Форум » Жилища » Дом Тривии Августы » Ответить
Дом Тривии Августы
Тривия Августа: Старинный родовой дом Валериев, уютный и светлый, находится близ Форума. В области атриума двухэтажный. Сдержанный и скромный фасад, продуманная обстановка, ничего вызывающего и кричащего - благородная простота и истинно греческое изящество. в общем, дом, способный, не бросаясь в глаза, удовлетворить хозяина с самым взыскательным вкусом. [more]В доме, помимо хозяек, обитают: нянька самой Тривии и маленькой Мелии - гречанка Мелетия правая рука госпожи, вдова; две её дочери - Фотиния и Агата - кухарки; Любимицы Тривии, служанки Шани и Озеай - юные и очень смышленые египтянки, частенько использовались бывшей хозяйкой для выполнения весьма щекотливых поручений; Четыре охранницы (в том числе здоровенная Сахра и невысокая немая Висса); египтянка Исса, маленькая (лет 12-14) египтянка Неби, невысокая ладная гречаночка играющая на сиринге... и прочая прислуга, за исключением чужого беглого раба Фокия - женщины.[/more]
прислуга: Мелетия дремала, достаточно чутко, чтобы расслышать и тихий голос маленькой Валерии, и то, что за дверью она не одна. Вслушавшись она решила, что кем бы ни был спутник, он тоже молод, и довольно улыбнувшись, громко сказала: - Входите, детки, входите! Вслед за раскрасневшимся личиком и гибкой фигуркой дочери Корвина в низкую дверь протиснулся юноша. "Хорош, хорош... Вот и младшая крылышки расправляет..." - невольно мелькнувшая мысль заставила старую няньку улыбнуться шире, и поэтому её ворчание: - Ну, что у вас стряслось там? - получилось тёплым и приветливым.
Гней Домиций: - Доброго дня, - пожелал Гней на греческом, звучащем из его уст стройнее и чище латыни, - случилось страшное - я поцарапал руку и замарал отличнейшую скатерть. Римского в комнатке не было ничего, и Гней улыбался не только лицом, но и сердцем.
Валерия Секста: Валерия была даже рада, что он заговорил первым, и она с готовностью подхватила: - Няня, надо перевязать, а все служанки... Ну, ты знаешь...
прислуга: Глядя на залившееся краской лицо девушки, Мелетия неожиданно совсем по-детски прыснула в кулак, и давясь смехом ответила: - Знаю, знаю, кому как не мне их знать-то... - вдруг спохватившись и поняв, что гость едва ли что-то понял из их диалога, она с улыбкой пояснила юноше, так хорошо знавшему греческий - служанки у нас, сынок, больше горазды раны наносить, нежели врачевать и далеко не всегда эти раны сердечные. Она уверенно подошла к небольшой плетеной корзинке, достала оттуда пару чистых тряпиц и небольшую амфорку, вернулась к юноше, и, разжав его ладонь, споро перевязала, щедро залив перед тем жидкостью, пахнущей словно луг в жаркий летний день. Придирчиво осмотрев свою работу, она сказала: - Вот и всё. А скатерть - да что ей будет, на то и нужна, чтоб пачкали.
Гней Домиций: - Плохо, - серьёзно заметил Гней. - Тот кто наносит раны должен уметь их врачевать. Потому хотя бы, что должен быть готов получать их сам. Но серьёзности хватило ненадолго: и его познания в медицине, к его стыду, тоже оставляли желать лучшего, и слушал он больше звучание самой речи, пытаясь по выговору угадать: - Левадия? Коринф? - и, слушая няню, он понял чем ему, с первой улыбки, понравилась её воспитанница - неримскостью своей, ласковой тишиной женской половины греческого дома, где всё не на показ - и женщины, и их улыбки; где куда больше души и красоты, чем... Возвращаться туда, где снисходительно иронизировала мать, дерзила сестра, обольщала, раскинувшись в вольной позе, средняя из хозяек - не хотелось. Даже за вкуснейшей птицей. Он охотнее посидел бы здесь, разговаривая с Секстой и её нянюшкой о Греции, но даже в римском доме это поняли бы превратно. - Спасибо, теперь я, несомненно, выживу, - улыбнулся врачевательнице.
