Форум » Жилища » Дом Кассия » Ответить
Дом Кассия
Кассий: вестибул и атрий: таблинум: сад:
письмо: с гонцом от Ливия Куриона. с припиской и в бурых пятнах. как это понимать? зависит от того, кто тебя осведомляет. Отныне разгребай своё дерьмо сам.
Кассий: Кассий подавил бешенство, на котором проскочил над презрительным молчанием и упреками матери, потерей жены, сына и виллы вкупе с Андроником, словно не потерял его уже давно; необязательными теперь Юлием, слонами, пирами, потными руками, так и не выцедив готовое уже, четко звучащее в голове, простое как все, что идет от души "Ну и пошел ты." И, осознав, что это за пятна, тихо поинтересовался у гонца: - Он что, вскрыл себе вены? - стараясь, чтоб в голос не пробилось надежды.
Юлий: Цирк Гонками он был доволен. Мало того что ему везло, удалось еще и вести себя так, что приставленный к нему сторож выглядел телохранителем и на это покупались почти все кто его не знал. Кто его знал удивлялись, но тоже покупались почти все. Это было забавно. И он, чтобы не загубить игру никому не дал, хотя соблазн был. но в предверье большое охоты распыляться на мелочь.. он со вкусом потянулся, просыпаяь. Позже обычного.
прислуга: - Что ты, господин, он просто... поранил руку, - мыль оформилась пока смотрел на лицо, которое не сочли нужным проконтролировать "а ведь это мой будущий хозяин... не пора ли?" - Он был очень зол и смял в руке серебряный киликс, - сообщил посланный доверительным шепотом, в надежде что зачтется.
Кассий: "Конечно он был зол... он когда-нибудь бывает другим?" Вместе с тем на него наконец снизошло спокойствие. После того как терять ему было уже нечего, можно было продолжать игру, усугублять свое положение, подтверждать дурное мнение о себе и... да. Не отчитываться. Он дал какую-то мелочь гонцу и велел поторопить Юлия, начав сборы к Стервию с гораздо меньшей неохотой, чем от себя ожидал. Он объяснил это себе необходимостью соблюсти договор со своей стороны, что бы там о нем не думали. Той же необходимостью, к которой принудил Пуппия. >>>>>>>>Дом Понтия Мецената.
Кассий: 22 авг ночь>дом Мецената.>> Всю дорогу он молчал. Тяготило чувство, что Юлия следовало забрать. Но все мысли о Курионе, а равно и о предстоящих выборах вызывали только отчуждение и усталость. Пуппий и Клавдия Цека стояли для него в одном ряду - оба обещали удачу, обернувшуюся унижением. Причем если первое он принимал как заслуженное наказание за ошибку, которой, прислушайся он к себе раньше, мог бы избежать, то второе... "Кто, - думал Кассий, - кто это озывался обо мне... хорошо? Этот..?" Ощущение было такое, словно он сам ходил просить об этом добром отзыве, сам подсылал добиваться, нахваливать себя перед принцепсом, хлопотать... и вот ответ.Тем более оскорбительный, что доброго отзыва не отменял. Ливия тоже не проронила ни слова. Больно было, в сущности, из-за нее. И Кассий оставил на утро назревающий разговор с матерью, и увел жену греться - сперва в купальную, потом - в кубикулу, обернув ее собой со спины, свернувшуюся калачиком.
