Форум » Жилища » Дом Маруха, он же - ювелирная лавка » Ответить
Дом Маруха, он же - ювелирная лавка
Марух: Просторный двухэтажный домус, заботливо обсаженный хозяином уже взрослыми лианами плюща и тенистыми деревьями с внутренней стороны, дверью выходящий на оживленную улицу. От дома Суламиты его отделяет ветхая инсула. К дому пристроена лавка, состоящая из торгового зала и небольшой мастерской Внутри дома обстановка представляет собой смесь уюта и простоты с элементами истинно восточной роскоши - обилие ковров, драпировок и подушек органично дополняет типичную римскую архитектуру, которой искусные мастера всё же умудрились придать восточный колорит: Небольшой садик с фонтаном, разбитый для внучек ювелира: [more] Помимо Маруха и Афийят с внучками в доме обитают: Служанка Лэлех: ...молодая, но весьма ловкая и сообразительная девушка, за что хозяевами дома весьма ценится. Кухарка Нильфар женщина лет 37-40, точно и сама сказать не может, весьма привлекательная для своих лет. Вдова. Её дочь Ясмин: непоседа и хохотушка, помогает матери на кухне. Старшая служанка и номинальная домоправительница Зиба: в основном выполняет обязанности личной доверенной служанки хозяйки дома. Добрая, отзывчивая женщина лет 50-ти, Дочь Зибы Рахшан: служанка. Очень красива, но ужасно рассеяна и неуклюжа, поэтому хрупкое ей в руки лучше не давать. Характер немного замкнутый, мечтательный. Гаухар, поставщик тканей: в доме постоянно не живет, но надолго задерживается, когда привозит очередную партию товара. Очень дальний родственник Афийят. [/more]
Шийер: Шийер уже всерьез подумывала, не оттаскать ли нахалку за волосы и не освежить ли ее в имплювии, но, на счастье Сулих в атрий вошла бабка. Вид у нее был встревоженный, и Шийер переглянулась с сестрой, и показала ей спрятанный за спиной кулачок.
Марух: Идя чуть позади гостя, Марух наблюдал за ним и усмехался в седую бороду. То, что Галиб по привычке будет искать подвох, он знал ещё когда приглашал. Чему удивляться - таково ремесло, он и сам был недоверчив. В свертке угадывался ковер и старый ювелир вновь улыбнулся про себя трепетному отношению Раха к обычаям их общей родины. Видя, что гость смотрит по сторонам, как ему показалось, растерянно, старик легонько хлопнул его по плечу, сказав весело: - Ну, будет тебе, успеется. Ты садись, а традиции соблюдем, когда спустится моя хозяйка. На низких столиках уже стояли блюда с зеленью и кувшинчики с напитками, с кухни доносились такие ароматы, что дух захватывало, и Марух приглашающим жестом указал на подушки плотного шелка с той стороны комнаты, откуда вид на любовно пестуемый внучками маленький садик был особенно хорош.
Галиб: Сердце в ответ на хлопок и голос проснулось и закричало: "Дед, дед! Смотри! Там щеглов ловили, и забыли одного!.." и щегол с ниточкой на лапке отчаянно трещал крыльями, не вместившимися в детский кулак. А Галиб понял, что боится этого старика. Не потому что он опасен - опасных Галиб... опасался; а это был страх. Как перед старшим в роду - судьей, чаще милующим, но тем более страшным - не наказанием, нет... потерей этой милости. Простого обращения. Общего чего-то перед Хозяйкой. Хмуростью бровей. Возвращением подарка. Тем более странно было чувствовать это, после прямого признания и приятия. И не осталось и тени нетерпения взглянуть, обрадует ли подарок - это было иное, он уже знал, что угадал, и узор ляжет в этом доме как в иных домах сонные коты, и пойдет ему, как девушкам серьги. Здесь было его место. Он сел, уходя глазами в сад, и подумал, вздохнув, что тревога отпустит его... уже отпускает.
Афийят: - Вот вы где, птички мои! - проворковала Юфа, стараясь не выдать тревожащие её мысли - ну, бегом, бегом одеваться, гость в доме, пилаф на столе, дед уже ждет!.. Приобняв внучек за плечи и чуть подталкивая вглубь дома, она продолжала кудахтать: - Шийер, ты надень ту рубашку из желтого шелка, что дед на прошлой неделе подарил, к ней вышитый кафтан ох, как подойдет, и платок, платок, который ты тюльпанами расшивала, такая красавица будешь, глаз не отвести! Сулих, а ты тот, зеленый, у которого маки по подолу, без рукавов, и накидку на голову, помнишь, до пола которая... Ну, живенько, остынет все, деда рассердите! Растолкав девушек по комнатам, Афийят нырнула в свою, которую из двух тесных кубикул уже давно превратила в уютную просторную комнату с широким ложем, устланным шерстяным покрывалом, в одном конце и многочисленными сундуками и ларчиками в другом. На мгновение задумавшись, она вытащила длинную рубаху из тонкой шерсти, усыпанную по вороту мелкими бусинами, и темный бархатный кафтан. Переодевшись, она выдернула из узла на затылке чеканную шпильку и белоснежная коса хлестнула её по спине.Со вздохом вспоминая те времена, когда цвет ее волос был темнее безлунной ночи, Юфа обернула косицу вокруг головы обручем, приколола плотное тканое покрывало, приличествующее возрасту, и позвякивая тяжелыми серьгами отправилась поторопить внучек, чей заливистый смех был слышен и сквозь стены.