Клавдия Минор: - Шрамы... Да хоть шеи пусть посворачивают, если головы на них пусты. Клавдия согласно кивнула дочери и в отсутствии хозяйки не сочла нужным понижать голос: - Ты права, дорогая, смелость идёт женщине лишь в сочетании с предусмотрительностью. И надолго замолчала, поглощённая созерцанием дичи. На столе и за столом. И, хоть юная Пирра ещё пыталась выяснить охотник она или перепёлка, Минор, вспоминая Тита, в окончательности ролей не сомневалась. Луций явно пошел в отца. Но прежде чем что-то решать, следовало понять насколько он азартный охотник. Ей очень повезло с мужем - Гней охотился совсем на другое, но наивно было бы надеяться, что такое везение посетит семью дважды. И Минор едва сумела скрыть досаду при возвращении старшей из сестёр - понять насколько разумен в Луции охотник она не успела.
Тривия Августа: Мягко скользнув ладонями по плечам Пирры, Тривия, склонившись к самому её уху, еле слышно прошелестела: - Если ты сей же миг не придумаешь достойного предлога покинуть нас, клянусь Афиной, в этом доме случатся похороны. Наверное, со стороны казалось, что она заключила дерзкую родственницу в наинежнейшие сестринские объятия, прикоснувшись губами к фарфоровой коже на виске. Оставив побледневшую Валерию подыскивать наиболее естественную ложь, она со спокойным достоинством вернулась на свое место, мгновение поколебалась между двумя блюдами и, отдав в итоге предпочтение перепелке, сделала Озеай знак закругляться.
Валерия Пирра: Как ни старалась она сохранить на лице беззаботное выражение, ей это едва ли удалось. Сердце стучало у самого горла, по спине медленно и противно ползла одинокая холодная капля - чем оборачивается неудовольствие сестры, Пирра знала не понаслышке. Разумеется, она не допускала и мысли, что Тривия её убьет. Не убьёт, нет... Но в памяти настойчиво всплывали отчаянные вопли одной молоденькой служанки, случайно услышавшей то, что её ушам не предназначалось. Дикие, звериные вопли, и окровавленный рот, лишившийся языка. Нет, злить Тривию ей вовсе не хотелось. Благо, внезапная бледность и выступившая на лбу испарина сыграли ей на руку. Проведя тыльной стороной ладони по влажному лбу, она, всем видом выражая смирение взглянула на сестру и пожаловалась: - Похоже, моя самоуверенность опять сыграла со мной недобрую шутку. Дорога все же утомила меня больше, чем мне казалось мгновение назад, - Пирра поднялась, и, чтобы её уход не выглядел бегством, на неверных ногах подошла к сестре, продолжив - я похищу твою прелестную танцовщицу, провожатый мне не помешает. Не особенно заботясь о приличиях, она лишь кивнула гостям, и поспешно вышла вслед за тоненькой египтянкой.
Домиция Майор: Глядя вслед рыжей нахалке, Домиция испытывала облегчение, смешанное с легкой досадой - все колкости, роившиеся в её голове пропали даром, а нарастающее раздражение искало выхода. Глубоко вздохнув она подалась к матери и прошептала: - Я тоже не прочь удалиться и отдохнуть.
Валерия Секста: Уходить из уюта и покоя, который всегда окружал старую няньку, не хотелось, но задерживаться дольше было едва ли прилично. Мысли в голове перетекали одна в другую, путаясь, словно моток шелковых ниток в неумелых руках, и Валерия сама не заметила, как миновала низкую дверь и сделала несколько шагов по такой привычной и знакомой лесенке. "Сказать ему... Нет, это будет стыдно и смешно, и сестра не одобрит... Или одобрит?.. И как сказать, чтобы он не понял превратно? Ох, Афина, дай мне разума!.." - обернувшись проверить, идет ли причина ее метаний следом, она почувствовала, как нога ее ступила в пустоту и вскрикнула, пытаясь удержать равновесие.
Луций Фурий: Он, собственно, уже обдумывал возможность попросить у Тривии между делом грамотного раба, написать якобы деловую записку и через пару перемен темы разговора с получением якобы ответа откланяться по делам, намекнув Пирре, где будет ждать, но... Краткость обеда о гостеприимстве дома говорила достаточно внятно. Хорошо, так даже лучше - у скоропостижных авантюр всегда есть сторона, с которой они не выглядят. - Вот как оно бывает, когда приходишь куда-то чтоб не оставаться где-то, - улыбнулся Фурий Домиции и, переведя взгляд хозяйке дома, отметил: - Прости, если я покажусь прямолинейным, но ханжество мне свойственно никогда не было, а ты показала себя тонким и... весьма любезным знатоком нравов, предоставив нам всем... возможность покинуть площадь. Он поднялся, раздумывая, не найти ли ему в этом доме латрину по-солдатски и без обиняков, чтоб иметь возможность зацепиться на обратном пути у какого-нибудь архитектурного излишества полюбоваться на двери гостевых комнат.... но, в конце концов! - Не знаю, будет ли уместна моя благодарность... но мне тут в голову пришла мысль, что с недавнего времени у меня тут лавка есть парфюмерная... почти в собственности, а тебе, возможно, нравится какой-нибудь редкий аромат. Знатоком себя назвать не могу, но предложить взаимную услугу считаю своим долгом.
