Форум » Лицо Рима » Винная лавка (домус) » Ответить
Винная лавка (домус)
Нерио: За старыми Лавернскими воротами [more] Porta Lavernalis — ворота Сервиевой стены в древнем Риме. Ворота были так названы по алтарю и роще Лаверны[1], богини-покровительницы воров у римлян. Предположительно ворота находились западнее ворот Naevia и Raudusculana, на Авентине [/more] вне древних стен, на оживленной дороге стоит богатый одноэтажный домус. Таберны - винная лавка. Часть помещений вокруг перистиля - склады. Рядом - лавка гончара. В доме есть черный ход в проулок, в котором стоит красильня. Водопровода нет, канализация выгребная. Сада нет, есть хорошо озеленённый перистиль.
Ответов - 85, стр:
1 2 3 All
Нерио: >>>>> Из порта На игры Эруций не успел, что в общем-то не слишком его огорчило - вряд ли в этом сборище плавало что-то полезное. В лавке было тихо и он предпочел оставить все дела сейчас на Эллу и потратить кусочек дня на вещи в общем-то бесполезные - прогуляться к ближайшему у Бычьего рынка термополию... Вернувшись, он не без интереса развернул приятно пахнущий кусочек папируса, поданный ему Эллой.
письмо: ждала записка: Нерио, аве! Пришли мне на новоселье пару амфор фалернского и одну помпейского белого. Я переехал на виллу Белецца, что по остийской дороге. Публий
Нерио: - Помпейского захотел, - Нерио хмыкнул и лично спустился в погреб выбрать вина получше. Постоянных клиентов он ценил на вес золота... Вернувшийся из Остии Арс был крайне вовремя. Нерио взвалил на него три амфоры и головку сыра: - Идем на виллу Белецца, сейчас. О покупках в Остии расскажешь позже. >>>>> Вилла Беллеца>>>>>>>>>>>
Нерио: >>>>> закоулки, ночь Дома он даже не стал смотреть дневную выручку - рабы почти не обманывали его, на то были свои веские причины. Велел только Элле принести себе горячего вина и хлеба. Вернувшийся через четверть часа Арсений доложил, что потерял негодяя в районе Тибра, но приметил несколько возможных домусов, которые могли стать убежищем... Нерио только недовольно хмыкнул: - Сейчас иди спать. С первым лучом будешь там и прочешешь весь район, только тихо. Все. - С этими словами он лег. Берганса был, конечно, не самой важной шишкой, да и слова его весили немного. Но Нерио предпочитал разматывать клубки постепенно, не прибегая к разрубанию беспокоящих нитей. Он еще немного поворочался и уснул. утро, 25 авг. В лавке снова было тихо, Арсений уже ушел шерстить по городу, вино из Остии прибыло и было разложено на прилавках. Нерио удовлетворенно оглядел лавку. Единственное, что его беспокоило в это тихое утро - новости, которые выкладывал раб эдила перегринов: гетере Дахи ночью отрезали голову, убили еще кого-то из слуг. И убийц было двое, но один сбежал, второго зарезала охрана. Нерио с рассеянным видом выслушал это сообщение. На первый взгляд оно не касалось основного дела, но... но два мертвых перегрина не последнего значения. Подружка императорской невесты, возможно, шпионка, возможно, работающая на несколько сторон. Все это было крайне интересно. Особенно после встречи с тем парфянином, нашпигованным оружием городской когорты. Вот тут не помешало бы перекусить и послушать народец - и Нерио, отдав распоряжения по лавке и отправив Либа с новостями к По, отправился в харчевню варвара Ксена
Нерио: Из харчевни Нерио вернулся в не самом хорошем расположении духа. Узнав, что Арсений еще не вернулся, он спустился в подвал, велев вызывать только если придет посыльный от Публия или кто-то из важных покупателей.
Кайен: Дом Понтия Мецената>> Шел он долго, ловя разговоры, что не бросалось в глаза благодаря поднятой голове и мечтательной улыбке под холодным до потерянности взглядом... гулял человек без дела, бОльшая часть Рима занимается тем же самым. - Зови господина, буду пробовать, - были первые же слова к рабу в таберне. - Понравится - закажу много. Греческое. Были поставки?
Нерио: Стук камушка в дверцу вывел Нерио из состояния глубокого раздумья, он вышел и столкнулся с Эллой (та никогда не спускалась вниз). Услышав, что пришел покупатель за греческим, он поднялся наверх: - Аве. Поставки были, забрал последнее, что не успел пожрать огонь. - Он кивнул рабу, тот расторопно принес несколько чаш, - Из греческого: Фессалия, Родос, Патры, здесь хиосское. Белое - несколько амфор аттического родитиса, вот. Терпкое. Есть и попроще - помпейское, фалернское. Для ценителей - ежевичная наливка. Пробуй, выбирай.
Кайен: - Аве, аве, было бы чему, - рассеянно уронил Кайен и принюхался к фессалии. - Есть чем порадовать кроме букета? - без обиняков обратился к Нерио и лизнул из чаши, одобрительно подняв бровь. - Как понимаешь, интерес у нас кровный, так что если ходят какие-нибудь слухи, делись... Можно сказать, от этого зависит, как долго мы еще будем пить твое вино. Убытка не бойся, за дурные новости тоже, случается, платят, - и взял в другую руку другую чашу.
Нерио: - Букет хорош, другого такого нигде не найти. А кроме букета, - Нерио сдержанно выдохнул: понтиевские нагоняли тоску. - Кроме букета только букет. Много разных. Хороших. Он бы хорошо смотрелся... но так можно растерять всех покупателей.
Кайен: Он не мог ничего не знать, человек, продающий вино половине Рима, но молчал. Двигал рыбьим ртом. Это портило настроение и вместе - отношение. Которое, видимо, ему было уже безразлично. Осталось выяснить, в чью пользу. - Кувшин вот этой сладости с собой сейчас, - сказал Кайен. - Кто же там уцелел?.. Сколько у тебя Фессалии? У кого брал фалернское?
Нерио: - Прошу, - он остыл и сам подал кувшин, дабы не сочли совсем неучтивым. Прогореть по глупости тоже не хотелось. - Фессалии восемь амфор, фалернского столько же. За ним специально ездил в Кампанию, вино настоящее, если ты об этом. А за слухами - к гетере Дахи. Все равно эта новость еще до обеда долетит до каждых ушей в Риме - и внимающих, и не внимающих.
Кайен: - О, гетеры нынче в курсе, кто уцелел в порту! - смягчился Кайен, искренне улыбнулся ему глазами и поинтересовался: - Мне так и стоять с кувшином или я все же попробую твое фалернское?.. - "озабочен чем-то всерьез..." подумал, поставив кувшин на прилавок. - Вот почему торговцам было не до вывоза, - и пригубил фалерн. - Этого две, фессалийского четыре. Стакан воды, будь так любезен.
Нерио: Нерио кивнул рабу - заворачивать покупки - и плеснул в чистый стакан воды из стоявшего здесь же кувшина: - А нечего больше вывозить, это последнее. Товар горит, торговцы умирают... впору озаботиться плантацией с редькой и капустой, - он прозрачно посмотрел на покупателя. - Сам заберешь или пусть мои доставят?
Кайен: - только кувшин с собой, амфоры ночью подвезете, - Кайен отпил воды, провел языком по зубам, и опробовал белое терпкое. Сперва носом, потом покатал до нёба глоток, потом сделал глоток побольше. "и совет как с куста, - подумал. - Что он знает, если Понтий только утром о латифундии заговорил? С кем у нас Парм якшается," -... сссебау... - выгнулась в шепоте губа; как же он не любил, когда в ответ на редкую с его стороны откровенную просьбу собеседник играл дурака. - ...хорошее. Очень, - и медленно стал допивать из пробной чаши.
Нерио: - Лучшее, - подтвердил Нерио, внимательно наблюдая за дегустацией, и констатировал. - Как я понимаю, пир у Мецената прошел успешно, раз ты забираешь почти все последнее вино Рима. Нерио позволил себе слегка улыбнуться. Гетера была на пиру, когда убили того купца, теперь гетера мертва, и будет ли следующий? Кравчий не выглядел болтуном, но попытаться стоило. - Вот так мы и поменялись ролями.
