Форум » Мир » Капуя. Дом вдовы » Ответить
Капуя. Дом вдовы
Кириллий: Дом тётки Константина Хромого - дочери греческого посланника, вдовы купца.
Ответов - 92, стр:
1 2 3 All
семья: Стакан опустел, она подвинула что-то на столике не глядя, поставить воду и посуду. "вот мне много толку от твоей бестолковой головы, среди ночи себе пути не нашел. Верхом он был прямо сразу, неугомонный, все в порядке с твоим конем, небось не вчера родились, оно сперва к услугам а тут же и спросил! И попробовала бы я его не видеть, коня твоего, хоть и мало ли сколько ты до двери полз..." - Грамоты? - сердито пробурчала она, - да как висели у седла так и висят. Оре... тьфу ты. Ефросиинья, куда сумку-то дели? А, вот она. Все целое, ничего не тронуто, и не снимали бы, да не с конем же мыть. Все докучи взяли и сложили с тобой вот. Поджала губы, указывая на вещи, сложенные прямо на столике с бронзовыми ножками, начиная от пояса и фибулы, снятой с сохнущей во дворе одежды и заканчивая оружием и сумкой. Не в конюшне же хранить - вот и документы там какие-то, как и думала..
Ликург: "Да твою ж в зерван ахуромазду в душу в мать! Вот же маслина сморщенная, ну чисто ведьма, прицепилась..!" Поморщившись от боли, Ликург, покопавшись в сумке, вытащил на свет божий свитки. Протянул их женщине, смотревшей на него с неприязнью, будто он у нее в молодости честь похитил девичью.. - Возьми, Ниоба, почитай, там и про то, кто я, и откуда... А мне дозволь вздремнуть пока, слаб я еще разговоры разговаривать.
семья: Она так уж и быть взяла и почитала, переводя взгляд со свитка на лицо Ликурга, словно там портрет нарисован был и можно было сравнить. "Угу, вздремни-вздремни, с недельку эдак", - смирилась, сопя. Медленно произнесла "умгуууу", положила свиток на место и, наболтав еще воды с медом, вышла, помахав в дверях украдкой обеими руками, точно в лавке ароматических масел, из кухни завлекая зарождающийся запах. Тот пока не слишком торопился, может, еще и вода не закипела. Покормить бы его, пока заново не уснул, а то буди потом при Лидии...
Лидия: >>> Капуя. Торговые ряды Лидия легко скользнула в дом, попридержав дверь, пока входил Орест, и ее голос так и зазвенел с порога: - Тетушка! Мы вернулись, - она аккуратно перехватила охапку папируса поудобнее, - есть новости! Где ты? - и Лидия огляделась. Из кухни пахло чем-то вкусным, и она почувствовала, что даже немного проголодалась: - Неси все в кухню, - бодро скомандовала рабу, отдавая масло и уксус, а сама прошла еще несколько шагов в поисках и снова позвала, чуть громче: - Тетя!
семья: "Боги, вот разголосилась, "тееетя, тееетя!".. Ну вернулись, ну что орать-то! Прямо будто схватись и беги из дому, пожар и ветер крученый. Ну так ничего же особенного, с рынка вернулась, делов-то! Или ей теперь страшно, что и я сбегу пока она по рынку бродит? Или рыба у нее, пронеси боги, человеческим голосом в руках заговорила - так мне-то что, на улице больше соберешь, а у меня на чудеса денег не припасено. В латрину нельзя сходить спокойно".
Лидия: "На ухо что ли туга сделалась, что не слышит, - недоумевала Лидия, - а, может, пошла куда?.." - но, заметив приоткрытую в одну из кубикул дверь, выдохнула одним носом, - "вот ты где..." - и решительно вошла: - Тетя, зову, а ты хоть бы что! Говорю, нов... - так и вскрикнула, увидев чужого, - и папирус выпал, и обмерла вся - только что ладонь к губам поднести успела. На радостях забыла-то совсем про раненого.
Ликург: Только-только задремавший Ликург снова открыл глаза и уставился на стремительно ворвавшуюся в комнату молодую женщину. "Да что ж за день-то такой сегодня, а..? Одна смотрит, будто ждет от меня чего-то, вторая с порога верещит... Верно говорят предки, все зло из-за баб.. Впрочем, и благо тоже..." - скользнув взглядом по ладной фигурке незнакомки, подумал о чём-то уж совсем крамольном и невольно усмехнулся своим мыслям. Дырка в ноге, кровью, поди, весь порог уляпал, а нужное заметил. Но быстренько свернул отвлекавший образ, сосредоточился на... Какое что, все вон из головы, под взглядом большущих, безумно красивых глаз, в которых плескалась печаль, тревога, испуг и любопытство одновременно: - И чего ты кричишь так громко? Я вполне безобидный... Или пожар? - спросил незнакомку Ликург.
Лидия: Она еще и прийти в себя толком не успела, а незнакомец уже не только разглядывал ее в упор, но и обратился к ней. - Прости, что потревожила... - Лидия присела собрать разлетевшиеся листы папируса и медленно выпрямилась, - я думала, здесь тетушка. - Нежданный гость и правда выглядел более, чем безобидно, и Лидия успокоилась. "Или пожар..." - она слегка улыбнулась, после всего, что уже случилось, вряд ли бы ее так напугал пожар. Совсем другое дело - посторонний в доме, о котором она бы, возможно, и не вспомнила, не наткнувшись теперь: - Раз уж ты... все равно не спишь, - перевела дыхание Лидия, стараясь смотреть в его сторону, но не в глаза и не на рану, - может, заодно и поешь? Как раз готовят, - она опустила глаза на папирус и снова подняла на гостя, - ты, поди, ничего и не ел с тех пор, как попал сюда?..
