Форум » Жилища » Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2) » Ответить
Лавка (она же - дом) Суламиты (продолжение 2)
Суламита: Двухэтажный домус, зажатый с боков двумя сомнительной крепости 4-х этажными инсулами, в первых этажах которых так же расположены лавки, стоит в приличном районе посередине между центром и окраинами. Лавка, в которой торгуют свежими и сушеными фруктами, овощами, ягодами, зеленью, выходит на небольшую площадь с общественным фонтаном и состоит из двух помещений - торгового павильона и склада. Перед торговым помещением, под полотняным навесом, установлены две скамьи для покупателей, желающих отведать фрукты и ягоды прямо на месте. У прилавка неотлучно находятся Нуб и одна из рабынь. Хозяйка периодически выходит к покупателям, но не торгует, а только общается и надзирает за работой рабов. Вход в дом - между складом и торговым павильоном, представляет из себя длинный коридор, ведущий в атрий. По периметру атрия - 2 спальни рабов, кухня с алтарём Лар, столовая, кабинет хозяйки и проход в небольшой открытый дворик, вроде крохотного перестиля, образованный помещениями бани, полузакрытого теплого бассейна, кладовки и туалета. Посередине атрия небольшой имплювий, украшенный бронзовой статуэткой Меркурия, тут же - две скамьи и три маленьких клумбы. На втором этаже - 4 спальни членов семьи, пара каморок и солярий, устроенный на крыше бассейна. Обстановку дома можно охарактеризовать как "остатки былой роскоши". Хозяева, знавшие лучшие времена, когда-то были подключены к римскому водопроводу официально, позже - трубу перекрыли за неуплату. После пожара Суламита подключилась к воде пиратски, попустительством эдила с "мохнатой лапой". Крыша таберн является балконом комнат второго этажа.
Суламита: Суламита поклонилась, протянула наёмнику пояс: - Прими, сосед. Это моего покойного мужа. Хороший человек был, - кивнула и ушла на кухню. - Амизи, Рахиль, собирайте второй завтрак, и поплотнее. И вина мне дайте. Неразбавленного. Только увидев разбитый висок Залики она осознала произошедшее до конца.
Осмарак: Он низко поклонился матроне, молча принимая её щедрую благодарность, и с поясом в руке залез обратно в комнату.
Рахиль: - Да, конечно... -промолвила спокойно девушка, быстро насобирав побольше и получше. Все это время она ходила с ощущением полной безликости, грусти и печали. Работа давалась ей с большим трудом, выполнив очередное дело, она замирала у окна и разглядывала пустоту. Люди ее не интересовали. Солнце в глазах и пасмурная погода никак с ней не сочитались. Этот выводило ее из равновесия. Отрешенно проходив туда-сюда, она могла легко коснуться до плеча, сказать " Ой, прости!", беззвучно перемещаясь по дому, могла оказаться внезапно где угодно, чем пугала некоторых домочадцев.
Луций Алтер: Несмотря ни на что из купальни он вышел более-менее спокойным — и тут же вернулся в комнату. Юлия еще спала и он не решался будить ее даже ко второму завтраку. Может быть именно сон ей сейчас и нужен больше, чем сам Луций. И спустился на кухню, чтобы проследить за тем, что и в каком количестве Рахиль оставит для жены. Самому есть не хотелось совсем и Алтер был полностью уверен, что уже никогда и не захочется.
Суламита: - Да не это, - замахала она на Амизи, - фалернское открывай. Хотя откуда тебе...- Суламита полезла под дальний столик, бережно вытащила небольшую амфору, распечатала и налила сперва себе, потом, подумав, сыну. - Завтракать она спустится? Ты ешь, ешь, когда ещё доведется домашней стряпни попробовать... Она живо представила, как тонкие, прозрачные ручки невестки тащат на плиту большой котел и ужаснулась. А потом невесело усмехнулась над причудами своего воображения. Конечно в доме брата молодой родственнице не дадут и пальцем пошевелить, там полно слуг. Но когда они обзаведутся домом, сможет ли юная неопытная девочка хоть кухарку приличную выбрать? Мита вздохнула и налила себе ещё. Да и неловко отвлекать чужих слуг от работы, живя гостями хоть и не в чужом, но и не в своем доме... - Рахиль, собирай свои вещи, - приказала она, не глядя на девушку, - старший господин женился и уезжает жить в Грецию. Жену он взял без благословения её родителей, она без приданного и без слуг. Ты поедешь с ними, - глаза на Рахиль она поднять так и не смогла, - отъезд завтра утром, так что соберись до вечера.
Забан: 23 авг день>>>Улица, ведущая от и до>>> К лавке он вышел после долгих доскональных петляний по улицам, озабоченый скорее расположением ведущих вникуда переулков и подворотен, нежели поиском продуктов для обеда. Оглядев площадь, фонтан и дома по периметру, остановился наконец подумать, на что же ему все-таки решиться. С мясницким ножом, засунутым за пояс, он выглядел одновременно грозно и комично.
охрана: После произошедшего ночью с одной из лучших десяток городской когорты патрули в черте города были усилены. Аквил кивнул товарищу на неловко топтавшегося у фруктовой лавки плохо одетого мальчишку с непропорционально большим тесаком - и трое стражников городской когорты окружили подозрительного: - Кто таков? Отвечай. - При этом Аквил дотронулся до кончика тесака обнаженным мечом.
Нуб: >>>улица ведущая от и до Закрытая утром лавка так и не открылась. Так бывало только когда кто-то в доме умирал или тяжело болел. Нуб открыл своим ключом, рывком распахнул тяжелые, набухшие после непогоды створки и встал за прилавок.
Забан: Притворяться свободным было нельзя - он не знал ничего и никого, он не мог бы сказать, откуда он. Сказать, чей - значило признать, что он осмелился носить оружие. Нужно было сказать это так, чтоб они поверили, что это вовсе не оружие, тем более что, в конечном итоге, так оно и было. - Забан. Лара Фурия, - переводя взгляд с одного на другого, ответил Зан. - Овощей. Мясо. Купить. Сковородку...
охрана: - Фуууурия... А тебе известно, мальчик, что бывает с рабами, нацепившими на себя левую кухонную утварь? А с хозяевами этих рабов? - Аквил не церемонясь сорвал с пояса раба тесак и отрывисто скомандовал двоим: - Связать. Не бить, доставить в дом Фуриев. Штраф возьмешь сотню сестерциев, как положено. Остальные за мной. И двое дюжих стражника в полсекунды скрутили пойманного и потащили в сторону к дому Тита Фурия, сенатора.
Забан: Слова "я его купил готовить мне на это денег дали" были слишком длинной фразой, чтобы успеть ее хотя бы составить в уме, прежде чем ноги уже пошли туда, куда волокли чужие руки. >дом тита фурия
Галиб : >>>Дом Галиб Раха>>> Скрывать, что сделка заинтересовала его, он и не думал. Это было написано на лице, и было бы неуважением к чужому уму казаться вовсе безразличным. Так что, покинув закрытые носилки, он только поклонился прилавку, за которым стоял огромный раб, и взглянул на чернокожего ожидающе, ни слова не говоря.
Нуб: - Господин Галиб, - поклонился старик, - хозяйка будет рада тебя видеть, - он пытался придать голосу хоть какой-то оттенок, подобающий случаю, но вой вдовы терзал уши, он почти не слышал сам себя и интонаций не получалось. Олглядев опустевшую к началу сиесты площадь, прикрыл лавку и распахивая перед гостем одну дверь за другой, внимательно смотрел нет ли на их дороге юной хозяйки. Заглянув в кухню поклонился еще раз, пропуская купца: - Госпожа, к тебе господин Галиб.
Луций Алтер: В доме была какая-то возня, мимо пробежала заплаканная Рахиль, но он даже не обратил внимания. Мать пила неразбавленное, это было очевидно. Он присел рядом, плеснул и себе вина: - Юлия еще не проснулась, я разбужу, пожалуй... ей нужно поесть чего-нибудь.
Суламита: Мита уже хотела сказать, что сама отнесёт невестке еду, но Нуб впустил гостя и она быстро шепнула: - Отнеси ей наверх, сынок, - и громко радушно поприветствовала купца, - Галиб, благослови тебя боги! Хорошие новости расходятся быстро... а мы тут отмечаем, радость у меня, женю сына... Что ж ты старый олух таких гостей на кухню ведешь?! - подхватилась, уводя купца в триклиний, - Амизи, вина и закусок. Располагайся, Галиб. Торговый разговор она начинать не спешила.
Нуб: Нуб поклонился низко-низко, пряча лицо, на котором выражения не было вообще, и вернулся за прилавок.
Луций Алтер: Залпом допил и так же шепотом ответил: - Да, мам, отнесу, - и выбрал получше сыра, хлеба с маслом и персиков, немного вина и со всем этим добром поднялся в кубикулу. Возле самой кровать поставил поднос и нежно провел ладонью по щеке спящей жены, прикоснулся к шее: - Просыпайся, любимая...
Амизи: Амизи вздохнула. "Опять гости. Как у нас шумно в последнее время." Возвращаясь из кухни в триклиний, она даже не стала рассматривать гостя, хотя раньше это всегда было интересно. Девочка замерла на секунду, ожидая следующего поручения, но поскольку такового не последовало, поспешила скрыться. Кажется, сегодня она где-то слышала слабое мяуканье. Надо бы найти эту кошку.
Амата Юлия: Как тепло здесь, тепло, тепло… Юлия улыбнулась, показывая, что она уже не спит, но ее веки оставались сомкнутыми, как будто ей хотелось продлить сон. -- Как хорошо у тебя… такая, знаешь…безмятежность, -- девушка открыла глаза. – Как долго я спала? Уже день? Она заметила стоявший у кровати поднос, улыбнулась еще шире и потянулась за персиком. -- Сладкий! Спасибо. Что я пропустила, пока спала?
Луций Алтер: Он улыбнулся и сел прямо на пол, облокотившись об изголовье: - День, да, но спала ты не так долго. Тем не менее, мы уже успели обзавестись кухаркой - мать отправляет с нами Рахиль. - Он усмехнулся. - Выпей немного вина, оно взбодрит. Почему-то сейчас он не решался поцеловать ее. Собственную жену. И от этого было как-то... печально.
Галиб : Галиб кланяясь приветствию, прошел в триклиний и разлегся. Торопиться причины как будто не было, но это радушие вызывало опасения, не начнет ли женщина торговаться. Не смотря на вполне определенно указанную суму. - Я рад, что поводом осуществить мои желания служит такое важное и счастливое событие, - и еле заметно хитро улыбнулся. Улыбка всеж сползла быстро: не исключена была возможность, что табличка, с которой пришел к нему Аспараг, была не единственной, и то, что он, Галиб, опередил всех, еще не гарантировало выбора Суламиты в случае, если к ней придет кто-нибудь вторым или даже третьим, и тогда возможны были торги.
Суламита: Наливая купцу все того же, так удачно открытого, фалернского, Суалмита героически боролась с желанием поторговаться. Победил здравый смысл, изрядно приправленный страхом за сына, срочность отъезда которого требовала немедленных действий. - Такая внезапная радость, Галиб, что я с утра неразбавленное пью, - улыбнулась вымученно. - Взрослые сыновья принимают решения, они же мужчины, - ирония в голосе была едва заметна, - а матери только поспевать помогать им устраивать дела. Так что я не смогу, Галиб, побаловать тебя и себя хорошим торгом до вечера. Как написала, так и отдам. И буду рада, что отдам тебе, красильня моя, сам знаешь, хороша, жалко было бы если бы купил какой-нибудь олух да развалил. Ты кушай, кушай, это мне торговаться некогда, а гостя покормить боги велят, - захлопотала, пододвигая закуски.
Галиб : Он оставил при себе мнение, что вынужденная продажа и такая же улыбка счастливой матери рисуют отнюдь не такого сына, которому пора принимать решения самостоятельно. Поскольку Галиба не касались чужие беды, его привлекала красильня, а сочувствием он пользовался всегда исключительно в обстоятельствах, далеких от интересов его капитала... Вино он тоже лишь пригубил исключительно из почтения к хозяйке, положил в рот кусочек чего-то пряного, что растаяло там мгновенно, и счел своим долгом поинтересоваться причиной такой внезапности и спешки: - Простишь ли ты мне мою прямоту, если я спрошу тебя, не следует ли поздравить тебя еще и со скорым наследником? - он снова подпустил на щеки легкую улыбку, а в глаза (в один глаз) заговорщический прищур, каковым пользовался исключительно редко и в основном в мужской компании.
Суламита: - Галиб, я надеюсь что следует, но они мне не отчитались, - Мита улыбнулась уже искренне, подумав о внуках. - Разреши и мне спросить? Ты поставишь на красильню своих людей или будешь брать арендатора? Из уважения к твоему дому, позволь заодно и совет - нынешний арендатор плох. Я собиралась его гнать, дела он последнее время ведет небрежно, так же небрежно платит. Если будешь брать, так у тебя очередь выстроится, а этот тебя только в убытки введет.
бестия: Одноухий кот ходил вокруг нее с утра, и в конце концов пришлось залезть на кипарис и просидеть на одном из нижних сучьев в позе молящейся императрицы, то есть выпятив грудь и глядя в небо, не один час. Она так увлеклась, что даже упустила момент, когда он не выдержал и ушел. Потому как, отделившись от неба, чуть выше на ветку прицепилась легкая славка в рыжей шапочке. И глаза у нее загорелись: по стволу до следующего в высоту сука была очень удобная выемка чтобы поставить лапу. Но когда она подобралась на нужный сук и уже готова была к броску, серая пичуга, вертя носом, дорасковыривала семечко и подпрыгнула веткой выше. Пришлось снова украдкой продвигаться, цепляясь как белка, практически не спуская глаз с цели... Птичка распушилась, встряхнулась и нырнула в крону. Ей удалось поймать момент и бесшумно взлететь на уровень пернатой малявки, пока та не видит, и она медленно пошла по истончающейся ветке след в след самой себе, заметая эти следы собственной шерстью на животе, который приходилось прижимать к пути, чтоб сохранить равновесие. И когда славка, не будь глупа, прыгнула поджав лапы и упала быстрыми крыльями на ветер, она резко вытянула шею, быстро огляделась, а потом посмотрела вниз... и задумалась. Попытавшись повернуть назад, она едва не рухнула, пришлось вцепиться в кипарисовую ветку и попытаться вернуться спиной. Но задняя лапа отказывалась нащупывать путь, пару раз соскользнув со вздрогом. Остовалось только громко пожаловаться на безвыходность своего положения.
Амизи: Толкнув дверь, которая как обычно не хотела поддаваться, Амизи вышла на улицу, скользнула вдоль стены в приятную тень, закрыла глаза, прислушиваясь. Мяуканья не было. Девочка поджала губы -- никто и не говорил,что всё получится сразу. Стоило обойти вокруг дома и осмотреться. Она шла медленно, внимательно наблюдая за положением стопы при каждом шаге и стараясь не касаться земли пятками -- так,ей казалось, выходило намного забавней. Увлекшись, она чуть не пропустила мимо ушей тот самый кошачий голос, который искала. Голос был встревоженным и недовольным. Амизи подняла голову и попыталась оценить ситуацию. --Прыгать ты,как я понимаю, не будешь. Предлагаешь лезть за тобой,да?
бестия: Кошка, устроившись с относительной прочностью, вытянула шею вниз во всю длину, принюхиваясь к стоящей под веткой девочке, и снова вякнула.
Амизи: --Это, вероятно, надо понимать как положительный ответ, -- Амизи снова вздохнула. Дерево казалось вполне прочным, а вот ветвь с кошкой под весом девочки могла и сломаться. Она неуверенно обхватила ствол и, попытавшись подтянуться, больно оцарапала щеку о кору. Набрала побольше воздуха, чтобы высказать всё,что она думает о деревьях и собственных способностях, но передумала и повторила попытку, обняв ствол крепче. Оказалось, что про определенной сноровке кора может служить неплохой опорой для ног. Добравшись до нужной высоты, Амизи потянулась к бедному животному и чуть не упала, потеряв равновесие. До того,чтобы удобно подхватить кошку оставалось всего ничего. Не за хвост же ее тащить. --Ну давай. Полшага назад и я тебя поймаю. Сделай одолжение.
бестия: Вывернув шею и выпучив глаза, кошка наблюдала, как к ней тянется девочкина рука с растопыренными пальцами. Она разве что сравнить не могла, но жест в точности повторял ее самое, когда она, выпустив когти, доставала что-нибудь из-под чего-нибудь. Но она смутно это чувствовала и перспектива быть пойманной ее не грела совсем. Сообразить, что ей хотят помочь, как-то в экстремальной ситуации не получалось, к протянутой руке она подходила только в случае, когда видела или чуяла в ней что-нибудь сьедобное, а ласки не позволяла никогда. Так что девочкины попытки убедить ее человеческим языком сделать одолжение привели к обратному результату: оглядевшись и сжавшись, кошка переступила, выгнув спину, и задние лапы ее сорвались. Повиснув на тонкой ветке крючком, прижав уши от ужаса, она с трудом вцарапалась обратно, уже лицом к стволу, но еще дальше от него и, как следствие, от девочки. Которую не воспринимала как спасительницу, не то сразу бы поползла на более удобное и толстое место и даже, может быть, слезла бы. Вперив в девочку жалобно-испуганный взгляд, она звонко выразила свое отчаянье серией растерянно-возмущенных мявов.
Галиб : - Я не буду брать никого, - сказал Галиб. - В ожидании приезда брата со всем справятся мои люди, а позже, возможно, это будет зависеть уже от него. Как видишь, у нас совпадают радостные события, и за связанные с этим хлопоты следует лишь благодарить.. богов. Что это? Он повернул голову на донесшиеся откуда-то с улицы кошачьи вопли. Кошек он не любил как не любила бы их другая кошка. - Атиру...
прислуга: Атиру удивился но додумал про себя невысказанный приказ прекратить это и вышел на звуки. Увидев застрявших на дереве кошек, счел бесполезным за ними лезть, и вознамерился сбить четвероногую чем-нибудь завернутым в тряпку, чтоб не убить, в самом деле. И чтоб двуногая не размяукалась. Не так высоко было, чтоб кошка расшиблась. Он заглянул за угол, в лавку, кивнул Нубу, завернул в шапку яблоко... и попал. Удачно так попал, ухмыльнулся довольно, что не камень, передние лапы отцепились, кошка запрокинулась и, переворачиваясь в воздухе, приземлилась на дорогу, по которой стрелой с выгнутым хвостом свистнула под ворота соседнего дома. Атиру подобрал яблоко, вытер отбитый бок и спросил снизу у девочки: - Сама слезешь или достать?
Суламита: Соседствуя с двумя инсулами, Суламита давно перестала обращать внимание на подобные концерты, а уж в момент торговли повернуть голову на шум могла только если этот шум издавали падающие с неба волы. Удивления реакцией Галиба, тоже давно живущего в несмолкаемо-шумном Риме, она не показала - мало ли у кого какие причуды, а покупатели имеют на них право как никто другой. - Разумно, Галиб. Нет ничего лучше хозяйского глаза. Здоровье твоего брата и моих детей! - подняла киликс. - Если ты подождешь несколько мгновений, я накину покрывало и можем иди к табеллиону.
Галиб : - Сколько угодно, - медленно кивнул Галиб.
Залика: Жара вернулась и лежать в душной кубикуле стало просто невыносимо. Тем более что тошнота почти прошла и отчаянно хотелось есть. Зали долго не решалась поднять голову, ухающую тупой болью при каждом движении, но когда сидящая напротив Софья в сотый раз дрожащей непослушной рукой утерла текущую из неподвижного угла рта слюну, и ей захотелось няньку придушить, решительно встала и, стараясь лишний раз головой не крутить, прямая, как ожившая мумия, выбралась в купальню. Немного теплой воды, оставшейся от купавшихся хозяев, вернули ей если не человеческий облик, то хотя бы человеческий запах. Не вытираясь, только накинув самую короткую и открытую из своих туник, она дошаркала до кухни и недобро скривилась на плачущую в углу Рахиль. Звуки отдавались в голове глухими болезненными ударами, а тут ещё где-то орала кошка и меняли ставни в соседней инсуле, приколачивая их не иначе как молотом Гефеста. Всё это вместе выдернуло с её языка раздраженное: - Ну что еще?!! - и первые звуки ответа потонули в какофонии шумов. Остальное Залика расслышала и, не удивившись всхлипывающему "в Грецию... навсегдааа", отреагировала только на шморгающее "Амизи салфетки забыла подать, а я... а я..." - чтоб не слушать дальнейшее нытьё, схватила салфетки и доковыляла с ними до триклиния. Голову она опустила заранее, при входе, чтоб не делать лишних движений, подавая.
Галиб : Галиб потянул со стола еще кусочек, но потом пальцы слиплись и, потерев их друг о дружку, он окинул взглядом стол. Точно ответом на жест, вошла девушка. Галиб не поднимая лица вытянул руку к принесенным салфеткам, стараясь не попасть рукавом в еду, и взгляд его невольно пошел от голых тонких коленей к бедрам с налипшей тканью. Рука вернулась с салфеткой быстро, чтоб не загораживать обзора, и промокнула губы, а взгляд облепил острую грудь не хуже туники во влажных пятнах. На мгновение словно обожгло затылок: он узнал и испугался. И резко вскинув веки, шумно выдохнул, пробравшись до черт лица сквозь путаницу кудрей. А потом и отодвинул пряди уже свободным жестом, не трудясь скрыть частого, но успокаивающегося дыхания... В ней действительно было кого узнать, просто он слишком далеко в прошлом пытался искать сходство. Это было другое лицо. - Что у тебя на виске? - пропел он тихим тонким голосом.
