Форум » Жилища » Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 3) » Ответить
Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 3)
Суламита: Двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки, стоит в приличном районе посередине между центром и окраинами. Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, выходит на небольшую площадь с общественным фонтаном и состоит из двух помещений - торгового павильона и склада. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. У прилавка неотлучно находятся Нуб и одна из рабынь. Хозяйка периодически выходит к покупателям, но не торгует, а только общается и надзирает за работой рабов. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перестиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовки и туалета (вид из атрия): Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Тирр Серторий: - За мной гонятся их стенания, причитания, шипение и мелочные жалобы. Это хуже. Он встал и отряхнулся по-кошачьи, не очень заботясь о том, что может забрызгать Залику: - Яблоки? а, яблоки... - Тирр зарделся, и сделать вид, что он не помнит, не удалось. - Да, ты мне и жизнь тогда спасла, и честь. Луций бы конечно смеяться не стал, но Авл... Он присел так, чтобы не лилось сверху и не задувало с боку: - Ты же тогда только появилась у нас? Я не помню.
Залика: - Кажется да, - припомнила Зали, с негромким "пфф.." стирая с лица грязные брызги, - я тогда пирожок стянула и пошла искать куда его спрятать... кто ж знал, что госпожа каждый день так сытно кормит... хотела у бассейна, но подумала, что отсыреет и пошла в кладовку, а там ты пыхтишь за корзиной. Кстати. Герасим прогревает бассейн и купальню, госпожа придет - греться будем все. Если кто-то сляжет я не знаю как мы работать будем.
Тирр Серторий: - Прятать еду в кладовку - это очень осмотрительно, Зали, а я не пыхтел, а пытался освободиться. Я бы и от мокрой туники сейчас бы с удовольствием освободился, - он вздохнул. - Подождем мать, сейчас она так же сытно кормит Левия. Только у Алтера, там хотя бы не так сыро. И уже в кубикуле Луция, высушивая и начищая меч, Тирр спросил то, что давно уже интересовало: - Зали, а что было с тобой до того? До пирожка в бассейне.
Залика: - Я бы его так спрятала, что сама бы потом не сразу нашла, - парировала Зал, и посоветовала, - у Алтера возьми, он не всё увёз, там... - заходя за младшим в кубикулу и показывая сундук. Потянула с ложа покрывало, укутываясь им, и, не имея ни малейшего желания спускаться туда, где обсуждают письмо, которое ещё неизвестно придет ли, осталась сидеть на ложе, думая вслух: - Не сыро... лишь бы не шторм... Из размышлений о том, как далеко успел уплыть Луций от здешней непогоды, вернул вопрос, так похожий на гром, что она даже слова не сразу разобрала. Потом усмехнулась, зябко кутаясь в покрывало: - Со мной была свобода, - вскинула подбородок, но почти сразу отвела взгляд. - Потом семья меня продала. Потом несколько месяцев на цепи, без еды, одна... женщина пожалела, собственным молоком приходила кормить, чтоб не умерла. Потом лупанарий, который Рыжая теперь держит. Потом... заболела и выкинули. А потом мама мимо шла, а я на улице лежала, хлеба просила. Нуб меня подхватил и понёс, я перепугалась тогда - здоровенный, черный, рожа страшная... не красавец у нас старик, как от него кони не шарахаются... И Алтер мне пирожки с капустой впихивал, дюжинами, до сих пор их терпеть не могу... - об этом вспоминать было приятнее чем о городе, где выпечку ей подавали на золоте, и это она говорила уже с улыбкой.
Тирр Серторий: - Свобода, - повторил Тирр, одним движением вбросил меч в стойку и после этого короткого скрежета не издал ни звука, слушая внимательно, только ухмыльнувшись на реплику о Нубе. - Я тоже таскал эти пирожки, - признался, переодеваясь в сухое, сел на пол, опершись о ложе и не глядя на Залику. - А семья? Почему тебя продали?
Залика: - Мескеэнет замуж вышла, муж велел продать. Семья из Мемфиса, род я не помню, - отрезала Залика. И не врала. Она помнила все домашние имена матери, отца, дядьёв, тёток, братьев и сестёр, но не помнила рода. А когда, однажды, попыталась вспомнить, у неё дико разболелась голова. Видимо, потому, что сидевшая на цепи под "Cave Canem" не могла носить такое имя.