Кассий: 23, авгш, утро. Ливия с утра убежала к сыну, а Кассий долго лежал и подсчитывал. Выходило неутешительно, но если урезать роскошь, не тратиться на рыбу, специи и использовать ячмень, уродившийся как никогда, можно было даже сэкономить. И молоть и печь у себя. Для раздач, когда выйдет государственный. Вопроса о вилле даже не возникало, поскольку считалась даже амфора греческого, которую он обещал младшему Элию, и надеялся выменять с приплатой на свое. Которое тоже можно было, кстати, продать, и неплохо. Поскольку оно удалось, и он пожалел, что отдал тестю больше, чем тот просил. Не считал он только отложенного на Ливию и детей: он уже считал нерожденного живым и не собирался допускать, чтобы с ним произошло как с первенцем. Впрочем, вещей и драгоценностей это не касалось. Собравшись с духом для разговора с матерью, он вызвал парня, который докладывал тогда об Андро, и подробно расспросил его. Но тут принесли письмо. Элий старший писал о слоне, и Кассий сначала подумал, что речь идет о том самом, которого дарил его сын. Но детали заставили его расхохотаться: выходило, что ему подарили двух слонов, каждый Элий по слону - и оба уже стояли в зверинце амфитеатра. Кормить двух слонов Кассий до тризны не хотел и решил выставить одного сегдня же на общественном празднике, устраиваемом принцепсом. Таким образом можно было даже что-нибуждь заработать. К матери он пришел в гораздо лучшем настроении, нежели был, когда проснулся.
письмо: прибыло с посыльным, двумя рабами несущими тяжелый сундук столового серебра и экзотичных сарматских женских украшений, и мешочком золота. Лично в руки Ливии. Поздравляю и благодарю за внуков, дочь. Береги их. И деньги глупо не транжирь. Будь здорова, отец.
Кассий: Больше всего его, конечно, интересовало, почему. Он понимал, что мать склонна к недоверию после отцовского безрассудства, но, во-первых, она контролировала траты вместе с Ливией и могла, во-вторых, давно убедиться, что Кассий отцовским путем не пойдет, так к чему было это предательство? Он понял, что торопится с выводами, ведь и шел-то ради очередного скользкого разговора, на будущее, а не отношения выяснять. Но в душе знал, убежден был... Он начал с самого сложного - до какой суммы урезались ежедневные траты. И после швала возмущения добавил, что это не коснется Ливии и ребенка. Очередное "а я, я же больна стара и мне нужно и мне трудно" он пережидал терпеливей обычного, потом спокойно изложил, что произошло. - Могло быть хуже, - добавил между прочим, - если бы Андро не сообщил мне, как только прибыли корабли и я не вывез бы зерно, не было бы и того, что есть, мало того, и от карьеры пришлось бы отказаться - либо снова входить в долги... Она еще долго после этого поджимала губы и шипела. А он сидел, слушал, и думал, что скажет тестю о Юлии. Когда он вышел от матери, Ливия, сияя глазами, поймала его по пути в атрий, молча привела к сундуку и показала письмо. Дождалась, когда он прочтет, поймет и улыбнется и сказала: - Все-таки он меня любит... - Прекрасно, - одними губами сказал Кассий. - Порадуй мать, - а сам подумал: "Это он не тебя любит, это он мне не доверяет... и хорошо. Теперь я выкручусь."- Ты что-нибудь напишешь в ответ? Я пойду сегодня к нему. ........ Люди как всегда жаловались, просили и надеялись. Он обещал с легким сердцем. ........ Поле сиесты он понес в дом Курионовдочерний привет и неприятные новости с пира.
Кассий: >>>>>>дом Курионов. >>>>>>> На постоянство тестевых намерений рассчитывать не приходилось, и прежний жесткий план он решил не менять, оставив запасом подаренный жене сундук, не надеясь на эфемерное приданное и выжимая из латифундий все что возможно. А возможности были, и он отослал уже сегодня распоряжения виликам по поводу ячменя, чтоб не оставляли даже на засев, только на пропитание и то впритык, поскольку позже можно было купить его с новых правительственных поставок, в ожидании которых и нужно было кормить плебс. Пуппиеву пшеницу он решил выкупить у него сам.
Кассий: 24 авг утро. Ливию лихорадило, поэтому, не смотря на то, что она-то и торопилась больше всех, вышли они поздно. >>>>>>>дом Курионов>>>>>>>>>
Кассий: >>>Дом Курионов>>. Дома стало ясно, что усталость не спасла. Потому что, когда он вынул из носилок Ливию, опять таки не доверяя рабам, она снова уцепилась как умирающая, а не как любящая, хотя всю дорогу, пока он шел рядом, не смотря на только что отбытую тагостную обязанность говорила на отвлеченные темы и улыбалась и даже как будто порозовела. Наверное, обливать ее так не следовало. Он растер ее сам, и, отгоняя злобные мысли, долго лежал рядом, пока она не задремала, а потом наконец разрешил себе потеху. - Фортиса мне, - и уже по пути в гимнасий обмотал себе запястья.
