Форум » Жилища » Дом Понтия Мецената » Ответить
Дом Понтия Мецената
Меценат: новый, очень большой дом. Обширный дождеотводящий атриум, в который выносится столько стульев или лож, сколько требуется и расставляется в нужном порядке (поскольку гостей бывает довольно много и стол может и не быть общим),перистиль, гораздо более озелененный, в который можно пройти двумя коридорами, остекленные спальни, купальня, открытые веранды и множество световых колодцев. Почти всегда кто-нибудь гостит, не говоря уже о постоянных званых обедах.
Меценат: просыпаться было тяжко. Чувствовалось, что утро уже позднее, чувствовалось по оттенку под веками и привкусу, а так же по теплу, исходящему со стороны окна. Медленно поднимая веки, Понтий надеялся, что у него хоть немного времени есть еще на размышленья, вернее, на беззаботность, пока его гости не встали. На избавленье от сладких объятий Морфея больше минуты потратив, он понял внезапно, что созерцает отнюдь не привычное по утрам лицо. - Ты?.. Разочарования тем не менее в голосе не было.
прислуга: ...маленький сморщенный человечек, похожий издали на сушенную виноградину, неторопливо осматривал развалины минувшего господского веселья. В атрии уже вовсю суетилась многочисленная прислуга, разбирая завалы из лож и столов с остатками еды и посуды ( и того, и другого сохранилось не много), и там человечек не нашел себе работы. Здесь же, в одном из двух триклиниев, где вчера тоже бурлило многолюдное варево пира, не было еще никого, и острый запах вина и пота неподвижно висел над оставленной в беспорядке мебелью и столовой утварью. Человечек тихонько вздохнул, и решительно направился к ближайшему столу, справедливо рассудив, что одним укоризненным созерцанием этот хаос в порядок не превратить - а порядок человечек ценил превыше всего. ...привычное дело спорилось скоро, и спустя какой-нибудь час вся оставшаяся в целости посуда была собрана и аккуратно составлена на один стол, остатки еды тщательно вычищенны и свалены в огромный таз, и прежде чем все это будет отправленно на кухню, человечку оставалось только снять со столов усеянные жирными пятнами скатерти, да кликнуть кого-нибудь на подмогу, чтобы переставить на привычные места мебель. Человечек потянул за свисающий до пола вышитый край дорогого полотна, и принялся наматывать его на локоть плотным шелковистым коконом. Когда из-под обнажающегося деревянного скелета огромного стола показался роскошный бирюзовый перстень в кружевной золотой оправе, человечек как-то даже не сразу понял, что тот надет на палец скрюченной желтой руки. Нелепо моргнув, человечек присел, не выпуская из рук тянущейся скатерти, и та окончательно соскользнула на пол, открыв глазам человечка лежащее под столом тело. Не успев ещё до конца додумать мысль о том, что " кто-то опять упился, буди его теперь!..", человечек машинально потянул за плечо лежащего ничком мужчину, переворачивая, и заорал, по-бабьи взвизгивая и кривя лицо, прямо в остекленевшие глаза покойника.
Кайен: Кайен медленно встал и пошел на крик. Первое, что он сделал, войдя и выпуская сквозь зубы "сссебаааау..." таким тоном, словно застал того за стыдным занятием, это прекратил истерику точной пощечиной. И приказал закрыть этот триклиний пока не выяснится хотя бы кто это, охранять приставил Бурого, доложить управляющему направил Ганимеда, а сам присел на корточки рассмотреть...
Юлий: -Я,-тихо ответил Юлий, понимая,зачем кроме того чтобы не попадаться на глаза самому,отправил его Кай. Чтобы понтий не забыл про него и определил куда-нибудь. Что-то там Кай говорил про актера..В любом случае что касается бронзы-он против. Отчего-то Юлий был уверен, что к куриону возвращаться незачем,разве что за кое-какими вещами. и позже.
Юлий: Откуда-то раздался крик. Кричал мужчина, это было по первому звуку слышно, дальше вопль был обычным. Так орут только в одном случае.. Так орала Трис, когда одну из волчиц задушили. Заметили не сразу. Приезжие, несколько было, а денег в обрез, ну и не трогали ее потом, день был не из самых удачных..а потом явился еще один варвар и требовал римлянку, ну и ясное дело Трис пошла звать. Ясное дело не нагнали их, далеко ушли уже. -угодно что–нибудь? ,–Спросил, чтобы не вспоминалось.
Меценат: - Ванна готова? - осведомился, просыпаясь от неожиданной встречи похмельный хозяин, - что это? - тут же вдогонку до тонкого слуха крик приглушенный донесся. Прислушался Понтий. - Женщина будто кричала. Которое время? Всех перебудит. И тут, не успела, кажется, речь дозвучать, как в дверях появился вилик, какой-то неподобающе нервный. И с резким вопросом - Что он здесь делает? - Что ты себе позволяешь? Где Ганимед? Где Кайен? Почему это ты здесь сейчас, а не один из них? - раздражение, казалось, достигло пика, Понтий резко отбросил одеяло и приказал Юлию: - идем. Мне необходимо прийти в себя.
