Форум » Жилища » Дом Понтия Мецената » Ответить
Дом Понтия Мецената
Меценат: новый, очень большой дом. Обширный дождеотводящий атриум, в который выносится столько стульев или лож, сколько требуется и расставляется в нужном порядке (поскольку гостей бывает довольно много и стол может и не быть общим),перистиль, гораздо более озелененный, в который можно пройти двумя коридорами, остекленные спальни, купальня, открытые веранды и множество световых колодцев. Почти всегда кто-нибудь гостит, не говоря уже о постоянных званых обедах.
Квинт: "Ого, не слогом, так отвагой, - подумал Квинт. - Однако от этого не теплей. Как это у меня получается с женщинами, что даже доказательства их расположения ко мне уводят их от меня?.. И пусть объяснит мне кто-нибудь умный, что обидного содержалось в моем экспромте, чтобы так испугаться? Я ли не назвал его величайшим из певцов и любовников..?" - при этом плут совершенно упустил из виду, насколько сатирически прозвучали эти эпитеты в преувеличенной торжественности его самоотверженной речи.
Гней Домиций: Несколько прерывистых вдохов Гней соображал чьему господину он понадобился, недоумённо оглянулся на Мецената, вздрогнул от прикосновения и, устыдившись своей невнимательности, взял, наконец, предложенный кубок: - Это раб хозяина дома, Дахи. Понтий старый друг моего отца, но не родственник мне. Ума не приложу зачем... - и обратился к рабу, отправляя взмахом отпустившей оружие руки, - ты, верно, что-то напутал. До меня ли сейчас твоему господину? Я подойду поз... - но тут из перистиля пришли стихи, а вслед за ними чтец, и Гней моментально забыл и про Понтия, и про раба, заметавшись между "что же он делает?! он тоже пьян? или умышленно?? или... боги... кажется, и то, и другое!". Он нервно сглотнул и одним махом выпил настой, почти не чувствуя вкуса. Но по настоящему за учителя испугаться не успел - вкрадчивый и вместе с тем уверенный голос матери вернул миру равновесие. - Очень вкусно, хоть и горчит, - сказал невпопад, опускаясь обратно на ложе, с которого почти встал. - Я готов слушать тебя всю ночь, Дахи, только прошу, не называй меня этим именем! Зови меня Криспо, это моё домашенее имя, - получилось нечто среднее межу мольбой и приказом, и Гней посмотрел ей в глаза - не оскорбилась ли тоном и... слишком быстрым переходом? Локоном его называли только мать и сестра, так интимно звучало имя.
Кайен: - Я не перепутал, я опоздал, или поторопился - в данном случае это безразлично. Подойдешь позже, - глубоко кивнул Кайен, - или на днях, но непременно. Это приглашение на удобных для тебя условиях. И, выпрямившись, удалился с высоко поднятой головой и усталым взглядом пресыщенного сластолюбца. Настолько неторопливо, что успел услышать, как называли близкие.
толпа: ...Благородные патриции, на зубах у которых вместо Пегаса давно уже с удовольствием похрустывали косточки принцепса, в ужасе - авось как и им перепадет "щедрот" императорских? - и с плохо скрываемым любопытством - ох, что сейчас будет! - глядели на наглеца, по глупости выскочившего из атриума на этот пьяный голос. И попятившись ногами и речью он лишний раз убедил их - выскочил он, не ведая, что творит. Ну, тем интереснее... ...И они с трудом сдержали вздох огорчения, когда Цека Минор повела родственника беседовать о каких-то важных делах. Кажется, никто из них (в отличие от и так перепуганной, отттого озлобленной прислуги) не заметил как бледный как смерть губошлеп из Парфии практически нырнул в холодный имплювий... ...У преторианца Фортиса, глупо чувствовавшего себя в длинной, не позволяющей ни развернуться, ни защитить тоге - очередная прихоть принцепса, прирезать его, что ли? - теперь уже не было времени думать о длинющей пафосной тряпке - господина куда-то увела пухлая Минор, ненавистная родственница подопечного с хитрыми глазами и здоровенной... Покачивающейся походкой, будто это он, а не император, всосал в себя пять киликсов, Фортис спеленутой тушей своей ненавязчиво перекрыл выход патрицианке, шумно рыгнул, и схватившись за рукоять пугио, застыл в композициии с какой-то мраморной бабой. Если будет случай отсечь Минор голову, он незамедлительно этим воспользуется.