Залика: Резко одернув голову от тянущихся рук, прежде чем понять кто спрашивает, сплюнула ответ: - Корзина в складе упала, - и ахнув от вспышки боли, зажмурилась, кривя губы. Головой она дернула зря. И зря открыла глаза. Этот мужчина был последним, кого она хотела видеть в таком состоянии и таком виде. Зали глубоко выдохнула, улыбнулась через силу: - Случается, - и вышла не кланяясь, на ходу прикрывая мокрыми волосами синяк - мало ли кто ещё толчется в доме.
Суламита: Увидев в дверях триклиния Залику, вернувшаяся Суламита всплеснула руками: - Ты что тут забыла? Зачем встала?
Залика: - Салфетки относила. Рахиль... не в силах, - выразительно пожала плечами Зал.
Суламита: - Немедленно ложись! - возмутилась Мита. - Здоровее тебя есть. Только напомни этой, которая не в силах, чтоб не забыла настой наверх отнести, - добавила тише. - Галиб, я готова порадовать твоего брата новой собственностью. >>>Контора тебеллиона
Галиб : Галиб донаблюдал гнев хозяйки со странным интересом, и поднялся вслед, еще не успев усомниться. Атиру пришлось крикнуть на выходе. Тот, выйдя из-за угла, комично махнул рукой и безответственно надкусил яблоко, присоединяясь. >>>>>>>>> >>>Контора тебеллиона
Залика: Она вернулась на кухню, в надежде что причитания и всхлипывания утихли и удасться поесть в относительной тишине, но горе Рахиль изливалось над моющейся посудой и Зали, не выдержала: - Что ты, дурочка, ревешь? В Греции тепло, красиво, едешь с молодыми хозяевами в богатый дом - чего тебе ещё? Воешь так, словно тебя в лупанарий продают. Устроятся, найдут тебе смазливого грека в мужья. И с языком, не то что этот наш... Где лекарство? Не дослушав путаные объяснения, сама нашла плошку и поднялась наверх. Представшая пред ней пастушеская идиллия почти умилила. Юная "жаба" казалась теперь живой и теплой, несмотря на бледность. И очень хорошенькой. - Повезло тебе, Алтер, - одобрила не стесняясь, подавая настой. Не удержалась, вскинула глаза на бывшую жрицу, подмигнула: - Всё таки нашла выход? - и рассмеялась, наплевав на снова всколыхнувшуюся боль. - Я из-за тебя два ногтя сломала... госпожа моя.
Луций Алтер: Он повернул голову на голос и поспешил забрать плошку у Зали и посадить последнюю в кресло, стоявшее рядом с кроватью: - Ты почему встала? как голова-то? - в голосе было беспокойство, но на ее "повезло" он отреагировал искренней улыбкой. - Еще бы не повезло. Он вернулся на прежнее место, погладил жену по руке и добавил: - Только не знал я, что ты, сестра, тоже посещаешь храм Весты.
Амата Юлия: Юлия перевела взгляд с одного собеседника на другого и, улыбнувшись, решила не вмешиваться в разговор. Она здесь в конце концов всего лишь гостья, которая, к тому же, доставляет хозяевам слишком много хлопот.
Амизи: Амизи бросила гневный взгляд на незнакомца. Ничего тяжелого под рукой не было, да и глупо пытаться попасть во взрослого -- он увернется, а ей от хозяйки влетит. Девочка спрыгнула с дерева, гордо выпрямилась и, поборов целых два практически непреодолимых желания – показать незнакомцу язык и ударить его под колено, вернулась в лавку.
Залика: Зали поняла, что сболтнула лишнее. Ни к чему было Алтеру знать о её сбережениях и привычке называться вольноотпущенницей. Она посмотрела на беглянку взглядом, ждущим если не благодарности, то хоть женской солидарности. - Там жарко и София... уже видеть её не могу. К Весте Суламита посылала жертвы принести как-то... - и больше чтоб сменить тему, чем из любопытства, спросила, - ты не знаешь зачем к нам приходил этот купец, Галиб Рах?
Луций Алтер: - Понятно. - В их женские секреты Алтер лезть не стал, всегда успеет. Но вопрос заставил задуматься: - Рах? Понятия не имею, может дела какие с матерью... - Хотя какие дела могли быть у торговца драгоценностями с их семьей, он не представлял.
Залика: Спасенная благоразумно молчала, и хоть у Залики не было никакой уверенности в том, что Юлия не разболтает её маленькую тайну молодому мужу когда они останутся наедине, она поднялась, спеша уйти от лишних разговоров: - Я пойду в солярии полежу под навесом, там хоть воздух. Выздоравливай... госпожа, - взгляд невольно упал в вырез туники, поднялся до нежной жилки на шее, добрался до ямочек на щечках... Зали улыбнулась и вышла.
Амата Юлия: Проводив египтянку взглядом, Юлия повернулась к Луцию, чуть наклонила голову и спросила: -- Так что там с моими вопросами? Говорить о чьих бы то ни было тайнах она не собиралось, собственное положение волновало девушку куда больше.
Луций Алтер: Луций неодобрительно хмыкнул на этот взгляд, которым наградила Юлию Залика, но говорить ничего не стал. Вместо этого он с коротким, риторическим "Можно?" забрался на кровать и обнял жену: - Ничего особенного ты не пропустила, завтра утром мы уезжаем в Грецию. И откроем там... сыроварню! ты любишь сыр? - он рассмеялся и поцеловал Юлию в шею.
Суламита: >>>контора табеллиона Дома она сразу прошла в таблиниум, отодвинула несколько пыльных свитков, достала ларец со скрипучим, редко отворяемым замком, и прибавила к мешочку Галибова золота ещё два. Пересчитывать не было нужды, она точно знала сколько в них. Письмо к брату она запечатала - незачем сыну читать её слезливые причитания и родственные просьбы. Осталось только собрать в дорогу вещи сына. Что же она забыла? Что-то совершенно вылетело из головы в этом бешеном кошмаре, накрывшем её и без того неспокойный дом... Невестка! Бывшая весталка пришла даже без узелка вещей в руках. Суламита с силой потерла лоб, взяла мешочки, письмо и поднялась в свою кубикулу.
Нуб: Она спрашивала: - Нуб, что происходит с людьми, когда они умирают? Он отвечал: - Ты знаешь. - Я в это не верю, - сердилась она. - Мало ли кто и почему умирал на крестах. Я думаю, хорошие люди становятся звездами. И разговаривают друг с другом. Светом. Всегда. А плохие становятся планетами. Одинокими и молчаливыми. Населенными существами, которые их не понимают. Ведь блохи не могут понять собаку на которой живут, - и безвольные линии её губ становилась жесткими. С тех пор он прочел много книг. Слушал многих людей. Но никто, кроме его жены, не думал так. Нуб поклонился старухе в сером покрывале вдовы и помог ей повесить корзинку с яблоками на иссохшую руку.
Амата Юлия: Юлия непределенно пожала плечами. -- Люблю. Эй! Щекотно! -- девушка рассмеялась и потянулась за вторым персиком. -- Но фрукты все равно лучше. Хм. А в Грецию... это куда? Где мы будем жить? Ты разве умеешь варить сыр? И меня научишь? Она вытянула вперед руки, повернув их ладонями вверх. -- Посмотри на меня. Трудно же тебе придется.
Луций Алтер: - В Афины, точнее, где-нибудь в пасторальной деревушке рядом, - он потянулся, - а сыр... немного умею, я думаю, этого будет достаточно по первости. Уж где-где. а в Греции нас научат делать отличный сыр. А тебе мы посадим персиковый сад. - Он рассмеялся и поцеловал протянутые ладони, - все будет хорошо... но для начала нужно сходить в купальню и смыть с кое-кого землю. Идем?
Суламита: Сундуки и шкатулка стояли открытыми, а она сидела, теребя в руках какой-то старый поясок, и не в силах начать. Ведь там были не вещи, а воспоминания... Небогатая вдовая свекровь ничем не могла помочь старшему сыну - ей надо было ещё женить младшего и выдавать замуж дочерей. Да и отпускать Луция она не хотела. Разговор был тяжелый. Луций мечтал начать новое дело, осторожная вдова уговаривала его не рисковать и продолжать заниматься делом отца. Он никогда бы не стал оскорблять мать разделом по суду и разговор закончился ничем. Ничего не cказал он и Суламите, целуя её на ночь нежно, как всегда. Он был гордым. И он был мужчиной. А утром она открыла шкатулку со своим приданным - украшениями матери, высыпала их на тряпку, завязала в узелок и понесла. Он спросил: - Куда? Она ответила: - Выкидывать. Жене простого гончара не пристало. Они долго молчали, она - в дверях, он - на ложе... а потом пошли и продали почти всё, чтоб открыть стекольную лавку. И первые в Городе начали торговать местным стеклом, которое ничем не уступало египетскому. Один флакончик из первой партии она хранила до сих пор. А из украшений матери оставила тогда только золотые серьги с опалами. И долго копалась, отыскивая их на дне шкатулки. Вместе с кольцом Мирины они смотрелись отлично. Девочке будет не стыдно показаться на людях. А Луцию, старшему сыну известного на три моря своей честностью купца Луция Сертория, не придется краснеть за "безродную" жену-бесприданницу. Несколько сережек, колец и ожерелий попроще Мита добавила из своих, купленных когда деньги уже были, а пальцы ещё были тонкими. Среди торговцев, как и везде, встречают по одежке... За богатыми туниками и расшитыми паллами тоже пришлось лезть на самое дно сундука - остатки роскоши ей просто некуда было носить много лет. Небольшой ворох поясков и лент укрыл теплый дорожный плащ. Мита подумала немного и положила сверху серебряное зеркальце.
Амата Юлия: Девушка бросила на Луция настороженный взгляд – предложение было вполне справедливым, но почему-то вызывало беспокойство. Комната теперь не казалась такой теплой и солнечной, как было мгновением раньше. Она попыталась улыбнуться и неловко встала с кровати. -- Идем. Как скажешь.
Луций Алтер: Списав ее очередной приступ холодности на усталость и слабость - как-никак из-под земли достали - Алтер предложил жене опереться на него и, прихватив полотенце и одну из своих туник, повел в купальню, не забыв при этом выглянуть на лестницу - никого из посторонних не было. У входа в купальню он невольно затормозил, но взглянув на ее бледное лицо, все же предложил: - Я бы не хотел, чтоб ты оставалась одна. Если не хочешь, чтоб я помог тебе, то можем позвать Рахиль или Амизи.
Амата Юлия: -- Я и сама прекрасно справлюсь, -- Юлия упрямо наклонила голову и нахмурилась. – Сама. Даже не думай никого звать. Девушка забрала из его рук тунику и полотенце и резко развернувшись -- так, что от этого закружилась голова -- вошла в купальню. Брезгливо поджимая губы, она смыла все следы погребения, замерла на краю бассейна, тщетно стараясь понять причину своего раздражения, и, еще раз отложив эту попытку, с головой погрузилась в воду. Стало ощутимо легче. Ей не хотелось вытираться, и она натянула тунику прямо на мокрое тело. -- Луций! -- позвала она негромко, зная, что он сейчас прислушивается к каждому шороху. -- Не поможешь мне? -- Юлия сжала пальцами прядь волос, с которых продолжала капать вода.
Луций Алтер: Он покорно остался ждать ее снаружи, и вошел в купальню едва ли не раньше, чем она позвала. Сняв с плеча полотенце, он помог ей вытереть промокшие волосы, стараясь не смотреть на тонкую тунику, влажно облепившую тело - сейчас нежностей она не поймет. закончив с волосами, он бросил полотенце на лавку и спросил: - Есть хочешь?
Осмарак: >>>окно Осмарака ...но египтянка лежала тут, в тени навеса и зыркнула на него при появлении. - Подарок, красавица. Как обещал. Он кинул ей перепелок в ноги и задернул занавес... >>>комната Осмарака
Залика: Три жалких птички, поначалу, не могли заставить Залику даже поднять голову. Но, придумав им применение, она встала... и с удивлением обнаружила, что голова уже не кружится и не вспыхивает болью при каждом движении, а лишь слегка побаливает. Зал спустилась на кухню и сунула птицу Рахили: - Свари из них суп нашему дураку больному, - Герасима она не жаловала, но считала хорошо, а минус одна рабыня равнялось - остальным надо дружить. Чтоб делить обязанности... правильно. Да и чем скорее конюх встанет, тем легче будет в лавке. Постояла в атрии, поколебалась, потом решилась и поднялась в комнату Суламиты: - Госпожа, Герасим уже встает, можно переселить его в Нубову коморку, а Софью и Амизи в комнату Рахили, раз она уезжает? - спрятала глаза и добавила, - Я два года с ней, сил уже нет, пусть теперь молодая возится! Ей полегче будет, Софья сегодня сама до латрины дошла... по стеночке...
Суламита: - Можно, детка, только давай сама, - рассеянно ответила Мита, - у меня такое ощущение весь день, что я что-то забыла... А ещё обед готовить. Иди, иди, потом. Суламита помнила смутно как после пожара, в котором погибло все наследство свекра - гончарная лавка-мастерская и те рабы, что не утонули вместе с Луцием, она купила рыдающую, больную Рахиль по дешевке и поселила её в отдельной кубикуле, чтоб девочка пришла в себя и оклемалась, а Залике, как старшей и здоровой, достался уход за парализованной нянькой. И краем сознания удивилась, почему Зали не возмутилась раньше, а терпела два долгих года. Но думать об этом дольше чем пару вдохов ей было некогда. Она спустилась в кухню, увидела в руках Рахили перепелок и не спрашивая откуда появились (до того ли?), велела нафаршировать и запечь в меду и вине. - Это молодой госпоже. И делай овощи. А все остальное сегодня я приготовлю сама... все-таки у нас праздник. Из кухни все время приготовления праздничного обеда Мита не выходила никуда, посылая Рахиль в кладовку за каждой мелочью. Она боялась столкнуться с невесткой. Что сказать новообретенной дочери при знакомстве она не знала.
Залика: Залика, получившая под шумок разрешение на отдельную комнату с окном на улицу (в отличии от бывшей кубикулы Рахили, окно которой выходило в атрий), только хмыкнула на это "обед", чувствуя, что стремительно выздоравливает. В желудке урчало, а с обедом припозднились даже по римским меркам. Но приближать пир работой на кухне у неё не было ни малейшего желания. Вместо этого она вытурила Герасима наверх со словами "будешь по лестнице ходить как миленький, тебе тренироваться надо", лично перетащила ложе няньки, саму няньку, её сундучок, подмела, помыла (даже ставни), пристроила новые (старые господские) занавеси и покрывало, искупала свою Иштар... и упала на ложе с дикой головной болью, но довольная, как гладиатор после своей самой громкой победы.
Герасим: Из всего что, выгоняя наверх, сказала ему Залика, он осознал в полной мере только одно - Рахиль уезжает. Навсегда. И даже не зашла проститься. Когда он дошел до двери каморки, мир снова закружился и поплыл, но это было уже не важно.
Амата Юлия: Юлия подобрала отброшенное полотенце и накинула его на плечи -- мокрая туника неприятно липла к телу. -- Хочу. Наверное, -- она помолчала и неуверенно продолжила, -- ты представишь меня своей матери? Честно говоря, мне… немного боязно. Я не знаю, как себя вести. И я чувствую себя виноватой.
Луций Алтер: На последних ее словах он снова вспомнил ночное побоище и на секунду опустил глаза, но тут же взял себя в руки: - Не нужно, ты ни в чем не виновата. Воля богов с попустительства Фортуны. - Он улыбнулся, взял девушку под руку, - идем знакомиться с мамой, вы друг другу понравитесь.
Суламита: Все шипело, шкварчало и булькало, не требуя её присмотра, можно было остальное доверить Рахиль, и предлога откладывать больше не было. Суламита осторожно высунула нос из кухни... и столкнулась им с носами молодой пары. Поразглядывав отмытую невестку, хорошенькую как купидончик и худенькую как шпанёнок с Бычьего рынка, она покачала головой, шагнула и, со вздохом, поцеловала девушку в лоб: - Здравствуй, дочь. Скоро будем кушать. Много кушать. Не думала, что жрицы Весты питаются одним воздухом, - она поджала губы, снова сокрушенно покачала головой и повела детей наверх. - Ещё столько дел перед дорогой... пошли.
Амата Юлия: Девушка, ожидавшая приема какого угодно, но не такого, опешила, открыла рот, чтобы что-то сказать, не нашла подходящей фразы, бессмысленно пошевелила губами и снова закрыла. Энергия этой женщины не оставляла сомнений в том, что все будет так, как она захочет, что бы Юлия об этом ни думала.
Луций Алтер: - Много кушать вредно, - философски заметил Луций, подмигнул жене и прошептал ей на ушко, - не стесняйся, веника не бойся, все хорошо. Ты маме понравилась... эээ... - он вдруг вспомнил, что еще не называл ее имени, и тем же заговорщическим продолжил шепотом, - мать зовут Валерия Максима Суламита, для тебя просто Мита, но еще лучше - мама. Он взял на редкость молчаливую Юлию под руку и повел следом за матерью
Суламита: - Надеюсь, ты додумаешься купить в Остии брачные кольца? - спросила Мита у сына, усаживаясь на ложе рядом с горкой вещей. И добавила, уже невестке: - Хотя ему, конечно, лучше ошейник... - поворошила одежду, показывая, - тут все необходимое на первое время, дальше уж обзаведетесь. Иди-ка сюда... Она надела Юлии сережки и кольцо с опалами и усадила возле себя на ложе, увязывая украшения и вещи в узелок из плотного покрывала. - На вас первое время будут смотреть как на любых чужаков, надо произвести впечатление... не сокровища царицы египетской, но кое-что... И надо тебе сменить имя. Хочешь быть Валерией? Во время пожара погиб мой двоюродный брат по отцу, вместе с женой и дочерью твоего возраста. Но кто в той Греции знает, что девушка не выжила? И тут-то никто не помнит, захудалая ветвь фамилии. Но старинная... будешь Валерией? - и оставив невестку размышлять, обернулась к сыну, передавая из рук в руки мешочки с золотом. - Это на дом и обзавод, рабов выбирай с умом, дом можно перестроить, человека почти невозможно. Это в дело пустишь, спросишь у дяди что у них есть хорошего, что мало возят, это и вывози. На морях купцов как собак в пригороде, тебе на первых порах с ними не тягаться. Лучше помалу возить, но без конкурентов. Письмо дяде отдашь, я там написала не все, но пусть сразу сожжет, мало ли... Главное - сам расскажешь, ему можно, а недоверие его обидит. Вот... всё вроде бы. Дружно живите, дети. Нет роднее мужа и жены. Дети уйдут, друзья уйдут, кровная родня оставит, а мужу и жене друг за друга держаться - крепче опоры нет, - она уронила руки на кровать. Дела кончились как-то слишком быстро, и быстро наступал вечер, приближая утро отъезда.
Нуб: Получивший приказ ещё днем, Нуб еле вспомнил о нем сейчас и то только потому, что небо начало темнеть и пора было закрывать лавку. - Амизи, закрой тут все, пойди переоденься в чистое, и волосы нарядно уложи, - он загадочно улыбнулся малышке и пошел звать тех соседей, которых хозяйка посчитала достойными доверия и чести. >>>Харчевня Ксена
Амата Юлия: Юлия не могла отделаться от ощущения, что она - деревянная кукла, которую эта женщина может вертеть в руках,как ей заблагорассудится. Она старалась по крайней мере не смотреть стеклянными глазами и время от времени моргать,но другие проявления свободной воли казались немыслимыми. Сейчас следовало бы и поблагодарить ее, и извиниться и... и многое объяснить. Но губы отказывались двигаться. На вопрос об имени она слабо кивнула, не переставая мысленно проклинать себя за эту непрошенную немоту
Луций Алтер: - Не забуду, - он хотел было возразить против ошейника, но давать повод лишней женской солидарности не стоило. Получая наставления и полный мешочек из рук матери, он сразу догадался, откуда золото, но переспросил: Откуда это? - в надежде, что ответ будет отрицательным и он все-таки не разорил семью. И в довершении всего, услышав что Юлия теперь Валерия, уточнил: - А ничего, что мы теперь в глазах окружающих родственники?
Суламита: - Это твоя часть наследства, ты отделен как старший по закону и по обычаю, - ответила Мита тоном, не предполагающим возражений. - А вы теперь и есть родственники, ближе не бывает, - улыбнулась сыну. - Валерия она получится слишком дальняя, но это будет отличным объяснением вашему переезду, в Риме-то с этим строже. Бери вещи, иди положи в свой сундук, и оденься поприличнее, сейчас придут Ксен и Фасция - засвидетельствовать ваш обмен клятвами. Для них Юлия - моя родственница Валерия, взятая тобой без разрешения опекунов. Иди-иди, - Суламита замахала руками, - нам тут ещё прихорашиваться и краситься, чтоб не дай боги Фасция не узнала, вдруг она к Весте ходит...
