Форум » Жилища » Дом Ветуриев. » Ответить
Дом Ветуриев.
Ветурий: Дом, поражающий скорее своими размерами, чем роскошью.
Ветурий: 24 авг >>>>>>>Конюшни Авдиев. >>>>>> Домой он пришел в прекрасном расположении духа, как в детстве, после удавшейся и безнаказанной шалости. Разве что теперь в поступке было больше осозноваемого едва ли не до самолюбования благородства, чем чего бы то ни было еще. Все он правильно сделал. Было уже хорошо, что он сделал хоть что-нибудь. Необычно сильное расстройство приятеля царапало бы куда сильнее, останься он безучастен. Похороны обещали быть интересными, и перед ними стоило отдохнуть. Он и так сегодня проделал немаленький путь. Тренировкой можно было пренебречь. Перед полусонным взором маячил уже не Авл, а одна из тех рыбок, только почему-то лицо у нее время от времени было другое..и только по капризной губке марк узнал в ней девушку, за которую они спорили с Луцием. Проспорил. Бред, не спор это был вовсе..да и еще не факт.. пальцы мысленно заскользили под волосы, на затылок, и сгибая пальцы, запутались в темных прядях, освобождая их из прически.
Ветурий: Проснувшись и умывшись, он глянул в зеркало, нашел себя прекрасным и улыбнувшись отражению, вышел туда, где все. >>>>>>форум.>>>>>>>.. 25 >>>>>>>>с форума>>>>>>>.палестра
Ветурий: 25 авг, палестра>>> На входе в свою комнату он споткнулся. Об упомянутого, зачем-то принесенного именно ему и сваленного кучей, возможно, кем-то из братьев, решивших, что шкура риноцера не лучшее украшение атрия и если Марку она зачем-то понадобилась, то пусть сам с ней и возится. Вспомнилась Доми и стало совсем легко и хорошо. Авлы, Гнеи.. сами разберуться. Он сладко потянулся, пнул шкуру, обошел ее кругом и встал сверху. Теперь можно было позвать рабов - ее помыть и подготовить к дарению. >>> улицаведущая от и до
Электра: 25 августа. Начало игры >>> Электра маялась от скуки дома, и не зная чем себя занять, решила прогуляться, дом был пуст, как минимум тех, с кем можно было бы провести время хотя бы за беседой не было. Девушка подозвала служанок, чтобы те помогли ей привести себя в порядок для выхода "в свет". День с самого утра не предвещал ничего интересного, впрочем, как и предыдущие. Так что, оставшись довольной своим отражением она вышла на улицу, обдумывая, чем бы ей можно было занять себя, чтобы развеять скуку, которая навевала тоску. >>> улица, ведущая от и до >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>> >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Ветурий: 25 августа, улица. -Где мой риноцер?,-возопил Марк с порога.,- я голоден! Го-ло-ден!! И со мной прекрасная дама и молодой лев. Кто нибуудь!!! Туника промокла и надо было бы ее сменить но не оставлять же их вдвоем..
Луций Фурий: >>>улица от и до>>> ..."Квинт уже успел с этим молодым львом" - с неудовольствием подумал Луций. - Так ты уже получил шкуру?.. Или прямо здесь снимать ее будешь? Ты, кажется, приглашен, - сворачивая плащ и проводя рукой по волосам, так что с новой силой хлынуло за шиворот, вспомнил Луций. - Этот нахал, - пояснил он Электре, - сватается шкурой носорога. Угадай, к кому. Я начинаю думать, что дело решает имя. Я три года отсутствовал, поправь меня, если я что забыл или не имел возможности узнать. Ты знакома с Агенобарбами близко?
Электра: >>>> улица от и до. — нет, к сожалению. Мы близко не знакомы. - Электра качнула головой. " или к счастью" - уже подумала про себя. — Луций, честно, я слышала, конечно слухи, но это ведь всего лишь досужие разговоры,- она произнесла с толикой неудовольствия в голосе. Девушка не любила все эти сплетни и разговоры, тем более о ее брате, хотя это была неотъемлимая часть ее жизни. — я прошу меня простить, но я отойду ненадолго. Марк, ты же распорядишься насчет обеда? Электра подозвала двух рабынь, которые проследовали за ней в покои.
Луций Фурий: А ему понравилось. Нет, шпынять Марка было весело, но было вместе с тем приятно думать, что для кого-то это не повод к ревности. - ...честно, - повторил он через паузу и согласно вздохнул Ветурию: - все разговоры одинаковы. Как приехал, только женят или тянут из меня это... прибрежное. Раз десять уже рассказывал. Может, считают отставшим от моды. А просветить уже некому. Кстати, у вас всегда так поздно обедают?.. очень, я бы сказал, удачно. Если, конечно, тебе не втемяшится увести меня у сестры из-под носа... во избежании... искушения завидным женихом... - он хлопнул Марка по плечу. - Ей тоже нравятся лошади? прости, марк, недождался
Ветурий: -Ей? Ей много чего нравится. В основном наряды и украшения, Луций,-рассмеялся Марк. "Ну, в крайнем случае, почему бы и не он. Вроде приличный человек, с виду, в лупанарий вот идти не захотел. Странно. Может и правда игрушка пришлась по вкусу?" Но вслух сказал: -Только попробуй,-и скорчил угрожающую физиономию,- Покусаю. Он далеко не был уверен в благоразумности сестры..ии..да, приходилось признать, что Луций был приалекательным. Физически и вообще.
Электра: Электра, переоделась и вошла в зал на последних словах брата - Марк, от чего же ты его предостерегаешь? - Девушка мелодично рассмеялась от чего украшения в ее волосах тихо звякнули. - Луций, не легко, наверное, тебе после долгого отсутствия в городе вливаться в светскую жизнь? хотя, разговоры все те же, имена лишь меняются... "Действительно все одно и тоже, кто-то на ком-то женится. подставляет. да и так. всякие мелкие перемывания косточек. Хм, до чего ж они оба симпатичные, и естественно оба, скорее вего являются повесами, хотя один в этом не признается, а про другого вообще мало что пока известно" - Кстати, что у нас с обедом? - Она сделала пару шагов в сторону и присела на табурет, стоящий неподалеку
Луций Фурий: - Вероятно, так оно всегда и было, если ты чуть ли не слово в слово... И, вероятно, так оно и должно быть, и смена постоянной темы на... скажем, политику была бы нехорошим признаком. Так что я ловлю момент - армия тоже разнообразием не балует. Он снова улыбнулся, теперь слегка насмешливо, поскольку разнообразие, которым могла бы похвастаться армия, избаловать точно никого не смогло бы. Буквально. - Так что вливаюсь в повседневность Города как умею, веду переговоры на личных фронтах и не оригинален до... того, что получаю от Ветуриев угрожающие предупреждения.
Ветурий: - Покусаю,-подтвердил Марк,- Если не поем тотчас же. Накрыли уже, наверное.. К столу должна была провести сестра, вроде бы..но раз она у него интересовалась..И тут он вспомнил: - Луций, переодеться не хочешь? Ты конечно прекрасен в мокром, туника так (он глянул на сестру и понизил голос) эротично липнет к ногам..но Тит не простит нам, если ты начнешь чихать или кашлять, а к такому грозному противнику мы пока не готовы. Самому тоже наверное стоило переодеться. А переодеться самому и не предложить гостю было бы как-то..
Электра: - Да, действительно,Марк прав, вам лучше сменить одежды. - Фразы про тунику Электра сделала вид, что не слышала. - Я, пожалуй дождусь вас здесь. а после пойдем к столу. Надеюсь, ваше переодевание долгим не будет. - она усмехнулась, глядя на мужчин
Ветурий: -хорошо, мы не будем предаваться страсти до обеда,-фраза была рискованной-Луций не Авл и кто знает как воспримет. даже непонятно какой бок защищать. К тому же неизвестно, может, они с Ларом гораздо больше похожи, чем кажется. Это было бы совсем плохо. -кстати, ужин,-добавил,выразительно глядя на сестру. Кому как не женщине об этом заботиться. офф:извини, не смолчал. Могу перенести.
Луций Фурий: Луций посмотрел на себя. Марк... Марка он таким и помнил. А вот сестра его... ему показалось, или она как-то особенно это сказала? В любом случае на яд это не похоже, а если это у них семейное... с Марком... "именно, с Марком. Лучше с Марком, нежели с кем-то другим - этот понимает, что отец им не по карману", - отшутился Луций от подозрений. - Нет, конечно... - откликнулся он, - до страсти ли голодным, - и пошел, куда повели переодеться. Выкрутил одежду и, тщательно стирая с себя дождь, случайно ободрал чешущуюся царапину на боку, прижал полотенцем и ругнулся. - Вот что она теперь о нас подумает? "Тебе чего, еще огненные письмена по потолку?" - спросила она насмешливо, стоя прямо перед глазами, прозрачная. Луций помотал головой. А что. И пусть попробуют тогда пришлют что-нибудь еще. никуда ничего не носи. Ты непереносим.
Электра: — не беспокойся, я об этом позобочусь, тем более, думаю, что все уже готово. — ее глаза чуть сузились, и она окинула взглядом их обоих.Хотя из-за такой ерунды, как ужин ругаться не хотелось. Да и не зачем было. — Марк, не ужели ты думаешь, что я оставлю вас голодными? уж явно к тебе и твоим друзьям, милый брат, это не относится.— это уже девушка сказала спокойным и бархатистым голосом. " смотря конечно, какого рода голод вас мучает" - это Электра произнесла про себя Последняя фраза девушки могла прозвучать двусмысленно, но это она осиавила на совести мужчин. — я дождусь вас здесь, и мы пройдем к столу.
Ветурий: "Конечно оно будет готово, после моих воплей" - А что она может подумать?-невинно поинтересовался Марк, с удовольствием позволяя себя развевать, отирать и одевать. Его смешило серьезное отношение к предположению..пока он не увидел кровь. -Ого, это в палестре? И отпустил одну из девушек(когда родственники сплошь мужчины, за редким щурящим глаза исключением, поневоле начинаешь собирать вокруг себя служанок. Хотя это нифига не уравновешивает, но хоть не так тошно становится) -Позови кого-нибудь промыть, помазать и перевязать. И к Луцию: -Бедняжке придется нас все-таки немного подождать. Когда они уходили, Электра сердилась, а это всегда побуждает вредничать. Тем более, когда есть повод. подлечишься в один пост, чтоб не растягивать?Сестренка ждет..
Луций Фурий: - Угу, - нахмурился Луций, не рассказывать же было о шатаниях по пьяному Риму и о причинах всех этих забав - о брате и так уже Марк высказал больше, чем Луций хотел слышать, пусть это и было всего два слова... а потом вспомнил, где оказался в попытках унять злость. - Так что там о Дахи? Вышла замуж? Или намалевали, как отбила чужого?.. Вот гетерам еще не ставили на вид аморальное поведение. И слушал ответ, покорно подняв руки, пока его мазали и перевязывали. Задумчивый, он вышел к Электре в чистой тунике, неловко пригладил волосы. - Надеюсь, заскучать ты еще не успела. Плохо только, что развлекать собеседника я отвык... если когда и умел... И, судя по тем домам, где я успел побывать по приезде, я в приличном обществе сейчас как камень в овсяной каше, - он улыбнулся, разведя руками. - У Клавдии Минор мне этого понять не дали, но после Тривии Августы я задумался, что делать со своим воспитанием. Поможешь?.. Все равно, чем, хоть сплетнями. Этот вид информации я все равно привык делить на десять... но тебе это вряд ли интересно. А мне - интересно все. Город мне внове... Новый дом принцепса... изменил его вкорне.. О Риме... О тебе?..
Ветурий: Пока его слушали, нес всякую чушь о гетерах и ревности -Зарезана. Сегодня. Наемный убийца. Или двое.,-произнес отрывисто уже перед выходом к Электре. -Это я во всем виноват!,-радостно произнес сестре,-я не смог сдержать обещания! Но не суди строго, сама видишь, какой он красавец. Особенно, когда сухой и чистый. все, сестренка, умолкаю..прости болтуна внеочерёдного
Электра: - О да, ты прав, просто прелесть. Вы оба. Так, пожалуй продолжим разговор за столом. Пройдемте - Улыбнувшись Электра провела всех в залу. где уже давно был накрыт для них стол. - Обо мне? Хм. знаешь, обо мне лучше спроси Марка, боюсь, мой несносный характер его уже порядком утомил. Не так ли братец? - Она рассмеялась и грациозно прилегла на ложе. - А что произошло у Августы такого, что заставило усомнится в твоем воспитании? - девушка сделала глоток вина и поправила полы столы из прекрасного косского шелка.
Луций Фурий: - Марк, пожалуй, расскаажет, - протянул Луций, ухмыляясь, - можешь судить по тому, что он говорит обо мне. И после этого у тебя осталась охота доверять ему свое описание?.. - он улыбнулся более открыто, лукаво щурясь. Он отметил, как свободно она повела себя за столом и подумал, что в обществе стольких братьев было бы утомительно донельзя всегда соблюдать строгость, и позволил себе тоже уютно устроиться у стола. - Неет, даже если так, у меня нет такой охоты. Он запутается в подробностях и убьет последним словом. А у Тривии... что у Тривии? просто столкнулись два характера, несносный и... мой.
Ветурий: -Без твоего несносного присутствия ему было бы совсем тоскливо жить. Хоть удавись,-ответил Марк, задетый тем, что сестра разлеглась при госте. Все-таки не член семьи пока, посторонний человек, возможно, будущий супруг. И способ прибрать к рукам Фурия-старшего, известного своим занудством и строгостью. Надо бы посдержанней. Впрочем, он сам зачастую позволял себе лишнее, но то он..он мужчина и имеет право. Марк щедро плеснул богам, чтоб те сделали все как надо, или хотя бы не мешали. -Представляешь, Луций, Публий купил виллу Мирины, той самой, которая ввела в моду умирать, так и гетер скоро не останется вовсе. Кстати, обещает устраивать пирушки, а вино у него всегда отменное. Это если он в ближайшее время тоже не..модник.
Электра: электра в узком кругу позволила себе расслабиться. она считала, что чем быть зажатой и бояться проронить лишнее слово, лучше быть хоть чуть более настоящей, чем все прочие. — Марк, поверь, без тебя мне было бы не лучше. Кстати, Луций, чем планируешь заниматься в Городе? Услышав новость про виллу, она не сдержалась: — Братик, а ты всегда веришь обещаниям Публия? - девушка рассмеялась тихонько и пригубила еще вина.
Луций Фурий: чем планируешь заниматься в Городе? "сам озадачен!" - иронично подумал Луций. - Узнавать его заново! Искать сестре мужа, и себе жену. - "Вычислять в собственном доме чужие уши. Отстраивать своему брату купальню. Трепаться с твоим ни о чем, пока не начнет проговариваться." Знал бы Луций, кто такой Публий... не Ларов ли бывший, если в ряду с гетерами. Если так, Луций бы и его в эту очередь поставил. Чтоб не отставал от моды. Тоже дело. - В остальном определенности пока нет. Если есть идеи - приму к рассмотрению, - рассмеялся, потянул что-то со стола пожевать, запил вином, добавил: - с модными веяниями ознакомиться не прочь. Кроме вышеупомянутого.
Ветурий: -только когда он хвастается. Кстати, он положил глаз на Авла с его состоянием, просил его приводить и все такое. Дохлый номер-элий может говорить что угодно, а по факту одна-две постоянных любовницы, женщины. Даже в лупанарий не ходит. А мальчики это не про него, я проверял. Он положил в рот еще один кусочек еды, удивленно приподнял брови и тут же взял второй.
Электра: — Идеи, хм, даже не знаю. А насчет моды. Знаешь, есть одна непроходящая мода. Перемывать друг другу кострчки, да хвастаться роскошью. Электра рассмеялась, да взяла со стола кусочек мяса. " кто бы знал, как от такой жизни становиться скучно, что мужчины, что женщины, все только одним да наполняют свою жизнь"
Луций Фурий: Иными словами, она эту моду презирала. А вот это уже походило на письмена. Если бы при этом еще было понятно, чем живет она сама. - Ну, в таком случае я безнадежен, - сплетни он предпочел бы выслушать, а не распространять. По крайней мере, пока не видел им практического применения. - Кости мыть мне некому, я пока ничего ни о ком не знаю, роскошью на мои военные не блеснешь, вот разве что тем, где я их добыл, - и, с трудом держа в рамках снисходительно-насмешливую улыбку, он начал... не в одиннадцатый, конечно, но в надоевший раз: - Шли мы уже в Тирренском море. Погода всю дорогу не оставляла желать лучшего, а тут утро, сумерки не расходятся, ветер, кормчий настукивает гоплитам, проревс паруса поворачивает, скорее добраться и не торчать в двух стадиях от дома... И тут смотрим - догоняем. Сам изящный такой, тонкий, профиль как у щуки, а усадка купеческая. Так что уже и не странно, что догоняем. Ближе, смотрю - палуба посредине... ну, как у "Арго", наверно, была. Улисс, как известно, пиратством не брезговал. Я своих свистнул, смотрю, у кормчего глаза загорелись. Ладно, думаю, рассчитывай. Мои хоть списанные, но тоже почуяли чем запахло. А - качка, и на скорости, гоплиты налегли так что об волну толкает, не особо вычислишь момент, стрелять неудобно. Расстреляли, как смогли, издали, вЫметали в них все оставшиеся дротики и со всей дури в весла, носом - хррясь!.. вот что со скуки бывает. Ну, само побоище завтра досмотрите в цирке, или где там будут игры, не суть. Я глянул, что они волокли. Нептун милосердный, как они сами не потонули, в голове не укладывается - вот кому роскошью хвастаться, я вам доложу... Отхлебнув вина, он осведомился, не наскучил ли, и принялся вежливо утолять голод, чтоб услышать ответ и проследить за лицом.
Электра: - Однако ж.... - Электра замолчала, отложив приборы и улыбнулась. - Хороший способ ты нашел. чтобы скуку развеять - Она мелодично рассмеялась, смотря в глаза Луцию. Ей нравились такие истории, впрочем так же как такие мужчины, у которых присутствует не только привлекательная внешность, но и ум вкупе с возможностью рассказать что-либо интересное. - И часто на службе так скуку вы разгоняли?
Луций Фурий: - Если бы!.. Я бы тогда хвастался роскошью. Но настолько удобный случай выпадает нечасто. Чаще бывает, что это снадобье излечивает от скуки навсегда, а иные насмотрятся и предпочитают потом скучать. Даже если выбор есть.
Электра: - Ну, знаешь. многие делают неправильный выбор. Марк, ты что сидишь, как воды в рот набравши? - Электра обернулась на брата. - Это даже как-то невежливо столь молчаливо сидеть за обедом. - Она произнесла это с улыбкой, чтобы Ветурий не воспринял это как дерзость, потому что иначе все застолье могло бы не слишком красиво закончится.
Луций Фурий: Это было интересное замечание. Особенно для человека, незнакомого с реальными условиями того, о чем Луций балагурил для развлечения. И, не дожидаясь от Марка очередной попытки отшутиться, задал вопрос, который, учитывая возможные слухи, сходные с первыми подозрениями отца, его должен был бы волновать как человека не лишенного совести: - Хм, неправильный выбор. А что есть, как ты думаешь, правильныий? Выживать - это хорошо?
Электра: - Хм, Луций, вопрос выбора всегда достаточно сложен, знаешь ли... - она замолчала, задумавшись и сделала глоток вина. - То, что для одного будет казаться единственно правильным путем, для другого или других будет глупостью или того хуже, путем к смерти. Но, мне кажется, что все, что делается для собственного выживания или выживания близких, является обоснованным и оправданным, как бы со стороны оно не выглядело. Электра говорила тихим, серьезным голосом, глядя прямо на собеседника - А что для тебя является верным выбором, раз уж мы заговорили об этом?
Ветурий: ветурий размышлял:значит, и правда пираты. Естественно слышал, и не в одном уже пересказе, интереснее всего было сравнивать -так пленных на арену продали? там будет хоть на что смотреть или вы их изрядно покрошили и смотреть придется на обрубки и огрызки? 'радовалась бы что в разговор не вмешиваюсь,наконец-то'
Луций Фурий: "Отцу это точно не понравится", - отметил Луций, не останавливающийся на таких мелочах в случае, когда выбирал сам. Он нечетко ткнул большим пальцем в сторону вопроса Марка и внимательно глядя на Электру продолжил: - Нет, Марк, кого мы добили, того добили. А выжившие еще поборотся готовы... когда нам разбило молнией мачту, все свободные руки гасить кинулись, пойти ко дну заодно с нами никто не хотел... Так что, как видишь, цена порой бывает не просто высока. Кто обрубком отделается, кто теряет свободу, кому приходится выбирать из близких... о таких вещах как честь уже не говоря. Не стОило, наверное, о чести - слишком высокопарное словцо, но взамен вертелась на языке совесть, что отдавало в контексте последних дней, разговора с отцом и сплетен, которых он наслушался по форумам и переулкам, уже чем-то прокисшим. Из разряда "с кем бы мне об этом поговорить". Уместней был бы "долг", но это было слово для трибунала. "Да и то... - Луций усмехнулся про себя, - не в лоб... Да, отец бы мог договориться до того, что прочие бы додумались без давления на эмоции... Но привлекать отца..." Он покачал головой, не заметив, как взгляд потерял собеседницу.
Электра: - цена высока....- Эхом отозвалась Электра.. "когда хочешь чего-то добиться, то на цену и не посмотришь иногда" она допоонила про себя. - ладно, тонкие материи это, конечно интересно, и достойная тема для беседы, но меня интересует кое-что более приземленное. Луций, как ты привык отдыхать? - она улыбнулась, и поправила прядь, выпавшую из прически.
Луций Фурий: бро пропускает Луций удивился, потому что отдыхать он не привык, что от удивления прямо в таком виде и высказал: - Я право не отказался бы завести такую привычку. Как-то в армии не до этого - вытянул ноги и отдыхаешь... В кости резаться - так надоело, что да простит меня Меркурий, - он усмехнулся. - А найти себе занятие в Городе стОило бы... Вот, в театр думал вас сегодня с Марком сманить, не скажу, что знаток, но, по мне, это развлечение лучше боев. И то, не жевать же мысль пока сок из нее не выйдет весь. Красивая женщина рядом, и что ее судить за уход от неудобной темы? Как будто самому Луцию эта тема удобна! "Убит при попытке к бегству. Кем? Да мятежником, кем же еще." А чего он ждал, что с ним о чести заговорят?
Ветурий: -в театре сейчас скукотища,-потянулся Марк,-готовятся к тому что после боев. Разве что если ты за сцену хочешь. Но смысл? Заняты все.'и нечего там девушке делать'додумал уже молча. -Сестренка, ну впечатлись! На тебя все-таки впечатление произвести пытаются. Я бы проникся. Такой суровый занятой мужчина, просио жуть. -Луций, хорош придуряться, пил же вчера . И вообще вроде нормальный человек,не зануда. Здесь твоего отца нет, да и моих братьев тоже, можно не так активно излучать благонадежность.,-шепотом, Луцию.
Электра: Электра засмеялась: - а кто тебе сказал, что я уже не впечатлена? Тем более действительно есть чем. Вот только друг твой, братик, старается вести себя уж слишком серьезно. - Луций, перестань быть настолько серьезным, мне почему-то кажется, что ты больше притворяешься... А насчет театра, - она замолчала, на секунду задумавшись. - Марк, к сожалению, прав... В театре сейчас скука смертная... что есть то есть.
Луций Фурий: ...в конце концов, ему уже пеняли что мрачные мысли отражаются на лице. Луций перевел взгляд с сестры на ее брата, потом опять посмотрел на сестру и со встревоженным видом человека, у которого "вся спина белая", спросил: - Что меня выдало? "Интересно, - подумал он, - если она выйдет за меня замуж, то будет так же во всем соглашаться со мной, как сейчас с Марком?" И, сделав добрый глоток вина, знаком показал наполнить его килик снова, виновато пожав плечами: - я же говорил, что моим воспитанием пора заняться.
Электра: - Выдало? Ну, Луций, я, конечно, женщина, но отнюдь не дура - Электра ухмыльнулась, и покачала головой, глядя прямо в глаза гостю. - Ты очень напряжен, и искренне пытаешься быть, или же казаться бравым воином, отчужденным от веселья и новостей мира сего. Естественно казаться отчужденным, а не воином. - Она решила уточнить сразу, чтобы не обидеть молодого человека, потому что этого ей хотелось бы меньше всего. - Ох, а не поздно ли воспитывать, м?
Луций Фурий: Луций с полминуты смотрел ей в глаза подняв брови, поскольку не ожидал, что шутку воспримут так серьезно. Потом взгляд постепенно улыбнулся и Луций выпил заново налитый килик. - Ты описала мне свое впечатление, но я не услышал, что меня выдало, - он быстро метнул взгляд в Марка и негромко уточнил, чуть склоняясь в его сторону: - Это опять называется занудством?.. Я рассказал бы, но действительно боюсь показаться неучтивым. Если я сказал пора, значит пора, - и осторожно он поставил килик всем кулаком, так что отозвался весь стол и снова вскинул на Электру смеющиеся глаза.
Ветурий: -Интересно как?,-поинтересовался Марк, вскинув брови, левую-выше. Меньше всего ему хотелось, чтобы воспитанием Луция (каким бы приятным парнем он не был) занималась его сестра. Особенно если то, что болтают, хотя бы частично не ложь. Впрочем, болтали обо всех и разное. Сплетен Ветурий не слышал разве что только о себе. И это безмерно расстраивало. Спасало, хоть и не в полной мере, понимание что идиотов нет ему про него же рассказывать. Но хоть бы намекнули чтоли.
Электра: - Луций, можешь считать это нее удавшейся шуткой - она рассмеялась и осушила свой бокал. - Всем нам иногда свойственно занудство, а вот если дома сидеть слишком долго. так оно только набирает силу. Может когда кончится дождь мы все же выйдем куда-либо прогуляться? Марк. ты не против - Электра поссмотрела на своего брата, пытаясь перевести разговор в более мирное русло.
Луций Фурий: Погода, досадно, даже разговоры в тупик заводила. - Если правда интересно - у моей сестры спроси, - вполголоса посоветовал он Марку, смеясь под нос, и неудержимо отвернулся от него опять, его словно толкало что-то опередить этого братца, точно он в самом деле мог быть в данном случае соперником: - попробовал бы он быть против. В моих бы силах, я бы и этот крантик прикрутил, что с неба поливает, и игры на сегодня перенес. Тебе нравятся игры, Электра?.. А то мы бы развлекли тебя прямо здесь в вашем гимнасии, с Марком. Марк, ты как?... Хватку не потерял, или отшутишься? - нет, взгляд все равно притягивало тонкое лицо в светлых локонах: - Или ты больше любишь скачки?
Ветурий: Скачки вернули в памяти Авла, а вместе с этим и все его последние загоны, мальчишка этот, сдался он ему, тьфу мерзость, они вдвоем, точнее, втроем, потому что Гней, истерика среди бела дня.. и привели к неутешительной характеристике приятеля: "псих. И ведет себя как кретин полный". Лицо надо было как-то спасать. - Смилуйся, Луций, ты и деревянным меня перешибешь, по военной привычке. А сам уже заводил мышцы напрячь-отпустить. Это была в общем неплохая идея. Даже если и правда размажет. И подумаешь, что на глазах у сестренки, все-таки своя, не чужая.
Электра: - А может, брат. ты все же не прав, неужели ты не сможешь стать достойным соперником нашему гостю? - Электра жестом остановила раба, который cобирался налить ей еще вина. - Луций, я была бы очень рада посмотреть на вас обоих - Она перевела взгляд на юношу, который завладел абсолютным вниманием девушки. - Хотя, скачки я тоже люблю, но игры мне больше по душе. Тем более те, в которых участвуют такие молодые люди. Особенно один" - она закончила фразу про себя. все время смотря в глаза Луцию, и надеялась, что взгляд не сказал слишком многого.
Ветурий: "Я этому красавцу уши-то пооткручууу...",-думал Марк, проследив за взглядом сестры, незло подумал, так, как обычно подшучивают. И успокаивая себя "Ну ничего удивительного. Смотрит, интересно ей..Пусть, что плохого?" -Так что без мечей будем.,-выводом из прошлой фразы - И не на копьях,-через фырк, и даже не потому чтобы Электра не смотрела на голого Луция (он был почти уверен, что именно это будет ее занимать больше, чем ход сражения), а по какому-то косвенному сходству, из-за которого подумалось совсем уже неподобное, последними событиями навеянное.
Луций Фурий: "Любишь игры? Голосуешь за что, на смерть? Снимаешь бойцов, как Ирина?" - Почему же без мечей? Деревянных нет? - он бы, пожалуй, тоже побороться предпочел. С голым торсом, именно. Но шрам изрядно портил вид, так что лучше на деревяшках и в тунике. Да и царапина, чтоб ей, свежая... Вот вынесло дурной силой тогда приключений искать на обе головы!.. Он плохо, очень плохо подумал о Марке... не Ветурии, а о том, который... в сущности, таких мыслей не заслуживал, не Гай. Гай бы... "Да, Гай... Его звали Гай... А не Публий. Кто такой этот Публий?" Скидывая ноги с ложа, он порывисто поднялся: - Пошли. А, кстати, о вечеринках у Публия. Будут актеры или бои?
Электра: - ну, что ж, пошли, я уверена, вы друг другу окажете достойное сопротивление. - Она грациозно приподнялась, и спустила ноги, при движении легкий шелк, цвета моря оголил тонкие щиколотки, но мгновение, и он уже струится вниз, окутывая стоящую девушку прохладными прикосновениями. - И надеюсь. вы друг друга не покалечите. Мне этого бы не хотелось. Уверяю вас обоих. - Электра улыбнулась и вышла из залы, в сопровождении молодых людей, направляясь в сторону гимнасия
Ветурий: -Не покалечим,-рассмеялся марк,-Я только ухо ему отгрызу. Кусочек. Надо выполнять обещания. Хотя я уже и не голодный вроде. и повернулся к молодому Фурию: -Луций, смеешься? Все деревяшки я..испортил еще лет десять-пятнадцать назад. По-моему, это был косяк двери.,-произнес задумчиво,- Ключевое слово "был". или мясо на косточке. Сухое дерево, хорошо должно было гореть.,-и отмахнулся,- Не помню уже. Дойдя до гимнасия, достал из стойки и примерил по руке (вроде свой, не братьев) меч, не разминаясь и обратился к сестре: -Все. Теперь меня будут убивать. Можешь начинать прощаться. Ты будешь меня оплакивать? Глаза красные, унылая серая одежда..Нет, не надо, тебе не пойдет. Сам он, впрочем, так просто сдаваться намерен не был.
Луций Фурий: - Вот, теперь ухо, - догоняя Электру, говорил Луций негромко, но не так тихо, чтоб Марк не мог его слышать. - Ты следишь, сколько он пьет?.. В прошлый раз он так нализался что откусил кому-то язык, в порыве страсти, не иначе, и потом долго искал, чей, кому приставить. Нашел? Ответом было прощальное слово сестре. - Нееет, - кровожадно скалясь, ответил Луций, обнажая клинок, - не так просто, друг мой. Ты у меня будешь мечтать о смерти! Защищайся. И он сделал зрелищно грозный, но легко отбиваемый выпад.
