Форум » Жилища » Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2) » Ответить
Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2)
Суламита: Двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки, стоит в приличном районе посередине между центром и окраинами. Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, выходит на небольшую площадь с общественным фонтаном и состоит из двух помещений - торгового павильона и склада. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. У прилавка неотлучно находятся Нуб и одна из рабынь. Хозяйка периодически выходит к покупателям, но не торгует, а только общается и надзирает за работой рабов. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перестиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовки и туалета. Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Залика: - Дома. В двух словах рассказала всё, он пристал как... - рыкнула Зали, одолеваемая Йосей и котом. - Не могла она это взять! У Сары усов больше, чем у него шерсти! Что мне с этим делать? Ах прилавок... Зовут это недоразумение как? Кааак?!! Исида...! Священный скелетик отмахнулся от неё лапой, хозяйски исследовал прилавок и уселся созерцать площадь в подобающе-величественной позе. Залика вздохнула и почесала божество за ухом.
Нуб: - Ну что ты, он славный... - Нуб отер пот свободной ркуой и пошел сгружать доски в атриум, молясь только об одном - чтоб сейчас не явился домой Авл. Амизи, плюхая босыми лапками по имплювию, сосредоточенно, до блеска, натирала тряпочкой нос и щеки Меркурия. - Дядя Нуб, приехал какой-то мужчина. Ходит голый по дому, - поделилась спокойно, но алея как маков цвет. - Знаю, девочка. Это младший хозяйкин сын. Тирр.
Тирр Серторий: В кубикуле все было так, как он оставил перед отъездом, разве что пыли не было. Первым делом Тирр поставил спату в угол, затем осмотрел все свое оружие - два кинжала и гладиус, который Тирр носил, когда был в Риме. Он не любил надолго оставлять их, потому что никто не умел, да и не хотел ухаживать за хрупким металлом и защищать его от влажного воздуха. На оружии не было следов ржавчины или темных пятен и Тирр успокоился. Странно, что Луций не воспользовался кинжалами, тем более в Греции Тирр его бы не достал, по крайней мере в ближайшее время. Он переоделся в чистую тунику, подвесил на пояс гладиус, из расходной заначки вытащил несколько мелких монеток - договариваться с будущими мальчиками на побегушках. Осталось сходить в кухню за вяленым мясом - и вперед, разбираться с тем, что наворотили старшие. Спускаясь по лестнице, он заметил Нуба и девчонку рядом с имплювием: - Нуб! Я смотрю, вас ни на день нельзя оставить одних.
Нуб: - Давно мне Суламита говорила, что ты в прадеда Валерия пошел, - чуть улыбнулся нубиец, не увидев на лице младшего ни паники, ни растерянности. - Пойдем в кухню, - показал глазами на Амизи, мол - ей слушать ни к чему, - наверняка же не ел ещё. Не оставить... ещё бы Авл думал как ты...
Тирр Серторий: Сравнение с дедом - единственное, что могло растопить Тирра и он улыбнулся: - Авл появится - я научу его думать. - Пообещал младший. - Вообще я собирался посыльного для Залики найти, но раз пока не горит, идем. И уже на кухне, поставив перед собой добрую тарелку с мясом и хлебом, спросил: - Расскажешь, что тут происходит? Твою точку зрения я хотел бы узнать первой.
Нуб: - Да что ж... если не считать что кое-что придется скрывать и не думать, что Веста будет мстить, то всё так, как оно обычно бывает: оженен и отделён старший наследник. Житейское дело, естественный ход вещей. Лишь бы добрались удачно, а там семья не даст пропасть. Ты дядю знаешь, он хороший человек. У них всё будет хорошо. А нам, конечно, придётся крутиться. Но тоже не впервой. Перед ним сидел римлянин. И что он мог ему сказать? Дюжина душ - то его, старика, грех. А жизнь продолжается. Разве что аримя, о которой так мечтал Тирр - подождёт. Оно и к лучшему, Суламита всегда была против... - Посыльного это вы хорошо придумали. Я вот постояльца на конюшни взял, коней стеречь пока Герасим не встанет. Ездить буду вместо Алтера. Хорошо бы ты Авла нашел. Последнее что я узнал о нём - пьянствовал он в какой-то стабуле под городом. Ты бы поискал. Мать извелась вся. Я вряд ли смогу его домой привести когда он такой. И надо что-то с лошадьми думать. Их теперь четыре, одна лишняя, даром корм ест. Ночь породистая, ей бы подыскать жеребца получше, к январю, за жеребёнка можно будет хорошие деньги взять. Если не устал, может поищешь Авла и сходишь потом к Авдиям? Оно недалеко, а там наша новая кобылка - Роза - на объездке, посмотришь, заодно о жеребце потолкуешь, чтоб заранее...
