Форум » Жилища » Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 3) » Ответить
Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 3)
Суламита: Двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки, стоит в приличном районе посередине между центром и окраинами. Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, выходит на небольшую площадь с общественным фонтаном и состоит из двух помещений - торгового павильона и склада. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. У прилавка неотлучно находятся Нуб и одна из рабынь. Хозяйка периодически выходит к покупателям, но не торгует, а только общается и надзирает за работой рабов. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перестиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовки и туалета (вид из атрия): Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Суламита: - А чего ещё можно хотеть в этом невозможном мире? - серьезно ответила Суламита. - Возможное я не хочу, я его просто делаю. Пригладила сыну волосы, критически осмотрела этот позор цирюльника и махнула рукой: - Вот там и узнаешь. Хоть что-то будет в оборот...
Тирр Серторий: Тирр подбросил жетоны в руке: - Как-то глухо звенит наш будущий оборот, постараюсь продать получше, - и поморщился от одной только мысли, что придется торговать и торговаться. Перед тем, как идти в амфитеатр, он все же заглянул в кубикулу и взял оружие, вдруг устроителям приспичит посмотреть на своих зрителей в деле. >>>>> Амфитеатр
Залика: Младшая невестка Ревекки вместо покупок сплетничала о похоронах, путала цены и, алея как маков цвет, в итоге вознамерилась вспомнить один давнишний вечерок в парке у Плодотворной. Зали учтиво улыбалась, скурпулёзно считала и безразлично кивала, без капли сожаления оглядывая расплывшуюся после родов фигурку, сокрушаясь в ответ о хронической занятости, женских немочах и докучной погоде. А спровадив наконец покупательницу, пожаловалась вышедшей госпоже: - Она глупа как пробка!
Суламита: - Не глупее, чем была я в её годы, - возразила Мита, укладывая в корзину со снедью пару лучших яблок. - Но я, как видишь, повзрослела... и научилась тщательно скрывать какая я дура. И у неё все будет хорошо. Если она, конечно, не будет как я таскаться по гостям в такую жару. >>>Дом лекаря Левия
Залика: Зали лишь раздраженно дернула вслед госпоже плечом. Но день шел как пришел - вразвалочку, покупателей всё убывало - их звали игры и разгоняло солнце, запрыгнувшее в зенит, чтоб просушить улицы до земли под камнями. В доме неслышно шебуршились Амизи и Софья, и только Амон, с каждым часом зеленея глазами, смотрел в одну точку мимо неё, но рядом. Она никогда бы не подумала, что будет скучать по трескотне и беготне глупенькой белки Рахили, по сентенциям Алтера, что дом будет так пуст без них. И редкие покупатели удостаивались её, ещё более редкой, искренней улыбки. ... А потом пришли музыканты. Горстка оборванных греков, знавших, что сегодня им не подадут и певших для себя самих под мерный плеск фонтана. Залика кинула им квадрас и вышла из-за прилавка - танцевать танец летней воды пустой площади.
толпа: Весь Рим ушел на мордобой, и Полидор с компанией на время оставили фривольные песенки и короткие куплеты-побирушки вроде родосской о странной ласточке, требующей вина и сыра. Фонтан переливался, и сейчас, в тишине, если осторожно позвякивать медным рожком по гладким римским камням, то можно с легкостью обойтись без кимвалов - теперь и болящие от римского гвалта боги услышат. Они просто тянули бессловный и сложный мотив на разные голоса, все вместе и по очереди, время от времени ударяя по струнам кифар... но когда прилетел квадрас и хорошенькая египтянка вышла танцевать на пустую площадь, - от чего та стала еще просторней и чище, - Анатолий поднял руку и, приложив к губам сирингу, заиграл непростительное для римских улиц, а Спиро запел: По мне, - тот не смертный, а бог безмятежный, Кто может спокойно сидеть пред тобой И слушать твой голос пленительно-нежный И смех восхитительный твой. От этого счастья в предведенье муки Мне душу теснит уж испытанный страх. Тебя лишь увижу, о Лесбия, - звуки В моих замирают устах. Язык мой немеет, в крови моей пышут Бегучими искрами струйки огня, В глазах лишь потемки, и уши не слышат, Немолчным прибоем звеня.