Гней Домиций: Он ещё дослушивал журчащее греческим чистым ручьём "левадия.." когда Валерия выскользнула из кубикулы, заботясь о приличиях больше него самого, как и пристало девушке. Вздохнув и благодарно улыбнувшись нянюшке на прощание, Гней последовал за ней, задумчиво перебирая в памяти изумруды и опалы греческих островов, ловя себя на невольной мысли, что изящной шейке Валерии подошли бы эти символы покинутой страны... и успев поймать только клочок туники чуть выше пояса, когда девушка оступилась. Страшнее треска рвущейся ткани был только звук падения - словно тихо упала подбитая стрелой птица. Гней рванулся, но успел только - присесть рядом с ней: - Валерия, как ты?? не ушиблась?
Клавдия Минор: - Жара уже спала, скоро пойдем, - так же тихо пообещала дочери Минор, допивая какой-то божественный нектар, глядя на нежную семейную сцену (ни мгновения, впрочем, не сомневаясь в её истинной подоплёке и внутренне одобряя строгость хозяйки дома - она и сама поступила бы так же) и гадая - кто у Тривии поставщик вина? На солдафонскую прямоту Луция Минор слегка поморщилась - мальчику многое придётся наверстать после казарм и сражений, если он хочет быть так же уважаем как отец. Но эта же прямота, в иной ситуации, могла быть и довеском к его достоинствам, особенно правильно поданная, и Клавдия сочла уместным сгладить: - А я, в свою очередь, дорогая Тривия, буду рада видеть тебя в своём доме вместе с твоими прекрасными сёстрами и доме моего сиятельного родственника, там, иногда, бывают интересные представления, каких не увидишь в городских театрах. Все знали как трудно, порой, раздобыть приглашения на особо закрытые пиры, где собирается цвет патрицианства и нобилетета, включая вполне завидных женихов. Не часто, но и в Золотом иногда бывали представления, на которые можно со спокойной душой приводить незамужних девиц. "Почему бы и нет? Хоть появится новое лицо среди всех этих приевшихся за столько лет", думала Клавдия, подбираясь к десерту.
Валерия Секста: Растерянно потирая то место, которое приличная девушка прилюдно не то, что коснуться, назвать не решится, Валерия пробормотала: - Я... Нет, не ушиблась, кажется... Краснея все больше, чувствуя на спине прореху, она попыталась встать, держась за балясины перил, и тут же громко вскрикнула от жгучей боли в ноге и упала снова.
Гней Домиций: Гней, у которого на глазах сперва одна, потом вторая сестра сбивали коленки, увидев как на самом деле обстоят дела, привычным движением поднял Валерию на руки, сперва повернувшись к лестнице ведущей к няне-лекарихе, потом, сообразив, что оттуда всё равно переносить будут, доставляя девушке неудобства или даже боль, развернулся в коридор: - Где твоя кубикула?
Тривия Августа: Тривия едва сдержала гримасу раздражения. Но взвесив слова Луция, она решила, что это едва ли была дерзость, скорее издержки воспитания, и решила к этому не возвращаться. Коротко кивнув грубияну, она проворковала, глядя на Клавдию с самой милой из своих улыбок: - Это самое приятное предложение, которое достигало моих ушей за все время моего пребывания в Риме - она заговорщицки скосила глаза, прекрасно зная, слухи о каких предложениях в ее адрес ходили по городу. И вдруг, не удержавшись и решив все же проучить невежу-Луция, она продолжила: - Но к чему мы ведем эти прощальные речи? Солнце в зените и за стенами ещё слишком жарко и душно, чтобы так спешно их покидать. Хотя у такого славного юного льва как наш милый Фурий выдержка и закалка солдата, и удерживать его в обществе двух матрон, пусть и скрашенном очаровательным присутствием их юных родственниц, было бы преступно. Она обернулась к Луцию и сладко произнесла: - А редкие ароматы я люблю и от услуги такого рода не откажусь. Не премину напомнить тебе о твоих словах при следующей встрече, да судят боги ей случиться.
