Форум » Жилища » Дом Ветуриев. » Ответить
Дом Ветуриев.
Ветурий: Дом, поражающий скорее своими размерами, чем роскошью.
Луций Фурий: Соскользнула она в расслабленном захвате руки, следом за ней повернулась голова с выражением глаз, непохожим на взгляд. "Какое... впервые?" - начала осмысливаться близкая действительность, почти допрыгивая до смятения, поскольку ему не приходилось иметь дела с девственницами, и мысль перебила намерение, но ненадолго, намерение просто залегло поглубже, чтоб мысленно повторился путь от последней застежки, сквозь "не может быть" поневоле захватывающий внимание отнюдь не анализом. Он повернулся на бок. Так и не опустив украдкой руку. Это странно, непохоже на него казалось неважным. Важно было, что она держала эту руку. "...а она всерьез озабочена, о чем я думаю. Ревность? Участие? Врожденное любопытство..? да, она о нем говорила..." - ...как это произошло, - ответил он и не соврал, не договаривая только роящихся в голове вариантов, как потому, что далеко не все из них умно было озвучивать так и потому, что их было довольно много, дробящихся начиная от причин и заканчивая целями. - Как это происходит... обычно... как должно было? Он мог казаться как недоверчивым, так и растерянным. Искать ответа на ее лице было бессмысленно, когда лицо было только красивой тенью. Но он спрашивал, и глазами - не о причинах и целях. Это слова подразумевали, глазам было важно другое...
Электра: - ты не так меня понял. Я о другом говорила. - она рассмеялась, удивительно легко для всей напряженной ситуации. - впервые я так легко подаюсь мужскому обоянию, вот о чем я говорила-она провела другой рукой по груди мужчины, чуть касаясь пальцами кожи. Электру удивил и немного позабавил страх, появившийся на секунду в глазах Луция. - а вот как это произошло, я и сама не знаю, видимо ты меня покорил- она как-то слишком грустно вздохнула.
Луций Фурий: "это так легко читается на лице? Только ли это? Как, по-твоему, я тебя понял? Попроси у человека искренности, и тебе выдадут какую угодно лесть под ее видом". Он думал так не потому, что сомневался в себе, а потому, что второго запрошенного - доверия - сам людям не оказывал. Далеко не уходя, пример брата был достаточно красноречив. "Это не проясняет, почему. Потому что ты тоже играешь в игру этой семьи?.. " Голова разбирала конструкцию и последовательность сказанного, ища, как в споре, разных толкований, позволяющих партнеру/противнику опрокинуть чужую логику. Не отметая возможности личной ценности без контекста политики дома. Работа постоянная, свойственная его природе, не больше. Сердце верило интонации. Потому что слова "ты меня покорил" обычно содержали в себе заметную, в разной степени умело прикрытую долю кокетства. А сейчас - нет. Возможно, благодаря лучшей игре. Возможно - врожденной простоте. Возможно, используемой другими. - Это печалит? -спросил он и понял, что это не может не печалить человека непривычного, как любое ощущение чужой власти. Особенно еще не изведанной на предел своеволия. - Пусть не печалит, - он пробрался рукой ей под шею, медленно, чтоб не путать волосы, приобнял плечо и устроился на боку. - У нас еще будет время узнать друг друга, - он улыбнулся, потому что нашарил свободной рукой покрывало и, притянув за угол, набросил на них обоих, как крыло, наступив на нижний край; и это напоминало детскую возню. Он увидел, что сам так и не снял сандалий. Прижался лицом к девушке и рассмеялся.
Электра: - Случившееся меня не печалит, я, вероятно, боюсь, как бы в будущем не опечалится - она говорила открыто и честно. Ей не хотелось что-то придумывать, украшать свою речь, наполняя ее миллионами смыслов. Она хотела быть честной перед ним и перед собой. На слова мужчины она лишь кивнула, удобнее устроившись на его руке. Электра сначала не поняла, что так рассмешило Луция, но глянув вниз, она тоже усмехнулась. Сон куда-то пропал, на его место пришла какая-то тревожная обеспокоенность, о том к чему все это может привести, и не обернется ли против нее самой. И она боялось стать просто игрушкой брата или же его гостя.
Луций Фурий: - Рано бояться, - улыбаясь, ответил Луций, - ничего еще не случилось. Закралась даже довольно удивительная по своей наивности мысль, не придется ли Электре за сегодняшнюю ночь отвечать перед родней не как союзнице, а как дочери и сестре, за нарушение долга чести, а не за исполненный долг интриги? И снова сказал себе не может быть. Он не верил, что подобный дом стал бы ломать старую комедию. Нет, целомудрия никто не отменял, но как часто Луцию приходилось с ним сталкиваться на деле ради самой идеи, а не по расчету, он бы вспомнить затруднился. - Тебе в самом деле что-то угрожает? - вчерашняя откровенность Гнея не могла вселить в него полной уверенности: планы в Золотом могли поменяться, даже если принцепс действительно не намеревался Луция преследовать и одобрял недоказуемый поступок. Равно как и обстоятельства Ветуриев могли оказаться интересней. Ответ мог бы дать много. Или ничего. Зависело от интонации не в последнюю очередь. Он прикрыл глаза и слушал кожей, как движется кровь в хрупком девичьем теле.
Электра: - пока я не знаю- она пожала бы плечами, если бы могла- но, если это узнает как минимум брат, то боюсь, что нам будет не сладко, что уж говорить о всей семье. Если о ночи узнают все, то я даже не знаю, что будет. Электра помнила, какой в прошлый раз был скандал в их доме, и каких сил стоило удержать в стенах дома все случившееся, чтобы пересуды не потекли грязной рекой по всему Городу.