Луций Алтер: Несмотря на тон возражения были, но высказывать их матери сейчас было бесполезно. Он мог только пересчитать свое наследство и прикинуть, за какой срок он мог бы вернуть это матери... Потому он молча собрал вещи, что отдала ему мать, поцеловал так непривычно ошеломленную жену и вышел из кубикулы - собираться, переодеваться и соображать, что нужно сказать в качестве клятвы богине, у которой он только что украл жрицу.
Амата Юлия: На поспешный поцелуй она не ответила, на побег Луция даже бровью не повела. Теперь она безвозвратно стала Валерией - такое количество перемен за пару ночей полностью отбили желание что-либо говорить. "Прихорашиваться и краситься" было непривычно и Юлия... то есть Валерия вопросительно посмотрела на новоприобретенную мать и приготовилась делать все, что та скажет. И делать самостоятельно - привыкать к новой жизни.
Суламита: Чувствуя себя старым пустым ведром, громыхающим без дела в пыльной кладовке когда его переставляет излишне запасливая хозяйка, Суламита умолкла и, погладив девушку по волосам, достала баночки, кисточки, шпильки... - Давай-ка я... покажу разок, только столлу красивую накинь сперва, а то потом с прической трудно будет. Румяна, белила, сурьма и высокая взбитая по последней моде прическа изменили бывшую весталку до неузнаваемости, прибавив лет пять-семь к юному возрасту, но не испортив красоту лица, которое вообще сложно было испортить. Разве что заботы и огорчения, залегшие складками морщин могли ему повредить, но Суламита искренне надеялась, что жизнь не повернется к невестке поясницей. Она ещё немного полюбовалась на работу, тоже оделась в нарядное, выпустила из под виты пару игривых локонов... и метнулась в сундук - искать вторую ленту, для юной матроны. И, уже крутя виту в руке, не удержалась и спросила то, что спрашивать не следовало бы. Не про любовь, а про то что важнее: - Как думаешь, уживетесь вы? Ты не обязана идти замуж если не хочешь, - девочку с перевернутой за пару дней верх дном жизнью было жаль, но думала она о сыне - проще найти ту, что пойдет добровольно, чем всю жизнь мучатся с пошедшей замуж от безвыходности...
Амата Юлия: Вся эта возня не вызывала ни радости, ни раздражения, только если чувство благодарности к этой женщине, которую теперь нужно было звать матерью. Вместо той, что погибла два года назад. От этой мысли Юлия ощутила дурноту и не сразу расслышала вопрос Суламиты, но когда поняла, задумалась. На мгновение. -- Я не знаю, -- честно призналась она, -- но я чувствую, что это правильно... мама. -- Это слово далось легко, Юлии нравилась прямолинейность и решительность Миты. -- Вес... - а вот выговорить это имя было уже невозможно, -- она говорит так. Юлия опустила голову, понимая, что, наверное, огорчила мать Луция, но солгать она не имела права.
Суламита: - Брак похож на качели. То вверх, то вниз. Зато не скучно, - улыбнулась Мита. - Главное чтобы верёвка не оборвалась или ветка не сломалась. Берегите друг друга. Она ещё раз оглядела себя и Юлию... Валерию. - Готова? Слова клятвы помнишь? Придется обойтись без Весты, - голос стал суше, - лары и пенаты примут ваши клятвы, а твоя богиня, если она добра, благословит и без алтарей. Сзывать всех она принялась ещё с лестницы: - Амизи, Нуб, Заликаа! Алтер! Рахи-иль!
Залика: Софья требовательно мычала, показывала на дверь и успокаиваться не желала. Рахиль, умаявшаяся уговаривать старуху, по доброте сжалилась, но тащить до скамьи в атрии Софию, догадавшуюся что сейчас будет, пришлось им вдвоём. Напахавшаяся за день Зали только плюнула и опустилась на ту же скамью, стараясь не крутить головой и одновременно разглядеть в подробностях Юлию. Накрашенная она нравилась ей больше. А умилённо-просветлённое выражение лица белки, с которым та пялилась на невесту, смешило до почти отчетливого - вслух - смеха.
Герасим: Почему-то вдруг он понял. Даже не по интонации хозяйки, а по чему-то, висящему в воздухе, мелькавшему в глазах, пахнущему с кухни и топочущему по лестницам. Вышел, и, чтоб не спускаться, сел, свесив ноги между резными столбиками перил, уткнувшись в один из них лбом - смотреть как чужая любовь приканчивает его собственную.
Ксен: 23 харчевня ксена>>> Жену он пустил вперед , хотя весело бурчал под нос, что вот наконец-то сам на нее бочку катит, и, если она замешкается, раскатает тонким слоем. Фасция отвечала, что катить надо впереди, освобождая дорогу от зевак. Посмотреть действительно было на что, если бы было кому, что Ксен и незамедлил высказать: - Да тут с фонарем уже впору впереди идти, - намекая, что донаряжалась и громогласно возвестил Суламите прибытие, не давая жене как следует возразить. - Открывай, соседка, мы пришли, почти все. И пиво. Бочка, похрустывая песком, мягко качнулась, занимая удобное положение перед дверью.
Ингрид: 23, харчевня ксена Родители бухтели и со стороны выглядели совсем по детски, что от неприятных мыслей отвлекло. И ингрид почти смирилась с неизбежным после нескольких стаканов "а вашу когда' и даже не обижалась на это приглашение, выглядящее почти как намек. Действительно было бы странно если бы она осталась дома, не по-соседски бы это было.
Залика: Глухо булькнувшее "и пиво" после громогласного "мы пришли" не утешило. Ксен был далеко не дурак, и, открывая гостям, Залика старалась не поворачиваться к бывшему гладиатору разбитым виском.
Ксен: Ксен пихнул бочку и она вошла первая. Направляя ее, Ксен больше уделял внимания тому, чтоб она не наехала на кого-нибудь, нежели на этих самых кого-нибудь, а потому Залике удалось от него свой разбитый висок спрятать. Ему было немного неловко за неумение придумать более подходящий в хозяйстве подарок и от этого он, надувая щеки, тихонько трубил себе в усы что-то торжественное.
семья: Она пропустила бочку с конвоем вперед и оглянулась на дочь... Впервые после получения известия поняв, что планы выдать ее за соседа безнадежно провалены. Она поджала губы, но только вздохнула: не в ее привычках было высказывать упрек человеку, для которого сама ситуация уже упрек. Дочь она считала отнюдь не дурой - если упрямство не считать глупостью. И просто вычеркнула из памяти все свои попытки одной резонной мыслью: а стоило ли вообще звать Ингрид на эту свадьбу?
Ингрид: По пути она поборола раздражительность-воздух был удивительно свеж, а отец так смешно бормотал что-то себе под нос, что не улыбнуться было невозможно. И неправильно и нечестно было хмурить брови-у людей праздник. И тем более расхотелось как-то проявлять эмоции, когда она поймала взгляд матери.
Суламита: На последней ступеньке её шатнуло, и, побледнев, Мита вцепилась в перила, а губу прикусила до крови: при взгляде на собравшихся (а скорее при мысли об отсутствующих) сердце снова дало о себе знать, норовисто взбрыкнув чуть не до самого подбородка. Снисходительно смотревшие со своих пъедестальчиков домашние боги получили от неё особенно выразительный взгляд. "Не дождетесь. Пока все свои шедевры не оженю не помру". Она пропустила Юлию вперед и слегка подтолкнула к алтарю.
Луций Алтер: Впервые за последние несколько дней чистая туника смутила Луция, как и количество приглашенных гостей, размеры пивной бочки, растерянный взгляд Юлии. Он бросился было подхватить побледневшую мать, но вовремя осекся и под ее взглядом покорно взял Юлию за холодную руку - как будто и не откапывали. "Скорей бы все это закончилось" - он чувствовал, как его лодка медленно закручивается и тонет. офф: давай, я только за)
Суламита: При виде растерянности детей, Суламита взяла себя в руки, шагнула к ларам, и церемонно обратилась к соседям: - Ивон, Фасция, благодарю за оказанную честь, позвольте представить вам мою родственницу Валерию, которая сейчас станет Серторией, - а потом, голосом, который взбодрил бы и покойника, к брачующимся, - ну обменивайтесь уже клятвами, еда остывает, полдня готовили.
Залика: Зал широко зевнула, даже не прикрыв рот ладонью - она и так устала, а брачные церемонии всегда нагоняли на неё скуку.
Герасим: Он смотрел на неё неотрывно, в надежде хотя бы на прощальный взгляд... но заплаканные глазки Рахиль были прикованны к жениху и невесте. И в этом взгляде, полном светлого умиления и надежды не было места ему, Герасиму. Там уже плескалось море, пестрели заморские ткани и зарождались улыбки, предназначенные для других греков...
Нуб: "Благослови их, сохрани и спаси, дай им долгих спокойных лет...". Он молился про себя, одной рукой обняв худые плечи Софии, другой гладя по голове малышку Амизи, и ему казалось, что молитва ещё никогда не звучала так искренне.
Луций Алтер: ... "Где ты, Гай, там и я - Гая" ... Юлия произнесла это так тихо, что Луцию пришлось наклониться к самому ее лицу, точнее это было не ее лицо, а что-то крепко присыпанное мукой... Он протянул Юлии кубок с водой и вспомнил про факел. Про отсутствующий факел. "Ну бля..." С тихим свистом он снял подвешенную у алтаря лападку и протянул ее молодой жене вслед за кубком, отмечая, что рука ее стала теплее. - Выкрутился - шепнул он на ушко Юлии и подмигнул. Кажется, она улыбнулась. Теперь все было хорошо.
Ксен: Ксен смотрел на его побитую мордаху, думал о ястребе в клетке и молился, чтоб в самый торжественный момент не заурчало в животе. Вид у него при этом был самый возвышенный - как и у любого человека в миг смиренной молитвы. Картину портили только быстрые взгляды украдкой по бокам, в сторону жены и дочери, которых не достигали потому что головы он не поворачивал, в остальном это был подобающий свидетель на свадьбе.
семья: Краденая юная патрицианка казалась напуганной. Фасция вздохнула и прошептала: - О Бона Деа, Бона Деа... Чтобы все у них сбылось как хотели. Придерживая подарок у сердца, она старалась сложить слова, которые при этом скажет, но только быстро заморгала, чуя в углу глаза предательскую влажность, и нахмурилась, чтоб не выползло.
Суламита: Если бы Фасция не моргала, пряча слезы, Суламита может и выдержала бы трепетность момента, о котором мечтала многие годы, который представляла в мечтах совсем иначе, при котором должны были присутствовать гораздо больше людей - младшие сыновья, сестры, брат... и Луций. Не говоря уже о соседях, дальних родственниках и деловых партнёрах. Но Фасция моргала, Рахиль рыдала чуть не в голос, София дрожащей рукой украдкой утирала слезы и Суламита едва не высморкалась в то, что держала в руках. Опомнившись в последний момент, она повязала виту на голову новобрачной и, шмыгнув носом громче главного шлюза в Золотом, погнала всех к столу как кур: - Кушать, кушать, кушать... - входя в триклиний последней и успев пихнуть в бок расчувствовавшуюся не в меру Рахиль и махнуть Амизи - чтоб подавали.
Залика: Зали, которую не пихнули и не махнули, облегченно выдохнула и тоже шмыгнула... на кухню, выловить несколько кусков поаппетитнее, пока гостям не достались.
Герасим: До кухни идти сил не было. Да и есть почему-то расхотелось. Герасим вернулся в каморку, лег, закрыл глаза и попытался представить тёмные локоны Ифе. Но в памяти упорно пушились рыжие кудряшки.
Нуб: Плачущую няньку Нуб сперва пытался усовестить: - Что ж ты рыдаешь, женщина? Всё хорошо, смотри какие молодые красивые, стол накрыли, гости пришли, не вой, не клич беду, уймись... - а потом просто взял на руки и отнес в кухню, умостив в уголок чтоб не мешалась, и наметав ей в тарелку вкусненького. При виде своего любимого сыра Софья и правда, унялась, а он поняв что за всей этой суетой про Герасима забудут, отнес ему праздничной выпечки и вина. Мысленно перебрав всех - накормленных, пирующих и при деле, управляющий решил что самое время найти пропавшего и... пропасть найденного. >>>дом лекаря Левия
Ксен: - Так я это, - призывно махнул рукой Ксен, - это я всегда за, и у меня тут это, к вашему столу вот.... - он так незаметно попытался вставить в разговор огромную бочку, словно это были пресловутые пять копеек. И тоже приглашающе развернулся к триклинию.
Луций Алтер: Амизи и Рахиль уже несли что-то вкусное, пахнущее, но есть все равно не хотелось. Он быстро проглотил предложенное наклонился к уху Юлии: - После идем сразу наверх, иначе это торжество затянется дней на четырнадцать, - увидев, что она кивнула, наполнил ее чашу вином и сделал вид, что внимательно слушает переговоры гостей за столом.
семья: Фасция, азартно шевельнув бровью, точно принимала хозяйкин вызов, прошла к столу со словами: - ...наверное что-нибудь особенное приготовила... а потом, когда убедилась, что расчувствоваться на людях ей уже не грозит, подняла стакан с энергичным "Хммм!" - Мы тут иногда с Сарой - ну вы знаете Сару, я бы может и ничего, но с Сарой просто так не бывает, она заметит и непременно чем-нибудь своим удивить захочет - так вот мы с ней часто обновами хвастаемся. И конечно не бывает, чтобы не возник вопрос, где ты это купила и за сколько, главное. Надоело мне это и я уж ей как-то раз отвечаю: "а я не помню". А она: "ну вспомни хотя бы, тебе жалко было деньги отдавать?" ... Так вот я хочу, чтоб вам никогда не пришлось вспоминать, как не пришлось мне, чем вы пренебрегли, чтобы быть вместе... Девочка моя, это тебе, носи - это мое еще из дому, еще с тех пор, когда мне покупал серьги отец, а не муж. Носи, милая.
Ингрид: Когда читали что положено, вопреки трогательности момента, отчетливо представилось, как она вот так одного за другим присутствует гостьей на свадьбе своих бывших женихов..и то что луций к ней ни разу не сватался, положения не спасло. А тут еще мать с подарком. Нет, украшений жалко не было, пусть носит, бедняжка..и пусть они будут счастливы, раз уж ей, ингрид не судьба. Да и все равно отказала бы она луцию, если бы тот посватался. Он ей всегда казался слишком взрослым и чуточку скучным. Есть не хотелось совсем. Пить тоже. Она соблюдала приличия и не более. И было немного неудобно что она сама без подарка.
Суламита: Тронутая до глубины души габаритами подарка, Суламита всё же извинилась: - Этим, Ксен, мы будем утешаться после того, как молодые уедут завтра в Грецию. А сегодня - только фалернское... Да что ты, Фасция, так, скромный обед... какие там разносолы в таких обстоятельствах... - отговорилась, довольно оглядывая ломящийся стол и подгоняя служанок... ... а после подарка соседки даже перестала подкладывать всем куски, одной рукой обхватила щеку, а другой крепко, молча, пожала локоть Фасции. И, чтоб не вспоминать родительский дом и собственную, совсем не патрицианскую, свадьбу, воспользовалась проверенным средством - огромным куском пирога по "бабушкиному" рецепту. - А что, сосед, не надо ли тебе чего в Греции? Теперь у тебя прямой поставщик будет, дай только доедут, а там уж...
Луций Алтер: Пока Юлия расчувствованно принимала подарок, Луций кивком подтвердил фразу матери о поставщике: - Любой товар по-соседски, Ксен. Спасибо за все, - он весело глянул на мать, - а я, пожалуй, прихвачу немного пива в дорогу, утоплю в нем пару островов. Он еще раз поклонился гостям, мысленно и взглядом, сам не понимая за что, извинился перед Ингрид, и увел Юлию в спальню. К сожалению, пока только спать - слишком утомительным был этот день.
Ксен: - Ну чего, чего там из Греции возят, - сказал Ксен, а Фасция, переглянувшись с Суламитой, согласно многозначительно кивнула. - Но щас не об этом, наливай, - и он, громогласно откашлявшись после того как вытянул стакан одним духом и забыв, что это была тихая, тайная можно сказать, свадьба, огласил триклиний (хорошо если только триклиний!) первым куплетом, в конце которого требовалось непристойное слово, которое он заменил на пристойное только когда случайно глянул на Фасцию. И голос на всякий случай притушил: это был ведь только первый стакан.
Ингрид: Отец начал буянить теряя всякое очарование. Луций зачем-то извинившись перед ней адресно (зачем? Будто он виноват был..) удалился. Захотелось домой, пока не началось традиционное "Вашу когда?". Но дома тоже было бы пусто. Да и от мыслей это бы не спасло. ................................ харчевня Ксена
Суламита: - В Греции есть всё, - авторитетно уверила Мита, дожевывая кусок, которым едва не подавилась при песенке, какой полагалось благословлять и подбадривать невинных невест. Невинных а не... откопанных. После пирога и фалернского на щеки вернулся какой-никакой цвет, и, беседуя с Фасцией о греческих тканях, она даже умудрилась вскользь напомнить, что в доме имеются ещё два жениха. Далеко не всё было допито и съедено (хотя Ксен очень старался) и в любом другом случае Суламита не отпустила бы гостей, пока те не подмели со стола последнюю крошку и не плеснули богам последнюю каплю... но это была слишком странная свадьба и слишком длинный день. Тем более и соседская дочка ёрзала, чувствуя себя явно не в своей тарелке. И Мите, по-женски, оно было понятно - неприятно терять женихов, даже тех что лежат прозапас на самом дне корзины. Она велела рабыням складывать выпечку и отборные фрукты в гостевые салфетки, предоставив Фасции самой объяснять захмелевшему Ксену, что ночь на дворе.
Ксен: Он еще не успел разгуляться как следует, но Фасция незаметно кивнула на дочь и он согласился прежде чем удивиться успел. Может быть его внезапное согласие сворачиваться и выглядело странно, но только до тех пор пока он не вспомнил, что там сын один принимает его обычную компанию, а те наверняка уже успели принять на грудь и рассказывают о сегодняшних боях так, что может, уже кулаки летают вместе с междометиями. Скомканное "ну ладно, мне там.. это..." содержало в основе своей трезвую мысль, а тот факт, что он пел, выходя, чуть не на всю улицу, так ведь это же свадьба же.>>>>>>>.харчевня ксена click here
Суламита: Фалернское не брало. Первый, пожалуй, раз в жизни. И до третьей стражи она драила с Рахилью дом, как после покойника. Как будто все мертвецы городской кагорты и их вдовы были на этой свадьбе, как будто хотела вымести, вымыть из дома грех и горе чистой водой, раз вином залить не получилось. И наставляла, наставляла, бесконечно наставляла уставшую, вымотанную, растерянную рабу - как служить госпоже, что готовить господину, с кем не водиться, что не брать на базаре, напоминала рецепты блюд и настоев, средств против пятен на шерсти, моли в сундуках, головной боли, чесотки, лихорадки, собачьих укусов и детских поносов... И не забылась, а рухнула в сон, как со скалы.
Нуб: >>>Лавка-дом Левия Он не спал вовсе. Перекапывал клумбы, чистил имплювий, чинил корзины... и стыдился тревожить молитвой того, на чье прощение уже не надеялся. август, 24, утро И как только, как обычно, словно под ним не бывало ничего непоправимого, начало светлеть небо, тихонько поскребся под хозяйской дверью: - Господин, госпожа, вставайте, пора.
Луций Алтер: Юлия крепко спала всю ночь, и Луций успел начистить и наточить оружие и доделать роскошную трирему, за которую не мог заставить себя взяться вот уже несколько лет. Поскребывания в дверь он услышал, когда приторачивал кусок красной ленты на место паруса. Нуб звал. Луций разбудил Юлию, велел ей (мягко и не настойчиво) одеваться и спускаться к завтраку, а сам стыдливо вышел к стоявшему у дверей нубийцу с кораблем: - Отдай... - он немного подумал, - Залике. От меня подарок. Матери корабль вряд ли понравится, я ей пришлю из Греции что-нибудь более сухопутное. Идем завтракать?
Нуб: Нуб молча кивнул. Он тоже считал, что долгие проводы - лишние слёзы и не стоит будить больных рабов для прощания. Подавая молодым хозяевам плотный, даже по меркам этого дома, завтрак, он только тихо попросил: - Господин, у одного моего друга неприятности в Риме. Ему надо покинуть город как можно скорее. Позволь ему доехать с тобой до Греции в качестве слуги? А может и там пригодится - он отличный секретарь... - и, наклонившись к самому уху, честно предупредил, - но беглый. Хозяин хотел его убить.
Луций Алтер: - Беглый? - Луций улыбнулся и похлопал Нуба по плечу, - о, Юпитер, он прекрасно впишется в нашу компанию. - И серьезно добавил: Я довезу его до Греции, не выдам. Если только он сам себя не выдаст. Садись с нами, Нуб, тоже поешь. Может и не увидимся уже. Никогда еще он так не торопился за завтраком, даже не успевал толком прожевать то, что заботливо приготовила мать. Посвящать Юлию в их с Нубом дела он не собирался, только сказал ей, что вместе с ними будет еще раб. Та молча кивнула и снова принялась за сыр.