Сулих: Что-что, а наряжаться Сулих любила, и к делу отнеслась со всем тщанием. Перебирая тонкими пальчиками в эмалевой шкатулке, она крикнула через занавесь, которая отделяла ее часть комнаты от обиталища сестры: - Шийер, давай поменяемся? Я дам тебе любые свои серьги, если ты мне дашь серебряные, с гранатами, которые ты от всех под тюфяк прячешь. У них цвет точь-в-точь как у вышивки на моем кафтане.
Шийер: Покраснев до корней волос, Шийер отодвинула тяжелое полотно и прошипела, глядя на младшую сестру: - Узнаю еще, что ты роешься в моих вещах - руки по локоть маслом обварю, бесстыжая! С сережками, которые ей тайком подарил дедов поставщик тканей, она не рассталась бы и за все золотые серьги Сулих, даже за те, которым она всегда завидовала - из монеток и крошечных колокольчиков... Окинув взглядом наряд сестренки, она на мгновение скрылась, и вернулась, протягивая ей тонкие золотые обручи, усыпанные мелкими рубинами - серьги и два браслета. - Вот, это в самый раз будет. Хватит уже возиться, бабушка велела быстро собраться, а тебе дай волю...
Марух: Марух сидел степенно и молча, одобрительно поглядывая на снующих туда-сюда служанок, изредка переводя взгляд на высокую арку. Когда в нее , словно финикийская триера, вплыла жена, из за спины которой робко выглядывали разодетые в шелка внучки, ювелир подумал, что на слове "понаряднее" ему следовало прикусить язык - до того девочки постарались... Широко улыбнувшись гостю, он проговорил: - А вот и пламя в очаге этого дома, обитель моего покоя и благоденствия, моя Юфа. А райские птички за ее спиной - внучки мои, Шийер, мое ясное солнце, и Сулих, озорная, словно степной ветер на рассвете, - кивнув Юфе, он продолжил, - гость наш, досточтимый Галиб Рах, имя которого у каждого на слуху и по ту и по эту сторону Великого Пути. Жену по обычаю он усадил по левую руку, Шийер села справа между ним и гостем, а Сулих опустилась на подушки рядом с Афийят, прикрывая лицо краем легкой полупрозрачной накидки цвета молодой травы.
Галиб: И Марух молчал. Так естественно и без прикрас и лишних смыслов мог молчать, и Галиб чувствовал себя вырезанным из жести - плоский и с неприятными краями, как же тяжело быть естественным человеку, привыкшему быть любезным! Ковер-то ляжет в дом, а найдется ли в его стенах Галиб, или так и будет сам себе камешком в туфле? Так думал он, расслабленно глядя в сад. Он поднялся навстречу хозяйке дома, как поднялся бы навстречу матери, спасаясь в степенном поклоне с рукой на грудь; лицо, неспособное на улыбку сейчас, было пОлно достоинства, ибо взгляд не искал, и губы, не способные на приветствие, не ломали симметрии лица, так что в молчании его было больше уважения, нежели вздумай он говорить от тревоги. А слова подобрались поклоном, и выпрямился он уже почти живой: - Счастлив тебя узнать, почтенная, взрастившая солнце и рассветный ветер под рукой своей, - и плоская жесть свернулась вокруг него, и прежний, уже узнаваемый Галиб садился обратно, не показывая в блюдцах глаз направления взгляда, в который солнечным лучом упала Шийер.
Афийят: Юфа кивала в такт словам гостя, излучая всем своим видом радушие, но сердце ее грыз червячок беспокойства: "На слуху... как же, знаю я, какие слухи про него ходят... одно благо - перс, и то... Тьфу! Ну да ладно, раз уж Маруху вздумалось - значит надо, есть же голова на плечах... Поглядим."
Сулих: Сулих искоса поглядывала на незнакомца, все ещё пряча лицо. Не так часто ей доводилось видеть в этом доме мужчин - все те, с кем дед вёл дела обычно на семейные трапезы не приглашались, а стоило им лишний раз искоса посмотреть на неё или Шийер, дед и вовсе дальше лавки переставал их пропускать. Поэтому незнакомца она разглядывала во все глаза, которые только и видны были из-за края платка.
Шийер: Шийер, в отличие от сестры, лица не прятала и на гостя почти не смотрела. Опустив глаза, она подвинулась поближе к деду, и перебирала в уме все, что она слышала о Рахе и его семье.