Ветурий: Марк отбил и зашел за спину, он, конечно, оценил благородство, с которым ему дали не упасть лицом в грязь прямо сразу, но как-то это было обидно даже, почему-то. И зайдя за спину, он легко шлепнул Луция по заднице, мечом, плашмя. Понимая, что при быстром развороте и хорошей реакции, которой не может не быть у военного, он рискует. Ну так тренировка, не бой же. Ответил: -Нет там боев. И отскочил. На всякий случай.
Луций Фурий: нетушки я отвечу. Луций мгновенно... сделал удивленное лицо, обратя его к Электре, возмутился, прижимая слова кивками: - Вот... нахал! - и, тяжеловато оборачиваясь, спросил, сдерживая голос сквозь зубы и еле двигая губами: - Чем ты это сделал, святотатец? Гладиус мелко заплясал у него в руке, стойка завибрировала, покачиваясь с ноги на ногу. Следующий выпад был поэтапный, с нескольких пугающих обманных бросков, уже вполне на скорости, но закончился ударом по мечу же, вызовом; не так давно покинутые братья по оружию вспоминались по-доброму и Марк вполне кого-то из них заменял. Луций метил так, чтоб распанахать подол туники или рукав, то и дело заставляя отбивать, пугая в лицо и коротко отводя, и то ходил кругами, меняя направление, то выставлял вперед ногу, завлекая на нее. Ткань пока не ловилась, да он и не торопился. Поторопишься и пустишь кровь...
Электра: Электра рассмеялась и присела на низкую лавку, расправив полы платья. - Ох, ведете себя будто мальчишки. хотя. все мужчины остаются в душе мальчишками - она произнесла беззлобно и достаточно тихо. скорее сама для себя. Действо завлекало ее. завладело вниманием, мужчины двигались красиво, ей всегда нравились такие "танцы"
Ветурий: А вот это было уже интереснее. И не обидно, потому как не вполсилы. И если б не разница лет в пять..если бы не фора в пять лет..было даже более интересно, чем с Авлом, хотя бы потому, что Авла он уже знал вдоль и поперек. Думал, что знал, если б не последние загоны. Пляска давала возможность отвлечься от всякого ненужного. -А ты как думаешь, чем?-спросил насмешливо, сбрасывая очередной и приближаясь едва ли не зубы в зубы.
Луций Фурий: Выпад он, сбивая влево, пустил как до того сам Марк, и, проходя с захватом локтя, пролетел чуть ли не лицо в лицо мимо вопроса. - И тут любопытство сгу... - придавив сзади за шею к бицепсу, напрягся, чтоб не порезать, - ...било Архелая. Агамемнон зашел с тыла и пронзил его... - оставалось догадываться, чем, если Марков гладиус был бесполезен в зажатой выше локтя руке, а луциев - грозил случайным отрезом уха. Причем, собственного. Взгляд встретился со взглядом Электры и Луций резко отбросил Марка от груди и отошел, вдруг почувствовав, что в ее присутствии возбуждение чего доброго может проявиться... в иной форме. И обнаружил, что тунику выпад достал. Как раз напротив царапины. Он качнулся, пал на колено и поднял глаза на Электру снова. Попытка изобразить боль растворялась в насмешливом взгляде: - Я ранен. Истекаю кровью, - добавил капризно, понимая, что спектакль провален. Крови не было, обмотку под туникой меч не задел.
Ветурий: сорри, сестренка, влезу.. -Ой, йооо..,-посерьезнел Марк, подлетая,-прости, совсем забыл. Но ничего серьезного по счастью не было. Он посмотрел на Электру уже веселее и произнес, по-детски требовательно: -Я выиграл. Меня поцеловать, а его - спасти.
Электра: Электра напряглась, когда увидела, как двое вцепились друг в друга ее взгляд пристально следил за каждым движением мужчин. Когда она услыша про кровь. то подскочила со своего места и подбежала к молодым людям, к счастью, все было совсем не так. - Хах, поздравляю, Марк, но вы оба были очень хороши, а вот поцелуй свой получишь позже - она провела рукой по волосам брата, чуть взъерошив их - спасение раненых прежде всего - весело сказала девушка и подошла к Луцию. - Ты как? - она чуть обеспокоенно оглядела юношу
Луций Фурий: - Умираю, - смеясь глазам сказал Луций и, поднимаясь с колена, оказался с Электрой лицом к лицу: - но меня еще можно спасти, если до завтра не откладывать... - и он повернулся щекой. Где он окажется завтра, зависело от степени отцовской привязанности.
Электра: - Ну-ну, не надо драматизировать - Электра чуть наклонилась вперед, легко, еле касаясь губами щеки поцеловала Луция. - Ну что, полегчало? - Она рассмеялась, чуть отстранившись
Луций Фурий: - Так... действительно... только к ране прикасаться, - тихо сказал Луций, потеряв улыбку и глядя на девушку с пониманием, что удержаться сейчас будет трудно. Безумно трудно. Но надо. Чтоб Марк Ветурий, чего доброго, в самом деле не убил, вступаясь за честь семьи, пока Луций ничего вокруг не видит. И он улыбнулся снова и спрятал наконец в ножны гладиус. - Теперь я твой пленник, Электра. Такого он от себя не ждал. В чем было дело? В чертах ее лица? В его выражении? В поведении или цвете волос?
Ветурий: -Выкуп!,-возопил Марк, возмущенный тем, что его так подвинули, перенесли его награду на потом, а этого наглеца поцеловали сразу. Да, он ревновал, в каком-то смысле. Что делается с Луцием он видел, и понимал. И сердился на сестру, которая дразнила, раздувала огонь, не понимая или не желая понимать, что не так-то это просто, ну да, конечно, вольно им играть и издеваться, у них потом ничего не.. -Пока не заплатит выкуп, будет здесь. Пленником. Добытым тебе,-он шутливо поклонился сестре,-моим мечом. Это вполне могло сойти за месть. Приятную всем.
Электра: - Чтож справедливо - Она с искорками веселья в глазах посмотрела на брата, в голосе которого заметила какую-то доселе не слышавшую от него интонацию "неужели ревнует? Любопытно оборачивается дело. однако" - И какой же ты требуешь выкуп, о, великий воин? - с ироничной пафосностью произнесла Электра
Луций Фурий: - А в ухо давно не получал, - пробормотал насмешливо Луций. Но он был бы и не прочь подзадержаться, если этот шутник не выдумает чего от... ревности. "Нет, ну а как он собирается, всю жизнь ее от посторонних мужчин охранять?.. Женщины иногда выходят замуж, как ни странно!" - Ну хорошо, выкладывай. Придумал?.. А то знаешь, чем заканчивается, когда некоторые военные сами за себя выкуп назначают? - он подмигнул. Намекая на известный случай с молодым еще Гаем Юлием Цезарем.
Ветурий: -Давно.- широко улыбнулся Марк, готовясь увернуться от обещанного в ухо. -Я тебя видел с мальчишкой, на каком-то празднике, светлоглазый такой. Ты еще тискал его, помнишь? Хочу его на пару дней. Это был Авлов подарок и у кого как ни у него было спросить с чего это старый приятель..и какое отношение ко всему этому имеет молодой Аренобарб. Но физиономию он при этом сделал самую что ни на есть развратную.
Луций Фурий: "ах, лярвы тебя побери!" Уж упоминать брата при Электре никак не хотелось. О Спурии он был бы спокоен - страх чужих ушей охранял бы лучше любого приказа, знай он даже что-нибудь постороннее. - Я тебя тоже видел с мальчишкой. Причем ты не был пьян а он не был твоим рабом, и даже вообще рабом не был, - отпел ему Луций, не вдаваясь в подробности, уступит ли и имеет ли вообще право уступать. - И не надейся, в ухо ты не получишь. Так что если меня не сошлют на латифундию и не запрут в подвале... - он развел руками, предполагая, что, во-первых, навязаться таким образом в долгие гости все равно не получится а во-вторых, пока он виляет, Марк будет говорить. И мало ли, что он наговорит.
Ветурий: -я не был пьян?,-выпучил глаза Марк,-ты хочешь сказать, что ты видел меня трезвым?-в голосе звучало неподдельное изумление, сменившееся усталым: -ты про того гладиатора что ли? Ветурий фыркнул: -тоже мне мальчик, он на полторы головы выше меня и,-произнес с сожалением,-в плечах шире. даже не обхватишь как следует. хотелось высказаться грубее, то есть откровеннее, но присутствие сестры остановило. -я тогда был безутешен. Потому что ты таскал на руках мою невесту.
Электра: Электра спокойно и довольно с равнодушным видом слушала их перебранку, но внутри она вся кипела. "уж не ревность ли? Вот только к кому???" В итоге девушка не выдержала и подошла к брату, взяв того под руку. - Ну-ну.... может хватит? как дети, перестаньте оба, потому что я это слушать не намерена более. - Она гордо вскинула голову, и отпустив Марка гордо вышла из гимнасия, шелестя шелковой материей
Луций Фурий: - Ты скушен, - изогнув жалобно брови, тихо сказал Луций, указывая глазами на уходящую, - когда перестаешь разбираться в средствах. Я подумаю, что смогу для тебя сделать, - добавил с напускным высокомерием и погнался за ней. - Прости великодушно... я предупреждал, что нуждаюсь в... направляющей женской руке. Я готов меняться, и легко обучаем. А Марку найдем его гладиатора, или мальчика... - он чуть опередил ее, осторожно поймал за руку и преградил дорогу. - Или невесту. А то он как-то слишком ревностно тебя охраняет... Только не сердись. Он по прежнему полушутил. Как всегда, когда решительного действия не требовалось и оставалось наблюдать... И досадовал в этот момент на свою неспособность подобрать серьезные слова. Он не знал, принимать ее поведение как обиду или тоже как шутку. Женщины в этом отношении продолжали оставаться полной загадкой. Хотя, казалось, бы...
Электра: Электра кинула мимолетный взгляд на руку, удержавшую ее, улыбнулась и убирать свою ладонь не стала. - А кто-то разве сердился? - Она изогнула бровь. - Невесту? А что, хорошая идея - Электра аккуратно взяла Луция под руку, уводя его по коридору дальше от гимнасия. - Ему уже пора, а то, боюсь, заиграется - она рассмеялась
Луций Фурий: "Хм, он заиграется!.. Он мог видеть, как я уносил Домицию?" - вспомнить не удавалось, но что-то подсказывало, что Марку доложили. И, возможно, не только в этом случае, а вообще докладывают. Цель? А впервые разве противник не похож на серьезного человека? Нельзя недооценивать подобные вещи. - Не думаю, чтобы он это всерьез. Домиции вчера потребовалась помощь, и, окажись рядом в тот момент он, я так и пребывал бы в неведении, до тех пор пока не объявили бы о сговоре... Однако, если быть серьезным... какова его реальная возможность породниться с семьей Агенобарбов?.. Боюсь, это такая же шутка, как и его объятия с гладиаторами. Марку было, кажется... двадцать пять. Если Луций не ошибался. То есть, ему уже действительно пора было почесаться, а он все отшучивался. - А ты? Тебе ведь наверняка неоднократно предлагали брак, сомневаться в этом значит противоречить очевидному.
Электра: - Марк такой человек, знаешь ли... - она замолчала на мгновение - он, мне кажется, вообще мало что делает всерьез - Брак? - Электра усмехнулась - Да, предлагали. - В ее голове возникли действительно многочисленные поклонники, которые были отвергнуты один за другим, к разочарованию ее семьи. - Но, видимо, я не из тех девушек, которые при любом удобном случае хотят поскорее выскочить замуж. Да и кандидатуры меня, если честно не радовали. От всех было лишь много красивых слов, а за ними ничего не стояло.
Луций Фурий: - Да, на Марка ты мало похожа... Один результат, а какие разные причины. Если тебя до сих пор не вынудили на выгодную для семьи сделку, это может значить, что избраннику повезет нешуточно. По слухам, какие он успел зацепить, похожим образом повезло Кассию Руфу. Хотя, если верить тем же слухам, как раз в результате... выгодного брака. - Может быть, есть таковой, но по скромности положения не смеет предположить, что мог бы просить тебя об этом? - тоже не лишним было бы узнать. Если она не станет делать из этого тайну... - Лучше хоть раз упомянуть его, возможно, до него донесется... О законах, здоровье главы семьи и уверенности в том, что отношение к ней после останется неизменным, он предпочел умолчать пока.. пока не разберется, насколько прямо сам хочет с ней говорить.
Электра: - Хм, повезет? Думаешь?- сама-то Электра жалела своего будущего мужа, ибо свой характер часто казался ей несносным. - Нет. Луций, к сожалению, или же к счастью ни со скромным положением, ни со знатным нет ни единого мужчины сейчас. кто бы добивался моей руки и расположения. - Скажи мне, а ты сам почему не женишься? Раз уж у них зашел такой разговор, то было бы не лишним узнать причины этого, да и своем собеседнике хотелось узнать больше. Впервые за долгое время ее кто-то действительно заинтересовал
Луций Фурий: - Похоже, ты и в самом деле пренебрегаешь слухами! - рассмеялся Луций. Или она не умела слушать собеседника, или это он, Луций, не заинтересовал ее настолько, что первый его ответ она пропустила мимо ушей... или это было правило трех вопросов. - Да я только из легиона, и уже - ищу. Если не выяснится, что следует ехать обратно, - "в Сирию. Мало ли, чему там улыбается император... или что ему там - взгрустнулось?" - Я кажусь, видимо, или старше, чем есть, или таким же несерьезным, как Марк. "между тем в моем положении это непозволительная роскошь. Помимо всего прочего." Устраивать судьбу следовало все равно исходя из предположений, что отец разбирается, что к чему на данный момент в сенате. Боги бы с ним, с императором. Но есть еще Тигеллин... - Повезет тому, кого ты полюбишь.. И, возможно, ты меня не поняла... если не секрет - нет ли кого-нибудь, от кого ты сама хотела бы предложения?
толпа: - Труус! Трус и предатель!,-пьяным голосом орал плешивый рыжий, отвесив пару ударов по воротам, которые, не будь так добротно сделаны, развалились бы или как минимум ответили бы жалким скрипом. Но двери мужественно хранили молчание и стойко переносили оскорбления. -Убийца!,-выхаркнул смуглый, заросший густой черной бородой, мужчина, который был значительно трезвее,-В этом доме прячется убийца и трус! Луций Фурий, тебя видели, выходи на мужской разговор и расскажи как тебе удалось выжить, единственому из иудейского легиона? Не головой ли того кого поклялся защищать ты выкупил свою жизнь,а?
Ветурий: Марк было обиделся. Но тут раздались крики и он отвлекся даже от занимательнейшей беседы сестры с молодым Фурием и метнулся к охраннику. - Возьми Кезона и Септимуса,-глянул в окно и смерил взглядом черного,-можешь еще Пухлого взять. Пухлый получил прозвище не за жир, а за мышцы, густо облепившие его скелет. - Не то, что ты подумал, дурень,-хохотнул Марк,-отловить крикунов, накормить, напоить, чтоб мать родную не узнали, никуда не пускать, никого не подпускать, в разговоры не вступать. Оружие если есть - отобрать. Вести себя вежливо. Быстро! И сопроводил распоряжение направляющим хлопком по плечу.
Луций Фурий: Все-таки дом был каверзный. - Ваш привратник, похоже, не справляется, - заметил Луций, попросил Электру его извинить и направился взглянуть. И, пока Марк отдавал распоряжения, Луций уже подошел к воротам, открыл их и прикусил язык одному из крикунов его же собственными зубами. При помощи прямого удара в челюсть. А более трезвого притянул лицом к лицу за грудки и спокойно спросил: - Так. И кто здесь требует отчета о цене - ветераны битвы в тевтобургском лесу или кто-то, кому, отследив меня до дверей, потребовалась не одна чарочка, чтоб почувствовать себя умней легата Цестия и осмелиться высказать свои претензии? Погода не оставляла скидки на хмель. Не сделал ее и Луций. Подошедшие посланные трое попытались проявить заказанную вежливость. Луций поддержал их в намерении и втолкнул чернобородого в дом, прямо в их руки.
толпа: - Продажная ссука,-шипел чернобородый, оказавшись в относительной безопасности объятий охранников,-вы мне только меч дайте, я его научу отзываться с уважением о тех, кто уважения достоин,-он попытался вытащить меч из ножен того, кто оказался слева, но был мягко и ненавязчиво остановлен. И сопровожден куда-то вниз. Септим отскребал чуть ли не зубами вцепившегося в мостовую рыжего. Рыжего уже вполне устраивала и погода и компания, и вообще он тут полежать пришел.
Луций Фурий: Луций, откровенно говоря, с большим интересом проследовал бы в направлении, куда отволокли пьяных. Он не совсем хорошо понимал, что ему это даст, но понаблюдать не отказался бы. Однако пока он раздумывал, ноги вынесли его на Марка и его сестру. - Хороший ход, - одобрил он вполголоса. - Хотел бы я знать, кто их поил. Поделись, если выяснится. Он повернулся к Электре, снова извинился за отлучку. - Надеюсь, ты не успела еще заскучать?.. Вот, Марк жаловался, что сплетен о нем самом до него не доносят... интересно, ему этого по-прежнему хочется?.. - насмешливо сощурился и отмахнулся: - но не будем о грустном... Ты не ответила, существует ли кто-нибудь, от кого ты хотела бы предложения?
Электра: Внезапный шум и крики заставили Электру вздрогнуть и она отступила чуть назад. в тень от стены. "Пожалуй, люди на все готовы, чтобы очернить неугодных..." Мысль о том, что пьяные орут правду пробежала лишь по самому краю сознаания, не укоренившись в нем. Как бы то ни было девушке выяснять это все не хотелось совершенно. Все наконец-то стихло, и она снова могла продолжить беседу с Луцием. - Нет, не успела, сегодня вечер оставляет мало шансов для скуки - Она улыбнулась - Нет, нет никого, от кого бы я хотела предложений. Когда-то были, но это было слишком давно, что уже кажется не правдой. - Электра качнула головой и еле заметно вздохнула.
Ветурий: ого, а сестренка-то бывала влюблена,-удивленно подумал Марк, отследив краем глаза вздох. и то только потому что незваных гостей уволокли. Подошел и обнял ее за талию, сбоку. -не хочет,-произнес почти триумфально, Луцию уже. хотя фраза ее имела скорее обратный смысл и отвечала на Луциев вопрос "свободна ли она."- "да" -а ты сватаешься?,-спросил, прищурясь.
Луций Фурий: Марк, я тут обнаружил, что мысли твои прочел постом выше... поскольку это возражений не вызвало, не мог ли я это где-то от тебя или кого-то другого услышать? прежде? если не мог, уберу. - Почему твой брат так уверен, что я не смогу откупиться? - улыбнулся Электре Луций. Нет, он пока не собирался свататься, но взгляд отвечал на вопрос яснее прямого слова, и Луция, пожалуй, в первую очередь беспокоила мысль, что девушка, слыша устроенную у ворот комедию, может всерьез отнестись к нему с опаской. Это пробуждало азарт и дух противоречия. Настолько, что он готов был сломя голову выкрикнуть "да". Не зная еще ни ее самое, ни ее отношения к нему. Второе, может, он и согласен был узнать только после того как сделает предложение, но первое... жениться на внешности было глупостью, которую он позволил бы себе в самую последнюю очередь.
Электра: - Мой брат во многом бывает уверен - она улыбнулась, глядя на Марка - и иногда даже слишком. Пусть он сам никогда и не признается. - Луций, скажи, у тебя есть предположения, кто мог бы подослать этих клеветников? Я думаю. что найдутся те, на кого у тебя падет подозрение. верно? - Она незаметно отошла от брата, и шелестя подолом платья обошла Марка, встав между мужчинами. Так и говорить было удобнее, и в тусклом свете лица собеседников видно лучше. - И вообще, мы куда-то направляемся?А то слишком уж бодр наш шаг - она рассмеялась
Луций Фурий: "вот теперь, - отметил Луций, - я действительно напряжен". - Подпоить мог любой, кто хотел бы выслать этих двоих из Рима за сто первый километр, не помню сколько миль по закону за клевету чужими руками. В данном случае - руками Фуриев. Лицо недостаточно значительное для прямых действий и довольно бесчестное, чтобы притвориться другом... Где мы продолжим симпозий, Марк? - "если комедия не призвана испортить нам настроение до степени разойтись и обдумать все на досуге"
Ветурий: -Мы напрявляемся подыскать место для заточения нашего гостя. Пленникам нужно давать выспаться. Последнее было дружеской поддевкой сестры, в ответ на "слишком во многом уверен". Он, в общем, был не против Луция в качестве мужа Электре..но сестру отдавать не хотелось. Вообе никому. Да и не было у него уверенности, что Луций вообще женится. -Время позднее. А насчет клеветников было несколько догадок, но их даже проверять не хотелось. Проще было спросить
Луций Фурий: - Думаю, долго искать не придется, я уже не единственный пленник этого дома, и если вместо того чтоб выспаться я с остальными как следует наберусь, то и делу польза, и я не сбегу, и дома будет чем оправдаться. Так не проводишь ли ты меня туда же, куда этих двоих спровадил?.. - он подмигнул и тоже рассмеялся.
Ветурий: если одна из догадок была верной, а луций как и кажется неглуп, то давать им пить вместе не стоило. - вот еще, эти двое весьма воинственно настроены были, а ты не только пленник, но и гость и мне не хотелось бы подвергать моего гостя даже малейшей опасности.
Луций Фурий: - Он думает меня остановить какой-то опасностью, да еще после того, как меня трусом обозвали, - продолжал посмеиваться Луций, кивая на Марка его сестре. - Не находишь, это больше похоже на подначку? - он едва не поддел, что опасность скорее угрожает Ветуриям как укрывателям, но смолчал чтоб не сказать "заказчикам". Ну а почему бы ловушке не быть двоякой: с одной стороны приманка, с другой угроза. На что, правда, они надеялись, понятней не стало, слишком явное давление. - Если боишься, что я выпью и собутыльником закушу, так пошли нам с господского стола чего-нибудь привлекательного.
Электра: Электре уже порядком надоела вся эта перебранка, которая со стороны выглядела весьма дружественной беседой, но ее спутники, на взгляд девушки, выглядели будто два заигравшихся щенка, которые стараются укусить друг друга по-больнее. Она повернула голову, в сторону Луция и кивнув головой сказала - Считаю. Однозначно. Равно как считаю, что напиваться с теми, кто обзывал тебя трусом, спрятавшись у ворот, как минимум недостойно. Компанию все же надо выбирать по себе. И, мне очень жаль, Луций, если ты себя считаешь исключительно пленником этого дома. - последнее она проговорила с тихой едва различимой грустью в голосе.
Луций Фурий: - Если бы я так думал, что помешало бы мне уйти еще когда я вышел встречать гостей?.. - улыбался Луций. - Пленники, случается, сбегают, и это не умаляет их достоинств. - "Равно как и по компании о достоинствах человека судить возможно далеко не всегда", но этого не следовало говорить вслух при девушке рода Ветуриев, даже если - особенно если - кто-то из мужчин ее рода опустился до той памятной посылки...
Ветурий: -А это и есть подначка,- широко улыбнулся Марк, твердо вознамерившись Луция в подвал не пустить, даже ценой: -..Электра, сестренка, ты же не дашь гостю так бездарно потратить свое время? В конце концов, почему бы и не Луций, вроде вполне приличный человек, шутки понимает.. а что не смеется, так общество его отца легкости характера не способствует.
Электра: Электра перевела взгляд на брата - Разумеется не позволю - Хотя в голове у девушки не было ни единой мысли, чем можно занять гостя. Она надеялась лишь на удачный ход событий, да и провести время с Луцием была не против. - Может уже хватит вам. Луций, пошли, давай оставим моего братца наедине с его мыслями - Оня взяла его под локоть, мягко увлекая за собой в темную анфиладу коридоров
Луций Фурий: "то есть ты собрался ее мне доверить?" - едва не сорвался с языка вопрос. Луций даже успел остановиться, но его подобрали и повели во тьму. Сам по себе поддернулся для удобства локоть, за который взялась Электра. - Должен признать, лучшей охраны он не подобрал бы для меня, даже если б хорошо подумал. Пока ты рядом, я не сбегу. Ты отведешь меня туда, где проводишь время с подругами, когда надоели сплетни и маркова болтовня?..
Электра: Электра не хотела думать о том, зачем Марк их отпустил вдвоем, меньше всего она желала стать частью его игры, плана. Но как бы то ни было, в итоге она была рада такому повороту событий. На слова спутника девушка лишь улыбнулась, но тьма скрыла это своим бархатом. Шли они недолго и вскоре вышли во внутренний дворик, освещенный звездами и луной, залитый мягким молочным светом. На низком столике стояла ваза фруктов и вино, которые всегда там были. потому что обслуга знала, что Электра часто сюда приходит. На улице не было ни души, лишь тонкая трель ночной птицы нарушала тишину. - Вот здесь я и люблю отдыхать от суеты и пустой болтовни. - она присела на одиноко стоящуюю не далеко от столика длинную низкую скамеечку, пригласив легким жестом Луция также присесть рядом. Она протянула руку к блюду, сорвав несколько ягод винограда. - У тебя есть место, где ты любишь отдыхать?
Луций Фурий: - дождь закончился, - пробормотал Луций, которого вопрос поставил в тупик. У него не было места, куда бы он уходил. От чего-либо. У него был ум, который открывался и закрывался в зависимости от интереса к окружающему. Он постоял, раздумывая, склонив голову на бок и закусив губу, взял яблоко из дождевого озера вазы, отметил, что скамья - сухая, раз девушка не задумываясь на нее села, но направление тени от колонны говорило о том, что это не заслуга рабов. - Я люблю места с хорошим обзором, - он вытер ладонями мокрую кожуру и положил яблоко обратно на мокрый столик. На руках остался приятный след. Луций сел и вытер его о лицо. От девушки исходило спокойствие. Дождь пах сильно, ночь скрывала соблазны, оставляя возможность думать.
Электра: - да, верно. Закончился. - она вдохнула влажный ночной воздух. "как же здесь спокойно" - Ох. прости, фрукты мокрые. - Она почувствовала себя не ловко. Сама же Электра не заметила. что в вазе полно воды. "ну и достанется же завтра этой бестолковой прислуге" - Значит любишь созерцать окружающий мир?
Луций Фурий: В сочетании слов "любишь созерцать" было что-то от сознательного выбора. И Луций серьезно его оценил. Выходило, что: - Скорее наблюдать, чем созерцать. И скорее я это делаю, чем люблю, - иногда отдавать себе отчет означало тратить время на ерунду. - А ты - задавать вопросы? Он, опираясь на колено, заглядывал ей в лицо, раздумвая, из чего делаются выводы о чувствах, если плохо различима мимика. - Не извиняйся. Это чужое упущение. И мокрые фрукты - это приятно.
Электра: - А разве это не в природе женщин? - Ответила вопросом на вопрос Электра и рассмеялась - Ну ладно, вообще, я редко даю своему любопытству волю. Прости, если утомила тебя. Я не хотела - В голосе слышалось легкое смущение. Она поймала себя на мысли, что хотела еще задать пару вопросов Луцию, но остановила себя, не желая казаться навязчивой болтушкой, котоых сама же и не любила.
Луций Фурий: - ...скорее, это в природе детей. Я не могу похвастаться доскональным знанием женской природы... - Луций улыбнулся смущенно и ненадолго увел взгляд, ему казалось, что он ставит слова не в тот порядок и не в тот падеж и род, и откуда, казалось бы, взяться смущению, если не из желания взять ее за руку, хотя и в этом недавно он не нашел бы никакой сложности! - Принято считать, что в ней есть что-то особенное... А я тоже достаточно любопытен. Он продолжал думать, он усиленно думал, что до сих пор имеет в виду спрятанных в доме скандалистов. И неловкость испытывает потому, что смеет думать в ее присутствии о чем-то другом. Но неловкость заходила так далеко, как невнимательность не заводит обычно.
Электра: - ну в душе все мы дети. Я думаю - она мелодично рассмеялась. Электра чувствовала некое напряжение между ними. какую-то наигранную натянутость. Хотя поводов смущаться или волноваться не было никаких. Это чувство было новым для нее. Раньше она всегда была достаточно свободна, когда общалась с кем бы то ни было. Хотелось разрядить обстановку, но как девушка не знала. - О чем ты задумался? - Электра наклонила голову, пытаясь разглядеть выражение лица мужчины в лунном свете.
Луций Фурий: - О твоих мужчинах, - обнаружил при вопросе Луций. Возможно, это было нелюбезно, зато ближе к истине, чем копошение домыслов об интригах этого дома. В конце концов, почему теперь он должен был изменять своим привычкам, когда от ее поведения в ответ на них зависело достаточно много... - ...они же были. Их не могло не быть. Ты красива. Лишена показной скромности, ведешь себя естественно... и если скажешь, что их не было, я поневоле спрошу почему.
Электра: - Хм, хороший вопрос, но что о них говорить. Да, они были, ты прав, но сейчас рядом со мной никого из них нет, как видишь. - Она пожала плечом. - На то есть много разных причин. В основном проблемы со взаимопониманием и разницей желаний. - Эль призадумалась, перебирая имена, вытянутые из недр памяти, и поняла, что некоторые лица за давностью лет уже и вспомнить-то не может. "Значит, судьба верно так разрешила, что развела в разные стороны...."
Луций Фурий: "Разница желаний?" - оживился Луций, даже поднялись брови. - А чего ты от них хотела? - и, только спросив, он понял, что рукой ее все-таки завладел, не заметив, в какой момент, и задним числом понадеялся, что голос не прозвучал так же, как в пикировке с Квинтом, например, когда они выстраивали друг другу софистические ловушки, или с братом, когда тот жаловался на очередное недоразумение. Ему казалось, что он достаточно явно сделал ударение на ее интерес.
Электра: - Я хотела уважения. Знаешь, почти всегда ко мне относились либо как к инструменту для продвижения по карьерной лестнице, либо как к красивому атрибуту, определяющему статус владельца. - Она чувствовала на своей руке теплю ладонь Луция и это было так естественно, будто так и должно было быть всегда. Она подвинулась чуть ближе к собеседнику. - А что ты хочешь от меня? - Электра улыбнулась, выделив в вопросе интонацией местоимение.
Луций Фурий: Когда она придвинулась, он безотчетно обнял ее за талию, потому что не слишком удобно стало держать ее руку, и понял, что не готов к вопросу. Сейчас существовали ее тепло и ее спокойствие, которые хотелось прижать чуть сильнее, приклонить себе на плечо, профилем к шее, светловолосой макушкой под подбородок. И не думать. Не выстраивать логических последовательностей из возможных действий. Но логики хватало понимать, что она не это имела в виду. Пауза затянулась. - Искренности, - нашел, наконец, Луций. - И доверия. Роскошь, которой не похвалится и самый обеспеченный фат. Редкость, которую не купишь. На которую вряд ли можно надеяться в его положении. Особенно вот так, в этом сочетании.
Электра: Электра чувствовала тепло от рядом сидящего мужчины, и ей было невероятно комортно, она была полностью спокойна и расслабленна. По тихоньку на нее начинала находить усталость. Девушка положила голову на плечо Луцию, и это было так правильно, так естественно. - Какой сегодня день насыщенный был, ох... - она зевнула. прикрыв ладошками лицо
Луций Фурий: "насыщенный... чем? что ее утомило? погода? или в противовес обычной скуке два придурка в гимнасии с гладиусами и два недоумка под дверью воспринимаются как события? Или внутренняя жизнь, невидимая жизнь, напряжение чувств, не имеющее сиюминутной ппричины, порожденное домом?" Мысли шли дальше, цепляя новые и новые, как смытая листва по поверхности реки. А река обволакивала и проникала. Как-то само по себе произошло, что Луций прижал губы к ее лбу и поднял на руки, мягко, не беспокоя. И только когда уже пошел, спохватился, в правильную ли сторону. Но он шел в направлении господских покоев, дома устроены более-менее одинаково. - Где твоя комната?
