Форум » Мир » Байи. Вилла Корнелиев Сципионов » Ответить
Байи. Вилла Корнелиев Сципионов
Понтифик: Большая вилла у моря, план походит на то каким был Карфаген перед его последним штурмом. Домус там же, где был центр города, а над дверьми позолоченный Аквилла высотой в рост человека.
Ответов - 78, стр:
1 2 All
Алан: Вернулся он довольно быстро, как только убедился, что дотащили. Подправлять пришлось самому. А фалернского всегда было в избытке по первому требованию. -Все готово, господин.
Публий: "Если я не очнусь - здесь тебя и закопают" можно было и не озвучивать. Хотя он помнил одно грозное "и не смей покидать пределов лагеря!" оказавшееся заботой. Только он и в тот раз ушел, и тоже босиком, потому что так тише. Правда - недалеко. И когда его догнали у ближайшей стабулы это было... неожиданно. - Марк, дорогой, я понимаю, что босиком и в мокрой тунике я выгляжу непредставительно, но я переоденусь и ты вспомнишь, что я с двенадцати лет на улице, с пятнадцати по двадцать - в дороге, что я закончил арицийскую... - напомнил Публий спокойным тоном, в котором можно было прочитать как "спасибо за беспокойство" так и "если твоё сердце не выдержит - я всё равно уйду". - Уверен, циклоп не пошлёт за мной людей, в Байях достаточно развлечений, чтоб забыть меня быстро. За Марком он шел молча, разглядывая портики, фрески, статуи, и так же молча стоял подле ложа, не желая садиться в мокрой одежде, думая, что мало кто знал о боли столько, сколько знал он, ещё до лимеса, до арицийской, до подвала Нерио... ...били часто. Братья, стыдившиеся его мягкости и ласковости, потом помрачённый горем отец... били на улице, много, жестоко, особенно когда он ушел на неё совсем, пропадая безвылазно. Одно время он думал научиться тоже. Валяясь с очередным сломанным ребром на вонючем соломенном тюфяке под грязной лестницей, в очередной вонючей дыре, он клялся себе, что станет сильным, огромным, чемпионом по панкратиону, не меньше, чтоб больше никто и никогда не посмел!.. А потом убили Одноглазого Мамерка. Он даже одноглазым не был, просто шрам на глазу тяжело оттягивал веко, не мешая смотреть в оба. Но волчья стая из припортового рвала его как зайчика, и его друзей, и их разъярённых, как менады, женщин. Остановил это безумие фригиец, которому драка мешала пить вино и считать пожертвования, опасавшийся за ослика и тележку с богиней. О, какое это было представление! И тогда Публий понял на что способно слово. Негромкое. Точное. Одно. А уж целая фраза... По принял папирус, в котором ни слова не было про то, что его следует выпустить с виллы, если с хозяином случится непредвиденное, и равнодушно протянул его рабу: - Всё это сразу. Массаж - потом. Подготовка займёт какое-то время, Марк. Я успею и поесть, и выпить. За здоровье гостеприимного хозяина. И отвернулся к стене, прикусив губу. Недоверие не задевало его давным-давно. Он работал с недоверием. Так что же в этот раз... - Какая любопытная фреска. Это боги или твои предки?
МаркКорнелийСципион: — Публий. Подумай, сколько моих подчинённых так или иначе явились пред ясные очи Прозерпины и Плутона по моему приказу, явному или нет. И вот представь себе, все они мне иногда снятся. В ночных кошмарах. Возможно, так боги напоминают, как дорого стоит Империя и какую цену многим за неё приходится платить. Так вот, если я отпущу тебя, на всякий смотря по сторонам и помня что там у тебя в багаже — я сделал всё что мог, после уже на всё воля богов. Ну... Как ты в своё время рассказывал про черепицу. Если нет... Ещё один портрет в этой галерее. Ничего особенного, но меня не тянет её удлинять без лишней надобности. Прозвучало это всё тем устало-флегматичным голосом, будто на самом деле Марк как минимум вдвое старше, чем считали все. Может быть где-то год считается за три? Или боги дают многое только лишь тем, о ком точно знают — эти будут тратить, живя полной жизнью, гореть, а не тлеть, сколько бы и какого дерева ни было. — Ну а если пошлёт, то вполне желательно будет отправить за тобой несколько моих людей из тех, что смогут взять живыми и разговорить посланных за тобой. А ещё один сенатор на крючке... Никогда не откажусь от такого. А ты уже понял зачем мне они, да и не только мне. И можешь сколько угодно строить из себя кого угодно. Но не мне. У тебя слишком умные глаза. Я всегда ищу эту печать интеллекта в глазах, её сложнее всего маскировать... Наверное, в тебе её просто мало кто пытался найти, слишком логичная маска, чтобы не искали. А я ищу. Всегда. У каждого. Это очень помогает, чтобы разделять. Фишек и игроков. — Да, хозяин гостеприимен. Так завещал Юпитер. Наверное, потому что помнил доброту Кибеллы в детстве. А фреска... Он сфокусировал взгляд на жестах и застывших, но готовых стартовать движениях, на этой запечатлённой, но всё равно живой, вечно живой реальности самопожертвования, на которой вот уже который век стоял Вечный Город. — А. Одна из немногих мирных фресок в этом доме. Ну, как мирных. Относительно. Триста шестьдесят третий год, варварские орды у ворот Рима, одна из моих прародительниц срезала себе волосы и плетёт из них тетивы... Но в её плетение входят волосы подлиннее, откуда-то из-за двери, где тетиву плетёт Минерва. Потому что каждому есть что отдать. И нужно отдавать. Каждому и многое. Чтобы не пришли те, кто заберёт всё.
