Форум » Жилища » Дом Ветуриев. » Ответить
Дом Ветуриев.
Ветурий: Дом, поражающий скорее своими размерами, чем роскошью.
Маний Ветурий: «Оооох», - застонал Маний через смех, пригибаясь к земле вместе с Лео. Чуть плечо не вывихнул. Но ему как смешинка в рот попала – остановиться уже не мог, даже несмотря на боль в плече. Только вывернулся и перехватил поудобнее, уже успокаиваясь и только улыбаясь во все свои тридцать два. От слова «один» опять чуть не начал хохотать, но на этот раз сдержался и стал внимательно слушать, что дальше скажет. - Пять, пять, - закивал и выдохнул резко, отгоняя очередные спазмы смеха. – Изловлю Вира с пергаментом, запишем с тобой все, чтоб ты поскорее запомнил. Дальше, гляди, - стал опять пальцами показывать, - шесть, семь, восемь, девять, десять. Видишь, два раза по пять – это десять. А два раза по десять – двадцать, - глянул внимательно, понял ли. – Я тут решил, что пока ты лечишься, я к тебе приставлю человека. Пусть учит тебя тем словам, которые нам могут потом понадобиться. Тебе же удобнее будет. Так что даже не пытайся спорить или игнорировать, - посмотрел строго в глаза, а потом опустил взгляд к руке Лео. – А это…вроде мята. Да, по запаху она самая. Я однажды, когда еще совсем мелкий был, целую горсть листьев слопал, а потом ходил и дышал на всех. А сестрицы, кажется, до сих пор ее жуют перед встречей с ухажерами. Маний кинул взгляд туда, где еще недавно стояли сестры. Сейчас их видно не было. И хорошо. Он был готов руку отдать на отсечение, что и Лео они попробуют у него отобрать. К Нигрум эти девицы уже наведывались, но та их близко не подпустила. В глубине души Маний этим гордился. Интересно, а Лео они смогут завлечь своим щебетанием? Маний провел рукой по волосам, откидывая с лица пряди и сурово глядя туда, откуда, возможно, наблюдали за ним с Лео сестры.
Хвит: Хвит смотрел внимательно и почти строго, отгибал пальцы, повторял вполголоса. Когда б это он еще запомнил. А сколько ударов нанести по чучелу с сучками, против скольких выйти да сколько кругов намотать с грузом - это разве считалось? - двигался без внимания, чем больше, тем лучше, навык силен повтором, нападают по одному-двое, лишний круг выдавливает лишние мысли. То и все. Крепче запомнилось - "мята". Мята, липа, тополь, пиния, ясень, орех... шесть... каштан. Семь. Груша. Восемь. Ходил и дышал... Чудак. Хвит перевел взгляд, следуя за взглядом Мания и снова понюхал пальцы. - Ждешь? - спросил, опять поволокшись назад в отведенную комнату.
Маний Ветурий: Маний очнулся и с тяжелым вздохом повернул к Лео голову. - Выжидаю, - ответил он тихо, будто и впрямь сидел в засаде. Потом снова кинул взгляд за деревья и обернулся уже с ухмылкой: - Будут к тебе девицы приходить, игнорируй их. Скажи если что, это я приказал. Ничем хорошим общение с ними не закончится для тебя. Они мне однажды хамелеона сгубили, - он шмыгнул носом и сокрушенно покачал головой, едва ли серьезный в этот момент. – Хороший был зверек. В мыслях прям зудело от какой-то позабытой информации. От этого слова «ждешь». Ждешь…Чего ждешь?.. - Домиция! – проорал Маний вспыхнувшую мысль. – Седло! – хлопнул себя ладонью по бедру и начал озираться. – Обед? Уже пришло время обеда? Как люди успевают следить за временем… Эй! – он пригнулся, потом откинулся на ходу назад, высматривая кого-то, пусть даже сестер. – Что за… Когда надо, вечно никого нет! А мне еще насчет тебя надо распорядиться… О! – вдруг поймал он за хвост уже совсем другую идею. – Хочешь, я тебя вечером познакомлю с Нигрум? Это моя пантера. Не помню, рассказывал я тебе уже о ней? – перехватывая Лео под плечо то одной рукой, то другой, обернулся вокруг себя, выискивая слуг. – Проклятье... Куда все делись?
