Форум » Окрестности » Аппиева дорога » Ответить
Аппиева дорога
Понтифик: Начиналась от Капенских ворот, как и параллельная ей Латинская дорога А́ппиева дорога (лат. Via Appia) — самая значимая из античных общественных дорог Рима. Дорога, проложенная в 312 году до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке, проходила из Рима в Капую, позднее была проведена до Брундизия. Ок. 6 м в ширину, вымощена массивными блоками из базальта. Скрепленные известковым раствором, блоки укладывались таким образом, чтобы дорожное полотно имело выпуклую форму, благодаря чему вода могла быстро с него стекать. Отдельные участки дороги проходят по насыпям, пересекаюшим неглубокие овраги, в ряде мест вдоль нее сооружены каменные стенки и скамьи. Аппиева дорога имеет ответвления, соединявшие ее с другими большими дорогами, такими, как via Domitiana, via Aurelia и via Herculia. Через неё налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией. Вдоль Аппиевой дороги расположены виллы республиканского и имперского периода, христианские и иудейские катакомбы. Имела важнейшее значение, связывая Рим с такими богатыми регионами, как Кампания, Апулия, крупная военная магистраль, она связывала Рим с рядом важных морских портов, которые обеспечивали торговлю с Грецией и восточным Средиземноморьем.Уже в древности Аппиева дорога называлась — «царица дорог». Начальные несколько километров дороги римляне облюбовали для постройки красивых гробниц и памятников.[more]чем ближе захоронение находилось к городским воротам, тем более уважаем был хозяин участка. Сенат пытался прекратить излишнее украшение захоронений, однако закон не смог противостоять традициям римлян. К обстановке гробниц относились ниши для урн с прахом, каменные скамьи и кресла, стены были оштукатурены и расписаны. Среди видов захоронений, встречающихся на Аппиевой дороге, выделяются следующие: Колумбарии: на Аппиевой дороге были выстроены колумбарии римских семейств Волузиев, Цецилиев, Карвилиев, Юниев Силанов; снаружи, над главным входом помещалась мраморная доска с именем того, кому принадлежал колумбарий; Подземные сооружения — гипогеи и катакомбы, подземные захоронения с нишами для погребения. Первые гробницы на Аппиевой дороге представляли собой подземные камеры, вырубленные в туфе, например, гробница Сципионов. Позднее появились обширные подземные погребения, такие как катакомбы св. Себастьяна; Небольшие и среднего размера гробницы, иногда напоминающие по форме дом или храм; Монументальные гробницы — мавзолеи, построенные по принципу этрусских тумулусов: наиболее известна гробница Цецилии Метеллы. 1. В 71 году до н.э., вдоль Аппиевой дороги от Капуи до Рима, после подавления восстания Спартака, были распяты более 6 тысяч пленных рабов. 2. Особенно важным было то, что в ходе строительства дороги Аппий провёл канал через Понтийские болота, который осушил землю и упростил отправление кораблей из Лация в Таррацину. [/more]
Ответов - 87, стр:
1 2 3 All
Тирр Серторий: >>>>> Из дома Тривии Августы По дороге никто не проронил ни слова: либитинарии кряхтели под тяжестью носилок, встреченные на улицах шептались негромко, иногда Тирру казалось, что сзади он слышит всхлипывания, но посмотреть возможности не было. Они довольно быстро выровнялись идти в ногу, носилки впереди тоже практически не раскачивались. Авл нес хорошо, Тирр сглотнул и кивнул, хоть и знал, что брат не видит. Просто захотелось. Еще хотелось взять в ладонь руку Пирры, но это тоже было нельзя. А носилки с ее мертвой сестрой можно. Дерево поскрипывало в такт шагам, как будто отсчитывало дни. И он не мог перестать думать об этих днях — как будет после, что говорить, что делать. И главное — что делать со странным безымянным комком, который поселился в животе, Тирр тоже не знал. Просто смотрел в затылок впереди идущему. Впереди показался уже сложенный погребальный костер. На подходе к нему с Тирром поравнялся запасной либитинарий и махнул рукой приглашающе. — Замедляемся, — голос Тирра прозвучал тверже, чем в доме Валериев. Либитинарии сбавили шаг. — Стой! — запасной либитинарий махнул еще раз, перехватывая инициативу. — Заводи к жертвеннику, осторожнее. Носилки с погибшими женщинами коснулись последнего ложа не так мягко, как хотелось бы Тирру. Наверное, местные маны не хотели быть мягкими с теми, на чьих похоронах пришедших можно было пересчитать по пальцам. Тирр огляделся и не увидел практически никого, только невероятная закатная рыжина любимой бросилась в глаза. Если сестра Пирры была такой же яркой при жизни, как сама Пирра, сейчас здесь станет очень светло. А потом был огонь. И пахло горящей плотью, жжеными благовониями, которые Пирра бросала в огонь, сухим деревом, пеплом, горем пахло тоже. Тирр пожертвовал мертвым несколько сухих поленьев, кипарисовую ветку. Горело долго, и Пирра смотрела в пламя будто зачарованная, а он смотрел на нее, и она все равно была ярче жертвенного огня. Когда пришла пора собирать кости, он замешкался всего на пару мгновений. Все-таки родня, хоть и очень дальняя, право имеет. Тирр зашел на прогоревший жертвенник, опустился на колени, взял в руки еще горячий череп с пустыми глазницами... и начал быстро-быстро выбирать из пепла крупные белесые кости, складывая их в вазу, стараясь при этом не коснуться руки Пирры. На том месте, где она собирала кости погибшей сестры, прах пошел темно-серыми мутными пятнами, и когда она встала, Тирр ощутил, как сильно вырос комок в его животе, стал целым здоровенным комом, но пока еще без имени. Он окликнул одного из прислужников: — Эй! принеси воды, домине нужно омыть руки. Живее.
