Форум » Жилища » Дом Понтия Мецената (продолжение 2) » Ответить
Дом Понтия Мецената (продолжение 2)
Меценат: новый, очень большой дом. [more] кубикула виночерпия Кайена. Другие заметные или значительные лица: Салако, Понтий Стервий... сын. 13 лет со всеми вытекающими. Иоланта, его мать. Красива, образована, умна настолько, чтоб не быть явной стервой. Парм, управляющий. Хладнокровен, рссчетлив, скуп, иногда - холодно-язвителен, чаще - молчалив. Фауст, повар. Гераклион, лекарь. Ганимед, личный слуга. По настроению господина исполняет обязанности виночерпия, секретаря и постельничего. Молод и красив. Просто красив. И, что странно, скромен. Бурый, варвар, охрана. Сухарик, домашний раб. Маленький, робкий, фанатично преданный чистоте. Калимера, домашняя рабыня. Красивая гречанка средних лет, фаталист и прагматик. [/more] Обширный дождеотводящий атриум, в который выносится столько стульев или лож, сколько требуется и расставляется в нужном порядке (поскольку гостей бывает довольно много и стол может и не быть общим),перистиль, гораздо более озелененный, в который можно пройти двумя коридорами, остекленные спальни, вода - всюду, купальня - с общим бассейном и "скромной" ванной, открытые веранды и множество световых колодцев. Почти всегда кто-нибудь гостит, не говоря уже о постоянных званых обедах.
Кайен: Какая-то лень сковывала его, не позволяла усталости сморить его, и, когда напряженная шея затекла и не получилось даже в ладонях убаюкать затылок, а позвоночник стал колом, как проглоченный, Кайен повернулся на бок, сложил голову и руки на лежащего рядом и, медленно догадавшись, что можно ведь разбудить и попросить размять ему шею, незаметно расслабился и заснул.
Юлий: Он проснулся на рассвете, когда в термах уже начинали шевелиться и готовиться к приходу первых посетителей. Встать сразу не получилось - к кровати его придавливали нога, рука и голова. Которые лежали на нем. Он опять заснул с клиентом, что за... Открыл глаза. Не термы. В гостях. Знакомая комната. Так. Вчера он был только с Агенобарбом. Если Элия не считать. Рука явно смуглее, чем у Гнея. Полог над ложем. Кай. Вчерашняя обида на игиптянина испарилась - он помнил разговор с Гнеем и верил его намерению забрать его отсюда и даже зачем-то даровать свободу. Прихоти у этих благородных.. пусть забирает, хороший парнишка. Нежный. И богатый. Кайен спал. И вставать из под него не хотелось, как иногда в прохладный день не хочется снимать с коленей теплого кота. Ко всему этому добавлялся привкус "последнего раза", так что он так и лежал с открытыми глазами и почти не шевелясь.
Кайен: 27 авг утро.. Будило чуть изменившееся дыхание, чуть ускорившийся стук крови, который ощущался внутренней поверхностью бедра, как раз над коленом; это утреннее оживание принадлежало чему-то своему, и, что приятно, спокойному; кожа, если сдвинуть ладонь с подпотевшего места - гладкая и сухая, волосы тонкие, ключица острая, и собираться в целое образ не спешил, равно как и имя всему этому искать было еще некому. Кайен еще не понял, что ему повезло - жизнь подсунула приманку прежде, чем проснулся разум. И неважно было, что найти, спустив ладонь ровно на ладонь ниже острой ключицы, равно как и запах мог бы принадлежать как юноше, так и девушке - слабый, не угретый за ночь под одеялом - которого то ли изначально не было, то ли сползло - хранящий еще масляный оттенок благовоний. Только когда без усилия открылся глаз, то ли точка, то ли характерная складка кожи дополнила облик и Кайен довольно удивился: - Ммммм? ты вернуулся?
Юлий: - Понтий,- тихо сослался Юлий, все так же сберегая это "последний раз" внутри. Оно приятно обостряло, почти до болезненности, ощущения. Безразлично было, что говорить, пока ведешь ладонью по руке. И тело недостаточно проснулось, чтобы это можно было считать однозначной лаской. Лаской оно, конечно было..но сексом от этого пахло пока не больше, чем от поправления одеяла. И это тоже было новым. Рука была не одинаково теплой по всей длине. И почему-то это было важным. -Выспался? "ну и глупости же я несу..зачем?" -Не мешал?
