Форум » Жилища » Дом Понтия Мецената (продолжение 2) » Ответить
Дом Понтия Мецената (продолжение 2)
Меценат: новый, очень большой дом. [more] кубикула виночерпия Кайена. Другие заметные или значительные лица: Салако, Понтий Стервий... сын. 13 лет со всеми вытекающими. Иоланта, его мать. Красива, образована, умна настолько, чтоб не быть явной стервой. Парм, управляющий. Хладнокровен, рссчетлив, скуп, иногда - холодно-язвителен, чаще - молчалив. Фауст, повар. Гераклион, лекарь. Ганимед, личный слуга. По настроению господина исполняет обязанности виночерпия, секретаря и постельничего. Молод и красив. Просто красив. И, что странно, скромен. Бурый, варвар, охрана. Сухарик, домашний раб. Маленький, робкий, фанатично преданный чистоте. Калимера, домашняя рабыня. Красивая гречанка средних лет, фаталист и прагматик. [/more] Обширный дождеотводящий атриум, в который выносится столько стульев или лож, сколько требуется и расставляется в нужном порядке (поскольку гостей бывает довольно много и стол может и не быть общим),перистиль, гораздо более озелененный, в который можно пройти двумя коридорами, остекленные спальни, вода - всюду, купальня - с общим бассейном и "скромной" ванной, открытые веранды и множество световых колодцев. Почти всегда кто-нибудь гостит, не говоря уже о постоянных званых обедах.
Сидус: - Ка...фтьху... гхм! кого... пфуу... хуя?! - завопил Сид, как только немного отплевался и вытаращился на извинения, прозвучавшие одновременно, и на мужика, едва не переломившего, чуть не оторвавшего, а главное - облапавшего. Голые люди, в основном, отличаюся друг от друга только весом, и ни сословия, ни состояния не написаны у них ни на лбах, ни ниже, не считая специфических шрамов, поэтому спросить Сидусу кроме этого было, в общем-то, нечего. И отвечать "ничего, всегда пожалуйста" он тоже не торопился.
Квинт: - Что именно какого хуя? - широко улыбаясь приветливо осведомился Квинт, плавая на взболтанной воде пока еще вниз ногами и чувствуя себя разогретым для словесного поединка как раз в должной мере, - какого хуя извиняюсь, какого хуя прыгаю или какого хуя ты тут сидишь в засаде? Если первое, то по причине хорошего воспитания, которое за мои годы выветриться еще не успело, если второе, то по закону природы и здорового организма, если третье, то твоя реплика. Итак?
Сидус: Разговаривал лапотель как благородный... или как греческий учёный раб. Но Сид, на всякий случай, сбавил тон: - Четвёртое. Его достало убирать с лица запутавшиеся налипшие волосы и он нырнул, чтоб улеглись и заодно проверить всё ли работает в зашибленном теле, а вынырнул уже за прыгуном: - Какого хуя в прозрачной воде ты принимаешь меня за мозаику? И если думаешь что я плоский - зачем лапаешь?
Квинт: - Такого хуя, что с разбегу на дне никакого хуя не видно, особенно в полете с закрытыми глазами а тем более со спины, так что если бы я видел, насколько ты плоский, я бы вряд ли стал искать этот самый хуй. А схуяли я тут его нашел, он упорно отмалчивается, не смотря на то что ему лучше известно, что он искал на дне бассейна и не помешал ли ему чужой здоровый организм найти тут свой конец, - разошелся Квинт и предупредил на всякий случай, взмахнув указательным пальцем над водой: - Я не оговорился. И не пытаюсь перейти с просторечия на язык Эзопа - Эзопу на язык лучше не попадаться, - я в самом деле склонен считать, что боги послали меня сюда пинком, чтобы ты всплыл живым.
Сидус: Сид следил за виртуозным переплетением органов как следил бы за гончаром, выпекающим приапические подвески - с известной долей почтения с примесью насмешки, плавая вокруг широкими кругами, которых до конца тирады успел сделать аж три. И когда окончательно запутался в концах, фыркнул: - Почему в этом доме все уверены что я ищу конец... Усмехнулся: - Раньше тут все концы высохнут, и этот бассейн, чем я утону. Так что спасибо, не стоило, - и остановился напротив лица, рассматривая.
Квинт: - Потому, что это ты уверен. А я склонен думать, - опустил поэтические отступления Квинт ради ответа по существу. - А чего не стоило, тоже требует уточнения. Если бросаться в воду, то я продолжаю придерживаться противоположной точки зрения, о причинах умолчу ибо вряд ли тебе интересен кто-то кроме тебя самого из чего следует, как я теперь вижу, что мои извинения в самом деле являлись излишеством, тут я с тобой уже согласен. Я что-то не припомню тебя прежде у Понтия... да и, если порыться в прошлом, вообще нигде, так не соблаговолишь ли открыть, с кем я имею честь болтаться в одной воде?