Хвит: У Хвита разгладился строгий лоб. Незнакомое и однозначно приказное слово он запомнил легко. Слишком его объяснение в унисон звучало: "...а сгубят тебя женщины. Это гадать не ходи". Он и не ходил. Он, правда, и не поверил, потому что ученый был: первого урока хватило. Избегал даже, порою. Но когда помогало? Женщину вообще найти трудно. Такую, чтоб жить, а не для баловства. Это он уже понимал, когда в лес уходил. Так что только головой качал, пока Мания вертело и колошматило. Поглядев на солце одним глазом, ответил коротко о времени: - Близко, - но у мальчишки мысли крутились, как ветер на лысом холме, и, запоздало догадываясь, о чем тот теперь говорит, Хвит открыл было рот спросить: "на песке?" и понял, что сейчас заржет. Причем не от души, как сам Маний только что. Злая шутка вышла бы.Не нужно о таком думать. - Про дерево не забудь, - и легко кивнул, черный так черный. Зверь, так, может быть, не загорится, как тот помпеец.
Маний Ветурий: - Близко? – переспросил он напряженно и пуще прежнего начал вертеться. Но когда услышал «про дерево не забудь» - такое простое, как родному сказанное, - замер и глаза сощурил. Слышал ли он вообще когда-нибудь от раба просьбу в таком тоне? Нет…кажется, нет. Точно нет! И если бы не Лео перед ним стоял, то Маний бы поставил зарвавшегося на место. Но тут почему-то приятно стало. Как-то…свободно. Как вот скачешь на коне, и ветер в волосы. От того, что сказать хотелось, но что именно – понять было сложно, Маний вытянул губы трубочкой напряженно, потом расслабил и присвистнул. - Ага, - обронил он легко, а потом внезапно: - Кстати, зачем тебе? Чего вырезать собрался? И, подводя ко входу в кибикулу, наконец увидел, что искал. - Эй! – он энергично махнул рукой рабу, прям от плеча. – Иди сюда скорее. Да скорее же! - а сам повел Лео в кибикулу и там усадил на кровать. – Ну все, лежи тут. Больше не вставай, - вздохнул, отводя взгляд, и плечом покрутил, разминая. – Так все же, что ты там вырезать будешь из липы?
Хвит: Хвит хотел отмолчаться, но мальчишка повторил вопрос, и пришлось придумывать, как это сказать. Взмах рукой к началу поединка. Большой палец, выставленный к шее. Это знаки, да. Но не те. Выбора не оставляют. Другое дело - следы. Но и тут не совсем верно, следы появляются после. Знаки нужно видеть заранее, как приказы. Может, лучше - имена. - Слова, - сказал он неуверенно. - Увидишь, - кивнул потом более твердо. Он, конечно, увидев, не поймет, не поверит - могут ли слова, спросит, из одного рисунка состоять? Хотя бы два надо. Это если их не рисовать каждое похоже. А вот тогда Хвит и объяснит. Не все слова нарисуешь. Да и рисунок больше одного слова. Грузно увалившись опять на ложе, он гадал, как скоро удастся мальцу раздобыть дерево. Еси не забудет, конечно. А то это его "ага", брошенное будто сверстнику, доверия не внушало.
Маний Ветурий: Лео сказал так мало, что только разжег любопытство. - Хех, надо бы поскорее для тебя эти палки найти! Слова вырезать, хм… Маний убрал с серебряного подноса остатки еды и, отойдя с ним к дверному проему, стал разглядывать свое отражение. Чего уж тут скрывать, он себе нраааавился! Самодовольная улыбка вновь растянулась у него по лицу. Маний провел ладонью по кудрям от виска и зачерпнул их в горсть у затылка. Разве кто-то сможет устоять против такого красавца?! Он перевел взгляд на развалившегося Лео. Ему б еще мускулатуру таких же внушительных размеров, как у этого великана. Тогда делать вообще ничего не придется: дернул бровями – и девушка уже припала к твоей груди, готовая на все. Да и юноши… Маний снова хитро взглянул на свое отражение. Весь мир будет у его ног! Тряхнув победоносно головой, Маний вдруг обнаружил, что вилик, которого он звал, уже давно стоит рядом. Медленно и важно он протянул слуге поднос, похлопал его по плечу и вернулся в кибикулу. - Так, - произнес он, чтобы сконцентрироваться. – Позаботься о том, чтобы к Лео сегодня еще раз пришел врач и осмотрел раны. Пусть поскорее поставит его на ноги. Мази, отвары – не жалей на это моих денег. Кроме того, - Маний налил себе воды и сделал пару глотков, - найди человека, который занимался бы резьбой по дереву. Кажется, у нас кто-то был. Я видел…когда-то один из рабов вырезал фигурки. Пусть этот раб, ну или любой другой умелец, кого найдешь, принесет для Лео липу. Побольше. Скажи так, человек тебя поймет, - Маний просто боялся ошибиться во всех этих размерах деревяшек, и что на сколько надо резать. – И обед ему пусть хороший принесут. Все понятно? - Да, господин, - вилик поклонился. - Кажется, ничего не забыл, - озадаченно произнес Маний. – А! Пусть мне приготовят, во что переодеться. Я сейчас ухожу. Все. Можешь идти. Когда вилик удалился, Маний обернулся к Лео: - Душно тут так… Ладно, если совсем ожареешь, можешь выйти в перистиль. Я вечером вернусь, покажу тебе Нигрум. А ты мне – свои деревянные слова. Надеюсь, к моему возвращению вилик уже приведет тебе человека.