охрана: Управляющий донес это "Господин зовет!" с обыкновенной своей интонацией, когда господин звал драться. Фортису было не очень-то легко перестраиваться с защиты на нападение, но флегма, преобладающая в жилах, усмиряла холу и не раз уже пущенную хозяином сангву. Считанные мгновения - и он уже затянутый в стеганные поножи стоит перед господином в гимнасии, склоняется: - Какое оружие выбирает сегодня господин?
Кассий: Кассий не переставал удивляться (как правило задним числом) тому как он разговаривает. У него давно могло бы уже сложиться отношение, которое незачем прикрывать угодливым словом. Он не первый год подставлялся, не нанося ударов в ответ, и мог знать о Кассии больше, чем иной лекарь. Кассий молча указал взглядом на короткие мечи и потом некоторое время смотрел в лицо Фортиса как шатают первым шагом доску моста, по которому собираются бежать, дергают веревку, по которой собираются лезть: "выдержи меня". И стянул с себя тунику.
охрана: Возможно, сегодня. Усталость сказывалась, не физическая, конечно, такой он не знал. Вызывающий взгляд Кассия Фортис выдержал спокойно, уверенно и даже в какой-то степени ободряюще "Атакуй изо всех сил, не бойся, ничего тебе не грозит. Сегодня все особенно серьезно, ты даже снял тунику, спасая дорогую ткань от моей крови. Атакуй... господин" Железный, отточенный меч на изготовку, - в отличие от этих патрицианских толстяков господин предпочитал настоящее оружие и настоящие сражения, насколько это возможно - и кивок, означающий готовность.
Кассий: На просьбу последовал кивок и Кассий атаковал едва получив в руки оружие, не дав себе труда оценить момент. Банально вперед, предвидя заранее отводящий но удерживая так, чтоб если противник просто уйдет, не провалиться за мечом, сразу отходя и нанося новый удар сбоку. Перед ним сейчас был не Фортис, Фортис лишь воплощал.
охрана: Господин бросился стремглав и на доли мгновения Фортис почти забыл, кто перед ним, почти. Маневр Кассия мог лишить печени и отводить клинок было нельзя; простым поперечным ударом гладиуса Фортис слегка отбросил меч господина, сделал упругий шаг назад, уклоняясь от возможного бокового. Скорость говорила о том, что пощады не будет; Фортис отвел меч к корпусу, готовясь принять новый удар.
Кассий: Клинок пролетел у плеча и, преследуя уходящего в защиту, Кассий потребовал обманной диагональной атакой сверху открыть выставленную ногу и крутнул меч к себе, чуть приседая для удара снизу. Каковой летел уже безудержно, являясь уже наполовину и блоком атаки оттуда, куда должна была увести руку противника хитрость - чуть согнуть локоть сразу после удара. Поскольку накрыть могло даже в том случае, если удар достиг цели. Он этого не хотел. То есть, в случае с Фортисом он этого не хотел. Фортис лишь воплощал, и Кассий это помнил.
охрана: Меч взлетел вверх, едва касаясь лезвием удара-обманки, - и тут же вниз, прикрывая бедро и левую ногу от коварного удара. Фортис едва ушел от лезвия, показалось, что несколько волосков с его ноги Кассий сбрил, - и резкий бросок вправо, подальше от меча, под локоть соперника. Он легко замахнулся, грозя левому предплечью господина, напоминая, что защищаться не менее забавно, чем нападать
Кассий: Кассий развернулся корпусом, сливая удар все с того же, теперь наклонного, блока и, закрываясь, продолжил движение вправо, начатое Фортисом. Он некоторое время закручивал противника, настойчиво атакуя в левое плечо и сверху чтоб неожиданно вынырнуть острием в диафрагму, когда Фортис привыкнет к заданному направлению.