Кайен: - Ссеббау! - Кайен так возмутился, словно упомянутый в него вошел, что было недалеко от истины, - ты издеваешься? - и резко опустил в руке чашу, глядя на Нерио удивленными и холодными глазами. Казалось, его лицо отвердело, и плотно сжимаемые губы, рубясь на складки когда он выплевывал ядовитые слова, словно покрывались чешуей. - Должно быть, я сказочно выгляжу после четырех бессонных ночей, если с похмелья со мной так торгуются в винной лавке! - "волк ничего не знает: этот надеется и дальше поставлять вино в дом Понтия". - Сколько?
Нерио: - Торгуются? - Нерио прищурился на покупателя - Мои цены тверды. За каждую большую амфору фессалии пятнадцать ассов, за фалерны в общей сложности - двадцать, кувшин - два асса. Это со скидкой, как постоянным покупателям. Итого восемьдесят два асса. И добавил: - А спать по ночам мешают многие знания. Они плохо помещаются в голове и стремятся покинуть ее. Оттого и расстройства.
Кайен: Кайен рассмеялся, не стараясь скрыть своего общеизвестного отношения к определённой манере людского поведения: - Для первой ночи, возможно, это и верно - стоило позаботится обо всех известных мне прихотях приглашенных на пир гостей. В остальное же время как-раз не давала уснуть неизвестность. Сам я не придавал бы ей такого значения, если бы она беспокоила меня одного..! Уж ты бы мог об этом догадаться... как и о многом другом, если б дал себе труд обдумать виденное и слышанное в городе. Хочешь ли ты знать, могу ли я подтвердить эти догадки? Уверяю, мне бы очень этого не хотелось... Я-то усну сегодня спокойно... Чего и тебе желаю. Сколько у тебя белого и почём?
Нерио: - Белого двенадцать маленьких амфор и пять больших. По четыре асса и двенадцать каждая. - Нерио прищурился на покупателя. - Я часто ловлю себя на мысли, что слишком много думаю. И я надеюсь, что мертвая парфянская гетера улучшит твой сон сегодня. Ей повезло остаться при своих, но с головой не совладала - бесцветно закончил он, доставая небольшую амфору ежевичной наливки. Это была безопасная информация.
Кайен: - Ты, шутник, отославший за сплетнями к мертвым, - холодно усмехнулся Кайен, идя по краю разума благодаря внимательно отсчитываемым деньгам, - я возьму две большие. Улучшить сон, который я сам себе обеспечил, можно только отправив меня за ней следом... это ли ты хотел сказать, не важно... если богам вздумается сорвать на ком-либо злость, мои старания в рассчет приняты все равно не будут. Ты рисовать умеешь?.. Кстати, пересчитай: кувшин, две фалернского, четыре фессалийского, две большие белого... ежевику пробовать не буду.
Нерио: - Мертвые делятся своими тайнами охотнее, - улыбаясь, сообщил Нерио, подсчитывая покупки. - Поэтому не могу тебе рекомендовать становиться одним из них - ни минуты покоя, Кайен. Рисовать я могу, вот только узоры мои тебе вряд ли понравятся. С тебя сто шесть ассов. Зря, ежевика хороша, бодрит и понижает жар.
Кайен: - ...мертвым важно правильно задать вопрос... а живому - что? живому достаточно бывает знать, что это не последний, - Кайен выложил сто десять, поднял кувшин, кивнув на него, поставил на плечо. - Ну, как научишься рисовать скарабеев - услышишь все, что захочешь слышать... А не то на пир захаживай. Ежевику предпочитаешь - нарочно для тебя закажу.
Нерио: - Редкое знание в наше время, - Нерио наклонил голову, прощаясь. - Научусь. Никто тебя за язык не тянул, Кайен. Заходи еще. Проводив гостя, Нерио отправился за Ливом - мальчишка только только вернулся из дома Публия: - Уж больно ты довольный, малец, - Нерио строго посмотрел на дрожавшего пацана, - скажи господину Публию, чтобы не делал с тобой ничего противоестественного. И передай ему эту записку. Бегом! Подстегнутый, Лив выскочил из домуса и устремился на поиски.
Кайен: "...а потянувший раздвоит", - подумал Кайен, нахмурясь. Легко поклонился головой и пошел, осанкой гордый, ровно, чтоб не болталось вино. >>>>>>дом Понтия Мецената>>>>>
Нерио: Задержался на Бычьем и у табеллиона по делам, в лавку вошел стремительно - столько времени потеряно. Сидевший в глубине атрия Арсений почтительно поклонился (он вернулся всего четверть часа назад с новостями, грязный, голодный, но есть не стал, решив дождаться хозяина). "Говори" - от одного этого взгляда телохранителя бросило в дрожь, но он вплотную подошел к Нерио и зашептал: "...переулки... утро... Берга... еще не поздно". Нерио молча протянул Арсу бумаги и папирусы: - Принеси мой пугио и веревку покрепче, - меч Нерио брать не собирался, не по рыбе удочка. - Идем. >>>>> оба ушли в темные закоулки
Нерио: >>>>> из закоулков В лавку зашли через черный черный вход, маленькую неприметную дверь, ведущую через склады к еще одной, тщательно врытой в грунт. Подвал имел два выхода - один из лавки, второй из склада - и был достаточно глубок, чтобы в нем стояла тишина и ощущалось давление - не стен, но воздуха, застоявшегося и пропитавшегося... Арсу не очень хотелось думать, пропитавшегося чем. Он кулем свалил Бергансу на пол и вопросительно взглянул на Нерио. - Да, иди поешь и помойся. И переоденься, будет немало работы. И мне мяса прихвати и вина - уже в спину телохранителю. - Так... Куда бы тебя деть? На лавку еще рано, сначала к столбу... Он разрезал узлы на руках и ногах вора, убедившись предварительно, что тот все еще без сознания. Челюсть тоже была цела, даже зубы, тем лучше. С верхней балки, что под потолком, он стянул два длинных шнура из сыромятной кожи, затянул узлы на руках Бергансы - левой и правой отдельно, подняв их над головой - посадил тело, прислонив к стене, поджав ему ноги под задницу. Пробуждение начнется с ломоты в коленях и затекших ног, что уже неплохо. А пока добыча просыпается, он приготовит инструмент и переоденется.
Берганса: >>>>>закоулки.>>>>. "Звездануло нехило", подумал Берганса, приходя в себя на чьем-то плече, а, беспорядочно рванувшись, угодил головой, видимо, об угол стены в тесном переулке: то ли боги мухлежа не простили, то ли Арсения качнуло - намеренно там или от рывка. Так что в следующий приход - откуда-то с коленей, поддернутая попыткой опереться на руки, которые далеко не сразу нашлись, поднялась мысль: - Суки сколько ж надо жрать чтоб после такого приза еще и подвесить, где людская совесть чтоб ты в отхожее место по швам разошелся. И это он еще не открывал глаз. Потянув в себя носом воздух для усилия: - Блядь не добежал видать! - он чуть подтянул тело на вздернутых руках, злобно захрипел и добавил: - ааа, нееее, обосрался говорить с мужчиной, вот и спеленал... подровнять, себе под возраст. Ну, на чьей шлейке ходишь, мальчик? И с трудом поднял гудящую голову, разлепляя глаза.
Нерио: Он как раз заканчивал подбирать и выкладывать на кусок белоснежной, идеально чистой ткани тусклые круглые ножички, щипчики, тонкие блестящие иглы, медные мягкие сверла... все-таки, что бы там ни думал Публий, это тоже искусство - подобрать вместе предметы, построить из них осмысленную, законченную композицию, а после - украсить их самыми разными оттенками бурого, красного, желтого, белого, черного - все, на какие только способно в общем-то никчемное человеческое тело. Конечно крыса в раскаленном горшке выглядела бы более устрашающе, а топор, отделяющий части тела огромными бесформенными кусками, - эффективнее, но это уже ремесленничество. Нерио не терпел спешки и беспорядка, лишней крови и быстрой смерти. Краем глаза он заметил барахтанье в углу, а вскоре услышал бормотание и шипение. Он подошел ближе и с интересном посмотрел на добычу, словно видел ее впервые: - Тебя бы побрить... - Самое неприятное было то, что сначала работа, а потом уже удовольствие. Нерио, ухватившись за веревку, поднял Бергансу за руки так, чтобы он касался пола только пальцами ног - хруст внезапно распрямленных коленных суставов не доставил ему особого удовольствия, узнику так уж, наверное, тем более. Он плеснул в лицо добыче холодной воды из ведра и бесцветно спросил: - Как думаешь, Берганса, почему ты здесь оказался?