Сидус: Сид отплыл к бортику, подтянулся, и уселся, встряхнувшись, подтянув одну ногу и болтая второй в воде в картинной позе Нарцисса, только пришедшего к ручейку и ещё не успевшего посмотреться. - Ни с кем, - пожал плечом. - А интересный вывод для человека, который не заметил другого. Я тебя тоже не помню. Выжал волосы и вытер, не разбитый по счастью, нос. - Сидус. А ты?
Квинт: - Учитывая, где ты сидел - скорее всего, с закрытыми глазами - можно подумать, что замечание твое к тебе же может и относиться, но логика взаимно незамеченного позволяет надеяться, что ты обратил внимание на другого и у собеседника появилась возможность быть услышанным. Квинт Фабий, если угодно. И Квинт Эссенций, если действительно угодно вспомнить. Конечно, ты мог и не видеть меня никогда, но слышать меня, вероятно, приходилось, пусть и из чужих уст... что бывает досадным, когда они принадлежат человеку с неточной памятью, - Квинт лег на бок ухом в воду и медленными замахами поплыл, пофыркивая, от стенки к стенке.
Сидус: "Квинт Эссенций"... Сид наморщил лоб, но вспомнить помогла скорее не сказанная вслух фраза "да я только и делаю, что слушаю тебя с тех пор как ты на меня прыгнул!". - Это тот, который пишет на людей эпиграммы? Сышал, смешные. Слушая на кухне не менее смешные ответы Сид узнал что сочинитель, мягко говоря, небогат, и потерял бы интерес к разговору... если бы месть не была сладка. Пусть и маленькая, не сопоставимая с запихиванием его на сутки в этот безумный дом. - И всё-таки не замечать - это про тебя. Тебя так зовут в гости, а ты словно и не слышишь... - заметил беззаботно.
Квинт: - О, - обрадовался Квинт между медленных гребков, - а я, оказывается, гордый! Кого это постигло несчастье моего жестокосердия? - плюх. - Не знал, что у меня есть отвергнутые поклонники... - плюх, - впрочем, должен признать, никогда о поклонниках, - плюх, - не задумывался, так что, боюсь, - плюх, - они по большей части отвергнуты, - плюх. - В отличии от поклонниц, - буль. - Но спешу заверить, да и любой скажет, что я редко отказываюсь от приглашения в гости, так что зовут меня, очевидно, очень издалека и мужчина. Женщину я бы услышал.
Сидус: - Да ты и это, наверняка, слышал... начала не помню, как там было... "о том, куда вложить не по карману, вольно судить ни разу не вложив" - что же это, если не приглашение? Услышав о вкусах, Сид соскользнул в воду шелковым лоскутом и поплыл на спине, медленно, правда все равно в противоположную от женолюба сторону.
Квинт: - ...я узнаЮ сентенцию и знаю, куда меня так хитро зазывают, не ляпнуть бы заносчивое "щаззз" в смятеньи, чем там будут угощать, - пробормотал Квинт, продолжая потягиваться гребками, - но если мне предложат там еду, то я, возможно, все-таки приду... А сколько ж он захочет за визит, коль подо мной дамоклов меч висит..?
Сидус: - Тааам! - передразнивая, возмутился Сид преданнейшим из слуг. - Там, между прочим, один из лучших поваров в Риме, и кормит так... особенно на симпосиумах, тем более после переезда на "Белеццу" самой Мирины! И даже остановился и булькнул, для убедительности.
Квинт: - Он показал чижа мне и сказал: стреляй, ведь здесь вчера сидел фазан! В дом, что когда-то славился поэтом, пытаются завлечь меня обедом... И самое интересное, - Квинт остановился и, помавая плавниками, поднял очи горе, - непонятно, для чего, если по его же словам, даже если на мои внимания не обращать, вложить мне нечего. Причем в выражениях, которыми философ заведомо пренебрег бы. Рискну предположить, что ему просто поговорить захотелось. Вряд ли чтоб узнать меня ближе - расстояние не мешает ему быть точным в определениях, - но, возможно, из расчета настроить меня лояльно. Но тогда какой может быть разговор - качество беседы зачастую зависит от противоположности точек зрения собеседников. Когда, говоришь, у него симпосий?