Тирр Серторий: - Нет, не устал. - Ничего нового Нуб не сказал и вопрос алтеровой женитьбы Тирру поднимать больше не хотелось. Ну, дурень и дурень, что тут уже сделать? - Авла? Поищу. Очень хорошо поищу, - он слегка надавил голосом на это "хорошо", давая понять Нубу, что болеть средний будет долго и печально. - Но после Авдия. И я обещал Залике разобраться с посыльным. Он доел мясо, но отставил кружку с вином, налил воды. - Отметину Залике оставил ныне покойный патруль городской когорты? - уточнил он на всякий случай. Сестрица могла и соврать, Нуб же никогда не обманет.
Нуб: - Да, - понурился Нуб, - не уследил я. Далеко был. Ну, на складе корзины падают... бывает. Он подал младшему ксенова пива, подумал, налил и себе. - Тирр... когда найдется Авл... не думаю что стоит рассказывать ему всё. Такие вещи срока давности не имеют, а он в подпитии, сам знаешь... пьяный человек слову не хозяин. Особенно Авл. Лучше сказать ему то же, что и соседям - женился старший на патрицианке без разрешения опекунов и уехал. "Валерию" он, конечно, не проглотит, у него ж вся патрицианская родня подсчитана и чуть не переписана. Но если просто сказать "патрицианка захудалого рода" - он и уточнять не станет. Посоветуйся с матерью, что она скажет. >>>вышел в скобяную лавку за гвоздями
Тирр Серторий: - Бывает, - Тирр принюхался и сделал несколько глотков. В тех тавернах, где он останавливался, пиво было намного грубее. - Ксен варил? по поводу Авла не переживай, я ему вообще ничего рассказывать не буду. Он и от вашего с мамой рассказа, пожалуй, удавится из зависти. - Он все-таки решил допить, благо напиток бодрил, - Алтер соблазнил патрицианку и сбежал с ней и наследством в Грецию. Что ж, пора за дело. Он уже почти вышел из кухни, но обернулся и пристально посмотрел на нубийца: - Мне кажется, Нуб, я должен сказать спасибо именно тебе за то, что все в этом семействе еще живы. Спасибо, - не дожидаясь ответа, развернулся и вышел. >>>>> Харчевня Ксена
Левий: >>>Из дома лекаря Левия За прилавком Нуба не было. Левий приветливо улыбнулся неловко скрывающей синяк Залике: - Здравствуй, девочка, как твоя голова?
Залика: Залика дёрнула губой на раздражающий вопрос, не отрываясь от работы, двигая корзины и пытаясь при этом не зашибить любопытного Амона, но интонация лекаря заставила вздрогнуть и выпрямиться отпущенной тетивой. Если бы она услышала такое в голосе очередного покровителя, она бы знала что делать: утешить мужчину - чего проще? Но человеку лечившему её с детства она посмотрела в глаза, смягчая голос до тихого участливого урчания: - Голова пока на месте. Что произошло, Левий? На тебе лица нет, господин.
Левий: Левий провел рукой по бороде и невесело усмехнулся: - Потерял, вместе с любимой женушкой, - он еще раз внимательно, насколько это было возможно через прилавок, осмотрел ее висок и присел на скамеечку для покупателей. - Мне бы с Нубом поговорить, он сейчас здесь?
Залика: Зал, сглотнув подпрыгивающий на языке вопрос "кому могла понадобиться не первой свежести Сара", изогнула бровь невозмутимым имперским мостом, выдавила Левию сок из нескольких яблок и подала с негромким: - Говори потише, Левий, я не хочу чтоб перед лавкой моей госпожи случилась драка соседок за жениха. Нуб скоро вернётся, подожди, господин.
