Форум » Жилища » дом Курионов (продолжение 1) » Ответить
дом Курионов (продолжение 1)
Мирина: Один из богатейших домов Рима, с парком, садом и многочисленными службами. Принадлежал претору Рима Гаю Куриону, перешел по наследству его младшему брату сенатору Ливию Куриону.
Ливий Курион: За номенклатором уже давно закрылась дверь, а Ливий всё перекладывал с места на место письма от восторженных идиотов, унылых идиотов, беспомощных идиотов, злокозненных идиотов, не желая вчитываться ни в одно, и только когда принесли фруктовые взвары взял себя в руки и засел за работу.
Тривия Августа: >>>>>>>>>>>улица, ведущая от дома Тривии к дому Курионов>>>>>>>>>>>>>>>> Чуть продлившись, движение лектики наконец прекратилось, и Тривия, откинув кожаную полосу ступила в затененный колоннами портик, спокойно оглядываясь по сторонам.
Ливий Курион: Когда под руку попалась копия собственного завещания, Ливий механически пробежал глазами и её, удовлетворённо хмыкая на особо удачные пассажи. И то, что наставления потомкам и клиентам он почти полностью передрал у Гая, его не смущало. Дочь (а в случае её преждевременной смерти - все предполагаемые внуки) получала столько, что спокойно могла купить среднего размера царство, уже живущий внук получал ещё больше, а дальние родственники и клиенты, особенно не слишком почтительные, получали всякий хлам вроде старых мельниц, паршивых виноградников и разваливающихся фуллоник - вместе с теми самыми наставлениями, сарказм которых грозил прожечь копию до дыр. Особенно приятной была та часть завещания, в которой цезарь получал причитающееся ему цезарево, по неписаным и неслыханным в своей наглости новым законам, а именно - баснословно дорогую и легендарно бесполезную свору домашних Курионовых рабов. Переписывая своё завещание после смерти брата, Курион не долго думал что бы такое ценно-бессмысленное завещать вымогателю. И откровенно хохотал над текстом. Но теперь... какая-то тянущая за душу мыслишка не давала перейти ухмылке в смех. Он перечёл завещание раз восемь, прежде чем понял что Дея - тоже собственность. Домашняя рабыня, уже однажды едва не погибшая там, где преданная служанка Октавии бросала в лицо пытающему её Тигеллину "да женские органы моей госпожи целомудреннее, чем твой рот!" Ливий не помнил, что с ней сталось. Зато представилось ему - сразу. Поэтому когда суфлёр с низким поклоном доложил "явилась прекрасная дева, господин", Ливий даже глаз не закатил, дополнив обычное "идиот" сухим "из римской вдовы такая дева как из тебя мыслитель. проси к столу". И, располагаясь в малом триклинии, всё ещё думал о завещании.
прислуга: Куплет отбивался, заламывал руки и, ругаясь "варваром" и "греческим сатрапом" доказывал, что ему надо переколоть фибулу, драпировка легла плохо и в таком виде играть невозможно, но "суфлер" увел его в триклиний бестрепетной рукой. Вдова Леворукого, заплетённая для такого случая аж на три тяжелых, почти птарициански уложенных косы, поклонившись чуть не в пол, повела незнакомую госпожу в малый триклиний... ...а охрана, не ожидавшая такого явления, всё ещё топталась вокруг пришлых дев лектикариев и лантернариев, не решаясь предложить как мужикам "на кухню винца выпить, пока хозяева там...".
прислуга: Поведя мощным плечом, Федра глянула на того охранника, что мялся поблизости, и, хохотнув, пробасила: - Девок, что ли, не видел никогда? Погреться есть где? Вымокли, как дворовые цуцики, обсохнуть бы, да и вообще... того... согреться.