Юлий: -ванна готова. Юлий надеялся что это действительно так Ответить "это не женщина" и "в доме покойник" он не решился, потому как спорить с патрициями чревато, да и не лучшие это фразы для пробуждения. А еще занимала мысль где взять все необходимое для приведения в себя хозяина дома. И его обязанности если он останется становились понятны-то же самое что и раньше,но без денег. И то что без денег его катастрофически не устраивало. Но на какое-то время..пока Ливий поймет, что он не из болтливых..
Кайен: Этих деталей роскоши он внутренне не одобрял, и толку в том, что одна из них пригодилась пост фактум, было немного. Он выдрал из рук застывшего Сухарика скатерть и снова накрыл ею стол как было, благо пара пятен просочилась и вытереть их не успели. Подступающее было раздражение соскользнуло бессильно разочарованным стоном: скатерть свисала едва ли на ладонь от пола и сорваться на Сухарике повода не было. Зато теперь можно было напомнить себе, что сюда подавали и, как вывод, кто где сидел.
труп: ... он бы мог казаться спящим - этаким перепившимся завсегдатаем хмельных пирушек Вечного города, особенно теперь, когда его снова уютно укрыли складчатым пологом скатерти - мог бы, если бы не широко распахнутые удивленные глаза, словно спрашивающие всякого склонившегося над ним : "где это я, дружище?", да граненная рукоять странного, узкого, вычерненного кинжала, маятниково покачивающаяся в левом подреберье, будто внезапно растревоженная живыми змея. Тонкое лезвие почти полностью было утоплено в холодном блеске дорогого шелка, и нелепо ровное, круглое пятно вокруг него успело потускнеть в ржавый кармин, и застыть коркой, неприятно напоминающей жучий хитиновый панцирь. Смуглое горбоносое лицо с выцветшими жесткими губами когда-то принадлежало красивому мужчине, и, лишенное притворства мимической жизни, казалось изваянным олицетворением богатства и власти. ... внимательному наблюдателю здесь с избытком нашлось бы, чем накормить пытливый ум : безбрежное удивление, разлившееся в мертвой синеве глаз убитого вкупе с этим вычурным кинжалом, всаженным по самую рукоять в самом разгаре пира (если судить по множеству косвенных примет времени), довольно разборчиво, едва ли не по слогам, говорили о добром (..ах, едва ли это уместное определение!) знакомстве ныне покойного со своим убийцей. Разодетому в бирюзу и золото трупу было, вобщем-то, все равно, найдется ли здесь внимательный наблюдатель.
прислуга: - Я бы на твоем месте удалил от себя посторонних, - сказал управляющий, едва разжимая губы. - В левом триклинии убитый гость.
Меценат: - И что, - раздраженно вскричал Понтий, - ты полагаешь тем удержать его руку от нового злодеяния? - он чувствовал сам, что, не будь он напуган, он бы так не разъярился, но остановиться на том не смог. - Даже если это его рук дело, не полагаешь же ты, что он будет столь неумен, чтобы утопить меня! В эту минуту он выглядел вполне стариком, с мелко трясущейся головой и нервно подергивающимися руками, и его плотное тело словно бы разжижелось и убавилось в росте. - Ступай прочь, доложишь после завтрака, - с трудом удерживая рвущееся возмущение, он нахмурил брови и сдал позиции, пытаясь овладеть собой: - ты же знаешь, нельзя мне с утра говорить о подобном... Как мне теперь восстановиться... пойдем со мной, расскажешь там. И, опираясь на руку Юлия, пошел в ванную.
Юлий: сейчас, опираясь на его руку, понтий уже не выглядел так внушительно и юлий бы посочувствовал напуганному и/или обиженному старику, если бы был склонен к сочувствию, а так только оценил его..доверие? И провожая к купальне думал о паре точек, умелое воздействие на которые может принести кратковременное забытье..и отодвинуть неприятности на второй план, в прошлое. но была опасность, что юлия быстрее порешат за покушательство на жизнь патриция, чем понтий стервий придет в себя.
Кайен: Когда он его вспомнил, первой мыслью было пойти к нему домой предупредить семью, чтоб собирала пожитки и мгновенно покинула Рим, ибо если цезарю было угодно наложить руку на чьи-то деньги, он вряд ли был бы разборчивей в средствах, чем Цезарь. И самому больше не возвращаться. О поставленном под удар Стервии он грустно вздохнул, предвидя в этом случае возможность вновь оказаться на улице или без разбирательств уйти с торгов. И если б не выражение лица покойника, он бы, возможно, так и сделал... впрочем, нет. Он бы не сделал этого. Он наказал Бурому стеречь, и, стараясь припомнить имя толкового квестора, пошел исполнять обычные обязанности. Дом начинал просыпаться, он распорядился накрыть во втором триклинии и в атрии, и, когда его ударило догадкой, не личный ли раб покойного воспользовался сутолокой, чтоб не убить этим избавлением всех остальных рабов господина разом, попросил поискать его... в конце концов, было интересно, где он шатался те несколько часов, пока господин его был мертв и почему не поднял тревогу первый.