Левий: - Вот уже и жених, - Левий покорно взял стакан, - но я бы с удовольствием зашил все раны в этой драке за несколько монет, и даже какое-то время слушал бы их трескотню. Вот оно, настоящее горе - я страдаю от того, что никто не болеет. Он выпил немного сока и вспомнил, что это его первая на сегодня еда и, возможно, последняя. Но рука Залики была теплой, голос - участливым, и Левий перестал переживать по этому поводу, решив, что немного похудеть не помешает.
Нуб: >>>из скобяной лавки Если бы его в это время спросили за что бы он благодарил Бога в первую очередь, Нуб не размышляя ответил бы - за то, что всегда находилось дело для рук. Доски, оставшиеся с починки забора, были уже оструганы, но всё равно работы было достаточно для забытья. И благодарности. И он не остановился бы перед лавкой даже для того, чтоб посмотреть как две кошки - двуногая и четвероногая - пытаются делить прилавок, если бы не... "вот уже и жених" загорчившее в свежем воздухе безлюдной площади. - Левий? - и привкус беды в голосе брата во Христе.
Левий: - Левий, - подтвердил лекарь, поднимая голову и глядя на нубийца, - пришел за помощью. Нужно посоветоваться.
Нуб: Нуб кивнул, пропуская гостя в дом и молясь, чтоб только не выбор, только не этот выбор снова. - Давай сядем тут, у воды, - предложил, пристраивая гвозди на доски, - на кухне малышка... И, поймав себя на том, что оттягивает момент, отсёк слабость коротким: - Слушаю, брат.
Левий: Левий послушно сел у воды, зачерпнул горсть и выложил все сразу: - Вместе с Кадмусом в Грецию уехала Сара. Но это плюс. Минус в том, что уехала она со всеми моими деньгами, даже с теми, о которых я и не помнил. И, - он сглотнул, - теперь мне не на что похоронить мать. Сердце ее не выдержало такой стремительной потери невестки и чести семьи. Вот как-то так, Нуб. Я бы сам справился, но Рим перестал с сегодняшнего дня болеть.
Нуб: Он ожидал чего угодно, вплоть до просьбы убить конкурента, пытающегося сжить Левия с улиц города и со свету заодно... но не такого. И он сам привел кроткого как овечка Кадмуса к Левию. Он сам - сам! - отдал Кадмусу остатки своих сбережений. Своей собственной рукой разбивая семью друга.... Стоило бы помолиться, утешить кротким словом брата и успокоить собственную душу. Но сейчас молитва казалась Нубу неуместной и это было едва ли не тяжелее всего. Люди грешны. Люди смертны. Но вера... - Почему он всё время испытывет нас, брат? Почему раз за разом мы должны подтвержать, что мы с ним? Разве недостаточно всего... - вопросы не требовали ответов. Он просто думал вслух, потому что мысли уже не могли находиться внутри, им было тесно. - Подожди. Хозяев не было дома, Залика тратила всё, что дарила Суламита на обновки, Герасим - на женщин. Нуб встал и пошел в кубикулу Софьи. - Я сейчас.
Левий: На вопросы Нуба ответов Левий не знал, но хорошо знал самого Нуба: - Если ты сейчас собираешься обвинять себя в моих бедах, то даже и не начинай, брат. И без глупостей! - договаривал последнее слово Левий уже в спину нубийца. Он уже успел пожалеть, что пришел за помощью именно в этот дом, и без того полный печалей. Но идти было больше некуда и делать больше нечего: сбежать как в детстве ему ни вес, ни возраст, ни совесть не позволят. И Левий остался ожидать нубийца, потихоньку съедаемый совестью.
Нуб: "Я думал, что все глупости сделал в молодости, но, видно, чем старее, тем глупее". И, припадая к пергаментной высохшей руке старой подруги, сбиваясь с пятого на десятое, зашептал, объясняя и прося: - ... можно? Тебе ни к чему, а ему нужнее. Софья расширила глаза, мелко дрожа подбородком, сняла с шеи ключ и вложила ему в руку. - Благослови тебя Бог, Софья. Нубиец открыл сундук старой няньки, нашарил кошель, пересчитал. Пять сотен. Должно хватить на похороны матери уважаемого лекаря, достойного члена еврейской общины. Хватить настолько, чтоб ни один рот не открылся после них сказать, что у Левия нет чести. И денег. - Держи брат. Ты не принял тогда от Софии плату за попытку спасти её близких, за все ночные бдения, лекарства, дым пепелищ, разъедавших тебе лёгкие. Она, бедняга, не могла просить тебя. Теперь может, и просит принять сейчас. Ты обидишь её отказом.