Забан: >>>26 авг из дома лара на тибре>>>> ...но все равно решил. Она одна пока была знакомая. Прогонит, так он и пойдет искать других. А туника что, солнце вон светит... успеется. На площади у фонтана играли, слышно было издали, сперва непонятно где, и он пошел посмотреть, чтоб не сразу так получилось, если она его погонит. А оказалось, что как раз по звуку и вышел, куда хотел. Прямо на нее. Ей, видно, совсем делать было нечего, люди подевались с улиц - он только сейчас обратил внимание - ну и покупателей, наверно, не было совсем. Он сперва резво кинулся, но замедлил шаг, приближаясь. Постоял, глядя, как она пляшет, потом сел на корточки.
Залика: Так танцуют только для себя, для пустых улиц и для Ра, когда он смотрит с неба жарко и благосклонно. Полустёртые греческие слова переплетались в ней в полузабытые родные ритмы и движения, не было музыкантов греков, Рима, тени от полотняного навеса её клетки - лавки, не было ничего кроме свободы, когда она танцевала так. Зали сделала медленный египетский мостик, гибкая, как с лучших старых фресок в каком-то городе, которого тоже не было, но телу и этого оказалось мало, ему нужна была воля, сила, струйки огня, о которых кто-то пел прямо внутри неё, и она спружинила веткой, выходя из мостика на руках, вверх ступнями не быстро коснувшимися земли - сперва одна, легко, вторая - уверенней, и после этого солнечного колеса расплескался, пытаясь упасть, подол, когда она, смеясь, закружилась по площади маленькой пыльной бурей, и отсмеявшись, грянулась как с неба на скамью под навесом, всё ещё улыбаясь и прерывисто дыша.
Забан: Он к ней подошел, сел рядом на скамье и, засунувшись лицом под ее взгляд, как голодный щенок под ладонь, долго и сильно кивал, вытаращив глаза, а потом только и нашел слов, что: - Слууушай! Слууушай! За этим могло стоять "это ты мне?!", до которого он не мог додуматься головой, но краснел.
Залика: - О! - отметила человеческое присутствие Зали и кошачье встряхнулась, так что складки туники сами легли как надо, а выбившиеся из пучка волосы мазнули любопытный нос. Отстранилась немного, глядя как он цыплячье клюёт головой, осознав, что он смотрел. И усмехнулась: - Слушаю. Греки хороши, не часто на улице услышишь такое пение.
Забан: Он вздохнул, посопел, расслабился, сказал: - Ну да, - и задвинулся на скамью поглубже и попрочнее, схватившись за край обеими руками. Он не мог понять, чем его так задело заявление, что греки хороши. Потом подумал, послушал, что они играют и опять вздохнул: было бы здорово кинуть им денег и сказать, чтоб сыграли песню, если знают, из северных. Он бы и напел даже, а что. - А у нас Лудмар... был... там... - отрывисто и с паузами заговорил он внезапно, - он пел и играть умел на этой... как у вас две, только одна. Флейта. Вот. Он напрягся и выдал продолжение: - Странный. Ничего не делал. У отца из-за него корова ушла. А медведь съел.
Залика: - А у нас, там, - прикрыв козырьком ладони глаза от солнца и разглядывая греков усмехнулась Зали, - крокодил съел мальчишку, который подсматривал за храмовыми танцовщицами и упал в бассейн. У вас... Это сиринга. Она такая же римская как ты или я. Кстати, где твоё там? Ей хотелось закрыть глаза и услышать как авлосу вторит систр, который не дают в руки простым смертным, а арфе подпевает, мерно позванивая в такт, священный менат на шее жрицы. "У вас...".
Забан: - А у нас, а у... - попытался перебить Зан, вспоминая сразу целую вереницу событий до всего этого, не решил, с чего начать, замешкался и она спросила - где. - Не знаю я. Там, ну... - махнул рукой Зан и у него забилось сердце, потому что он подсматривал за танцовщицей, и дело было не в том, что упасть было некуда, а в том, что она над ним подтрунивала, - где-то. Я хотел дорогу запомнить. Потом за...путался. Ручей у нас был, Берф. А куда шел, не знаю.