Хвит: Может, может. И в перистиль выйти, и еще куда - одежину выдали. Вот, сорвется сейчас - и поминай, что Манием звали. А ты лежи тут, юных дев избегай. ... Парнишка, усланный на добычу дерева первым, вернулся глубоко после ухода юного хозяина. Принес, надо думать, инструменты для письма, и Хвит только подивился, что не дощечки. А дров малой, естественно, не приволок. И заглянул вообще с опаской, чуть не на цыпочках вкрался. Убьет его Хвит, что ли. Подмывало подняться и пойти дом поглядеть, но он решил с рабами как-то сойтись попробовать, чтоб не было больше такого ора - "как ты посмел" и все такое. Он же, Хвит, тихий был всегда. И до сих пор еще надеялся, что это заметно с первого взгляда. Вот что заискивать не думал никогда, так это верно: к чему? Его и самого, если что, долго уговаривать помочь не нужно было, если не занят ничем. А заняться сейчас и нечем, пускай себе рана зарастает. Хвит по ложу рядом с собой похлопал - садись, мол, - и принялся рабенка расспрашивать, что для чего. Просил числа написать - и числа тоже на знаки оказались похожи. Да все разруха и разруха только. На тихий и скупой голос его малой, наконец, расслабился, и рассказал все толково. Потом, как заегозил, Хвит уж почувствовал, что с ним пацану скучно - Хвит задумывался то и дело, и тот, не знает, как отделаться уж, - да и махнул рукой, иди, мол. Лекарь был, остался доволен - на лице отражалось, что с брюхом все в порядке будет - а "знающий" по дереву, которого прислали попозже, застал в полудреме. Пришел он по уму, первый раз с пустыми руками, Хвита быстро понял, и ушел за деревом. Вернулся с ножом, толковым, незряшным, и принес уже и распиленное на двадцать четыре бляшки - Хвит поморщился, что самому, вроде как, и делать ничего не осталось. И начал с того, что вот прямо сейчас нужнее всего было: "здоровье".
Маний Ветурий: Появление в доме Хвита и реакция на него сестер напомнили о событии двухгодичной давности. Тогда из-за любопытства и вредности сестер погиб хамелеон. Хвит, конечно, вряд ли помрет, но в неприятности попасть благодаря девицам может. Помнится, в то время тетя Электра пыталась убедить его, мелкого еще Мания, что женщинам необходимо давать свободу действовать самостоятельно. Забавно, но окончание вечера тогда показало обратное. Сейчас же Маний считал, что женщинам достаточно дарить иллюзию свободы. Нет, не потому что они глупы. Среди представительниц их пола встречались весьма достойные особы. Просто женщины склонны отдаваться на волю эмоциям, принимать сиюминутные решения, а потом частенько жалеть о последствиях. Сестры не раз подтверждали поступками эту теорию Мания. Зачастую Маний наслаждался, когда та или иная женщина его семьи начинала рассуждать о недостижимом – мире во всем мире, верховенстве доброты, честности в общении, равноправии мужчин и женщин. Он понимал, что в прекрасных головках в этот момент существует какой-то идеальный мир, где все настолько нереально, что позволяет забыться и помечтать. Но вскоре говорящие сами начинали себе противоречить, и Маний снисходительно улыбался. Нет, если дать женщинам свободу действий, в первую очередь они навредят сами себе, был уверен Маний. Что же касалось Электры, которая до сих пор не скрывала недовольства своей судьбой, то тут, очевидно, отец просто не уделил проблеме должного внимания. Он вообще не ценил этот ресурс – женщин семьи. Использовал его, но не умел сделать более…прибыльным. От довольной тетушки, считал Маний, толку было бы больше. Он задумчиво потер подбородок, выходя из кибикулы. К слову о довольных женщинах! Нужно чем-то отвлечь сестер от Хвита. >>>> Дом Клавдии Минор
Сидус: 27, август, день >>>Дом Лара на Тибре ...а дальше пришлось бегом, потому что как всегда напутал улицы, не сразу нашел нужные дома, и этот вот тоже, а в театр уже хотелось, хотя бы затем, чтоб Тощему потом нос утереть, а то думает о себе много... И Сид вломился в дом Ветуриев как мародёр в тонущую инсулу - гребком отодвинув встреченного раба, лепечущего что-то вроде "да не знаю я кто дома, они весь день туда-сюда": - Я бывал уж, сам найду. И просочился далеко, внаглую, пока встретивший глазами хлопал и соображал кому куда можно. Но в недрах домуса остановили окончательно - чья-то разряженная и увешанная цацками служанка, загородив дорогу грудью, которой можно было и форум перегородить, спросила кого он ищет. - Себя, - на голубом глазу отчитался, раз заставили, Звезда. Холёные тёлочки, вроде этой, тоже, конечно, правили миром, но, хвала всем богам, в куда меньшей степени чем мужчины. - А главное - господина Марка Ветурия, у меня к нему личное послание. - Ааа, - протянула служанка, сразу теряя интерес, - это туда, потом налево и прямо, - махнула лениво. ...и то ли он нужный поворот проскочил, то ли по этому огромному домищу надо было с Ариадной под ручку ходить, но через два поворота и пять дверей Сид решил, что если не будет совать нос во все подряд, до вечера не управится. Кто-то нашелся только за третьей дверью. - Где кубикула господина Мар...? О! - перед ним был лось. Живой. - Ты же этот! Как его?!.. Ну ты на арене вчера был! Я так и знал, что ты выживешь! А здорово ты его уделал!