Клавдия Минор: - ...хвалил мои шелка. А когда я сказала, что привезены они минуя Парфянские дороги, нашим флотом из Индии, опрокинул мне на столлу кушанье! - договаривала Минор в портике, показывая пятно. - А его латынь?! Он двух слов связать не может, и это посланник к императорскому двору? Если это не демонстрация, то я не знаю что это. У меня даже голова разболелась, - какой глупец придумал, что правду говорить легко и приятно? стоило вспомнить, как виски снова начало давить. - Это оскорбление! Прямое, умышленное оскорбление. Ты, конечно, можешь отмахнуться, но я здесь не останусь. Высижу, для приличия, ещё немного, только ради тебя, но потом - домой. Нервов не хватает смотреть на такое отношение к Империи... - муха приняла размеры вполне откормленного слона, Клавдия простилась кивком и отошла вынимать ручку кузины из крепкой руки молодого богатого плебея, отбросив наглого преторианца с дороги гневным взглядом, который тщательно сохраняла весь разговор. Но на полодороге к кузине чуть не споткнулась об какую-то знакомую статую с растерянными страдающими глазами. Не одной ей тяжело дался этот пир... Она взяла статую под руку, повела к ближайшему свободному ложу и улыбнулась, усаживая: - Вистарий, дорогой, готово ли моё надгробие?
Вистарий: Вистарий смотрел, как она двигала губами, а слова долетали до него, как гром после молнии, с опозданием. Когда он сел и обдумал их, он оветил: - Готово, можешь забрать как только понадобится. Подмастерья наносили буквы и недоумевали вслух, из каких соображений простая надпись, с какой справился бы любой камнерез, заказывается у скульптора. Вожможно, Вистарий присутствовал при этом, поскольку смутно подумал сейчас нечто похожее. Естественно, в слова это не вылилось - через еще клокочущий кратер пробраться в хранилище расхожих мелочей было вдвойне непросто. Именно поэтому он не выразил и прочих своих ощущений - что ответ получился пропитан черной иронией и что он не желал бы, чтоб этот заказ пригодился скоро.
Клавдия Минор: Услышав ответ, Клавдия едва удержалась чтоб не расхохотаться на пол-атрия: - Такими темпами оно мне понадобится скоро. Пир сегодня на редкость... гадость, - рядом с этим неотмирником можно было ничего не изображать, и она улеглась, вытягивая ноги за его спиной, потягиваясь задеревеневшим телом и представляя как будет смотреться её весёлое надгробие на фамильной земле по аппиевой дороге, в очаровательном промежутке между стабией и латифундией, где добрейший Априй разводит хрюшек. - А розочки, - спросила капризно, - которые по низу надо было пустить - не слишком широки? Кажется, я забыла передать чтоб венок был не слишком толст... Ну да, боги с ними... - и, не уследив за извивами расслабленной мысли, посоветовала, - свинина в яблоках - это всё, что тут сегодня удалось, рекомендую, раз уж ты рискнул выбраться в этот гвалд.
Меценат: Понтий, на Квинта взглянув, и еще опасаясь, как бы с его языка не слетело экспромта, кашлянул глухо и в атриум так обратился: - Пусть извинит меня цезарь великий, но нынче я не предвидел поэтов судить состязанье. Танец мечей я для вас в перистиле готовил, боги же мне помешали его показать вам в послеобеденный час; так теперь, когда небо стало черно, но безвлажно, хотя и беззвездно, я вас зову посмотреть, как он в танец огней превратился. ......... Сам же украдкой искал виночерпия взглядом... тот разливал молодое, как Понтий заметил, и, он надеялся, сделано все будет мягко, так, что ни вечером этим, ни даже наутро в память Нерона безумство его не вернется. Вкупе с Минор, пробудить попытавшейся разум, это лекарство тем действеннее представлялось, чем нежеланней ее деловые призывы. Взгляд успокоился где-то уже в колоннаде, в мысли вернулся сенатора чтец невезучий, и, не успев еще четко оформить желанье, Понтий послал отыскать молодого... актера. Да, безусловно, актера, без лести излишней - то, что он выразил стоя напротив, краснея, с тем, что сыграл перед принципсом, было контрастно, и не для всякого уха понятно звучало, но, безусловно, тут было, чему развиваться.