Залика: - Ручей... - фыркнула Залика, закалывая растрепавшиеся волосы. Возвращаться к работе не хотелось, и она переплетала их медленно, оттягивая момент, хорошо хоть это был варварёнок, который её не подгонял и не мешал лениться и думать вслух. - Римляне натащили столько людей и богов, что и сами уже не знают кто откуда. Хорошо хоть Хатхор не тронули, ей бы здесь не понравилось, все праздники слишком мужские... вино и буйство, веселиться умеют только женщины, они танцуют, играют и смотрят в небо... Не перепало вчера за то что загулялся? За чем сегодня прислали и почему без корзины? Нашу возьмешь?
Забан: Зан быстро помотал головой: - не прислали никто. Прогнал. Чтоб не видел, сказал. До вечера, - выстрелил, как стрелами пока дичь не убежала, чтоб главное не забыть: - Хатор? А кто это? Это твой бог? Богиня? - поправился он. - Добрая? - добавил, подумав, и опять замелькало в голове, как с мамой на капище ходил каждый день, корову вымаливать, она все носила туда, носила, а потом, без перехода - как ленточки к дереву привязывали, как сестра с куклой вокруг костра прыгала и в огонь уронила, а он, малой, полез доставать и обжегся, всю ночь ревел потом, не помнит даже уже, достал или нет, как соседский парнишка, годами не старше него, в лес уходил жить насовсем, когда отец поколотил, и вернулся, когда случайно "медвежей лапой" подтерся, вся деревня ржала как угорелая... Зан захихикал, смутился... - Лесной вернул только пол коровы. Которая с головой.
Залика: "Это чем надо заниматься, чтоб даже раба из дома погнать" мелькнуло у неё, но так лениво, что додумывать она не стала, раз уж ей вернули её сиесту. Зал подобрала под себя ноги, устраиваясь на скамье поудобнее и поворачиваясь к пареньку, засыпавшему вопросами. - Так ты пришел вернуть мне долг? - прищурилась лукаво. - Я пока не возьму. Нет у меня желаний. Разве что невыполнимые... а Хатхор богиня неба, женственности, красоты, веселья и танцев, любви... Добрая? Хахаххх. Она же женщина. Пока не злить, - она сама почти удивлялась, как легко вспоминает здесь, в этом расслабленном зное. - Один раз была львицей и чуть не сожрала всех людей. И нет, почти не моя, я поклоняюсь другому её... лицу. Иштар. Это мать совсем другой любви. У Хатхор весёлые праздники. И рога, как у той половины, - хмыкнула непочтительно, - и я должна была стать её жрицей... до того как забыла где.
Забан: "какой долг еще," - не успел спросить Зан, вроде бы он все тогда правильно заплатил, а услышал про желания и только сильнее в скамью вцепился, опустив голову чтоб солнце не светило в глаза. Или от того, что чеснока наелся. Но у нее не было желаний. - Жрииица, - повторил он, не совсем понимая, как это - два лица, потом вспомнил этого римского Януса и представил, как с одной и с другой его стороны стоят и кланяются, и только, как ни старался, не мог ни вспомнить, ни представить, как у него ноги - тоже в две стороны или одно лицо на спине. - А это лицо, которое было твое, оно было к спине или как обычно?.. - он испугался, что так о богине, которую нельзя злить, и фыркнул: - фф! женщина, пока не злить. Мужчины тоже обижаются. И злятся, может, еще сильнее.
Залика: - Про лицо я чтоб тебе понятнее было, это другая ипостась. Это как один ты который здесь и другой ты который там. Злятся. А ты, кажется, про доброту спрашивал. Добрый мужчина эта сухая вода. Как и добрый бог, - криво улыбнулась Зали на это "обижаются". - За что выгнали-то? Хмурящая красивые брови Фурия, выгоняющая с кухни варварёнка, вполне предсталялась, особенно если он и ей задавал какие-нибудь вопросы.
