Форум » Жилища » Дом Понтия Мецената » Ответить
Дом Понтия Мецената
Меценат: новый, очень большой дом. Обширный дождеотводящий атриум, в который выносится столько стульев или лож, сколько требуется и расставляется в нужном порядке (поскольку гостей бывает довольно много и стол может и не быть общим),перистиль, гораздо более озелененный, в который можно пройти двумя коридорами, остекленные спальни, купальня, открытые веранды и множество световых колодцев. Почти всегда кто-нибудь гостит, не говоря уже о постоянных званых обедах.
Клавдия Минор: Минор бросила один оценивающий взгляд сквозь шелуху вроде крашеных рабов, облачного шелка, факелов, только добавлявших духоты и без того людному собранию, на безупречную кожу гетеры и изумруды. Изумруды были хороши, так хороши, что поставщика ждал крупный неприятный разговор в ближайшем, неотвратимом, будущем.
Гней Домиций: - Боги сегодня несколько перестарались, выполняя просьбы о прохладе, - вежливо согласился Гней, и счел за лучшее поскорее уйти, чтоб не мешать и не огорчать этих двоих ещё больше, - будь здоров, Лар. Он, конечно, слышал и про морду, и грустный ответ, но даже ему, в его пятнадцать лет было понятно, что всему городу морду не набьешь, даже если очень хочется. Чего он не понимал, так это - что так меняется в человеке, который... отдался? Сердце, ум, душа? Нет же. Так почему? К чему эти дурацкие правила? И почему он должен бояться встретить этот взгляд, если он так хочет его встретить? В атриуме зашумели, а потом настала тишина, предвещающая что-то важное и Гней поторопился, уверяя себя, что просто не хочет пропустить ещё одно выступление.
Дахи: ... и только когда шумная волна из ядовитых женских, и привычно восхищенных мужских взглядов вздыбилась к самому потолку, пенясь перешептываниями тех и других - только тогда рабы, повинуясь повелительному жесту, грянулись на одно колено, произведя при этом звук, какой издает только камень встречаясь с себе подобным, и гетера слитным и плавным движением сошла на пол по золотым ступеням спин. И обернулась к вышедшему ей навстречу хозяину, на миг склонив голову в приветственном, подчеркнуто-восточном, лукавом полупоклоне.
Авл Элий: Появление гетеры он пропустил и немало сожалел бы об этом, если бы не приятная беседа с другом, которого отчего-то тоже не смогли найти днем раньше и по которому Авл уже успел соскучиться. За приятным разговором, время от времени перемежающимся совсем не вписывающимся в общую строгую возвышенную атмосферу, и оттого еще более заразительным, смехом, он не заметил ни того, как атриум зашумел, ни как затих, и даже пение нубийца несмотря на то что было отменным, прошло просто как фон для беседы.. Однако вскоре поняв что соблюдать положенную строгость нравов категорически не получается, они переглянувшись, вышли. Туда где было потише и не так людно
Меценат: Понтий обвел ожидающих слова глазами, гордые брови взмахнули как крылья парящей птицы, и так обратился к собранью, поскольку миг подходящим нашел: возлежали патриции, сидя или близ них же на ложах устроились жены, замерли все, кто прислуживал, стоя, гетера тоже сошла с постамента и стоя внимала: - Аве, квириты и гости, свободные люди славные родом, невольники и лицедеи. Вечер назначенный для почитания бога, чьими дарами питатся дух человека так же, как хлеб насыщает телесные силы, огненной песнею начат, которая музе Рима была посвящением. Музы - бессмертны. Радуйтесь гости, вкушайте и слух свой откройте музыке, зрелищам - думы, и сердце - веселью. И пригашающий жест отнести умудрился сразу и женщине гордой, прибывшей помпезно, и остальным, кто присутствовал в атрии прежде. С тем он возлег, величаво, а прыткий его виночерпий с низким поклоном к столу проводил персиянку.