Луций Фурий: Луций, жмурясь, откинулся на спину и взвесил услышанное. Улыбка так и не стерлась. - Ну что тут скажешь. Братьев твоих я беру на себя, тем более Марк уж должен был понимать, что ты уже взрослая. Больше ни от кого "все" узнать не могут... По крайней мере до тех пор, пока не выяснится, стОит ли нам это скрывать или можно просто пожениться. Мы всё еще друг друга не знаем. Теоретически, если не брать во внимание ее обезоруживаюшую красоту - а ничем иным царапанье в душе не объяснялось - это была чистая политика на местном уровне. Если ей пропросту нужен муж, а Ветуриям - Фурий, она поведет себя так, чтоб понравиться. Если же честна с ним... все-таки гнеева откровенность позволяла допустить, что у него есть время.
Электра: - ну да, пожалуй, ты прав, рано начинать паниковать, а узнать мы еще друг-друга успеем. - она тихо рассмеялась. Страх ослабил свою хватку. На нее начал сходить сон, укутывая мягкой, теплой тишиной. Она повернулась, удобнее устраиваюсь в кровати, глаза закрывались сами собой, руки мужчины Электра таки не выпустила, даже уснув
Луций Фурий: Он попытался избавиться от обуви не освобождая рук, но потом все же, дождавшись, когда она уснула, тихо выбрался из постели. Хотелось пить. Желательно не воды. Отыскав и накинув опальную было тунику, он вышел во внутренний двор, где так и осталось на столе яблоко, сел, сочно надкусил и подумал, не вернуться ли домой. С одной стороны, это было правильно. С другой... он сказал себе, что, понаблюдав ее завтра за играми, он сможет составить о ней яркое впечатление... и в то же время он понимал, что это уловка перед собственным здравомыслием, поскольку впечатление и так не бледное. Он забрал вазу с фруктами со столика и принес ее в комнату Электры. Где избавился от тряпок и ремней, прежде чем лечь. И утром разбудил девушку поцелуями, лежа к ней так плотно, что почти впадал.
бестия: Выползти из латрины было делом нехитрым, сложнее было сориентироваться в этом огромном, огромном пространстве. Почесываясь и отряхиваясь, маленький серый крыс Пифагор - самый умный и активный в семье - пробирался по коридорам все дальше и дальше, пока не остановился у больших покоев. Пахло оттуда вкусно - друг Аристотель часто рассказывал о таких местах, где лежат свежие плоды - яблоки и цитроны и прочие корневища, которым, разумеется, не наешься, но которые освежат и украсят долгий путь к настоящей еде. Пифагор пробрался в открытые двери и первым, на что он натолкнулся, были вкусно шуршащие, но совершенно неудобоваримые ткани. Пифагор покувыркался в них и голод усилился; тогда он продолжил долгий путь наверх и оказался рядом с чем-то тёплым, пахнущим благовониями и шевелящимся... человеческая тушка! от неожиданности Пифагор пискнул и вцепился зубками в это мягкое и тёплое.
Электра: Электра была ещев полудреме, когда в нее впились острые зубы, от неожиданности она закричала, и попыталась скинуть с себя что-что намертво прицепилось к ней. - ай, зараза! Что это?! - Она вскочила с кровати, буквально перепрыгнув, через лежащего рядом мужчину. Она почувствовала, что что-то мягкое шлепнулось на пол, и девушка посмотрела вниз, с очередным визгом отпрыгнув обратно на кровать, наскочив на Луция. Она понимала, что для девушки, тем более благородной, такое поведение недопустимо, но поделать с собой она ничего не могла. Крыс и мышей Электра боялась панически.
Луций Фурий: Она вдруг закричала и вырвалась. И полусон слетел, и возбуждение исказилось до готовности к боги знают какой опасности... Опасность, впрочем, оказалась небольшой и быстро удирала - что Луций успел заметить, когда, спасаясь от нее, девушка едва не сбила его, вскочив на постель. Он мгновенно наклонился, схватил сандалию и швырнул. Сандалия летела, казалось, очень медленно по сравнению с движением крысы. Крыса шмыгнула в углу меж стеной и полом прямо под угодившей в нее подошвой. Луций, понимая, что на этот крик сбежится сейчас все мужское население дома, плотоядно улыбнулся картине "двое голых людей и крыса", которую братья уже не застанут, и промазал яблоком. - Если меня прямо сейчас не убьют, - пробормотал он, все так же улыбаясь, - я тебе кошку подарю. Между тем надо было что-то сделать для того, чтоб, если кто сбежится, выглядеть хотя бы пристойно. Он быстро нырнул в тунику, подал Электре ее шелка, не зная еще, насколько одежда ее еще пригодна для своей цели, и, обуваясь, спросил: - Бежим на игры?