Галиб: "Молчаливые женщины - бесценные женщины", - думал Галиб, приходя в себя, и теряя взгляд, чтобы не окосеть дивясь на такое чудо... Роскошным нарядом его удивить было трудно, не роскошь зацепила его при входе в дом, и детское любопытство младшего ребенка пробуждало в смеси с открытым лицом старшей то полузабытое чувство, когда он был больше человеком, чем купцом, и не думал о деньгах, входя в чей-то дом - чей?, - и не считал стоимости подарков... Только подавшись за стаканом, после выдержанной паузы, приличествующей обществу и отведенной, казалось, на молчаливую благодарность за стол и гостеприимство отцу семьи и отцу, обнаружил, что левая рука так и стиснута на рукаве на коленях. - Этому дому, - сказал он, улыбаясь глазами, и развернул кулак на столе, поддергивая рукав, отпуская ручного щегла. Тот встряхнулся и выпорснул без опаски на край блюда посредине, оглядываясь, как сам Галиб давно себе не мог позволить. Так что замечать приходилось оптом.
прислуга: - Нильфар! Нильфа-а-аррррр Лэлех металась по кухне, пытаясь за всем уследить, но без кухарки разобрать, что готово, а что нет, было невозможно, а та как сквозь землю провалилась. Краем глаза заметив синий платок, она метнулась к кладовой, ухватив за край рукава кудрявую девушку, склонившуюся над корзинкой с зеленью. - Ясмин, куда запропастилась твоя мать? Гость в доме, а на столе кроме закусок трава одна, а господин едва ли пригласил в дом козла или барашка! На этой фразе обе девушки прыснули, стараясь не рассмеяться громче дозволенного. - А я знаю, Лэлех? Здесь была мать, послала меня за тимьяном, может и вышла куда, так вернется, куда денется? Лэлех всплеснула руками: - Вернется!.. А мне что из этого подавать? Что готово? Мне хозяйка косы по волоску выдернет, если я ее перед гостем опозорю.!.. - Ай, Лэлех, какой позор? Вон, гляди, хорешт в котелке еще, значит не готов. А куфте мать уже выложила на блюдо, полила соусом и посыпала зеленью значит можно нести на стол. Сабзи нарезан, на красивом подносе лежит - тоже готов, неси. Пилаф доходит уже, сладости в сиропе томятся, как раз все поспеет ко времени. Лэлех обняла девушку, звонко расчмокав в обе щеки, и подхватила блюдо, в котором под густым пряным соусом угадывались круглые мясные шарики. Оглядев стол, она качнула головой, и крикнула: - Ясмин, нет ли кого мне в помощь? Не унесу ведь все. - Нет, золотце, все при деле. Разве что Рахшан поможет, вон она, перебирает крупу в уголке. То, что Рахшан, помимо красоты, славилась дурным характером и кривыми руками, в доме знали все, но выбирать не приходилось. Лэлех кивнула на оставшийся на столе поднос с ароматной запеканкой-сабзи и на кувшинчик с сиропом, сказав, обращаясь все так же к Ясмин: - Скажи ей, это пусть подает.
прислуга: "Сами змеи и думают что и у неё ушей нет?!" поджала губы в своём углу Рахшан, как можно громче поставила блюдо крупы с колен на стол и нарочито медленно подошла взять сабзи. "И чего суетятся, курицы? Радуются, как будто это к ним жених пришел! Это хозяйским мышкам счастье привалило, а она должна смотреть в зеркала как увядает её красота, никогда ей, видно, не дадут мужа, а ведь ей уже девятнадцать лет! Так и прошла вся молодость в подай-принеси... сосед-харчевник свою толстую кухарку с грудями как перезрелые тыквы и то замуж выдал! Чему радуются..." Она хмурилась до самой двери, но, прежде чем отодвинуть занавес и показаться хозяевам и гостям, отдула со лба непослушный завиток и сделала приветливое личико. Ставя на стол запеканку, украдкой глянула на гостя - он оказался старше чем она думала и это её немного утешило - не так уж сладко будет молоденьким хозяйкам. Сироп пах так, что Рахшан пожалела, что не сунула в него палец, пока несла, но может на плите в горшочке ещё осталось, суетятся, может не облизали ещё и ей... "шшшурррххх!" метнулось что-то прямо в лицо, через всю комнату, Рахшан отшатнулась, с ужасом слыша как маркий въедливый гранатовый сироп делает громкое "чавк" на богатые одежды гостя... весь вкуснейший тёмно-бордовый кувшинчик...