Клавдия Минор: Выступление певца и пышный вход гетеры отвлекли от намерения, но окладывать разговор дальше не имело смысла. Каждое появление принцепса на публике было чревато... да чем угодно. Минор, лавируя, перешучиваясь с приятными и отмахиваясь ресницами от неприятных, пробилась к Понтию и села на почетное место рядом, принадлежащее ей по праву, которое она почти никогда не использовала на пирах: - Прекрасный вечер. Твои обеды не меняются, всё так же великолепны, все, сколько их было... - и прибавила задумчиво, - кстати о числах. Уже много лет мне не дает покоя вопрос - умеешь ли ты считать, Понтий?
Квинт: Квинт, рядом с Понтием кажущийся особенно маленьким, с блаженной улыбкой закатил глаза, словно обращая их к богу, но вместе с тем выглядело это так, будто бог находился под куполом его черепа. Дождавшись окончания речи, он просочился в самую гущу толпы, наблюдать с безопасного расстояния, как это все воспримет прибывшая. Женские реакции его всегда забавляли, в мужчинах он не находил такой изобретательности, когда дело касалось тонкостей этикета. Он наблюдал настороженных слуг, ожидающих подать ей что-то, по всему видно, исключительное, и щурился, представляя себе, как должно бы коробить добрую половину присутствующих, хотя и для них, бесспорно, у Понтия нашлись изыски по вкусу.
Меценат: - Что ты, - ответствовал Понтий, - давно разучился. Мой управляющий знает дела эти тонко, и, поелику который уж год повторяю эти пиры я, то можно вполне положиться как на расчетливый ум его, так и на верность. Если же ты мне о времени хочешь напомнить, - выдохнул, привкус тяжелым глотком растворяя, - то не трудись, я и так наблюдать ежедневно вынужден эту его нещадящую силу. Некогда я замечал его только по росту, в каждом году прибавляемом сыном. А нынче чуть ли не каждое утро встречаю проклятьем, столь же бессильным, сколь, видимо, и безобидным..
Клавдия Минор: Минор едва заметно поморщилась. Он всегда был таким, с этой своей уникальной способностью не слышать того, чего слышать не хотел. Но, боги, как он был красив тогда! Возможно поэтому она не замечала и эту... особенность, и многие другие. - Это хорошо, Понтий, что ты не утруждаешь себя подобными мелочами. Твоему управляющему не удасться испортить мой замечательный сюрприз, - она склонилась почти к самому его уху, - Гней - твой сын.
Меценат: Понтий вздохнул, пригубил из тяжелого кубка, снова поставил его и ответил негромко: - Значит, не льстил я себе этим сходством, в котором видеть свои родовые черты мне хотелось... Жаль, что ты только теперь говоришь мне об этом, лучшие годы спустя... Оборвав с полуслова речь, он умолк и задумчиво склеились губы.
Клавдия Минор: - Ты так скоропостижно и щедро подарил меня своему смертельно-влюбленному другу, Понтий, что, прости, у меня не было времени тебе об этом сказать, - в этот момент она пожалела, что не взяла веера. Держать лицо оказалось куда труднее, чем она думала, - Ведя дом и рожая четверых детей тому, кто так сильно меня любил, что тронул даже твоё холодное сердце, мне оглянуться было некогда. Агенобарб многое дал ему, не вижу смысла сожалеть, ты сам ему нас отдал,- немыслимым усилием Минор преградила путь хлынувшим упрекам, копившимся годы. Это было лишним. И бОльным. - Тем более, что наверстать никогда не поздно.
Кассий: Кассий ожидал только принцепса. И когда в атрий, сминая топу, вошла процессия, поздравил было себя с окончанием ожидания. - Я не останусь, - шепнул он Ливии. - Если хочешь досмотреть и дослушать, я пришлю за тобой носилки. И не успел выслушать ее ответа, как был разочарован.