Дея: С дерева прогнал ливень. Она заскучала, дошла до... библиотеки а потом даже до кабинета, который поначалу обошла чтоб не попасть к Еракию и опять не заставили читать. Ходила-ходила, вытерла пыль туникой с чьей-то каменной морды, дошла до кухни и, памятуя совет, поела, а потом еще раз поела, надзирая за приготовкой всякого вкуса. Вкус готовился, повар даже какую-то птицу из рыбы слепил, и все было в порядке. И это надоело и она пошла гулять дальше к выходу как раз когда под охреневшими взглядами охраны рослая деваха перед лектикой спрашивала согреться. - Заходите, - распорядилась по-хозяйски, и добавила в оправдание, пожав плечами: - идиоты! С ее улыбкой это звучало как похвала. __________ заживающие царапинки. По везде.
Тривия Августа: Держа голову высоко, а спину прямо, Тривия вошла в триклиний и лучезарно улыбнулась. В голове стучало: "не вздумай показать свои тревоги... не вздумай..." - Аве, сенатор! - голос звучал низко и хрипловато. Она прищурилась и чуть склонила голову к плечу.
Ливий Курион: При появлении рыжеволосой домины Куплет булькнул какую-то совершенно непотребную ноту, розовея и пытаясь одной рукой поправить драпировку. Курион предупреждающе покосился на впечатлительного артиста, выдержал небольшую, но ощутимую паузу, и кивком пригласил вошедшую располагаться. Она, действительно, не была похожа на старшую ветвь круглолицых и низкорослых патрициев, и, в другое время, в других обстоятельствах, он и сам бы мог впечатлиться, не до бульканья конечно, но... Женских кресел в малом триклинии, подразумевающем интимные или деловые встречи, не было, и Ливию невольно пришлось отдать должное так удобно обставившей когда-то дом гетере. - Аве, дочь Валериев. Как видишь, боги не расположены сегодня дать нам полюбоваться огнями города лежащего у подножия моего дома, но повар обещал загладить оплошность богов, так что уверяю тебя, этот путь в грозу ты проделала не зря. Музыкант опомнился уже через пару мгновений, то ли поправив, наконец, проклятую драпировку, то ли подстёгнутый хозяйским взглядом, и, под музыку достойную Олимпа, Ливий наблюдал дочь рода, никогда не умевшего присматривать за своими отпрысками. Валерии... одна пытается подобраться к вилле, другие, приняв щедрый дар в щекотливой ситуации, до сих пор не удосужились выразить благодарность лично, а эта... Сенатор выжидал и изучал, не собираясь облегчать ей задачу.
Лупас: Теперь он знал кем пахло то опасное и многообещающее письмо. Хоть сегодня она пахла иначе. У неё по-прежнему не было того, что можно было бы назвать её запахом и это непонятно раздражало. Волк проводил её взглядом из тёмной ниши, выждал, и серой неслышной тенью пошел следом. За занавес. "аве, дочь Валериев..."
Тривия Августа: - Разумеется не зря. Я редко отправляюсь в путь без пользы, Ливий - Тривия позволила себе рассмеяться, располагаясь напротив - любезность твоя делает тебе честь, но что мешает нам поговорить о делах до того, как мы уважим таланты твоего повара?
Ливий Курион: - Только моя нелюбовь к беседам о делах на пустой желудок, - благодушно улыбнулся Ливий, глядя как непринуждённо молодая матрона устраивается на ложе и делая выводы. - Я, видишь ли, давно живу на свете и знаю, что разговор с красивой энергичной женщиной вполне способен отбить аппетит - заменив его другим или испортив. В обоих случаях может пострадать... прекрасный ужин. И старый добрый фалерн. Опережая слова хозяина, рабы внесли закуски, чаши с розовой водой для рук и драгоценные агатовые кувшины, мягко сиявшие на просвет. И пока оставшийся мальчик-виночерпий, деликат из Гаевых баловней, с незапоминаемо-длинным прозвищем, наполнял серебряные кубки, Курион пытался вспомнить насколько близки две ветви рода и от чьего имени или по чьему наущению могут вестись деловые беседы. - Благополучны ли твои сёстры в Греции и родственники в Риме?