Авл Серторий: >>>>>>> из дома Тривии Августы Авл просто нес носилки. Он старался даже об этом думать поменьше, но все хранили напряженное молчание, только эхом шагов разговаривала дорога, да легоньким скрипом отзывалось дерево. Не думать ни о чем явно было про другое событие, не это. Он особо не мог повернуть голову, не позволяла ни ноша, ни опасение оступиться или выбиться из общего эха этих шагов. Авл только знал, что где-то недалеко от него идет такой же молчаливый Тирр, возможно, тоже сосредоточенно держит шаг, а еще дальше, за их спинами - рыжая женщина, незнакомая, чью незнакомую сестру они сейчас отдадут такому же рыжему огню. Не имея к этому почти никакого отношения, Авл начинающим ныть плечом чувствовал, что совсем без отношения не обойтись. Так вышло, что одна семья отчетливей проступила, как из сумерек, потому что хоронит женщину из другой семьи. Кто бы мог подумать, что брат хотя бы на время станет ему братом именно при таких обстоятельствах. "Как они встретились? - разгадывал Авл сам с собой, - не мог же он случайно споткнуться о порог ее домуса... и не мог же сам сообщать об этой смерти..." Шаги шагались, говорить с собой было тем легче, чем дольше молчали остальные: "...и непохоже, что они познакомились сегодня... Знал ли он ее, когда въебал мне?" Они почти ничего не значили, эти мысли. Зато давали возможность хоть как-то отогнать другие, про смерть. Раннюю, дурную, а потому нелепую. Когда вспыхнул огонь, отгородиться от смерти уже не вышло. Пахло тоже нелепо, трещало громче приятного, и Авл вспомнил Алтера с его весталкой, вспомнил две явные черные тени под глазами матери, на ее бледном, белесо-сером лице... Он поискал глазами Тирра, найти было нетрудно, людей-то раз-два и обчелся, проследил за его взглядом и нашел Валерию. Огненная у огня, все как и полагается. Выпрямившаяся, но с плечами, на которые тоже давит эта невидимая тяжесть. "И под глазами, наверно, тоже, как у матери..." - Авл снова перевел взгляд на брата. Тот не отрываясь глядел в огонь, глядящийся в огонь. Такое знакомое с детства лицо так непохоже было на знакомое с детства. Тирр не приближался к Валерии, чтоб взять корзину, за локоть, хоть сделать вид, что, соблюдая приличия, поддерживает переживающую утрату - он просто стоял. Но смотрел на нее таким нездешним, завороженным взглядом, что даже слепой увидел бы в этом любовь. "Неужели не подходит из-за меня? - подумалось вдруг, - ладно я, хер с горы, пришел случайно, дальняя родня, бла-бла. Но вряд ли тут найдутся хоть одни глаза, которые не видят между ними того же, что я". Эта мысль тоже догорела. А за ней и костер. Вот Валерия прошла туда, медленно опустилась, сгорбилась, вот Тирр снялся с места и наконец двинулся следом. Авл помялся на предмет того, как выразить почтение и не мешать, проявить участие, но не влезть... а ноги уже сами донесли, он и не заметил, и осталось просто сесть, как и они, и складывать, как и они. Но не так чтоб часто, и стараясь не замечать, как белая кожа Валерии в сумерках схожа по цвету с тем, что он складывал в вазу. Когда она поднялась, Авл еще сидел на земле, и снизу было видно мокрое от слез лицо, алые потемнения на щеках. "Плачет ведь", - и эта мысль была без догадок, самая очевидная, а потому ткнула куда-то в сердцевину. Внутри заныло, как когда Тирр ткнул его под ребра, но не совсем. Авл попытался перебить старым воспоминанием новое ощущение, но безуспешно. Принеси воды, домине нужно омыть руки. Живее. - Как же встрял, а, как мы встряли все... похороны, похороны... Слишком много похорон, - пробормотал себе под нос и резко встал.