Домиция Майор: При последних словах рыжей хозяйки дома Домиция почувствовала себя отмщенной и коснувшись руки матери снова зашептала ей, на этот раз: - А может я не так уж и устала. И чтобы перешептывание не выглядело неприличным, обратилась к Тривии: - Я попросила мою драгоценную мать не волноваться о моем недавнем недомогании и не спешить покидать столь гостеприимный дом и любезную хозяйку. Или твоя няня волшебница, или твой повар подмешивает что-то к соусам, но я чувствую себя превосходно.
Клавдия Минор: Клавдия, видавшая сцены и поострее, улыбнулась одновременно дочери, десерту и хозяйке дома, то есть - в никуда, подумав что уж старшая Валерия в Золотом точно не пропадет. Разве что родственничек положит на неё глаз, ну так эта напасть и так грозила любой в городе. И скосила глаза на дочь. Та становилась женщиной - она ревновала. И несладкую мысль о том, как же быстро растут дети, закусила ещё одним кусочком десерта.
Валерия Секста: От ощущения подхвативших её рук, Валерия мелко задрожала, и, так и не сумев ничего выговорить, неверной рукой показала на дверь.
Гней Домиций: - Больно? - посочувствовал Гней, видя, что девушка дрожит и не в силах говорить. - Потерпи, сейчас позову няню... у вас есть лекарь? Может просто вывих, но должен кто-то знающий посмотреть. Могу послать за нашим или лучшим из городских, - предложил, осторожно, боком открывая дверь и устраивая Валерию на ложе, и, смахнув с подушки неоконченное вышивание, собрался приладить её под ногу Валерии, сообразив только прикоснувшись к тонкой лодыжке - это ведь не сестра. И, смутившись, попросил разрешения: - Позволишь?
Валерия Секста: Валерия кивнула, и хрипло сказала: - Няню, лучше няню... Но как только он снова притронулся к больной ноге, пытаясь устроить ее на подушке, которую она за неделю до того расшивала фиалками для маленькой Эмилии, она снова вздрогнула, и, всхлипнув, прижала ладони к вспыхнувшим щекам.
Гней Домиций: - Прости, - отдёрнул руку Гней, растерявшись, но услышав всхлип привычно забормотал незначащее, постороннее, что обычно если не успокаивает женщин, которых было так много в его доме, то хоть немного отвлекает, - всё хорошо будет, я с лошади падал знаешь сколько раз? Один раз в десять лет даже ногу ломал и ничего, зажило, а у тебя ушиб или вывих, вот пройдет, я тебя на Пегасе покатаю, почти настоящем, он белый, а глаза огромные, добрые и сливы любит... - под разговор тихонько укладывая ногу на подушку уже без спроса, только взявшись повыше, чтоб не за ушибленную щиколотку, - все лошади яблоки любят, а этот сливы, если не будешь плакать, пока я за няней схожу, я вас с ним познакомлю... не будешь?
Валерия Секста: Валерия притихла, выпятив губу, словно обиженный ребенок. Впрочем, Гней похоже так и относился к ней - как к поранившемуся ребенку, которого можно утешить, пообещав новую игрушку или прогулку на лошади, или сладости. Отвечать на все это бормотание совсем не хотелось и она просто пристально взглянула на него и вдруг резко шевельнула ногой, пытаясь вырвать её у него из рук. Лодыжка, уже порядком припухшая, отозвалась резкой болью, и досадливая гримаска сползла с побледневшего лица.
Луций Фурий: "а, - подумал Луций насмешливо, - значит это я здесь командую слугами", и ему вдруг стало весело: - Я не сказал ничего прощального, - обескуражнно поднял он брови, - люди встают с места не только затем, чтоб уйти. На самом деле я искал... приличного повода... - он показал на лице некое замешательство, - ээ... грубой потребности, прости, боюсь, не скажи я сейчас тоже прямо, меня снова превратно поняли бы. Но, поскольку по части манер ты меня пристыдила все равно, я уж снова прямо спрошу: ты... в самом деле не смеешь удерживать, или... я вам мешаю? Он подумал вслед за этим, что даже не приличия ради надо было повестись за этой... любезностью, а хотя бы потому, что виденное вызывало у него некоторую долю жалости. Но интерес перевесил. Судов такой формы он на предмет маневренности еще не наблюдал.
