Форум » Жилища » Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2) » Ответить
Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2)
Суламита: Двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки, стоит в приличном районе посередине между центром и окраинами. Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, выходит на небольшую площадь с общественным фонтаном и состоит из двух помещений - торгового павильона и склада. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. У прилавка неотлучно находятся Нуб и одна из рабынь. Хозяйка периодически выходит к покупателям, но не торгует, а только общается и надзирает за работой рабов. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перестиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовки и туалета. Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Залика: Залика вздохнула, облизывая нитку. Ну что ей, мускулистой, стоило постоять немного?! Ведь только отсюда, снизу, открывался такой захватывающий вид: шелк тёк как Нил между холмов, заходя, в разливе, в складки рельефа, и под ним мерцал алебастр изваяния. Эта женщина волновала не волосами или запахом, как обычно, не милыми черточками вроде нежных мочек или игривой родинки, но всей плотью и... недоступностью. Так нищий рыбак видит на дне пересыхающего русла древний храм, лодчонка тычется в мраморную мозаику шелудивым уличным псом у ног вельможи, а он тянет руки к бедру древней богини... Стала бы она кидаться с иголкой к какому-нибудь мужику, даже если бы его лев подрал... Зали сверкнула глазами наверх, выпрямилась, скользнув по кисти патрицианки кудрями, как кошка из под руки, и кивнула вглубь лавки: - Там стульчик.
Фурия: Она изволила присесть и расправить прореху так, чтоб удобней было прихватить наскоро, не потому что берегла чужое время, а просто возня эта вокруг нее немного раздражала, и терпеть ее Ирина была согласна только потому, что идти в таком виде по городу было все-таки нежелательно. Однако раздражала не так сильно, может быть, оттого, что разукрашенное лицо у ног было уместней того образа, в котором торговка предстала ей тут как-то раз. - За что тебя наказали? - лениво спросила она, чтоб занять время.
Залика: - Самой интересно, - эхом отозвалась Зал на вопрос всей жизни, но, через мгновение поняв, что патрицианка спрашивает всего лишь о синяке, усмехнулась, поднимая лицо. - Помогла одной очень красивой девушке стать счастливее. Вернулась к стежкам, едва удерживая руку, чтоб не провести, с нажимом, от колена до ступни, пробуя на прикосновение. Таких у неё ещё не было... - А твой садовник уже посадил что-нибудь достойное твоей красоты?
Фурия: Она лениво подумала, каким образом можно осчастливить девушку, получив за это тумаки и пожала плечами. - Проверять рано, - надменно поглядев выше прилавка, Ирина пустила неприятно заостренную тему мимо, - если не сделает всего вовремя, наказание и через полгода от него не уйдет. Ты сама донесешь мои покупки или мне прислать кого-то?
Залика: "Интересно, их-то зачем учат так держать головы? Им же не стоять за тронами... у них и трона-то нет... а "сидеть за пряжей" и ходить по лавкам можно и с лицом попроще..." В Риме все патрицианки казались ей недавно разбогатевшими купчихами, несоответствие молодости народа и делаемого их женщинами лица временами раздражало, временами смешило, но в этой - действительно было что-то от тронного зала. Хотя и от плуга тоже. - Тебе придется наказать его в любом случае, - констатировала, затягивая узелок, откусывая нитку так близко от кожи, что губам стало горячо, и лёгким гладящим движением расправляя складки. - Мы доставляем сами. Я пришлю человека.