охрана: Кассий закрылся легко и теперь Фортис отбивался от методичных одинаковых ударов даже не смещая клинка, отбрасывая меч противника. Фортис чувствовал, что в любой момент удар может прийтись в живот или вспороть левый бок, но не мог остановиться в этой однообразной защите, быстрее, еще удар... Он высек еще одну искру и вдруг с усилием навалился на меч как на рычаг. Лезвия со скрежетом заскользили друг по другу, рукоять уперлась в рукоять и до Фортиса долетели несколько капель патрицианского пота. Он с усилием отбросил Кассия назад.
Кассий: Когда б он видел перед собой Фортиса, он бы не позволил этому произойти. Такая странная выходила вещь, ты рубишься всерьез потому что знаешь противника и при этом забываешь о том, что знаешь его. Кассий вернулся с атакой так скоро, как будто сзади его тоже отбросили, или притянули.
охрана: Следующий удар Кассия - быстрый, остервенелый - был наверняка: врубиться Фортису в живот до самой спины, с оттяжкой. Увернуться в сторону нельзя - полетевший вперед кубарем патриций - очень плохая примета в жизни раба; да и как бы ни был короток клинок, кровь бы он пустил. Фортис встретил удар опущенным острием вниз и под напором едва не оступился - и одним резким броском попытался перевести меч в сторону и снова отбросить противника назад, но совсем немного не хватило - меч господина полоснул по груди, не застревая в разошедшемся мясе. Кровь не была сигналом к прекращению поединка, и Фортис, отскочив назад, встал в боевую стойку: - Атакуй!
Кассий: Кровь он увидел раньше, чем фортис и, позволив себя оттолкнуть, неслолько вздохов смотрел на него, видя наконец перед собой раба. - почему не отошел? - и бросил ему что-то тряпичное, оказавшееся собственной туникой. - иди зашеися
охрана: - Не успел. Фортис посмотрел на рану - кровь медленно текла по животу, но рана была неглубокая - и позволил себе отказаться от дорогой туники. Незапачканной он оставил ее на полу гимнасия, вложил меч в стойку и прижал к груди затасканную тряпку, что брал с собой на каждое такое развлечение Кассия: - Господин, - он едва склонил голову и вышел. В зашивальной у лекаря он только ткнул пальцем в сочащийся разрез: - Покрепче делай. Вдруг завтра он захочет драться на молотах.
Кассий: - Господин, - одними губами повторил Кассий. - Твое дело защита. Ты обязан быть жив, - не слишком повышая голос, сказал он. ............... Спалось несладко: он всю ночь методично рубил головы и они катились, отскакивая, а в промежутках ел живьем какого-то парня, будто бы наложника, отрывая зубами от шеи мягкие волокна мяса, не желающие рваться и тянущиеся через всю грудину, отделяясь только над животом.