Тривия Августа: - Отчего не быть благополучными моим старшим сестрам под рукой супруга Майор, Ацеррония, прокуратора? Живется им хоть и скучно, но славно. А в Риме, сенатор, у меня опять же сестры, совсем еще юные девы и я хочу надеяться, что им не на что жаловаться в моем доме. Я слышала, есть еще Валерии здесь, но стоит ли выяснять родство, о котором не заботились со времен моих дедов? Благо и то, что носят и множат славное имя. Тривия пригубила вино и одобрительно кивнула - напиток был душистым, густым, но некрепким. Такой мысли не спутает и землю из-под ног не уведет.
Ливий Курион: Курион задумчиво покивал, шевеля пальцами в розовой воде: - Тебя же, как я понимаю, изгнала из Греции провинциальная скука? Или привлекли возможности столицы? Попробуй улитки, они в это время года хороши, - и последовал собственному совету. Мальчик, улыбаясь и двигаясь так, словно на нём всё ещё была табличка с надписью "5000 денариев", снова наполнил кубок домины, "позабыв" наполнить хозяйский. Куплет поднялся до таких высот, куда не залетал даже орёл Юпитера, и, в целом, вечер звучал и благоухал изысканной роскошью... к которой примешивался запашок прикопанного Курионом в провинции позора, проникавший даже за великолепные занавеси пышного триклиния.
Тривия Августа: Неопределенно кивнув головой на оба вопроса, Тривия последовала совету, и выбрала улитку, благоухающую зеленью. - Дивно, дивно... Я вижу, с поставщиками провизии тебе везет куда больше, и стол твой куда изысканнее и добротнее, чем дороги в Греции. Она не переставала улыбаться, хотя по спине пробежал холодок, словно поблизости был готовый броситься на нее хищник. Усилием воли заставив умолкнуть голос, нашептывающий ей об опасности, она томно вздохнула и проворковала: - Ах, как жаль, что дороги нельзя мостить улитками...
Ливий Курион: Улитка заползла в печень и пошевелила там рогами. Сенатор улыбнулся ещё добродушнее и возразил: - Эгнатиева дорога вымощена костями врагов... империи. Думаю, это надёжнее улиток. Конечно, как и на любой дороге, там попадаются... эгмм... болотистые участки, которые, время от времени, требуют... вложений. Но мне казалось, что в Греции столько морских путей, что сухопутные не должны особо волновать местных жителей. Музыка лилась откуда-то из заоблачных высей, но Ливию звуки лиры казались теперь квакеньем жаб. Наглая девчонка с порога пыталась взять его в оборот, хотя и так было понятно, что одно дело иметь приватный разговор с безродной персидской варваркой, совсем другое - с одной из тех женщин, которые уже больше сотни лет лезут ручонками в дела мужчин и за которыми стоят целые фамилии. Курион в который раз подумал, что Фульвию, подавшую им всем пример, следовало удушить в колыбели, и прищёлкнул пальцами, ускоряя подачу второй перемены блюд.
Тривия Августа: - Кого-то все же эти... - она сделала паузу, выцеливая глазами утиное яйцо поаппетитнее - ...эти вражеские кости, честно признаться, более напоминающие солому, недоеденную вражескими лошадьми и навоз, ими оставленный... Кого-то это непроходимое болото взволновало ровно настолько, чтобы дать знать о нем в Золотой... И гонец, разумеется, поехал не по Эгнатиевой дороге, ибо ему не по пути, а значит надежды на то, что он утонет, нет никакой. Хихикнув, Тривия с наслаждением вонзила белые зубки в фаршированное яйцо, искренне надеясь, что блюдо, к которому хозяин дома не прикасался, не отравлено.