Фурия: Ирине на мгновение стало интересно, какую цель преследует эта рабыня с надменным лицом, так стараясь улестить, что, когда слова восхищения одобрения не находят, приличествующие явно не ее полу и положению, то она истончает любезность, как пряжу в руке, до такой степени, что этой нитью легче порезаться, чем ее оборвать. - В отличии от садовника, тебе лучше поторопиться с исполнением, - сказала она, вставая, оглядела зашитую прореху и, расплачиваясь за овощи и доставку разом, все-таки решила поощрить старания девушки улыбкой, сколько бы яда ни содержалось в ее замечаниях. Но улыбка не была очень теплой. Все-таки зашивать столлу не пришлось бы, если бы торговка держала при себе своих животных. >>>>>>>>>Дом Тита Фурия
Залика: Залика качнула головой в ответ на скупую улыбку, изображая то ли поклон, то ли согласие и проводила взглядом то, что не дали хорошенько рассмотреть. - Молока получишь, божественный, - пообещала в непроницаемую монину морду. - Ты видел какие бёдра? А икры? Ими же удушить можно! И самообладание... с таким боевыми колесницами командовать... не пискнула даже. Хотя тряпочку, конечно, жалко... богатая тряпочка. Моня посмотрел сквозь неё и сказал многозначительное "мяу". Что могло означать что угодно. Боги по-другому не разговаривают.
Нуб: >>>комната Осмарака в инсуле Работа, к счастью, нашлась и дома - пока малышка стирала, Нуб подогрел воду в бассейне, наколол дров для купальни, и, обложившись всем, на что к вечеру хватило фантазии, принялся за то, чего не делал лет пять - семейный ужин с тремя подачами. Руки вспомнили и это.
Тирр Серторий: >>>> из постоялого двора кружными путями через полгорода С непривычки Тирр даже немного устал - принявшие в долгой поездке форму лошадиных боков, ноги нехотя возвращались к природной прямизне. Домой Тирр хотел зайти через лавку, несмотря на покупателей: потрепал по голове худосочного кота, получил от него лапой, покачал головой Залике "Не нашел" едва она посмотрела в его сторону - и наконец-то сел на бортик имплювия, умылся. Строгого окрика не раздалось, значит, мать еще не вернулась. Еще и ее искать теперь? Все были чем-то заняты, не хотелось быть исключением, - и Тирр поднялся наверх в каморку больного Герасима. - Ну как ты? - Тирр кивком велел лежать, - покажи рану. - Он наклонил голову, разглядывая крепко зашитую грудь. - Неслабо тебя порезало. Знакомые стежки, Левий шил? - Тирр прикоснулся к собственному шраму и уже громче спросил: - Болит? Пить надо? - голосом давая понять, что на эти вопросы ответ ему интересен.
Герасим: Он смотрел исподлобья, сморщив лоб и покусывая бороду под губой, мол, сам видишь. Сказал единственное, что умел говорить - нет. И пожаловался меньшОму, как не осмелился бы никому: обвёл руками в воздухе интересные формы, накрутил на палец воображаемый локон, махнул рукой в сторону входной двери и понурился.
Тирр Серторий: - Да я понял, что из-за бабы, больше не из-за кого. - Тирр присел на лежанку Герасима. Разговаривать с ним всегда было приятно. - Отстоял честь прекрасной девы хоть?
Герасим: Герасим мрачно кивнул, собираясь сперва ограничиться этим. Но досада взяла своё - уехала же! Он замахал руками, изображая отчаянную драку, высунул язык и закатил глаза, показывая как несли, шили... ещё раз потискал формы, почти с отчаянием махнул на дверь и загрёб, как на весле: - фы ыыы-у.. эа-а... наа! В Грецию... да. Уехала. И после отъезда стала, почему-то, ещё желаннее.
Тирр Серторий: Герасим размахивал руками и приподнимался с таким чувством, что Тирр слегка надавил ладонью на его здоровое плечо: - Лежи спокойно, я знаю, что в Грецию. Уехала и уехала. Выздоровеешь - найдешь себе еще лучше, ту, что не будет ходить по ночному Риму. А вообще ты молодец, не побоялся один и на... на скольких, кстати?
Герасим: Он завёл глаза к потолку, вспоминая, показал три пальца, смутился (у остальных языки-то есть, да и не уверен был что и второй не примерещился) и один палец убрал. Рахиль и прежде была недоступной мечтой, а теперь ему и вовсе казалось, что во всём городе больше не осталось женщин. Нет, Ифе, конечно, тоже... но ни от кого не пахло так упоительно пряностями и фруктами, виноградом и маслом... Озарившись, он показал на пустую тарелку рядом с ложем и вздохнул, пожав плечами. Так хозяину должно быть понятнее.
