Форум » Лицо Рима » Улица¦ведущая от и до¦ (продолжение 1) » Ответить
Улица¦ведущая от и до¦ (продолжение 1)
Admin:
Ветурий: Хоть на его руку оперлась, а не на Луция. Марк поймал себя на мысли, что его раздражает любое посягательство на сестренку, потому как мужчины они такие. И все в таком духе. Он проговоривал всю эту тираду про себя и подсмеивался, уже возле дома рассмеявшись вслух. "тоже мне, наседка" >>>> Дом ветуриев>>>>>>>>>>
прислуга: >>>>>Дом Тривии Августы>>>>>>> Федра морщилась, и от души завидовала хозяйке, надежно укрытой от сырости тонко выделанной кожей занавесей. Дождевые струи противно стекали по спине, заставляя поеживаться, мокрые резные ручки то и дело норовили выскользнуть из ладоней, две недавно нанятые девки, на которых сегодня возложили обязанности лантернариев, то и дело останавливались, поправляя грозящие погаснуть факелы. Под ногами расползались лужи, и при каждом шаге по бокам и позади взлетали мутные брызги - девы шагали дружно. Когда греческие и римские ругательства, которые Федра неустанно бурчала себе под нос, закончились, сквозь завесу дождя наконец-то показался нужный дом.
Тривия Августа: >>>>>Дом Тривии Августы>>>>>>> Дождь барабанил по резным панелям и по кожаным занавескам, успокаивая и настраивая на рассудительный лад. Вот среди однообразного "тум-тум-тум" послышался стук, легкий лязг открываемых ворот, громко произнесенное имя - Тривия поразилась, как непривычно ее уху звучит это чуть картавое "Терррция". >>>>>>>>>Дом Курионов>>>>>>>>>>>>
Публий: 26, август, утро>>>Вилла Белецца Узкими грязными улочками пригорода лектика продивалась меделнно, потому что как только рабы начали сыпать на дорогу медь от имени давшего обет Кибелле, из окрестных лачуг вышел легион пролетариев, желающих восславить щедого слугу Великой Матери. Публий равнодушно слушал восхваления, ожесточённо обмахиваясь надушенным веером и мраморно улыбаясь. Он не любил рисунки на стенах, считая живое народное слово полезнее для репутации, но раздачи всегда были мучительны. И когда сирийцы окончательно застряли, увязнув в плебсе, уже собирался задёрнуть занавес, но какая-то оборванная девочка лет тринадцати вцепилась в ткань мёртвой хваткой, упав на колени перед носилками: - Господин! Спаси меня, добрый господин!!! Публий дёрнул ткань из её рук, но занавеска не поддавалась, а девочка заголосила отчаяннее: - Именем Кибеллы заклинаю, спаси! - Что тебе, дитя? - вздохнул По. - У меня беда, господин, на днях я стала девушкой и тётка с которой я живу хочет продать мою честь богатому соседу-скорняку... она хочет мной торговать, говорит я даром ем хлеб! Найми меня служанкой, добрый господин, я умею прясть, ткать, убирать, готовить, я буду лучшей твоей слугой, помоги мне! Публий посмотрел на свободного уличного ребёнка сузив глаза: - У меня достаточно слуг. Чуть повернул голову и приказал: - Тощий, дай ей свой нож. И пока оторопевшая девчонка принимала подарок от удивлённого не меньше неё сирийца, задёрнул занавес тронувшихся, наконец-то, носилок. >>>дом покойного Аль-Баны>>закоулки
Суламита: >>>Аппиева дорога - Соседка, иди посмотри на то, что мне не дали! Эти люди думают, что я готов платить за лося которого они убивают, как за вола которого я продаю! - разнеслось от мясной лавки до Остии и вернулось обратно в Суламитины уши не тише. - Хаим, если ты будешь так кричать лоси умрут сами и никому не надо будет никуда идти! Я умею читать на стенах, зачем мне смотреть? - попыталась отделаться от мясника Мита. - Если ты решил купить лосей с ватиканского, так я тебе скажу что даже варвары обломают зубы о дротики в этом деликатесе или ты думаешь их там будут убивать шумом как ты меня? - Нет вы посмотрите на эту женщину, она делает вид что понимает в торговле! А я решил посмотреть на лОсей пока есть, чтоб просто знать чем эти дикие ругают мою баранину! Но бесплатные билеты уже проданы по три раза, а мне предложили постолько что это уже десятый! - А зачем ты там хотел так, что тебе такое предложили? - Я хотел купить хотя бы из первых рук! - Хаим, если ты хотел купить из первых рук, так надо было самому их продавать, - утешила Суламита, пожимая плечами. >>>Дом(он же лавка) Суламиты
Гней Домиций: 26, август, утро>>>Дом Понтия Мецената У ближайшего портика он остановился, положил ладонь Юлию на плечо, просто чтоб ещё раз почувствовать как это приятно и легко, сократить дистанцию... - Ты сказал "обращайся". Ну и - вот. Я вчера узнал, что погиб мой родственник. Мужчин в двух фамилиях, кроме... больше не осталось. Только я и младшие братья. Я думал весь вечер про то, о чем мы говорили. Принял решение. И мне будет легче выполнить его, если ты будешь рядом. Ничего такого, просто. Ты мне нравишься. Но если тебя увидят со мной, у тебя могут быть неприятности. А может и нет. И никаких "господин желает". Сам решай.