Афийят: Щегол, напугавший служанку вернулся на расписное блюдо как ни в чем не бывало, но одного взгляда на наряд гостя хватило, чтобы понять, что ужин для него закончился едва начавшись. Юфа, глядя на липкие потеки, только руками всплеснула, и запричитала, мигом растеряв всю достойную хозяйки дома сдержанность и снова превращаясь в заботливую наседку: - Да за что же Небо послало нашему дому этот позор?.. Ох, ох, сынок, да до тебя дотронуться нельзя, до того липкий... Лэлех, Лэлех, детка, помоги оттереть хоть немного нашего гостя, пока он не пропитался, как свежая локма. А ты, безрукая, исчезни с глаз моих и моли Митру, чтобы господин кроме твоих кривых рук ничего не отрубил!.. Брысь, кому я сказала!.. И она принялась с материнской непосредственностью оттирать капельки сиропа с шелка.
Шийер: Шийер еле сдерживалась, чтобы не засмеяться, до того вид бабушки, хлопочущей вокруг перемазанного сиропом гостя, был забавен. Точь-в-точь курица с... Нет, цыпленком Раха назвать язык не поворачивался, скорее соколом, но от этого было еще смешнее.
Сулих: Сулих, в отличие от сестры, хохотала так, что слезы выступили на глазах. Покрывало, которым она так старательно прикрывала лицо, сползло на плечи, открыв ее залившееся от смеха румянцем лицо. Устав смеяться, ничуть не заботясь ни о том, что могла смутить этим гостя, ни о том, что от деда за несдержанность ей наверняка влетит, она протянула руку к птице и провела пальцем по гладкому клюву. Вспышка веселья придала ей смелости, и она внимательно разглядывала сидящего напротив мужчину, думая про себя, что он хоть и старше, но куда симпатичнее Гаухара, и хорошо бы дед отдал Шийер ему в жены, тогда бы ей не надо было делить ни с кем комнату... Случайно перехватив взгляд гостя, она не смутилась и улыбнулась, правда, скорее своим мыслям, чем ему.
Галиб: Глаза, казалось бы, шире сделаться не могли, когда запоздало дернулась рука удержать опрокидывающееся горлышко сосуда, но нет предела в стремлении к совершенству. С круглыми глазами поднимая с себя кувшин, Галиб поставил его и медленно лизнул пальцы. - В детство меня возвращает этот дом, - сказал негромко, и успокоил суетливую хозяйку: - не вижу позора в добром знаке: весть какая-то торопится к твоей служанке, почтенная. А что напугала, так, видно, давно запаздывает, и дождаться ее отчаялись, - но сам подумал, что если добрый знак человека пугает, то это само по себе уже дурной знак. Щегол намекал - уходи, привязать сердце здесь не думай. - Оставь хлопоты, не причитай, все, о чем я могу сожалеть, что некому встретить меня, когда таким сладким домой вернусь, - договаривал он, когда захлебнулся девичий смех... встретить, строго говоря, тоже нашлось бы кому... но перехватив улыбку, понял, что идет по краю, и следует улыбнуться шире, чем хитро, чтоб прямым сватовством шутка не прозвучала. И взгляд перевести на Маруха. - А мы, почтенный, наверное, поспешили с ужином, да и место, как намекают небеса малым своим посланцем, неверно выбрали: был я у тебя с утра, и я же твой гость к вечеру, а следовало бы мне тебя принимать. Позволь загладить оплошность и будь милостив, скажи, когда сам моим гостем будешь? >>>ювелирная лавка Галиба>>>>
Марух: Юфы вокруг гранатового гостя было вполне достаточно. Марух пальцами на мгновение коснулся лба, морщась, будто от головной боли, одним прогоняющим и обещающим порку взглядом наградил криворукую, другим, останавливающим смех, Сулих. - Утешение моей старости, - он положил ладонь на руку Шийер и обратился к гостю. - В этом доме никогда и ничего не жалели для достойных людей, как видишь... И уж на что могут указывать небеса, так только что мне следует лучше следить за живущими здесь женщинами, но только не на неуместность почтенного моего гостя. Оплошность пристало загладить мне, Галиб, условимся же через три дня.
Шийер: Сдерживаться становилось все сложнее. Еще бы минута и она готова была бы прикрыть лицо накидкой, дабы не смущать гостя, которого дедушка с таким почетом принимал. Тем не менее, мужчины условились о новом уговоре, и гость спешно покинул их дом. Теперь можно было не скрывать своей улыбки, а потому персиянка рассмеялась от души. - Сулих, прекрати! – Шийер кончиками пальцев вытерла выступившие слезы. Строгий взгляд деда лишь на время успокоил сестру, но та вновь дала волю своим эмоциям, едва Галиб покинул стол. Девичий смех звонко разносился по внутреннему двору дома, оживляя его и делая более уютным. В голове вновь всплыл образ гостя: Галиб сидит такой серьезный и вот он, аки растрепанный сокол, политый сладким сиропом. Весьма сложно после будет представлять этого мужчину без улыбки, если его нога вновь ступит на порог этого дома. - Мне между прочим тоже перепало! – Шийер поднялась на ноги и принялась вытирать полотенцем капли сиропа с кафтана, но это не слишком помогало, поскольку лакомство только размазывалось. Смеяться больше не было сил, да и дедушка явно был недоволен их весельем, но Юфа сейчас тоже улыбалась, глядя на своих внучек, а это придавало немного смелости. Ну почему нельзя повеселиться, если действительно смешно? - Сулих, хватит! – Старшая сестра взглянула на младшую построже. Они еще успеют посмеяться у себя в комнате, разыгрывая эту ситуацию снова. – Лучше поможем бабушке с уборкой.
