Форум » Лицо Рима » Птичья лавка » Ответить
Птичья лавка
Admin: Лавка птиц и домашних животных, в районе Авентин, на Яблочной площади, в старой инсуле, граничащей одной стороной с домом-лавкой ювелира Маруха, другой стороной - с домом-лавкой овощей и фруктов Суламиты. (Далее - инсула Ксена с харчевней). На площади фонтан. Напротив - женские термы.
Ответов - 137, стр:
1 2 3 4 All
Медея: Медея подушечкой пальца легонько стукнула выбранную девочку по носу и назавала цену. За несколько месяцев в лавке ей ни разу не приходилось торговаться: за друзей, игрушки и предметы роскоши обычно не торгуются. Особенно если это не люди. Она достала из под ближайшей клетки уютную корзину поменьше, забрала у покупательницы щенка и усадила, поскуливающего, несмотря на все протесты. - Она тебе рада, дружите на здоровье, - вручила патрицианке корзину. Приличная сумма учапала на площадь, раба запропостилась, и Медея, не получив ещё денег, о которых, судя по виду девушки, не стоило беспокоиться, сама пошла ловить неугомонный товар на площадь.
Эмилия: Эмилия приподняла корзину, заглядывая в мордочку щенка, и прошептала: - Имя я тебе дам попозже. А пока идем домой. Хозяйка выбежала, видимо, за вторым щенком. Оставлять деньги на прилавке без присмотра показалось Эмили неразумным, и она неторопливо вышла вслед за всеми на Яблочную площадь.
Корнелия: >> Театр Помпея - Евника, драгоценный мой опал, предупреди меня, как только увидишь у дома Тесея - я разрешу ему омыть мне ноги и обещаю при этом даже не лягаться. Потом он полностью твой, только пусть пол в термах во фригидарии перестелит, - Корнелия мечтательно зажмурилась. - Таких пьес ни Рим, ни Афины еще не видывали: герои занимаются действительно полезным делом. Жаркая дорога к Медее хоть и была тенистой, но все равно не располагала к долгии и громким разговорам, а на кувшин, принесенный Евникой, Корнелия смотрела подозрительно. Аид, Минотавры... мало ли что придумают примешивать в городские фонтаны, чтобы жизнь в городе стала еще веселее? Поэтому, чтобы не волноваться лишний раз, Корнелия перестала смотреть на кувшин и стала смотреть на подругу, порхавшую в несусветно липкой жаре прохладной птичкой. - Ох, дорогая, если бы я сама лично не видела, как мрамор плавится в портиках, я бы решила, что на улице прохладный бриз, - она взмахнула рукой и едва не сшибла прибавившего ходу Назика. - Надеюсь, Галиб не будет против, если я немного полюбуюсь тобой в открытую - мне уже слишком много лет, чтобы прятаться. У лавки падчерицы гомонили не птицы, а музыканты. - Сегодня праздник прямо-таки следует за нами, Евника, ты точно никого не выпускала из того лабиринта? Зарина, дорогая, идем сразу в лавку, мне кажется, пение греков мы можем послушать и оттуда - из прохлады и перьев. Медея, милая? Ты здесь?
Зарина: 27 авг, день >>> Театр Помпея Не ровня римская жара персидской. Пусть и печет солнце, пытаясь пробраться до костей, но нет у него достаточной силы, чтобы иссушить. Зарина под жаркими лучами чувствовала себя если не комфортно, то вполне себе терпимо. Тонкие ткани ее одежд и взлетали, и опадали при каждом шаге, оттого казалось, что между ними и телом струится живительная прохлада. Зарина подставляла солнцу ладони, лицо, вспоминая о том, какой славный золотистый оттенок приобретает кожа от этих ласк. Только нужно помнить об умеренности… Всегда и во всем. - Не могу быть в этом уверенной, - Зарина лукаво взглянула на подругу и игриво зачерпнула ладонью кончики рыжих волос. – Ему не нравится, когда и я в ответ любуюсь. А тут сил нет устоять! Ресницами вниз и в сторону повела, а потом взмахнула, как птичка крылом, снова обжигая Корнелию взглядом, полным задора. - Но ты не мужчина, и это существенно облегчает ситуацию. Мы можем ничего, - перешла на заговорщицкий шепот, - совсем ничего не бояться. И засмеялась звонко, проходя следом в щебечущую лавку.
Евника: >>> Театр Помпея У лавки внимала звукам златовласая домина. И Евника уже залюбовалась белоснежной кожей, не знавшей жгучих лучей палящего солнца, как Корнелия упомянула о героях. Воображение нарисовало мускулистого, роскошного Тесея, занимающегося ремонтом терм, отчего Евника засмеялась, потому как на одного такого домина и смотрела. Играл он славно. Красивый, задумчивый и настолько погруженный в музицирование, что не бросался в глаза. Вокруг же пели и плясали. В лавке пахло живностью и соломой. Доски, иссохшие за долгое лето, поскрипывали под ногами, и горячая волна растекалась в помещении в верхнем слое воздуха под сводами и деревянными арками, заставляя живое томиться, подыхая от жары, щебетать в ожидании прохлады ночи. И хотя здесь чувствовалось отсутствие зноя, хотелось к фонтану, к толпе. Там движение, пусть не ветра, но музыки. Она собралась ответить о распущенности некоторых Тесеев и о том, что не стоит доверять омывать ноги кому попало, как вспомнила о Фортисе и загрустила. - Я бы не стала выпускать, - ответила она Корнелии, грустно улыбнувшись, думая о противном Галибе и о том, как было бы здорово, будь хотя бы раз не по-мужски. Зарина такая красивая. Вздохнула. На вопрос Корнелии в лавку Евника огляделась. - Похоже, никого, - ответила она за тишину и зверье. – Может, Назика послать поискать? Праздник, да. А еще новоселье же! И это не лабиринт, - запнулась, чувствуя от волнения легкое удушье, розовея. - Я не знаю, что там. Может, ничего. Ага, ничего. И терновые кустики вместо розочек... Себя она решила не предлагать в качестве посыльного, ей и так сегодня приключений хватило с лихвой. Она обошла пару клеток с птицами, взяла в руки белое перо размером с ладонь и выразительно посмотрела на Зарину. - У тебя дома, наверное, много птиц? А какие они? – Евника повертела находку в руках. – А ты будешь их расписывать? - спросила она, имея в виду перья и костюм, о котором сегодня говорили. В горле совсем запершило от мыслей о погребах, и она сглотнула, покашливая. - Я умоюсь, щеки горят. Жарко, - призналась она, чуть коснувшись Корнелии, и вышла из лавки. >>> на Яблочную площадь
Евника: >>> Яблочная площадь Вернувшись, она посмотрела на Корнелию и Зарину. - Что? У меня ни денег, ни яблок с собой нет. А играет хорошо. Может, нанять на вечер? Явно недавно в Риме, наверное, без денег, подумала она.
