Форум » Жилища » Дом Маруха, он же - ювелирная лавка » Ответить
Дом Маруха, он же - ювелирная лавка
Марух: Просторный двухэтажный домус, заботливо обсаженный хозяином уже взрослыми лианами плюща и тенистыми деревьями с внутренней стороны, дверью выходящий на оживленную улицу. От дома Суламиты его отделяет ветхая инсула. К дому пристроена лавка, состоящая из торгового зала и небольшой мастерской Внутри дома обстановка представляет собой смесь уюта и простоты с элементами истинно восточной роскоши - обилие ковров, драпировок и подушек органично дополняет типичную римскую архитектуру, которой искусные мастера всё же умудрились придать восточный колорит: Небольшой садик с фонтаном, разбитый для внучек ювелира: [more] Помимо Маруха и Афийят с внучками в доме обитают: Служанка Лэлех: ...молодая, но весьма ловкая и сообразительная девушка, за что хозяевами дома весьма ценится. Кухарка Нильфар женщина лет 37-40, точно и сама сказать не может, весьма привлекательная для своих лет. Вдова. Её дочь Ясмин: непоседа и хохотушка, помогает матери на кухне. Старшая служанка и номинальная домоправительница Зиба: в основном выполняет обязанности личной доверенной служанки хозяйки дома. Добрая, отзывчивая женщина лет 50-ти, Дочь Зибы Рахшан: служанка. Очень красива, но ужасно рассеяна и неуклюжа, поэтому хрупкое ей в руки лучше не давать. Характер немного замкнутый, мечтательный. Гаухар, поставщик тканей: в доме постоянно не живет, но надолго задерживается, когда привозит очередную партию товара. Очень дальний родственник Афийят. [/more]
Летеция: От слов брата взгляд Прим посветлел, и она с признательностью кивнула ему, так и хотелось, как раньше, сказать «Ты разрешаешь?!». Вместо этого она снова посмотрела на алеющую Шийер и поняла, что именно она упустила, и это никак не касалось ее, а существовало параллельно. Ей вспомнилось, как она впервые увидела в зверинце жирафа. Тем утром, в наказание за очередную шалость, отец довольно наглядно объяснил ей, как поступают с детьми, если они не любят думать головой. Животное показалось ей непомерно высоким, каким-то неуклюжим, разве что глаза были очень трогательными (более милые глаза были только у оленей) и поразительно длинной шеей. Она потерла еще саднящее от воспитательных шлепков отцовской руки место и решила, что до них, наверное, тоже долго доходит. Определенно, некоторым женщинам стоит оказаться в лавке, а еще лучше на рынке, как их мысли начинают работать иначе. Так и у Прим. Она взглянула на Кассия, пряча усмешку за благодарностью и подумала: «Жирафа мне! Жирафа!». Снова вернулась к ткани. Что же касается ларца, то он и в самом деле был красив.
Шийер: Шийер согласно кивнула, когда госпожа сказала, что подумает о покупке и отступила, не решаясь больше вмешиваться в деловые отношения Маруха и покупателей. Ларец, что был выставлен на продажу, девушка и прежде видела. Дед конечно не любил, когда ему мешают за его работой, но, тем не менее, немножко понаблюдать за созданием прекрасного творения рук мастера, ей удалось. Ларец был прекрасен, но себе бы она такой ни за что не хотела. Несмотря на всю его красоту, камень холодил руки, будто напоминая о чем-то нехорошем. Но, озвучивать свои мысли вслух, Шийер не решилась, а потому просто решила наблюдать за тем, как работает дедушка. Хотя, конечно, большего внимания хотелось удостоить домину. Не каждый день увидишь, как одеваются, говорят и ведут себя знатные особы.
Марух: Марух добродушно кивнул вслед за патрицием, невольно любуясь, как его спутница гладит предназначенное ей полотно. Покупатель тем временем прочел в орнаменте что-то свое, и спросил тоже свое, личное. С ответом торопиться не стоило, и Марух коснулся плеча внучки: - Шийер, птичка моя, заверни домине ее плат в пестрые ленты, сплети сеть, как ты умеешь. Любезный, - Марух повернулся к патрицию и поглядел ему в глаза. - Когда женщина, прекрасная в ожерелье и серьгах из небесно-голубого камня Венеры, прячет взор от зеркал, это значит лишь то, что этот камень слишком жидкий для нее, он оборачивается слезами, а не благословением богини любви. Но, - Марух поднял палец вверх, как всегда делал, рассказывая внучкам притчу или сказку. - Неведомы пути богов, и скорее женщина ошибется в своих мыслях, чем богиня вручит камень не той. Он аккуратно уложил выбранные гребни в ларец, приглашая посмотреть на все вместе и одновременно.
Эмилия: Эмилия неспешно вошла в лавку и, сразу же отыскав взглядом Маруха, тепло ему улыбнулась, приветствуя. Торговца она знала практически с тех пор, как только он появился в городе. Марух умел создавать такую уютную атмосферу, которой сразу же была покорена Эмилия. Эта лавка напоминала ей ту, где они не раз бывали с матерью, когда она еще была жива. Как и сейчас, тогда маленькая Эмилия приходила в безумный восторг от разнообразия удивительных вещиц, из разных уголков влекущих покупателей. Казалось, каждая из них рассказывала свою историю. К сожалению, та лавка сгорела во время пожара, а ее хозяин погиб, спасая свой товар. В былые времена юная Эмилия кидалась бы в лавке Маруха от одной стены к другой, перебирая безделушки. Но теперь такой ребячливости девушка себе позволить не могла, а потому лишь с легкой улыбкой огляделась вокруг и снова повернулась к торговцу. - Я хочу приобрести украшение для женщины, избалованной драгоценностями, - начала Эмилия, мысленно представляя себе именинницу. - Это должно быть что-то яркое и необычное. Может быть пояс, украшенный камнями? Я помню, ты как-то показывал мне один... Она замолчала на мгновение, кончиками пальцев в задумчивости ловя прядь волос, а потом, скорее даже для себя, добавила: - А еще она любит меха...