Вистарий: - Венок не слишком толст, - сказал Вистарий, - ты не забыла. И, без всякого перехода, вспомнив вдруг, зачем пришел, он начал издалека, поскольку иначе не мог объяснить ей своего прихода под этот шквал унижений: - Мне принесли павлина. Он один... - и, понимая, как трудно будет передать связь между криком павлина и психеей, замолк.
Клавдия Минор: - Ты пришел сюда за парой? - Клавдия была тронута. - Стоило ли хлопот? Написал бы мне. Завтра я пришлю самочку для твоего одинокого красавца. Тут они только жареные... - ни на какие танцы ей смотреть не хотелось, она потянула к себе десерт, предвкушая тишину, которая должна наступить, когда из атрия схлынет толпа и момент, когда удастся улизнуть домой не привлекая лишнего внимания.
Юлий: Юлий сидел и страдал, так что удерживать лицо в таком состоянии сложно не было. То что ему не заплатят было ясно, стало ясно едва император начал свою декламацию, и в своих опасениях он утвердился, когда за ним не послали тут же. Хотя если бы послали, он бы удивился-времени прошло совсем немного. И когда его нашли, он не сразу понял кому и зачем понадобился.
Вистарий: Он делал над собой усилие, чтоб слушать, что она говорит, внутри еще все клокотало. Вопрос "ты пришел за парой" воспринялся как продолжение тех издевательств, которые вздумал вылить в толпу император, "написал бы мне" налило краской, и продолжение "я пришлю" вернуло его в память не сразу. Тяжело дыша, шумно выдыхая, он старался думать о том, что она говорит, а потом посмотрел на нее и нашел в себе силы ответить: - Нет, я пришел сюда за... - как облечь это в слова, он не понимал, тем более теперь, когда психея комочками скатываласть с подошв, - за одним рисунком. Изображение. Не знаю, как найти.
Кайен: - Выпьешь? - предложил кравчий, протягивая Юлию киликс в чаше ладони, опустив ножку меж пальцев. - Понтий хотел поговорить с тобой, позже, и, думаю, что твое положение не так безнадежно. Хотя зависит от того, чего ты ждешь теперь от богов. Перистиль стал заполняться, убрать из-под ног толпы спровоцировавшего в ее глазах императорский гнев было необходимо хотя бы потому, что это был чужой парень, о котором спросится, да и Понтий не любил грубых развлечений, и Кайен увел юношу в таблинум.
Квинт: Квинт сел, где стоял, прямо на пол перед комплювием, и проводил укоризненным взглядом сперва императора, потом Стервия. - Да я пьян, - выдохнул он наконец. - Я не понимаю, поэту - что, запрещено напиваться с горя? Кто тут стоял, меня призывая?.. где ты?.. Я теперь и в отваге своей позорен?.. Женщинам юнцов подавай незрелых, каменных львов; на зов откликаюсь мужа - так и его спешат увести с арены. Спрашивается, боги: кому я нужен? Где справедливость, боги, Эрот, Венера, Марс, Аполлон, и прочие иже с вами? - он лег на спину, чтоб легче было к ним обращаться в темный небесный квадрат. - Не выходя из заданного размера я теперь буду вам досаждать словами... - и, оживленно жестикулируя лежа, продолжал надиктовывать небожителям приходящие на ум стихи, пока из атрия толпа вытекала в перистиль.