Кассий: 25 авг утро.. Утром он сказался больным и никого не принял. Это была почти правда. Очень нелегко было сделать даже то единственное дело, которое не требовало присутствия человека, с которым он делил его перепетии. Однако тянуть с ним не следовало, и он постарался, чтоб адресату стало ясно, что своей щедростью он по сути прекращает действие существовавшего ранее договора. После чего даже выслушать верного, посланного искать секретаря тестя, было уже как спускаться с горы. письмо Пуппию
Кассий: 25 - утро 26 авг. С тою же неохотой, завязанный обещаниями и стараясь не думать о них - одновременно, он решился распечатать сундук, чтобы в тот же день выкупить назад виллу. С ним любезничали, раз пятьдесят объяснив, что это не более чем формальность, как ни выкручивался он из хватки обязательной вежливости, положенной человеку состоятельному. Обычное для него выражение, то ли подозрительное, то ли проницательное, окаменело на лице и он надеялся, что и глаза его надежно заделаны слюдой - на зеркальный отблеск не хватало внутренних ресурсов, хотя взаимная любезность была бы полезна и тоже обязательна. Но верх любезности, на которую он был способен в данный момент, было не показывать, каким он видит кредитора. А видел его Кассий моложе на пять лет, что не красило человека нимало. И Кассий старался надеяться. На то, что принцепс, чья охота и послужила отправной точкой возвращения "Регины", в нее по здравом размышлении не поместится. Вилла была слишком маленькой. Маленькая вилла для любимых людей. Для Ливии с ребенком... и Андро. При четком воспоминании о нем опустились руки, благо это случилось уже под вечер. Кассий не стал подыскивать названия чувству, мало похожему сейчас на любовь, скорее на долг, то самый, что продал его когда-то Куриону и теперь подкладывал бесконечные последствия. Андроник оказался сейчас одним из тех людей, за которых он отвечал. 26-го Утром, отправляя по делам доверенных в Остию, он поручил одному из них поиски. Не сожалея о том, что никогда не навещал бывшего сам, не смотря на то что теперь это стало препятствием. Он чувствовал себя в долгу. И подобный долг как ничто другое подтверждал общеизвестную поговорку, что лучше поздно, чем никогда. Потому что любая любезность иссякает, а свобода Андроника пока продолжала оставаться любезностью, такой же как и сохраненная вилла. В просителях намечался просвет, благодаря очередной обязанности неписанного толка, и за час до положенного времени он вышел к тестю, чтобы сопровождать его на открытии игр. >>>>>>.дом Курионов >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Ливия: 26 августа день Ливия битый час пыталась уложить сына отдыхать, но то ли его детский организм уже был настолько выносливым, что с одной стороны не могло не радовать, то ли жара стала причиной его перевозбуждения, что казалось странным, все же многих такая погода наоборот располагала к послеобеденному сну. Но что бы там ни было, девушка сдалась. - Хорошо-хорошо, сон сегодня отменяется, - взяв ребенка на руки, сказала Ливия. - И откуда в тебе столько энергии? - улыбаясь просила она, ведь это настоящее счастье, что сын не унаследовал ее здоровье. Сад был одним из любимых мест сына...еще и конюшня, но девушка слишком боялась подходить близко к этим, пусть и красивым, но все же не самым безобидным, животным. Пока ребенок не жалея расходовал свои силы, Ливия делала наброски новой сказки. С одной стороны хотелось порадовать сына, с другой превзойти саму себя, что пока что не удавалось, только один ее рассказ, казавшийся самой девушке не самым лучшим, очень уж нравился сыну. Ну и еще хорошо воспринимались рассказы про настоящих воинов Римской Империи, просто же вымысел становился причиной капризов...так что сомневаться в том, понимает ли он происходящее и то что ему говорится, не приходилось. - Так, не надо бросаться камнями в деревья, - больше переживая за ребенка, чем за флору сада, строго сказала Ливия, что было встречено искренним непониманием. Оно и понятно, мало ли, чем или кем были представлены деревья его детским воображением, и вполне возможно, что он просто защищал свою же маму от какой-то опасности. - Давай лучше полетаем? Как птицы? - этот беспроигрышный вариант часто помогал Ливии извиниться за свою излишнюю грубость, и этот раз не был исключением. Подняв сына на руки, девушка закружила его, но ее хватило только на пару оборотов, все же даже тень не спасала от жары. - Пойдем домой, там еще полетаем, - улыбаясь она присела на землю, аккуратно опустив сына. Тяжесть во всем теле не заставила себя ждать, как и приступ тошноты, но и то и другое удалось подавить из-за страха за ребенка. К вечеру Ливия уже без сил сидела за столом, записывая новую идею для сказки. Хлопоты по дому и забота о сыне хорошо отвлекали и ожидание не казалось таким уж мучительным.