Тирр Серторий: - Сам не помнишь? - Тирр усмехнулся и невольно проследил за жестом раба. - Хорошо, устроим внеурочные сатурналии, принесу тебе поесть. Он поднял тарелку и вышел из каморки. Из кухни уже доносились вкусные запахи и Тирр почувствовал, что и в нем взыграл аппетит: "Нельзя же столько жрать" Тирр отправился на кухню.
Герасим: Хозяин понял не так... но иногда в том, что не понимали было немало хорошего. Когда Тирр выходил, из кухни долетели не самые неприятные запахи, и Герасим, откинувшись на подушку, стал вспоминать подарил он уже Ифе ленточку или не успел...
Суламита: >>>Улица, ведущая от и до Возящаяся на складе Залика встретила известием о вернувшемся Тирре, но Суламита только вздохнула: - Хоть этот помнит, что его не в капусте нашли... Хотя ничего странного, когда он родился, он так плакал, как будто ему уже сказали, что кушать будет как один, а работать как четыре... - махнула рукой, и долго нюхала мохнатую ягоду прежде чем уточнить: - Зали, детка, так я не поняла это прислали из провинции или выслали оттуда? И пока Залика, посмеиваясь, накрывала последний короб, пошла на подозрительные запахи, доносящиеся из кухни.
Филипп: >>C поручений. Возвращаясь, он даже подумал, что опоздал. И еды не получит. потому как некоторых пришлось поискать. И потом он задержался, потому как встретил знакомых. Знакомые кидали в речку камни кто дальше..и он почти выйграл. А заметил, что задерживается Филипп только тогда, когда тех, кто побогаче, стали выхватывать домой по одному. И то не сразу. А потом в животе стало урчать как-то уж слишком сильно.
Тирр Серторий: Он нагрузил полную тарелку Герасиму и, выходя из кухни, неожиданно столкнулся с матерью: - Мама?.. здравствуй, я тут вот... - он виновато потряс тарелкой, - Герасиму несу. Давай я быстро? А потом ты мне все расскажешь. Подумал секунду и добавил: - Я уже собирался тебя искать.
Суламита: - А что рассказывать? Сатурналии у нас теперь будут круглый год, - "обнадёжила" Суламита, обхватила рукой лохматый Тирров затылок, нагнула весь этот гордый патрицианско-дедовский фас и поцеловала в лоб. - Опять нестриженый? Веников на вас не напасёшься... иди уж... И, прислонившись к дверному косяку, сложив под грудью руки, засмотрелась на колдующего над ужином Нуба, отрешённо, словно вернулась на два года назад - к пожарищу.
Тирр Серторий: Да, постричься не помешало бы. - Не надо веника, - он чуть улыбнулся, смущенно целуя ее в ответ (кажется, в макушку), - я все сделаю как надо, мама. И уже в комнатушке Герасима он позволил себе тяжелый вздох: - Видал? Еще две седых пряди. Вот ослы. - Поставил перед рабом тарелку, - ешь. Если тебе это поможет быстрее окрепнуть, грек: Нуб взял на конюшню какого-то мордоворота. Я бы не хотел доверять коней чужому, поэтому у тебя два дня. - Он кивнул Герасиму и пошел обратно на кухню.
Герасим: Он сочувственно кивал головой... на терелку, потому что пряди прядями... но когда сквозь ароматы дошел смысл "коней чужому", аж пунцовыми пятнами пошел, вытаращившись. Его коней! Посторонний! С улицы!!! Жест отчаяния почти перешел в неприличный, пока Герасим вскакивал с ложа, но головокружение превратило его в простое стучание ладонью по лбу. Грек насупился, сжал зубы, показал три пальца, перевернул, и уже два пальца затопали по ладони на конюшню.