Сулих: Ей конечно влетит потом, но сейчас было так здорово всем вместе собраться за одним столом. И бабушка улыбалась и даже Шийер смеялась. Ну почему бы не подразнить сестру, а Юфа все равно защитит ее от деда. Сулих украдкой показала язык сестре, чтобы дед не заметил, а то прямо здесь еще начнет ворчать о ее манерах и заставит учиться усерднее. - Все-все… - Девушка неохотно поднялась. Они еще не успели поужинать, а Шийер заставляет ее помогать с уборкой. Ну вот точно пора замуж, тогда будет командовать в своем доме, своими служанками… - У тебя пятно на кафтане, не три так сильно, а то испортишь! – Сулих подняла кувшин из-под сиропа и мокрую подушку, на которой совсем недавно сидел гость.
Шийер: При упоминании о кафтане сестрой, Шийер взглянула на него и мысленно согласилась с Сулих. Ткань была хорошая и портить ее вот таким образом было совершенно негоже, а потому она лишь молча кивнула и принялась убирать все со стола. Есть особенно сильно не хотелось, а потому она отчасти была даже рада, что ужин не удался. Однако, голод любопытства остался неутоленным. Кто этот гость? Почему дедушка принимал его с такой честью? В их доме не часто бывают именно гости, ведь в этом городе они не так давно и все приходящие по большей части только лишь клиенты.
Сулих: - Шийер! – Младшая сестра легонько толкнула персиянку локтем. – Ты чего такая задумчивая? – Сулих с интересом наблюдала за сестрой, которая до кухни шла молча, лишь с легкой улыбкой на губах. И вот сейчас, здесь, Шийер продолжала молча помогать убираться в кухне. – Влюбилась что ли?
Шийер: - Митра с тобой! В кого? – Шийер всплеснула руками и покачала головой. – Просто поход на рынок меня немного утомил, и я даже немного рада, что сегодня мы пораньше уйдем к себе. – Девушка поставила последнее блюдо на стол и повернулась к младшей. – Откуда у тебя такие мысли, Сулих?
Сулих: Сулих с улыбкой пожала плечами. - Да хотя бы в того же нашего гостя. – Она ополоснула руки в прохладной воде и вытерла их свежим полотенцем. – Высокий, вроде даже умный… Ты видела с каким почтением и доверием говорил с ним дедушка? Только от него мурашки по коже, будто он и хороший и в то же время как-то не по себе. Она не успела договорить, как в кухню вошла бабушка и всем слугам раздала указания, а девушек отправила в свои комнаты, предварительно поцеловав каждую.
Шийер: Персиянка не стала продолжать беседу при бабушке и лишь оказавшись в комнате и, начиная раздеваться, ответила сестре. - Мы должны доверять нашему дедушке, Сулих. Если он верит этому человеку, значит, на то есть основания. Но… - Шийер сняла браслеты и, повернувшись к сестре, широко улыбнулась. – Ты помнишь какой он был растерянный, когда Рахшан опрокинула на него кувшин? Девушка сначала села на пол, изображая гостя, а после вскочила на ноги, будто ей пролили сироп. Выражение лица она тоже постаралась передать и вот, уже спустя минуту, обе сестры вновь заливались озорным смехом. Сулих попыталась изобразить Галиба на свой лад и у нее это получилось даже несколько лучше, что лишь способствовало продолжению веселья. - Сулих! - Шийер вдруг обняла сестру. - Я люблю тебя, моя хорошая! Как же я рада, что у меня есть ты, мой лучик, моя непоседа. Обещай мне, что будешь непременно счастливой, особенно, если я вдруг не смогу этого увидеть.
Кассий: 27 авг утро из дома Кассия >>>>>>>> Лавчонку он приметил довольно давно - то и дело возникала необходимость в каком-нибудь подарке, и однажды он даже сюда заглядывал, правда, после того, как решил уже где-то вопрос. Но на будущее запомнил. Спросил хозяина, входя в открытые двери таберны, обращая больше внимания на разнообразие выставленной мелочевки, чем на то, к кому обратился, но сосредоточить внимания ни на чем не смог. И обратился за помощью к сестре - все-таки женщина лучше могла бы угадать, какую вещь сочтет именинница не просто вниманием, но чем-то полезным или хотя бы приятным.