Кассий: >>>>26 авг вечер улица, ведущая от и до>>>>> А входил он уже на закате. В вестибуле было совсем темно, еще не зажгли огня, но едва Кассий пересек порог, он стал сбрасывать окровавленную ткань, не торопясь, но не мешкая, можно было бы сказать - естественно, если б не прямо на пол. В доме и без тоги стало спокойней, можно было без зуда попробовать припомнить, что он должен был сделать в связи с Британией. Непоправимости собственной ошибки не ощущалось, ничто, кажется, не зависело от его поведения, и все равно преследовало чувство, что поздно что-то менять и он ничего не исправит. Причем не исправил бы, даже если бы не забыл, что должен был сделать. В таблинум несли лампу и он пошел следом. Ливия за столом царапала листок стилусом в тускнеющем свете из окна, выходящего в перистиль. - Спит? - шепотом спросил Кассий о ребенке, на мгновение забыв все британии на свете, сам притулил лампу на столе, отобрав у раба, склонился, положив руку на плечо жены и вчитался. Некоторые слова цепляли щеки и робко тянули их в улыбку. Глаза только пропускали слишком много.
Ливия: - Да, дневной сон пропустить пришлось, зато сейчас даже уговаривать не пришлось, - улыбнулась девушка, отложив еще не законченное творение. Одновременно хотелось и услышать мнение и наоборот закрыть руками хотя бы часть текста. Вдруг это покажется смешным или слишком глупым. Она быстро справилась с волнением, решив что если что-то не так, лучше узнать сейчас и исправить, ну а если терпимо, это придаст сил творить дальше. -Как...прошел праздник? - решив, что все остальное будет звучать из ее уст с некоторым сожалением, пусть и пониманием, спросила она. Ей такие, пусть и зрелищные, мероприятия, не особо нравились, но и жаловаться было не на что: это спокойно воспринималось близкими...кажется, поэтому никто и не заставлял присутствовать там. Но вот для Кассия это наверняка было важно, как минимум потому, что был организатором, а значит волновало и ее.
Кассий: Кассий при вопросе даже снова посмотрел на себя, но на тунике крови не было. Он надеялся, тогу подберут в атрии молча и без распоряжений. - Праздник... - Кассий запнулся, и словом: - ...прошел, - исчерпал все чувства, какие вызывали у него сегодняшние игры. Даже стало легче улыбаться. Он сел на стол, задумчиво погладил пальцами просохшие следы на листе а потом и руку, которая их нанесла, и стал рассказывать даже с каким-то умиротворением: - Веналии, в целом, неплохие, только слон... в убыток, - дернулись брови, вспомнил: - Кстати, Андроник еще не пришел? - и продолжал без паузы: - Зато потом варвар сразу задушил тигра. Я провел эти игры практически под трибунами. Утомительно. Убитых много, даже не считая пиратов, больше, чем всегда, - что-то в упоминании убитых перекликалось с солдатами в сказке на папирусе и с чем-то, что он забыл, но он продолжал говорить: - Хорошие конники. Хорошие колесницы... были... Фортис позабавил, - перечислял по порядку, и когда дошел до последнего, забыл, что именно пытается вспомнить: - Отец твой... - и даже нахмурился, не желая открывать причины беспокойства, - отослал меня, передал благословение и остался ждать носилок, похоже, с приступом подагры. Трудный день. Он отметил про себя, что даже есть не хотелось. - Ты ужинала?
Ливия: Все же быть организатором слишком сложно, чтобы Ливия могла даже просто представить себя в этой роли. Мало все организовать, надо еще и во время "праздника" за всем следить, и при этом не увидеть многого. Это словно другой мир, который ей был бы точно не по силам, так что Ливия не без интереса слушала мужа. - Нет, еще нет, может скоро подойдет, иногда сложно достаточно быстро пробраться к выходу, - предположила девушка, прекрасно понимая, что скорее всего говорит глупость, ведь наверняка Кассий был в числе тех, кто покинул трибуны последними. Но не хотелось его расстраивать, хотя вряд ли именно сейчас от нее это могло зависеть. - Наверное, раз столько смертей, зрители довольны зрелищем, ну и тем более если человек победил тигра, - поднявшись сказала она. - Надеюсь погода не создала сегодня проблем? Да, вот, может полегче станет...мне очень помогло днем, - она быстро подошла к кувшину с водой и смочила, к этому времени уже высохший, платок. - Вот... - она сначала просто протянула ему платок, но потом передумала и позволив себе подойти ближе к Кассию, прикоснулась через холодную ткань к его щеке. - Благословение? Носилки? Надеюсь, все ведь не очень плохо? Да? - она не смогла скрыть волнения, и следующий вопрос прошел как-то мимо нее. Не хотелось думать о худшем, но это довольно часто подводило и не оправдывало ожидания.
