Форум » Лицо Рима » Лавка (домус) Суламиты (4) » Ответить
Лавка (домус) Суламиты (4)
Суламита: Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки. С одной стороны инсула с харчевней Ксена, с другой стороны инсула с птичьей лавкой. Находится на Авентине, посередине между центром и окраинами, выходит на небольшую Яблочную площадь с общественным фонтаном, напротив через площадь - женские термы. Таберны - торговый павильон и склад. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перистиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовок и туалета (вид из атрия): Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Суламита: - Они переживааают! - возмутилась Мита на обобщение, разом забывая про все мировые фиги. - Они так переживают, что у одного того и гляди переживалка сотрётся, а у второго кулаки! Навоспитывали мы с тобой, Софья... да что ж теперь поделать, обратно уже не засунешь... На этот раз вздох заглушил бы и вздохи пришедшего в тенёчек коровьего стада. - Я сейчас к табеллиону, а ты вот что, - собралась с мыслями Суламита, - ты ему, Софья, собери из Алтерова сундука всё теплое, ну и вообще там... что не взял, осталось, перетряхни, собери. И ко мне в сундук залезь, там два плаща отцовских лежали, если моль не побила. Осень скоро. И белья, белья, Софья, проследи чтоб взял. И чтоб... ох... да и хватит с него, - замолчала, поджав губы.
София: - Они-то ладно, молодые. Я больше про тебя. Женщинам оно вообще не полезно, переживать, мало ли что. -- Проговорила София с сосредоточенным лицом, будто сама себе, разглаживая смявшуюся после сна ткань эксомиды на коленях. - Хорошо, сделаю. Кухню только гляну, и всё соберу.
Суламита: Мита невольно прижала ладонь к животу и покосилась на Софию как почтенная наседка на яшмовую бусину в куче зерна. - А кто переживает? Я переживаю? Ты переживаешь? А что мы такого не пережили, что нам тут из-за них переживать еще? Пусть переживает Левий, у него скоро кончатся лекарства и если в этом доме ещё кто-нибудь уйдёт, ему придется лечить нас тёртым мелом от всего!.. - забухтела, и добавила виновато, - массажистам твоим пока платить нечем. Вот квартирантов заведу тогда и... хотя, если по дому будет шастать ещё и толпа квартирантов, массаж уже никому не поможет, так что, Софья, вставай, а я пошла продавать то место, где предки моего мужа сажали горох, чтоб кормить им краденых сабиянок, вот знали б что оно вырастет, может и девки целы б остались.... - доворчала, поднялась, и, уже от самых дверей, обернулась, не глядя на гречанку, - и полотенец ему положи там... хоть штук десять. Поднялась к себе, прочистила льняной паклей личную печать в перстне, немного погоревала над переполовиненным сундуком, завозившись с выбором туники - чтоб построже, попредставительней, и вышла, придерживая накинутую на голову паллу так, чтоб соседкам не было видно заплаканных глаз. >>>Контора табеллиона
Авл Серторий: 27, август, утро Открыл глаза так, будто и не спал совсем - только зажмурился на мгновение и с тяжелой головой поплелся умыть лицо. Внизу услышал голоса, но когда спустился, матери уже не застал, от чего всплыло все, что понаговорилось накануне, и Авлу стало грустно. Он невольно тронул припухшую со вчера губу, напустил на себя подобие веселости и поприветствовал: - Аве, няня, - бросил Авл слышимому движению в триклинии, но заглядывать не стал, - "и так всполошил вчера, а сейчас глянет - по лицу все поймет", - прошел мимо, тяжело и сонно, и решив, что околачиваться дома - только нагнетать и без того не особо хорошую атмосферу, прямо так, не завтракая, выдвинулся за >>>рабами
Кассий: >>>27 авг утро улица от и до>>>>>> Поднимая и нюхая по одной выложенные под навесом желтые груши, Кассий смотрел на Прим и щурился. Тень от навеса до него не доставала. Прищур выходил ехидным, точно он дразнил сестру, будто, протяни она руку, и он отведет свою за спину. Будто с прилавка новую взять нельзя. - Платок, - вспомнил он вдруг. - Я сказал, куда отнести подарки, а зеленый платок, что для тебя связали лентами... Ничего. Когда доставят ларец к Клавдии, я распоряжусь, чтоб зеленый плат отнесли нам.
Залика: Перемацивание груш, похожих на выстроившиеся перед привередником в лупанаре груди, было обычным покупательским поведением, но Залику, недоубившую третье яблоко, передёрнуло. - Что угодно господину? - поинтересовалась она таким тоном, что на грушах едва не осел иней.
Летеция: >>>Улица ведущая от и до 27 авг. Прим усмехнулась в ответ - и правда, как-будто дразнил. Под навесом было чуть прохладнее, чем без него, но все же лучше в тени. На яркой, залитой солнцем площади шла бойкая торговля. Туда и обратно сновали рабы с тележками, пирожники, колбасники, торговцы сладостями, у фонтана толпились женщины с кувшинами, из терм доносились удары массажистов и завывающие голоса от выщипываний волос. Все эти звуки тонули, мешались в шелесте сверкающих струй фонтана, перебранках торговцев, болтовне горожан и радостном визге детей. - Надеюсь, не забудешь, - улыбнулась она, беря грушу с прилавка и вдыхая ее аромат. Спелый, сладкий, пахнущий летом и северными склонами Лигурии плод приятно отяжелил ладонь. Лето прошло, подумала Прим. Захотелось маминого грушевого пирога с медом, карамелизированным в жаркой печи до приятной горечи и хрустящей корочки. - Знаешь, я бы просто выпила воды или чего-нибудь освежающего, - сказала она Кассию. До представления было еще предостаточно времени и хотелось погулять, посмотреть, чем занимаются люди. - И еще, - она посмотрела на правую сандалию, – мне перешнуроваться нужно, мешает что-то. Она посмотрела на женщину за прилавком и положила грушу обратно. - У вас есть что-нибудь попить?
Кассий: - От тебя веет прохладой, - пояснил торговке Кассий, за время, пока сестра решала, чего она хочет, успевший уже и возмутиться, и... охладеть до ровной иронии, не проявленной голосом, и докопаться до кошеля, - вот я здесь и стою. Думаю, сок или взвар в лавке найдется? Постучав о прилавок монетой, он поглядел за него и так же тихо добавил: - Уступи госпоже ненадолго скамейку... и будь любезна.
Залика: Зали, и так не бывшая в восторге от мужчин, когда козлили свои, бесилась до алой пелены на глазах, почти не осознавая причину - впускаешь их туда, куда не впустила бы никого, в отличии от плоти, а они!.. Ладно Авл. Этот козлил сколько она его помнила. Но Алтер! Но Тирр! Осталось только Нубу вытворить что-нибудь эдакое, например сбежать, или пойти поплавать в Тибре ниже порта и сдохнуть от заразы! Вежливая торгово-рабская улыбка на лицо не натягивалась никак, да у Зали и не было ни малейшей причины или повода пытаться. Одна в этой проклятой лавке! Одна, безвылазно! Ироничный намёк впечатления не произвёл, равно как и монета, вызвавшая лишь раздражённый отголосок мысли "сколько там этих бесполезных денег... пятьдесят тысяч? больше?". Красивое лицо и фигуру молодой патрицианки она разглядывала отстранённо и оценочно, словно собиралась всю эту красоту покупать... как-нибудь потом, при случае, и даже взгляд, упавший в вырез столы не смягчился зрелищем. Но когда прозвучал голос - "знаешь, я бы просто...", она приподняла бровь и мягким, удерживаемым от резкости жестом пригласила в лавку. Что-то было и в этом голосе, и в этом "просто.." такое, отчего она и мужчине ответила ровно: - Сегодня могу предложить яблочный, грушевый и виноградный соки, если будет желание господ побаловать себя - могу добавить северных ягод.
Летеция: Прим благодарно кивнула и прошла. - Грушевый, - произнесла она, присев на скамью, и подобрала тунику, обнажая правую лодыжку. Прим сняла сандалию, вытряхнув мелкий, с острым углом, камешек, больно впивавшийся в нежную кожу, и, надев ее обратно, вернулась к брату.
Кассий: Кассий наблюдал и думал - жаль, что ее не видит никто, кроме спесивой торговки, да и не должен никто видеть в таких положениях, а только безупречной, ступающей на два пальца от земли, при том что даже сандалии Гермеса не были бы приличны, ибо от крыльев ткани вздымались бы. Может быть, он в самом деле чего-то не смыслил в женской красоте, если его внимание привлекала именно эта безыскусность, неяркие проявления, простые движения, непродуманные жесты, пальцы без колец... и вовсе не круглые груди. - А мне виноградного, пожалуй, - добавил он торговке, задумчиво уставясь в мостовую. Неприятно было думать, что сестра снова становится товаром. Или покупателем. И поневоле приглашение Клавдии было одной из возможностей присмотреть...
толпа: Крики не сразу перекрыли гомон толпы. Торговка лупила уворачивающегося от нее мужчину, рассыпаясь руганью. Они быстро двигались к фонтану, рассекая плотный ряд идущих людей, а за ними, цепляясь и пытаясь отбить, мешалась девочка лет шести. Лицо ее было залито слезами, с детского плеча свисала изорванная стола. Тучная женщина не жалея сил молотила по тощей загорелой спине мужичка, по его плечам, пока, прижав к фонтану, не заломила ему руки. И уж там развернулась в полную мощь… Девочка прыгала рядом, висла на ее руке, не давая ударить. Толпе требовалось некоторое время, чтобы решить, стоит ли зрелище потерянного времени или нет? Не стоит… равнодушно потекла далее по своим делам. Тетка стряхивала ребенка и снова наносила удар уже не сопротивляющемуся человеку. После очередной затрещины она оттолкнула девочку, та задела женщину, и пустой кувшин разбился на крупные черепки. Снова предприняв еще попытку, ребенок отчаянно вгрызся в руку, отлетел, ударился головой на осколки, замерев.
Залика: Пока молодая матрона переобувалась, Зали закинула в пресс груши и закрутила, раздавливая словно свои глупые надежды "обрадовалась, губу раскатала! Софья встала, будет полегче... как же!", резко поставила на прилавок стакан с соком, и потянулась уже за виноградом, но крики и брань на шумной, но спокойной обычно площади, оттянули внимание от корзины. В любой другой день Залика смотрела бы на свару не дольше, чем нужно чтоб понять, что лавке ничего не угрожает. Но сегодня её терпение лопнуло, как струна в арфе бродячих музыкантов, которую трепали много лет, и вот задели особенно неосторожно. И, когда отлетела наземь девочка, в Залике что-то оборвалось со звенящим "Тея!"... и прежде, чем она осознала хоть что-то, она уже летела, взбеленившаяся, раздвигая зевак кулаками, с зажатым в руке полотенцем с прилавка, а, подскочив к ребёнку, едва присев над ней и увидя кровь, зашипела оскалено, как помойная тощая кошка, способная отогнать от котёнка и волка, и медведя, если понадобится: - Отошшшли все! Видимо, выражение её лица действительно было страшно - вязкая толпа сделала назад целый шаг.
Левий: >>>> Дом лекаря Левия Кажется, Левий пришел как нельзя вовремя. Издалека было видно, с какой злостью женщина колотила мужчину, страдал же как всегда ребенок, и, похоже, еще и Залика, дикой кошкой вылетевшая из лавки. Он попытался оценить ситуацию: толпа-то отошла, да ненадолго, сейчас почтенные и не очень придут в себя, и тогда Залике не поздоровится, учитывая ее положение. Левий прибавил шагу и, расталкивая зевак, пробился к фонтану и рявкнул натренированным на больных голосом: - Женщина! Уймись немедленно! - и, наклонившись к Залике, прошептал. - Теперь я сам, девочка, иди в лавку. Только я тебя починил.
Летеция: Прим лишь спустя пару секунд отыскала взглядом источник шума и застыв на месте, смотрела на это действо практически безучастно, пытаясь определить, кто же виноват и что происходит. А затем, безмолвно хватанула воздуха, сжала пальцами край тоги брата, дернулась назад, наблюдая, как под головой девочки расплывается алое пятно. Инстинктивно рванулась к ребенку…
Кассий: Кассий, глядя на все происходящее, только и успел что коротко вдохнуть, когда спесивая торговка уже шипела на толпу. Шатнуло: Прим, кажется, раздумывала, сможет ли она не упасть в обморок без чужой помощи. Придержав сестру за локоть, когда той вздумалось найти в себе силы и повторить непроизвольный порыв торговки, Кассий прислонил ее к прилавку и молчаливым повтором громогласного приказа уняться дал в руки стакан с соком. Пошел на толпу решительно, отодвигая любопытных от нового в этом представлении действующего лица, голос которого поначалу приписал избитому, и от чуть сдвинутых бровей веяло ясным желанием раздать всем всё причитающееся, а неуловимо поджатые губы свидетельствовали, что желание это сдержано серьезным, хотя и привычным усилием. От вопроса распустившей руки женщине, кем ей приходится сей муж, которого защищал ребенок, толпа попятилась, справедливо ощущая вмешательство власти. Побитый молчал, а пока женщина соображала, округлив глаза, кидаться ей винить или спасать, Кассий разгладил лоб и голос, и попросил негромко резвую египтянку: - Виноградный, будь добра... Здесь уже, я вижу, лекарь.
Залика: Он умел. Это Зали запомнила с детства - этот повелительный голос, велящий ей не отбиваться от примочек, уксуса и горьких настоев. Она скупо кивнула Левию, пытаясь унять клокочущую ярость, невесть откуда взявшуюся - кто ей этот ребёнок, очередной, уличный, избитый как сотни до и сотни после?.. Подложила девочке под голову полотенце, отмахнув прежде с мостовой черепки, и поднялась, глядя в толпу с кривой ухмылкой, обещающей чуму и пожар. Ей почти хотелось, чтоб кто-нибудь полез на рожон, чтоб вколотить в него эту ярость по самое... но уже гаркнул лекарь, подходил патриций, и она нехотя отошла к прилавку, бросив, проходя сквозь толпу, отчётливое: - Свиньи.
Левий: Он мог что-то одно: либо выяснять мотивы женщины, либо останавливать кровь - и властный голос патриция был сейчас очень кстати. Левий снизу вверх из пыли и осколков бросил взгляд на него, узнавая, кивнул и занялся девочкой. Бегло осмотрев голову, он положил ее себе на колени, раскрыл неизменный кошель, достал склянку со слабым уксусом и бинт. Из рассечения текло, как всегда бывает с головой, текло бы сильнее, если бы в коже глубоко не застрял осколок кувшина, маленький треугольный черепок. Левий поддел его щипцами, вынул и тут же промыл зазиявшую ранку из склянки, заложил корпией, замотал. Девочка тяжело дышала и все никак не могла прийти в себя. Левий бережно приподнял ее на руках, покачивая из стороны в сторону, коленом пододвинул полотенце так, чтобы прикрыть лужицу крови, смочившую камень; позвал своим обычным голосом патриция: - Клариссим, я бы хотел перенести девочку под навес, в лавку, пока ты беседуешь с этими, - он взглядом указал на притихших драчунов. - И пусть толпа разойдется. И пошел к табернам, не дожидаясь ответа.
Летеция: Первое потрясение прошло, и Прим отпила сок. Она смотрела, как брат шагает в толпу, как лекарь склонился над ребенком, а женщина, так стремительно выскочившая из лавки, вернулась. Удивительное зрелище – реакция людей на что-то неожиданное. Кто-то суетится чуть ли не в центре происходящего, кто-то застывает на месте и смотрит не двигаясь, матери закрывают лица детям, прижимая сильнее, а есть те, кто, разрезая толпу словно нож масло, выполняет свои обязанности. Неважно, по призванию или по службе. И в хаосе человеческих реакций, выстраивается четкая слаженность действий. Люди словно вспоминают, что они люди. И от этого становилось спокойней. Сок приятно освежал, и Прим ничего больше не оставалось, кроме как ждать.
Кассий: - Лучше в термы, - посоветовал Кассий из тех соображений, что там же и вода, но голосистая женщина, обретшая, наконец, почву под ногами после вопроса, заглушала все. Кассий узнал об этой семье больше, чем хотел, потому что в результате обвинений мужа в бесконечных изменах выяснялось, что ребенок вообще не ее, но свободнорожденный, а она в упор не хочет видеть своей вины в том, что довоспитывала падчерицу до кровавой лужи на мостовой. Кассий пытался добиться у забитого гуляки, кто же мать девочки, жена, перебивая, вопила, что она лупа подзаборная, чему нельзя было верить в силу страсти, и кончилось тем, что Кассий закрыл ей рот именем эдила и угрозой упечь под стражу, да и то лишь после того как повысил голос. Короткий миг тишины дал ему возможность оглядеть толпу и резко приказать разойтись. С одной стороны, дело было дрянь, с другой - семейное, в которое соваться со стороны да еще и из другого района было слишком неоднозначно, оставалось только фигурально дать мужу в руки палку и разре... нет, приказать одному - не щадить, а другой - стерпеть, если она не хочет подставить свою бедовую голову под руку более твердую... Он намеренно не сказал конкретнее, чтоб не выяснилось, что у женщины этой нет отца и не искать управы у местного эдила вместо того чтоб довести сестру, наконец, до театра. Толпа меж тем разойтись не спешила, когда тут театр продолжился непосредственно перед глазами: мужик, ободренный присутствием власти, палку нашел мгновенно. Кассия внутренне передернуло. И вместо того, чтоб сказать: "не здесь, ступайте для экзекуции домой и не смущайте граждан", глухо прибавил: - Если ты после этого не вспомнишь, что ты мужчина, тебе и в самом деле ребенок был дан богами по ошибке. Разойтись, я сказал, - резко рыкнул он на зрителей, но, уходя к сестре, не чувствовал ни ярости, звучащей в голосе, ни злости. Он оставил на прилавке монету много крупней должного за стакан сока и сказал: - Пойдем, Прим. Напьюсь в другом месте.
Залика: - Сюда заноси, Левий, к умывальнику на скамью, - смахнула под прилавок вышивание Зали и, не слыша больше ни воплей, ни причитаний, ни гомона толпы, надавила второй стакан. Слух, годами привыкавший к улице, снова закрылся, словно глаз амфибии прозрачным веком, не пропуская лишнего, а взглядом она толпу больше не удостоила. Только подошедшему патрицию, принимая монету, пододвинула, глядя в лицо без выражения: - Виноградный.
Летеция: «Что его так впечатлило?», удивилась Прим. «Неужели всё верит в людей?», она поставила стакан на прилавок, и взглянула на египтянку. Разгладившиеся от эмоций лицо женщины, ей было понятней. Прим посмотрела сквозь толпу, на тучность женщины, на воодушевившегося забитого и подумала, да не жертва он. Вон, на лавочке - жертва, та, чье будущее так и осталось в кровавой луже на булыжниках, прикрытым лекарем. А этот… она искренне надеясь, что сей блудник все-таки применит палку. И тогда дома, ему сторицей вернется, и не будет рядом доброго эдила для его защиты. Весовые категории таковы, что аукнется ему эта палка. Что касается ребенка, она вспомнила реакцию торговки, после такого не бросают, хотя бы не выпускают из поля зрения на какое-то время. На лице Прим непроизвольно дернулись уголки рта, и она ступила за Кассием, взяла за руку желая смягчить, улыбнулась. - Боги запоминают хорошие дела, – слегка толкнула его. – В учетные таблички записывают…
Кассий: Нет, ему здесь пить уже не хотелось, и стакан стукнул о прилавок уже в пустой след, даже если этот след еще не виден под отрывающейся от земли подошвой, и торговка успела соблюсти приличия, потому что профиль - это все еще лицо, но успела поздно: если любезность нужно выбивать кровью, то хорошо бы вообще никогда не видеть такой любезности. >>>>>>>Театр Помпея >>>>>>>>>>>>
Летеция: Смотреть на наказание не хотелось. И так достаточно было. Чувствуя смутную вину, за неровное настроение брата, Прим последовала за ним, больше не оборачиваясь, не глядя... каждому свое. >>>>> Театр Помпея >>>
Левий: Патриций прогнал толпу, а вместе с ней и нерадивых родителей. Левий оглянулся и сказал больше в воздух, чем Залике: - Ну нет, еще одну я не потяну, - и положил ребенка на лавочку, сунул ей под голову свой кошель, все же выше будет, затем смочил нагревшуюся от жары и напряжения ладонь в чуть теплой воде умывальника и провел по лбу ребенка. - Эй, малышка... Эй? Она дышала неровно, но глубоко, показалось, что из бессознательного состояния она переходит в сон. Левий осторожно похлопал ее по щекам еще мокрой ладонью. - Очнись, ребенок, - и девочка открыла глаза. Зрачки сузились от солнца и сразу же расширились от ужаса, она дернулась, но, ослабевая от удара, застыла на боку. - Умница, тише... Как тебя зовут?
Залика: - Такое ощущение, что все беды этого мира происходят в нашей лавке и около... как это по-еврейски... - глухо отозвалась Зали, провожая задумчивым взглядом патрицианку, оставившую впечатление ежевичного куста, на котором одни ягоды потемнели до сладости, другие салатово светлеют, третьи только наливаются, рзметавшегося по склону, цепкого, колючего, и безыскусно зеленеющего одновременно. - Надеюсь они не поубивают друг друга, мы тоже ещё одну не потянем, - констатировала резко, и склонилась над девочкой со свежеоплаченным виноградным соком. - Пей.
Левий: Он бы мог возразить, что далеко не все, но потускневший голос Залики говорил намного больше, чем слова. - Не должны, если патриций им не велел, - малышка слабо протянула руку, и Левий придержал стакан и ее голову, давая напиться. - Не спеши, все хорошо. Пей медленно... Не хотелось бы, чтоб они проломили друг другу черепа, иначе мне придется изобретать микстуру от смерти. А это утомительно. Девочка махнула головой, несколько капель сорвались с края стакана, упали на запачканную пылью и кровью тунику. Левий поспешно сунул стакан в руки Залике и погладил маленькую по спине.
Суламита: >>>Контора табеллиона В любом римском районе истина - это событие, подтверждённое двумя соседками. А то, что Гай и Гайя из птичьей инсулы живут в любви, бурной и непрекращающейся, даже в подтверждении не нуждалось, достаточно было иметь несчастье проживать под их окнами. Мита, всегда считавшая, что отчитывать имеет смысл только тех, за кого искренне беспокоишься, прошла мимо активно любящих друг друга посреди площади супругов почти молча, не считать же, в самом деле, общением констатацию: - Шли бы домой, пока у тебя, Туллий Акаст, хоть одна палка нашлась для жены. А в лавке покачала головой над обнаруженным ребёнком: - А ведь я, Левий, говорила этой дуре, чтоб к тебе шла, а от тебя к Весте, может и получился бы у них свой ребёночек... Но такие люди предпочтут гордо доломать себе жизнь, чем послушать чужого дельного совета, как будто там есть что доламывать, Левий, кроме той плаки... Аве, - спохватилась, услышав за спиной недовольное сопение притомившегося под грузом денег охранника. - Зали, как они доорут, возвращай им ребёнка, из меня такая торговка маленькими девочками, как из них родители. Левий, проходи в дом, если я, по жаре, не перепутала город, то в Риме представления принято заедать, а ты уж насмотрелся.
Залика: "и получился бы у них свой ребёночек... " Обычно Залика обращала на такие истории не больше внимания, чем на любую другую сплетню. Всё было как было, сложилось давно и собственное бесплодие она не ощущала ни потерей, ни приобретением, и не думала о нём вообще. Но сегодня, когда любое прикосновение мира звучало железом по стеклу, над этой девочкой, чьего имени она не знала, Зали дернулась всем телом как от пощёчины и мысль "а если Тея жила как я и тоже бесплодна?", ухнув в висок, отдалась во всём теле почти физической болью. Зали тряхнула головой и ненадолго приложила к почти зажившему виску прохладный стакан, повторяя про себя как заклинание "она найдется. и родит много детей. свободных и счастливых детей".
Левий: - Аве, Мита, - заслышав знакомый голос, он невольно провел пальцами по заморской ткани, будто пытаясь на ощупь через сверток определить, не забрызгана ли она кровью, не припорошена ли дорожной пылью. - Если бы все слушали дельных советов, представляешь, какой невыносимый мир и покой разлился бы над этой долиной? Ни хруста сломанных жизней, ни хруста сломанный костей, ужасно скучно. Левий досадливо махнул рукой и, прежде чем пройти в дом, с сомнением посмотрел на испуганную малышку: - А не будет ли это считаться постыдным побегом от римской действительности в уютный сырный пирог?
Суламита: - Левий, ты как всегда прав. Я только что продала целый мавзолей и уже скучаю! И поскучала бы ещё, если бы мне кто-нибудь дал. Прихватила смокву и ушла в дом, не сомневаясь, что рано или поздно даже бог откладывает в сторону людские горести, чтобы хорошенько покушать. И, отпустив сгрузившего деньги на атриумный семейный ларец носильщика, крикнула рабыне несмотря на отсутствие сыновей: - Амизи!!! Накрывай-ка второй завтрак. Я начинаю приходить к выводу, что если кого-то надо слишком долго ждать, то ждать его не стоит.
Левий: И действительно, у него это тоже второй завтрак. Левий неловко переступил с ноги на ногу, соображая, что пришел к завтраку не в самый подходящий дом, где старшие мужчины более или менее удачно и всегда безвозвратно пересекали море, а младшие просто были младшими. Но отступать было поздно, да и не очень хотелось, поэтому он пошел следом за Митой и, улучив момент, высвободил сверток с хлопком из-за пазухи: - Не мавзолей, конечно, да и скуку не разгонит, но по крайней мере в него можно завернуться по макушку и приходить к должникам да соседям.
Залика: Опомнившийся папашка замаячил в конце внезапно образовавшейся очереди и Залика, между делом, помогла ребёнку подняться навстречу, напутствовав: - Если уж угораздило родиться девочкой, учись даже тени не отбрасывать. Или отращивай такие зубы, чтоб ты их только показала, а все уже всё поняли. А лучше и то, и другое.
Суламита: Суламита взяла машинально, по непререкаемому принципу "дают - бери, бьют - беги", но как только уголок грубого льна, соскользнув, обнажил содержимое, расширила глаза: - Что это, Левий? Если я пойду в таком к должникам, мне скажут что у меня и так много и не отдадут, а если пойду к соседям, они выстроятся очередью, чтоб занять! - и замерла с отрезом в руках. - Должники! Благословен твой гений, уж не знаю что ты ему жертвуешь!.. Были же какие-то должники! У Алтера, да и Тирр, добрая душа, кому-то занимал, пока я отвернулась на минуточку... Ой, прости, Левий, ты садись, садись, - махнула на атриумную скамью, - пока она там возится, в ногах правды нет, на скамье тоже, но там хоть удобнее... - выдохнула, и объяснила суету, - я тут среднего отделила. Неожиданно.
Левий: - Тогда не знаю, в этом городе и правда кроме должников и соседей и пойти не к кому. Разве что сшей себе плащ для верховой езды, кони уж точно ни в чем тебя не упрекнут. Левий по взмаху руки присел на скамью и почувствовал, что успел за это короткое утро устать: - Наверное, ноги жертвую и спину... Мне надо больше двигаться, ходить, бегать, - заметил он, не рассчитывая, что Суламита услышит. Тем более, когда семья ее таяла на глазах. - Авла отделила? Он должен был привести домой целую отару невест, чтобы можно было его так просто выгнать. И я не вижу следов ногтей на дверных косяках.
Суламита: Притормозив локтем пробегающую в кладовку Амизи, Суламита отдала ей так и не надкушенный плод, нервно помяла в ладонях подаренный хлопок и, решившись, положила его на сундук. - Мужчины так давно не дарили мне подарков, Левий, что я уже не помню положено ли после этого краснеть... - проговорила задумчиво, и обошлась простым, - спасибо. Двигаться надо всем. У меня давно такое ощущение, что если я остановлюсь больше чем на пару мгновений, я уже никогда никуда не пойду. И вопреки сказанному основательно уселась рядом с лекарем на скамью. - Отара... если бы он пригнал отару, я бы отбраковала паршивых овец и уж как-нибудь женила бы. Но он купил лавку-домус! Лавку, Левий, чтоб торговать стеклом как отец! Если бы он купил и корабль, я бы уже кинулась в Тибр, а так я пока думаю что вода холодная.
Левий: - Мы уже вышли из возраста, когда положено краснеть, так что ты можешь краснеть, не чувствуя себя обязанной, - успокоил Миту Левий. - Жаль, что не смог принести больше. Подвинуться он не успел, а теперь это было бы невежливо, да и не хотелось: пусть в Риме и стояла с самого утра душная жара, все же человеческое тепло - тепло иного рода. Идти куда-либо вообще расхотелось, двигаться, думать, даже дышать было чересчур утомительно, и если бы не Ифе, оставшаяся наедине с главным поставщиком ремней в Риме, он вообще никуда бы не уходил. А так нужно узнать наверняка, может ли он еще шевелиться, и Левий не придумал способа лучше, как поболтать рукой в имплювии. - Из авловой отары ты бы и шерсти не настригла, куда там жениться... Погоди, лавку? - переспросил он, от неожиданности с тихим плеском выливая воду из горсти обратно. - Торговать стеклом? Мне нужно знать, где находится его домус, на случай, если он порежется осколками. А в Тибр тебе лучше не соваться, даже если он купит весь греческий торговый флот. Здесь, - отряхиваясь, Левий кивнул на имплювий, - вода намного теплее.
Суламита: Выслушав совет не соваться в Тибр, Мита протяжно вздохнула и покраснела самую малость - по Тибру она уже, и правда, наплавалась. - Лавку, лавку. Волузия Эротика, ушедшего на покой. Можно даже вывеску не менять "лавка Эротика" - самое ему название. Я выгнала его, Левий. Выгнала пока не найдет приличную невесту. Но мне отчего-то кажется, что проще нарожать новых, чем женить этого. Она измерила взглядом глубину имплювия и попыталась поуговаривать себя что "все живы и слава богам", но получалось плохо.
Левий: Левий проследил за ее взглядом и вздохнул. - Ты можешь попытаться, но я вытащил очень много утопленников. Каждому потом было стыдно, а те, кому не было стыдно, синели и раздувались. Здесь уже никакой свадьбой дела не поправить, - сложно советовать матери троих мужчин, когда у самого больше нет и намека на семью, а в голове одна только забота - где достать на всех макового отвара да слабительного. - Не знаю, Мита, новых тоже придется женить, а кто знает, что случится через двадцать лет? Может, на Рим прольется дождь из жаб, по колоннам станут виться лианы, а новым императором провозгласят барсука... Нарисованная картинка встала перед глазами, и Левий поспешил от нее избавиться: - В чем-то я могу понять Авла - сложно найти в жены девушку, которая будет заботиться о нем, как ты, но при этом не заведет в доме ни сковороды, ни веника.
Суламита: - Ну, положим, без сковороды в доме заботиться о мужчине сложновато. Веник тоже вещь полезная, - убеждённо отозвалась Суламита. - Да и любой барсук был бы лучше чем то, что имеем на наши головы... а вот дождь лучше из лягушек, их хоть кушать можно, - вдохнула так протяжно, что едва не загасила лампадку в ларарии, у дальней стены. Но гостеприимство взяло верх над ворохом забот и Мита махнула рукой. - Да что мы всё обо мне да обо мне? Вот хотя бы о лягушках - как там твоя свежекупленная девчонка? Поднялась, справляется? Можешь её в свободный час ко мне отправлять, уж готовить-то поучу.