Нуб: Нубу не надо было прислушиваться, чтоб за шкворчанием сковородок услышать шаги и голос. Её взгляд он давно привык чувствовать спиной. Не торопясь, он поснимал рыбное, печёное, тушёное, нарубил зелени и только тогда повернулся с пристрастием изучить лицо. Смесь тени удовольствия и задумчивости вместо грусти вернувшейся с похорон (в такое-то время...?) успокоила... С одной стороны. А про другую сторону он думать себе не позволил. Главное что это была не тень тоски. - Что это ты, госпожа моя, не в триклинии? - замахал он на неё руками, прося прохода. - Я туда подам, тут людно будет, Софья встала и мальца ждем, Тирр посыльного нанял, Филипка соседского, за еду. И, ловко, как в былые времена, заставив поднос, додумал то, что не мог высказать вслух, но поняли оба: "хоть поешь как домина...".
Суламита: - Ты меня ещё за пряжу усади, - хмыкнула Мита на невысказанное, но заботу оценила, посторонилась, идя впереди подносов куда послали, тем более что разговор с сыном предстоял не из лёгких, и не только потому, что это был младший сын...
Тирр Серторий: Тирр, остановленный на мгновение этой отчаянной жестикуляцией, усмехнулся: - Ну, три - так три, но не больше. Уж Крепыш тебя точно дождется. Он еще немного помешкал, понимая, что сейчас будет серьезный, важный, подробный разговор о том, как тиррово будущее безоговорочно накроется плетеными корзинами. Конечно, Тирр был младшим, и какие уж тут мечты о легионе, но с другой стороны, Тирр никогда не думал, что Луций вылезет из под маминой юбки, да еще с таким треском. Нерешительность старшего оставляла надежды на побег - но Алтер успел обойти Тирра на финише и поражение нужно было принять достойно. На кухне матери уже не было и Тирр пошел вслед за Нубом и еще вкусно пахнущей снедью. Привели в триклиний. Тирр сел рядом с матерью, щедро налил ей вина и подпер щеку рукой, выказывая готовность слушать молча.
Суламита: В звенящей ложками тишине съев первое, отдав вино прислуживающему Нубу и отправив его жестом вон, Суламита налила себе ксенова пива и посмотрела сыну в глаза: - Меньше всего я ожидала этого от Алтера. Красильни у нас теперь нет, сбережений тоже. Кухарки нет. В обороте осталось чуть больше чем на придорожную траву. Свадьба была роскошная, голытьбе из под лестниц* самое то. Если и ты соберешься преподнести мне подобный сюрприз, предупреди хотя бы за две недели, я хоть успею продать последенюю тунику, чтоб проводить тебя в легион достойно. самые бедные снимали ночлег под лестницами и в подвалах
Тирр Серторий: Он хотел было поделиться своими соображениями насчет Алтера и юбки, но благоразумно заткнулся пивом. Однако ближе к разговору о легионе пиво кончилось и пришлось отвечать: - Боюсь, одной твоей туники будет мало. Да и какой теперь легион, - вздоха он себе не позволит, подышать можно и в кубикуле. - А что с Авлом делать? Я его не нашел.
Залика: К ночи сами собой, среди складского хлама и суеты закрытия, всплыли воспоминания о крепких икрах, упругой коже, гордых бровях, и какой богине она напевала ритуальное: -...ты, шагающая так широко, Сеющая смарагды, малахит и бирюзу, словно звезды, Когда цветешь ты, цвету и я. Цвету, подобно живому растению... - Зали сама не могла бы сказать. Малец попался ей под руку одновременно с Моней, и взяв одного в одну руку, другого в другую, она повлекла обоих на кухню мимоходом, незаметно для себя, у самых дверей закончив дотанцовывать гимн и вспомнив: - Завтра приходи к открытию, третьего дня заказывали гранаты и ягоды в дом гетеры Дахи, надо будет с утра отнести. Божество наглым мявом напомнило об обещанном приношении. Молока она налила ему с горкой - чревато недооценивать богов.