Юлий: Из дома Понтия. соболезнования бы звучали фальшиво. Но взгляд стал серьезнее и юлий уточнил: -какого рода неприятности? плечо еще ныло от поглаживания Кайена, желудок - от тона, которым было брошено это, про Севера. Такие как Север ему..не нравились. Разве что с расстояния посмотреть. Смотреть - да, красиво. Но, собственно, смотреть он и шел. И Кай мог бы не отпустить. Если бы хотел. Вот он, шанс: красивый хороший парень, молодой, неопытный, можно прибрать к рукам. Тем проще, чем он принял какое-то решение, связанное с его пассией и тем, что он теперь старший. То есть ему нужно отвлечься и забыть. Что ж, это можно. Так что прав он, юлий, был, относясь скептически к 'любви без границ, любви, разрушающей все преграды' -вот они,границы. А преграды, если их недостаточно, можно достроить и самому. Только радости от осознания собственной правоты не было. Было-грустно.
Гней Домиций: - Худшее? - Гней вспомнил как парень читал на пиру... - Ты можешь понравиться принцепсу и он захочет забрать тебя в Золотой. Это то, с чем я могу не справиться. Ну и всякие глупые ситуации, например тебя могут одолевать подкупами, чтоб ты обо мне рассказывал. Он помрачнел, вспомнив пару эпизодов, когда матери потенциальных невест интриговали устраняя от него казавшихся опасными конкуренток. Но Юлий не невеста, да и мать давно положила этому конец, своими методами.
Юлий: - В Золотой?,- рассмеялся Юлий,- Я уже был там. С трудом, но выжил. Самому - имел шанс понравиться..еще на пиру. Но он меня вряд ли помнит. - Остальное не страшно,- добавил все так же, через смешок,- тем более, что всегда можно договориться, что именно рассказывать. Чтобы более добросовестных осведомителей не искали. И тут дошло, через обзывание себя тугодумом, что его выкупить собираются. Всерьез. А не просто время от времени использовать при надобности. - Тут другое, - он развернулся к Гнею лицом,- Я работал в термах. Вырос у Рыжей. Меня узнают в лицо. "я что, отговорить его пытаюсь?!?" - Зато никто не усомнится,- закончил с пожатием плеч. Мог бы не отпустить. Если бы хотел.
Гней Домиций: - Даже так? А ты смелый, - удивился Гней, легко отмахнувшись от другого: - Обо мне просто нечего рассказывать... И не договорил " к сожалению", потому что не имел права об этом сожалеть. Тем более теперь, когда решил. Но Юлий тут же удивил его снова - "в термах... у Рыжей... узнают..." - У Рыжей? - сперва не понял Домиций, а когда дошло, вскинул подбородок, глядя Юлию в лицо... и обнял за плечо. Оказывается, у таких людей тоже была репутация. И она что-то значила. - Это какой-то лупанар? Но я понимаю кто ты, ты не скрывал. Слушай... когда мы сюда переехали, мне было одинадцать лет. И одноклассники дразнили меня "принцем крови", как какого-то варварского царька, представляешь? Пока учитель не услышал, конечно. Это обидно, потому что любое высокое положение нужно заслужить, делами, я так думаю. Но у этого есть некоторые преимущества. Ты - со мной. И разве ты виноват, что вырос там? Это не имеет значения. Пусть узнают. А едва договорив, удивился больше всего - себе. Тому, что понял, отчасти, того, кого ненавидел всю сознательную жизнь. ОН ведь тоже считал, что может выбирать людей сам, не считаясь ни с чьим мнением. Мальчика Спора, например... Но, назначая в провинции, по большей части, толковых и приличных людей, принцепс умудрялся окружать себя ужаснейшими подлецами. Того же Спора Гней на дух не переносил. И император заходил в своём эгоизме так далеко, что это отражалось на многих, на целой империи, он забывал долг. А Юлий... не каждый высокородный повел бы себя на его месте так честно. Гней немного отстранился, чтоб не давить и дать Юлию подумать. - Решил?