Кассий: Кассий, не смотря на грамотный торговый подход хозяина, не смутился вынуть второй гребень. - Ткань, - пояснил он. - Плат тонкого шелка, цветом как эта яшма или как эта бирюза. И заколебался, глядя на сестру. Ей этот цвет пошел бы, но у Аканты был более темный цвет волос, и трудно было вообразить себе, как светло-зеленая яшма будет смотреться в них. В поиске подсказки он поглядел на внучку хозяина. Выглядывающий локон был много темнее. Пока он думал, вошла Эмилия, и обратилась к хозяину так, будто не видела кроме него вообще никого. Кассий подумал только, что ее волосам зеленый или голубой пошел бы. - Аве, - негромко окликнул он, щурясь от попытки сравнить то, что видит с тем, что помнит. - Ты тоже гадаешь? В результате вывода обернулся к хозяину и решил: - Все-таки цвета яшмы.
Шийер: Внучка Маруха коротко кивнула, когда дед ласково обратился к ней и подобрала плат нужного цвета, чтобы выполнить поручение. Она отошла в сторону, принимаясь за дело, тем временем слушая диалог господина и хозяина лавки. Последний говорил красиво, зная, как правильно говорить с гостями и помогать им. Все же залогом успешной торговли ювелира был не только талант создания украшений, дедушка действительно любил помогать покупателям и, быть может, тем самым облегчал их жизнь. В лавку вошла еще одна домина и обратила на себя внимание, игнорируя остальных присутствующих. В голове Шийер пронеслась мысль о том, что подобное поведение стоит расценивать как капризы и высокомерие, и что она могла обидеть других покупателей. Пальчики Шийер ловко управлялись с лентами, и она уже не задумываясь плела, продолжая прислушиваться к диалогу Кассия. Когда же тот сказал про яшму, очень и очень хотелось сказать про нее, но ведь дедушка мог и сам. Но... - Господин хороший, яшма разная бывает. – Она услышала свой голос и внутри вновь все задрожало от собственной наглости. – Этот камень уникален тем, что может носить любой цвет радуги. – По крайней мере так учил сам Марух, который должен был осадить внучку.
Летеция: «Хотя нет, не показалось», и Прим еще раз с интересом посмотрела на Шийер. Та ловко плела сетку, и пальчики ее порхали, словно крылья бабочки. Смущенная, юная, она кого-то напоминала Прим, но никак не получалось вспомнить, кого именно. Она подошла к брату и провела пальцами по каменной резьбе ларца, рассматривая работу. В руках мастера и твердое становится мягким, меняет форму и превращается в чудо. Бирюза притягивала взгляд, филигранность деталей поражала, особенно колонны и кончики листьев плюща. Голубой, холодный, но в то же время яркий камень хорошо контрастировал с серым отливом серебра. Она улыбнулась Маруху, выражая восхищение, и посмотрела на Кассия. - Уверен? Яшма разная бывает, - тут же поддразнила она, бросив быстрый взгляд на девочку, и зацепила Эмилию. Прим вспомнила эту дочь сенатора Эмилия Сквара, красавицу с холодным взглядом. И откуда она взялась в лавке? Ну, раз они сначала и Шийер не заметили, то может и она здесь давно. - Эмилия, здравствуй, - поприветствовала Прим, улыбнувшись. – Не заметила, как ты вошла. Кажется, у нее нет матери, и она потеряла брата. Прим вгляделась в лицо девушки, давно они с ней не виделись. - Ищешь что-то конкретное? Как дела у отца?
Марух: Марух принял из рук патриция перламутровый гребень, отложил, поправил второй в шкатулке, заодно припоминая, есть ли у них ткани нужного цвета... В лавку вошла домина Эмилия, Марух приветствовал ее легким поклоном и только открыл рот, чтобы ответить всем сразу, как услышал голосок Шийер. Которая говорила по делу, но говорила в тот момент, когда не пристало: - Шийер, сердце мое, - голос оставался радушным, но стал властнее, - настоящая радуга красива всегда, но истинно радует сердце лишь когда появляется в свое время. Будь добра, покажи озарившей нашу скромную лавку светом госпоже Эмилии греческие диадемы, коими хорошо закреплять краешки паллы... серебро с шестигранными анфраксами*, с аквамаринами. И тонкую золотую с опалами и аметистами, ту, что тоже похожа на радугу, только многоцветнее и пестрее. А сам уже вынимал из сундучка ткани и раскладывал их перед покупателем, взмахивая так, чтобы тот видел, как медленно, робко опускается ткань, как удерживает ее воздух: - Этот бледно-зеленый плат ткали из индийского хлопка, он прост и изящен, легче его нет в жару, но проведи пальцем - и ты почувствуешь плотные ниточки... вот мягкий, темно-зеленый, это лен, расшит по краям тусклой золотой нитью, он богаче, но тяжелее, а рисунок подобный этому вышивали еще между Тигром и Евфратом. Узор прямой, строгий и смелый... Нет более женственного и нежного цвета в Риме, чем цвет свежей травы, но взгляни и на это, любезный - белый, тончайшей калабрийской шерсти плат... взгляни на узор ткани, потрогай. Любезная? - Он пригласил спутницу патриция тоже коснуться платка. - Этим овечкам нет и года, когда пух собирают и прядут нити. Нет более тонкой и редкой шерсти, чем эта. *Анфракс - Анфракс (др.-греч. ανθραξ), иначе карбункул — драгоценный камень. Собирательное название, использовавшееся в древности для обозначения всех тёмно-красных гранатов, преимущественно альмандина и реже пиропа. Архаизм.