Суламита: - Если б я знала что делать с отсутствующими, тут были бы колодки для твоего отца, побежавшего по важным мужским делам да забывшего вернуться, плеть для Алтера и холодный подвал для женщины спасшей мне жизнь и не уберегшей свою... Но если его зарежут в какой-нибудь подворотне, домой я его точно не пущу! - махнула ложкой в сердцах, но тут же с силой прикусила язык и сделала охранный знак. - Кушай сын, - смягчилась Мита, увидев что он не просто услышал, но и понял, - чужая глупость не повод не есть, тем более что Нуб расстарался. Она поковыряла второе, словно хотела закопать в тарелке дурную мысль обзавестись мужем и сгрузить на его плечи то, что, надрываясь, тащила сама. - Не всё так плохо - теперь у нас есть много пива, Софья встала, новая рабыня смышлёная, готовить я её научу, сплетни утихнут уже после следующих игр, когда соседям найдется обо что почесать языки. Но было бы прекрасно, если б никаких внезапных бесприданниц в доме больше не появлялось...
Тирр Серторий: От еды он и не отказывался, тем более Нуб готовил хорошо, лучше по крайней мере чем то, что Тирр ел в дороге. - Зря ты про отца, игры Фортуны. В отличие от Алтера, - Тирр брезгливо скривился и плеснул матери еще пива: его действительно было много. - Новую рабыню я видел, ничего так. На завтра товара еще хватит, поэтому я лучше поеду на охоту, засушим мяса впрок, дичи добуду. А уже послезавтра поеду за товаром. Или у тебя другие планы? Он снова поднес ложку ко рту и вдруг переспросил: - А почему женщине холодный подвал?
Суламита: - Потому что от любовных трагедий спасет только он и то через раз, - усмехнулась Мита, представив как рожает Квинту трёх дочерей, а тот уходит к молодухе, и моментально входя в разум. - Может и зря... - добавила чуть погодя, - но если ты плывёшь в несезон, воруешь весталку, уходишь в легион... претензии к Фортуне можно поуменьшить, как думаешь? Холод обиды она хорошенько залила пивом, чтоб старшему Серторию не икалось у Нептуна слишком сильно, а сын просто сделал вывод, и всё. - А вот за планами теперь точно к Фортуне... Охота... охота дело хорошее, что ж. И польза, и веселье, - покивала Суламита, - мне уже весело, я представила как большой клыкастый кабан привозит твою голову и мы жарим её с яблоками, - и резко отложила ложку. - У нас есть сосед, охотник, Осмараком звать. Хоть с ним в компанию войди, ты же видел Герасима. И Нуба я с тобой не смогу отпустить, в лавке нужен.
Тирр Серторий: Тир улыбнулся: - Ты бы мне про легион лишний раз не напоминала. Трагедии... - он хмыкнул, на мгновение ощущая физически свое превосходство над глупыми братьями. Однако голова в яблоках подействовала как холодная вода. - В яблоках будет невкусно, лучше цитроны, - он допил пиво, отставил стакан. - Я поговорю с Осмараком. Если с охотой не выгорит, то поеду в деревни за зеленью. Последний раз в деревнях он был с дюжину весен назад, и в этот самый раз он с громкими воплями недостойно удирал от стаи жирных гогочущих и злых гусей - мать тогда спасла от верной смерти и долго смеялась. Многое с тех пор изменилось, но это воспоминание дернуло скулу и Тирр, зардевшись, тихо спросил: - Перьев тебе нащипать? - Он рассчитывал, что это воспоминание поднимет ей настроение, тем более что никого посторонних не было.