Сидус: - Послезавтра, - отозвался Сидус, - а если не стоит, а уж висит там, для тех бедняг - бесплатные визиты. И нырнул, усаживаясь на старое место.
Квинт: - ...подход божественно не нов. Надеюсь, он будет последователен и не пригласит для развлечения соперниц. Там, где я бываю бесплатно, я бываю снисходителен. У вас проверяют висящий предмет на дееспособность при входе или мне поверят на слово?.. не хотелось бы создать иллюзию, в которую я единственный не поверю. Вопрос пропал втуне, мальчишка опять затаился на дне. Квинт усмехнулся и, сдерживая раздражение, поплыл к бортику, намереваясь вылезти и найти человека, обязанного слушать. То есть Салако. И спросить с него наконец речь в защиту стрелка из засады.
Сидус: Сид дождался пока пловец окажется рядом и вынырнул одним стремительным толчком, проделав всё, что проделали с ним в обратном порядке, разве что удара не получилось, так, проехался гладким животом по животу, вежливо извинился нос к носу: - Прошу прощения. И в два гребка подплыл к бортику, похихикивая.
Квинт: Заранее раздосадованный Квинт только брыкнул ногой, но не попал, и, вылезая, расхрюкался: - Вот, значит, какого хуя, разве что ты малость обознался. Если тебя тут оставили дожидаться Понтия, то напрасно: он редко приходит полоскаться в общий бассейн, у него там ванна и вода проточная. Кайен разве не предупредил?... Где же полотенца... а, вот... Или тебя к нему отрядили? Или... да не может быть! Попытка задобрить Парма? У Публия какие-то дела с Понтием, требующие финансовых уступок?.. Пригласите его на симпосий, он щедро заплатит за поддержание его мужского достоинства. Шучу. К Понтию подход нужен тонкий.
Сидус: На всё это хрюкание Сидус и ухом не повёл, хоть и разочаровался - ему понравилась подводная игра аж до довольно оскаленных зубок, он бы ещё побарахтался - встал напротив, в расслабленной позе чтоб вода стекала, и ещё раз осмотрел поджарого, но явно не голодающего поэта. - Правда что ли только женщин? - спросил недоверчиво. - Я думал в Риме такого уже не осталось. А скабрёзность про достоинство запомнил, на случай если "господин" пожалуется.
Квинт: Квинт, растираясь, только хихикнул. - Ты высокого мнения о себе, если думаешь, что можешь вот так запросто возбудить человека с раздраженным умом. Причем раздраженным тобою же. Это и не всякой женщине удается, к твоему сведению. Ну и, раз уж я пустился делиться опытом, на всякий случай усеки, что возбуждение так же мало говорит о предпочтениях, как чувство голода - о любимом блюде.... так, для общего представления. Взять, к примеру, хотя бы... морковь. Разные люди засовывают ее себе в разные места. И один и тот же человек употребляет ее, случается, несколькими способами, не считая наружных применений. Предпочитая пользоваться для разных целей разными экземплярами. Я понятно выражаюсь?
Сидус: - Настолько ясно, что я даже боюсь предположить откуда ты столько знаешь, - хмыкнул Сид, взял полотенце и принялся вытирать, конечно, только волосы. Значит Юлий этот "пфф, знаток"" ошибался, и дело не в нем, а в египтянине этом сдвинутом, вот же - он и специально провоцирует, а мужику хоть бы что. - Да я ещё и не пытался, - показал зубы Сид, почти улыбаясь, - интересно, будь я морковью, ты бы со мной что сделал?
Квинт: - Ааа! - гордо протянул Квинт, прикрывая глаза и выставив указательный палец, - Секрееет! С тобой?... - он оглядел мальчишку. - ну... Ты не производишь впечатления сладкого корня, так что - в суп, - он нежно улыбнулся словечку Ингрид. - Порубив предварительно на монеты. Это предложение? - и Квинт посмотрел сощурясь искоса.
Сидус: - Я похож на морковь? - ответил встречным вопросом Сид. Ему начинал нравится этот трепливый Эссенций, который был не прочь, очевидно, только на словах. Как нравились в принципе все не женственные мужчины с незаплывшим телом, простым обращением и без претензий на немедленное обладание его задницей. - На самом деле ты ошибаешься. Публию... господину Публию всё равно какой подарок принесёт гость, будь это хоть розочка, хоть... стишок, - хихикнул в полотенце.
Квинт: - Спасибо, - кивнул Квинт, нырнул в горловину туники, выпростал руки из пройм и, резко присев, столкнул Сидуса в воду прямо с полотенцем. - Так и бассейн не похож на кастрюлю! - развел руками, дождавшись, когда мальчик вынырнет и благоразумно отойдя от края, - прости, что целиком и без фасоли!.. - с чем умчался в сад искать Салако.