Публий: "Высокие матери... высокие материи, ради которых чаще всего отдают кого-то. Даже если этот кто-то свой. Особенно если свой..." Публий давно считал, что за деньги - предавать, отдавать и отдаваться - слегка честнее, чем за идеи. Но и он не брал это в расчет, когда встречал детей Кибелы. Такому как Вистарий, например, он готов был отдать многое и многих, включая себя, если это поможет ему созидать; не желая, не любя, но лёжа у ног сторожевым псом и заботясь... по-своему. Поэтому Марка понимал, но... Сенатор на крючке перечеркнул кошмары, верно и привычно расставив акценты, и теперь Публию было слегка интересно только что притащит любимчик - рабскую тунику, подчеркивающую положение, или хозяйскую, в которой он нелепо утонет? - Мой предок принёс Риму Иерусалим на блюдечке*. Правда "Антигона" на стенах нашей фуллоники смотрелся бы смешно, потому его там не было. Но я рос со знанием, что те, кто забирает всё, это мы - римляне. А чтобы что-то отдать, надо что-то иметь. Иначе придется отдать жизнь. Как хорошо, что у меня длинные волосы... Он легко провёл пальцем по божественным волосам, идя вдоль стены пока дорогу не перегородил драгоценный столик, над которым По застыл с восхищённым легкомысленным "ммм!". Такитус, пристроивший корзину рядом с жаровней, сунул в руки чужому рабу тюк промокшей одежды, лаконично пояснив: - Просушить бы. *http://ru.wikisource.org/wiki/%D0%95%D0%AD%D0%91%D0%95/%D0%A1%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D0%B9,_%D0%9A%D0%B0%D0%B9
МаркКорнелийСципион: — Лучше бы он его сравнял с землёй, посыпал то место солью, а жителей продал в рабство. Тогда бы нам не пришлось возвращаться к этому вопросу повторно. Но знание будущего это прерогатива богов, не смертных... И то не всегда. А отдавать... У каждого есть что-то, что он может отдать. Это слишком просто — умереть за Империю и принцепса на лимесе. И куда сложнее жить и делать так, чтобы умирали её враги. Здесь нужна не только храбрость, но и ум. Так что волосы твои, Публий, могут потребоваться городу лишь в самом крайнем случае. Сципион расслабленно улыбался, но было одно но. Взгляд. Он вообще привык чувствовать взгляды спиной, а уж этот... Взгляд уже наведшего оружие гастрафетчика, но ещё не выпустившего болт, потому что не понимавшего куда именно стрелять. — Алан. Скажи мне, какова разница между, скажем, яблоком и индийским орехом? Безотносительно их цены или же сложности достать. Вопрос был прост. Ну или сложен. Смотря как понять, смотря как отвечать...
Алан: Начал он смотря вниз и постепенно поднимал взгляд - Хотя бы тем, что орех далек от яблока. И в отличие от того же яблока, его не стоит есть целиком, с кожурой. Кстати, их у него несколько. К этому моменту взгляд уже поднялся до уровня глаз гостя. До Хозяина было еще идти и идти. - Орех внутри пуст. Если не считать заключенную в нем малоприятную белесую жидкость, не более секстанта. Которая не более вкусна или съедобна, чем с позволения сказать мякоть. Хотя сам плод экзотичен и стоит немалых денег. Он говорил о Публии и потому взгляд стоило отвести, вполне логично продолжая начатое вверх движение.
Публий: Столик оказался инкрустирован настолько приличной сценой, что Публий поскучнел. Не развеселила даже речь преданного раба, хотя будь этот курортный столик чуть попикантнее, а взгляд Алана чуть поживее, выводы были бы совсем другими, более... многообещающими. А так - ну вырос варвар в этой фамилии, благодарен на веки вечные, тоска какая... - Я слышал чего-чего, а соли у них там больше, чем всего остального, но помогает уже много веков как-то не очень. Все провинции скорбят, все свободные народы громко возмущаются, все царства протестуют против нашей жестокости и алчности; от океана до океана не найдется такого места, сколь бы отдаленным или глубоко запрятанным оно ни было, которое не испытало бы на себе нашей жадности и нашей несправедливости, как говорил один из коренных горожан*. Впрочем, этот же горожанин обвинял наместников в излишней жалости к народам провинций, из-за чего, по мнению очаровательного горожанина, римские граждане теряют огромные деньги. Ах, эта наша милая римская последовательность и логичность! Может, она всему виной? Не может же, в самом деле, этот народ всё время восставать из-за таких мелочей, как постоянное изменение границ и схем управления, зависящих только от того кто с кем спит в Риме, идиотских налогов, не менее идиотских в своей жадности наместников, осквернения святынь и навязывания в боги человека, чьё имя теперь запрещено упоминать в империи ближайшие тысячелетия два**? Как-то странно людям нервничать из-за таких пустяков, если империи надо отдавать всё, включая последние штаны... или что у них там. В принципе, плевать ему было на Иудею и её народ, как и всем римлянам, но его постоянного связного отправили именно туда, и Публия раздражала необходимость срабатываться с новым, кем бы он ни оказался. Или так действовала филигранная работа ремесленника, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении безжизненной и пресной... Или упоминание ума, который сам по себе вещь не такая уж приятная для окружающих, поскольку по определению - независим. **из речи Цицерона **Во времена Гая Калигулы(убитого преторианцами и преданного проклятию памяти), правившего Римом с 37 по 41 гг., Иудея вновь была готова взяться за оружие. Причиной послужила политика нового императора, после первых лет своего правления потребовавшего, чтобы его почитали как бога.Во все концы Римской империи направлялись статуи, изображающие нового бога. В большинстве провинций обожествление человека проходило гладко - к сонму местных богов добавлялся еще один бог. Но для Иудеи ситуация оказалась катастрофической. Монотеизм евреев не допускал даже мысли о подобном действии. Отношения с Римом особенно обострились после инцидента в Явне в 40 г. н. э. Язычники города поспешили основать жертвенник в честь Калигулы. Проживавшие в Явне евреи без промедления разрушили его. Их поведение вызвало ярость императора, который, в качестве наказания, приказал: "Установить огромную позолоченную статую, невиданную по своему великолепию, в храме главного города [Иерусалима] вместо кирпичного жертвенника в Явне, назло им [евреям]".