Ликург: Услышав про еду, Ликург невольно сглотнул... Да еще этот запах, идущий из распахнутой двери, чего-то горячего, мясного, должно быть, непременно вкусного... В животе зарокотало так, будто горные великаны устроили обвал в скалистом ущелье. С досадой хлопнув себя по брюху, Ликург, смущенно пробормотав "ну вот, это тот редкий случай, когда слуга отвечает вперед хозяина..", ответил: - С удовольствием приму твое предложение, поспать - не поесть, можно и подождать... .. и, задумавшись на мгновение, добавил: - Может, расскажешь, что у вас в доме за переполох такой? Я когда к вам ввалился, вы ведь явно кого-то другого ждали... Да и Ниоба со своими расспросами, точно о чем-то беспокоится, будто ожидает чего...
Лидия: Лидия вскользь улыбнулась его смущению и кивнула: - На сытый желудок и выздоравливается быстрее... - вспомнила, что имени-то не спросила, - прости, я не знаю, как тебя зовут... - и осеклась, - переполох? - "это тетка лишнего наболтала от скуки, или это ты такой внимательный?.. - Лидия слегка сощурилась, - нет, чтоб так, первому встречному... на тетку непохоже... она и мне-то не все говорит", - она мгновение поколебалась, стоит ли ему вот так сразу все рассказывать, решила, что нет, пока не стоит, а вслух произнесла, - ждем, мужа моего с сыном, - Лидия поджала губы, - а переполох - так это из-за тебя, - и отшутилась, - небось, не каждый день раненых у порога караулим... - помолчала и добавила серьезно, - хорошо, что живой остался... - и еще, через паузу, - и о чем таком тебя могла спросить тетушка, что ты подумал, будто она обеспокоена?
Ликург: "Нет, явно здесь что-то неладно... - увидев напряжение во взгляде незнакомки на его вопрос, подумал он, - ладно, поживем - увидим. Муж, сын... Не его ли тетка окрикивала, когда он у двери в полуобморочном состоянии валялся?" Вслух произнес: - Да ни о чем таком особом... Только странным показался интерес ее, кто и где меня подкараулил... Да и звала Константина какого-то, пока меня у порога не разглядела. Стараясь лишний раз не пялиться на молодую женщину, Ликург почесал отросшую щетину на подбородке: - Где ж они пропали-то, близкие твои? Может, я встречал по дороге? Да... Мое имя Ликург, сын Вилантия из Илиберра. Купец я, в Рим по торговым делам ехал.
Лидия: "А, может, и правда встречал?.. - мелькнула у Лидии надежда, но быстро угасла, - да нет, вряд ли... так, знать хочет, вот и обнадеживает", - она глянула на него внимательно, лицо как лицо, по виду и впрямь купец, а не проходимец какой... Да, можно подумать, будь проходимец, так у него на лбу это было бы написано: - Вопрос как вопрос, - пожала Лидия плечами, - волнуется... на тебя вон напали, что мешает на других напасть? А что Константина звала, так это муж мой - Константин, - "пропали" неприятно кольнуло, она чуть поморщилась, подумала и добавила, попытка не пытка, - из Рима едут, по Аппиевой дороге. Встречал? Лидия потрогала кончиками пальцев края папируса и продолжила: - Меня зовут Лидия. Купец, говоришь... - она задумчиво поглядела в пол, затем подняла на Ликурга глаза и спросила, - а люди твои с товаром где? Ты ведь не один сюда прибыл, небось?
семья: Неторопясь - назло, чтоб орать неповадно было, она так и кошек в свое время воспитывала, ори не ори, а жрать со всеми! - она по пути на кухню лишний раз привела себя в порядок, сунула нос в котелок, крышку над сковородкой подняла, убедилась, что Мелантий первый взвар слил и процедил, понюхала, с чесночком ли, и спросила: - А рыба-то где?.. Лидия пришла, я слышала, куда рыбу дела? До вечера заветрится, на ужин вяленую будем есть? И, не дожидаясь ответа от недоумевающего повара, повела головой, жмурясь и принюхиваясь. Но ничего, кроме готовящегося куриного супа и свиной поджарки не унюхав, уперла руки в боки: - Так. Орест где? Это вы принесли? - указала на покупки. - Гарум куда поставил? Рыба где, на рынке забыла?.. Вот, художники! - ударила об ляжки ладонями. - Ну ходят ворон считают! Лидия! Ли-ди-яаа! - и пошла в атрий, бурча: - ладно, все прощу, если денег отдать не успела.
Ликург: - Нет, не встречал, к сожалению... Мой корабль отплыл за очередной партией товара, а помощник со слугами в Регии-Юлия, ждет моих указаний. Мне дожидаться там скучным показалось, решил сам пока в Рим отправиться, спрос на рынке изучить, с местными купцами познакомиться... На свою голову. - Ликург улыбнулся, - ... хотя, как посмотреть. Не подранили б меня - не увидел бы, что не только на небе, но и на земле богини встречаются... Не делая более попыток скрывать своего восхищения, пытался разглядеть каждую черточку, каждую линию, изгиб бровей, игру эмоций во взгляде: - Но, кажется, ты предлагала отобедать, Лидия, - словно смакуя на вкус ее имя, произнес Ликург. "Великий Зерван, неужто угораздило меня на старость лет запасть на женские прелести, да еще и замужние..."
