Форум » Окрестности » Аппиева дорога » Ответить
Аппиева дорога
Понтифик: Начиналась от Капенских ворот, как и параллельная ей Латинская дорога А́ппиева дорога (лат. Via Appia) — самая значимая из античных общественных дорог Рима. Дорога, проложенная в 312 году до н. э. при цензоре Аппии Клавдии Цеке, проходила из Рима в Капую, позднее была проведена до Брундизия. Ок. 6 м в ширину, вымощена массивными блоками из базальта. Скрепленные известковым раствором, блоки укладывались таким образом, чтобы дорожное полотно имело выпуклую форму, благодаря чему вода могла быстро с него стекать. Отдельные участки дороги проходят по насыпям, пересекаюшим неглубокие овраги, в ряде мест вдоль нее сооружены каменные стенки и скамьи. Аппиева дорога имеет ответвления, соединявшие ее с другими большими дорогами, такими, как via Domitiana, via Aurelia и via Herculia. Через неё налажено сообщение Рима с Грецией, Египтом и Малой Азией. Вдоль Аппиевой дороги расположены виллы республиканского и имперского периода, христианские и иудейские катакомбы. Имела важнейшее значение, связывая Рим с такими богатыми регионами, как Кампания, Апулия, крупная военная магистраль, она связывала Рим с рядом важных морских портов, которые обеспечивали торговлю с Грецией и восточным Средиземноморьем.Уже в древности Аппиева дорога называлась — «царица дорог». Начальные несколько километров дороги римляне облюбовали для постройки красивых гробниц и памятников.[more]чем ближе захоронение находилось к городским воротам, тем более уважаем был хозяин участка. Сенат пытался прекратить излишнее украшение захоронений, однако закон не смог противостоять традициям римлян. К обстановке гробниц относились ниши для урн с прахом, каменные скамьи и кресла, стены были оштукатурены и расписаны. Среди видов захоронений, встречающихся на Аппиевой дороге, выделяются следующие: Колумбарии: на Аппиевой дороге были выстроены колумбарии римских семейств Волузиев, Цецилиев, Карвилиев, Юниев Силанов; снаружи, над главным входом помещалась мраморная доска с именем того, кому принадлежал колумбарий; Подземные сооружения — гипогеи и катакомбы, подземные захоронения с нишами для погребения. Первые гробницы на Аппиевой дороге представляли собой подземные камеры, вырубленные в туфе, например, гробница Сципионов. Позднее появились обширные подземные погребения, такие как катакомбы св. Себастьяна; Небольшие и среднего размера гробницы, иногда напоминающие по форме дом или храм; Монументальные гробницы — мавзолеи, построенные по принципу этрусских тумулусов: наиболее известна гробница Цецилии Метеллы. 1. В 71 году до н.э., вдоль Аппиевой дороги от Капуи до Рима, после подавления восстания Спартака, были распяты более 6 тысяч пленных рабов. 2. Особенно важным было то, что в ходе строительства дороги Аппий провёл канал через Понтийские болота, который осушил землю и упростил отправление кораблей из Лация в Таррацину. [/more]
Ответов - 87, стр:
1 2 3 All
Суламита: >>>Улица ведущая сюда - Привидится же лярва средь бела дня... - заврочала Суламита, охотно передавая дело поддержания осанки в мужские руки, и до самых ворот рассказывая историю приобретения маленькой египтянки в комплект к большой, перебивая саму себя восклицаниями вроде "понаехали, хоть снимай столлу и кидайся в Тибр пока не столкнули". И только когда в безмолвном величии выросли первые мавзолеи, поутишила голос. Выставка тщеславия по случаю похорон претора была сегодня закрыта и носилок с пышными свитами не было. Даже самые беззастенчивые матроны и гетеры не рискнули выставлять себя в такой день, и в отсутствие лектик и щеголей дорога смотрелась совсем иначе. Поминальные надписи предков, как и положено, притягивали взгляды, не отвлекающиеся на живых. Маленький покосившийся камень с истертыми временем буквами раньше Суламите на глаза не попадался. Немного отстранившись от Квинта, она потянулась к обочине - прочитать похвальное слово: «Коротки мои слова, путник: остановись и прочти их. Под этим бедным камнем лежит прекрасная женщина… Она неизменно любила своего мужа и родила ему двоих сыновей. Одного она оставила на земле, другого погребла на груди земли. Ее слова были добрыми, а походка гордой. Она заботилась о своем доме и своей пряже. Я закончил; можешь идти». ...и внезапно заключила: - А вообще я очень неплохо живу, Квинт.