Левий: - Зачем сковорода, когда есть котел? - Левий почесал бороду. - Ну и еще та утварь, в который ты готовишь свой божественный сырный пирог. Зачем возводить храмы Юпитеру, когда есть сырный пирог? Он поерзал на лавке, а после вопроса Миты припомнил пряник, лежащий рядом с перебинтованным бродягой: - Поднялась, в ней даже осталось немного добродетели, несмотря на старания проклятого грека, чтоб его геморрой раскорячил... А уж как она дом вычистила, Мита, веришь, я теперь могу инструменты по полу валять, а после в ране копаться - и никакого жара не будет. Похлебка тоже ничего... но если ты научишь еще чему, то буду благодарен. А, да, дрын вчера не понадобился, она твоего конюха сама выставила. Может, все будет и не так уж и плохо?
Суламита: - Добродетель в наше время такая роскошь, такая роскошь, что, боюсь, даже я не могу себе её позволить, Левий. И что-то слабо мне верится, что она его из добродетели выгнала. Скорей - прознала про остальных его... добродетельных. Вот и Авла моего, небось, не одна уж так выставила. Но не могу же я держать его за ногу как молосский пёс вора - пока не заберут вигилы! Не то чтоб у меня сводит челюсти, но надо же иногда и говорить, Левий, особенно по делу! А тут отвернёшься на минутку - они или делают трупы или внебрачных детей! Поняв, что снова заводится, она машинально потянулась покрутить перстень на пальце или браслет на запястье и, не обнаружив ни того, ни другого, вспомнила, что единственное золото которое осталось в доме... чужое. - Левий, всё забываю спросить - не знакома ли тебе женщина по имени Амага, её ещё называют Анна, сарматка по виду?
Левий: - О, нет, в моем случае добродетель - это поделиться пряником с бродягой, что лежит у меня в сарае. Насчет твоего конюха у меня нет иллюзий, Мита, но я рад, что она его выставила. Я всецело верю во всепоглощающую любовь к ближнему, но не в моем доме, сейчас, по крайней мере, - Левий едва заметно покачал головой. - Кто-то одарил тебя внебрачными детьми, и ты мне не сказала и не позвала к невестке? Мита, это несправедливо, я видел все шишки твоего семейства и впредь не хочу пропустить ни одной. Мита пробежалась пальцами по запястью в поисках чего-то, и задала неожиданный вопрос. Он почесал в затылке, вспоминая, когда в последний раз забрасывал своих больных и становился христианином на собраниях. - Анна... сарматка... Недавно в предместья пришли новые люди, среди которых есть Анны. Я могу узнать, зовут ли кого-то из этих женщин Амагой.
Суламита: - Выставила, потому что занялась тем, что вспомнила всё. Вспомнить всё, Левий, любимое женское занятие. С возрастом, правда, вкусы меняются, потому что какой смысл вспоминать всё, если всё так и останется? - шумно всплеснула руками Суламита, словно охватывая всё в артиуме, за атриумом, и ещё немножко у соседей. - Они покааажут... они скорее покажут мне, что молодость можно не купить за деньги, как утверждают торговцы, а очень даже наоборот - получить без денег! Как подумаю чем я буду ближайший год питаться, так стремительно молодею, Левий. Я бы даже сказала - скоропостижно. Она помолчала, обдумывая оброненных Левием новых людей и кивнула...: - Спасибо. И дело-то пустяковое - безделушку передать от старой знакомой, - ...почти не соврав.
Шийер: 27 августа, утро. --->>> Улица От и До Шийер даже глаза зажмурила, чтобы глаза поскорее привыкли к полумраку лавки. Тело приятно расслабилось, жгучие лучи более не проверяли ее на стойкость, а потому она даже позволила себе отпустить сестру и пройти немного вперед, к прилавку, где весьма аппетитно пахло ягодами и фруктами.
Сулих: Утро, 27 августа. ---> Улица| веущая от и до - Ты ведь помнишь все то, что я тебе говорила? - Сулих негромко окликнула сестру, когда та принялась рассматривать фрукты. - И купи мне спелого абрикоса, пожалуйста. Они сейчас спелые как никогда! - Девушка отпустила паллу и та спала с ее темных волос, показывая лицо младшей полностью.
Авл Серторий: >>>>> с улицы, ведущей От и До ...и уже внутри ответил на вопрос: - Я мечтатель и наблюдатель, прекрасная. Кто подвержен этому больше - поэт или философ - решать тебе, - Авл прошелся, беспечно огляделся и деловито, но подчеркнуто вежливо произнес, - Зал, подай гостьям воды и позови мать, - лицо младшей открылось полностью, представ во всей своей хрупкой красоте, - рад знакомству, Сулих, - тепло произнес он; там, еще на улице, ему показалось, что она предприняла попытку встретиться с ним взглядом и почему-то передумала, поэтому Авл медленно и бережно, отмечая каждую ее, словно резную или выточенную, черту лица, перевел взгляд сам - с чуть припухлых губ, которые нашел очаровательными, на глаза, вглядевшись в самый центр зрачков, - персидские имена красивы, - обратился к ней просто, - в твоем мне видится что-то терпкое и осеннее, от чего остается долгое послевкусие, - и так и задержался на глубине ее глаз.
Виктор: Улица¦ведущая от и до¦ (продолжение 1) ==> Поняв, что представительницы прекрасного пола переключили внимание на Авла и оставшись удовлетворённым своими познаниями в персидском (кто же мог представить, что учил Виктор язык Парфии для этого?) парень предпочёл стоять чуть не заходя в лавку, внимательно изучая район, окружающие его здания, людей вокруг, запахи и звуки. Всё. Каждый взгляд, каждое движение, каждое слово. Всё могло подсказать как им потом заставить приносить прибыль торговлю стеклянной посудой. Кто богат, кто беден, насколько скуп и насколько расточителен, как другие убеждают купить и что... Вопросов было много. И требовалось искать ответы. На каждый из них. Он должен стать виликом. Должен. И как можно скорее. Остальное пока что не имело никакого значения.
Спурий: Улица¦ведущая от и до¦ (продолжение 1) ==> Уже почти на входе в лавку Спурий поднял глаза, чтоб убедиться что туда куда надо пришли, что он правильно путь по мостовой угадал. И только тогда заметил, что с волос младшенькой упало (сползло, или сама сняла) покрывало, а волосы черные-черные были, прям как глаза, и блестели так же. Этим бликом его, похоже, и ослепило, да так, что он даже о какую-то балку ударился. А тут еще и она посмотрела. Посмеяться, наверное. Вслед за ними, внутрь, он не пошел. Куда ему с хозяином тягаться. Да и лоб надо было срочно потереть - будет ли шишка. Хорошо, что не в глаз. Кому он нужен, с фингалом?
Залика: Редкие гостьи - щебетунья и тихоня, хорошенькие как розовые кусты под скучным каменным забором, и те сегодня не радовали глаз. Зали кивнула дважды: - Сулих, Шийер, - едва улыбнувшись и как всегда не прибавив "домины" (если каждую молодую перигринку в городе госпожой величать - не накланяешься), с нескрываемым ехидством осмотрела распоряжавшегося Авла: - Ну если... господин сам изволит обслужить. И не спеша вышла, чуть задержавшись взглядом на знакомом лице маячившего у входа мальчишки. - Госпожа, там пришел Авл, с ним внучки ювелира Маруха и, кажется, покупки. Зовёт тебя.
Герасим: >>>Конюшня Суламиты У дверей было какое-то столпотворение - отходили три покупателя с корзинами, стояли два праздных... видимо - раба, в лавке почему-то был средний господин, которого обычно к прилавку метлой было не загнать. И только тут до Герасима дошло в полной мере что значит "отделён". Значило это, что осталось их трое мужиков - Тирр, Нуб да он, и загоняют его теперь как последнего мула. Он понуро протиснулся в лавку мимо рабов, поклонился господину... и увидел соседок-персиянок, так редко озарявших площадь и овощную лавку своей красотой. Они лучились как ясный день. Каждая по своему - старшая как ласковое июньское солнце, младшая - как весеннее, разбрызгивающее солнечные зайчики после дождя. И лицо у него посветлело.
Сулих: - Спасибо! - Девчушка широко улыбнулась и уже открыто посмотрела в лицо Авлу. Ей нравилось, что он любовался ею. Сейчас рядом не было деда, чтобы шикнул и заставил прикрыться, да и Шийер наконец-то отвлеклась и не мешала. - А куда же подевались ваши друзья? - Ее взгляд скользнул по шее Авла, на грудь и до талии, вернулся в глаза и записал образ в голове, вызывая щекотку под ребрами и улыбку глупую. Да только разве думаешь о том, как выглядишь, когда уходить не хочется. - Аве, - она взгянула на Залику, соблюдая приличия.
Шийер: - Аве, Залика. - Шийер коротко кивнула и ее внимание уже было сосредоточено на задании, что дала Юфа, а не на молодых людях. Сулих что-то щебетала и взяла все внимание Авла на себя. Ну и пусть, внимание конечно это приятно, но оно словно бы мешает. А вот чему, Шийер еще не поняла. Подошел еще один человек, имя которого не знала. Но бабушка ее воспитала хорошо и лучше лишний раз поприветствовать раба, нежели не поприветствовать хорошего человека. - Аве. - Внучка ювелира обратила свое внимание на Герасима, немного ему улыбаясь. Какой-то он был грустный, поникший, вот то слово, которое ему подходило и от этого стало как-то не по себе. Может она зря улыбается?
Авл Серторий: Залика не изменила своему скверному характеру даже при гостях, но сегодня это Авла только рассмешило: - Разумеется, надо же скрыть, что ты не умеешь делать два дела по очереди, - бросил он ей в спину, прошел за прилавок и весело обратился к Сулих, - так что там желает красавица, абрикосов? - в ней было столько свежести и естественности, что хотелось, чтобы она говорила что угодно, лишь бы звучал этот наполовину ласковый, наполовину робкий голос, - а друзья... - Авл проследил за ее взглядом и не отвел глаз, когда она в них снова посмотрела, - видимо, слишком вежливы...или сбежали, - он пожал плечами и чуть повысил голос, попутно кивая вошедшему Герасиму, - Спурий, Виктор, если ждете особого приглашения, так на сегодня они кончились! - он зачерпнул пару круглых, солнечных шариков в ладонь, - какие на тебя смотрят, Сулих...так же приветно, как я? - Авл снова глянул в красивые, с дрожащим огоньком глаза и спустя мгновение смиренно опустил взгляд на абрикосы; старшая, казалось, забыла о существовании всех, сосредоточенная на деле, - а ты ничего не желаешь, Шийер, пока мать не пришла? - слегка перегнулся через прилавок и шепотом спросил у Сулих, - твоя сестра всегда такая серьезная, или я ей просто не нравлюсь?
Виктор: Заметив, что голове Спурия грозит в скором времени столкновение с балкой, Вик дёрнулся, пытаясь как-то помочь избежать этого, но бесполезно. То ли потому, что немного задумался, то ли по чему-либо ещё... Не важно. Уже не важно. — Осторожно! А если бы виском ударился, что тогда? Что тогда можно было без особых проблем спрогнозировать. И прогноз не радовал совершенно. Обвинят ещё в том, что всё подстроил. И виноват в смерти имущества. Объясняй потом... Приятного мало в любом случае. — Да, сейчас, сейчас, я тут вероятных покупателей изучал. Началось. Теперь он виноват в том, что не вошёл сразу. Ладно, запомним. Инициативу предполагается проявлять в более значительной мере. В гораздо более значительной.
Спурий: А ему страшно сказать, все равно, что бы тогда было. Ну не совсем все равно, конечно, если подумать. Жизнь она штука хорошая. А для этого нового хозяина гневить незачем. В лавке была старая знакомая и Спурий ей приветливо улыбнулся, не без опасения, что та расскажет что он никакой не друг. Да и так терять было нечего, так что лучше уж сразу, что уж там. Хотя он, вообще-то не понимал, зачем им всей толпой в немаленькую, но все же и не такую уж большую лавку.
Левий: - Если твой способ помолодеть сработает, Мита, ты сможешь продать его древним матронам, и уже ни в чем нуждаться не будешь. Впрочем, ты знаешь, что моя кладовка - это твоя кладовка, особенно когда ты превращаешь это сырье в фрикадельки с мягкими тушеными овощами и подливкой на муке... - Левий даже на мгновение зажмурился, и от греха чревоугодия, пусть и мысленного, его уберегла Залика, давши возможность испариться до завтрака и не обременять своим чревом ненасытным хозяйку. - Рисковый парень, если надеется, что в такой компании уйдет отсюда до полудня неожененным, - Левий встал, потянулся плечами вверх, будто ежась, напрягая и расслабляя затекшие мышцы спины. - Мне пора, Мита. Думаю, нет смысла глядеть на ребра этого стеклянного императора до того, как ты будешь говорить с ним?
Суламита: - Левий, типун тебе на язык, знаю я кто в этом мире не нуждается! - охнула Мита и повернулась едва ли не вместе со скамьёй. - Ах он зовёоот... и хочет сказать мне, что нашел невесту? И не сомневаюсь, что жениться он решил на обеих. Так скажи ему что две перегринки вряд ли сойдут за одну приличную невесту, но я зову их всех к завтраку, раз уж они знают время когда ходить в гости. Потому что он здесь уже не живёт, если он на минуточку забыл. А то что он там купил может посидеть в лавке, если ты присмотришь чтоб оно не тягало из корзин. Левий куда? Останься и попробуй найти во мне живое место, которое оставили эти дети, и ты прославишься в веках научными трудами! Не хватало ещё чтоб я отпускала гостя только потому, что в доме внезапно кончились отбитые рёбра.
Герасим: Бывает взглянет женщина - как сестерцием одарит. А бывает посмотрит - как хлеба тёплого в руки даст. И греет ладонь, и запах бодрости придаёт, и уютно хрустит корочка, и хочется руку её накрыть своей и держать, и баюкать её ладную маленькую ладошку, глядя как она опускает ресницы, чуть розовея щеками, но не отнимает, не скупится на теплоту, как не поскупилась на простую улыбку. Герасим улыбнулся Шийер глазами только, кланяясь с той же почтительностью что и господину, и отошел в угол, к корзинам, выжидать момента когда понадобится таскать, грузить, волочить, ну или хотя бы получится спросить хозяина о переезде - когда?
Залика: Зали покосилась на увесистый мешочек на сундуке, мысленно расчленила Авла, окончательно прощаясь со свободным временем, и пошла приглашать помедленней, чтоб успеть побороть искушение и в самом деле порвать паршивца как каплуна, оторвав для начала ноги которыми он шлялся, а потом свернув бесполезную голову.
Сулих: Хотелось конечно же оба и сразу, а потому ее рука замерла, пытаясь сделать выбор. Правильный выбор, пусть то были всего лишь персики. - А какой мне больше подойдет? - Внучка ювелира чуть склонила голову и посмотрела на Авла из под опущенных ресниц. Что такое кокетство девчушка еще не знала, но оно было заложено самой природой в каждой женщине. - Шийер? - Сулих посмотрела косо в бок на сестру, что выбирала и смотрела, нюхала, как учила бабушка. - Не обращай внимания, она всегда такая. А если сердиться будет, так это ты поймешь. - Она усмехнулась. - Ее глазища сверкают, а шея красной становится. Так что сейчас все хорошо. - Сулих не видела ничего дурного в том, чтобы немного посплетничать о Шийер, но это немного огорчало, гораздо приятнее поговорить о себе.
Шийер: - Нет. -Ответ был быстпым и коротким. Вопрос сына Суламиты заставил вздрогнуть и она негодующе на него кинула быстрый взгляд и отошла в сторону, к ягодам, что так и просились в рот. Его замечание "пока мать не пришла" дало ей гораздо больше информации, чем если бы Авл сейчас заливался тут соловьем. Он готов ее угощать, пока Суламита не видит. Не своим, не честно заработанным, значит крадет у своей же матери? Девушка недовольно поджала губы, прийдя к подобным выводам. - Сулих, я тебе куплю все, что хочешь. Не надо подарков, Авл. - Старшая дернула сестру за локоть к себе, увлекая от солнечных абрикосов. - Что юфа наказала купить? Каких ягод?
Авл Серторий: Сулих, кажется, не до конца отдавала себе отчет в том, что сейчас произошло и что было там, за ее вопросом, но именно это притягивало Авла больше всего. Эти полуопущенные ресницы, склоненная набок головка и не договаривающие всего, из-за этого манящие еще сильнее губы... Он залюбовался, рассеянно выслушав, с какой почти детской непосредственностью Сулих преподнесла ему сестру в не совсем выгодном свете и медленно произнес: - Больше подойдет тот, который уже сладок, но не переспел и не стал приторным в своей сладости... - его прервало довольно раздраженное "нет" старшей. Ее негодующий взгляд смешил его больше всего, - "смотри какая сердитая...тигрица прямо.." - от широкой улыбки Авл все-таки не удержался, но нагнул голову, чтоб была не так заметна, а когда поднял снова, лицо было серьезным и смех танцевал, поблескивая, только в глубине глаз, - не может быть, чтобы ты расценила мой подарок Сулих, как мое невнимание к тебе - и это тебя задело? - он произнес это одновременно и вопросительно, и утвердительно, глядя на Шийер прямо, взглядом выражая и легкое расстройство от того, что понят неверно, и готовность принести извинения, если таковых ждут.
Залика: - Господин прекрасно делает два дела сразу, - усмехнулась Зали, входя в разгар распушения Авлом перьев, - но госпожа решила, что третье - лучше, и приглашает всех пожаловать перекусить. Рабам велено посидеть в лавке. И, не уделяя более ни мгновения лишнего внимания Авлу, погрузилась в дела: - Герасим, не стой столбом, принеси со склада две корзины яблок, видишь - тут кончились. Перегнулась через прилавок и позвала, подчёркнуто дружелюбно, вспомнив имя симпатичного парнишки: - Спурий, скамьи снаружи для покупателей, можешь посидеть внутри. А тебя как зовут? Тоже проходи, в этом доме кусается только кот, но я его удержу.
Виктор: — Ну если коты здесь настолько опасны, а лишь ты в силах удержать это чудовище, то я с радостью последую твоему приглашению, о земное воплощение Дианы. Быстро зашёл он, и, кивнув, представился. — Виктор. По крайней мере, последние двадцать четыре года звали так. Девчонка ему понравилась. Нет, не мордашкой или фигурой, но готовностью сразу брать дело в свои руки, инициативностью и ощутимо заметной деловой хваткой. А большего в таком возрасте от женщины требовать так и вообще странно. И потому он, поймав взгляд, улыбнулся, как бы подтверждая, что понял её в этом смысле и готов уважать. Вообще, конечно, о каком-то деле, способном принести деньги, думать пока рано, но начать прикидывать с кем бы обсудить... Почему бы и нет?
Спурий: Египтянка дважды подчеркнула, что Спурий не свободный. Зачем? Одного раза вполне достаточно было бы. Ну да какая разница, по большому счету. Кто он и кто они. Пусть тогда сразу, чтоб и мысли шальной не возникло, даже случайно. -Да, конечно. Внутри было даже прохладнее. А котов он не боялся.
Сулих: Шийер подхватила ее под локоть и попыталась увести от сочных персиков и ей это почти что удалось, вот только она совсем не хотела, чтобы старшая сейчас начинала капризничать. По ее мнению - это были капризы и, вполне вероятно, сестре казалось, что внимание Авла было обращено на нее и ревновала. Вот дуреха! - Тогда вот этот и я надеюсь, что не ошиблась с выбором. - Сулих выбрала один из тех, что протягивал Авл, но тот снова обращался к Шийер и пытался ту разговорить. Ну что же такое! - Шийер, могла бы и уважение проявить! - Младшая внучка надула губы, ей не нравилось, что сын Суламиты обращается то к ней, то к сестре. На двух стульях все равно не усидит, а ведь пытается. Прошу меня и сестру извинить, ответили прежде Герасима. Исправимся.
Шийер: - Авл.... - Шийер посмотрела в глаза Авлу Серторию и весьма серьезно проговорила. - Не надо. - И покачала головой, подтверждая свои слова. Поговорить с молодыми людьми было приятно, но все должно быть в меру. А то, как вел себя сын Суламиты не укладывалось в образ того, как должен вести себя мужчина. Она взглянула на Сулих, что надула губы и проговорила так, чтобы сестра слышала. - Стоит определиться с выбором и не распалять свое внимание во все стороны. Даже павлин ведет себя иначе. - Большего добавлять не хотелось, а потому старшая отвернулась, заканчивая эту бессмыслицу, а тут как раз и Залика передала слова госпожи. Они прежде с бабушкой заходили внутрь домуса, Суламита угощала их чем-то вкусным и рассказывала много интересного. Юфа правда не отставала от нее в рассказах, а потому ходить в гости всегда было занятным занятием для Шийер. Теперь же роль старшей гостьи предстояло играть ей, а это значило ответственность, о которой Сулих не так часто задумывалась. - Спасибо, Залика. - Девушка взяла сестру крепко за руку и повела за собой внутрь, не позволяя той вырваться и давая понять, что не время и не место спорить. ЗЫ: Приношу извинения, влезла раньше Герасима. Перенесу пост после ответа игрока.
Герасим: Герасим с сожалением проводил взглядом персиянок и с упрёком глянул на Залику - только пришел и уже таскай... Но что взять с женщины, которая тебя недолюбливает? Разве что посмотреть на всегда торчащие под грубыми туниками острые соски, да полюбоваться сбегающим по тонкой шее непослушным локоном. Что он и сделал. А потом ободряюще хлопнул по плечу смущённого и как-то совсем загрустившего парнишку-раба, и пошел за чем послали.
Авл Серторий: - Ну, надо же кому-то подавать тебе пример, Зал, - огрызнулся подчеркнуто вежливым тоном: Залика отвлекала от двух хорошеньких гостий, одна из которых к тому же все больше проявляла характер. Авл почувствовал тепло руки младшей, когда та наконец определилась с выбором и успел заметить: - С выбором ты не ошиблась, - вышел из-за прилавка и, следуя за девушками, произнес старшей спокойно и просто, без обиняков: - Сердце мое свободно, что позволяет обращать внимание на всех и выбирать, пока не полюблю. И это отличает меня от павлина, - все равно в тоне и манере держаться Шийер чувствовалось какое-то заявление прав на распоряжение его действиями и легкая ревность; первое Авл привычно сбросил, как невидимый груз, пошевелив плечами: не было еще той, какую бы он в этом послушал, второе же заставило улыбнуться еще раз, - но в данном случае ты путаешь ухаживания с простой вежливостью, прекрасная. "Нет, если жениться - только на той, без которой совсем никак"... - рассеянно подумал он, зацепившись взглядом за маленький зазор для воздушного пространства между тонкой тканью, стекающей по спине Сулих и едва уловимо просматривающейся линией этой спины. А, войдя в лавку, подобрался: - Аве, Левий. Аве, мама, - в глаза ей глянул с явственным выражением "знаю, что убила б, убивай...но чуть-чуть - а то вдруг бы женился на одной из пришедших, если б выжить дала" и почтительно стал неподалеку от входа, еще раз бросив взгляд на младшую: оно и видно всех, и до выхода недалеко, если мать сочувствия к просьбе во взгляде не проявит.
Левий: - Трактат "О вреде позднего взросления"... это мысль. И отбитые ребра ты тоже делаешь вкусными, правда, я сейчас говорю про телячьи, - Левий улыбнулся и послушно застыл на месте, слушая одновременно и Суламиту и вопли нешуточной битвы бессовестного чревоугодника и добропорядочного христианина внутри. Окончательно победу протрубил первый - с приходом среднего Суламиты. - Аве, Авл. Видимо, милость чья-то привела нас сюда одновременно. Остаться, чтобы врачевать душевные раны и телесные повреждения, успокаивал он себя.
Залика: Зали искоса посмотрела как бодрится новокупленный и, между делом, сходу провела черту взглядом и словом: - Я могу удержать любое чудовище. Но не советую ждать пока превращу в оленя* и взять яблок самостоятельно. Госпожа дозволила вам поесть тут какой-нибудь травы, - кивнула на корзины. - Спурий, а тебя как угораздило быть проданным Авлу? - Рыжей она бы теперь и стакана воды в пожар не подала, не то что работников подкидывать, и интересовалась из праздного любопытства. миф об охотнике Актеоне.
Виктор: — В оленя? Не знаю, не знаю. Медведицы рядом с тобой не вижу, так что ничего не остаётся, кроме как верить на слово. Однако яблоками, разумеется, Виктор предпочёл подкрепиться, причём в таком количестве, которое счёл в текущих условиях максимальным, параллельно понемногу прикладываясь и к остальному, здраво рассудив, что у Залики нет особых причин драться за каждый хозяйский орех до последней капли своей крови. Мало ли когда появится возможность нормально поесть. А тут... Предлагают — бери. Сколько сможешь унести и увезти. Сам или поможет кто. — Кстати, яблоки и правда вкусные. Интересно, хозяин что, прямо здесь решил стеклом торговать? Вопрос был риторическим. Маловероятно, что на него можно будет услышать ответ до того, как господа закончат есть... Но надежда обязана умирать последней.
Суламита: Мысли о сватовствах и свадьбах не покидают мать трех взрослых сыновей даже во сне, поэтому Мита, не считавшая перегринок невестами сыновьям, по крайней мере до тех пор, пока их дед не купит гражданства, идеи осчастливить Левия браком с молоденькой красавицей не оставляла, и разулыбалась персиянкам как родным: - И куда же ещё хорошеют эти девочки? Так ведь скоро женихи не поместятся на Яблочную площадь! Мне-то ладно, они купят больше моих яблок, а каково дедушке выбирать? А что ж сегодня без бабушки? Юфа захлопоталась совсем? Если б у меня были дочери, Левий, разве бы я хлопотала? Я бы сидела и любовалась как они прядут и на внуков! - подчёркнуто не обращая на сына внимания, высказала наболевшее Суламита. И пригласила: - И нечего, нечего стоять, статуй мне в атрии одного Меркурия хватает, и того рабы забывают протереть, в триклинии уж накрыто, чего он, и непротёртый, послал.
Сулих: - Аве, Суламита! - Младшая встала рядом с Шийер и правда замерла, когда хозяйка домуса начала рассказывать про статуи и их с Шийер красоту. По праву старшинства, говорить должна была сейчас Шийер, а потому Сулих почти что скромно опустила глаза в пол, искоса поглядывая на Авла. Ей было приятно, что Суламита расхваливает их красоту, а ведь она была еще и матерью Сертория. Главное чтобы ее слова оказались правдой, а не тем, чем обычно заполняют пустоту во время разговоров.
Шийер: Шийер не стала ничего отвечать Авлу. Если его мысли расходятся с ее, так зачем же тратить слова на выяснение истины, если она у них у каждого своя? - Аве, Суламита! - Старшая внучка улыбнулась и, приложив руку к груди, чуть поклонилась. - Твои слова приятны, но ты как всегда преувеличиваешь, любая юная девушка обладает способностью привлечь в лавку клиентов. - Хозяйка упомянула куда пройти, потому старшая направилась именно в триклиний, ведь прежде с Юфой они бывали там, а Сулих же тем временем изображала из себя одну из статуй. Как же, мысли младшей были далеки от покорности. - Бабушка и правда делами занята, позволяет теперь и самим хлопотать и ей помогать, правда дедушка порой против. Полагаю, что выбирать женихов он не собирается, ему и так хорошо.
Авл Серторий: - Видимо, - иронично кивнул Левию Авл, - знать бы чья, да? Он искрящимися от удерживаемого в них смеха глазами проследил за всеми, по-настоящему слушая только мать. И не выдержал, низко опустив голову и разулыбавшись, потому что и упреки были очевидны, и очевидно адресованы ему одному, все остальные были "и куда же еще хорошеют эти девочки". "Мамааа... - разлилось чем-то теплым в груди, более теплым, чем от вина или любой близости с любой другой женщиной, которые никогда бы так не согрели, - упрямая..." Он вдруг почувствовал, как остро ему не хватало ее манеры говорить, шуточек и даже голоса - и на рынке - вот бы кто поговорил с торгашом-то - и даже сейчас, даже когда он слышал ее, ему было мало. Авл помялся у стены, чувствуя что-то среднее между этим теплом и острым одиночеством, когда не с кем поделиться, потому что поделиться хочешь только с одним человеком, по воле богов и случая не желающим тебя слушать, поднял голову и глянул на Сулих: - Твоя сестра, боюсь, меня не поняла, - улыбка была довольно кислая, будто губы обветрились и треснули, и улыбаться было больно, - надеюсь, она потом поймет, а ты не разделяешь ее мнения, - он и думать не думал быть задетым Шийер, относясь к ней с той же доброжелательностью, что и в начале беседы, но Сулих нравилась ему, просто нравилась чем-то, пока еще неуловимым, что обычно принято определять как обаяние непосредственности. Авл поотстал от направившихся в триклиний - его туда никто не приглашал - и прошел наискось к Левию: - Женская половина подчеркнуто не жалует меня нынче, - голос приобрел привычный шутливый тон, - скажи мне как лекарь: остаться ли здесь, чтобы услышать "Серторий, если ждешь приглашения, то таки будешь ждать до следующей жизни", - и попытался передать интонацию матери, - или обнаглеть настолько, чтобы пойти за столькими красивыми женщинами? Не пойти за красивыми женщинами - ты знаешь - я не могу, но как бы не схлопотать поперек наглой рожи какой-нибудь... - он усмехнулся, вспомнив курицу, которой грозилась мать, - курицей. Она, конечно, тоже в своем роде женщина, но, боюсь, не та, что мне нужна.
Левий: Суламита заболтала Маруховых внучек, и Левий только кивнул им в знак приветствия. Можно было бы спросить, как здоровье деда с бабушкой, но незачем: раз до сих пор ничего не слышал, никуда не звали, значит, все в порядке. - А действительно ли ты хочешь это знать, мальчик мой? - ответил Левий тоном, каким обычно доказывал больным, что само пройдет; для только что отрезанного и выброшенного в самостоятельную жизнь ломтя Авл был очень говорлив, и даже совета спрашивал витиевато. - Не знаю насчет женщин, но как лекарь скажу, что лучше пойти за всеми в триклиний: веника тебе так и так не избежать, но погибать голодным досаднее, тем более когда готовит твоя мать. Поэтому приготовь рожу и надейся, что курица будет хотя бы жареной, но не с перцем и не в меду. Он приглашающим жестом велел Авлу идти чуть вперед. А вдруг и правда курица?
Суламита: Глядя на застывшую Сулих, Суламита ещё раз убедилась, что есть в мире вещи неизменные и непостижимые - всякая молодая девушка или женщина имеет зеркало, которое всегда говорит ей чистую правду, но слушает только людей. "А ведь чем ближе человек, тем кривей отражение..." переметнулись к сыну мысли вместе со взглядом. Но столько раз уж он изображал покорность, виноватость, и понимание, столько раз она верила и прощала, что только губы поджала мимоходом, адресуясь снова Сулих: - Привлечь, может, и всякая, да не всякая удержать, - улыбаясь проигнорировала Мита девичий лепет про "выбирать не собирается". Что бы там себе дети ни думали, а какой же домовладыка не ломает голову как всех устроить? Только не такой как Марух. - Бедствуем, - заключила она в триклинии, садясь и окидывая взглядом голубцы, сельдерей с морковью в благоухающем соусе, омлет с мёдом, салат, фрукты и непременные витушки. - Уж не обессудьте.