Лидия: "Так я и знала..." - с грустью подумала Лидия про его "нет, не встречал". И, услышав комплимент в свой адрес, слегка вздрогнула от неожиданности, даже оглянулась невольно - не слушает ли кто, а потом посмотрела на него в упор: "Бредит что ли?.." - промелькнуло в голове с испугом. Но взгляд у Ликурга был ясный. На нее так никто не смотрел с того самого времени, когда Константин забирал ее с собой... Но это было так давно, что, казалось, будто даже не в этой жизни... "Боги... - на какое-то время Лидия потеряла дар речи и только продолжала думать, - сам ранен, а туда же..." Она пришла в себя от звука теткиного голоса, доносящегося откуда-то из атрия, и способность говорить вернулась: - У тебя, должно быть, жар, Ликург. Или ты меня с кем-то путаешь, - отозвалась негромко, - отдыхай, я прикажу принести еды, - и с этими словами стремительно вышла из кубикулы, не оглядываясь, спиной чувствуя, что он продолжает смотреть: - Я здесь, - ответила Лидия и пошла на теткин голос.
семья: - И куда ты ее понесла, - ехидно начала тетка издали, - дом показывать? Так у рыбы денег нет, даже если она говорящая, а если и есть, так это только Мелантий узнает, когда выпотрошит, - а завидя племянницу, сощурилась и сжала губы. - Ага. Теперь понятно. И оглядела Лилию с ног до головы, удрученно и укоризненно кивая, пока не решив - прощать молча или все-таки распечь для порядка.
Ликург: ...ушла, и словно темнее стало в кубикуле. Снова накатила слабость, мысли потеряли ясность. Казалось, даже рана сильнее заболела.. "Оёёёй, беда..." - Ликург устало откинулся на подушку и прикрыл глаза. Но так и не смог избавиться от пронизывающего взгляда карих глаз. "Она замужем, дурень! Хотя... Когда это кого останавливало?.. Мда..." - мысли свернули совсем далеко от того, для чего он здесь. Нахмурившись, с силой растер себе рожу: "Поживем - увидим..."
Лидия: - Какую рыбу, тетя? - пробормотала в ответ Лидия, все еще растерянная, и по одному только взгляду уже поняла, какой сейчас будет разговор, а потому почувствовала, как внутри все съежилось, - все, что купили на кухне, - и перешла в наступление, - кричу тебе, кричу, вижу дверь открыта, - Лидия легко повела рукой в сторону ликурговой кубикулы, - ну, думаю, - ты там, и вошла... - она говорила почти уверенно, потому что, в сущности, говорила правду, - а про этого... купца и забыла вовсе... потому как с новостями к тебе шла... - Лидия остановилась в паре шагов от тетки, - проснулся он... Есть хочет, - она глянула на тетку из-под ресниц, - а я пока расскажу, что слышала.
семья: - Ну конечно! Папирусов купить не забыла, а что я с утра про гарум и рыбу - так то как об стенку горохом... что? Ну слава богам, - и, собираясь облегченно вздохнуть по поводу пришедшего в себя раненого "есть захотел, поправится быстрей", а потом по поводу "хоть на что-то истратила, чем бы дитя не тешилось, лишь бы деньги попусту не подарило", тетка перешла от отвердевшего голоса Лидии к осуждению: - она уже у гостя побывала!.. Ну скорая зайка. Ну так сама видишь, едоков прибавилось, на ужин кашу варить прикажешь?.. И этот, жрец Морфея, тоже хорош, напомнить не додумался! Пойдем, суп готов и поджарка поджарится скоро, только не волоки этого всего в триклиний, ради доброй богини, в таблинум отнеси. И жду тебя за столом с новостями твоими. Ефросиния! Иди отнеси чашку бульона купцу, посмотри, как жив, а то может и свининкой добавит.
Лидия: Лидия бросила возмущенный, предназначающийся тетке взгляд на папирусы и откликнулась: - Рыбу я купила, рыбу. Орест ее на кухню отнес, - поглядела уже спокойно, - уксус и масло - там же, сама ему отдала. А у гостя...побывала, - о последнее слово Лидия слегка споткнулась, - потому что, говорю же, думала, в кубикуле - ты, - и вздохнула, - сейчас отнесу. "И чего я опять распинаюсь?.. - думала, возвращаясь из таблинума, - как маленькая перед ней..." У триклиния Лидия остановилась на мгновение, поправила и без того опрятную прическу и вошла со словами: - Так вот, новости, тетя. Никакой чумы близ Остии нет, - села, подперла ладонями голову и, улыбнувшись, поглядела на тетку.
семья: "Рыба... в самом деле, - удивилась тетка. - Вот старая котомка! Где мои глаза были. И Мелантий молодец, хоть бы носом ткнул, слова сказать боится." Ефросиния понесла гостю кружку отвара с напутствием "попросит добавки - за свининкой приходи. И винца налей". - Это хорошо, что нет, - отозвалась, все еще хмурая от мысли "совсем плохая стала..." и чуть было не сказала вслух "тогда где ж это они шляются до сих пор". Но у племянницы было такое посветлевшее лицо... - ...Хоть личико посвежело... если б с рынка люди всегда с такими глазками приходили, я б и сама... а то вечно наслушаешься, кто ж теперь торгует по-человечески, только знают что товар хвалить, а каким уже там способом - не спрашивай!.. Раньше-то и яблочки как щечки, и глазки-черешни, а теперь доброго слова не услышишь, редька залежалая... Поджав губы, она поглядела на расставленные блюда, не торопясь приниматься за еду. Продолжать отгонять мрачные мысли о внуке было трудно.