Электра: Электра все еще плохо оценивала ситуацию, но действия мужчины вернули ее в реальность, и она встав с постели, начала проворно одеваться. -да, бежим, а то чего доброго, нас еще начнут искать - она наконец справилась со своими одеждами. На удивление, все выглядел более чем пристойно, разве что волосы собрать не представлялось возможным, и она просто распустила их по плечам. - пошли? - Электра была уже в дверях, когда обернулась, ожидая Луция. ----> игры в честь претора. амфитеатртр >>>>>>>>>>>>>>
Луций Фурий: Он немного завозился, пытаясь застегнуть пояс так, чтоб замаскировать прореху на боку, а потом выскользнул из кубикулы, подхватив девушку через талию, и почти бегом повлек по дому, больше не заботясь ни о том, что одет как простолюдин, в одну тунику, ни о том, что единолично сопровождает женщину из дома противника. >>>амфитеатр.>>>>>>>>>>>>>>
Маний Ветурий: » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 3) Маний ворвался в дом и, узнав что отец как раз вернулся, но собирается снова уходить, бегом побежал его искать, крича изо всех сил: - Отец! Отец, ты мне срочно нужен! - юноша прокатился по помещениям маленьким смерчем, сбивая с ног слуг, спотыкаясь через всевозможные архитектурные выступы или просто ступени и, наконец, едва не столкнулся со своим отцом. - Что случилось? - мужчина средних лет благостно улыбнулся вертлявому сыну и взмахом руки отправил прочь одного из своих слуг. Маний не обратил внимания на то, что было у того в руках, и вместо этого накинулся на отца, обнимая. - Отец, мне ведь уже пора учиться обращаться с оружием, ведь так? - на что получил осторожный молчаливый кивок в ответ, ведь все знали хитрого пройдоху Ветурия младшего. - И мне нужен хороший тренер? Так вот, я сегодня в амфитеатре видел отличного воина, раба! И ты просто обязан мне его купить! Он огромный, сильный, и так здорово обращается с мечами! Всего лишь пятнадцать тысяч сестерциев и я счастлив! Отец, не отказывай мне в такой малости! Зато я стану сильным и буду отлично обращаться с мечом! - Маний смеялся, блестя глазами внимательно следил за выражением лица отца, чтобы не проворонить возможное недовольство. Но мужчина лишь пожурил сына за расточительность, обнимая курчавого юношу и, пожелав приятного вечера, удалился по своим делам. А Манию большего и не надо было. Маленький загорелый метеор метнулся за слугами, раздал поручения: сбегать за лекарем, вместе с ним на повозке съездить в амфитеатр и купить там раба обязательно Лео, огромного, беловолосого, раненого в бок; затем привезти его домой. Дома как следует отмыть, переодеть, накормить и лечить. Ветурий был уверен, что оставил чёткие распоряжения, а сам, после набега на конюшню, расположенную на окраине Рима, верхом унёсся по направлению к латифундии Гнея. » Окрестности » Латифундия Клавдии Минор
прислуга: >>>амфитеатр - О! Домище... - Че зеваешь? Ты не на хибару смотри, на меня смотри, ты мне его на ногу уже поло... - ...ёба! В дверь-то постучи сперва, че ты меня в неё пихаешь! Уроню! - Хааазяева! - Да стучи, не ори, поорут тут тебе ща... - Куда его? А де перистиль? Тама? - Да я понял, налево туда вон... - Че, нам его ещё и перекладывать? - Нет, можешь носилки им подарить, тока сам расплОтишься. - Да я то че? Кхем.. Эх... толкааай! - Тьфу, чтоб тебя. - Тяжеленный, ага... - Хоть бы пару асов кинули за труды. Такой домина и жадобы такие... >>>обратно
Хвит: амфитеатр. 26 август вечер>>>>>>> Раздергали, перекладывая, и где он находится, он понял той самой надеждой, которая глупое чувство. Во-первых, запах не тот. Нет ни железного, ни землисто-пыльного привкуса, и будто тянет откуда-то влагой. Влагой, поскольку откуда бы взяться грибам, да и слабовато, легче. И потолок... где... Сон слетел, как не было. Хвит скинул ноги со скамьи, нагретой за день, украдкой сел, почти не чувствуя боли, огляделся, едва шевеля головой и больше - глазами. Стена. Двери. Колонны. А за спиной... Он продолжал поворачивать голову. Поднялся на ноги и пошел под небо. Взгляд отказывался воспринимать замкнутость пространства, на арену непохожего. Хвит попытался согнать с глаз самообман, в котором плыл дальний предел доступного для передвижения места и пошел, вытянув руки вперед, намереваясь прорвать его или упереться. Однако повело в сторону. Даже сразу трудно было понять, что произошло, а его качнуло как пьяного и он свернул. Только и всего. Понял он это, когда встретил стену и увидел, что прислонен к ней - плечом, щекой, обеими руками. Так, перебирая по ней руками, он и съехал на колени и медленно сел на пятки, так и привалившись. Свет исчез, сознание - нет. В ожидании, пока разойдется в глазах тьма, он сел, опираясь на стену, и вытянул ноги. Постепенно мир вернулся. Что-то надо было делать с собственным телом. У Хвита было такое чувство, что он больше и легче него. Он воздух, он вот это небо перед глазами, перечеркнутое колонной, и если он сейчас двинется, то двинется вместе с куском дома.
Маний Ветурий: » Окрестности » Остийская дорога. Едва юноша ступил на порог дома, он бросился искать своего раба, весело вопрошая у самого себя. - Куда его определили? Он поправится быстро? Лекарь что сказал? А Лео говорит? - и тут он увидел Хвита у стены. Маний взревел. - Почему ты здесь?! Лео! - парнишка плюхнулся рядом на пол и тронул плечо мужчины, растерянно и сочувственно глядя на его рану. Затем он вскочил, сжимая руки в кулаки, пару секунд смотрел на такого большого и такого беспомощного воина. - Где все? - он медленно пошёл из помещения в помещение, сердито глядя на каждого встречного слугу. Редко когда юноша проявлял свой характер, как правило в этом не было нужды, но сейчас он превратился из маленького беззаботного ураганчика в спокойного, выдержанного юношу, демонстрируя нетипичную для него выдержку. В его ломком голосе поселился металл властности и силы, движения длинные, плавные, обманчиво спокойные. Только не знакомый с живым характером Мания мог не разглядеть сейчас бури, скрытой за наигранной уравновешенностью и спокойствием. - Разве я не отдал вам чёткие указания перед отъездом? - Маний встал посреди залы, вокруг собрались услышавшие его и решившиеся показаться на глаза слуги. - Я приказал сходить за лекарем. Купить раба в амфитеатре. Привезти его на повозке домой. Отмыть. Переодеть. Накормить. Лечить. - голос ровный и спокойный, ни намёка на капризность. Подбородок высоко поднят, руки сцепил за спиной и переводит взгляд с одного лица на другое. - Я тихо говорил? Невнятно? Или я не господин для вас? - дрогнули ноздри, выдавая бешенство юноши, во взгляде добавилось суровости. Маний был оскорблён скорее тем, что его новый раб в таком виде валяется на полу, чем непослушанием слуг. Хотя, позднее он скорее всего крепко задумается над причинами игнорирования своих приказов. - Выполнить все мои приказы. Сейчас же. И перенесите его в лучшую комнату для слуг, что есть. Если таких нет - сделайте. - резко крутанувшись, он пошёл обратно к мужчине.