Медея: >>>Яблочная площадь - Аве, матушка, - заметив постороннюю, официально поприветствовала мачеху Лолиля. Эта яркая женщина с цепким взглядом должна была считаться женой отца, и Медея строго соблюдала условие, тем более что Корнелия ей ничем не мешала, ни на что не претендовала в своей самодостаточности - ни на место хозяйки в доме, живя отдельно, ни на имущество - отец перед отъездом оставил очень подробное завещание. - Аве, - улыбнулась больше возящемуся на руках щенку, чем незнакомке. - Жара сегодня почти африканская. По крайней мере так считает попугай. Велеть подать освежающего?
Зарина: Хозяйки на месте не оказалось, и все птичье царство взволнованно щебетало на разные лады. Зарине было не привыкать. Бывало и у них с Галибом в доме птахи устраивали такой гомон, которому бы позавидовал самый крупный базар во всей Персии. Зарина со скуки легонько качнула клетку с попугаем и отошла к дверному проему. На площади играли. Римский юноша в военном облачении, стоя на коленях, пел и играл так славно, что женщины слетались на него, как пчелы на свежий цветок, полный нектара. Заметил ли он, насколько привлекателен? В лавку уже вернулась суетливая Евника, и даже темноволосая племянница Корнелии с обжигающим взглядом зашла, готовая отдать распоряжения. - Аве, - отозвалась рассеянно Зарина, не спеша отходить от двери. К певцу подошла смутно знакомая юная домина. Светлые кудри, ледяной взгляд, а сама затрепетала, словно листок на ветру, от внезапной близости военного. У Зарины сердце отчего-то сжалось тоскливо и защекотало в горле. «Как же любви хочется!» - вспыхнула мысль и тяжело опустилась на грудь. Всколыхнулось все то, что усердно от себя годами прятала. Как же любви хочется, как хочется… Простой и честной, чтобы без недомолвок, без лживых масок согласия. Чтобы распахнуться всей душой навстречу, принять, окутать. И не бояться, что взрежут изнутри наружу выбраться, спастись от надоевшего. Как же хочется, пусть без условностей, но и без страха остаться использованной и брошенной на произвол судьбы. Как же страшно одной остаться! Потухнет красота, уйдет молодость – и кому она нужна будет после?
Корнелия: - Дорогая, не так часто меня можно заставить порадоваться тому, что я не мужчина, - Корнелия с мгновение пристально смотрела на подругу уже в густой тишине лавки, где та двигалась еще изящнее и легче, словно оправдывая крышу, тенью спрятавшую часть лица и переливчатую полупрозрачность струящихся тканей. Но тут же рассмеялась, не без удовольствия забирая кудряшки из прохладных рук, касаясь их невзначай. - Поверь мне, это просто солнце напекло голову, смотреть здесь совсем не на что. Разве что на Евнику, выпустившую к моему вящему удовольствию из прически сегодня больше прядей. Но Евника уже упорхнула умываться или смотреть на музыкантов - в любом случае недостаточно далеко, чтобы можно было за нее волноваться, действительно недостаточно далеко, поскольку Корнелия даже не успела отправить за ней с глаз долой пыхтящего Назика - малышка уже вернулась с предложением. - Яблочко мое наливное, только не говори ни мне, ни Медее, где ты взяла перо, и упаси тебя боги нанимать этого Тесея - если ты не заметила на нем военное, это не значит, что никто не заметил. Когда мы пойдем захватывать соседние термы или лавку фруктов - тогда пожалуйста, но не раньше... Лоллия, девочка моя! - Корнелия всплеснула руками навстречу падчерице, потрепала щенка за ухом. - Будь добра освежающего, да, пока Евника не начала собирать себе личную армию. Кажется, твоего музыканта с площади она уже попыталась... завербовать. Зарина тем временем задумчиво приникла к двери, глядя на представление у фонтана, и не так уж и хотелось нарушать ее покой, хотелось им любоваться, но перед лицом занятых падчерицы и ее юного пса Корнелии пришлось говорить, пусть и не так громко, как обычно: - Медея, это моя подруга Зарина. Зарина - моя милая падчерица Медея, девушка, говорящая с живыми тварями на их настоящем языке. Милая, мы пришли к тебе со странной просьбой, странность ее уравновесит лишь красота, которую мы получим по исполнении. Нам нужны перья.