МаркКорнелийСципион: — Прекрасный ответ... И не тот, что нужен. Это полезное умение... Ну, говорить правильно, но не по делу. Но сейчас требовалось несколько иное. Усталый вздох. Скольких же людей приходится учить... И сколько всего требуется выучивать самому. Возможно, одной из причин подобного отношения к вилику была потребность учиться понимать людей на практике без риска сболтнуть чего лишнего. Неосознанная. Да и мало ли чего мы совершаем неосознанно? — Да, плод экзотичен и стоит немалых денег. Но разве я спрашивал о цене? Или о съедобности? Из индийского ореха выделяют прочное волокно, которое идёт на верёвки и канаты, прочные и не намокающие, да и не тонущие. А остатки — на набивку подушек и циновки. Из другой части его внутренности можно получить масло, обладающее в том числе и лечебными свойствами, а что останется скормить скоту. Измельчённая же кожура очень полезна, если надо посадить растение в сложной для него почве. Ещё один вздох. У Алана светлая голова, рано или поздно разберётся. Вопрос в том, чтобы это случилось не слишком поздно для какой-нибудь случайности. Да и всё равно негде взять более подходящего Марку вилика. Во всех смыслах. — Так вот. Люди очень часто видят лишь одну сторону... "Ореха". И не видят остальные. Умение видеть все стороны, — слово "использовать" не прозвучало, но слишком откровенно повисло в воздухе — а также делать так, чтобы другие люди видели в тебе лишь ту сторону, которую ты хочешь им показать... Оно очень, очень полезно. Ну, думаю, это ты и так понял. Улыбка стала теплее. В конце-концов, потребность в этом умении была очевидной, а вот само умение — отнюдь нет. — Ой, этот коренной горожанин столь страстно пытался угождать всем и каждому, что успел получить за это аж гладиусом по шее. Да и в конце-концов, галлам, к примеру, всё это жить не мешает. И штаны отдают они совсем не последние. Возможно, потому, что мозгам страдают в большей мере?
Алан: А этот высказывал вполне разумные мысли и был не так глуп, как можно было судить по внешности и занятию. Которое, даже если его скрывать, все равно проступит масляным пятном на тунике, отставленным мизинцем, ищущим взглядом. За хозяина можно было не дергаться, этот разве что отравит..хотя, впечатление могло быть обманчиво, слишком ладно тот двигался.
Публий: - Ещё им можно забивать гвозди и колоть другие орехи, - фыркнул По, - люди часто находят странное применение вещам, несмотря на их дороговизну. И прошел мимо своего повара к ложу, мимоходом ласково потрепав черного великана по предплечью. Его люди понимали взгляды и слушались прикосновений. Ода преторианской практичности была не так уж и плоха, только Такитус никогда не был практичным в этом смысле, и ноздри, слегка подрагивающие при каждом "выделить", "получить", "скормить", лишний раз это подтверждали, вызывая лёгкие опасения, что ингредиентов в "молоке" может оказаться чуть больше, чем нужно. Его люди были горячими, что грело, радовало, иногда доставляло неудобства вроде необходимости успокаивать, как сейчас, но определённо того стоило. Публий чуть насмешливо улыбнулся хозяину... виллы. - А может потому, что один чуть более умный горожанин вовремя ввёл их вождей в сенат? Или потому что близость... к Риму, - он насмешливо посмотрел на галла, - открывает им куда больше возможностей?.. Пончик, не стой столбом, уже всё принесли.
МаркКорнелийСципион: — О, нет, Публий, для такого я предпочитаю использовать молотки... Или, в крайнем случае, камни. Во-первых, им всё равно ничего не будет. А во-вторых, они гораздо дешевле. Да и найти их проще. Маркус был очень, очень практичен. Настолько, что иногда бился головой об стену, когда никто этого не видел из тех, кому такое видеть не положено. Ну... По восходящей к Октавиану традиции.* — Не отказывая этому горожанину в наличии ума я бы всё-таки заметил, что он был слишком мягкотелым, чтобы спасти свою шкуру. В отличие от его наследника, которому даже возраст не помешал думать головой и эти самые головы рубить. Что же касается близости к Риму... От Иоппе до Города тысяча шестьсот пятнадцать миль. Тринадцать дней хода для торгового судна, способного везти и тысячу куллеев** зерна, вина или чего там потребуется. А от Лютеции по дорогам девятьсот шестьдесят две мили. Через перевалы Альп. Ну или можно по морю и далее вверх по реке, от Арлеата к Лугундуму и далее, до самой границы Верхней Германии, но потом всё равно везти товары по суше. А доставка из Александрии до Рима стоит дороже, чем сотню миль по суше. Ну и те вожди... Не стали делать глупостей, а сразу поняли что и к чему. Ну, после Алезии. *Quinctili Vare, legiones redde! **1 куллей = 0,525 м3.