Эмилия: Первым поприветствовал ее Кассий, и Эмилия от неожиданности чуть не вздрогнула. Поглощенная своими воспоминаниями, она не обратила внимания на тех, кто так же рассматривал товары. "Все так же чрезмерно впечатлительна", - с досадой подумала она и тут же мягко улыбнулась давнему знакомому. - Аве, Кассий... - она подошла чуть ближе. - Да, раздумываю над подарком. Ее взгляд скользнул дальше и встретился со взглядом Летеции. Они не виделись так давно, что в другой ситуации Эмилия может и не узнала бы девушку. - Здравствуй. Признаться честно, я так задумалась над выбором подарка, что, к своему стыду, не замечала буквально ничего, - Эмилия тихо засмеялась и смущенно опустила взгляд. - Отец... С ним все в порядке. Наконец, девушка обратила внимание на Шийер. Внучка Маруха только что бойко возразила Кассию, а теперь хозяин лавки настойчиво отправил ее к Эмилии. Внимательно наблюдая за девушкой, Лия чуть заметно усмехнулась своим мыслям. "Но истинно радует сердце лишь когда появляется в свое время", - повторила про себя Эмилия, пытаясь поймать взгляд Шийер. Ох уж, этот Марух! Всегда умел изящно выразить даже самые нелестные мысли.
Кассий: - Она прочла мои мысли, - растерянно выбирая, сказал Кассий строгому деду. - Я думал как раз о яшме темного цвета - скорее кипарисовой хвои чем полыни... - и еще он думал о цвете волос, и о том, что светлая его оттенит а темная в нем потеряется. Однако не был уверен, что его не подводят вкус или память. Очень не хватало женской руки. - ... так может, она догадается, что пришлось бы по душе... - "остроносой... хрупкой... стройной..." дать определение Аканте он затруднился, ему трудно было сделать это так, чтоб... не показалось комплиментом в сторону трех присутствующих граций, а старик, хоть наверняка был проницателен, но всевидящим вряд ли. Хоть и хорошим, без сомнения, ювелиром. - Если у тебя найдется к одному из них фибула заколоть... подходящая гребню так же... это, наверное, решит дело, - пришла спасительная мысль.
Летеция: «Мы не виделись с Сатурналий», вспомнила Прим, задумчиво провожая взглядом Шийер и Эмилию. Затем она повернулась к Кассию, еще раз оглядела открытый ларец, вынула оттуда гребень. Повертев вокруг оси его то так, то сяк, подумала «Не для нас эта яшма», прочла озадаченность в серых глазах брата, «И не тебе ее дарить». Прим предложила гребни, как если бы выбирала для матери, Ливии или себя. Все, что касалось подарка для головы, волос несло какой-то оттенок близости. Но дарителем будет не только она, но и брат. А затем она чуть подалась к Кассию, подняв гребень на уровень груди и тихонько произнесла: - Если будет, что закалывать. Она слегка сжала гребень пальцами и положила его на прилавок у тканей и ларца. Не хотелось бы оказаться в ситуации, когда гребень будет немым напоминанием о былой роскоши на голове. А чем пользовалась Аканта для удержания своей юности, было известно только ей и Венере.
Рыжая: >>>>>> Лупанарий 27, август, утро ...вошла порывисто, на Рим по дороге и не глядела - ее уже давно не интересовали ни узкие теневые улочки, ни залитые солнцем даже с утра большие, вымощенные булыжником, улицы, ни люди, чьи взгляды вонзались в нее по пути. У Маруха сегодня было оживление. Рыжая бегло оглядела обеих матрон - "хорошенькие, щебечущие, впрочем, когда молодость была не хороша?.." - и выхватила взглядом мужчину, которого узнала сразу, поскольку видела ровно столько, что не узнать при ее хорошей памяти было невозможно: "Надо же, - с ироничной едкостью отметила про себя, - как беспощаден город: даже славу гуляки способен сделать репутацией выхолощенно-порядочного гражданина в окружении двух примерных девиц... А раньше ведь был, говорят, тот еще..." - но взгляд на Кассии задержала ровно настолько, насколько задерживают на совершенно незнакомых, ни жестом, ни даже тенью насмешливой улыбки не выдав узнавания. Проскользнула между ними по-деловому - пришла по срочному делу, времени в обрез - и шумно положила браслеты на прилавок, почти бросила, со словами: - Почини, Марух... - чуть оглянулась на присутствующих через плечо и добавила с мягкостью, предназначенной только хозяину, - воспитывала одну... кого жаль меньше браслетов. Аве. - И подкрепила приветливой улыбкой.
Шийер: Утро оказалось насыщенно на посетителей. Пожалуй, давненько лавка Маруха не принимала столько гостей одновременно и сейчас Шийер осознавала, что сегодня дедушка не будет ее ругать за излишнее любопытство, несмотря на то, что последние его слова прозвучали как укор, а взгляд и того больше был красноречив. Сероглазая госпожа занялась просмотром ларца деда, а прекрасная блондинка пребывала в нетерпении и ей стоило помочь немедленно, чем и занялась персиянка. - Домина, - Шийер окликнула Эмилию, - пошли, покажу все что тебе захочется. - Она тепло улыбнулась, посмотрев сначала госпоже в глаза, а после быстро, почти бегом, будто мышка, пересекла лавку и оказалась в другом ее конце, умудрившись ничего не задеть. – Диадемы прячутся здесь, будет хорошо, если ты подойдешь и увидишь все сокровища моего дедушки. – Она начала выкладывать все то, о чем просил Маруха. Это место было особенно удачно для показа, сюда попадали лучи солнца, которые играли в камнях, заставляя их сиять и переливаться чистым светом. – Твои глаза будут сиять ярче, если примеришь опал. Посмотри вот этот синий, его мерцание не затмит тебя, но станет твоим лучшим украшением. – Внучка Маруха протянула Эмилии одну из диадем.