Евника: Событий последнее время хватало с избытком. Так, что Евника напрягла все чувства, чтобы уловить, что же происходит меж Корнелией и ее падчерицей? Пожалуй, полтора месяца не срок, чтобы понять, как именно вести себя с Медей. Тем более по римским меркам, статус обеспеченной вдовы делал ее любопытной партией, только траур по деду и недавний отъезд отца не позволяли местным сплетницам обмусоливать эту тему. Пока. И хотя, было не ясно, что скрывается за демонстрацией медовой дружественности, деловой союз или же что-то еще? Тот факт, что Медея имеет греческие корни, делал в глазах Евники ее - своей. Не родной, как Корнелия и Мессандра, но и не чужой, как Зарина. Она, соглашаясь, закивала на предупреждение Корнелии о перьях, зная, что Медея и так все видела, и пока представляли Зарину, юркнула через дверь, ведущую от лавки во внутренние помещения домуса. Евника прошла через жаркий атриум, где чувствовалась уже «рука Медеи» и в тени теперь стояли еще клетки. Только богаче отделанные: из дорогих сортов тарраконской древесины с позолоченной краской и редкими видами птиц. Затем мимо горшков расписанных роскошной киноварью по глине с поникшими от солнца цветами и кустами, по мозаичному полу строгих геометрических ромбов во внутренний каменный дворик для прислуги. В темном полумраке от печи плыл жар с пряностями от кушаний к сиесте. Евника подумала, что сегодня явно не ее день, стоило пометить пером понравившегося юношу, как возле него тут же образовывалась матрона. Так что не будет она сегодня более испытывать судьбу. Там в атриуме стояли лары дома, и мысли девочки потекли в направлении, а кому бы из богинь принести дары, и умилостивить, выпросить привлекательность в глазах достойнейших мужчин Рима. Может, она молится не тем? Вот взять, к примеру, Корнелию, разве она вообще поклоняется богиням? Скорее уж, Гермесу - Меркурию. Значит, ближе всего она к Артемиде, думала она, наблюдая как в тени рабыня на столе энергично долбит в ступке смесь меда с солью, уксусом и оливковым маслом. Рядом девочка - служанка вяло перебирала травы для обогащения вина, раскладывая в разные корзинки. Медея? Горевать по мужу столько времени, ведь не замужем, наверное, ей лучше подошла бы Гера, хоть она и поклоняется Диане. А Зарина, вообще не понятно кому молиться, а сама живет в Риме, разве так можно? Какая бы ей подошла богиня? Наверное, Афродита…
Медея: То, как заклянялась и разулыбалась мачехе вошедшая Макрина, в который раз напомнило Медее, что если она и в своём доме, то своей её тут считают только звери. Слуги лишь повинуются, присматриваются и принюхиваются. До сих пор. Люди, в большинстве своём, совершенно не обладают тем чутьём, что позволяет зверям сразу определять своих и чужих, опасных и приемлемых, любимых и... неприятных вот как эта рабыня, внимательно наблюдающая за каждым шагом хозяйской дочери. - Подбери ключи, забери щенков в корзине и принеси напитков, - тяжело уронила Лоллия работу на рабские плечи. Она хотела бы служанку лёгкую, живую и юркую как лесной зверёк - вроде мачехиной Евники, но среди отцовских слуг таких не было и эти унылые городские лица, оживляющиеся только в гомоне площадного представления, симпатий не вызывали. - Он такой же мой, как этот щенок, матушка. Как любой гость. Или любой мужчина. Твой, только пока в доме или в руках, - чуть усмехнулась Медея. Они с Корнелией были почти ровесницами, разница в четыре года совершенно не ощущалась внешне, но обращаться к ней "матушка" было естественным, как семейная шутка, так органично покровительствовала Корнелия всем от щедрости тела и души. - Рада знакомству, Зарина, - оглядела притихшую у дверей разноцветную птицу, и отмахнулась свободной ладонью. - Матушка преувеличивает, с римлянами пока не со всеми, они говорят, что у меня провинциальный акцент. Перья? Ох, как жаль, вы немного опоздали, у нас только пару дней назад выкупили все запасы две танцовщицы, на какой-то симпосиум заказали сложный экзотический номер... Но я могу посмотреть что насобиралось за эти дни, а если вы можете ещё пару дней подождать, думаю, смогу помочь - приближается осень, многие уже начали менять оперение.
Зарина: Зарина плавно развернулась всем телом, отвечая с улыбкой Медее: «Взаимно». После тоскливых мыслей было слегка неуютно в обществе щебечущих родственниц. Зарина обняла себя за талию одной рукой, подперев локоть другой. Пальцы задумчиво и томно стали поглаживать точеный смуглый подбородок. На «провинциальный акцент» усмехнулась с легким презрением, которое относилось по большому счету к римлянам, способным, казалось бы, вечно собою восторгаться. Хотя, если задуматься, то этим грешат, пожалуй, все люди вне зависимости от принадлежности к какому-либо народу. Медея казалась Зарине привлекательной. Стоя рядом с пышной Корнелией, напоминающей томленые сливки, она составляла занятный контраст. Смуглая, темноволосая, кареглазая…Зарине она напоминала горсть плодородной земли. И округлые формы (однако, всё же не настолько пышные, как у «матушки») только подкрепляли эту ассоциацию. Но кроме всего прочего было в привлекательности Медее и что-то близкое, узнаваемое до самоиронии – то ли гордо вздернутый подбородок, то ли искра строптивости во взгляде. - Я посмотрела бы то, что осталось, - пальцы замерли, но тут же вспорхнули в изящном жесте, означающем, что Зарина в общем-то не спешит. – Но и торопиться мне некуда. Потому могу и подождать, когда птички будут готовы поделиться со мной своей красотой.
Корнелия: - Прости, милая, просто я увидела у тебя вон тот огромный пустой насест, услышала соловьиные трели и была уверена, что только что едва не состоялся побег прямиком из рук, - Корнелия размашисто показала пустое деревянное бревно, что выдержало бы и риноцера с клювом, и засмеялась. - "Провинциальный акцент", надо же, некоторым зверушкам до сих пор не нравится, когда с ними говорят по-хорошему. Пока падчерица с подругой рассматривали друг друга, Корнелия, сделав страшное лицо, услала Назика вместе с его злосчастным кувшином за порог. - Дождемся питья тогда, чтобы принесенным с улицы жаром не поджечь последние запасы, а после посмотрим все, что у тебя есть, дорогая, - Корнелия протянула руку Зарине, приглашая ее наконец отойти от двери и нырнуть в прохладу лавки. - И придем еще через два дня или когда у твоих пташек настанет осень?