Юлий: Юлий улыбнулся снова, возвращая руку Гнея где была и снова сокращая расстояние. -Идем на игры? И вот еще что..,-взгляд в глаза,-зачем именно я тебе нужен? Чтобы был..под рукой, чтобы не думать или чтобы видели? Вопрос задавать не стоило. Вряд ли парень настолько любил откровенность.
Гней Домиций: Гнею стало стыдно, как всегда, когда он не додумывал что-то до нормальной человеческой формулировки - внятной (чтоб не была как на том провале в школе) и честной - для жизни. - Я... вчера рядом с тобой я не чувствовал себя никчемным неудачником, - улыбнулся кисло. - Мне нравится твоё общество, и если тебе моё тоже... И да, чтобы видели тоже. Я надеюсь, что это поможет мне держать себя в руках. И восстановить... нормальные отношения, бывшие до того как я... кое-что ляпнул. Будет видно, что я не претендую... Не для ложа в общем, если ты об этом, - вспомнил вчерашнее и залился краской. Покупать такое он уж точно не собирался. И связывать Юлия тоже.
Юлий: "не для ложа" - это было что-то новенькое. - Если для вида, то придется потратиться. Не похож я на любимчика. Юлий оглядел себя критически - одежда была, в общем, неброская, но хорошая, ее можно было оставить. Но стоило добавить что-нибудь еще. Яркое. Акцентом. - Чтобы издалека видно было. Брошь, например. Или пояс. Или браслеты. - И, кстати, я совсем не против разделять с тобой ложе. Ты редко хорош. искренний. смелый. это не часто встречается.
Гней Домиций: Постановка вопроса "если для вида, то потратиться" ошарашила Гнея до внимательного взгляда на одежду, что случалось обычно только по просьбе родственниц. Он вспомнил сколько золота висело на одной только Риси, пожал плечами легко соглашаясь: - Конечно, купим, можем по дороге в ряды завернуть, - но пока договаривал, золотые мелочи выбило из головы "я совсем не против..." Он понятия не имел, что говорят в таких случаях, но это было неожиданно приятно, поэтому он, как всегда, ляпнул то, что пришло в голову: - Это тоже тебе решать, - улыбаясь не смущённо, а... он и сам бы не мог сказать как. Но что-то вчера изменилось. Гнею больше не казалось, что на него смотрит вся улица. Первый раз с момента приезда из Греции. И руке на этих плечах лежать было легко, поэтому он её не снял, а потянул в сторону торговых рядов. - Уверен, что Понтий мне не откажет в выкупе тебя, он хороший человек и наш друг, но вообще я думаю... >>>Ювелирная лавка Галиб Раха
Юлий: рука лежала на плече, а не на пояснице. поэтому и только поэтому поясница не прогнулась. юлий едва не замурлыкал от удовольствия. подарки он любил. ----ювелирная лавка.
Andronik: >>>> Дом Понтия, через термы. Он собственно не знал куда идти после терм. Если бы не людское море, произносившее направление и имена >>>>>>>>>амфитеатр>>>>>>>>
толпа: - Вора, вора лови!,- раскудахталась матрона, с возмущением хлопая по объемным бокам локтями - кисти до тела не дотягивались и беспомощно болтались в воздухе. Толпа сочувственно и насмешливо оглядывалась по сторонам, пытаясь сообразить кого ловить нужно - Вот того, плешивенького, с синими свиными глазками, век бы его не видела! Это ж надо! Вот так! Да чтоб тебе!- дальше она перешла на неразборчивый набор ругательств и проклятий. ..поджарый мужчина средних лет ловко юркнул в соседние ряды, потом в еще одни, потом, уже без спешки - в лавку. Нечего было разрешать обнимать.
Амина: >>>Амфитеатр ...где как всегда кричали про вора, ржала толпа, судя по рожам из одних воров и состоящая, и замывать винное пятно пришлось одной рукой, второй придерживая кошель, что дела не ускорило. Но несколько выпитых пригоршней воды и та, что натекла за вырез, по крайней мере развязали тёплый узел.