Кассий: "пробраться к выходу?" - не понял Кассий, поймал ее руку с платком у себя на лице и повозил всей ее ладонью по лбу. После чего понял, что она потеряла счет времени и вообще, скорее всего, думает, что игры едва завершились. Поймал вторую руку и тоже приложил к своему лицу, и так и сидел, закрыв себе лицо ее руками и понемногу возвращаясь в чувство. - Ты помнишь, у него эта новая девушка. Ты должна была заметить еще на Аппиевой, когда хоронили Гая. Резвое создание, и, кажется, заботится о нем, - "удивительно, - думал он при этом, - почему". - И кажется искренней. Он чуть было не спросил: тебе не странно? или: боги, какую цену он за эту искренность платит? Но думать о Курионе стало просто лень, когда можно было сдвинуть с лица ее ладошки, завести себе за шею и притянуть, улыбаясь, за талию. - Купальню, - полувопросительно сказал, кивая, и, хотя чувствовал себя с ней и липким, и пыльным, не удержался и обнял на короткое время. "Может быть, после удастся поесть. Захотеть поесть". - А тебе нужно поужинать. Можешь не лезть ко мне в холодную воду, но приди, - не успел остановить неловко прозвучавшую просьбу. Он редко просил. Еще реже распоряжался ею. Чаще озвучивал безличное "нужно" или задавал вопрос. Сегодня на дороге почувствовал, что это было правильно. И вот тут же нарушил только что открытое им правило.
Ливия: Ливию переполняло умиротворение и спокойствие. Она прикрыла глаза, и бережно провела тонкими пальцами по лбу и щекам Кассия, словно в ее руках самое дорогое...нет, не словно, так и было. - Да, помню кажется. Если...по-настоящему заботится, то надеюсь, с ним все будет хорошо и скоро станет лучше, - нельзя сказать, что Ливия ревновала, скорее просто переживала за единственного родного ей по крови человека. Да и просто опасалась незнакомых людей, к которым долго привыкала. Но не приходилось сомневаться в решении отца. Когда Кассий убрал ее руки от лица, девушка открыла глаза надеясь не увидеть недовольство или осуждение за сказанное, но тревога улетучилась едва зародившись. Обвив руками шею мужа, Ливия прижалась к нему всем телом. В такие моменты было слишком приятно чувствовать себя маленькой и слабой, чувствовать его силу, уверенность. - Да, я приду, - кивнула Ливия, уткнувшись носом в грудь мужчины. Было немного удивительно слышать от него просьбу, непривычно и отчего-то приятно. Есть ей не особо хотелось, может жара так действовала, а может...нет, со здоровьем все должно быть и есть хорошо, она даже мысли не допустит, что может случится во второй раз.
Кассий: И не пошел бы так никуда сегодня уже - тихо лечь и до утра не шевелиться и не отпускать. Посмотреть здраво - отец и дочь, а какая пропасть между. Однако Андроник еще не здесь, а с него станется проявить характер и усложнить эту вот-вот и совсем простую задачу, сбежав от благодеяния, если его не удержать. И еще что-то нужно было вспомнить. Так что Кассий с неохотой отделился и, кивнув с улыбкой и вздохом "жду", пошел смыть с себя день. Тогу из атрия убрали - не наткнется мать. Вечер таким гладким начинался, было бы совсем хорошо, если б мать сегодня и не вышла к нему. А сидя в прохладной воде со стаканом мульсума в руке он уже понимал, что явись даже пред очи матери Андроник, у него, Кассия, не достанет сил раздражаться на ее возмущение. Короткая фраза, объясняющая ситуацию - и все. И даже безразлично, что она скажет перед тем, как смирится. И после этого. В воде легче думалось, и думалось о легком, так что о Британии, долге и мертвых он так и не вспомнил.