Медея: Горло сохло от жары и ускоряющей сердце музыки, летящей с площади. Слуг выкрикивать не хотелось и она сама отправилась в дальний угол к обитому мешковиной ящику, присела у стола и запустила пальцы в пёструю мягкость, неспешно перебирая сброшенное крылатыми прошлое и запоздало думая как могла понять её слова мачеха - не шпилькой ли об уехавшем отце? - А, нет, забрали только павлиньи и все рябые, бурые и серые. Но тут не много, не знаю хватит ли? Смотря сколько вам надо... Посмотри сама, - поманила гостью. Медея, часто чувствовавшая свою чуждость людям вообще, особенно в шумных толпах, рядом с грубыми и глупыми мужчинами, и в излишне говорливых женских компаниях, даже не удивлялась почему её не раздражает Корнелия - большая любительница поговорить. Её лишь немного обижало, что брак, длящийся столько лет, до сих пор оставался фиктивным. Отец, хоть и не был уже тем обольстительным пятнадцатилетним юношей, которого пожелала великолепная Паулина, в свои тридцать восемь всё ещё выглядел так, что женщины на улицах заглядывались. И, огрубев за годы труда и одиночества, остался незлым и приятным человеком, которого было за что любить. При их прощании, Лоллия вглядывалась в мачеху, пытаясь угадать малейшие признаки любовной тоски или нежной печали, но увидела только дружескую грусть, искреннюю заинтересованность коллеги и одобрение опытного дельца. Зато она оставалась единственной наследницей, что её вполне устраивало. А может именно этого и желал отец, поклявшийся вернуть положение дочери той, кого боготворил. - На насесте жил орел. Отец любил его, я знаю, но не привыкла держать тех, кому со мной плохо. Попались хорошие охотничьи руки - отдала. Если это и был побег, то мой. Хотя с точки зрения орла это наверно выглядело внезпано открывшимся горизонтом и неожиданным небом... забавно.
прислуга: И без того непонятную хозяйку, раздраженную с утра и задумчивую к сиесте, злить не хотелось совершенно, и Макрина слетала стрижом, скинув мамке щенков на бегу, на бегу же подхватив из рук кухарки поднос с гранатовым вином, охлажденным ежевичным взваром и водой... и чуть не перевернула всё на попугаячью клетку, споткнувшись о крольчонка, в сотый раз выбравшегося из корзины неведомо как. Ловить рук не было, да и не любила она всё, что в меху, и просто не шибко ласково подвинула несостоявшегося убийцу ногой.
Евника: Мимо прошла рабыня, неся поднос с кувшином и тремя стеклянными бокалами. Евника, оглядев все сполна, развернулась и увязалась с ней, зная, что может понадобиться в любой момент Корнелии. Решив обязательно узнать, кому кто молится. Вдруг поможет. Она вернулась в лавку. Никто перья не выбирал. Женщины говорили о линьке, о выборе того, что осталось, жаре. Сторонних покупателей в лавке не было, и Евника замерла у клетки с зеленными пересмешками и синими деревенскими ласточками, слушая. Хихикнула о пустом насесте, вспоминая, что там кажется, держали белых цапель и аргусов. Их маховые перья пользовались большим спросом у горожан. Провела пальцами по деревянным прутьям, вспоминания сегодняшние беседы в театре, об обещаниях стать «достойной из всех прекрасных пташек» о том, что нужны длинные перья и короткие, и все это только для одного, для одного мужчины. Евника вздохнула, вспоминая легенду о птице, которая поет всего лишь один раз в жизни, но зато прекраснее всех. Чего бы ни добивалась Зарина - ответной любви, благоволения ее покровителя или мучителя, смены статуса, все сгодилось бы, чтобы спеть. Как весело на патрицианских рядах сегодня бросались поской и обливались. А народу было сколько. Она не могла осведомиться у Медеи, когда та собирается замуж. Не положено по статусу. Ровно, как и спросить у Корнелии, не нужно ли чего еще. Та и сама скажет, когда потребуется. Жара, наконец, отпустила Евнику, и она устало опустилась на табурет, заплетя одну ногу за другую подобно лиане, по привычке, расслабляясь, замирая. Воздух от трепыхания крыльев волновался, стелился арабесками послеполуденных звуков, запахов, речей, вытекал из лавки и смешивался с городским. В какой-то момент глаза девочки сонно закрылись, и Морфей ласково закачал в своих объятиях хрупкий девичий стан, шепча, убаюкивая грезами, нежа фантазиями. Она потянулась к нему, принимающему ее, как принял бы в объятия отец, и с грохотом свалилась со стула, оказавшись на полу, приводя в трепет птичье царство, взорвавшееся галдежом.
Зарина: Тонкая цветастая ткань скользнула вместе с браслетами с тонкого смуглого запястья по изящному изгибу руки, когда Зарина коснулась пальцами ладони Корнелии. Шагнула вперед так, словно то была не птичья лавка, а покоренная страна. И подбородок выше вскинула – нечего печали в мыслях разводить. Величаво возвысившаяся надо всеми, но в первую очередь над жалким образом себя, Зарина великодушно улыбнулась и кивнула, соглашаясь с предложением посмотреть перья. Потом она запустила пальцы в мягкое и пестрое, и гордость ушла, уступив азарту. Зарина то склонялась, то поднимала перо в двух пальцах и просвечивала его на солнце, щурилась, закусывала губу. И, наконец, отобрала небольшую горсточку тех, что сочла пригодными. - Эти разреши мне взять, - произнесла мелодично, взглянув в лицо Медее. «На насесте жил орел…» - почему-то задержалось у нее в мыслях.