Сулих: - Шийер та еще ворчунья, но она хорошая. - Девушка сдержанно улыбнулась, стараясь не расплыться в кокетливую улыбку, которую вызывал Серторий. Они пошли вслед за хозяйкой, но Сулих увидела, что Авл отошел в сторону и будто не собирается пройти с ними и дальше. Уже почти что скрывшись в триклинии, внучка Маруха обернулась, кидая несколько обеспокоенный взгляд в сторону сына Суламиты. В ней зашевелилось что-то с холодком, с какой-то даже обидой на то, что он не пошел дальше. Такое прежде не случалось и она не знала как воспринимать это что-то холодное где-то под ребрами. Показательно ли это было или же их семья и правда бедствовала, но по накрытому столу судить было сложно. Есть не очень хотелось, к тому же в руке она все еще держала персик. Такое солнечное напоминание. Она предпочла его приберечь. На потом, лучше дома. Сулих замерла, ожидая выбора места старшей сестрой, ведь какая разница?
Шийер: Юфа тоже всегда причитала, что мало угощений, хотя накануне суетилась как волчок, без устали раздавая указания и, несомненно, приложив к большинству блюд свои умелые руки. Это была традиция, пожаловаться гостю на бедный стол и подосадовать на то, что не способен угостить чем-то особенным. Шийер приняла это восклицание и решилась ответить, как и положено гостю: - Суламита, твой стол полон и прекрасен. - Девушка улыбнулась, раглядывая голубцы. - Мы всего лишь зашли прикупить фруктов, а для человека, который не ждет гостей и глоток воды угощение. Ты же почитаешь нас полноценным обедом, - внутри трепыхалось сердечко, она очень надеялась, что ведет себя как положено и подобно бабушке, - если ты осветишь наш дом своим присутствием, то мы постараемся отблагодарить тебя. - Внучка Маруха села по левую руку от хозяйки, предполагая, что следом за ней сядет и Сулих.
Авл Серторий: Приглашающий жест Авл оценил и с почтенно-насмешливо склоненной головой прошел, как пропускали. Обернул голову назад и через плечо бросил: - Не хотел бы знать - не шел бы. А у самого все вертелось в голове это "Шийер - та еще ворчунья" и плохо скрываемая очаровательная улыбка Сулих. Погруженный в эти приятные мысли об обеих, он наткнулся взглядом на ищущий взгляд младшей и направился к ней, уж очень очевидный и милый упрек в этом взгляде был. Да и самому почему-то очень не хотелось упускать ее из виду, оставаясь там, где ни продолжить разговор, ни даже толком не полюбоваться. Авл еще раз посмотрел на Сулих, на то, как грациозно и с растерянным безразличием она замерла, подбирая место, и хотел, было, уже открыть рот с: "Как ты понимаешь, мы..." - "бедствуем" внезапно твердо сказала мать, и Авл, не сдержавшись, беззвучно рассмеялся, отворачиваясь и закрывая лицо ладонью. "...можем садиться, где вздумается", - потеряло всякую значимость, вместо этого он, кое-как совладав с очередным приступом смеха, спросил: - Куда мне сесть, мама? - и, не дожидаясь, ни слова, ни летящего прямо в лицо предмета, поспешно добавил, - и, да-да, вариант "откуда пришел" будет исполнен позже, а вариант, - Авл беззвучно открыл рот, вдохнув и этим вдохом подчеркивая неозвучиваемость при честных людях второго варианта, продолжил, - тоже само собой, - заверил и улыбнулся, - но сейчас укажи мне место, будь добра, и желательно не то, где мне на голову случайно упадет что-нибудь тяжелое, - и уже абсолютно спокойно и серьезно заключил, - я ведь здесь гость.
Левий: - Хотеть знать и думать, что хочешь знать - такие же две разные вещи, как кашель и понос. Но иногда одна провоцирует другую, - до того, как переступил порог триклиния, Левий мог себе позволить такие сравнения, а сейчас перед голубцами, витушками и прелестными юными девами немного потерялся. Шутки шутками, но последние слова Суламитиного средненького были так неприятны на вкус, что он не стал молчать: - Как человек, видевший немало случайных и преднамеренных травм, скажу тебе, Авл, что иногда лучше просто сесть и начать жевать вместо того, чтобы говорить. А если что и рвется с языка, то помнить: пусть мы в Риме, но гостю, раз уж он... гость, также подобает уважать обычаи хозяйского дома. С этими словами он сел и демонстративно взял себе витушку: - Как всегда превосходны, отец медицины мог бы написать дополнительный трактат "О диетах при острых болезнях мысли и духа", если бы ему повезло родиться в наше время и попасть к твоему столу, Мита.
Суламита: - Не знаю как насчёт освещения, - довольно покивала Мита, - твой дедушка уверяет, что мы с Юфой его дом скорее озвучиваем, но зайти зайду, давненько я у вас не бывала. Сын дерзил, не иначе как от огорчения, материнское сердце дрогнуло, но за веником не позвало. Слишком было поздно. - Сесть? За стол, - искренне сообщила Суламита. - Сажать гостей на пол я буду не раньше, чем Меркурий уйдет из имплювия своими ногами. Она подарила Левию полный солидарности взгляд и заметила, погружаясь в морковь: - Всё потому, Левий, что дом держится не скажу при девах - на Приапе, но мужчина хороший держит не хуже Атланта: вот сосед мой Марух, - продолжила нахваливать невест, - прекрасный домовладыка, так его жене не приходится изобретать диеты, никаких болезней мысли и духа, результат перед тобой - и скажут к месту, и замолчат кстати.
Нита: ===> Переход из дома Клавдии Минор Нита так спешила выполнить поручение своей госпожи, что чуть было не пролетела мимо требуемой лавки. Сегодня стоило поспешить, ведь Клавдия должна будет подготовиться к приему гостей, а это значит, что ей предстоят собственные приготовления и к требуемому Минор времени, Нита уже должна быть во всеоружии. Хотелось ли ей самой так спешить или нет, но страха по отношению к женщине, что не так давно купила ее, Нита не испытывала. Девушка остановилась у навеса, переводя дыхание и утирая капельки пота, что выступили под копной волос на затылке. Лето почти закончилось, сколько продлятся горячие дни, рабыня сказать не могла. Не родная страна, не знакомая местность. Нита вздохнула последний раз, восстанавливая свое спокойствие и нырнула под навес, втягивая аромат лавки и поглощая глазами все то, что там было выставлено. Так как говорить не слишком получалось, она предпочитала рассматривать все сама и просто показывать то, что ей было нужно, а не отвечать на вопросы.
Залика: "...хозяин что, прямо здесь решил стеклом торговать?" посмешил новенький, и Залика ответила со всей определённостью, чтоб ни малейших сомнений не возникло: - Тут? Стеклом? Знаешь почему рабы на латифундиях бананы не едят? Не завозят им. И, не успел потерянный Спурий закончить мять яйца и ответить что-нибудь внятное, как перед прилавком возникла Нита. Зали казалось, что уж кого кого, а Рыжую она знает как облупленную, и несколько мгновений она смотрела на явление прищурившись, словно никак не могла сфокусировать взгляд. Потом обернулась к новокупленным и, выбрав постарше и побойчее, распорядилась: - Виктор, присмотри за товаром. Вышла, крепко взяв за локоть знакомку, утащила шагов на десять от лавки и раздражённо потребовала объяснений: - Что ещё ей от меня понадобилось?! Заскучала в своей помойке?
Нита: Не успела она сфокусировать взгляд на чем бы то ни было, как из-за прилавка, будто кошка, выскочила девушка, немногим старше ее. Хватка была столь сильной, что Нита не успела даже начать сопротивляться вовремя, а отойдя шагов на десять, все же вырвала руку, несмотря на то, что это было весьма болезненно. Кошка, как мысленно окрестила ее Нита, говорила быстро и лицо ее было знакомо. Видела точно не в доме Клавдии, а значит могли пересекаться в лупанарии. Не это ли ее разозлило, что Нита могла видеть то, чего не положено? Сформулировать свой ответ было сложно, ее пухлые губы приоткрылись, будто бы готовясь выдать речь в защиту, но правильные слова упорно не подбирались, потому она сказала то, за чем пришла. - Кизил? - Нита смотрела в глаза кошки своими широко распахнутыми янтарными. - Клюква? - Плечо ныло, но если эта ненормальная вновь потянется к рукам, то отпор она дать сможет. Говорить для этого много не нужно, а вот повыдергать ей брови она сможет голыми руками.
Виктор: Виктор рассмеялся, для себя ещё раз запомнив — нужно поговорить с девчонкой по душам. Слишком независимо себя ведёт с хозяином. Да и остальное. В ответ на требование присмотреть за товаром он лишь усмехнулся, но за прилавок встал: уж кому-кому, но Виктору совсем не требовалось рассказывать о том, что люди, формально не имеющие на то никаких оснований, иногда приказывают... И так, что лучше согласиться. Чтобы, когда придёт время, получить с этого прибыль. Именно ради этого он сейчас нависал над этими фруктами, понемногу объедая ящики. Не отказываться же.
Залика: Девчонка вырывалась так, словно она её в канаве топить собралась, её было счастье, что и так уже порядком обломанные в бою и прочих делах ногти Зали пришлось спилить. Она разжала ладонь отшвыривающим жестом и свела брови, глядя на попытки умственных усилий на смуглом личике. Но то, что от этих усилий произошло, заставило брови взлететь по-чаячьи хищно. От неожиданности Зали и вскликнула как чайка: - Каак... какой кизил?! - недоумённо соображая что это вообще - напоминание о себе, женская форма попытки примирения или тонкое издевательство "торгуй ботвой, там тебе самое место"?! Зная Рыжую столько лет, Зали думала над вторым вариантом лишь полмгновения. - Ах кизил. И клюква. Будет ей и то, и другое. И передай этой рыжей суке, что даже не отравлено.
Нита: - Что? - Брови Ниты удивленно приподнялись и она уставилась немигающим взглядом на кошку. Все начинало вставать на свои места, в меру возможного понимания девушкой. Эта помощница лавки явно не поладила с бывшей ее владелицей и теперь она, Нита, вынуждена собирать все шишки, которые должны были достаться самой рыжей. А рыжая в ее жизни была только одна - владелица лупанария. Не разделенный любовник или любовница? В любом случае ее это не касалось, а вся эта сцена задерживала рабыню. - Ты успокойся. - Она поджала губы и невольно окинула взглядом с головы до ног девушку. - Клавдия Минор, госпожа. - Даже если бы подобная ситуация случилась в родном Египте, Нита не стала бы устраивать скандала, чаще всего было проще отгородиться от чего-то неприятного. - Сегодня праздник. Есть смородина?
Спурий: Появление смуглой девушки и перемещение Виктора за прилавок немного привели в чувство. Настолько, что он даже заметил как будущий кто-то там спокойненько поедал фрукты. Спурию тоже хотелось есть, но не настолько, чтобы на него все съеденное спихнули. Ведь стоит поднять шум в определенный момент и не видать благосклонности хозяина. Он посмотрел на Виктора осуждающе, но не сказал ничего. Так и остался стоять где стоял, улавливая обрывки разговора про "эту рыжую суку" и "Клавдию Минор".
Виктор: Закончив со свежими фруктами Виктор тем временем приступил к пополнению долговременных запасов. Сухофрукты и орехи питательны, не занимают много места, да и вообще... Ничего не мешает аккуратно разместить немного под одеждой. И нечего голодать. Когда ещё появится возможность наесться до отвала? Потому ещё через несколько минут ничто не могло подтвердить факт изъятия продовольствия, кроме возможных рассказов Спурия или дотошного измерения веса содержимого каждого ящика с точностью до нескольких унций. Вероятность обоих вариантов была настолько велика, что, если бы боги были к нему так неблагосклонны, то его хладный труп давно уже стал бы пищей хищников пустыни...
Шийер: Старшая внучка поставила корзинку на пол где об нее никто бы не споткнулся и села по левую руку от хозяйки лавки и улыбнулась, припоминая, каково бывало, когда Суламита и правда приходила к ним в гости. Как правило Юфа просила занять Сулих, а сама уделяла гостье свое время. О чем они говорили с бабушкой, для Шийер оставалось загадкой, в отличие о Сулих она не подслушивала намеренно. - Пахнет весьма аппетитно! - Девушка взялась за голубцы. Утром она не успела позавтракать, а потому приглашение Суламиты к столу было как нельзя более кстати.
Сулих: А взгляд поймал его, который будто бы читал ее мысли. Щеки Сулих вспыхнули и она опустила глаза, покорно садясь вслед за сестрой за стол. Хотелось бы внимательно слушать старших, да только мысли крутились вокруг Авла. Младшая откинула волосы назад, они мешали и норовили оказаться на столе, в случае наклона к нему. Сестра почти что накинулась на еду, сама она не часто видела хороший аппетит у Шийер, неужто и правда проголодалась? Сулих взялась за бокал с разбавленным вином и боковым зрением наблюдала за сыном Суламиты, а тот веселился и плохо скрывал это. Судя по ответу хозяйки дома, отношения между матерью и сыном были не самые простые, но это осталось где-то внутри, под ворохом ощущений и впечатлений.
Авл Серторий: Левий, похоже, или ворчал, или был уже в курсе всех подробностей их ссоры с матерью и оказывал посильную поддержку. "Старческое это, что ли?.." - мелькнуло у Авла на это бухтение, но вслух сказалось достаточно серьезно: - Я, поверь, и сам предпочел бы в некоторых моментах промолчать, Левий. Да надо ж было прояснить, куда сесть, - и перехватил материнское в лоб "за стол", глянул на нее блескуче из-под бровей, - за стол. Как скажешь, - кивнул и просто сел на свободное место; обострять ситуацию, тем более при гостях, да еще при таких, Авл резона не видел. Потому только улыбнулся сдержанно и едва уловимо, заметив, с каким аппетитом принялась за еду Шийер - прямолинейная, честная, она, казалось, даже ела честно, без жеманства, с удовольствием - проголодалась и голода не скрывала, обратился к голубцам, но замер, залюбовавшийся тем, как внезапно раскраснелась Сулих и как бросает быстрые взгляды, думая, что он не видит. Авл положил ладони на стол, поднял голову и посмотрел на нее прямо, ожидая, получится ли перехватить этот смущенный и такой приятный взгляд темных глаз.
Залика: Даже если бы её окатили ушатом холодной воды, Залика не захлебнулась бы таким возмущением как при этом "ты успокойся", каком-то туповатом, хотя у Рыжей отродясь не водилось тупых служанок. И только когда рука уже напряглась для пощёчины, дошел смысл: - Так тебя продали?.. Это было под дых, это было хуже чем издевательство - она не помнила о ней вообще, забыла сразу же, как только закрылась дверь, вычеркнула не только года - все эти сотни дней, но и ночи... рыжая холодная дрянь! У Зали в глазах потемнело от злости... и чего-то, что было бы стыдом, если б не было такой болью. Никому. Не нужна. Такая. Она резко втянула воздух, резко выдохнула и посмотрела на девчонку сверху вниз, хоть та и была с ней примерно одного роста: - Тебе очень сильно повезло, Нита. Но в этом везении смазливой мулатки не было ничего странного. Зал вспомнила, наконец, что Рыжая даже с поручениями косметку не посылала - рабыня плохо знала латынь. Поэтому же, видимо, и не сделала одной из своих волчиц - красота красотой, а её лупам нужны были подвешенные языки и чуткие уши. - Клавдии... - громкое имя подействовало, как всегда действуют громкие имена. - Что там им... кизил и клюква? Смородины нет, а смоквы... "Исссида! смоква жеее!" Заказанная за неделю смоква доставлена не была - нанятый мальчишка с утра не появился, и, закрутившись, Зали забыла о единственной на сегодняшний день доставке. Хорошо хоть Герасим был на месте. - Праздник, конечно, помню, - соврала Зал не моргнув глазом. - Ваш дом заказывал, отправлю с тобой нашего раба. Пойдём, выберешь, - развернулась не глядя и пошла обратно в лавку, на ходу пытаясь вернуть на лицо торговое радушие.
Левий: Левий усмехнулся в бороду: - Тогда тебе действительно следовало бы указать на пол, Мита, Меркурий бы пришел своими ногами сюда - посмотреть... - он не договорил, задумчиво оглядел присутствующих, снова остановил взгляд на Авле. - Имей я собственных спиногрызов, то, наверное, смог бы написать трактат "Как победить соблазн и промолчать пятьюдесятью способами" и разбогатеть на нем. Возможно, моим именем назвали бы болезнь времени или крохотную мышцу, расслабляющую язык у застигнутых падучей. Но я имею удовольствие лишь наблюдать чужих, и некоторые способы скрыты от моих глаз, например те, что могли бы подойти тебе, Авл. А Маруховы внучки и впрямь радовали и аппетитом, и разговором, разве что младшая рисковала огорчить деда, если не принять жестких мер.
Суламита: - Отличная мысль, - подтвердила Мита, кивая вместе с голубцом. - Следует обзавестись и написать, - и игнорируя обычные переглядки среднего громогласно осведомилась: - Как твои пациенты, Левий? Ты теперь мужчина свободный, а поскольку солидный гражданин и домовладелец - женщины должны толпами повалить, дай им боги столько здоровья, чтоб можно было немножко поболеть... Ей всегда нравились Юфины внучки, особенно серьёзная старшая, и она искренне считала, что девочка заслуживает такого прекрасного мужа как Левий. Но обе потенциальные матери будущих спиногрызов Теребраса игнорировали его так откровенно, словно за столом всего один мужчина и сидел. Дружеское уважение справедливости ради немного поборолось с материнской гордостью, но победила всё равно последняя - сыновья, что и говорить, удались на славу, хоть ещё троих рожай, если б только ума было как красоты... Она дожевала голубец и украдкой глянула на Левия. Впервые за всё время знакомства - как женщина. "И что им не так? Авл-то мой хорош, но и Левий жених... видный. И далеко не стар ещё..."
Нита: "Так тебя продали?.." Было сказано и вопросом и возмущением, и... Нет, сочувствия здесь не было, Нита вообще не до конца могла понять эту одну сплошную эмоцию, что сейчас была перед ней. Для этого нужно время, ведь любого человека требуется почувствовать, вдохнуть его, расшифровать. Но не было охоты делать этого с кошкой. - Продали. - Девушка продолжала смотреть на нее широко распахнутыми глазами. Пояснять что-то еще не требовалось, ей хотелось всего лишь поскорее выполнить поручение Госпожи, а эта пусть остается в себе, хотя и так расплескалась повсюду своим громким голосом и горячим дыханием. - Когда привезли? - Продолжать мысль о том, что ее перекупили в очередной раз не хотелось. - Плохо, что смородины нет. Плохо. Будет? - Значит придется обойтись без смородины, ничего, есть кизил, а значит повар Клавдии будет доволен и вечер пройдет глаже, гости довольны, а сама Минор не станет хмуриться. Нита проследовала вслед за успокоившейся кошкой, мысленно представляя, как она будет сегодня ухаживать за Госпожой.
Залика: - Клюква лучше смородины. Во всех отношениях, - уверила Залика уже в лавке, пододвигая дорогие ягоды, которые уж кто-кто, а Клавдии могли себе позволить. - Герааасим! - рявкнула в сторону склада так, что спавший за корзиной Моня, подпрыгнув на три локтя, едва успел приземлиться по-кошачьи на лапы, а не по человечьи на задницу, и забился подальше - за ноги Спурия.
Герасим: Когда кричит женщина, причин этому может быть сотня, и, как правило, это совсем не то, про что она кричит: ей не хватает ласки - она кричит "крыша прохудилась, проклятый лентяй!", соседка хвастанула новым невиданным нарядом - она кричит "дрянная собака, которую ты завёл, сожрала мои сандалии!", ей мало внимания - она кричит что... да что угодно кричит, но когда кричала Залика, это почти всегда значило, что в лавке падают какие-нибудь корзины, бежит вор, ветром вот-вот сорвёт навес или он, Герасим, понадобился госпоже ещё полчаса назад. В общем в лавке Залика кричала редко, шипела только, подгоняя, и услышав раздавшийся на пол площади окрик, Герасим метнулся как был - со здоровущей корзиной в руках - на зов. Кот же, как единственный разумный мужчина, не успокоенный такой ненадёжной защитой как рабьи ноги, гарпастумным мячом сквозанул на площадь - прочь от кричащей женщины... но его разумность и свою дурость Герасим осознал только когда уже летел прямо на прилавок, запнувшись о недавно заведённого и непривычного ещё Моню, которого и заметить из-за загораживающий обзор корзины не мог. В попытке устоять на ногах и хоть как-то затормозить, он врезался в стоящего впереди, откидывая тихого парнишку в сторону хорошенькой смуглянки, и пролетев шага три за корзиной, ухнул на прилавок вслед за яблоками, ошалело вцепился в прутья, глядя, как убегают, падают и бьются лежавшие сверху фрукты, и попытался высказаться про кота: - Амооо!!! Ваю маафь!
Спурий: Вылетело, прыгнуло, а потом еще и налетело сверху, дядькой, из тех, которые дразнить не будут. А может и не позарятся даже. Одно слово работяги. Спурий только и успел, что кивнуть, когда в равновесие вернулся, ничего, дескать, как заметил, с кем разговаривала лавочница. Красивая девушка, и по всему видать не хозяйка. А значит, можно и полюбоваться, и пойманным котом под руку подлезть. -Шустрый. Погладить хочешь? А что, девчонки любят кошек, особенно мелких.
Виктор: Виктор работать руками не любил, но умел. Как минимум потому, что в стеклодувной мастерской нужно показывать как, а во время торговых поездок много чему научишься... Хотя бы минимально. Поэтому, когда в нём всплыли все воспоминания о том, насколько ценным и хрупким товаром они раньше торговали, он мгновенно рванулся к корзине и прилавку, на ходу вытягивая вперёд тунику, чтобы успеть поймать ей как можно больше. Как только яблокопад закончился, парень обвёл взглядом присутствующих, в котором вполне читалось желание высказаться... Как минимум не самым приятным образом. Впрочем, пока оного права даровано не было, и он ограничился усталым вопросом: — Надеюсь, здесь подобное встречается не так часто, чтобы можно было менять вывеску на "Корм свиней". А то падают, гниют... Слышал, их вполне можно использовать так... Ну, когда люди уже есть не станут.
Нита: А вот решить насколько хороша клюква Нита не успела. Кошка рявкнула так, что девчонка вздрогнула и перевела взгляд янтарных глаз с ягоды на ту, которой срочно требовался кто-то или что-то, способный умерить ее пыл. И на этой непонятной мысли, неоконченной, незавершенной, мир под навесом ожил и завертелся с быстротой падающих яблок, причем падали не только они, но и мужчины, а точнее один.. Другой же был оттолкнут в сторону мулатки и рисковал оказаться в ее объятиях. Третий же времени даром не терял и лихо пытался исправить ситуацию. Если бы на месте кошки оказалась ее давнишняя хозяйка, то могли и по шее надавать, да так, чтобы потом и не глянул никто. А эти ничего, даже высказываться грубо могут. - Погладить... - Прозвучало скорее как утверждение, нежели чем вопрос. - Тебя. Или кота? - Сама спрашивала, а взгляд уже скользил по прилавку, пытаясь удостовериться, что в праздик Клавдии не случилось ненужного самоубийства столь извращенным способом.
Залика: Зали небрежно поймала яблоко. Одно. Другой рукой жестко зафиксировав корзину на прилавке. И, как только убедилась, что разрушений больше не последует, саданула грузчика пойманным фруктом в лоб, сопроводив неубийственный жест вполне убийственным взглядом. Кинула яблоко в корзину и вернулась к делу, вполуха слушая про корм свиней. - Какое счастье, что ты здесь не задержишься вместе со своим хозяином, - отрезала мимоходом, ни на мгновение не отрываясь от взвешивания смокв, - не придётся учить ещё одного неуча, что люди жрут всё, главное - как подать. Из боя и перележалого мы делаем сухофрукты. Зимой уходят влёт. Но расторопность и рачительность она оценила, как и тон - делового и, скорее всего, ещё недавно свободного человека. И, убрав последнюю гирьку, махнула в сторону пустой корзины: - Туда сгружай. До пожара, когда семья в двух лавках ещё торговала керамикой из собственной мастерской, она метнулась бы так же. Нуб всегда смеялся, что с такой работой никаких тренировок не надо. - Керамика или стекло? - поинтересовалась через плечо.
Герасим: Герасим почесал стукнутый лоб, и, оправдываясь на всякий случай, нашел взглядом виновника выговора: - О!.. - но выше кота смуглела такая нежная кожа, что обвинительный возглас стих в беспокойно-восхищенное: - о... ооо... - вырвавшееся сразу про всё - от предплечий и ключиц, как будто светящихся изнутри, до небывалаго цвета глаз - двух капель прозрачного чистого мёда. Видел ли он когда-нибудь такие удивительные глаза? И вся она была как тонкий пушистый августовский колосок... а он тут - падал! мычал! получал в лоб!.. Герасим почувствовал, как заливается краской от бороды до скул, и опустил взгляд.
Сулих: А Левий вдруг заговорил о каких-то хворях и взгляд обратился к нему. Отчего все так ополчились на Авла? Дедушка конечно на них тоже серчал и ворчать любил, но все это всегда происходило с любовью. Он ругался, а Сулих знала, что это пройдет и можно будет сесть рядом и сунуть голову под ласковые руки. - А что такое падучая? - Внучка Маруха внимательно смотрела на Левия, а после будто почувствовала и не смогла не повернуться. Он изучал ее? Сердце сразу же оказалось где-то в висках, в горле, заставляя голос задрожать, хотя с чего бы. Сулих вдруг показала ему язык и отвернулась, пытаясь не рассмеяться в голос. А ведь могла показаться невежливой, поскольку успела задать вопрос лекарю. И ответ очень хотелось услышать.
Шийер: Она отвлеклась от пищи и взглянула на Суламиту, что вдруг про женихов заговорила. Судя по всему без мужчины в доме тяжело и мать Сертория, несмотря на то, что была уже не молода, тоже нуждалась в крепком мужском плече. Вот разве что самой Шийер лекарь не казался уж таким крепким плечом, да и был он не больно симпатичным. Девушка пригубила вина с водой и почти вслед за сестрой задала вопрос. - А ты еще и пишешь? Только ли о болезнях или случается и на свободные темы? - Может Левий умен и на это стоит внимание обратить? И все же Суламита не стала бы столь открыто рассуждать о свободе мужской. Хотя, случалось ей подслушать, как и Юфа с дедушкой говорила про свободных и видных. Вот только Марух сердился, когда случалось бабушке заговорить на эту тему. А ведь сама-то она догадывалась о чем думает бабушка, печется про будущее, она старшая и год-другой и мужа найти успеют. А ведь как не хотелось, совсем не думалось о том, что и у нее могут появиться те самые спиногрызы. Умом понималось, что Марух не позволит выбрать самой, все будет устроено лучшим образом и с пользой для обоих семейств. И при этих мыслях как-то угасла улыбка Шийер, но вопрос был задан, а мысли пришлось припрятать.
Авл Серторий: Он бы послушал вполуха, как Левий примется рассуждать, отвечая на такое количество вопросов, предоставив глазам наслаждаться такой смущенной и такой бойкой Сулих одновременно, но она повернулась в очередной раз и показала ему язык. Что было тем неожиданней и смешней, чем серьезней принять это на свой счет мог Левий, которому младшая только что задала вопрос. Авл разулыбался, не опуская головы и не отводя от Сулих глаз: - Да, Левий, расскажи, - голос был заинтересованный, но серьезность давалась с усилием, - меня вот тоже безумно увлекает, что это за падучая...до дрожи, - что голосок у Сулих задрожал, он не отметить не мог, слишком это было ценно; Авл слегка потянулся, поднес ладонь ребром ко рту - быстро и так, чтоб она закрывала обзор части сидящих за столом, но не девушке - и тоже показал язык. Заметит она или нет, он не знал - сделал на авось. Уж очень веселым это казалось.
Левий: Левий махнул рукой и на домовладельца, и на видного: - Видимо, Мита, все эти женщины, как им и свойственно, плутают где-то в рощах и полях на подходе к моему дому. Одни только бродяги доползают... кто золотом, кто байками больше платит. Он потянул вторую витушку и стакан с вином к себе, задумавшись, крепки ли швы на изорванном пирате, хорошо бы глаз ему поглядеть завтра, - и пропустил вопросы, ухватил только последние слова и интонацию. - Падучая? - рассеянно переспросил Левий, осмотрел сидящую за столом молодежь и глубоко вздохнул, пряча улыбку. - А вот такая болезнь в голове и груди человека, которая заставляет его падать, сотрясаться, откусывать себе слишком далеко высунутый язык. Сознание помрачается и больному кажется, что сам Геркулес трясет его за плечи. Если бы было время, Шийер, то я написал бы об этом элегию, может, в следующей жизни.
Суламита: "Сглазила!" подумала Мита, когда младшая девица не только разговор о болезнях за столом поддержала, но ещё и переглядки сыновьи. - Гхм, - недвусмысленно и пространно высказалась Суламита, громко разрезая гостям омлет. И, не менее выразительно накладывая, одобрительно улыбнулась удачному вопросу Шийер. Девочка, с такими серёзностью и обращением, в другом приданном не нуждалась. Почти. - ...приключается с несостоятельными должниками, в основном, и девушками, которых жених погулял да бросил, - подхватила рассказ об интересной болезни. - Так и трясутся бедняжки, как откупщик над провинцией. А женщины, Левий, проплутают недолго, это они там, в полях, корешки ищут, чтоб щёки посвежее и зубы побелее, потому что надёжные мужчины в рощах не валяются.
Сулих: Вот вроде спросила, а слушать внимательно уже не удалось. Авл провоцировал на продолжение не самого благопристойного поведения за столом, да к тому же в гостях. Сулих даже рот зажала, чтобы не рассмеяться в голос и сохранить подобающую гостье тишину, разве что негромко хрюкнула. Это было так неожиданно для нее самой, что стало еще смешнее. И все равно, что Серторий посматривал и наверняка слышал, от чего же не посмеяться над самой собой. Младшая постаралась выдохнуть, успокоиться и утереть выступившие слезы, это почти удалось, если бы не зацепила палой столовый прибор, который со звоном улетел под стол. - Ой... - Сулих округлила глаза и почти сразу же нырнула под стол, в поисках прибора. Получалось как-то совсем не удобно и она уже чувствовала, как достанется от Шийер, как Суламита на нее посмотрит в очередной раз. А та как раз заговорила про девушек, которых бросили. Как там говаривал Марух - и за что ему такое бедствие как Сулих, но после все равно обнимал. Она знала, что дедушка любит их с Шийер.
Шийер: Где жил Левий девушка не знала, но весьма живо представила его дом, находящийся среди чистого поля, а также женщин, окружающих в кольцо его владения. Наваждение было весьма быстро прервано хрюканьем сестры и она недовольно на нее взглянула. А ведь та успела нырнуть под стол. Ну что сделаешь с этой мелкой пакостницей? Ведь вроде и не ребенок, а ведет себя... - Левий, тебе исключительно не хватает времени? А ты не думал об ученике? Он мог бы перенять знания и заодно сохранить знания и опыт в письменном виде. Так сказать, для потомков. - Шийер почувствовала, как рука Сулих оказалась где-то рядом с ногой и она ее тихонько лягнула, пытаясь сохранять невозмутимое выражение лица. - Суламита, извините мою сестру, вроде уже не дитя, а порой ведет себя и заставляет меня краснеть. - А все таки хозяйка домуса весьма откровенно выражала свою симпатию лекарю. Это было очаровательно и в то же время для нее крайне странно. Отчего-то казалось, что подобное не стоит столь явно показывать на людях. Одно дело ее сестра-дуреха, другое - взрослая женщина, опытная, у которой уже не один взрослый сын.