Публий: - Вообще-то я про... язык. Понимание, знаешь, бесценно. Близость языков... Такитус! Мы не собираемся жарить гостеприимного хозяина, мы собираемся звать богов! Не надо так ожесточённо раздувать жаровню, до меня почти долетела искра, - надул губы По и опустился на ложе в ожидании заказанного. - Наследник, - наморщил мозг не морща лба, - если я ничего не путаю, после того как порубил слишком много голов во славу злейшего врага своего отца, умудрился спиться и возраст ему не помешал. Но это слишком грустная тема. Расскажи мне лучше - кто обставлял дом? Твоя матушка? У неё безупречный вкус. Ни конкубиной, ни любовником в убранстве этой безупречно-сенаторской виллы и не пахло. Это был один из тех эталонных домов, посреди которого вполне могла сесть Ливия и прясть, беседуя со своей высокородной иудейской подругой* обо всяких женских пустяках вроде династических браков и переделах царств. *сопровождая Октавиана в поездке по восточным провинциям, Ливия подружилась с Саломеей - сестрой Ирода Великого. Саломея влюбилась в араба не желавшего принять иудаизм. Ирод пригорозил, что если сестра выйдет замуж за араба она станет его злейшим врагом. Саломея попыталсь переубедить брата и попросила Ливию заступиться. Ливия посоветовала Саломее смириться. Интересы империи были соблюдены. И дружба между женщинами продлилась ни один десяток лет. Калигула не зря называл прабабку "Улисс в столе"
МаркКорнелийСципион: — Близость языков, безусловно, штука полезная. Но вот посмотри на благородную латынь. По всей Ойкумене её желают учить. Желают понять нас. Это подтверждает, что бравый парень с гладиусом лучший из учителей. Марк лениво повернул голову, взирая на летящие искры и с трудом сдерживая себя от того, чтобы рассмеяться в голос. — Ну, положим, чтобы хорошо прожарить всего хозяина и быстро этой жаровни не хватит. Наследник... Кому грустная, а кому и нет. Кто-то теряет, кто-то находит... Предпочитаю относиться ко второй категории. Он флегматично обвёл взглядом по кругу всё помещение, как будто желал обозреть как минимум всю Италию, а затем вытянул в сторону Публия левую руку. На правой всегда было кольцо-печать. На левой же золотое кольцо в виде коня с надписью "Ordo Judicum" мелкими буквами по краю. — Когда младший из моих славных Африканских предков приводил к покорности нашу будущую Проконсульскую Африку, он решил оставить себе это кольцо, которое суффекты Совета Ста Четырёх надевали на руку только что избранного главнокомандующего. Примерно через пятьдесят лет после этого моя семья купила этот участок земли и начала строить виллу. Так что, пожалуй, твой комплимент относится к вкусу как минимум уже шести поколений моих предков. Что-то даже от моей сестры. В своё время под этими сводами пряла Ливия. Как-то раз. Всякое они видели, эти своды. Там даже были специальные клепсидры, чтобы точно определять, как долго нужно заставлять ждать гостей, кого и насколько.
Публий: По скосил глаза больше на жест, чем на кольцо и согласился: - Лучший. Пока помнит, что уча других мы учимся сами. Ну... ты, по крайней мере, выучил галльский. Заслуга была невелика, но некоторые не умели и этого. И, молча глядя как колдует над кастрюлькой Такитус, Публий пытался не думать, что сейчас мог бы быть на похожей вилле, если бы... не похожесть жестов. - Так ты ему передашь? - Передам. Если предоставится случай убедиться, что он действительно тот, кто нам нужен. - Нам? - сарказма в голосе было столько, что Публий дёрнулся как от пощёчины. - Заодно и этому своему... из Сирии, чья милашка-жена не увидит его и в этот приезд... тоже передай. - Нам! Не уходи от темы!!! Почему я не могу поехать с тобой?! - Мы это триста раз обсуждали. Это... неудобно. - Ну конееечно! Невинных маленьких патрициев испортит именно мой визит в ваше благопристойное родовое гнездо! Думаешь няньки и рабы ещё не объяснили твоим детям что куда вставляется и зачем?! Прекрасно понимая, что если получит сейчас в челюсть, то встанет не скоро, а работать не сможет недели две, Публий не двигался с места, и не думая уклоняться, вскинув подбородок и ставя стенку полным ледяной ярости взглядом. Но в ответ получил лишь такое же ледяное: - Я. Сказал. Нет. - Он сказал! Ты приезжаешь на какую-то жалкую неделю!.. - Две. - ...на жалкую неделю! Раз в полгода!.. - В четыре месяца. - В полгода!!! И едешь на виллу к детям! Я что-то говорю?! Я не понимаю что ли?!! Я прошу взять меня с собой как гостя, как... - Не могу. - Можешь! - Нет. - Ты меня не любишь. - Люблю. - Не любишь. - Люблю! - Не любишь. - Люблю!!! И это... ! - Что - это?! - И всё. - Ну и всё. - ... - И плащ этот тебе идёт как седло бегемоту! Ты в этом собрался ехать?.. Когда от жаровни поднялся не самый ароматный дымок, По сморщил нос и прервал молчание: - Если ты носишь это кольцо, Марк, тебе стоит почаще вспоминать, что твой великий предок изменил молитву люструма* так, чтобы впредь квириты просили богов не об увеличении, а о сохранении могущества римского народа. Уж он-то наверняка знал о чём просить, тебе не кажется? Твой напиток скоро будет готов. Подумай хорошо что просить у богов. *Люструм(Lustrum) - так называлось происходившее на Марсовом поле по окончании ценза торжественное умилостивительное жертвоприношение за весь народ (populi lustratio). Сперва оно совершалось царями, затем консулами, а с 311 г. - цензорами. Выбранный по жребию цензор читал вслух молитву, где просил богов о благополучии и увеличении могущества римского народа (Сципион Младший изменил молитву таким образом, что в ней выражалась просьба не об увеличении, но о сохранении могущества римского народа). Такие же Л. совершались в войске и в колониях. Л. происходили в неправильные промежутки времени и зависели всецело от ценза. До последнего Л. при Веспасиане (в 74 г. по Р. Х.) всего было совершено 75 Л., тогда как должно было быть их более 100, если lustrum = пятилетию, т. е. если бы ценз производился правильно через каждые 5 лет.