Корнелия: Корнелия даже чуть наклонила голову, чтобы солнечный свет, пробивавшийся из-за опустившейся на дверной проем занавески, задержался на подруге под таким углом, когда ослепляло бы, но не слепило. И улыбнулась падчерице с руками, полными невесомых и не нужных хозяевам одежек, приглашая и ее полюбоваться на прямую, стройную, тонкую и решительную. - Я помню этого орла, и я бы не удивилась, если бы довелось вдруг узнать, что Марк снова сажает его на плечо. Не верю в преданность птиц, но в этой было что-то... человеческое. А потом грохнуло - да так резко и гулко, всеобъемлюще, что стало понятно - Евника. Корнелия тяжело вздохнула и, оставив девушек отбирать красоту, углубилась в самое средоточие птичьего ора. - Евника, дорогая, сначала: ты не ушиблась? И потом: скажи мне, если тебе не хватило песен на площади, почему бы не пойти туда и не попросить еще? Мне кажется, этот хор не так чист и слишком разнообразен для одной комнаты, - Корнелия безрезультатно похлопала в ладони, как, бывало, делала, когда ункторы спихивали друг на друга пропажу масел, и грустно констатировала. - И вообще, такое ты можешь послушать и в нашем кальдарии, просто попроси Мумблера принести побольше угля.
Медея: Пока она любовалась как их с Зариной светлые пальцы подсвечивают осыпавшуюся, но не погасшую красоту, беспокойный щенок, едва не загремев с колен в ящик, вытянул шею, вдохнул весь пух который только мог и принялся яростно отплёвываться от налипшего и прочихиваться от вдохнутого. - Конечно, Зарина, они твои. Лоллия небрежно смахнула самое крупное перо с влажного носа, поднялась и тут же нахмурилась, прикрикнув глухо и коротко: - Макрина, ты мне надоела, пошла вон. Их преданность в чём-то честнее, Корнелия, они не скрывают, что любят ласку, безопасность, вкусную еду... - совершенно другим тоном договорила уже мачехе, приседая на корточки перед крольчонком и забирая его на колени, мордой к щенку. - Что ты дрожишь, смотри, ему интересно... Интересно тебе? Щенок потянулся пытливым носом к бурым шерстинкам и кролик обмер, прижав уши, мелко дыша и подрагивая усами, а потом зашевелил носом навстречу... но мир взорвался оглушительным падением и осуждающим криком, оба зверька вздрогнули и забились в руках. Медея сунула пса в кроличью корзину и поплотнее прижала лопоухого. Распутство и страж души, сидя на одних коленях, так явно интересовались друг другом, что она даже не рассердилась на учиненный переполох. Лишь подошла к украшающей собой пол девчонке и с улыбкой скинула Венерино животное ей в подол: - Подарок на новоселье. Если он не принесёт тебе что должен - сваришь из него суп.
прислуга: С перепугу от грохота, а потом и хозяйского окрика, задрожали руки. Пролив немного взвара на поднос, Макрина тут же подтерла салфеткой и исчезла едва закончив разливать по бокалам, пылая праведным негодованием - кто важнее в конце-концов?! Преданная господину раба или суповой набор в меху?!
Зарина: …и сидела мысль орлом на насесте царственно и невозмутимо, даже когда лавка взорвалась птичьими испуганными вскриками. Зарина улыбнулась, спокойно кивнув Медее в ответ. И глаза прикрыла на мгновение. Здесь было, как дома. Ребристые тени от клеток, запах, гомон. Не было только тара, мелодиями которого своих успокаивала обычно. А руки так и просились… Зарина достала шелковый платок и аккуратно завернула в него перья. Только потом она поднялась и подошла к остальным, поглядывая на Евнику взглядом, сияющим искорками веселья. «Неуклюжая какая, забавная, милая», - думала она, рассматривая с любопытством девочку. Орел повернул голову, и внимательный взгляд золотых его глаз устремился на площадь. К тому образу – двое трепещущих влюбленных.
Евника: Выговоры Корнелии, подарок, свалившийся в подол, мягкий, трясущийся комочек счастья, разноголосый птичий галдеж, промчавшаяся мимо прислуга и падение со стула ошарашили Евнику, смущая. Она только кивнула Медее. Может и правда, этот «подарок» принесет ей счастье. - Спасибо. Она поднялась на ноги, ощущая последствия падения ноющей пятой точкой, посмотрела, как Зарина сворачивает перья, и подошла к Корнелии, заглядывая в глаза. - Наверное, от жары, - произнесла она, виновато улыбаясь и обдумывая, куда деть подарок. Если они сейчас домой, то никуда, если еще куда заскочат, то было бы неплохо позаботиться о нем. Толку то с крольчонком на руках. Все смотрели на нее, и Евнике захотелось срочно куда-нибудь деться. – А насчет армии, - она пожала плечами, – Ее ж кормить придется, обувать, одевать, куда мне. Мы сейчас домой?
Корнелия: Несмотря на исходящую от подарка опасность, Корнелия с улыбкой проследила глазами весь бесславный полет кролика в Евникин подол. - От жары, не иначе - певучей, с перьями в голове? Золотце, обещай мне, что ближайшие три года - хотя бы! - ты в этом подоле будешь носить только кроликов и никого, кроме кроликов, иначе Мессандре придется освоить некоторые редкие виды иудейской кухни, - заметила она строжайше, но, не выдержав накатившего смеха, стремительно повернулась к падчерице, дабы воспитательный эффект не пропал даром. - Спасибо, моя дорогая. Вернуть щенку друга я уже не смогу, но вот тебе не премину сказать, что с последним несгоревшим кораблем мне привезли прекрасных масел. Я была бы счастлива видеть тебя в моих термах чаще, дорогая. Зарина молчала, но по лицу, по глазам было видно, что пришли сюда все же не зря, и без добычи никто из присутствующих, в принципе, не остался. - Да, золотце, только сначала заглянем в термы, - рассеянно ответила Корнелия Евнике и нетерпеливо провела пальцами в дигите от платка, который подруга держала в руках. - Кажется, я на них смогу поглядеть уже только в костюме? Ты довольна, дорогая? Ручаюсь, у Медеи лучшие птицы и лучшие перья в Риме.