Тирр Серторий: - Понятно. Не сердись, сестра, - поморщился от того, как кольнула слегка совесть, все же некоторые вещи лучше не вспоминать. Он потянулся к маленькому сундучку у ложа, но тот оказался пуст. - У моего непорочного братца даже вина в кубикуле нет - но зато уже женат и в Греции.
Залика: - И тебя женят, не переживай, - отмахнулась Зали от сожалений, - и с женой, и с вином будешь, у матери ещё наверняка припасено для тебя, да и участок где гончарная лака была тоже... руины, но земля-то стОит. Помолчала, и спросила то, что не решилась бы спросить даже у Нуба: - Тирр, а правда то, что Софья болтала ещё до пожара, когда не шамкала, что ваш дед-патриций выдал госпожу замуж с одним жалким иудейским золотишком и больше её не видел никогда и не помогал?
Тирр Серторий: - Жениться? - он презрительно хмыкнул. - Я больше беспокоюсь о вине. Оно бы сейчас не помешало. Он продолжил копаться в сундуке до того момента, как услышал вопрос Залики о матери. Как и любой младший в семье, он плохо знал подробности жизни своих родителей, предпочитая не замечать их и вообще не думать о том, что существует какая-то жизнь еще. И с возрастом мало что поменялось, но на вопрос Залики ответить Тирр мог: - Правда. Отец был бедным гончаром, плебеем, а какому патрицию понравится такой выбор дочери, пусть и просто признанной?
Залика: - Да какая разница если это - выбор... - не сразу ответила Зали. - И всё равно они пробились, и без помощи. Если б не шторм и не пожар... Тирр, скажи мне как только письмо придет. Не хочу на кухне узнать, - скривила губы, поднимаясь, - иди вниз, там на кухне этого вина, со свадьбы ещё дорогое осталось, под столом, в корзине. И, уходя к себе в кубикулу, добавила: - Меня госпожа посылала к твоим тёткам, за город, денег просить для Левия, так с ними говорить - как чистого уксуса выпить... Жаль, что Авл всё время забывает про то иудейское золото.
Тирр Серторий: - Что разница? Вот это и был выбор - с любимым гончаром, но без отцовской помощи - выбор целиком и полностью. - Он не понял, отчего так кипятится Залика, но пообещал. - Скажу. Прочтешь его третьей, если тебя это устроит. При упоминании Авла Тирра самого перекосило от злости и он невнятно что-то пробухтел, возвращаясь к ложу, и только плюхнувшись на оставленное Заликой покрывало, он вспомнил, что это братова кубикула. Удивительно, как быстро тут все успело остыть и потерять свой привычный облик: вероятно, от того, что Тирр слишком долго не видел Луция, дольше, чем остальные, и не увидит его тоже дольше остальных. Возвращаясь в свою кубикулу, он прихватил с собой нагретое покрывало.
Залика: "Она могла его сделать, этот выбор" раздраженно думала Зали на лестнице. И, чтоб не думать всякую бесполезную ерунду дальше, вместо своей кубикулы пошла в купальню - драить полы к приходу матери. Родной, в отличии от родившей её Мэскенет.
Суламита: >>>Дом лекаря Левия - И зачем я платила эдилу за контрабандную воду, Нуб, если они сперва пылили мне в нос помпейской дрянью*, потом стучали год по моей бедной голове сгружаемым мрамором, ещё полгода воняли красками, и отгрохали такое, что теперь мне стыдно залезать в свой бассейн? - жаловалась Суламита, проходя через площадь мимо новеньких женских терм. Но город, с улиц которого подчистую смыло грозой людей, ей нравился как и термы, обещавшие, когда женщины их, наконец, распробуют, новых покупательниц, желающих побаловать себя фруктами после горячего пара и горячих сплетен. Ворчала она скорее чтоб не вспоминать как часто ей, в последнее время, приходится бывать на похоронах. *в римский бетон добавлялись специальные вулканические породы со склонов Везувия
Нуб: >>>Дом лекаря Левия - Чтобы не слышать как Сара говорит, что в нашей лавке давят сок из грязных фруктов, госпожа моя? - улыбнулся Нуб, открывая перед хозяйкой тяжелую дверь и принимая насквозь вымокший плащ. - Или чтобы всем болящим в этом доме был свой собственный пар? Мешочек с монетами оттягивал пояс тяжестью чужого добра и, кинув сушиться плащ, старик поспешил вернуть деньги Софье, которая только равнодушно проследила как он кладёт их в сундук - тратить их ей было не на кого.