Забан: упав голосом в по-взрослому низкие ноты: - Как это, - обескураженно уставился на нее Забан, забыв, что он о мужчинах точно такого же мнения, - я что, злой? Это было так обидно, что он вдохнул и задержал дыхание, не понимая, что он ей такого сделал, что она так сказала. Может, он даже выглядел злым в этот момент, потому что брови вразлет и хищно вырезаный рисунок ноздрей, стоило ему вытаращить глаза, отпугивали когда-то даже мальчишек постарше, а может, даже спасли его по дороге в Рим от надругательства, но сам-то он этого не сознавал.
Залика: - А ты уже мужчина? - негромко рассмеялась Зали глядя в озадаченное лицо. - Не бери в голову, послушай лучше как греки играют, пока народ с игр не набежал.
Забан: Самим этим вопросом она настаивала на этом, заставляя Зана и дальше чувствовать себя мужчиной, причем - все сильней. Причем не ниже пояса, а тем местом, которое и определяет в человеке количество злости. Как такое можно было не брать в голову, в голове как раз и не укладывалось. - Я родился мужчиной, - еле переведя дух, сказал он и снова покраснел, чувствуя, что у него вот-вот задрожат губы. Но глаз он не опустил: - я что, виноват? Его словно обязывали стать злым, едва он получит то, чего хочет как мужчина. Не важно, что в данный момент это желание было второстепенным и ни физически, ни как-то еще не проявлялось, оно существовало как данность, как существовала его телесная оболочка и красота этой и любой другой женщины. Какие музыканты в такой момент.
толпа: К танцующей египтянке присоединился варваренок, и было в нем что-то такое... что Полидор озорно подмигнул Спиро и остальным и неуловимым движением пальцев остановил музыку, только Мирт тихонько перебирал пальцами струны кифары, не желая, чтобы мертвая тишина победила желанную тишину-гармонию. Посовещавшись глазами и короткими жестами они снова заиграли, только теперь пел Демис своим трагически-поминальным басом, а Спиро подхватывал последние строки: Лейте слезы, Венеры и Амуры, Лейте слезы, поклонники Венеры! Воробьишка моей подружки умер, А она пуще глаз его любила: Он такой был прелестный и веселый, Он всегда к ней выпархивал навстречу, Сладко-сладко клевал ее повсюду, Не слезая с нее ни на минуту, Пел ей нежно «пи-пи», смешил и тешил – А теперь он идет по той дороге, По которой, увы, нельзя вернуться, В край безмолвия, ужаса и мрака. Будьте прокляты, духи подземелья, Пожиратели юных и прекрасных! Вы похитили у меня такую Ненаглядную, милую пичужку! О жестокость судьбы! О бедный птенчик! Безутешно хозяюшка рыдает — У неё даже глазки покраснели[
Залика: "Бедный птенчик" смеялись греки, и Залика готова была рассмеяться с ними о глупой претензии, которую можно было кинуть разве что богам, и именно от этого бывшей ещё глупее... но плыл ещё где-то корабль, на котором навсегда уезжал Алтер, такой злой, что чуть не погубил женщину, и ради одной оставил вдовами и сиротами многих, бродил где-то Нуб, такой злой, что убивал ради любимых людей, и, может быть, где-то ходил ещё по земле Иаби, мальчик с жиденькими волосёнками, такой злой, что мог убить того, кто попробовал бы посадить его на цепь... А теперь он идет по той дороге, По которой, увы, нельзя вернуться, В край безмолвия, ужаса и мрака. Будьте прокляты, духи подземелья, Пожиратели юных и прекрасных! ...и она молча потрепала варварёнка по вихру на виске, "куда тебе понять...", с прищуром глядя на музыкантов.
Забан: Ей, кажется, нечего было сказать. Она слушала этих хороших греков, которые придумывали невесть что, а он ей был плохой!.. И ребенок. К тому же. Справедливости ради он сидел и вспоминал мужчин, которые злыми не были - вот хоть, из последних, повар у первого хозяина. Он, Зан, и воробья-то узнал в песне из-за него - тот всегда крошки посметает и в одно место ссыплет где-нибудь во дворе, и говорит: "воробушкам"... Сестра приручала синиц и таких еще крошечных с красной грудкой, они вообще у нее из рук ели, но чтоб воробей - во-ро-бей! - по живому человеку прыгал? Ладно венеры с амурами, кто их видел, что ни придумаешь все твое, а на воробья только глянь он уже знает что у тебя на уме. - Воробьи не приручаются, - сказал он, глядя в коленки.