Лидия: Лидия проводила Ефросинию взглядом и принялась за еду с большей охотой, чем с утра. Тетка все говорила, но сейчас ее ворчание даже умиляло Лидию. Она ела свинину маленькими кусочками, временами слегка улыбалась, то слушая тетку внимательно, то переставая понимать смысл ее слов и продолжая только смотреть: - Я знаю, что ты все равно переживаешь, - внезапно переменившись, посерьезнела Лидия, - и я тоже, ведь их все еще нет... - она слегка поерзала на своем месте, - но раз чумы нет, значит, никто из них не болен, - снова вспомнила Марка, и губы ее слегка дрогнули, - они приедут... Приедут, - заключила твердо, убеждая и тетку, и себя. А потом откуда-то пришла мысль: "А как Константин отреагирует на незнакомого человека в доме, еще и мужчину?.." - и что-то сжалось внутри. Лидия отстранилась от еды: "Этот взгляд... если он еще так посмотрит хоть раз, а муж заметит... как бы не было беды..." - нахмурилась и заговорила о том, что тревожило еще больше: - Мы так и не знаем, что за люди напали на Ликурга... на купца... - "ай, услышала, наверняка... не скажет - так подумает, что уже и имя успела спросить..." - Лидия на мгновения прикусила губу и поспешила продолжить, - и сколько их было...
Ликург: Приподнявшись на ложе, Ликург отбросил в сторону покрывало и осмотрел повязку, ощупал, морщась от боли, края раны, начавшей зудить и чесаться... Запах мяса будоражил нутро и вызывал в воображении чертовски привлекательные картины. "Как бы без меня все не съели, от нервов у женщин, говорят, аппетит, как у песчаных демонов..." Размяв шею и плечи, Ликург аккуратно слез с ложа и, опершись о кровать, встал. Борясь с головокружением, обмотал вокруг чресел простыню и, опираясь на подобранный меч, поковылял на запах... Войдя в триклиний, посмотрел на женщин и, прислонившись обессилено к стене, произнес: - Приятного аппетита, Ниоба, Лидия. Не откажите болезному в трапезе, да и к лекарю послать бы кого, деньги и рецепт я дам...
семья: Она аж руками всплеснула: - Куда ты встал-то, дите неразумное?? - а сама подумала с облегчением: "ну, раз ожил совсем, долго не задержится". - Я уж тебе послала Ефросинью, она там по пути, что ли, старая, бульон разлила и ползает, небось, вытирает, так это не повод в триклиний выходить, когда ты вчера еще на ногах не держался, да еще и в непотребном виде, я-то уже ладно, так поимел бы уважение к молодой женщине!.. У, ложись уже за стол, да... Мелантий, принеси ему, что за плечо хоть перекинуть! За лекарем послано уж, и за эдилом, так что вот явится специалист - будешь с ним объясняться, почто ты раненый поднялся. Мелантий принес еще одну тарелку, тунику с четкими рубцами складок от хранения, налил бульона в чашку, вина в стакан и помог умоститься на обеденном ложе, а потом стал накладывать второе блюдо, следя за выражением лица, когда остановиться.
Лидия: Лидия застыла на полужесте - то ли глаза закрыть, то ли руками всплеснуть. И как-то сразу сосредоточилась на словах тетки, которая уже и всплеснула, и ситуацию оценила, и даже говорила почти то, что думала она сама. Поэтому Лидия только как-то невнятно кивнула появившемуся и надолго опустила глаза долу. От теткиного "поимел бы уважение к молодой женщине" захотелось чего угодно, хоть сквозь землю провалиться, но только не краснеть тут при всех. "Зачем он поднялся-то, горемычный?.. И не приведи боги, если опять так смотрит, - Лидия разглядывала пальцы левой руки, опущенной на колено, - потому как тетка заметит обязательно, а заметит - так вообразит себе невесть что..." - сидела и мучилась, не имея возможности поднять на Ликурга глаза, опровергнув или подтвердив догадки. Мелантий вернулся со спасительной для замужней чести Лидии туникой для Ликурга, и она, улучив момент, когда раб накладывает тому еду, рассмотрела купца получше: "Пожалуй, что и хорош собой, - отметила невзначай, - только уж слишком бледен..."
Ликург: Кивком остановив попытки Мелантия наложить ему полную миску мяса, Ликург попросил разбавить ему вино водой. Съел немного. Больше пил. Организм требовал восполнения жидкости, тяжесть от мяса была бы лишней. По телу разлилась приятная истома, захотелось уснуть, и гори этот Рим синим пламенем. Откинувшись от стола, Ликург прикрыл веки. "...прохладный край с бескрайними холмами, покрытыми зеленым ковром нездешних трав... Леса с деревьями, чьи мощные, ровные стволы, казалось, упираются верхушками в бесконечно-синее небо... Воздух пропитан свободой и простором... и тихая, неспешная песня молодой белокурой женщины... его первой женщины". Ликург открыл глаза. Лидия все так же старательно избегает его взгляда... - Ниоба, - обратился он к хозяйке, - благодарю тебя за обед. И позволь мне отблагодарить тебя за доброту. Судя по твоему дому и убранству в нем, твой муж был достойным и благородным человеком. Предлагаю тебе пятнадцать процентов от прибыли с продажи тростникового меда, привезенного мной из Индии. Если ты поможешь реализовать его через связи твоего покойного супруга.