Летеция: >>>>>Дом Кассия Прим обвела взглядом помещение, отмечая ткани в дальнем углу, утварь из недорогих металлов и прилавок с украшениями. Она подошла к тканям, и ей подумалось, что отрез хиосского шелка мог бы стать неплохим подарком для Аканты. Она взяла в руки край полотна, рассматривая расшитую золотом окантовку. Затем ее внимание привлек ярко-оранжевый платок для невесты. Прим перекинула ткань на руку и взмахнула, дав ей наполниться воздухом и мягко опасть. Цвета заиграли, оттененные солнечными лучами, и, вспыхнув золочеными нитями, замолкли. Она отложила его и подошла к украшениям. Будь именинница хотя бы сговорена, можно было бы подарить ей небольшую жемчужину, здесь были неплохие образцы из Египта и Арабской Набатии. Самой Прим понравились гребни из слоновой кости, отделанные камнями. Особенно тот, что был украшен горным хрусталем. Она подумала, что на свету, в обрамлении золотых волос, он будет сверкать, подобно звездам. - Что скажешь насчет вот этих? - предложила она, взяв в руки два гребня, и протянула их Кассию. Один был с окладом из зеленой яшмы, а второй покрыт слоем перламутра с вставками оникса.
Кассий: Оранжевое покрывало... "Прим, Прим, насколько у тебя легкая рука? Выйдет замуж Аканта после такого подарка - и никакие слоны и гладиаторы не сравнятся в славе своей с этим чудом сбывшегося пожелания". Но хотела ли замуж Аканта, или... у нее, в отличии от Прим, был выбор, чего хотеть? Да, ей наверняка несладко среди взглядов, намеков, недомолвок, но, если есть малейшая возможность не зависеть от них, имеют ли они значение? Как страшно, оказывается, хотеть, когда ты обязан. И как легко это было прежде, когда не думал ни о чем, полагаясь на чужой здравый смысл, настолько вверяясь, что даже мысли не возникало о возможном изменении ситуации... "Эх, Андро, Андро! Кто из нас брошеный сорняк? И кому из нас пришлось учиться приносить плоды..." - Оба, - сказал Кассий, надеясь, что перламутровый слой не будет смотреться намеком на жемчуг. "А зеленая яшма..." - Камень колдуний, - всплыло в памяти неизвестно откуда - странно, мать будто бы не говорила о значениях камней, только бирюзы не носила, так откуда он мог это знать, не от греческих же мальчиков...
Шийер: Солнце золотило штору, что пропускала ранние утренние лучи в спальню Шийер. Правда к этому времени она уже не спала, потому подъем был очень ранним. Утро - время, когда можно было прислушаться к звукам просыпающегося города, насладиться пением птиц и еще немного побыть в кухне один на один с собой. Юфа вот- вот выйдет, чтобы начать суетиться и тогда весь дом загудит, будто улей, начиная готовить, спешить выполнить все дела. Как только послышались голоса помощниц по кухне, Шийер схватила булочку и выскользнула вперестиль, не желая пересекаться с кем-либо из прислуги. Новый день сулил новый хлопоты, а вместе с ними и новых покупателей в лавку деда. Он конечно журил девушку за ее излишнее любопытство, с которым не в силах был совладать сам Митра. Она улыбнулась припоминая слова деда, но это не помешало ей осторожно войти в пристроенную к дому лавку. Все, что здесь стояло, лежало, небрежно валялось на полу – предназначалось покупателям. А ей иногда так хотелось побывать самой на месте знатной особы, которая могла войти и… Посетители не заставили себя долго ждать, лавка ювелира была популярным местом. Шийер только и успела что подхватить платье, дабы не задеть здесь ничего. Хватило вчера, когда она уронила серебряное блюдо. Пока внучка Маруха искала укромное местечко, она пребывала в своих мыслях, вспоминая минувший день, а потому совсем не заметила, как ее легкий игривый смех был излишне громок и мог обратить на себя внимание гостей.
Летеция: Прим обернулась на смех. Она так увлеклась выбором подарка, что не сразу заметила девушку. Та была юной и не похожей на ювелира. Прим вопросительно посмотрела на брата, продолжая держать в руках гребни. Затем снова повернулась к девушке и улыбнулась ей, отмечая, что по душе цвет глаз незнакомки. - У вас приятная лавка, - произнесла она. – Мы бы хотели сделать покупку.
Кассий: А Кассий перевел взгляд и подумал, что дарить два гребня странно, вот стоит сестра и не может выбрать, так же и Аканта будет выбирать, и наверняка какой-то покажется лучше, а второй - как довесок, служанке с пренебрежением, и что она подумает при этом... И, склоняясь к колдовскому камню, потом задумался, что это все-таки и правда слишком просто, хоть и работа хороша, на такую, возможно, и Андро бы загляделся, когда б не гребень, а запястье, например... смуглый, и бледно-зеленое с розовым, есть темно-зеленое с красным, это реже, но тут - может быть, и тогда это стоит больше, чем за него спросят. Он и разбирался-то в тонкостях мастерства только потому, что некоторые... очень его ценили. - Ты торгуешь здесь... - обратился он, увидев, наконец, лицо за потоком собственных мыслей, и от искреннего выражения даже замешкался, как обратиться к чужестранке, вспомнив Ливию... И почувствовал, что близок к тому, чтоб залиться краской, как юноша - он знал, что понравилось бы Андро, и не мог с уверенностью сказать, что понравилось бы жене. - Можешь ли предложить нам что-то, подходящее к этому гребню... или что-то похожее на него работой, вещь с отпечатком гения мастера, вещь, ценней материала, из которого сделана? А сам наблюдал лицо и видел, как разительно оличалось оно от спрятанных за капризными масками взглядов бывших наложников. Может быть, именно потому...