Залика: - Даже львы приручаются, - усмехнулась Зали. - А воробьи ручные тут у многих. Это обезьяны не приручаются, - вспомнила как получила однажды в лоб фиником, - у нас там держат в домах. Вроде умная тварь, вроде жрет из рук, слушается, на руки просится, а потом или посуду грохнет назло, или хозяину в лоб звезданёт чем-нибудь тяжелым на ровном месте, или гусю шею свернёт. Правда гуси в Египте злые...
Забан: - Да ладно, - не поверил Зан. - То львы!.. А у кого тут воробьи ручные?.. - странно это было, что такого в воробье, кроме вредности? Серый и не поет, а приручать умотаешься, не то что синиц, а они вон красивые какие, и характером... подбери еще слово... смелее? Так нет, воробей что, трусливая птица что ли? Глупее? Тоже нет, соображают же, когда ты им ничего не собираешься сделать плохого. Доверчивее, наверно. А воробью оно нафиг не надо, когда можно чего быстро своровать и свалить. - Они как обезьяны. Воробьи. Только кидаться финиками не умеют. Гуси злые... - он усмехнулся невесело и насмешливо, - это как мужчины, что ли? - и он посмотрел на греков тем же насмешливым взглядом.
Залика: - Да вот в соседней инсуле лавка птиц и животных всяких, там полно, - махнула Зали. - У меня никогда не было птиц. И вообще никого, кого нужно держать в клетке. Моня поставил лапу ей на колено, мягко, без когтей, спрашивая тянущимся к ладони носом. - Не хочу, брысь, иди вон лучше, пожри, - ответила Зал.
Забан: Зан подскочил на месте, не вставая, выровнялся, поглядел куда махнули рукой, а потом уже подумал. - Пфф. В клетках это тебе не ручные. У меня сестра... у нее были ручные. Не воробьи, а эти... - он назвал синиц по-своему. - А пойдем, может, они там есть? >>>>>>птичья лавка
Залика: Он так подпрыгивал, не как воробей даже, а как та маленькая лесная птичка, названия которой Залика не знала, потому что выучить италийских птиц ей в городе было негде, да и незачем... И ей, после танца и смеха, от этого подпрыгивания не сиделось. Не в лавку же идти - в сиесту и пустоту? Зали кис-кискнула с собой Моню, сходила и покричала в дом: - Амизи, кота накорми и присмотри за лавкой, я скоро. Вернулась, поаккуратнее подобрав волосы - вдруг там продавщица хорошенькая появилась? - и махнула: - Ну пошли. >>>Птичья лавка
Залика: >>>Птичья лавка Амизи она оставила за прилавком коротким: - Позову, - проходя в дом. В атриуме, за станком, изо всех сил старалась София. Из перистиля благоухали розы Рахиль. Сиял в полном воды имплювии надраенный Амизи Меркурий. И дом выглядел так благопристойно, как будто тут отродясь не видели ни бывших волчиц, ни откопанных весталок. Залика чуть не расхохоталась, глядя на это благолепие. Правда смех вышел бы недобрый. Подхватив начатое Амизи вышивание, она устроилась с ним на кухне в уголке у стола, ждать, пока гордый мальчишка отработает свой обед, который ему предлагали бесплатно. На мягких волнах полотна ей виделся лёгкий папирусный кораблик... - На семерых готовь. Можешь брать что хочешь, кроме вина из амфоры под столом.