семья: Что там ни говори, а когда гость остается за столом довольным, это приятно. Она усмешкой хмыкнула на упрек в доброте. Как будто кому-нибудь непонятно, каково уснуть с окровавленным телом под дверью! С уважительным кивком удивленно подняла брови, отмечая, что остались еще люди, ценящие свою жизнь уже после того, как она спасена. - Отчего же не помочь честному человеку, особенно если он понимает, что вдове не так-то просто живется. Только вот беспокоить тебя мне придется все-таки, чтоб вы свои мужские дела сами обговорили. Но уж прослежу, чтоб тебе не докучали чересчур и нервы не трепали - что могу, то могу. Я же, прости великодушно, в ценах на мед этот ваш тростниковый не больно-то разбираюсь, диковинка, поди, зато уж за человека, что приведу, ручаться могу. Мелантий, помоги господину Ликургу. А ты, уважаемый, уж сделай милость, не вставай в следующий раз. Зачем трудить рану. Все тебе и принесут, и подадут, и сварят и приправят по вкусу, только скажи, как - язык не раненый, голова уцелела, вот о теле-то и время подумать.
Лидия: Лидия удивленно изогнула бровь и вскинула взгляд на гостя: "Смотри, какой - едва-едва с постели встал, а уже о делах..." - потом повернулась к тетке, отметила, как та подобрела, оживилась, заговорила даже по-другому - а то все ворчала, да и только. От кого-то Лидия слышала про тростниковый мед, тот самый, который в диковинку - кажется, Агава говорила, то ли ей самой, то ли Адриану, да, ему, когда попросил что-нибудь на ночь, а Лидия почему-то и придумать ничего не могла. Вот тогда кухарка и рассказала - и что-то там было про Индию, про Египет, кажется, с его рекой, откуда и знала - по рассказам чьим разве что - и сын уснул счастливый. Лидия помнит его лицо, как вчера было, и то, как вышла потом, притворила дверь, и Агаве руку на плечо положила. Словами ничего не сказала - взглядом только. А та улыбнулась. Она задумалась глубоко и надолго, так, что все нынешнее исчезло, пожила там, где все было хорошо, где сын был рядом и даже представить себе нельзя было, что его что-нибудь способно отнять. А когда очнулась, посмотрела на купца и печально, и благодарно - хоть так, на время и в памяти, но Адриана вернул - и удержала вздох. Но вслух и слова не сказала - не к ней обращались, не ее это разговоры были.
Ликург: Опершись на руку Мелантия, встал из-за стола с улыбкой, чуть поморщившись от боли: - Ну, вот и договорились, Ниоба, но не ругай меня за то, что поднялся. Мне приятна твоя забота о моем здоровье, только из опыта скажу: такие раны тем быстрее заживают, чем раньше поднимешься. Руки-ноги человеку дали боги, чтобы он ими периодически шевелил, вот и шевелю, раз шевелятся. Но сейчас, пожалуй, да, пойду, прилягу… На пороге обернувшись, посмотрел на молодую женщину: - Лидия, извини, что вмешиваюсь не в свое, но, может, снарядить пару человек навстречу твоему мужу и сыну? Дорога, чай, одна, не разминутся… А вам все ж поспокойнее будет, - и вышел.
семья: - А я тебя и не ругаю, удивляюсь только, - пожала она плечами и махнула рукой, - это лекарь придет и будет тебя ругать, ему положено. Так что иди, полежи спокойно, может, сна еще доберешь, тебе полезно, - и потянула сладость. А гость вдруг обратился к Лидии, да с такими словами, что, прямо сказать, даже в пустой след ему она высказаться не воздержалась - до Лидии и донести: - Кого ж я пошлю, повара с этим засоней? Да и где они Константина искать-то будут, взрослый человек, мало ли какой необходимостью поважнее с дороги свернул? Я не оракул, предсказать, как его боги повели, а женское дело дождаться верно. ................ Эдил и лекарь пришли аккурат перед обедом, и в разговоры она уж не вмешивалась, если не считать того, что отвлекала эдила, пока лекарь занимался Ликургом. Обед же она предусмотрительно отнесла сама, а после послала "засоню" к старому знакомцу мужа, на предмет договориться о тростниковом меде.
Лидия: Лидия глянула ему в спину с удивлением: "Сам спросил - сам ушел..." И даже улыбнулась оторопело, и шаг сделала в его направлении: - Чего ж спрашиваешь, если ответа не ждешь? - бросила она довольно громко - так чудно' ей было и предложение, и уход - и умолкла как раз перед тем, как тетка расцвела речами, что слова было не вставить. Дальше только и слушала, и улыбка то мелькала, подергивая краешки губ, то исчезала. Лидия подняла взгляд на тетку: - Я жду. - Голос был дружелюбен, но тверд, - а раз сам предложил, значит, не жаль ему людям добрым помочь, - она помедлила и договорила, - знала бы, какой дорогой едут, согласилась бы. ... Позже шум и возня в домусе мешали Лидии сосредоточиться и подумать. Казалось, звук голосов разрушал даже образ Адриана с мужем в ее голове, отнимал единственное, что у нее от них было. И она бросила эту затею, перестала об этом думать - "думами делу не поможешь" - но и от дел общих отстранилась. Так и наблюдала со стороны, задержавшись в триклинии: то лекарь пройдет, степенный весь, то эдил с теткой, то обед понесли, и запах повис в воздухе на несколько мгновений... А Лидия все глядела и не участвовала. Не ее это дело было - вмешиваться. Ее дело было - ждать.