Сидус: Отфыркавшись, Сид помчался к борту в набег на Квитновы ноги, но тех уже и след простыл. Он усмехнулся и ещё немножко понырял, ловя солнечных зайцев, скачущих по мозаике, и вылез обсыхать с нажедой, что в подарочек господину принесут ооочень едкую эпиграмму.
Кайен: ...однако, вразрез лени и усталости, его обрадовал повод отвлечься от ритуального направления мыслей и он пошел к Понтию сам, рассудив, что, если уснуть не удалось а плотские радости на ближайшее время для него заказаны, то это не значит еще, что он не будет нуждаться и впредь, а если уж он тверд в намерении наслаждаться жизнью в последствии, то на игры сходить стоит, по той же причине - отсечь от себя жертву... Бесцеремонно вторгшись в опочивальню и краем глаза отметив признаки пробуждения, он первым делом донес до сведения господина, что после игр его навестит Гней Домиций. - ...я сказал бы, долгожданный, но, оказывается, ты уже с ним говорил и, похоже, достиг определенной близости, если посоветовал ему этого нового... Юлия.
Меценат: - Милый Кайен, это даже на лесть не похоже, - Понтий, глаза закрывая, уселся на ложе и, спросонья временно теряя опорное расположение духа, выдохнул: - тот разговор не привел даже к такой позиции, когда я мог бы что-либо посоветовать. Мы обменялись любезностями при прощанье, я его звал... - на лице отразилось смятенье или уныние. С новым, усиленным вздохом он продолжал: - но теперь будет очень непросто... Благодарю, что ты загодя предупреждаешь.
Кайен: Кайен вздохнул с облегчением: по первой реакции он уже готов был к тому, что его обвинят в аморальности предположения, будто Понтий, нравственный и возвышенный, станет заниматься наставничеством в интимной области отношений, причем с первых мгновений знакомства. Хотя на правах отца мог бы. - У меня был случай оценить способности этого юноши, у него глубокое чутье... Как-то я намекал, помнится. Признаться, я даже не отказался бы оставить его при себе. Не смотря на некоторые профессиональные замашки. Так что, думаю, ты можешь быть спокоен за Гнея Домиция, его мужское взросление в надежных руках. Я бы и сам, наверное, не справился лучше.
Меценат: - Я предпочел бы, чтоб он становился мужчиной с помощью женщины, - сдержанно Понтий заметил, чопорно губы поджав. Но, глотнув из кувшина, поданного Ганимедом, фруктового взвара, брови воздел, остальные морщины разгладив. - Мальчик из Греции вынести мог заблужденье, что на пример к подражанию сказки походят, и, если он от меня унаследовал что-то... впрочем, когда и не так, благородно воспитан, в чем сомневаться зазорно, отца его зная - может возвысить раба по сердечному чувству, кое легко пробуждается в возрасте этом. Мне же... я вынужден в этом признаться, понятна стала одна неприятная истина: то, чем издали мы любовались, бывает... несладко, если касается близкого нам человека. Так, размышляя вполголоса, встал и направил Понтий покуда нетвердый свой шаг в лаватрину.
Кайен: "тем лучше, - подумал Кайен, - тем лучше." И поплелся за Понтием, прикрыв глаза припоминая, что вроде бы собирался еще о чем-то сказать. Вспомнил только: - Да, Квинт ночевал... кажется, не один. Кстати, мы на игры идем?
Сидус: Жизнь налаживалась - утро задалось, до игр оставалось всего-ничего, и когда вышедшему из купальни Сиду попался по дороге хозяин дома, он поклонился с изяществом долго гревшегося на солнце кота, потянувшись всем телом. - Доброго утра, господин. Идущего за ним египтянина он взглядом не удостоил, опалово светясь свежим лицом в глаза одному только Понтию.