Берганса: Сволочь обиделась и подвесила окончательно. - Что, язык отнялся? - выхрепел Берганса . - Тебя б побрить... - доказал обратное объект насмешек. - Ага, целовать несподручно, - плюнул Берганса, сброситв губами, - да где тебе меня отбрить, тупорылая твоя жопа. От наложения на боль смеха дрожал живот. Вода приятно охладила, но поблагодарить он и не подумал. - Как думаешь, Берганса, почему ты здесь оказался? - Вот же послали боги глухопердия, - оценил вор удрученно, и проорал в лицо: - Потому что ты сам не знаешь, советчик нужен!
Нерио: Многие, очень многие жертвы, оказавшись здесь, дрожали и плакали, не все могли контролировать кишки. Некоторые храбрились и не смотрели в глаза, единицы смотрели - прямо и гневно. Таких Нерио особенно любил, с ними можно было играть в тишине. Берганса храбрился или из глупости не понял, что с ним произошло. Это удручало. Плевок пришелся мимо и Нерио брезгливо затер его ногой. - Твой ответ не годится в мою коллекцию, - вздохнул Нерио, выбирая нож покороче. - Не изящен, не остроумен, ни капли безумия, одна бравада. Скажи-ка мне, Берганса, тебе нравятся твои пальцы? В грязно-серой тунике Арсений твердым шагом спустился в подвал, держа в руках блюдо с тонко нарезанным вяленым мясом и кувшин с вином, поставил все в противоположный от пленника угол на небольшой столик и сел на перевернутую бочку, напряженно вглядываясь в работу господина.
Берганса: Берганса расхохотался до визга и захлеба. - Так ты хотел моего говна понюхать?.. Вот любители есть, сказал бы мне кто, я б нахуй послал! Так сходил бы во фрике подежурил; а таково тебе дооррого обойдетца... - и голос у Бергансы сел, зубы ощерились, глаза раскрылись и заледенели и он тихо вышипел в морду, не трудясь напрячься сильнее, чем значили его слова: - хоть все мои двадцать себе пришей, ловчее не станешь, как был трупоедом так и сдохнешь, а если я еще и выживу - говно мое ты будешь нюхать всю оставшуюся жизнь. А чтоб ты долго прожил - так я позабочусь. Он, Берганса, вообще в коллекции не годился.
Нерио: Нерио обернулся на шаги Арсения, подошел к столу и налил в килик вина, разбавленного до половины, взял кусок мяса и вернулся к пленному: - Говно... Есть отличная казнь, Берганса, как раз для тебя. - Он подошел ближе и деловито провел ножом тонкую линию чуть ниже пупка Бергансы, откусывая от куска мяса. - Я разрежу тебя вот здесь, пересеку одно крохотную мышцу, вытащу пару петель - и ты будешь ходить вокруг этого столба, наматывая на него собственный кишечник. Нерио дожевал и кивнул на столб рядом с пленным: - Если ты присмотришься, то увидишь на нем обрывки твоего предшественника. Он был остроумнее. Но не в этом суть, Берганса. - Он кивнул Арсению, тот набросил на левую ногу добычи веревку и оттянул ее в сторону. - Суть в том, что я откручу тебе малый палец, если ты не убедишь меня этого не делать. Нерио зажал палец в кузнечные тиски: - Или если не скажешь, кто велел тебе сжечь порт.
Берганса: "Много ты понимаешь, что - как раз по мне," - переводил дыхание после гневного, до упора, выговора Берганса, уже видя, как наматывает свои кишки на шею этому недоумку и сдавливает, пока те не лопаются на задохнувшемся горле, забитом жратвой - "да умри ты сегодня а я завтра." Но, похоже, какой-то ошметок ума, может, как раз размером с мизинец на ноге, у этого горе-ловца остался, если он, прежде чем подписывать себе этим самым мизинцем приговор, решил все же вспомнить, ради чего на эту участь идет. Берганса скабрезно ухмыльнулся и холодно бросил: - Один такой уже спрашивал, тоже голова была гнилая: сам не помнил, о чем просил. Ну, вроде как ты: не понимаешь, о чем спрашиваешь... потом откупился, ясное дело. И у тебя пока шанс есть... пока...
Нерио: Нерио щипцами выдернул ноготь и медленно сжал тиски на мизинце, раздавливая плоть, а затем и кость. Повторять вопрос он счел излишним.
Берганса: ............. Когда он выкричался и отплевался............. он уже не мог думать, как в начале, о том, что не уметь задать вопрос - это еще полбеды, мол, если ваши мозги нам достались, мы уж как-то разобраться сумеем, беда - не видеть у себя перед носом прямого ответа. А это была настоящая беда, поскольку ярость рвала Бергансу в разы сильнее, чем палач. Поскольку ярость была его собственная. - Итак, ты должен мне теперь пятьдесят золотых сверху начальной цены, - жестко, как тугой водопад, стекло с вялой слюной, ибо плоть есть плоть, и перед металлом всякая плоть - фига, надави и чвакнет, уж это Берганса знал, может, даже лучше своего ката. - И может быть, я тебя даже выебу. если хорошо попросишь.
Нерио: - Орешь ты громко, - хмыкнул Нерио и одним движением отсек по фаланге раздавленный палец, положил его на стоящее рядом блюдо, плеснул на рану уксуса. - Да все не по делу. Он кивнул Арсу, и тот привычным движением накинул веревку на вторую ногу Бергансы, поднял ее: - Кто велел тебе сжечь порт, Берганса? Кто тебя нанял? - Нерио зажал мизинец в тиски. - Ты же хочешь, чтобы я отрезал тебе палец чистым ножом?
Берганса: Берганса уже сказал, чего он хотел, но сказал далеко не все. Остальное он видел, и каждая новая боль вспышками прочерчивала по телу палача все, что он не договаривал. - Ты очень бедный, да? Ну еще бы. С твоим умом откуда денег взять, приходится жрать в дерьме и дерьмом занюхивать. Держит же кто-то тебя за яйца, чтоб ты так и торчал кверху задом, что как только голову поднимешь - как у старухи в глазах темнеет. Ты блядь еще глупее чем я думал. Он знал, что будет убит. По кускам или сразу. Даже если скажет. Ну так он тогда и скажет, что сам хочет.
Нерио: Он вырвал второй ноготь и отсек второй палец, бросив его рядом с первым. Становилось скучно. Нерио отпил из килика, съел еще кусок мяса, дожидаясь, пока бродяга перестанет кричать. - С каждым разом они становятся все хуже, - негромко пожаловался он Арсению, встал, подошел к висящему и резким, неприятным голосом отрывисто перечислил имена, внимательно следя за реакцией, мимикой и зрачками: - Аттилий. Пуппий. Курион. Ветурий.
Берганса: ...он сначала вообще не понял, что говорит его убийца. На втором слове он услышал, что это имена, и рот дернулся углом в усмешку, перерастающую на третьем в смех при мысли, что он сделает с толстяком... после того как доест этого: логика в боли не считалась с тем, что он сам будет уже мертв. - Что, все че...веро, что ли? - спросил он, проглотив вместе с позывом к рвоте вывод "видишь, сам знаешь, а спрашиваешь". А потом вспомнил последнюю свою шутку и заржал, захлебываясь кашлем: - Это да... зре...ище... четыре хера... в твоем заду... мне после них как-то... аааа... прос...торно.. блядь... поищу... другое... вла... га... и... не упросишь... пшла вон... подсссстилка... И его все-таки вырвало. Вместо последней фразы "меня от тебя тошнит".
Нерио: Нерио только усмехнулся и снова облил подвешенного водой: - Чистота - залог здоровья, Берганса. Ладно. Повиси тут пока. - Надо же и в лавке появляться периодически, к тому же предвкушение - это половина удовольствия. Уходя, бросил Арсу: - Следи, чтобы он был в сознании. Если хочешь, можешь с ним развлечься, только смотри, бродяги заразные бывают. Руки он отмыл уже наверху.
Берганса: Подстилка убралась. Остались боль и то единственное, что она могла зачать в таком сердце как у Бергансы. Это была уже не ярость. Чувство было тише. Но гораздо хуже. И долговечнее.