Ликург: Лекарь с умным видом осмотрел рану, обработал какой-то неимоверно вонючей мазью и наложил свежую повязку. Да и эдил оказался неразговорчивым мужчиной. Посмотрел свитки да задал пару вопросов: - Да, два трупа наделали шуму утром в торговых рядах, но так как оба оказались известными в округе бандитами, то и претензий к Ликургу в общем-то нету... Обед принесла Ниоба. "Вот неугомонная", - чувствуя нарастающее раздражение, подумал Ликург. Сна не было ни в одном глазу. Из-за проклятой раны приходилось торчать здесь, вместо того, чтобы заняться более увлекательными делами. Да еще и мысли о Лидии мешали сосредоточиться на предстоящем. "Но хороша... И взгляд такой печальный, что не знаешь, то ли обнять и защищать, то ли растормошить, расшевелить. А то сидит унылая, тоска у нее..." Чувствуя, что не в силах больше лежать и бороться с желанием разнести здесь все в ахуромазду, Ликург поднялся с ложа и поковылял в триклиний. Лидия все еще сидела там, как всегда погруженная в свои мысли: - Слушай, - обратился к ней Ликург, - Ну нельзя же так сидеть и ничего не делать. Давай вместе подумаем, что можно предпринять в твоей непростой ситуевине...
Лидия: Похоже, гостю было не занимать не только упрямства, но и дерзости. Мало того, что снова на ногах, так еще и напрямую к ней, почти по-свойски. Дерзостью Лидию вряд ли можно было удивить, муж покладистостью не отличался никогда, иначе как бы и уехала с ним тогда. Она вышла из задумчивости, медленно повернула к подошедшему голову и ответила: - А что ты собрался предпринять? - и сложила руки на коленях, - людей твоих отправить... Знала бы, как поедут и что не свернут нигде, так давно бы уже согласилась, - "сейчас еще принесет нелегкая тетку, - подумала с мрачной иронией, - все уши потом прожужжит о замужней чести", - но Лидия была дома, днями сидеть в кубикуле порядком надоело, а так хоть поговорить с кем, - так что и делала бы, да нечего. - Помолчала, - вот такая ситуевина, - повторила за ним словцо, сделав на него упор, - Ликург. Поглядела на него с внимательной серьезностью, потом сказала, чуть усмехнувшись: - Видать, тебя и самого тоска взяла, раз вышел к женщине о ее печалях говорить.. Скучно, должно быть, без моря, купец? - бросила взгляд на повязку, спросила, - сильно это тебе планы-то сломало? - Лидия чуть кивнула в сторону раны, - интересно, - добавила уже в общем, про них обоих, - почему, когда все хорошо, обязательно нужно случиться чему-то плохому? - она имела полное право сокрушаться по этому поводу: у нее и так было ничтожно мало этого "хорошо", теперь боги отнимали и эту малость; Лидия едва заметно вздохнула.
Ликург: "А тебе, похоже, и самой здесь сидеть в тягость, - разглядывая собеседницу, подумал Ликург. – Взгляд внимательный, да, грустный, только, похоже грусть эта не только по мужу да сыну… Двойственность чувствуется: и смирилась с чем-то вроде, да попробуй нрав такой унять, где там, бунтует…" - Ну а что же мешает поисковый отряд снарядить, - вслух произнес он. – Дать им описание твоего мужа и сына, примерный круг поиска. Вероятность того, что могли свернуть куда-нибудь по делам, при этом уезжая без твоего на то ведома, мала. Если только он такой цели не имел изначально. "Мда… совсем старый и глупый стал. С такой женщиной о звездах говорить надо, а я несу ахинею какую-то", - облокотившись на край стола, потянулся телом… - Не откажи в любезности, прикажи вина подать, Лидия. В горле пересохло. Там и про моря-океаны поговорим… А про хорошее-плохое… Тут ведь важно не почему, а для чего.
Лидия: - Мелантий, принеси гостю вина, - чуть приподняв ладонь, поманила раба Лидия, - поисковый отряд снарядить можно, да что я скажу-то им: муж взял ребенка и уехал... не знаю, куда? - сосредоточенным взглядом проследила, как раб наливает вино, и убрала взгляд, когда тот придвинул стакан купцу, - ну, посмеются, может быть, пошутят потом между собой, мол, баба нервная попалась, - Лидия хотела махнуть рукой, передумала и остановилась на полужесте, - я ведь даже не знаю, - она посмотрела на Ликурга в упор, оценивая, стоит ли его посвящать в такие уж подробности, поймет ли он ее правильно, но, решив, что хуже уже не будет, договорила, - едут ли они сюда... - Лидия сглотнула ком, подступивший к горлу; перед ней был человек, которого она видела впервые, но именно он по какой-то неведомой ей причине задавал вопросы и пытался придумать, чем можно помочь; все то, что она держала в себе эти дни, вырвалось наружу, но не слезами, а словами, - за время, пока я здесь, Ликург, я передумала, кажется, все варианты. - Она кивнула Мелантию, чтоб тот налил глоток вина и ей, и знаком отослала из триклиния, - теперь, чем дольше их нет, тем больше я думаю одно и то же, - на ее лице на мгновение отразилась внутренняя борьба: голос был спокоен, но смириться с этой мыслью она не могла ни при каких условиях, - мог он просто забрать ребенка и уехать, воспользовавшись произошедшим как поводом? Мог. - Лидии потребовалось время, чтоб перетерпеть желание запротестовать от самой несправедливости и дикости сказанного, - всю свою жизнь, - продолжила она глуше, - я отдавала больше, чем получала. Но не возмущалась и не требовала. Адриан еще мал, он поймет позже, и он ни в чем не виноват, - Лидия глянула на Ликурга в упор, - но теперь, когда этого у меня нет, я поняла, что...у меня ничего, кроме этого, не было. Кроме этой возможности отдавать. - Дрожащей рукой взяла стакан и поднесла к губам, - и вся моя...боль от того, что я даже не знаю, заметили ли отсутствие того, что я давала, или нет... Более того - вся моя боль в том, что этим меня заставили перестать быть бескорыстной и требовать, чтобы хоть что-то отдавали и мне. Так что какой толк говорить о хорошем и плохом, когда я не знаю ни почему, ни для чего? - она улыбнулась грустно, - как видишь, мне остается только ждать, Ликург. Лидия помолчала, потом добавила: - Не будем о грустном, - "как бы об этом еще не думать?.." - про моря-океаны, говоришь? - она улыбнулась чуть веселее, - я видела море дважды, и оба раза - Тирренское, - на время ее взгляд обратился внутрь, как у человека, который что-то вспоминает, - даже год жила недалеко от побережья. - Лидия с интересом глянула на собеседника, - уж наверняка ты видел гораздо более моего, - она усмехнулась, чуть протянув это "гораздо", - расскажи мне про Понт Эвксинский, про его воды, про путешествия и корабли, - и впервые она улыбнулась почти радостно, - а я потом нарисую... - смущенно добавила, - я немного умею... И обещала нарисовать сыну корабли.