МаркКорнелийСципион: — Галльски... Галльский... Галльский, да. А также, например, я выучил, что в моём случае спата полезнее гладиуса. Никогда не видел проблемы в том, чтобы признаться, что у кого-то что-то лучше, чем у тебя. Без этого признания невозможно так или иначе воспользоваться тем, что лучше. А если им не пользоваться, то всё выйдет менее эффективным. А кто неэффективен, тот становится пылью на дороге истории, только и всего. Тем временем один из рабов принёс запрошенную еду, второй же всё-таки подобрал одежду хотя бы примерно подходящую по размеру: домашняя туника братишки в любом случае странно как пережила два года его отсутствия, а по приезду точно окажется велика. — Я помню. И в нашей семье из поколения в поколение передаётся причина этого. Потому что когда закончатся страны, не которые ещё не стали провинциями Вечного Города, нам останется учиться только у них. Только у своих провинций. А у врага... У него учиться быстрее. Он хотел отдалить это время, только и всего. Сципион медленно втянул носом воздух. Боги. Боги... — О, совсем немного. Силы и упорства изменить то, что я в силах. Стойкости стерпеть то, что не в силах. И мудрости, чтобы отличить одно от другого. Да будет на то воля Двенадцати. А с деталями формулировок... Думаю, они смогут разобраться.
Публий: Туника удивила. Даже не смотря на раздражение - ему всегда казалось нелепым и смешным стягивать одежду через голову, но что поделать, если вся мужская одежда была такой, кроме хитонов? Греческие длинноволосые мужчины знали толк в красоте и изяществе... а что толку, в мире, где главное - эффективность? Он стянул промокшую и дослушивал пафосную речь Марка, оставшись в одной набедренной повязке и протирая влажной тканью туники мокрые подмышки. - Отдалить? Оттянуть момент... даа, твоя фамилия знает толк в удовольствиях, - поддел Публий, переодеваясь в сухое и частыми отрывистыми движениями распушая волосы на затылке, чтоб быстрее сохли. "Эффективен"... слово хотелось вытрясти из головы как блоху. Пакостную и кусачую. Выловить и раздавить на ногте. Цицерона* он помнил ещё со школы, в которую пытался как паинька ходить, пока не понял, что ничего не докажет отцу и не зажевала хищными челюстями улица: -...и им дана душа из тех вечных огней, которые вы называете светилами и звездами; огни эти, шаровидные и круглые, наделенные душами и божественным умом, совершают с изумительной скоростью свои обороты и описывают круги... и все люди, верные своему долгу, должны держать душу в тюрьме своего тела, и вам — без дозволения того, кто вам эту душу дал, — уйти из человеческой жизни нельзя, дабы не уклониться от обязанности человека, возложенной на вас божеством... - сколько раз, должно быть, читали это маленькому Марку, без всяких розг, но так, чтоб въедалось в плоть и кровь, становилось скелетом, стальным хребтом, несгибаемой волей тех, кто призван менять мир и двигать всех... куда-то. Что можно было возразить тому, кому забыли сказать, что на свете есть ещё и любовь - совсем не стальной, простой человеческий хребет, но такая же необоримая сила?.. Забыли... Как ему самому, в своё время, сказали что любовь есть. Но не для него. Голос По из насмешливо-пафосного стал задумчивым. - ...блюди и ты справедливость и исполни свой долг, а этот долг, великий по отношению к родителям и близким, по отношению к отечеству величайший. Такая жизнь — путь на небо и к сонму людей, которые уже закончили свою жизнь и, освободившись от своего тела, обитают в том месте, которое ты видишь... и которое вы, следуя примеру греков, называете Млечным кругом». Когда я с того места, где я находился, созерцал все это, то и другое показалось мне прекрасным и изумительным. Звезды были такие, каких мы отсюда никогда не видели, и все они были такой величины, какой мы у них никогда и не предполагали; наименьшей из них была та, которая, будучи наиболее удалена от неба и находясь ближе всех к земле, светила чужим светом. Звездные шары величиной своей намного превосходили Землю. Сама же Земля показалась мне столь малой, что мне стало обидно за нашу державу, которая занимает как бы точку на ее поверхности... Звёзды... Старый текст звучал теперь совсем иначе. Публий коротко глянул на спокойное лицо черного колдуна и подал Сципиону охлаждённую чашу: - Доколе же помыслы твои будут обращены вниз, к Земле? Неужели ты не видишь, в какие храмы ты пришел? Пей, Марк. Марк Туллий Цицерон "О ГОСУДАРСТВЕ.ТРЕТИЙ ДЕНЬ. КНИГА VI. Сновидение Сципиона"
МаркКорнелийСципион: — О, да. И причём не в каких-нибудь, приличествующих скорее варварам. Выиграть войну — всегда просто. Ну, на фоне того, чтобы не проиграть мир. Как я уже, вероятно, не раз говорил, македонский опыт показывает, что подобное случается кхм... Сплошь и рядом. Равно как те же карфагеняне предпочли попытаться попытаться проверить, можно ли укусить себя за задницу вместо чего-то попроще и поразумнее. Не могу никак иначе называть их попытки достать Рим через Иберию. Впрочем, Марс им судья. Маркус засмеялся от получившейся шутки. Да, Марс много кому судья. Как это ни показалось бы забавным. Его и правда не пороли, возможно, что и ни разу — страх не соответствовать гораздо более сильная мотивация, чем какая-то боль. — Знаешь, Публий, серьёзно меня печалит лишь одно. То, что мне не дожить до того славного дня, когда летающие машины с Аквиллой на бортах доставят наших легионеров на Луну, чтобы и её сделать имперской провинцией. Поэтому я пью за то, чтобы это случилось как можно скорее. С этими словами преторианец взял чашу и начал пить медленно, как будто смакуя...