Меценат: - Смысла не видишь?.. - спросил Понтий, теряя спокойствие... и прикрыл глаза, чувствуя, как нарастаят в груди непонятная сила, требуя выхода в голосе, действии, жесте, не находя оправдания сдержанной мимике даже в жестких условностях только что начатой встречи, явно готовясь смести ее в царство аида вместе с гостями и принципсом, даже пусть был бы здесь он со всеми своими причудами разом... Но он разжал глаза, а потом уста. Вспомнилось, как вырезал ее по кускам из сердца. Из-за чего - не помня, поскольку причину выкорчевывал заодно. Вздорное слово, такой же, как нынче, яд, Недоверие, и другие детали, что говорят больше о тяге, чем о желании отторжения, да и, как он понимал теперь, неизбежные в том ее состоянии. - Его нет в любом случае. Ни в сожалении, ни в ином чувстве, относящемся к прошлому. Ты хочешь чтобы я признал его?
Гней Домиций: И поспел как раз чтоб увидеть важное. Моргая на свет из полутьмы коридора, проводил взглядом Авла и его... приятеля, исчезающих в коридорчике на противоположной стороне атрия, ссутулился, шагнул неловко, спиной, обратно в полумрак коридора. Сглотнул невесть откуда взявшийся в горле комок, вдохнул глубоко, расправил плечи и вышел на свет, рассеянно улыбаясь сквозь горькое "вот я глупый... с чего я взял, могу его интересовать?". Взгляд заскользил по лицам патрицианок в поисках матери и кузины, не задерживаясь ни на знакомых, ни на новых... и упал в темную бездну чьих-то невероятных глаз. Лицо возникало постепенно, черта за чертой, а он все не мог отвести взгляда, чувствуя, что преступает рамки приличий и безнадежно краснея. И только когда он смог увидеть его целиком, потупился, и почти засмеялся собственной мысли "слава богам, это женщина!".
Клавдия Минор: - Ни в коем случае, - голос стал холоднее того ножа, который она держала в руках перед самой свадьбой, потому что в его ответе, за гневом... была боль? или ей показалось в шуме пира...- это было бы неуважением к тому, кто признал его и растил с любовью столько лет. Мальчику нужна только поддержка, обеспечить которую я не могу одна. Но я не против, чтоб он узнал, кто его настоящий отец.
Авл Элий: Вдоволь насмеявшись, они вернулись к гостям, и выходя из темноты на свет, Авл задел юношу и уже извинившись узнал его. А проследив за взглядом, улыбнулся, сейчас отчего-то не сердясь даже на бегство юноши с пира, для него, собственно, и созванного. - понимаю.
Меценат: - Это приемлемо, - выдохнул Понтий, готовый к худшему было исходу. - И это разумно. Ты ведь сама понимаешь, что в случае первом мне бы чужие пришлось обмануть ожиданья. А на позиции этой ты требовать можешь много, былую любовь забывать я не склонен... И успокоенный так разговором, что память снова вернулась к ближайшему, Понтий отправил плату и щедрый подарок с рабами нубийцу. Римские древности, как он решил еще в термах.
Клавдия Минор: Она чуть язык себе на откусила, чтоб не заорать на весь атрий как базарная лупа с которой не расплатились "Любовь?! Хороша любовь!"... И вместо этого только выдохнула и томным жестом указала на гетеру: - Будь я хотя бы в её возрасте, мне было бы интересно требовать. А сейчас меня волнуют только твои добрые отношения с сыном, - и мягко взяла киликс, стараясь чтоб золото перстней не скрежетало по его серебру. Пригубила и отклонилась к парфянскому посланнику, пытаясь разобраться в его плохой латыни и улыбнулась ещё через глоток, распознав комплимент по тону.
Меценат: Понтий слегка улыбнулся: "а что ж это было?" И повелел обьявить танцовщицу со змеем.