Публий: >>> Двуликий Дом Подавая руку, Тощий прятал глаза. По вытек из насквозь промокшей лектики под навес лавки, выжал волосы, улыбнулся водопаду, грохочущему с крыши, поманил раба пальцем и вздохнул: - Опять? Накажу. Тощий упал на колени, целуя край туники, с которого текло не меньше чем с крыши. - Я сказал накажу, а не награжу. Показывай, - отнимая приподнявшийся подол, закатил глаза Публий. Раб пошарил за пазухой и протянул брошь. Рассмотрев, По пристегнул жемчужину к поясу. - Недурно. Где была? - На занавеске, господин. - Черный жемчуг в золоте - на занавеске?! Это кто же ей так насолил... - На занавеске, её и при обыске-то потому не нашли, потерянная она, не помнит никто! Господин, прости, прости меня, никогда больше... - Ну конееечно, - оторвался от размышлений По. - Никогда-никогда. Все идут пить горячее вино, а ты стоишь тут, мокнешь, мёрзнешь, и думаешь когда можно и когда - нельзя. Остальные - за мной. Посетителей в лавке не было, в такую погоду жидкостей всем хватало, и Публий, сев на спину одному из сирийцев, живо изобразившему табуреточку, протянул ноги другому - разувать прямо сразу. - Нериооо, у меня срочное дело. Мои мальчики промокли, им нужно горячего вина. Мне, кстати, тоже. И сухую тунику. И сандалии. И, светлые боги, полотенце для волос. И для лица. Отдельное. Великая сегодня решила смыть с меня всё, кроме члена, видимо.
Нерио: Арсений прижег уксусом сочащиеся кровью обрубки до того, что красное мясо сморщилось и побелело - это доставляло море удовольствия висящему, Арс ощущал это по слабым толчкам. Зато кровь перестала идти. Он еще долго стоял рядом с Бергансой и тыкал его железным скребком под ребра, едва тот собирался впасть в забытье... Нерио спустился вместе с начавшимся дождем. Несмотря на то, что подвал был глубоко под землей, когда Церера изливалась слезами на свои поля, сыростью здесь всегда пахло намного больше, чем обычно. Странно, что Нерио помянул именно ее, богиню жизни и плодородия, спускаясь сюда... но не Фортуну же поминать, в самом деле? Он подошел к висящему и указал Арсу на килик: - Можешь выпить. - А сам повернулся к Бергансе, - в принципе, ты дал мне достаточно информации. Теперь можно и развлечься, я смотрю, ты совсем заскучал. он срезал с голой тощей спины тонкие ремни, откладывал их на то же блюдо, где лежали омертвевшие пальцы... отточенный нож полукруглой формы входил под кожу с легким похрустыванием, и кровь текла вниз широкими каплями, зависая на ляжках, стекая по покрытым мурашками, сжимающимся в судорогах ногам... - Берг, если бы ты помолчал, ты бы услышал, какой это чистый звук... - при этих словах Арсений оторвался от килика и завязал Бергансе рот, сунув в него предварительно смоченную в вине тряпку. - Это хорошее вино, Берг, помпейское, неразбавленное... сначала ты почувствуешь внутри легкое жжение, граничащее с восхищением, и уже потом придут головная боль и чувство вины. За то, что ты, нерадивое существо, потратил на себя столь драгоценные капли. ... еще несколько полосок... Он услышал голос Публия в тот момент, когда собирался отвязать Бергансу с тем, чтобы заняться его руками: - Повезло тебе. Арс, проследи, чтобы наш гость на спал. Кляп не вынимай, мне не нужно тут визга. Пока не нужно. - Публий! Что привело тебя ко мне в такую погоду? - Едва заслышав просьбы, Нерио хлопнул в ладони и Элла побежала за полотенцами и одеждой. - Вина я налью сам. Он вернулся с киликом и дымящимся кувшином в тот момент, когда Элла внесла полотенца для господина и парадную тунику Нерио. Кивком Нерио услал ее на кухню вместе с сирийцами, и повернулся к Публию: - Уж извини, друг, но придется надеть мою.
Берганса: Это теперь была роскошь - позволить телу кричать без смысла. Довольно было, что оно непослушно дергалось, но кто его теперь спрашивал. - Если у человека сердце курицы а мозгов не больше чем... у червя... где ж ему набраться смелости разговаривать с мужчиной. Знаааешь, знааешь за собой, не пизди, ничего нового ты тут о себе не услышал, что, сжалиться над тобой, хватит, да? Довольно? Пощаады запрросил, как скоро... а я еще не все сказал, я только начал, еще даже не разозлился. Давай сначала вспомним, чей ты сын... а потом - будут ли у тебя дети... Или ты боишься женщин, насмотрелся на мать? - шипел он сквозь зубы, - еще бы тебе не хотелось меня заткнуть, того и гляди твои глаза лопнут и вытекут, но ты уж потерпиии, правда - она такая, ты просил, чтоб я говорил - вот и слушай... или что, предпочел бы, чтоб я ободрал с тебя шкуру, живьем, да? Хаха... Словом, кляп, конечно, помог. Но глаза - глаза тоже говорили. Обещающе.
Публий: - Не Эллину и ладно, - отмахнулся По, поднимаясь с сирийца, утирая лицо, на ходу выпивая поданный кубок и босиком направляясь вглубь дома. В атрии он скинул мокрое на руки рабыне, не обращая внимания на любопытный женский взгляд, впившийся куда и все, как обычно. - Пошла, милочка. Пояс оставь. И, накинув сухое, расположился на скамье, по домашнему, как на ложе, с ногами. - Привело... - подал Нерио пояс с брошью, - вот это. Чувствуешь, как эта прелесть смердит большой политикой? У меня аж в носу свербит. Срочно посылай туда, пусть поставят преторианцев вокруг дома парфянского посла, пусть хоть на деревьях рассаживают, но чтоб незаметно и чтоб и птичка не ускользнула. Всех выходящих и пытающихся войти женщин - задерживать. Если я не ошибаюсь и если мы не опоздали, можем выловить что-то очень крупное. И пояс передай туда же. Скажи - я хочу два такой же цены и пару к этой броши. И пусть выяснят, заодно, кто заказывал эту. Потянулся и принялся невозмутимо сушить полотенцем волосы, как всегда делая драматическую паузу перед подробностями.
Нерио: Он осмотрел пояс внимательно: - Это твой? Интересная брошь, Публий. Я сейчас. Нерио спустился в подвал и вывел Арсения на лестницу, вручил ему пояс и тихо на ухо сказал все, что просил передать Публий, и отправил в дождь, а сам вернулся в атрий: - Есть хочешь? - не дожидаясь, он снова хлопнул в ладони и, бросив пришедшей Элле "Как обычно", задумчиво протянул. - Разве Дахи не слишком мелкая сошка для них? Тем более убийство такое... неаккуратное.
Публий: - Что-нибудь пощипал бы, - согласился По, - Меценат такой лапочка, отлично кормит, но столько сил, столько сил... на всякую ерунду. Он похлопал ладонью по скамье рядом, приглашая Нерио поближе и начал неспешно, как восточная рабыня, рассказывающая повелителю сказки на ночь: - У Дахи была компаньёнка. Накая Айдана, неопределённых лет и происхождения. Она таскала её повсюду, даже туда, куда гетеры берут выводок хорошеньких молодых умелых рабынек, чтоб самим не утомляться. Айдана приехала с ней из самой Антиохии. Сирийской Антиохии, Нерио. Эта женщина - опытный воин, носящий нож так, что даже я этого не замечал. Ни разу. И можно было бы подумать, что она всего лишь тайная охрана, но она знала рецепты... из тех, что нас учили не применять при вербовке боевых единиц, потому что от них человек становится нервным и... несамостоятельным, - Публий зябко передёрнул плечами и на мгновение отвёл взгляд, - Дахи была ей только прикрытием. Лучше не придумаешь - гетера, вхожая во многие важные дома, знающая, как положено при её ремесле, все городские слухи, слышащая много такого, что мужчины не скажут иначе как... в общем всё как у меня, с той лишь разницей, что я подставляюсь сам, а Айдана была незаметной тенью. Блестяще. И должно было случиться нечто из рук вон, чтоб так хорошо прикрытый разведчик был вынужден себя обнаружить. Так глупо обнаружить. Источник из дома Понтия уверен, что купца и его охранника убила Айдана. Ничего не взято, только кошель. Что-то она искала, у неё было мало, очень мало времени - переполненный дом. Утром один из моих дорогих друзей, чтоб его мул поимел с его капризами, недоумевая рассказывал как странно вёл себя на пиру парфянский посол. Скандально, нелепо, привлекая внимание всего дома. Отвлекая внимание. И где, ты думаешь, обнаружились следы пропавшей сразу после пира Айданы?