прислуга: Вилик пошевелился в паузе, стремясь как-то повлиять на ход мыслей молодого господина, потом подошел к сердитому мальчику и, угодливо ныряя взглядом в глаза, заговорил: - Не прогневайся, господин. На повозке это когда - это к ночи, значит. То есть, сейчас бы распорядиться самое время, но уже тамошние и принесли, должно быть, старый хозяин велел. Только-только вот вышли за ворота. А едва внесли, я уж послал и за лекарем. А что он поднялся и вздумал бродить, так, не прогневайся, подходить к нему и урезонивать боязно. Лекарь уж, с твоего позволения, пускай скажет, куда и как его...
Маний Ветурий: - За лекарем послал, а вымыть и накормить забыл приказать? - Маний мог бы много что сказать ещё, что с обессилившим Лео сейчас сам юноша с лёгкостью справится, и что не обязательно ждать врача, чтобы привести мужчину в нормальный вид, накормить. Но Ветурий не хотел скатываться в визг и отпускать свою ярость на волю, а она уже сжимала внутренности, разливалась красными пятнами по щекам. Потому он посмотрел прямо в глаза вилику, безмолвно выражая своё отношение к его словам и особенно к тому, что слуга попытался проигнорировать приказ самого Мания о том "куда и как его", если уж сюда принесли от амфитеатра, то и до комнаты дотащить можно, и спокойно подвёл к концу попытки оправдаться. - Теперь ты в ответе за него. Но если этот раб умрёт, наказаны будут все. - махнул рукой, отгоняя от себя назойливого слугу и встал подле Хвита, скрестив руки на груди, нетерпеливо ожидая исполнения своей воли.
прислуга: "сказал же - только принесли, - угодливо улыбаясь, внутренне шипел вилик. - Кто ж их ждал! И как его, спящего кормить или буйного? Лишь бы брови насупить красиво, ну ладно, ладно, молчу-любуюсь! Куда его по лестнице тащить, сам подумай, заботливый! И отмахнулся - теперь и не спросишь, и сделаешь - опять ему не так будет. И хоть бы кто из старших, а то мелочь пузатая!" На свой страх и риск он приказал приготовить одну из гостевых кубикул, купальню и ужин.
Хвит: Хвит не мог ответить. "Что же он кричит-то так!" - отклонилась голова в поиске положения, в котором звук не будет настолько ярким. А от вида растерянного лица стало неудержимо смешно. Не смогла унять его смеха и боль в ране от сокращения мышц, а едва отпустило, раб подлил масла в огонь. "Микенские, значит, притащили. Место занимал. Не пожалееееели мака." Он так и сидел, расслабившись, улыбаясь и всхлипывая от смеха сквозь зубы. Легко было, от того, что это всего лишь мак и можно обождать: из этого дома был выход. Мальчишка, точно читая мысли, стал рядом, охраняя, чтоб не сбежал. Умора. Когда немного сошла веселость, он пополз по стене спиной, выпрямляясь, и сказал, не в силах стереть улыбку: - Отведи, где мне спать. Я не буду есть сейчас, - и добавил, глядя на господина сверху: - Мак. Подразумевая: это до утра.
Маний Ветурий: Если на слуг Маний перестал обращать внимания, а на вилика старался не обращать, то Лео завладел всем его вниманием. Он был странным и глядя на раненного мужчину было совсем не смешно. Он улыбался, Маний удивлялся, а вокруг зашуршали слуги. - Мак? - рассеянно повторил юноша и тут же нахмурился и поджав губы кивнул сам себе, поворачивая голову к кому-то из слуг, снующих рядом. - Спать его. И обязательно промой рану и избавься от того, что на него надето, пока он под действием мака, не будет так больно. Наверное. - курчавый юноша, хмурясь, ушёл. Всё было не так. Пропала радость приобретения раба, пропал азарт и этот диковатый интерес к большому белому человеку перерос в навязчивое чувство ответственности. А если он умрёт из-за того что Ветурий приказал перевезти Лео? Вдруг рана загноится? Вдруг? ... Маний с рыком упал ничком на свою постель и закрыв лицо руками, перекатился на бок, сворачиваясь, пытаясь систематизировать мысли в голове. Всё стало не так.
Хвит: Мальчишку слушались. Кто-то сразу стал под руку, направляя и поддерживая, отвели и уложили, вымыли и отскребли прямо на месте, Хвит даже скрежета зубов не слышал, хотя, засыпая, и не думал ни о чьих удобствах. Смешнее всего было, что он, похоже, благодаря капризному новому хозяину теперь над слугами царь и бог - но мысль уже не вызвала улыбки, скорее грусть, хотя уж чего удобней можно было придумать. Что там творил над ним лекарь, Хвит уже не следил. Ночью, ближе к утру, отпустил мак, в ране задергало и он проснулся. С ясной, как день, головой. Первым делом проверил, нет ли рядом кого, обязанного следить, чтоб не помер: попросил пить негромко. Поднесли. Он схватил за загоривок и потащился в отхожее место, вот так с опорой. Что там болело или не болело, не имело значения: трудно было удержаться от возможности ходить и нюхать дом. На обратном пути он заставил свернуть в то место, где проснулся первый раз - в перистиль. Босой стоял, не выпуская из-под руки раба, вытягивал другую руку к кустам с дурманным запахом, трава щекотала и звала. Хвит опустился в нее и сказал рабу: "иди". Пролежал, пока она не взялась росой, пока снова не почувствовал, что сон близок. Осторожно поднялся и обнаружил, что раб не делся никуда, прямо рядом поднялся с корточек. Хвит вернулся на прежнее место, на ложе. Глаза закрыл, но мысль жила своей жизнью и приходилось сдерживать дыхание.