Суламита: Разбудил её шелест шагов мимо двери. Вынырнув из Стикса, где беспомощно барахталась, недоумевая - куда задевала монету? - Суламита стряхнула сон, умылась, растирая лицо до красноты, которая в бледном утреннем свете вполне могла сойти за здоровый румянец, и пошла к детям. С порога кухни ей не было видно лица спешащего сына, только профиль невестки, не поднимавшей глаз от тарелки. "Лишь душевнобольные затягивают собственную казнь..." Она сама подала детям салфетки, целуя обоих приветственным утренним поцелуем. Как в любое, обычное, утро. И хлопнула в ладоши: - Нуб, спускай сундук. Рахииииль! На выход. Да узелок не забудь, распутёха! Алтер, как только доедешь - составь список того, что мы могли бы предложить Ксену по интересным ценам и пришли.... А это ещё что за недокормыш? - уже на пороге лавки воззрилась на Кадмуса, взявшегося за сундук с другой стороны. И, получив ответ Нуба, махнула: - Много не платите ему, толку с него... Солнце неумолимо вставало над Римом. Тени отступали с улиц, давая светлую дорогу уходящим. Суламита прижала сына к сердцу и отпустила. Жизнь была жизнью. И ни чем более. - Благослови вас боги. А моё благословение с вами. Идите.
Луций Алтер: Мать суетилась, но как ни старалась она придать своим жестами хоть какую-то обыденность, все было как в первый раз для Алтера - и то, как она подала салфетки, и то, как подгоняла Рахиль, и особенно то, как обняла напоследок. - Конечно, мама, в первую очередь, - сказал он про список для Ксена и в последний раз прогнал мысль о том, что можно было бы спрятаться здесь, переждать, не убегать так постыдно, оставляя кровавые дорожки - то, о чем он думал этой ночью. Но сундук уже поднят, Юлия-Валерия готова, а мать разжала объятия. - Все будет хорошо, мама, мы еще вернемся. - Он поцеловал Миту в лоб, затем Юлия обняла свекровь и что-то ей прошептала. Вся процессия двинулась на Бычий рынок
Нуб: Помощи от Кадмуса было, действительно, не много, но кое-как сундук он держал, и до причала на Бычьем их маленький караван дошагал достаточно скоро и без проишествий. Если не считать того, что Нубу первый раз за всё время что он знал Рахиль, пришлось повысить на неё голос - девушка норовила разрыдаться, а ближе к Тибру начала вспоминать что она забыла, и всё порывалась "быстренько сбегать и вернуться". >>>Бычий рынок >Рахиль и Кадмус в Грецию, навсегда
Залика: В комнату заходили, но разлеплять глаза было лень и она просто отвернулась к стене. Нужна будет - разбудят всё равно и никуда не денешься. И только когда хлопнула тяжелая входная дверь, Зал поняла, что проспала отъезд брата. На низком колченогом столике у ложа стояла красавица-трирема и ласковый утренний ветер из окна ("теперь у меня окно!") раздувал её паруса. Залика провела рукой по шершавому борту кораблика "Алтер..." и принялась ожесточенно втирать вонючую мазь в висок. "Белка... дурочка рыжая...". Рука с гребнем нетерпеливо и зло дернула запутавшуюся прядь. Перехватив пару кусков сыра с ещё теплой лепешкой ("кто теперь готовить будет?! эта мелкая пока научится... хоть в термополии питайся"), она открыла лавку, сжала зубы и безмятежно улыбнулась первому покупателю.
Суламита: Они уже давно скрылись из виду, а Мита всё смотрела из под ладони им вслед, пока толпа не запрудила утренние улицы, смывая своими водоворотами силуэты ушедших, всё мерещившиеся вдали. А потом просто стояла, привалившись к двери, бездумно глядя на пестрое, разноликое, чужое, плескавшее в лицо бессвязным и уносившее прочь: "песок он что ли в муку кладет? все зубы обломаешь..." "а вот веретёна, веретёна кому?!" "ты б не пил с утра, чтоб недостача не мерещилась..." "... что, скажешь пожалеет мешок перца сжечь?" "да что ж ему - жить надоело чтоб императорские похороны превосходить? скромнее сыпанет" " а жаль, претор-то этот поболе императрицы заслуживает..." "витушки! витушки! куда лапами?! витушки!" И что-то из этого потока брызнуло как шипящее масло на руку, возвращая к тому, что должна. "Похороны... Мирина!" Накинуть серое и позволить течению себя увлечь было проще, чем стоя на пороге не смотреть туда, куда они ушли. >>>форум
Забан: >>24 авг, еще утро наверно, Улица от и до>>> Тут было все в достатке, и разве что глаза разбежались. Чувствуя себя в своей стихии, яблоки он перенюхал всех расцветок, пока выбрал, кучкой откладывая сбоку, а потом принялся за капусту, выискивая качанчик поменьше и понежнее. Сельдерей был тоже вполне приличный, и, увлекшись, Зан вскинул глаза: - Тимьян есть? Хотя тимьян, может, и у них там нашелся бы, но там помимо съедобного еще мало ли чем пропахло, так что он не вспомнил. Девка, не смотря на сторожевую улыбку торговки, была как-то родственно жестка.
Залика: Мальчонка показался диковат, и всё время пока он перемацивал товар, Зали пристально следила - не уйдет ли что-то за пазуху. Но, определив в конце концов в нем поварёнка небогатого дома, она расслабилась до мысли "уплыть бы на такой триреме. далеко". Вопрос буквально сдернул с палубы и ткнул носом в капусту. "Козёл запойный есть" пронеслось в голове, пока оглядывала ящики. Со всей этой суетой зелень не закупили. Кому бы? Младший занят, Авл один Аид знает где... Осознание перемен приходило не сразу, толчками, отдававшимися в ноющем виске. - У Сары, за углом, - посоветовала нехотя. - Но обычно бывает.
Забан: - А фасоль у кого? - спросил Зан, схватился за пояс и пихнул Спурия в бок локтем не глядя: - Спурий, денег дай. Оглянулся и ожидающе уставился. пысы: спурий, я точно тебя пихнул, или это другой кто-то?
Спурий: >>24 авг, еще утро, Улица от и до>>> Пропустил он немного - все равно бы скучно было наблюдать как Забан обнюхивает яблоки и щупает капусту, будто бы не капуста это вовсе. на пинок в бок ответил -щаа..,- и потянулся к дальним ящикам с фруктами
Залика: Зал скрестила руки на груди, откинула волосы и кошачье прищурилась: - Обучение юных поварят ремеслу тоже за углом. Или у нас - за отдельную плату. Всё это - то, что так прекрасно дополнил варварёнок своими вопросами - было совершенно не смешно. Особенно в перспективе. Но сейчас она радовалась перерыву в череде толстых чванливых поваров и сварливых матрон, отдыхала от необходимости улыбаться и пыталась не раздражаться. А глаза, лениво пройдясь, сами отметили, что этого, постарше, Рыжая бы нашла к чему пристроить. Хорошенький...
Забан: Зан зыркнул недобро: - сам тебя научу. Выложил на прилавок припасенную монету, в которую, по подсчетам Спурия, еще и жаровня поместится должна была. "Трудно сказать было, что ли, где фасоль продают?" - слишком сложная для его латыни фраза дала время рассмотреть, и взгляд, поднявшись от губ, смягчился. Улыбка еле вышла, но сочувственная и прямо-таки мужская. Сам он женщину ни за что бы не ударил.
Залика: Конечно мальчишка в ответ надерзил, и это повеселило бы, если бы не что-то в его улыбке... жалость? Синяк! Не хватало ещё, чтоб про хозяйку думали боги знают что. "Чтоб тебе в аиде икалось, стражник..." А жалость она с детства терпеть не могла. Залика отсчитала сдачу уже не глядя на варварёнка. Только на его спутника. Невзрачная одежонка, чистая кожа, отличные зубы... Рыжая редко брала мальчиков. Только действительно очень красивых и непотасканного... даже не вида, а взгляда. Таких она называла перспективными. Правда этот староват. Красивый юноша, у которого вот-вот начнет пробиваться борода - товар штучный, на любителя... но подзаработать парнишка мог. И ей бы неплохо от Рыжей перепало. Зали мягко улыбнулась "казначею": - Скоро будет завоз с севера. Постоянным покупателям - уступаем. И доставка есть.
Спурий: - Выбрал? Тогда берем. И вот это тоже, - произнес Спурий, присмотревший и вытащивший на свет пару румяных персиков. Сковороду они сторговали и на персики вполне должно было остаться. - Доставка?, - улыбнулся девушке с синяком (ну не повезло с хозяевами, бывает),- Да сами дотащим, чего там..
Забан: Зан закусил губу и насупился. "персиков ему.." Как только девушка за прилавком Спурию улыбнулась, он сразу заметил, что она красивая. Может, это ее так ревность красила, а может, потому, что, повернув голову к Спурию, она отвернула от Зана свой синяк. Он снова подтолкнул по прилавку монету, чтоб обратить на себя внимание, и подумал: "чего это ему все глазки строят, и тот с ножом, и эта..." - А на фасоль хватит? - спросил из вредности.
Залика: И всё-таки ей стало смешно. Потому что он не был мужчиной, а всего лишь наглым ребёнком. Улыбнувшись как Баст со статуэтки, Зал накрыла монету движением, которым кошки ловят ящериц, а когда подняла руку, она уже лежала на большом пальце сжатой в кулак ладони: - Нет, - и в следующее мгновение монета шлёпнулась с неба точнёхонько варварёнку на макушку, а сама Зал, смеясь, подмигивала юному "казначею" - спроси хозяев, может северные ягоды любят, и заходи. На монетку смотреть не было нужды - этот фокус она проделывала не в первый раз. Обыгрывать уличную шантрапу во всё где подкидывают и выбивают - чем не заработок, когда сильно хочешь есть.
Забан: Зан мгновенно накрыл макушку рукой и сцарапал из волос... сдачу. И, глядя на нее, ругнулся просебя: "понимать бы еще, может, обдурила". А за душу потянуло это замечание про северные ягоды. И тут уж отступило на второй план все это перемигивание, так вдруг черники захотелось, и ведь вот август как раз, а! Голова сама вскинулась и рот сам сказал: - ... какие северные ягоды?
Спурий: Он чуть было не шикнул на забана "дорого", если бы не его персики. Один понятное дело не его, а забана, но разницы.. А смуглая торговка с ним заигрывала, только вот что-то мешало принять всерьез и поверить что действительно интересен: то ли разница в возрасте, то ли синяк, оставленный строгой хозяйкой. Или мужем? Но попробовать стоило. И он ответил -приду. В любом случае. В конце концов это была правда.
Залика: У маленьких варваров тоже могут водиться деньги, поэтому Зал вернулась к обязанностям, и, прежде чем обслужить подошедшую матрону, пообещала: - Не знаю что на этот раз, но обычно несколько разных привозят.
Забан: Зан опомнился, опустил голову и поплелся прочь. Черники ему захотелось, ага! Персики и то вон сколько стоят. Лучше бы морковки купили... >>>>> через пару-тройку лавок в дом В Дом Лара на Тибре
Спурий: >>>>>>дом Лара на Тибре click here
Нуб: >>>Бычий рынок Дело шло ко второму завтраку, когда они, пропылённые и нагруженные как верблюды, подошли к табернам. Нуб махнул Залике - торгуй, мол, мы сами - и показал варвару куда сгружать. Мыщцы и спина ныли как раз настолько, чтоб отвлечь от всего, оставив в памяти лишь насущное. - Спаси боги, - поблагодарил он Кабана, приткнув на складе последнюю корзину, - позавтракай у нас, а потом пойдем знакомиться, тут недалеко, - провел попутчика в дом и стал метать на стол оставшееся от вчерашнего пира, что попроще и посытнее. Предлагать гостю не стесняться было явно лишним.
Кабан: >>>>> Бычий рынок Кабан мог взять и еще одну баклажку, но не требовать же ее у черного? Посему он спокойно нес всю эту траву до дома с лавкой. Девчонка за прилавком была бы ничего, если бы имела побольше мяса на костях - и Кабан решил приберечь ее на самый крайний случай, послав одну из не самых неотразимых своих улыбок, (ту неповторимую, где он кончиком языка старательно прикрывал дырку от выбитого зуба, Кабан оставлял для дев не меньше двухсот фунтов весом и сиськами в две ладони каждая, которых просто силой взять было невозможно без ущерба для здоровья). Он покорно сложил поклажу в указанном углу и последовал за нанимателем. Благодарность черного, выраженная словами, но подкрепленная пирогами с курицей и сыром, была бы неполной без... - Вина. - Да, он сказал это вслух. - Нету? Здоровье болит... немного... - и показал пальцем на бритую голову. - Или этой, хервизии?
Залика: Нубу, притащившему очередное бездомное животное, она только вяло кивнула, надеясь что это Суламита жить в доме не оставит. Солнце ещё не добралось до зенита, а Залике уже до смерти надоело прикрывать волосами синяк, одновременно улыбаясь, взвешивая, подавая, рассчитываясь, стараясь не забыть какой стороной не стоит поворачиваться к покупателям...
Нуб: - Хервизии? - невольно блеснул зубами нубиец. - Есть немного. Для здоровья. Он не спеша повернулся к ближайшей полке, взял глиняную чашку и почти неуловимым резким движением, через плечо, кинул варвару.
Кабан: Что-то мелькнуло - Кабан выбросил правую руку и поймал предмет, не выпуская пирога из левой и не прекращая жевать. Пойманную чашу он поставил перед собой и с интересом посмотрел на черного: - Мелкая, - он гыгыкнул и сунул очередной кусок в рот.
Нуб: Обернувшись, Нуб одобрительно кивнул. Не хотелось бы представлять Ксену пьянь вместо бойца. - Зато пиво славное, как раз тот человек варит, с которым познакомлю. Бочонок позади тебя. Хозяйку мою, этого дома и конюшен зовут Суламита. По отцу - Валерия Максима, патрицианка. Это если соседи спросят, чтоб за вора не приняли, - но парицианство хозяйки Нуб помянул не к тому. Просто любой варвар в империи знает, что с патрициями надо... повежливее. И этот в ряд ли был исключением. - Каким оружием владеешь? Кем выходишь? - это, уже для поддержания беседы, нубиец спрашивал сквозь дожевываемый сыр. Варвар так активно работал челюстями, что оставалось только не отставать.
Кабан: Кабан ухмыльнулся проверке и плеснул себе темной жидкости в чашу, выпил залпом, плеснул еще и сел. Печенка подсказывала, что на опохмелочку уже хватит, а ему еще к работодателю идти. Он приметил еще несколько пирогов покрупнее и из речи черного извлек только самое важное слово - па-три-ци-ан-ка... Он даже повторил это длинное римское слово вслух, подумав, что с этого момента стоит быть поосторожнее: - А Авл этот ваш тоже... пат-ри-ци-а-нин? - Печаль по упущенной выгоде он залил хервизией (это римское слово нравилось Кабану больше) - Топором работаю, дубиной. Брали как пегниара и бестиара, да и просто когда башку надо размозжить. Ваши большие пальцы вверх - не ко мне. - Он равнодушно зажевал, ожидая еще вопросов.
Нуб: - Ему бы хотелось, - кивнул Нуб, - но нет. В Риме род, почти как везде, ведется по отцу. Бестиарий? Охотник что ли был? Хотя, у вас там все охотники, - он улыбнулся, наконец-то узнав акцент, и поднялся, давая понять, что второй завтрак, при всём желании - не обед. >>>харчевня Ксена
Кабан: - Зверей всяких, - кивнул Кабан, - раз голыми руками кошку удушил, пятнистую... Лепарду. Собеседник встал, давая понять, что халява кончилась, и наполовину сытый и на осьмушку нетрезвый Кабан встал следом, и отправился туда, куда вел его черный >>>> Харчевня
Тирр Серторий: >>>>> Из далекого странствия. На конюшнях пусто, красильни заколочены... освободив, наконец, лошадь, задав ей, а заодно и всем остальным невесело похрапывающим скотинкам корма, Тирр с самыми ценными корзинами бодро зашагал к лавке - предполагалось сделать еще минимум пять ходок до обеда, ибо поход вышел отличным. Новым мечом он собирался похвастаться уже при первом заходе, потому прицепил его, несмотря на тяжесть. Подойдя к лавке неузнанным из-за корзины на плече, он с умеренным треском поставил ее перед сестрой и гордо сказал: - Заметь - практически одна черника! - и тут же сменил тон, безошибочно угадав синеву под волосами. - Кто?
Залика: Улыбка облегчения, начавшая расцветать при виде младшего, скисла в гримаску кошки, нашедшей вместо припрятанной под ложем колбасы облепленную муравьями гниль. - Исида смилуйся... - Зал сама не заметила как и с каким выражением сказала это вслух. Меньше всего ей хотелось сейчас объяснять ребёнку (а она всегда и по сию пору считала его именно ребёнком, не смотря на всю его, давно прорезавшуюся, суровость) что случилось в доме за время его недолгого отсутствия. - А... ну... это? Ерунда. На фоне всего остального, - отмахнулась как можно небрежнее. - Тебе потом Нуб всё расскажет или мама. Давай разгружаться, как раз сегодня у меня про ягоды спрашивали, - и, отвлекая, она потянула лапку в корзину и отправила в рот небольшую горстку лакомства. - Ммм! Что надо товар, в миг улетит.
Тирр Серторий: Возглас этот, гримаса, торопливость Тирру не понравились, и он жестом, не терпящим пререканий, убрал волосы с синяка, внимательно осмотрел его и скрыл обратно: - Найду и убью, - сообщил он, с тревогой глядя на сестру, затем поставил корзины за прилавок, отстегнул меч с поножами, выпрямился и добавил, - если в этом доме кого убили, то надеюсь, что Авла. Корзины сам донесу. И принес поочередно корзины с черникой, земляникой, кислейшей красной клюквой, брусникой, лимонными ягодами и засушенными белыми грибами; связки лечебных трав - все это демонстрировал Залике, откладывая каждой ягоды ей по горсти, и относил на склад. В пятый раз сходив на конюшни и обратно вернулся с корзиной отборного красного крыжовника: - Вырастили где-то в Галлии, попробуй, какой сладкий. - Снова ушел на склад и вернулся уже с кружкой прохладного разбавленного вина и небольшим темным мешочком. - Я смотрю, за все это время ни мать, ни Нуб не пришли. Может ты расскажешь?
Залика: "Выкапывать придется", усмехнулась про себя Залика, успев, прежде чем мелкий ушел за остальным, нежно трепануть его по волосам. Так нежно, как она взлохмачивала только тонкие волосёнки Иаби, пока мать, родная мать, не распродала их как беспородных щенят. А потом ей осталось только качать головой, в попытках подсчитать возможную прибыль и пошире открывать рот, чтоб ни одной живой кисло-сладкой бусинки не убежало на землю. Неопнятную мохнатую ягоду она пробовала с опаской, и едва не подавилась ей при следующем вопросе. - Теперь и язык синий... ну, хоть какая-то гармония, - Зал присела на скамью под навесом и тряхнула головой, чтоб волосы упали на синяк. - Тебе с конца или с начала? У нас новая рабыня... Исида! Я уже и не помню когда ты уехал... моя землячка, лет двенадцать. Новая собака - жуткая блохастая зараза. Новая лошадь - Сулмаита купила у Авдиев по случаю.. мм.. смерти женщины, которая спасла ей жизнь тогда... а...мм, тогда.Сейчас она на её похоронах. Женщины. Не лошади. А ещё у нас встала и ходит София. Для начала хватит новостей? - Зал выжидающе посмотрела на брата - ей уже самой было интересно, как Тирр всё это переварит.
Тирр Серторий: Тирр уселся рядом и после каждого нового события делал глоток из кружки. После вопроса Залики про "хватит" он протянул ей кружку, мол, промочи горло, пересохло, и тряхнул головой, будто упорядочивая услышанное. Он не помнил, видел ли рабыню, о которой говорила Зали, таким кратковременным было возвращение домой; собак и лошадей он не видел точно ни раньше, ни сегодня. Многозначительное "тогда" сестры поставило лошадь на первое место и он спросил: - А от чего умерла женщина? И далеко теперь ходит Софья? Это все? - почему отсутствует лошадь лучше было узнать у Луция или Нуба, или у Герасима на худой конец. Новенькую норикумскую спату из витых пучков он снова пристегнул к поясу, решив похвастаться ею позже, в более благоприятный момент.
Залика: С сомнением покрутив кружку и решив, что всё-таки не слишком рано для вина, Зал прищурилась и оглядела через плечо практически безлюдную площадь. - Сидишь? Это хорошо, - ясно было, что брат не отвяжется с вопросами и, может, оно и к лушему - сможет ли Суламита объяснить что-нибудь, вернувшись? - От любви умерла. Закололась. Сегодня хоронят претора, её - вместе с ним, это была его гетера, Мирра. Наверно слышал, - она допила одним резким глотком. - Софья ходит до латрины, по стеночке, но ещё не говорит. Суламита наняла ей массажистов, со стороны. Возиться с ней некому - Герасима сильно порезали. Он защищал Рахиль которую демоны понесли гулять в странные места. Алтер тоже там был, и его зацепили, но не сильно. Так вот Рахили тоже нет, - усмехнулась Зали, не замечая как в голосе появляются интонации приёмной матери, - её отправили в Грецию, потому что в остальном всё хорошо: твой старший брат женился, его отделили, продав красильни, и сегодня утром проводили с молодой женой к дяде Валерию. Правда нам пришлось убить дюжину человек, но отделались синяками. Я отделалась. Теперь, когда она рассказывала это как сказку, сплетню, миф, всё казалось смешным и Залика еле сдерживалась, чтоб не посмеяться над шутками Фортуны. Местная богиня шутила затейливо.