Гней Домиций: На той же веселой волне Гней успел подумать "как быстро вернулись...", кивнуть, чеcтно сказать: - Красивая... - а потом его накрыло. Язык увяз во рту как гусеница в смоле, дыхание словно ударом выбили, и от этой близости, от этого прикосновения захотелось ни то смяться легко и звонко, запрокинув голову, ни то бежать, сломя её же. И, не смотря на всю мучительность этой разрывающей напополам близости, хотелось его удержать. Гней судорожно подыскивал тему для разговора, мысленно обзывая себя тупицей, но в голову ничего не лезло кроме: - Ты бывал тут раньше? Там в перистиле великолепная статуя, не знаешь чья работа?
Марк Иппократ: В перистиле у великолепной статуи сидел печальный (вдвойне, ибо проголодавшийся) жеребец Лара, ворошил любовнику волосы и трогаться с места не хотел. По крайней мере пока их не видели.
Авл Элий: - Красивая., - согласился Авл - И дорогая, - хохотнул его приятель, вскоре, впрочем, смолкнув под укоризненным взглядом. - Конечно бывал, - широко улыбнывшись, Авл признал очевидное, -а все статуи здесь одного..бывшего раба..не помню как звали, - защелкал пальцами, пытаясь вспомнить кого именно и кивнул снисходительному слева "Вистарий" и "зовут"
Гней Домиций: - Я бы... - он набрал побольше воздуха... но предложить ему ещё и прогулку в мастерскую, помимо конной, о которой уже договорились, так и не решился, - тоже хотел нечто подобное. Не себе, у младшей тетки скоро именины, - вынести это было невозможно - к его губам тянуло губами, и, чувствуя, что ещё вдох и он вопьется в них прямо тут, при всех, Гней позорно сбежал, оправдавшись нелепым: - Пойду у Квинта спрошу где мастерская и когда он дома бывает... Но нашел он ритора не сразу, успев по дороге прихватить с подноса киликс и немного восстановить дыхание. - Квинт, - выпалил в учителя, хватаясь за него как утопающий за соломинку, - кто та женщина в белом и где найти мастерскую Вистария?
Авл Элий: Это начинало забавлять "к Квинту, с Квинтом, у Квинта.." и отмахнувшись от "мальчик на тебя запал" угрозой "еще одно такое предположение и я куплю тебе зеленое покрывало, ревнивый мой", Авл увернулся от удара, вошел в зал и занял свое место поближе к сладкому и подальше от галдящих матрон.
Квинт: Квинт прямо физически почувствовал любопытство. Казалось, ухо обрело мышцы и задергалось, как бровь. Он оглянулся на знакомые голоса и только и успел увидеть, что ускользающую за спину фигуру искупанного вчера ученика. Оставшиеся на месте собеседники утвердили в возникшей вчера же мысли. ...Гней неожиданно появился со стороны другого уха и одной фразой опроверг выводы. - Эта женщина в белом - Дахи из Антиохии. Ты ее в мастерскую Вистария думаешь отвести? Могу проводить.
Гней Домиций: - Э... - Гней и не думал об этом, пока два вопроса не слились в один ответ, - она гетера? Он старался не смотреть, не оглядываться на него, не думать о нем, а получалось только не дышать. Непроизвольно. Вот так, наверное, и сделал себя несчастным до обмороков Лар... Гней тряхнул головой, отгоняя наваждение: - Познакомишь меня с ней? А к Вистарию я сам схожу, надо тёте подарок купить, именины скоро.