Кабан: где, выпрямившись и высоко задрав рожу, порыкивая на расступающуюся от него толпу, прислушиваясь и не обращая внимания на восхищенные вопли, прошел по брусчатке победным маршем, который заканчивался возле рослой и сочной бабы, намывавшей пышные сись... - как это говорят патриципане? - груди. Подойдя почти вплотную, от кашлянул как громом поразил и, поигрывая мышцами, внушительно добавил: - Я... эта... Вепрь.
Амина: - Вижу, - с достоинством ответила Амина, подавив приступ паники. Мало того что улица никак не затихала про воров, так ещё и это общеримское достояние привлекало внимание к её одиночеству. - Быстро же ты кошку доел. Запить надо? - отодвинулась от фонтана, и от варвара, осторожно драпируя... кошель.
Кабан: То, что избранная баба не только не бросилась сейчас же на Кабанчика, но и даже так ничего не предложила, было неожиданно. "Ошалела от счастья" - решил он и взял быка... коро... женщину в оборот напористо, то бишь надвигаясь и нависая: - Ага, доел... вечером запью. Пойдешь со мной?
Амина: Откинув за плечо косу, Амина посмотрела на варвара самым строгим взглядом, который можно было изобразить глядя снизу вверх. От него нестерпимо разило потом, шкурой и, кажется, вчерашним перегаром, но смотреть на мужчин снизу ей приходилось не часто и в этом даже было что-то приятное. - Еще не освоился в столице? Воют там, - кивнула на амфитеатр, - и там, - махнула в сторону Субуры. - А я по вечерам шерсть пряду.
Кабан: - Бгыыы, стаалица, - Кабанчик не стал нависать еще больше, но и смотреть в сторону амфитеатра не стал. - А мож я не люблю, когда воют, молча когда люблю, а? А шерсти у меня - во! Он без труда надорвал тряпку на груди, показывая заросли: - Хватит?
Амина: Она прямо спиной почувствовала как в их сторону повернулось ещё несколько голов, бурно и резко вздохнула, сдерживаясь, понимая, что если сейчас устроить скандал, то она окажется в центре внимания уже всей площади и соображая что ей делать с похабником, ведь он, чего доброго, увяжется за ней и... Амина оглядела крепкие варварские кулаки... а почему бы и нет. - Я дома пряду. Накинула на голову покрывало и пошла прочь неспешным уверенным шагом, держа прилично ровную осанку, при которой даже самые тяжелые женские бёдра не вихляют как у субурской лупы, а плывут над мостовой, как амфоры в скромной сельской лодочке.
Кабан: "Дома пряду..." Кабанчик-то все понял, не дурак же, и даже не стал дергать бабу за руку, когда она пошла с площади от него - только восхищенно прицокнул на такую пышную задницу, такую... такую что аж все зачесалось. И поспешил за добычей, двинув попутно в морду какому-то стаааличному, что засмотрелся на прелести. Столичный громко хрустнул о камни, а Кабанчик взмывал на крыльях любви все выше: - Провожу. Украдут. Как зовут, красавица?
Амина: "Теперь - не украдут" думала Амина, глядя на расступающуюся толпу и чуть покосившись на отлетевшего, вполглаза - только медный подвес на косе слегка звякнул. Дома на дверях стоял Карим, на душе стало поспокойнее, но шаг она не убавила и лица не повернула. - Амина. Вблизи варвар не вызывал таких ощущений как там, на песке, может из-за запаха, а может из-за речи, в которую набилось столько диковинных звуков - и не римских, и не привычных малоазийских.
Кабан: - А я... эээ... ну ты знаешь, - странное ощущение посетило Кабана, когда он шел за этой сочной бабой, ощущение, будто Кабанчик уже не лучший бестиар Рима, а какой-то второй или даже третий, штоле. Может этот, как его, Квинтысенца мог бы завернуть такое, чтобы баба поплыла сразу, а вот Кабанчик... - Смотрела, как я кошку загрыз? Тигррра была. Я бы и двух смог, тока не нашли в Риме двух, сказали, на тебе Каба... Вепрь, тигру, только ты ее руками не рви, а то некрасиво будет... шкуру попортишь. Ты, говорят, придумай чего-нить, ты ж умный. Ну вот я вышел на тигру... и придумал, гы.