Квинт: С позабытой улыбкой, из-за выражения глаз настолько скорбной, насколько провожаемый не заслуживал, Квинт снова покивал, бездумно, как и на площади, и произнес: - Стало быть, еще есть что терять, вот и пугаешься... - и тут же пожалел, что не прикусил себе язык. Но - винить было некого, кроме собственной природы. - Как, говоришь ее зовут, эту твою лярву?.. Только про Сару не рассказывай.
Суламита: - Человеку всегда есть что терять, Квинт, хотя бы терпение, - улыбнулась Суламита, поняв, что её не слушали. Да и кому охота в такую жару? Разве что тем, чьи похвальные надписи давно зачитало время. - Аид с ними, с лярвами, - пожелала она добра заблудшим душам, - ты мне лучше вот что скажи, сосед, что плохого сделала эта девочка, что её кладут рядом со стариками и прочими досточтимыми предками, где слова о ней не прочтут и самые скучающие товарки, даже если их триста раз пронесут по тутошней выставке париков и вееров? А ведь и умница была... и красавица... Нет, Квинт, я присмотрю себе дальний перекрёсток и дерево прикажу посадить пораскидистее, чтоб каждый дурак, хочет-не хочет, а прочитал о моей дурацкой жизни...
Квинт: У Квинта все увядала улыбка и гнулся позвоночник. - От терпения мы отказываемся сами, - вздохнул он, и между бровей проскочила короткая вертикальная складка. - Когда теряем последние силы, надежду, опору, оно начинает представляться непозволительной роскошью... Хотел бы я над этим посмеяться, - закончил он резко, и брови сдвинулись, глаза опустели, улыбка, сомкнувшись, прилипла к зубам. - Не будем о грустном, - отрезал, - не чувствую в себе лирического вдохновения, для эпики слишком далек от императора, для сатиры - от линии фронта. Напомнишь мне о существовании других жанров, но я и там найду отговорки, можешь мне поверить. По-моему, во мне умирает поэт. И я бы не хотел ему надгробия - тяжко носить камень за пазухой.
Суламита: "Ну и мир его праху, может хоть поучать перестанешь", недовольно подумала Суламита, которая вообще поучения не любила, а уж от поэтов тем паче. - Я бы не говорила о грустном, - пропыхтела, утираясь платком и переводя дыхание, - но никак не могу припомнить ни одной смешной истории про покойницу. По правде, я вообще про неё ничего не знаю, кроме того, что она умела вправлять спинной мозг и ломать головной. Где же твоя елка без шишек?
Квинт: - Какая елка? Сама ты елка. По уходящим от нас скорбя мы тут оплакиваем не мертвых - мы все оплакиваем себя: долгов не отданных оплеухи и не полученных пиздюли, что были слепы, что были глухи, и не чесались, и приползли - дошкандыбали, когда все прахом - надежды, планы, мечты, друзья - и тут оплакивай, не оплакивай - они мертвы и ни дать ни взять. У нас - крушение всех амбиций и жизнь по сути не удалась... а им-то что - им спокойно спится. И я надеюсь, им не до нас. Квинт выпалил это с хмурой ухмылкой, махнул рукой. Жестко сощуренный взгляд ушел за горизонт, на котором уже маячила елка без шишек, то бишь ясень. - И объясни мне, пожалуй, что нам тогда мешало нажиться так, чтоб было вспомнить чего смешного, в последних стоя вратах..?
Суламита: - Скажу тебе как моя праматерь неся кохену последний ас: у них подземных богатств не хватит, чтоб расплатиться, утешив нас! Они растут там, цветы цветами, дожди вино им и пух земля, долги и беды оставив с нами, своим уходом печали для. Возьми хоть наших - бездельник Луций так задолжал мне что хоть к суду - сыны бунтуют и жилы рвутся, да где ж я помощь его найду? А обещал и в пиру и в горе, да было видно ему важней вести корабль в такое море чтоб там спокойно лежать на дне... Прости что скажешь, такое место... да только лги им теперь не лги... А я, сосед мой, торгую честно и не влезала пока в долги. Вот это видимо и мешало набить и память как короба - ни страх так милость, ни стыд так жалость. А на камнях-то набьют - судьба.