Шийер: Шийер замерла и плавно обернулась. К ней обращалась красивая женщина, настолько красивая, что она даже залюбовалась ею. Оранжевый платок в руках гостьи был совершенно ей не к лицу, а вот цвет неба, как ей показалось, было бы идеальным вариантом. - Доброго дня. – Девушка наконец-то выбралась из своего укрытия, на ходу положив булочку куда-то на полку. Если дед обнаружит ее говорящей в лавке, пощады можно не ждать. Но не заставлять же господ томиться в ожидании. Щеки Шийер порозовели, а сердце стало стучать выше того, куда заложили его при создании. – Благодарю Тебя за похвалу, домина. Моему деду будет приятно слышать теплые слова. Позволь..? – Она подошла ближе к девушке. - К твоим глазам подходит немного другое. Этот цвет слишком яркий для тебя, а ткань должна подчеркивать твои достоинства, госпожа. Все должны видеть твои глаза, а не яркое пятно. – Внучка Маруха склонилась над отрезами и извлекла один, который, по ее мнению подходил уважаемой. - Господин, - она перевела взгляд на Кассия и тут же смущенно уставилась в пол. Он смотрел на нее… Смотрел так, словно пытался прочесть по душе ее мысли, которых Шийер сама порой боялась. – Могу ли я узнать, себе подбираете или в подарок? А если в подарок, то насколько дорог тот человек, которого хотите одарить? – Смотреть на госпожу было проще, потому она обратила все свое внимание на нее.
Летеция: Прим посмотрела на девушку и слегка коснулась языком верхнего клыка, продолжив улыбаться: «Милое дитя», подумалось ей. «Интересно, сколько дней ты в лавке торгуешь? А ведь покупатели-то разные бывают»… Слова, льющиеся подобно веселому журчанию ручья, юркие движения и бесхитростный взгляд – все вместе говорило Прим о том, что весьма сомнительно, чтобы эта красавица хотя бы час в жизни стояла за прилавком. У торговцев другой взгляд - цепкий, да и обхождение с клиентами иное. Она отложила отрез в сторону, обдумывая, какова вероятность того, что эта птичка знает реальную цену товара. - Скажи, у тебя здесь столько красивых вещей. Я вижу дорогой хиосский шелк и очень неплохой жемчуг, да и гребни недурны. Откуда они?
Марух: Поступью достойной, но не вальяжной Марух вошел в лавку, широко улыбнулся дорогим гостям, схожим лицами как брат и сестра, перед которыми уже крутилась внучка. Он было нахмурился, но Шийер смотрела на юную деву и цвет подобрала для нее почти так же ловко, как сделал бы он всего тридцать лет назад: - Она права, уважаемые, - он обратился к мужчине, при этом взглядом не обделяя стоящую подле него деву. - Оранжевый плат цвета радости и изящной красоты, желтый - солнечный цвет, но недостаточно весенний и юный для тебя, прелестная, как и холодный голубой. Шийер, птичка моя, - Марух кивнул, давая понять внучке, что не сердится. - Будь добра, достань нежно-зеленый плат легчайшего хлопка с серской нитью, тот, что доставили третьего дня... Осторожнее, милая. Он снова обратился к мужчине: - Но ткани, уважаемый, не совсем то, что может заинтересовать искушенного человека в ювелирной лавке. И я повторю вопрос: кого ты хочешь одарить? Поднести надеешься уважение, дружбу или сердце? И, давая ему время обдумать, заговорил с юной матроной: - Со всего света, любезнейшая, Египет подарил для этих гребней мне слоновий бивень, северные страны поделились янтарем и костью, лагуны Медитеррании - гладкими жемчужинами. Каждый сделан вот этими руками - и подобных им не найти.
Кассий: "Ну, Кассий, и насколько дорог тебе человек, для которого ты выбираешь?" - насмехался над Кассием здравый смысл, двоясь эхом после слов перегринки. У здравого смысла было узкое лицо Аканты, ее поджатые губы и скорбная улыбка. Рядом стояла сестра, Ливия легко, ненамеренно, сжимала за сердце, а он думал об Андронике? Хвала богу, которому поклонялась эта девушка, за то, что она отвела глаза. И сестра выручила. Кассий подождал, пока в мыслях, кроме Аканты, не останется никого, и угадал как раз к вопросу бородатого мастера: - Уважение и дружбу. Мне не хотелось бы, к тому же, выказать в своем подарке излишнюю помпезность или показаться напыщенным. Это должны быть изящные вещи, изысканные, но не вычурные - и, судя по этому гребню, я могу доверять твоему мастерству. Не нашлось бы у тебя к нему... например, браслета, или ожерелья, или, может быть, ларца?