Ливий Курион: ...но даже самая шальная римская баба не станет так рисковать не имея в рукаве утяжелённых свинцом костей - на основной бросок. А значит письмо всё таки существовало. Или, если гонец с письмом - эзопов оборот, кто-то копнул так глубоко, что выкопал доказательства. Живые доказательства, потому что по каменным там было не определить, это он помнил точно. Мало ли отчего проседают те дороги... Слуги вносили то ли птицу в виде рыбы, то ли рыбу в виде птицы, пересыпанные мелким речным жемчугом свиные потроха, увитых зеленью диковинных рыб-попугаев, душистые соусы, разварные овощи, странноватые греко-скифские вина... а Ливий думал только о той разгульной ночи, когда поставщик, с которым они уже полтора года делили и завышали, завышали и делили, вырвал его из объятий греческих шлюх вопросом почему не принимают материал. Увидев тогда какое дерьмо ему предлагают класть в средний слой, Курион не сразу нашел слова для оценки. Но хуже всего было то, что не нашел он их и потом - он, повязанный неоднократным воровством римской казны, уже не мог отказать подельнику. - Оставьте нас. Все, - велел рабам, и те метнулись с подобающей скоростью. Даже избалованный Мириной Куплет, не освоивший ещё все хозяйские интонации, поспешил убраться, вздрогнув от жесткости приказа. - Агат не дорожный булыжник, кувшины мы сможем поднять и сами, если ты действительно предпочитаешь дела ужину. Я слушаю, - с тихим скрежетом переплёл унизанные кольцами пальцы сенатор.
Тривия Августа: Августа проводила глазами слуг и пригубила еще немного вина. - Как я уже говорила, муж моей сестры, прокуратор Марк Ацерроний. Тот самый, что приходится старшим братом Ацерронии, жене Авпасида, архонта Амфиполиса, столь тесно заинтересовавшегося жалобами купцов на непролазные болота там, где должна быть хорошая дорога. Я знаю, кого он счел достойным донести эту весть до принцепса, Ливий. Знаю, где перехватить гонца. Знаю, как ценит Авпасид семейные узы, и сколь трепетно он прислушивается к роду Валериев, с которым сроднился. Чего я не знаю, так это того, что ты можешь мне предложить в обмен на мои знания. Кинжал или яд, которые наверняка просятся тебе на ум, не спасут тебя, ибо опасность исходит не от меня. Сердце Тривии билось мелко, но улыбка не сходила с лица до последнего слова.
Ливий Курион: - Какие обширные родственные связи, - заметил Ливий, макая что-то омерзительно-варёное в более-менее острый соус и мысленно желая всем вольным городам провалиться в Аид, а ещё лучше - в данаидову бочку Золотого дворца. - И как разумно, что молодая одинокая женщина не делает ставку только на них - далёких и ненадёжных в наше непростое время, когда так легко прерываются и дороги, и родственные узы. Но прежде, чем говорить о том, что хочет доблестный ахронт взамен на возможность выслужиться перед принцепсом или в обмен на что ты готова потерять столь блестящего и столь дальнего родственника, я хотел бы услышать что именно в том письме, которое, согласись, может оказаться бездоказательной клеветой моих врагов.
Тривия Августа: - Родственник не столь дорог моему сердцу, чтобы я опасалась его потерять, сенатор, но все же достаточно могуществен, чтобы не кануть в Лету, даже если я начну за него опасаться. Подумай сам, есть ли дело архонту до тебя, сенатора? Он всего лишь выполняет свой долг и подтверждает свою верность интересам империи.. Тривия пожала плечами, расправляясь с нежной, бело-розовой рыбиной и подумала, что вкуснее рыбы, выловленной на Фессалоникийском побережье и тут же, на берегу, брошенной в угли, нет ничего. И как бы ни изгалялись римские повара, греки рыбу готовят лучше. - В письме же всего несколько строк о состоянии участка дороги, упоминание, что строилась она под твоим присмотром, и еще упоминание одного имени... - она выдержала паузу, и тихо, но твердо произнесла, - в письме упоминается некто Мамерк, прозванный Аваром.