Тирр Серторий: - Э... - единственное проявление эмоций, что позволил себе Тирр - это забрать у Залики кружку и увидеть, что она таки пустая. Он перевернул ее, потряс, глядя, как последняя капля впитывается в землю, с минуту помолчал и уточнил: - Так это с братовой помолвки у тебя синяк? Надеюсь, его жена хотя бы красивая. - Тирр вздохнул. Конечно, от Авла можно было всего ожидать, но Алтер? Старший всегда казался если не умным, то как минимум не обделенным мозгами. - Вот оставляй вас одних наедине с этой вашей любовью. То мрете, то убиваете кучу народу. Я спрячу, пожалуй, это... - он сунул темный холщовый мешочек за пазуху и встал. - Я за вином, тебе захватить?
Залика: И она всё-таки рассмеялась на это "вот и оставляй вас", кивая сквозь смех: - Ты таких красивых ещё не видел, и не дай боги увидишь... - ей хотелось чтоб в доме остался хоть один мужчина в здравом рассудке, даже если этот мужчина совсем ещё ребёнок. - Это долгая история, давай вино, доскажу.
Тирр Серторий: - Красивее Энио? - Он довольно быстро для себя вернулся с двумя полными кружками, протянул одну Залике, - заедай крыжовником, - и как-то нетерпеливо добавил, - и рассказывай.
Залика: Полуденная площадь словно вымерла, только бродячий пёс, развалившийся в тени фонтана, лениво брехал на домашнюю Баст, со спкойной иронией умывавшуюся в окне инсулы. Зали подняла небольшой камень и швырнула в бродягу. Тот, вздрогнув и обиженно взрыкнув, уковылял. - Не знаю красивее ли, - принимая вино у брата отозвалась Зал, - но опаснее точно. На ягоды она только вздохнула: - Не по средствам нам это есть теперь. Продавать надо, - и, дождавшись, пока брат усядется рядом, понизила голос. - Нечего там особенно рассказывать. Алтерова жена - весталка. Не нашел больше девушки во всём Риме - ученицу-весталку соблазнил. Всё открылось, её закопали. А мы выкопали. Прикопав вместо неё дюжину из городской кагорты. Нуб, Алтер, я и новый сосед, Ксенов квартирант, наёмник. Сходили, забрали, свадьбу вчера тихо отыграли, слух пустили что молодая - дальняя родственница, Валерия, взятая без согласия опекунов, поэтому, мол, молодые уехали. Утром Нуб их в Остию проводил. Рахиль им дали в приданное, красильню продали, и остальную часть его наследства Суламита отдала. Совсем отделили... Вино вдруг потеряло вкус. - В доме рук не хватает. Рабыня новая мала, Герасим валяется, а Авла мы с последних скачек не видели. Шшшляется, - прошипела в кружку.
Тирр Серторий: Весталка! Оставалось только почесать затылок: - Дела. - В этот момент Тирр остро пожалел, что не смог поучаствовать в "закапывании" когорты, однако разум вернулся уже в следующее мгновение. Кажется, с мечтой о побеге в действующую армию можно было распрощаться, по крайней мере, на ближайшее время. - Ну, теперь-то я дома. Рассуждения о заднем уме старших он предпочел оставить при себе, не выливать же их на и без того измученную сестру. И если с Авлом разобраться по-свойски он еще мог, то достать для поучительной трепки Алтера было уже практически невозможно - но Тирр сделал в памяти пометку, на всякий случай. Тирр оглядел прилавок и уточнил: - То есть свежих овощей и зелени уже нет?
Залика: - Сфинкс рассыпется от зависти если увидит тебя, - негромко оценила Залика реакцию младшего. - Товар пока есть, Нуб возвращаясь из Остии захватил. Теперь, наверно, будет снова ездить по окрестностям. Вместо Луция. Тебе тоже придется поближе к городу закупаться, пока Авл не соизволит появиться. После каждой фразы она делала глоток, и к последней ситуация уже не казалась такой удручающей: - Герасим рано или поздно встанет, Рахиль заменят София и Амизи - два раза по пол-служанки это уже целая служанка. Нуб будет закупать вместо Алтера. В лавке я останусь одна, - "а поскольку тратить время мне не на кого, то и..." - С приездом! - отсаютовала она Тирру кружкой.
Тирр Серторий: - Ну, ближе - так ближе, - замечание от острой на язык сестры по поводу Сфинкса он как всегда проигнорировал. - С севера сейчас меньше торговых идет, ягода подходит к концу. А шкуры нам ни к чему. За травой в деревню я мог бы сегодня съездить, если очень нужно, может зайца какого укокошил бы к обеду. - Конечно, весь масштаб трагедии еще предстояло оценить, но перемена в голосе Зали ему понравилась. - Надеюсь, мать от всего этого не заболела? - уже после звонкого щелчка кружками спросил Тирр.
Залика: - А сам как думаешь? - выпустила коготки Зал. По её мнению это должен был быть первый вопрос. - Бегает по улице и радостно сплетничает с соседками, что это благодаря её старшему сыну-соблазнителю священных дев сгорел остийский порт и хлеб теперь не укупишь? Кстати, он сгорел, ближайшую неделю делать там нечего, - добавила мимоходом. - С сердцем плохо было, Левия звали. Но она крепкая... Залика допила вторую кружку и потянулась, представляя что там наготовит на обед новая неумёха и заранее мечтая об ужине у Рыжей, хотя бы и не самом роскошном. Хозяйственные вопросы ей надоели и она решила взвалить их на плечи сурового мужчины: - Тирр, я не знаю что делать с доставкой. Носили мы с Рахилью поочерди, теперь некому, а покупателей терять не хочется. Придумай что-нибудь.
Тирр Серторий: Не сдержался и хмыкнул: - Ну хоть в порт ездить не надо, спасибо брату, - потихоньку дорожная пыль ссыпалась с его плеч, уступая место не в пример более тяжелым домашним проблемам. - Хлеб достану. А насчет доставки... найму пацана какого-нибудь пошустрее, вон, у Ксена вечно ошиваются, он подскажет толкового. Только помоюсь сначала. В купальню он пошел сразу, не заходя в свою кубикулу, тщательно смысл с себя многодневный пот, соскреб еще толком не появившуюся щетину и как был - нагишом - отправился одеваться. А кого стесняться-то?
Залика: Мысль была неплоха. И навела на другую - Зали поманила оборавнного паренька, пересекавшего площадь, сунула в грязную ладошку ас, распорядилась, и, слушая убегающую по улице зазывалку, имповизируемую мальчишкой на ходу "в лавке Суламиты короба открыты, ягоды британские, прадзничные, царские, денег не жалей, удивляй гостей!" пошла в засаду - за прилавок.
Нуб: >>>Конюшни Суламиты - Дома? - только и спросил он у Залики, бегло осмотев ягоды на прилавке.
Залика: - Дома. В двух словах рассказала всё, он пристал как... - рыкнула Зали, одолеваемая Йосей и котом. - Не могла она это взять! У Сары усов больше, чем у него шерсти! Что мне с этим делать? Ах прилавок... Зовут это недоразумение как? Кааак?!! Исида...! Священный скелетик отмахнулся от неё лапой, хозяйски исследовал прилавок и уселся созерцать площадь в подобающе-величественной позе. Залика вздохнула и почесала божество за ухом.
Нуб: - Ну что ты, он славный... - Нуб отер пот свободной ркуой и пошел сгружать доски в атриум, молясь только об одном - чтоб сейчас не явился домой Авл. Амизи, плюхая босыми лапками по имплювию, сосредоточенно, до блеска, натирала тряпочкой нос и щеки Меркурия. - Дядя Нуб, приехал какой-то мужчина. Ходит голый по дому, - поделилась спокойно, но алея как маков цвет. - Знаю, девочка. Это младший хозяйкин сын. Тирр.
Тирр Серторий: В кубикуле все было так, как он оставил перед отъездом, разве что пыли не было. Первым делом Тирр поставил спату в угол, затем осмотрел все свое оружие - два кинжала и гладиус, который Тирр носил, когда был в Риме. Он не любил надолго оставлять их, потому что никто не умел, да и не хотел ухаживать за хрупким металлом и защищать его от влажного воздуха. На оружии не было следов ржавчины или темных пятен и Тирр успокоился. Странно, что Луций не воспользовался кинжалами, тем более в Греции Тирр его бы не достал, по крайней мере в ближайшее время. Он переоделся в чистую тунику, подвесил на пояс гладиус, из расходной заначки вытащил несколько мелких монеток - договариваться с будущими мальчиками на побегушках. Осталось сходить в кухню за вяленым мясом - и вперед, разбираться с тем, что наворотили старшие. Спускаясь по лестнице, он заметил Нуба и девчонку рядом с имплювием: - Нуб! Я смотрю, вас ни на день нельзя оставить одних.
Нуб: - Давно мне Суламита говорила, что ты в прадеда Валерия пошел, - чуть улыбнулся нубиец, не увидев на лице младшего ни паники, ни растерянности. - Пойдем в кухню, - показал глазами на Амизи, мол - ей слушать ни к чему, - наверняка же не ел ещё. Не оставить... ещё бы Авл думал как ты...
Тирр Серторий: Сравнение с дедом - единственное, что могло растопить Тирра и он улыбнулся: - Авл появится - я научу его думать. - Пообещал младший. - Вообще я собирался посыльного для Залики найти, но раз пока не горит, идем. И уже на кухне, поставив перед собой добрую тарелку с мясом и хлебом, спросил: - Расскажешь, что тут происходит? Твою точку зрения я хотел бы узнать первой.
Нуб: - Да что ж... если не считать что кое-что придется скрывать и не думать, что Веста будет мстить, то всё так, как оно обычно бывает: оженен и отделён старший наследник. Житейское дело, естественный ход вещей. Лишь бы добрались удачно, а там семья не даст пропасть. Ты дядю знаешь, он хороший человек. У них всё будет хорошо. А нам, конечно, придётся крутиться. Но тоже не впервой. Перед ним сидел римлянин. И что он мог ему сказать? Дюжина душ - то его, старика, грех. А жизнь продолжается. Разве что аримя, о которой так мечтал Тирр - подождёт. Оно и к лучшему, Суламита всегда была против... - Посыльного это вы хорошо придумали. Я вот постояльца на конюшни взял, коней стеречь пока Герасим не встанет. Ездить буду вместо Алтера. Хорошо бы ты Авла нашел. Последнее что я узнал о нём - пьянствовал он в какой-то стабуле под городом. Ты бы поискал. Мать извелась вся. Я вряд ли смогу его домой привести когда он такой. И надо что-то с лошадьми думать. Их теперь четыре, одна лишняя, даром корм ест. Ночь породистая, ей бы подыскать жеребца получше, к январю, за жеребёнка можно будет хорошие деньги взять. Если не устал, может поищешь Авла и сходишь потом к Авдиям? Оно недалеко, а там наша новая кобылка - Роза - на объездке, посмотришь, заодно о жеребце потолкуешь, чтоб заранее...
Тирр Серторий: - Нет, не устал. - Ничего нового Нуб не сказал и вопрос алтеровой женитьбы Тирру поднимать больше не хотелось. Ну, дурень и дурень, что тут уже сделать? - Авла? Поищу. Очень хорошо поищу, - он слегка надавил голосом на это "хорошо", давая понять Нубу, что болеть средний будет долго и печально. - Но после Авдия. И я обещал Залике разобраться с посыльным. Он доел мясо, но отставил кружку с вином, налил воды. - Отметину Залике оставил ныне покойный патруль городской когорты? - уточнил он на всякий случай. Сестрица могла и соврать, Нуб же никогда не обманет.
Нуб: - Да, - понурился Нуб, - не уследил я. Далеко был. Ну, на складе корзины падают... бывает. Он подал младшему ксенова пива, подумал, налил и себе. - Тирр... когда найдется Авл... не думаю что стоит рассказывать ему всё. Такие вещи срока давности не имеют, а он в подпитии, сам знаешь... пьяный человек слову не хозяин. Особенно Авл. Лучше сказать ему то же, что и соседям - женился старший на патрицианке без разрешения опекунов и уехал. "Валерию" он, конечно, не проглотит, у него ж вся патрицианская родня подсчитана и чуть не переписана. Но если просто сказать "патрицианка захудалого рода" - он и уточнять не станет. Посоветуйся с матерью, что она скажет. >>>вышел в скобяную лавку за гвоздями
Тирр Серторий: - Бывает, - Тирр принюхался и сделал несколько глотков. В тех тавернах, где он останавливался, пиво было намного грубее. - Ксен варил? по поводу Авла не переживай, я ему вообще ничего рассказывать не буду. Он и от вашего с мамой рассказа, пожалуй, удавится из зависти. - Он все-таки решил допить, благо напиток бодрил, - Алтер соблазнил патрицианку и сбежал с ней и наследством в Грецию. Что ж, пора за дело. Он уже почти вышел из кухни, но обернулся и пристально посмотрел на нубийца: - Мне кажется, Нуб, я должен сказать спасибо именно тебе за то, что все в этом семействе еще живы. Спасибо, - не дожидаясь ответа, развернулся и вышел. >>>>> Харчевня Ксена
Левий: >>>Из дома лекаря Левия За прилавком Нуба не было. Левий приветливо улыбнулся неловко скрывающей синяк Залике: - Здравствуй, девочка, как твоя голова?
Залика: Залика дёрнула губой на раздражающий вопрос, не отрываясь от работы, двигая корзины и пытаясь при этом не зашибить любопытного Амона, но интонация лекаря заставила вздрогнуть и выпрямиться отпущенной тетивой. Если бы она услышала такое в голосе очередного покровителя, она бы знала что делать: утешить мужчину - чего проще? Но человеку лечившему её с детства она посмотрела в глаза, смягчая голос до тихого участливого урчания: - Голова пока на месте. Что произошло, Левий? На тебе лица нет, господин.
Левий: Левий провел рукой по бороде и невесело усмехнулся: - Потерял, вместе с любимой женушкой, - он еще раз внимательно, насколько это было возможно через прилавок, осмотрел ее висок и присел на скамеечку для покупателей. - Мне бы с Нубом поговорить, он сейчас здесь?
Залика: Зал, сглотнув подпрыгивающий на языке вопрос "кому могла понадобиться не первой свежести Сара", изогнула бровь невозмутимым имперским мостом, выдавила Левию сок из нескольких яблок и подала с негромким: - Говори потише, Левий, я не хочу чтоб перед лавкой моей госпожи случилась драка соседок за жениха. Нуб скоро вернётся, подожди, господин.
Левий: - Вот уже и жених, - Левий покорно взял стакан, - но я бы с удовольствием зашил все раны в этой драке за несколько монет, и даже какое-то время слушал бы их трескотню. Вот оно, настоящее горе - я страдаю от того, что никто не болеет. Он выпил немного сока и вспомнил, что это его первая на сегодня еда и, возможно, последняя. Но рука Залики была теплой, голос - участливым, и Левий перестал переживать по этому поводу, решив, что немного похудеть не помешает.
Нуб: >>>из скобяной лавки Если бы его в это время спросили за что бы он благодарил Бога в первую очередь, Нуб не размышляя ответил бы - за то, что всегда находилось дело для рук. Доски, оставшиеся с починки забора, были уже оструганы, но всё равно работы было достаточно для забытья. И благодарности. И он не остановился бы перед лавкой даже для того, чтоб посмотреть как две кошки - двуногая и четвероногая - пытаются делить прилавок, если бы не... "вот уже и жених" загорчившее в свежем воздухе безлюдной площади. - Левий? - и привкус беды в голосе брата во Христе.
Левий: - Левий, - подтвердил лекарь, поднимая голову и глядя на нубийца, - пришел за помощью. Нужно посоветоваться.
Нуб: Нуб кивнул, пропуская гостя в дом и молясь, чтоб только не выбор, только не этот выбор снова. - Давай сядем тут, у воды, - предложил, пристраивая гвозди на доски, - на кухне малышка... И, поймав себя на том, что оттягивает момент, отсёк слабость коротким: - Слушаю, брат.
Левий: Левий послушно сел у воды, зачерпнул горсть и выложил все сразу: - Вместе с Кадмусом в Грецию уехала Сара. Но это плюс. Минус в том, что уехала она со всеми моими деньгами, даже с теми, о которых я и не помнил. И, - он сглотнул, - теперь мне не на что похоронить мать. Сердце ее не выдержало такой стремительной потери невестки и чести семьи. Вот как-то так, Нуб. Я бы сам справился, но Рим перестал с сегодняшнего дня болеть.
Нуб: Он ожидал чего угодно, вплоть до просьбы убить конкурента, пытающегося сжить Левия с улиц города и со свету заодно... но не такого. И он сам привел кроткого как овечка Кадмуса к Левию. Он сам - сам! - отдал Кадмусу остатки своих сбережений. Своей собственной рукой разбивая семью друга.... Стоило бы помолиться, утешить кротким словом брата и успокоить собственную душу. Но сейчас молитва казалась Нубу неуместной и это было едва ли не тяжелее всего. Люди грешны. Люди смертны. Но вера... - Почему он всё время испытывет нас, брат? Почему раз за разом мы должны подтвержать, что мы с ним? Разве недостаточно всего... - вопросы не требовали ответов. Он просто думал вслух, потому что мысли уже не могли находиться внутри, им было тесно. - Подожди. Хозяев не было дома, Залика тратила всё, что дарила Суламита на обновки, Герасим - на женщин. Нуб встал и пошел в кубикулу Софьи. - Я сейчас.
Левий: На вопросы Нуба ответов Левий не знал, но хорошо знал самого Нуба: - Если ты сейчас собираешься обвинять себя в моих бедах, то даже и не начинай, брат. И без глупостей! - договаривал последнее слово Левий уже в спину нубийца. Он уже успел пожалеть, что пришел за помощью именно в этот дом, и без того полный печалей. Но идти было больше некуда и делать больше нечего: сбежать как в детстве ему ни вес, ни возраст, ни совесть не позволят. И Левий остался ожидать нубийца, потихоньку съедаемый совестью.
Нуб: "Я думал, что все глупости сделал в молодости, но, видно, чем старее, тем глупее". И, припадая к пергаментной высохшей руке старой подруги, сбиваясь с пятого на десятое, зашептал, объясняя и прося: - ... можно? Тебе ни к чему, а ему нужнее. Софья расширила глаза, мелко дрожа подбородком, сняла с шеи ключ и вложила ему в руку. - Благослови тебя Бог, Софья. Нубиец открыл сундук старой няньки, нашарил кошель, пересчитал. Пять сотен. Должно хватить на похороны матери уважаемого лекаря, достойного члена еврейской общины. Хватить настолько, чтоб ни один рот не открылся после них сказать, что у Левия нет чести. И денег. - Держи брат. Ты не принял тогда от Софии плату за попытку спасти её близких, за все ночные бдения, лекарства, дым пепелищ, разъедавших тебе лёгкие. Она, бедняга, не могла просить тебя. Теперь может, и просит принять сейчас. Ты обидишь её отказом.
Левий: Левий вдруг почувствовал себя старым, очень старым: - Раньше я всегда знал, как утешить обиженную женщину и остаться при своем, - он взял деньги и не глядя ссыпал их в свой пустой кошель, - отказать я не могу, но я верну все до аса. Спасибо. А про мои всегда открытые для вашей семьи двери ты знаешь.
Нуб: Нубиец покачал головой: - Как скажешь, Левий, - помолчал и добавил, - я знаю, ты недолюбливаешь Яхве... но не хорони её ни по нашему, ни по римски. Кажется... каждый должен прийти к тому богу, в которого верил. Даже если все придем к одному. Тем более если придем к одному. Позволь мне послать девочку к соседям? Женщины иудейской общины позаботятся обо всём. Это не мужское дело.
Левий: - Ты прав, - Левий задумчиво почесал бороду, - я хотел соблюсти римский обычай, но... пусть будет община. Пошли ребенка, а я постараюсь прийти домой до того, как прибегут тетки. Благо, материн сундук Сара не успела разорить. Самое сложное было позади, но легче Левию не стало. Выходя, он напомнил Залике о травяных примочках и о приглашении приходить, если голова закружится и разболится, и тяжело ушел в сторону дома, надеясь добраться туда раньше еврейских женщин. >>>>> дом лекаря Левия Теребраса
Нуб: Нуб отправил Амизи к соседками-иудейкам, взял доски, инструмент и поднялся в солярий.
Залика: Подумав, что лучшее средство от головной боли - положить голову на чьи-нибудь симпатичные коленки... или между ними, вслух Зали ограничилась вежливым: - Угу.