Эмилия: Неспешно пересекая лавку, Эмилия с любопытством наблюдала за Шийер. Удивительно, но она еще ни разу не сталкивалась здесь с этой бойкой симпатичной девушкой. Эмилию забавляла эта живость в ее движениях и какая-то милая напористость в речи. Как ей казалось, Шийер старательно пыталась доказать Маруху, что достойна его уважения или хотя бы поощрения. "Что ж, место она выбрала очень удачно", - подумала про себя Эмилия, подставляя диадему лучам солнца то одним боком, то другим. - "Камни так сверкают... И какой глубокий цвет!" - Действительно, очень красивая, - спокойно ответила и снова подняла хитрый и внимательный взгляд на девушку. - Но я ищу подарок для женщины с темными волосами. Эмилия слегка наклонила голову вбок, с интересом ожидая, как Шийер будет расхваливать следующую вещицу, чтобы убедить посетительницу сделать покупку.
Марух: Спутница патриция вынула гребень из ларца, но решать будет все равно мужчина, поэтому Марух не придал значения этому жесту и задумался над фибулами: - Любезный, было бы проще подобрать столь уникальную для каждой обладательницы вещь, если бы можно было узнать о ней больше. Многие выбирают фибулы сами и руководствуются при этом столь неожиданными материями, что прогадать могут и величайшие из оракулов, - Марух покачал головой, но сейчас же улыбнулся. - Но я попытаюсь. Смотри. Готовые фибулы и застежки попроще лежали в одном сундучке, дабы не растерять, и открыв так, чтобы и покупатель мог видеть, начал перебирать, выкладывая на ткань те, что подходили больше остальных. - Под зеленые платы могу предложить эти две с гранеными изумрудами, есть большая разница в металле. Вот эта, например, видишь, ложе для трех маленьких камней - это дикое золото, Скифия. В нем есть примеси и блестит оно хуже, но такая фибула прослужит дольше. В ней нет четкого рисунка, она проста и практична, а иглой не уколется и ребенок. А здесь крошечными оранжевыми топазами и изумрудами я выложил лилию, цветок нежный и скромный, и металл ему под стать - скромная темноватая бронза... Взгляни еще на алмазную застежку, это чистое золото и тонкие грани, не так практично, но все же вполне изящно для грубоватого и честного льна, вместе они будут тем, как огонь и вода... уничтожать друг друга и возрождать снова и снова в глазах смотрящего. А вот эту фибулу из белого золота я бы предложил тебе к белом плату, редкость к редкости: видишь, по этому спиралью закрученному плетению шесть камней? В центре граненый изумруд, он чуть крупнее остальных и он наш дом - Терра, следующим идет опал, благородный, полупрозрачный и почти черный, он - Селена, далее ты видишь гелиодор, Гелиос, он желтый и яркий, и тоже станет нестерпимым, если задержишься взглядом. Дальше Марс, рубин, я выбрал темно-вишневый. Аметист, посвященный Юпитеру, я посмел решить, что Юпитеру Далалису и его винограду. Все знают, что только вином можно насытить пустоту победы и горечь поражения. И последний, но не по значению - семнадцатигранный алмаз, Сатурн, Кронос, прозрачен, как и время, и вода, коей увлажняют поля бога земледелия. Если ты отклонишься и поглядишь издалека, любезный, то увидишь, что в этой фибуле заключен весь видимый нам мир, а мелкие сапфиры вокруг - это звезды, далекие светила. Это произведение - дань памяти Анаксимандру и пифагорейцам, и я был бы рад знать, что его будет носить несомненно достойная женщина. Вдохновенный монолог прервала стремительно вошедшая в лавку женщина и Марух, чье радушие было одинаково бесконечным для всех, широко улыбнулся, глядя на нее: - Хорошо, уважаемая, только придется подождать денек, - он провел пальцами по разорванным сегментам и треснувшим камням. - Придется заменить несколько камней, а из ограненных у меня таких только три. Я займусь этим сегодня.
Кассий: Качая головой, он подумал, что гребень как раз и будет комплиментом, подтверждая, что, какова бы ни была красота, а выглядит она настоящей. Браслеты грянули о прилавок тимпанами. Кассий перевел взгляд и так же отвел его. Узнавать не хотелось - тем паче, что ее поведение позволяло. Хозяйка лупанара вошла так, будто она и здесь была хозяйкой. "Чинит браслеты"... Это при том, сколько отцовских денег осело в ее кубикулах. Кивком подтвердив Маруху свои прежние слова, он украдкой покосился на Эмилию, которая собиралась блеснуть роскошью. Он не считал это правильным. Он не считал бы это правильным, даже если бы не был вынужден считать. Блеск в глаза всегда казался ему странноватой чертой, даже когда эта черта принималась мерилом всего прочего. - Думаю, если бы у тебя была фибула с резной яшмой, ты не упустил бы случая присовокупить ее к гребню. Так что, вероятно, я остановлюсь на сонме богов. Если женщина, обладая скромностью, не решилась бы сама приобрести такую наполненную смыслом вещь, то в качестве дара она может стать для нее амулетом. Надеюсь.