Суламита: - Аааа... - согласилась Мита, - ну а дорогущую лошадь я купила, конечно же, для того, чтоб она производила навоз, который мои рабы не стесняются лишний раз переводить на разогрев купальни... Но тепло от бассейна чувствовалось и в атрии, и Суламита покричала сразу во все кубикулы, кладовки и закутки: - Софья, Амизи, купаться! Если вы ждали меня, так я уже пришла, а если будете копаться, плескаться будете в перистиле под дождём! Залике, насколько она знала, отдельного приглашения полениться в тёплой воде не требовалось.
Залика: Наслаждаясь остатками хозяйской роскоши, Зали расслабилась в пару настолько, что лениво передала Амизи масло, чтоб та натёрла Софию. На спокойной воде плясали отблески светильников и она отдала им и мысли, и взгляд, и дневную усталость.
Суламита: Суламита вспомнила про подсчитанные недавно дни только просидев в пару добрые четверть часа, и выскочила в теплый бассейн из горячей купальни ругая себя вслух такими словами, произнося которые даже голая мокрая немолодая женщина смотрится очень серьёзно.
Залика: Залика покосилась на сизый пар, масляные разводы на полу, забившуюся в угол Амизи, и поняла что бережет Суламита. Она понимала такие вещи слишком хорошо, хоть ей самой ни разу не приходилось ни беречь, ни вытравливать плод. Лечивший её после лупанария Левий спрашивал про первого хозяина, говорил что-то про травмы, изогнутое лоно, время, милость природы... и человечье скотство. Она, тринадцатилетняя, запомнила не всё, но суть уловила точно. И попросила Иштар ничего в этом не менять. - Госпожа просто устала, Амизи, не дрожи, она не сердится, - Зали посмотрела вслед Суламите, продолжая спокойно натирать лучшим маслом загрубевшие руки. И только носогубные складки прорезались четче, придавая лицу семейное сходство с барельефами храмового острова на делёком Ниле.
Нуб: Нуб позвал младшего хозяина и Герасима купаться пока вода не остыла, и теперь со смешанным чувством смотрел как выходят из купальни Амизи, запавшие щечки которой заметно округлились и порозовели за каких-то десять дней, и бодро ковыляющая с её помощью София. - Отношение богов тоже познаётся в сравнении... Кажется, происходят одни несчастья, но стоит посмотреть в отверстую могилу ближнего и с глаз спадет пелена: Алтер женился по любви и начнёт своё дело, София поправляется, Залика получила наконец-то давно заслуженную отдельную кубикулу, и даже девочка откормилась и смотрится совсем невестой... А нам - всего лишь прибавилось работы. Но ведь мы мужчины, это наш долг. Всего лишь.
Тирр Серторий: Тирр не без интереса посмотрел на новую рабыню, - темная туника в движении прилипла к влажной и уже красиво оформившейся груди, - но погружаясь в горячую воду только зевнул и закрыл глаза. Нуба он слушал так же - закрыв одно ухо, в котором фоном гудели дневные тетки. Только слово "долг" заставило его принять более строгое положение и открыть глаза: - Да, долг. Мы все сделаем, - он задумчиво перебрал в уме события дня и невольно спросил у Нуба. - Ты что-нибудь знаешь о женщинах? Почему боги создают одновременно таких, как эта девочка, и таких, как тетки из общины? Вернее, как боги позволяют красивым девушкам превращаться в сварливых баб?
Герасим: Он только сокрушенно покачал головой на нубово "смотрится невестой". Это госпожи, холёные и здоровые, могут выходить замуж в двенадцать лет и смотреться женщинами. А эта недоедавшая всю жизнь малышка... какая из неё невеста? Герасим взял скребок и ожесточённо заскрёб там, где не болело, хмурясь и думая, что к старости люди становятся или мерзкими ворчунами или блаженненькими, и Нубу явно грозило второе - счастье всем привалило, как же. Особенно его, герасимову, брюху и уехавшей неведомо куда Рахили.