Кайен: - Понтий? - удивился Кайен уже менее приятно и в животе резануло с такой силой, что впору было удивиться еще и себе, если бы... не мешал следующий... последующий вопрос. - А ты пытался помешать? - игриво, поводя пальцем по плечу не хуже "хм... хуже Публия!" (улыбнулся себе), понимая, что это голод - он ведь не ел вчера, демоны, он... фу. Кайен выдохнул, хмурясь, непрошеное воспоминание, зарылся холодным лбом в расслабленную шею, и то ли извиняющимся, то ли обиженным тоном домычал: - ...я не заметил. Отпустило. Есть хотелось так, что это раздражало. Поскольку мешало наслаждению - ладно бы еще просто скулил желудок, но Кайен прекрасно знал, что голод воняет - может быть, за сутки запах и не стал явным, но Кайен-то знал его. Знал, пряча плотный поцелуй в углублении над ключицей, прижимая всей рукой угловатое тело как мягкую подушку. Это как-то замещало злость на себя - на то усилие, которое потребовалось ему вчера, чтобы убить человека. Это слабость. Она заметна, она неприятно пахнет, она непростительна поэтому. Руки уже месили и растирали. - Как тебе младший Агенобарб?
Юлий: - Славный,- охарактеризовал его Юлий целиком. А что тут скажешь, чтобы не сбить настрой? Искренний - прозвучит упреком в отсутствии этого качества у Кая, молодой - тем более. А обсуждать нюансы и пристрастия одного клиента с другим он если и мог, то не хотел. Оно органичнее звучало с "коллегами", а не на ложе. И явно не до. С языка хотело сорваться про обещанную свободу, Юлий даже начал: -Он..,- но тут ладонь Кайена задела какой-то таинственный механизм вдали от основного рычага и Юлий резко, судорожно вдохнул и простонал: -Ты.
Кайен: Вкус оказался сильнее, чем запах, и Кайен стал медленно, внимательно пробовать сочетания его с поверхностью, не делая различия между принятым и непринятым и ничему не оказывая предпочтений. И когда довел себя до готовности, разломил как абрикос, подтягивая бедра по бедрам. Мужская деталь податливого тела сегодня казалась не совсем к месту, но, точно рука, ласкающая неуверенными попытками отстранить, тоже подстегивала желания. Но он не рвался, не помогал себе руками, предоставив Юлию решать, который из толчков впустить. У рук было довольно других занятий.
Юлий: "Не. Расслабляться. Не. Терять. Голову. Рано." Ладони вынырнули вверх - гладить торс, обводить контур сосков, голову следовало бы вернуть в нормальное состояние из запрокинутого, а еще лучше - поднять до поцелуя, но никаких сил убедить себя не было, потому и руки так и остались запрокинутыми то ли в отстраняющем, то ли в беззащитном жесте. Тело сдавалось поцелуям, таяло под ними, до податливости забытья, ум бесился от бессилия, невозможности сделать как надо бы и понимания, что смуглый (опять!) его обставил. Разум успокоился только тогда, когда Юлий согласился признать - да, Кай круче, чем он. И потому внутрь пустил всего за два раза, почти без перерыва между. От обиды на свое тело, которое оказалось слишком податливым другому и непослушным собственным приказам. Это во-вторых. А во-первых, потому что не понял, а ощутил, мгновенно, что именно этого хотел уже вечность. Со вчерашнего вечера. Или еще раньше.
Кайен: Кайен его завернул, продев локти под его колени, так, чтоб не сплющивать животами, а касание для Юлия оставалось почти случайным, от него не зависящим и дразнящим. И разжигался от того, что видел и снова - от того, как принимают. Немного оттягивал момент, иногда делая случайное неявно-нарочным, точно отгонял страсть от себя к другому и потом от него же и заражаясь. ............... Потом долго дышал на нем, взмокший, предпочитая близость человека рысканиям по кухне, пока было возможно. - Так все-таки, что молодой Агенобарб? Чем же он славен, кроме того, что был, судя по всему, невероятно голоден? - напомнил Кайен, от внимания которого след чужой страсти на коже Юлия не укрылся, разумеется.