Нуб: Не было нужды измерять окно. Ему достаточно было взглянуть. Просто здесь, на присыпанной солнечными пятнами крыше, во фруктово пахнущем наступающей осенью одиночестве, отступали назойливые звуки человечьего муравейника и некому было видеть как он водит пальцами по шероховатой поверхности, рассматривает рисунок срубленной жизни, изучая взгорки и впадины галдит сухое дерево... свою оставленную дорогу, преданную судьбу. То ли хозяин наигрался быстро, то ли слишком рано у него, высокого здоровяка, начала пробиваться щетина на подбородке и дичать взгляд, но тем утром, утром своего пятнадцатилетия, он почти не удивился, когда, проснувшись, увидел рядом с ложем кусок пергамента. Хозяина не было. Он не почтил его прощанием. Если не считать прощанием звериную жадность и жестокость ночи. Разбудивший его вилик, стоявший у ложа с узелком в руках, велел читать и одеваться. Нуб, по привычке уверенного в своей безнаказанности любимчика, огрызнулся. И получил такой удар в челюсть, после которого с трудом смог прочесть пергамет и долго не мог понять слово "свободен". А поняв, ощерился как загнанная в угол крыса. Весь перкулий умещался в узелок. Все знания умещались в короткое "грамотен". Что означало лишь, что он может читать на латыни. Только у дома плотника, сообразив, что отдают учиться ремеслу, а не выкидывают совсем - побираться на улицах и продаваться за еду - он перестал проклинать богов. И честно старался приспособиться к тяжелому труду, затрещинам мастера, постоянным дркакам за лишнюю миску похлёбки и пьянкам других подмастерьев. У него, неженки, постельного мальчика, предмета вечных, за спиной, насмешек домашних рабов, даже получилось стать лучшим. А в день шестнадцатилетия пришел он. Нет, не пришел даже, а споткнулся взглядом о литые мускулы рук и высоченный рост стоящего у дверей плотницкой лавки чернокожего паренька. Улыбнулся хищно, сверкая золотой коронкой, и, разве что пальцем не потыкав в кубики на животе, предложил такое, от чего Нуб отказаться не смог. Настоящую свободу. Другое ученичество. Он последний раз провёл рукой по мертвому дереву, запоминая рисунок. Вот тут была живая ветка, росло молодое, полное сока, вскидывающееся к солнцу каждой весной. И тут, и вот здесь... где остался только тёмный след. Как пепелище. Или шрам. Но оно ещё послужит. Послужит.
Филипп: Харчевня Ксена Тормозить у лавки пришлось пятками. Едва не сбив пару ящиков с какими-то овощами, он уставился на смуглую девушку и не сразу сообразил представиться - филипп. Я из харчевни. То есть от Сертория. И он очень надеялся что не перепутал фамилию. Но на всякий случай добавил: -по поводу работы
Залика: "по поводу работы" - пропищало с площади. Зал и Амон отвлеклись от катаемой по прилавку ягоды и уставились на иссиня-зелёное нечто с примерно одинаковым выражением: "мальчишка" - щетинился Моня, "он издевается!" - ёжилась Залика. Ей не было дела до того, кто так разукрасил ребёнка, но посылать такое в приличные дома?? Тирру она решила подложить в сандалию дохлую мышь. Чтоб был внимательнее. К деталям. А детали переливались на мордахе Филипка всеми цветами радуги. - Дааа... - протянула Зали собственному уменьшенному отражению, - а голова-то по дороге не отвалится? Одно хорошо - много в тебя не влезет.
Филипп: - Она крепкая, - хохотнул Филька, - про себя немного обидившись на смуглую кучерявую. ..протянул руку к зверьку и был тут же пойман. Когтистое перевернулось на спину и обхватив передними лапами, а также для верности вцепившись зубами, начало пытаться оторвать кусочек человека..но задние лапы, хотя и оставляли царапины, скользили, не давая никакой возможности победить двуногое..но оно хотя бы не сопротивлялось..
Залика: "Пока не найдется рука крепче" думала Зали, ища по пергаменту тех, чьи повара оставляли предоплату. - Ужин у нас сразу после закрытия лавки. Как увидишь что закрыто, можешь сразу идти. Слопаешь хоть один фркут, ужина не будет. А повара перевзвешивают, - предупредила на всякий случай. И пока божество охотилось на смертного, уложила две увесистые корзины с ягодами и отборными гранатами, тщательно пакуя северные лакомства в широкие листья и перевязывая затейливо переплетенной бечёвкой. - Держи, крепкоголовый. Вот эту - в дом Пуппиев, а эту - в дом купца Исидора. Отдавать только старшим поварам, виликам или господам лично. Описала дома и напутствовала: - Лети, голубь. Ужин ждать не будет.
Нуб: И получились они на славу. Руки, как всегда, помнили всё лучше него. Нуб нашел петли, взвалил ставни на плечи и пошел благодарить человека за убийства, как за благо. >>>Комната Осмарака
Филипп: Описывать дома было излишним, так как один из них он сам описывал щедрому. Вытаскивать фрукты из упакованного было глупо-все равно видно будет. Даже если не перевзвесят. Но фыркнул он уже на подходе к дому пуппиев, потому как незачем черную злить до ужина >>>>>>>>>>по поручениям
Фурия: форум 24.08.66>>>>>>>>> В общем, ее больше занимала сейчас прожорливость младшего брата. Поскольку число едоков с его приездом увеличилось, она еще не успела оценить его способности в этой области досконально, но впечатление после ухода Лара осталось странным: словно бы и прежнее количество приборов на столе, а расход продукта будто и не изменился. Во всяком случае, ел Луций определенно больше, чем Лар. Дело было не в деньгах - отец обеспечивал его до последнего, - а в привычке учитывать каждую мелочь. С этими мыслями она и перебирала на прилавке морковь.
Залика: Она видела эти плечи и царственную грудь всего дважды, а узнала и через площадь. Но пока незабываемое зрелище шло к лавке, Зали дальше и дальше отодвигалась вглубь, где тени скрывали неприглядность обломанных ногтей, синяка, выпущенных прикрыть его размётанных прядей... и оттуда, из тени, позволила себе некоторое время полюбоваться патрицианкой молча, прежде чем, вскинув подбородок на мизинец выше обычного, шагнуть к прилавку и тоном купца, продающего позолоченную прогулочную трирему, предложить: - Черника, земляника, клюква, брусника, лимонные ягоды - сегодня у нас есть всё, чтоб усладить вкус госпожи.
Фурия: - да? хорошо, - проговорила она негромко, осматривая стройно выложенные овощи и принялась перечислять, чего и сколько ей уложить. Потом подняла глаза на торговку, припоминая, не нужно ли еще чего, и невидящим взглядом смотрела несколько мгновений на лицо, еще недавно почти оскорбительное своей неуместностью за прилавком. А потом неопределенный выдох слабо окрашенной улыбки стер только что складывавшиеся намерения и она отвела глаза, заново искать в рядах овощей потерянную мысль. Снисходительность и насмешка составляли неловкость. Эта египетская кошка позволяла себе бросить ей со стены издевку, но что в ней Ирине? Рабыня в лавке и рабыня. Мало ли, кем и за что наказанная. Не за подобную ли дерзость, кстати. Но вместе с тем что-то хотело верить и что-то в ней испытывало жалость. - Землянику тоже. И бруснику.
Залика: Хоть она и не просила, благостная Иштар позаботилась сама - патрицианка её не видела. Смотрела обычно, как все, словно сквозь занавеску, не видя как в парадном зале - раз, два, три че... медленней! достоинство! - где служанки спешно стирают с мозаики кровь из разбитого носа торопыги, натягивается струной позвоночник, ибис тянет шею и женщина с непроизносимыми титулами гонит вперёд, навстречу высшим, равным и низшим, жестко и чётко выговаривая с лёгким греческим акцентом "даже если тебя четвертовали, изволь поднять голову, Кани". Это было бы лишним. Иштар улыбалась и отствет этой улыбки - или это предвечерние тени? - смягчал патрицианское лицо, намекая на ямочки, которые могли бы, но не случились на нём. Зали быстро собрала заказ, изредка подглядывая как стекают с плеч и бёдер мягкие складки столлы, взвесила, размышляя, что задумавшиеся женщины бывают, порой, куда интереснее держащих лицо, назвала сумму, и открыто, как может позволить себе невидимка - бог или раб - окинула все стати сразу, от строгих бровей, до... куда взгляд достал. Иштар улыбалась. Но Баст решила иначе. Плиссированная оборка столлы, плеснувшая на случайном сквозняке, показалась мелкому хищнику рыбой. И Моня атаковал, со всей стремительностью тренеровавшегося весь день на клюкве. Зал взметнула руку, но успела только выдрать пару шерстинок из хвоста. Треск рвущегося шелка и жалобный мяв неумолимо сползающего героя она слушала уже тихо смеясь и прищёлкиванием стряхивая шерсть с пальцев... куда-то... После этих, слишком долгих, дней, сил на другую реакцию не хватило. Ибис сложил крылья, подмигнув круглым глазом "вот тебе и Ка-ани".
Фурия: Недовольство выразилось только запоздало отдернутой рукой, да в глазах - брезгливость негодования. Ребенок, раб, человек получил бы окрик, бессловесная тварь удостоилась только быть мгновенно пойманной, пока не доехала на лоскуте до земли, терпеливо отложенной в сторону и тут же забытой. Что даже помогло вернутся к потерянной мысли. Поднимая глаза, Ирина присовокупила к перечисленному ранее еще: - пару кочанов капусты... - и, видя, как развеселилась торговка, снисходительно улыбнулась тоже. Животный детеныш недовольства не стоил.
Залика: Внук Солнца, посрамивший имя деда, обижено забился за капусту, а Зали перегнулась через прилавок, оценивая разрушения. Брешь от колена до середины икры выглядела вполне поправимой. - На тебе благословение Баст, домина. Видимо она считает, что твоим формам не нужны украшения. Но всё же... - она выудила из под прилавка вышивание с которым сидела в сиесту (отсутствие покупателей Суламита никогда не считала причиной не работать), и, на ходу подбирая нити в цвет, присела к ногам патрицианки, - позволь?
Фурия: Пожала плечами, понимая, что, лучше постоять здесь еще некоторое время и купить еще что-нибудь необязательное, чем возвращаться домой в рванье. Но на глаза уже ничего более-менее нужного не попалось, и поморщилась на лесть: - только слишком не усердствуй, лишь бы по дороге не светилось. Или все-таки найдется где присесть?
Залика: Залика вздохнула, облизывая нитку. Ну что ей, мускулистой, стоило постоять немного?! Ведь только отсюда, снизу, открывался такой захватывающий вид: шелк тёк как Нил между холмов, заходя, в разливе, в складки рельефа, и под ним мерцал алебастр изваяния. Эта женщина волновала не волосами или запахом, как обычно, не милыми черточками вроде нежных мочек или игривой родинки, но всей плотью и... недоступностью. Так нищий рыбак видит на дне пересыхающего русла древний храм, лодчонка тычется в мраморную мозаику шелудивым уличным псом у ног вельможи, а он тянет руки к бедру древней богини... Стала бы она кидаться с иголкой к какому-нибудь мужику, даже если бы его лев подрал... Зали сверкнула глазами наверх, выпрямилась, скользнув по кисти патрицианки кудрями, как кошка из под руки, и кивнула вглубь лавки: - Там стульчик.
Фурия: Она изволила присесть и расправить прореху так, чтоб удобней было прихватить наскоро, не потому что берегла чужое время, а просто возня эта вокруг нее немного раздражала, и терпеть ее Ирина была согласна только потому, что идти в таком виде по городу было все-таки нежелательно. Однако раздражала не так сильно, может быть, оттого, что разукрашенное лицо у ног было уместней того образа, в котором торговка предстала ей тут как-то раз. - За что тебя наказали? - лениво спросила она, чтоб занять время.
Залика: - Самой интересно, - эхом отозвалась Зал на вопрос всей жизни, но, через мгновение поняв, что патрицианка спрашивает всего лишь о синяке, усмехнулась, поднимая лицо. - Помогла одной очень красивой девушке стать счастливее. Вернулась к стежкам, едва удерживая руку, чтоб не провести, с нажимом, от колена до ступни, пробуя на прикосновение. Таких у неё ещё не было... - А твой садовник уже посадил что-нибудь достойное твоей красоты?
Фурия: Она лениво подумала, каким образом можно осчастливить девушку, получив за это тумаки и пожала плечами. - Проверять рано, - надменно поглядев выше прилавка, Ирина пустила неприятно заостренную тему мимо, - если не сделает всего вовремя, наказание и через полгода от него не уйдет. Ты сама донесешь мои покупки или мне прислать кого-то?
Залика: "Интересно, их-то зачем учат так держать головы? Им же не стоять за тронами... у них и трона-то нет... а "сидеть за пряжей" и ходить по лавкам можно и с лицом попроще..." В Риме все патрицианки казались ей недавно разбогатевшими купчихами, несоответствие молодости народа и делаемого их женщинами лица временами раздражало, временами смешило, но в этой - действительно было что-то от тронного зала. Хотя и от плуга тоже. - Тебе придется наказать его в любом случае, - констатировала, затягивая узелок, откусывая нитку так близко от кожи, что губам стало горячо, и лёгким гладящим движением расправляя складки. - Мы доставляем сами. Я пришлю человека.
Фурия: Ирине на мгновение стало интересно, какую цель преследует эта рабыня с надменным лицом, так стараясь улестить, что, когда слова восхищения одобрения не находят, приличествующие явно не ее полу и положению, то она истончает любезность, как пряжу в руке, до такой степени, что этой нитью легче порезаться, чем ее оборвать. - В отличии от садовника, тебе лучше поторопиться с исполнением, - сказала она, вставая, оглядела зашитую прореху и, расплачиваясь за овощи и доставку разом, все-таки решила поощрить старания девушки улыбкой, сколько бы яда ни содержалось в ее замечаниях. Но улыбка не была очень теплой. Все-таки зашивать столлу не пришлось бы, если бы торговка держала при себе своих животных. >>>>>>>>>Дом Тита Фурия
Залика: Залика качнула головой в ответ на скупую улыбку, изображая то ли поклон, то ли согласие и проводила взглядом то, что не дали хорошенько рассмотреть. - Молока получишь, божественный, - пообещала в непроницаемую монину морду. - Ты видел какие бёдра? А икры? Ими же удушить можно! И самообладание... с таким боевыми колесницами командовать... не пискнула даже. Хотя тряпочку, конечно, жалко... богатая тряпочка. Моня посмотрел сквозь неё и сказал многозначительное "мяу". Что могло означать что угодно. Боги по-другому не разговаривают.
Нуб: >>>комната Осмарака в инсуле Работа, к счастью, нашлась и дома - пока малышка стирала, Нуб подогрел воду в бассейне, наколол дров для купальни, и, обложившись всем, на что к вечеру хватило фантазии, принялся за то, чего не делал лет пять - семейный ужин с тремя подачами. Руки вспомнили и это.
Тирр Серторий: >>>> из постоялого двора кружными путями через полгорода С непривычки Тирр даже немного устал - принявшие в долгой поездке форму лошадиных боков, ноги нехотя возвращались к природной прямизне. Домой Тирр хотел зайти через лавку, несмотря на покупателей: потрепал по голове худосочного кота, получил от него лапой, покачал головой Залике "Не нашел" едва она посмотрела в его сторону - и наконец-то сел на бортик имплювия, умылся. Строгого окрика не раздалось, значит, мать еще не вернулась. Еще и ее искать теперь? Все были чем-то заняты, не хотелось быть исключением, - и Тирр поднялся наверх в каморку больного Герасима. - Ну как ты? - Тирр кивком велел лежать, - покажи рану. - Он наклонил голову, разглядывая крепко зашитую грудь. - Неслабо тебя порезало. Знакомые стежки, Левий шил? - Тирр прикоснулся к собственному шраму и уже громче спросил: - Болит? Пить надо? - голосом давая понять, что на эти вопросы ответ ему интересен.
Герасим: Он смотрел исподлобья, сморщив лоб и покусывая бороду под губой, мол, сам видишь. Сказал единственное, что умел говорить - нет. И пожаловался меньшОму, как не осмелился бы никому: обвёл руками в воздухе интересные формы, накрутил на палец воображаемый локон, махнул рукой в сторону входной двери и понурился.
Тирр Серторий: - Да я понял, что из-за бабы, больше не из-за кого. - Тирр присел на лежанку Герасима. Разговаривать с ним всегда было приятно. - Отстоял честь прекрасной девы хоть?
Герасим: Герасим мрачно кивнул, собираясь сперва ограничиться этим. Но досада взяла своё - уехала же! Он замахал руками, изображая отчаянную драку, высунул язык и закатил глаза, показывая как несли, шили... ещё раз потискал формы, почти с отчаянием махнул на дверь и загрёб, как на весле: - фы ыыы-у.. эа-а... наа! В Грецию... да. Уехала. И после отъезда стала, почему-то, ещё желаннее.
Тирр Серторий: Герасим размахивал руками и приподнимался с таким чувством, что Тирр слегка надавил ладонью на его здоровое плечо: - Лежи спокойно, я знаю, что в Грецию. Уехала и уехала. Выздоровеешь - найдешь себе еще лучше, ту, что не будет ходить по ночному Риму. А вообще ты молодец, не побоялся один и на... на скольких, кстати?
Герасим: Он завёл глаза к потолку, вспоминая, показал три пальца, смутился (у остальных языки-то есть, да и не уверен был что и второй не примерещился) и один палец убрал. Рахиль и прежде была недоступной мечтой, а теперь ему и вовсе казалось, что во всём городе больше не осталось женщин. Нет, Ифе, конечно, тоже... но ни от кого не пахло так упоительно пряностями и фруктами, виноградом и маслом... Озарившись, он показал на пустую тарелку рядом с ложем и вздохнул, пожав плечами. Так хозяину должно быть понятнее.
Тирр Серторий: - Сам не помнишь? - Тирр усмехнулся и невольно проследил за жестом раба. - Хорошо, устроим внеурочные сатурналии, принесу тебе поесть. Он поднял тарелку и вышел из каморки. Из кухни уже доносились вкусные запахи и Тирр почувствовал, что и в нем взыграл аппетит: "Нельзя же столько жрать" Тирр отправился на кухню.
Герасим: Хозяин понял не так... но иногда в том, что не понимали было немало хорошего. Когда Тирр выходил, из кухни долетели не самые неприятные запахи, и Герасим, откинувшись на подушку, стал вспоминать подарил он уже Ифе ленточку или не успел...
Суламита: >>>Улица, ведущая от и до Возящаяся на складе Залика встретила известием о вернувшемся Тирре, но Суламита только вздохнула: - Хоть этот помнит, что его не в капусте нашли... Хотя ничего странного, когда он родился, он так плакал, как будто ему уже сказали, что кушать будет как один, а работать как четыре... - махнула рукой, и долго нюхала мохнатую ягоду прежде чем уточнить: - Зали, детка, так я не поняла это прислали из провинции или выслали оттуда? И пока Залика, посмеиваясь, накрывала последний короб, пошла на подозрительные запахи, доносящиеся из кухни.
Филипп: >>C поручений. Возвращаясь, он даже подумал, что опоздал. И еды не получит. потому как некоторых пришлось поискать. И потом он задержался, потому как встретил знакомых. Знакомые кидали в речку камни кто дальше..и он почти выйграл. А заметил, что задерживается Филипп только тогда, когда тех, кто побогаче, стали выхватывать домой по одному. И то не сразу. А потом в животе стало урчать как-то уж слишком сильно.
Тирр Серторий: Он нагрузил полную тарелку Герасиму и, выходя из кухни, неожиданно столкнулся с матерью: - Мама?.. здравствуй, я тут вот... - он виновато потряс тарелкой, - Герасиму несу. Давай я быстро? А потом ты мне все расскажешь. Подумал секунду и добавил: - Я уже собирался тебя искать.
Суламита: - А что рассказывать? Сатурналии у нас теперь будут круглый год, - "обнадёжила" Суламита, обхватила рукой лохматый Тирров затылок, нагнула весь этот гордый патрицианско-дедовский фас и поцеловала в лоб. - Опять нестриженый? Веников на вас не напасёшься... иди уж... И, прислонившись к дверному косяку, сложив под грудью руки, засмотрелась на колдующего над ужином Нуба, отрешённо, словно вернулась на два года назад - к пожарищу.
Тирр Серторий: Да, постричься не помешало бы. - Не надо веника, - он чуть улыбнулся, смущенно целуя ее в ответ (кажется, в макушку), - я все сделаю как надо, мама. И уже в комнатушке Герасима он позволил себе тяжелый вздох: - Видал? Еще две седых пряди. Вот ослы. - Поставил перед рабом тарелку, - ешь. Если тебе это поможет быстрее окрепнуть, грек: Нуб взял на конюшню какого-то мордоворота. Я бы не хотел доверять коней чужому, поэтому у тебя два дня. - Он кивнул Герасиму и пошел обратно на кухню.
Герасим: Он сочувственно кивал головой... на терелку, потому что пряди прядями... но когда сквозь ароматы дошел смысл "коней чужому", аж пунцовыми пятнами пошел, вытаращившись. Его коней! Посторонний! С улицы!!! Жест отчаяния почти перешел в неприличный, пока Герасим вскакивал с ложа, но головокружение превратило его в простое стучание ладонью по лбу. Грек насупился, сжал зубы, показал три пальца, перевернул, и уже два пальца затопали по ладони на конюшню.
Нуб: Нубу не надо было прислушиваться, чтоб за шкворчанием сковородок услышать шаги и голос. Её взгляд он давно привык чувствовать спиной. Не торопясь, он поснимал рыбное, печёное, тушёное, нарубил зелени и только тогда повернулся с пристрастием изучить лицо. Смесь тени удовольствия и задумчивости вместо грусти вернувшейся с похорон (в такое-то время...?) успокоила... С одной стороны. А про другую сторону он думать себе не позволил. Главное что это была не тень тоски. - Что это ты, госпожа моя, не в триклинии? - замахал он на неё руками, прося прохода. - Я туда подам, тут людно будет, Софья встала и мальца ждем, Тирр посыльного нанял, Филипка соседского, за еду. И, ловко, как в былые времена, заставив поднос, додумал то, что не мог высказать вслух, но поняли оба: "хоть поешь как домина...".