Нерио: Нерио послушно сел, надеясь, что Публий не почувствует запаха крови. И где, ты думаешь, обнаружились следы пропавшей сразу после пира Айданы? - Ну, вряд ли в доме убитого парфянина, коль туда сейчас сбегутся все преторианцы Рима. - Он помолчал. - Не томи уже, ты же знаешь, я выключился из этого заговора, когда сгорел порт.
Публий: - В парфянском посольстве! - торжествующе просветил Публий и, не вдаваясь в подробности достоинств живописи, описал посольскую стену*. - Или кто-то, как всегда, по глупости, принимает прислугу за мебель, или... мы имеем третьего игрока. Меня не смущает член... когда они меня смущали? - смеясь, взмахнул ладонью. - Но кинжал в груди... В любом случае нам нужна Айдана. Живой, в твоём подвале. Потому что никто не будет устраивать международный скандал из-за моих подозрений, пусть даже самых логичных, а у меня нет ни одного доказательства! Зато - куча вопросов, напарник, куууча. Например - кто убил Дахи, если это не парфянцы пускали нас по ложному следу шумной смертью? Слишком грубо для них, слишком странно там было на крыше. И главный - что знал купец и что искала Айдана. Вот только, - он сокрушенно вздохнул, - упущено время. А они не идиоты. Скорее всего, тебе придётся ненадолго отвлечься от своих портов и хлебов, и поговорить в подвальчике с кем-нибудь из парфянской прислуги. Думаю, лучше взять оттуда старшего конюха. Во-первых он должен выходить чаще остальных рабов, во-вторых, они там бездельники, посол ездит мало и кроме как закупками и наблюдением за хозяевами ему заниматься почти нечем, в остальных - даже если её уже отправили подальше, конюх может знать куда. Сможешь заняться этим завтра, если наши храбрые преторианцы никого не выловят? Потом можешь сдать его в каменоломни, всё прибыль. Или, - По спокойно посмотрел Нерио в глаза, - развлекись хорошенько, главное чтоб он больше не путался у меня под ногами. Мне туда ещё иди хопеш на коня менять. *"Картина в подробностях изображала: старуху, которая со зверским выражением на лице втыкала нож в грудь горбоносого мужчины, при этом задрав подол так, что были видны ее срамные губы. Оттуда тянулся за угол невероятный по длине фаллос, вторым концом присоединенный к упавшему в бассейн человеку, который в панике шарил руками в поисках валяющихся тут же предметов, а именно кольца и собственной головы."(С)
Нерио: - Оригинально и свежо, - Нерио хмыкнул, представив себе эту картину, - и убийство Дахи может быть просто стечением обстоятельств, ведь не мы же с тобой предупреждаем Айдану, что в курсе о ее работе на разведку. Откуда может сейчас взяться третья сторона?.. Впрочем, я готов послушать твоего конюха, тем более что с портом более-менее прояснилось. Неточно, конечно, но Берганса, - Нерио многозначительно посмотрел вниз, - указал на Пуппия Эрастуса. Сейчас он годится только на ленточки, так как вряд ли что еще скажет. Элла принесла поднос с сырами и фруктами как раз в тот момент, когда Публий описывал настенную живопись, и потому, зардевшишь, рада была передать поднос хозяину и быстрее убежать. Нерио плеснул еще вина и подвинул Публию блюдо с морковью: - Но мясо у меня тоже есть, не стесняйся.
Публий: - Дахи может, - покивал согласно, - у меня даже есть пара мыслей по этому поводу. Но настенная живопись... задницей чую, что это не просто народная фантазия. Но это уже мои проблемы, займусь ниточками у купца дома. Мммм! Морковка! Ты помнишь, - обрадовался По, но ноздри у него дрожали и от мяса он отказался, заметив мимоходом, - ты так пахнешь, что от мясного я, пожалуй, воздержусь. Пуппий значит... и куда они все лезут, особенно с такими приметными фигурами? Неточно это как? Патриции, славный мой, патрииииции. Их и так в последнее время передохло... Нужны веские доказательства. Дай-ка я посмотрю, - попросил, с сожалением отрываясь от сыра. - Мужчины, в конце-концов, моя работа. У тебя там хоть прибрано или как всегда? А, ладно. Показывай.
Нерио: - Неточно? - Нерио поморщился. - Мне не удалось взять его теплым и я немного нарушил технологию сбора доказательств. Он улыбнулся на фамилию, но не сказал ее сам. Так что да, я буду только рад, если ты на это взглянешь, друг мой. Там... ммм... чище обычного. Он повел Публия в подвал и, уже будучи на месте, вынул изо рта безвольно болтающегося Бергансы кляп.
Публий: Перед самым входом в подвал Публий завесил концом накрученного на волосы полотенца половину лица, так, чтоб видны были только глаза и лишних запахов было поменьше. И, только войдя, вспомнил что бос. Осторожно выбирая куда ступать, он снял со стены кнут, подобрал мимоходом какую-то тряпку и, макнув её в ведро, подошел к висящему телу когда из того вынимали кляп. - Отойди, дорогой, - попросил напарника, сделав знак молчать. Голос звучал низко, тихим утробным урчанием корибанта, входящего в экстаз, но глаза оставалась ясными, только ноздри под тканью раздувались шире - пахло... свежо. Публий обтёр лицо подвешенного, кнутовищем поднял его подбородок, заглядывая в глаза: - Бедный мальчик. Ты так страдаешь... - уронил бесцветно. - Страдания могут закончиться, если ты согласишься рассказать свою интересную историю нескольким очень важным людям.
Берганса: Берганса, пока был в сознании, годился еще и на то,чтоб изобрести высокого качества проклятие, чем и занимался, изнывая от жжения внутри и катающейся по всему телу боли от онемевших рук до окисленных пальцев ног. Ему даже слов подбирать для этого было не нужно: каждый содранный лоскут кожи, опоясывая проклинаемого, пережигал того пополам, кипели глаза и жидкий мозг вытекал из ушей, а потом... Трудно было откашляться от кляпа. То, что он видел в воображении, было много четче выплывшего перед ним лица, даже когда ему отерли собственное. Тыканье под подбородок породило рычание из обожженного нутра: -... аааа... все-таки хозяйку позвал, за бабью спину... - различая полузамотанную фигуру и слыша низкий голос, он был убежден, что оскорбляет. И, нечеловечески передавив спазм, он ощерился - не будь привязан, рожа могла бы и напугать упорными, неморгающими глазами: - ЗА ПЛА ТИ МНЕ. Громче голос звучать не мог.
Публий: Несколько долгих мгновений Публий смотрел в глаза, затуманенные болью и бешенством. Потом, не приближаясь к лицу, окунул палец в одну из ран и долго рассматривал алое. - Возможно... возможно, - пообещал утешающе. Вытер палец о бороду поджигателя и отвёл Нерио под локоть в дальний угол подвала, где зашептал: - Прискорбно. Он понял, что умрёт. И он уже слегка... не здесь разумом. Сам видишь. Мы не можем такое предъявлять. И естественно, мы не можем ему платить, не тот случай - на следующем же допросе, если его потребуют, из него вытянут этот факт. А истолковать его... сам понимаешь, можно всяко. Придется как-то иначе. Но у меня есть идея... и предназначение для него. Только посмотрю - подходит ли. Он вернулся к висящему и так же низко и негромко спросил: - Что ж... пока мы просто поболтаем? И пока мы болтаем, заметь, тебя никто не будет мучить.
Нерио: Нерио напряженно наблюдал за тем, что делает Публий и на его речь только кивнул: - Да, и скорей всего после первого отрезанного пальца уже все понял. Слишком много пришлось за ним бегать, - Нерио покачал головой. - Делай все, что считаешь нужным, я побуду здесь. Нерио присел на перевернутый бочонок в темноту и принялся наблюдать.
Берганса: - пфчт? - выперхнуло горло, - тоже любишь слушать правду?.. Этот твой... уже не может... Ну щебечи, если не ссышь. Вы ж не смеете - ни заплатить, ни предъявить хозяевам, - и скажи после этого, что у вас не гнилые качаны на плечах и не заячьи хвосты вместо сердца? ни выйти один на один - да не проиграй нож, я бы этого любителя порезал на ленты не привязывая. Связал бы потом. В целое. Лентами... Говорить было трудно, но прияяяяяяятно.