Левий: Левий вдруг почувствовал себя старым, очень старым: - Раньше я всегда знал, как утешить обиженную женщину и остаться при своем, - он взял деньги и не глядя ссыпал их в свой пустой кошель, - отказать я не могу, но я верну все до аса. Спасибо. А про мои всегда открытые для вашей семьи двери ты знаешь.
Нуб: Нубиец покачал головой: - Как скажешь, Левий, - помолчал и добавил, - я знаю, ты недолюбливаешь Яхве... но не хорони её ни по нашему, ни по римски. Кажется... каждый должен прийти к тому богу, в которого верил. Даже если все придем к одному. Тем более если придем к одному. Позволь мне послать девочку к соседям? Женщины иудейской общины позаботятся обо всём. Это не мужское дело.
Левий: - Ты прав, - Левий задумчиво почесал бороду, - я хотел соблюсти римский обычай, но... пусть будет община. Пошли ребенка, а я постараюсь прийти домой до того, как прибегут тетки. Благо, материн сундук Сара не успела разорить. Самое сложное было позади, но легче Левию не стало. Выходя, он напомнил Залике о травяных примочках и о приглашении приходить, если голова закружится и разболится, и тяжело ушел в сторону дома, надеясь добраться туда раньше еврейских женщин. >>>>> дом лекаря Левия Теребраса
Нуб: Нуб отправил Амизи к соседками-иудейкам, взял доски, инструмент и поднялся в солярий.
Залика: Подумав, что лучшее средство от головной боли - положить голову на чьи-нибудь симпатичные коленки... или между ними, вслух Зали ограничилась вежливым: - Угу.
Нуб: Не было нужды измерять окно. Ему достаточно было взглянуть. Просто здесь, на присыпанной солнечными пятнами крыше, во фруктово пахнущем наступающей осенью одиночестве, отступали назойливые звуки человечьего муравейника и некому было видеть как он водит пальцами по шероховатой поверхности, рассматривает рисунок срубленной жизни, изучая взгорки и впадины галдит сухое дерево... свою оставленную дорогу, преданную судьбу. То ли хозяин наигрался быстро, то ли слишком рано у него, высокого здоровяка, начала пробиваться щетина на подбородке и дичать взгляд, но тем утром, утром своего пятнадцатилетия, он почти не удивился, когда, проснувшись, увидел рядом с ложем кусок пергамента. Хозяина не было. Он не почтил его прощанием. Если не считать прощанием звериную жадность и жестокость ночи. Разбудивший его вилик, стоявший у ложа с узелком в руках, велел читать и одеваться. Нуб, по привычке уверенного в своей безнаказанности любимчика, огрызнулся. И получил такой удар в челюсть, после которого с трудом смог прочесть пергамет и долго не мог понять слово "свободен". А поняв, ощерился как загнанная в угол крыса. Весь перкулий умещался в узелок. Все знания умещались в короткое "грамотен". Что означало лишь, что он может читать на латыни. Только у дома плотника, сообразив, что отдают учиться ремеслу, а не выкидывают совсем - побираться на улицах и продаваться за еду - он перестал проклинать богов. И честно старался приспособиться к тяжелому труду, затрещинам мастера, постоянным дркакам за лишнюю миску похлёбки и пьянкам других подмастерьев. У него, неженки, постельного мальчика, предмета вечных, за спиной, насмешек домашних рабов, даже получилось стать лучшим. А в день шестнадцатилетия пришел он. Нет, не пришел даже, а споткнулся взглядом о литые мускулы рук и высоченный рост стоящего у дверей плотницкой лавки чернокожего паренька. Улыбнулся хищно, сверкая золотой коронкой, и, разве что пальцем не потыкав в кубики на животе, предложил такое, от чего Нуб отказаться не смог. Настоящую свободу. Другое ученичество. Он последний раз провёл рукой по мертвому дереву, запоминая рисунок. Вот тут была живая ветка, росло молодое, полное сока, вскидывающееся к солнцу каждой весной. И тут, и вот здесь... где остался только тёмный след. Как пепелище. Или шрам. Но оно ещё послужит. Послужит.