Нуб: На ходу выпив хозяйское вино, не чувствуя вкуса, нубиец помог доковылять до кухни Софии, рассудив что ходить ей полезнее чем лежать и ездить на руках, механически наметал всем еды, а перед глазами всё стояло её лицо - довольное, задумчивое лицо женщины, вернувшейся от мужчины. Нуб улыбался малышке Амизи, которая всё порывалась отнять у него горшки и подавать сама, спрашивал Зали о сегодняшних продажах, читал молитву, но внутри грызло и грызло, пока не пришлось усаживать мальчонку. Свободному Нуб нашел лучший стул, усадил на лучшее место, подальше от печки, положил повкуснее: - Как мать, Филипп? В салфетку потом возьмешь для неё. И яблок, госпожа тебе яблок обещала. Вот оно - горе. Осиротеть, быть свободным и жить впроголодь, работать с малых лет за еду, есть с рабами, вставать раньше петухов, тянуть семью, когда тебя не видно из-за табуретки... А это что ж... это счастье, если она нашла себе кого-то и сердце её успокоится. Он повоторил про себя молитву, включив в неё просьбы о благополучии неведомого кого-то, кто разогнал её тоску, пусть даже и на один день.
Филипп: Усаженный за стол на хорошее место, он вдруг почувствовал себя жутко важным. И взрослым. И потому на пододвинутую еду сразу не набросился, несмотря на урчание. Но произносить никто ничего не собирался, даже уже над поделенным. И Филипп тихонько плеснул богам, чтоб не сердились, благословили и все такое..подумаешь, что воды. -хвала богам, лучше, Нуб... - произнес тоже совсем по-взрослому, как ему показалось... и от мысли о том, что он о ней и не подумал даже пока бегал и не зашел перед тем как явиться в лавку, кусок в горле застрял. -...а можно? Я из своего, не голодный совсем... - оправдался вполголоса и еще тише попросил: - и яблок...
Залика: Софья, кряхя, сделала над ребёнком охранный знак, Амизи, сверкнув глазищами, с головой всунулась в тарелку и зажевала быстрей. - Ешь когда дают, - холодно процедила Залика, закрывая рыбу рукой от прожорливого божества, недвусмысленно тянущего лапу, - потом может не быть. И привычно смахнула крошки в ладонь.
Нуб: - Зачем же из своего? - мягко улыбнулся Нуб. - Мы, слава богам, не бедствуем, достанет и тебе, и ей. А завтра непроданное варить будем, с травами, возьмешь кувшин, и зелени, что останется... Подложил добавки, вспоминая, что первое, что услышал в этом доме, когда вообще людей слышать начал, было Суламитино "беда не когда бедно, беда когда пришедшего накормить нечем", поделился с котом рыбой и осторожно спросил: - Не обижали тебя повара и вилики? Ты, если что, сразу говори что свободный, а если надо, так добавь что родственник госпожи.
Филипп: - не, - улыбнулся широко, - меня обидишь! Я трех варваров... - но что именно, помешал показать стол. И сидящие рядом. Он начал есть, на всякий случай помятуя это "не останется" и оставляя лучшие куски.
Залика: Она, как всегда, управилась первой, и некоторое время с отстранённым интересом следила за уплетающей за обе щёки землячкой. Амизи, судя по всему, тоже хлебнула в коротенькой жизни, и не мало, но, не смотря на скорость, есть умудрялась скромно и изящно. "Это в крови..." Зал додумала уже вставая. - Чудеса в этом доме, Нуб. Мрут, уезжают, а едоков не убавляется, - заметила едко, но, проходя мимо, старику поклониться не забыла. За ужин.
Нуб: Амизи хихикнула, Нуб серьёзно кивнул: - Это ты молодец. Но если обидчиков будет больше трёх... ты скажи мне или младшему господину. У нас с этим строго - репутация лавки, - добавил чтоб убедить ребёнка, а уходящей Залике отрезал сурово: - Хвала Богу, что не наоборот, - и поправился, -...всем.
Суламита: Суламита непонимающе нахмурилась, а через минуту уже звонко смеялась: - Лучше не надо, тебе уже не пять лет, спасать тебя побегут все окрестные селянки от тринадцати до тридцати. Привези лучше... - ухватила салат... да так и замерла не донеся до рта. - Радость ты моя, утешение старости! И принялась что-то быстро подсчитывать, привлекая луковицы, оливки и кусочки яблок вместо счётов и покусывая губу...
полная версия страницы