Юлий: А в этом что-то было. В том, чтобы отпустить себя чуть раньше. Только сейчас хотелось совсем по-бабски раскиснуть и поговорить не о Гнеях, а о чем-нибудь другом. Или еще лучше - помолчать. Надо было бы встать, обмыться и не придавать значения всякому, а не лежать тут и обмякать как дурак и слабак. Мозг, конечно, продолжал подсказывать, как поступать, но кто бы его слушал. Вопрос был задан и надо было отвечать. Хоть что-нибудь. Только про Авла вряд ли бы стоило, может и правда заберет к себе. Юлий пожал плечами: - Ты лучше. Это было бы приятно любому. - У него прошлый раз первым был.
Кайен: Кайен искривил бровь на комплимент, и после объяснения согласился: - В таком случае возможно. Но тогда при чем - "Понтий"? - почти передразнил отговорку. - Хочешь сказать, если б он не прислал, ты не пришел бы? И чем, в таком случае, я лучше? - хотел ли он в самом деле услышать ответ, сомнительно. Ему вообще не следовало сейчас критиковать чужую логику поведения, от чего он и воздерживался обычно, если то, что он чувствовал, его устраивало. Что бы ни привело Юлия - никакого толку ловить его на слове и портить момент. Хватит изнываюших кишок. - Я очень хочу есть, - пожаловался он лениво.
Юлий: - Понтий просто сказал куда идти. И Гней с ним поговорить хотел, обо мне. Вспомнилось, что он так и не отдал. Это вполне был повод заставить себя подняться - О. Я тут тебе вчера.. Вытащил приныканный нож. Может, момент был и не самый подходящий, но раз уж вспомнил. -Выиграл. Вчера. Или поза..держи.
Юлий: -Пойдем поедим что ли. Или тебе принести? В общем, даже принести было не лениво, так что и тон был соответствующим, без логичной в таких случаях издевки.
Кайен: Юлий выбрался из-под него так, что на миг даже посетила мысль - зачем он этим занимается, если избавляться умеет плавно и легко? Мысль была холодная, вчерашняя, как остывший суп. Отголосок вопроса, зачем одноглазый отдается смерти. Только и того, что причина томления в животе была другая. Кайен понаблюдал с локтя, серьезный, принял поданное в плоскую ладонь и оценил известие: - мммммнтиресссно... Гней хотел поговорить о тебе с Понтием? - он повторил практически слово в слово, чтоб удержать на этом внимание, поскольку, поднявшись, переложил нож в правую руку и, обратив к себе лезвием, взвешивал, не случай ли ему выпал прямо сейчас вырезать на грудине жука. - И ты знаешь, чего он хотел от Понтия? - ему казалось, что рука пойдет твердо, и боль не перережет голода. Он примерил на весу, поворачивая кисть руки, как острие опишет верхний полукруг.
Юлий: Это, собственно, была не тайна. -Знаю. Меня. Я был ему полезен пару раз. Так мы идем есть? В свете странных игр с ножом оставлять Кая в одиночестве не хотелось.
Кайен: Может, рука бы и не дрогнула, но нижний полукруг уже придется чертить по струям бегущей крови, а под руку будет раздаваться: "мы есть идем?" А на симметрию лап останется одно раздражение. И выглядит глупо. Следовательно, чужой взгляд собьет. А позже вдохновение может и не вернуться. И ладно. - И Понтий, конечно, отдал, - вздохнул Кайен. - А ко мне прислал, поскольку новый господин позволил попрощаться. Невероятно. Он отогнал навязчивое видение, водящее рукой, опустил нож и поглядел на Юлия прямо и по-прежнему серьезно. - Ты не находишь? Хорошо, Понтий относится ко мне со всем вниманием, какого заслуживает непраздный человек, и услышал мое желание, а с какой стати Гней оставил тебя здесь на ночь? учитывая, что его желание для Понтия выше моего. Да. Мы идем есть. Но сперва мыться. Разве что до официального оформления сделки. Имело бы смысл, если б ты был недвижимым имуществом, - быстро добормотал он и, пожав плечами, направился к общему бассейну, на ходу набрасывая хитон. Было еще рано. Вода была прохладной. Рисунок можно было набить черной краской. У любого цирюльника. Но в этом была какая-то уступка лжи. - Ты бы хотел к нему? - спросил Кайен, поднимая из воды голову после того как обмакнул затылком.