Филипп: Харчевня Ксена Тормозить у лавки пришлось пятками. Едва не сбив пару ящиков с какими-то овощами, он уставился на смуглую девушку и не сразу сообразил представиться - филипп. Я из харчевни. То есть от Сертория. И он очень надеялся что не перепутал фамилию. Но на всякий случай добавил: -по поводу работы
Залика: "по поводу работы" - пропищало с площади. Зал и Амон отвлеклись от катаемой по прилавку ягоды и уставились на иссиня-зелёное нечто с примерно одинаковым выражением: "мальчишка" - щетинился Моня, "он издевается!" - ёжилась Залика. Ей не было дела до того, кто так разукрасил ребёнка, но посылать такое в приличные дома?? Тирру она решила подложить в сандалию дохлую мышь. Чтоб был внимательнее. К деталям. А детали переливались на мордахе Филипка всеми цветами радуги. - Дааа... - протянула Зали собственному уменьшенному отражению, - а голова-то по дороге не отвалится? Одно хорошо - много в тебя не влезет.
Филипп: - Она крепкая, - хохотнул Филька, - про себя немного обидившись на смуглую кучерявую. ..протянул руку к зверьку и был тут же пойман. Когтистое перевернулось на спину и обхватив передними лапами, а также для верности вцепившись зубами, начало пытаться оторвать кусочек человека..но задние лапы, хотя и оставляли царапины, скользили, не давая никакой возможности победить двуногое..но оно хотя бы не сопротивлялось..
Залика: "Пока не найдется рука крепче" думала Зали, ища по пергаменту тех, чьи повара оставляли предоплату. - Ужин у нас сразу после закрытия лавки. Как увидишь что закрыто, можешь сразу идти. Слопаешь хоть один фркут, ужина не будет. А повара перевзвешивают, - предупредила на всякий случай. И пока божество охотилось на смертного, уложила две увесистые корзины с ягодами и отборными гранатами, тщательно пакуя северные лакомства в широкие листья и перевязывая затейливо переплетенной бечёвкой. - Держи, крепкоголовый. Вот эту - в дом Пуппиев, а эту - в дом купца Исидора. Отдавать только старшим поварам, виликам или господам лично. Описала дома и напутствовала: - Лети, голубь. Ужин ждать не будет.
Нуб: И получились они на славу. Руки, как всегда, помнили всё лучше него. Нуб нашел петли, взвалил ставни на плечи и пошел благодарить человека за убийства, как за благо. >>>Комната Осмарака
Филипп: Описывать дома было излишним, так как один из них он сам описывал щедрому. Вытаскивать фрукты из упакованного было глупо-все равно видно будет. Даже если не перевзвесят. Но фыркнул он уже на подходе к дому пуппиев, потому как незачем черную злить до ужина >>>>>>>>>>по поручениям
Фурия: форум 24.08.66>>>>>>>>> В общем, ее больше занимала сейчас прожорливость младшего брата. Поскольку число едоков с его приездом увеличилось, она еще не успела оценить его способности в этой области досконально, но впечатление после ухода Лара осталось странным: словно бы и прежнее количество приборов на столе, а расход продукта будто и не изменился. Во всяком случае, ел Луций определенно больше, чем Лар. Дело было не в деньгах - отец обеспечивал его до последнего, - а в привычке учитывать каждую мелочь. С этими мыслями она и перебирала на прилавке морковь.
Залика: Она видела эти плечи и царственную грудь всего дважды, а узнала и через площадь. Но пока незабываемое зрелище шло к лавке, Зали дальше и дальше отодвигалась вглубь, где тени скрывали неприглядность обломанных ногтей, синяка, выпущенных прикрыть его размётанных прядей... и оттуда, из тени, позволила себе некоторое время полюбоваться патрицианкой молча, прежде чем, вскинув подбородок на мизинец выше обычного, шагнуть к прилавку и тоном купца, продающего позолоченную прогулочную трирему, предложить: - Черника, земляника, клюква, брусника, лимонные ягоды - сегодня у нас есть всё, чтоб усладить вкус госпожи.