Ливия: Девушка сначала хотела убрать все со стола. Конечно, вряд ли кому-то нужна ее писанина, тем более когда читать то далеко не все в доме умею, а в комнату, как она рассчитывала, только прислуга и заходит, но мало ли...вряд ли кто-то кроме Кассия и сына одобрит ее творчество, а в черновиках помимо историй для ребенка было немало...обычных рассказов, за которые ее могли отчитать имея на то основания. Убрать то стоило, но и слишком задерживаться ей и самой не хотелось, так скинув только часть исписанной бумаги в стол, Ливия отправилась вслед за мужем в купальню. - Холодная, - едва коснувшись воды, сказала девушка, - не замерзнешь? - она не задумывалась над тем, что женщины вообще чувствуют холод сильнее, чем часто вредят сыновьям, которых кутают сильнее необходимости, хорошо хоть мужчины вне зоны опасности, ими не покомандуешь. Ей было просто приятно, что Кассий ее о чем-то просто попросил, но теперь не знала, что делать и говорить.
Кассий: Кассий снова поймал за руку. Мягче, и соскользнул рукой с оттяжкой, немой просьбой "присядь", хотелось, чтоб не отнимала руки, сидела бы так на бортике и гладила. В том, что Курион когда-то наделал бед, за которые теперь могла последовать расплата, он чувствовал сейчас свое участие и напрасно пытался себе напомнить, что ему даже не потрудились открыться, лишь намекнули. Грехи молодости... - Я возвращаю Андроника на виллу. Управляющим, - сказал Кассий и понял, что не за такого рода дела следует опасаться. - Я знаю, - прибавил он почему-то, - что это формальный ход и, по большому счету, слабость... Он не продолжил мысль, чтоб не обозвать это долгом - слишком громкое слово, чтоб выглядеть правдой, ну да правда часто собой не выглядит, да и Андроник в роли слабости выглядит лучше. - ...он не талантлив в деньгах... но честен.
Ливия: Ливия не отдернула руку, лишь последовала движению мужа, присела на бортик. Свободной рукой она провела по прохладной воде и осторожно коснулась плеча Кассия. Казалось к такому нельзя привыкнуть. Каждый раз, все равно, снова волнение будет сковывать или же наоборот освобождать от других чувств. Не то, что было раньше, совсем другое и непривычное, но приятное. -...Да, - чуть помолчав сказала девушка, - честность сегодня многого стоит, и видимо ею расплачиваются за талант. Не все, но многие уж точно, особенно если дело касается денег. Ливия умела ценить деньги, точнее не просить лишнего, но вот обращаться с ними самостоятельно было уже куда сложнее: ответственность, не только за одну себя, предугадывать незапланированное, про непредвиденные трудности вообще страшно думать. Слишком сложно. - Аппетит не проснулся? - перевела, на первую пришедшую в голову, тему, спросила она, неосторожно повернувшись и чуть не свалившись к Кассию.
Кассий: Как она угадывала, он так и не понял за все это время с ней, но она села на край и стала гладить. Само собой получилось, что слушая ее, он ловил губами ее запястье. И, когда она чуть не упала, развернувшись, он уронил стакан в воду и поймал Ливию за бока, поворачиваясь навстречу, и почувствовал, что вопрос не праздный, хоть и не о том: сошла усталость, и самая тяжелая из последних мыслей оборачивалась нечестно-утешительной. Так что даже додумывать ее было, во-первых, грязно, а во-вторых - страшно, чтоб она ничего не спугнула. - Проснулся, - согласился Кассий, улыбаясь, и поднялся из воды. Наскоро смахнул полотенцем влагу, подхватил жену на руки и понес до постели, как был, нагим и босиком. Еще не было явного возбуждения, да и не думалось о нем, просто руки сжимали а ноги несли, что было естественно, как утром открыть глаза, проснувшись. Будто и не другой человек в руках, а часть его самого.
полная версия страницы