Ликург: Прихлебывая вино, Ликург молча слушал исповедь совершенно незнакомой ему женщины. "О, боги... неужели настолько не очевиден тот факт, что все, что ни делалось бы в этом мире, не так уж бескорыстно? И бескорыстным мы называем лишь то, в чем не в состоянии увидеть удовлетворение своих потребностей, либо упорно делаем вид, что не замечаем..." - Ты говоришь, что отдавала им все, не получая ничего взамен, отдавала искренне и бескорыстно. Но тогда такими ли уж важными должны быть для тебя необходимость и нужность для них того, что ты им отдавала? Ведь единственное, что имело для тебя значение - сама возможность отдавать. Другой вопрос, что ты просто не видела или не умела получать удовольствие от этой возможности, считая это своим долгом, миссией. Тогда не мудрено, что ты выгорела. Ведь использовать, напитываться, человек может только тем, что чувствует, осознает. Именно осознание и понимание дает человеку возможность опереться на что-то происходящее в жизни, как на ресурс. Поищи в себе - неужели нет никакой неосознанной тобой, ненамеренной выгоды? Какой-то неявной пользы, радости в твоей бескорыстной самоотдаче? Подумай, - качнул киликсом купец, жестом превращая вопрос почти в утверждение, а политик и царедворец пристально заглянул в глаза. - А если действительно нет, возможно, ты поймешь, что тот путь, который ты избрала, просто не твой, и пора поменять его на что-то более близкое твоему естеству. - А море... - задумчиво повертел в руке опустевший кубок, - море оно...мокрое, - закончил с усмешкой. - Я не люблю южные моря. Мне по душе север. Северные моря горделивы и непокорны. Кто-то считает, что может покорять моря... Но это иллюзия, если ты остался жив после шторма, то это не твоя заслуга, не твоя удача и не воля богов. Это всего лишь прихоть стихии. Но северное море таит не только опасность, но красоту. Такую, которой не встретишь на суше. Вода прозрачная, холодная, свинцового цвета. Смотришь за борт и такая глубина, объем, что чувствуешь себя мухой в янтаре. Мимо островов когда проходили, там киты... Огромадные туши, зависшие без движения и только изредка с гулом выбрасывающие фонтан воды из своей дырки на спине. Косатки очень любят сопровождать корабль. Идешь, а она то вдоль борта плывет, то перед носом выныривает, дурная. Ночью вообще красота. Планктон светится, от борта волны призрачного, зеленоватого света расходятся, и в кильватере светящаяся дорожка. А шторм вообще прелесть, таких молний, как в море, на суше не бывает: ветвистые, расходящиеся от толстого основания, бьющие прямо в воду. Невольно проникаешься силой природы, чувствуешь ее мощь. Когда волны громадные и твое корыто кажется ореховой скорлупой на их фоне... Только в шторм понимаешь всю глубину и мощь моря, и странное чувство единения, слияния, сопричастности этой мощи. ... и сказал с улыбкой: - Но, пожалуй, мне посчастливилось все же встретить на берегу то, что затмит красотой все виденные мной моря вместе взятые.