Фурия: - да? хорошо, - проговорила она негромко, осматривая стройно выложенные овощи и принялась перечислять, чего и сколько ей уложить. Потом подняла глаза на торговку, припоминая, не нужно ли еще чего, и невидящим взглядом смотрела несколько мгновений на лицо, еще недавно почти оскорбительное своей неуместностью за прилавком. А потом неопределенный выдох слабо окрашенной улыбки стер только что складывавшиеся намерения и она отвела глаза, заново искать в рядах овощей потерянную мысль. Снисходительность и насмешка составляли неловкость. Эта египетская кошка позволяла себе бросить ей со стены издевку, но что в ней Ирине? Рабыня в лавке и рабыня. Мало ли, кем и за что наказанная. Не за подобную ли дерзость, кстати. Но вместе с тем что-то хотело верить и что-то в ней испытывало жалость. - Землянику тоже. И бруснику.
Залика: Хоть она и не просила, благостная Иштар позаботилась сама - патрицианка её не видела. Смотрела обычно, как все, словно сквозь занавеску, не видя как в парадном зале - раз, два, три че... медленней! достоинство! - где служанки спешно стирают с мозаики кровь из разбитого носа торопыги, натягивается струной позвоночник, ибис тянет шею и женщина с непроизносимыми титулами гонит вперёд, навстречу высшим, равным и низшим, жестко и чётко выговаривая с лёгким греческим акцентом "даже если тебя четвертовали, изволь поднять голову, Кани". Это было бы лишним. Иштар улыбалась и отствет этой улыбки - или это предвечерние тени? - смягчал патрицианское лицо, намекая на ямочки, которые могли бы, но не случились на нём. Зали быстро собрала заказ, изредка подглядывая как стекают с плеч и бёдер мягкие складки столлы, взвесила, размышляя, что задумавшиеся женщины бывают, порой, куда интереснее держащих лицо, назвала сумму, и открыто, как может позволить себе невидимка - бог или раб - окинула все стати сразу, от строгих бровей, до... куда взгляд достал. Иштар улыбалась. Но Баст решила иначе. Плиссированная оборка столлы, плеснувшая на случайном сквозняке, показалась мелкому хищнику рыбой. И Моня атаковал, со всей стремительностью тренеровавшегося весь день на клюкве. Зал взметнула руку, но успела только выдрать пару шерстинок из хвоста. Треск рвущегося шелка и жалобный мяв неумолимо сползающего героя она слушала уже тихо смеясь и прищёлкиванием стряхивая шерсть с пальцев... куда-то... После этих, слишком долгих, дней, сил на другую реакцию не хватило. Ибис сложил крылья, подмигнув круглым глазом "вот тебе и Ка-ани".
Фурия: Недовольство выразилось только запоздало отдернутой рукой, да в глазах - брезгливость негодования. Ребенок, раб, человек получил бы окрик, бессловесная тварь удостоилась только быть мгновенно пойманной, пока не доехала на лоскуте до земли, терпеливо отложенной в сторону и тут же забытой. Что даже помогло вернутся к потерянной мысли. Поднимая глаза, Ирина присовокупила к перечисленному ранее еще: - пару кочанов капусты... - и, видя, как развеселилась торговка, снисходительно улыбнулась тоже. Животный детеныш недовольства не стоил.
Залика: Внук Солнца, посрамивший имя деда, обижено забился за капусту, а Зали перегнулась через прилавок, оценивая разрушения. Брешь от колена до середины икры выглядела вполне поправимой. - На тебе благословение Баст, домина. Видимо она считает, что твоим формам не нужны украшения. Но всё же... - она выудила из под прилавка вышивание с которым сидела в сиесту (отсутствие покупателей Суламита никогда не считала причиной не работать), и, на ходу подбирая нити в цвет, присела к ногам патрицианки, - позволь?
Фурия: Пожала плечами, понимая, что, лучше постоять здесь еще некоторое время и купить еще что-нибудь необязательное, чем возвращаться домой в рванье. Но на глаза уже ничего более-менее нужного не попалось, и поморщилась на лесть: - только слишком не усердствуй, лишь бы по дороге не светилось. Или все-таки найдется где присесть?
полная версия страницы