Хвит: ...он принялся за "единство" и с досадой понял, что безобразно забыл простые вещи. Это единство было в их цифрах, а не разруха. Почему он решил - разруха? Потому что чужие цифры. Это единство врага было, видимо. Красивые, тоненькие обрезки падали на тунику. Очень маленькие. Бесшумно. Хвит в душе наделял их звуком каждый раз, когда замечал, что роняет. Умиротворяло это - видеть звук. Потом в комнату кто-то вшуршал, Хвит коротко глянул... а потом еще раз, уже оторвавшись. Что его удивило в этом мальчишке, он сходу не сказал бы, а были это глаза. Голубые глаза мавра его бы так не поразили, как эти черные. И точно так же, как молчит тот, кто не собирался ничего говорить, Хвит и в лице не изменился - поскольку он и лицом порой разговаривал. Ни одна линия не передвинулась и не ожесточилась, когда он увидел причину. времени никогда нет. вернешься домой и сына не узнаешь Как придуманный звук, весь огромный смысл уже обратился в знание, стОило увидеть. На миг показалось, что он потерял себя: поднялся, не заметив того сам, и в глазах смыкается мрак - нет, он лежал, мирно отложив нож, и весь мрак заключался в чужих глазах. У сына голубые, и он младше. И Хвит хорошо научил его прятаться. - Вчера? - задумчиво надвинул бровь Хвит, осознав, что время так безумно тянется от безделья. - Точно, вчера. Сдавивший было виски пульс стек на затылок и притаился горячим комом в подушке.
Сидус: Лось глянул так, как будто что-то забыл на его лице. Объявление об играх например, важное, но как на заборе. А совсем не красоту неземную. "Да и его знатно уделали" объяснил себе странное внимательное невнимание Звезда, невольно разглядывая расслабленные мускулы, перевивающие широкий костяк как старые лианы упрямое дерево. "Лось... как же его там... дуб какой-то, только крона шевельнулась... по дубам лианы не вьются... виноград только и то в какой-нибудь Греции, где и львы до сих пор на козлят..." не слишком напрягая память порылся Сид, и вспомнил: - Лео! А чёрного я забыл, кому они нужны эти Помпеи. Так тебя Ветурии с арены купили или ты их был? А то я тут ищу, ну и домище у них, мне Марк Ветурий нужен, который такой, ну, молодой, задорный. Знаешь где?
Хвит: - Купили, - деловито согласился Хвит, порылся в латинских словах, вспомнил, как составил имя мелкого хозяина, качнул головой и выговорил: - Маний. Ушел. Марк? не знаю. Да малой и сам кого угодно научит - бывало, прятался так, что можно было потерять надолго, если б мясо не пахло на огне. Так он повторял себе, чтоб не слышать, как в крови гудит "с чего ты взял", и в разговоре, в гладком разговоре этого, давно уже здешнего "с чего ты взял, что тебе есть куда возвращаться". Только бы не видеть, каким он может вырасти. Он хорошо прячется. Глупое чувство. Это, пока он пытался прорваться из шумного окружения трибун, он, выходит, и мысли не допускал. "След, - подумал Хвит, чтоб не допускать и впредь. - След от будущего." Отложил "единство", взял следующую бляшку и подобрал нож с простыни. - Лед, - сказал по-своему, заглушить. Это была простая вертикальная черта. У мелкого глаза светлые, как лед. А у этого весь растаял. Две дырки прожженые.