Ливий Курион: Курион поднял глаза от едва надкушенной птицы, оказавшейся, всё же, рыбой, и во взгляде было достаточно яда, чтоб убить провинцию. И примерно столько же кинжалов. Память на нужные имена у сенатора была прекрасная, и он точно знал, что вскоре после той неудачной сделки в живых осталось лишь два свидетеля - некий легионер Константин, за приличное вознаграждение прирезавший несговорчивого приемщика - сотника вспомогательных войск, и Авар, следы которого затерялись сразу после исчезновения центуриона. Константин, призванный из тех же мест, вскоре пропал из виду как и поставщик - молодой квестор Курион упустил момент, а потом легионер, видимо, каким-то образом вместе с легионом сменил и имя. Но из них двоих именно Мамерк был тем, к кому мог прислушаться на судебном разбирательстве сенат. - Мамерк? Первый раз слышу, - пожал плечами Ливий. - Но ты права, не стоит такими глупыми сплетнями утомлять принцепса.
Лупас: Треньканье лиры давно смолкло, но Дентер продолжал слушать музыку - льющуюся вместе с ядом с губ рыжей патрицианки. Кто бы мог подумать ещё каких-то десять лет назад, что такого как Курион железной рукой возьмёт за яйца хрупкая вдовушка, предусмотревшая многое... но не всё. Волк потоптался на месте, изображая шаги, отдёрнул занавес и склонился в поклоне перед хозяином, негромко - в малом триклинии была отличная слышимость - докладывая: - Прости, господин, я не осмелился бы побеспокоить тебя за ужином, но гетере Дахи отрезали голову в её собственном доме, весь город только это и обсуждает, и ювелир уже трижды присылал справиться - отменяешь ли ты заказ подарка?
Тривия Августа: - Мамерк? Первый раз слышу, - пожал плечами Ливий. - Но ты права, не стоит такими глупыми сплетнями утомлять принцепса. - ...тем более, что до сплетен он большой любитель, а разбираться, правда это, или вымысел, может и полениться - Тривия усмехнулась и чуть повернула голову на шаги. При виде вошедшего она насторожилась - столько в нем было звериного. Дахи... Что-то она слышала об этой не то волчице, не то гетере, но едва ли она была важна, раз так смутно запомнилась. Изобразив на лице приличествующий произнесенному ужас, переходящий в сожаление, она продолжала рассматривать вестника так пристально, как осматривала бы хорошее оружие.
Ливий Курион: - Надо же, - воздел кустистые брови Ливий, - какая неприятность. И, оставив колкую реплику без внимания, скептически скривился обращаясь к гостье: - Ну не идиот ли? А ещё номенклатор... Зачем я держу такую ораву, если обо всём приходится заботиться самому? - и вернулся к рабу. - Мог бы и сам додуматься, что отменяю - не подарю же я дочери или родственницам то, что заказывал для персидской шлюхи? Я, кстати, и так хотел отменить заказ, услышав о ней кое-что, да всё забывал об этой мелочи за делами - какие подарки - прижизненные или посмертные, могут быть женщине, не ценящей покровителей? Ступай. И, дождавшись исполнения приказа, поинтересовался у Валерии: - Так чего же ты хочешь за письмо и гарантию того, что не будет последующих писем?
Лупас: По задумке сенатора вечернюю гостью надо было напугать ещё и видом, но патрицианка смотрела как левый наниматель и Лупас, отвернувшись от хозяина, оставил театр для других случаев, вернув женщине рода Валериев изучающий взгляд и слегка усмехнувшись в ответ, прежде чем выйти.