Публий: Публий вяло потыкал ложкой ненавистную кашу, глядя как Марк, в котором трудно было предположить такую фантазию, совершает непосильное. Мерзкая кашка сразу показалась полным достоинств яством, и он впихнул в себя пару ложек прежде чем заметить: - Для начала было бы неплохо научиться ходить по земле. А то один мой дорогой друг, марширующий по Сирии, а летающий только во сне и не выше консульского кресла, жалуется, что легионеры, снабжаемые паршивым вином, спиваются полынным настоем, другой, охраняющий Диолк, сетует, что через Коринфский перешеек за не очень смешные деньги переправляют очень смешные корабли, на бортах которых практически написано огромными буквами "разыскивается в трёх морях", а третий никак не может объяснить своим ветеранам почему их участки, выделенные им в заднице обозримого мира, оказались аккурат в болотах, а наделы землемеров - на солнечных лужках. Так что до Луны пока ещё... как до Луны.
МаркКорнелийСципион: — Я бы хотел заметить дорогому гостю, что наличие тех или иных проблем есть отличительная черта любого государства... Да и не только государства. И там две... Развилки, да. Или думать и говорить о проблемах, или молчать. А если не молчать, то или пытаться как-то разрешить, или не пытаться. Если не пытаться, то это путь к смерти. В любом случае. А римляне обычно пытаются... С той или иной степенью успешности. Что же касается оной информации... Марк картинно зевнул, сделав вид, что она ему совершенно не интересна, хотя тон последовавшей фразы доказывал совсем обратное. — Кстати, информация о проворовавшихся снабженцах, перевозках особо опасных преступников и прочие интересные детали... Я надеюсь, что это всё есть в твоих отчётах. Или нам нужно будет вернуться к этому разговору после? Ощущения были странными. Скорее всего потому, что в их отсутствие Сципион начал пытаться прислушиваться ко всем сигналам, исходящим из разных частей его тела.
Публий: - Это было в них почти год назад, Марк, - непринуждённо подцепил крупную оливку Публий. - У меня уже успела вылинять туника, которую я купил на те деньги. С тех пор, насколько мне известно, попущением богов ничего не изменилось. Эта информация тянет на новый отрез льна? Не думаю... Вот они и подошли к сути. Теперь, когда он уже расслаблен, но ещё в себе и его голосом говорят не духи. По никогда не был аккуратистом, но в таких вещах требовалась ювелирная точность.
МаркКорнелийСципион: — Предположим что эта информация была использована в качестве компромата. Делать не хотелось ничего. Ну, кроме как лежать. Марк с трудом подавил попытку зевнуть, но тянуло всё равно. — Отрез льна... То есть шкура полярного медведя не в цене?
Публий: - Предположим, - легко кивнул По ещё одной жирненькой оливке. - Предположим даже, что ни одно дело в империи не притормаживают, как дело Павсания. Здесь, у моря, на этой роскошной вилле, возлежа рядом с одним из самых красивых военных самого могущественного государства, я готов даже предположить, что живу в прекрасном мире, где шкуры белых медведей сыплются на страждущих прямо с небес. Шкуры шкурами, но доверять судьбу полководца и его планов ни жадным, ни хитрым, ни амбициозным он не собирался. Такие и так облепят заговор, как мухи кучу дерьма. По неслышно вздохнул и прожевал оливку вместе с привкусом... грядущего. В Марке брезжило что-то помимо. Но даже год на такой должности делает человека маслянистой оливкой, выскальзывающей из пальцев, а он к нему даже прикоснуться не мог. И Публий колебался. Слишком велика была ставка, слишком... - И чего ты хочешь-то в итоге? Памятничек, как у Гармодийя и Аристогитона? Во-первых, они ебли всё что движется, а свободу Афин спасали между делом, во-вторых, эти ребятки кончили плохо. А я привык - хорошо. - Терпеть не могу, когда ты выражаешься как уличная прошмандовка. Ты знаешь, чего я хочу. - Ммм... какие мы нежные прямиком из казармы! Так что? Смотреть на звёзды и наводить порядок на земле? Косоглазие не заработаешь? - Что, разлюбишь если окосею? - А ты думал. - ...а я думал, ты со мной до конца. - Когда ты так страстно говоришь о концах, милый, вот просто не могу сказать "нет". Впрочем, время ещё было. И посмотреть, и решить. *Павсаний обратился к Филиппу; но так как Аттал(обидчик Павсания) был дядей и опекуном новой жены царя, Клеопатры, то Филипп хода делу не дал. Павсаний убил царя Филиппа II Македонского.