Электра: Электра мирно вздохнула, когда почувствовала тепло его губ на своей коже. Внезапно ее подняли в воздух, руки девушки сами собой обвились вокруг шеи. Ей было тепло и спокойно, как будто так и должно было быть. - сейчас налево поверни, а после в конце коридора сама последняя дверь. - она положила голову к нему на плечо. - а ты сам разве не утомился?
Луций Фурий: - Нет, - этот день освежил и подзадорил. После такого дня нести на руках женщину до ее ложа означало обещание утомиться к полуночи по-настоящему... и по-хорошему. Только женщина эта не была веселой рабынькой и будила больше нежности, чем желания. Так что, когда он уложил ее на постель, ложась рядом только потому, что так было бережней к ее усталости, он не поднялся, но и не дал полной воли рукам... продолжая ее обнимать потому что не укрыл. И все же удержаться от поцелуя было трудно. Почти невозможно. Он и не стал удерживаться, ни один, ни второй, ни третий раз, обрисовывая поцелуями контур ее лица, и с каждым новым касанием в нем оставалось все меньше братского.
Электра: Электра чувствовала то, с какой заботой и нежностью ее опустили на кровать, чувствовала сильные и аккуратные движения Луция. У нее не было ни малейшей мысли о том, чтобы попросить мужчину уйти. Все было настолько правильным... Легкий вздох слетел с ее губ, когда она почувствовала теплые, мягкие прикосновения к своей коже. Электра повернула голову в сторону мужчины, а руки обвили его шею. Движение было совершенно безотчетным, подсознательным, она потянулась чуть вверх и встретилась своими губами с его.
Луций Фурий: Она ответила, и животная составляющая пришла в боевую готовность так же легко и естественно, как огонь рвется вверх, вода стекает вниз, хищник бросается на добычу а добыча бежит. И он не отдавал себе отчета в происходящем, пока губы после поцелуя почти не отрываясь обыскивали шею, плечи и грудь, руки развязывали завязки и расстегивали застежки пока одежда не скаталась в мешающий валик... и Луций перекинул его кверху, на миг спутав девушке запястья у нее над головой, и, пока не освободил, целовал в губы до забытья а потом до странного ощущения, что еще осталась какая-то помеха. От которого немного пришел в себя, осознав, что эта помеха - его собственная одежда. Он взял тунику между лопаток и стащил с себя брезгливо, как кота за шкирку. Туника повисла на руке, которой он опирался чтоб не лечь всей тяжестью. Уже не хватало рук. Он прикасался, лаская, кожей. Он растворился бы совсем, если б не повязка через ребра, представляющая собой преграду. Из-за этой новой помехи, от которой труднее было избавиться, он немного контролировал происходящее. Настолько, чтоб не забыть расстегнуть пряжки ее сандалий, пока спускался поцелуями по животу до острых бедер... уже между которых лежал.
Электра: Электру будто закрутило в водовороте эмоций, захлестнула волной страсти и желания обладать и в то же время самой всецело раствориться, отдаться этому мужчине, она цеплялась за него, будто за единственное спасение, которое может вытянуть ее из серости одинаковых дней. Она чувствовала резкие, быстрые движения, распускающие пояса, развязывающие ленты, где-то сквозь тяжелое обоюдное дыхание пробился звук рвущегося тонкого шелка. Его поцелуи будто тонкими , слабыми ударами молний отзывались в ней, обещая перерасти в самый настоящий шторм. Ее глаза были прикрыты, а руки скользили по телу мужчины, лаская каждый миллиметр кожи, до которого она могла дотянуться
Луций Фурий: ... он накрыл ее собой, легко и мягко, ему уже не мешала ни ткань поперек торса, ни стойкий вопрос, способный в другое время отравить момент - насколько она игрушка в чужих руках. Он не отрываясь смотрел ей в лицо, но видел только доверие, о котором просил, и чувствовал только огонь, когда, войдя, налег и раскачал, неторопливо разгоняясь, обрывками моля кого-то неведомого, чтоб она не раскрыла глаза, потому что в его напряженном взгляде могла бы прочесть страх... или - "ты любишь созерцать мир?..." Да. Созерцать... Выражение лица, которое он наблюдал сейчас, разжигало его сильнее, чем ласка, сильнее, чем ее губы, которые он хватал своими почти с каждым толчком, сильнее, чем ее волосы, опутавшие напряженную до дрожи кисть руки, которой он нежно придерживал ее голову почти на весу, чтоб не запрокинулась и чтоб глубже войти.
Электра: Электра своими руками направляла движения мужчины, ее разум был дочиста вымыт страстью, завладевшей ей без остатка, в нем не осталось ни малейшего места для всяческих сторонних мыслей и досужих переживаний. На каждый толчок она отзывалась своим встречным движением, с ее губ срывались стоны между поцелуями. Она была мягка и податлива как глина, в руках умело гончара, их обоюдное желание было ее горячим обжигом. Накал эмоций все нарастал, накрывал волной, движения становились все более быстрыми, в чем-то даже беспорядочными, и совладать с такими эмоциями ей было не под силу
Луций Фурий: Вся она, разметанная, со вздрагивающей грудью, быстрая до жажды и невозможности схватить губами... Рассудок уходил вспышками и так же возвращался, все короче, на слово, полслова, образ в закрытых на миг глазах, подгонку ритма, цель, пока он не обессилел ловить себя, чувствуя приближение, и закинул голову. Остальное творил уже не разум. Она стала продолжением его тела. И трудно было уже сказать, кто задает ритм, потому что его короткие сбои задевали желание, по крохам оттягивая его и затачивая все острей. До предела. До невозможности спохватиться и вырваться в последний момент. До чего-то, похожего на судорогу. На срыв. Необходимый, как глоток воздуха.
Электра: Электра чувствовала, что уже близко финал, который как бы ни хотелось, отсрочить невозможно. Она была вся под властью той страсти, которая была сродни животной. Темп все нарастал, вынести его было уже почти не возможно, крупная дрожь охватила все ее тело, она не совладала с собой, острыми ноготками впилась в его предплечья, громкий стон вырвался из нее и Эль обмякла в его руках, тяжело дыша, влажные волосы обрамляли контур ее лица, она открыла глаза, всматриваясь в черты лица Луция, будто увидев его впервые "невозможно" пишется слитно
Луций Фурий: Он почувствовал следы ее ногтей уже после того, как она его отпустила. Когда все отпустило и она посмотрела в лицо. Он медленно лег, не выходя, очень медленно, постепенно опустился всем весом, сдержанно перевести дух и расслабиться. Через пару вздохов продел под лопатки руки и перевернулся, опрокинув ее на себя. Первым сознательным посылом был несформулированый вопрос о поясе и мече. Мысль поочищенней пришла через вздох: "как легко", - и через "это ее распущенность или мое обаяние?" окрасилась желчью: "сестренка, ты же не позволишь гостю так бездарно потратить время?.." Он закрыл глаза, с силой окончательно перевел дух и понял: "я признаю всех своих детей". Если эта семья думает оказать давление, он отберет ребенка и они выйдут из поединка со следами его подошв на лице. Если это поединок. Так думала голова. Кожа впитывала присутствие. Пальцы вплетались в волосы.
Ветурий: Беседа внизу не сложилась - его поняли слишком буквально и незваные гости уже спали. В не слишком естественных позах, но, похоже, вполне естественным сном. Он скептически оглядел веревки, привязывающие их к стульям и представил, как это все будет забавно выглядеть, когда беднягам захочется отлить. Только желание понаблюдать за этим процессом и могло оправдать привязывание к стулу без связывания рук. Хорошо, хоть на дверях додумались остаться сторожить. Хотя не и не факт, что не из тех же соображений. По пути в свою кубикулу ему показалось, что он слышал характерные звуки, с женской половины, из комнаты сестры. Кулаки сжались непроизвольно, но даже если ему не показалось, лезть в драку было уже поздно. Или еще рано. >>>>>>>>>>>>>>>с утра в дом Элиев
Электра: Электра откинула волосы назад, оказавшись на мужчине сверху. В ее голову начали приходить непрошенными гостями мысли, самые частые из которых были " что теперь будет думать он" и " что скажет семья и брат, когда узнают". Она при поднялась на руках, чтобы заглянуть в лицо мужчине, который судя по выражению лица, тоже был весь в думах. Она бы сейчас все отдала, лишь бы только узнать о том, что творится в его голове. Несколько секунд растянулись на вечность и девушка все же опустилась опять на горячее тело, через мгновение она мягко соскользнула и улеглась рядом. - знаешь, такое со мной впервые, никогда не думала, что так когда-либо произойдет....- Электра усмехнулась. - о чем ты думаешь? - вопрос был наудачу, она боялась услышать то, о чем в глубинах подсознания догадывалась. Она взяла мужчину за руку. Это ей придавало хоть немного уверенности. "непрошенными", "соскользнула", "наудачу" пишется слитно. как и "невозможно" постом выше. "лишь бы только узнать о том" - без запятой.
Луций Фурий: Соскользнула она в расслабленном захвате руки, следом за ней повернулась голова с выражением глаз, непохожим на взгляд. "Какое... впервые?" - начала осмысливаться близкая действительность, почти допрыгивая до смятения, поскольку ему не приходилось иметь дела с девственницами, и мысль перебила намерение, но ненадолго, намерение просто залегло поглубже, чтоб мысленно повторился путь от последней застежки, сквозь "не может быть" поневоле захватывающий внимание отнюдь не анализом. Он повернулся на бок. Так и не опустив украдкой руку. Это странно, непохоже на него казалось неважным. Важно было, что она держала эту руку. "...а она всерьез озабочена, о чем я думаю. Ревность? Участие? Врожденное любопытство..? да, она о нем говорила..." - ...как это произошло, - ответил он и не соврал, не договаривая только роящихся в голове вариантов, как потому, что далеко не все из них умно было озвучивать так и потому, что их было довольно много, дробящихся начиная от причин и заканчивая целями. - Как это происходит... обычно... как должно было? Он мог казаться как недоверчивым, так и растерянным. Искать ответа на ее лице было бессмысленно, когда лицо было только красивой тенью. Но он спрашивал, и глазами - не о причинах и целях. Это слова подразумевали, глазам было важно другое...
Электра: - ты не так меня понял. Я о другом говорила. - она рассмеялась, удивительно легко для всей напряженной ситуации. - впервые я так легко подаюсь мужскому обоянию, вот о чем я говорила-она провела другой рукой по груди мужчины, чуть касаясь пальцами кожи. Электру удивил и немного позабавил страх, появившийся на секунду в глазах Луция. - а вот как это произошло, я и сама не знаю, видимо ты меня покорил- она как-то слишком грустно вздохнула.
Луций Фурий: "это так легко читается на лице? Только ли это? Как, по-твоему, я тебя понял? Попроси у человека искренности, и тебе выдадут какую угодно лесть под ее видом". Он думал так не потому, что сомневался в себе, а потому, что второго запрошенного - доверия - сам людям не оказывал. Далеко не уходя, пример брата был достаточно красноречив. "Это не проясняет, почему. Потому что ты тоже играешь в игру этой семьи?.. " Голова разбирала конструкцию и последовательность сказанного, ища, как в споре, разных толкований, позволяющих партнеру/противнику опрокинуть чужую логику. Не отметая возможности личной ценности без контекста политики дома. Работа постоянная, свойственная его природе, не больше. Сердце верило интонации. Потому что слова "ты меня покорил" обычно содержали в себе заметную, в разной степени умело прикрытую долю кокетства. А сейчас - нет. Возможно, благодаря лучшей игре. Возможно - врожденной простоте. Возможно, используемой другими. - Это печалит? -спросил он и понял, что это не может не печалить человека непривычного, как любое ощущение чужой власти. Особенно еще не изведанной на предел своеволия. - Пусть не печалит, - он пробрался рукой ей под шею, медленно, чтоб не путать волосы, приобнял плечо и устроился на боку. - У нас еще будет время узнать друг друга, - он улыбнулся, потому что нашарил свободной рукой покрывало и, притянув за угол, набросил на них обоих, как крыло, наступив на нижний край; и это напоминало детскую возню. Он увидел, что сам так и не снял сандалий. Прижался лицом к девушке и рассмеялся.
Электра: - Случившееся меня не печалит, я, вероятно, боюсь, как бы в будущем не опечалится - она говорила открыто и честно. Ей не хотелось что-то придумывать, украшать свою речь, наполняя ее миллионами смыслов. Она хотела быть честной перед ним и перед собой. На слова мужчины она лишь кивнула, удобнее устроившись на его руке. Электра сначала не поняла, что так рассмешило Луция, но глянув вниз, она тоже усмехнулась. Сон куда-то пропал, на его место пришла какая-то тревожная обеспокоенность, о том к чему все это может привести, и не обернется ли против нее самой. И она боялось стать просто игрушкой брата или же его гостя.
Луций Фурий: - Рано бояться, - улыбаясь, ответил Луций, - ничего еще не случилось. Закралась даже довольно удивительная по своей наивности мысль, не придется ли Электре за сегодняшнюю ночь отвечать перед родней не как союзнице, а как дочери и сестре, за нарушение долга чести, а не за исполненный долг интриги? И снова сказал себе не может быть. Он не верил, что подобный дом стал бы ломать старую комедию. Нет, целомудрия никто не отменял, но как часто Луцию приходилось с ним сталкиваться на деле ради самой идеи, а не по расчету, он бы вспомнить затруднился. - Тебе в самом деле что-то угрожает? - вчерашняя откровенность Гнея не могла вселить в него полной уверенности: планы в Золотом могли поменяться, даже если принцепс действительно не намеревался Луция преследовать и одобрял недоказуемый поступок. Равно как и обстоятельства Ветуриев могли оказаться интересней. Ответ мог бы дать много. Или ничего. Зависело от интонации не в последнюю очередь. Он прикрыл глаза и слушал кожей, как движется кровь в хрупком девичьем теле.
Электра: - пока я не знаю- она пожала бы плечами, если бы могла- но, если это узнает как минимум брат, то боюсь, что нам будет не сладко, что уж говорить о всей семье. Если о ночи узнают все, то я даже не знаю, что будет. Электра помнила, какой в прошлый раз был скандал в их доме, и каких сил стоило удержать в стенах дома все случившееся, чтобы пересуды не потекли грязной рекой по всему Городу.
Луций Фурий: Луций, жмурясь, откинулся на спину и взвесил услышанное. Улыбка так и не стерлась. - Ну что тут скажешь. Братьев твоих я беру на себя, тем более Марк уж должен был понимать, что ты уже взрослая. Больше ни от кого "все" узнать не могут... По крайней мере до тех пор, пока не выяснится, стОит ли нам это скрывать или можно просто пожениться. Мы всё еще друг друга не знаем. Теоретически, если не брать во внимание ее обезоруживаюшую красоту - а ничем иным царапанье в душе не объяснялось - это была чистая политика на местном уровне. Если ей пропросту нужен муж, а Ветуриям - Фурий, она поведет себя так, чтоб понравиться. Если же честна с ним... все-таки гнеева откровенность позволяла допустить, что у него есть время.
Электра: - ну да, пожалуй, ты прав, рано начинать паниковать, а узнать мы еще друг-друга успеем. - она тихо рассмеялась. Страх ослабил свою хватку. На нее начал сходить сон, укутывая мягкой, теплой тишиной. Она повернулась, удобнее устраиваюсь в кровати, глаза закрывались сами собой, руки мужчины Электра таки не выпустила, даже уснув
Луций Фурий: Он попытался избавиться от обуви не освобождая рук, но потом все же, дождавшись, когда она уснула, тихо выбрался из постели. Хотелось пить. Желательно не воды. Отыскав и накинув опальную было тунику, он вышел во внутренний двор, где так и осталось на столе яблоко, сел, сочно надкусил и подумал, не вернуться ли домой. С одной стороны, это было правильно. С другой... он сказал себе, что, понаблюдав ее завтра за играми, он сможет составить о ней яркое впечатление... и в то же время он понимал, что это уловка перед собственным здравомыслием, поскольку впечатление и так не бледное. Он забрал вазу с фруктами со столика и принес ее в комнату Электры. Где избавился от тряпок и ремней, прежде чем лечь. И утром разбудил девушку поцелуями, лежа к ней так плотно, что почти впадал.
бестия: Выползти из латрины было делом нехитрым, сложнее было сориентироваться в этом огромном, огромном пространстве. Почесываясь и отряхиваясь, маленький серый крыс Пифагор - самый умный и активный в семье - пробирался по коридорам все дальше и дальше, пока не остановился у больших покоев. Пахло оттуда вкусно - друг Аристотель часто рассказывал о таких местах, где лежат свежие плоды - яблоки и цитроны и прочие корневища, которым, разумеется, не наешься, но которые освежат и украсят долгий путь к настоящей еде. Пифагор пробрался в открытые двери и первым, на что он натолкнулся, были вкусно шуршащие, но совершенно неудобоваримые ткани. Пифагор покувыркался в них и голод усилился; тогда он продолжил долгий путь наверх и оказался рядом с чем-то тёплым, пахнущим благовониями и шевелящимся... человеческая тушка! от неожиданности Пифагор пискнул и вцепился зубками в это мягкое и тёплое.
Электра: Электра была ещев полудреме, когда в нее впились острые зубы, от неожиданности она закричала, и попыталась скинуть с себя что-что намертво прицепилось к ней. - ай, зараза! Что это?! - Она вскочила с кровати, буквально перепрыгнув, через лежащего рядом мужчину. Она почувствовала, что что-то мягкое шлепнулось на пол, и девушка посмотрела вниз, с очередным визгом отпрыгнув обратно на кровать, наскочив на Луция. Она понимала, что для девушки, тем более благородной, такое поведение недопустимо, но поделать с собой она ничего не могла. Крыс и мышей Электра боялась панически.
Луций Фурий: Она вдруг закричала и вырвалась. И полусон слетел, и возбуждение исказилось до готовности к боги знают какой опасности... Опасность, впрочем, оказалась небольшой и быстро удирала - что Луций успел заметить, когда, спасаясь от нее, девушка едва не сбила его, вскочив на постель. Он мгновенно наклонился, схватил сандалию и швырнул. Сандалия летела, казалось, очень медленно по сравнению с движением крысы. Крыса шмыгнула в углу меж стеной и полом прямо под угодившей в нее подошвой. Луций, понимая, что на этот крик сбежится сейчас все мужское население дома, плотоядно улыбнулся картине "двое голых людей и крыса", которую братья уже не застанут, и промазал яблоком. - Если меня прямо сейчас не убьют, - пробормотал он, все так же улыбаясь, - я тебе кошку подарю. Между тем надо было что-то сделать для того, чтоб, если кто сбежится, выглядеть хотя бы пристойно. Он быстро нырнул в тунику, подал Электре ее шелка, не зная еще, насколько одежда ее еще пригодна для своей цели, и, обуваясь, спросил: - Бежим на игры?
Электра: Электра все еще плохо оценивала ситуацию, но действия мужчины вернули ее в реальность, и она встав с постели, начала проворно одеваться. -да, бежим, а то чего доброго, нас еще начнут искать - она наконец справилась со своими одеждами. На удивление, все выглядел более чем пристойно, разве что волосы собрать не представлялось возможным, и она просто распустила их по плечам. - пошли? - Электра была уже в дверях, когда обернулась, ожидая Луция. ----> игры в честь претора. амфитеатртр >>>>>>>>>>>>>>
Луций Фурий: Он немного завозился, пытаясь застегнуть пояс так, чтоб замаскировать прореху на боку, а потом выскользнул из кубикулы, подхватив девушку через талию, и почти бегом повлек по дому, больше не заботясь ни о том, что одет как простолюдин, в одну тунику, ни о том, что единолично сопровождает женщину из дома противника. >>>амфитеатр.>>>>>>>>>>>>>>
Маний Ветурий: » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 3) Маний ворвался в дом и, узнав что отец как раз вернулся, но собирается снова уходить, бегом побежал его искать, крича изо всех сил: - Отец! Отец, ты мне срочно нужен! - юноша прокатился по помещениям маленьким смерчем, сбивая с ног слуг, спотыкаясь через всевозможные архитектурные выступы или просто ступени и, наконец, едва не столкнулся со своим отцом. - Что случилось? - мужчина средних лет благостно улыбнулся вертлявому сыну и взмахом руки отправил прочь одного из своих слуг. Маний не обратил внимания на то, что было у того в руках, и вместо этого накинулся на отца, обнимая. - Отец, мне ведь уже пора учиться обращаться с оружием, ведь так? - на что получил осторожный молчаливый кивок в ответ, ведь все знали хитрого пройдоху Ветурия младшего. - И мне нужен хороший тренер? Так вот, я сегодня в амфитеатре видел отличного воина, раба! И ты просто обязан мне его купить! Он огромный, сильный, и так здорово обращается с мечами! Всего лишь пятнадцать тысяч сестерциев и я счастлив! Отец, не отказывай мне в такой малости! Зато я стану сильным и буду отлично обращаться с мечом! - Маний смеялся, блестя глазами внимательно следил за выражением лица отца, чтобы не проворонить возможное недовольство. Но мужчина лишь пожурил сына за расточительность, обнимая курчавого юношу и, пожелав приятного вечера, удалился по своим делам. А Манию большего и не надо было. Маленький загорелый метеор метнулся за слугами, раздал поручения: сбегать за лекарем, вместе с ним на повозке съездить в амфитеатр и купить там раба обязательно Лео, огромного, беловолосого, раненого в бок; затем привезти его домой. Дома как следует отмыть, переодеть, накормить и лечить. Ветурий был уверен, что оставил чёткие распоряжения, а сам, после набега на конюшню, расположенную на окраине Рима, верхом унёсся по направлению к латифундии Гнея. » Окрестности » Латифундия Клавдии Минор
прислуга: >>>амфитеатр - О! Домище... - Че зеваешь? Ты не на хибару смотри, на меня смотри, ты мне его на ногу уже поло... - ...ёба! В дверь-то постучи сперва, че ты меня в неё пихаешь! Уроню! - Хааазяева! - Да стучи, не ори, поорут тут тебе ща... - Куда его? А де перистиль? Тама? - Да я понял, налево туда вон... - Че, нам его ещё и перекладывать? - Нет, можешь носилки им подарить, тока сам расплОтишься. - Да я то че? Кхем.. Эх... толкааай! - Тьфу, чтоб тебя. - Тяжеленный, ага... - Хоть бы пару асов кинули за труды. Такой домина и жадобы такие... >>>обратно
Хвит: амфитеатр. 26 август вечер>>>>>>> Раздергали, перекладывая, и где он находится, он понял той самой надеждой, которая глупое чувство. Во-первых, запах не тот. Нет ни железного, ни землисто-пыльного привкуса, и будто тянет откуда-то влагой. Влагой, поскольку откуда бы взяться грибам, да и слабовато, легче. И потолок... где... Сон слетел, как не было. Хвит скинул ноги со скамьи, нагретой за день, украдкой сел, почти не чувствуя боли, огляделся, едва шевеля головой и больше - глазами. Стена. Двери. Колонны. А за спиной... Он продолжал поворачивать голову. Поднялся на ноги и пошел под небо. Взгляд отказывался воспринимать замкнутость пространства, на арену непохожего. Хвит попытался согнать с глаз самообман, в котором плыл дальний предел доступного для передвижения места и пошел, вытянув руки вперед, намереваясь прорвать его или упереться. Однако повело в сторону. Даже сразу трудно было понять, что произошло, а его качнуло как пьяного и он свернул. Только и всего. Понял он это, когда встретил стену и увидел, что прислонен к ней - плечом, щекой, обеими руками. Так, перебирая по ней руками, он и съехал на колени и медленно сел на пятки, так и привалившись. Свет исчез, сознание - нет. В ожидании, пока разойдется в глазах тьма, он сел, опираясь на стену, и вытянул ноги. Постепенно мир вернулся. Что-то надо было делать с собственным телом. У Хвита было такое чувство, что он больше и легче него. Он воздух, он вот это небо перед глазами, перечеркнутое колонной, и если он сейчас двинется, то двинется вместе с куском дома.
Маний Ветурий: » Окрестности » Остийская дорога. Едва юноша ступил на порог дома, он бросился искать своего раба, весело вопрошая у самого себя. - Куда его определили? Он поправится быстро? Лекарь что сказал? А Лео говорит? - и тут он увидел Хвита у стены. Маний взревел. - Почему ты здесь?! Лео! - парнишка плюхнулся рядом на пол и тронул плечо мужчины, растерянно и сочувственно глядя на его рану. Затем он вскочил, сжимая руки в кулаки, пару секунд смотрел на такого большого и такого беспомощного воина. - Где все? - он медленно пошёл из помещения в помещение, сердито глядя на каждого встречного слугу. Редко когда юноша проявлял свой характер, как правило в этом не было нужды, но сейчас он превратился из маленького беззаботного ураганчика в спокойного, выдержанного юношу, демонстрируя нетипичную для него выдержку. В его ломком голосе поселился металл властности и силы, движения длинные, плавные, обманчиво спокойные. Только не знакомый с живым характером Мания мог не разглядеть сейчас бури, скрытой за наигранной уравновешенностью и спокойствием. - Разве я не отдал вам чёткие указания перед отъездом? - Маний встал посреди залы, вокруг собрались услышавшие его и решившиеся показаться на глаза слуги. - Я приказал сходить за лекарем. Купить раба в амфитеатре. Привезти его на повозке домой. Отмыть. Переодеть. Накормить. Лечить. - голос ровный и спокойный, ни намёка на капризность. Подбородок высоко поднят, руки сцепил за спиной и переводит взгляд с одного лица на другое. - Я тихо говорил? Невнятно? Или я не господин для вас? - дрогнули ноздри, выдавая бешенство юноши, во взгляде добавилось суровости. Маний был оскорблён скорее тем, что его новый раб в таком виде валяется на полу, чем непослушанием слуг. Хотя, позднее он скорее всего крепко задумается над причинами игнорирования своих приказов. - Выполнить все мои приказы. Сейчас же. И перенесите его в лучшую комнату для слуг, что есть. Если таких нет - сделайте. - резко крутанувшись, он пошёл обратно к мужчине.
прислуга: Вилик пошевелился в паузе, стремясь как-то повлиять на ход мыслей молодого господина, потом подошел к сердитому мальчику и, угодливо ныряя взглядом в глаза, заговорил: - Не прогневайся, господин. На повозке это когда - это к ночи, значит. То есть, сейчас бы распорядиться самое время, но уже тамошние и принесли, должно быть, старый хозяин велел. Только-только вот вышли за ворота. А едва внесли, я уж послал и за лекарем. А что он поднялся и вздумал бродить, так, не прогневайся, подходить к нему и урезонивать боязно. Лекарь уж, с твоего позволения, пускай скажет, куда и как его...
Маний Ветурий: - За лекарем послал, а вымыть и накормить забыл приказать? - Маний мог бы много что сказать ещё, что с обессилившим Лео сейчас сам юноша с лёгкостью справится, и что не обязательно ждать врача, чтобы привести мужчину в нормальный вид, накормить. Но Ветурий не хотел скатываться в визг и отпускать свою ярость на волю, а она уже сжимала внутренности, разливалась красными пятнами по щекам. Потому он посмотрел прямо в глаза вилику, безмолвно выражая своё отношение к его словам и особенно к тому, что слуга попытался проигнорировать приказ самого Мания о том "куда и как его", если уж сюда принесли от амфитеатра, то и до комнаты дотащить можно, и спокойно подвёл к концу попытки оправдаться. - Теперь ты в ответе за него. Но если этот раб умрёт, наказаны будут все. - махнул рукой, отгоняя от себя назойливого слугу и встал подле Хвита, скрестив руки на груди, нетерпеливо ожидая исполнения своей воли.
прислуга: "сказал же - только принесли, - угодливо улыбаясь, внутренне шипел вилик. - Кто ж их ждал! И как его, спящего кормить или буйного? Лишь бы брови насупить красиво, ну ладно, ладно, молчу-любуюсь! Куда его по лестнице тащить, сам подумай, заботливый! И отмахнулся - теперь и не спросишь, и сделаешь - опять ему не так будет. И хоть бы кто из старших, а то мелочь пузатая!" На свой страх и риск он приказал приготовить одну из гостевых кубикул, купальню и ужин.
Хвит: Хвит не мог ответить. "Что же он кричит-то так!" - отклонилась голова в поиске положения, в котором звук не будет настолько ярким. А от вида растерянного лица стало неудержимо смешно. Не смогла унять его смеха и боль в ране от сокращения мышц, а едва отпустило, раб подлил масла в огонь. "Микенские, значит, притащили. Место занимал. Не пожалееееели мака." Он так и сидел, расслабившись, улыбаясь и всхлипывая от смеха сквозь зубы. Легко было, от того, что это всего лишь мак и можно обождать: из этого дома был выход. Мальчишка, точно читая мысли, стал рядом, охраняя, чтоб не сбежал. Умора. Когда немного сошла веселость, он пополз по стене спиной, выпрямляясь, и сказал, не в силах стереть улыбку: - Отведи, где мне спать. Я не буду есть сейчас, - и добавил, глядя на господина сверху: - Мак. Подразумевая: это до утра.
Маний Ветурий: Если на слуг Маний перестал обращать внимания, а на вилика старался не обращать, то Лео завладел всем его вниманием. Он был странным и глядя на раненного мужчину было совсем не смешно. Он улыбался, Маний удивлялся, а вокруг зашуршали слуги. - Мак? - рассеянно повторил юноша и тут же нахмурился и поджав губы кивнул сам себе, поворачивая голову к кому-то из слуг, снующих рядом. - Спать его. И обязательно промой рану и избавься от того, что на него надето, пока он под действием мака, не будет так больно. Наверное. - курчавый юноша, хмурясь, ушёл. Всё было не так. Пропала радость приобретения раба, пропал азарт и этот диковатый интерес к большому белому человеку перерос в навязчивое чувство ответственности. А если он умрёт из-за того что Ветурий приказал перевезти Лео? Вдруг рана загноится? Вдруг? ... Маний с рыком упал ничком на свою постель и закрыв лицо руками, перекатился на бок, сворачиваясь, пытаясь систематизировать мысли в голове. Всё стало не так.
Хвит: Мальчишку слушались. Кто-то сразу стал под руку, направляя и поддерживая, отвели и уложили, вымыли и отскребли прямо на месте, Хвит даже скрежета зубов не слышал, хотя, засыпая, и не думал ни о чьих удобствах. Смешнее всего было, что он, похоже, благодаря капризному новому хозяину теперь над слугами царь и бог - но мысль уже не вызвала улыбки, скорее грусть, хотя уж чего удобней можно было придумать. Что там творил над ним лекарь, Хвит уже не следил. Ночью, ближе к утру, отпустил мак, в ране задергало и он проснулся. С ясной, как день, головой. Первым делом проверил, нет ли рядом кого, обязанного следить, чтоб не помер: попросил пить негромко. Поднесли. Он схватил за загоривок и потащился в отхожее место, вот так с опорой. Что там болело или не болело, не имело значения: трудно было удержаться от возможности ходить и нюхать дом. На обратном пути он заставил свернуть в то место, где проснулся первый раз - в перистиль. Босой стоял, не выпуская из-под руки раба, вытягивал другую руку к кустам с дурманным запахом, трава щекотала и звала. Хвит опустился в нее и сказал рабу: "иди". Пролежал, пока она не взялась росой, пока снова не почувствовал, что сон близок. Осторожно поднялся и обнаружил, что раб не делся никуда, прямо рядом поднялся с корточек. Хвит вернулся на прежнее место, на ложе. Глаза закрыл, но мысль жила своей жизнью и приходилось сдерживать дыхание.