толпа: ...Они все с удовольствием сопроводили размякшего принцепса в перестиль, расположились вокруг него душным кольцом, делая вид, что любуются танцами, на самом же деле во все глаза - на затылках, пятых точках и прочих немыслимых местах - следя за каждым движением небожителя. Все надеялись на пьяную выходку, способную пощекотать нервишки... ...Спикул грубо, со знанием дела, растолкал патрициев, патрицианок и прочий здешний сброд, наклонился к уху императора: - Если вашество не желает вооон ту цыпу, - он ткнул пальцем в богато увешанную гетеру, возлежавшую рядом с молодым Агенобарбом, - то нам пора в одно славное местечко, где вино послаще и девки помягче. - Он заговорщицки подмигнул. ...Спустя всего несколько минут пир смог вздохнуть спокойно, а парфянский посланник - вынырнуть из имплювия.
Дахи: ... нисколько не подозревая, что её только что предложили и не приняли царственному пьянице, гетера увлеченно рассказывала Гнею историю позабытого в ее латрине (...о, разумеется, случайно! ...нет-нет, совершенно не помню, кто его с собой привел - у меня бывает слишком много гостей, милый!... ) незадачливого чтеца. И было попросту плевать на окружающее безумие, все набирающее обороты - Дахи смеялась, и касалась гибкими пальцами его мальчишеских еще, но таких сильных плеч, и ласково звала доверенным ей домашним именем, каждый раз чувствуя, как жарко вспыхивает что-то внутри... и совершенно не замечала, как непривычно пусто за спиной. Айдана исчезла сразу после поэтической выходки Квинта.
Клавдия Минор: Минор задумалась, и, почти сразу нахмурилась: - До того, как в этом доме появились твои работы, тут было только одно изображение, достойное твоего внимания. Не знаю сохранилось ли оно... Психея за перистилем, в портике, что выходит в сад... - "та, под которой он клялся душой, что не забудет меня. пустые пафосные речи" рвалось с губ, и она приложила к ним киликс. - Но самочку я всё равно пришлю. Они так противно кричат, когда одиноки... По мере того, как шумливое сборище перемещалось из атрия в перистиль, отдельные долетавшие слова обретали смысл, ритм, и складывались в стихи. Клавдия повернула голову на звук. Захлопнула веки как тяжелые дверные створки и отвернулась: - Ууу... - прогудела тихонько, - мужчины сегодня из кожи вон лезут, чтоб я сгорала со стыда, что знакома с ними. Хорошо, что я не горю. И, похоже, не тону, - какой по счету киликс был в её руке она затруднилась бы сказать, и потому сидящего рядом художника не отнесла к категории "мужчины", воспринимая скорее как бесполую сущность, которой как и ей хочется из этого крикливого аляповатого мира в тихий уютный угол перестиля, на ложе... или на стену. Она поднялась, ласково простилась с Вистарием, прошлась между немногими оставшимися ища кузину, мимоходом улыбнулась гетере, негромко велела сыну: - Не забудь проводить домой тётушку, - и выскользнула в вестибул. >>>дом Клавдии Минор
Гней Домиций: Рассказывала она смешно, но Гней недоумевал - такая... взрослая женщина, а шутки как у его сестры или, скорее, как у мальчишки-соученика, например сына Понтия, известного всей школе своими проказами. Он вспомнил, как с год назад горячо спорил с философом, который объяснял ему, что все взрослые, такие большие и важные - всего лишь мальчики и девочки, всегда, до старости, до порога аида, до того как забудут, что вообще жили на земле. А он, Гней, доказывал обратное, приводя в пример свою властную, томную мать, скучных теток, даже жестокого принцепса приплетая для убедительности. И долго моргал глазами, когда философ обезоруживающе легко улыбнулся, соглашаясь:"Тебе совсем недолго осталось считать так, время лучший учитель"... И вот он смотрел на эту девочку, сквозь налет драгоценных шелков, бесценных камений, и чего-то, что ему не по уму было определить словами, чувствуя как под кожей у неё, как и у него, бегают маленькие горячие мурашки, собираются невидимые искорки на кончиках пальцев, которыми хочется дотронуться до другого и посмотреть что будет, и смеяться если вздрогнет, и потянуться если отстранится, и отдернуть руку если потянется в ответ, а потом долго смотреть в глаза, выпытывая детским взглядом - а что это было? И он уже почти осмелился поцеловать кончики её пальцев... но мимо прошла мать, уронив на него гирю долга в виде своей незамужней кузины. Гней насупился, оторвал взгляд и слух от девочки, которая на границе зрения сразу же превратилась в зрелую роскошную женщину, поискал глазами беспокойную молодую тетку. Её нигде не было видно. - Дахи, я должен идти. Нет мне прощения, но я постараюсь его как-нибудь испросить, при следующей встрече.