Публий: - Угадал, - легко согласился По, - очень люблю. Нет ничего интереснее правды, а ты не представляешь как редко я её слышу. Поэтому я буду задавать тебе вопросы, а ты кивай, если трудно говорить, я пойму. Я не судья, и к порту это не имеет отношения. Просто интересуюсь... интересными биоргафиями. Делал ли ты в жизни что-нибудь из того, что я сейчас перечислю? - Публий подошел ближе, очень медленно перечисляя: - Воровал? - Убивал? - Грабил? - Богохульствовал? - Поджигал? - Клятвопреступничал? - Продавал свободных в рабство? - Отравлял человека? - Истязал человека?
Берганса: Берганса ухмыльнулся и кивнул на первое же слово, но - в сторону сидящего, и долго пытался смотреть на него, пока это закутанное перечисляло. Голова шаталась. - Воон... сидит... твоя... ворото.. вороватая шавочка... отравленная... и истяз.. енн.. ная... - смех вызывал боль и кашель. - Хочешь тоже... попробовать? ближе... подойди. Или шлейка... короткая?
Публий: Публий подошел ещё ближе, потёр пальцами виски, положил руку на лоб Бергансы: - Хорошо, я слышу, слышу, не спеши, не спеши... Попробую, обязательно, всё будет, всё было, просто говори, говори со мной, мы же хотели поговорить, помнишь? - слова плыли медленно, как удушливые запахи свежей крови и горелого мяса по подвалу. По убрал руку: - Любил? - Сострадал? - Защищал? - Спасал? - Поклонялся богам? - Лечил?
Берганса: "Это ты - хотел, а я - говорю", - но язык не слущался, с губы текло. От прохладных рук открылись глаза - иначе, не слепой ненавистью, а как у проснувшегося. - Ну а кааак же... сострадаю вон... ты у него пососи, как у меня щас, может, допрешь, почему. И вдруг глаза у него озверели, он рванулся всем телом, сгибая и пытаясь оттолкнуть от себя коленями, догадавшись, что с ним делают. Сука эта с замотаным ртом искала слабое место. Он прошелся по всем богам кого вспомнил, начиная с Фортуны. Сыромятная кожа тянулась от рывков, ноги почти доставали до пола. Но связки, казалось, сейчас порвутся и разойдутся суставы.
Публий: По отшагнул легко и быстро, но колени всё равно мазнули тунику кровью. Он сглотнул, задержал дыхание и выдохнул долгий-долгий беззвучный стон, впиваясь ногтями себе в ладони, заставляя свое тело снова приблизиться к чужому, к его пульсу, запаху, жару... - Хорошо, ты славный, очень славный, я сделаю как ты хочешь, мы выпьем вина, ляжем на мягкие шкуры, ты расскажешь мне как ты хочешь, мы будем говорить и всё будет, позже, немножко позже, я знаю что ты из бедных кварталов, где дети плачут о хлебе и страшная вонь, хуже чем здесь, мы уйдем отсюда, уйдем с тобой, немножко позже, расскажи, расскажи мне, Берганса, - По мягко отошел в сторону и крепко взял за руку, высоко, там, где тонкая жилка билась, пытаясь впустить кровь в ладонь, - что ты чувствовал после того как сжег столько хлеба?
Берганса: - Отчего ж потом, шавки своей ссышь? - думал полувслух Берганса, - иногда глотая обрывки слов, - рревнует?.. Выпусти меня я ему дырку в жопе проделаю чтоб говно вышло, ни-где бля так не воняло как от тебя с твоей, и ебите друг друга на шкурах падлы, - и на последнем пробившемся смысле рванулся снова, выкашливая имена богов: - Блядь кто сжег хлеба урою тесто в башке?? Вулкану твоему по самую магму бореем вдуть еще один блядь умный! Кто блядь сжег порт, я тебя спрашиваю, ебальник развяжи и ответь сссука! .......................через пару постов через виллу Белеццу >>>>>>>>>>>источник Эгерии.
Публий: Публий облегчённо улыбнулся, невидимой за тканью кривой улыбкой, и отпустил - руку. Развернулся, не глядя, переступил через выпавший уже давно из рук кнут и вышел молча и быстро, жестом позвав за собой напарника. И как только кончились бесконечные, казалось, ступени под ногами, оперся на мгновение слабости о плечо Нерио. - То, что нужно. Лучше и пожелать трудно. Прикажи перевязать его так, чтоб он не терял кровь. Я помню, у тебя была воронка? Влей в него макового отвара. Он должен спать не меньше 4 часов. Пусть его хорошо свяжут, мои мальчики отнесут его в лектику как только он уснёт. Еще мне через сутки понадобится твой Арс, сменить моего Тощего в его наказании. И, ради всех только что оскорбленённых этим животным богов, дай мне вина. По снял с волос полотенце, утёр лицо и пошел в атрий, к морковке и прочей снеди. Ступая так, словно всё ещё выбирал - куда.
Нерио: Послушно последовал за этим жестом, не глядя на пленного, ибо непонятно было - как действовать с ним. Нерио редко когда мог понять действия Публия, а ведь они очень часто приводили к нужным результатам. Поддержал его на лестнице, провел к атрию, слушая указания: - Воронка? на эту скотину еще отвар переводить... но хорошо, как скажешь. Я сейчас усыплю его и приду. Нерио вернулся в подвал, с полминуты смотрел на корчащегося Берга и затем одним резким движением ударил его в челюсть снизу вверх, только зубы клацнули да неестественно дернулась голова - и, обмякшему, засунул в зубы воронку и влил теплого макового отвара, держа подбородок, заставляя проглатывать. Затем вытер грязные руки и, перемотав чистыми тряпками его спину, медленно спустил пленника на пол и связал, положив на пузо, крепкими узлами по рукам и ногам за спиной. Вернувшись в атрий, Нерио взял килик и пригубив, сел рядом с Публием: - Готов. Я его вырубил, он будет спать. Так для чего тебе эта скотина и что за наказание для Арса?
Публий: - Каждый раз как принцепса в очко поцеловать, - пожаловался свернувшийся на лавке калачиком По, вместо ответа. - Но Великая строга, а равновесие тонко. Я должен был убедиться. Он хлебнул вина, закусил сыром, но пальцы дрожали и он отложил кусок. - Помнишь, я обещал что у нас будет хороший выбор ядов? Я покупаю огородики к Белецце. Для растений. Выбор будет прекрасным. И для нас, и для них. Такитус обещал такой состав, что ты, друг, не успеешь даже ничего почувствовать, если... придется уходить. Лучше того, что мы сейчас носим. Но землю надо... как бы тебе это объяснить... в общем его кровь подходит чтоб удобрить мои огородики. Хорошо подходит. Он сам - отрава... В каком-то смысле. А по делу потом, всё увидишь потом, для Арса это будет обычная работа. Это для Тощего - наказание. Публий взял килик, отвернулся, глядя в стену и добавил тихо: - Этот запах... Нерио... завтра игры. Я чувствую себя больным, разбитым... уходящим. Я... мне... мне надо. Добудешь мне завтра? Я буду на играх и спущусь, как обычно. Мне надо, - повторил, почти умоляюще.
Нерио: - Равновесие... - Нерио медленно повторил это слово, и осушил киликс, и плеснул еще неразбавленного Публию. - Стать удобрением - это лучшая участь для такого негодяя. И послужить Империи, в какой-то мере, коль уж Эрастуса мне придется раскручивать по полной самому. Арса заберешь, когда понадобится, он точно будет не против. Нерио потянулся и, услышав последнюю просьбу, кивнул медленнее обычного: - Достану, не переживай. Как обычно, Публий. Пей вино, это лучшее, что у меня сейчас есть.
Публий: - Спасибо, - тихо отозвался По, и замолчал надолго, щипля сыр и допивая действительно превосходное, но не то, что ему было нужно. Нужно уже сейчас. - Кстати, о вине и виночерпиях, - взбодрился Публий, после второго киликса. - Источник, он же виночерпий Кайен, уже подсуетился и соорудил убийцу для предъявления эдилу, чтоб не навлекать позор на дом, где безнаказанно убивают гостей. Очень кстати, это официальной версией и оставим. Но он умнее чем кажется, напарник. И ооочень себе на уме. Если он догадается про нас и не догадается об этом помалкивать, придётся его либо в Арицийскую школу, либо к тебе в подвал. Если спросят меня - я порекомендую Арицийскую, пусть попробуют принять в компанию. А Понтию, у которого я покупаю землю, я обещал прислать своего доверенного. Ты купец - тебе и кости в руки. Меценат прелесть и обещал мне не то чтобы даром... но ты понял. Обещал уступить. Зайди к нему на днях, уладь формальности. Сыр был доеден, поток, лившийся в имплювий, поутих, и По неохотно поднялся. - Интересно у тебя, но что делать. Вели принести мне плащ, а моим мальчикам отнести тело в лектику. Я пойду пешком.