Маний Ветурий: Провалялся Маний долго. Катался туда и обратно, не реагируя на подошедшего слугу или голоса, доносящиеся в его комнату. Зачем ему этот человек? Пылкой любви к холодному оружию парнишка не испытывал и не жаждал обучиться владению им, хотя признавал необходимость защищать себя при случае. И вовсе не владение двумя мечами впечатлило Ветурия, его буквально захлестнуло щенячьей безудержной восторженностью, едва он увидел Лео. Что-то подобное он испытывал, когда видел дикого медведя, привезённого в Рим кем-то из знакомых отца. Большой, сильный, дикий и в то же время почему-то не страшный. Ну Манию так показалось. Провалявшись до ночи и изведя себя до нервной икоты, юноша пошёл таки проведать раба, но по пути увидел, как тот, с слугой подмышкой, пошёл куда-то. Ну хоть не умрёт, - подумал с облегчением и нервной весёлостью Маний. - Уже ходит, хотя лучше бы лежал и лечился. - патриций хотел было окликнуть слугу, но почему-то передумал и просто пошёл следом. У перистиля он остановился в стороне, наблюдая за рабом, сделав знак слуге молчать, хмурясь и не понимая, зачем этот слуга его сюда привёл. Потом Лео развалился на траве, а Маний в обалдении замер, в очередной раз остановив свой порыв подать голос. И что он спокойно не лежит в постели? Плохо позаботились о нём? Надо бы узнать, откуда его новый раб, может, он из совсем диких племён и у них спят на земле? Маний нашёл за что зацепиться, отвлечься, чтобы не грызть себя вопросами, и тихо ушёл. Нужно было окончательно развеять в мыслях образы, так что парнишка нашёл одну из своих любимых служанок и почти до утра резвился с ней, пока наконец не заснул удовлетворённый и без единой мысли в голове.
Хвит: Должно быть, сон накатил на его снова, так как он не уследил, когда рассвело. Пошевелившись, он недовольно скривил лицо, поднялся на локте, увидел спящего на полу раба и окликнул: - Ты. Брюхо хотелось накрыть рукой от взгляда, но он воздержался - когда рана не горит, незачем к ней прикасаться; и задумался над тем, что в доме уже проснулись наверняка все, тащиться поперек чужих оценивающих гляделок в состоянии, близком к злости и одетым во что мать родила - так смотреть будут ниже того, что он считал срамом. То есть, за хер не стыдно, но маленький купивший его господинчик в доме не главный, остальным, поди, будет та еще... забава. Нехорошо. - Пить. Жрать. Неси. И куда поссать. Боль, озверевшая к утру после того как мак уже перестал действовать, нагоняла невыразимую унылую злобу. Ждать. В доме с выходом - и все равно ждать. И кого! Себя. Он постарался дышать неглубоко и сжевать с лица надменную гримасу. Он ведь против этого раба ничего не имел.
Ветурий: Харчевня Ксена, утро 27го. На подходе к дому начало смаривать, о еде думать было тошно. Тошно было и трепаться даже, поэтому он вяло отшутился (даже не посмотрел кому) о том как прошел вечер и ночь. Судя по всему, рыбки были в сто крат лучше. .. Он проспал второй завтрак, от боев тошнило еще со вчерашнего и он пошел в театр,>>>>>>>>>Помпея. подозревая, что ненадолго.
Электра: ===> Амфитеатр 26 августа, вечер. Только придя с боев, она смогла выдохнуть. Трезво оценить ситуацию никак не получалось, и теперь повеление тела приходилось приводить в соответствие с велением сердца. А сердце требовало охладить лоб и дать душе отдыха. Электра приняла прохладную ванну, пытаясь расслабиться, но перед ее глазами всплывал образ Луция, вперемешку с кровавыми побоищами на Арене. И, стоило ей только задремать в воде, как сцены перемешались и вот, участником битвы уже стал сам Фурий младший. Чем окончились эти бои, девушка досмотреть не успела, поскольку очнулась от собственного вскрика и его же испугалась. Еще не хватало, чтобы сюда прилетели слуги и кто-то из родственников. Потому наспех одевшись, девушка отправилась в свои покои и там забылась сном. 27 августа, утро. День не задался с самого утра и теперь ей становилось понятно, от чего кружилась голова и ей было не по себе. Признаков, кроме тянущей боли внизу живота, пока не было. С большим неудовольствием она покинула постель и оделась сама. Сейчас ей совершенно не хотелось, чтобы ее касались чужие руки. Да что там руки, вполне вероятно она сможет увидеть осуждение в глазах прислуги, тщательно скрываемое, но ведь разве может быть иначе в этом осином гнезде. Электра застыла перед зеркалом, разглядывая себя. В солнечном свете она сегодня выглядела как-то не по-настоящему. Чтоб прикрыть бледность своей кожи, девушка выбрала лиловое платье, но из легких тканей, чтобы развевались на ветру, не давая застаиваться горячему воздуху под тканью. Распущенные волосы напомнили ей о том, как оценивающе смотрел на нее Тит Фурий. Луций совершеннейшим образом заставил ее потерять бдительность. Такое с ней случалось редко, но, судя