Авл Серторий: Прибор звякнул так, что Авл даже втянул голову в плечи, с улыбкой зажмуриваясь. Сулих нырнула под стол с ловкостью косули, грациозно и быстро - и Авл поспешил прийти на помощь, как минимум, на словах, потому что нырнуть следом за ней не представлялось возможным, хотяяя: - Что ж ты гостей так пугаешь-то, мама, - довольно громко подал он голос, - у них аж приборы падают, - Авл шутливо окинул взглядом присутствующих, - я вот слышал, что падучая только у слишком нервных бывает... - и добавил таким серьезным тоном, на какой только был способен, без тени улыбки, - прошу меня простить, не могу ничего не предпринять, когда наша гостья нуждается в помощи, - и с этими словами оказался под столом; подобрал ложку, аккуратно переместился к Сулих и, протягивая, шепнул: - Изображаешь падучую? Прониклась? - и беззвучно засмеялся.
Левий: Дети как всегда - спрашивают, но дослушать ответ не могут по каким-то известным только им причинам. - Ученика? - Левий нахмурился и перестал жевать. - Однажды был у меня ученик, не в меру способный оказался. Но слишком нетерпеливый. С тех пор я не очень доверяю им. Для потомков же предпочту сохранять самих потомков, а знаний полно в библиотеках, было бы желание разворачивать списки. И тут дети начали исчезать под столом один за другим. - Мита, ты когда-нибудь раньше такое видела? - Левий удивленно наблюдал за ними и за тем, как Шийер пытается сделать вид, что все в порядке; к ней он и обратился. - Это какая-то новая мода у молодежи? Или под столом и правда удобнее есть? Он приподнял край скатерти и заглянул к голубкам: - Авл, Марух - добрый человек, и я предупрежу по-доброму: если ты сейчас оттуда не выберешься, то ложки тебе больше не понадобятся, только трубочки. И тут уже даже я не смогу помочь.
Суламита: - Левий, я видела такое, что будет просто прекрасно, если я развижу это хотя бы к старости! Но вот чтоб одну ложку поднимали двое вижу впервые. Мне почему-то всегда казалось, что они не такие тяжёлые. А всё потому, что за столом надо есть, чтоб силы были, одними извинениями сыт не будешь. И зачем он покупает рабов? - вопросила Мита ни то лекаря, ни то потолок. - Если он будет есть под столами, рабы будут голодать вместе с ним! - и безнадёжно-извиняюще махнула Шийер. - Кушай, деточка, кушай, это всё глупости, что фигуру надо блюсти диетой. Хорошую фигуру надо блюсти хорошей едой.
Сулих: От сестры прилетело не сильно, Сулих почти и не заметила. Ой, что же будет, когда мы домой вернемся... А еще не заметила потому, что как только она собралась поднять ложку, которую не сразу приметила, ее перехватили и уже протягивали. Авл. - Я..? - Она немного удивилась, находиться вместе под столом было необычно. - Думаешь получается? - Младшая также ответила шепотом, не переставая при этом улыбаться. Как бы не был велик стол гостеприимной Суламиты, сейчас под ним было тесновато для двоих, а потому, Сулих почти касалась своими длинными волосами лица Сертория.
Шийер: Тема "Сулих под столом" стала популярнее той самой падучей, которая явно не могла способствовать аппетиту. Вот теперь и сама Шийер улыбнулась. Имея богатое воображение, которое совсем недавно одолевали образы Левия посреди поля, она почти сразу же представила и ощутила удобство поедания пищи под столом. - Пожалуй я откажусь от удовольствия лежать под столом и останусь поближе к хозяйке, пользуясь ее советом. - Девушка продолжила есть, но чувствовала себя весьма неловко. По идее она несла всю ответственность за действия своей сестры, может стоит проявить строгость да вытащить за волосы эту негодницу? - Сулих, немедленно вылезай! Что ты дедушку нашего позоришь? Не так он нас воспитывал, как ты ведешь себя в гостях! - И, отложив ложку, подняла скатерть, да потянулась за сестрой. Уж если в руку попадутся волосы, то жалеть ее она не собирается!
Авл Серторий: Ее удивление было притягательно и забавно. Авл слегка коснулся пальцев Сулих, не переставая улыбаться: - Думаю, так бы никто не смог, - шепнул Авл в ответ; темные волосы Сулих за малым не касались лица, от них пахло чем-то вкусным, так что щекотало и кожу, и ноздри, - "сейчас не сдержусь и поцелую..." Авл призвал на помощь всех богов, для пущей острастки представил мать, провожающую его из дома раз и навсегда чем-то вроде курицы, аж до самого побережья - и сдержался: - Надо выбираться, красавица, - как оказалось, выбор сделал правильный, потому что под стол уже заглядывали. Авл вынырнул едва ли не резвей, чем нырял за ложкой: - Прошу меня простить, Шийер, это все моя неуклюжесть. Никак не мог предположить, что поднять ложку такое...непростое занятие, - на слове "непростое" вскользь оглядел присутствующих, опустил глаза долу и смущенно взял витушку.
Левий: - Может быть, все не так плохо, Мита, и разгадка проста, может, эти ложки льют из свинцовых обрезков римских водопроводных труб. В любом случае, если об этом новом обычае прознают за пределами твоего дома, то придется делать столы повыше и пошире. А, вот и ты, - Левий насмешливо поглядел на смиренного Авла и кивнул Мите. - Мне уже пора, под дверью наверняка очередь из женщин, что в полях наковыряли только корешков аканита да цикуты. Но я, пожалуй, дождусь появления юной девы, мало ли что там, под столом...
Суламита: - Как пора? - отстранённо огорчилась Мита. - Вот. Это всё потому, что я курицу не приготовила! А как её приготовишь, Левий, если нонешние куры совсем не то что давешние! Раньше, бывало, и мяско крепкое, и жирок крут, и шкурка прочная - зажаривается да хрустит только. А сейчас что? Вода одна. Чуть погорячее - она уж и поплыла... - посетовала, искоса и пристально глядя под стол.
Сулих: Воздух под столом словно стал гуще и ей показалось, что вот-вот что-то должно произойти. Что-то совсем важное для нее и необычное, захотелось даже зажмуриться, чтобы не упустить момента. И произошло, Сулих даже ответить ничего не успела, а под стол уже заглядывал Левий и сын Суламиты вернулся на поверхность, оставляя ее с ложкой в руке и несколькими наблюдающими. - Юфа тоже так говорит. - Младшая выбралась наконец-то из-под стола и села на прежнее место. - А если и плыть не плывет, то кожа да кости, только на бульон и пускать. - Руки сами подхватили персик и Сулих сразу же его понюхала, более не глядя на Сертория. Зная Шийер, ей уже влетит, но совсем не хотелось, чтобы досталось от Маруха. Бабушка уже не спасет в этом случае и шутки-угрозы Левия были весьма правдивы.
Шийер: Шийер лишь вздохнула, когда сестра наконец-то вылезла из-под стола. Вот что с ней делать, негодницей такой? И ведь взбучка не поможет, только поссорятся. Откуда у нее мысли о юношах, да все эти улыбки, ужимки? И ведь повода никогда не было, обе воспитанные в строгости и мудрости. - Дорогая Суламита, мы тоже пойдем. Бабушка отпускала ненадолго, а мы загостились. Очень вкусно ты готовишь и вроде бы похоже, и в то же время - совсем все иначе. - Девушка отложила ложку и взглянула на хозяйку. - Спасибо твоему дому за гостеприимство и тепло.
Авл Серторий: Авл только понимающе кивнул лекарю, позволяя над собой пошутить. Но, услышав о курице, он поднял на мать быстрый взгляд, опасаясь, как бы курица не возникла из воздуха для справедливой мести. Однако все было спокойно. Красавица-Сулих засмущалась совсем и не отрывала глаз от персика. Авл любовался молча, пока сдержанная улыбка едва трогала углы губ. Естественно, все сразу засобирались - и, ладно, Шийер хотелось, очевидно, задать взбучку сестре, Сулих не оставалось выбора, что жаль... - но Левий... "Надеюсь, хоть Левий не боится, что я и за ним ложки поднимать стану", - мелькнуло в голове и рассмешило, но Авл сдержался. Вот сейчас она уйдет - и?.. Надежды было мало, но Авл все же рискнул: - Если бы я искал ту, что ищет меня, Левий, - начал он с расстановкой, посмотрел на лекаря, а затем, пока говорил, старался поглядывать на Сулих так часто, насколько это возможно, чтобы и не вызвать негодования, и по возможности не пропустить ответный взгляд, если он будет, - то делал бы это у Тибра, примерно в это же время. Ну, раз сегодня у тебя дела, так завтра, - пришлось еще взглянуть на Левия, чтоб не подумали, что у него косоглазие, - там солнечно, все располагает к хорошему общению, и можно даже покатать завладевшую мыслями и сердцем на лодке, если она согласится тебя осчастливить, - Авл улыбнулся, - к тому же речная прогулка полезна для здоровья. Тебе, как лекарю, это должно прийтись по душе, - последнее договорил, чтоб не слишком уж очевидно, - "поймет она или не поймет?.." - и поддержал общее настроение, - позвольте проводить гостей, - в голосе была вежливая готовность, намекающая однако: дескать, не забыл о том, что и сам в гостях, и Авл встал из-за стола, - благодарю, мама, все бесподобно, как всегда, - и в этом не лукавил и не подлизывался, еда в домусе всегда нравилась, - отсутствие курицы ничего не испортило, - улыбнулся слегка. Авл направился в сторону матери, всем видом показывая, что у него есть дело, о котором он хотел бы условиться. И, чтоб наверняка сделать все возможное, поравнявшись с Сулих, постарался сказать так, чтоб услышала она одна: - Придешь?.. - что он покорен, очень хочет хотя бы еще одной встречи, боится возмущения и отказа, приходилось договаривать коротким взглядом и всем выражением лица, - мама, будет ли у тебя немного времени после, чтобы уделить его мне? - на Сулих он больше не смотрел. В конце концов, потому, что не хотел, чтобы у нее были из-за него неприятности.
Левий: - За твоим столом, Мита, и без курицы я мог бы сидеть до того момента, как последний обломок империи воткнется между морковью и витушками, но мои доходяги не смогут ждать так долго. Малышка Сулих наконец-то выбралась из-под стола, и Левий мог не волноваться, что она лежит там без сознания, но теперь невидимые мухи безумия покусали Авла. - Отрадно, мой мальчик, что ты так предусмотрительно приглашаешь лекаря кататься с тобой по Тибру, испарения этой реки отравили многих, особенно ниже по течению, да только плавать я не умею и как-то, - Левий ободряюще улыбнулся и похлопал Авла по плечу, - женщин больше люблю, уж прости. Ну и староват. Но если ты захочешь справиться с этим нервным подергиванием и разбеганием глаз, то приходи в любое время, я дам тебе капельку белладонны.
Суламита: - Так долго искали ложку и всё зря, - согласилась Суламита с уходом гостей. - Да лишь бы на здоровье, детка. Бабушке с дедушкой передавайте поклоны, и скажи Юфе, что если ей надо винограда, свежий будет завтра. А с тобой мы уж поговорили, остальное тебе Софья доскажет, - сухо отправила сына, не сомневаясь, что нянька уже всё собрала. Под горлом застыл комок, и если бы не добродушный юмор Левия... А так она лишь отчего-то вспомнила, как показывала на полуголого мускулистого гладиатора молодому тогда мужу, готовящемуся к первому далёкому плаванию: - А ты будешь вот такой вот? - Это вряд ли... - Почему? - Где ж я возьму такую набедренную повязку? ...и от его слов утихала сжимающая горло тревога. Ей всегда нравились мужчины с юмором. Мита тихонько вздохнула и запила комок вином, уже не рискуя подавиться.
Спурий: - Меня.- обнаглел Спурий от того, что на него не смотрели.- Кота потом. Если есть за что, кроме того, что он кот. Хотя меня тоже незачто больше, так что положение у нас одинаковое. Однако, я надеюсь, что я все же лучше кота. - То есть я хотел сказать, что ты красивая. Да. Комплимент одной женщине в присутствии другой это, конечно, неправильно, но если одна служит у Клавдиев, а другая просто торговка в лавке, то даже кому ра-ци-о-наль-но-му объяснить можно что и почему. Не говорить же, что девчонка и правда хорошенькая. Это и так видно.
Виктор: — Твоя фраза достаточно двусмысленна. Но, пожалуй, мне хватит смелости понять её правильно. А потому, думаю, у меня будет возможность тут задерживаться иногда. Правда, уже без хозяина. Тем временем он быстро сгружал куда сказали, одновременно на всякий случай смотря по сторонам: мало ли чего. Нет, вроде претензии не к нему, а к хозяину, но кто их знает... Да и эта самая капелька наглости... Не переборщил ли? Это как раз тот случай, когда балансировать нужно идеально. Чтобы уверенность не спутали с вызовом говорить не легче, чем чтобы вежливость не спутали со слабостью. Но кто не рискует, тот не пьёт фалерна, верно? — Стекло. Мастерская, лавка и доставка в другие города. Проговорил Вик с лёгкой гордостью, улыбнувшись краями губ. — Сухофрукты это хорошо. Их ещё если куда едешь с собой брать удобно. И перевёл взгляд на Спурия. — Есть тебя за что, мордашка милая настолько, что если будешь чуть больше смотреть по сторонам и увереннее улыбаться, то от покупателей отбоя не будет. Да. Так и только так. Убедить мальчишку в том, что жизнь не кончена, что бы там у него ни было. Что он может добиваться. Чтобы все в этой лавке работали также, как работали в мастерских дома, в Иоппе. Чтобы у хозяина была прибыль и не было претензий. Только так. И не иначе.
Нита: А ведь она такая же рабыня, как они здесь все. Ведет себя словно сама хозяйка лавки. Кошка ей не нравилась все больше, а потому Нита попросту отвернулась к коту. Точнее к человеку с котом, который и правда был милым, а вместе они составляли приятную компанию: очумевший кот, который еще немного и готов был подрать руки юноше, да несколько нахальный держатель. Нита улыбнулась, рассматривая то одного, то другого. Гладить никого не собиралась, потому лишь качнула головой: - Нет. А сухофрукты можно было использовать много где и разными способами, да вот только рассказывать не хотелось. Сами справятся. - Покажи клюкву. - Нита отвернулась и подошла к прилавку, ища глазами красную ягоду, но вместо ягод увидала виновника сего торжества, с пятном на лбу. Знатно его кошка приложила, вон лицо покраснело, даже через бороду видно. С таким замахом и убить человека недолго. Смотрела в лоб, а получилось почти что в глаза и показалось, что долго как-то, рабыня на нее никак не реагировала, потому поспешно добавила и отвела глаза. - Тороплюсь. - Может хоть так сообразит, что надо не языком чесать, помогая господам, а заниматься тем делом, что было поручено.
Залика: - Смелый значит, - усмехнулась, уловив интонации которые уж кто-кто, а она бы ни с какими не спутала - гордость свободного и безнадёжную запасливость раба, наверняка напихавшего за пазуху прозапас, как только она отвернулась, - или голодный? В любом случае смелость тебе понадобится. Когда Авл начнёт торговать самостоятельно, ржать будет весь город. Она хотела добавить ещё, что каким бы из видов голода он ни страдал, ловить здесь ему нечего, но тяжелая корзина едва не сорвалась с весов, а подхватив её, она лишь поморщилась от мысли, что ловить этого гордеца на воровстве еды... ей не хочется. Тороплюсь... Довзвесив смоквы, Зал накрыла их широкими мягко-подвядающими листами, вспоминая откуда Рыжая в своё время прикупила косметку, и, оценивающе глядя на слишком смуглую кожу полукровки, ответила негромко на том египетском, чистоту и властность интонаций которого девчонка могла оценить разве что в храмах их общей родины: - А ты не торопись, красота дочерей Анукет так редка в этом городе, что немых заставляет говорить, а мрачных радостно мурчать. Ещё постоишь, может они станут приличными работниками. Кроме Ниты некому было понимать, может быть поэтому слова прозвучали не столько насмешливо, сколько безупречно. Зали так редко говорила на этом языке, что наслаждалась просто его звучанием в этом отвратном римском дне. Она выдвинула миску с клюквой перед ухнутой корзинищей, достала с полки плетёнку с кизилом, и добавила на латыни: - Сколько взвешивать? Ты, вроде бы, хотела ещё кизила?
Сулих: А говорил так, будто точно знал, что есть кому услышать. От того щеки Сулих лишь ярче стали, пришлось скрываться за персиком и сестрой, которая засобиралась почти сразу, как только лекарь решил покинуть лавку. Будь она на месте той самой, пришла бы кататься...? - Придешь? И дрожь по спине, потому что стало страшно и в то же время, так интересно. И в голове тысяча и один предлог появился, чтобы уйти из дома одной. Да только ни один из них не был аргументом для Маруха. Шийер же никогда не позволит и не станет прикрывать. Ноги сами несли куда-то, Сулих не обернулась и не стала смотреть на Сертория. Пусть все думают, что не поняла и слова не для нее были сказаны.
Шийер: Шийер поджала губы и подхватила сестру под руку. Еще немного и бед с ней не оберешься, уж лучше поскорее выполнить поручение Юфы и вернуться домой. А там она устроит допрос с пристрастием, которого давненько не делала. а ведь стоило. Конечно, каждый живет так как ему нравится и считается ли он с Богами - тоже его дело. Но поведение младшей сестры удручало и старшая чувствовала большую ответственность за Сулих. Бабушка и дедушка были родной кровью, но после смерти родителей, только они друг у друга с сестрой и остались.
Герасим: Даже так, опустив взгляд, он всё ещё видел как над стройной шеей пушились и завивались тёмные локоны, отливающие золотом в солнечном мареве. Внутренним зрением видел. Посмотришь на такую один раз, и ни одной черты, ни одного тоненького изгиба не забыть - в сравнении с ней греческие статуи Афродит из самых богатых портиков казались приземистыми крепкосбитыми торговками крупой. Герасим покусал ус, слушая её странный даже в Риме выговор, гортанный, с мягкими, как пух над её ушками, "ль", с возбуждающей царапающей хрипотцой "кх...", и от того, как коротко и просто она сказала "нет", у него от начавших улыбаться глаз разошлись лучи. Она так мало говорила, как будто ветер пробегался по траве и стихал. Он бы слушал ещё. Даже такой, нелепый рядом с этими - разговаривающими, покрасневший и не нужный тут совсем. Но она сказала "тороплюсь". И, торопливо хватаясь за возможность, он ухватил корзины смокв и с надеждой посмотрел на Залику - не потащит же такая хрупкая покупательница этот груз сама?
Авл Серторий: "Ну и скотина же ты, Левий!" - ругнулся про себя Авл. Матери в глаза глянул, скользнув взглядом по пальцам, держащим стакан, и на ходу развернулся. Молча, даже не кивнул. В конце концов, не хочет говорить, так не хочет, сколько он еще бегать за ней будет. Отделила, обиду затаила - и пожалуйста. Что он, не делал разве всего возможного, чтобы обиду эту загладить? К горлу подступил ком, Авл почувствовал себя уязвленным, оттого что мать выставляет его вот так, как пса какого-то вышвыривает, хотя знал, что характер у нее - и пса бы пожалела любого, да еще и от досады на Левия: "Себя, значит, в старики записал, и меня за собой тянешь?!" - Левий, за этим столом да при гостьях уж как-то совсем неприлично напоминать тебе то, что ты, вроде бы, всегда помнил, - он улыбался, но сглатывал между словами, чтобы не срывался голос и резким не выходило, - в тот день, когда я начну почтенных мужей, вроде тебя, приглашать на Тибр, можешь смело начать меня лечить, - Авл усмехнулся, но настроение было кислым, Сулих не ответила и, казалось, вообще опрометью выбежала бы из домуса, если бы можно было это сделать, не вызывая всеобщего удивления. Сказать что-то двусмысленное, просить еще раз, намекнуть - означало наверняка поставить ее под удар. Этого он не хотел совсем: - А сказал я это, потому как, вроде бы, ты о женщинах рассуждал, - Авл мотнул головой, - о желании отыскать ту самую. Или мне показалось и я советовал зря? - он смотрел на Сулих, близкую настолько, что едва плеча не задеваешь, и далекую, потому что прикоснуться нельзя, и только сильнее рассердился на лекаря. Помолчал тяжело, подумал, а потом задумчиво же обронил вслух: - Так что извини. Ты малый славный, но сердце мое занято, - он усмехнулся криво, стараясь не пересечься взглядами ни с кем, разве что с Левием, потому что, вроде как, адресовал слова ему, протиснулся мимо всех, идя к выходу, - возможно... И в этом "возможно", брошенном уже почти через плечо, было что-то новое, пока неясное. Но разговоров и вопросов по этому поводу Авл хотел меньше всего. Вынырнул в перистиль, стал неподалеку от входа и задумчиво уставился в какую-то дальнюю точку. Было внутри что-то, помимо досады. Что-то поважнее.
Спурий: -Ну если нет, значит, нет,- отвернулся Спурий, проглатывая комок, неожиданно застрявший в горле. Вот так всегда. Ничего ему не светит. Нечего и пытаться. Хотелось уже скорее уйти отсюда, делом каким заняться. И почти все равно каким. Лишь бы не чувствовать себя никчемным неудачником. Не такая уж она была и милая, его мордашка, если "нет", так, между делом, перед кизилом.
Нита: "А ты не торопись..." Нита удивленно взглянула на кошку, что мурчала на языке ее матери. Слушала каждое слово и казалось, что нет ничего ближе. Ее пухлые темные губы приоткрылись в немом изумлении, что не услышала она слов юноши и не заметила обиды, отражающейся на лице его. - Откуда тебе известен язык жителей Нила? - Девушка свободно перешла на него. А ведь и забыла уже, сколь бегло можно общаться, не думая подбирать слова, взвешивая мысль и наполняя смыслом фразы. - Эти работники пылью покроются прежде, чем я определюсь с выбором. - И ясно стало, что нести корзины не будет надобности - помощник сыскался, с глазами добрыми. Она взглянула на него, едва улыбнувшись румяным щекам и ответила: - Три мины. - Ответила так, что поняли все остальные. - Листья. Дно мокрым станет. - Кизил любил не менее бережного отношения, чем смоква. Чем больше ягод сохранит, тем лучше.
Виктор: — Смелый, смелый. Разве Хоремахет не завещал нам быть такими? — ответил он на языке жителей Реки и продолжил уже на родной латыни. — Интересно, а почему? Если мой хозяин так хорошо умеет смешить людей, возможно, стоит ставить спектакли и это принесёт больше денег? Нет, разумеется тут замешаны какие-то старые тёрки, но пока можно только предполагать. Предполагать и впитывать информацию как губка, параллельно вправляя мозги Спурию и разбираясь в деталях местной торговли. Немой раб, кажется, пытался улизнуть от работы в лавке. Впрочем, проблемы Залики. — Оттуда в Город везут достаточно зерна, чтобы здесь встречались те, кто его знает. Опять египетский. Вообще, забавно. И ведь особо и не учил. В отличие от остальных известных ему языков с наречием обитателей Дельты Виктор был знаком лишь на уровне, позволяющем сойти за своего в Александрии. Впрочем, а часто ли нужно большее?
Залика: "Откуда тебе известен язык жителей Нила?" спросила наивная девочка и Зал с невозмутимым сарказмом объяснила на нём: - Выучила. Родной язык зазвучал снова, из-за спины, и гораздо восточнее, заставив ненадолго отложить ягоды. Зали подняла бровь, но большего удивления себе не позволила - следовало ожидать. Даже такой непроходимый олух как Авл не мог купить совсем уж неграмотного управляющего. Удивил, разве что, чистый выговор, почти такой же как у Ниты. И какие бы глупости на нём ни говорили, а все же египетский звучал музыкой, которую хотелось слушать ещё. И говорить, лаская гортань звуками и обдирая смыслом: - Здесь это всего лишь бог молчания. И только. Других лиц у него нет. Особенно для таких как мы. Ты ещё не понял, но скоро дойдёт. Она взвесила и упаковала, снизойдя до латыни только называя Ните цену и отправляя глядящего с тоской бродячего пса грузчика: - ...Герасим, назад - бегом. Я не собираюсь гробиться тут который день подряд одна! Гарпократ - в Древней Греции и Древнем Риме имя египетского бога Гора, которого стали почитать как бога молчания. Изображался в виде мальчика в короне, с пальцем у рта, на бутоне лотоса. Sub rosa — дословно переводится под розой. Латинская идиома, означающая «тайно», «в тайне», «по секрету»: бог молчания Гарпократ склонил Венеру к любовной связи. Чтобы купить его молчание, сын Венеры, Купидон, вручил ему белую розу. Розу как символ молчания древние римляне часто вешали над столом во время пиршеств в знак того, что о сказанном под розой, во время застолья, следует молчать где бы то ни было.
Герасим: Опять она шипела. Герасим согласно кивнул и обреченно пожал плечами. Ну да, он и сам знал что лентяй, что последние два года она пашет за десятерых, что Рахиль увезли, Алтер для семьи потерян на годы и ей плохо... Но ведь она же никогда не обращала внимания какой порядок у него на конюшне! Как лоснятся бока Плута и шелковится грива Ночи! Он разве виноват, что его интересуют кони?! И там он готов работать пока не свалится!.. Язва, а не баба. Заноза и колючка, и всегда такой была! Даже когда госпожа притащила её, найденыша, в дом, даже тогда! Её шатало ветром, тошнило от лекарств и мужчин, а он тогда только-только научился общаться жестами и снова смотреть на женщин как на подарки богов, а не как на казнь. Истощенная, изломанная, со слезящимися глазами, обритая от вшей наголо, болезненно гордая девчонка из мужчин подпускала к себе только Алтера, читавшего ей в свободное от торговли время сказки про древних красавиц и героев, Тирра, таскавшего для неё лучшие куски со стола и новости с площади, и Нуба, тихими песнями и вечерними побасёнками про мир, который он так хорошо знал, успокаивавшего её боль и страхи. Эти трое давали пищу её пытливому уму, тепло - замерзшей душе, умели обходить острые углы, не наступать на гордость, и ничего от неё не хотеть. А он, как на грех, был и неучем, и мужчиной, и немым. И ничего не мог объяснить. Отношения не заладились с самого начала. И он уже отчаялся в них что-то изменить. ...а другая улыбнулась ласково. Просто улыбнулась. И тяжелые корзины показались легче пёрышек. >>>Улица ведущая от и до
Нита: - Язык человеку дан, чтобы озвучивать свой внутренний мир. - Нита лишь качнула головой, вновь переходя на свой родной, египетский. - В твоем мире не хватает света. - Девушка протянула деньги "кошке" и, развернувшись, пошла вон из лавки. Рядом шел молчаливый помощник этой нервной рабыни. Видимо он неплохо ее дополнял своей тишиной, уж больно эмоциональна оказалась та, что выучила ее родной язык. ---> Улица, ведущая от и до
Виктор: — Прости, но твоя разговорчивость показывает иное. Впрочем, я люблю молчать, когда не требуется говорить. Это позволяет слушать других. И слышать. Часто много чего интересного. Итак почему Авл у прилавка насмешит весь Город? Тот факт, что мулатка даже не удостоила его ответом, безусловно, не радовал. Однако в том положении, в котором был Вик... Не важно. Есть более важные вещи. Крыша над головой там. Или возможность не отправиться к Плутону. А также, внезапно, наличие еды и вполне вкусной. Недавно бывало и хуже. Когда он был уверен, что уже во владениях Плутона. Главное помнить и никогда не забывать.
Залика: - В удивительных открытиях главное - их своевременность, - сладко промурчала Залика на родном вслед покупательнице и фыркнула про себя "видимо, весь свет из лупанара Рыжей вынесла ты, то-то я смотрю мне не досталось...". Вытерла весы влажной тряпкой и ответила умнику, у которого ещё побелка с ног не осыпалась: - Может быть потому, что твой хозяин бабник, игрок и лодырь? А может потому, что его семья уже разок разорилась на торговле стеклом? Кто знает от чего народ будет смеяться больше. Сиеста окончательно вступила в права, пожрав не только покупателей, но и случайных прохожих пастью яростного римского солнца, но у Зали полыхало жарче, и света было - хоть на разнос торгуй. "Неблагодарная стерва... со своими тупыми девками! Испохабить... вот так за...! Да какого? Женщин что ли в Риме мало? Да город полон!.." на порыве солидарности она повернулась к Спурию, перейдя на латынь: - Город полон хорошеньких девчонок и под заявязку набит женщинами! Чего скис? Вон напротив - женские термы. С твоей мордой там только четверть часа постоять - матроны сами налипнут. Да и девчонки не обойдут. Хочешь, познакомлю с девчонкой что там работает? Евника, мёд с молоком, юла в тунике... - "Исссида! и будь я проклята, если буду ещё думать об этой курве!"
Виктор: — Ну то что лентяй понятно, иначе бы не покупал меня. Разорение штука такая... Будучи подрезанным, дерево вырастает, чтобы стать еще прекраснее. А что игрок и бабник... Он хоть выигрывает? Мысль "Боги, куда я попал?" становилась всё более и более основополагающей. Нет, понятно, что пока не у Плутона, то теоретически всё нормально и можно исправить... Но тем не менее. Проиграет ещё... И потом хрен знает куда попадёшь.
Залика: Вопрос прозвучал так в яблочко, что мгновенно отвлёк от прочих яблок и вопросов. Да и остальное было настолько по-существу, что Зали, забыв про Спурия, подошла к Виктору вплотную, глядя в глаза с внимательным прищуром. Сброшенный с корабля сытой свободной жизни, макнутый в навоз рабской, парень умудрялся бодро плыть и по этому... морю, и тонуть не собирался. Отсёк несущественное, спросил важное, и не вернулся на понятную лишним ушам латынь. - Выигрывает, порой. Домус-лавку выиграл, - после долгих сомнений ответила на египетском же Залика. - Твой нижне-нильский хорош. Почти без акцента. Можешь заходить иногда. Поболтать. И госпоже будет интересно как идут дела у непутёвого. И уже без колебаний сунула в руки влажную тряпку: - Мел с ног оботри. Несолидно... вилику. А день продолжал "радовать" - несмотря на удушающую сиесту приперлись сразу несколько знакомых поварят и ближайшие полчаса Залике даже посмотреть было некогда постеснялся или нет парень привести себя в порядок где-нибудь в дальнем углу или так и пойдет переселяться сверкая рабской побелкой.
Виктор: — Значит Бесу* с ним, а его покровительство в делах торговых может стоить больше, чем кого-либо иного. Потом замялся и сглотнул, будто делая вид что... Что? Понять бы. Наверное, то было взятое на раздумье на какие-то несколько мгновений время, чтобы ответить, уже не с уверенной полуулыбкой, а почти что с вызовом в голосе, но опять же, на самой грани, вспоминая как это правильно сказать на не родном: — Благодарю, буду заходить. У меня просто память хорошая... И на языки тоже. Почему тоже и что не тоже он не видел смысла уточнять. Вик любил таких людей, способных не слушать, но слышать, сразу находить того, с кем имеет смысл говорить, и которые не позарятся на кошель с несколькими десятками сестерциев, предпочитая тысячи прибыли потом. А потому быстро обтёр ноги и положил тряпку куда подальше, заодно сбегав до фонтана, чтобы умыться и уложить волосы. Вот и всё. И пусть кто-нибудь в Риме с первого взгляда узнает, что он раб. Beza, египетское божество веселья и удачи.