Сидус: - Пфф. Вас весь дом таких незнаев, - фыркнул Сидус, начиная терять терпение. На арене гладиатор казался и мощнее, и интереснее, а тут - вчерашний мужик с дыркой в пузе, ковыряется пендюркой железной по стариковски. "Точно - дуб! И возится ещё с деревяшками!.." Лёд - Где лёд? - удивился Сид, запоздало поняв, что удивляется тому, что знакомое слово звучит у Лео, как-то неправильно*, а сам говорит не на латыни. Но слова побежали вперед него, жадно узнавая, выискивая след, догоняя, он едва за ними поспевал, продираясь как сквозь валежник, аж бока обдирало: - Ты... кто... круга? Какой... какого круга?! Чей... чьего костра? Я - костра лосей, - латынь в голове мешалась с мхом, паутиной, кровавыми ягодами болот... "союз деревень, союз... как это?!" - Круга... - и задохнулся от этого бега. *Ванда́лы древнегерманский союз племён, близкий готам
Хвит: Если тебя что пугает, это надо хорошенечко рассмотреть. И чем сильнее пугает, тем внимательней. Хвит слушал сбивчивый говор, пристально нажимая ножом на мягкое дерево, и повернулся на локоть не прежде, чем "лед" безупречной чертой пересек бляшку по диаметру, не достигая краев на идеально равные промежутки. И, не скрывая интереса, рассматривал заносчивого, разбросанного, опрометчивого, не привыкшего владеть собой мальчишку и весь мир вокруг него, какой только мог увидеть. Дал время тем самым перевести дух. - У меня женщина росомаха, - сказал мягко, наблюдая, какое эти слова возымеют действие.
Сидус: За валежником был овраг. Глубокий, с застоявшейся мутной холодной водой на дне. Сид посмотрел вниз, сделал шаг назад... и только потом увидел под ногами мозаичный пол. - А. Понятно, - отрезал на латыни. Но развернуться и просто уйти ещё не мог. Как будто обратно тоже надо было продираться.
Хвит: Понятно стало и Хвиту. Он протянул сжатый до сих пор меж пальцев древесный кругляш и показал: - Вот "лед". Пошарил под собой, выгреб, что еще нашлось уже с резьбой и показал: - А это - "здоровье". А "лось" - вот. А вот - "путь". А это - "вместе". Я - Белый. Он все это показал и удивился: они уже начинали говорить. Следы от будущего. Еще не собрались все, а уже говорили. Кто подал их в руки именно в таком порядке? Именно тогда, когда их надо показать как надо, а не перевернутыми. Ладно, ладно, - сказал себе Хвит. Еще как выпадут.
Сидус: "Лёд, здоровье, лось, путь, вместе..." всё звучало как-то не так, словно кто-то кричал на том краю леса, а эхо перевирало. Понятно, но не то. Только "Белый" прозвучало так знакомо, что Сид не сразу понял, что это имя. - Слова, - сказал на похожем, издалека разглядывая деревяшки. - Я не умею. Этот язык застревал в горле костью. Сидус скривил на бок челюсть, пошевелил ей в досаде как подавившийся кот, и представился на латыни: - Я Звезда. Не люблю росомах, они всех моих замочили. И теперь я Сидус, - нажал почти с вызовом. Денёк был тот ещё. Сплошные лоси кругом.
Хвит: Парень подтвердил, верней, настоял. Он со знаками совсем не согласен был - как Хвит в свое время, отчего дрова и ломались. Ну да знаки на то и знаки, чтобы можно было и обойти, да и Хвиту этот лось был скорей в диковинку, чем на пользу - толку в человеке, если он забыл тот язык, на котором ты лучше говоришь..? а у знаков и другая сторона бывала, они порой будто высмеивали, может, и сейчас. Может, не путь вместе, а единый путь. Похожий, то есть. Как же это тяготило, словами не сказать. Хвит бровями сбросил это "не люблю" - не люби, мол, - и осведомился негромко: - Светишься? - и с примирительной усмешкой: - Я Рим не люблю. И слов знаю мало. Понимаешь? Имея в виду заодно, понимает ли Сидус всю эту не-латынь и понимает ли, почему.
Сидус: - Свечусь, - тряхнул волосами Сид, - вот этим. Тут ценится, не понял ещё? И рыжие тоже. Рим... А чем он хуже? По мне так один хрен - там убивают, тут убивают. Там сильный прав и тут прав. Какая разница-то? Странный он был гладиатор.