Юлий: Он было потянулся за киликсом-"выпью", но тут подумалось что может быть в бокале помимо вина..и жажда отпустила. Тем не менее позволил себя проводить..куда-то и расположился в ожидании неизвестно чего. Вскинул глаза на человека, чьи манеры, походка и занятие позволяли измыслить некоторое сходство положений и поинтересовался: -А зачем я ему?
Кайен: Тогда он отпил сам, донеся киликс до кресла, в которое после ухода принцепса можно было позволить себе устроить обернутый на египетский манер зад и расслабиться... хотя вряд ли этот человек когда-либо напрягался... взмахом век перевел взгляд куда-то в усталую досаду, находящуюся в верхнем левом углу кабинета и ответил вопросом: - А зачем ему был Вистарий?.. Зачем ему этот... Квинт Эссенций? Он находит, что ты можешь играть. И пожал лоснящимися коричневыми плечами.
Квинт: А Квинт все перебирал богов себе в собеседники, совершенно перестав стесняться в выражениях: ... - люди меня не слушают - и не надо, это не повод молча хлопать глазами. Слышь, Немезида, где, блядь, моя награда? Где по заслугам?.. блядь, хотя б наказанье?..
Юлий: -Пфф... - удивился Юлий, - играть? Вино отравленным не было, это радовало.
Вистарий: Вистарий пошел бы, но лесть не вернула желания видеть психею, отторгая его так же, как и оскорбления. Разве что его за руку отвели бы, как и за этот стол. Он сидел и отходил от того и другого, слушая, как знакомый голос отчитывает богов. Но именно из-за этого не успокаиваясь. Смелость вызова пугала его, он был бы рад не слышать, и он сказал себе: "он пьян". Не помогло. И он собрался подняться и пойти на голос, чтобы остановить богохульство, если оно не иссякнет. А потом подумал, что это Квинт, и решил остваить как есть. Он не хотел еще и от этого человека услышать что-либо оскорбительное, поскольку разумелось само собой, что раз его не смущают всемогущие боги, где удержать язык при виде смертного. И стал просто разглядывать оставшихся в атрии, начиная с мокрого насквозь человека в восточных одеждах и заканчивая гетерой и юношей, к которым, уходя, приблизилась ненадолго Клавдия Минор. Юноша казался знакомым. Поскольку Вистарий мог видеть его ребенком. Но вряд ли об этом помнил.
Кайен: - Играть, - дернул бровью Кайен и прислушался. - И, на твоем месте, я бы не стал его разочаровывать, - Лицо приобрело такое выражение, словно он сейчас зевнет. - Я должен быть там. Чуть погодя можешь спуститься, уже забудут... И вытек бесшумно.
Юлий: Высунув нос, узнал о том что принцепс изволил отвалить Юлий воздержался от того чтобы что-нибудь пнуть, чтобы не уронить что-нибудь ценное, чем было наполнено все не занятое людьми пространство жилища..и вернулся в кабинет, где, свернувшись на кресле и уснул. Что изображать перед Стервием и что говорить Куриону он решил придумать завтра.
Гней Домиций: Он обошел весь дом, натыкаясь на разнообразные парочки, сперва смущаясь, потом раздражаясь (среди уединившихся по тёмным углам были матроны, и отнюдь не со своими мужьями), и, с каждым шагом всё сильнее тяготясь обязанностью выловить из чреватых неприятностями объятий самостоятельную вообщем-то женщину, вернулся в атрий в самом скверном расположении духа. Учитель декламировал нечто совершенно непотребное, лёжа на полу. - Елсли кричать, наказанье отдавит чресла - первый споткнувшийся будет тебе судья. Сядь на весы Немезиды. Ну или в кресло. Не весели собравшихся обезьян, - ответил ему Гней сверху, от имени звёзд.