Медея: - И лучшие кролики, - чуть усмехнулась Лоллия. - Никуда вы не пойдете, пока не отведаете... чуть было не сказала кроликов, но нет - напитков. Красивым женщинам в Риме слишком опасно падать на улицах от жары. Я вот сегодня чуть перегрелась и едва не упала в руки юного клариссима. Красивого как Адонис, но первого встреченного. Что, матушка, римские Фурии - достойная фамилия? - спросила так же непринуждённо, как отпила прохладного, пригласив жестом и Евнику. Квиритку, насколько она помнила.
Зарина: Корнелия протянула руку к платку с перьями, и Зарина встрепенулась, точно пташка: - Ох, прости, дорогая! - защебетала, развязывая платок. – Вы так славно общались, что я не стала мешать, и… Вот. Правда, чудесны? С гордостью глядя на добычу, повернула ладони поближе к подруге. - А в наряде будут еще краше. Но я надеюсь зайти к Медее еще разок, потому что этого все же будет мало. Взглянув на золотистую, точно мед, девушку, улыбнулась мягко. Все же чувствовалось в ней что-то близкое по духу. - Падать в руки красивых, словно Адонис, клариссимов не зазорно, - протянула с хитрецой в голосе, а потом добавила тише: - Покуда нет над душой другого мужчины.
Евника: Евника подошла к подносу, и взяла с него бокал. Немного отступила. Молча утоляя жажду, сжимая крольчонка и мысленно определяя место подарку в новом доме Корнелии. Ведь не выпустит же она его в сад? Там терновые кусты…
Парис: >>> от Суламиты ...лавка оглушила. Мало того, что в ней копошилось, перелазило, сновало туда-сюда так, что вся она казалась одним большим живым существом, так еще и сразу несколько женщин, о чем-то говорящих до его прихода, предстали перед ним сразу. "Красивые", - только и пошевелилось на все это в голове, прежде чем Парис почувствовал себя... Парисом. "Хорошо, яблок не осталось, - он даже оглянулся куда-то туда, где оставил Абатона, - как бы и впрямь рассуживать не пришлось". - Аве, - произнес он извинительно.
Корнелия: Зарина развернула платок, и Корнелия, задержав выдох, провела кончиками пальцев по птичьим перышкам осторожно, едва касаясь их, прохладных в своей щекотности. Не останавливаясь и не обделив прикосновением ни одну потерявшую красоту птичку. - Чудесные перышки, дорогая, я же говорила, что у моей падчериц... Фурии? - переспросила Корнелия, чтобы выиграть пару мгновений на подумать, отпила из стакана по той же причине. - Если принять во внимание, что почтенный отец семейства - невозмутимейший и верный Империи сенатор, изгнавший из дома одного из сыновей за связь со смазливым плебеем, а дочь его входит в тепидарий так, будто только что отдала приказ верному легиону занять город, то да, это вполне достойная фамилия - как раз по нам. Евника подозрительно притихла, уткнувшись в стакан, и Корнелия, проследив взглядом и за ней, и за крольчонком, вернулась в беседу, будто и не прерывалась. - Зарина, дорогая, поверь мне, в Риме мужчина над душой никогда не помешает упасть в руки клариссиму, особенно если на улице жара, праздненства, а юные девы так хороши, как мои падчерица и подруга, - Корнелия улыбнулась в стремительно пустеющий стакан и первой отозвалась на кроткое "Аве". - А вот и еще один Адонис, пришел за своей Афродитой, Персефоной или Артемидой? Ох, прости, дорогая! - спохватилась она, всплескивая руками и стаканом, извиняясь перед Медеей и отступая символически на полшага. - Привычка встречать гостей иногда подводит...
Зарина: Влетевший в лавку паренек был, словно цыпленок, попавший в лисью нору. Вид растерянный, слегка…пришибленный. У Зарины и глаза сразу лукаво сузились. Как же у этих римлян? Ах да, «Троя»! «Троя», которая как раз сейчас идёт в театре. Каждой женщине захочется урвать кусочек внимания такого на удивление умиляющего юноши. - Аве, - отозвалась вкрадчиво. Зарина неспешно завернула перья обратно в платок и, убрав их, протянула изящным изгибом смуглую руку за бокалом. Браслеты тихим перезвоном покатились к локтю вслед за тонкой шелковой тканью. - В объятья таких красавиц, как моя подруга, - кивнула в сторону Корнелии, - и её падчерица и клариссимам в такую жару грех не падать, - продолжила беседу, как ни в чем не бывало, только краем глаза наблюдая, как потешно оглядывается по сторонам вошедший.