Квинт: - а я слова тебе трачу даром, что ты мне в нос свои корабли?.. Так твой хотя б ходил за товаром - скажи, за что мои полегли? - и, притянув Суламиту за локоть, энергично дошептал в ухо: - Да Рим и вспомнить уже не сможет, в какие земли не утекал... как будто стоило бы дороже, когда ценилось бы по деньгам! - отодвинулся и, нахохливштсь, замолк. Сам не ожидал, что воспоминания вынесут на такую откровенную крамолу.
Суламита: - Мой заплатил за чужую жадность. Твои, думаю, за неё же, - серьёзно сказала Мита и замолчала до самой елкоясени.
Ливий Курион: >>>Форум Чьи руки эту воду подали ему было безразлично. Статуя впервые прошла по Форуму в этот день, в этот, восемьсот девятнадцатый год. Отлитая из гнева, высокомерия, пафоса, лжи, дерзости, алчности, амбиций и суеты, из всего, что составляло империю, тяжелая как тела всех, протащенных по Сакра Виа за колесницами и не чувствующая ничего. Сенатор шел, пустой до металлического гуда в голове, прямой как мильный столб, не поворачивая взгляда, не отдавая себе отчёта зачем и куда. Боги и триумфаторы смотрели с усмешкой. На их взгляд, по складчатой ткани брусчатки полз муравей. За воротами понимание пришло в виде надписей на клумбарии. Но то были не буквы. То были лица. Болезненное и пугливое - жены, раскрасневшиеся и лукавые - сыновей, строгие и вопрошающие - предков, упрямое и залитое кровью - среднего... Ливий споткнулся, засеменил, словно спеша поздороваться, и остановился в двух шагах от дорожки, ведущей к семейной усыпальнице, как гость не уверенный что ему будут рады после стольких лет.
Лупас: >>>Форум ...и жалел только об одном - что слишком много глаз следили как он подаёт стакан и нельзя мелькнуть над синей мутью стекла проеденной черным синевой бирюзы, скинуть яд и забыть об этом позоре в виде хозяина навсегда. Но сколько ни клацай зубами от досады, а потерпеть придется. Хотя бы пока этот малохольный поймет, что костры в мавзолеях не разводятся и повернёт к поленьям. А там, может, угорит до последнего в жизни приступа к свиньям собачьим, если империи и лично ему, Лупасу, сильно повезёт.
Дея: >>>Форум >>>> Догнать получилось только уже на Аппиевой. Посторонние прямо-таки мешались под ногами, и она не всегда могла сказать, из какого они вообще сословия - не до того было просто потому что в этих богатых тряпках было жарко и первым делом хотелось оторвать где-нибудь лопух и прикрыть голову, а во-вторых, попробуй такую ораву прислуги выучи в лицо. Волчара терялся совершенно без намерения, и она, едва смогла вытянуть руку мимо чьего-то плеча, ухватила и подергала его за тунику, подтягиваясь к нему.
Суламита: - Бедненький... - при виде затормозившей процессии Мита чуть не с головой засунулась в сумочку в которой, при случае, можно было спрятать содержимое египетского хлебовоза, - давно, видно, на могилках-то не был. Тяжко к своим ходить. Теперь пока поговорит... - сообщила она хлебным крошкам, запасной салфетке и паре монет на дне. А Квинту протянула яблоко посочнее. - Угощайся, сосед. Нас тут не видно. И печально захрустела плодом поплоше.
Квинт: Квинт, собравшийся что-то высказать, наконец, чтоб прервать молчание, затянувшееся потому, что у него с соседкой оказалась общая точка во взглядах на жизнь, забыл, что. - Бедненький? - переспросил он, и пока формулировал мысль о том, что на могилки ходить поздно, понял, что к данной основе прицепилось уже довольно предосудительных мыслей, высказывать которые сейчас было не самым лучшим применением ритрики. И заткнул себе рот яблоком. Пожевал, покивал, открыл рот и... опять откусил.