Квинт: Квинт сел, рывком, словно его за руку подняли: - Чресла короче, нежели у Приапа, атриум шире иных немощеных улиц - это как же укладывать надо на пол, чтоб их заметили или о них споткнулись?.. Славные боги будто бы вняли зову, да кроме них и некому посмеяться. Согласовал бы ты форму тела и слова - я бы считал, что не зря тут сидел на яйцах. Ну а пока в плену у своих гипербол мне угрожаешь случаем - я отвечу: все разбрелись, и ты тут споткнулся первый, пусть не о чресла, а о фигуру речи, но и на том спасибо. Он резко оборвался, углядев тощую плечистую фигуру в противоположном конце атрия, сощурился и выпал из ритма: - О! Вистарий!
Вистарий: Вистарий подошел к ней, и сел на освободившееся с уходом юноши ложе. Огонь, дотягивающий лучи к ней со всех сторон, оживлял шелка шафранными переливами, румянил кожу и разгневал изумруды до сполохов серого селенита. Он не умел читать лица, хотя и передавал мастерски любое самое тонкое чувство в материале, и будь она опечалена или сердита, он счел бы ее лицо безмятежным, просто потому что оно было красивым. - Как ты здесь оказалась? - спросил он.
Гней Домиций: - Тот самый? Где? - он ещё продолжал оглядываться в поисках тётки и на кого посмотрел поэт не уследил. - Квинт, еcли бы ты был женщиной, где бы ты уединился в этом доме? - вопрос звучал двусмысленно и Гней попытался уточнить, - Я... мне... надо найти одну особу...
Дахи: ..было никак. Ни откровенно скучно (даже после скомканно-вежливого исчезновения этого милого мальчика, развлекавшего ее чувства), ни безудержно весело (несмотря на многочисленные казусы, то и дело случавшиеся вокруг с великими мира сего, обыкновенно немало забавлявшие ее разум). Было неуютно - и она никак не могла взять в толк, почему.. и только зябко поводила плечами, будто от холода, и скользила рассеяно-равнодушным взглядом по этой пене людского моря, бушующего подле нее. ..близкий звук мужского голоса застиг ее врасплох, и вынырнув из своей созерцательной меланхолии, она обнаружила на соседнем ложе совершенно незнакомого ей человека, ожидающего, по-видимому, какого-то ответа на свой удивительный вопрос. - прилетела. И изумленно оглянулась, словно ожидая увидеть неподалеку кого-то, произнесшего этот безумный ответ её собственным голосом...
Квинт: - ...а? да теперь сомневаюсь. Все как будто его черты, но прыткость не свойственная... какой женщиной? Ты думаешь, она Вистария сразу прятаться поведет? - Квинт почесал в затылке и одумался. - Ах, Купидон, лучше сам подумай, куда бы ты уединился с женщиной... Впрочем, пойдем. Сейчас отыщется. Ты уверен, что она не в перистиль ушла... со всеми?
Гней Домиций: - Какой из меня Купидон, - пробурчал Гней - я полуцербер какой-то - то сестру охранять, то братьев, то... - он хотел сказать "то тётку, то имя", но вместо этого закончил с досадой, - смотрел в перистиле, всюду смотрел, возможно уже домой ушла.... Он несколько ревниво взглянул на мужчину, беседующего с Дахи, и решил отложить знакомство со скульптором до похода в мастерскую. - Как ты думаешь, Квинт, если я сейчас уйду Меценат не обидится? Боюсь, после вчерашнего пира я не в силах высиживать вторую часть. Не хотелось бы его огорчать, но людей много, может не заметит...