Меценат: - Да, разумеется, только сперва я намерен к табелиону зайти, - бросил Понтий Кайену вполоборота, и, взгляд отвращая, наткнулся им на подарок вчерашнего гостя. Сияло личико так, что окинув глазами фигурку, Понтий опять обернулся к Кайену, с вопросом: - Я тебя правильно понял, ты Юлия выбрал? - и, миг поразмыслив, закончил: - Публия встреть, если он уж меня не застанет, и извинись, что дела отвлекают от встречи... впрочем, ведь он все равно собирался на игры, так что навряд ли мы с ним потеряем беседу. Будучи все еще не до конца пробужденным, только увидев раба, господина он вспомнил. И, улыбнувшись мальчишке почти безучастно, стопы направил туда, где ждало пробужденье. - Позже я жду вас на играх с Салако... и Квинтом, если последний затеется там появиться. >>>>>>>через табеллиона в амфитеатр
Кайен: - С Квинтом так с Квинтом, - пробормотал Кайен, глядя в упор на белобрысое создание и понимая, что сперва придется избавиться от этого. Глядел почти так же безучастно, как Понтий, почти так же поверх головы, рассматривая занимательную внешность, и спросил интонацией, выдающей проглоченное благодаря очевидности "ты хоть": - Умылся? Позавтракал? Ну пойдем ждать... - и обреченно довздыхал: - я надеюсь, недолго...
Сидус: - Нет, только волосы в воду сунул, - тряхнул Сид недосушенными, провожая взглядом сонного старика, - а лицо на кухне в пироге забыл. Ну пойдем, - тоном подразумевающим "это куда же?".
Кайен: А у мальчика был красивый рот, изрекающий спесь. Кайен свернул в таблинум, отломил от палочки воска и повел в библиотеку, разминая в руке. - Читать умеешь? - спросил Кайен, смиряясь с таким родом развлечений. Интересно было, откуда такие берутся. "Белона" - всплыло в памяти имя чужой богини, но чьей, не открылось. Он пришел в библиотеку и стал искать. Не повезло. Попадались Страбон и Плавт. Это раздражало.
Сидус: Египтянин вздыхал, смотрел, говорил так, словно ожидал, что его засыплют цветами после того, что он сделал, но не дождался. Сид смерил его взглядом: - На каком? И, понимая, что вопрос, скорее всего, ответа не требовал, пошел следом, глядя на вертлявую задницу без выражения, как на ориентир, вспоминая что он недавно читал. Это было всего одно слово, но оно звучало странно и не давало покоя. Лоси. Написанное на латыни, не пойми из какого языка, это слово почему-то заставило его остановиться у стены с объявлением и прислушаться к пересудам. Описание его так взволновало, что он неделю потом ворочался перед сном, пытаясь мысленно по кусочкам нарисовать зверя. И мечтал попасть туда, где лосей будут показывать. Как на зло он не прочитал это тогда, на стене, из-за давки. А присланный господину свиток дура Ида при переезде куда-то задевала. - Программа игр есть?
Кайен: - На каком-нибудь, - наугад вынимая свитки, ответил Кайен без внимания, а потому далеко не сразу после вопроса, и продолжал разминать воск одной рукой. - Программа?... Наверное, есть. Где-то была. Тебя кто-то конкретный интересует? - обернувшись, сощурился, точно оценивая, каково такому будет под гладиатором. - Нанять, чтоб открутили мне голову? - задумчиво улыбнулся тонкой улыбкой, не изобличающей ничего кроме предвкушения, и передумал пока заклеивать уши.
Сидус: - А стоит? - обойдя по периметру библиотеку и взгромоздясь на стол, поинтересовался Сид. - Ты ж всё равно не ей думаешь. Вынул из под ягодицы список чего-то, присмотрелся, разбирая греческий по слогам, застрял на пятом слове - греческий он знал просто потому, что половина слуг на нём говорила, а господин заставлял скучать вместе с ним на занятиях - свернул и бросил к остальным. - На латыни. Хочу знать когда будут лоси.
Кайен: Кайен улыбнулся шире и скабрезней. Если мальчик говорил что думал, а не просто язвил, то это было то, что думало о нем большинство гостей Понтия за редким исключением (хотя похвастаться близостью могли бы считанные единицы). Что было зачастую весьма удобно. - Я тоже считаю, что не стОит. Она мне идет. Сухарика надо спросить, где-то она есть... программа... - и заорал в двери: - найдите программу игр там. Кто-нибудь. Сухарик!
Сидус: Виночерпий строил из себя господина, лыбился и командовал. Сид тоже когда-то позволял себе такое, и на слуг покрикивать тоже, но теперь-то он знал, чем это заканчивается. - Пфф! Кто тебе сказал что идет? Губы здоровенные, брови толстые, переносица варварская, с прогибом... Господин хвалил? Он однажды передумает. Да ты и сам это знаешь, иначе полагался бы на обаяние, а не на... - и показал двумя раскачивающимися у бёдер кулаками характерный жест, ухмыльнувшись скабрёзнее Кайена. - Подбородок разве что, да глаза. Но на этом далеко не уедешь. Поболтал ногами и спрыгнул легко: - Задница ничего так. Я бы на твоём месте за неё переживал.
полная версия страницы