Шийер: Услышав твердую походку Маруха за спиной, девушка даже испугаться не успела, как тот заговорил с покупателями. Только щеки ее вспыхнули пуще прежнего и теперь уж она точно не смела смотреть в глаза господам. Дед попросил достать новую ткань, которая лежала в отдельном углу, оберегаемая от глаз прохожих, но так выгодно лежащая в нужном месте. Персиянка отошла от Летиции, чтобы выполнить поручение старика как можно скорее, пока тот вел разговор с мужчиной, взгляд которого менялся, пока он отвечал на вопрос хозяина лавки. Это она успела подсмотреть, пока наклонялась за отрезом и делала вид, словно разглаживает заломы на ткани. - Госпожа, дедушка плохого не посоветует. Потрогайте и вы поймете, что плат ждал только вас. – Внучка вздохнула глубоко, отмечая что дед оценивает ее поведение, но все же посмотрела в лицо красивой домине. Если она поможет сегодня выручить немного больше, то быть может дедушка и не будет сильно сердиться? Но ее мысли были далеки от денег, внутри теплело желание помочь и, быть может, справиться самой, но ее знаний и опыта было не достаточно, чтобы дать мудрый совет этому мужчине, что искал подарок и этой женщине, что его сопровождала.
Летеция: Прим перевела взгляд на ткань, прикоснувшись пальцами к тонкому полотну. Плат и в самом деле был приятен на ощупь, и цвет хорошо шел к волосам, а самое главное, выгодно подчеркивал белизну кожи. Она взглянула на Кассия, беседующего с ювелиром, и снова посмотрела на девушку. Та, словно едва распустившаяся роза, цвела румянцем, отчего глаза казались ярче, как драгоценные камни. - Прекрасный хлопок, - согласилась она, аккуратно накинув край на ладонь и понимая, что ткань не будет задерживать воздуха. Затем Прим подумала, что не стоит ничего сейчас покупать для себя. Да и не хотелось ей совершать необдуманную покупку. Еще пару месяцев тепла, а там и осенние ветра задуют. Стоит ли брать ткань сейчас? Может и стоит. Если желание останется, она вернется сюда на днях, а заодно и к гребню присмотрится. Хорошо, что Кассий привел ее сюда. - Я подумаю, - улыбнулась она девушке, посмотрев на брата.
Марух: Марух добродушно улыбнулся тому, как девочки разглядывают ткань, и ответил патрицию: - И браслет, и ожерелье сковывают руки дарящего и принимающего, уважаемый, а вот для уважения и дружбы у меня есть одна простая вещь, незамысловатая... погоди немного, - Марух вышел в мастерскую и вернулся оттуда с предметом, обернутым чистой белой тряпицей. - Доделал на днях, взгляни. Он поставил принесенное на столик и развернул: небольшой ларец-шкатулка, полукруглый, похожий на театр в миниатюре, сделанный из тяжелой ярко-голубой бирюзы с темными прожилками, подбитый на углах тонкими серебряными пластинками. По полукругу тянулась резьба: колонны, увитые плющом, ясным до мельчайших деталей, птицы, нашедшие между ними место для полета, и немного пустого места, чтобы врезать туда имя владельца... Марух любовно погладил шкатулку по гладкой крышке: - С самых ваших Сатурналий... - он широко улыбнулся и открыл ларец. - Пять слоев белого косского шелка, золотая нить по краю... Сюда можно положить два этих гребня и еще останется места достаточно для соблюдения всех приличий.
Кассий: "Подумаю", - сказала сестра и Кассий перехватил ее взгляд и обратил внимание, о чем она собирается думать. И не так поразила его ткань, как зацепил взгляд Прим, и как только вышел старик, Кассий кивнул. А потом уже подумал, что с такой легкостью подарки обычно делал отец. Молоденькая перегринка на него не смотрела, и согласия можно было не считать. Но Прим могла видеть, и... Даже если не видела, он давно ничего не дарил ей. А кусок ткани - пусть очень хорошей, но только кусок ткани - не такая это вещь, чтоб отказать в ней красивой женщине. - Мы заберем его, девочка, - озвучил свой кивок Кассий для смущенной лавочницы. Потом всматривался в работу мастера, как читают одну и ту же строку в папирусе. С трудом заставив себя понять, что она означает, он разглядел птиц в ветвях, согласился с тем, что ларец в самом деле соответствует словам "изыскано, но без вычурности", и только спросил: - Не мог бы ты мне ответить, отчего женщина, которой к лицу этот цвет, может отказаться носить бирюзу?
полная версия страницы