Гней Домиций: ...или злит. Но всё равно - отвлекает. Гней нахмурился и сказал с обычной серьёзной прямотой: - Твоей чести в моём присутствии ничто не угрожает. Не шевели ногой, пока я позову няню, - и добавил мягче, - пожалуйста. В кубикулу к няньке он вошел едва постучав и не дожидаясь ответа: - Нужна помощь, срочно, младшая госпожа упала и ушибла ногу. Возможно даже вывихнула.
прислуга: Мелетия только руками всплеснула - солнце еще не коснулось горизонта, а ее услуги понадобились трижды. Но расспрашивать мальчика не стала и поспешила за ним, уже в кубикуле Валерии проворчав: - Юность быстроглаза и легкомысленна, куда там, ступеньки разглядывать! И, не дав никому раскрыть рта, быстро осмотрела припухшую лодыжку, смазала её едко пахнущей смолой мазью, и раздраженно дернув плечом направилась к выходу, в дверях обернувшись и сурово буркнув: - К сестре сейчас не пойду, но ты о ней не забывай а то еще, глядишь, что-нибудь лечить придется. Не дожидаясь ответа, она торопливо вышла.
Валерия Секста: Ошарашенная Валерия только хлопнула глазами вслед обычно куда более доброй няне, а когда до нее дошел смысл ее слов, залилась таким румянцем, что легко могла бы поспорить с закатным небом. Мысли набегали одна на другую, как штормовые волны. Времени прошло немного, Тривия не хватится... А если все же хватится? Девушка с удивлением прислушивалась к голосу, убеждавшему, что сладость преступления стоит горечи наказания, тем более, что, может быть его и не будет... На мгновение прикрыв глаза, словно решаясь, она протянула Гнею ладони и попросила тихо: - Помоги мне сесть.
Гней Домиций: Домиций, стоявший во время осмотра отвернувшись в дверях, ожидая не понадобится ли его помощь, мог только похвалить расторопность и строгость няни. Ему начинало казаться, что все греческие нянюшки одинаковы - ворчливы, преданны и заботливы. Может быть поэтому мать в своё время не стала выписывать римлянку победнее, а доверилась обыкновенной рабыне... Улыбнувшись в спину гречанки, он обернулся к Валерии собираясь спросить что передать её старшей сестре и проститься, не смея более нарушать покой девичьей спальни, но она так беспомощно протягивала ладони в просьбе, что, не крикнув служанок, Гней помог сам, осторожно потянув и бережно усадив, поддерживая за плечо: - Тебе лучше полежать какое-то время, даже если это просто ушиб, - мазь пахла остро, знакомо и успокаивающе, - скоро станет легче, если будешь поменьше двигаться.
Валерия Секста: Валерия все же решилась. Не выпуская его руки, она прошептала, приподнимаясь: - Раз уж нам обоим сегодня потребовалась лекарка, то может и тебе последовать своему собственному совету? Невинно улыбнувшись, она резко дернула Гнея за руку, молясь всем богам, чтобы падая он не задел больную ногу. Благо, ложе было достаточно широким.
Гней Домиций: Никак не ожидавший рывка, Гней успел только подставить локоть и колено, не успев даже сгруппироваться, и только впечатываясь носом куда-то в район уха, выдохнув: - Что ты..? - понял - что. И, вдыхая её запах, осознал, что она не младше, а старше него, что юное тело под ним - нежно и мягко по-женски, мягкостью, которую он не знал так близко и которая лишала сил договорить...
Валерия Секста: Не ответив, Валерия только чуть сжала его ладонь, которую так и не выпустила из подрагивающей мелко руки, поднесла ее к губам, а затем прижала к своей груди, хотя стук сердца, казалось, можно было расслышать и на расстоянии.
Тривия Августа: Тривия только усмехнулась про себя - мужчины всегда поражали ее предсказуемостью и этот исключением не оказался. Еще раз мысленно взвесив все за и против, она поставила жирный крест на своих матримониальных планах относительно младшей сестры, сказав не холодно, но без должного участия: - Я предоставляю тебе самому решить, мешаешь ты или нет. Разве не в том одно из достоинств настоящего мужа и воина, чтобы самого себя судить не менее пристрастно, чем постороннего? Вынеси приговор самому себе и если ты посчитаешь, что не сделал ничего, чтобы из желанного гостя стать помехой, останься. А отговорки брось, они уместны в устах юных дев, но никак не к лицу молодым львам.