Тривия Августа: Неожиданно для себя, Тривия вдруг звонко расхохоталась, сквозь смех выдавив, в упор глядя на Куриона: - Как я погляжу, твой номенклатор не только артистичен, но и весьма дерзок. Уж не попросить ли мне его в дар, в обмен на это злополучное письмо? Ливий, Ливий, чего может хотеть от сенатора домина, обремененная незамужними сестрами и неженскими заботами? Дружбы, покровительства и защиты, если таковые понадобятся. Разумеется, дружбу такого рода неплохо бы скрепить каким-нибудь скромным и полезным подарком. Например небольшой латифундией. Мне кажется, это весьма скромно, учитывая... возможные последствия.
Ливий Курион: Сенатор, у которого отродясь не водилось небольших латифундий, задумался надолго, перебирая блюда на столе и владения в Италии. Найти подходящее среди первых оказалось проще. В империи можно было строить паршивые термы, разворовывать стройки акведуков, лепить инсулы из воздуха и помёта как ласточки, но дороги, на которых стояла дойная корова-империя - это было серьёзно. И вряд ли это не понимала матрона из древнего рода. Но даже самая недорогая из латифундий стоила состояние, а просто "винограднички под Везувием" её бы явно не устроили. И всё же он перестал бы считать себя Курионом, если бы не нашёл выход: - Молодой вдове, обременённой незамужними сёстрами и подрастающей дочерью, не помешает вилла в Байях, где столько сирен заманили своим пеньем знатных... гм... мореплавателей, - с виллой он, хотя бы, уже успел мысленно расстаться, когда обещал её гетере в обмен на услугу. - И мальчик-виночерпий, который нам сейчас прислуживал. Он обошелся моему брату в пять тысяч денариев, однако, на что не пойдешь ради дружбы с такой очаровательной женщиной. Но мне нужно не только письмо. Мне нужны гарантии. А гарантия в нашем случае может быть только одна - голова этого неизвестного мне клеветника Мамерка.
Тривия Августа: Задумавшись от силы на мгновение, Тривия кивнула: - Байя?.. Что ж, достойное предложение достойного мужа, в обмен на такое вполне можно предложить голову предателя, фаршированную его... ливером. Ну а виночерпия я не приму, видишь ли, я привыкла, чтобы мне прислуживали женщины. Мальчик, даже такой прелестный, едва ли впишется в мой дом. Тривия задумалась, ища подходящую замену. Деньги ей были ни к чему, прочие рабы-мужики тем более... Вдруг ее осенило: - Нет ли у тебя на примете небольшого виноградника, который, обременяя тебя, вполне пригодился бы скромной вдове и был бы ей полезен куда больше, чем смазливый мальчишка?..
Ливий Курион: Мальчишку, получившего всё же кое-какие предварительные инструкции, Ливий всучить особо не надеялся, рассчитывая заменить его, в случае отказа, соответствующей суммой, но виноградники (к сожалению - подороже) у него имелись по всей Италии. Разумные люди вкладывают в землю, её, в отличии от денег, в Италии больше не производят. - Что ж, такие есть, - согласился после некоторых раздумий. - Близ Альбанского озера, неплохие, и место прелестное, но там становится слишком людно и всё труднее их охранять, а мне некогда этим заниматься. Их я могу передать тебе прямо сейчас. Остальное - после того как я получу письмо. И голову. Угощайся, Валерия, я схожу за бумагами, - поднялся с ложа Курион, прекращая торг. А Лупасу, стоящему за занавесом, взглядом приказал - глаз не спускать.
Лупас: Когда хозяин ушел достаточно далеко, Лупас сделал пару неслышных шагов из-за занавеса, и предупредил с тихим нажимом: - Я был бы слишком обременительным подарком для такой хрупкой женщины. И обещаю быть неприятным подарком, если ты попросишь ещё раз... госпожа. Но могу быть полезным занакомым, - добавил, склонив на бок голову и разглядывая необычный перламутровый оттенок груди в вырезе её дорогой столы. - А тебе ведь не нужен номенклатор, раз у тебя настолько хорошая память, что ты помнишь то, что было когда ты была ещё совсем ребёнком.