Нерио: - Кайен заходил ко мне сегодня, но не произвел впечатление особо сведущего. Но подвал я ему уже пообещал показать, в переносном смысле, конечно, - Нерио поморщился, вспомнив утреннего посетителя. - Так что шансов на Арицийскую школу у него не так много, как кажется. Хотя если он придумал сносную для тебя официальную версию... обещаю не слишком портить шкуру. Я зайду к Меценату, когда дело с портом более-менее разрешится. Нерио снова хлопнул в ладони и велел прибежавшей Элле нести плащ: - Придется брать тебе мой, Публий. Но он хотя бы непромокаемый. Жду тебя с новостями, напарник. "Мальчики" Публия уже выходили из подвала, таща за собой дрыхнущего Бергансу.
Публий: - Новости будут, возможно уже к завтрашним играм, - пообещал и напомнил По, прощаясь и заворачиваясь в грубый плащ. На выходе сириец подал подсохшие сандалии, но Публий только головой покачал: - Нет, убери. Где ты видел раба в таких сандалиях? К тому же великая хотела чтоб я почувствовал. Тощий, внутрь, присматривать за этим человеком. Он надежно связан и опоен, но всё же. Шагнул на холодную мостовую и впрягся в носилки. - Поехали, детки. В темпе. >>>Вилла Белецца
Нерио: Ночь была не настолько насыщена, как вечер: немного прибрался в подвале, наверху пересчитал выручку к закрытию и отпустил рабов спать. И сам отправился туда же. 26 августа, утро. Спал так же, как всегда спал после упражнений в подвале, спокойно и без снов. Погрузился в темноту быстро и мягко, так же мягко вынырнул утром, позже, чем рассчитывал. По дому уже шуршали едва слышно Элла, кухарка, носильщик - лавка в надежных руках. И Арсений должен был все уладить. Нерио оделся, сунул за пазуху стилет Публия и бесшумно вышел из дома >>>>> резиденция парфянского посла ------------------------------
Нерио: >>>>> Из резиденции парфянского посла Гонцов с бочкой он не догнал по дороге, поэтому по приходу в лавку сразу спустился в преддверие подвала. Там уже торчали двое из засады у дома посла и промеж них действительно стояла немаленькая бочка. Нерио пнул ее ногой, чтобы послушать как плещется - из бочки обиженно замычало в ответ. - Старший конюх? - получив утвердительный ответ, Нерио отослал обоих, отомкнул дверь и втолкнул бочку в подвал, благо там уже было прибрано. Внутри мычало, билось и звякало. Нерио выбил крышку, извлек конюха и врезал ему хорошенько по ребрам, затем привязал к лавке - спиной вниз, вывернув руки и запрокинув неудобно голову, - и проговорил на латыни, соблюдая артикуляцию на всякий случай: - Соберись с мыслями. Скоро вернусь. Этому вину нужно еще дозреть, а пока оно это делает, можно и поработать немного.
Феликс: >>26 авг вторая половина дня, из гончарной лавки Осмарака>>> Умиротворенный, не помнящий ни о чем, Феликс разглядел, наконец, окрестности. Вином, оказывается, торговали рядом с домом, и он напрасно бегал тогда в термополий... Хотя, может, и закрыто было, подумал он ради оправдания... к тому же нужно было в первую очередь масло для светильников. А вина уже заодно. И торопился. А теперь уже понятно было, что успеет. Можно, наверное, было и обойтись без вина, но что-то подсказывало, что, во-первых, Осмарак может и унюхать - вонь-то уже расходилась, а он и Ифе унюхал - и рассердиться, что раб сам пил а хозяину не взял, а во-вторых - отметить было что. Он подошел к торговому окну винной лавки и спросил: - Аве! Что господин предложит к простому ужину с рыбой?
Нерио: Сегодня был определенно его день. Нерио не успел заскучать за торговыми делами, как в лавку пришел покупатель - тот самый мальчишка, которого парфянин в харчевне утаскивал под лестницу. Прекрасно. Рим полнится парфянами. Осталось понять, не значит ли этот приход то, что ночной знакомец нашел его? Вряд ли, он предпочел бы прийти лично и далеко не за покупками. Ему тоже нужен старший конюх? Нет, вряд ли бы преторианцы его упустили, с римским-то оружием. Рыба... рыба... Нет, все это совпадение, одно очень хорошее, кстати, совпадение, а то Нерио уже успел подзабыть и даже потрепать добычу парфянина. Он пробежал пальцами по амфорам: - Если ужин прост, то стоит взять немного вина, но самого лучшего. Фалернского не предложу, но есть хорошее соррентийское, аустерум и дольче - сухое и сладкое. Всего шесть ассов за амфору в треть конгия. Если это дорого, то есть неплохое номентанское, четыре асса за ту же меру. Ну, и если ты хочешь напоить лошадь - то сабинское, три асса за полный конгий.
Феликс: Феликс даже растерялся поначалу - от гераклов осталось легкое чувство, будто он не чужой в этом мире и с ним можно говорить как с равным и шутить даже. Улыбнулся шире, почти вслух усмехнулся: - Нет, коня поить не будем. Аустерум, господин. И сразу отдал шесть ассов.
Нерио: Треть конгия, что ж, на двоих-троих этого вполне хватит, если разбавлять, конечно. Сколько их там может быть и самое главное - как далеко они? - Хороший выбор, - Нерио подвинул мальчишке амфору. - Сорренто аустерум. Заходи, если понравится, я ценю постоянных покупателей. Как правильно разбавлять знаешь? И сам донесешь или отправить раба?
Феликс: - Благодарю, господин. Мне недалеко, - и постарался не вспомнить, что пили и как разбавляли у Кассия... хотя бы вслух. Опять будто выпил ледяной воды или испугался, но лицо жило своей жизнью и улыбалось. - Обязательно, господин. Он уже повернулся чтоб уйти, но вовремя выгнал из головы Кассия и обернулся: - Прости, господин, не подсказал бы ты, где я могу раздобыть тимьяна... и прочих специй?
Нерио: Он как будто дрогнул или просто показалось? Раз недалеко, значит можно будет на досуге проверить окрестности. - Тимьян и остальное ты можешь спросить в парфюмерной лавке в доме на Тибре. Стоит на склоне, не ошибешься. Далеко, конечно, но это лучшая лавка в городе.
Феликс: На Тибр бежать сейчас было долго, важнее - доделать дорогу по над задним фасадом. - А ближе? - вскинул глаза после короткого раздумья. Торговец вином, наверное, должен водить знакомство со всякого рода зеленщиками и травниками, да и... это не к спеху, конечно, но наверняка - знает, где взять хорошего меда. Нужно будеть как-нибудь спросить. А сейчас и так поднадоел, наверно.
Нерио: Интересно, неужели парфянин перебрался в это "недалеко" недавно? Если так, то по причине более веской, чем простая разборка с тем, кто застал его с грязным оружием темной римской ночью. - Ближе? На Бычьем рынке среди рядов с иноземными товарами есть лавочка Марка Ицилия, но не могу гарантировать, что там будет все, что тебе может понадобиться. Не проскочи дальше, там уже торгуют рабами.
Феликс: На бычий рынок... тоже означало на Тибр, и не поддевает ли его советчик, Феликс так и не понял и уточнять не стал. Отнеся вино, он зашел закупиться в термополий, поскольку есть уже хотелось... >>>>>>>>гончарная лавка Осмарака>>>>>>>>
Нерио: Посылать проследить за мальчишкой он не стал - доброе вино само приведет. Или длинный язык приведет его бритого парфянского дружка: Нерио не сомневался, что его узнали и о нем доложат. Тем лучше, можно заняться делами: - Элла, приготовь мне два стакана вина, стакан крепкого уксуса и кувшин горячей воды, лучше кипятка. И оливкового масла. Через полчаса со всем принесенным Нерио тенью спустился в подвал и закрыл за собой дверь.