Амина: - Тигр, он, - механически поправила Амина, как поправляла новеньких невнятно говорящих служанок и в бывшем доме, и в нынешнем. - Он родом оттуда, где я раньше жила, там мужчины их ловят. На воле, - усмехнулась на детское бахвальство и невольно подумала - а есть ли у этого умного место куда можно женщину привести? Кроме казарменного закута.
Кабан: - Эээ... он. А шо, баб у тигр нет? Тяжело им тогда приходится, и мужикам вашим тож, раз они толпой ловят тигру, у которой бабы не было, - Кабан хмыкнул. Добыча была не из робких, сурьезная, и это ему даже понравилось, такая и без хервизии хорошо пойдет, и под нее, если уговорить получится, конечно. Да что там, все эти бла-а-ародные ста-а-аличные изображают из себя, а на самом деле сразу кинутся на него, Вепря, лучшего гладиатора Рима и вообще... тока место поукромнее найди - и сразу кинутся! или хотя бы просто место. Кабанчик остановил мысль, проверяя, не треплет ли он вслух, но вродь как нет. А эта Амина хороша, не вихляется, а все равно хочешь стиснуть эту задницу ручищами и... Надо быстро сказать что-то по этому поводу: - Я... эта... ты похожа на лепарду, которую я порвал на прошлой игре. В смысле, красивая такая же... ну эта.. гибкая, во, - и, довольный собой, без перехода спросил. - Ты театру любишь?
Амина: Сравнение с порванной "лепардой" чуть было не заставило её припустить бегом, но оказавшись комплиментом, почему-то разозлило. Может потому что она, рабыня, шла в хозяйский дом и толку-то от этой красоты... а может потому, что рядом с этим варваром она не чувствовала обычной уверенности в себе, той, которая только и помогала ей выживать. - Если ты про непотребные пляски с раздеванием, то нет, - отрезала сурово.
Кабан: Злится чего-то, вот дура баба. И ведь можно же заломать и завалить в любой момент, подворотня вот, но нет, не хочется ломать. - Не... - Кабан задумался на секунду, напрягая память и непроизвольно вместе с ней мышцы спины и рук. - Про непотребные пляски черный ниче не говорил, не, точно... Там будет пред-став-ление такое... драки понарошку, длинные, десять лет. Про троих. Троих. Трою, город. Я там буду полубог и драться с кучей народу за бабу, стоталанов такую не хуже чем ты! Хочешь посмотреть?
Амина: - Надо же. Я правильно понимаю - ты зовешь меня смотреть на тебя десять лет? - не сдержала полуулыбки Амина, огибая немаленькую щербину на мостовой так, словно ей там персидский ковёр был постелен и уговаривая себя что "это всего лишь большой, мускулистый, но обыкновенный мужик, к тому же вонючий".
Кабан: - Гыыы, думаешь, мало будет? Я могу потом до-пол-ни-тель-но устроить, если кто выживет, - под его ногой разбитая брусчатка только хрустнула, дыра в дороге расширилась, а Кабанчик не потерял равновесие каким-то чудом. - Придешь? Где еще на полубога посмотришь, хе
Амина: Чем ближе она подходила к дому, тем меньше ей туда хотелось. Это был первый день её свободы, первый день когда она была сама себе хозяйка. Почти. А может и последний. И незаметно для себя Амина замедлила шаг. А этот кабан всё трусил за ней, будто она трюфель. Гладиатор играющий в театре... совсем варвар. - И какой же ты полубог? Эол? Шуму от тебя... - покосилась, вздохнув. Этот кусок улицы так и не восстановили от после пожара, и чтоб обойти следующую выбоину в брусчатке - размером со среднюю провинцию и к тому же полную помоев - ей пришлось бы либо протискиваться по узенькому дощатому настилу впритирку к гладиатору, либо пройти по кромочке пепелища с другой стороны. Амина выбрала второе и решительно зашагала по старому пеплу, подбирая подол и внимательно приглядываясь куда ступить. И на самой середине бывшей инсулы остановилась как вкопанная. Двигался только взгляд - от четырёх грязных женских пяток дальше... к окровавленным женским телам в изодранной одежде. Тут самообладание её оставило и, совершенно непотребно визжа, Амина кинулась через лужу, разбрызгивая грязь, прямо на бугрящуюся мышцами мужскую грудь. - Там!!! Тааам...