Левий: Маруховых девиц он проводил почтительным кивком. - Ну, раз неприлично, то и не напоминай, мой мальчик, - Левий улыбнулся, пропуская Авла вперед, чтобы его нейтральную спину Суламита видела последней, так спокойнее будет всем. - И я всегда готов тебя лечить и от дев, и от почтенных мужей, если ты помнишь, и не только потому, что твоя терпеливая мать прекрасно готовит сырный пирог. Когда я говорю о женщинах, то имею в виду болезни и горе, уверен, что твои речи о других, о действительно тех самых. Просто не забывай, что не у каждой той самой есть время безболезненно для чести семьи кататься по Тибру. Лечение. Если уж Осмарак не откусил пальцев, то и этот запутавшийся, но в общем-то славный малый тоже не будет бросаться с кулаками. Левий вышел из дома, в лавке не стал отвлекать дико занятую Залику, помахав ей просто на прощание рукой, а у фонтана едва не сбил с ног хорошо отмытого и плохо одетого: - Тссс, сиеста сейчас, а не пожар, не бегай, не сажай сердце зря, - и побрел домой. Хорошо бы, если Ифе уже пригнала с рынка носильщиков с вином да поставила его в погреб... Бог мой, он же забыл сказать насчет вина! Ну ничего, она девочка умная, сама поймет, что нужно, это же не горячее полотенце. Придумают тоже... >>>>> Дом лекаря Левия
Суламита: "А у тебя, Суламиточка, из взгляда указательный палец торчит" говорила Сарочка, и была права. Очень полезный был в хозяйстве взгляд. Им Мита и встретила сыновний. И указательный палец указывал на дверь. - Сердце возможно занято - это как женщина слегка беременна, - сообщила пустому триклинию и мужским спинам, после того, как вылетели маруховы пичужки. - А на каждую ту самую никакого здоровья не напасешься, особенно если тех самых менять раз в неделю.
Шийер: - Пошли-Пошли! - Шийер подтолкнула сестру в сторону лавки. - Мы и так уже порядочно задержались. Моли Богов, чтобы Юфа не заметила. Внучка Маруха подхватила младшую под руку и увлекла к овощам и фруктам. В нос почти сразу ударил пряный запах, хотя дом Суламиты и без того был наполнен ароматами еды вперемешку с фруктами. - Что бабушка купить велела? - она улыбнулась Залике и пробежалась взглядом по корзинам, пытаясь предугадать ответ сестры.
Сулих: Она недовольно глянула на сестру. Ну ведь ничего невероятного не натворила, чтобы ее прям выталкивать. Идет же, слушается. Сулих губы поджала, а потому ответила не сразу. Если не скажет, что надо - бабушка ругать будет обеих, так что выгоды с того никакой. - Зелень, капусту... Юфа сказала, что голубцы дедушка заказывал. А для соуса нужен кизил или смоква, - младшая осмотрелась в лавке, но ничего не нашла, потому оставила эту заботу старшей сестре. - Еще орехи, а еще надо изюм... Вроде бы ничего не забыла. - Она вырвала руку у сестры и обратилась к помощнице Суламиты: - Залика, помоги нам пожалуйста...
Залика: ...и только-только появилось время отдышаться и оглядеться - вернулись внучки ювелира. Зали только и успела, что, стремительно нагнувшись, подхватить подол Сулих, чтоб он не проехался по только что замеченному на скамье пятну присыхающей крови: - Ооомммр... - почти перешло в рычание, прежде чем стать извинением. - Прости, Сулих, осторожней, Шийер! У нас тут... было... - выпрямляясь и слегка отодвигая Сулих от скамьи за талию, почти объяснила Зали. - Туллий Акаст опять подрался с благоверной, зашибли ребёнка... денёк тот ещё. Как вам повезло, что вы с другой стороны инсулы, к вам, наверно, и не доносятся эти их постоянные вопли. "Вечная Иштар, как от неё пахнет! Как от майской розы!" глубоко вдохнула Зали, отстраняясь от маленькой перигринки и пытаясь вникнуть в заказ. И в мысли, как и во вдохе, не было и оттенка вожделения - только усталость. Как же хотелось в купальню! Войти в прохладу бассейна, долго-долго лежать, распустив волосы по воде как тёмные морские водоросли, массировать щеткой голову, растирать по коже благовония... Но кому розы, а кому вечная капуста. Зали резко выдохнула. - Зелени как всегда? Капуста вон, смотри, приличный кочан. Орехов и изюма сколько?
Шийер: - О, Митра! - Шийер прикрыла рот рукой, чтобы ее оханье не получилось слишком громким. - Сильно зашибли? - Ее богатое воображение немедленно нарисовало красочную картину, в которой ребенок истекает кровью, у него пробита голова, а родителям все равно. От представленного прошли мурашки по всему телу. - Как можно... Сейчас с ребенком все хорошо? Может ему помощь нужна? - Ну что она сама могла сделать? Позвать Левия? Умолять помочь? Шийер будто бы дышать перестала, с тревогой глядя на помощницу Суламиты, а Залика продолжила таким будничным тоном, словно каждый день такое случалось.
Сулих: Младшая с некоторым удивлением глянула на сестру. С Юфой они ходили на рынок, да и соседи порой шумели, детей порой не жалели настолько, что и правда могли зашибить. - Их вопли может и нет... - Сулих позволила себя отодвинуть и продолжила, - но у нас тоже порой раздается что-нибудь громкое. Да, как обычно. По крайней мере бабушка не давала наставлений по этому поводу. И как ты все запоминаешь? У тебя же покупателей наверное столько, что голова может устать! - Внучка Маруха посмотрела на вилок капусты, размышляя, какой взять на голубцы. Юфа же когда-то что-то говорила. Она взяла тот, который, как ей казалось, подходил. - Орехов... Я не знаю... не помню. Насыпь так, чтобы на сладкое хватило, да для соуса. И немного про запас. - Сулих улыбнулась Залике, надеясь, что так получится умаслить девушку и та поможет им.
Залика: - Живому всё хорошо, Шийер. Левий же был, помог чем смог, - пожала плечами Зали, накладывая в плетёнку зелени, смокв и пару горстей кизила (когда это Юфа покупала что-то одно?) как обычно. - Да не переживай, эти местные пролетарии крепкие, что ей сделается. "Живому всё хорошо..." было обычной присказкой, подхваченной ею у госпожи и повторяемой часто и почти бездумно, смиряющей каждодневной рабочей молитвой, правдивым, по сути, присловием... Но сегодня эта присказка, сказанная вслух, вызывала протест как горькие левиевы лекарства в детстве. "Всё? Да ладно!.." "И как ты все запоминаешь?" Зали улыбнулась ароматной девочке, поправила выбившийся из прически курчавый локон и для взвешивания забрала у Сулих кудрявый кочан: - Математика, логика, история, география. Если накрепко... выкинуть это всё из головы - остаётся уйма места чтоб всё запоминать. Взвесив кочан, Зал сыпанула к нему, в плетёнку поменьше, два совка грецких орехов, подложила пару совков изюма в свёрнутом из лопуха клульке и назвала цену. - ...и напомните Юфе, чтоб вернула большую корзину, в которой в прошлый раз брала.
Шийер: "Живому все хорошо..." Какой смысл несла эта мысль? Звучало как-то фальшиво и холодно. Близкому подобное не скажешь, она бы точно не стала. Шийер немного помрачнела, молча протянула Залике деньги. - Обязательно передам. Видимо Сулих, - она бросил взгляд полный укора на сестру, - забыла про корзину. Юфа всегда возвращает. Спасибо, Залика, твоей бы памяти да моей сестре. - Она лишь вздохнула и, подхватив корзину, вышла из лавки. ===> Дом Маруха
Сулих: "Если накрепко... выкинуть это всё из головы..." На этих словах Сулих так выразительно посмотрела на сестру, что она ну просто должна была понять, что занятия латынью вот как раз ей и не нужны. - Залика, милая... А положи еще пару персиков... Ароматные они у тебя... - Девушка приложила к носу подарок Авла и глубоко вздохнула. Пряный, совсем нежный аромат дразнил, напоминая о дарителе. Она сделала вид, что не услышала про корзину и когда Шийер забрала корзинку, и направилась к выходу, с негромким смехом последовала за сестрой. ---> Лавка Маруха
София: Хозяйка ушла, оставив не только смятое одеяло на постели Амизи, но и часть своих смятений и тревог - на сердце у Софии. Одеяло хоть расправить нетрудно: нужно подняться на ноги. Переждать, пока рассеется темнота перед глазами. Сделать пару шагов, наклониться, с довольным кряхтением провести руками по грубой ткани. Ничего - понемногу, мелкими шажками, коридором, вдоль стен, на кухню. Амизи - умница-разумница, молодец девочка, жаль - неумелая, кастрюлями гремит, дыму боится, горшки держит так, что, попадись ей такие склизкие от жира и хрупкие, какие были в попине, где нянька работала в молодости - о, хозяин бы остался без единого горшка. Впрочем, бить посуду - оно тоже на счастье, а счастья в этом доме ох как недостает. Да и как-то же справлялись без неё, сколько, года два, должно быть? Но под беззлобное ворчание работа спорится, плюс - ни один горшок не пострадал. К ожидаемому времени хозяйка кликнула Амизи - подавать завтрак в триклиний. Доверив быстроногой египтяночке сновать туда-сюда с блюдами, Софья своим ходом направилась на второй этаж, мысленно убеждая себя в том, что утренний воздух после дыма кухни придает ей новых сил. Всё то, что вчера считалось трудом непосильным - подниматься по лестнице, поднимать тяжелые крышки сундуков, сегодня дело плевое. По крайней мере, в рое голосов господ был различим приятный и спокойный голос лекаря Левия (не слишком ли частым гостем он стал?), так что, случись что, помощи ждать не долго. * * * Так, за хлопотами, туда-сюда, прошло полдня. Бельё и полотенца, снабженные греческой - угадайте, кем сделанной - вышивкой, отобрала, плащи и одежду на предмет повреждений осмотрела. Пришлось опять позвать Амизи, чтоб помогла спуститься обратно к себе с ворохом всего, кое-что подправить, подштопать, дело быстрое для умелых рук. Наконец, "приданое" для Авла, готовое и сложенное в дорогу, было оставлено в кладовке, Амизи направлена к хозяйке с наставлением при случае (но не навязываясь, манерам девочку бы поучить) выяснить дальнейших распоряжений относительно судьбы всех этих вещей. Сама Софья присела ненадолго на своё ложе, чтобы передохнуть, но в то же время привычно вслушиваясь в звуки дома и ожидая нужного момента. Ждать долго не пришлось - шаги, упертые, напряженные - явно старшенький. Самое время выйти и поговорить, да и на рынок ведь идти собирались, верно? Стараясь поменьше шаркать ногами, нянька отправилась к перистилю.
Авл Серторий: Часть слов матери таки долетела в спину, пока он уходил. Что-то про "возможно" и "немножко беременна". Остальное было нетрудно додумать, поскольку оно явно не представляло собой ничего хорошего. В лавке слышалась какая-то возня, откуда-то еще доносился не то смех, не то плач , потом относительная тишина, но Авл только бросил рабам сквозь зубы, заглянув: - А вы чего расселись-разговорились, как свободные? - и глянул хмуро, - не видите...женщина, - "и кошка бывает женщиной", - вдруг устало подумал он, уставясь на Залику, - за прилавком одна. Ну помогать, пока болтаетесь без дела, - отвернулся и закончил, уже не оборачиваясь, уходя к колоннам перистиля, -хоть так у прилавка попривыкните... Потом слышался едва различимый щебет двух сестер, и Авл хотел было заглянуть опять. "А зачем? - подумалось с мрачной усмешкой, - что Левий постарался на славу, что старшая силой утянет подальше, с глаз, чтоб только не... А!" - Авл нагнул голову, взъерошил волосы на затылке и с досадой уронил руку вдоль тела. "Пойти что ли завтра на Тибр, - мелькнуло и вызвало еще более мрачную усмешку, - небось, взрослая девочка. Если понравился хоть как, найдет возможность прийти". Отмахнулся и от этой мысли, потому как - ну, куда? И строгий дед, и не менее строгая сестра, и Левий еще...матьети...какие лярвы его за язык тянули... ...и не заметил, как неожиданно для себя, впервые за все это время мысли привели его к Зал. Он не любил ее, но не потому что не любил, а потому что отношения не заладились как-то сразу. Авл помнил ее вжавшимся в угол, загнанным зверьком, уже тогда понятно, что кусучим. Напуганным - и поэтому кусучим. Он видел, как ее принялся выхаживать Нуб, как тепло отнеслась мать, видел, как к ней заходил Тирр... и ему тоже хотелось. Помимо любопытства, какое всегда вызывает новое, она провоцировала в нем что-то еще. Кто знает, может Авл просто увидел в ней существо, которому тоже не хватало ласки и тепла при всей суете вокруг. Ему казалось тогда, что он бы мог об этом ей рассказать. По крайней мере, ему хотелось. Но он знал, что делать с женщиной, даже, что делать с плачущей женщиной - только Зал не плакала. Она была дикой и не подпускающей. Все вокруг так ринулись ее опекать, в который раз игнорируя его самого, что Авл просто...не шагнул к ней. Не смог сделать этого, как Нуб, мать и даже Тирр. Он все больше уходил, все надольше, злился, сначала в целом, потом на нее, что она забрала у него еще больше их внимания, забрала из той, и без того малой части. Приходя поздно, после очередных попоек и игр в кости, пахнущий вином и чьей-то случайной, чужой женской лаской, он иногда заглядывал туда, где она спит, свернувшись в клубок, и подолгу смотрел. Все, что он пытался сделать - это убедить себя, что ничего плохого в том, что какому-то существу здесь хорошо, для него нет. И тогда даже злость отступала на какое-то время. А потом...потом она первый раз назвала его бездельником, назвала так, будто имела на это право, на правах семьи. С едкой, ехидной нелюбовью, которую Авл не считал, что хоть чем-то от нее заслужил. Какое-то время он все еще хотел решиться и зайти к ней однажды, прояснить все и рассказать, стоял у двери. Но так и не смог. И так никому никогда и не рассказал. Авл услышал знакомые шаркающие шаги и очнулся: - Аве, няня, - улыбка стала привычно теплеть, - дом пустой... - сказал, словно в продолжение своих недавних мыслей, - вот и меня в нем больше нет. Хотелось... помириться с Тирром (Авл облизнул заживающую губу), прийти к матери и обнять ее колени, сделать хоть что-нибудь, чтобы разбавить эту саднящую внутри тоску, отдать тепло и взять тепло, не уходить вот так. Вместо этого Авл стиснул зубы и подошел, ловя Софьины руки, чтоб могла всем весом опереться на него, привычно уткнулся губами ей в макушку и зажмурился, сглотнув все-все, что только сейчас...: - Как ты себя чувствуешь? Можем пойти на рынок? - когда он посмотрел на нее, взгляд был уже спокойный и твердый.
София: - Аве, мой дорогой. - Старушка, скривив привычную не-вольную свою улыбку, с благодарностью оперлась на локоть любимца. Кто бы что ни говорил, ни думал, ни делал, сердце няньки чувствует вернее всего: юноша вырос хорошим, с большой и искренней душой, пусть и запрятанной за семью замками спеси. Все невзгоды и разлады в семье не казались Софии серьезными, пока она видела, с каким почтением Авл относится даже к ней, простой рабыне. Есть в нем любовь - большая, нерастраченная, которой хватит и на мать, и на брата, и на жену будущую, и, конечно же, на детей - есть, и это чувствуется в каждом движении и взгляде. Нужно только дать ему время. - Можем ли мы пойти на рынок? Ну, хороший мой, помнишь те рассуждение о черепахе, обгоняющей Ахиллеса, прославленного героя? Если уж сумела черепаха, как нам не суметь? Тем более и не к спеху. Пройдем половину пути - дадим ногам отдых. Так и до края света добраться можно.
Авл Серторий: Он разулыбался, как мальчишка, при этом сравнении - так оно напомнило детство, ее, только моложе и живей, но с теми же задумчиво-теплыми глазами. Авл всмотрелся внимательно, отметил добавившуюся сетку тонких морщин вокруг этих глаз, на высоком лбу, полуприкрытом завитками волос, а внутри что-то одновременно и затосковало, и оттаяло: - Помню, конечно, помню, - Авл отвернулся в сторону и проморгался, - ты единственная женщина... помимо матери, - в горле странно запершило, и он прокашлялся, - с которой я пошел бы на край света. Алтер тогда уже был серьезным и корчил из себя взрослого, а они с Тирром боролись, частенько переходя на драку, (ну, прямо как сейчас, недаром он с разбитой губой и ноющими ребрами) и затихали только когда София приходила рассказывать что-то перед сном. Сидели хоть и всклокоченные, но внимательные, поджав под себя ноги. Алтер держался поодаль, и тогда они с Тирром смешливо переглядывались - они-то знали, что ему тоже страсть как хочется послушать, просто вид делает, что нет. ...Видимо, сегодня был день воспоминаний, иначе все это было не объяснить. В горле все еще продолжало першить, да и ощущение, такое странное и глупое, будто в глаз что-то попало и режет, никуда не девалось: "С Алтером даже не простился... Когда теперь увидимся? - с каким-то раздирающим сожалением пришло вдруг, - а Тирр... ненавидит меня, очевидно же. Да что ж я за скотина такая, что ни с кем ужиться не могу, везде некстати?.." Авл потер кулаком левый глаз, невесело усмехаясь так, чтоб выглядело, будто весело, а в голове уже было: "... может, они и правы все, думая, что бабник и гуляка, - вспомнилось про только двух женщин, с которыми готов на край света, и перед глазами возникла Сулих, живая, тонкая, что-то затронувшая в нем, - может... Жениться что ли и правда?.." ... И вот от этой мысли отпустило. Авл сделал глубокий вдох, мотнул головой и произнес довольно бодро: - Давай-ка и пойдем потихоньку. Раньше выйдем - больше времени идти будет, - и ласково погладил нянины руки, которые так и не выпустил, - и отдохнуть сможем, и даже не один раз, если потребуется, - и что-то заботливое было и в улыбке, и во взгляде. >>>>>>> рынок рабов?
Залика: Постоянным покупателям Суламита предоставляла корзины с условием возврата, а покупавшим много, корзины, по надобности, и вовсе давались бесплатно, в придачу к товару. Залика даже не записывала. Тренированному с детства мозгу не составляло труда запоминать кто что брал и кто что должен... "А вы чего расселись-разговорились, как свободные? не видите... женщина за прилавком одна." - О, приступ великолепного великодушия. С ним бывает. Сидите оба где сидели. Не хватало ещё вам у меня под ногами путаться. Проще ли жить если забыть кто ты? Проще. Но не лучше. Ты просто всю жизнь считаешь корзины. И чужие долги.
София: Первую реплику о пустом доме удалось пропустить мимо ушей, благо с возрастом начинаешь пользоваться, помимо прочего, привилегией априорного восприятия тебя не только как немощного, но и слабо-глухо-скудоумного существа. А меж тем слух у Софии был острее, чем у многих помоложе, да и ум ясный. Так что, когда Авл второй раз намеком ли, или случайно, выдал свои переживания по поводу всей этой истории с матерью и отделением, старая гречанка не сдержалась, и, картинно подкатив глаза, высказала с усмешкой: - В твоем возрасте на край света полагается идти с кем-то более... легконогим, или хотя бы не родственным. Не пойми меня неверно, - затараторила нянька, - не мне тебе указывать, или настаивать, паче что есть кому покомпостировать курчавую твою головушку. Но всяко молодому и статному красавцу вроде тебя любая римлянка на шею бросится - только помани. Девиц на выданье нынче пруд пруди, да ты и сам знаешь... Тут, словно догадавшись о чем-то, София приостановилась. Бросила проницательный - снизу вверх - взгляд воспитаннику в глаза и, мягко положив вторую руку поверх локтя юноши, сказала, на этот раз медленнее: - Если тебе есть, что доверить мне - я всегда рядом, не сомневайся. >>>>>>> рынок рабов
Авл Серторий: Ему было пусто. И в этом доме, отторгающем его, и в этих людях, сосредоточенных на себе и потому не видящих дальше собственной обиды. Но всего этого не хотелось даже думать, не то что говорить. Только София, со свойственной ей способностью угадывать, чего в нем трогать ну никак нельзя - это повелось еще с детства - хоть как-то согревала тем, что слышала, а главное - хотела слышать: - Я пока не уверен, няня. Скажу, как определюсь, - Авл улыбнулся только слегка, словно проверяя, может ли улыбаться, - да и любой мне не надо, - он мягко поддерживал ее, пока они двигались к выходу, - что ж, пойдем, выберем мне рабыню. Говорят, у некоторых из них большие сердца. >>>>> Рынок рабов
Квинт: 27 авг из комнат Квинта>>>>>>>>>>> В таберне Ксена какая-то дева стонала, как под хорошим любовником, и едва не сбила с мысли. Квинт и без того пытался себе доказать, что идет к Суламите не потому что, а за делом. Тем более что именно за делом он к ней и шел, и даже за двумя, если по-хорошему. Хотя, конечно, яблоки можно еще где-нибудь купить, да и цветы, наверное, найти, если поискать, но зачем ходить далеко, если рядом есть. - Аве! - громогласно объявил он у прилавка, прямо-таки радостно приказал, как ему самому нынче солнце тем же самым по голове просияло: аве, и хоть ты тресни, ничего не знаю, какое еще похмелье. Да и сам он при этом сиял как начищенный. - Мне бы корзинку. С яблоками. Или с грибами, я еще не решил. Но если грибов нет, то с яблоками. И посоветоваться. С хозяйкой.
Залика: Не первый год соседствуя с этим, прости муза, поэтом, Залика внешней радужностью не обманулась. Может потому, что похмелье у соседа чаще было, чем не было. Помятость висела где-то в воздухе. Возможно, в том самом "посоветоваться"... - Сока? - промурачла она не менее лучезарно, всем черепом ощущая когтистые лапы жары и усталости. - Сейчас позову. И проходя мимо Виктора в домус, чуть склонилась, шепнув: - Поел? Отрабатывай. За прилавок. Суламиту она бы рада была искать и подольше - от имплювия в тенистый атриум шла изумительная прохлада. - Госпожа, там Эссенций пришел, зовёт тебя.
Виктор: Это "расселись как свободные" Виктор записал в свои ошибки немедленно. Подобное поведение было для него слишком рано. А потому двинулся за прилавок ещё до того, как хозяин договорил. Главное чтобы он всё видел. Ну и действия девчонки, с одной стороны покрывавшей его, а с другой позволившей ему выполнить приказ так, чтобы это было видно, когда хозяин вернётся, записались на какой-то из свитков в голове. Долги нужно помнить. Все. Это позволяет отдавать их с минимумом процентов, когда нужно тебе, а не когда за ними приходят другие. — Аве, господин. Яблоки... Яблоки разные бывают. Красные, жёлтые, зелёные... Сейчас поесть, варенья сделать, компот... И грибы тоже разными бывают. Тебе каких? Так, обаятельную улыбку на мордаху, взгляд в глаза, но без вызова, чуть ниже, не дигит-другой, яблоко получше в руку и крутить в руках, внимание у покупателя концентрируется на вполне конкретном яблоке, что получше, а не на средней массе.
Квинт: Залика вывеску вывесила, но пойти пошла. - ...синие, - бессознательно дополнил Квинт перечисление, когда взамен Залике пред очи предстал из тех, кто всегда лучше знают, что вам надо. Парень принял позу "позавидуй мне" и немедленно сделал из мухи слона. Оно б так не раздражало - Квинт сам этим делом занимался с утра до вечера - да здесь метаморфоза имела цель, а метаморфозам цель иметь не к лицу, они от этого тухнут, что ли. - Знаешь, я только теперь осознал, какая трудная передо мной стоит задача. Думал, наивный, приду да и куплю яблок, делов-то. А тут, - он почесал затылок, понимая, что торговец есть торговец, он будет у тебя на глазах это яблоко смаковать, даже если у него оскомина уже, так что пожалеть бы его надо, - и тебе такие, и тебе сякие, и тебе на компот... нет, что ни говори, а выбор - враг времени.
Суламита: Суламита подпрыгнула на стуле. Стул, шатаясь и угрожая замолкнуть навсегда, издал нечленораздельный безнадёжный стон девственной патрицианки, погибающей в лапах банды из припортового. - Зали, детка, не надо ко мне подкрадываться, когда я в кои-то веки не думаю! Это сложное дело, оно требует сосредоточенности! Зовёт... Зачем?
Залика: "За мясом! Что значит зачем?.." раздраженно вскинулась Залика и через мгновение додумала "ооо... и что бы это могло...?" - Посоветоваться, - отчиталась, с трудом сдерживая тон, которым предложила Квинту сока.
Виктор: — Можно и синие, господин. Ты только времени дай, хоть и полосатые будут, а то и в клеточку. Идея красить яблоки в клеточку сразу же показалась Виктору верхом гастрономического извращения... Но в самом деле, если покупатель готов за это платить, значит нужно предлагать ему подобный товар. — Не могу с этим согласиться. Выбор не враг времени, а возможность найти нужное, избежав ошибок в настоящем и выбрав правильную дорогу в будущее. Да и не только яблоки есть. Груши, персики, черешня... Была бы девушка — можно было бы в рекламных целях эротично вгрызться в какое яблоко. А так... Ладно, главное, чтобы корзину на голову не одели прилюдно, это, говорят, не способствует ведению дела. А остальное детали.
Суламита: "Посоветоваться...". Суламита прекрасно знала, что после непредусмотренного спонтанного... плавания, мужчина обычно приходит по двум поводам - сообщить, что не прочь поплавать ещё или намекнуть, на всякий случай, что воду он вообще не любит, плавать не умеет, а в реку упал случайно. "Чем ты думала, Мита? нет... зачем ты этим думала?!". Оба варианта её не грели. "Полчаса возни с небольшой... ну ладно... но всё равно... деталью, и суматохи потом на месяц. А то и... ох." Немножечко, совсем недолго - три тяжких вздоха - ей хотелось велеть сказать, что она уехала к старшему в Грецию, разводить сыр и внуков. Потом она вспомнила, что ей, всё-таки, сорок два, а не двадцать два, что вызвало ещё один тяжкий вздох, но со стула подняло: - Иди покушай, детка. Я сама там...
Залика: У госпожи был безусловный талант говорить нужные слова в нужное время. Жаль, что пользовалась она им дома нечасто. Зали первым делом ушла в купальню, чтоб макнуться по плечи в ведро с восхитительной прохладой. А потом слушала тихое ворчание Амизи, подогревавшей обед специально для неё, и наслаждалась каждой каплей, текущей с мокрых волос.
Квинт: - В полосочку, - серьезно задумался Квинт, улыбаясь слева, и махнул головой: - не, арбузы тоже не подойдут. Мне б такие, чтоб только с дерева. И черешня... боги, где вы черешни взяли, я б еще понял - абрикосы. Возможность. Я с этой твоей возможностью рискую будущее отложить, пока настоящее не закончится. Когда бы речь о судьбах родины, так там и до вечера подумать не лишне, а яблоки мне сейчас нужны. Или груши. Или грибы... Логичней всего грибы, - мечтательный взгляд бродил в небе. Квинт цокнул и вздохнул: - но они хрупкие. Вот беда. Какая штука. С одной стороны, чем естественней, тем лучше. С другой - ничто естественное, конечно, не безобразно, однако что за радость возиться в мусоре. А помытые грибы... мда. тоже не совсем то. Совсем не то. Какая радость от такого натужного экспромта. А яблоки у вас, говоришь, разноцветные. Квинт, встрепенувшись, оглядел прилавок, но крутобокий набор ничего душевного взгляду не сказал.
Виктор: Ситуация складывалась далеко не самым лучшим образом. Рожа у покупателя была весьма хитрой, и, как показал разговор, не только рожа. Впрочем, закончил тот свою фразу на яблоках, а, значит, брать собирался всё-таки их. — Да, вот позеленее, вот покраснее, вот жёлтые... Главное обаятельную улыбку на мордаху, главное, чтобы всё как надо... Всё равно здесь не работать, а на продаже стекла и покупатели другие, и вообще, вероятно, за прилавком не придётся стоять. Наверное.
Квинт: - Позеленее... и желтые. Весьма желтые. Весьма, - задумавшись глубоко и неутешительно, Квинт вертел в руке яблоко, весьма желтое, и скорбно улыбался по этому поводу. Потом взял взглядом шире, худо-бедно определившись в глубине души: - А нет у тебя таких, знаешь... кстати, а откуда ты взялся? - в кругозор вписался наконец и сам продавец, и еще какая-то полузнакомая мордочка, которая, видимо, сначала Квинту глаза и замылила, а теперь он вдруг увидел, что и мордочка не из суламитиных, да и этот какой-то незнакомый совсем. - Не-не, я не о том, как тебя на свет породили, это разве что твоя история от прочих отличается принципиально, что вряд ли. Если б так, я б послушал. Но я о том, как тебя за этот прилавок занесло. Давненько я Авла не видел, но подозреваю, что даже он и даже за этот срок измениться до такой степени не сумел бы.
Суламита: - Из тех ворот, откуда и господа, и рабы выходят, Квинт, с добрым тебя утром или что тут у тебя... - вплыла Суламита, краем глаза созерцая вторую сыновью покупку и торговой памятью припоминая - Авдиевский! Авдиевский кто - даже думать не хотелось, особенно после поэтического не-подозрения. Сама она, думая о сыне, уже ни в чём не была уверенна. - И подробности, пожалуй, обсудите в другой раз, а то у меня в этом месяце так много новостей, что, боюсь, ещё немножко - и мне захочется сушить их на зиму как яблоки, чтоб не кушать все сразу.
Спурий: А нового хозяина подозревали, хоть и явно в шутку, но, наверняка из-за него. За такое и влететь может, если его хозяйская голова додумается что к чему и почему и кто виной. Если Квинт (ведь Квинт же, он точно помнил) расскажет. Или мать хозяина, домина эта остроязыкая, намекнет при следующей встрече. Не все у них там гладко, ой, не все. И еще, грызло подозрение, что это все из-за него. Прошлого хозяина, Лара, тоже из дома выгнали. Сглазил его, Спурия, кто-то, не иначе. -Желтые душистые очень, господин. Пахнут медом и летом.
Квинт: - Может что и доброе, - резво обернулся Квинт, вскидывая брови, - а я как раз про новость и спрашивал, и уж понятно теперь, почему меня не слушают мальчишки, если и женщина мне в ответ сушеные яблоки подает, когда я... благодарю, - мельком кивнул мордочке и рассеянно взял желтое яблоко, - вроде бы громко спросил, нет ли другого способа. Я, соседка, приперся слезно тебя умолять о милости: не растет ли у тебя где пурпурных роз? Мне ворох, и я хорошо заплачу. Ждут от меня, вестимо, радостных заклинаний, но ждут в таком месте, что меня заклинило, а невежливо. И, кроме того, я еще яблок хотел, - Квинт понюхал желтое, покачал бровью и снова понюхал, и все-таки сказал: - не таких. А знаешь вот, бывает, что и не такие уж вроде и крупные, и по кожуре где-нигде пятнышко шершавое, но грызанешь - оно скалывается, как мрамор, и открывает живительный этоткакего родник, - звучно подобрав слюну, - надо ж такое слово забыть.