Рыжая: Марух отличался той не бесящей в людях ровной доброжелательностью, которая способна пробиться сквозь любое раздражение без ущерба для себя. Потому Рыжая улыбки с лица не убрала, и во взгляде проступило больше спокойствия: - Что ж, - всмотрелась в браслеты, увидев в них отражение вчерашней ночи, в бешенстве ушедшую Залику, растерянного вида охрану и, наконец, свою порывистую вспышку, - денек я подожду. Как можно отказать такой вежливости? - левый угол губ слегка вздернулся вверх, Рыжая перевела взгляд на чужую покупку и произнесла, обращаясь, судя по глазам - к сонму богов, по словам - к Маруху, а по интонации - к покупателю, - позволю себе выразить восхищение работой, - остановилась где-то между алмазом и рубином, - такую, несомненно, заслуживает женщина уникальная и зрелая... чтобы солидность одного не перевешивала солидности другой. - Она выдержала короткую паузу, - чтобы смогла оценить и чувствовала себя одной из пантеона, а не меркнущей на его фоне, - отвела глаза от фибулы, - и непременно - благоговейную кротость, - Рыжая нажала на последнее слово, - а не дерзость...преподнесенного подарка, - договаривала, уже уходя, через плечо глянув на двух молоденьких пташек, приманенных внешним блеском, но так мало знающих еще, по ее мнению, его истинную цену, выразительно-менторским, почти материнским взглядом, - я зайду завтра. Примерно в то же время, - и вышла в опостылевший город. ...Улицы петляли так знакомо, что ходить можно было с закрытыми глазами. Комментарии, которые она дала по поводу чужой покупки, угрызений совести не вызывали. Ничего не вызывали - она дала их по привычке, из общих соображений. Еще немного, и где-то за амфитеатром начнет распускаться кроваво-красный бутон полуденного солнца, чей свет и жар станет ослепителен и будет мучить горожан до самой темноты: "Да, этот город не горит, - подумала Рыжая, словно отвечая на вчерашнюю реплику Зал, - в нем все фальшивое... Даже пожар - всего лишь обман солнечного света..." - перед глазами всплыли камни Кроноса и Марса: "... или той, что собственной воинствующей дерзостью переплюнет весь пантеон", - додумала к собственным словам о подарке. Она одну такую знала. Знала, хотя сейчас предпочла бы не знать. >>>>>>Лупанарий
Шийер: - О, госпожа, темные волосы бывают разных оттенков. - Шийер приняла диадему, украшенную синим опалом. - Если они цвета вороного крыла, то я бы посоветовала серебро с гиацинтом. Это подчеркнет цвет губ и блеск глаз. - Внучка Маруха наклонилась и извлекла обод с пятью небольшими цветками, в сердце которых блистал алый камень. - А если женщина, которую ты хочешь одарить, обладает волосами цвета спелого каштана, то здесь я бы выбрала белое золото с золотым бериллом. Достаточно редкий камень. - Она протянула Эмилии украшение для головы и улыбнулась, уже прислушиваясь к рассказу дедушки. О, если бы она могла выбирать, то непременно взяла бы себе прозрачный Кронос, вот только ассоциация у нее была не с водой. Если вода, то это скорее слезы подруги или матери, дочери или любовницы. Прозрачность - это чистота, воздух, свобода и честность. На рыжую, что ворвалась в лавку, будто вихрь, Шийер не успела обратить внимания. Светловолосая госпожа требовала внимания и подхода, в то время как Марух был занят первыми гостями. При возможности и хорошем настроении, она спросит у деда позже, что за домина приходила.
Эмилия: Эмилия бережно приняла из рук девушки диадему с гиацинтами. Тонкое плетение серебра вокруг ободка было похоже на листья на стебле, а изящные цветы удивляли своей легкостью. Девушка слегка повернула диадему, и маленькие камушки сверкнули на солнце красными искрами. Рыжую она услышала и поняла, но даже головы не повернула к ней. Лишь еще теплее улыбнулась задумавшейся Шийер. - Очаровательная вещица. Вот только... - она слегка подалась вперед, присматриваясь к цвету волос стоящей перед ней девушки. - Хотелось бы посмотреть, как она будет выглядеть в волосах. Озадаченно закусив нижнюю губу, Эмилия приподняла диадему на уровень головы и слегка прищурилась, пытаясь представить именинницу. Как ей казалось, стройной темноволосой Аканте это украшение было бы к лицу.
Летеция: Одна Прим уставилась на рыжеволосую женщину, как на экзотическое пирожное. Нравилось ей смотреть на людей. А эта вошла в лавку подобно пантере и заполнила все пространство одним лишь своим присутствием. Померкли все побрякушки и роскошь тканей на фоне исходящей от нее магии. Не было такой грации у высокородных домин. Их движения были плавными и неспешными, она же, двигаясь, владела каждой мышцей своего тела. И магия эта была яркая, бурная и какая-то надломленная. Как меч, воткнутый в землю, остается мечом, но постоянно подвержен коррозии. И взять его некому, и жалко глаз отвести. Большего Прим понять не успела. Как только женщина вышла, Прим уставилась в пол, затем перевела взгляд на складки тоги брата, на его и свои сандалии, размышляя о словах женщины и рассматривая пальцы их ног. Кассий был щедр и, видимо, знал, что делает. Она плохо знала Аканту, так что подарок выбирать тоже будет он. Да и постоянно меняющееся настроение брата ей было знакомо. Особенно чувство, когда у тебя долго не было денег, а потом они внезапно появились. А почему бы и нет, пусть весь Рим видит, что семейство Руфов - богатое семейство. Она подняла взгляд на Кассия и улыбнулась ему. - Хочешь оставить гребень? - кивнула она на тот, что выложила из ларца. – Давай оставим. Она вернула его в ларец и посмотрела на Маруха. - Твое мастерство восхищает. Как долго ты делаешь вещи на заказ?