Вардусья: >>>Дом Валериев Припозднились они. Ох, припозднились. Жара спала, нобильские вертихвостки уже плавали туда-сюда в лектиках, гетерки шастали, глазами постреливали, даже волчицы уже начали подвывать откуда-то издалече тоненькими недокормленными голосами. И за всем этим хороводом волоклось, волочилось, толклось, кружило и суетилось неисчислимое множество разномастных мужичков. Мысленно Вардусья рассортировывала их по ранжиру, и имена шеренгам давала - чтоб веселей работалось. Курожопые: сынки богатых семейств, разодетые не бледнее гетерок, но с поджатыми в куриные жопки губами на сложных лицах - те были не опасны. Виверровые: шантропа средних цензов, любовнички мтарон и искатели невест, с вёрткими телами и наглыми хищными мордахами в хлипком пуху - чуть подозрительнее, но стоили не более беглого взгляда. А вот остальные... охранники, торговцы, воры, жрецы, возницы - убийца мог скрываться в каждом. И скрывался. Вот только чей? Она как можно мягче и незаметне лавировала, прикрывая нанимательницу телом от возможных стрелы или ножа, оценивала, прикидывала расстояния, бдила над другими охранницами - аж взопрела к концу дороги. Но ночная прохлада не светила - двойной костерок занялся жарко. Зло и весело пыхтел искрами, будто не женщин жевал, а так - дровишки под сковородкой. Специй докинули - и вовсе готовка на привале после хорошей добычи, когда и мясом в ближнем селении разжились. Что человек горит, что свинья - разве запах горящего тряпья добавляется... но и свинья порой так пахнЁт... а что подгорело, так не зевай, братва навтыкает лещей, и - за дело, чего добро переводишь, полудурок? А тут человека... перевели. Вардусья, в простоте, вознесла короткую молитву за незнакомую женщину, принявшую не самую приятную и быструю на свете смерть, и в который раз - так же коротко - поблагодарила богов, что выкинули из дома к тяжелой дороге и тяжелому, тяжеленному по началу-то, мечу.
Валерия Секста: >>>> из дома Тривии То ли отвар лекаря так действовал, то ли все слезы она уже давно выплакала, но внутри у Сексты было совершенно пусто. Круглыми, как будто слепыми глазами Валерия озиралась по сторонам, но ничего не оставляло отпечаток на ее памяти. Она чувствовала только тепло сестринской руки и доверчиво шла за ней. Когда Тривию объяло огнем, Секста вдруг представила, что там не сестра, а она лежит. Да так явственно, что даже кожу начало щипать жаром. Стало страшно, Валерия зажмурилась и стояла так до конца, даже когда Пирра впилась в плечо и что-то пробормотала. Потом дыхание стало ровнее, и снова наступила пустота.
Валерия Пирра: Он был рядом. Даже так, не прикасаясь. Валерия в полузабытьи отмыла с ладоней сажу и только теперь огляделась. Огонь погас, темнота сгущалась, но она разглядела лицо Тирра и кивнула с нежной благодарностью, обняла белую, как греческие побережные камни, дрожащую сестру: — Как ты, милая? Мы сейчас уйдем отсюда, обещаю. В последний раз взглянула туда, где от другой сестры остался только пепел, и обратилась ко всем сразу: — Надо вернуться поскорее, — и добавила уже одной Вардусье, зная, что та поймет верно, — совсем темно... Впрочем, понял бы еще и Тирр, но его она позвала мягко и без слов. Взглядом и движением плеча. >>>дом Тривии Августы
Мальчишка: Найти сына Суламиты оказалось делом не таким простым, как показалось изначально. Охочий до монет, он уже жалел, что вообще взялся за доставку какого-то клочка бумаги. Ох уж эта внучка Маруха! Он точно попробует сторговаться с ней по возвращении. И было бы совсем здорово получить ответ, тогда и цену набить, а может и поцелуй выпросить. Но когда уже подходил туда, куда послали, а посылали его за день много куда, увидел огонь, печальных людей и притормозил, даже споткнулся, чуть не под ноги ярким женщинам упав. Отполз куда-то в темноту почти сразу, потирая разбитые пальцы ног. Ему нужен был Авл Серторий. Который из двоих мужчин? А, кажется понял. - Аве... передать просили. - Вынырнул почти из под руки Авла, когда тот резко встал. И протянул папирус, уже изрядно потрепавшийся за последние несколько часов. "Авл, на нашей улице рухнул дом. Хорошо ли все с тобой? На Тибр прийти не смогу, хотя мысли мои уже путешествуют на лодке."
Тирр Серторий: Тирр проследил, чтобы либитинарий, который помог Пирре омыть руки, забрал урну с костями. Остальные уже пылили по дороге — дело сделано, тела сожжены. — Неси аккуратно. Ему стоило таких усилий не сделать сейчас двух шагов и не обнять Пирру, что окаменевшие мышцы начали подрагивать и поднывать как после долгой тренировки. Захотелось лечь. И она так устала, было видно по чуть подведенному пеплом лицу, по потускневшим огненным кудрям, по ровной спине и ровному теплому голосу, по движению плечом — смертельно устала. Донести на руках хотя бы мысленно. Из-под ног выскочил мелкой лярвой мальчишка и ринулся к Авлу, Тирр прищурился, но ничего не сказал. Может, из лавки послали, хорошо, если уйдет сейчас. И когда шли с жертвенника, пристроился подле сестер так, чтобы прикрыть, если кто нападет, и свернуть ему шею голыми руками... >>>>> к дому Тривии Августы
полная версия страницы