Суламита: "Заклинаний. Радостных" констатировала сама себе Суламита, едва удержав насмешливое "а что, Сарочкина фруктово-цветочная закрылась наконец или доброе утро за угол дойти не позволяет?". Яблоки пахли осенне, тем неловким моментом, когда с мужчиной, с которым что-то было, вдруг не о чем говорить, кроме роз, которые он понесёт... куда-то. - Чего у меня только не растёт, сосед. Рабы вот растут как грибы. Дети урастают в разные стороны. Не удивлюсь, если зайду в атрий, а там уже жирафы произрастают и Амизи им бельевые верёвки на рога вешает. И розы вроде были, если Рахиль их на память не прихватила, двенадцать колючих кустов, случайно, с неё станется... Никогда она не продавала цветы. И с Сарой заугловой ей было не конкурировать, и настолько это было личное, своё, не денежное, поливаемое то водой, то слезами, что ей и в голову не приходило... Но теперь захотелось срезать. И денег взять, по-деловому, будь они неладны. Столько за последние дни было сказано и сделано под розой*, что уж и роз никаких не хотелось. - Ты, - обратилась к рабу постарше, показав под прилавок, - возьми ножницы, сходи в перистиль и срежь господину пурпурных, да розовыми не добавляй, штук одинадцать там будет, хватит и этого для пышности, - прикинула в голове цену букета, едва не передумав про добавочку из розовых, - и ленты там сушатся, принеси в цвет. А ты... как тебя зовут, кстати?.. - озадачила авдиевского, - подтащи-ка корзину из левого угла, там вон у нас мраморный карьер как раз. *по секрету. латинская идиома
Виктор: Вопрос про "откуда взялся" оказался настолько неожиданным, что заставил на мгновение-другое задуматься над ответом, пока по продолжающемуся монологу не стало понятно — не нужен покупателю ни ответ, ни слушатели особо. Просто выговориться хочет. А там уже и нормальное указание хозяйка изрекла, и мелкий этот сморозил что-то, и не глупость. Вот чтобы ещё также сморозил когда девчонки сенаторские в лавку придут, и так раз за разом, чтобы оставляли сотни ауреусов... По крайней мере, с ним можно работать и без телесных наказаний. — Розы в перистиле, одиннадцать пурпурных, не розовые, также ленту в цвет, — отчеканил Вик, уже хватая ножницы и выходя быстрым шагом из-за прилавка. Лучше сделать вид, что тебе требуется повторять для запоминания, чем сделать всё как надо и это не запомнили. Люди вообще странные существа. Им важно не то, что сделано, а то, что запомнили. Значит должны запомнить то что ему нужно.
Залика: Мимо кухни прошли чужой, не домашней походкой и, как ни лень было во влажной тунике и с мокрой головой выходить в перистиль на жарюку, а встать пришлось - мало ли кто там. Вид ножниц, направляющихся к нежно лелеемым розам, так её обескуражил, что Зал не сразу узнала спину. - Эй! Ты это куда? - кинулась следом, щурясь на солнце как ламия.
Виктор: — Вообще-то в сад. Собрать дары Носящей Трон* и отнести хозяйке этого домуса. Она попросила. Как думаешь, к пурпурным лучше белая лента подойдёт, правда? Хотелось быстро выполнить указание. И хотелось говорить. Говорить с тем человеком, разговор с которым почти точно не подслушают, вспоминать этот египетский, учить другие диалекты... Что у человека, что у бога можно отнять всё, даже жизнь. Всё, кроме желания жить. Кроме разума. Кроме того, что делает человека Человеком. Впрочем, хозяйка домуса, кажется, достаточно разговорчива, чтобы можно было счесть, что только купленный раб выбирает. — Прости что выдернул из купальни. А яблоки с орехами и прочим у вас что надо. Кстати... Если не секрет... Как ты тут оказалась? Самый личный вопрос из тех, что можно задать рабам... И самый не личный. Потому что теперь они равны. Все. Виктор постарался улыбнуться подружелюбнее. Он должен. Хотя бы за еду. И готов был поклясться Мечом, Весами и Рогом Изобилия, что отдаст этот долг. *Исиды
Залика: - Она что?.. Какая лента?! Белка. Рыжая дурочка. Рахиль. Всё время забывала их поливать и каждый раз расстраивалась так, что могла побежать заливать от души и в ночь, и в дождь... Кто ж знал, что будет так больно... Зали села с размаху где стояла, на горяченную каменную ступеньку кладовки, и хорошо, что села - вопрос, вкупе с египетским, всё равно прибил бы её к месту. На латыни рвалось только "ты охренел?!", а египетский как-то сам вылился в недоумённо-надменное: - Ты дерзок. Залика посмотрела на ножницы, на Виктора, и только потом поняла, что сказала. Как сказала. И ожесточённо прикусила ноготь большого пальца.
Виктор: — А ты достаточно внимательна, чтобы отреагировать комплиментом, а не оскорблением. Мне не важно каким диоцезом Нижнего Египта правили твои родители. Мне важно что ты это не забыла. Что в тебе достаточно наглости, цинизма и решимости. В Городе достаточно свободных, которые рабы. Но очень мало рабов, которые свободны. У Вика буквально горели глаза, как будто он сейчас убеждал компаньонов вложиться в прибыльное дело. Вообще, пожалуй, так и было. Только говорил так тихо, чтобы никто кроме Зал этого не слышал. Вот так всегда. Наверное, стоило подождать ещё, поприсматриваться... Только вот лучше жалеть о том, что сделал, а не о том, что не сделал. — Когда меня привезли сюда я мог отправиться в Лас-Медулас. А буду виликом. Люди делятся на тех, у кого опускаются руки. И на тех, у кого они не опускаются. Ты из вторых. Только и всего.
Залика: - На твоём месте я бы радовалась, что они просто есть. Руки. Учитывая откуда - ты, - не сразу ответила Зали, щурясь уже по-кошачьи, больше на него, чем на солнце. - И ты ошибаешься. Я оказалась здесь, после того как меня подобрала мама, вшивую и в струпьях, когда меня выкинули. Из лупанара. Не было даже смысла смотреть на него с вызовом. Он ничего не знал о ней. Ничего. Зато она теперь знала о себе всё. И то, что ни одного дня своей жизни не хотела бы стереть из памяти. Это было бы... как срезать эти розы. И забыть добрую Белку. И цепь. И Алтера. Ещё раз забыть кто она такая. И она перевела взгляд на розы, чтоб запомнить их хорошенько. Такими, какими их касались руки Рахиль. - Белая слишком официально, - египетский звучал всё так же чисто.
Виктор: — Их наличию я радовался с трюме. Через какое-то время радоваться этому надоедает и начинаешь искать чему радоваться ещё. Наглость. Причём направленная не на кого-то в отдельности, а на весь мир. Что-то в этом было. — Пурпурные розы сами по себе достаточно официальны, чтобы ещё немного официальности им не повредило. Виктор закончил оформление букета, и, осмотрев со всех сторон, остался доволен. Пожалуй что даже и сойдёт. — Сочувствую. Ну, про лупанар. И очень рад за тебя и за хозяйку домуса. Её матерью мать своего хозяина язык назвать не поворачивался. Но что нельзя сказать словами, то можно и нужно передать жестом, мимикой, тоном...
Залика: Ни скабрёзной усмешки, ни циничной ухмылки. Только протест, как от цепи, которую натягиваешь, зная, что не порвешь, и всё равно натягиваешь. Чему радоваться, кроме того, что жив и сыт? И правда - чему? Даже если нет цепей. Если бы нашлась Тея... У него был вкус. Но не было сноровки. Розы смотрелись как приношение на алтарь Ромула и Рема. - У тебя остались родные? Я могу им написать. Есть возможность. Не то чтоб ей сильно хотелось подгадить Авлу... Просто сказалось как-то само. А потом уже подумалось.
Квинт: - Как грибы, - повторил Квинт задумчиво, все еще колеблясь, и чуть не носом по прилавку водил при этом, выискивая подходящий бочок и приговаривая: - Видишь ли, тут нужен бы мне какой-то намек на качества простые и человеческие, ведь если человек из кожи вылез это уже не совсем правда, это уже, прости за ругательство, метафора, она, конечно, хороша, но в меру. Это как гостям пыль в глаза пустить, а потом до календ с хлеба на воду перебиваться и муку разводить водой... - он понюхал очередное яблоко, потом - прежнее, желтое. - Красота какая. Так откуда к тебе эти новые прибились? Он даже не заметил, что в этом слове все свое впечатление от соседки высказал - к ней именно прибивались, она не выбирала себе рабов, они появлялись, кажется, как приблудные псы и подкинутые котята - как не замечал он, что яблоки подбирает, льстя себе: дескать, сверху неказист и шероховат, а на деле и крепкий, и сочный.
Виктор: Вик уже собирался идти с этим букетом, букетом пурпурного цвета с белыми лентами,* с этим немым "мы счастливы быть под крылом Аквиллы"**, потому что и правда был счастлив, отлично помня, что был спасён от страшной смерти в жаре и песке пустыни тем декурионом лёгкой кавалерии... Но остановился и медленно поднял голову. Глаза в глаза, только так и никак иначе, смотря в это вечное зеркало души, до самого донышка, чтобы почувствовать то, что могут подсказать лишь вечные боги. — В Иудее точно никого живых. Это близкие. Если дальние... Египет, Сирия, Азия. Если вне владений Города, то Ктесифон. Вот он, ещё долг. И он его отдаст, как начал уже отдавать. Потому что помочь разобраться в себе, бывает, стоит дороже всего золота мира. Золото можно заработать... А такие вещи доступны лишь богам. *инверсия цветов сенаторской тоги или же наоборот, цвета тоги принцепса. **"Передайте отцу, что мы счастливы быть под его дланью" — писали на плакатах в колониях и доминионах Британии, приветствуя принца Уэльского.
Залика: - Близкие, дальние... - тряхнула головой Зали, отгоняя старый морок, - писать надо тем, кто захочет выкупить или юриспрудента оплатить. Латинское было или перегрин? Хотя... - невольно потёрла висок с проходящим синяком, - без разницы уже. Ведь оно у них наверняка было. Римское. И кого оно спасло? И зачем оно теперь?.. Разве что Тее. Если найдется. А парень был странен - держался за букет как за жертвенник, в душу лез как слон в стекольную лавку, но раздражал меньше многих и многих. Может потому, что смотрел действительно в глаза, а не на облепленную мокрой туникой грудь.
Спурий: Спурий едва не прыснул про жирафов, уж больно они ему явно представились. Только рога были большие и раскидистые.ну и вообще они ему представлялись разные, потому что он их раньше не видел, жирафов этих. — Спурий, госпожа,-ответил хозяйке дома. и пошел куда отправляли, за корзиной это есть. и притащил что сказали.
Суламита: - А этого, со списками в голове, чтоб ему на них там всегда места хватало, как зовут? Оба вы от Авдиев? - понитересовалась Мита больше у корзины, нырнув туда едва не с головой в поисках лучшего товара, и не смущаясь открывая соседскому взору то, что он и так уж видел, и без прикрас. - Есть надежда, Квинт, что они от хороших людей и приличных торговцев. Простых и человеческих, - пробухтела из недр корзины, разогнулась упруго, по-молодому, и ухнула на прилавок шесть не пускающих в глаза пыль, но испускающих ароматы яблок.
Квинт: Квинт помыкался, растерявшись, какой рукой.. ээээ... третье яблоко взять, положил оба прежних и понюхал предложенное. - Зачем же ты их бьешь, - и снова нюхнул, - они же побьются, - и совсем внюхался, шмыгая носом после каждого связного словосочетания: - и я не возьму битые... это только среди людей... за одного битого двух небитых дают... а это - метафора... кому нужна избитая метафора! и мне корзину... небитых... - он наконец надкусил и согласился окончательно: - Да, этих. Таких. Все как надо. Он повертел в руках воображаемого ежа и развел руки чуть пошире, потом еще пошире, потом свел немного. - Где-то вот такую корзину.
Виктор: — Латинское и давно. Римское даже купить... Собирались. Последнее слово было выплюнуто как яд, обращённый к уже давно свидевшимися с Плутоном родственникам. Из-за них он здесь в таком вот положении, ведь говорил же... — В Александрии. Как раз между верфями и Мусейоном домус. Проговорил Виктор чётко, окинув взглядом девушку, будто присматриваясь к этим чертам лица, чтобы запомнить... Он её найдёт. И отдаст долг. Только так и никак иначе.
Залика: Широкая терраса, завешенная от солнца и нескромных глаз выбеленными полотнищами, выходит на реку. Нил широк и раздолен, как открывающася перед ними жизнь. Колышет лотосы, несёт лодки, кормит пахарей и рыбаков... Опустить растопыренные пальцы с причала и гладить водоросли словно широким гребнем, которым их с Теей расчёсывают на ночь... - Кани! Кани! Там черепаха! Достань мне черепахууууу! - Вот ещё. Что няня говорила? Там бегемоты. И крокодилы. Иаби! Не смее... Что за несносный мальчишка! - Няняяя! - Нянька!!! Беготня слуг. Плеск, причитания... Мемфис. Полуразрушенный, тихий, погруженный в песок с одной стороны и в ил с другой, как былое величие их страны. Их. Страны. И только несколько шикарных вилл удерживают берега... - Я плохо знаю Александрию.
Суламита: Корзина не ответила, как, впрочем, и раб. Зато Квинт, как поэту положено, говорил за всех. - Небитым, - покосилась Суламита в сторону молчащего раба. - Они их лучше понимают. Битые, знаешь ли, с полуслова дотымкивают самую свеженькую, даже если декламируешь без палки в руках. Она внимательно посмотрела на соседские манипуляции с измерениями и удалилась в дальний угол лавки повесив в воздухе метафору: - Вот уж не знала, Квинт, что ты рыбак...
Виктор: — Тогда продолжим как будет время. А то мне уже, наверное, пора. Эта формулировка показалась ему наиболее верной. Разговор не закончен, от него не отказываются... Чуть улыбнуться и вперёд. Розы.* Пурпур с белым. Куда уж более правильно, более по-римски... Оставалось только выйти и остановиться, пока ничего не говоря, но уже заметно, держа обеими руками букет, чуть прижимая к груди, а голову склонить на бок. *В античном Риме на больших застольях гостям надевали венки из цветов, вместе с розами вплетали и другие цветы, однако, считалось, что именно розы — пусть хоть одна-две, охлаждают голову, укрепляют мысли, гасят недобрые порывы. С этой же целью на скатерти, среди посуды, рассыпали лепестки роз. Таким образом, застолье как бы подпадало под покровительство бога Бахуса (розы считались подношением этому богу). Считалось также, что действие розы охлаждает жар вина и мешает пьяным выбалтывать тайны (вследствие этого роза стала также символом скрытности, "sub rosa" — "под розой", под печатью молчания). Роза является и символом совершенства, а ее полураспустившийся бутон стал образом кубка с эликсиром вечной жизни. Именно поэтому ее лепестки разбрасывали на могилах во время праздника Розалий (и приносили в память умершим гирлянды и блюда с розами), а римские императоры носили венки из роз.
Залика: - Котики бегают.. эти хоть не гавкают. - Ловит какую-то муху которую вообще не видно... - Меня однажды котенок укусил. Прокусил палец, собака. ...содержательно неслось из распахнутых окон инсулы. Залика подняла голову и крадущийся по краю крыши Амон замер, воровато оглядываясь. - Моня, - констатировала Зал обречённо. У неё не было никакого желания выслушивать от ксеновых постояльцев как он что-нибудь спёр, разбил или укусил, и она поднялась, потянувшись, раздумывая куда бы себя деть. И даже не себя, а воспоминания, хлынувшие как из размытой плотины, хлещущие последние несколько дней на заскорузлую землю её жизни, на привычную сушь, превращая трещины в промоины, землю в болото, в котором вязнут, скользят и разъезжаются ноги, и тонешь, падаешь, увязаешь... Залика встряхнулась, заставляя себя думать о чем угодно, только не об этом. О поставках, последних предсказаниях гаруспиков, объявлениях на стенах, цене на капусту, новостях из провинций, слухах о восстании, заднице Рыжей, утреннем происшествии, вкусе крыжовника, ямочках на щеках Ани... В доме как заколдованный веник сновала Амизи, и, пока не подмели и её, Зал вышла на крыльцо... >>>Яблочная площадь
Квинт: Квинт запутался и хотел почесать в голове, подумал что сейчас уронит то ли корзину, то ли ежа, и снова подхватил его или ее, потом все-таки почесал, но не голову, а живот, и заметил: - Вот, да. Я тоже. Но, заметь, метафоры у меня умеренной длины, то есть, я не зарываюсь, всякая рыба хороша тем, что она заканчивается, не то слишком часто приходилось бы за город выезжать... А с небитыми разговор короткий, слов тратить не надо. Яблоко было вкусное, Квинт его торопливо доел и заоглядывался, куда бросить огрызок. На глаза попался вместо этого раб с цветами, тот самый, что неизвестно откуда взялся. - Ага! - обрадовался Квинт. - Так сколько с меня?
Суламита: Обозрев букет, она жестом указала новому рабу на наполненную яблоками корзину нужного рыбацкого размера, и почти сложила вполне соседскую цену, когда услышала что "всякая рыба хороша тем, что она заканчивается, не то слишком часто приходилось бы за город выезжать..." Рвущуюся с языка фразу про рыбаков, которым вообще не стоит подходить к некоторым речкам, если они не хотят нормально питаться, остановил на полдороге Амон, протащивший к корзинам нечто, что она приняла за метафору своей жизни. - Ой-ей-ей, что он принес, боги мои?! Что за говно он принес! - всполошилась Суламита, едва не взвизгивая при виде неведомого подозрительного куска, притащенного Моней в чистоту лавки. - А что хоть ты принес? Уйди отсюда с тем что ты принес!!! А что это? Ааа... кусок мха... Ну, ладно. Дети и коты таскали в лавку непотребное сколько она себя помнила, но если с котами ещё можно было что-то сделать... Цена, между тем, из соседской стремительно превратилась в рыбацкую. - Три асса штука. Как тебя зовут? - спросила уже у самого розоносца. - Подай господину покупки и убери это. В смысле то, что не кот.
Виктор: Подобное отношение к розам было слишком странным, настолько, что заставило зыркнуть глазами, пытаясь понять, на что хозяйка лавки так заверещала. Впрочем, как оказалось, ничего серьёзного. — Виктор, госпожа, — быстро проговорил он таким тоном, будто хотел всем показать "нет, я не то что некоторые, которым приказывай, не приказывай, будут стоять столбом, портя статус заведения, я буду делать всё и даже больше, и всё это правильно и насколько можно идеально". И улыбнулся слегка. Далее оставалось передать цветы и быстро рвануть убирать кусок мха. Вероятно, в сад. Где-то он слышал, что подобные вот сухие древесные остатки полезны для выращивания всякого. Впрочем, пока было чем заняться и до. — А кот ещё нужен? А то как я понял не первый раз приносит подобное. Или там на мясо и шерсть?
Квинт: По цене Квинт как-то сразу понял, что брякнул что-то не то. После чего даже от невинной услужливости раба с розами чуть не перекосило. Уговаривая себя, что розы Суламите дороги, наверное, иначе б она и прежде ими торговала, он выпотрошил кошель, подхватил на локоть корзинку, забрал у Виктора золотые цветы и всучил ему взамен огрызок яблока. За хвостик. - День это заодно куда-нибудь. Тоже, - пропасть непонимания заставила пересмотреть формулировку, и он уточнил: - в смысле, убери, - а сам пошел на поводу возможного смысла только что сказанного "день заодно". заодно с... "День заодно с расстроенной матроной куда-нибудь свою прохладу спрячет и тоже будет оставаться ровным и в этом в равнодушии - горячим... - у фонтана пели, это сбивало. - И я бы из каморки не вылазил... не вылезал в каком угодно ритме и за предел, но что-то говорит мне, что мой порыв зайти к ней не напрасен, и кто бы запретил мне тратить деньги, с тем я на те же деньги бы и выпил, и если б я всего лишь роз хотел, то пошел бы прямо с пивом к этой рыбе, что за углом... вот растренькались."
Суламита: - Кот - он от мышей. В отличии от мха. И огрызка, - философски изрекла Суламита. - К тому же, я ему ещё утром сообщила, что он скотина, дрянь и подонок. Ну, не так сказала, конечно, но смысл донесла. Потому что утром он принёс недоеденную чужую колбасу. Недоеденную! Ни себе, ни людям. Некоторые совершенно не умеют определяться с желаниями... Сердце не хотело укрощаться даже приличной выручкой. И это уже было - ни в какие ворота. Собвственно, она и не собиралась, учитывая разницу в цензе и возрасте... "Рррыба... рррозы... не скажу! Ничего не скажу".
Виктор: — А отсутствие мышей достаточно полезно чтобы закрывать глаза на мох, колбасу и прочие не правильные желания... Проговорил он скорее под нос, чем кому-то конкретно из окружающих. А потом двинулся в сторону сада, чтобы выкинуть. Нет, вообще можно и в латрину, но мало ли... Во-первых, пройти там в обе стороны максимум акт, во-вторых — просто не стоит. Даже не потому, что может быть здесь процветает доносительство за каждую недоработку. Его тут накормили. Питательно, плотно и даже вкусно. А свои долги лучше помнить. Полезно... Домус же... Возникало стойкое ощущение что семейство знавало лучшие времена. Вик даже чуть задержался, "случайно" завернув не туда и рассматривая детали. Возможно, раньше вообще к всадническому цензу приближались. И вот поди ж... У богов всегда чёрный юмор. Главное руки не опускать. А то и ноги потянуть можно...
Квинт: Квинт, продолжая чувствовать себя "некоторым", удивился попытке раба вправить мозги матроне и автоматически, как случайно задетый заряженый гастафет, бормотком повторил: - Скотина, дрянь и подонок, - чувствуя, что стоит он сейчас под балконом разваливающегося доходного дома, он напомнил себе, что утром его еще никто не обзывал, а утром был голубь... тьфу, не голубь, а ёжик (шарик?брррр), на голубятню Квинт сам сегодня докрикивался, но голубь по утрам бывал, может, и сегодня был. Это Квинт не осмотрелся еще, хотя Петр, может, и убрать успел за ним, подонком, и на выходе из этого мгновенного лабиринта мысли Квинт поинтересовался: - А голуби от чего?
Суламита: - Скорее да, чем скорее нет, - критически посмотрела вслед рабу Суламита, смахивая с прилавка монеты в ящичек. - Но это должно быть очень большое отсутствие мышей, чтоб терпеть весь этот мох. Мы с ним ещё определяемся. Моня отчего-то замотылял хвостом, видимо расчищая себе место для тактического отступления за корзины. - Голуби - они от тишины, - выразительно воззрилась мимо Квинта на площадь, где людям не лень было наяривать про любовь на природе.
Квинт: Квинт вздохнул: - А мой-то - тихушник. Спасибо, мох не таскает. Пока. А то как подумаю, - наученный золотыми розами, он подменил "что затеется гнездо строить" на: - зачем коту мох?.. подстелить на случай, если мышей ловить лень? Так никогда ж не знаешь, где уронят-то... Чем это пахнет? А... - догадался он наконец и сунул нос в розы по самые глаза, а вынул оттуда лицо уже тихо счастливым. - Клянусь Юпитером, стОят каждого аса!
Суламита: "Пять рабов в доме! Пять! Ладно, три..." вычла еле ползающую Софию и недомашнего Герасима "а мусорная корзина уходит из лавки в неизвестном направлении!". Теперь, когда отделились два работника, она решительно не понимала как за всем уследить - так мало людей у неё не было даже сразу после замужества... Квинт зарылся в букет как Моня под корзины, и Мита, поостыв, подумала вдруг "ну может просто на именины идёт...", и предположила: - Если животные в итоге становятся похожи на хозяев, то тихушник видно в Петра, больше не в кого. Розы... растила такая роза, что они будут пахнуть пока она добирается до Греции и ещё немножко. Только сделай милость, Квинт, не ходи с ними мимо Сарочки. Если она узнает откуда они, спустит на меня всех окрестных котов.
Квинт: - В обход пойду, - энергично кивнул Квинт, - за два дома. Чтоб и не унюхала. Чтоб ароматом сполна самому насладиться. Петлями выгну дорогу и в каждом фонтане стану кропить лепестки и замачивать стебли, чтоб не успели увянуть, но чтобы увяли, глядя на них, все цветы, мимо коих пройду я. А тихушник это не мой, это в гости заходит. Хотя Филипп его знает, может, это не один и тот же, а каждый раз другой, но что-то мне подсказывает, что иначе бы они толпой... нееет, нет-нет, - отмахался от нарисованной воображением перспективы. - Хорошей тебе торговли, соседка. И смотри, напоются сейчас, поохрипнут, придут горло промочить. Виш, пристроился к ним там уже... что-то знакомое. Гляди, за кифару взялся... пойду, поздороваюсь. Песню закажу. .>>>>>>>>>яблочная площадь
Виктор: Было во всём этом домусе что-то не правильное. И эти статуи, которые не пощадила рука жестокого Хроноса. И трещины на прекрасных мозаиках, помнящих, пожалуй, как бы не те времена, когда стены Города дважды открывались перед Счастливчиком, сокрушившим самую страшную угрозу со времён Метавра. Здесь хотелось сесть. И обхватить голову руками. А потом лечь. И сдохнуть. Нет! Вик прикусил язык, болью прогоняя глупые мысли. Затем снял с языка несколько капелек крови, втёр в одну из вымоин статуи Меркурия. Нет. В тот раз он сделал глупость. Тогда, в Иоппе. Но сейчас у него есть опыт. Он сделает всё. Он сможет. Деньги любят тишину, аккуратность, расчётливость. Всё это у него есть. В деле разбирается. Поднять лавку, а там уже будет проще. — Определённость полезна в деле, позволяет проще учитывать колебания количества покупателей и их желания, госпожа. И жёсткая улыбка на лице. Сколько здесь коренных жителей? Каждый двадцатый максимум. Главное не забывать.
Суламита: Была бы помоложе, она бы может и высунулась из лавки посмотреть что там знакомое поохрипнет. А сейчас ей и без того забот довольно было. Поохрипнет - придет за соком, если будет на что. Мальчик хорохорился. Но это было уж куда лучше поникшего сонной осенней мухой второго паренька. - Вот и определись, - махнула Суламита в Монин угол, - с мусорной корзиной. И уточнять приказ не стала - ей уже и интересно было что такое сын прикупил, с чем это едят и что оно выйдет.
Виктор: В попытках спрятаться у котов всегда есть преимущество в возможности эффективного использования незначительных складок рельефа местности. Однако это только если человеку лень. Виктору, конечно же, лень было. Но показывать он счёл излишним. А потому принялся за работу, расставляя корзины. Загруженные в одну сторону, пустые в другую. Одна на одну в случае пустых, благо давить там совершенно нечего. Правда пришлось группировать пустые в зависимости от размера, что несколько увеличивало занимаемую площадь, но Вик подумал и счёл, что место всё равно есть, а для склада главное удобство. Когда закончились в этом углу ему пришлось перебирать остальные пустые, пока взгляд не наткнулся на одну из крупных, состояние которой было не из тех, чтобы показывать в ней покупателям яблоки. А то ведь зашвырнут этими самыми яблоками прямо в глаз. А если продавец не увернётся... Ведь, это, рожа некондиционная. Покупатели ходить если и будут, то только чтобы пальцем показывать.
Парис: >>>> с Яблочной площади ...у самого входа Парис откашлялся и вошел: - Аве, - сказал почти вопросительно, не зная еще, обратился ли к кому-то конкретно или вникуда, - я принес яблоки, на пробу, - и остановился сам ровно тогда, когда взгляд остановился на знакомом лице раба, - "ну, надо же...", - легким кивком Парис подтвердил узнавание; что конкретно Спурий делал, будучи их рабом, Парис представлял мягко говоря смутно, он и на глаза-то попадался от силы раза три, в основном нужный, очевидно, отцу, а вот для каких... Парис увидел Суламиту и забросил дальнейшие размышления о рабе, - аве, - повторил на этот раз предметно, - яблоки, - огляделся, куда поставить, заметил еще одного раба, копошащегося в углу, словно прячущегося или от самой хозяйки, или от всех, или вообще от солнечного света, рвущегося с площади, нашел клочок свободного пространства и, поставив на него корзину, умолк.
Суламита: Моня какое-то время ещё делал вид, что перед ним стоит куча корзин и он отлично скрывается, но под насмешливым взглядом Суламиты заёрзал, дернул ухом и, изображая горного барана, в три больших прыжка скрылся в приоткрытую дверь таблиниума, всем видом выражая обиду, что его нашли, но не обнимают на радостях. Мальчик развёл такую суету, что Мита обеспокоилась как бы он и Спурия не рассортировал за компанию, но поскольку суетился он с толком и молча, ей ничего не оставалось, как признать, что средний, иногда, способен сделать нормальную покупку. И, может быть, паренёк даже пригодится ему в жизни, если будет с таким же педантичным усердием рассортировывать хозяйских женщин. В какой-то момент она даже засмотрелась, и робко пришедшие на пробу яблоки застали её врасплох. - Аве... Авдий? - вгляделась в очевидное сходство с отцом и братом после кивка рабу.
Парис: Кот иноходью унесся в таблиниум, и Парис, отвлекшись, проводил его улыбкой. Посерьезнел и представился, спохватившись: - ...Терций. Авдий Терций, - слегка наклонил голову, рассматривая доброе лицо, с хитроватыми, устремленными на него глазами, - принес одни из лучших, - Парис нырнул в корзину и повертел на ладони крупное яблоко, повернув на свет, затем протянул Суламите, - прошу, оцени сама, - и немного улыбнулся. Спурий занимал внимание, но приходилось откладывать, потому что дело было важнее, от него было немного нервно, Парис совершенно не чувствовал себя торговцем, ни разу, а тут... И еще один, тот, что сосредоточенно копошился у корзин - что он там ищет?.. Парис даже невольно немного наклонился и участливо заглянул, соображая.
Суламита: Ей смутно помнилось, что то ли один из собственных детей, то ли авдиев средний упоминали о каком-то младшеньком с целым садом яблок, но это, казалось, было в одной из прошлых жизней, когда она сама была яблоней, с которой ещё не сорвались плоды... - Терций значит... - с интересом заглянула Суламита в корзину, - ох и удались вы у отца, яблочки, один к одному, - "да вот торговец из третьего - как из Авла моего весталка... лучшие. Вот так вот, в простоте... ох", - как он, благополучен? Братья как поживают, не обженились ещё? Мита взяла одно яблоко и кинула Спурию на колени, а второе - себе - не спеша потёрла об подол. - Виктор, оцени-ка товар, что-то я сегодня уж наработалась. И невозмутимо надкусила, ничего такого особенного лицом не выражая.
Виктор: Не то, чтобы Вик был ленив, нет. Он просто слишком хорошо помнил, что из всех на латифундии больше всего работает обычно вол. Но вот как-то случаев чтобы это помогло волу заработать денег и выкупиться Виктору известно не было. Нет, может быть они и были, но как-то вот обычно на мясо да на мясо. Говорят, даже сенатор Инцитат не избежал этой участи. Потому парень предпочёл не испытывать Фортуну, которая и сенаторам, как показывала практика, могла не помочь, и просто подошёл к корзине, начав старательно перебирать их, придирчиво рассматривая каждое. Не то чтобы он так уж разбирался в яблоках, хотя пожрать всякий не дурак, но уж правильную рожу-то состроить в процессе не проблема. "Правильная" в данном случае означало "кислая и въедливая". Нужно искать недозрелости, побитости и прочие мелочи, которые могли снизить закупочную цену. Чтобы хоть какие-то были. Ну а если не будет... Если не будет нужно срочно брать поставщика под руки, вести в домус, наливать вина и договариваться о долгосрочных поставках.