МаркКорнелийСципион: — Лесть, Публий, штука полезная. Знаешь, в своё время в Британии мне пришлось столкнуться с одним... Странным делом, да. Один центурион пропал без вести. Говорили что убит. Но что-то... Мне показалось странным, да. Настолько, что я упросил текущего консула* дать мне две недели и центурию на поиски. В лагере меня не было месяц... Как оказалось его ограбили и продали в рабство. Знаешь, я счёл, что это уже слишком. Всех виновных немного полили мёдом и голых привязали к столбам, воткнутым у муравейников. И когорту я построил рядом. Чтобы слушали вопли, пока не прекратятся. А потом часто маршировали мимо скелетов. Так о чём это я? Ах, да. Империя, империя... Империя это консолидированная готовность нобилей идти на личные жертвы в настоящем во имя возможного будущего для всех. А я себя от неё не отделяю. Потому что когда начинают отделять... То всё заканчивается одним моим предком, засыпающим пепелище солью. Притормаживать... Притормаживают всегда и везде. Только можно и пришпорить. А чтобы можно было пришпорить законно, а не потому что кому-то захотелось... Если захотелось одному, то и другим захочется. Ну, как после смерти македонского выскочки. Громкий, совершенно не скрываемый зевок. Кажется, эта речь оказалась для Марка пределом. Или нет? Нет. Стиснуть зубы. И вперёд. — Шкура, шкура... Ну она же тебе нравится. А я предпочитаю чтобы было удобно... "Кокосам". Их не так много. На них может и хватит. А "камни"... Ими пусть занимаются други... Сознание благостно отключилось, унеся будущего государственного изменника в далёкие дали грёз и богов... *Гай Светоний Паулин, консул 819 года от основания Города.
Публий: - Лесть? - вскинул брови По, оглядывая Марка медленно и недвусмысленно. - Ты что, в зеркала не помещаешься? Фанатикам порядка с большой П, разномастным Катонам, Аврелиям Коттам, Фульвиям Флаккам, Постумиям Тубертам и Манлиям Торкватам, которым всегда находилось место на крутых виражах истории, он не доверил бы тоже. Только не эту жизнь, только не его, чьей жесткости и идейности хватило бы на несколько легионов, чью твёрдость можно было принять за жестокость, если бы не... - Прости, Марк, ты что-то говорил? У меня был не самый простой день. Он ел, глядя на этого начинающего политика, привыкшего к скрытности, военную машину, горделивого клариссима, и ждал подтверждения, знака, что - не показалось. Всего два разговора, несколько прикосновений и никакой возможности узнать иначе. Но оставались ещё боги, которые всегда могут открыть сердце... если оно в человеке есть. И Публий ждал, ориентируясь по подсыхающим волосам. Ненадёжная клепсидра, но лучше, чем ничего. http://www.abhoc.com/arc_an/2010_11/570/
МаркКорнелийСципион: Впрочем, попытка его отключить оказалась неудачной. То ли организм сильный, то ли доза мала... Марк флегматично открыл глаз, чтобы ответить взглядом средней внимательности. — Ну, в зеркала-то я помещаюсь, при желании, можно и в бассейн смотреться... Вот только красивый или нет решать другим. А я при всём желании не вижу бегающих за мной желающих пройтись со мной с пламенным покрывалом на голове... Взгляд стал немного саркастичнее. Конечно же, Публий не расслышал. То есть висеть в виде буквы "z" всю ночь не шелохнувшись, параллельно слушая и запоминая всё он может, а когда ест оливки, то как-то не получается. Как это забавно. Марк чуть улыбнулся. — Знаешь когда стоит казнить чиновника, берущего взятки? Когда он их берёт и не делает того, за что взял. Берут все, так или иначе. Не важно в чём. Деньги, связи, недвижимость, безделушки из рубинов и изумрудов. Но когда это "берёт" уже становится... Как сказать... Когда оно перестаёт быть просто ценой, а становится грабежом, когда эти действия идут во вред даже ему... Ему или его детям, которым здесь жить. Публий почему-то начал двоиться. Или троиться? Или это не Публий, а... Нет, бред. Не может быть здесь вершин Альп. Но почему не может? Холодно же. Холодно. Хотя и не особо. Вечер, лето, перевал... Кстати, а какой перевал? Какой перевал становилось почему-то всё более важным.
Публий: - Вот я и решаю, - задумчиво сказал По, глядя как взгляд Сципиона уходит внутрь, туда, где оставили след все жившие до него, смеявшиеся, любившие, казнившие, воевавшие... Публий поднял стакан и в лёгком салюте поймал несколько поздних лучей, раздробившихся в гранях и вспыхнувших короткими искрами. "...которым здесь жить". Может быть. Может быть он был слишком жесток, слишком молод, слишком амбициозен, слишком упрям... Публий попытался представить себе другого воина таким - двадцатидвухлетним, забавно сомневающимся в своей привлекательности, с чьим-то цветком в руках, не привыкших к тонким и хрупким стеблям... Может быть они оба были ничем не лучше тех варваров, чьи селения разоряли, чтоб огнём и мечом насадить свою - лишь одну из многих - цивилизацию. И очень может быть, что их ждала та же участь, что и варваров... Но этот по крайней мере думал о будущем. Других. - Твоё здоровье, Марк Корнелий Сципион. Твоё и твоих потомков. Потому что желающие найдутся.