Маний Ветурий: Провалялся Маний долго. Катался туда и обратно, не реагируя на подошедшего слугу или голоса, доносящиеся в его комнату. Зачем ему этот человек? Пылкой любви к холодному оружию парнишка не испытывал и не жаждал обучиться владению им, хотя признавал необходимость защищать себя при случае. И вовсе не владение двумя мечами впечатлило Ветурия, его буквально захлестнуло щенячьей безудержной восторженностью, едва он увидел Лео. Что-то подобное он испытывал, когда видел дикого медведя, привезённого в Рим кем-то из знакомых отца. Большой, сильный, дикий и в то же время почему-то не страшный. Ну Манию так показалось. Провалявшись до ночи и изведя себя до нервной икоты, юноша пошёл таки проведать раба, но по пути увидел, как тот, с слугой подмышкой, пошёл куда-то. Ну хоть не умрёт, - подумал с облегчением и нервной весёлостью Маний. - Уже ходит, хотя лучше бы лежал и лечился. - патриций хотел было окликнуть слугу, но почему-то передумал и просто пошёл следом. У перистиля он остановился в стороне, наблюдая за рабом, сделав знак слуге молчать, хмурясь и не понимая, зачем этот слуга его сюда привёл. Потом Лео развалился на траве, а Маний в обалдении замер, в очередной раз остановив свой порыв подать голос. И что он спокойно не лежит в постели? Плохо позаботились о нём? Надо бы узнать, откуда его новый раб, может, он из совсем диких племён и у них спят на земле? Маний нашёл за что зацепиться, отвлечься, чтобы не грызть себя вопросами, и тихо ушёл. Нужно было окончательно развеять в мыслях образы, так что парнишка нашёл одну из своих любимых служанок и почти до утра резвился с ней, пока наконец не заснул удовлетворённый и без единой мысли в голове.
Хвит: Должно быть, сон накатил на его снова, так как он не уследил, когда рассвело. Пошевелившись, он недовольно скривил лицо, поднялся на локте, увидел спящего на полу раба и окликнул: - Ты. Брюхо хотелось накрыть рукой от взгляда, но он воздержался - когда рана не горит, незачем к ней прикасаться; и задумался над тем, что в доме уже проснулись наверняка все, тащиться поперек чужих оценивающих гляделок в состоянии, близком к злости и одетым во что мать родила - так смотреть будут ниже того, что он считал срамом. То есть, за хер не стыдно, но маленький купивший его господинчик в доме не главный, остальным, поди, будет та еще... забава. Нехорошо. - Пить. Жрать. Неси. И куда поссать. Боль, озверевшая к утру после того как мак уже перестал действовать, нагоняла невыразимую унылую злобу. Ждать. В доме с выходом - и все равно ждать. И кого! Себя. Он постарался дышать неглубоко и сжевать с лица надменную гримасу. Он ведь против этого раба ничего не имел.
Ветурий: Харчевня Ксена, утро 27го. На подходе к дому начало смаривать, о еде думать было тошно. Тошно было и трепаться даже, поэтому он вяло отшутился (даже не посмотрел кому) о том как прошел вечер и ночь. Судя по всему, рыбки были в сто крат лучше. .. Он проспал второй завтрак, от боев тошнило еще со вчерашнего и он пошел в театр,>>>>>>>>>Помпея. подозревая, что ненадолго.
Электра: ===> Амфитеатр 26 августа, вечер. Только придя с боев, она смогла выдохнуть. Трезво оценить ситуацию никак не получалось, и теперь повеление тела приходилось приводить в соответствие с велением сердца. А сердце требовало охладить лоб и дать душе отдыха. Электра приняла прохладную ванну, пытаясь расслабиться, но перед ее глазами всплывал образ Луция, вперемешку с кровавыми побоищами на Арене. И, стоило ей только задремать в воде, как сцены перемешались и вот, участником битвы уже стал сам Фурий младший. Чем окончились эти бои, девушка досмотреть не успела, поскольку очнулась от собственного вскрика и его же испугалась. Еще не хватало, чтобы сюда прилетели слуги и кто-то из родственников. Потому наспех одевшись, девушка отправилась в свои покои и там забылась сном. 27 августа, утро. День не задался с самого утра и теперь ей становилось понятно, от чего кружилась голова и ей было не по себе. Признаков, кроме тянущей боли внизу живота, пока не было. С большим неудовольствием она покинула постель и оделась сама. Сейчас ей совершенно не хотелось, чтобы ее касались чужие руки. Да что там руки, вполне вероятно она сможет увидеть осуждение в глазах прислуги, тщательно скрываемое, но ведь разве может быть иначе в этом осином гнезде. Электра застыла перед зеркалом, разглядывая себя. В солнечном свете она сегодня выглядела как-то не по-настоящему. Чтоб прикрыть бледность своей кожи, девушка выбрала лиловое платье, но из легких тканей, чтобы развевались на ветру, не давая застаиваться горячему воздуху под тканью. Распущенные волосы напомнили ей о том, как оценивающе смотрел на нее Тит Фурий. Луций совершеннейшим образом заставил ее потерять бдительность. Такое с ней случалось редко, но, судя по всему, было что-то в этом молодом человеке такое, от чего хотелось нарушать правила. Возраст? Ведь он был моложе ее. Сколько ему было? Восемнадцать? Двадцать один? "Надо будет с ним переговорить о его видении в разности возраста." Электра грустно улыбнулась собственным мыслям. Она все же планировала с ним встретиться еще раз. И он даже обещал это. Опрометчиво же это было с его стороны, да еще в присутствии отца. Девушка вновь взглянула в свое отражение и с особой тщательностью принялась укладывать себе прическу. К ее счастью, она могла это сделать. Когда становилось особенно скучно дома, то эксперименты с собственной внешностью доставляли некоторое удовольствие и занимали руки и разум. Сегодня волнистые волосы были уложены высоко и заколоты костяным гребнем. Таким образом открывалась ее длинная шея, но и не только это было плюсом - от подобной прически было прохладно. Больше обмороков допускать не хотелось. После вчерашнего она должна выглядеть самым лучшим образом, пусть Рим о ней судачит, но она с достоинством примет эти слухи и покажет, как девушки ее уровня должны выдерживать подобное. Судя по времени, она еще успевала на представление, небольшое опоздание не будет расцениваться, как оскорбление выступающих. Электра выбрала серьги и надела их, оставляя шею свободной от украшений. На случай же курьеза у нее было заготовлено средство и предлог, чтобы сбежать. Есть совершенно не хотелось, да и сделать это можно было несколько позже. Молодая женщина перебрала несколько пузырьков с маслами. Сегодня ей хотелось дышать горьким апельсином и бергамотом. После всех приготовлений, Электра вполне удовлетворенно осмотрела себя и, взяв охрану, направилась в театр. Предостережение брата, касательно хождения одной, она взяла на заметку. ===> Театр Помпея
Маний Ветурий: 27 августа, ближе к полудню Было жарко. Маний недовольно перевернулся на другой бок и перекинул руку через спящую рабыню. Так стало еще жарче. - Эй, - парень сонно пихнул девушку в бок, - Иди…Спи у себя. Рабыня неторопливо поднялась, но ушла быстро и тихо. Маний застонал и перевернулся на спину, раскидывая в стороны руки и ноги. - Воды, - крикнул он, не разлепляя глаз, но точно уверенный, что приказ будет услышан и выполнен. Прежде чем открыть глаза, парень крепко зажмурился. Один распахнулся…Второй никак не хотел. Маний дернулся, забрыкался на кровати, мечась из стороны в сторону. Наконец, вытянулся струной, потягиваясь, и прыжком соскочил на пол, едва не снеся при этом раба с кувшином и тазиком. - Лей давай, - Маний склонился, подставляя ладони, сложенные вместе. Струя воды потянулась из кувшина, разбиваясь о пальцы парня. Маний пару раз плеснул в лицо, на шею, намочил корни волос на затылке и быстро обтерся весь мокрыми руками. Не ради чистоты, конечно, а чтоб стало прохладнее. - Лео! Как он? – спросил Маний раньше, чем понял, что в мыслях возникла вчерашняя сцена – раненый гладиатор лежит в траве, а грудь его широкая поднимается и опадает тяжело и мерно. Раб весь напрягся, голову вжал в плечи и начал что-то мямлить в ответ. - Как это ты не знаешь? Не знаешь, а пришел сюда! Ясное дело, я буду спрашивать о Лео, - Маний быстро шагал из стороны в сторону, приводя себя в порядок достаточный, чтобы выйти из кибикулы. – Ты должен был узнать! Должен. В следующий раз не являйся мне на глаза, не узнав новостей. От нетерпения Мания аж бросало в дрожь. Едва не порвав ремешки сандалий, он, наконец, покончил с одеждой и обувью и выскочил наружу. В перистиле никого не оказалось. От досады Маний был готов рвать и жевать эту траву, на которой не было никого. Никого! Хотя, конечно, глупо было надеяться, что Лео будет дрыхнуть тут до полудня, как он сам. Парень резко развернулся и почти бегом бросился туда, где вчера выделили ложе для гладиатора. По пути под руку подвернулся еще один раб. Маний схватил его за шкирку и развернул к себе: - Где он? Где мой гладиатор? – когда тот отчитался, Маний расправил плечи, принимая более важный вид, и добавил, взглянув сверху вниз. – Принеси мне поесть что-нибудь туда.
Хвит: Не о чем думать - искать выход пока нечего и пытаться. Нечего делать. А рукам неймется, непривычное это занятие - плевать в потолок. Обременительно это, оказывается, когда тебя моют и судно подносят, эдак с тоски взвоешь. Так что когда очередной раб приводит в кубикулу маленького хозяина, Хвит улыбается. Как умеет, приветливой улыбку не назовешь, в ней больше угрозы, чем приязни, но так уж привыкли напрягаться мышцы,когда он улыбался лесу, это всегда было обещанием удачной охоты. И когда на лице окончательно сложатся морщины, в последнюю очередь ляжет сеть вокруг глаз, присущая веселому нраву. Так что придется юному господину удовлетвориться этой слабой гримасой и скупой латынью. - Аве.
Маний Ветурий: «Как себя с ним вести?!» - возникла паническая мысль, пока Маний пересекал границу света и полумрака. Но раздумывать было некогда, потому что в то же мгновение их взгляды пересеклись. Улыбка гладиатора была больше похожа на оскал. Так Нигрум скалится. И у любого другого бы от такого приветствия конечности похолодели, но Маний на собственном опыте знал, что оно не повлечет за собой нападение. Поэтому он в ответ взглянул – спокойно и уверенно. - Аве, - ответил важно, осматривая внимательно издалека, как обстоят дела с раной. – Ты… ни в чем не нуждаешься? Сдерживать себя было трудно. Слово за слово, речь Мания разгонялась до привычной суетливости: - Ты мне только скажи, и я сразу прикажу этим… Все принесут, что пожелаешь. Ты должен поскорее встать на ноги. Ну, в смысле, поправиться. Он сделал несколько торопливых шагов навстречу и сощурился, присматриваясь к ране. Маний бы еще и пальцем потыкал, так, чтобы наверняка, но интуиция подсказывала, что делать этого не стоит. Так же, как, например, не стоит лишний раз руки в пасть Нигрум совать. - Ты как? Чувствуешь улучшение? Я хочу, чтобы ты меня научил! Всем этим своим приемам, как оружие в руках держать. Я видел тебя там, на арене. Ты был великолепен! – он уже тряс руками и мотал головой, горящим взглядом глядя Лео в глаза. – А еще! Почему ты вчера… В смысле, я случайно увидел вчера… Тебе что, неудобно тут? Может быть, ложе жесткое? – парень попробовал его рукой. – Или может, наоборот тебе слишком мягким кажется? Или тебе душно было? Ты скажи! Говори, не стесняйся! Я обо всем позабочусь, все приказы нужные… А, вот там поставьте мне, - обратился Маний уже к рабам, указывая небрежным жестом, где оставить еду. – Хочешь есть, кстати? Или пить?
Хвит: Разговор. Это полезно - язык врага надо знать до степени понимания иносказаний. Быстрый, но понять можно, особенно если подумать после всех вопросов - "научишь?" Странно, что он не нанимает ланисту, вот у кого опыт. Самого учили не так давно. Сомкнулась и покосилась улыбка. Но "Почему ты вчера..." - "не убил его" - мысленно продолжил Хвит, логичное после просьбы научить, и уже задним числом услышал, в чем, собственно, вопрос. Вот что их интересует. Когда спрашивают, чего не хватает. Им даже в голову не приходит единственный верный ответ. Действительно, нужно поскорее встать на ноги. - Там трава, - сказал он медленно. - Я долго не видел траву. Дай мне мясо. По душе бы - свиной окорок, прожаренный на огне. По хорошему бы - густое варево. С курицей. Целой. Большой. - Ты хочешь красиво или быстро? Чем бы руки занять...
Маний Ветурий: - А, трава, - растерянно, почти шепотом повторил Маний, отводя взгляд. Было непонятно, зачем ночью так нужно идти к этой совершенно обычной траве и валяться там, когда есть удобное, сухое ложе. Ну ясное дело, если уж так соскучился, то можно было бы… пусть даже пройтись… Даже босиком! Маний усмехнулся и взъерошил ладонью кудри на затылке: эх, не зря ж его Лео зовут! Он, прям как Нигрум, видимо, склонен испытывать какую-то животную привязанность к природе. - Ой, мясо! – он спохватился, что едва не пропустил мимо ушей последнюю просьбу, засуетился, чуть не выронил поднос и, наконец, протянул Лео мясо. – Прости… Ешь, я еще попрошу. Хотелось ради любопытства спросить, не желает ли он сырого, но сдержался. Только рукой рабу махнул лениво: «Еще мяса сюда». - Хочу, как ты. И красиво, и быстро, - взгляд оценивающе скользнул вдоль мышц новоприобретенного и завистливо вернулся обратно. – И каким-нибудь особым приемам научи. В общем, всему, что знаешь сам. Маний передернул плечами – почему-то в своем теле сразу стало неуютно. Никогда еще такого не было.
Хвит: ...а, трава... Как он это сказал, словно разочаровался. Это как ты уходил на охоту, а приносишь ягод - то же выражение глаз у женщины... но тут другое. Вокруг него много этого, он и не замечает. Парнишка уже отвечал о другом, протягивал кусок, а в памяти Хвита все плыли степи и поляны, заросшие высокой травой, высокой, высооокой... Она плела венки и нахлобучивала ему на голову, и говорила что-то о том, что это красиво. Наверное, было. У него тогда были длинные волосы. Он взял кусок, с усилием повернувшись. - Или красиво, или быстро, - сказал, не глядя, и въелся в мясо. Особых приемов, как он выяснил для для себя за эти четыре года, не бывает. Бывает недостаточно быстрый противник. Или неудобный момент.
Маний Ветурий: Как это так – или, или? Маний такого не любил. Его раздражали ситуации, когда приходилось выбирать что-то одно. Хотя бы потому, что он был уверен – вполне возможно исполнить оба желания. Или поторговаться, чтобы получить половину второго. Маний дернул бровями и вздохнул, собираясь с мыслями. - Давай начнем с того, чтобы научиться быстро поражать соперника, - он прошелся по кибикуле, затем вернулся к подносу и закинул в рот кусочек мяса. Маний напоминал себе сейчас карикатуру на своего дядю, Гая, и это веселило. Но смех бы дело испортил. Прожевав, он продолжил: - Потому как перед кем мне красоваться? Соперника поразит не изящность моих движений, а выверенность ударов. Так? А прекрасных созданий…ну, женщин разных возрастов поражать так же нужно результатом. Маний многозначительно замолчал. Руки так и просились сложиться в знакомый жест, чтобы лоб положить на указательные пальцы. Но вместо этого Маний взглянул на стул и, подумав немного, сел. - Но потом, когда ты научишь меня быстро поражать противника, у нас ведь будет много времени, чтобы научиться делать это еще и красиво. Как… Знаешь, - он покатал пальцем по столу виноградину, - у меня есть пантера. Так вот когда она не сильно голодна, прежде чем убить, она играет с жертвой. Да и гладиаторы, - он кинул в рот замученную ягоду и взглянул на Лео, - ведь часть битвы на арене – тоже представление. И кстати о прекрасных созданиях… Домиция! Он же обещал ей сходить за седлом. Когда же? Кажется, после полудня… Маний задумчиво пощипал нижнюю губу.
Хвит: Хвит слушал и ел, улавливая трезвый смысл в рассуждениях мальчика, потом сглотнул и улыбнулся невидным ему краем рта. Жадные это были люди. Кормили пантер, когда те были не очень голодны. А мужики давились кашей. В общем, понятно: может, и самому бы досталось по самое нехочу, если б хоть что-то на жилах не наросло за эти четыре года. - На арене - всё, - сказал он задумчиво, не желая ломать язык о слово "представление". Он видел перед собой качающийся рогоз, раздвигал стебли и целился в уток. - Играть некрасиво, - иногда это бывало опасно. Но в основном - нечестно по отношению к жизни, как он видел это. - Мясо хуже, - объяснил на понятном жадному народу языке. И тоже не соврал. "Пантееера..." - в мысли была ирония. Не стравит ли их паренек однажды.
Маний Ветурий: Когда же, когдааа?.. Маний хмурился, щипая себя за губу и отчаянно силясь вспомнить назначенное для свидания с Домицией время. Позже придешь – обида будет страшная. Если, конечно, не наплести сказок о невероятных сложностях, возникших у него на пути, которые он преодолел героически, но, к сожалению, не так быстро, как хотел. Только ж распинайся потом, расшаркивайся, строй из себя виноватого… Раньше прийти – тоже неудобно. Эти девушки вечно по сто лет собираются. Ждать нужно будет, не зная, чем себя занять… Что же там он наобещал сестре Гнея?! Маний взвыл, запуская обе пятерни в волосы. Помнилась только радость от приобретения и бесконечные волнения за то, хорошо ли заботятся о Лео. Самого Лео он слышал, но не слушал. Поэтому когда тот сказал «мясо хуже», Маний вскочил, гневно глядя на рабов, и рукой рассек воздух: - Слышали? Поменяйте немедленно это мясо! И уже отвернувшись от оторопелых, похлопал себя несколько раз по лбу. Раньше полудня точно обещать не мог. Если так, то логичнее было бы предположить, что после обеда. Девушки любят порядок во всем и едят едва ли не по расписанию. По-крайней мере, сестры делали так. И мать. И тетя, вроде, тоже…Значит, обед. Он выдохнул, успокаиваясь, но ступня его все еще отбивала дробь. Слуги нерешительно толклись в дверном проеме. Маний взглянул на них еще раз, уже исподлобья, и произнес тихо, как рычала бы, предупреждая, Нигрум: - Мясо. Потом обернулся к Лео и пожал плечами: «что с них возьмешь». - Так о чем мы? – он кашлянул в кулак и на этот раз уже не смог сдержать смешка. – Я должен уметь еще и красиво. Это входит в перечень обязательных умений для таких, как я.
Хвит: "Неужели такая латынь плохая" - подумал Хвит, дожевывая кусок. Нет. Невнимательный парень, да и что он о жизни знает - может ли мясо быть плохим, если первый шмат за четыре года. Он, не глядя и едва отерев пальцы о край постели, вытянул руку и толкнул мальчишку в лицо, откинув слегка ему голову - еще не пощечина, но уже не ласка. - Нехорошо, да? - почти без интонации вопроса. Вот она тебе, игра, отрок. Приятно? Самому было неприятно, гнило как-то на душе, все равно что мелкую пакость сделать в ответ на загубленную жизнь. И от того, что ему учить сына врага, и это - первый шаг. Уже. Впрочем, по реакции ясно будет, если у человека есть голова, реакция бывает не только первая.
Маний Ветурий: Изнутри распирало весельем и важностью. Маний был готов к победе. Сейчас Лео кивнет и согласится, что все правда, так и есть, учиться будем именно по этой программе. Губы Мания уже начали расплываться в самодовольной улыбке, как… Пальцы гладиатора были жесткие и сильные. Голова парня мотнулась от толчка, да так и застыла, вскинутая и отвернутая. Как он только пос…. - Как ты посмел?! – закричал один из рабов, но как-то фальшиво. В голосе его было больше торжества, чем угрозы. Он сорвался с места, чтобы кинуться на раненого или помочь хозяину. Маний вскинул руку и жестом остановил его: - Выйди. - Но господин… Внутри клокотало. Манию казалось, что он сейчас весь вспыхнет огнем или разлетится на маленькие кусочки. - Ты заставляешь меня повторять по два раза?! – голос его дрожал от злости. Раб попятился из кибикулы. И только теперь Маний смог поднять на Лео глаза. На него он почему-то не злился. Было обидно, ужасно обидно! Едва ли не до слез! - Да, - выпалил Маний, глядя в глаза, - да, нехорошо! Очень! В голосе тоже звучала обида. Маний вдохнул глубоко и проглотил выдох. Стоять на одном месте было тяжело. - Что ты хотел этим сказать? – он быстро прошелся по кибикуле и, развернувшись, снова взглянул на Лео, теперь уже издалека. Рассеянно моргая, Маний пытался вспомнить, о чем шла речь до этого. Мясо хуже…Мясо хуже… А! Про игру! Он потер щеку и задумчиво протянул: - Нехорошооо…
Хвит: Хвит наконец поглядел на него. Искоса и исподлобья. - Они так и будут здесь... все? - спросил, раздваиваясь мыслями на следующий кусок мяса и на безусловно заметную способность мальчишки соображать вопреки эмоциям. - Всегда? Что он хотел этим сказать... В слова все равно не уложишь, ни того, как некрасиво, когда быстро, ни того, как полезно это ублюдство, когда противник выходит из себя. Он не боец - как он понимал о себе всегда. Он ремесленник, он кузнец, лодочник, охотник... Он и бился, как охотился - это слишком долго было его единственным способом боя, чтоб так просто забыть ради игры, за которую иным выдавали свободу. И чужие страсти его не радовали и не огорчали, он отмечал их тем же знаком, что и прочие повадки зверя. А если и вызывал их когда нарочно, то так же точно, как бросал камень в сторону, чтоб отвлечь внимание зверя пока натянет тетиву.
Маний Ветурий: - Эти-то? – Маний хмуро покосился в сторону дверного проема, все еще держа ладонь у щеки. – Вечно вьются под ногами. Удобно, когда что-то нужно, и страшно мешает, когда не хочешь лишних глаз. Он, наконец, уронил руку и удрученно вернулся к стулу. - Это отцовская воля, чтобы рядом постоянно кто-то был. Но… - он снова кинул взгляд туда, где недавно скрылись слуги. Стоят там, небось, и, возможно, даже подслушивают. – Мешать будут, правда? – он уже оживленно обернулся к Лео и даже слегка наклонился в его сторону. – Я уговорю отца, чтоб они куда-нибудь… - Маний помахал кистью руки. – Хотя бы на время наших занятий. Отец меня любит, так что, в конце концов, согласится пойти на уступки. Снова вскочив, он почти что пробежал до выхода и выглянул из кибикулы. - А это-то каков! – покачал головой, оборачиваясь. - Вот же зараза! Еще б небось и сам добавил, если б смелости хватило. Аж глаза засияли от радости. Велеть, что ли, выпороть? – руки на груди сложил, брови сдвинул, наморщив нос. – А с тобой рядом будут, пока не поправишься, - подлетел, бухнулся рядом и с надеждой щенячьей взглянул в глаза: - Выздоравливай скорее! Нам будет интересно с тобой. Я буду стараться! Честно! Я хочу…хочу стать таким, как ты! Последние слова выдохнул с таким благоговением, что чуть не задохнулся.
Хвит: Он себе думал, надо ли еще кусок или посмотреть, каково будет с этим, край мысли полоскался на внешнем ветру: обиделся, да нет, не помешают, если ума хватит помолчать, а легкий нрав, не станет дуться - и тут накрыло. Даже когда ты лежишь голый и со вскрытым пузом весь на виду до нутра - а при словах, на которые имел бы право только сын, да и того бы Хвит не понял, ты, оказывается, еще можешь что-то скрыть, просто приопустив веки. Хотя зачем. - Тогда ты будешь любить лес. И ненавидеть город. Насмешливо шевельнул межбровной складкой при взгляде в лицо, смягчая ультиматум. Он ведь и не думал никогда, что он их ненавидит. Никого он не ненавидел - просто хотел уйти. Но даже из этого искушения - научить сына врага ненавидеть своих - Хвит сделал всего лишь второй урок. Сейчас мальчишка поймет, что человек не может быть как кто-то.
Маний Ветурий: Маний встретил взгляд Лео и пару секунд сидел молча, лишь хлопая глазами. А потом прорвало: - А я ведь уже люблю! И лес, и море, и вообще уезжать куда-нибудь. Что б еще гнать коня, и ветер в волосы. И так эгегегеееееей! – он подпрыгнул, размахивая руками. - Никакого тебе контроля, никаких дурацких правил и условностей. Иногда аж возвращаться не хочется! Так ты лес, значит, любишь? А давай…давай как-нибудь съездим? А море ты видел? А ты вообще откуда? Тут Маний вдруг понял, что не знает о своем новом учителе ровным счетом ничего. Кроме того, что он невообразимо…просто поразительно…такой…невероятный! И с характером. И со странностями… В траве вон по ночам валяется. И не разговорчив особо. Маний подтащил ближе стул и сел напротив, сияя улыбкой и таким полным любопытства взглядом, как будто перед ним был, по меньшей мере, один из богов. - А город почему ненавидеть надо? Ну, в смысле, он, конечно, занудный местами. Особенно люди. Особенно эти, которые постоянно шушукаются по углам и всякие интриги плетут. Вот уж нашли, чему жизнь посвятить! – он покачал головой, искренне сочувствуя тем, кто, по его мнению, скован политическими играми по рукам и ногам. – Но тут тоже можно интересное найти. А зачем себя ограничивать и что-то ненавидеть? И вообще было непонятно, почему для того, чтобы стать сильным, ловким и опасным, надо что-то любить и что-то ненавидеть.
Хвит: Нет, не поймет. Не успеет. - Похож. Не будешь, - исчерпывающе ответил Хвит, глядя на эту бурю в стакане. Правил нет, надо же, дурацких. Даааа, дурацких - нет. Поднятая морщина меж бровей придавала теперь взгляду насмешливое выражение, если только можно счесть насмешкой коварство собственного опыта. Хвит предупредил. Открыто сказал. Язык один. Что ж еще. - Поедем, - только согласиться. Брови, на волос сдвинутые вверх до этого, спокойно легли на место. Вот и все. Даже ничего не нужно делать. Всей заботы - чтоб парень этого не забыл, дважды моргнув глазами. Или чтоб однажды снова захотел. Еще проще. Даже, кажется, пульс в ране утих, и почувствовался локоть, на который сейчас приходился вес тела. - Мяса еще, - негромко попросил он, замечая вдруг и шепоток за дверью, и форму стола, и яркость кусочков неба в небольшом окне не так, как замечают место оленьего водопоя. А так, как замечают его красоту. В световом пятне, медленно планируя в неуверенном направлении, грелась одинокая пылинка.
Маний Ветурий: Сказал, как отрезал. Не будешь ты, Маний, похож, как ни старайся. Маний оторопело замолк и расстроено уткнулся лицом в плечо. И что с ним не так, что похож не будет? Чем это он не угодил? А может, заметил про щиколотку? Маний покосился исподлобья и обиженно вздохнул. Даже «поедем» не сильно обрадовало. Будто отмахнулся. Вроде: ничего путного из тебя не выйдет, но так уж и быть, съездим. Глядя куда-то в пол, Маний протянул раненному богу еще мяса. Или это потому, что город ненавидеть не намерен? Ну и что! Подумаешь, велика важность, город ненавидеть… В молчании Маний потер костяшками пальцев между бровей и снова вздохнул. Теперь все слова в горле застревали. - Научи, - сказал тихо, но с каким-то упрямством в голосе. – А потом, как знать, вдруг лучше стану? Подмигнул и засмеялся. Самому верилось с трудом в то, что когда-нибудь и сам обрастет такими мышцами и силу такую возымеет. Но теперь это было дело принципа! Он снова притих, затаился, и стал следить за Лео. Как же он потрясающе великолепен! Словно под кожей не обычные мышцы, как у всех людей, а перетекает потоками-порогами сила. Захотелось тронуть и убедиться, что это все-таки человек из плоти. Неужели любовь к лесу и ненависть к городам выковала такого?
Хвит: Дышать становилось хорошо, Хвит пил воздух медленно и широко, и каждый выдох был как вздох облегчения, почти бесшумный потому, что вдоха во всю грудь не позволяла рана. Он признательно кивнул дающей руке, за то, что, приручая, не гнушалась служить. - Буду. Учить, - подразумевало, пока будешь учиться, потому что по своей воле одно, а когда от этого твоя жизнь зависит - не в пример. - А чем ты плохой? - спросил деловито. Если не брать во внимание, что это был сын врага, плох он был только одним: он не брал во внимание того же факта. Все остальное возраст. Верней, отсутствие опыта. Не понимает, вот и восторгается. Видел бы, сколько жил под этой... откормленной кашей шкурой - может, близко бы не подошел. Гладок стал Хвит. Обтесался. Все это он видел, пока кусок до рта нес. "Будешь хорошо играть - выпустим".
Маний Ветурий: - Я? – Маний ткнул пальцем в свою грудь и насмешливо поднял брови. – Я замечательный! – он засмеялся, откидываясь на стуле и закидывая ногу на колено. – Я имел в виду, что лучше тебя стану. Раз уж ты не хочешь, чтоб был похож. В его глазах был и вызов (как этот суровый воин отреагирует на подобную дерзость?), и веселье, и добродушный упрек. - Говорят же, - Маний снова принял позу, пальцами важно коснувшись лба: - Жалок тот ученик, что не смог превзойти своего учителя. – Парень покосился на Лео, и уголок его губ медленно потянулся в колкой улыбке. – Я стараться готов, выложусь полностью, клянусь! – он ударил кулаком себя в грудь, а потом затих на время. – Ну а так… - Маний разом как-то сдулся и потер ладонью щиколотку, лежавшую на колене. – Болит тут. Неудачно однажды приземлился, и вот… Но это ничего страшного! – он мотнул головой, отбрасывая со лба кудри, и улыбнулся. – Это не помешает мне. Вина тебе налить? Он бы и сам был не против выпить, пока никто не видит.
Хвит: Хвит вскинул взгляд на клятву, и, видимо, такой, что мальчик скукожился, как листик над костром. Ну да, ветер - и выложится полностью, где такое видано. Вот стараться готов - это вероятно. Сегодня. Завтра наиграется, скажет - ох. Завтра не командуй. Так что за это его "клянусь" надо ловить, как за хвост. Оно, конечно, кто перед рабом слово держит, но мало ли. Хвит дожевал. - Слово? - спросил тоном, который отличался от всего сказанного прежде сильнее, чем взгляд - от ранее брошеных. Обдуманный вопрос задал, веский до угрозы. Показывая, что не требует ответа, который парень должен сам себе, а не ему, вытянул руку в сторону больной щиколотки и: - Давай, - согласился, подзывая скупым жестом пальцев.