Лидия: Лидия вспомнила, как муж был практически всегда если не холоден, то отстранен даже в те редкие мгновения, когда не пропадал где-то львиную долю времени, и посмотрела на Ликурга в упор, как на находящегося по ту, мужскую сторону - не ее: - Дело ведь было не в том, что непременно должны были оценить мою важность и отдачу и как на торгах вернуть мне что-то в ответ. Дело было в том, - она перевела дыхание, но голос оставался спокоен и даже сух, как тогда, когда говорят что-то неоднократно обдуманное, - что я так ни разу и не заметила такого же желания отдавать, простого и спонтанного человеческого порыва без причины поделиться теплом, ласковым словом - потому что хочется. "Там словно считали эти ласковые слова, выдавали их скупо, будто одолжение, не хотели тратить, как будто думали, что переплачивают на рынке", - и внутри стало пусто той пустотой, которая уже почти разуверилась даже в том, что когда-то могло быть иначе. Лидия вновь задумалась о муже, об их жизни, о том, как впервые почувствовала неладное, но еще какое-то время была полна веры, что все может перемениться. Она никак не могла высказать то, что ныло в ней все время, непрестанно, даже в самые радостные дни никуда не исчезая полностью. Ей все казалось, что она смутно чувствует в нем перемену. Чувствует, что он стал отстраненней и холоднее, и ей кажется - все больше и больше - что так оно и есть, что это не усталость, не небрежность, а безразличие. Проявляющееся постепенно и все ярче. Что он отчего-то не говорит ей об этом, разуверяет, но на самом деле это так. Она только не знала причину, интуитивно догадываясь, что, видимо, что-то пошло не так, они где-то упустили что-то важное. И ей хотелось, чтобы он не отмахнулся от этого вскользь, не бросил, как обычно, "все нормально", а объяснил, основательно и детально, что это ей только кажется и почему ей так кажется. Она сотни раз начинала говорить об этом и бросала при первом же его "нормально". И от того, что она не делится, не высказывает это, носит в себе - оно никуда не девалось, только усугубляло все, омрачало ей радость. Все события идеально оправдывали этот подспудный страх, все подтверждали, что есть чего бояться, что она не выдумала это все и для этого есть серьезные основания. И она ссорилась с ним по пустякам, она была грустна в замечательные моменты близости между ними, и чувствовала, что он не понимает, что с ней, осознавала, что только еще сильнее все этим портит. И страдала - молча, не в силах объяснить, что с ней происходит. И понимая, что всего этого не было бы, возможно, если бы она ему все рассказала. Если бы вместо разубеждения не боялась услышать подтверждение собственных подозрений. Если бы была уверена, что он не стал ее разубеждать только потому, что этого хочет она. Вот бы он догадался о том, что ее волнует, сам. Но он не догадывался, потому что это невозможно. И она продолжала мучиться и молчать. Все это промелькнуло перед глазами за пару мгновений, пока Лидия неотрывно смотрела в чужое, еще совсем недавно незнакомое ей лицо: - Если я и выгорела, Ликург, - и не было сейчас ничего, даже, кажется, и пустоты, только сухие факты, - то только потому, что я отдавала бескорыстно, но в бескорыстии моем мне отказывали, все время выискивая подвох. И сами при этом ничего не давали из чистого бескорыстия. Никогда. Лидия помолчала, переведя взгляд на кубок в его руках, бесшумно встала и долила вина сама, чтоб не звать слуг. Когда садилась, только уголок губ чуть дернулся на его "мокрое". И вот опять это "суровое и непокорное". Виденное в жизни подсказывало ей, что к суровому и непокорному тянет ранимое, желающее ранимым не казаться. - А ты хорошо описываешь, - отозвалась, дослушав, и представив сказанное вполне живо, - по словам сразу видно, что говоришь о хорошо знакомом и любимом, - было в этой истории что-то неподдельное, живое и настоящее, что иногда мелькает в разговорах с людьми даже помимо их воли, и это настоящее приоткрыло собеседника несколько с иной стороны, - мой сын мечтает быть рыбаком, - и вновь улыбка на лице не появилась, потеплели только глаза, - он бы пришел в восторг от твоего рассказа. Об этой суровой дикости и красоте, - Лидия вдруг задумалась о том, как немного видела в своей жизни и как много можно было бы показать Адриану, - помню, как-то, еще до переезда к морю, на рынке нам с ним встретился какой-то рыбак... - она положила ладони на стол, - и Адриан долго расспрашивал его о снастях и рыбе, - тот день ей вспомнился сейчас, как один из самых светлых, - так что, если бы он был здесь, то засыпал бы тебя расспросами. На последние слова Ликурга Лидия подняла на него взгляд, в котором было поровну интереса и недоумения от неожиданности: - Благодарю за комплимент, - она ответила ровно с той долей приветливости, какая полагалась вежливости; что мужчины обращают на нее внимание, для нее не было ни секретом, ни предметом особой гордости, - но не думаю, что женщина вмещает только все указанные моря, - голос намекал, что Лидия говорит не без иронии, - а потому и сравнивать можно лишь отчасти.
Ликург: Ликург иронично прищурился: – Ну, что ты, Лидия. Разве я мог бы позволить себе оскорбить тебя такими сравнениями. Да и вообще сравнение женщины с чем-либо или с кем-либо некорректно. Женщину можно было бы сравнивать с ней самой, например, прошлой. Иные же сравнения – это все равно, что сравнивать мягкое с теплым. Потому если я что и сравнивал, так только красоту, как одно из присущих тебе свойств. Да и не комплимент это был, скорее констатации факта. Хотя, если судить по обилию произнесенных мною слов, которые выглядят, как попытка оправдаться, можно предположить, что на самом деле это была нелепая попытка сделать комплимент. Но, увидев, что ты к ним привычна, раз, и считаешь его сейчас неуместным, два, я попытался спрятать его за нарочитым рассуждательством. Поди знай, как оно есть на самом деле.
Лидия: - Эээ.. - сказала Лидия и чуть было не опрокинула стакан с вином, отчего улыбнулась слегка нервной улыбкой, - так это был он? Комплимент?.. - она взялась за стакан обеими ладонями, на всякий случай, и смотрела на Ликурга во все глаза. "Это же надо..." - нет, она видела разных мужчин, некоторые из них говорили красиво, но чтоб так...умно - таких речей не слышала отродясь.
Ликург: - Это факт, - проследив взглядом за ее манипуляциями со стаканом, ответил Ликург. - Как и то, что на ночном небе мы видим луну и звезды, а не солнце. Но это факт, которому твой покорный слуга неуклюже попытался придать форму комплимента, за что и просит прощения.
полная версия страницы