по всему, было что-то в этом молодом человеке такое, от чего хотелось нарушать правила. Возраст? Ведь он был моложе ее. Сколько ему было? Восемнадцать? Двадцать один? "Надо будет с ним переговорить о его видении в разности возраста." Электра грустно улыбнулась собственным мыслям. Она все же планировала с ним встретиться еще раз. И он даже обещал это. Опрометчиво же это было с его стороны, да еще в присутствии отца. Девушка вновь взглянула в свое отражение и с особой тщательностью принялась укладывать себе прическу. К ее счастью, она могла это сделать. Когда становилось особенно скучно дома, то эксперименты с собственной внешностью доставляли некоторое удовольствие и занимали руки и разум. Сегодня волнистые волосы были уложены высоко и заколоты костяным гребнем. Таким образом открывалась ее длинная шея, но и не только это было плюсом - от подобной прически было прохладно. Больше обмороков допускать не хотелось. После вчерашнего она должна выглядеть самым лучшим образом, пусть Рим о ней судачит, но она с достоинством примет эти слухи и покажет, как девушки ее уровня должны выдерживать подобное. Судя по времени, она еще успевала на представление, небольшое опоздание не будет расцениваться, как оскорбление выступающих. Электра выбрала серьги и надела их, оставляя шею свободной от украшений. На случай же курьеза у нее было заготовлено средство и предлог, чтобы сбежать. Есть совершенно не хотелось, да и сделать это можно было несколько позже. Молодая женщина перебрала несколько пузырьков с маслами. Сегодня ей хотелось дышать горьким апельсином и бергамотом. После всех приготовлений, Электра вполне удовлетворенно осмотрела себя и, взяв охрану, направилась в театр. Предостережение брата, касательно хождения одной, она взяла на заметку. ===> Театр Помпея
Маний Ветурий: 27 августа, ближе к полудню Было жарко. Маний недовольно перевернулся на другой бок и перекинул руку через спящую рабыню. Так стало еще жарче. - Эй, - парень сонно пихнул девушку в бок, - Иди…Спи у себя. Рабыня неторопливо поднялась, но ушла быстро и тихо. Маний застонал и перевернулся на спину, раскидывая в стороны руки и ноги. - Воды, - крикнул он, не разлепляя глаз, но точно уверенный, что приказ будет услышан и выполнен. Прежде чем открыть глаза, парень крепко зажмурился. Один распахнулся…Второй никак не хотел. Маний дернулся, забрыкался на кровати, мечась из стороны в сторону. Наконец, вытянулся струной, потягиваясь, и прыжком соскочил на пол, едва не снеся при этом раба с кувшином и тазиком. - Лей давай, - Маний склонился, подставляя ладони, сложенные вместе. Струя воды потянулась из кувшина, разбиваясь о пальцы парня. Маний пару раз плеснул в лицо, на шею, намочил корни волос на затылке и быстро обтерся весь мокрыми руками. Не ради чистоты, конечно, а чтоб стало прохладнее. - Лео! Как он? – спросил Маний раньше, чем понял, что в мыслях возникла вчерашняя сцена – раненый гладиатор лежит в траве, а грудь его широкая поднимается и опадает тяжело и мерно. Раб весь напрягся, голову вжал в плечи и начал что-то мямлить в ответ. - Как это ты не знаешь? Не знаешь, а пришел сюда! Ясное дело, я буду спрашивать о Лео, - Маний быстро шагал из стороны в сторону, приводя себя в порядок достаточный, чтобы выйти из кибикулы. – Ты должен был узнать! Должен. В следующий раз не являйся мне на глаза, не узнав новостей. От нетерпения Мания аж бросало в дрожь. Едва не порвав ремешки сандалий, он, наконец, покончил с одеждой и обувью и выскочил наружу. В перистиле никого не оказалось. От досады Маний был готов рвать и жевать эту траву, на которой не было никого. Никого! Хотя, конечно, глупо было надеяться, что Лео будет дрыхнуть тут до полудня, как он сам. Парень резко развернулся и почти бегом бросился туда, где вчера выделили ложе для гладиатора. По пути под руку подвернулся еще один раб. Маний схватил его за шкирку и развернул к себе: - Где он? Где мой гладиатор? – когда тот отчитался, Маний расправил плечи, принимая более важный вид, и добавил, взглянув сверху вниз. – Принеси мне поесть что-нибудь туда.
Хвит: Не о чем думать - искать выход пока нечего и пытаться. Нечего делать. А рукам неймется, непривычное это занятие - плевать в потолок. Обременительно это, оказывается, когда тебя моют и судно подносят, эдак с тоски взвоешь. Так что когда очередной раб приводит в кубикулу маленького хозяина, Хвит улыбается. Как умеет, приветливой улыбку не назовешь, в ней больше угрозы, чем приязни, но так уж привыкли напрягаться мышцы,когда он улыбался лесу, это всегда было обещанием удачной охоты. И когда на лице окончательно сложатся морщины, в последнюю очередь ляжет сеть вокруг глаз, присущая веселому нраву. Так что придется юному господину удовлетвориться этой слабой гримасой и скупой латынью. - Аве.