Квинт: - О, боги... - вздохнул Квинт. - Пойдем, простишься, и не обидится. По дороге он заглядывал всюду, куда не догадался бы заглянуть в пятнадцать лет. - Что значит какой из тебя Купидон, - бурчал он при этом под нос. - Ты себя в этом качестве не пробовал, поскольку путаешь сущность и обязанность. А если б не путал, увидел бы, что как раз Цербер из тебя неважный... Кстати о церберах, твоя мать каких животных предпочитает? Лично от себя, после того, чем мне тут с тобой приходится заниматься, я подарил бы ей собаку... но кто ее знает, не сочтет ли неприличным намеком, у женщин такие причудливые случаются выводы... - и он резко сменил ритмику, подойдя к устроителю зрелищ: - Понтий, к тебе я привел молодого Эрота, ищет одно по ошибке пронзенное тело, мерзнет, слипаются веки - плохая погода! - ты уж его отпусти, ибо кончились стрелы.
Меценат: Понтий немного опешил от Квинтовой речи, но разглядевши, о ком так поэт отзывался, тихой улыбкой отметил кивок благосклонный: - Да, милый друг, но с условием пренепременным чаще тебя лицезреть в этом доме. Надеюсь, мой виночейпий Кайен тебе просьбу передал?.. И ничего не прибавил - ни о разговоре с матерью мальчика, ни о еще предстоящем. Просто смотрел зачарованно - и улыбался.
Гней Домиций: Гней шел за Квинтом молча соглашаясь с определением неважного Цербера, думая при этом, что, все же, будь Купидон в нем так же настойчив как Цербер, он бы сегодня не мямлил так глупо, а завязал бы легкий разговор и, может быть... - Что? Животных? А. Она любит ланей и больших умных собак. Того несчастного, что в цирке погиб, тётушки завели, она его не очень... - учитель так легко складывал слова, что ему оставалось только кивать и немного завидовать этой легкости. - Да, Понтий, передал, и я с радостью, как только занятия позволят. Мне бы хотелось узнать каким был отец в молодости, мать мало рассказывает, ты же знаешь его дольше неё, - об отце он так и не привык говорить в прошедшем времени, - так что обещаю не только бывать, но и надоесть расспросами, - он извиняющейся улыбкой простился со старым другом отца и кивнул учителю, - Аве! Тётушка нашлась за пальмой аж в вестибуле. Гней деликатно покашлял, отвел её в сторонку и передал приказание матери проводить. Тётка, по обыкновению, поджала губки, но, к его удивлению, от комментариев воздержалась. >>>Дом Клавдии Минор
Вистарий: Вистарий вчитывался в красоту ее жестов, и ее ответ, словно наложенный сверху на смысл ее тела и текущего шелка, вызвал поначалу вопрос : - Зачем? - подразумевалось: "туда, где оскорбляют богов и людей так легко". Но в то, что боги способны являться в человеческом облике, он давно не верил. И поздно понял, что, раз она отшутилась, значит, к разговору не склонна.
Квинт: - Пооонтий... - протянул Квинт, провожая Гнея удивленным взглядом. - Когда б я не знал тебя долгие годы, я бы решил что пленился ты юношей этим. Думал ли я, что твоей безупречной природе свойственна склонность к чужим непоседливым детям?.. Понтий, как тебя угораздило?
Меценат: - Это отнюдь не меня угораздило, - молвил Понтий задумчиво... и, понимая, как выдал голосом суть, добавил тихо и доверительно: - Только, в отличии от его матери, я считаю, ему лучше об этом не знать.
Вистарий: Она так ничего и не сказала, и вообще, казалось, замерла. Он качнул опущенной головой и молча покинул атрий, сожалея, что вообще появился здесь - вечер крошился кусками несвежего хлеба, какой можно было есть только с голодухи. И только вспомнив о павлине, чуть улыбнулся: Клавдия Минор обещала прислать ему пару. >>>>>>>>>Дом, раздавленнный глицинией.
Квинт: - Ладно, - сказал Квинт, пожав плечами, и повторил: - ладно... - опустил глаза и подумал, что работает сегодня проводником, который случайно узнал о ценности груза. - Как скажешь, Понтий, как скажешь!.. Стало быть, у меня теперь будет на кого положиться, когда понадобиться привести в чувство твоего тринадцатилетнего заводилу... А Гнея жалко: опять будет чувствовать себя цербером.
полная версия страницы