Суламита: - Как всякий, - подтвердила Суламита, обгрызая сморщенный бок и провожая взглядом носилки гетеры, потянутые рабами в тень мавзолея. - Вот знаешь про кого-то что тварь тварью, а у могил на него посмотришь - человек, не хуже любого, жальче разве что. Зрение-то боги мне пока оставили, да и Курионы на резчиков не поскупились - вон жена его, вон детки, вон родители... Но девочку жальче, её и встретить некому, с чужими лежать, ну-ка... - она аккуратно пристроила огрызок между чьих-то богатых плит, всхлипнула, неопределённо махнула рукой и полезла за второй салфеткой.
Лупас: Дернувшую руку он привычным движением поймал в капакн, прижав сразу точку на запястье, чтоб если что... но увидев из-за рабской головы кто дёрнул, потянул к себе, проводя по дуге, как в древнем поминальном танце и негромко рыкнул около уха: - Перрегррелся господин. Кострища там, за мавзолеем, веди. А его... может дочь стронуть додумается, нам нельзя лезть, - и отпустил, с покорным поклоном только что выполнившего поручение.
Дея: Она сперва оторопела немного, от того как ее схватили за руку, выслушала и повиновалась, по привычке повиноваться правилу танца, и только отходя, запоздало возмутилась чем-то непонятным, что скрывалось за его поклоном: "чего это он думает, что может меня на место ставить, я вилик или кто?" Впрочем, она пояла и то, что, как бы ни обстояли дела, старичку сейчас не до лекарств, а до лекарств ему будет только когда его стронет с места тот, кто имеет на это право.
Кассий: >>>Форум Кассий не выдержал и было уже глубоко безразлично, что скажут за спиной - а за спиной немедленно сказали "торопится очистить место для себя. Ну-ну, не пришлось бы следом пойти вскорости, да здесь уже не подвинешь!" Тратить слов он не любил, да и подобрать их правильно сейчас не надеялся, поэтому положил руку тестю на плечо и надавил, не собирая пальцев.
Меценат: форум>>>>>>> Проводы в путь одинокий, казалось ему, затянулись. Шествие лавой свернулось, о камень споткнувшись надгробный, только остыть не давало ему беспощадное солнце.
Ливий Курион: Аид до него дотронулся или человек он не разобрал, дёрнулся, оскалил вбок глаза, подобрался и одним широким движением плеча - "пошли вон" - скинул руку. Что остаётся от жизни, кроме груды ненужных камней которые таскал на горбу? Ты выпрямился, Гай. Ты вытянулся и стал таким высоким, как раньше, когда сажал меня на плечи, чтоб я мог дотянуться до спелой смоквы... Ливий подошел к носилкам, открыл братнины глаза и всунул между зубами положенную перевозчику треть. От вони подступило к горлу и вместо слов вырвался кашель, больше похожий на отрыжку. Он резко отступил, чтоб глотнуть воздуха, но от запаха тухлятины некуда было деться - казалось, им пропитались не только кипарисовая ограда и ветви, цветочные гирлянды и поленья, но сами камни на милю вокруг. Он сжал зубы и кивнул. Трубы, подхватив движение, завыли, рабы потянулись за ножами, захрипел, умирая, преторский любимец Тентатионим, всхрипнул задетый его копытом конюх, рабыня, мелко трясясь, стараясь не смотреть, открыла глаза Мирине, втиснула плату и, согнувшись, исчезла в ближайших кустах; молоко и вино мгновенно ушли в сухую землю не оставив по себе следа, и только жертвенная кровь наполнила воздух тяжестью.
Суламита: Как только поредевшая толпа принялась, щурясь и толкаясь, определять восток, Суламита поднялась, отряхивая с подола несуществующий сор, бурча "ну вот и время подарки дарить...", и поплелась за всеми, в хвосте. Крошки драгоценного перца, брошенного на поленья, подхватило человеческим потоком, засвербело в носу и, прочихавшись где-то к середине круга, она бросила туда же, тихо: - Отдыхай, девочка. Мы будем за тобой в положенный срок.
Тит Фурий: Форум>>> Он делал это механически, обернулся в рассветную сторону и среди прочих граждан обошел не горящий пока костер..сами действия шли отдельно от мыслей, как десятки раз повторенный ритуал. В мыслях стоял Гай, как живой, таким, каким он запомнил его по коннице, а не тем, который успокоенный лежал перед ним теперь. Этот второй был торжественен и походил на символ. Тит знал, что этот человек запомнится. И от них, живых, зависело чем именно. Он положил свой дар на костер и опустил ладонь на полено так, как бы сжал ладонь друга.