Маний Ветурий: «Как себя с ним вести?!» - возникла паническая мысль, пока Маний пересекал границу света и полумрака. Но раздумывать было некогда, потому что в то же мгновение их взгляды пересеклись. Улыбка гладиатора была больше похожа на оскал. Так Нигрум скалится. И у любого другого бы от такого приветствия конечности похолодели, но Маний на собственном опыте знал, что оно не повлечет за собой нападение. Поэтому он в ответ взглянул – спокойно и уверенно. - Аве, - ответил важно, осматривая внимательно издалека, как обстоят дела с раной. – Ты… ни в чем не нуждаешься? Сдерживать себя было трудно. Слово за слово, речь Мания разгонялась до привычной суетливости: - Ты мне только скажи, и я сразу прикажу этим… Все принесут, что пожелаешь. Ты должен поскорее встать на ноги. Ну, в смысле, поправиться. Он сделал несколько торопливых шагов навстречу и сощурился, присматриваясь к ране. Маний бы еще и пальцем потыкал, так, чтобы наверняка, но интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. Так же, как, например, не стоит лишний раз руки в пасть Нигрум совать. - Ты как? Чувствуешь улучшение? Я хочу, чтобы ты меня научил! Всем этим своим приемам, как оружие в руках держать. Я видел тебя там, на арене. Ты был великолепен! – он уже тряс руками и мотал головой, горящим взглядом глядя Лео в глаза. – А еще! Почему ты вчера… В смысле, я случайно увидел вчера… Тебе что, неудобно тут? Может быть, ложе жесткое? – парень попробовал его рукой. – Или может, наоборот тебе слишком мягким кажется? Или тебе душно было? Ты скажи! Говори, не стесняйся! Я обо всем позабочусь, все приказы нужные… А, вот там поставьте мне, - обратился Маний уже к рабам, указывая небрежным жестом, где оставить еду. – Хочешь есть, кстати? Или пить?
Хвит: Разговор. Это полезно - язык врага надо знать до степени понимания иносказаний. Быстрый, но понять можно, особенно если подумать после всех вопросов - "научишь?" Странно, что он не нанимает ланисту, вот у кого опыт. Самого учили не так давно. Сомкнулась и покосилась улыбка. Но "Почему ты вчера..." - "не убил его" - мысленно продолжил Хвит, логичное после просьбы научить, и уже задним числом услышал, в чем, собственно, вопрос. Вот что их интересует. Когда спрашивают, чего не хватает. Им даже в голову не приходит единственный верный ответ. Действительно, нужно поскорее встать на ноги. - Там трава, - сказал он медленно. - Я долго не видел траву. Дай мне мясо. По душе бы - свиной окорок, прожаренный на огне. По хорошему бы - густое варево. С курицей. Целой. Большой. - Ты хочешь красиво или быстро? Чем бы руки занять...
Маний Ветурий: - А, трава, - растерянно, почти шепотом повторил Маний, отводя взгляд. Было непонятно, зачем ночью так нужно идти к этой совершенно обычной траве и валяться там, когда есть удобное, сухое ложе. Ну ясное дело, если уж так соскучился, то можно было бы… пусть даже пройтись… Даже босиком! Маний усмехнулся и взъерошил ладонью кудри на затылке: эх, не зря ж его Лео зовут! Он, прям как Нигрум, видимо, склонен испытывать какую-то животную привязанность к природе. - Ой, мясо! – он спохватился, что едва не пропустил мимо ушей последнюю просьбу, засуетился, чуть не выронил поднос и, наконец, протянул Лео мясо. – Прости… Ешь, я еще попрошу. Хотелось ради любопытства спросить, не желает ли он сырого, но сдержался. Только рукой рабу махнул лениво: «Еще мяса сюда». - Хочу, как ты. И красиво, и быстро, - взгляд оценивающе скользнул вдоль мышц новоприобретенного и завистливо вернулся обратно. – И каким-нибудь особым приемам научи. В общем, всему, что знаешь сам. Маний передернул плечами – почему-то в своем теле сразу стало неуютно. Никогда еще такого не было.
Хвит: ...а, трава... Как он это сказал, словно разочаровался. Это как ты уходил на охоту, а приносишь ягод - то же выражение глаз у женщины... но тут другое. Вокруг него много этого, он и не замечает. Парнишка уже отвечал о другом, протягивал кусок, а в памяти Хвита все плыли степи и поляны, заросшие высокой травой, высокой, высооокой... Она плела венки и нахлобучивала ему на голову, и говорила что-то о том, что это красиво. Наверное, было. У него тогда были длинные волосы. Он взял кусок, с усилием повернувшись. - Или красиво, или быстро, - сказал, не глядя, и въелся в мясо. Особых приемов, как он выяснил для для себя за эти четыре года, не бывает. Бывает недостаточно быстрый противник. Или неудобный момент.
Маний Ветурий: Как это так – или, или? Маний такого не любил. Его раздражали ситуации, когда приходилось выбирать что-то одно. Хотя бы потому, что он был уверен – вполне возможно исполнить оба желания. Или поторговаться, чтобы получить половину второго. Маний дернул бровями и вздохнул, собираясь с мыслями. - Давай начнем с того, чтобы научиться быстро поражать соперника, - он прошелся по кибикуле, затем вернулся к подносу и закинул в рот кусочек мяса. Маний напоминал себе сейчас карикатуру на своего дядю, Гая, и это веселило. Но смех бы дело испортил. Прожевав, он продолжил: - Потому как перед кем мне красоваться? Соперника поразит не изящность моих движений, а выверенность ударов. Так? А прекрасных созданий…ну, женщин разных возрастов поражать так же нужно результатом. Маний многозначительно замолчал. Руки так и просились сложиться в знакомый жест, чтобы лоб положить на указательные пальцы. Но вместо этого Маний взглянул на стул и, подумав немного, сел. - Но потом, когда ты научишь меня быстро поражать противника, у нас ведь будет много времени, чтобы научиться делать это еще и красиво. Как… Знаешь, - он покатал пальцем по столу виноградину, - у меня есть пантера. Так вот когда она не сильно голодна, прежде чем убить, она играет с жертвой. Да и гладиаторы, - он кинул в рот замученную ягоду и взглянул на Лео, - ведь часть битвы на арене – тоже представление. И кстати о прекрасных созданиях… Домиция! Он же обещал ей сходить за седлом. Когда же? Кажется, после полудня… Маний задумчиво пощипал нижнюю губу.