Марух: - Будь на месте моей вселенной фибулы иная, я благодарил бы за учтивую лесть, но - пусть кровь стыда прильет к щекам - я знаю, что уважаемая по достоинству оценила эту вещицу, достойную стать амулетом, - Марух нежно провел по завитку мироздания и благодарно наклонил голову вслед уже уходящей домине. А затем, бросив короткий взгляд на ворковавших Эмилию и Шийер, снова вернулся к патрицию. - Любезный, по старости ли, недомыслию, я решил, что ты отказываешься от гребня и хочешь фибулу лишь к плату... недостаток моего внимания искуплен тем, что фибул из яшмы действительно нет, последняя ушла третьего дня. Но продал я их с юлиевых ид с полтора десятка и скажу тебе, что теперь многие знатные домины щеголяют в подобных. Если это имеет значение. Он коротко кашлянул и ответил спутнице покупателя: - Всю сознательную жизнь, дитя мое, с тех пор как взял в руки инструменты. Но чаще люди покупают то, что уже есть, ибо среди работ находится на любой вкус.
Кассий: Кассий, не смотря на предостережение, не усомнился - руководила им при выборе отнюдь не дерзость, заподозрить дерзость, исходящую от женатого мужчины в свой адрес, будучи с ним не так уж и близко знакомой, могла бы разве что весьма амбициозная красавица, но тут еще и кассиево прошлое не позволяло, по иронии, игривых толкований. - И гребень, и плат, и фибулу. В ларец, - следовало учесть, что мать, не планируя явиться, все же могла бы передать свои наилучшие пожелания. - Ты имеешь в виду что-либо заказать? - спросил он сестру. Может быть, напрасно. Может быть, Марух верно понял вопрос, и не следовало направлять внимания Прим в эту сторону. Но... трудно предположить, что женщина, спрашивая, "как долго", ничего не имеет в виду... И, признаться, было бы лучше, если б она хорошо перед этим подумала.
Шийер: - Госпожа... – Шийер широко улыбнулась, понимая чего хочет покупательница. – Я могу предложить примерить диадему, чтобы ты поняла, смотрится ли. Только у меня лицо простого человека, я не умею носить подобные вещи. – Внучка Маруха сняла платок, обнажая волосы, бегло кинув взгляд на деда. Может обругать за то, что та позволила себе лишнего, но, хозяин лавки был увлечен первой продажей и мыслями о ремонте, так что Шийер приняла украшение и осторожно расположила его в своих волосах. – Что скажешь, домина?
Летеция: Марух верно истолковал, о чем она спросила, а вот вопрос брата, вызвал в ней сильное желание согласиться. Плат и что-нибудь еще! Скромная Ливия умерла бы от стыда, покрывшись пятнами краски от такого баловства мужа. Мать же, наверняка, стала бы причитать о непомерных тратах. Что же выбрать ей? Подразнить Ливию или позлить мать? А может то и другое! Ливия похвалит мужа, мать отругает брата, а тот, проявив сиюминутную слабость, побалует сестру. - Нет, - покачала головой Прим. – Я просто спросила. Уж очень искусны вещи. Пойду, гляну диадемы.
Эмилия: Неправда, ты очень симпатичная, - улыбнулась Эмилия и внимательным взглядом окинула лицо девушки и обрамляющие его темные пряди. Солнце оставляло теплые блики в волосах Шийер, придавая им насыщенный ореховый цвет. Глаза же от лучей солнца, подобно камням на диадеме, тоже вдруг будто бы засияли изнутри. Будь у Эмилии время и возможность, а кроме того бумага и хотя бы даже уголек, она бы тут же сделала набросок. Но дочери сенатора не пристало поддаваться сиюминутным желаниям, и Лия только лишь склонила голову на бок, любуясь Шийер. Тем временем та опустила в волосы диадему. Тонкое серебряное плетение и маленькие камушки в изящных цветках придали чертам девушки больше изящества. - Что скажешь, домина? - послышался вопрос, и Эмилия очнулась от своих художественных мечтаний. Когда она вернется домой, постарается по памяти нарисовать этот портрет. Эмилия кивнула, уже придирчиво оценивая, как выглядит украшение в волосах. Не теряется ли, не выглядит ли слишком вызывающе. Нет, самое то! "Должно подчеркнуть ее достоинства", подумала Лия и снова кивнула, уже увереннее. - Спасибо, Шийер, ты мне очень помогла. Пожалуй, я куплю это чудесное украшение. Давай теперь подберем к нему достойный ларец? Мне представляется деревянный, резной... Пусть содержимое будет для именинницы сюрпризом, - Эмилия улыбнулась своим мыслям. - У вас есть такие ларцы?
Шийер: Как только Эмилия одобрила диадему, девушка тут же ее сняла, аккуратно протерла тряпицей и отложила в сторонке от остальных. - Ларцы есть разные, - Шийер начала смотреть по сторонам, чтобы предложить хоть что-то, - сейчас я уточню у дедушки… Одну минуту, госпожа. - Внучка Маруха улыбнулась подходящей Эмилии и отошла к хозяину лавки, останавливаясь подле него. Где лежат все шкатулки она не очень помнила, к тому же вероятно самые лучшие у него лежали отдельно от остальных. – Домина просит показать ей ларцы. Сделаешь это сам или… - Она запнулась, посмотрела на господина, что уже определился с покупкой, поймала его светлый взгляд и тут же отвела глаза. – Или мне самой подобрать шкатулку к диадеме, с которой домина определилась? Марух сейчас был занят и скорее всего согласится закончить продажу ей самостоятельно, а это так радовало душу, что у нее даже было покалывание в кончиках пальцев от нетерпения.