Маний Ветурий: «Слово?» Даже отец никогда так не спрашивал. От Мания давно уже никто не ожидал чего-то большего, чем хотя бы отсутствия серьезных проблем. Такой тон был в новинку для него. И можно было вертеться ужом, но чувствовалось, что требуют обещания перед самим собой, а не кем-то. А себе слово дать оказалось непросто… Но вспомнилось «похож не будешь», и Маний кивнул решительно, молча, сосредоточено. Так непривычно для себя. Потом встал и в тишине наполнил два стакана вином. Один протянул Лео. Не глядя. И снова сел, придавленный своим обещанием. Отпив глоток, медленно поднял взгляд и стал присматриваться по-новому, уже без восторгов, а с пристальным интересом. Уже не к внешности, а к тому, что она в себе таила.
Хвит: "смотриии," - покачала бы головой старуха Ольз, учившая не давать... и не принимать обещаний. А Хвит просто взял стакан и выпил, даже ноздрей от нее не отмахнувшись. Он их и так никогда не давал, "учить буду" - это он только намерение озвучил, тоже не обещание было, да и чужим верил пока сказано. Бывало, случались такие люди, что отвечали за сказанное, да трезво глядя, чаще не потому что верны слову были, а потому что их намерения продолжались. Или так проще было. Хвит поставил стакан на пол и пояснил: - Ногу. Посмотрю. Ничего, с третьего раза поймет. Взгляд читать будет, не то - жест. Если так смотреть будет, как сейчас смотрит. А к лучшему ли - поглядим. Прямо сейчас. - Мне нож. Твердый. Короткий. Пока лежу. И дерево... Доска. Он показал на сравнении с ладонью, какой примерно толщины и размера. Поискал глазами, остановился на косом переплете окна, кивнул на реи. - Вот, в роде.
Маний Ветурий: Лео залпом осушил стакан, и Маний, не желая отставать, попытался повторить этот трюк. Только, в отличие от учителя, его сморщило с непривычки, да так, что пришлось отвернуться и кашлянуть в сторону. - А, ногу, - Маний уперся правой ступней в край ложа, но когда Лео заговорил о ноже, парень сделал попытку дернуться: - Чтоооо? – Однако дослушав, пробормотал примирительно: - А, ааа…Доска, да, понял… Он сложил руки на груди и усмехнулся. Ну да, ну да, нож…Как же! Нигрум вон тоже была бы не против прогуляться по домусу без цепи. Только ж оно ясно, чем бы все закончилось. - Расскажешь мне о себе? – голова неприятно кружилась, и Маний изо всех сил пытался не показать этого. Пройдет. Скоро должно пройти. Не стоило все-таки вот так залпом полный стакан неразбавленного. – Откуда ты? Не помню, говорил я? Меня Маний зовут. В мыслях постоянно вертелся один и тот же вопрос, который возник там скорее из любопытства, чем из сострадания.
Хвит: Усмешку его, наклонясь над ногой и щупая сустав под ремнями сандалия, Хвит чувствовал теменем. Это даже забавно было отчасти. Вот и что он, такой ехидный, делать станет, если эту недозажившую щиколотку чуток повернуть - среагирует на подчинение, чтоб уцелеть или слишком гордый, чтобы быть ловким? - Холод нельзя, - отпуская, вывел он. - Сидеть нельзя. Но резко и тяжелое тоже нельзя. Пока. Полюбовался на скрещенные на груди руки, спросил задумчиво: - И как учить, если не веришь? Тут уж точно момент был одно из двух: либо иди до конца, либо и не берись. Можно подумать, чтоб наделать беды, Хвиту нужен был нож. Можно подумать, нож бы прямо сильно помог, если б Хвит вздумал вот сейчас встать и пойти, волоча за собой погоню из десяти человек и одной собаки. Ну ладно. Молодой совсем. Непуганый. Сперва вон - научи, а теперь и задумался, чему и как научит раб, которому ножа не доверишь.
Маний Ветурий: Склонился над ногой и тоже ее деловито пощупал, будто бы вот только от щупаний прозреешь, что с ней не так. - Заживет скоро? – спросил, поджав губы, а потом снова откинулся на спинку и взглянул с вызовом: - Разве же я говорил, что не верю? Стал бы я рабов выгонять, если бы не верил? Что ж я, по-твоему, совсем что ли… - постучал костяшками пальцев по лбу и улыбнулся широко. – Просто узнать хочу тебя получше. Узнать и понять. Например… - покосился с сомнением.- Почему там, на арене, ты… Ты ведь поддался! – последнее было не то утверждением, не то вопросом. Маний вцепился взглядом в раненного. Глаза загорелись, даже дышать стал чаще от волнения…Он был почти уверен, что Лео специально пропустил удар в том бою.
Хвит: - Уже, - едва успел Хвит просунуть ответ на первый вопрос до второго. - Зажило. Потом внимательно посмотрел на мальчика, который, прямо скажем, и оскорбиться бы мог, когда б не лукавил. Не говорил он, ну да. Такого и не говорят. А пока Хвит ножа не получит, без слов видать цену такому доверию. И чем руки занять прикажешь, и как эту пробоину в брюхе объяснить чужими словами - леший дух знает. - А ты мне сам скажешь. Почему, - нашел выход Хвит. На знаках оно бы скорее вышло показать, чем подобрать слова, да знаков ему теперь дожидаться, пока до парня не дойдет, через что Хвит смотрит на него. - Пьяный ты, - снисходительно пробормотал, разрешив ему таким образом недомыслие. Сегодня. Прикрыл глаза и попробовал представить это: "Маний". Не выходило. Вернее, в то, что он так увидел, верилось с трудом: казалось, сам придумал из того, что мальчик сейчас на глазах напредставлял.
Маний Ветурий: - Я пьяный?! – заголосил Маний с бравадой, вскакивая со стула, чтобы доказать, что вот ни разу, нисколечки. – Я не… - он пошатнулся, но вовремя поймал равновесие, гордо вскидывая голову, - …пьяный. Тут же стало неловко. Во-первых, как можно было опьянеть всего с одного стакана вина! Во-вторых…ну да, пьяный он немного. Пошатывает. Надо стараться прямо ходить и лицо делать умное, чтоб никто не догадался. А то вот выйдет он сейчас, так там ведь эти гиены поджидают. Лишь бы выискать какой его промах, чтобы потом пошушукаться. Гадство! Как же это раздражает иногда! Если задумываться… А если не задумываться, то все в порядке. Интересно, а домовладыку они так же недолюбливают? Маний уперся ладонями в колени, сосредоточенно глядя в лицо Лео: - Ты ж не будешь меня ненавидеть, как эти вон? В общем-то какое дело ему до «этих вон». Но Лео не был «этим вон». А потому мысль о том, что учитель тоже когда-нибудь восторжествует его неудаче, была неприятной. Обидной. И… - Хотя ладно, - он мотнул головой. – Знаю, что не будешь. По лицу вижу, - рукой тряхнул напротив глаз мужчины. – А рассказывать, как я понял, ты ничего не собираешься. Он вздохнул тяжело и кинул озадаченный взгляд в сторону. - Тогда я могу выдумать тебе какое угодно объяснение. Например, противник – твой друг, или тот, кому ты обязан. Ты не хотел его убивать или даже смертельно ранить, а потому подставился сам. Ну, или другая версия, - Маний потер подбородок, глядя на солнечные полосы из окна. – Ты дикий, свободный житель лесов, которого силой привели сюда, в шумный город с чуждыми тебе людьми, совсем не такими, как ты. Сражения на арене для тебя были хуже смерти. И потому однажды ты решил…завершить свою карьеру, - Маний улыбнулся, не разжимая губ. – Какая версия ближе к правде? «Ты будешь любить лес и ненавидеть город», кажется, так он говорил?
Хвит: "Дикий?" - думал он, не открывая глаз. Это он-то дикий?.. А не они, для которых чужая жизнь - забава? Ну хорошо, если к словам не цепляться - друг, обязан, карьеру закончить, - то Маний взял правду и на две кучки разложил. Даже спрашивать бесполезно, какая ему больше понравилась. Если Хвит - дикий. Мда... - Я не поддался, - решил он как-то отсеять мусор. - Сказали - не насмерть. Ну, понятно, в общем, как это услышит малец. Несладко, конечно, себя выставлять послушной куклой, но полезно. Да и, отчасти, правда. Просто летит от стены. Не насмерть - стало быть, не та скорость, не та сила. Смысла в таком бою... Впрочем, что повторяться: он здесь, а не под ареной. Так и нечего ныть.
Маний Ветурий: Манию показалось, что в этот раз голос Лео прозвучал жестче. Он снова вгляделся в лицо, но теперь еще и сощурился, как будто это бы помогло ему прочитать мысли учителя. Задело, значит, что-то за живое? - Аааа, не насмерть, - протянул он, делая вид, что согласился с таким ответом, хотя все внутри протестовало против того, как ловко Лео ускользал от откровенных бесед. – Так значит, ты все-таки играл? Хоть это и «нехорошо», - передразнил Маний, вскинув брови к переносице. – Но даже в таком случае…Почему удар получил именно ты? На самом деле не доглядел? Или потому что так, по-твоему, более справедливо закончить игру? Глаза Мания блестели азартом. Он весь напрягся, готовясь к ответу, и ловил каждое движение Лео, с какой-то не до конца понятной ему жаждой всматривался в лицо, надеясь там увидеть хоть что-то.
Хвит: Все так же не открывая глаз Хвит приподнял брови у переносицы - так плечами пожимают, но с опорой на локоть не пожмешь особо да и не той силы чувство. - Играл, - согласился, и снисходительно пояснил: - оши... Ошибился. Легко ошибиться, когда правила дурацкие в игре, даже и не словишь сходу, то и дело сменяются: то ли много их, свое на каждый случай, то ли одно большое, по которому побежденный прав не бывает. Ну да муть все это, суть не в том. Голос вот сейчас другое дело совсем, по сравнению... Звонкий и пытливый, раздражало бы, когда б сравнивать не с чем, а после карканья ланисты и галдежа над песком, как дрозда заслушаешься, все смыслом переливается: вот идешь, слышишь - выводит про свой дом, свой кусок леса, это для прочих дроздов. Потом с другой ветки, вниз поглядывая одним глазом: "а ты кто такой?", а как близко к гнезду подойдешь, так и "Чтоооооооо?" Как металл по металлу. Отрывисто, со слабым отзвуком: "прочь! прочь"... Главное, чтоб совсем не замолчал. Это уж совсем нехорошо, это - последнее доверие рухнуло и страх один. - Правила такие...
Маний Ветурий: «Какая завидная невозмутимость!» - с досадой подумал Маний, морща нос. - Не понимаю я тебя, - выдал возмущенно. – Играть нехорошо, учить этому не будешь, но сам вот так спокойно… - оборвал себя, вдруг осознав, что размышляет вслух. Маний выдохнул резко и нос почесал, все сильнее раздражаясь от того, что Лео глаз не открывает. Скрывает истинные чувства? Или…тьфу, ну а вдруг он просто спать хочет? Ведь все-таки ранен. - Тебе нравилось быть гладиатором? – спросил с осторожностью, задрав подбородок и кидая все-таки косой взгляд. Сейчас «нет» ответит. И как тогда его понимать? А нужно ли вообще понимать-то…
Хвит: Хвит открыл глаза. - Тебе не надо играть, - сказал медленно, подыскивая слова для дальнейшего объяснения. - Потому что. Тебе не надо на песок. И снова замолк, хмурясь, потому что слов у него вообще было немного в запасе, а чужих так и подавно. Нравилось ли ему... - Я не люблю играть. Убиваю, чтобы есть. Это правильно. Потом снова задумался, глядя куда-то вниз, на лице отражалась работа мысли. Трудно было говорить с тем, кто говорит быстро и слова понимает быстро. Пока ты отвечаешь на один вопрос, тебе еще два задают. Но как-то надо с этим быть. Развлечение все-таки. А вот надоест этому воробью чирикать, и хоть на стенку лезь. - Ты всегда делаешь, что хочешь?
Маний Ветурий: - Не всегда, - признался и рот скривил, пиная сандалией ножку стула. – Учиться вот, например, иногда жуть как неохота! Маний засмеялся задорно, разваливаясь поудобнее. Но потом взгляд его стал задумчивый, словно в себя смотрел, и улыбка натянулась напряженно от уголка к уголку. Он опустил голову и вздохнул. - Не надо играть?.. Придется! – выдохнул обреченно и похлопал ладонью по подлокотнику. – Смотрю я вот на всех этих дядь своих, их гостей…Да даже отец! Думаешь, они не играют? Только песок у них другой. И у меня будет…другой. Его аж передернуло всего. Маний запустил ладони в волосы и взлохматил их: - Фу! Фуууу! Не хочу больше об этом! Даже думать не хочу. Мне пока можно подурачиться, время еще есть. Так что… - он поднял хитрый взгляд и подмигнул. – Давай о чем-нибудь веселом? Я так смотрю, ты по-нашенски не очень… Может, учителя поучить чуть-чуть?
Хвит: Хвит поглядел с интересом. Помнится, он тоже всегда думал, что у него еще время есть. Каждый раз так думал, пока кому-нибудь костей не ломал. Умная старуха была, слушаться надо было. Хотя, где оказался, там оказался, и это уж не его вина была, был бы в этот раз знак - он и ушел бы, и бабу с дитем увел, даром что брюхатая. Ха. Время есть. Времени никогда нет. Вообще не понятно, есть ли оно вообще, время - люди меняются, вот молодой, а вот старый уже, так возвратишься и сына не узнаешь. Листья падают а потом снова растут. А время - кто его видел. Вот и сейчас оно вроде как есть, на отлежаться, хотя вон косо уже смотрят, которые за дверью. Чуть не кидались уже. Как ты смеешь. А что он посмел-то? Больно сделал?.. Балованые люди. Его, Хвита, учили, так спины не миловали. К тому привык. Так вот от старухи Ольз и не догадался ума набраться. - А кто сказал придется?.. - вот вылезло это упрямство некстати-то. Можно же, наверно, и среди людей жить, если люди, но как-то не получалось. Уходил. Хвит махнул рукой, не обязывая к ответу. То его дело, мальчишки, чего он захочет: переиграть их или плюнуть на всю эту "фу". - Учи, - сказал со вздохом, все равно делать нечего, если этой же ночью не чухануть, зажав кишки в кулак. Потом еще вздохнул, и кивнул: знаки у этих были некоторые похожие, только больше их было и не совсем верно начертано, которые знакомые. Хорошо бы знать, что значат. И прежняя мысль зашевелилась, поддержаная тем, что косились-то на него не те, что силу имели в доме. Свои знаки спросить. Не было пока так, чтоб отдельно. Где б деревяшку раздобыть, липку... Или осину лучше. Совсем бы хорошо осину. И нож.
Маний Ветурий: Маний запрокинул голову, покатываясь со смеху и пытаясь сквозь него произнести: - Да ты…ты, я смотрю…тоже…учиться-то не особо…любишь! – отдышавшись, он провел по лицу пальцами, будто собирая его в горсть. – Ваааа… Отличный у меня учитель! Не, серьезно! Сразу вижу, весело с тобой нам будет. Он огляделся по сторонам – ни тебе папируса, ни грифеля. Ну да и откуда им тут взяться? Маний поднялся тяжело и, все еще глупо улыбаясь, прошел к двери и выглянул за нее. - Эй ты! Да, да, ты! – он помахал рукой кому-то с той стороны. – Принеси мне папирус и чем писать. Да поживее. Можешь прям у дядьки моего, Гая, из комнаты стащить, - Маний хохотнул в кулак, потом головой тряхнул. – Да пошутил я. Если он у себя, спроси, конечно, чтоб быстрее было. – Потом помолчал и вдруг по лбу себя хлопнул. – Эй, стой! Еще… Иди, иди сюда. Это…нож принеси. Короткий… ииии…Чего там было еще? – оглянулся в кибикулу и Лео подбородком дернул. – Какой-какой там нож? И палка эта. Ну, деревяшка. Не помню. Скажи ему, - вытащил с солнечной стороны за шкирку какого-то тщедушного паренька.
Хвит: А вот теперь он удивился. Не смотря на естественность и разумность, с его точки зрения, этой уступки. Но рабу объяснил, как сумел, на пальцах, показав длину клинка максимум в полторы фаланги, с гримасой: - Хватит. Если длинный, то неудобно. И надо сильно твердый, - и задумался, как же осина на этом языке называется. Потом решил, что навряд ли в таком доме сходу найдется, чтоб доска да еще и осиновая, разве что мебель какая поломалась, так в таком доме хранить не станут, да и, если по правилам, не совсем хорошо переделывать из чего-то для знаков. Ольз говорила - прошлое остается внутри, мешает правду сказать; Хвит не шибко верил в это, но все же прислушивался. Во-первых, с людьми оно именно так. Во-вторых - если дровиняка была когда ручкой от лопаты, лука из нее не сделаешь. В-третьих, сколько раз он уже за последние годы... да что годы, дни! - старуху вспомнил как умную?.. А в-четвертых, раз уж делать что-то, то по правилам. Если их знаешь, конечно. Первую лодку вон вспомнить страшно. Ну да ладно, надо хотя бы про дерево как-то объяснить. Но почему осина обязательно. Ольз говорила, что особая она, а почему - Хвит не помнил, если не в том дело, что древесина белая и гладкая, как баба. И не гниет. Вот потому, видимо. А так, конечно, что найдется. Он сложил пальцы в щепоть и плотно потер друг о друга. - Дерево. Мягкое. Больше слов не нашлось. Ни липу, ни иву, ни ольху в казармах не вспоминали. - Каштан, - неуверенно сказал он и вопросительно поглядел сперва на раба, потом на Мания. - Есть?.. Если, конечно, он это слово верно запомнил, вот это, которое из костра палочкой выгребали. Что? Память правду сказать мешает?.. Да он полумертвый лежал, когда в клетке везли. Грязь по сопатку, башку обрили от вшей: продавать, как-никак. - Или, может, - ткнул пальцем в столик, - поломалось что.
Маний Ветурий: - Дерево мягкое, нож твердый, понял? – Маний потрепал раба по плечу, приобнимая. – Каштан или…вон, - он поморщился, глядя на столик. – Ну все, иди, - развернул парнишку и по заднице его шлепнул, как лошадь по крупу. Как раб определит, каштан то или дуб какой-нибудь, Мания волновало, но лишь потому, что любопытно было. Написано на палках там что ли? Зачем мягкое дерево – понятно. Маний видел, как из деревяшек вырезают всякое. - А чем каштан от…ну, любого другого дерева отличается? – спросил Маний тихо, чтоб никто больше не услышал, кроме Лео, и присел снова рядом. – По внешнему виду-то дерево я отличу… Наверное. Но не растут же нужные тебе деревяшки прям на нем! Так как?
Хвит: Хвит сперва с сомнением поглядел в след озадаченному мальчику, а потом - в лицо озадачившему. И допер, что ушедший долго на глаза не покажется теперь, потому что кто его знает, куда пойдет искать заказанное и где найдет и в каком виде. Он даже гыгыкнул, но напрягся живот и стало не смешно. - Каштан мягкий. Груша твердый. Например, - выдавил он, что пришло в голову: груши как-то кто-то кому-то приносил, он слышал, как хрустят. А что делать с липой, как ее обозвать понятно - так это без самого дерева перед глазами не обойдешься, не говоря уже о том, как объяснить хотя бы то, что на каштане линии а липа ровная. - Каштан не лучше, - подумав, добавил он. - Есть мягкие лучше. Ладно. И осторожно поднялся, с наслаждением расслабляя давно уже ноющий локоть. - Он не найдет. Пошли. Потом, озабоченно глядя на себя, вздохнул: - Одежда.
Маний Ветурий: «Каштан мягкий, груша твердый», - повторил про себя Маний и кивнул. Так что же получается, ходить и все деревяшки подряд гнуть и резать? Вот уж нелегкая задача! Хорошо, что ее можно переложить на чьи-то плечи, а то бы Маний до скончания лет перебирал бы всякие палки в поисках нужной. Лео начал подниматься, и Маний тоже привстал, чтобы подхватить столь ценного учителя. Он не только в боях разбирается, но и в палках. Просто кладезь мудрости…всякой занимательной. Чего там нудятина, которой его пичкать изо дня в день пытаются! - Только недолго! – согласился парень из любопытства. – А то еще помрешь где-нибудь по дороге. Нет уж! Ты мне живым нужен. Да и влетит…Одежда, одежда, - он огляделся, бурча озадаченно. – О, вот что-то, кажется! В дальнем углу лежали какие-то тряпки. Там-то и выудил Маний одежду, может, даже специально для Лео приготовленную. Но думать об этом не стал: есть, а уж откуда – дело десятое. Развернувшись, он наткнулся взглядом на Лео и не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться снова. Хорооош, ох, хороооош! Даже раненный, обессиленный – все равно могуч и опасен. - Держи. Думаю, подойдет, - он протянул одежду и опустил взгляд к повязке на животе. – Хорошо перевязали? Чувствуешь себя как? Я велю, чтоб врач еще раз тебя сегодня осмотрел. Хочу, чтоб ты быстрее поправился.
Хвит: "Угу, - брюзгливо подумал Хвит, - так вот я щас взял тебе и помер." Когда выход есть. Когда уже светит наконец... А в голову поднялся ровный шум, предвестие того, что вот-вот глаза снова застелет... но застлало не мраком. Нахлынуло неуправляемое воспоминание о последней стычке в лесу. Он тогда не видел, что потом - сразу оборачивался на новую атаку - только топорище в руке скользило. А они все лезли и лезли, как безумные, и окликали его по имени молча, без передыху. Никогда его прежде так не звали. Никогда он не слышал такого. Как дразнили. Успевай поворачиваться. Он уворачивался от этого зова и прерывал его. И на вдох редко у кого оставалось время. Давно, очень давно был знак о таком - с той поры, как он ушел с побережья. Когда другие чужие имя его сократили. Только старуха и запомнила, что он Белый. А остальные как плетью били: " - Хвит! Хвит. Хвит..." кто ж знал, что этот звук лучше плетки выговаривает клинок. Он приближался к Манию с животным предвидением поворота его головы в руках до щелчка. Мальчик выпрямился и оглянулся. И наваждение рассеялось от его взгляда, в котором читался восторг. Хвит взял из его рук тряпку и неторопливо с одной руки занырнул в нее, а потом той же рукой оперся на его плечо, пока проденет вторую. Налазило, но цеплялось. Он опирался тяжело, и когда улеглась наконец-то ткань, не отпустил, чуть подталкивая к выходу и соображая, как бы это место обозвать, чтоб понятно - которое кладовая. - Лекарю не велят, - с прежней брюзгливостью буркнул. - Лекарь велит.
Маний Ветурий: Плечо крепко сжала большая ладонь, и Маний едва ли не присел под тяжестью опирающегося на него Лео. Но вовремя спохватился, поднатужился и грудь расправил, улыбнувшись небрежно. - Сначала ему велят, а потом уже он, - разъяснил терпеливо, идя вперед. Переполняла какая-то глупая гордость, от которой улыбка по лицу расползалась, да так, что вот-вот до ушей дотянется. Вон, какой у него учитель, даже с дырой в боку ходить может. И даже с ней наверняка надерет задницу любому, кто посмеет сунуться! - Куда идем-то? – спросил таким тоном, будто они с Лео уже и огонь, и воду прошли, и тысячи лет были друг другу опорой. Воображение услужливо рисовало прелести такой дружбы. Маний приосанился еще сильнее, напуская на себя больше важности. Как раз вовремя, потому что прямо по курсу заметил своих шепчущихся сестер. – Вот любопытные!
Хвит: "хорошему лекарю велеть не надо", - думал Хвит, выползая за дверь. А потом, как из большой комнаты с дырой в потолке вышли, сразу глаза разбежались и ноздри задрожали. Одно дело свет в окне, ветки колышутся, а тут раз - и за колоннами двор. Может, оно и не сюда надо, но тянуло его под небо и к растениям без всякого смысла, только затем, чтоб видеть. Он остановился, и даже голове больно стало, прямо будто со стакана вина до помутнения опьянел. Закрыл глаза ладонью и внюхался в воздух. Пряно пахло, но независимый был такой аромат, не зовущий - вот сейчас, когда первое счастье отхлынуло, уже это можно было понять и разделить. Вот взять мальву хотя б: там и запаха того - не всегда и учуешь, а от куста будто тепло идет, а от этих, с узкими листьями, блестящими и плотными, пахло дурманяще и удушливо, вроде как и близко подходить не стоит, обойди по широкой дуге, да еще и с наветренной стороны. Но Хвит постоял и пошел сквозь: поглядеть, а вдруг что растет подходящее, так и название спросить можно. Он подходил к деревьям, прикасался, спрашивал Мания: - А это кто? - и только олеандров не трогал. А возле тополя стоял долго, задрав голову и высматривая, нет ли ветки сухой, но сад был ухоженный, так что осталось только обнять ствол и погладить.
Маний Ветурий: Выглядело так, словно Лео деревья по запаху ищет. Он остановился, глаза рукой закрыл, носом повел, а потом пошел, пошел вглубь сада. Маний, забавляясь своими догадками, ждал, что вот-вот Лео остановится у какого-нибудь дерева и скажет что-то вроде «этот мягкий, давай сюда». Но тот лишь тыкал в стволы и спрашивал названия. «Ага, я так тоже могу, - думал Маний, отвечая на вопросы, - нашелся мне эксперт по деревьям!» У тополя Лео и вовсе проторчал вечность, осматривая со всех сторон. Маний тоже задрал голову, глядя то на ветки, то косо на учителя. И чего он там углядел? Или не углядел… Наверное, присматривает, какую ветку лучше отломать. Ну так а чего тут выбирать так долго? Вон та, крупная, хороша. А вот эта, снизу, тоже ничего, хоть и не такая толстая в обхвате. Но когда Лео вдруг ствол обнял да наглаживать его начал, у Мания аж брови вверх поползли. Хотя, чему удивляться, вчера он в траве валялся. - Это нужное дерево? – спросил Маний тихо из уважения к любовному общению учителя с природой. – Если да, тогда выбери подходящую ветку, и я прикажу спилить.
Хвит: Он запоминал названия, повторял про себя. Все же не совсем разные языки у них с этим, если тот знает, как деревья зовут. - Подходит, - негромко сказал Хвит, кивнул, а потом качнул головой отрицательно. - С такого. Не с этого. Сохнуть долго. Кто это? А сам уже нашел глазами и двинулся. Поднял, не нагибаясь, грабли из травы, вдавил ноготь в черенок, отмечая длину - с отполированной долгим употреблением поверхности соскользнуло - и оглянулся на Мания: - Вот. Столько, - и показал, вдумчиво проводя поперек, что надо разделить отмеченное, вторую руку сжимая и снова расправляя пальцы, четырежды - всю пятерню, в пятый раз - подогнув большой палец. И смотрел вопросительно: понятно ли. - Не из этого. Из такого, - ткнул пальцем в тополь. - Пусть найдут, - постучал щелчками по черенку и снова указал на тополь, - из такого. Если лучше нет. Я сделаю. А глазами все шарил дальше по саду, нет ли липы. Могла быть. Из нее отвар хороший, не могли не знать. Может, и есть, надо все обойти. Грабли выпали на свое место в траве. Хвит побрел смотреть, снова ухватясь за мальчишку.
Маний Ветурий: - Что. Что это, Лео, - веско сказал Маний, похлопав дерево по стволу. – Это… - кинул еще один быстрый взгляд на крону, чтобы удостовериться. – Это то-поль. Тополь, Лео. Но тот уже двинулся в сторону каких-то кустов, будто еще пару мгновений назад потерял интерес к разговору. Маний поник. Он не привык, чтобы кто-то его так явно игнорировал. Скривив рот, парень с досадой глядел, как учитель отдает распоряжения насчет своих ненаглядных палок. - Пять раз разрезать эту дрянь? – Маний все-таки подошел ближе. Обещал ведь деревяшки достать… А слово держать надо. Тем более тогда, когда они с Лео только присматриваются друг к другу. И прислушиваются. Что, в общем-то, весьма трудная задача, когда один из них объясняется едва ли не на пальцах. - О бооооги! – Маний запустил пятерню в кудри и яростно их взъерошил. – Я думал, что понимаю тебя, но ближе к концу…Вообще перестал что-либо понимать. Стой! Стооой, - он поднял ладонь, требуя внимания. – Ты просишь, чтобы тебе нашли ветку тополя такой же толщины, как этот черенок? Отрезали от нее вот такой кусок? – Маний показал. – И… Слушай, если тебе просто вот такой кусок принесут… Ты сам сможешь разрезать, как тебе надо? Ну или… Я могу прислать раба, чтобы прям при тебе отфигачили от палки кусок и делали с ней все, что ты скажешь! Если тебя, конечно, поймут… В этот раз Лео хотя бы его с собой повел дальше. И Маний, придерживая учителя одной рукой и живо жестикулируя другой, возмущенно продолжал: - Послушай, это проблема. Серьезно. Тебе нужно подучить наш язык. Как мы будем с тобой заниматься? Вдруг ты мне скажешь делать одно, я сделаю совсем другое и…кого-нибудь из нас порешу?! Нет, а что?! Всякое может случиться!
Хвит: Хвит только качнул головой на черенок и на пять раз разрезать, но, возможно, зря не взглянул, смотрит ли его собеседник...вверх. А вверх смотреть, сворачивая шею - а как по-другому, если тебя держат за плечо? - не очень удобно. Хотя, может, и не зря. Парень снова показал, что умеет думать. Правда, вслух, но пока так лучше. Можно успеть остановить, если думает не туда. - Ты понял, - возразил Хвит. - Я запомнил. Орех. Ясень. Пиния. Тополь. Ты не сделаешь другое. Ты говоришь. Я понимаю. Чего он не понимал на словах, то пока доходило на интонациях, а дальше будет проще - срастется. Так что он не стал останавливаться по требованию вскинутой руки и волок мальчика дальше. - Раба... можно, - подумал, что назвать инструмент правильно вряд ли сможет, а у человека, работающего с деревом, можно узнать точно. - Надо того, кто знает. Как делать с деревом. Он нашел липу в дальнем углу сада, погладил молодой ствол и сказал: - Вот. Лучше чем тополь. Кто это? И, раз уж вопрос встал и с другой стороны, спросил еще: - Пять? - снова выкидывая на пальцах прежнюю комбинацию. Как-то его взяло сомнение, что такое количество умещалось в короткое слово.
Маний Ветурий: - Дерево – это «что», а не «кто». Человек – кто. Камень, домус, трава, например, это «что», - терпеливо объяснил Маний и взглянул на ветки. – Это липа. Красивое дерево, мне нравится. Маний начинал понимать, насколько упрям и непокладист его новый учитель. И так как сам за собой знал такую же черту, стало любопытно, чье упрямство будет в итоге брать верх. Только, в отличие от него самого, который чаще всего шумно отстаивал свою точку зрения, Лео просто игнорировал или уклонялся от того, что ему не нравилось. - Пять, - подтвердил парень задумчиво, а потом поднял ладонь и стал показывать. – Один, два, три, четыре, пять. – Потребовалось больше пальцев, и Маний осторожно освободил вторую руку. – Шесть, семь, восемь, девять, десять. Было странно кого-то учить тому, что знаешь сам. Но Манию даже понравилось. Он торжественно улыбнулся и поднял на Лео глаза: - Понятно?