Тривия Августа: Тривия резко обернулась. Опасный, очень опасный, но за такое можно и уважать. - Тебе так дорог этот одышливый толстяк, что ты готов угрожать мне, не будучи уверен в том, что я не отрежу тебе язык и не засуну его туда, где ему место?..
Лупас: - И где же, во всём этом, - неспешно проведя взглядом от её макушки до кончиков пальцев на ногах, поинтересовался с усмешкой Волк, - ему место, госпожа? И разве я угрожал? Я просто хотел сказать тебе, что мы с ним дороги друг другу. Пока что. Но не буду мешать тебе наслаждаться ужином. Иронично поклонился и, отшагнув, исчез за занавесом.
Ливий Курион: В таблиниуме сенатор первым делом пнул кресло так, что, отлетев в стену, оно развалилось, хрустнув всеми сотнями сухих лоз. Провинциальный выскочка желает освободить себе сенаторское место? А чёрного болиголова в жаркое он не желает?! Место, на котором столько поколений сидели Курионы, место, посадить на которое недостойного зятя было лишь временной мерой, место, предназначенное его - Курионову! - внуку? Отдать какому-то полуварвару?! Дотянуться до Греции теперь, когда осталось так мало связей, будет непросто, но... Ливий ещё раз пнул обломки и открыл шкатулку в которой, на всякий непредвиденный случай, всегда лежали несколько пустых гербовых листов, заверенных со всей тщательностью свидетелями, табеллионом и преторской печатью - для надёжности. Вписать формулы купчей, которые он знал наизусть, было делом недолгим. Гораздо дольше он успокаивал лицо и дыхание, прежде чем вернуться в триклиний. - Альбанские виноградники. Тебе понравится, - заверил, роняя купчую на стол перед гостьей, - работают несколько семей колонов, не слишком ленивых. И там, кстати, откармливали молоком этих прекрасных улиток. Если поставишь своего вилика и охрану, доход будет неплохим. Но смотреть на родственницу провинциального наглеца ещё одну перемену блюд он был уже не в состоянии. - Жаль, что мой повар, испугавшись грозы, испортил десерт. Эти варвары трусливей зайцев которых готовят... Но, поскольку мы теперь добрые друзья, десертом как-нибудь порадует тебя моя дочь. Она же проследит, чтоб твоих сестёр благосклонно приняли в высшем женском обществе. Патронство будет неофициальным, поэтому по утрам я тебя не жду, слишком древен твой род, это не пойдет на пользу ни мне, ни тебе. Но если на играх ты сядешь рядом с моей дочерью, это продемонстрирует всем под чьим ты покровительством. Он посмотрел сверху вниз на хрупкую занозу на своём ложе и добавил, выходя: - Я жду голову. А вилла ждет тебя. До встречи.
Тривия Августа: Купчая перекочевала со стола за широкий браслет на предплечье. Проверять Тривия сочла излишним - не тот был случай. Благодушно кивнув, она заметила с иронией вслед Куриону: - Ты бы остыл, сенатор. Случившаяся неприятность ошеломила тебя настолько, что ты вместо своей дружбы предложил мне, женщине рода ни в чем твоему не уступающего, стать клиенткой, словно я вдова плебея, неспособная себя обеспечить. Не знай я, что ты расстроен, я бы оскорбилась. Наша дружба не будет явной, Ливий, и чем меньшее количество праздных сплетников будет знать о ней, тем лучше. Поднявшись с ложа она медленно направилась к выходу, но не дойдя до него снова окликнула сенатора: - То, что ты передал мне, представляет немалую ценность, а со мной одни женщины... Не одолжишь ли ты мне кого-нибудь в провожатые? Вот хоть своего номенклатора, мне показалось, он достаточно смышлен.