Марух: - Хорошо, уважаемый, ты сделаешь более чем достойный подарок, - Марух уложил в ларец и гребень, и фибулу, свернул плат, перевязал его широкой лентой, назвал цену, но ответа патриция за голоском внучки услышать не успел. Ларцы... еще вчера ни Шийер, ни Сулих не могли войти в лавку, пока в ней были покупатели, мужчины, а сейчас она спрашивает, где ларцы. А ведь стоило только один раз уступить женщине, даже не уступить, а просто перестать гневаться за уроненное блюдо, как вот... - Ох, Юфа, Юфа, - сказал он вслух, но сейчас же поправился. - Шийер, птичка моя, можешь показать домине Эмилии ларцы сама. Резные в среднем ящике за прилавком. И покажи диадемы юной домине, если она пожелает выслушать тебя.
Кассий: Кассий просто отсчитал вместо ответа. Оставаясь глубоко в своих мыслях. и только тогда спохватился, когда понял, что вышли они с Прим сами, без сопровождения, а направляются отнюдь не прямиком к Клавдии Цеке. - Не сочтешь ли ты за труд прислать все это, - поймав паузу после распоряжений, Кассий засомневался, а будет ли в такой небольшой лавке кого послать, но все же договорил: - после двенадцатого часа, но до факелов, желательно в начале весперы, в дом Клавдии Цеки Минор на Эсквелине, напротив садов Мецената? Я приложу письмо, - он положил руку за складку тоги.
Летеция: Прим подошла к девушкам и взглянула на диадемы, те были так увлечены подбором, что Прим решила не стоит мешать. А посему развернувшись, вернулась к Кассию, уже рассчитывающемуся за покупки, и встала рядом, оглядев лавочку. Надо будет обязательно сюда еще раз зайти. Подумав это, она покосилась на диадемы. На те, что были выполненными в виде круглых пластин из оникса. Подумала, что если диадему перевернуть и налепить изображение глаза, подойдет для маскарада. Она внутренне усмехнулась, и посмотрела на брата. - Куда мы теперь?
Эмилия: Не поворачивая головы, Эмилия все же хитро покосилась вслед уходящий Шийер. Кажется, у кого-то сегодня будет праздник. Девушка подавила улыбку и сделала вид, что заинтересованно разглядывает другие диадемы. На самом деле, украшения сейчас ее интересовали меньше, чем та ситуация, что разыгрывалась на ее глазах в лавке Маруха. Занятное знакомство сегодня случилось у Эмилии: она впервые увидела бойкую Шийер, а та в этот же день в присутствии трех покупателей одержала верх над осторожностью деда. Эмилия все же улыбнулась и покрутила в тонких пальцах изящную диадему. В ожидании Шийер, Лия снова взглянула на Кассия и Прим. Те уже расплатились и собирались уходить. "Быстрее же, Шийер, - с азартом подумала Эмилия. - Быстрее, твой дедушка уже вот-вот освободится"
Шийер: Услышав о том, где же лежт ларцы, да еще резные, Шийер разве что в ладоши не захлопала и она почти что сразу метнулась к названному месту. Уже открывая шкафчик, девушка заметила, что домина, которая вознамерилась посмотреть диадемы, уже вернулась к мужчине, а это могло значить только одно: ничто ее не будет отвлекать от завершения покупки светловолосой госпоже. - Смотри, госпожа красивая. - Внучка Маруха вытащила две шкатулки. Одна была выполнена из светлого дерева, на ее поверхности был вырезан большой цветок и от него в разные стороны расходились завитки листьев, обрамляя его. Такие же орнаменты были по бокам шкатулки. Второй ларец оказался темного орехового цвета с прожилками. - Посмотри, домина. Вот в этом ларце еще присутствуют элементы чеканки. - Шийер бережно провела по крышке шкатулки, останавливаясь на двух металлических полусферах. Поверхность дерева имела более строгую резьбу и изящные завитки. Посередине был круг с рамкой в виде вязи, а в центре него экзотический цветок. Вокруг кольца по углам переплетения завитков, заканчивающихся барельефом, переходящим на бока шкатулки. - Обе шкатулки хороши, одна будто бы не предвещает дорогого подарка внутри, другая же становится не только тарой для преподнесения, но и хранилищем иных украшений, помимо самой диадемы. - Шийер посмотрела в светлые глаза Эмилии, пытаясь угадать ее выбор. - Красные камни в темном дереве будут говорить об их значимости, в светлом же переливаться и манить ярким цветом. Выбор за тобой.
Эмилия: Эмилия внимательно осмотрела шкатулки, а затем кинула взгляд в сторону Маруха. - Темная шкатулка несомненно очень красива. Но в моем случае нужно что-то поскромнее, - Эмилия улыбнулась, обводя кончиком пальцы цветочный орнамент на на крышке ларца. И добавила достаточно громко, чтобы ювелир услышал ее: - Светлая мне нравится, Шийер, я беру. Заглянув в глаза девушки, Лия постаралась прочитать ее чувства.
Марух: Марух сгреб деньги в обитый железом ящичек без счету, успел увидеть, что их столько, сколько нужно, пока отсчитывал патриций, и кивнул в ответ на просьбу: - Не сомневайся, уважаемый, все будет доставлено точно в срок. А моя лавка всегда открыта для тебя и прелестной юной домины. В дела внучки он изо всех сил старался не вмешиваться, надеясь, что постояв разок вот так за прилавком, она насытится этим и потеряет интерес, как немедленно забывает о красоте источника умиравший недалее от жажды, стоит только ему отвалиться с переполненным животом. Домине Эмилии же это было скорее в развлечение, чем в тягость, и Марух теперь только слушал щебет Шийер, облокотившись на прилавок, а когда Эмилия сказала, что покупает, с улыбкой похвалился, обращаясь то ли к домине, то ли к Митре: - Какова птичка подросла, пока старый дед возился с камнями да золотом... - он вынул из под прилавка отрез ткани, чтобы завернуть шкатулку и назвал цену.