Хвит: Стало смешно - умереть не встать. Это они его тогда полудохлого за красоту загребли? А потом обрили. "Эдак я тебя прибью и буду прав как ни поверни, - подумал он насмешливо и брюзгливо, - и как сильный, и чтоб зараза эта хотя бы дальше тебя не пошла". - На всякую силу есть сила. А разницы нет - чего ж ты тут ценишься-то, а там не любишь? Раз и тут убивают. Сказал вслух, и смеяться расхотелось. Тут к сорока годам разобраться пробовал, да выходило только в сторонку отойти, чего ж от сопляка ждать. Люди. Что делать? По одному люди, а соберутся докучи - один не попадайся.
Сидус: - Я и тут, и там не люблю, - обнаружил больше чем ответил Сидус. - Я вообще. Никого и ничего, - увидел какое-то шевеление в зрачках и шагнул. Вперёд. Потому что задолбало его бояться. Всяких. Даже таких как Публий с его диктамнусом. Или таких, как тот солдат ночью на дороге. Или таких как этот вот, с его бабой-росомахой. А когда его задалбывало, он знал один способ - на рожон переть. Факел брать... ...а взял то, что запомнилось как "лёд". - Но тут, - покрутил в руках деревяшку, соображая есть у этого льда верх или низ вообще, - можно научиться разному. Ты же тоже тут. А не там, - добавил почти не насмешливо. И ещё раз перевернул лёд. "Здоровье, путь... вот оно чё. Слова. Ну-ну".
Хвит: Тут Хвит понял, что бросать их в ближайшее время не будет, ибо, справедливости ради, когда он про себя говорил "полудохлый" и "привезли", имелось в виду не бесчувственное тело, а тот факт, что идти он мог, но не выбирать направление. Позволял себя вести, чтоб выжить. То есть, при раскладе сил "сто вгору". И заставлял себя есть - за тем же. Чтоб чаши весов подровнять. - Это - необратимая, - пояснил он Сидусу. - Тем и хороша. А вот эта, если перевернуть - уже не здоровье вовсе... Научиться чему-то можно где угодно. А вот зачем жить там, где не любишь... - вздохнул, и подумал, что жизнь, как ни крути, подсовывает ко времени: тебе, остолоп, уже не так долго осталось, пора уже заняться чем положено в твоем возрасте. Свой далеко, так вот тебе.
Сидус: - Так если нигде не любишь, нигде не жить? Не, чё, тоже вариант, - сверкнул тёмными глазами Сидус на "здоровье наоборот". - Необратимая... Необратимый лёд это как? - спросил так же как не понял, и не думая изображать из себя умного. Чтоб изображать, надо знать про что, хоть на полпальца. А он только на ритуал посмотрел. Однажды. И то... хватило. - А подаришь это? - потянул руку к здоровью, оглядывая широкую шею и бугрящиеся по ней мускулы.
Хвит: - Не бывает, чтобы нигде и ничего, - замкнул лицо Хвит. От мысли "наглый". И принялся высверливать дырочку в бляшке. Для ремешка. Чтобы не перевернулась. Такого хоть всего знаками изрисуй, он встанет на голову. - Необратимая как ни ляжет, значит одно и то же. А хорошо или плохо - смотря с чем. А вот это, - он довертел отверстие с другой стороны навстречу, - перевернутым лучше не носить. "Хотя тебе разницы нет. И так и сяк однажды догонит." Осталось же у того... знающего по дереву... еще на один срез.
Сидус: "Не бывает... росомахе своей расскажи" без злобы подумал Сид, глядя как лось проедает дерево. При слове "любить" в голову ничего не приходило, даже пепел. Липкие бёдра Иды, жирные пальцы того пухлячка, вечернее ворчание Такитуса да забавные прыжки Стрелы и Дозорной - может всё это и было неплохо, но любить?.. - И с чем лёд - хорошо?
Хвит: Хвит подумал, хмурясь. Вот так и расскажи ему! - Долго объяснять. Бросать сейчас не стану - их должно быть две дюжины, а пока всего пять. И одну ты забрал, - он подал Сидусу бляшку и невнимательно договорил: - Хорошо, когда нужна холодная голова, и когда есть что хранить. Не дело рассказывать плохо известные вещи в отсутствии этих вещей. Он бы еще попросил рассказать, как из лука стреляют. Метко, ага. На словах научить.
Сидус: Он, конечно, немного понял. Особенно про холодную голову. Но на "долго объяснять", выпроваживающее такое, вскинул подбородок: - Хранить во льду? Это на погреб вешать что ль? Или трупы прис... - Белый подал бляшку и Сид механически взял, - сспасибо. "Здоровье... и на хрена я?.. какое здоровье, если каждая блядь, вроде того полоумного или того прыщавого на дороге, жопу порвать может?! Или чего похуже".