Меценат: ...несколько раз глубоко потянув в себя воздух, выдохнул резко и смог поумерить немного дрожь, но, снимая хитон, в нем застрял, и опять рассердился, гневное выкрикнул слово и парой движений ткань на себе разорвал, хоть и вышло не сразу: силы ему собирать приходилось нечасто. И, напряженно вздыхая, в бассейн погрузился - все получалось неловко, рука соскользнула, брызги попали в глаза, подвернулась лодыжка... Водная гладь успокоилась очень нескоро. Все это время стоял управляющий чинно, явно жалея, что выбрал для страшного известия совсем не подходящее время. Даже когда задышал уже Понтий ровнее, все, что осмелился произнести его вилик, это короткий вопрос позволения: "Можно?" - Нет! - возразил Меценат. - Я и так тебя понял. Ты говоришь, он убит. Кто он? Как он...? - Заколот. Кайен сказал, восточный купец по виду. - Аль Бана! - вскрикнул Понтий и поманил к себе унктора. - Ступай, - махнул рукой управляющему, снова теряя силы. Голос изменил. - Пришлешь мне Кайена... попозже.
Юлий: Вопль ужаса с обликом Кайена при всей его женственности не вязался и это было досадно, досадно было представлять его себе вопящим как баба. Юлий смахнул мысль и опустил руки на затылок Понтия, памятуя его "выше".
Меценат: Вздох ему легкие рвал, неприятно тяжелый, не приносящий спокойствия... Очень хотелось веки сомкнуть и забыть о докладе, покуда телу вернется с трудом достижимая легкость. Вздох раздирал ему горло, болезненный, словно воздух внутри застревал, словно вздохом тошнило. Понтий, немаленьким весом своим выпрямляясь, смял за спиной своей унктора, не замечая, снова вздохнул, привести порываясь к согласию тело и дух, и с отчаяньем в голосе выдал: - Как это можно!
Квинт: Квинт, вестимо, искать никого не собирался: делать больше нечего в такой погожий день, как собирать по саду мальчишек. Виноградные листья уже пробивала ржавчина, и от этого они казались на просвет совершенно огненными, что с влажным, еще не прогретым ветром доставляло ни с чем не сравнимое удовольствие. Пожалуй, он любил осень. Не за то, что она приносила вдохновение, а как раз наоборот, не требовала напряженной работы мысли, и совершенно безыскусные слова приходили в голову, и совершенно свежие ощущения заставляли улыбаться.
Мальчишка: Лук у него был хороший, а стрелы у него отец отобрал, приходилось делать самому и, по настоянию того же отца, вместо наконечников Салако утяжелял их тряпочными обмотками. Он с утра охотился в саду на прислугу из засады. Когда его вычислили, то продемонстрировали завтрак издали и поставили в портике, прячась за колонной чтоб отгонять мух. Салако это надоело: зная, где он сидит, они теперь уворачивались с линии обстрела. Пришлось позавтракать. А потом искать новые кусты. Долгое время после того как убрали он никого не мог дождаться - все почему-то вопили и бегали в доме - и когда вышел Квинт Эссенций, сердце не выдержало и рука отпустила приготовленную стрелу. Результат заставил плюнуть и тут же спустить вторую.
Квинт: - Ах ты ж, - подпрыгнул Квинт на месте, когда мимо уха просвистело древко и упало в траву недалеко от дорожки. Он оглянулся и тут мимо прошла еще одна стрела. Шевеление выдало засаду и он ринулся туда, вслух обещая открутить Салако уши.
Мальчишка: - Аааа, - протянул Салако, поднимаясь, пятясь и целясь, - аааа! - прерывисто от смеха, выпустил следующую, но не попал потому что на ходу, остановился и выстрелил почти уже в упор. Не посмотрел, попал ли, потому что следующей стрелы не нащупал.
Квинт: - Ага, - злорадно согласился Квинт, разгребая кусты, зажав в кулаке последнюю стрелу, которая все-таки достигла цели и стукнула в грудь. Одной рукой поймав сорванца за одежду, потянул на себя и с досадой сказал: - Я тебя прощу, если ты правильно построишь защитительную речь. Иначе знаешь, куда я тебе это засуну? Ухмыляясь как сатир, он потряс добычей перед носом Салако и обратил внимание на ее оперение. - Хм... где взял? продолжение
полная версия страницы