Кассий: Кассий присовокупил короткую трубочку изящно свернутого письма и, попав под влияние места, поклонился на прощание, приложив руку к груди, с легкой неловкостью от мысли, что все равно делает это не так, как принято у персов. - Идем, Прим. Благодарю, почтенный, за участие. >>>>>>>?
Летеция: Подарок выбранный Кассием для Аканты получился весьма щедрым. Прим ограничилась бы чем-нибудь вроде панно мозаики, изысканной фасцинией или вазой из редкого камня, но… похоже, сердце брата подсказывало ему свое, и не Андроник ли был тому причиной!? Прим осталось только улыбнуться Маруху в ответ, кивнуть Эмилии. Она еще раз посмотрела на юную Шийер и последовала за братом. >>>>> Улица ведущая от и до
Эмилия: Эмилия кивнула на прощание Летеции и Кассию и обернулась к старому ювелиру. - Для меня была сегодня радость познакомиться с твоей умелой и старательной внучкой, - она светло улыбнулась и отсчитала столько, сколько запросил Марух. - Шийер мне очень помогла... Эмилии было не жалко похвалить бойкую девушку, тем самым сделав комплимент Маруху. Конечно, той еще нужно было набраться опыта, но Лия думала, что в умелых руках такого мастера, как Марух, Шийер уже скоро засияет ярче любого драгоценного камушка и привлечет в лавку ювелира множество новых покупателей. Пока шкатулку заворачивали, Эмилия еще раз внимательно взглянула в лицо Шийер, запоминая. Изображать слуг ей уже надоело, а попросить кого-то другого посидеть перед ней она стеснялась. Поэтому приходилось довольствоваться портретами по памяти.
Шийер: Шийер сияла как украшения ювелира, но, тем не менее, она боялась посмотреть в глаза дедушке. Последняя гостья определилась с покупкой и уже собиралась уходить, а значит близился разговор и, скорее всего, не самый приятный. - Спасибо, госпожа, за похвалу. Мне лестны твои слова, они улучшили мое настроение. Пусть подарок доставит истинную радость и носится долгие года. - Она посмотрела Эмилии прямо в глаза, с интересом рассматривая ту. Теперь, когда не надо было постоянно что-то искать, показывать, она могла рассмотреть светловолосую домину. Та оказалась красива и, судя по всему, благородна. И вот прямо сейчас, Шийер вспомнила, что находится без головного убора в лавке Маруха, а потом тут же принялась надевать платок, уже отведя глаза и отступив в сторону, освобождая место дедушке, для завершения сделки.
Марух: Марух только головой покачал на запоздало вспомнившую о приличиях и тут же в любопытстве забывшую о них внучку и похвалу ей выслушал тоже со смешанным чувством: - Шийер, птичка, поди к бабушке, она, верно, заждалась уже, - Марух грозно свел брови, повернулся к Эмилии и с поклоном протянул ей покупки. - Слова твои услаждают слух мой как таял бы на устах дикий мед, любезнейшая домина Эмилия, да всякий мед прекрасен будет лишь в пахлаве или напитке, ибо дорогу сотами не вымостить даже при большом желании. Прими это, - Марух вынул из-под прилавка узкую шелковую ленту нежно-зеленого цвета, - в знак моей признательности за то бесконечное терпение, что тебе пришлось проявить, внимая все это время моей непоседливой Шийер.
Эмилия: Эмилия с легкой улыбкой на губах выслушала Маруха, но ресницы ее вздрогнули, когда она пристыженно отвела взгляд. В словах ювелира ей послышался укор, как если бы отец сделал ей замечание. "Возможно, я действительно заигралась", - думала она, принимая подарок. - Благодарю тебя, - только и смогла найти Эмилия, чувствуя, что не может подобрать слов, выражающих ее эмоций. Рядом с Марухом она вдруг почувствовала себя маленькой девочкой. И хоть сейчас она оробела от смущения, но не гнев последовал за этим чувством, и не досада, а лишь глубокое почтение к старшему. Девушка снова улыбнулась и кивнула, выходя из лавки. Снаружи, где становилось все жарче, Эмилию поджидала лектика. - В мастерскую Вистария, - негромко приказала она четверым носильщикам. >>>> Дом, раздавленный глицинией
Шийер: Дедушка все же рассердился, а значит она успела сделать что-то не так. Шийер перестала улыбаться, но тем не менее, перед уходом, повернулась к домине и поклонилась ей. - Добра тебе, госпожа! - Неужели Маруху приходится теперь краснеть за нее и задабривать покупательницу? Как ей показалось, Эмилии понравился ее выбор, она ведь даже купила, предложенную ею диадему. Или причина была в другом? В том, что она пожалела ее, внучку ювелира. Опустив глаза в пол, девушка сначала попятилась, а после развернулась и быстро вышла из лавки дедушки. Внутри было столько чувств, которые противоречили друг другу. Радость и смятение, гордость за себя и стыд перед дедом, жуткое любопытство и желание отругать себя за него. Чтобы уменьшить гнев Маруха, Шийер поспешила в кухню к Ифе. Бабушка всегда защищала ее и, если не поощряла любопытство, то уж совершенно точно не ругала так, как дедушка.
полная версия страницы