Забан: Зан вошел на кухню и огляделся. Место было чужое, а красотка эта уселась тут же с вышивкой, не успел он как следует освоиться. Но посыл на семь человек поубавил робости, как только дошел: тут уж надо было откровенно порыться, соображая, что в чем. Неслабых размеров курица выбрала себе глубокую сковороду, в которую и была разделана, когда от масла на огне пошел еле слышный звук, и пока под присмотром углом глаза покрывалась золотистой корочкой, Зан смешивал заправу из оливкового масла, капли черного уксуса и нескольких трав, которые мелко истер. Когда его удовлетворил цвет, он полил полученным курицу, накрыл и дал пошипеть, пока заливал в кастрюле потроха - навар тут нужен был не слишком сильный, Зан не любил, когда суп покрывался жирной пленкой. Но уж оторваться в свое удовольствие после по большей части пресной курионовской кухни - в этом никак нельзя было себе отказать! Залив водой и снова накрыв глубокую сковороду, он взял плоскую и наполнил ее мелко рубленной морковью пополам с луком. Отворачиваясь то и дело на поиски и резку остальных ингредиентов, через каких-то полчаса он наполнил дом запахом обеда, состоящего из нежного супа на куриных потрохах с морковью, луком и капустой, курицы по... почти по-фронтински и овощного рагу с бобами.
Залика: Кухонная суета, производимая не ей самой, успокаивала, как будто вернулась Рахиль и захлопотала, колдуя над горшочками. От вышивания она оторвалась только когда мальчишка схватился за курицу. В их теперешнем положении, когда пришлось зарезать первую из собственных кур, за испорченное мясо от госпожи могло достаться на орехи всем. Но поварёнок орудовал ножом так уверенно, что Зали решила дать ему шанс. Тем более что даже опустившись, такой как Лар вряд ли отказался от прежних привычек и продал бы никчемного повара сразу. "...не за отказ ли раздеться его выгнали поголодать до вечера на небезопасных римских улицах? Таких, что, ближе к ночи, любой дом, что бы там с тобой ни делали, кажется прибежищем?" подумала Зали, уколола палец и додумать себе не дала. Обед появился в положенный ему срок, а на салфетке, в сложной греческой кайме вышитой Амизи, плыл по Нилу, оживший без всякого эскиза или образца, папирусный египетский кораблик. - Ммм... - принюхалась Залика, и протянула повару салфетку. - Держи. Заслужил.
Суламита: >>>Дом лекаря Левия В атриуме стояло такое, что Суламита чуть было не вышла обратно в двери, решив, что пережарилась в сиесту и перепутала дом. Но вспомнив, что Залика с утра ставила станок и услышав Софьино шамкающее "тку для Амизи, госпожа", только ухнула в сердцах очередное: - Дожились! Ткём дома, как патрицианки времён Гракхов! - и позвала. - Залика! Залика!!! Детка, ты идешь или мне тут стоять пока не кончатся нервы? - ответа не услышала и потащила тяжелую корзинку, начав ещё в дверях: - Мимо Хаима нельзя ходить с пустой корзинкой, он так продаёт свиные ножки, как будто у меня нет своих и я буду на них бегать! И я так и не поняла у кого он их отрезал, что продаёт почти даром... - увидела орудующего у своей плиты незнакомого мальчишку, потянула воздух и поинтересовалась. - Это что и где взяла?
Забан: Зан сложил тряпочку вчетверо и сунул за пазуху. - Одна курица на семь человек все равно мало, - быстро сказал, мелькнув глазами на вошедшую, и, не отвечая, откуда взялся, потому что его не спрашивали, вернулся помешивать в плоской сковороде большой деревянной лопаткой. Кусочки золотились и не липли, и уже почти помещались, ужарившись.
Залика: - Повар Лара бывшего Фурия, наш покупатель, решил показать нам своё искусство в свой свободный день, - объяснила Залика, подхватывая у госпожи корзинку. - И я пригласила его отобедать в доме моей благородной госпожи. О, отличные ножки, Нуб любит... - завозилась, раскладывая, не поднимая на Суламиту глаз.