Юлий: Он мог ответить "да" вчера, на обиде. А сегодня.. -не знаю,-пожал плечами,-Он искренний. Внимательный. Нежный. Смелый. Заслуживает любви. Так что вряд ли это была бы хорошая идея. И сошел в воду к Каю. Он бы мог ответить "не хочу". Это было бы правдой, на данный момент. Но это было бы глупо. Как глупо было бы сделать что хочется. А хотелось подплыть и прижаться лицом к грудной клетке. -А тебе белый как?
Кайен: " не знаю? что-то новое. Обычно он не против". Немалую роль в его раздражении играли голодные спазмы желудка. "он назвал нож белым?" - не понял Кайен, и уже рот открыл было, только, глядя на Юлия, одно с другим связать не смог. И некоторое время вопросительно хмурился на мальчишку, пытаясь увидеть что-то кроме блестящего клинка, а потом вспомнил: - А, ну да... - и, в общем, это и пришлось Юлию считать ответом, потому что Кайен забыл суть вопроса. И хорошо, хоть понял, с кем его связать. Хотя сам он думал, что лучше б не понял. На кухне было тихо, Калимера возила тряпкой, по окнам, забранным решетками от кошек, ползла светящаяся листва, Кайен открывал котлы, принюхивался: - Фауст, где у тебя виноград? Фауст, готовый всучить ему в руки что придется, с трудом сдерживал естественные порывы. Наблюдал, только и того что не выражая нетерпения вслух. Ему мешали.
Юлий: Юлий удовольствовался пирожком, хотя тот и оказался сладким. Он, в принципе, еще не был голоден. Но привычка говорила, что раз зашел на кухню, надо есть. А то потом захочется не к месту. И не ко времени. Ответ Кая, а еще больше - его раздумье перед ответом Юлия удовлетворили, прямо даже порадовали, так что он находился в приподнятом состоянии духа, если выражаться мягко. Сиял, как начищенный динарий. Более чем странно, учитывая, что он вроде так и не кончил. Или кончил? "Что это вообще было?" - передразнил он сам себя. И фыркнул на себя "какая разница, здорово же", решив, что если будут болеть яйки, значит не было и сам виноват, а если не будут, то и хорошо. - Так вот же он!- не выдержал, когда увидел искомый Каем виноград, на блюде с ножкой, готовый к подаче.
Кайен: Трудно было выбрать. "убил?" - насмешливо-заботливо спросил повар. Кайен пожал плечами: в этом доме его не считали честным человеком? После некоторых колебаний отказавшись от того, чтоб взрезать дыню, он остановился на куске курятины и винограде, положил на небольшое блюдо, взвесил гроздь в руке, сказал Юлию: - Возьми что хочешь, - и пошел в перистиль, где улегся на траве, еще прохладной, и стал есть, лениво, будто время коротая. Смаковал каждый кусок. - Так что же Север? - спросил, просто потому, что все остальное уже казалось ему ясным. По крайней мере, до высокой степени вероятности и дальше наслаждаться Юлием, когда заблагорассудится. Ему не было дела до игр, пока он на них присутствовал. Но иногда послушать было довольно интересно. Воображение имело перед глазами то преимущество, что от увиденных картин не воротило.
Юлий: Юлий воспринял "убил" на свой счет, внутренне хмыкнул, согласившись, взял светло-зеленого винограда прямо в горсть и вышел за Кайеном, думая, что, наверное, надо было уйти в другую сторону, чтобы не примелькиваться. Иногда, особенно после, это выглядело как навязчивость. А липнуть он не хотел, потому, как самому такое не нравилось. Это было лишнее. Но других идей куда податься не было. Виноград оказался с косточками. Куда их сплевывать он не взял, пришлось глотать прямо с ними. Несколько - он разжевал. Они слегка горчили. Прямо один в один его состояние сейчас. Сладко, сочно, а внутри ощущение, что это скоро закончится. - Север на сикку сел сам, грудью. Принял ее, как принимают любовника. Красиво было. Но помер, наверное. А еще там был Веепрь,- Юлий обрисовал руками контуры варвара, на обратном пути сгрызая виноградину. продолжение 3
полная версия страницы