Суламита: - Ты меня ещё за пряжу усади, - хмыкнула Мита на невысказанное, но заботу оценила, посторонилась, идя впереди подносов куда послали, тем более что разговор с сыном предстоял не из лёгких, и не только потому, что это был младший сын...
Тирр Серторий: Тирр, остановленный на мгновение этой отчаянной жестикуляцией, усмехнулся: - Ну, три - так три, но не больше. Уж Крепыш тебя точно дождется. Он еще немного помешкал, понимая, что сейчас будет серьезный, важный, подробный разговор о том, как тиррово будущее безоговорочно накроется плетеными корзинами. Конечно, Тирр был младшим, и какие уж тут мечты о легионе, но с другой стороны, Тирр никогда не думал, что Луций вылезет из под маминой юбки, да еще с таким треском. Нерешительность старшего оставляла надежды на побег - но Алтер успел обойти Тирра на финише и поражение нужно было принять достойно. На кухне матери уже не было и Тирр пошел вслед за Нубом и еще вкусно пахнущей снедью. Привели в триклиний. Тирр сел рядом с матерью, щедро налил ей вина и подпер щеку рукой, выказывая готовность слушать молча.
Суламита: В звенящей ложками тишине съев первое, отдав вино прислуживающему Нубу и отправив его жестом вон, Суламита налила себе ксенова пива и посмотрела сыну в глаза: - Меньше всего я ожидала этого от Алтера. Красильни у нас теперь нет, сбережений тоже. Кухарки нет. В обороте осталось чуть больше чем на придорожную траву. Свадьба была роскошная, голытьбе из под лестниц* самое то. Если и ты соберешься преподнести мне подобный сюрприз, предупреди хотя бы за две недели, я хоть успею продать последенюю тунику, чтоб проводить тебя в легион достойно. самые бедные снимали ночлег под лестницами и в подвалах
Тирр Серторий: Он хотел было поделиться своими соображениями насчет Алтера и юбки, но благоразумно заткнулся пивом. Однако ближе к разговору о легионе пиво кончилось и пришлось отвечать: - Боюсь, одной твоей туники будет мало. Да и какой теперь легион, - вздоха он себе не позволит, подышать можно и в кубикуле. - А что с Авлом делать? Я его не нашел.
Залика: К ночи сами собой, среди складского хлама и суеты закрытия, всплыли воспоминания о крепких икрах, упругой коже, гордых бровях, и какой богине она напевала ритуальное: -...ты, шагающая так широко, Сеющая смарагды, малахит и бирюзу, словно звезды, Когда цветешь ты, цвету и я. Цвету, подобно живому растению... - Зали сама не могла бы сказать. Малец попался ей под руку одновременно с Моней, и взяв одного в одну руку, другого в другую, она повлекла обоих на кухню мимоходом, незаметно для себя, у самых дверей закончив дотанцовывать гимн и вспомнив: - Завтра приходи к открытию, третьего дня заказывали гранаты и ягоды в дом гетеры Дахи, надо будет с утра отнести. Божество наглым мявом напомнило об обещанном приношении. Молока она налила ему с горкой - чревато недооценивать богов.
Суламита: - Если б я знала что делать с отсутствующими, тут были бы колодки для твоего отца, побежавшего по важным мужским делам да забывшего вернуться, плеть для Алтера и холодный подвал для женщины спасшей мне жизнь и не уберегшей свою... Но если его зарежут в какой-нибудь подворотне, домой я его точно не пущу! - махнула ложкой в сердцах, но тут же с силой прикусила язык и сделала охранный знак. - Кушай сын, - смягчилась Мита, увидев что он не просто услышал, но и понял, - чужая глупость не повод не есть, тем более что Нуб расстарался. Она поковыряла второе, словно хотела закопать в тарелке дурную мысль обзавестись мужем и сгрузить на его плечи то, что, надрываясь, тащила сама. - Не всё так плохо - теперь у нас есть много пива, Софья встала, новая рабыня смышлёная, готовить я её научу, сплетни утихнут уже после следующих игр, когда соседям найдется обо что почесать языки. Но было бы прекрасно, если б никаких внезапных бесприданниц в доме больше не появлялось...
Тирр Серторий: От еды он и не отказывался, тем более Нуб готовил хорошо, лучше по крайней мере чем то, что Тирр ел в дороге. - Зря ты про отца, игры Фортуны. В отличие от Алтера, - Тирр брезгливо скривился и плеснул матери еще пива: его действительно было много. - Новую рабыню я видел, ничего так. На завтра товара еще хватит, поэтому я лучше поеду на охоту, засушим мяса впрок, дичи добуду. А уже послезавтра поеду за товаром. Или у тебя другие планы? Он снова поднес ложку ко рту и вдруг переспросил: - А почему женщине холодный подвал?
Суламита: - Потому что от любовных трагедий спасет только он и то через раз, - усмехнулась Мита, представив как рожает Квинту трёх дочерей, а тот уходит к молодухе, и моментально входя в разум. - Может и зря... - добавила чуть погодя, - но если ты плывёшь в несезон, воруешь весталку, уходишь в легион... претензии к Фортуне можно поуменьшить, как думаешь? Холод обиды она хорошенько залила пивом, чтоб старшему Серторию не икалось у Нептуна слишком сильно, а сын просто сделал вывод, и всё. - А вот за планами теперь точно к Фортуне... Охота... охота дело хорошее, что ж. И польза, и веселье, - покивала Суламита, - мне уже весело, я представила как большой клыкастый кабан привозит твою голову и мы жарим её с яблоками, - и резко отложила ложку. - У нас есть сосед, охотник, Осмараком звать. Хоть с ним в компанию войди, ты же видел Герасима. И Нуба я с тобой не смогу отпустить, в лавке нужен.
Тирр Серторий: Тир улыбнулся: - Ты бы мне про легион лишний раз не напоминала. Трагедии... - он хмыкнул, на мгновение ощущая физически свое превосходство над глупыми братьями. Однако голова в яблоках подействовала как холодная вода. - В яблоках будет невкусно, лучше цитроны, - он допил пиво, отставил стакан. - Я поговорю с Осмараком. Если с охотой не выгорит, то поеду в деревни за зеленью. Последний раз в деревнях он был с дюжину весен назад, и в этот самый раз он с громкими воплями недостойно удирал от стаи жирных гогочущих и злых гусей - мать тогда спасла от верной смерти и долго смеялась. Многое с тех пор изменилось, но это воспоминание дернуло скулу и Тирр, зардевшись, тихо спросил: - Перьев тебе нащипать? - Он рассчитывал, что это воспоминание поднимет ей настроение, тем более что никого посторонних не было.
Нуб: На ходу выпив хозяйское вино, не чувствуя вкуса, нубиец помог доковылять до кухни Софии, рассудив что ходить ей полезнее чем лежать и ездить на руках, механически наметал всем еды, а перед глазами всё стояло её лицо - довольное, задумчивое лицо женщины, вернувшейся от мужчины. Нуб улыбался малышке Амизи, которая всё порывалась отнять у него горшки и подавать сама, спрашивал Зали о сегодняшних продажах, читал молитву, но внутри грызло и грызло, пока не пришлось усаживать мальчонку. Свободному Нуб нашел лучший стул, усадил на лучшее место, подальше от печки, положил повкуснее: - Как мать, Филипп? В салфетку потом возьмешь для неё. И яблок, госпожа тебе яблок обещала. Вот оно - горе. Осиротеть, быть свободным и жить впроголодь, работать с малых лет за еду, есть с рабами, вставать раньше петухов, тянуть семью, когда тебя не видно из-за табуретки... А это что ж... это счастье, если она нашла себе кого-то и сердце её успокоится. Он повоторил про себя молитву, включив в неё просьбы о благополучии неведомого кого-то, кто разогнал её тоску, пусть даже и на один день.
Филипп: Усаженный за стол на хорошее место, он вдруг почувствовал себя жутко важным. И взрослым. И потому на пододвинутую еду сразу не набросился, несмотря на урчание. Но произносить никто ничего не собирался, даже уже над поделенным. И Филипп тихонько плеснул богам, чтоб не сердились, благословили и все такое..подумаешь, что воды. -хвала богам, лучше, Нуб... - произнес тоже совсем по-взрослому, как ему показалось... и от мысли о том, что он о ней и не подумал даже пока бегал и не зашел перед тем как явиться в лавку, кусок в горле застрял. -...а можно? Я из своего, не голодный совсем... - оправдался вполголоса и еще тише попросил: - и яблок...
Залика: Софья, кряхя, сделала над ребёнком охранный знак, Амизи, сверкнув глазищами, с головой всунулась в тарелку и зажевала быстрей. - Ешь когда дают, - холодно процедила Залика, закрывая рыбу рукой от прожорливого божества, недвусмысленно тянущего лапу, - потом может не быть. И привычно смахнула крошки в ладонь.
Нуб: - Зачем же из своего? - мягко улыбнулся Нуб. - Мы, слава богам, не бедствуем, достанет и тебе, и ей. А завтра непроданное варить будем, с травами, возьмешь кувшин, и зелени, что останется... Подложил добавки, вспоминая, что первое, что услышал в этом доме, когда вообще людей слышать начал, было Суламитино "беда не когда бедно, беда когда пришедшего накормить нечем", поделился с котом рыбой и осторожно спросил: - Не обижали тебя повара и вилики? Ты, если что, сразу говори что свободный, а если надо, так добавь что родственник госпожи.
Филипп: - не, - улыбнулся широко, - меня обидишь! Я трех варваров... - но что именно, помешал показать стол. И сидящие рядом. Он начал есть, на всякий случай помятуя это "не останется" и оставляя лучшие куски.
Залика: Она, как всегда, управилась первой, и некоторое время с отстранённым интересом следила за уплетающей за обе щёки землячкой. Амизи, судя по всему, тоже хлебнула в коротенькой жизни, и не мало, но, не смотря на скорость, есть умудрялась скромно и изящно. "Это в крови..." Зал додумала уже вставая. - Чудеса в этом доме, Нуб. Мрут, уезжают, а едоков не убавляется, - заметила едко, но, проходя мимо, старику поклониться не забыла. За ужин.
Нуб: Амизи хихикнула, Нуб серьёзно кивнул: - Это ты молодец. Но если обидчиков будет больше трёх... ты скажи мне или младшему господину. У нас с этим строго - репутация лавки, - добавил чтоб убедить ребёнка, а уходящей Залике отрезал сурово: - Хвала Богу, что не наоборот, - и поправился, -...всем.
Суламита: Суламита непонимающе нахмурилась, а через минуту уже звонко смеялась: - Лучше не надо, тебе уже не пять лет, спасать тебя побегут все окрестные селянки от тринадцати до тридцати. Привези лучше... - ухватила салат... да так и замерла не донеся до рта. - Радость ты моя, утешение старости! И принялась что-то быстро подсчитывать, привлекая луковицы, оливки и кусочки яблок вместо счётов и покусывая губу...
Тирр Серторий: - Селянки, ну-ну. В деревню придется ездить чаще, а упражняться реже. У Нуба для тренировок не будет времени, тренироваться с Заликой - курам на смех (он оглянулся, не подслушивает ли эта демоница его мысли); попробовать договориться с Осмараком? - Тирр чувствовал, что боец этот на порядок сильнее, - и будет ему интересно упражняться с не самым искусным воином? Не забыть бы, как держать в руках меч... Он рассеянно следил за руками матери, не перебивая ее мысль, - додумает и сама скажет. Главное, чтоб ее идея никак не коснулась гусей...
Суламита: - Гуси! - возвестила Суламита, победоносно глядя на ряды оливок и кучку яблок. - Если они спасли весь Рим, почему бы им не поспасать несколько римлян? У нас столько смокв пропадает, финики тоже... из ушей лезут, даже Залика не ест, я уж думала свинью завести... но свиньи мне и так уже в печени... вот её разводить и будем. Буем гусей откармилвать. На печень. Раз уж нобилетет готов платить золотом, чтоб есть собственное ожиревшее подобие, будем превращать навоз в золото. И нам мясо, и за покупателем бегать не надо, и так одни повара. Сперва штук 50 возьмём, Нубу, конечно, надо будет клетки сделать... - всё больше и больше воодушевляясь, Мита уже видела ряды клеток от стола до Капуи, - а если пойдет, можно будет пояса затянуть, земли прикупить... Но задумчивость сына вернула на землю: - Ээгхм... ты уже научился от них защищаться? - подтрунила ласково. - Не бойся, тебе не придётся возиться в пере и навозе, Герасим с Нубом есть. Всё что она хотела для них - чтоб дом был полная чаша, а как - было не столь важно. Если подгнивающие фрукты можно превращать в золото, значит так и будет. Навоз так навоз.
Тирр Серторий: - Гуси! Тирр легко стукнул себя ладонью по лбу, потер его и опустил руку: - Ну вот. Защищаться я могу, конечно, но такая защита испортит тебе все дело, - Тирр вспомнил зловещее гоготанье и содрогнулся, но взял себя в руки. - Ради твоего навозного золота я потерплю, все равно за товаром ездить придется, далеко ездить и надолго. Он положил большую ладонь на руку матери: - Может, спать? Сегодня был длинный день. О гусях лучше думать с утра.
Суламита: Она посмотрела на копию гордого пращура и накрыла его руку своей: - Я и во сне о них могу подумать. Её золота... Мита вспомнила свои былые выходы - с тремя служанками, няньками, носильщиками, модными зонтиками... От всего великолепия остался только зонтик. Один. Но с этим зонтиком она умудрялась теперь показываться так нечасто, что все кроме Сарочки принимали его за новый. Сара правду видела, но помалкивала - у неё тоже был только один зонт, и намного хуже. - Всё у нас будет хорошо, - улыбнулась, поднимаясь из-за стола. И всю ночь ей снились гусыни несущие золотые яйца, на которые она женит сыновей, растит внуков, и покупает себе новый красивый зонт.
Тирр Серторий: Мать ушла. Спать не хотелось, пить тоже не хотелось. Тирр ощутил эту гнетущую скуку, какой никогда не было в пути и которая садилась на плечи каждую ночь здесь. Шляться по Риму в поисках приключений теперь он не хотел - настоящий солдат не может себе позволить неоправданный риск. Он развалился в триклинии, ожидая от Фортуны какого-нибудь знака.
Филипп: Филипп аккуратно собрал в салфетку отложенное, и задумался как про яблоки напомнить, да так и замер взглядом на Нубе, пока не сообразил, что слишком уж пристально смотрит.
Нуб: Старик улыбнулся широко на этот недетски пристальный взгляд, поднялся, запылил в углу рогожей, перекладывая из большой корзины в маленькую яблоки почище, послаще, и пошел по воде, превращённой ребёнком в вино, провожать. Голосов в триклинии уже не было слышно. День был длинный, она устала... "...не будете как дети, не войдете в Царство Небесное. Но ведь... дети не разделяют слова с делами, сердце с разумом... Где взять столько кротости? Если он её обидит? Если он её обидит...". Нуб даже приостановился в атрии чтоб переждать накатившую обжигающую темноту. И между мыслями "присмотреть", "проследить" и "убить" получилось по три тяжелых шага. И ещё три до "господи, не попускай мне...". И глубокий выдох, которым молятся те, кому больше нечего сказать. - Держи вот, - отдал корзину, - матери поклон, а если вдруг что, хвори коварные бывают, к Левию беги, оплатим. Нет, он не торговался с Богом. Ему просто нужна была причина вернуть улыбку на лицо.
Филипп: посмотрел на нуба каким-то особым, посветлевшим, взглядом и припустил домой. правда все-таки обернувшись пару раз по пути. но к счастью, ни яблок, ни драгоценного содержимого салфеток не рассыпав. даже не налетел ни на кого. --->>>>>>комната филиппа
Тирр Серторий: Все спали. Мать, рабы, Лары, Пенаты, Фортуна. И снова приходилось все брать в свои руки. Тирр сделал несколько громких шагов из триклиния в... нет, туда идти не нужно. Тогда в... нет, опять не то. Тирр рассеянно побрел через свою кубикулу на балкончик, днем прикрывавший тенью лавку — рядом был точно такой же, в кубикуле Луция. Проклятого братца Луция, из-за которого столько проблем. Он перебросил длинные ноги через бортик балкона и завис в положении какой-то греческой статуи, хотя мыслей не было совсем. И даже бегущего через площадь с вытаращенными глазами соседа-хозяина великолепного черного коня он заметил не сразу. А когда заметил, то решил, что лучше быть в курсе событий — не узнал ли кто про весталку. Спрыгнул и пошел в солярий — подслушивать.
Тирр Серторий: В солярии была тишина и Тирр отстегнул меч и снял сандалии, дабы ни звука не донеслось до комнаты Оса. Слышно было отлично, даже не нужно было напрягаться: грохот. возня и сдавленное, громкое и леденящее: ...я не убивал её... я убил... убил... змеи! там были змеи... Тирр поморщился. Что могло случится с самоуверенным соседом, что могло заставить его так кричать? Алтерова весталка жива, значит дело не касается семьи. Что еще нужно знать? тем более что глухая возня не походила на погром. Тирр вернулся на балкончик, потянул носом затхлый городской воздух. Немудрено тут сойти с ума. Он решил посидеть еще немного, вдруг еще что произойдет.
Тирр Серторий: август, 25-е... как, уже утро?! Проснулся на этом проклятом балконе с жуткой головной болью. И как только угораздило провести так первую ночь своей новой жизни полноценного мужчины в семье? Тирр не стал переодеваться, только смочил лоб холодной водой имплювия и пошел открывать лавку — ни матери, ни Залики видно не было, а торговля ждать не будет. Покупателей пока не было, да и побитый мальчишка куда-то подевался.
Залика: август, 25, утро ...в тишине были слышны только два ярких сбивающихся дыхания, говоривших больше, чем все слова, в темноте только силуэты скользили по ложу, размытые, почти сплавленные в один... крепкие бёдра сжали её, горячая ладонь легла на загривок, Зали муркнула, прогнулась, выскальзывая, перевернулась на спину, чтоб видеть лицо, но оно уже было близко, размытое темнотой, и она потянулась губами, чтоб узнать его так - по вкусу кожи, наощупь, встретила такие же ищущие губы, распахнулась всем телом, отдаваясь, узнавая... ...и проснулась, расслабленно урча, не двигаясь, чтоб не спугнуть остатки сна - казалось, что поцелуи ещё на коже, а сок на пальцах. И даже удовлетворение было настоящим, хоть до этого во сне с ней так бывало всего раза два-три... вот только чье это лицо она забыла сразу, как только проснулась. - аааамммм... - как же не хотелось вставать. Зали прислушалась к шуму открываемой кем-то (Нуб? Тирр?) лавки, и ещё немного повалялась. С постели её поднял только голод, и малышка Амизи, хлопотавшая на кухне, даже удостоилась "доброго утра".
Филипп: август, 25, утро Комната Филиппа в инсуле. Сложно угадать опоздал или нет когда не говорили когда приходить. И вообще приходить не говорили вроде бы. Но еда была вкусной, а Нуб обещал кувшин вареных фруктов.. и Филипп затормозил у самой лавки, где почему-то была не та женщина, а сын Суламиты и поздоровался просто, как взрослый с взрослым: - Я пришел. Хороший день.
Тирр Серторий: Тирр расставлял корзины во славу Евклида строго параллельно и перпендикулярно, когда услышал голосок из-под прилавка. Он выглянул и увидел Филиппа: - Аве. Да, день неплохой. Подожди здесь. - Тирр вышел на склад и отыскал две корзины (спелые гранаты и ягоды) с именем гетеры Дахи, вернулся. - Держи их. Отдашь лично в руки хозяйке... или старшей... повару. Сообразишь, короче. - Он смутно помнил, что у этих восточных баб все не как у людей, а Залика как назло еще не появлялась в лавке. - Смотри, чтобы ничего не потерялось, уши оторву.
Филипп: В ответ на "уши оторву" фыркнул, но уже довольно далеко от лавки. Он и сам не стал бы ничего трогать, разве что выпадет что. На бегу. Не класть же обратно в корзину..с ягодами. Да, высыпаться будут именно ягоды. Но не успел он даже как следует обдумать эту мысль, как оказался у дома гетеры Дахи. >>>двуликий Дом гетерыДахи
Суламита: Суламита выскочила в новый день как пробка из бочонка, резко открыв глаза на стук открываемой лавки, не досмотрев сон, где они с Мириной неспешно ехали по степи, а следом бежал Квинт и многословно обещал заплести косы, и она уже думала не повернуть ли Розу назад, но... Что-то вступило в поясницу при попытке подняться так же резко как проснулась, и Мита с негромким: - Ну и ладно, а я никуда и не торопилась, ну и не очень-то надо, - осталась полежать пока не отпустит. Но мысли еще полежать отказались и запрыгали от Алтера к Авлу, от него к Софии, от неё к гусям, от них скакнули прямо в лавку и вылежать она больше не смогла. - Ай. Да чтоб я так торговала, как оно делает вид, что сможет меня удержать, - плюнула на что-то в спине, чьего поведения не поняла, потому что одноразовое валяние на траве не причина для такого безобразия. В кухне, судя по запахам, уже давно развела бурную деятельность Амизи, и Суламита, поймав губами маленькую тёмную макушку, похвалила: - А говорят в Ниле золота нет, так я всегда знала что врут. Присоединилась за завтраком к подозрительно доброй и молчаливой Залике, посмотрела на неё немножко и спросила в лоб: - И что у нас ещё хорошего?