Гней Домиций: Если бы он вообще мог в этот момент думать, он подумал бы что... но сквозь гул в ушах доходили только обрывки мыслей, что это не может быть одной из тех хитроумных ловушек, которые... а под рукой словно билась пойманная птица и руки не слушались, руки, которые надо было убрать, помня о чести, законах, обязанностях гостя... тело не хотело думать. И Гней едва нашел в себе силы поднять голову, чтоб посмотреть ей в лицо. И только увидев, что она смущена своим порывом не меньше него самого, решился сказать: - Валерия, я не могу, я... не готов жениться, - и отодвинуться от неё через силу, садясь на край ложа. - Прости.
Валерия Секста: Она тронула его за плечо, пытаясь подобрать нужные слова. - Жениться? О, как только подвернется случай, сестра отдаст меня за какого-нибудь важного старика. С ним мне придется делить ложе, его лицо видеть изо дня в день, от его прикосновений вздрагивать... И молить, молить Ареса о милости - чтобы ниспослал войну и мужу стало не до меня. Что может быть горше слов о женитьбе?.. Валерия зажмурилась, пытаясь удержать слезы, но они крупными каплями скатывались по щекам и оставляя щекотные дорожки на шее терялись в складках туники.
Гней Домиций: В доме, где так много женщин разных возрастов и судеб, невозможно не научиться понимать такие вещи. И Гней понимал, мучительно краснея от того, что честь и рассудок говорили одно, а налитое желанием тело вероломно требовало - прикоснись, вернись к этой мягкой нежной податливости, возьми её... Он слушал молча, не глядя на девушку, теребя повязку на ладони, и только слёзы, которые он почувствовал в голосе прежде, чем обернулся и увидел, отрезвили настолько, чтоб запротестовать: - Почему же сразу за старика, Валерия? В Риме много молодых богатых и важных, ты юна, и так... красива, многие почтут за счастье посватать тебя! - и подыскивая слова, чтоб утешить и предостеречь, вспомнил: - Например такой как Авл Элий, который послал тебе сегодня подарок... или кто-нибудь вроде него. И если муж возьмёт тебя не... ты потеряешь шанс на счастье в браке, на его любовь. Я не могу причинить тебе зло, - добавил, уговаривая себя в такой же степени как её.
Валерия Секста: Безучастно покачав головой, Валерия, не глядя на юношу, кивнула на дверь и чужим, бесцветным голосом произнесла: - Ты иди... Хватятся...
Домиция Майор: Наблюдая за хозяйкой дома, Скорпия уже не скрывала широкой улыбки, думая: "Непременно надо подружиться с ней. Непременно!" На Луция она даже не взглянула. Зачем? Что бы он ни ответил Тривии, будет одинаково неловко, что признавать свои дурные манеры, что оправдывать их. А третьего варианта эта Валерия ему не оставила. Она протянула руку к перепелке и сказала вполголоса, но так, чтобы слышали все: - Юные девы в отговорках изощреннее...
Гней Домиций: От этого бесцветного, как степь в сумерках, голоса, ему показалось, что он снова там, у древних камней, где земля приняла жертву его маломыслию. "Хватятся"... если старшая сестра так разгневалась из-за дерзко присланной безделушки, как же она накажет младшую если обнаружит его здесь в двусмысленном положении или если он позволит себе послушать голос тела? Он поступал с Валерией сейчас как Авл с ним самим и понимал это, опуская голову всё ниже... но ведь она не была влюблена, а значит это не будет жестоким... Гней взял её за руку, поцеловал кончики пальцев и спросил: - Ты примешь мою дружбу, Валерия? Мою дружбу, защиту и покровительство моей фамилии?
Клавдия Минор: Домиция доревновалась до откровенных колкостей, Минор сочувственно вздохнула, но - чем она могла помочь? Эту науку каждая женщина должна была постигать сама. А Тривия оказалась достаточно хваткой, чтоб над очередным киликсом великолепного фалерна ещё раз подумать о партии Гнея и её подрастающей дочери.
Валерия Секста: Натянуто улыбнувшись, Валерия кивнула: - Кто откажется от такой чести, Домиций? Но ты все же иди, иди... Долго уже, нехорошо... Она опустила глаза, стараясь не расплакаться снова.
полная версия страницы