Нуб: Вскипели и высохли слёзы, заныла прислонённая к холодному мрамору спина, но никто не шел, чтоб расплатиться и отпустить. Нуб скомкал ладонью лицо, стирая пот и грмасу боли, и углубился в недра дома, пытаясь отвлечь если не сердце, так хоть ум. Но на что бы он ни глядел сегодя - видел только слезы, пот и кровь. Мозаики, политые и оплаченные потом рабов с латифундий, каррарский мрамор, с прожилками крови добывающих его под плетями, вызолоченный имлювий, в который стекали слезы неоплатных должников, клиентов, отрывающих от семьи лучший кусок за защиту своих интересов, домашних мальчиков, рабынь и наложниц. И сквозь красоту проступали язвы, словно скидывала покрывало молодая, но больная, давно и насквозь, портовая лупа. Голода Нуб не чувствовал, и только когда один из коридоров вывел его в триклиний, где обосновалась часть пирующих, сообразил, что почти ничего не ел сегодня, а силы нужны. Он сел и насытился с ними как равный, потому что он и чувтвовал себя равным им в их низости, и не просил Спасителя ни прощения за гордыню, ни, тем более, благословения своей пище. Там его и нашел управляющий, вручив плату и подарок - "Римские древности". Нуб даже не удивился его созвучию с собственными мыслями. Всё было - слезы, пот и кровь. >>>лавка(она же дом) Суламиты
Луций Фурий: >>>>>>Он вошел как приглашенный и оглядел атрий как полководец. - Ты в этом точно уверен? - спросил Спурия, и, поскольку по дороге молчал, отнести это можно было только к последнему вопросу об ушах в доме. Первый взгляд не дал искомого. Но несколько знакомых лиц он встретил. Прошел в атриум глубже, начиная круг, который собирался повторить, сужая, если не найдет. - Иди поищи его в другую сторону. Встречаемся здесь. Где-то на четверти он увидел гетеру. Оторвав из мраморной вазы белый цветок, он проходя мимо Дахи чуть позади, точно вложил его недлинным стеблем в одну из складок ее одежды, которая могла бы удержать его несколько движений а затем заметно уронить, и через четыре шага оглянулся.
Спурий: Дом Лара на Тибре>>>> кивнул и на вопрос и на приказ. И он их нашел. Только через некоторое время неподвижности картины решившись потревожить, почему-то назвав хозяина по имени, опускаясь так, чтобы не звучать сильно сверху: - Лар, тебя Луций ищет. и зачем-то, наверное, от замешательства, добавив совершенно неуместное - Мы ложе новое купили.
Лар Фурий: - Зачем?, - удивился Лар, возвращаясь к реальности из ненастойчиво ласкающих его пальцев
Марк Иппократ: Марк снова пропустил пальцы гребнем сидящему в ногах и резонно заметил: - Вероятно, это объяснит Луций. Почему бы тебе его не позвать? Неприятное открытие имело оттенок презрения, поскольку поведение Гая казалось абсолютно бессмысленным. Лицо уныло нахмурилось от мысли "Хотел бы я так же за Терцием послать".
Спурий: -Эмм,-промычал Спурий вставая, значить это должно было "прямо сюда что ли привести?" и "вы так и будете что ли?", но вместо этого прозвучал вопрос -За лекарем послать? И утверждение, звучавшее скорее как предупреждение -Я вернусь быстро.
Лар Фурий: Предупреждение подействовало, он встал, вскоре, правда, снова опустившись на мраморный бортик фонтана. И взяв в руки его лицо и коснувшись губами ("а чего терять?"), вспомнил Гаево "не вир" и произнес: -заметно?
Марк Иппократ: А Марк, отослав Спурия по привычке как своего, вдруг понял, как от толчка, к кому и от кого пришел сейчас этот раб. - Лар... - спросил он, стараясь обойти имена и прочие уточнения, и смял в руке затылок Лара, чуть сильнее чем до сих пор. - А откуда у тебя этот мальчик?
Лар Фурий: -понравился?,-улыбнулся Лар.,- он мой, подарок Авла, помнишь, я говорил? Авл был прав, избежав участия в сцене за собственную слабость было стыдно, хорошо хоть и не перед ним тоже. Если конечно смех, который он слышал, его не касался. Хотя даже если так, он не склонен был воспринимать подобные вещи всерьез, повод для шутки, не более. Насколько он знал Авла. А там кто разберет..