Нуб: Нуб опустился рядом улыбаясь вопросу, но вспомнил как собачилась Залика со средним и ответил серьёзно: - Вот Авл вернётся и увидим как. Рахиль его уехала, теперь, боюсь, этой прохода не даст. А она не Зали, отпор дать не сможет и госпоже побоится жаловаться, и Алтера нет чтоб заступиться. Ты посматривай, господин. Как бы нас боги не испытывали, а женщинам ещё сложнее чем нам. Нужно большое сильное сердце, как у твоей матери, чтоб всё пережить и сохранить хорошее. Да, я знаю женщин, господин. Но это большая редкость и среди мужчин, что уж говорить о слабых. Пальцы невольно потянулась почесать лопатку... привычно наткнувшись на шрам от клейма. Он повернулся к конюху, недовольство которого чувствовал даже спиной: - Руки не отскреби совсем, Герасим. Пригодятся. И не будь дураком. Господин в Греции найдет Рахили хорошего мужа, которого она достойна. И наверняка отпустит, когда выслужат. Отпустит гражданкой. Ведь ты, безъязыкий, не смог бы ей этого дать, сам знаешь кем таких как мы отпускают. Ты ей этой доли хотел? Нет? То-то, - смягчил голос и добавил, посмеиваясь: - Тебя девчушка твоя из красильни искала, Приап ты наш доморощенный. Беспокоилась о тебе, дурне.
Тирр Серторий: Упоминание об Авле заставило скривиться как от сока трех цитронов: - Авл? Сначала я сломаю ему ноги для мамы, чтоб не бегал, потом украшу ожерельем из его же зубов - для Залики, она любит, когда красиво. А если тронет девчонку, то лишится еще и рук, - он брезгливо фыркнул. О сложности женской доли говорить не хотелось, Тирр и без Нуба знал о сердце матери. И уже обратился к Герасиму, будто забыл о его отрезанном языке: - Это когда ты успел, грек? Из красильни? Нуб, а ты разве не эту девчонку забрал у Федула?
Герасим: Герасим вскинулся на это "искала", и Нуб сразу показался ему не таким уж старым, но на вопросы хозяина скромно опустил ресницы. Так скромно, чтоб было понятно не только как успел, но и чем. Хотя он и сам не рассчитывал на постоянство Ифе или хотя бы на долгий интерес. Вот разве что ленточка помогла... Герасим, как всегда, показал в воздухе зрелые женские формы, потом поднял руки к голове, накручивая на пальцы и взбивая воображаемые длинные кудри, изобразил как расчёсывает их широкий гребень, подвязал невидимую ленту и всю эту неземную красоту подпёр по женски ладошкой под скулу, "кокетничая". Потом выразительно вздохнул, "развязывая" ленточку и "протягивая" её младшему хозяину, другой рукой подбрасывая в воздух невидимую монетку. Всё "уронил", развёл руками и просительно протянул Тирру ладонь.
Нуб: - А потом мать обломает об тебя веник, за всё выбитое и сломанное, - подхватил Нуб. - Она ведь вас всех любит, как бы вы её ни огорчали. Лучше уж миром... Амизи? Нет, Тирр, ту зовут Ифе и её Федул всё ещё бьёт смертным боем как всех своих. Были б у нас свободные деньги... руки у девчонки тоже работящие. Посмотрел на конюхову пантомиму и улыбнулся грустно: - Да, всем нужны... Завтра и послезавтра пойду зарабатывать. Справитесь тут без меня?
Тирр Серторий: Жесты Герасима были так выразительны и горячны, что Тирр рассмеялся: - Тебе на ленты, что ли? или на гребень? ну, с голого меня проку нет, завтра напомни, дам пару ассов. На хорошее дело не жалко, лишь бы в конюшни быстрее вышел. Нуб, я уже давно не боюсь веника, это Алтер пусть боится. Проблемы чужих рабынь его тоже не особенно волновали, но в голосе Нуба было что-то, что заставило спросить: - Руки работящие? - Он мельком посмотрел на конюха, после на старика. - И сколько она может стоить? И где ты собрался зарабатывать?
Герасим: Руки так и остались пустыми, но обещание уже было кое-что, и, не обидевшись на насмешку, Герасим лихо поймал из воздуха как-будто кинутую хозяином монетку и поклонился. Ему так и представилось гладкое юное тело Ифе, её узкие крепкие бёдра, двигающиеся в заходящемся истомой ритме по его паху, как она запрокидывает голову, вцепляясь в его грудь коготками с последним стоном... На конюшни? Справятся? Да если Нуб обещает заработать..! Герасим подхватил тяжелое ведро с прохладной водой, в глазах потемнело, но он упрямо поднял его над головой и ухнул на себя, прежде чем зайти в горячую воду к остальным.