Спурий: Это была не совсем привычная суета. Строго говоря, к суете Спурий не привык вовсе. А тут еще и госпожа такая красивая, явно господином заинтересовалась, оно и понятно. И смуглая эта, которая гладить отказалась. И вторая, которая рассуждала не как женщина, а как не понятно кто. Нельзя о женщинах так - «налипнут» И с юлой этой в юбке знакомиться не хотелось. К кому она там налипает, пусть и налипает. - Я был у Авдиев, госпожа. В доме. Про Лара решил умолчать. Мало ли как оно. Его мало волновало, есть ли там кому слушать. В голове звенело, а в глазах плыло. Всё-таки он давно не ходил по жаре так долго
Парис: Спурий даже подал голос, и Парис полмгновения смотрел на него так, будто впервые узнал, что он не немой. - Благодарю, - спохватился, - все здоровы, отец передавал всей семье пожелания благополучия, - он сегодня как-то странно разговаривал, определённо, но от отца пожеланий добавить не лишне, - да, он был у нас в доме, хороший, исправно служил, - кивнул на две стороны, и Спурию, и хозяйке, похвалив зачем-то, хоть и понятия не имел, как он там и чего. И покраснел слегка: - Не обженились... - и добавил тише, - пока. Парис имел в виду больше, конечно... А копошащийся сделал такое лицо, что насмешил. И Парис ровным, спокойным голосом произнёс: - Ни битостей, ни порченных. Отбирал сам. Сняты в срок, все дошли. Если на вкус любители послаще - дней за пять на солнце нальются-дойдут. И вкус будет полнее, и запах раскроется. Если совсем не по вкусу, есть другие сорта. Я подберу по личным пожеланиям.
Виктор: Хотелось сказать что-нибудь буквально из принципа, найти какое-нибудь червивое, битое... Любое некондиционное. Но, Меркурий Всебогатейший... Вик умел выискивать любые нарушения в контрактах и несоответствие товаров заявленным показателям, но сейчас... — Товар, товар, хозяйка... Он как-то излишне картинно почесал в затылке. — Товар такой, что я бы ещё несколько раз попроверял, а то может это и специально отобранные лучшие, а на самом деле будут не такие. А если и правда... Можно будет не проверять вообще. Иногда попадаются такие поставщики... Которые понимают, что на доверии в перспективе можно заработать больше. И вздохнул тяжело, ни на кого не глядя. Слишком редкими такие были.
Суламита: Вот чего она никогда не понимала в этой истории с садовником-любителем, вырастившим на весь рай одно путное дерево, так это - почему этого дурня прародителя покушать ещё и уговаривать приходилось? Это без мяса-то. Хрустя яблоком на всю Яблочную и почти заглушая смачным хрустом музыкантов, Суламита скосила глаз на вялого и подозрительно сморенного раба - только лихорадки в доме не хватало! - и покивала энергичному: - Червяки только про доверие не знают, жрут и жрут себе посерёдке, непроверенные. И повернулась к Авдию: - Десять корзин возьму для начала, если в цене сойдемся. И остальные сорта приноси на пробу. А кем этот хороший служил? - полюбопытствовала кстати.
Спурий: Сын бывшего хозяина хвалил, хотя откуда ему было знать, насколько исправно служил Спурий, сам же ни разу. А старший навряд ли рассказывал. Домина вон косилась уже, надо было в себя приходить, как можно быстрее, а то.. Собственно, что? Перепродадут? Эка невидаль. Подарят? Вернут? Вот возвращаться не хотелось. Спурий, смешно сказать, был обижен на хозяина. Когда дарили-передаривали не обижался, а тут.. Он нашел более глубокую тень и произнес под нос: - Ну и солнце.
Парис: Парис глядел на придирчивого раба, удивлённо нахмурившись. "Чудак-человек.. Если перед хозяйкой выслуживается - так кто ж так выслуживается.." Выслушал, не перебивая, его сбивчивые фразы - то ли похвалил тот, то ли поругал, сам, наверно, не понял - и проговорил с той же ровной вежливостью: - Если все ещё изъян ищешь, не трудись, он всего один, - и продолжил уже для более хваткой в этом деле хозяйки, - лежат сравнительно недолго. Несколько дней дозреть, а потом - неделя, от силы полторы. Но десять корзин за этот срок разойдутся, - сказал без тени сомнений, - только на пробу дашь, сами за себя скажут, - вслушался в смачный хруст и улыбнулся, - не мне тебя учить, хозяйка. К тому же на площади сейчас должно быть людно, вон, - кивнул неопределённо в сторону улицы, - и музыканты у вас тут внимание привлекают, и девушка танцует... Она же за прилавком? Парис спросил, а сам уже встречный вопрос расслышал, и щеки порозовели немного, потому как кто его знает, чего Спурию в обязанности-то вменили: - Да он у отца в распоряжении.. - и покосился на пересаживающегося, чего ж он, хоть бы сам за себя одну фразу сказал. Но Спурий только буркнул что-то неразборчивое, и Парис прибавил, чтоб тот хоть подхватил, если что, - поручения выполнял. Он, видишь, молчаливый да, - поискал слово, - необременительный. Отец таких любит. И, решив, что и так наговорил, надо бы из темы выпутываться, не его это дело тут, заключил по делу: - Во сколько товар-то сама оцениваешь опытным глазом? Ты озвучь, а там сторгуемся.
Виктор: Факт существования червяков прошёл мимо Виктора. Нет, конечно же, он знал что они встречаются, но как-то в этой ситуации не подумал. — Виноват. Раньше торговал лишь тем, на что они не покушались. А что тут поделать, вполне правдивое объяснение. Да и вообще... Если всё делать всегда слишком хорошо, то могут начать думать лишнее. А меньше такого подумают — меньше проблем будет потом. — Да скорее привычка. Лучше лишний раз проверить... Ответил он вероятному будущему поставщику. Не стоило его обижать, ни в коем случае.
Суламита: Она и озвучила. Достаточно звучно, чтоб с яблок поднялись три недоумённые мухи, всем своим видом выражающие неодобрение весьма умеренной ценой на неумеренно сочный товар, но недостаточно громко чтоб три соседние лавки узнали почем она у хорошего поставщика товар берёт. И ещё успела подумать, что какому-нибудь вот такому лопоухому чуду сдать бы замуж Залику - она бы и терпеть его смогла, и человека бы из него сделала. Но чудо было жалковато. Мухи были всяко бодрее Спурия, даром что околоосенние, и Мита, почти не повернув головы, велела виноватому: - Оно вообще не лишнее, вот его проверь, что-то он... ползает. Пусть воды попьет, пока на него червяки не покусились. Сама и руки не протянула - а вдруг всё-таки дочь? И малярия... как всегда. Всемогущий Садовник вечно подсовывал женщинам вместе с фруктами какую-нибудь гадость. Она исключением не была.
Парис: И Парис... ничегошеньки не понял. Он поглядел на хозяйку, попытался проследить сразу за несколькими взлетевшими тяжело и сонно мухами, отчего закружилась голова, вслушался в то, что говорил придирающийся и рассеянно кивнул. "Дальше-то что?" - мелькнуло в голове и даже несколько напугало, потому что... а дальше-то что? Мысли Париса были не здесь, и если бы над яблоками поднимались не мухи, а нечто более симпатичное и крылатое, Парис сравнил бы мысли с этим - едва отрывающиеся от ароматно-сладкого, рассеянно и тяжело приподнимающиеся над ним, едва-едва не падая снова... Так же точно внутри себя он возвращался к мыслям о Мэхдохт. "Нет, не торгаш, я совсем не торгаш", - подумал Парис, будто вот его за руки куда тащили, а он отказывался наотрез: - А вот... скромна ты, хозяйка, - внезапно для себя, дрогнувшего от звука голоса воздуха и даже для яблок выдал Парис, - ты надбавь немного, и сойдемся, что поставлять буду тебе, а не... - он не договорил, отвлекаясь на позеленевшего в тон яблок Спурия, отчего фраза сама по себе вышла намеком: - Его, может, того... к лекарю? - и глянул на второго раба. Не хозяйке же этим заниматься.
Спурий: -Не надо к лекарю,-отозвался Спурий,-нормально со мной все, это жара просто. Отвык,-признался честно. -Привыкну.
Виктор: — Да-да, сейчас. Вик быстро покинул прилавок, подошёл к Спурию и приложил руку ко лбу, проверяя, есть ли жар. Затем сделал шаг назад и придирчиво оглядел его. — Не, он на Прозерпину не настолько похож, чтобы сразу к Плутону. А к лекарю... Может и к лекарю, но лучше ему холодной воды выпить и умыться. И так и остался стоять, будто спрашивая, нужно ли отвести раба к воде, или же сам дойдёт. К хозяйской собственности относиться надо как к своей. Как минимум когда это видят.
Суламита: - Привыкнет, - бодро подтвердила Суламита, не обращая больше внимания на рабов, вполне годных на первые два взгляда. - Люди ко всему привыкают, особенно если им чуть-чуть есть что покушать. А римская матрона может себе позволить быть скромной, тем более если она в городе такая одна. И надбавила. Скромно. И окончательно.
Залика: >>>Яблочная площадь ...но под руку сами собой попались "Записки об Александрийской войне". На первых строчках она нахмурилась, к концу главы уже откровенно зевала, а в начале новой отложила с кривой улыбкой - она знала больше. Куда больше, чем этот глупый римлянин. Знала даже как далеко можно зайти по давно полусухим подземным каналам... Давно не разворачивавшийся пергамент похрустывал, сам собой скручиваясь обратно, пряча свой неполноценный текст, а Зали, рассеяно смотрящая в стену, видела ярко и полно, как наяву, робеющего, но горячего мальчика Корнелия, сжимающего её неумелыми ещё руками так, словно она древко легионного штандарта. И, не прислушиваясь к звукам из незакрытой в лавку двери, думала, что из всех её римских воспоминаний, это, пожалуй, одно из лучших... про мужчин.
Парис: Хозяйка надбавила. И, кажется, не только за яблоки, но и всем в этом домусе. И даже, кажется, ровно столько, сколько все заслуживали, начиная яблоками и заканчивая Спурием, который решил привыкнуть. "Яблоки такие тоже одни", - попытался, было, мысленно урезонить кого-то Парис, но серьезно задумался, а кого ж тут урезонивать, если хозяйка уже сделала это первая и относительно всех. Эти мысли рисковали понести Париса по третьему кругу, как разыгравшийся Бес, и закружить голову совсем. Поэтому он кивнул ею, пока еще не кружащейся, и ответил: - Что ж, скромность - хорошее качество, - и немного улыбнулся, - часто раскрывающее щедрость обладателя... в дальнейшем. Десять корзин доставят завтра. Новые на пробу принесу сам, - глянул на застывшего раба, на перегревшегося Спурия, и вырвалось само, будто в помощь, - воды бы ему, да... - но Парис тут же спохватился, - я пойду... рад был... корзины завтра... десять. У выхода перецепился и на площадь вышел почти лежа. И пошел, озираясь, не заметил ли кто, да где уж там было разглядеть.
Публий Сципион: >>>>> Яблочная площадь ...и пока в голове сражались женщины, музыка, образы и жара, Абат не заметил, как излишне бодро выпяченной грудью врезался в человека с ушами незначительно меньшими, чем у него самого. - Бля... Ой! Не зашиб? Ты тут работаешь? Где мне найти Залику? - имя соскользнуло с языка удивительно легко и растворилось в дрожащем воздухе.
Парис: Попытка ускоренного падения Париса была остановлена чем-то, не таким жёстким, как земля, но что могло быть и помягче. Он вгляделся в это с какой-то отчаянной с перепугу решимостью, сначала почти обрушиваясь этому в объятия, потом поспешно делая шаг назад и отряхиваясь с виноватым видом. Пока Парис взбивал руками пыль, из её едва видного облака, как сквозь его затуманенные мысли, проступил человек. "Не зашиб?" "Похоже, спас", - подумал вскользь, все больше сгорая от стыда. - Нннет, - Парис ещё пару раз бессмысленно махнул руками, отвечая одним словом почти на все вопросы. - Не работаю. Я... - он виновато улыбнулся, и вышло почти признанием, - яблоки принёс. А ту, что ты назвал, не знаю... Почему-то стало стыдно ещё больше, мало того, что чуть в ноги человеку не свалился, так ещё и бесполезен, даже на вопрос вон не ответил. Парис одернул себя, чтоб не закрыть ладонями горящие уши и зачем-то спросил: - А кто это?
София: >>>Закоулки "Понял вроде, а там... как боги дадут". Сегодня она в них почти верила. До самой лавки. До солнцепёка площади, которую перешла почти в беспамятстве, сама не помня как, у навеса только привалившись к держащей полотно палке - продышаться. И хотелось бы ей скользнуть мимо лавки, утащить в тихий уголок да разглядывать-рассматривать там сокровище своё ненаглядное, но как тут мимо пройдешь с такой-то новостью? И хотелось бы глаза виноватые спрятать, да если виниться - так сразу, не тянуть. Подруга ведь, не просто госпожа, можно ли так - молчком? Так она с площади и пошла - ровнёхонько в лавку, из-за спин покупателей выискивая Суламитины глаза. Что ж тянуть? - Госпожа, управились мы. Сделай милость, на два слова...
Авл Серторий: >>>>> закоулки Под навесом только поддержал Софью и потом уже, как отдышалась, пошел следом, приглашая кивком и взмахом руки и Алкиону. Няня шла бодро, откуда и силы нашлись, а как только Авл сообразил, куда она так прямехонько, сразу и про силы понял. "К матери, значит. Ну..." - он нырнул в лавку и поочередно наткнулся взглядом на несколько спин. "Надо бы сейчас не лезть", - это вряд ли можно было назвать четким планом, но другого не было: - Подождем пока, - посмотрел он на Алкиону, - ты присядь, - указал на место у стены, а сам расположился неподалеку. - Как тебе...известие? - Авл улыбнулся лишь слегка, и весь его вид говорил, что для него известие было, мягко говоря, значительным.
Алкиона: >>>> Закоулки Когда вошли, сразу стало понятно, что для нового хозяина и для новой…мамы это дом. Тут и атмосфера была приятная, хоть народу толпилось не сильно меньше, чем на рабьем рынке. Алкиона оглядывалась по сторонам рассеянно и на всякий случай всем улыбалась. Криво. Ну, как выходило, уж простите. Серторий на лавку указал – пришлось сесть. Неуютно теперь было от того, что так много людей высились. Взгляд все время натыкался на то, что пониже пояса, и непонятно было, куда глаза девать. Смотреть на Авла тоже было волнительно. Особенно встречать этот пронзительный и томный взгляд. Алкиона сцепила руки на коленях в замок и стала разглядывать ладони. - Известие? А, известие! – закивала часто, потом лицо наморщила и сникла. – Честно признаться, все никак поверить до конца не могу. Ну как так, жить столько лет, а потом за один день…да что уж там! За одно, считай, мгновение, мать обрести, - задумалась, но, взглянув быстро, призналась. – Радостно все равно. И ничего не понятно. Вроде же и купили, как рабу в дом, а вроде… - снова кольнула ревность. Алкиона губы надула слегка и спросила уже медленнее и тише. – Моя мама, она давно в доме? Ты…маленький был, когда она няней твоей стала?
Публий Сципион: Рим так и шел Публию в руки, решительный и стремительный, успевай только подхватывать да поддерживать. Поэтому руки он отнял от юноши только когда убедился, что тот в состоянии держаться на ногах. - Яблоки? Яблоки - это то, что нужно, я соскучился, - Публий улыбнулся и посмотрел поверх головы паренька, пытаясь разглядеть через лавку если не дом, в котором, кажется, пропала Залика, то хотя бы корзины. - Хоть мы и завезли кельтам яблони, но пока что это вылилось лишь в весьма посредственный сидр, они смогли испортить даже варенье, не говоря уже... Но вдруг спасенный спросил "А кто это?", и теперь Публий посмотрел на него с интересом, оценивающе, как на него самого смотрел еще совсем недавно искушенный всем на свете трибун Аппий Клавдий. - Друг... Я и сам хотел бы знать, кто она, время покажет, только время, - а сам по рожденной легионом привычке прищурился, пытаясь понять, видел ли где-то это лицо раньше. - Я Абатон. А ты? За спиной неуютно заходили какие-то люди.
Авл Серторий: Нервничала она, похоже, еще больше него. Авл оценил беспокойство во взгляде, плотно сцепленные пальцы, то, как Алкиона напряжена - и захотелось как-то успокоить. Но в глаза ему смотреть она, кажется, избегала. Поэтому он заговорил дружелюбно и мягко: - Ты нервничаешь, понимаю, - и немного отвлекся, застигнутый поперек его слов заданным вопросом, - а? Да, еще маленьким... сколько себя помню, столько и Софья рядом, - и улыбнулся, - мать ее очень любит... Мы все ее очень любим, - и осторожно прибавил, - тебе она тоже... понравится. Она добрая. Славная, - и потом еще осторожней, но твердо, - тебя никто здесь не обидит, Алкиона. Авл замолчал, и в молчании было несколько тягостно. Покупал он рабыню, а купил... сестру. Не самый простой поворот.
Парис: "Яблоки? Яблоки - это то, что нужно, я соскучился" Парис глянул на незнакомца внимательнее, потому как если по яблокам он соскучился, то это одно, если по той, кого назвал, - другое, а если по нему, Парису, лично, - так совсем третье и бред какой-то... Но незнакомец, вроде, улыбался, как нормальный, и на Париса как-то особенно настораживающе не смотрел. И не смотрел даже вовсе - все куда-то туда, за спину, высматривал, видно, искомую: - Друг, - как-то само вышло перенять у Париса, - ты немного туманно выражаешься, - "от удара это у него, что ли?.." - и улыбнулся тоже, - как это ты пришел, не зная, к кому? - и поспешно представился, - я Авдий Терций, - а потом добавил по примеру собеседника, тише, - Парис. Незнакомец, который Абатон, смотрел уж очень оценивающе. Парис несколько раз от этого обронил взгляд под ноги, но потом переборол стеснение и воззрился на него так же. А чего, он первый начал.
Алкиона: По голосу чувствовалось, что мать и правда тут любили. Значит, хорошая женщина её родила. Значит, не по своей воле оставила. Это немного утешало, но все же ревность разъедала изнутри. Как справиться с чувствами, Алкиона не знала. Хотелось оказаться сейчас в старом доме, чтобы рассказать все Марии, выслушать ее мудрый совет… Что бы она сказала? «Радуйся, дурочка, забудь все и радуйся», - послышался в голове голос пожилой кухарки. Алкиона нашла взглядом мать в дальнем углу лавки и улыбнулась. «София…» - Тебя здесь никто не обидит, - произнес вкрадчиво Авл, и она кивнула. Да, теперь в это верилось. Алкиону словно что-то стало наполнять изнутри. Будто боги вдруг наделили ее способностью летать, и вот-вот она действительно взмоет в небо. Как же хорошо! Она нашла мать. Она нашла новый дом, такой уютно шумный, такой светлый и теплый. Она встретила нового хозяина, который не только хорош внешне, но и относится к ней, как к ровне. Неужели жизнь меняется к лучшему? Опьяненная эмоциями, Алкиона вдруг придвинулась к Серторию ближе, взяла его руку в свои и уткнулась в ладонь щекой. - Спасибо, господин, - выпустила бережно кисть и снова уставилась на мать.
Публий Сципион: Парень сначала поискал что-то под ногами, но не нашел, и потому, видимо, вперил взгляд в Абатона, вернул взгляд изучающий. - Когда б мы знали все, к кому идем, так стоило бы путь нам вовсе начинать? Авдий? Погоди-ка, не у твоей ли фамилии покупал брат лошадей для своих ребят в прошлом году? Хороши были кони, а письмишко еще лучше... - Абатон улыбнулся еще шире и теплее воспоминанию. - Ну, Парис, если ты принес сюда целую корзину яблок - это же ты принес сюда целую корзину яблок? - тогда я вполне спокоен за это место. Вернее, что именно я тут оказался, и именно сегодня, и вот-вот кто-нибудь попросит рассудить спор...Часто тебе приходится рассуживать? Почему-то робел перед этим домом, вернее, перед той, которая была первой. Увидеть ее близко - и снова погрузиться в бассейн с горячей водой, бассейн с холодной водой. Пугливая юная страсть и рассеянные воспоминания о ней: то, чего не хватало, и то, чего на границе Империи всегда было в избытке. Поэтому Публий не шел за яблоками, а разговоры разговаривал на пороге.
Суламита: Усевшиеся рядком работнички умиляли Миту ровно до тех пор, пока она, любопытства ради и пользы для, не пригляделась к новой покупке и не услышала напряженную Софьину просьбу. Обомлев настолько, что даже забыла смахнуть в ящик брошенные покупателем за охапку кревеля монеты, она воззрилась на призрак своей сгоревшей рабыни, а потом притянула Софию за плечо к самому своему носу: - Это то, что я вижу или ты смотришь как побитая собака потому что напутала по старости и нечаянно продала моего сына на галеры?
София: Схваченная словно вор на месте преступления, София шатнулась и с испугу обрела голос, прозвеневший на всю лавку: - Это дочка моя! Нашлась и... ты прости меня, - взмолилась, теряя и силы, и громкость.
Парис: - Так я... не знаю, кого выбрать... Венерой, - искренне развел руками Парис. Абатон этот был, видно, веселый малый, и Терций разулыбался, хоть и несколько сбитый с толку, - да и рассуживать я никогда не рассуживал, - а потом заговорил, перебивая сам себя, услышав вопрос, - скорей всего у нашей, лошадей-то мы продаем... А кто твой брат? И правда что. Весь он был какой-то загадочный. И пришел не пойми к кому, и "когда б мы знали все, к кому идем"... Он вот, Парис, обычно знает. Правда вот Мэхдохт он встретил совсем неожиданно, и тогда получается, что и он не знал, к кому идет, хотя, вроде как, и знал. Парис запутался в этих мыслях и повис, как муха в паутине, почти уже не сопротивляясь, и они естественным образом выплели, как из тончайших нитей, слегка угловатый профиль Мэх, какую-то лунную и нездешнюю бледность ее кожи, а вокруг, словно ночное небо, - черные локоны волос... Он тряхнул головой, вздыхая: - Не думаю, что яблоками стоит нести раздор в тот дом, в котором можно ими торговать, - Парис улыбнулся, - сейчас мне нужно идти, но если все-таки больше некому будет что-то рассудить, ты знаешь, где меня найти. Он кивнул и пошел, но через пару шагов обернулся: - Знаешь, я рад был, - и махнул, - встрече, хоть и случайной. ...И пока шел, больше не оглядываясь, все думал об этом "так стоило бы путь нам вовсе начинать" и головой тряс. "Бывает же... Вот так, не знал, не гадал, а встретился человек - как зарубка на память". Парис тряхнул головой окончательно и уткнулся прямо в лавку живности. Там что-то шурудило, оживленно перелазило с места на место и, кажется, даже пело... или говорило... или... ноги повели сами, и Парис шагнул в птичью лавку
Спурий: - Это дочка моя! Нашлась и... ты прости меня прозвучало слишком громко, чтобы не услышать, не обернуться и не удивиться. Хотя мало ли что бывает в мире. Находятся и дети, и родители. Было немного обидно, что его - не искали. И вряд ли искать будут. А если случайно найдут, то и не обрадуются вовсе, наверное. Новый хозяин добро беседовал с девушкой, которая "дочка", да и вообще вроде не страшный был, на первые два взгляда.
Виктор: Все эти окружающие эмоции... Они были, нет, не то чтобы неприятными, но странными. Он привык к тому, что рассчитывать можно на себя и только на себя, после гибели каравана так однозначно, и до разговора с этой египтянкой не видел оснований разубеждать себя. И какой-то ещё покупатель в армейской форме... В Иоппе они были из тех, кто готов расстаться со своими сестерциями, но как оно здесь? Оставалось наблюдать и думать, думать и наблюдать. Дочь его няни? Хм... — Дом это место, куда хочется возвращаться. Проговорил Виктор негромко, но твёрдо.
Суламита: Суламита открыла рот, покосилась на иронизирующего с невозмутимой рожей раба, поскакивающего вокруг красотки на виляющем хвосте среднего, передумавшего пока помирать мальчонку, закрыла рот и очень громко выдохнула, ни на каких покупателей больше не глядя. Вдохнуть было посложнее - сумма которую отвалили горе-покупщики за товар с того света пылала алыми цифрами на стенах лавки. На всех. Но девчонка не корабль, и даже голос удалось сделать потише: - Что хоть ты орешь как потерпевшая? Ну нашлась и нашлась, на всё воля божья, знала б что у Редикула за одного голубя можно выпросить по две морды, каждую б неделю носила, хоть было бы кому работать... Детка, ты уже знаешь как тебя зовут или эти люди не додумались сообщить, что тебе теперь месяц переучиваться? Сама она помнила как своих. Своих мёртвых и своих живых. Одну из умерших при рождении дочерей хотела назвать в честь подругиной - Ктимена.
София: - Я... как же... ты прости, отработаем мы, она сильная, здоровая, и я встала... - постепенно глохла в общем гуле София, да и умолкла совсем. Как могла она забыть, мешком немытой старой шерсти лёжа в этой кубикуле растреклятой, какова подруга и госпожа? Слова и то вставить не дала, как опомнилась... Воля божья... Редикул? Сейсчас София во всё готова была поверить, кому угодно жертвы приносить, но только зашарила безвольно рукой по воздуху, ища опоры... а найдя морковку какую-то.
Авл Серторий: Он и не ожидал, но Алкиона нагнулась - и мягкое тепло щеки коснулось ладони. Авл только и успел, что слегка развернуть пальцы лодочкой - поймать на несколько мгновений эту нежность, чтобы она, удаляющаяся, осталась приятным ощущением на самых кончиках. Это дочка моя! Нашлась и... ты прости меня, - Авл сжал ладонь в кулак, чтобы теплое прикосновение не пропало быстрее в общей сутолоке. Мать...была собой. Серторий огляделся, вдруг подсчитывая критически опасное количество женщин в одном помещении и выискивая мужчин, чтоб уравнять шансы причитаний и логики. Но мужчин-то было - раз-два и те - два раба, голоса-то им никто особо не даст. Он вздохнул, готовясь к неминуемой материнской раздаче за себя и всех торжественно присутствующих, но голосом воспользовался: - А я на что? - "щщщас вот и скажет, ага", - то, что веры у тебя в меня, как, не к тому будь помянута, в ту курицу, не отменяет, что руки-ноги у меня на месте. Насчет головы, знаю, у тебя свое мнение, - Авл слегка усмехнулся, - но и она...не отсутствует. Иначе куда ты мне курицей целилась, мама. Отработаем. Все. И умолк. "Ну, щщщас она нам устроит, щас-щас".
Алкиона: - Мама! – подскочила Алкиона, видя, как женщина ищет беспомощно рукой, на что опереться. – Держись, - взяла под локоть заботливо, а после взглянула хозяйке в глаза прямо и твердо. – Если уж кому тут и обещания давать, так это мне. За меня же деньги платили, меня в дом взяли, так что и слово моё тебе, что буду всеми силами пытаться отработать потраченное. Пусть никто не беспокоится, я расторопная, умею многое по хозяйству. А то, что не умею, научусь быстро, - пожала незаметно руку матери, вроде как и ей обещая. – А звать меня как?.. Я привыкла к имени Алкиона, - взглянула на Софию виновато. - А я на что? – вдруг подал голос от стены Авл. - То, что веры у тебя в меня, как, не к тому будь помянута, в ту курицу… Алкиона опустила голову, пытаясь отдышаться. Слишком уж решительно она тут выступала перед хозяйкой. И сквозь собственное биение крови в ушах слышала, что молодой хозяин говорит. Кажется, ему и двух матерей не хватило, чтобы почувствовать себя любимым.
Суламита: - Вот кстати о курице, - сделала Мита доходчивую паузу, - Виктор, Спурий, Алкиона и остальные! Обед на кухне. Живо. Вашему господину пора собираться в свой дом. Зали, детка, за прилавок! - позвала уже от двери, распахнув её звуком. - Софья, я собираюсь прилечь в своей кубикуле, пока не прилегла в другом месте. Ты - со мной. Посидишь. Выходя, обернуться она и не подумала, хотя на языке ответ на "веры нет", был длиннее чем Сарочке, зовущей на очередное богослужение.
София: Сердце поднялось к самому горлу и обрушилось в нутро как ножом отрезанное - "мама!"... Но даже счастья этого нечеловеческого, как благословение самой Весты, почувствовать не успела. И еле локоть вынула из ласковой руки, уговаривая себя, что будет ещё, вот же, живая стоит, нашлась, будет, будет... Ноги еле волокла за хозяйкой по лестнице.
Залика: "Это дочка моя!.. Мама!.. Алкиона..." Видения пропали со стен, Зали приподнялась, прислушиваясь и ушам не веря. Но через мгновение уже шла к двери, опережая приказ "к прилавку!" - в этом доме могло произойти что угодно. И глаза, синющие как горное озеро, это только подтвердили: обе мысли, "везёт же мудаку" и "если даже эта нашлась, то...", в них утонули. - Слышали госпожу? Амизи вас накормит. Не мешайте работать, - тряхнула волосами, как вышедшая из озера.
Авл Серторий: В своей несгибаемости мать упорствовала до глухоты. При рабах еще унижать надумала... Авл вскипел, но вернул ледяным: - Остальные наелись угощениями досыта, - и рабам прибавил коротко, - ешьте и выдвинемся. Кухня там. На кошку только взглянул в упор, поравнявшись, и пошел, показывая дорогу к еде.
Виктор: Хозяйка ушла. Предстояла работа в другом доме. Хотя бы не продавать эти овощи, что радовало. Хотя овощи всегда можно поесть, а недостачу списать на гниение. Поэтому, не забыв на ходу улыбнуться встающей за прилавок египтянке, отмечая про себя, что с ней стоит поддерживать отношения, не взирая на то, что сын хозяйки с матерью мягко говоря не ладит, Виктор быстрым шагом двинулся в кухню, на всякий хватая Спурия с боку со спины за плечи, а то мало ли, ещё будет продолжать тормозить и останется голодным. Сам же Вик предпочитал есть пока не польётся изо рта, помня что все его запасы — немного в одежде и содержимое желудка. — Да, господин. Отчеканил, проходя мимо Авла, а чуть отойдя зашептал Спурию на ухо. — Ешь и плотно, мало ли когда ещё будет чем перекусить.
Алкиона: Хозяйка все-таки была хозяйкой и распорядилась по-своему, разъединив, пусть и на время, мать и дочь. Алкиона смотрела ей в спину, пытаясь понять, так ли хорошо жилось тут Софии. Или быть мамой не для своих детей не легче, чем быть талисманом для их появления. - Слышали госпожу? Амизи вас накормит. Не мешайте работать, - довольно резко скомандовала смуглая девушка, внешне вся такая же острая, как и произносимые ею слова. Кто она? Вторая после хозяйки? Почему ведет себя так? Надо ли ее опасаться? Новый хозяин явно не имел веса в своем же доме. И с родной матерью, чувствовалось, отношения были натянутыми. Та за что-то сердилась, этот кажется давно обиженным. Новый дом начинал становиться более реальным. «И здесь гора нерешенных проблем», - устало подумала Алкиона и перевела взгляд на Авла. Главное, что вот её новый господин, которому она будет служить еще долгое время. И если его не уважают в родном доме, нужно подарить ему уважение в новом. Хозяин должен быть сильным. Только тогда они все смогут спокойно жить. - Спасибо, господин, - негромко окликнулась Алкиона и послушно пошла за ним на кухню. – Можно спросить? – она взглянула на впереди идущих мужчин, которые, очевидно, тоже были куплены в новый дом. – Я не услышала или забыла от удивления, услышав о матери… Чем господин решил заняться? Торговать?