Квинт: Квинт уныло потоптался у обоих тел - ему и живым-то нечего было дать кроме слов. А те извращали их, как он и учил, и возвращали ему обратно. Словом, воплощение живых представлял собой тот самый голубь, приходящий в окно поесть и нагадить. Посреди круга он поймал себя на хихиканье и подтянул улыбку повыше под нос, собирая в углы рта подступившие от жары и иронии слезы. В какой-то степени он даже понимал Мирину: нашла повод свалить из этого круга до того, как перестаешь верить авгурам и, глядя на птиц, летящих в твою сторону, гадаешь только, голодные или сытые. Сожалел он разве что о том, что познакомился с ней так поздно. Да и то не слишком. Женщины привыкли замечать его только когда он платил.
Кассий: "пошли вон" было почти слышно. ...Можно подумать, его раздражение было меньше. Спасением было смотреть в спину идущего впереди и воображать дорогу прямой. В конце ее ему наконец дали факел и усилилось чувство, что он сейчас бьется со временем на мечах. У времени было преимущество хладнокровия. Кассий принял факел размеренными движениями ученика, которому ставят удар. Кассий смотрел, как занимается костер, словно выжидал удобного момента пройти сквозь него. В солнечном свете пламени почти не было видно, и угадать его можно было местами только по торопливой ряби воздуха. Кассий всерьез думал о том, насколько по ней можно судить о температуре и месте прикрепления языка пламени. У Кассия чесались руки.
Ливий Курион: Ливии хватило ума (или решимости?) не равть волосы и не кровить лицо, и Курион, опасавшийся за нерождённого внука, принял поданный факел с нетерпеливым облегчением, еле удержавшись, чтоб не дуть на костер как голодный легионер на привале. Впрочем, нужды не было - политая маслом, усыпанная благовониями гора занялось с треском и искрами, взметнув языки до неба. Сгорело так же быстро, как жили эти жадные до жизни двое. Дольше женщины копались в пепле в поисках хоть каких-то костей, кроме лошадиных. Ливий дёрнулся было запретить дочери и это... но одумался. Вокруг было полно слишком внимательных глаз. Когда подали лавровую ветвь и воду, он думал только о том, что дочь слишком бледна, очищая собравшихся окропил её целым вдопадом, а к концу круга успел припомнить все Гаевы грехи и промахи, включая бездетность, хорошо - не вслух. Но его ритуальное: - Вы можете уйти, - обращённое к присутствующим, звучало почти как "идите все на хрен и побыстрее".
Суламита: Пламя, сперва лизавшее ноги как ручное, пожрало Мирину мгновенно, стоило лёгкому ветру задеть костёр. Суламита отошла подальше, ворча: - Не приручается огонь, девочка... И тяжело переминалась с ноги на ногу до самого очищения, не решаясь присесть на ступеньки богатого мавзолея. Воды ей почти не досталось, утерев со лба две жалкие капли она потянула Квинта за тогу, сетуя не слишком тихо: - И воды-то людям пожалел... пошли отсюда, сосед. Без нас проводят. >>>Закоулки
Квинт: ...или когда лярвы. То есть, когда чудились лярвы. - Послать отсюда? Пошлю, - согласился Квинт, снова подставляя руку для опоры. Может, и не лярвы, но было жарко, впору свалиться под кустик, нашелся бы погуще. Кто там чего пожалел, было уже не важно. >>>>>>>>Закоулки
Кассий: Когда уже все сгорело, и Ливий, в унисон мысли, устало погнал людей прочь, легче не стало. Время имело перед ним еще и численное превосходство, и, когда стала видна замыкающая когорта его центурии, трудно было оставаться методичным и не ринуться бить его верхом и с воплем вплоть до самого дома. Потому что оно стояло укреплением только здесь. Но нельзя было дать заметить окружающим, что это борьба. Ему очень хотелось отослать домой жену.