труп: Под рухнувшей наискось балкой в комнате без стены, почти у тротуара лежат две мёртвых женщины, одна лежит на другой, словно обнимая: внизу - рыжая, белокожая, исцарапанная, в разорванных дорогих шелках, с явными признаками удушения, в которой нетрудно распознать Тривию Августу; сверху - шатенка, смуглее, крепкая, мускулистая, в небогатой, недавно изрезанной одежде, сквозь которую видны порезы, с рубленой раной на ноге и сломанной шеей, в этой женщине несложно опознать одну из охранниц Тривии.
Кабан: Странная-кось баба какая-то, не признала полубога, а потом пошла по пеплу вместо того, чтобы идти по сухому дереву. Кабанчик начал скучать. Здесь-то было полно места, чтобы затащить и завалить, но от бабы отделяла лужа... которую она с визгом преодолела и кинулась на грудь Кабанчику! Наконец-то! Он сжал лапищи на талии, уже готовый сжать их и на другом месте, но что-то в ее визге насторожило. Он бережно приподнял добычу и бережно встряхнул ее, успокаивая: - Ты чего? - И посмотрел поверх ее головы, и увидел двух свежих мертвых баб в давно сгоревшей хибаре. - Тшшш, а то разбудишь... этих... патриципанок. В башке щелкало - в первую очередь сам Кабанчик не виноватый точно, он кошку душил на арене, все там были. А значит можно и местных живодеров-стражников позвать. Он прижал бабу к себе покрепче: - Пошли. Ща позовем этих... из городских. Не ходи далеко от Вепря, вдруг еще убьют.
Амина: ...а от мужской груди так шибануло пОтом и котом, что это привело её в чувство быстрее, чем могучее объятие, от которого у неё даже что-то хрустнуло в пояснице, и встряхивание, от которого чуть коса не оторвалась. - Подвеска! - всхлипнула Амина, извиваясь гусеницей, чтоб высвободить застрявшую в лапищах длинную косу. И пока варвар шикал что-то успокаивающее, и соображал что к чему, она опомнилась настолько, чтоб почувствовать себя тонюсеньким деревцем, которое прикрыл от урагана огромный утёс. Как будто вокруг могли падать инсулы, гибнуть люди, рушиться империи, а ей - хоть бы что. Она даже вздохнула тихонечко. Но дошедшие до сознания слова про стражников окатили её как ушат холодной воды: - Нет! Стой, нет! Мне нельзя... я только недавно их звала к убитой... я... не важно, нельзя мне к стражникам, пойдем отсюда! Пойдем побыстрее! - забарахталась снова. Улица, к сожалению, не была пуста - люди уже присматривались. К счастью - смотрели больше на трупы.
Кабан: Сначала успокоилась, потом опять заволновалась, не привыкла баба к трупам, наверное. Ну, к трупам других баб. - Лааааадно, быстра так быстра, - протянул Кабан, подхватывая красавицу и огромными шагами топая прямо через лужу к концу сгоревшей улицы. - Я тож стражу не люблю, оне хлипенькие, а если вдарить кому - то и наказать могут. А я што, виноват, што они на ногах еле стоят да за херы... эти... гла-ди-су-сы держаца? Донесши ее до края инсулы, где начиналась другая, свежая улица, он поставил бабу на землю и подмигнул: - Эт я тебя типа через лужу нес, а дохлых баб мы и не видели вовсе, - и дал ей немного времени насладиться его, кабанчиковой, сообразительностью.
Амина: Рослая Амина, которую в жизни никто не поднимал, и тем более не подхватывал как мешок с бобами, от неожиданности даже слова растеряла, бурно вдыхая при каждом кабаньем шаге открытым для возмущения ртом. - Поставь немедленно, кабан эдакий! - она сумела выговорить уже стоя на ногах, и, поняв как беспомощно и глупо это звучит, притопнула с досады. - Дохлых баб?! Ты что, не видел - там патрицианка была! Шелка же... варвар... - договаривала уже спеша вперёд по улице, подальше от страшного места. Но просьбу её он выполнил, так что через пару шагов она только подозрительно спросила: - И давно ты в Риме?
Кабан: Кабанчик удивился ее несговорчивости. Ему ж ничего не стоило заломать ее и оттащить в проулок, но нет же! Он покорно ответил: - Ну да, дохлых... они ж не живые? Значит дохлые. А то что па-три-ци-пан-ка, так и хер с ней, вон их скока, авось не убудет. Одну зиму тут, гладиатрю помалеху, - и добавил громко и даже немного обиженно. - Ты что, не видела меня раньше штоле?
полная версия страницы