Спурий: Второй раб по дороге нещадно лапал, хотя и не так, как это обычно делают, а потом вообще дунул в ухо совсем уже необычным советом, а не предложением или приказом. Какое ему дело, будет ли сыт Спурий, разве что свои запасы беречь, или хозяйские. Еда, кстати, оказалась на редкость вкусной, похожей на хозяйскую и даже не холодной. От того, чтобы наесться до сытой икоты спасла мысль о том, что, возможно, сегодня еще отрабатывать. А вообще с рабами здесь обходились как-то странно, неправильно. То ли как с рабами, то ли как не с рабами вовсе и как вести себя в ответ было совсем уж непонятно. - Вкусно. Хороший дом,-резюмировал он наконец.
Авл Серторий: Еда была...едой. Вкусно пахнущей. Горячей. Особенно, когда с самого утра... Авл взял самый необходимый минимум, чтоб только заглушить голод, и уселся чуть поодаль. "Пусть между собой перезнакомятся - работать еще вместе". Откусил кусок от лепешки и задумался, изредка поглядывая на Алкиону - не пристает ли кто. Хотя и оба раба на буйных не тянули, и новость о материнстве Софьином должна бы в разум вернуть. Даже его вернула...отчасти. Не дураки же. - Стеклом будем торговать, - негромко отозвался синеглазой и продолжил задумчиво жевать.
Суламита: На ложе в кубикуле Мита опустилась только проверив взглядом выдержит ли оно очередное свалившееся на неё счастье. - И что теперь?!
София: Еле заставив себя присесть на сундук напротив хозяйки, ответила Софья не вдруг. Не потому что сказать было нечего, а вниз тянуло - присмотреть как дочь поест, не постесняется ли лишний кусок взять, пока возможность есть, мало ли как оно там дальше будет. - Отпусти меня к Авлу? Я за ними пригляжу...
Суламита: - А за мной кто приглядит? Редикул? Так я вроде не собралась никуда! А туда, куда вы все хотите чтоб я дошла, меня отведут дешевле, чем Йосиф торгует ноги от барана! - по достоинству оценила инициативу Суламита, но вопрос о цене так и не задала. Кому как ни ей было понимать, что бесценное это счастье. Больше всего досталось постельному покрывалу, которое она комкала как треплют нерадивого раба за ворот туники. - Всё собрала? Алтерова тёплое что осталось, два плаща отцовских, бельё, полотенца? Старьё авлово перебери потом, чтоб и господин не позорился и ораву эту бесприданную одеть, чтоб за прилавком прилично стояли! Приглядит она...
София: "Ты пойдешь жить ко мне? Помощь нужна. Очень" про просьбу Авла не след сейчас и вспоминать было. "Но дело это такое, о котором сказать госпоже я не рискну... Вот если б ты сказала, что твои, что отдала когда-то деньги в рост... Про твои сбережения госпожа теперь знает, а вот те, что господа дарили твоим дочери, зятю и внукам..." вспомнилась Нубова просьба, и совесть отступила куда-то за глухо стучащее сердце. Если этот черный чего задумывал, так его и сам Аид остановить не мог. Ненадолго их беды, да и беды ли это, когда один женился, другой лавкой обзовёлся? А что подруге материнский гнев глаза застит - так прозреет. И страх свой переборет, сколько ж можно мальчиков у юбки держать? Выросли ведь они... А вслух только и посмела, что: - Амизи же заменила Рахиль, госпожа, а с меня толку ни в лавке, ни на складе, а там я смогу и на кухне помочь, и при белье, поткать, пошить, поштопать, пылюку потереть, и товар у них лёгкий, не корзины тяжеленные... Всё собрала, и что вышивала два года - чехлы на подушки да салфетки - тоже положила, торговцу прилично дом держать надо, понимаю я... И что оно значило это "старьё перебери потом" - отпускает, не отпускает? - тоже не спросила, язык как придавил кто.
Суламита: - Торговца? - подскочила Суламита так, что ложе скрипнуло тяжче, чем когда на него падали со счастьем. - Одну девчонку вместо трех рабынь сторговал, так уже торговец? Ну-ка встань-ка! - почти силой за плечи подняла няньку с сундука, откинула крышку и принялась метать тряпьё на покрывало в две неравные кучки. - Одна, две... четыре... а это что за матушкина занавеска?.. а, палла моя... пять... всё, будет с вас. Выпрямилась и пояснила: - Отрез хлопка мне Левий подарил, туники на три будет. Хоть похожу как госпожа, сколько мне там осталось. А это вам с дочерью, чтоб не ходили как зачуханки, фамилию не позорили. Последи, чтоб торговец этот деньги взять не забыл. И постель свою уложи, не такие твои годы чтоб спать у него на голой соломе как собака.
София: Сарказм оцарапал как ножницы в неловких руках, но нить немоты обрезал. Она ли всю себя не отдала этому дому? Не в Суламитиной ли лавке погибли те, кто не разгибая спины лепил для неё блюда и вазы? Не она ли прошла через все беды с ней вместе, не жалуясь, каждый хозяйский асс экономя?! А что лежала два года без пользы, так ведь сколько лет до этого!.. - Благодарю, - сухо поклонилась София, подбирая дарёное. - Зря ты так про сына, Суламита. Что ж им, до своих правнуков ждать когда ты поймешь, что они мужчины давно, а не дети?
Суламита: Мита поджала губы и принялась молча складывать оставшееся обратно. - Ступай-ка за своей последи. Потому что наши-то выросли, а один ещё и перерос, - отправила на третьей тунике, не обернувшись, кропотливо уминая складочку к складочке.
София: А она-то, дура старая, надеялась, что подруга порадуется с ней вместе хоть немного! - Как тебе угодно будет, госпожа, - проскрипела Софья тихо и так же тихо вышла укладывать, что велели. А уложив и ещё раз осмотрев все три сундука - Авлов, бывший Алтеров и свой - достала мешочек со своими пятью сотнями, и, пока дети и рабы ели, незаметно опустила его в хозяйский сундук в атриуме, рядом с теми жалкими монетами, что остались в доме на торговый оборот. И хотела было на кухню пойти, но от запахов еды аж замутило. Права ведь была хозяйка, не во всем, но в этом... "как-то уживутся они?..".
Алкиона: Новый хозяин выглядел удрученным. Слова матери, видимо, сильно его задевали. Так и хотелось дать ему легкого шлепка по затылку и сказать с усмешкой: «Ну же, ты ж уже большой мальчик, заботиться должен, а не обижаться». Но вместо этого Алкиона с толком закивала: - Стеклооо… Хрупкое дело, но может быть весьма красивым. Думаю, хорошо пойдет. – Обвела взглядом присутствующих, пытаясь оценить шансы. – К тому ж, я ведь приношу удачу, - буркнула уже в кусок хлеба. Не ела она с самого утра. Поэтому живот благодарно урчал, и самой мурлыкать захотелось от удовольствия, как кошке. Алкиона, почувствовав, что Авл совсем ушел в себя, подтянула под себя ногу и стала рассматривать других рабов. Все-таки с ними еще жить под одной крышей. Один казался весьма напряженным. Глядя на него, Алкиона вспомнила, как однажды к Муциям во двор забрел пес. И когда к нему тянули руки погладить, он весь аж каменел, ожидая, очевидно, битья. В глазах мальчишки, правда, не читался страх… Другой чувствовал себя увереннее. Алкиона не могла разгадать по его лицу – то ли он был из тех, кто любил выслуживаться, то ли, как солдат, выполнял бы любой приказ, но не больше. Наконец, Алкиона снова взглянула на сидящего рядом Авла. Есть рядом с хозяевами она привыкла. Но странно было, что и этот господин делит еду с рабами. Со всеми.
Виктор: Вик не ел, нет. Он именно что работал челюстями, как лесопилка с водяным приводом, поглощая всё, до чего удавалось добраться так, чтобы не вызвать совсем уж косых взглядов. А что? Ему сказали есть, а сколько... Это уже вопрос другой. Ну и слушал. Скандал оказался весьма забавным. Нежелание отпускать сына, нежелание его слушать... Второе было слишком знакомо. Слишком. Он лишь стиснул зубы и продолжил жевать, прокомментировав только: — Да, удача там нужна. Особенно чтобы ничего не разбивать. Пока эмоции излишни. Только работа, ничего больше. Ну и наблюдение. У Аргуса сколько глаз было...
Авл Серторий: Авл поперхнулся улыбкой на этом самоуверенно-щебечущем "приношу удачу", но позволил ее себе только вскользь и когда Алкиона сникшим воробушком нырнула в хлеб: - Что ж, удача будет не лишней, - ответил сразу и ей, и Виктору. Поднялся и добавил, - доедайте и пора. Виктор, Спурий, возьмете три сундука. Мой и Алтера, так и быть, оставлю на лестнице. Прихватите ещё и Софьин. Тачка в перистиле. Все в тачке - ко входу, они переселятся с нами. Алкиона, - и подумал, - ллладно, ешь пока. "Так и быть" оказалось ругательно тяжёлым, и Авл доволок его до лестницы с нелестными комментариями. А сам доискался Софью и обронил негромко: - Няня? Ты как? Готова идти? - и отер пот со лба. >>>> стекольная лавка ?
София: Прошел - не обернулся, что лев по клетке! Нянька руками всплеснула, как бывало, в Авловом детстве, когда убегал от неё, неслух, в толчее на улице... Да где уж теперь за ним угнаться? Вон сундуки-то по второму этажу скрипят, сам потащил, рабов не дождался... Софья рукой махнула, да и пошла себе на склад за крепкой веревкой. Еле нашла - так всё Нуб вычистил и переставил, старьё продавая. С верёвкой и вернулась, подождала. - Давно уж, Авлуша, и всё твое готово. А вот - сундуки привязать... >>>Лавка стекла
Публий Сципион: В лавке пахло подбродившими фруктами, вином и женщиной - головокружительно, так, что рот наполнился слюной. Публий сглотнул и изучающе прошелся глазами по корзинам: с цитронов на яблоки, с яблок на виноград, с винограда на фиги, с фиг на груши... и наконец-то добрался до той, что пахла слаще всех вместе взятых. - Ты почти не изменилась, танцуешь так же... легко, - проговорил негромко и потянулся к краснобокому ровному яблоку, грозящему вот-вот скатиться с круглых плеч собратьев на чисто выметенный пол. - Если хочешь, могу поиграть тебе еще, когда куплю подходящую кифару.
Виктор: Тащить сундук не было никакого желания, особенно на голодный желудок. Но тут как — молодость означает неумение работать, но опытность означает умение не работать. Потому Вик встал и прошёл к сундуку на первом этаже в кубкулу старушки побыстрее, чтобы отнести какой полегче. А кто другие потащит не его ума дело. Главное делать всё быстро и заметно. ==> Лавка стекла (домус Авла Сертория)
Алкиона: - Алкиона, - позвал новый хозяин, и она подобралась, готовая действовать. – ллладно, ешь пока. Обидно было, что не доверяет. Так и будет беречь ее ото всего? Неправильно это… Она решительно отставила плошку и встала. - Наелась, спасибо. Но работы и правда пока не нашлось. Так и шаталась глупо из стороны в сторону, пока не наткнулась на Софью. - С нами? – вырвалось с надеждой. – Я… - суетливо огляделась по сторонам. – Помочь хочу чем-нибудь. Обопрись на меня! – и руку подставила участливо. >>>> готова к труду и обороне
Залика: - Ты можешь даже спеть мне, Публий, - заговорщически и чуть насмешливо улыбнулась Залика, - теперь ты, должно быть, знаешь много песенок вроде тех, которые я тебе пела, пока твои достопочтенные родители были в Байях. Правда слова в них, наверняка, позабористее, так что придется подождать пока они ещё раз уедут. А с чего мне меняться? Я не была в легионе. Ты возмужал, - улыбка стала ласковой, потому что это было правдой. И не было ей. Обаятельный мальчишка проглядывал в нём из под легионерской шкуры.
Публий Сципион: - Для тебя все еще Абат. Родителям придется провести в Байях немало времени, прежде чем я вспомню все песенки - и те, что пела ты, и те, каким выучился я в легионе, чтоб ему, - он засмеялся, покрутил в руках яблочко, сжал его крепко пальцами - фаланги чуть побелели и выгнулись, скользя по гладкой шкурке без единого пятнышка - развел локти и, изобразив неимоверное усилие, хрустко разломил его пополам. Капелька сока потекла по мизинцу, ребру ладони, добежала бы до запястья, не подхвати он ее губами. - Отличные яблоки, - и протянул половину Залике, - когда я смогу тебе спеть?
Залика: - Ой ну чтооо он такой маленький... Горький поди, как в прошлый раз? - разнылась, вынырнув в лавку в самый неподходящий момент постоянная покупательница - жена сапожника, кривая, как его лучшие калиги. - Это не лук, а мёд! - не хотелось ей представать перед Корнелием в такой роли, и тон получился совсем не зазывающим. Но Зал тут же поправилась, смягчив шуточкой на грани: - Не щупай, он больше не станет, ты на вкус пробуй. Слизнула ароматную каплю с яблочного куска и пообещала задумчиво: - На этой неделе я свободна по вечерам, Абатон.
Публий Сципион: Усмехнулся, не обернувшись на тетку, пришедшую за чем она там пришла, только чуть наклонив голову, наблюдал, как Залика осаживает и немедленно меняет интонации. - Попробуй-попробуй, в этой лавке все сладкое, - в два укуса Публий прикончил яблоко и, все так же не сводя взгляда с изменившихся неуловимо черт, морщинки на лбу, ставшей глубже и делающей лицо ее еще притягательней, нашарил за пазухой серебряный денарий и выложил на прилавок. - Еще теплый. Вкусные у тебя яблоки. Припасешь нам к завтрашнему вечеру еще парочку? Я приду за тобой ко второй страже? Не утверждал, а спросил, давая понять, что уважать людей в легионах тоже учат - и чем дальше от Рима, тем ценней наука.
Залика: "Приду за тобой" неожиданно тронуло больше, чем динарий, который она даже не накрыла ладонью. Деньги всегда были холодны, любые. "Рыжая паскуда. Что я... старею что ли?" - Ты - воин. Ты можешь всё, - согласилась, смешливо поморщившись на "всё сладкое", как собирающаяся чихнуть кошка. - Но ждать меня лучше у того фонтана. От этого "за тобой" мелькнула сомнительная в своей новизне мысль - а можно ли научить мужчину, ещё молодого, мягкого как чистое золото, быть таким, чтобы она - она! - забыла себя, цепь, лупанар, всю жизнь, забылась настолько, чтобы мучительно-сладкие волны, прокатываясь по телу, заставляли закрывать глаза раньше, чем это советует делать рассудок, и доверять рукам, которые... не женские? Или это - только от природы, от милости Иштар, от причуды Фортуны, как у Галиба? Мелькнула и пропала на ярком солнце, как прячущаяся в полдень тень.
Публий Сципион: Абат засмеялся ее почти кошачьей повадке, а на самом деле - дикой ласки. Не меховых римских комков шерсти размером с лошадиную голову, приносящих раз в год на Агоналии хозяевам мышь или, что еще вероятнее, беспомощную певчую птицу из соседнего дома, а повадке, подергиванию носом, как у маленьких рыжих островных зверьков, красивых, беспощадных, свирепее Суллы, свозящего глину со всей Империи, чтобы сделать таблички для каждого проскрибированного лаской. - Воин! А то, что воины могут не все, останется между нами, - кивнул он и оглянулся, будто пытался отсюда, из лавки высмотреть фонтан. - Если греки, играющие там до сих пор, ручные, то я буду ждать тебя с музыкой, Залика. Отсалютовал было по-военному, но, поглядев на собственную руку, усмехнулся и положил ее на прилавок, проводя по отполированному тысячами локтей дереву так, будто уже касался ее ребер, одного за другим. - Ждать меня тоже научили. До завтра, - он улыбнулся и вышел из лавки походкой неизмеримо легче, чем зашел. На площади, проходя мимо фонтана, похлопал игравшим фривольную песенку грекам, но говорить ничего не стал, надеясь, что уж к завтрашнему вечеру кифарой обзаведется. А пока что прикупил к пиру Агенобарбов в ближайшей ювелирной лавке у старого благообразного перса несколько золотых браслетов, богатых и тонких, но не настолько, чтобы испортить впечатление от себя как от дикого и последние два года не вспоминавшего о высшем обществе служаки. >>>>> Дом Клавдии Минор
Залика: А она разучилась. Вернее ей нечего было раньше ждать, если не считать за ожидание время, пока прихорашивается перед выходом очередная подружка, опаздывая на две стражи. Но теперь, когда нашлась даже двадцать лет как потерянная дочь старухи... Надежда не любит ждать. Зали посмотрела вслед уходящему, который несмотря на то, что остался для неё просто Абатом, был Сципионом, отпрыском одного из самых влиятельных римских родов, и составила в уме список бывших нанимателей. Он получился не таким приятным как покрупневшие плечи Корнелия, но внушительным. На его фоне тускнели даже синие глаза Софьиной девчонки. Подошедших отвлекать её от мыслей о Тее покупателей она почти благословляла.
Авл Серторий: Взял у няни веревку, сам обвязал сундуки, проверил. Невыносимо пахло фруктами, чересчур знакомым запахом, въевшимся, казалось, в кожу. Люди поразбрелись, но сам августовский воздух был наполнен тихим и монотонным гулом. Авл глянул на Алкиону, подставившую няне локоть, перевел взгляд на вторую, потом сделал два резких шага в их направлении и размашистым жестом стряхнул с плеча синеглазой помахивавшую брюшком осу. Сброшенный комок обиженно зажужжал, вертясь неподалеку в пыли: - Катите за мной, - глянул на двух здоровых рабов, - дорогу покажу. Оглянулся через плечо, схватившись взглядом, как рукой за выступ, и решительно зашагал в новом направлении. >>>>> в новый дом, наконец-то)
Виктор: Ос, конечно, лучше убивать. Опасные и очень неприятные твари. Но Вик этого не сказал, а просто потащил свою часть груза, как бы ни было лень. Всё равно это необходимо. И улыбаться... Желательно. ==>
Суламита: А когда кончились складочки, туники, сундук, терпение, нервы, и затихло ухание груженой тачки по мостовой, Суламита спустилась вниз, сокрушенно делясь с перилами "Амизи, значит, Рахиль заменила! Да чтоб я так дочерей рожала, как она умничает на старости лет!". И сама встала к печке, гоняя новую девчонку по кухне как мышь и натаскивая, словно для кухни Золотого. - В рецепте всё было так просто, что у меня даже не оказалось морковки, пришлось придумывать сложно на ходу... Амизи, детка, печенка должна немножко потушиться, чтоб стать мягкой как бог знает что!.. А теперь мы туда кинем яблочка и перца, чтоб дальше события развивались бурно... Если это не умрёт у меня на руках, кому-то придется это съесть... Не трогай, я поставила её остывать и испарять остатки последней совести. Пахнет оно божественно! На вкус тоже ничего человеческого... "Хххрршшш" поползла в дом огромная скрипучая змея, обрушивая крышу, срывая двери и ставни... "не мои" выдохнула Мита, после того, как отпустила стол, в который вцепилась при грохоте. Слишком долго живя в Риме, чтоб не узнать звук, она первым делом выскочила в перистиль - "не Ксен" - и только потом помчалась в таберну: - Зали, что нам боги пошути... Инсула наискосок стояла первым, рассыпавшимся, едва вынули из печи, Амизиным пирогом. И воздух вокруг горчил так же.
Залика: - Это они Саре пошутили, - закрывая прилавок и отплёвываясь, - откликнулась госпоже. - Мы-то фрукты перемоем, а она цветы вряд ли. Амизи рванулась на площадь, но Зали, вскинув руку, цепко выловила её из пыли за шиворот: - Куда?! Тебя там только не хватало! Товар надо мыть, пока не въелось.
Суламита: - Пусть идет, сама перемоешь. Детка, возьми кувшины, там сейчас много воды понадобится. И прихвати нубовы старые одеяла. Их сейчас выносить будут... если осталось кого. Дожились. Корпии нащипать не из чего! - пробухтела в сердцах, уходя в дом. И крутилась на кухне до вечера, паря, жаря, намывая, перекладывая и поучая, потому что даже если из дома расползались, как тараканы от лампы, а рядом подметал Аид, это не значило, что приличные рабы и почтительный сын не должны хорошо поужинать. А трупов ей за жизнь хватило.
Забан: театр Помпея 27, август, 66>>>>>> ....а на площади творилось такое... что фонтана видно не было за людьми. Он первым делом подумал, не завалило ли и его тут, пока чего-нибудь к обеду покупал, и так долго эту мысль думал, что, прижимаясь спиной к прилавку, дошел уже до родной деревни.
Суламита: Но кого в этом городе волновало, что ей - хватило? Они приходили и отчитывались, как будто она была претор, рыдали в неё как буто она была весталка и сплетничали словно у неё уши росли запасными комплектами по всяким местам. И добро бы осиротевшие и обездомленные, нет, этим хватало дела - выцарапывать трупы и пожитки из того, что только что было домом - приходили праздные соседи, и, судя по количеству - из Остии тоже. Очередной соседке, пришедшей пожаловаться, что занавески теперь не отмыть и придется новые брать по нынешней дороговизне-то, Суламита отвечала прямо на пороге, даже в дом не впуская, сосредоточенно глядя в неведомую даль. - И это тебе цены? Я вот в Остии креветки заказывала. И они мне подают креветки которые стоят как задница вола у Йосифа. Море вот оно, за эти деньги я пошлю подавальщика - пусть нырнёт и наловит дешевле!
Забан: Занавески, креветки? Он вздрогнул и обернулся, перепуганный, словно там уже, в двух шагах, в лесу и окликнули на латыни. С мыслью "поздно", и "зачем так медлил", пришло понимание, что он все равно не знает, куда идти, у него нет ничего, чтоб выжить, хоть воруй - и навернулись слезы. - Госпожа, - окликнул он. Глотнул воздуха и едва не захлебнулся. До того было больно, что упустил этот призрачный, неверный момент. От того, что дареная туника и царица помоек. От того, что и на занавески находится время обсудить, не то чтобы выпал из глаза беглый раб в подареной тунике.
Суламита: - А вот и раб, - разглядывая креветок в той же дали, намекнула Суламита, словно пришел за тремя возами петрушки давно ожидаемый заказчик. Соседка, пролепетав что-то вроде "Остия? Не могла до дома подождать, и охота тебе деньгами швыряться...", всё же ретировалась. - Над пыльной капустой, - вдохнула Мита, поворачиваясь. - Но пока госпожа.
Забан: - Меня прислали узнать. Про девочку, - выстрелил Зан. Кто знает, сколько девочек тут покалечилось. Он уточнил, с трудом выкапывая из-под обломков собственной мечты: - лет шесть. Что с ней. Госпожа спрашивает. Из дома... из дома... эдила. Спрашивала. Госпожа. Пришлось звонко подобрать носом. Ну, не узнает он, положим. Но его теперь, после разговора, точно уж запомнят, в отличии от девочки. Мало ли какая тут была девочка. Хоть бы по имени назвала! Прям ей одну какую-то девочку, когда тут такое. Могла бы хоть предупредить, что тут творится.
Суламита: - Ещё вчера был господин, а сегодня уже госпожа? Скажи мне где ты так меняешь господ - я буду сдавать кур чтоб мне выдавали овец. И если я похожа на эдила, то почему я не помню как меня назначали?.. - доворчала, вспоминая кем из тысяч римских девочек в принципе могли интересоваться какие-то госпожи в её лавке. - Я не торгую девочками, но если ты про ту, что заливала мои полы кровью с утра, так это тебе к Аиду, Сара видела как её уносили от инсулы почти без ног. Боги иногда так упрямы, что я не понимаю зачем в империи ослы - решили прибрать её сегодния и прибрали. На какой-то миг ей подумалось, а что если и правда у богов был план, и, не сумев сделать так, они всё равно провернули по-своему, только - эдак. А остальным пришлось отправиться за компанию, чтоб малышка не выросла в какую-нибудь Фульвию или Агриппину. Но Мита отогнала дурную мысль как горстку ещё летевшей пыли.
Забан: - К Аиду уносили? - простодушно переспросил Зан. И задумался бы, идти ли с такими вестями к эдилу, как его, Кассию? Рыжему? для такой красивой госпожи, если б возвращаться нужно было хотя бы в старый дом, к Куриону. Из тех же соображений он продолжал стоять у прилавка с пыльной капустой. Тетка, вон как! - помнила. И кого утром, и кого без ног унесли. И его запомнит.
Летеция: >>> Яблочная площадь Вошла с рабом. Поздоровалась с хозяйкой, оглядывая новые корзины с яблоками, не наблюдая груш. Хотелось маминого пирога, но придется довольствоваться тем, что есть. Наверное, купились. - Доброго дня тебе, - произнесла она ровно стоящей у прилавка женщине, беседующей вероятно с рабом. - Яблок корзину. И скажи, охрана была тут после случившегося?
Суламита: С порога проводив взглядом нырнувшую в полузакрытую лавку патрицианку, Суламита вздохнула как будто куриц ей уже отказались менять, а последний баран стоял перед ней. - Не жилец она, в её-то возрасте. Столько крови за один день вылилось. Да и лекари в таких случаях цикуту предлагают, чтоб не мучалось дитя, а не ноги пришивать.
Залика: "Уже и ставню закрыли, а они всё прут". Глядя в лицо покупателя, перемацавшего всё подяд, чтоб докопаться до неприпылённого, Зали чуть было не решила и дверь в лавку закрыть. Останавливало только воспоминание об утреннем отделении Авла. Деньги были нужны как никогда на её памяти, поэтому и "на крови не поскользнись там, раз ужин по расписанию" выходящему соседу тоже вслед не кинула. - Добрейшего. Подняла взгляд и узнала дневную посетительницу. Давно привыкшая к тому, что покупатели называют что угодно чем угодно и ждут неприменного понимания, голос сделала шёлковым. Так и соскользнуло с губ: - Чья охрана? Если госпожа имеет в виду городскую когорту - были тут, пока ещё ценности находились, а не только трупы. Потом ушли. А вигилов, госпожа, теперь от прочих можно отличить только в фонтане прополоскав пару часов. Но они там, разбирают.
Забан: Зан с открытым ртом проследил за... Кто же ей эта девочка, если она зашла сюда сама? - Так вот госпожа эта. Из эдила. Про девочку, - прошептал он Суламите, и даже забыл, что никуда сегодня не убежит. - Как думаешь, может, родная? И без ног! Как ей сказать-то? - глаза готовы были вылезти, словно договорить и объяснить то, что в тихом шепоте могло потеряться.
Летеция: Все что случилось до - заместилось после, тем, что лежало на площади. Увидела не мало, так что пульсировало в висках от необходимости решать. Прим кивнула на ответ, потирая переносицу. На пальцах чувствовалась пыль. Когда успела испачкаться? Их недвижимость - квиритская. Инсулы частенько падали. Что следовало за этим ей не ведомо. Не женское же дело. Несколько мгновений она смотрела на яблоки и не реагировала. А что следовало за этим? Золотой занимал половину города, места под стройку сейчас по цене, будто на самом Олимпе. Но только вот чьи места? Ведь это утрата недвижимости. А значит, может стоять вопрос о смене собственника и иски. Какого характера и к кому, о боги, почему она должна об этом думать. - Я поняла, - очнулась она, наконец, - Яблоки доставьте в дом эдила Кассия Руфа. Посмотрела недобро на раба и пару охранников. Сейчас вечер, отпускать нельзя, опасно одной ходить в сумерках. Это вчера сам Плутон сошел бы за приличного встречного. А сегодня, когда развод уже казался вполне реальным делом, очень хотелось безопасности и определенности. И тут ее взгляд упал на затылок местного парнишки, того самого, что она послала из театра сюда же. О судьбе ребенка справиться. Она посмотрела на женщину, беседующую с ним, приблизилась, слыша последние фразы обоих. - Не родная, - сообщила она, разглядывая его. Улыбнулась ему, благосклонно. - Ты довольно исполнительный. Выполни еще одно поручение? Если твоя хозяйка не против. Девочку и в самом деле жаль, ведь не убей ее мачеха у фонтана, погибла бы в инсуле. Или нет? Что определяет выбор богов, настроение?
Залика: "Доставьте" добило её окончательно. До нервного жеста плечом прямо при покупательнице, до прижатых выше переносицы тонких дрожащих пальцев. Нуб и госпожа теперь в лавке и не покажутся - с ближними поставщиками кому-то же надо работать, раз старшего и среднего нет, Герасим будет разрываться между конями, складом и поездками с хозяйкой, Амизи - одна на всём хозяйстве - готовка, стирка, уборка... хоть Тирра к прилавку ставь, а сама заказы волоки... И мальчишка нанятый делся куда-то, может и - под обломки. Разово грузчика найти не сложно, но постоянно - разоришься на них, можно и не торговать! - Конечно, госпожа, всё будет доставлено. Упустить таких покупателей как дом эдила?! Всех нобелей, которые пальцами тычут "это доставь"?! Надо было что-то делать. Но под каким соусом всучить Суламите хотя бы часть лежащих у весталок денег, чтоб хоть пару рабов купила, голова соображать отказывалась.
Суламита: Сбоку дёрнули за подол и Суламита впервые обернулась на маленького сына мясника с удовольствием. - Йося, что ты мне суёшь? Если ты хочешь купить у меня обратно своего кота, так он уже в два раза дороже потому что объел три инсулы и прибавил в весе, я бы скинула вам как родным, но меня не поймёт даже твой папа. - Ой, тётя Мита, что вы такое говорите, когда мы покупали котов на мясо так, чтоб об этом знал весь город? Папа просил вернуть вам что занимал у вашего старшего, а у вас тут такая пылюка и ужасы, что я забыл сколько. - А я и не знала, поэтому не расстроюсь. Передай папе, что если он думает откупиться от бога, то зря старается, если б инсулы падали от неотданных долгов, в городе остались бы одни сараи. Но людям приятно. И полуобернулась к подошедшей: - Я бы купила его, если б такие повара не ценились в золоте по весу их котлов, или мимо моей лавки прходил Мидас и перепробовал яблоки. Так что я не против совершенно, - сообщила так, чтоб было понятно, что она очень даже за, особенно если со своими покойниками они разберутся сами.
Забан: УУУ, какая она ушастая оказалась, хвала богам, что не родня ей эта несчастная девчонка! И Зан откликнулся с живой готовностью: - А чо, я чо, я сбегаю, - лишь бы домой не возвращаться, пусть этот.. эта недобаба уже спать ляжет и десятый сон видеть будет, когда Зан туда вернется. .................................................................................................. дом Кассия через дом Марка Бруттия(не Осмарака который)
Летеция: Слушать чужие беседы о деньгах и долгах всегда любопытно, но ни когда в семействе недвижимость в руинах. Информация, кто такой Забан оказалась любопытной, но не важной. А вот готовность к новому поручению обрадовала. - Нужно сбегать в дом Бруттиев, что у портика Октавия, найди вилика Келсия. Передай, что госпожа велела прийти в дом эдила. Как можно быстрее. Подумала, что не стоит рассказывать об инсуле и причине. Келсий не дурак сам догадается, новости, и сплетни всегда быстро растут. А ей это сократит время, даст обсудить все с матерью, написать письмо Марку, тем более он тут не далеко, если верить словам Сципиона. Вот пусть и решает проблемы. - Вернешься с ним, получишь награду. Сказала, мысленно уже прикидывая письмо мужу, обдумывая, стоит ли тревожить Кассия еще и этой проблемой. Кивком указала своей прислуге на выход, и еще раз посмотрела на посыльного. "Кончать в подушку". Усмехнулась. Почти ребенок, если брат бы его видел, посмеялся. продолжение 5
полная версия страницы