Евника: «Адонис, но первого встреченного…» …«Вы так славно общались, что я не стала мешать, и…» Высказывания смешивались в лавке. Корнелия задержала вздох, а вместе с ней и Евника. «Зарина, дорогая, поверь мне, в Риме мужчина над душой никогда не помешает упасть в руки клариссиму, особенно если на улице жара», здесь было время хихикнуть. В этом римском полудне разлилось что-то совсем домашнее, уютное, такое, что не до богов было… а до лавки и до Адониса, который пришелся совсем кстати. После Помпей и после всех дневных неудач, таких, что в птичьем чириканье захотелось раствориться и в вопросе Корнелии о богинях тоже. Евника рассмеялась, не выдержав. Улыбнулась шаловливо Зарине. Необычная, она все-таки, однозначно, необычная! По каждой женщине мужчина. А этот ее - тиран. И может именно поэтому складывалось впечатление, что Зарина недолюбливает мужчин. Вот разбери-ка! Она запуталась и снова улыбнулась восточной красавице, вспоминая разговоры в термах матрон, пока слушала слова «А вот и еще один Адонис, пришел за своей Афродитой, Персефоной или Артемидой?» и, спрятав улыбочку, которую могли истолковать, как неоднозначную, посмотрела на «Адониса». Лопоух, простоват и какой-то… римский, совсем римский… Затем выразительно на Зарину, показывая всем видом, что вот - шанс. На парне пусть потренируется! От Рима не убудет. - Сегодня как раз был на спектакле пример того, как не стоит падать в руки! Можно Зарина покажет? Покажешь? - почти умоляюще заклянчила она, негромко, пока юноша входил в лавку. – Очень –очень прошу! Можно без падений на руки. Покажи! Самой Евнике не было, чем хвастать по этой части, так что хотелось очень-очень посмотреть, как можно обольстить мужчину одними лишь плавными движениями, улыбкой и перьями. Кивая входящему Адонису, умоляя взглядом Корнелию и Зарину. Можно было и Медею попросить, но ей хотелось именно на что-то не римское посмотреть. Экзотическое...
Медея: Евника баловалась так естественно и безоглядно, как умеют только совсем юные девочки и маленькие зверята. Усилием воли, проявившемся в одной только мимолетной складке у иронично поджатого уголка губ, Медее удалось отогнать видение юной серебристо-бурой ласки, сквозящей сквозь девчонку как сквозь лесной куст. Вошедший покупателем не выглядел, скорей - телёнком, забредшим в тенистый овраг за интересным лопухом, и она, кивком уронив необязательное: - Аве, - вернула внимание мачехе. - Интересное семейство. Кажется, с таким надо смотреть в оба, чтоб в руки упал только один, без всей этой разномастной толпы в довесок... Макрина к посетителю не появлялась, проявляя вопиющее отсутствие чутья, и Медея сочла её окончательно несносной. Зато Ако, смотревший до этого на общий переполох скептически, но молча, не подкачал, встретив гостя неожиданным, в наступившем затишье, и громогласным "трррррепло!".
Парис: Женщины не преминули откликнуться и показаться во всем своем разнообразии - так, бывало, одно и то же яблоко по-разному переливалось на солнце, если его вертеть в пальцах. Парис покраснел от этой, пришедшей ему в голову, мысли и повторил: - Аве, - перетек на одну ногу, собираясь сделать еще шаг, и кашлянул в кулак, - прошу прощения, если прервал. Я... посмотреть, - "тррррепло!", раздавшееся из-за плеча, встрепенуло Париса, и он дернулся, оборачиваясь на внезапно не женский голос в этом женском цветнике, - аа... ой! - и засмеялся несколько настороженно, - напугал, разбойник, - искренне обратился ко всем и увидел кролика, - а этот милый... можно? - наконец, определился, куда сделать шаг, и протянул руку, чтоб погладить, если разрешат.
Корнелия: - Ох, дорогая, - Корнелия взмахнула было стаканом, но вспомнила, что мокрые звери продаются хуже сухих, и прервала движение на середине, со звоном поставив стакан на поднос. - Для обморочных клариссимов мы еще не расчистили подвал как следует, хранить негде, но если я когда нибудь смогу загнать туда Мессандру с метлой, честное слово, я выделю вам всем по уголку, большому такому, прохладному, хватит и на Фуриев, и на толп... Она прервалась на полуслове, краем уха прислушавшись к бормотанию лопоухого паренька, который хоть и заблудился, но далеко не потерялся. - Так посмотреть или потрогать, юноша? - вкрадчиво вопросила пришедшего Корнелия, строго взглянув на Евнику и еще на всякий случай на попугая, поспешившего обвинить юношу еще до проступка, который в общем-то предугадать и предотвратить нетрудно. И обратилась к Евнике, смягчая тон улыбкой. - Дитя мое, покажи юному исследователю природы кролика, но ради всех богов - ничего из того, что видела сегодня в "Трое". Мы еще подвал не расчистили. В своем отточенном термами мастерстве не спускать глаз с одних, пока говоришь с другими, Корнелия не сомневалась ни на мгновение.
Зарина: - Сегодня как раз был на спектакле пример того, как не стоит падать в руки! Можно Зарина покажет? – затараторила Евника. Зарина изумленно свела брови: - Пример? На спектакле? Ох, дорогая, ничего из спектакля не помню, - махнула рукой и рассмеялась. Сразу же вспомнился Галиб со своим «ешь виноград, красавица». Какой театр, когда в голове ярость пульсировала! Римские боги, да после полуголых девиц вообще ничего не вспоминалось, кроме всей этой истории… Сначала с рукой Галиба…Потом с виноградом. Зарина облизнула губы и отпила прохладной жидкости. «Тррррепло!» - разлетелось по всей лавке. Юноша тут же засуетился, будто пойманный на месте вор. Ему хватило бы для душевного смятения и попугая, но Корнелия добавила. «Сейчас умрет на месте от смущения», - подумала Зарина, а в глазах вновь заблестели искорки веселья. Она приблизилась к подруге и шепнула: - Мне кажется, тут и без «Трои» обойдется.
Евника: Евника вспомнила, что держит слишком долго стакан и разглядывает юношу. Не то, чтобы ей было жаль показывать, ну он что, кролика не видел? Невидаль. Кролик! Слова Корнелии прозвучали, как приказ. Евника одновременно поставила бокал и протянула живность, держа за уши. - Его зовут Подарок! Только не бери и пальцы ему в рот не суй! – наказала она, пологая, что в Риме все возможно. А этого юношу она видела впервые, впрочем, кролика тоже. Вдруг он бешеный?