Суламита: Не желая объяснять и отводя глаза, Зали, никого никогда в дом не приводившая, в отличии от остальных его обитателей, сказала ей этим больше, чем словами. Суламита, сделав вид, что оно тут всегда и стояло, у плиты, это незнакомое дитя, сунула нос в горшочки и сковородки. - Чтоб я так торговала, как он считает куриц на человек! Тут хватит ещё Герасиму если он не съест Мохнатого и Мохнатому если наоборот. И Авлу, если его не склюёт по дороге какая-нибудь курица, из дорогих. Зали, что ты стала, мы не в инсуле, из одного горшка есть не будем, накрывай. И села за стол, искоса обеспокоенно поглядывая на девочку.
Забан: Забан слушал все это краем уха, помешивал овощи и бобы в подсоленном масле, кидал взгляды, проверяя, там ли обеденная посуда, где показалось, мысленно в унисон голодному животу бурчал: "если Герасим не съест мохнатого, мне точно не хватит", а потом просто стал разливать суп. Чтоб на стол накрыли. - Сердитая хозяйка, курицу пожалела. Принесла бы раньше свиных ножек... - тихо прогудел он залике, вручая очередную миску. Впрочем, варить студень было долго.
Нуб: >>>c Тибуртинской дороги В тачку всё не влезло, пришлось тащить два огромных короба с яблоками на себе. Только поэтому Нуб, присев отдохнуть у прохладной стены колодца в деревеньке по дороге, услышал разговор, который не давал ему покоя до самого дома. Он не видел этих женщин, они не видели его, и сперва он даже не прислушивался, пока одна не начала плакать... "- Дура ты дура... - Сама знаю, - всхлипывала, судя по голосу - младшая. - Да не поэтому дура. Кто ж вотивное сюда кидает? Колодец копаный, ни реки подводной, ничего, того и гляди ведром зацепят браслетик твой или чистить начнут - подымут. И богам оскорбление и тебе без пользы, считай что на дорогу выкинула! - А куда ж тогда? - В болото надо, или в грот какой, где речка подземная выходит, или в водопад... Или вот что, раз так боишься, что он тебя бросит... - Да не боюсь я ничего! Пусть катится на все четыре стороны, - заливалась младшая. Но старшая её как не слышала: -...раз надо тебе, пройдись-ка до Тибура, что тут идти-то, за три часа управишься, за полдня обернёшься, кинь в водопад, что под храмом Сивиллы Тибуртинской. Да смотри чтоб голова не закружилась, страшно там, ужасть... Но все ж кидают, пока не падали. - Это который где Веста что ль? - Он, он. - Так то Вееестааа... - ревела в голос младшая, - а мне бы Конкордииииии... - Да уймись ты, дурища, Конкордии масла принесешь в римском храме! И Венере заодно пожертвуешь. Исиде ещё можно, на всякий случай... - Еще и масло на весь Рим тащить?! Да провались он к своим сукам саааавсеееем...!!! да я сама от него уйдуууу..." Разгружаясь в лавке, Нуб ещё колебался. Наивная девочка так надеялась вернуть подношением загулявшего мужа... Но увидев ткущую неслушающимися руками Софью, он решил, что несуществующим богам золото ни к чему. И уж точно оно не нужно было Тибуртинской Сивилле, предсказавшей рождение бога, ценящего золото не больше чем пыль. Оно нужно живым людям. Но и он нужен был здесь живым. А значит кто-то должен был держать.
Залика: Она ему чуть подзатыльник не влепила. И не сдержала гневного взгляда, только голос: - Много ты понимаешь. Быстро наметала на стол тарелки и хлеб, скинула горкой ложки и, резко развернувшись, вышла из кухни: - Грохочет на складе, должно быть Нуб вернулся, пойду Амизи позову. А по дороге погнала есть няньку.
Суламита: Софья приползла, поулыбалась ребёнку и запахам, устроилась у стола в дальнем закутке... И только тогда Суламита начала догадываться с чего вдруг... За столько лет она и забыла, что у Залики когда-то была другая семья. - Не бегай, садись, девочки придут разложат... - велела молодому повару, сомневаясь чтоб у таких людей рабы привыкли садиться с хозяевами, как в старину. Фурии были уж давно не те, хоть старший славился на весь Рим простыми и строгими нравами. Сыночек, конечно, репутацию подпортил. Мита вздохнула - тут она беды богача-сенатора понимала.
полная версия страницы