Марк Иппократ: В груди вскипело. Еще до того как Лар ответил. - Да, - сказал Марк. - Нет, - сказал Марк. - Кто? - спросил Марк. Элий? Гай? Мысли избегала Спурия. Сердце билось бешенно. Пересел верхом на бортик фонтана и резко притянул к себе Лара. Потому что не хотел терять времени. Потому что это действительно могло продлиться совсем недолго, поскольку неизвестно, что еще мог предпринять отец, чтобы отвадить от дома Фурия. Беспокоится за брата он перестал, так как казалось очевидным, зачем Терций свел Аргента. - Лар, - тихо и быстро сказал Марк. Перевел дух и повторил: - Лар... Если тебе что обо мне скажут, не верь. Приди и сам спроси. Обещай.
Лар Фурий: Лар посмотрел на Марка удивленно - Нет ничего страшного, что тебе понравился этот юноша, - произнес недоумевая, не понимая такой реакции и спешного "не верь что скажут", постепенно осознавая - "Значит есть что сказать." - Не важно, - произнес грустно.,- ты свободный человек.
Дахи: ...кураж догорал, подергиваясь пеплом скучной обыденности, и принимая из рук Айданы закуски (..не забыл Меценат, все приготовлено было без специй, как и просила!), Дахи с трудом удерживала рвущуюся на лицо гримаску недовольства. Все было приторным, надоевшим за несколько месяцев пребывания в Вечном Городе - зависть женщин, прикрытая, как срамное место, покрывалом высокородного презрения, хищная алчность мужчин, пожирающих взглядами то ли грудь, то ли колье... - все было как всегда. А хотелось - нового. Хотелось... она, пожалуй, и сама не могла бы объяснить - чего, но это неоформленное желание сводило диафрагму, сбивая дыхание, и заставляло кровь толчками бросаться в голову, требуя немедленного удовлетворения... - Детка, скоро прибудет принцепс, нужно дождаться. Старая карга умудрилась прочесть всё по ее затылку, только и видимому из-за спинки ложа. "..иногда я совсем ее не люблю" - мысль промелькнула, и пропала, как не было, и Дахи с улыбкой обернулась к Айдане : - Дождемся. Не переживай, я в порядке. Просто скучаю... немного. Нянька склонилась в согласном поклоне, и вынырнула из него с белым цветком в руке : - Луций Фурий был столь занят собственными мыслями, что не приметил меня, когда возлагал этот цветок к тебе... точнее, прятал в складки твоего платья. Возможно, это тебя развлечет? .. Дахи расхохоталась, и мгновенное оживление смыло румянцем сгустившуюся было тень с ее лица. Это был пустяк, но забавный - и ко времени. - Луций?.. ах, да, тот воинственный патриций, что приходил однажды погреться у огня моего Дома!.. мило. и не похоже на него. Принеси мне своего питья, дорогая - Понтий обещал предоставить кухню в твое распоряжение, так давай воспользуемся возможностью пить то, что нравится, а не то, что приходится, - ...и брезгливо кивнула на чаши с отличными винами, рубиново мерцающие на столах.
Луций Фурий: Он улыбнулся про себя ее смеху и пошел дальше. В сотый раз оглядываясь, увидел Квинта и еще кого-то очень знакомого... С Квинтом, насколько он мог видеть, рядом брата не было, и он пошел за смутно знакомой фигурой, пробиться спросить он решил позже, если не узнает у Элия, который мелькнул в более доступном пространстве.
Марк Иппократ: - Обещай. В аид юношу. Придешь и сам меня спросишь. Если я скажу - правда. Только если я сам скажу. Больше никому не верь. Даже моему брату. Даже своему. Он сжал его, успокаивая сердцебиение. Понимая, что все они правы. И не желая этого принимать.
полная версия страницы