Хвит: Хвит слушал и ел, улавливая трезвый смысл в рассуждениях мальчика, потом сглотнул и улыбнулся невидным ему краем рта. Жадные это были люди. Кормили пантер, когда те были не очень голодны. А мужики давились кашей. В общем, понятно: может, и самому бы досталось по самое нехочу, если б хоть что-то на жилах не наросло за эти четыре года. - На арене - всё, - сказал он задумчиво, не желая ломать язык о слово "представление". Он видел перед собой качающийся рогоз, раздвигал стебли и целился в уток. - Играть некрасиво, - иногда это бывало опасно. Но в основном - нечестно по отношению к жизни, как он видел это. - Мясо хуже, - объяснил на понятном жадному народу языке. И тоже не соврал. "Пантееера..." - в мысли была ирония. Не стравит ли их паренек однажды.
Маний Ветурий: Когда же, когдааа?.. Маний хмурился, щипая себя за губу и отчаянно силясь вспомнить назначенное для свидания с Домицией время. Позже придешь – обида будет страшная. Если, конечно, не наплести сказок о невероятных сложностях, возникших у него на пути, которые он преодолел героически, но, к сожалению, не так быстро, как хотел. Только ж распинайся потом, расшаркивайся, строй из себя виноватого… Раньше прийти – тоже неудобно. Эти девушки вечно по сто лет собираются. Ждать нужно будет, не зная, чем себя занять… Что же там он наобещал сестре Гнея?! Маний взвыл, запуская обе пятерни в волосы. Помнилась только радость от приобретения и бесконечные волнения за то, хорошо ли заботятся о Лео. Самого Лео он слышал, но не слушал. Поэтому когда тот сказал «мясо хуже», Маний вскочил, гневно глядя на рабов, и рукой рассек воздух: - Слышали? Поменяйте немедленно это мясо! И уже отвернувшись от оторопелых, похлопал себя несколько раз по лбу. Раньше полудня точно обещать не мог. Если так, то логичнее было бы предположить, что после обеда. Девушки любят порядок во всем и едят едва ли не по расписанию. По-крайней мере, сестры делали так. И мать. И тетя, вроде, тоже…Значит, обед. Он выдохнул, успокаиваясь, но ступня его все еще отбивала дробь. Слуги нерешительно толклись в дверном проеме. Маний взглянул на них еще раз, уже исподлобья, и произнес тихо, как рычала бы, предупреждая, Нигрум: - Мясо. Потом обернулся к Лео и пожал плечами: «что с них возьмешь». - Так о чем мы? – он кашлянул в кулак и на этот раз уже не смог сдержать смешка. – Я должен уметь еще и красиво. Это входит в перечень обязательных умений для таких, как я.
Хвит: "Неужели такая латынь плохая" - подумал Хвит, дожевывая кусок. Нет. Невнимательный парень, да и что он о жизни знает - может ли мясо быть плохим, если первый шмат за четыре года. Он, не глядя и едва отерев пальцы о край постели, вытянул руку и толкнул мальчишку в лицо, откинув слегка ему голову - еще не пощечина, но уже не ласка. - Нехорошо, да? - почти без интонации вопроса. Вот она тебе, игра, отрок. Приятно? Самому было неприятно, гнило как-то на душе, все равно что мелкую пакость сделать в ответ на загубленную жизнь. И от того, что ему учить сына врага, и это - первый шаг. Уже. Впрочем, по реакции ясно будет, если у человека есть голова, реакция бывает не только первая.
Маний Ветурий: Изнутри распирало весельем и важностью. Маний был готов к победе. Сейчас Лео кивнет и согласится, что все правда, так и есть, учиться будем именно по этой программе. Губы Мания уже начали расплываться в самодовольной улыбке, как… Пальцы гладиатора были жесткие и сильные. Голова парня мотнулась от толчка, да так и застыла, вскинутая и отвернутая. Как он только пос…. - Как ты посмел?! – закричал один из рабов, но как-то фальшиво. В голосе его было больше торжества, чем угрозы. Он сорвался с места, чтобы кинуться на раненого или помочь хозяину. Маний вскинул руку и жестом остановил его: - Выйди. - Но господин… Внутри клокотало. Манию казалось, что он сейчас весь вспыхнет огнем или разлетится на маленькие кусочки. - Ты заставляешь меня повторять по два раза?! – голос его дрожал от злости. Раб попятился из кибикулы. И только теперь Маний смог поднять на Лео глаза. На него он почему-то не злился. Было обидно, ужасно обидно! Едва ли не до слез! - Да, - выпалил Маний, глядя в глаза, - да, нехорошо! Очень! В голосе тоже звучала обида. Маний вдохнул глубоко и проглотил выдох. Стоять на одном месте было тяжело. - Что ты хотел этим сказать? – он быстро прошелся по кибикуле и, развернувшись, снова взглянул на Лео, теперь уже издалека. Рассеянно моргая, Маний пытался вспомнить, о чем шла речь до этого. Мясо хуже…Мясо хуже… А! Про игру! Он потер щеку и задумчиво протянул: - Нехорошооо…
Хвит: Хвит наконец поглядел на него. Искоса и исподлобья. - Они так и будут здесь... все? - спросил, раздваиваясь мыслями на следующий кусок мяса и на безусловно заметную способность мальчишки соображать вопреки эмоциям. - Всегда? Что он хотел этим сказать... В слова все равно не уложишь, ни того, как некрасиво, когда быстро, ни того, как полезно это ублюдство, когда противник выходит из себя. Он не боец - как он понимал о себе всегда. Он ремесленник, он кузнец, лодочник, охотник... Он и бился, как охотился - это слишком долго было его единственным способом боя, чтоб так просто забыть ради игры, за которую иным выдавали свободу. И чужие страсти его не радовали и не огорчали, он отмечал их тем же знаком, что и прочие повадки зверя. А если и вызывал их когда нарочно, то так же точно, как бросал камень в сторону, чтоб отвлечь внимание зверя пока натянет тетиву.
полная версия страницы