МаркКорнелийСципион: — Решай... Кто решай? Зачем решай? Что нужно решать на перевале? Ах, да... Как продолбить тоннель через гору. Зачем? Зачем... Во! Чтобы проложить дорогу по прямой! А там будут желающие часто ездить? Или не будут? — Желающие... Фамильных денег... И связей... Ага... Альпы... Альпы... Альпы... Сознание всё-таки сочло, что Альпы важнее. ==> Сон Сципиона.
Публий: — Желающие... Фамильных денег... И связей... Ага... Это было... трогательно. До тех пор, пока дух не ушел дальше, чем мог видеть По, оставив свою совершенную, в своём роде, оболочку. Публий посмотрел пристально - зрачки, цвет шикарно очерченных скул, вырубленная из караррской глыбы шея, с едва уловимым глазу биением... - равнодушно отвернулся и слабо улыбнулся, вспомнив как двусмысленно пошутил когда-то Нерио "видно, тебя никогда не интересовали тела без содержимого". Никогда. Даже до посвящения Кибеле. - Алан!
Алан: Алан наблюдал не без интереса. С того момента, как он узнал запах (а такое один раз учуяв ни с чем не спутаешь), он почти перестал опасаться, что хозяина отравят. Наблюдал не без интереса. И не без брезгливости. В том, как рвались нити, ему виделась слабость. Неприятно было видеть, как Хозяин несет полный бред. Хотя он отдавал себе отчет, что сам на его месте был бы не лучше. Он пробовал дурманящее пойло дважды. Один раз смеялся как идиот, другой раз - слышал не то, что ему говорили и чуть не свернул шеи своим сотрапезникам. Помешала лень. Если такое накроет Марка, мало не покажется никому. Лени за хозяином не водилось. - Алан! - Да?
Публий: Оглядев второе тело настолько пристально, насколько располагала обстановка, массажа Публий расхотел окончательно. Дух в этом теле, безусловно, был. Но ощущался таким жестким, что вполне мог оставить вмятины. Уходящий взгляд Марка вызывал совсем иные желания. Не то что б испытать богов... так... потрогать пальцем небо. - Это надолго. Табула в доме есть? Я хочу сыграть с тобой. На желание.
Алан: - Извини, господин,-Алан усмехнулся, так что это и извинением не выглядело, и в слове "господин" подобострастия было ноль. - Я играю только на деньги. Или на вещи. Словом тогда, когда ставка ясна заранее. "К тому же, мне от тебя ничего не нужно, пока" - Не думаю, что он будет против, если мы сыграем здесь. В людус. Никуда уходить от хозяина он не собирался. Даже если того накроет шеи крутить. Особенно если. Должен же кто-то помогать.Кастрат мог оказаться не так прост. И повар. И мало ли кто еще. mreen.org/tevtates/nastolnye-igry-antichnosti.html
Публий: Раб, похоже, не только желание не собирался проигрывать, но и выходить даже на мгновение боялся. От такой безусловной преданности всегда веяло подвохом. Даже тогда, когда Публий ещё не знал как она требовательна, пристрастна, обидчива и строга - такая преданность, как ломается на первом несовершенстве, записывает в вероломства обычные человеческие ошибки, не прощает слабости, как обращается в предательство не за деньги, выгоды или от охлаждения, а от обиды. Знал ли Сципион как опасно держать рядом с собой таких - самых строгих своих судей? - Деньги это скучно. Правда, пончик? Пойди-ка посмотри не дадут ли тебе чего-нибудь вкусненького на кухне, работящий мой, - услал Такитуса скорей взглядом, чем словом. - А если желание будет конкретным?
Алан: - Тогда возможно. А я буду играть на скучные деньги. Их у тебя, я так понял, с избытком. - Ну так и чего ты хочешь? Это было даже любопытно. - Так будешь в людус? Послать?
Публий: - У меня их ровно столько, чтоб считать скучными, - возразил По. - Твои навыки. Три тысячи сестерциев против чужой жизни, которую ты принесёшь мне, когда понадобится. Разумеется, не твоего хозяина. Можно и в людус. Вряд ли Марк знал. Скорей, считал такую преданность самой честной и довольствовался этим. Чтоб заглядывать в определённое будущее, надо иметь определённое прошлое.
Алан: - Это не открытая ставка, прости, господин. Чья-нибудь, когда понадобится.. Сейчас, исполнение до трех дней и говори кто. Родственники и близкие друзья тоже под запретом, так что я и не знаю, кто остается. Сложно тебе выбирать будет. Но это не моя забота. Проигрывать он не собирался, но оговорить условия до стоило.
Публий: - Я не очень одобряю попытку узнать моё сокровенное желание и получить за это три тысячи, но безусловно могу поздравить твоего хозяина с хорошо обученным рабом, - почти одобрительно улыбнулся Публий. - Четыре, имя после проигрыша и исполнение через неделю.
Алан: -Пять. И я посылаю за доской и не задаю лишних вопросов до твоего проигрыша, господин. Пяти дней тоже будет достаточно, если ехать не далеко. Хорошая цифра. Нравится она мне, больше, чем чем четыре.
Публий: - Дешевле кинуть монетку, - узнав всё, что хотел, смеясь закатил глаза к потолку По. - Четыре с половиной, зазор в три-пять дней и неси доску. Монетку кинуть было, безусловно, проще. Но Публию хотелось мнения нескольких богов.
полная версия страницы