Хвит: Хвит внезапно как споткнулся. У него даже пальцы растопыренные не сжались, а по лицу поползла мысль, которую он никогда прежде не удосуживался обдумать. И вскинутый взгляд Мания встретил напряженное, но пока безуспешное стремление понять, в чем суть. Хвит сосредоточенно хмурился, глядя сквозь прыгающие в руках мальчика числа, и на вопрос честно ответил: - Нет. Потом внимательно заглянул в глаза и спросил: - Почему? - а потом коротко вдохнул, сморгнул, облизав губы, прежде чем выразить на чужом языке предмет сомнений, предупредил: - Подожди пять, - потрогал дерево и вдумчиво произнес: - жизнь. Да? Кто. Ты - кто. Я - кто. Там... - указал на брошеные грабли, - дерево. Мертвый. Он - что. Нет?
Маний Ветурий: Маний дослушал Лео до конца, успел ответить только решительно «нет» и впал в тяжелые раздумья. Он глядел куда-то мимо учителя, мимо липы, и взгляд его с каждым мгновением становился все более отсутствующим. Странное дело – учить другого своему языку. Ты его знаешь с рождения, и даже не задумываешься, как и почему произносишь те или иные слова, выражения. Но однажды появляется вот такой вот Лео и спрашивает «почему так, а не эдак?» И ты стоишь, как дурак, разинув рот, и думаешь – действительно, почему? То есть, конечно, есть какие-то правила латинского языка, которые Маний в свое время зубрил бездумно. Но и тогда все казалось логичным. А теперь почему-то не кажется. - Ээээ… - красноречиво начал Маний. – Все дело в том, что… «Сюда бы дядю Гая, он бы смог объяснить человеку, который обнимается с деревьями, почему они не живые», - паниковал парень, глядя на липу, как будто впервые ее увидел. – «Да даже Гней бы объяснил… Маний, ты болван. А вдруг ты сейчас так скажешь, что этот твой страстный обожатель леса расстроится?» Он затравленно взглянул на Лео и тут же опустил взгляд к траве. Нееет, такой не расстроится. Просто не согласится и будет доказывать обратное. Или не будет. И решит, что Манию «никогда не стать похожим». - В общем… Скажем так. Люди, животные – у нас есть сознание, - Маний постучал пальцем по лбу. – Мы можем что-то создавать, о чем-то рассуждать, любить и ненавидеть… А дерево такого не может. Возможно, в нем…меньше жизни? – неужели он нашел компромисс? Маний вновь обрел уверенность в себе, вдохнул глубоко, расправляя плечи, и окинул липу уже вполне себе дружелюбным взглядом. – Поэтому мы с тобой «кто», а липа – «что». «Кажется, я гений!» - Маний самодовольно усмехнулся и небрежно оперся на «что» рукой. Закинул голову и с лиричным выражением лица стал рассматривать черные изогнутые ветви липы в зеленом облаке листвы.
Хвит: Хвит сначала ждал, потом и слушал с приоткрытым ртом, после - немного его позакрывал, собираясь спросить, как это получается, что о человеке даже об умершем говорят "кто" - "кто умер? Кто это был?" и дух его после смерти зовут по имени, и продолжают наделять жизнью, стоит ему прийти во сне, а дерево, у которого тоже есть дух, даже при его жизни почему-то вдруг... так... Но решил, что совсем юный мальчик вряд ли сможет ответить на вопрос, о котором он сам, Хвит, задумался только в сорок, и вернулся к числам и мертвому куску дерева. - Пять, - показал без перехода, и снова: - пять. И пять. И пять. И столько, - показал четыре. - Всего. Отрезать. От такого, - показал. - Липа. Ему хотелось сесть под липой и подумать, посмотреть на маленького господина внимательно, поговорить о живых деревьях - чтоб самому понять, а не доказать что-то, - но он вспомнил, как неприятно подниматься потом, как не с руки складываться даже, садясь, и снова, опершись о Мания, сказал: - Пойдем. Назад. Расскажешь.
Маний Ветурий: - Пять, - услышал Маний и вздохнул, прикрывая глаза. Собственно, что и требовалось доказать. Лео не согласен с положением дел, которое обозначил Маний, и поступил, как и раньше – сменил тему. Может, рассказать ему, чтоб не огорчался, про лесных нимф? С другой стороны, возможно, он и с деревьями обнимается именно потому, что искренне верит в их существование. Маний усмехнулся и покачал головой: а вдруг к Лео и правда однажды являлась прекрасная нимфа из каких-нибудь кустов? - Пять, пять, пять, - повторял учитель, и Маний понял, что забыл считать все эти пятерки. – И столько, - парень покосился на четыре растопыренных пальца и снова тяжело вздохнул. А как они учиться будут потом? Ему ярко представилось, как выздоровевший Лео командует: «Маний, отожмись пять, пять, пять, пять, пять, пять, пять, пять, пять, пять и вот столько раз!» Смех раздирал изнутри, и Маний начал глупо гыгыкать. Плечо снова сжала рука, парень медленно побрел обратно. В его воображении учитель, как заведенный, все повторял это «пять» с утра до ночи. «Хорошо хоть по пять считает, а не по одному!» - на этой мысли Маний заржал уже в голос, хлопая себя по колени ладонью.
Хвит: Смеялись над ним, прямо сказать, нечасто: боялись. Не то чтоб это его задевало - он это все понимал как неправильность своих действий, иногда только видимую, а не на самом деле, но отличать одно от другого умел давно, и когда кто-то в казармах покатывался от хохота или допускал шутки, не всегда уловимые но прозрачные по интонации, Хвит только учитывал, больше ничего. Так что он полз себе и думал спросить, что не так, надеясь, что ему ответят без подтекста, который еще сильнее все запутает и придется думать еще и над тем, что имелось в виду, и наклонился вслед за Манием, который остановился отсмеяться и похлопать себя по колену. Под ногами росла трава, он оторвал верхушку мяты, выпрямился, опираясь сильней чем до сих пор, и долго растирал в пальцах и нюхал, перемежая улетающие мысли вопросами: - Не пять?.. А как? - спохватываясь, что все еще придавливает паренька к земле. Убрал руку и снова завел: - Один... два. Три? А это что? Четыре? Пять? Пять же. Да? Он понимал, что мальчишке нужно быстро. И красиво, желательно. Но вестись на это не собирался: второпях все хуже. Пока быстро не выходит само, тут хоть смеются над тобой, хоть плачут, а делу это не поможет. Это как еще кузнец в родном селении говорил, когда к нему приходили торопливые: послезавтра будет готово. А быстрее нельзя? - ну тогда зайди, как луна сменится.
Маний Ветурий: «Оооох», - застонал Маний через смех, пригибаясь к земле вместе с Лео. Чуть плечо не вывихнул. Но ему как смешинка в рот попала – остановиться уже не мог, даже несмотря на боль в плече. Только вывернулся и перехватил поудобнее, уже успокаиваясь и только улыбаясь во все свои тридцать два. От слова «один» опять чуть не начал хохотать, но на этот раз сдержался и стал внимательно слушать, что дальше скажет. - Пять, пять, - закивал и выдохнул резко, отгоняя очередные спазмы смеха. – Изловлю Вира с пергаментом, запишем с тобой все, чтоб ты поскорее запомнил. Дальше, гляди, - стал опять пальцами показывать, - шесть, семь, восемь, девять, десять. Видишь, два раза по пять – это десять. А два раза по десять – двадцать, - глянул внимательно, понял ли. – Я тут решил, что пока ты лечишься, я к тебе приставлю человека. Пусть учит тебя тем словам, которые нам могут потом понадобиться. Тебе же удобнее будет. Так что даже не пытайся спорить или игнорировать, - посмотрел строго в глаза, а потом опустил взгляд к руке Лео. – А это…вроде мята. Да, по запаху она самая. Я однажды, когда еще совсем мелкий был, целую горсть листьев слопал, а потом ходил и дышал на всех. А сестрицы, кажется, до сих пор ее жуют перед встречей с ухажерами. Маний кинул взгляд туда, где еще недавно стояли сестры. Сейчас их видно не было. И хорошо. Он был готов руку отдать на отсечение, что и Лео они попробуют у него отобрать. К Нигрум эти девицы уже наведывались, но та их близко не подпустила. В глубине души Маний этим гордился. Интересно, а Лео они смогут завлечь своим щебетанием? Маний провел рукой по волосам, откидывая с лица пряди и сурово глядя туда, откуда, возможно, наблюдали за ним с Лео сестры.
Хвит: Хвит смотрел внимательно и почти строго, отгибал пальцы, повторял вполголоса. Когда б это он еще запомнил. А сколько ударов нанести по чучелу с сучками, против скольких выйти да сколько кругов намотать с грузом - это разве считалось? - двигался без внимания, чем больше, тем лучше, навык силен повтором, нападают по одному-двое, лишний круг выдавливает лишние мысли. То и все. Крепче запомнилось - "мята". Мята, липа, тополь, пиния, ясень, орех... шесть... каштан. Семь. Груша. Восемь. Ходил и дышал... Чудак. Хвит перевел взгляд, следуя за взглядом Мания и снова понюхал пальцы. - Ждешь? - спросил, опять поволокшись назад в отведенную комнату.
Маний Ветурий: Маний очнулся и с тяжелым вздохом повернул к Лео голову. - Выжидаю, - ответил он тихо, будто и впрямь сидел в засаде. Потом снова кинул взгляд за деревья и обернулся уже с ухмылкой: - Будут к тебе девицы приходить, игнорируй их. Скажи если что, это я приказал. Ничем хорошим общение с ними не закончится для тебя. Они мне однажды хамелеона сгубили, - он шмыгнул носом и сокрушенно покачал головой, едва ли серьезный в этот момент. – Хороший был зверек. В мыслях прям зудело от какой-то позабытой информации. От этого слова «ждешь». Ждешь…Чего ждешь?.. - Домиция! – проорал Маний вспыхнувшую мысль. – Седло! – хлопнул себя ладонью по бедру и начал озираться. – Обед? Уже пришло время обеда? Как люди успевают следить за временем… Эй! – он пригнулся, потом откинулся на ходу назад, высматривая кого-то, пусть даже сестер. – Что за… Когда надо, вечно никого нет! А мне еще насчет тебя надо распорядиться… О! – вдруг поймал он за хвост уже совсем другую идею. – Хочешь, я тебя вечером познакомлю с Нигрум? Это моя пантера. Не помню, рассказывал я тебе уже о ней? – перехватывая Лео под плечо то одной рукой, то другой, обернулся вокруг себя, выискивая слуг. – Проклятье... Куда все делись?
Хвит: У Хвита разгладился строгий лоб. Незнакомое и однозначно приказное слово он запомнил легко. Слишком его объяснение в унисон звучало: "...а сгубят тебя женщины. Это гадать не ходи". Он и не ходил. Он, правда, и не поверил, потому что ученый был: первого урока хватило. Избегал даже, порою. Но когда помогало? Женщину вообще найти трудно. Такую, чтоб жить, а не для баловства. Это он уже понимал, когда в лес уходил. Так что только головой качал, пока Мания вертело и колошматило. Поглядев на солце одним глазом, ответил коротко о времени: - Близко, - но у мальчишки мысли крутились, как ветер на лысом холме, и, запоздало догадываясь, о чем тот теперь говорит, Хвит открыл было рот спросить: "на песке?" и понял, что сейчас заржет. Причем не от души, как сам Маний только что. Злая шутка вышла бы.Не нужно о таком думать. - Про дерево не забудь, - и легко кивнул, черный так черный. Зверь, так, может быть, не загорится, как тот помпеец.
Маний Ветурий: - Близко? – переспросил он напряженно и пуще прежнего начал вертеться. Но когда услышал «про дерево не забудь» - такое простое, как родному сказанное, - замер и глаза сощурил. Слышал ли он вообще когда-нибудь от раба просьбу в таком тоне? Нет…кажется, нет. Точно нет! И если бы не Лео перед ним стоял, то Маний бы поставил зарвавшегося на место. Но тут почему-то приятно стало. Как-то…свободно. Как вот скачешь на коне, и ветер в волосы. От того, что сказать хотелось, но что именно – понять было сложно, Маний вытянул губы трубочкой напряженно, потом расслабил и присвистнул. - Ага, - обронил он легко, а потом внезапно: - Кстати, зачем тебе? Чего вырезать собрался? И, подводя ко входу в кибикулу, наконец увидел, что искал. - Эй! – он энергично махнул рукой рабу, прям от плеча. – Иди сюда скорее. Да скорее же! - а сам повел Лео в кибикулу и там усадил на кровать. – Ну все, лежи тут. Больше не вставай, - вздохнул, отводя взгляд, и плечом покрутил, разминая. – Так все же, что ты там вырезать будешь из липы?
Хвит: Хвит хотел отмолчаться, но мальчишка повторил вопрос, и пришлось придумывать, как это сказать. Взмах рукой к началу поединка. Большой палец, выставленный к шее. Это знаки, да. Но не те. Выбора не оставляют. Другое дело - следы. Но и тут не совсем верно, следы появляются после. Знаки нужно видеть заранее, как приказы. Может, лучше - имена. - Слова, - сказал он неуверенно. - Увидишь, - кивнул потом более твердо. Он, конечно, увидев, не поймет, не поверит - могут ли слова, спросит, из одного рисунка состоять? Хотя бы два надо. Это если их не рисовать каждое похоже. А вот тогда Хвит и объяснит. Не все слова нарисуешь. Да и рисунок больше одного слова. Грузно увалившись опять на ложе, он гадал, как скоро удастся мальцу раздобыть дерево. Еси не забудет, конечно. А то это его "ага", брошенное будто сверстнику, доверия не внушало.
Маний Ветурий: Лео сказал так мало, что только разжег любопытство. - Хех, надо бы поскорее для тебя эти палки найти! Слова вырезать, хм… Маний убрал с серебряного подноса остатки еды и, отойдя с ним к дверному проему, стал разглядывать свое отражение. Чего уж тут скрывать, он себе нраааавился! Самодовольная улыбка вновь растянулась у него по лицу. Маний провел ладонью по кудрям от виска и зачерпнул их в горсть у затылка. Разве кто-то сможет устоять против такого красавца?! Он перевел взгляд на развалившегося Лео. Ему б еще мускулатуру таких же внушительных размеров, как у этого великана. Тогда делать вообще ничего не придется: дернул бровями – и девушка уже припала к твоей груди, готовая на все. Да и юноши… Маний снова хитро взглянул на свое отражение. Весь мир будет у его ног! Тряхнув победоносно головой, Маний вдруг обнаружил, что вилик, которого он звал, уже давно стоит рядом. Медленно и важно он протянул слуге поднос, похлопал его по плечу и вернулся в кибикулу. - Так, - произнес он, чтобы сконцентрироваться. – Позаботься о том, чтобы к Лео сегодня еще раз пришел врач и осмотрел раны. Пусть поскорее поставит его на ноги. Мази, отвары – не жалей на это моих денег. Кроме того, - Маний налил себе воды и сделал пару глотков, - найди человека, который занимался бы резьбой по дереву. Кажется, у нас кто-то был. Я видел…когда-то один из рабов вырезал фигурки. Пусть этот раб, ну или любой другой умелец, кого найдешь, принесет для Лео липу. Побольше. Скажи так, человек тебя поймет, - Маний просто боялся ошибиться во всех этих размерах деревяшек, и что на сколько надо резать. – И обед ему пусть хороший принесут. Все понятно? - Да, господин, - вилик поклонился. - Кажется, ничего не забыл, - озадаченно произнес Маний. – А! Пусть мне приготовят, во что переодеться. Я сейчас ухожу. Все. Можешь идти. Когда вилик удалился, Маний обернулся к Лео: - Душно тут так… Ладно, если совсем ожареешь, можешь выйти в перистиль. Я вечером вернусь, покажу тебе Нигрум. А ты мне – свои деревянные слова. Надеюсь, к моему возвращению вилик уже приведет тебе человека.
Хвит: Может, может. И в перистиль выйти, и еще куда - одежину выдали. Вот, сорвется сейчас - и поминай, что Манием звали. А ты лежи тут, юных дев избегай. ... Парнишка, усланный на добычу дерева первым, вернулся глубоко после ухода юного хозяина. Принес, надо думать, инструменты для письма, и Хвит только подивился, что не дощечки. А дров малой, естественно, не приволок. И заглянул вообще с опаской, чуть не на цыпочках вкрался. Убьет его Хвит, что ли. Подмывало подняться и пойти дом поглядеть, но он решил с рабами как-то сойтись попробовать, чтоб не было больше такого ора - "как ты посмел" и все такое. Он же, Хвит, тихий был всегда. И до сих пор еще надеялся, что это заметно с первого взгляда. Вот что заискивать не думал никогда, так это верно: к чему? Его и самого, если что, долго уговаривать помочь не нужно было, если не занят ничем. А заняться сейчас и нечем, пускай себе рана зарастает. Хвит по ложу рядом с собой похлопал - садись, мол, - и принялся рабенка расспрашивать, что для чего. Просил числа написать - и числа тоже на знаки оказались похожи. Да все разруха и разруха только. На тихий и скупой голос его малой, наконец, расслабился, и рассказал все толково. Потом, как заегозил, Хвит уж почувствовал, что с ним пацану скучно - Хвит задумывался то и дело, и тот, не знает, как отделаться уж, - да и махнул рукой, иди, мол. Лекарь был, остался доволен - на лице отражалось, что с брюхом все в порядке будет - а "знающий" по дереву, которого прислали попозже, застал в полудреме. Пришел он по уму, первый раз с пустыми руками, Хвита быстро понял, и ушел за деревом. Вернулся с ножом, толковым, незряшным, и принес уже и распиленное на двадцать четыре бляшки - Хвит поморщился, что самому, вроде как, и делать ничего не осталось. И начал с того, что вот прямо сейчас нужнее всего было: "здоровье".
Маний Ветурий: Появление в доме Хвита и реакция на него сестер напомнили о событии двухгодичной давности. Тогда из-за любопытства и вредности сестер погиб хамелеон. Хвит, конечно, вряд ли помрет, но в неприятности попасть благодаря девицам может. Помнится, в то время тетя Электра пыталась убедить его, мелкого еще Мания, что женщинам необходимо давать свободу действовать самостоятельно. Забавно, но окончание вечера тогда показало обратное. Сейчас же Маний считал, что женщинам достаточно дарить иллюзию свободы. Нет, не потому что они глупы. Среди представительниц их пола встречались весьма достойные особы. Просто женщины склонны отдаваться на волю эмоциям, принимать сиюминутные решения, а потом частенько жалеть о последствиях. Сестры не раз подтверждали поступками эту теорию Мания. Зачастую Маний наслаждался, когда та или иная женщина его семьи начинала рассуждать о недостижимом – мире во всем мире, верховенстве доброты, честности в общении, равноправии мужчин и женщин. Он понимал, что в прекрасных головках в этот момент существует какой-то идеальный мир, где все настолько нереально, что позволяет забыться и помечтать. Но вскоре говорящие сами начинали себе противоречить, и Маний снисходительно улыбался. Нет, если дать женщинам свободу действий, в первую очередь они навредят сами себе, был уверен Маний. Что же касалось Электры, которая до сих пор не скрывала недовольства своей судьбой, то тут, очевидно, отец просто не уделил проблеме должного внимания. Он вообще не ценил этот ресурс – женщин семьи. Использовал его, но не умел сделать более…прибыльным. От довольной тетушки, считал Маний, толку было бы больше. Он задумчиво потер подбородок, выходя из кибикулы. К слову о довольных женщинах! Нужно чем-то отвлечь сестер от Хвита. >>>> Дом Клавдии Минор
Сидус: 27, август, день >>>Дом Лара на Тибре ...а дальше пришлось бегом, потому что как всегда напутал улицы, не сразу нашел нужные дома, и этот вот тоже, а в театр уже хотелось, хотя бы затем, чтоб Тощему потом нос утереть, а то думает о себе много... И Сид вломился в дом Ветуриев как мародёр в тонущую инсулу - гребком отодвинув встреченного раба, лепечущего что-то вроде "да не знаю я кто дома, они весь день туда-сюда": - Я бывал уж, сам найду. И просочился далеко, внаглую, пока встретивший глазами хлопал и соображал кому куда можно. Но в недрах домуса остановили окончательно - чья-то разряженная и увешанная цацками служанка, загородив дорогу грудью, которой можно было и форум перегородить, спросила кого он ищет. - Себя, - на голубом глазу отчитался, раз заставили, Звезда. Холёные тёлочки, вроде этой, тоже, конечно, правили миром, но, хвала всем богам, в куда меньшей степени чем мужчины. - А главное - господина Марка Ветурия, у меня к нему личное послание. - Ааа, - протянула служанка, сразу теряя интерес, - это туда, потом налево и прямо, - махнула лениво. ...и то ли он нужный поворот проскочил, то ли по этому огромному домищу надо было с Ариадной под ручку ходить, но через два поворота и пять дверей Сид решил, что если не будет совать нос во все подряд, до вечера не управится. Кто-то нашелся только за третьей дверью. - Где кубикула господина Мар...? О! - перед ним был лось. Живой. - Ты же этот! Как его?!.. Ну ты на арене вчера был! Я так и знал, что ты выживешь! А здорово ты его уделал!
Хвит: ...он принялся за "единство" и с досадой понял, что безобразно забыл простые вещи. Это единство было в их цифрах, а не разруха. Почему он решил - разруха? Потому что чужие цифры. Это единство врага было, видимо. Красивые, тоненькие обрезки падали на тунику. Очень маленькие. Бесшумно. Хвит в душе наделял их звуком каждый раз, когда замечал, что роняет. Умиротворяло это - видеть звук. Потом в комнату кто-то вшуршал, Хвит коротко глянул... а потом еще раз, уже оторвавшись. Что его удивило в этом мальчишке, он сходу не сказал бы, а были это глаза. Голубые глаза мавра его бы так не поразили, как эти черные. И точно так же, как молчит тот, кто не собирался ничего говорить, Хвит и в лице не изменился - поскольку он и лицом порой разговаривал. Ни одна линия не передвинулась и не ожесточилась, когда он увидел причину. времени никогда нет. вернешься домой и сына не узнаешь Как придуманный звук, весь огромный смысл уже обратился в знание, стОило увидеть. На миг показалось, что он потерял себя: поднялся, не заметив того сам, и в глазах смыкается мрак - нет, он лежал, мирно отложив нож, и весь мрак заключался в чужих глазах. У сына голубые, и он младше. И Хвит хорошо научил его прятаться. - Вчера? - задумчиво надвинул бровь Хвит, осознав, что время так безумно тянется от безделья. - Точно, вчера. Сдавивший было виски пульс стек на затылок и притаился горячим комом в подушке.
Сидус: Лось глянул так, как будто что-то забыл на его лице. Объявление об играх например, важное, но как на заборе. А совсем не красоту неземную. "Да и его знатно уделали" объяснил себе странное внимательное невнимание Звезда, невольно разглядывая расслабленные мускулы, перевивающие широкий костяк как старые лианы упрямое дерево. "Лось... как же его там... дуб какой-то, только крона шевельнулась... по дубам лианы не вьются... виноград только и то в какой-нибудь Греции, где и львы до сих пор на козлят..." не слишком напрягая память порылся Сид, и вспомнил: - Лео! А чёрного я забыл, кому они нужны эти Помпеи. Так тебя Ветурии с арены купили или ты их был? А то я тут ищу, ну и домище у них, мне Марк Ветурий нужен, который такой, ну, молодой, задорный. Знаешь где?
Хвит: - Купили, - деловито согласился Хвит, порылся в латинских словах, вспомнил, как составил имя мелкого хозяина, качнул головой и выговорил: - Маний. Ушел. Марк? не знаю. Да малой и сам кого угодно научит - бывало, прятался так, что можно было потерять надолго, если б мясо не пахло на огне. Так он повторял себе, чтоб не слышать, как в крови гудит "с чего ты взял", и в разговоре, в гладком разговоре этого, давно уже здешнего "с чего ты взял, что тебе есть куда возвращаться". Только бы не видеть, каким он может вырасти. Он хорошо прячется. Глупое чувство. Это, пока он пытался прорваться из шумного окружения трибун, он, выходит, и мысли не допускал. "След, - подумал Хвит, чтоб не допускать и впредь. - След от будущего." Отложил "единство", взял следующую бляшку и подобрал нож с простыни. - Лед, - сказал по-своему, заглушить. Это была простая вертикальная черта. У мелкого глаза светлые, как лед. А у этого весь растаял. Две дырки прожженые.
Сидус: - Пфф. Вас весь дом таких незнаев, - фыркнул Сидус, начиная терять терпение. На арене гладиатор казался и мощнее, и интереснее, а тут - вчерашний мужик с дыркой в пузе, ковыряется пендюркой железной по стариковски. "Точно - дуб! И возится ещё с деревяшками!.." Лёд - Где лёд? - удивился Сид, запоздало поняв, что удивляется тому, что знакомое слово звучит у Лео, как-то неправильно*, а сам говорит не на латыни. Но слова побежали вперед него, жадно узнавая, выискивая след, догоняя, он едва за ними поспевал, продираясь как сквозь валежник, аж бока обдирало: - Ты... кто... круга? Какой... какого круга?! Чей... чьего костра? Я - костра лосей, - латынь в голове мешалась с мхом, паутиной, кровавыми ягодами болот... "союз деревень, союз... как это?!" - Круга... - и задохнулся от этого бега. *Ванда́лы древнегерманский союз племён, близкий готам
Хвит: Если тебя что пугает, это надо хорошенечко рассмотреть. И чем сильнее пугает, тем внимательней. Хвит слушал сбивчивый говор, пристально нажимая ножом на мягкое дерево, и повернулся на локоть не прежде, чем "лед" безупречной чертой пересек бляшку по диаметру, не достигая краев на идеально равные промежутки. И, не скрывая интереса, рассматривал заносчивого, разбросанного, опрометчивого, не привыкшего владеть собой мальчишку и весь мир вокруг него, какой только мог увидеть. Дал время тем самым перевести дух. - У меня женщина росомаха, - сказал мягко, наблюдая, какое эти слова возымеют действие.
Сидус: За валежником был овраг. Глубокий, с застоявшейся мутной холодной водой на дне. Сид посмотрел вниз, сделал шаг назад... и только потом увидел под ногами мозаичный пол. - А. Понятно, - отрезал на латыни. Но развернуться и просто уйти ещё не мог. Как будто обратно тоже надо было продираться.
Хвит: Понятно стало и Хвиту. Он протянул сжатый до сих пор меж пальцев древесный кругляш и показал: - Вот "лед". Пошарил под собой, выгреб, что еще нашлось уже с резьбой и показал: - А это - "здоровье". А "лось" - вот. А вот - "путь". А это - "вместе". Я - Белый. Он все это показал и удивился: они уже начинали говорить. Следы от будущего. Еще не собрались все, а уже говорили. Кто подал их в руки именно в таком порядке? Именно тогда, когда их надо показать как надо, а не перевернутыми. Ладно, ладно, - сказал себе Хвит. Еще как выпадут.
Сидус: "Лёд, здоровье, лось, путь, вместе..." всё звучало как-то не так, словно кто-то кричал на том краю леса, а эхо перевирало. Понятно, но не то. Только "Белый" прозвучало так знакомо, что Сид не сразу понял, что это имя. - Слова, - сказал на похожем, издалека разглядывая деревяшки. - Я не умею. Этот язык застревал в горле костью. Сидус скривил на бок челюсть, пошевелил ей в досаде как подавившийся кот, и представился на латыни: - Я Звезда. Не люблю росомах, они всех моих замочили. И теперь я Сидус, - нажал почти с вызовом. Денёк был тот ещё. Сплошные лоси кругом.
Хвит: Парень подтвердил, верней, настоял. Он со знаками совсем не согласен был - как Хвит в свое время, отчего дрова и ломались. Ну да знаки на то и знаки, чтобы можно было и обойти, да и Хвиту этот лось был скорей в диковинку, чем на пользу - толку в человеке, если он забыл тот язык, на котором ты лучше говоришь..? а у знаков и другая сторона бывала, они порой будто высмеивали, может, и сейчас. Может, не путь вместе, а единый путь. Похожий, то есть. Как же это тяготило, словами не сказать. Хвит бровями сбросил это "не люблю" - не люби, мол, - и осведомился негромко: - Светишься? - и с примирительной усмешкой: - Я Рим не люблю. И слов знаю мало. Понимаешь? Имея в виду заодно, понимает ли Сидус всю эту не-латынь и понимает ли, почему.
Сидус: - Свечусь, - тряхнул волосами Сид, - вот этим. Тут ценится, не понял ещё? И рыжие тоже. Рим... А чем он хуже? По мне так один хрен - там убивают, тут убивают. Там сильный прав и тут прав. Какая разница-то? Странный он был гладиатор.
Хвит: Стало смешно - умереть не встать. Это они его тогда полудохлого за красоту загребли? А потом обрили. "Эдак я тебя прибью и буду прав как ни поверни, - подумал он насмешливо и брюзгливо, - и как сильный, и чтоб зараза эта хотя бы дальше тебя не пошла". - На всякую силу есть сила. А разницы нет - чего ж ты тут ценишься-то, а там не любишь? Раз и тут убивают. Сказал вслух, и смеяться расхотелось. Тут к сорока годам разобраться пробовал, да выходило только в сторонку отойти, чего ж от сопляка ждать. Люди. Что делать? По одному люди, а соберутся докучи - один не попадайся.
Сидус: - Я и тут, и там не люблю, - обнаружил больше чем ответил Сидус. - Я вообще. Никого и ничего, - увидел какое-то шевеление в зрачках и шагнул. Вперёд. Потому что задолбало его бояться. Всяких. Даже таких как Публий с его диктамнусом. Или таких, как тот солдат ночью на дороге. Или таких как этот вот, с его бабой-росомахой. А когда его задалбывало, он знал один способ - на рожон переть. Факел брать... ...а взял то, что запомнилось как "лёд". - Но тут, - покрутил в руках деревяшку, соображая есть у этого льда верх или низ вообще, - можно научиться разному. Ты же тоже тут. А не там, - добавил почти не насмешливо. И ещё раз перевернул лёд. "Здоровье, путь... вот оно чё. Слова. Ну-ну".
Хвит: Тут Хвит понял, что бросать их в ближайшее время не будет, ибо, справедливости ради, когда он про себя говорил "полудохлый" и "привезли", имелось в виду не бесчувственное тело, а тот факт, что идти он мог, но не выбирать направление. Позволял себя вести, чтоб выжить. То есть, при раскладе сил "сто вгору". И заставлял себя есть - за тем же. Чтоб чаши весов подровнять. - Это - необратимая, - пояснил он Сидусу. - Тем и хороша. А вот эта, если перевернуть - уже не здоровье вовсе... Научиться чему-то можно где угодно. А вот зачем жить там, где не любишь... - вздохнул, и подумал, что жизнь, как ни крути, подсовывает ко времени: тебе, остолоп, уже не так долго осталось, пора уже заняться чем положено в твоем возрасте. Свой далеко, так вот тебе.