Медея: Да, Рим был ей чужим. Но когда она смотрела на еле заметные трещинки на стене своей кубикулы в поместье мужа, ей, порой, особенно зимними вечерами, казалось, что сквозь них утекает жизнь. Здесь же наоборот: чудилось будто она проникает всюду - в окна, в двери, льется по полу через порог, избыточно, бурно и неостановимо. Люди, люди, люди... Одни тянут руки погладить, другие - сожрать. И все шумят, как стая сорок. Но если даже кролик привык и освоился, то может быть и она сможет? Со временем. Чего-чего, а этого у неё больше всего остального - не надо срочно искать мужа как юной девочке, нет необходимости дни напролет беспокоиться о деньгах, как матроне, не надо думать как избавиться от утомившего мужчины, как любовнице. Медея представила себе набитый нобилями новенький мачехин подвал и рассмеялась негромко, больше сама себе: - Для одного найдется место и в моём. А в твой не стоит складывать никаких мужчин, пока ты не убедишься, что твой дед не припрятал там старого фалерна, было бы жаль отдавать такой клад на разграбление чужим. Это же она думала и про Евнику, но ни взглядом не помешала венериному зверьку выполнять его предназначение.
Парис: Парис услышал "потрогать" и побледнел, отметив, что должен был, наверно, все же покраснеть... или нет... или да... Женщины даром, что выглядели невинно, на поверку оказывались... женщинами, которым на язык не попадайся. А он попался, причем сразу всем. Так что самым честным здесь, похоже, был попугай, обозвавший его треплом (в самом деле же, сказал "посмотреть", а сам руки тянет..), а самым невинным - кролик, смешно и дураковато висящий в воздухе и отчаянно принюхивающийся к переменившейся действительности. И если до похожести с попугаем Парису явно не хватало смелости, то в кролике он практически обнаруживал родственную душу. И... надо же было что-то отвечать всем им. Поэтому Парис собрался с духом, мыслями и еще чем-то и выдал в обратном порядке: - Я запутался, что про "Трою", а что про мужчин... - Чудесное имя - Подарок... - Я... Посмотреть...руками... Быстро провел виском по плечу, отирая выступившую от волнения каплю пота и осторожно вернулся речью к держащей кролика: - Не буду. А что можно? По макушке погладить можно? - улыбнулся, готовый повиноваться, и обнаружил свою, все еще неопределенно зависшую в воздухе руку.
Корнелия: - Ох, дорогая, боюсь, что у нас здесь все, что только может случиться - "Троя" по умолчанию, - выдержала заговорщический тон Корнелия, склонившись к подруге, но немедленно выпрямилась и бросила веселый взгляд на падчерицу. - Перед тем как лечь в моем уютном подвале, эти несчастные вынесут из него все мало-мальски ценное и аккуратно сложат в уголке, уж я-то прослежу... Молодой человек! Голосом таким она обычно отчитывала новеньких ункторов за пролитое мимо спины масло и сейчас сочла, что он очень подходит и к месту, и к смешно оттопыренным ушам. - Смотреть руками? Разве это пристойное занятие для юноши твоего возраста и происхождения, кстати, кто ты, дитя? - суровости не убавилось, и в воспитательных целях смеялась сейчас Корнелия одними глазами. - Евника, малышка, следи за тем, чтобы смотрели руками, если отважатся на глазах у почтенных матрон, только Подарка, иначе следующим Медея подарит тебе семейство ежей.
Зарина: Как свободны римские женщины! Рассуждают, сколько мужчин поместится в их подвалах. И не редко говорят о том, сколько держится в их умах и сердцах. Как легко они относятся к любви! Будто к наряду, который подбирается под погоду и настроение. Зарина краем уха слушала, о чем беседуют подружки, а сама незаметно скрылась среди клеток с пташками. Желтые, синие, красные, маленькие и большие, сонные и резвые – они поглотили внимание. Зарина медленно вела смуглыми тонкими пальцами по тонким прутьям, вновь и вновь ударяясь подушечками словно о струны. И птички, как будто узнав в ней свою, заводились трелями. Шелковый рукав соскользнул вдоль запястья, лизнув кожу. Зарина закрыла глаза и тихо запела, подстраиваясь под птичью песню. Ей вспоминался полный тепла взгляд синих глаз, широкая грудь и бугры мышц на лопатках под маленькими ладонями. Она собрала пальцы в щепотку, удерживая ощущения, и снова ударила по струнам клеток. Ей вспомнился внимательный взгляд круглых карих глаз, тонкая линия рта, дрожащие крылья острого носа. Ладонь, скользящая впервые по телу, будто пробующая ткань на ощупь. - Ммммм, - тянула негромко.
Евника: Евника хихикнула в нос, улыбнувшись словам Корнелии. - У ежей иголки мягкие, как веточка хвои. И пальцами ведешь по иголкам. Они спорят друг с другом, царапают, жадничают потрогать тебя в ответ. – Она повернула Подарка боком к юноше. - У ежей иглы плотнее, за что его держать показывая. За задние лапки? Не выдержала и засмеялась, перевела взгляд на парня, силясь представить, как держать за уши ежика. - Да, имя подходящее, - ответила она ему, с благодарностью посмотрев на Медею. – Есть легенда, рассказывающее, почему у кроликов большие уши и маленький хвост. Отец ей рассказывал, когда в лавке не было покупателей. - Говорят, что богам было жаль лишать их ушей, но нужно было, из чего-то соорудить сердце, вот они и сделали из хвоста. Поэтому они такие осторожные, а хвостик маленький. М-м-м, у ежей, наверное, тоже. Ты так любишь кроликов, купи у хозяйки лавки. У нее есть из того же помета.
полная версия страницы