Хвит: Хвит криво ухмыльнулся. - Вроде того. Но не совсем... Кто как выдержит. Он взял следующую бляшку и заново стал резать ушедший знак. - Хорошо, если ненадолго. Останавливает он. Отнимает у тебя не твое, - описал Хвит. Выходило, что он не зря за этот лед схватился, от призрака белых волос уходя. Заумь... Ольз подолгу говорить могла о таком. Бывало, один взгляд - и она расскажет все, что в него вместилось. По времени хоть до вечера. А взгляд был, может, в пол мига. Разве можно рассказать, что ты понял, пока смотрел пол мига?.. А она могла. Что увидел - забудешь, пока первые несколько вещей перечислишь, а тем паче - что понял! А она могла... Хотя, что понял, то помнить и не надо. - Это хорошо? Сам скажи.
Сидус: Вопроса Сид не понял. И не сам вопрос даже, а - чего они все пристали к нему?! Один в таблиниум посылает, другой хочет чтоб знаки разгадывал... Чем ему это жить поможет - все эти... слова?! Вот если бы силу такую как у этого. Мускулы, реакции, скорость. И то - чем Белому это помогло? Раненый раб, сидит в хозяйском доме, деревяшки режет, а потом снова на арену выпрут. Да и если стать таким - других проблем огребёшь. Что с ней делать, с этой силой? В грузчики или в солдатню? На арену, где в любой момент и сильного подрежут? И такие как пухлячок-Пуппий перестанут монеты отсыпать. Они ведь слабость любят. Или думают, что любят... - Когда не твоё отнимает это хорошо. Если это не деньги, конечно, - усмехнулся, очнувшись.
Хвит: Хвит рассмеялся и как-то незаметно дорезал замену подаренному "здоровью", объясняя свой смех мальчишке: - Деньги это никогда не твое. Это как ветер: сколько к тебе, столько и от тебя. А эту, - шевельнул бровью, указывая, - на шею повесь. Бережет. Говорят. "как мать", - додумалось само. Хвит зажал в кулаке "лед" и завернул руки за голову, поскольку на мать, оставленную там, надежды возлагать было глупее, чем на кого еще: ей срок уже подходил, смогла ли уберечься сама, не говоря уже о... На Сидуса этого смотрел теперь, улыбаясь, как на совсем знакомую звезду, по которой ясно, и где ты, и куда тебе. Так что всего и дела было - как-то этот жар унять, что ровно и сухо разошелся по всему телу, наполняя силой, готовой прямо сейчас поднять на ноги и в дорогу. Потому что знал Хвит, что пока что его надолго не хватит, хотя и в ране уже вроде как не больно стучит, и дышать по-прежнему легко, и чуть не в загривок толкает. Весь, как прогретый камень, до кончиков пальцев ног - хорошее чувство, добрый костер, но еще надо обождать, чтоб накопилось углей, чтоб под первым же дождем не затухнуть.
Сидус: И смотрел ведь... не пойми как. Сид резко втянул воздух и глянул в упор. - На шею вряд ли. Хозяин докопается от чьих богов, что написано, для чего. Он вообще... докапываться любит. А я не хочу. Моё, - сказал резче, чем сжал в кулаке. Про деньги прав был лось. Никогда не удавалось - то потратится, то... сгорит, то проиграется. Но Сидус, у которого своего не было даже задницы, из чувства противоречия все равно поперёк сказал: - Своё-не своё, это как прятать. А своего хотелось. Пусть не денег так хоть... В доме всё общее, аж смешно. - Латрункули можешь вырезать? Я бы тебе... - прикинул быстро, что нынче можно в доме спереть нужного, чтоб не хватились, - мазь принёс. Мёртвого поднимет. Знахарь чёрный варит, - с трудом закончил на далёком северном языке, как-то сразу понимая, почему именно Такитус там, дома, самый непонятный - понятней всех и почему ему хамить не хочется почти никогда.
Хвит: - Ла-трун-ку-ли, - выговорил Хвит, каждый слог повторяя удивленным лицом, и пытаясь отделаться от чувства "все брось и займись", которое от этого мальчишки так и хлестало. "Моё", надо же. Хвиту как-то очень легко было представить его спустя десяток лет отпущенным, вроде хвитова владельца. И с цепким чутьем не-дурака-открывать-двери-кому-попало. - Спрошу еще липы. А тебя пустят? Тот, которому все надо знать?
Сидус: - Это игра такая - доска, фишки, - раскинул руки на примерно нужную ширину Сид, - думать и удача. Можно так, можно на деньги, у Ветуриев наверняка есть - посмотреть, в таком домище и слон найдется... Пустят? Это он думает что ему всё надо знать. У меня другое мнение. Звезда тряхнул волосами, уже не чувствуя за спиной валежника и вспомнив зачем он вообще в этот дом пришел. И что завтра наверняка всех незанятых на кухне пошлют в город за недокупленным к симпосиуму. - Завтра до сиесты могу зайти.