Сидус: - Так если нигде не любишь, нигде не жить? Не, чё, тоже вариант, - сверкнул тёмными глазами Сидус на "здоровье наоборот". - Необратимая... Необратимый лёд это как? - спросил так же как не понял, и не думая изображать из себя умного. Чтоб изображать, надо знать про что, хоть на полпальца. А он только на ритуал посмотрел. Однажды. И то... хватило. - А подаришь это? - потянул руку к здоровью, оглядывая широкую шею и бугрящиеся по ней мускулы.
Хвит: - Не бывает, чтобы нигде и ничего, - замкнул лицо Хвит. От мысли "наглый". И принялся высверливать дырочку в бляшке. Для ремешка. Чтобы не перевернулась. Такого хоть всего знаками изрисуй, он встанет на голову. - Необратимая как ни ляжет, значит одно и то же. А хорошо или плохо - смотря с чем. А вот это, - он довертел отверстие с другой стороны навстречу, - перевернутым лучше не носить. "Хотя тебе разницы нет. И так и сяк однажды догонит." Осталось же у того... знающего по дереву... еще на один срез.
Сидус: "Не бывает... росомахе своей расскажи" без злобы подумал Сид, глядя как лось проедает дерево. При слове "любить" в голову ничего не приходило, даже пепел. Липкие бёдра Иды, жирные пальцы того пухлячка, вечернее ворчание Такитуса да забавные прыжки Стрелы и Дозорной - может всё это и было неплохо, но любить?.. - И с чем лёд - хорошо?
Хвит: Хвит подумал, хмурясь. Вот так и расскажи ему! - Долго объяснять. Бросать сейчас не стану - их должно быть две дюжины, а пока всего пять. И одну ты забрал, - он подал Сидусу бляшку и невнимательно договорил: - Хорошо, когда нужна холодная голова, и когда есть что хранить. Не дело рассказывать плохо известные вещи в отсутствии этих вещей. Он бы еще попросил рассказать, как из лука стреляют. Метко, ага. На словах научить.
Сидус: Он, конечно, немного понял. Особенно про холодную голову. Но на "долго объяснять", выпроваживающее такое, вскинул подбородок: - Хранить во льду? Это на погреб вешать что ль? Или трупы прис... - Белый подал бляшку и Сид механически взял, - сспасибо. "Здоровье... и на хрена я?.. какое здоровье, если каждая блядь, вроде того полоумного или того прыщавого на дороге, жопу порвать может?! Или чего похуже".
Хвит: Хвит криво ухмыльнулся. - Вроде того. Но не совсем... Кто как выдержит. Он взял следующую бляшку и заново стал резать ушедший знак. - Хорошо, если ненадолго. Останавливает он. Отнимает у тебя не твое, - описал Хвит. Выходило, что он не зря за этот лед схватился, от призрака белых волос уходя. Заумь... Ольз подолгу говорить могла о таком. Бывало, один взгляд - и она расскажет все, что в него вместилось. По времени хоть до вечера. А взгляд был, может, в пол мига. Разве можно рассказать, что ты понял, пока смотрел пол мига?.. А она могла. Что увидел - забудешь, пока первые несколько вещей перечислишь, а тем паче - что понял! А она могла... Хотя, что понял, то помнить и не надо. - Это хорошо? Сам скажи.
Сидус: Вопроса Сид не понял. И не сам вопрос даже, а - чего они все пристали к нему?! Один в таблиниум посылает, другой хочет чтоб знаки разгадывал... Чем ему это жить поможет - все эти... слова?! Вот если бы силу такую как у этого. Мускулы, реакции, скорость. И то - чем Белому это помогло? Раненый раб, сидит в хозяйском доме, деревяшки режет, а потом снова на арену выпрут. Да и если стать таким - других проблем огребёшь. Что с ней делать, с этой силой? В грузчики или в солдатню? На арену, где в любой момент и сильного подрежут? И такие как пухлячок-Пуппий перестанут монеты отсыпать. Они ведь слабость любят. Или думают, что любят... - Когда не твоё отнимает это хорошо. Если это не деньги, конечно, - усмехнулся, очнувшись.
Хвит: Хвит рассмеялся и как-то незаметно дорезал замену подаренному "здоровью", объясняя свой смех мальчишке: - Деньги это никогда не твое. Это как ветер: сколько к тебе, столько и от тебя. А эту, - шевельнул бровью, указывая, - на шею повесь. Бережет. Говорят. "как мать", - додумалось само. Хвит зажал в кулаке "лед" и завернул руки за голову, поскольку на мать, оставленную там, надежды возлагать было глупее, чем на кого еще: ей срок уже подходил, смогла ли уберечься сама, не говоря уже о... На Сидуса этого смотрел теперь, улыбаясь, как на совсем знакомую звезду, по которой ясно, и где ты, и куда тебе. Так что всего и дела было - как-то этот жар унять, что ровно и сухо разошелся по всему телу, наполняя силой, готовой прямо сейчас поднять на ноги и в дорогу. Потому что знал Хвит, что пока что его надолго не хватит, хотя и в ране уже вроде как не больно стучит, и дышать по-прежнему легко, и чуть не в загривок толкает. Весь, как прогретый камень, до кончиков пальцев ног - хорошее чувство, добрый костер, но еще надо обождать, чтоб накопилось углей, чтоб под первым же дождем не затухнуть.
Сидус: И смотрел ведь... не пойми как. Сид резко втянул воздух и глянул в упор. - На шею вряд ли. Хозяин докопается от чьих богов, что написано, для чего. Он вообще... докапываться любит. А я не хочу. Моё, - сказал резче, чем сжал в кулаке. Про деньги прав был лось. Никогда не удавалось - то потратится, то... сгорит, то проиграется. Но Сидус, у которого своего не было даже задницы, из чувства противоречия все равно поперёк сказал: - Своё-не своё, это как прятать. А своего хотелось. Пусть не денег так хоть... В доме всё общее, аж смешно. - Латрункули можешь вырезать? Я бы тебе... - прикинул быстро, что нынче можно в доме спереть нужного, чтоб не хватились, - мазь принёс. Мёртвого поднимет. Знахарь чёрный варит, - с трудом закончил на далёком северном языке, как-то сразу понимая, почему именно Такитус там, дома, самый непонятный - понятней всех и почему ему хамить не хочется почти никогда.
Хвит: - Ла-трун-ку-ли, - выговорил Хвит, каждый слог повторяя удивленным лицом, и пытаясь отделаться от чувства "все брось и займись", которое от этого мальчишки так и хлестало. "Моё", надо же. Хвиту как-то очень легко было представить его спустя десяток лет отпущенным, вроде хвитова владельца. И с цепким чутьем не-дурака-открывать-двери-кому-попало. - Спрошу еще липы. А тебя пустят? Тот, которому все надо знать?
Сидус: - Это игра такая - доска, фишки, - раскинул руки на примерно нужную ширину Сид, - думать и удача. Можно так, можно на деньги, у Ветуриев наверняка есть - посмотреть, в таком домище и слон найдется... Пустят? Это он думает что ему всё надо знать. У меня другое мнение. Звезда тряхнул волосами, уже не чувствуя за спиной валежника и вспомнив зачем он вообще в этот дом пришел. И что завтра наверняка всех незанятых на кухне пошлют в город за недокупленным к симпосиуму. - Завтра до сиесты могу зайти.
Хвит: Мальчишка принял иронию за незнание, но и, наверное, к лучшему. Уж на что Хвиту сейчас и подумать было лень, чтоб резать кучу совсем одинаковых фишек, а важнее другое было. Тяжко он сходился с людьми, так зачем же портить попытку, особенно если подумать, что все может пригодиться, когда время придет. Все может пригодится, даже молоденький чужой раб, худо-бедно говорящий на не всем понятном языке. - И всюду ты, как сюда, свободно входишь? - спросил он, не убирая, впрочем, иронии из улыбки: отчасти подначивая (авось еще чем похвастается), отчасти - завидуя.
Сидус: - А по мне не видно? - не без подначки спросил Сид. - С выходом, правда, похуже. Но я тренируюсь, - хмыкнул мрачновато. - Ладно, пойду я... где у вас этот... - махнул рукой уже от дверей. "Этот" в доме так и не обнаружился, зато нашелся один из его рабов, которому Звезда и передал приглашение, почти на бегу - в театр тянуло. Еще и потому, что там-то точно была сплошная латынь. >>>Театр Помпея
Хвит: Звезда отшутился, но, как говорится, в каждой шутке есть доля правды. Так что Хвит улыбку сохранил насильно, когда в глубине уже и следа ее не было. Нарезая очередной след, он окликнул "эй, кто там есть!", вспомнив, что возле него, пока не поднимется, крутиться будут. А сам подумал - вот получится дело, если запаса нет!.. Последним, ясно, он собирался эту клятую разруху вырезать. Но если на нее дерева не хватит, то все остальное хоть раздари.
Электра: с Еще одной улицы 27 авг день............ Дом встретил необъятной прохладой и будто бы сразу же лишил сил. Как только глаза и уши исчезли, оперлась о колонну и согнулась пополам. От этой простой расслабленной позы в спине сразу же стало легче, но не полегчало во лбу. Следовало бы позвать раба, чтобы тот подготовил ванну, расставил масла и сделал ей массаж. Но сейчас не было сил заставить себя выпрямиться и дойти до кубикулы. Дом Ветуриев был наполнен прохладой, но не тишиной. Даже самой глубокой ночью он продолжал дышать, жить и шептать. Вот и теперь можно было слиться с окружением и прислушаться, о чем же говорят старые стены. Совершенно очевидно в перестиле слышались женские голоса, скорее всего сестры Мания развлекаются. Хотелось послушать еще, но в коридоре показался раб и Электра тут же выпрямилась. - Распорядись, чтобы мне приготовили ванну, - полдела сделано, а теперь можно дойти до своей кубикулы и немножко умереть. Что она и сделала.
Хвит: А никто не отозвался. Шуршало в доме, двигалось, а за дверью - никого. Хвит бы обождал и еще раз позвал, попозже, но его в затылок от подушки толкало. Пульсом. Хороший жар, да нехорошо на душе, смятенно. Так и кажется, что надо встать и что-то сделать. Хотя все обдумано и лишнее движение - без толку, и даже во вред, скорее всего. Он задал себе вопрос, чего он хочет на самом деле. И ответил себе: хорошо, посмотрим. Зажал в кулаке "путь" и медленно поднялся. На деле, знаком этим его жизнь в разных местах пометила неоднократно, где заметно, где и стерлось уже, но повод-то нужен какой-то, чтоб из каморки своей выглянуть. Спокойно, главное. Никуда ты, брат, не собираешься, никуда. Только в коридор выглянуть да, может, немного пройти заодно до отхожего места, а по пути может и встретится кто-то, кому можно сунуть под нос бляшку и спросить еще такую же. И вообще еще дерева. Латрункули... Расчет оправдался, раба он поймал, там, куда пришел - приставленным рабам тоже порой отлучаться нужно, живые люди. И хорошо что поймал: яснее ясного стало, что еще не время. Опираясь на его плечо, побрел к себе, обстоятельно и медленно объясняя, какой ему еще бляшки надо. Раб завыть был готов. Хвит его очень хорошо понимал: нудно это, слушать кого-то, кто слово выцеживает через три фильтра.
Ветурий: »27 авг день »дом авла элия»» Он не был зол на Авла, хотя бы потому, что тот его удивил. Тут было о чем подумать, глубины такой он в приятеле не подозревал, и был почти восхищен. "И как скрывал ведь, лучше меня" Произведенный по дороге фурор был явно недостаточным, но добавить можно и дома. - Встречайте зверя!-возопил он еще на пороге,- дикого зверя в шкуре. Мяу! Жрааать!
Электра: Вода творила чудеса. Довольно быстро расхотелось умирать. Новые масла оказались очень кстати: они успокаивали мысли, охлаждали тело, настраивали на нужную волну. Электре нравилось баловать себя, тратить время на то, чтобы поухаживать за собой. В этом было нечто интимное, то самое время, когда она принадлежала только самой себе, это придавало сил и уверенности в себе. Вот и теперь настало то время, когда ей стало просто необходимо остаться наедине с собой. Встреча с Луцием выбила ее из колеи, еще накануне ей казалось, что они недурно понимают друг друга, но тот разговор, что случился сегодня, говорил об обратном. Она хотела его защитить, а он свел все совершенно к другому. Они были довольно близко к друг другу и в то же время невероятно далеки, ведь невозможно быть близким с тем, кто тебя не понимает настолько. Тяжелые мысли постепенно покидали ее, руки раба знали, как стоит расслабить каждую мышцу в теле госпожи, снять боль в пояснице и ослабить тяжесть в животе. Скорее всего это ненадолго. Пока она отдыхала, успела узнать последние новости дома Ветуриев. Покупка Мания весьма заинтересовала. Она видела этих мужчин лишь издалека. Они были крупны, сильны и вызывали ужас и восхищение одновременно. Ирина, кажется, обожала смотреть на гладиаторские бои. И вот, теперь один из них у них в доме. Неужели она лишит себя подобного удовольствия и не рассмотрит мужлана поближе? Внутри даже все затрепетало от подобной мысли. Она встречала крепких мужчин, но гладиаторы ей казались просто огромными. Как только ей помогли одеться, Ветурия поспешила туда, где по словам раба и держали эту громаду мышц и силы. Но, оказавшись неподалеку, Электра сбавила шаг до спокойного и неторопливо прошла к нужной кубикуле. Она замерла перед дверью, прислушиваясь, а также решаясь окончательно стоит или не стоит входить, ведь он в конце концов не зверушка какая, а живой человек. Ветурия глубоко вздохнула и толкнула дверь, входя в комнату. На ее вкус в комнате было немного душно, но в то же время здесь все дышало мужчиной. У ее братьев не было подобного аромата, но ей понравилось. Кубикула была пуста и это и расстроило, и в то же время обрадовало. Была возможность осмотреться и понять, в каких же условиях содержат мужчину.
Хвит: Где-то орали, требуя покормить зверя, и лишь только Хвит ослабил хватку чтоб дверь открыть, раб умчался, ничем ничего не дав понять, и впечатление сложилось, что он на зов ринулся. Хвит вполз - точнее, внес себя, бережно и потому тихо. И замер, ступив полшага в комнату, как только глаза поднял. Встретишь зверя - первое мгновение не рыпайся, может, пронесет. И главное оставаться спокойным. Тихо отойти. Зверь как правило понимает намерения. Не бежишь - не слабый, не приближаешься - не хочешь драки. Разойтись можно. Видишь пропасть - не торопись, оглядись, не на осыпь ли ступил, и шаг назад. Здесь не было шага назад, позади уже дверь закрылась. "Игнорируй их". Он стоял спокойно и смотрел ожидающе. Лучшего не придумал. Занавесил мысли серой шторой с узором "как скажешь так будет". А думал: "Ты никуда не собираешься, браток". А в крови гудело: "Как можно скорее".
Электра: Нет, осмотреться она не успела, лишь отметила, что постель смята, на столе посуда. Электра обернулась резко, задев мужчину волосами и обдав женским ароматом. Даже голова от собственной резкости закружилась. Мужчина оказался высок, значительно выше ее самой так, что взгляд от груди пришлось поднимать куда-то выше. Он заполнял собой почти что всю кубикулу, от чего возникало ощущение собственной хрупкости. А может она зря сюда сунулась? Такой даже пожав руку сломает ее и может не заметить. Ветурия молча смотрела в его светлые глаза. Они особенно выделялись на фоне смуглой кожи, волосы, светлые от природы, видимо выгорели на солнце, сделавшем их еще светлее. Такая дикая и яркая красота, буквально парализовавшая ее. Электра не стесняясь рассматривала его лицо. По четкой линии скул захотелось сразу же провести пальцами и... Чтобы не позволить себе дальнейшее "и", она решила наконец-то нарушить напряженную тишину. - Как тебя зовут? - голос не дрогнул, управлять собой учили с детства и за это сейчас она была благодарна.
Хвит: Прояснялось. - Лео, - не снимая серой занавески с морды, шевельнул только губами, получилось почти Ллеу. В самый раз. Когда б она понимала, в ответ на такое имя уже отразился бы либо охотничий азарт, либо защитное пренебрежение. Он сдвинул взгляд с ее лица по комнате. В постели меж деревянных бляшек валяется нож. Очень плохо. Если до того момента, как она это углядит, речь идет совершенно не о том, насколько он подходящая игрушка для маленького хозяина, то от ножа плясать будет уже тревога. Хвит плавно обошел госпожу и сел на ложе. К босым ногам липли древесные обрезки. Лучше казаться неотесанным, чем опасным. Он потер стопу о щиколотку. Стружка отлипла не вся, пришлось стереть ладонью, прежде чем умоститься поглубже на ложе и медленно увалиться. Незаметно сдвигая нож за край, к стене...
Электра: "Ллеу" или "Ллео"? В любом случае звучало так, что первой буквой хотелось щекотать язык. Электра почти не двинулась с места, лишь проследила за тем, как мужчина обошел ее, а как спиной к ней оказался, поспешно втянула воздух, пробуя его аромат. Комната не только была заполнена им самим физически, но сам дух сообщал о том, что здесь обитает самец. Это слово, такое животное, пришло в голову и к ее щекам начал подкатывать жар. Ветурия медленно повернулась и смотрела только на него, не замечая ничего вокруг. Широкие плечи, мощная длинная шея, узкое худое лицо, жилист, а после сразу же отметила и босые ноги и чистую тунику, под которой торс был перемотан, лицо без эмоций, угадать, что же он думает относительно ее вторжения в его покои, было невозможно. Да, он куплен и кубикула принадлежит Ветуриям, а значит и ей самой, но появлялась откуда-то мысль, что она на чужой территории. - Тебе здесь не тесно? - Электра прекратила изучать его и принялась медленно обходить комнату. - Может тебя стоит разместить ближе к тренировочной арене? - вряд ли последнее действительно требовалось. Если Маний купил его, значит и поселил поближе к себе.
Хвит: Взгляд иногда кожей чувствуешь. Хвит отметил, что оделся вовремя. Госпожа - это хуже, чем пропасть, опасней, чем зверь. Играть в эту игру можно, когда ты силен и свободен. - Рано, - ответил на предположение о смене комнаты. - Дырка в брюхе. Это значит "безопасен". Это значит "не буйный", "управляемый". Это еще, правда, значит, что женщинам только повод дай пожалеть и посочувствовать, а то и позаботиться, а за заботу человек норовит взыскать в последствии, тут без разницы уже, мужчина или женщина, так человек устроен, хочет того или нет. И взыскует не всегда делом, порой мстит, за то что прежде добр был. Особенно если сам не понимает. Так часто, что можно сказать "всегда". И он наконец разжал кулак. Знак лежал в ладони острием кверху. То есть совсем кверху, в потолок, а не по руке к основанию. Вот сейчас этот самый нож бы и вытащить, и начать новую нарезать бляшку, спокойней было бы. А так только скажешь себе: покаа человек иссякнет в доброте своей...
Электра: "Рано..." Сама и увидела, что перетянут. Значит свежа рана, наверняка получена при боях. Что же, Маний хорошо успел позаботиться о своем гладиаторе. Мальчик вырос. - Ты прав. - Ветурия остановилась позади него, теперь изучая его шею, его спину, которая была напряжена в ее присутствии. Осторожен, Лео был крайне осторожен. Что же, она увидела, узнала пока все, что хотела. Такого зверя следует приручать. Не подарками, не излишней добротой и уж тем более не светскими разговорами. В подобном звере взывать следует к животным инстинктам. Она провела взглядом от затылка до копчика. Выбор племянника был хорош, даже слишком. Электра молча прошла к двери и напоследок обернулась, заглядывая в его глаза своими голубыми. Время. Ветурия покинула кубикулу гладиатора и направилась в сторону кухни. У нее было несколько распоряжений.
Хвит: Это что же, он опять думает, что у него "есть время"? Интересно день складывается. Вот надежда у постели сидела, в лес звала с "эгэгэй!", вот призрак приходил с выжжеными глазами, напомнить, что такое жизнь, а вот новая причина здесь не залеживаться. "Так что ж мне теперь, лететь?" - спросил Хвит у знака, указующего в потолок. Госпожа согласилась и, помедлив, вышла. Разведала, значит, обстановку, и понесла свои соображения соображать где-нибудь в уютном уголке. Или распоряжения распоряжать. Маленький хозяин хоть и хозяин, да маленький. Хвит поймал нож, не успевший провалиться, отбросил "путь" и взял следующую чистую бляшку. В голове упрямо вил гнездо вывод, что скучно здесь не будет. Зря он на это надеялся. Рука помимо воли выводила "отражение".
Электра: Электра отходила от комнаты, где разместили Лео, а у нее задрожали руки и все внутри, будто совсем недавно она испытала стресс. Это стало для нее неприятным открытием самой себя. Сегодня, как никогда, ощущалось собственное одиночество. Во всем был виноват ее женский организм, Электра была в этом уверена. Быть может ей лучше оставаться в собственных покоях до восстановления душевных сил, дабы не возникло ситуаций ее компрометирующих? Ветурия не заметила, как ускорила шаг и скорее всего попросту бы влетела в кухню, если бы не Марк и не рабыня, спешащая на его зов о кормежке. Теперь же Электра стояла и зажимала нос из которого капало алым на ее тунику, а прекрасная кухонная помощница уже стояла перед ней на коленях, умоляя о прощении, хотя наверняка и она удар получила не слабый. Электра же не обращала внимания на девушку, боль застилала глаза, а сквозь нее проступал силуэт довольного брата.
Ветурий: -И куда это мы бежим? Я, конечно, голоден, но не настолько, чтобы сбивать друг друга с ног,- довольно удивился Марк, прежде чем понял, что сестренке, похоже, досталось. - Подожди ка, покажи, что там? Сильно? - произнес уже сочувственно, протягивая первое что попалось, а именно угол пятнистого авлова недоразумения. -Шкуре зверя кровь пойдет больше, чем твоим шелкам.
Электра: Марк. Марк? Ветурия чуть запрокинула голову и держалась за нос. - Тридцать три несчастья и одно из них ты мое, - рабыня продолжала что-то лепетать и Электра весьма раздраженно отослала ее куда та хочет. - Иди отсюда! Долго уговаривать не следовало. Сестра Марка скорее была доброй госпожой, нежели тираном, тем не менее спорить с ней не стоило. - Ты сам-то куда не... ах, ну да... Извини, я помешала твоим играм! - сколько бы лет не прошло, а брат оставался все таким же, не меняясь ни на толику. Рабыни, развлечения, свободная жизнь. Порой казалось, что он попросту пытается забыться от чего-то или кого-то, не позволяя себе чувствовать по-настоящему. Пятнистое нечто оказалось кстати, становясь еще более пятнистым от крови, что в принципе уже останавливалась. Она приложила его к носу и сердито взглянула на Марка. - Сам-то куда несешься? Ты же вроде бы в театре был? Совсем скучно стало или всех матрон распугал, что теперь только и остается, что руки распускать на моих рабынь?
Ветурий: -Я? - возмутился Марк, - я пальцем их не тронул. Еще. Сегодня. Пальцем, кажется, все-таки не трогал. Не солгал. - Да что театр, - рукой махнул. - На трибунах как всегда было веселее, чем на сцене. Агенобарбы сцепились со Сципионами, а я оказался рядом, под траекторией полета поски, не рассчитал. Авл душка одолжил эту шкуру, Пошеньке понравилось, как тебе?.. По мне так она только лучше стала, после твоего вклада в мой образ. Как это тебя, кстати?
Электра: Марк говорил почти не останавливаясь и она в какой-то момент даже потеряла нить смысла. - Вот как? И что же Агенобарбы? Покорили эту нелепую гору мышц? - она сразу же припомнила их сегодняшнюю со Сципионом встречу. Уже прошел не один год, а осадок остался. А после и вовсе мысль увела к Публию. Мальчик вырос. Стоит ли возобновить с ним общение или Гай вновь окажется против? - Какую шкуру..? Какой образ? - Электра тряхнула головой, откровенно не понимая о чем речь. - И что как меня? Марк, ты решил проверить умеем ли мы понимать друг друга с полуслова? Так смею тебя разочаровать. Нет, ни с полуслова ни с полувзгляда.
Ветурий: - Я так и знал, что ты никогда не замечаешь, что на мне надето, - притворно оскорбился Марк. - Сципион? - он хмыкнул, - нет шансов. Весовые категории семей слишком разные. А думалось между тем о Гнее, под которого явно копают, и про Авла, который может попасть под раздачу. Если его даже краем заденет, мало не покажется. Он ведь не Сципион, и не Агенобарб.
Электра: Туника, так недавно надетая, меж тем оказалась испачкана кровью. Из носа, но легче от этого не становилось. - Разные, но не настолько, чтобы юная дочь семейства со временем иначе взглянула на это загорелое подтянутое тело. К тому же ему скорее всего есть что предложить. Электра осмотрела с головы до ног брата и лишь покачала головой. - Марк, если я не смотрю на тебя откровенно и не утруждаюсь говорить каждый раз, как ты меняешь одежду, это не значит, что я невнимательная. Тебе стоит помыться, сегодня слишком жаркий день, а ты слишком долго был на трибуне.
Ветурий: "Ему есть что предложить и чем припугнуть при случае" Причина, по которой Сципион роет под Гнея стала очевидной, как и то, что нарытой информацией тот не воспользуется - Клавдия не была глупа, на первые три взгляда. - Я грязен и вонюч? В самодовольном голосе не было и намека на смущение этим фактом. - Честное слово, сестренка, иногда ты ведешь себя как будто мы женаты уже не первый десяток лет. Еще скажи, что я колючий и противный.. А все-таки жаль, что мы не в какой-нибудь Александрии. Искупались бы вместе.
Электра: - Ты неопрятен, Марк. - Электра в легком пренебрежении искривила губы. - Ты прав, братец, но все чаще ты ведешь себя так, будто ты младше Мания и только вчера стал мужчиной. При упоминании Александрии она лишь улыбнулась. Пожалуй искупаться с кем-то вместе могло оказаться неплохим обезболивающим, причем не только физического плана. - Ты приглашен на вечер, не так ли? - вопрос скорее был риторическим. - Ты определился с подарком? - она подхватила брата под руку и медленно пошла в сторону своей кубикулы, увлекая за собой брата.
Ветурий: "Подарок." Он чуть не взвыл. Конечно, он ничего так и не купил, хотя и помнил про празднование и даже планы какие-то вынашивал, из необязательных. - А я и так немногим старше него,-дурачился Марк,-и, не поверишь, так ничего и не купил. Еще. Пока. Не знаю, что дарят унылым старым девам, просто в голову не приходит, что им может пригодится. Так, чтоб выглядело пристойно. Украшения? Ткани? Веера?
Электра: "... что дарят унылым старым девам..?" И правда, что? Ведь по сути она сама старая дева, вот уже сколько лет. И что же - о ней многие тоже так думают? Быть может она тоже унылая? Электра нахмурилась и немного резковато оборвала брата на веерах и тканях. - Марк! Не говори так про именинницу. Может для кого-то она прекрасный цветок, с опытом и мудростью? - ну и пусть, если в последнем она немного польстила приглашающей стороне зато подобным образом можно было не привлекать дурные мысли. - Что бы ты хотел подарить мне? - она взглянула на него искоса, пытаясь уловить эмоцию на лице загорелого ловеласа.
Ветурий: - Не сравнивай. Тебе? - он на мгновение задумался…- украшение на волосы из прозрачного, улавливающего свет камня, в золоте. Чтобы нити струились по волосам и ниспадали на плечи. Одежду из ткани настолько прозрачной, чтобы в таком неприлично было бы появиться перед гостями, а перед гостем или любовником - самое то. -У тебя красивые соски. В смысле грудь. И все остальное тоже. С Фурием серьезно? Как он настроен?
Электра: Марк решил напомнить ей про территорию, на которой они не так давно играли, но перестали. - Вот как? - Электра лукаво улыбнулась и немного ускорила шаг. - Значит из всего, что может манить в женщине, во мне тебя привлекают только... соски? - она фыркнула и слегка толкнула брата. Он конечно исправился, но уже после своего дерзкого замечания. - О, ты меня и вправду любишь, раз у тебя столь романтичный образ в голове. - пожалуй последнее время она и вправду себя не достаточно украшает. Что же, значит надо выпросить подарок у брата. - В таком случае приводи себя в порядок, предлагаю заглянуть в случайную ювелирную лавку, к которой отвезет нас лектика. Иногда случайности бывают полезны. Выберем подарок для именинницы и для меня... Фурий... улыбка нехотя сошла с лица. - Фурий... Марк, поговорим об этом потом, ладно?
Ветурий: - Значит, не одежду? Жаль. Он уже представил Электру в этом наряде и образ не хотел отступать. Так и стоял перед внутренним взором, бесстыдно сверкая сосками сквозь ткань. - Тогда да встречи. Можем вообще о нем не говорить. Хотя мне он понравился,- он широко улыбнулся сестре, согнув ладонь так же невообразимо, как иногда делали юноши..наподобие старшего брата Луция. И тон сделав соответствующим. Он распорядился, чтобы его мыли в присутствии одной из германских, судя по светлому цвету волос, рабынь. А ее одежду он облил водой специально, чтобы просвечивала, и облепила тело. Не такое тонкое, как у сестренки, но зато и куда менее запретное.
Электра: - Хорошо, Марк, ты можешь выбрать мне и одежду. Я не против, когда мне делают подарки.- Электра подмигнула и ушла к себе. Это день оказался невероятно длинным и каким-то чересчур утомительным. Ветурия прилегла лишь на минуту, а когда открыла глаза - то на нее смотрела рабыня, не решаясь разбудить или потревожить сон госпожи. - Узнай, освободился ли Марк и пусть подготовят лектику. После вернись и уложи мне волосы. Рабыня была молода и быстра. Она даже не успела подняться с ложа, да и хотела ли вставать? Может стоит остаться тут до вечера, переждать жару, начать готовиться к вечеру Ведь там будем много гостей, а выглядеть сегодня хотелось особенно хорошо. Из-за Луция? Но там так же будет и Публий...