Дея: Вся орава рабов, на ее взгляд, только добавляла вони. Оно и так было не холодно и не слишком хорошо пахло. А из-под ног еще поднималась пыль и серая палла, казалось, сейчас местами поменяет цвет, если богатая тряпка под ней вдруг полиняет... Она только надеялась, что уж там, где она эту цветную тунику взяла, не продержалась бы добрая слава, если б случались такие случаи. Так что она не могла дождаться, когда уже можно будет сворачивать эту комедию, а потом разворачивать в сторону дома. Это было похлеще чем швыряться ножами: там хоть двигаешься и ветерок. И люди хлопают. А тут... ну его в аид, такое управлялово. Хотелось к маме. >>>>Дом курионов
Марсий: Форум.>>> К процессии на аппиевой он не успел..когда он вышел к костру, тот уже пылал, в подношениях не нуждаясь. Как не нуждался в них и сам гай курион. Марсий подумал об этом и тут же упрекнул себя в попытке оправдаться. Он остановился, мысленно попросил прощения у человека, видел которого всего несколько раз, за то что не успел проститься как подобает..договорившись, что тот его на другом берегу встречать тоже не будет. Да и пока они по разные стороны, есть смысл уделять больше сил и внимания пока еще живым людям и простым каждодневным делам, которые сами по себе не делаются, молись не молись.. И эти самые дела задержали до вечера и утомили до невозможности, что даже язык побаливал. >>>>>новый дом Авдиев
Меценат: Понтий устал. У него подгибались колени. Как-то внезапно старательно собранный было дух пошатнулся... Когда отпускал он мальчишку, думал о том он, что высшая мудрость - в уходе старых людей, уступающих место под солнцем... чьи августовские струи с небес изливались точно свинец на упрямцев, штурмующих стены крепости долга, приличием вооруженных... В этом богов обвинять было делом последним, разве что очень обидно терять было Мирру в юной красе своей ранний избравшую жребий... да и скорбеть оставалось о том лишь, что люди, коих сегодня навек провожали из мира, мир оставляют его, а не собственным детям. И, понимая, чего здесь глаза его ищут и не находят, тем самым лишая опоры, счел, что честнее покинуть процессию сразу, чем усложнять ее обмороком неуместным. >>>>>>дом Понтия Мецената.
Лупас: Ту, которая посмела шурхнуть в кусты, он не только проводил (мало ли), но и надавал по щекам не дожидаясь приказа, зная, что он последует. Дал бы ей чего ещё - так, время занять, если б не вонь, жара и её грязный рот. Когда девка, как к случаю положено, присоединилась к остальным воющим бабам, Лупас отсчитал три мавзолея вбок, один на запад и предупреждающе кашлянул. Федул подскочил с камня как ошпаренный и закланялся. Волк, не останавливаясь, скинул в траву кошель и затрусил, виляя между колумбариями, чтоб поймать процессию у ворот. >>>дом Курионов
Ливий Курион: ...а когда они наконец пошли, спина утратила стержень и позвонки развалились возведённой на плывуне башней. (Он строил и такое, и сейчас это помнилось, среди громад колумбариев и мавзолеев, как и тот разговор с Гаем, после которого общаться они предпочитали письменно... "Как ты посмел построить фортификацию Империи на песке?! Пользуйся, все пользуются, но не позорь род!" ...Но разве вся империя не стоит на песке? Не утонет, вместе с Золотым, Байями, помпейскими лупами, капуйским театром... как перегруженная награбленным галера? И кто этот "род"? Бездетный любитель мальчиков? Они тогда много наговорили друг другу... такого, что всем предкам за Стиксом икалось. Но про галеру подумалось только сейчас). Ливий не собирался оглядываться. Он даже запретил себе оглядываться. И всё же оглянулся. Не на кострище. На короткую надпись у самой земли о том, о ком римлянину, покорителю мира и игрушке богов, скорбеть запрещалось. >>> дом Курионов
Кассий: Оставалась надежда на усталость. Когда нестройное тело чудовища, именуемого толпою, наевшись трупного запаха, повернуло и, теряя ошметки как линяющая змея, поползло обратно, он упрямо отогнал раздражение и повел Ливию под руку.>>>>>.Дом Курионов