Ливий Курион: - Я ещё не видел на что ты способна, Терция, - задержался сенатор лишь на мгновение - подчеркнуть её очерёдность в семье и то, что неприятность не была такой уж большой, - но надеюсь увидеть. Вместе с головой. В столице другие представления об умениях, знаешь ли... Дентер, проводи домину. Проходя в таблиниум мимо секретаря, он щелкнул пальцами, подзывая, но получился хруст.
Лупас: Лупас поклонился, пропуская патрицианку вперёд: - Ты не ошиблась, госпожа, я могу защитить тебя и от трезубцев Юпитера, разбушевавшегося на улице, если ты защитишь меня от своих... женщин, - усмехнулся негоромко, потому что успел посмотреть на лектикариев когда они прибыли.
Тривия Августа: - Право, стоит ли бояться невинных овечек, провожая львицу? Если не будешь распускать руки по дороге, едва ли они на тебя даже взглянут. Тривия нетерпеливо дернула плечом и уже устраиваясь в лектике проворковала не без ехидства: - Федра, смотри, чтобы девочки по дороге ненароком не зашибли нашего провожатого. Он мне еще пригодится. выход из игры
Лупас: "...и не уроните её, она мне тоже", додумал Лупас, вспоминая были ли у хозяина, за те десять лет что он его знает, какие-то дела с Ацерронием. Выходило что - нет. Либо он чего-то не знал - сомнительный, но вариант. На дожде отступили все посторонние запахи и волк наконец стал понимать чем она пахнет - какое-то лесное растение, название и вид которого он никак не мог вспомнить. Возможно, она пахла свободой. Но это был слишком давно забытый запах. И - всё зависело от того, кто получит приказ - он или "суфлёр". Он молча кивнул патрицианке, подстраиваясь позади лектики под шаг матёрых "овечек. >>>>дом Тривии Августы, улица, потом дом Курионов>>>>>>>>
Мудрёный: Рурк на протяжении всего разговора обкатывал спиной одну из колонн перистиля, маясь, как мальчишка... то, что он видел - мельком, урывками, когда сенатор побрел в таблинум а доверенный канул в триклиний, скорее смешило, чем настораживало и, спрятавшись за облюбованную колонну, он пару раз резко сменил выражение лица, имитируя то безлико-жесткий взгляд Дентера, то изящную, тонкую мимику рыжей гостьи. Однако за щелчком пальцев пошел уже человек по-прежнему внимательный и вдумчивый.
Ливий Курион: Ливий сел в единственное уцелевшее кресло и, пока прибежавший на шум кто-то убирал обломки и тащил новое - для секретаря, тяжело дышал, косясь на шкатулку. Место в сенате, значит? Что ж, он покажет им их места. Диктовать он начал без вступления: - Пропретору Ахеи... его длинное имя, звания и титулы перепишешь с вон того свитка на столе... дорогой друг, получая многочисленные известия о процветании провинции под твоим разумным управлением и о том, сколько возможностей открывает теперь Ахея перед предприимчивыми людьми, я начинаю жалеть, что в своё время не уделял внимания этой области Империи. Одним из таких успешных в делах людей является мой зять, отец которого был твоим другом - Кассий Летеций Руф. Заботясь о его интересах как о своих собственных, прошу тебя, по старой дружбе, также порадеть о них и сообщить нам насколько надежны, влиятельны и честны: прокуратор Марк Ацерроний, архонт Амфиполиса Авпасид... и добавь ещё три-четыре имени на выбор из свитка с пометкой "Ахейцы" с третьей полки... так... можно ли с ними вести дела? С уверениями, заверениями и так далее. К письму приложишь того виночерпия, что сегодня прислуживал, и дарственную на него. Насколько я помню, старый сатир сходит с ума по хорошеньким юношам, у которых вот-вот пробьётся борода. И проследишь, чтоб это было доставлено с верным человеком, одним из моих кораблей.
полная версия страницы