального покупателя он просто проигнорировал. - Это? Это лучшая кухарка которой мне довелось торговать за последние два месяца. Волосы не крашенные, природный светлый оттенок, растут быстро, раз в год стричь можно, спрос на такие парики только растёт.
Левий: - Парик? - тупо переспросил Левий, глядя на истерзанную малышку и пытаясь вспомнить ее имя. И посмотрел, куда указывал торговец и тут же пожалел об этом - девушка, сидевшая там, нуждалась в спасении не меньше других. Каждый здесь нуждался, но денег хватит только на кого-то одного. - Нет, эта, - Левий кивнул на девчонку и вдруг вспомнил, что ее зовут Ифе. - Кто она и сколько стоит?
Работорговец: - Ах ээта... Строптива немного, но горяченькая, молодая, а нрав, если не повторять ошибок прежнего владельца, можно и парой ленточек укротить. Работящая, готовит, стирает, красит ткани, - он искоса взглянул на табличку и заодно на губы, которые у закаменевшего в полуобмороке товара не дергались теперь, а мелко дрожали. - Ифе, египтянка как видишь, только поэтому - тысяча семьсот.
Ифе: Она не сразу поняла, что говорят про неё. Только когда отшатнулась в тень навеса сидящая слева девушка, Ифе прислушалась. Решалась судьба. Но поднять взгляд и посмотреть ей в глаза сил не было.
Левий: - Угу. Египтянка, - теперь, когда торговец назвал имя, Левий точно вспомнил эту рабыню, девушку на побегушках у Федула, паршивого греческого ближнего, которого и нужно было бы возлюбить, но... Теперь еврей проснулся окончательно, а христианин с облегчением сдал пост и свернулся калачиком где-то глубоко-глубоко. - Нрав, ленточки. Ты в своем уме, торговец? На девочке места живого нет. Девятьсот.
полная версия страницы