Залика: - Мать у Левия хорошая. Только немного мётртвая со вчера, - подцепила оливку Зали, понимая что с такими новостями лучше не тянуть, как бы ни хотелось. - Так обрадовалась что Сара сбежала, что не вынесла.
Суламита: - Да что ж они мрут-то все, хоть бы родил кто! - всплеснула руками Суламита, с досады швырнув ложку об стол, споткнулась об "родил" и стала быстро подсчитывать про себя... - Ой. Оооой, - но не досчитала дни, опомнившись. - И если она не полная дура, а только круглая, то чтоб всех совсем порадовать, сбежала, уж конечно, с мужними деньгами... Гусей захотелось ещё сильнее. Доброго Левия было жаль до слёз, но помочь было нечем, как на грех, кроме тех же слёз. - Почисти, детка, мою серую паллу, я там присела вчера.... удачно... и Тиррово... и где этот Авл?! Человеку, который столько лет лечил всю семью, дань уважения отдать должны были все и Авла найти и почистить следовало тоже и немедленно.
Залика: - Да, госпожа, - поднимаясь, быстро дожевала Зал, предпочитая чистить одежду, а не то, к чему шло.
Суламита: - Тирра не отправишь - подерутся ещё, не дай боги, раба тоже не пошлёшь, что ему рабы? - нажаловалсь Мита тарелке и Амизи. - Ксена просить неудобно, сор выносить... Квинта... ой. Ооох. Но сор уже вынес и принёс один подходящий мальчик... и Суламита пошла в солярий, кричать в окно. Ей никто из окна не вышел. Она покричала ещё, для верности, и решительно отправилась на поиски. >>>Харчевня Ксена
Филипп: Двуликий дом неживой гетеры\ Обратно он уже не бежал, чуть шаг ускорил уже только на подходе - чтобы быстрее от корзин избавиться.. и поставил на прилавок: - Не взяли. Там у них хозяйке голову отрезало, - и даже показал как, широоким таким жестом, не на себе, естественно.
Залика: - Что значит не взяли? - подняла бровь Залика, вышедшая, наконец, сменить разбирающегося с покупателями Тирра. - Им там всем головы поотрезало? Заказ был, пусть в аид с собой забирают. Неси обратно. Стой... это что? - протянула палец, меланхолично подцепила ягоду и съела. - Уши открутить?
Суламита: >>>Харчевня Ксена "Про женский ум ему не говорите... главное, чтоб тебе, дураку, про женскую глупость никто не сболтнул! Ищи, ищи, а не найдёшь так всех дел-то - нового сварганим... вот дура-то, прости меня боги, полюбовалась пейзажами на старости лет..." - думала так и не обернувшаяся на квинтово воззвание Суламита, стрелой пролетая мимо лавки, Тирра, Залики, мальчишки и падая на скамеечку у имплювия - отдышаться. День насчитался - самое то. Хоть сейчас начинай имя выбирать. "Женское. В этот раз только женское..." додумала, улыбаясь.
Филипп: -За чтоо?, - возмутился Филипп., - они сказали, что все равно не заплатят пока, потому что некому. Очень не хотелось снова бежать туда же, с корзинками этими..
Залика: - За аппетит, - всё так же меланхолично пояснила Зали, выковыривая ещё одну ягоду, потом ещё одну... вспоминая сон, который не шел из головы, и всё пытаясь вспомнить лицо. Одно она знала точно - это была не Рыжая. Вторая гетера за несколько дней отправляется на пир к Аиду, а эта сучка ей не устаёт предлагать "в люди выведу". В люди... из навоза в грязь. - Совсем некому? - уточнила без особой надежды. - Тогда свободен до завтра. Из ужина вычту. Яблоко.
Филипп: -За твой что ли аппетит с меня яблоко?, - довольно громко шмыгнул носом Филипп. ....>харчевня Ксена... Домой, в инсулу.
Залика: - Поговоррри у меня, - фыркнула Залика, медленно проникаясь жестом "отрезало". И даже открыла рот узнать чем именно... или кем... но, что некоторых вещей лучше не слышать, чтоб хорошие сны не превратились в кошмары, она усвоила давно и... положила в рот ещё ягоду.
Нуб: Проснувшийся раньше всех Нуб, успевший уже разбудить Амизи и Софью, сбегать на конюшни, полюбоваться на двух храпящих в обнимку сторожей, обиходить живность, прикатить тачку, убедиться, что Тирр открыл лавку, накормить Герасима, кашляя и чихая, отряхиваясь на ходу от пыли, выкатил из перестился груженую с солидной горкой тачку, поставил перед Суламитой и отчитался: - Госпожа, я полночи голову ломал как бы нам денег в оборот добыть на ближайшее время, вот к утру бог сподобил - вторую каморку верхнуюю всю перебрал, нижнюю кладовку тоже, всё нужное в нижнюю сложил, смотри вещей ненужных старых сколько набралось на продажу. И принялся показывать светильники, сундучки, половики, горшки, плошки и блюда в мелкой сетке трещин, старые прялки, сковороды, статуэтки, части и обломки чего-то, чье назначение и принадлежность можно было распознать только при наличии большой фантазии... и, водрузив сверху детскую лошадку, стал складывать обратно, предлагая: - Теперь вторая каморка свободна, можно туда переселить Залику, Тирра - вниз в её кубикулу, и временно, только временно, Суламита, сдать обе комнаты над лавкой, я к балконам лестницу смастерю. Что скажешь, госпожа?
Суламита: - Скажу, что ты рехнулся на старости лет, раб, - отрезала Суламита, выудив из горки вполне годную сковородку. - Выгонять в этот проходной двор сына, который работает, кажется, с того дня как родился, работящую девочку которая с парализованной два года жила, дерьмо за ней вывозила, отдельной кубикулы лишать?! В каморку переедет Авл. Она взяла лошадку, повертела в руках, вздохнула и положила обратно. - И не вздумай продавать колыбель, старьёвщик. Ступай. Мне надо подумать.
Нуб: Нуб застыл, чувствуя как холодеет внутри и тёмная волна подкатыват к горлу, глазам, не даёт дышать, застилает свет, застилает её... И когда он понял, что темнота вот-вот скроет её совсем, он закрыл глаза, чтоб смотреть на неё. Видеть её тем зрением, которое не может побороть темнота. "Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего..." Ответил негромко: - Не продам, Суламита, - открыл глаза, впрягся в тачку, поднажал, заскрипел к выходу, обернулся у самых дверей "благослови тебя Бог, женщина. дети это хорошо". "Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной..." >>>Бычий рынок
Залика: После второго десятка покупателей, в разгорающейся жаровне площади стало так ярко, что сладкая темнота даже в воспоминания пробиться не смогла. Осталась только жажда. И эту жажду не могла утолить и целая выпитая амфора. В затишье, она затянула последний узелок на работе, покрутила лоскуток в руках... для салфетки слишком изысканно и велико, для полотенца - маловато... Потянулась, сложила за пояс. - Жарищщщааа... - проныла внутрь лавки. - Тирр, я отойду, умоюсь. Но до воды не дошла, скользнув в кубикулу за спиной задумавшейся госпожи. Припрятанные в сундуке папирус и письменные принадлежности она не доставала давненько, но чернила оказались ещё годными. Зали забралась с ногами на ложе, уселась поудобнее, ненадолго задумалась, откинув голову, и начала на безупречном греческом.... ...давно забытая безупречность давалась с трудом, и к концу письма она уже посапывала от усердия, высунув кончик языка как начинающий школяр. Перечитав, довольно улыбнулась, достала золотой гребень, завернула в вышитый птицами лоскут, перевязала узлом "три цветущих лотоса", да так удачно, что не поверила сама себе, что ещё помнит это, заткнула за ленту тщательно сложенный папирус... посидела, сомневаясь, тряхнула кудрями и вышла, махнув Тирру: - Пойду салфетку продам. >>>Частные женские термы
Суламита: Но помечтать долго не дали как всегда память и совесть. Суламита пошла в таблиниум и принялась писать сёстрам. Ради себя она не сделала бы такого никогда, но сейчас выводила твердым почерком: "Дорогая сестра! Человека, лечившего после пожара твоего первенца, постигло несчастье... уповаю на твоё доброе сердце и неизменную добродетель..." "Дорогая сестра! Лекаря, так удачно сведшего тебе ожег, постигло горе... зная тебя как покровительницу искусств и высоких ремёсел, полагаюсь на твою благородную патрицианскую щедрость..." "любящая, преданная... с пожеланиями здоровья, процветания... поклоны мужу, свёкру... поцелуи детям..." Суламита перечитала, грустно усмехнулась и запечатала оба. Позвала Амизи и велела: - Неси из кладовки сыр, муку, оливки, прихвати бобов... и ступай за мной на кухню. Все эти гусыни наверняка не догадаются покормить бедного Левия, скорее лягут рядом с его мамашей или она воскреснет.
Залика: >>>Женские термы Зали заскочила на кухню только чтоб перехватить чего-нибудь до жары, но по взгляду Суламиты поняла что сунулась зря.
Суламита: - Залика, в таблиниуме на столе два письма. Бегом в пригород к моим сёстрам. Кланяйся до пола, смотри с почтением и обожанием, валяйся под дверью, как хочешь, но чтоб денег дали.
Залика: - Но, госпожа, покупатели... - Зал внутренне взвыла - по самой жарище, в пригород!
Суламита: - Тирр справится, - отмахнулась Мита, ожесточённо вымешивая тесто. - Деньги для Левия. Если дадут... ему и неси сразу.
Залика: "С почтением и обожанием" Зали, конечно, считала что обожать таких чванливых коров несколько странно, даже если сильно... мм.. оголодать. Но если это для лекаря... тем более почтение и обожание навеяло идею. И забирая письма, она уже улыбалась, не смотря на предстоящую беготню по солнцепёку. >>>Соляная дорога
Суламита: Выбрав корзину для снеди поглубже, Суламита снова влезла в траурное, ворча что если так пойдет, серого придется покупать два комплекта, повесила корзинку на руку и спросила малышку, ещё хлопочущую у плиты: - Накормишь всех, справишься сама? - Да, госпожа, - пискнула та, не отрываясь от тяжеленной сковородки. - Золото, чистое золото, - вздохнула Мита и показала Амизи, где лежит мёд. Для неё. И, выходя, велела сыну: - Тирр, если придет твой одарённый богами могучим умом брат, приведи его в человеческий вид и приходите на похороны. Если до прохлады не явится... иди один. >>>Дом лекаря левия
Залика: >>>Дом лекаря Левия Обратно Зали не спешила, радуясь случаю прогуляться, посмотреть на хорошеньких в тени лавок, на солнцепёке у фонтанов, в плену разносчиков, торгующих ленточками и бусиками... У лавки статуэток юная и тонкая, с раскосыми как у Лин глазами, выпустила из неловких пальчиков пастушку, ойкнула, Зал подхватила игрушку на лету, у самой земли, полюбовалась на узкие ступни и, подавая, легко, невзначай и без цели сжала эти пальчики, мягкие когтистые лапки, и так же легко отпустила. Тирр всё возился с покупателями, многочисленными для такой жары - хозяйки тоже собирались на завтрашние игры, наготавливаясь впрок, чтоб мужчины не оставили их дома у печки. Зали посмотрела как младший считает, взвешивает, носит, записывает... и, когда у лавки опустело, заявила категорично: - Женщину тебе надо, Тирр. Пока не порос петрушкой или не увлёкся одними гладиусами*. *Гладиус можно перевести и как меч и как половой член
Тирр Серторий: Устал, так устал, что ноги дрожали. Лучше бы бился с варварами или жарился в Иудее, это было бы проще. Залика вернулась легкой и язвительной: - Женщину тебе надо, Тирр. Пока не порос петрушкой или не увлёкся одними гладиусами. Он посмотрел на нее устало и серьезно, он сообразил о чем речь только через несколько мгновений: - Ну, идем.
Залика: Зал лениво поразмышляла не отвесить ли ему щелбан как маленькому... но сама же только что посоветовала этому "маленькому" женщину. И она лениво потянулась за яблоком. - Куда идём? Добывать тебе женщину? Я не могу, мне за прилавок. Ааа... Я сказала - женщину. А не пропылённое лярвы знают что с обломанными ногтями и сбитыми ногами. Яблоко оказалось с половиной червяка. Зали спокойно откусила вторую половину и, жуя, махнула в направлении: - Февмыве... ефины фат и ишат...
Тирр Серторий: Он усмехнулся: - Ну, значит, гладиус. Благо у меня свой есть. - Он напряг слух, но разобрать за яблоком речи не смог. - Чего?
Залика: - Заржавеет, - вздохнула Зал. Дожевала и покосилась на морковку, но та была вся в земле. - Женщины, говорю, так и кишат. В термах. Всё ж под боком. Зашла в лавку, пихнула младшего локтем в этот самый бок "иди, мол, сама тут как-нибудь" и надулась: - Почему всё хорошее должно доставаться Авлу? Лопнет и сотрётся. Кстати, явился он?
Тирр Серторий: - Не хочу я в термы. - Он сел под навесом, не собираясь никуда уходить. - Нет, и я надеюсь, что его сожрали волки.
Залика: - Что плохого тебе сделали волки? - непритворно удивилась Зали. И уточнила: - А волчицы не могли, они от него млеют. Кажется, он им даже не всегда платит. По крайней мере я не представляю где он мог взять денег на такой загул, разве что по дороге в очередное селенье на него напала банда амазонок... и закидала золотыми поясами. С тяжким стоном расклёванного Прометея она принялась протирать прилавок. - Видел, Нуб каморки и кладовку подчистил? Не пойму, то ли денег в оборот добывает, то ли тебя женить надумали... В термы он не хочет... Смотри, может последние дни гуляешь. Потом придётся в одних ножнах болтаться.
Тирр Серторий: Слушать про Авла было неинтересно. А вот про каморки... - Не видел. Думаю, мать бы мне сказала, если бы собралась женить меня. Ничего не хотелось - ни сидеть здесь, ни искать баб в термах, ни пылить по дорогам в поисках идиота-Авла. Точнее здесь бы он посидел, но смысла не имело. Нужно найти себе дело: - Что еще нужно сделать? может разгрузить что или отнести?
Залика: Дерево блестело бы от её усилий, если бы не было старым, как и весь дом. - Айй!!! - Зал стукнула по прилавку и села дуть на занозу и шипеть, - ...теперь не скоро новый поставим, разве что госпожа распилит дубовые мозги Авла... Что тут сделаешь? Сделали уже всё. Мать велела тебе приходить на похороны к Левию, там уже собираются. Плащ захвати, - спохватилась, поглядев на небо, - хотя бы госпоже, кажется, гроза будет. Хоть какое-то веселье, на иудейских похоронах всегда такая скука...
Тирр Серторий: - Дай сюда. - Не дожидаясь реакции, он взял ее руку, внимательно осмотрел крохотную щепочку, застрявшую в пальце, и, когда не получилось поддеть ногтем, вытащил ее зубами, осторожно и уверенно, как собственную. - Захвачу. Тирр поднялся в кубикулу, в сундуке матери нашел ее плащ, закрутил его на руке, как закручивал обычно в походах, прицепил проклятый гладиус к поясу и отправился к Левию. На всякий случай через склады на улицу >>>>>
Залика: Зали безропотно отдала палец на операцию, и подумала вслед "но у настоящего меча должны быть одни, свои, отличные, специально для него, ножны"... дальше думать ей не дали, спросив морковки, сельдерея, душицы, поговорить, богов, титанов, соли и попрыгать... Ункторы припозднились, но вместо выговора она аж улыбнулась от облегчения - этих надо было просто впустить в дом.
банныепринадлежности: август, 25, день>>>термы Невольно улыбнулся в ответ впустившей красивой кошке. И, уже в доме, получил тычёк по почкам: - Это че щас было? - Чтооо?? - Ты че ей лыбился, этой драной...?! - Я не лыбился. Я мило улыбался. - На хера ты ей улыбался?! - Да она же баба... я ниче... Мне че теперь, ходить с такой унылой рожей как у тебя задница?!! - Говнюк! - Сам говнюк. - От говнюка слышу! - Да я тебя ща..! - Что?! - Вот то, что ты подумал!! -...до терм дотерпи хотя бы, люди ж кругом... Бабка, на удивление тихая сегодня, не сопротивлялась, и у них получилось даже повозить её в ковре подольше. >>>термы
Герасим: Лежать на твёрдом уже не было сил, в хозяйском бассейне, хоть и прохладном, где он вылёживался уже три раза, Герасим боялся размочить шов, Амизи разговаривать не хотела, слишком уставшая после готовки и слишком занятая мытьём котлов и сковородок, София тихонечко каталась на ковре, Моня шурхнул в прохладную кладовку и выходить отказывался даже за кусочек луканской колбасы. Колбасу Герасим сжевал сам и, бесцельно побродив по дому, выбрел в лавку.
Залика: Залика, только что справившаяся с очередным наплывом суетящихся матрон и подмигивающих поваров, при виде немого замахала руками, устало опускаясь на скамью и не желая уже ничего - ни женщин, ни вышивания, ни яблок. - Ты чего вылез? Иди лежи. Тебя кони ждут, не вылечишься, мне ещё и за ними ходить?!
Герасим: Он сел перед ней на корточки, взял её руки в свои, перевернул, погладил большими пальцами её мозоли, стал показывать на корзины, тряпки, весы.. Она то ли не понимала, то ли делала вид. Как ещё предложить ей помощь по лавке он не знал.
Залика: - Да поняла я, отстань, - махнула Зали. - Дурак. Первая же корзина тебя и похоронит. Посмотрела на его грустную морду, обхватила ладонью бороду, подняла лицо глаза в глаза: - Ты думаешь ты тут один такой? Я ведь тоже... немая. Дотянулась до воды, напилась от души, скривила губы: - Ладно, возьми там морковь и сиди жуй. Толку от тебя... но ты, хотя бы, молчишь.
Герасим: Он послушно взял морковку и пожал плечами - а он как раз хотел поговорить.
Забан: 25 авг послеобеда дом Лара на Тибре>>>> добрался он бегом по дождю уже, собрав, кажется, весь что погуще. Оно так было... свежо и свободно, что он несся как угорелый, улыбаясь как сумасшедший. И, отгоняя страхи таким же, вобщем, ссыкотным "Без ножа!", в прилавок едва не врезался с разбегу. - Эй! Ээй! Оперся ладонями и подскочил, заглядывая.
Залика: Зали успела уже и поесть, и отдохнуть в благословенной прохладе, рухнувшей на город как опрокинутое с неба море, и заскучать в отсутствии покупателей и присутствии немого, поэтому дикого давешнего поварёнка встретила как родного, мягким широким жестом вскидывая руку к дальним полкам: - За ягодами? Всё уже есть - черника, земляника, клюква, брусника, лимонные ягоды и травы северные лечебные, выбирай.
Забан: Помнил бы он, как это все на латыни называется. Но, наверно, и тогда не сдержался бы. Кинулся к указанным полкам и, вдохнув глубоко, ткнул пальцем в чернику: - Это... и... и... - денег могло не хватить, так что что "и" надо было думать сейчас и хорошенько. Глаза тем временем бегали и ноздри нюхали.
Залика: - "Это" всю корзину? - иронично уточнила Зали. - А расплачиваться будешь продав хозяина парфянам? Короб был здоровенный, стоял высоковато, ягоды виднелись только в переплетения, Герасим - не помощник, и прежде чем лезть черпать, Зал потребовала: - Напомни мне, чьего ты дома?
Забан: - Где парфанам? - повернулся Зан. - Нет, не все, - показал на ладони деньги. - Я не дома, то есть, на Тибре. Лара Фурия. Не того, - резко вытянул руку точно в сторону, куда давеча увели солдаты. Выдохнул, посмотрел на нее - красивая. Повторил: - на Тибре... - тихо, и добавил самоотверженно, представляя себе как она полезет на скамейку чтоб достать и туника натянется и, может, в пройму видна будет грудь: - я могу сам.
Залика: Об изгнанном старшем сыне сенатора уже успела насплетничать идущая на похороны тётка Ревекка, у мужа которой Фурии брали рыбу для прислуги, но Зали как раз выпускала и расплачивалась с ункторами, вникая в сплетни хозяйкиной знакомки ровно настолько, чтоб не обидеть. Теперь же фамилия обрела форму, весомую, округлую и совершенно не мужскую. - Не стой рядом с навесом, там брызги летят, а ты и так как воробей из фонтана, - поманила Зал на табурет в глубину лавки, - иди к нам сюда, переждешь. Это Герасим, он немой, сам не назовётся, я Залика. Лавка эта - госпожи Суламиты. Значит ты господина Лара Фурия, что на Тибр переехал в инсулу с парфюмерной лавкой? Морковки хочешь? Бери, бесплатно, для постоянных покупателей, - подмигнула ободряюще. продолжение 3
полная версия страницы