Хвит: Мальчишка принял иронию за незнание, но и, наверное, к лучшему. Уж на что Хвиту сейчас и подумать было лень, чтоб резать кучу совсем одинаковых фишек, а важнее другое было. Тяжко он сходился с людьми, так зачем же портить попытку, особенно если подумать, что все может пригодиться, когда время придет. Все может пригодится, даже молоденький чужой раб, худо-бедно говорящий на не всем понятном языке. - И всюду ты, как сюда, свободно входишь? - спросил он, не убирая, впрочем, иронии из улыбки: отчасти подначивая (авось еще чем похвастается), отчасти - завидуя.
Сидус: - А по мне не видно? - не без подначки спросил Сид. - С выходом, правда, похуже. Но я тренируюсь, - хмыкнул мрачновато. - Ладно, пойду я... где у вас этот... - махнул рукой уже от дверей. "Этот" в доме так и не обнаружился, зато нашелся один из его рабов, которому Звезда и передал приглашение, почти на бегу - в театр тянуло. Еще и потому, что там-то точно была сплошная латынь. >>>Театр Помпея
Хвит: Звезда отшутился, но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Так что Хвит улыбку сохранил насильно, когда в глубине уже и следа ее не было. Нарезая очередной след, он окликнул "эй, кто там есть!", вспомнив, что возле него, пока не поднимется, крутиться будут. А сам подумал - вот получится дело, если запаса нет!.. Последним, ясно, он собирался эту клятую разруху вырезать. Но если на нее дерева не хватит, то все остальное хоть раздари.
Электра: с Еще одной улицы 27 авг день............ Дом встретил необъятной прохладой и будто бы сразу же лишил сил. Как только глаза и уши исчезли, оперлась о колонну и согнулась пополам. От этой простой расслабленной позы в спине сразу же стало легче, но не полегчало во лбу. Следовало бы позвать раба, чтобы тот подготовил ванну, расставил масла и сделал ей массаж. Но сейчас не было сил заставить себя выпрямиться и дойти до кубикулы. Дом Ветуриев был наполнен прохладой, но не тишиной. Даже самой глубокой ночью он продолжал дышать, жить и шептать. Вот и теперь можно было слиться с окружением и прислушаться, о чем же говорят старые стены. Совершенно очевидно в перестиле слышались женские голоса, скорее всего сестры Мания развлекаются. Хотелось послушать еще, но в коридоре показался раб и Электра тут же выпрямилась. - Распорядись, чтобы мне приготовили ванну, - полдела сделано, а теперь можно дойти до своей кубикулы и немножко умереть. Что она и сделала.
Хвит: А никто не отозвался. Шуршало в доме, двигалось, а за дверью - никого. Хвит бы обождал и еще раз позвал, попозже, но его в затылок от подушки толкало. Пульсом. Хороший жар, да нехорошо на душе, смятенно. Так и кажется, что надо встать и что-то сделать. Хотя все обдумано и лишнее движение - без толку, и даже во вред, скорее всего. Он задал себе вопрос, чего он хочет на самом деле. И ответил себе: хорошо, посмотрим. Зажал в кулаке "путь" и медленно поднялся. На деле, знаком этим его жизнь в разных местах пометила неоднократно, где заметно, где и стерлось уже, но повод-то нужен какой-то, чтоб из каморки своей выглянуть. Спокойно, главное. Никуда ты, брат, не собираешься, никуда. Только в коридор выглянуть да, может, немного пройти заодно до отхожего места, а по пути может и встретится кто-то, кому можно сунуть под нос бляшку и спросить еще такую же. И вообще еще дерева. Латрункули... Расчет оправдался, раба он поймал, там, куда пришел - приставленным рабам тоже порой отлучаться нужно, живые люди. И хорошо что поймал: яснее ясного стало, что еще не время. Опираясь на его плечо, побрел к себе, обстоятельно и медленно объясняя, какой ему еще бляшки надо. Раб завыть был готов. Хвит его очень хорошо понимал: нудно это, слушать кого-то, кто слово выцеживает через три фильтра.
Ветурий: »27 авг день »дом авла элия»» Он не был зол на Авла, хотя бы потому, что тот его удивил. Тут было о чем подумать, глубины такой он в приятеле не подозревал, и был почти восхищен. "И как скрывал ведь, лучше меня" Произведенный по дороге фурор был явно недостаточным, но добавить можно и дома. - Встречайте зверя!-возопил он еще на пороге,- дикого зверя в шкуре. Мяу! Жрааать!
полная версия страницы