Суламита: >>>Лавка(она же дом) Суламиты август, 26, утро У алтаря Редикула* никогда не пустовало. И пока сбившийся с ног служка, с выражением лица Прометея у которого как раз отрастает печень, читал коротенькие формулы молитв, Суламита успела не только услышать все позавчерашние, вчерашние и сегодняшние новости, но и развернуть голубя. На лапке обречённого болталась толстая крашенная шерстяная нитка, которой он, видимо, и зацепился за плетёную ограду солярия, а значит - за ближайшего кота. Мита не стала снимать обрывок, только сурово заметила птичке: - Вот свекровь мне говорила, что лишние украшения до добра не доводят, так я её тоже не слушала. А когда подошла её очередь, отказалась от платных услуг, отняв у служки нож и, бестрепетно перерезав щеголю горло, взмолилась тоже самостоятельно: - Защищающий возвращения, возвращающий защищая, верни мне моего сына Авла живым, невредимым, и быстро! Окропила, вытерла руки о чистое крыло, отошла, поколебалась и, распихивая возмущённую очередь, протиснулась к алтарю добавить: - Верни, курицу принесу. *нынче там церковь "камо грядеши", это аккурат то место, где с полдороги вернулся Пётр. >>>улица ведущая от и до
МаркКорнелийСципион: 27 августа, 7-55. ==> Дом Марка Корнелия Сципиона. Прискакал к алтарю незадолго до оговоренного времени, предпочтя потратить оставшееся, равно как и проведенное в пути, на раздумья. Нет, вытаскивать в город чтобы убить глупо, вариантов попроще предостаточно. Да и сливать ТАКОЕ... Нет. Всё должно быть честно. Ну ничего. Сейчас он отдаст эти четыре сотни ауреусов, всё равно не его, а государственные, вместе с документом. И всё. Можно скакать до Авдиев и купить себе нормального коня, а не то, на чём казённом приходилось ездить. Да и алтарь как раз оказался к месту. Маркус спрыгнул с коня и губы почти беззвучно зашевелились. — Прошу дороги ровной, дороги безопасной брату моему Публию, что едет в Город из Британии. Лезвие рассекло горло только что оплаченного молодого бычка, обильно поливая алтарь свежей кровью. Не стоит гневить богов. Особенно сейчас. Особенно в наше время.
Лупас: >>>Дом Курионов 27,август,утро Пасть вело в оскал неудержимо. Он специально выбрал людное место, но после ночных размышлений всех этих людей тянуло зарезать, как овец. И ещё меньше радовало, что теперь он в ловчей яме, в которую залез сам, а доведётся ли выбраться... закопать ведь могли и вместе с хозяином. Волк досмотрел исподлобья, как преторианец жертвует сопоставимых размеров бычка, и вынырнул из-за спин под взгляд, в двух шагах. - Аве. Ждешь кого-то? - напомнил свой голос, кивая на алтарь. - Тогда не мешало бы ещё барана зарезать. Отойдём, сторгуемся?
МаркКорнелийСципион: — Аве. Не вижу ничего плохого в том, чтобы не отдать на заклание ещё и барана, боги любят щедрость... Особенно в отношении себя. В это мгновение у Марка небо свалилась с плеч, будто он был самим Атлантом. Никто не прирезал делатория в подворотне, не сбежал он из Города, а пришёл за своими деньгами, что всё более и более убеждало офицера в главном — переданные ему материалы достаточно правдивы, чтобы "лично" раскрыть "ещё один заговор против текущего божественного Августа". Поэтому он направился "сторговываться", ещё раз удостоверившись — в имеющейся ситуации эти сорок тысяч не трата, а вложение.
Лупас: Преторианец расслабился почти неощутимо, но волк знал, что он думает - как знал бы каждый. Лупас понимающе усмехнулся, остановившись в ближайшем укромном закутке за торговой палаткой и раскидистым приземистым померанцем: - Да, баран ещё в городе. И у него не хватит духу опередить тебя, наложив на себя руки. Следующий шаг и риском-то не был, после того как он засветил морду, и всего, что он слил трибуну... И волк протянул руку за деньгами: - Вольную делай на имя Дентера, номенклатора.
МаркКорнелийСципион: — Хм... Непростительная трусость. Он мог бы успеть взять с собой побольше золота и драгоценностей, а после рвануть в Парфию, не то что отправиться прямиком к Плутону. Сципион тем временем повесил на один из сучьев мешочек с презренным, но надёжным металлом в количестве четырёх сотен ауреусов. — Да уж верю что не делатория. На том усмехнулся и быстро зашагал прочь, на ходу осёдлывая коня и, пришпорив его, уносясь в сторону авдиевых конюшен. Захочет продолжать работу делатория — отлично. Нет — его дело. А пока стоило решить вопрос с транспортным средством. ==> Конюшни Авдиев (продолжение 1)
полная версия страницы