Ветурий: Пока облачался заново, в нормальную человеческую одежду, а не в Авлову шкуру, Марк окончательно решил, что он найдет достаточно легкое и прозрачное, для сестры. Но лучше сам. Аканте взял купленный как-то по случаю веер. На тот момент он стоил недорого, а сейчас, с возвращением моды на сочетание нескольких пород дерева, кости и перламутра, тянул на вполне драгоценную вещицу. В любом случае, бродить по лавкам уже было почти некогда, прислуга успела на его "да". . Дом Клавдии Минор
Электра: И боги будто бы услышали ее и ни в какие лавки они не поехали. Как бы сильно ей не хотелось отвлечься и брат тому бы активно способствовал, желание просто остаться тут немножко умирать оказалось сильнее. Пусть Марк занимается своими делами, а она... Она дала задание подготовить себе несколько нарядов, чтобы после сна определиться с выбором, которым сейчас заниматься не было желания. Сон... сон лучшее лекарство. Разбудила ее все та же рабыня, тактично напоминающая, что сама госпожа повелела ее разбудить ко времени и что все готово, к тому чтобы начать готовиться к вечернему торжеству. В голове немедленно возникли два образа мужчин: Публий и Луций. Прошлое и настоящее. Хотя ни тот, ни другой не был ни действительно настоящим прошлым, ни достаточно реальным настоящим. И если о первом где-то внутри сохранилось тепло и легкое сожаление, то про второго было весьма сложно конкретную оценку. Сегодняшнее недопонимание в лектике вызвало стойкое ощущение того, что дальше постели вряд ли зайдет. Да ко всему прочему отец Луция не в восторге от столь близкого знакомства с ней его сына. Прямо какое-то повторение. У Публия во все совал нос его старший брат. К выбору одеяния Электра приступила не в самом благостном расположении духа. И на торжество вовсе расхотелось ехать. Но это будет достаточно серьезным оскорблением, да и Маний старший подобного не оценит. А следовательно надо все же постараться. Уделить своей внешности ровно столько, чтобы не было видно, что она только что встала с постели, но и не так, будто провела перед зеркалом не один час. Несмотря на свое физическое состояние, Электра выбрала столлу светло желтого цвета, который приятно оттенял ее светлые волосы и подчеркивал цвет глаз. Пояс на пару тонов темнее, с вышивкой, но без украшений камнями. Сегодня должна блистать именинница и очень хотелось верить, что Аканту уж постарались украсить и не сделали ее образ вульгарным. А Марк тоже прихорошился. Интересно, для кого он так расстарался, уж не для Домиции ли? Но эту мысль высказывать не стала, решив понаблюдать за братом вечером. Как бы это не оказалось самым занятным времяпрепровождением на торжестве. ===> Дом Клавдии Минор вдвоем с братом
Маний Ветурий: >>>>> Дом Клавдии Минор, ближе к полуночи, 27 авг. Родители не были сильно против, когда он сообщил им, что возвращается домой. Мерное покачивание лектики и плавный бег теней по каменным стенами, сопровождаемый всполохами факелов, немного успокоили его. Но теперь злость уступила место печали. И Маний тяжело и протяжно вздыхал на полную луну, временами пугая тоскливыми стонами лектикариев. Двери родного дома скрипнули в унисон плаксиво. - Господин, вели готовить тебе постель? – учтиво обратился возникший откуда-то из темного угла раб. Маний поднял на него страдальчески взгляд и махнул рукой: - Нет. Желаю провести эту ночь под звездным небом, и завтра на заре уйти к Аиду, умерщвленный каплями утренней росы. Кажется, звучало неплохо. Маний вгляделся в лицо раба, ожидая увидеть там сочувствие или панику, но тот, кажется, не понял ни слова и продолжил неуверенно мяться. - Не понят никем, - глаза закатились, и новый вздох сотряс его грудь. – Пусть будет тебе счастье, послушный пес, что выполняешь ты приказы своего возлюбленного хозяина. Иди…Приготовь постель. Так и быть, я проживу еще один день в этом жестоком к ранимым душам мире. Раб долго переваривал монолог Мания, но потом все же неуверенно кивнул и отправился готовить кибикулу. Маний плелся через сад, еле волоча ноги. Шарканье его сандалий разносилось эхом по опустевшему дому. И замер этот звук только у входа в кибикулу Хвита. - Ты тут, мой верный друг? – гулко произнес Маний в темноту помещения и прислушался, раздается ли дыхание.
Хвит: Если б он так не шаркал, он бы услышал, подойдя, как поскрипывает под ножом дерево. Но у себя дома мало кто дает себе труд прислушаться. У себя дома и едва купленный гладиатор - верный друг. Хвит хотел было всхрапнуть в ответ, но предпочел купить козу. Малец вымотает болтовней и бессонница перестанет цепляться за нытье в ране. - Нет, - ответил Хвит. Для развлечения. И то верно: мыслью в темноте, ощупывая стройные прорези в бляшках, он находился в таких местах, о которых мальчишка разве от старших слышал, вернувшихся с... а может и нет.
Маний Ветурий: «Нет», - услышал Маний разрешение войти. Но в темноте было душно, и прежде он сходил за факелом. Медовым окрасились стены, и тени спрятались по углам. Хвит сидел на ложе с ножом и своими любимыми деревяшками, стружка слетала вниз из-под его пальцев. - И что же в итоге это будет? – он прислонился к стене напротив и медленно съехал по ней спиной, садясь на корточки. Тронул пальцами ноющую рану над бровью и вспомнил белобрысого гада у колодца. Волосы такие же, пожалуй, светлые, как у Хвита. Только вот гладиатор мощнее самого Сципиона, а тот был дрыщагой.
Хвит: ... он даже уселся - навстречу - да и просидел, вдумчиво прорезая последний штрих. С этого процесса скатывались все звуки дома, долетавшие сюда время от времени - от рабских возгласов до звериного взрыкивания. Хвит не придавал им значения, и промежутку ожидания факела тоже значения не придал. Потому вопрос пришел в самое его время. - Разруха это, - прозвучал смиренный ответ, буднично облеченный в латинское слово. И Хвит показал, развернув к свету, так старательно высеченные линии последнего знака. Потом пошарил в постели, выудил что-то, посмотрел и протянул на погляд тоже, да запутался в словах: - ... другое... Потом другое... - даже руками повел: - было так... потом... другое... - он так сосредоточено искал латинские слова, что заглушал надежду в душе, вызванную этим говорящим "перерождением".
Маний Ветурий: - Разруха? – переспросил Маний, непонимающе глядя на деревяшку в руках гладиатора. В смысле, будет разруха? Или уже она? Маний, кряхтя, подполз ближе и заглянул в руку. - Аааа, символ этот означает «разруха»? – он коротко заглянул в глаза. Но перед лицом тут же пролетели огромные руки – Хвит пытался объяснить другой знак. – Ээээ…Изменения? – попробовал. – Перемены? Метаморфозы? – потер озадаченно подбородок, потом вдруг вытаращил глаза и выдал удивленно: - Смерть?!
Хвит: Хвит, глубоко вдохнув, выдохнул как вместо неслучившегося чиха. Кивнул всему этому набору слов, мутно рисующих перерождение, потом качнул головой на вытаращенный взгляд и поправил, заодно предупреждая насчет всех знаков разом: - Смерти нет. Что и для него оказалось новостью. Он застыл на миг, глядя куда-то сквозь Мания и коротко улыбнулся одной щекой.
Маний Ветурий: - Смерти нет, - повторил тихо Маний и вдруг оживился: - Как мне тебя понимать? Нет смерти среди твоих деревяшек? – ткнул пальцем в ту, что лежала в ладони Хвита. – Или ты хочешь сказать, вообще? Ну…в каком-то роде…Души отправляются к Аиду, и там тоже продолжают существовать. Но всё равно, уже не так, как мы здесь и сейчас, со всеми нашими пирами, развлечениями, встречами и расставаниями. Тогда, получается, что смерть есть. Как некий рубеж. – Он замолчал на некоторое время, а потом, не обращая ни на что внимания, добавил: - Тебе необходимо выучить язык. Я найму тебе учителя.
Хвит: Да, так и получалось. Знаки вообще не рассчитывают на смерть. Они для живых. Вот тебе выпало, сам решай, как с этим быть. Воон идут облака, несут снег. Вон стая слетает с веток, людей в железе испугалась. Переживешь ли голодную зиму, отмашешься ли топориком от четырех десятков солдат - сам выбирай. - Найму, - закивал Хвит охотно, - найму мну учителя. Смерти нет здесь, - махнул рукой на рассыпанные бляшки. - Перемены. Знаки скажут "беда". Знаки не скажут, сколько ее. Он вытащил из-под бедра "направление", и показал парнишке: - Это есть "куда", - и показал на факел пальцем. Он всегда читал это как путь. Потому что две вещи определяют путь человека: боль и свет. А знак, смотря как выпадет, произносился как "светоч, факел" или как "рана". Чужой язык и сын врага. Нет. Чужой сын и язык врага.
Маний Ветурий: Маний снисходительно глянул на кивавшего гладиатора. Эка его, видимо, за день со своими деревяшками намучался больше, чем в цирке, раз пришло осознание, что язык учить все-таки нужно. Хвит вытащил новый символ. Его объяснения были похожи на игру – следовало еще хорошенько подумать, чтобы понять, что именно значит выцарапанная закорючка. «Куда» и факел. Маний сощурился, соображая. Если «куда», значит, идти. Если идти и «куда»…Значит… - Направление! – он хлопнул в ладоши, оживляясь. – Давай ещё!
Хвит: В задницу уже ничего не впивалось, и Хвит на этот раз порылся в бляшках. Прежде чем слово нашел. "Единство". То, чего много было среди их знаков, если он верно понял - чисел особенно. Показал и так прямо и спросил, откровенно любуясь добытой где-то за день боевой раскраской на мордахе Мания: - Так у вас есть. Много. Что значит? Я делать видеть. Что это? Потом сказать я. Иногда он мог подогнать слово в нужном времени. Если хорошо подумал бы, и теперь, наверное, вспомнил бы, но слух ждал ответа на словах, взгляд исследовал... время. Неназванное. То, которого нет. То еще, то уже. Вечно.
Маний Ветурий: «У нас есть…Много», - повторил задумчиво Маний, пощипывая подбородок. - Эээээ… Земля? – сказал первое, что пришло в голову. – Воины? Дома? – вглядывался в лицо, ожидая хоть какой-нибудь реакции. – Мммм… Сенаторы? – расхохотался, но тут же заохал, хватаясь за бок. – Иногда их слишком много. И постоянно норовят друг друга подсократить. Тени плясали, скользя по темной от загара коже гладиатора, выхватывая из тени налитые энергией мышцы. Видно было, что для этого человека не составит труда голыми руками сломать шею такому, как Маний. Но вот сидит он напротив и перебирает в ладонях маленькие деревяшки с рисунками. Взгляд его спокойный и даже…даже, кажется, ласковый. Маний никогда не ловил такого на себе от отца. Захотелось вдруг присесть рядом и ткнуться мохнатой головой в плечо этому гиганту. Чтобы почувствовать его большую руку на макушке. Маний не был уверен, но ему всегда казалось, что именно так отец должен был бы выражать любовь.
Хвит: Чужой язык. Поди переступи еще. Мальчик принялся угадывать, вопреки настойчивому желанию привести Хвиту учителя. - Нет, - мягко качнул головой Хвит, - такой... след. Знак. Вы писать. Как вы звать? Это. Он перечеркнул в воздухе его лицо, из того же движения потянулся к обнятому боку. Видать прилетело не только по морде. Ткнул пальцами сперва в загораживающую руку, потом - слега отгребающим жестом, опять же только пальцами - подтолкнул ототдвинуть ее. - Поломал?
Маний Ветурий: - Слово? – спросил Маний, тупо уставившись на Хвита. Потом, когда тот принялся махать руками, отпрянул. – Драка что ли? Но, видимо, снова оказалось не то. Маний открыл взгляду гладиатора бок. - Надеюсь, что нет. Дышать - вроде бы дышу. Это я, наверное, когда… Вспомнил, как утром висел вверх тормашками в колодце с белобрысым. - Накинулся на меня сегодня один ненормальный. Я ему помог, а заработал вот это всё, - обвел рукой свои синяки и вдруг задумчиво шепнул в сторону: - Синяки что ли? Шрамы? Побои? Ладно! – отмахнулся. – Волосы у него, кстати, как у тебя, светлые очень. Про худобу соперника вовремя решил умолчать.
Хвит: Хвит с сомнением поглядел на это "дышать вроде дышу" и терпеливо поискал среди блях, чтобы вывести, наконец, разговор на обоим выгодную дорогу. - Вот это, - показал он Манию "лед" и повторил ногтем прорезь в бляшке. - Вы так писать. Когда "один", - он показал один палец, потом растопырил пятерню, и стал напоминать: - Пять? нет. Четыре? нет. Три? нет. Два? нет. У вас такой знак. Я видел. Знак, когда "один", - вскинул глаза, проверяя, внемлет ли, а затем снова показал бляшку с "единством". - Вот это. Вы писать. Много. Я видеть, вы много такой знак писать. Что значит у вас? Это что значит у вас? - и так же, как провел по прорези "льда", провел Х-образно по прорезям "единства".
Маний Ветурий: «Ладно, Маний, соберись», - приказал он себе и запустил пятерню в кудрявые волосы. Лоб уперся в ладонь, и казалось, что от мыслей голова становилась всё тяжелее. Гладиатор показывал то свои знаки, то напоминал о латинских. - Ну, они похожи, - пробормотал, - на наши «один» и «десять». Ты имеешь ввиду схожесть? Подобие? Близость? Родство? Единообразие? «О, боги! Завтра же найму ему учителя!» Он помотал головой и, случайно задев рану на брови, зашипел. - Надо сказать им, чтобы приготовили травы... Так долго вспоминать Домицию я не намерен.
Хвит: ну ясное дело. По морде влупили, бочину ободрали, а Хвит еще чего-то от него хочет. Еще и навалял ему, похоже, сородич хвитов. Какого-нибудь... костра волков. Мда. Ухмыльнулся. Его еще и Домицием зовут. Это вроде как "хозяин" или "господин"? Вроде бы. Доминус? - Вот. Да. похож. На "Один". У вас - один. У меня - "лед"... - он поискал слово на латыни, потому что так и произнес "лед" по-своему. - Это... вода, если ей холодно. Твердый вода. Застыл. Остановился. И один. Тоже. А это твой "десять"? Мой - вместе. Когда ты - мне, я - тебе. Вместе. Тут его осенила мысль, и он повертел головой - где же это листики, которые для письма принесли?
Маний Ветурий: - Да, хорошо, понял, вместе, - покачал головой и крикнул уже в сторону: - Эй, раб! Эй, есть кто рядом? В кибикулу тут же вошли. - Пусть приготовят мне травы какие-нибудь лечебные, на эти вот синяки и ссадины приложить. Сил нет больше это терпеть, - в никуда, а потом Хвиту: - Родителям нервы я уже потрепал, - улыбнулся натянуто невинно. Вздохнул и откинулся на стену, прикрыв глаза. – Хорошо, что ты у меня теперь есть… Так приятно посидеть тут с тобой, поиграть в твои деревяшки. И хотя мы сейчас друг друга мало понимаем, знаешь… Я чувствую, что вот в этот момент ты мне ближе, чем кто-либо из моей семьи. Ему вспомнилась ссора с родителями, а потом и с Электрой. - Такое чувство, что ценность каждого члена семьи можно измерить в денежном эквиваленте. Что, так или иначе, нас всех продадут. Потом пройдут годы, и наступит мой черед продавать. Сестёр, дочерей, сыновей. И я тоже буду рассчитывать их цену, думать, на что или кого смогу их обменять, - Маний говорил тихо, не открывая глаз. – Понимаешь, мне нужен человек, который будет вне этой системы, - он замолчал на мгновение и тут же горько усмехнулся. – Вот только я тебя уже купил. Он вздохнул тяжело, снова ойкнул, потер ноющие рёбра и поднял на Хвита уже сияющий озорством взгляд. - Ну, что у тебя там ещё припасено?
Хвит: Хвит сидел и думал о том, что "вместе" - целых десять. Это легко запомнить. Иногда и двое стоят десяти. Особенно если те десять - кого почем продать. - Ты не купил меня. Ты дал деньги. За меня. Меня купить - не деньги надо, - сообщил он печально. Вне этой системы - он плохо понял слова, но суть уловил. - И тебя купить не надо деньги. Не деньги надо. И семья. Можно продать. За деньги. Купить - нет. Когда... - он хотел сказать: когда твою родню продадут и купят, когда тебя продадут а ты не купишься - поймешь разницу. Но слов не хватало. Тогда он поискал среди бляшек. В руки попал "человек" - с него начиналось бы имя Мания, если писать знаками. И он сгреб все знаки с постели, высыпал их на столик и предложил: - Тут есть, как у вас. Как вы писать. Тут есть твое имя? Лож... Ск...склодь.
Маний Ветурий: - Ты не купил меня. Ты дал деньги. За меня, - так же печально ответил ему Хвит. Маний взглянул на него долго и внимательно. Это хорошо, что гладиатор так думает. Странно, но, кажется, в нем нет сейчас ни злобы, ни презрения к Манию, ни опаски, как обычно бывает с купленными. И то, что отношения эти были на равных, даже нравилось. Это было чем-то экзотическим…И в то же время чем-то настолько нужным, что аж щемило в груди. Деревяшки застучали по столешнице, как игральные кости. - Тут есть твое имя? Склодь. Маний склонился над знаками, перебирая их с интересом. Надо же! Как похожи эти буквы на птичьи следы! - Ты мне расскажешь потом, что получилось? В смысле, со своего языка переведёшь? – и когда договорил, понял, что будет ещё сложнее, чем прежде, разгадать речь гладиатора. Имя сложилось на удивление быстро. Манию понравилось превращать чужие буквы в свои. - Готово! – улыбнулся довольно и, отстранившись, еще раз окинул взглядом работу. (Имя сложилось из: Эваз, Отал, Хагалаз, Иса, перевернутый Уруз….потом Маний сомневался между Эйваз и Соулу, но в итоге выбрал последнее)
Хвит: Хвит удивленно почесал висок. Ткнул в то, что должно было быть человеком, и начал по порядку думать вслух, передвигая палец: - Это конь. Пере...менить место, - "гнездо" лежало очень странно, ни туда ни сюда, и он проехал до "разрухи" и вернулся, пытаясь прочесть, как Ольз: - дом... падает. Град. Разруха. Ничего не сделать. Терпеть. Лед - терпеть, сам-один. Дальше... Бык - упал. Мешает. Делает... за... забор. Трудно. Потом - солнце. Поднял глаза на Мания и выдохнул с облегчением: - Прорвемся, - как говаривал черный мечник в соседней клетке, сверкая подточенными зубами. Он читал это для себя. Потому как звучало это вовсе не манием, а прямо жуть даже какая, если по звукам прочесть. Стон запертого в подземелье. Это не могло же быть жизнью этого мальчика, потому что... не могло, и все. Потому что тут все рассказано было про Хвита. И даже в конце светило солнце. Брезжил выход. Потом он перевел дух и принялся перекладывать, приговаривая: - Человек. Бог. Нужда. Лед. Бык. Солнце. Даже Ольз не сказала бы больше на чужом языке.
Маний Ветурий: Маний слушал внимательно, не перебивал, и когда посыпались плохие вести, напряженно сжал кулак. Хрустнули пальцы, и ссадины на костяшках вспыхнули огнем. Значит ли предсказание Хвита, что планы отца обернутся крахом? Значит ли, что рухнет дом Ветуриев? Но в конце Хвит пообещал солнце. - Прорвёмся, - заключил гладиатор. Маний коротко взглянул и, так ничего и не ответив, щелкнул пальцем по одной из деревяшек. Вроде и повода нет думать, что это предсказание может быть верным. Но отец ни перед кем не отчитывался, даже перед братьями, и понять, куда его занесло в своих амбициях, сложно. Для людей зависимых же неприятные новости имеют свойство приходить внезапно. Не то, чтобы он за себя боялся. Но мать, сестры…и даже Электра… - А как бы ты меня назвал на своём? – Маний щелкнул по другой деревяшке, путая их. Интересно, а хватило бы у него сил преломить судьбу?
Хвит: Хвит поискал глазами в глазах. Чего? - понимания, каково это, когда по-своему переименовывают. И снова провел под выложеным именем, подправил сбитое и повторил: - Человек. Бог. Нужда, - подумал, что Ольз рассказала бы всю судьбу, отдельных знаков не перечисляя, она умела, сложив это с тем, получить третье, как два и два. Но напрягся и пояснил: - это знать. Знать... ну... опять, опять знать. Когда бог и нужда. Лед, один. Бык... Сила. Сильный. Солнце, - выходило что-то вроде человека, который учится, остается один и получает силу, и выходит к победе. Немного это коробило, и Хвит решил, что и ладно, что объяснить не может, а то еще загордится мальчик. Поводил вместо этого под сложенным и озвучил: - Мааааааааний. Это. Вместе. А может, лучше бы загордился. Что за откровенность. Это сегодня ему надо, с кем одним воздухом дышать, а завтра родня есть родня. "Учишь сына врага", - сварливо сказал он себе голосом Ольз. И не поверил. Ведьма бы так не сказала. Она вообще считала, что чужих детей не бывает. От долгой неподвижности ли, от чувства ли протеста, он поднялся во весь рост, медленно отгибая шею назад, словно опасаясь упереться в потолок. Тело требовало движения. Выхода, взрыва. Закрыв глаза, он подержал руку на забинтованной ране и не торопясь двинулся к дверям. Оттуда прохладно втягивался вечер, и путь до перистиля был уже привычен. И под открытым небом немного отпустило.
Маний Ветурий: Солнце в конце пути – это главное. Значит, всё, что встретится по дороге, можно преодолеть. Маний взглянул на свой сжатый кулак и вспомнил недавний спор с Электрой, как обещался выиграть у отца и действовать по своей воле, а не чьей-то. Хватит ли сил? Человек, бог, нужда, лёд, бык… Солнце. Сил хватит. Хвит поднялся над ним в полный рост, выгнул шею, мышцы напружинились, плечи стали еще шире. Вот – бык. Он ранен, но по-прежнему силён. Он в плену, но по-прежнему горд. Маний зачарованно глядел, как бывший гладиатор разворачивается и медленно, но уверенно идёт к выходу. Не спросившись. Грудь распирало от непонятной гордости, и Маний выпустил её наружу улыбкой. Оттолкнулся от стены и быстрыми шагами нагнал старшего товарища. - К тебе сегодня кто-то заходил? Из моей семьи? – Маний огляделся по сторонам. – Я не хочу, чтобы они вмешивались, - буркнул ревниво. Даже отец. Если вдруг начнет распоряжаться Хвитом, как своим рабом… Так не пойдёт.
Хвит: Как же это нужно бывает, именно когда сильнее всего желание закричать и пойти, и рушить направо и налево - как же нужно владеть собой. - Заходил, - ответил Хвит, глядя в небо над перистилем. И тщательно взвесил, прежде чем определил: - Госпожа. В медленном слове сошлись в полном значении опаска и ожидание. Руки приподнялись ладонями вверх, словно приготовились принять с неба ношу. Постепенно собирал напряжение воли вдоль позвоночника, вероятно, намереваясь так простоять, пока не схлынет буйное. Пока не придет спасительная усталость. Перед глазами по темному небу метался чей-то хаотичный полет. Высоко. Он не следил и не думал, кто это, и лишь когда пару раз прошло зигзагом перед лицом, он не вложив силы махнул рукой и замкнул в кулаке трепыхание. Теперь только отличая, что поймал не из тех, кто барахтался в вышине: там охотились летучие мыши, а в руке ворочался ночной мотылек. Хвит медленно разжал пальцы перед Манием. Мотылек слетел не сразу. У него были яркие нижние крылья.
Маний Ветурий: - Госпожа? – он тоже поднял лицо к небу и вдохнул глубоко, словно хотел втянуть в себя всю эту россыпь звезд. – Матушка или…тетя? Нууу… Электра такая блондинка. Совсем блондинка. «Мастер объяснений!» - сам себя упрекнул и потянулся неловко. Тело сразу напомнило о прошедших схватках. Маний зашипел и сжался, переминаясь с ноги на ногу. Потом покосился на Хвита, на его перебинтованную рану, и снова поднялся во весь рост.
Хвит: Хвит поморщился, благо - в небо, лица не видать. Блонд... ну да, он о родных. Учится хотел, а сам - не ведет ухом. - Блонд, - согласился он. Пахло хорошо, свежо, ярко. По такой погоде зверь след берет издали, дождь, что ли, будет? Так летучие мыши спустились бы. Или нет?.. Мотыльки мотылялись ниже, здоровые, в кустах. Он таких у себя там и не припомнил бы. Крылья узкие, даже что-то на птиц похоже. Хороший полет, на реакцию. Как ему объяснить? Махнул рукой: - Подь. Поставил перед собой, держа за плечи, подумал, на колени опустился мягко - в росте уровняться. Протянул кулак медленно, в самое лицо. Пояснил: - Я сильный, чем ты. Я делал удар. Ты - что делал ты?
Маний Ветурий: Вот все начиналось хорошо. А потом Хвит опустился на колени. И ладно бы он это сделал из почтения, но тут… Все было очевидно. Маний скривил губы и обиженно окинул собеседника взглядом сверху вниз и обратно. Не сказать, что его прямо сильно задевало, когда другие указывали на не такой уж и высокий рост. Но сегодня каждый норовил ударить по самооценке. - Я сильный, чем ты, - начал Хвит, и Маний закатил глаза. Но потом снисходительно вздохнул и настроился слушать. – Я делал удар. Ты – что делал ты? Маний сощурился. Что это? Уж не на то ли намек, что не зря побили? - Что делал я? Ну, увернуться пытался, в ответку дать. А…стоп. Так. Сильный – ты, - он ткнул пальцем в плечо гладиатора. – Ты делаешь удар. Чем должен ответить я? Ну да, по идее, увернуться было бы самое оно. А что еще? А ты насколько сильный? Ну, вот прям как щас? Хм… Ну так просто я над тобой победу не одержу. Хииииитростью? Дядя Гай бы сказал, что нужно мозгами работать.
Хвит: В слабом свете, исходящем из дома и рассеянном в воздухе, лицо Мания рассказало что угодно, только не понимание ситуации. Ну на то и дырка в брюхе, чтоб научить терпению. Наверное. - Говоришь, - обвинил Хвит. - Делай! И за плечо пригнул и развернул Мания левой рукой так, чтоб он увернулся от правого кулака. - Это я сильный. Когда. А когда слабый... Тут он вытянул себе в лицо руку Мания и показал, как сбить ее и ударить в ответ. Пояснил, внимательно наблюдая за признаками недавнего побоища с тощим светловолосым костра волков: - Медленно. Сейчас. Потом быстро.
Маний Ветурий: - Аааа, вот ты о чем! – закивал Маний. Ну, не для разговоров же он Хвита покупал, и правда. То есть тогда думал, что не для бесед, а сейчас оказывается, что и поговорить с человеком можно, даже если он не сильно хорошо твоим языком владеет. Хотя, Маний мог разговаривать, наверное, с кем угодно. Или даже – с чем. - Ну хорошо, давай, - он встал поудобнее и приготовился либо бить, либо уклоняться.
Хвит: Хвит еще помедлил, сперва дал почувствовать Манию вес своей руки, выбрасывая удар лениво и расслабленно, пытаясь донести этим: будь спокоен. Неожиданностей не будет. Почувствовав готовность, стал постепенно ускоряться, по прежнему не вкладывая силы. И настал момент, когда бросок стал очень быстрым, сразу миновав несколько промежуточных ускорений. По прежнему одним только весом руки, но с той скоростью, что позволяла поймать хаотичный полет. В ране слегка потянуло. Хвит всмотрелся в мальчика вопросительно и указал неопределенным жестом: - Летает. Хватать.
Маний Ветурий: Сначала Маний криво улыбался, легко уворачиваясь от ударов Хвита. Но становилось все сложнее и сложнее, потому что рука гладиатора с каждым разом двигалась быстрее. От последнего удара Маний еле увернулся – кулак пролетел, едва не задев скулу. Он шумно выдохнул через рот и вытаращился на раба. Сердце стукатило с бешенной силой, но не от страха, а от азарта. Маний вдруг почувствовал, как его захлестывает с головой энергия. Не в силах сдержать ее, он подпрыгнул. - Вот это да! Давай еще! Еще, Хвит! Но тот уже дал новое задание. - Хватать? Что хватать? Кулак твой? Ну, давай, давай, - он скакал вокруг, делая вид, что уворачивается. – Давай еще раз! Не жалей меня! Я смогу!
Хвит: Хвит улыбнулся. Сознательно, неслучайно, именно - разговаривая лицом. - Ты - смог, - ткнул пальцем. Оттопырил большой себе в грудь: - Я - смогу? - вкладывая в каждое слово, интонацию и паузу вес, как вкладывал в расслабленный бросок кулака. Потом вытянул руку к той щиколотке Мания, на которую тот жаловался и тем же жестом показал на свою рану: - Слабый. Хранить. Поднялся с колен, ища взглядом бабочек. В олеандрах их было много. Хвит, пару раз махнув руками, промахнулся, вполголоса поясняя: - Сильный. Быстро. Хватать. Потом поймал, и Манию прямо под нос сунул кулак, показывая, как хрупкая жизнь выбирается меж пальцев на волю: - И слабый. Хранить. Ухватил за плечо мальчишку, внушил: - Хватать. Убивать - нет. Это было лучше мяча, с которым можно как угодно. Это было и на реакцию, и на контроль.
Маний Ветурий: Как-то раз, когда Маний еще был маленький, вся семья жила у моря на летней вилле. Дом там был поменьше, но зато восточная сторона сада спускалась белыми мраморными ступенями прямо в воду, и волны лизали их, оставляя соленые разводы. Последняя ступень казалась самой высокой. Опускаешь ногу с неё будто в никуда. Но потом ступня все же нащупывает круглую гальку. Опускаешься в воду, и мелкие рыбки прыскают врассыпную. Вдоль берега было неглубоко. И однажды Маний, дождавшись, когда задремлют сестры и няньки, решился на путешествие. Перехватывая руками то ветки ивы, то какую-то длинную траву, пошатываясь на скользких камнях, он прошел по воде дальше, за пределы сада, и спустя некоторое время вышел к деревянным мосткам. У мостков стоял мальчик. Примерно такого же возраста, что и Маний. Он был совершенно нагой и на что-то пристально пялился у себя под ногами. Когда Маний вышел из-под ветвей ивы навстречу, мальчик поднял на него хмурый взгляд. - Распугаешь! – буркнул он. Маний замер, опустил взгляд и только тут заметил, как мимо его смуглых ног неспешно проплыла большая блестящая рыбина. Незнакомый мальчик весь подтянулся и вдруг резко прыгнул в воду. А оттуда показался уже с бьющейся в руках рыбой. Весь тот день Маний охотился в море со своим новым другом. До тех пор, пока не пришла стража и не потащила его к разгневанному отцу. Мотылек трепыхался в большой ладони Хвита, а Манию вспомнилась та большая скользкая рыба. Не убить её было проще, чем эту хрупкую недомоль. Но Маний вздохнул, вгляделся в темное небо и уже через пару мгновений быстро выкинул вперед руку. - Если оно подохло, то первый раз простительно.
Хвит: Что за дети тут. Никогда мотыльков не ловил?.. Там, в лесу, и то. Хоть и толку от такой добычи. А тут вроде и жизни нет. То ли город их ломает смалу, то ли народ такой? - так рассуждал Хвит, стоя неподвижно и, как в засаде, поочередно напрягая мышцы, чтоб не затекли. Ему надо было незаметно устать, и учиться владеть собой. Хотя, казалось бы, сколько можно учиться владеть собой? Сколько угодно. Так долго, как, может, и невыносимо. - Хватать. Не убить, - упрямо повторил он. Мышцы, незаметно напрягаясь одна за другой, выясняли между тем, кто из них - слабое место.
Маний Ветурий: - Да понял я, понял, - ворчливо ответил Маний и, зажмурив один глаз, раскрыл ладонь. Мотылёк был полудохл, но еще трепыхался. Маний потряс рукой перед гладиатором, счастливо улыбаясь: - Видал, он жив. Сейчас еще попробую. Он шагнул дальше в траву. Желтой искрой взмыл в темень светлячок и, сделав вираж, полетел в сторону Хвита. Маний напрягся, даже пригнулся слегка к земле, как делает его пантера перед прыжком, и вдруг выкинул руку вперед, хватая жучка. - Агаааа! Это ловить интереснее. Оно хоть выглядит поприличнее, - снова поднес к лицу мужчины ладонь и разжал пальцы. Светлячок ошарашено поползал и снова поднялся в воздух. продолжение 1
полная версия страницы