письмо: Неприметный парнишка, с наружностью ничем не выдающей его занятий (в своей коричневой рабочей тунике он мог сойти и за подмастерья ремесленника, и за подавльщика термополия, и много за кого ещё...), поставил на прилавок небольшую амфору, внутри которой что-то тихо прошелестело. Продавец расставил возле пришедшего три стаканчика пробного вина, а сам понёс в подвал срочное донесение: Выследили чёрного поджигателя. Готовы брать. Ведём. Ждём приказ. Откуда получил взамен такую же амфору с новым содержимым: Берите целиком. Упакуйте и доставьте. Парнишка кивнул, как обычно (и как положено) заплатил, и удалился без лишних слов.
Нерио: В подвале Нерио по обыкновению осмотрелся, как будто спустился сюда впервые, потянул носом спертый, сдавленный со всех сторон воздух, в котором еще чувствовался запах мелкого бандита, его крови. Нерио расставил склянки с вином и уксусом на крышке давно пустой бочки, рядом аккуратно примостил кувшин с кипятком, зажег две лучины, закрылся от подбородка до самых глаз иссиня-черной тканью, чем-то вроде вроде прохладного шелка, который не скатывался и не мешал, и скрывал лицо достаточно, чтобы дать надежду. Конюх лежал в беспамятстве, голова запрокинута так, как его оставили, он даже не попытался изменить положение. Нерио легонько ударил его по щеке и, мягко выговаривая парфянские слова, позвал по должности. Ударил еще раз. Бледный, как объеденный муравьями череп, конюх разлепил веки, щелками глаз, не привыкших к полумраку, увидел бесформенное нависшее, вдохнул затхлой крови и рванулся со скамьи; с губ сорвалось ругательство, которое можно было расценивать скорее как панику, чем ненависть... Нерио откинулся назад и коротко рассмеялся. Чем больше парфянин привыкал к тусклому свету и кислому духу, тем неожиданно спокойнее он становился. Нерио потянул с бочки стакан с вином, приподняв ткань, пригубил и сказал по-парфянски, нежно округляя каждую гласную: - Ты в подвале Империи, дорогой гость. Я хочу, чтобы ты назвал свое имя и ответил на пару вопросов. Тогда ты получишь вина и свободу. И не будет больно. Идет? Конюх дернулся еще раз, хмыкнул Нерио в лицо и отвернулся: - Что ты мне сделаешь, римлянин? - Могу развязать тебя и отпустить. Много чего могу на самом деле, - Нерио отхлебнул добрый глоток, приподнял стакан так, чтобы он заиграл в свете лучины, дал пленнику насладиться этой игрой, а затем положил руку на его лоб, с силой надавил и влил в открывшийся рот немного вина, дождался, пока конюх, судорожно подергивая связанными руками, скребя ногтями по уже не раз ободранному дереву, прокашляется. Вино тягуче шло горлом и носом, смешивалось со слюной и хрипами. - Это не самая плохая лоза. Парфянин, скажи мне, что делала в доме твоего хозяина Айдана, правая рука ныне покойной гетеры Дахи? На очереди горячее масло. - Да хоть дерьмо собачье, - выплюнул тот, целя в глаза, единственное, что было видно в черной завесе. - Нету твоей Айданы, нету! Не было! Какая еще Айдана?! На это Нерио мог только вздохнуть. От Бергансы оставалось еще много неиспользованных инструментов, и он перенес их поближе, разложил, любовно пробежал кончиками пальцев по холодноватым, блестящим рукояткам, лезвиям, сверлами - самый нежный любовник Рима с меньшим трепетом спускал белоснежную тунику с плеч возлюбленной. Рука остановилась, пальцы сжались в кулак на мгновение, и Нерио подхватил острые свинцовые щипцы, поиграл ими у самого лица конюха: - В тебе есть лишнее, - он с размаху ударил конюха в живот и втолкнул в раззявленный болью рот тонкую деревяшку в полдигита шириной; конюх издал тонкий звук, попытался выплюнуть преграду, вытолкнуть ее вспухшим языком, но только занозил его, замычал, забился в рвотном спазме. Нерио глубже вдавил дерево в рот конюха, макнул, не глядя, щипцы в уксус, распорол мякоть десны, мгновенно потекшую красным, и медленно, расшатывая и возвращая на место, вытащил самый крепкий на вид клык. Конюх взвился, горловым "мммгггррххх" сотряс подвал, засучил ногами, испарина на лбу густела и стекала в уши, глаза так далеко полезли из орбит, что теперь он не мог даже моргнуть... Нерио крепче придавил деревяшку, сменил щипцы на нож, и горизонтально воткнул его в сплюснутую стопором, прижатую к скуле, левую щеку, взрезал податливое мясо и довел нож до уголка рта. - Теперь не захлебнешься, - пальцами продолжая вжимать деревяшку, хоть конюх и сжал зубы так, что впору было ее выдирать, не держать, Нерио повернул его голову влево, удерживая лицо ладонью, и еще медленнее вынул второй зуб, третий и четвертый выломал с хрустом, нажимая на челюсть и развороченную мимоходом щипцами губу. Кровь стекала через прорезанную дыру, не хватало только фистулы, но здесь же не лекарская. Пятый зуб он выкрутил, осторожно подворачивая запястье, бросил добытое на ходуном ходящую грудь, плеснул на рану уксусу. Парфянин выгнулся на лавке, и Нерио резко выдернул у него изо рта стопор, чтобы не дать задохнуться. Окровавленный, пурпурного цвета конюх тяжело дышал через черную, едва парящую в холодной сырости рану, уксус шел носом, и вряд ли он был слаще вина. - Они бы все равно сгнили. Считай, что тебе оказали услугу. Где Айдана, конюх? Скрученный резко захрюкал, задергался и выкрикнул, брызгая и захлебываясь: - В шопе! Ты! Фы фсе в шопе! А она уфе на корапле, она уфе ф Парфии, ссс охраной, сс фафыми фикретами!! Она фас фсех поимела! Нерио дотронулся кончиком щипцов до набухшего слезами подглазья, им же погладил конюха по целой щеке, вытер о его грудь: - Прекрасно, хорошо. Отдыхай. Ничего прекрасного в этом, конечно, не было, но отрицательный результат тоже результат. Завтра будет что сообщить Публию, будет что доложить начальству. Но это все завтра. А пока на лавке извивался от боли и торжествовал кусок сырого мяса. Нерио размотал лицо, вдохнул полной грудью и подвинул кувшин с остывающим кипятком ближе. - Однажды, еще в юношестве, - Нерио говорил по-парфянски так, как говорили с самыми дорогими и почтенными гостями в посольской резиденции, - я ходил брать уроки к одному лекарю, еврею. Он говорил, что я прирожденный хирург, но когда понял, что не сможет научить меня зашивать разрезанное, запретил прикасаться к инструментам. Хороший лекарь... Мне не хотелось его огорчать, и я перестал брать уроки. ...Разрезанные сухожилия ног конюх пережил стоически, но когда Нерио потянул белые фасции из кожи, он взвыл так, что пришлось снова вбить во влажную дыру на месте рта кляп - на этот раз пропитанную вином ткань. Неподвижное, бесчувственное тело не так хорошо реагировало на разрезы, поэтому вырубать конюха не было смысла. Каждый раз, когда именем Империи кто-то оказывался здесь, Нерио хотел увидеть еще бьющееся сердце, и боль в ногах должна была придать угасающему сознанию силы. Так и вышло. Четким движением он рассек кожу на груди трясущегося, выгнутого, изумленного болью тела, вытер выступившую кровь и предсмертную испарину, углубил разрез, нажимая на рукоять ножа всем плечом, и, заглушая скрежет наполовину оторванных ногтей по дереву начал аккуратно, но очень быстро пилить идеально белые под кровавыми сгустками кости. В распавшейся на две части клетке мускульный ком содрогнулся дважды на со свистом сдувшихся серых мешках легких и замолчал прежде, чем Нерио успел взять его в руку... - Мертво... - прошептал он, прижимая рельефное, тяжело пахнущее, нежное сердце к самым глазам. Нет, нужно живое и сильное. Живое. Бесполезное уже тело разделано и запрятано в бочку. Завтра на рассвете преторианцы унесут его на правильную латифундию и скормят свиньям. А ему уже пора на боковую, на докладе придется быть свежим.
Нерио: Спал без снов - как обычно. Нерио знал, что увидит что-нибудь с закрытыми глазами, только если увидит искомое и желанное открытыми. Конюх же вчера разочаровал во всех смыслах, и тело дорогого гостя с молчаливыми преторианцами он не стал даже провожать, псы сами найдут дорогу. Он выдал указания бледнее обычного Элле, наскоро перехватил вина с сыром, немного инжира и отправился в цирк Нерона
полная версия страницы