Нуб: Нуб одобрительно кивнул на демонстрацию здоровья, утер с лица долетевшие брызги и задумался. - Даже не знаю, Тирр. Особенно теперь, когда мы Федула из красильни выгнали и Амизи у него отжали. Мерзавцу поделом, но он в своём праве и цену взвинтит назло, - девушку было жаль, Герасима тоже, но врать он, как всегда, не стал, - если появятся свободные деньги, разумнее будет купить одного-двух смышлёных крепких мальчишек, из тех что не годятся для постельных утех, не знают ремёсел, не понимают по нашему и потому идут по бросовой... Это будет более разумным вложением. А зарабатывать нам на оборот я пойду туда, где не зарабатывал уже много лет - в театр. Завтра после полудня буду репетировать, а послезавтра весь день представление. Приходи посмотреть, Тирр, хотя бы на свободный часок. Мне будет греть душу что я играю для тебя. А уж красивых зрительниц там будет... как всегда. Невест лучше присматривать в театре, а не на боях, - подмигнул младшему.
Тирр Серторий: - Ты прав, прав... - Тирр сделался рассеян, задумавшись о возможной покупке новых рабов. Девушку конечно жаль, но своих было жальче. Мать, Залика, Нуб - все надрывались почем зря в этой проклятой лавке. - Вот только кто будет этих варварят нашему учить? Из меня плохой лектор, из него, - Тирр кивнул в сторону бултыхнувшегося в воду конюха, - и подавно. Ты в театр лицедействовать идешь, надеюсь, а не сражаться? Я не сомневаюсь в тебе, воин, но хотел бы увидеть актера, потому что твоих боев мать не переживет. Фразу Нуба про невест Тирр пропустил мимо ушей... то есть, сделал вид, что пропустил.
Герасим: Управляющий их крохотного хозяйства был, конечно, прав, правее некуда. И Герасим, вкалывающий на конюшне и на складе за двоих и в лучшие времена, это понимал. Но легче от этого не становилось. Он потрогал швы, вылез, вытерся и ушел к себе, чтоб не услышать ещё что-нибудь огорчительное. Ему и так хватало.
Нуб: - Варварята, когда жить хотят, удивительно быстро учатся сами, Тирр, - возразил Нуб, пытаясь вспомнить за сколько выучил чужой язык, но эти воспоминания потянули за собой столько, что он предпочёл захлопнуть пандорин сундук воспоминаний. - Помнишь, как я учил тебя не убивать когда можешь? Контролю? Не волнуйся. У меня будет хороший партнёр, увидишь. Это "увидишь" удивило его самого - столько в нём было забытого, театрального, интриги, заманивающей недоговоренности... Нуб хмыкнул себе под нос, вслед за Герасимом выходя из воды - он-то думал, так глубоко въедаются только навыки убийцы.
Тирр Серторий: - Помню, Нуб, - он наклонил голову, слушая заманчивый монолог и в конце добавил. - Талант не пропьешь и не пробатрачишь. Приду послезавтра обязательно. Он хлопнул старика по плечу и, хорошенько отряхнувшись, пошлепал в кубикулу, оставляя мокрые следы. Там он нашел на лежанке алтерово покрывало, наброшенное после замерзшей Заликой, то, что он как-то сам того не замечая принес к себе. "Зато мягко" - подумал Тирр, закутываясь в него поплотнее и засыпая.
Нуб: 26, август, утро Нуб поднялся до рассвета и, прежде чем впрячься в единственную оставшуюся на складе тачку, такую огромную, что в неё впору было запрягать вола, тихонько разбудил Амизи и Герасима, отправив каждого к месту - на кухню и в конюшню. >>>за город, на Тибуртинскую дорогу без выхода из локации
Герасим: Герасим промычал согласие, но в следующий раз его разбудило солнце, бьющее во все щели рассохшейся двери каморки. И только вспомнив, что говорил Нуб о стороже, который теперь только ночной, потому что у него свои дела, конюх понял, что соскучился. По всем сразу и по каждому в отдельности - по Плуту, Крепышу, по Ночи и по Ифе, и даже по мохнатому неслуху. Из-за стола уютной хозяйской кухни он вставал почти без сожаления. >>>Красильня Рахов. Конюшня Суламиты.
Суламита: Когда шум стал уж совсем подозрительным, Суламита на цыпочках подкралась к двери и осторожно её приоткрыла. Амон, урча как лев пожирающий слона, гордо демонстрировал жирненького, вполне домашнего по виду голубя. Полупридушенный голубь удивлялся жестокости мира сего молча, одним кротким глазом. Мита машинально отобрала птицу, обидев добытчика суровым: - Перьев мне ещё тут не хватало... - и заглянула в кубикулу среднего. Авла не было, как и следов даже кратковременного возвращения. В кухне и в атрии его не было тоже. Египетское божество вилось у ног и недвусмысленно требовало оприходовать добычу. Суламита покосилась на ларов, на кота и согласилась: - Нет, Моня, если ты считаешь, так я схожу. Завернула жертву в одну тряпку, себя - в другую, и отправилась, рассчитывая добраться на первую милю аппиевой дороги по утренней прохладе. >>>Аппиева дорога
Залика: Залика завтракала не спеша, смакуя как еду, так и нежаркое спокойное утро, из тех, что так редко выдавались. Солнечную картину портило только рванье, надетое на Амизи, и моющая посуду Софья, изо всех желающая быть полезной. После второй разбитой тарелки, Зали отложила ложку, глубоко вдохнула, медленно выдохнула и ушла в кладовку. Там, словно древний лар, возникший во плоти после уборки, стоял ткацкий станок, не видевший света уже много лет. Шерсть, напрядённая ещё в те времена когда ей самой, выздоравливающей, Суламита не разрешала ничего, кроме как тихонько прясть в уголке, пылилась тут же, в двух здоровенных мешках. Прочихавшись от пыли и вонючих трав, положенных от мышей, Зали развязала один, запустила пальцы в тонкие нити, и долго вспоминала как тяжело было осваивать низкое ремесло простолюдинок, как вспухали под пальцами противные узелки, а на пальцах - мозоли... как неожиданно приятно было надеть тончайшую тунику, сотканную собственными руками, а выглядящую не хуже, чем изделия лучших местных и заморских мастериц. Тяжеленный станок не сразу удалось вытащить в атрий - мешки после него показались пушинками. На кухне, отобрав у гречанки посуду, после пары неприличных резкостей, Зали добавила: -... а если хочешь быть полезной, Софья, так натки этой оборванке одежды. А "оборванку" усадила тут же, и всучила своё вышивание, показав пять основных стежков. Ловкие пальчики Амизи порхали над пяльцами так быстро, словно она вышивала с колыбели. Когда-то, в другой жизни, Зали умела так же быстро и ловко прокладывать по карте пути кораблей и караванов, высчитывать какие-то налоги, записывать ноты... В памяти всплыло темнокожее лицо женоподобного старика, склоняющегося над её уроками... и тут же пропало. Зал неопределённо хмыкнула на робкое девичье "получается?" и пошла открывать лавку.
Суламита: >>>Улица ведущая от и до - Тиииирр, ты знаешь сколько нынче стоит кусочек плохо пропечённой глины? - воззвала Суламита с порога на весь атрий и две соседние инсулы. - Нет, так иди сюда, я тебе скажу тихо, чтоб твой дед-гончар не разыкался там за Стиксом!
Тирр Серторий: Для недавно проснувшегося он выглядел неплохо, только что патлы всклокочены, ну так пригладить можно у имплювия и вообще пора подкрепиться... - Тиииирр, ты знаешь сколько нынче стоит кусочек плохо пропечённой глины? Тирр высунулся на громоподобный и многообещающий зов даже не прожевав толком и только пробубнил: - Ма! Нээ жнаю, - он с усилием проглотил лепешку и добавил. - Видимо достаточно, чтобы положить на алтарь этого знания мою жизнь.
Суламита: - Если бы в этом доме умирали от недоеденного завтрака, - отрезала Суламита, - я бы не успела положить твою жизнь даже к ногам твоего отца. Но ты дожуй, я ещё не оставляю надежды обзавестись послушными хорошенькими причесанными внуками. Она прошла в таблиниум, покопалсь в шкатулке с письменными принадлежностями, извлекла на свет четыре жетона и брезгливым жестом, который никогда не позволяла себе при обращении с деньгами, протянула сыну: - Продают уже через четвёртые руки, а спрос всё не падает.
Тирр Серторий: - Причесанными? Ты хочешь невозможного, - Тирр успел доесть, пока мать бродила в таблиниуме, и, забирая у нее жетоны, спросил: - И сколько теперь они стоят?
полная версия страницы