Форум » Окрестности » источник нимфы Эгерии. » Ответить
источник нимфы Эгерии.
Веста: одна из античных построек (в настоящее время — в черте города), — Грот нимфы Эгерия. Этот комплекс строений был сооружен в основном в I веке н. э., находился на вилле Эроде Аттико и служил купальнями. Он был снабжен несколькими подземными цистернами для воды. В древности стены грота были отделаны зеленым мрамором, а центральная ниша — белым. Лежащая в ней статуя венчала фонтан, наполнявший водой бассейн. Эгерия (лат. Egeria)- в греческой и римской мифологиях — нимфа ручья, проте-кающего через священную рощу Дианы недалеко от Рима. По одной из версий мифа, Артемида (Диана) перенесла в эту рощу Ипполита, воскрешенного Асклепием, где с ее согласия он женился на Эгерии и под именем Вирбия жил на берегу озера среди темных дубовых лесов, окруженных глубокими расщелинами. Впоследствии Эгерия была возлюбленной и советчицей римского царя Нумы Помпилия. Они встречались по ночам, и Эгерия просвещала его в делах государственных и религиозных. После смерти Нумы она так горько печалилась, что Диана превратила ее в источник. По преданиям, Эгерия обладала пророческими способностями. Считалось, что, как и Диана, она оказывала помощь при родах. В роще неподалеку от грота у Капенских ворот близ Рима, где из темной пещеры бил святой источник, посвященный Эгерии. Ежедневно римские весталки брали из этого источника воду для нужд храма Весты, перенося ее на голове в глиняном кувшине. Во времена Ювенала грот был выложен мрамором, и это освященное место осквернялось группами бедных иудеев, которые, как цыгане, вынуждены были располагаться на ночлег в роще. Можно предположить, что поток, впадающий в озеро Неми, (тогда - Арицийское озеро) — это и была первоначально сама Эгерия и что, когда первые поселенцы пришли с Альбанских холмов на берега Тибра, они принесли с собой культ этой нимфы и нашли для нее новое жилище в роще за ворогами Рима. Остатки купален, обнаруженные на земле святилища, и множество слепков различных частей человеческого тела, сделанных из обожженной глины, наводят на мысль о том, что вода источника Эгерии использовалась для лечения больных. В соответствии с обычаем, который до сих пор соблюдался во многих частях Европы, больные в знак надежды на исцеление или благодарности посвящали богине слепки больных частей тела. Уверяют, что источник поныне сохранил свои лечебные свойства.
Ответов - 98, стр:
1 2 3 All
Гней Домиций: - Шутки? Потом? Но я не этого хочу, я хочу... - попытался объяснить Гней, краснея от откровенной оценки, - я хочу чтоб он любил меня, а не только... И понял, что только что сформулировал для себя чего же он хочет. Чтобы как герои древности. Как равный равного. - Выжил? Это действительно удача. Давай тогда - за Фортуну? Он хотел слишком много. Видимо - слишком. И Гней замолчал, нахмурясь, забыв поднять кружку.
Юлий: -любовь это миф,-отрезал юлий. -есть влечение, есть желание, есть восхищение, есть стремление обладать или побороть. или заботиться.есть разные их сочетания. А что из них называть любовью - это каждый выбирает для себя сам. -еще есть просто ощущение комфорта, когда тебе с кем-то удобно и хорошо. Тоже своего рода любовь. Самая честная на мой взгляд.
Гней Домиций: - Как это миф, если я её чувствую? - удивился Гней. - Вот тут, - прижал кулак к сердцу, - и тут, - к виску, - и чреслами, и, кажется, даже волосами в носу. Тебя точно Понтий ещё не записал к нам в школу? Ты говоришь как будто речь на экзамен готовил, аргументы, логику и много раз повторял, - улыбнулся и всё-таки выпил.
Юлий: -много раз повторял,-согласился юлий,-про себя. а подтверждения находились сами. Если разобраться и назвать своими именами. Может быть, я несколько из них пропустил. Я не силен в теории, но чувство, которое надевает маску любви, предварительно лишая разума чтобы никто не догадался суть другое и поняв какое именно, можно придумать что с этим делать и надо ли. и отхлебнул из чаши сам, хорошо отхлебнул. Один из видов так называемой любви-когда человеку заняться нечем и хочется эмоций, то есть пострадать он не назвал. юношу было жалко.
Гней Домиций: - Ты говоришь про людус, мания и прагма, - горячо возразил Гней, - они есть, и даже с философами сверяться не надо, мы видим их часто, но я же говорю о сплвае эроса, филия и агапе! Это... это... - сегодня ему определённо не давались формулировки и Гней даже закусил губу, подыскивая сравнение, и то ли кузнечная августовская жара, то ли вино помогли ему найти, - ведь сплавляют же драгоценные металлы в одно цельное изделие. Любовь это когда в тебе горн и даже сплавивший металлы мастер уже не сможет их разъеденить. Гней замолчал, вглядываясь в красивого юношу, который отрицал любовь, и пытаясь понять - смог ли убедить? Он не знал где учили парня, и понимал, что с точки зрения большинства философов, любивших всё расчленять, чтоб изучить как препарированную лягушку, он говорит глупости, но ведь он чувствовал этот горн, мог думать о нём, а значит он существовал, ведь мир нам дан в мысли и ощущениях... Нить рассуждений терялась в воспоминаниях об утреннем дружеском объятии Авла, ему вдруг стало душно, жарко, Гней зачерпнул воды и выпил залпом. Сел и спросил задумчиво: - Может ты просто чувствовал до сих пор какую-то одну?
Юлий: -до сих пор я не чувствовал ничего. И собираюсь продолжать так и впредь. Насмотрелся.,-невесело закончил юлий. пришлось подлить себе. и на этот раз не разбавлять. он понял что храбрится и умничает и это ему не слишком понравилось. и еще больше не понравилось смутное похожее на зависть чувство."это потому что он богат и у него есть время на глупости"объяснил себе юлий. - поясни про слова. Я плохо знаю греческий. Ты как-то это по именам назвал?
Гней Домиций: - А... - Гней понял, что наговорил глупостей, но не тех, как всегда, о которых мог подумать. - Я тоже. Кроме строгэ и филия. До недавнего времени. И с самого детства меня учили, что люди вокруг будут меня искушать, а мне надо смотреть и уметь разбираться, всё анализировать, ничему не верить слепо, как веришь няньке, ведущей тебя через грохочущую повозками дорогу в храм, ничему кроме мысли. Ну и... я видел. А когда появился он... - Гней махнул рукой, это он сформулировать уж точно не мог. А парень, получается, додумался сам. У него был живой наблюдательный ум, но почему-то в школу он не хотел. Гнею это было странно, ведь Меценат мог отправить его в любую. И, постучав о корягу варёным яйцом и очищая, он вспоминал формулировки: - Филия это любовь- дружба, приязнь, твой личный выбор, строгэ - любовь-нежность, так любят родных, агапе - это любовь безусловная, когда жизнь готов отдать за то, что любишь. Некоторые так любят истину. Эрос... - он смутился, вспомнив храмы Эрота, говорить об этом с Юлием было почему-то неловко, он был красив, и опытен, и понимал в этом, наверно, больше, - это как понимают ходящие в храм Эрота, но ещё восторг, почитание. Прагма - рассудочность, своя выгода, мания - одержимость, людус - игра, - пояснил быстрее об этих, незначащих.
Юлий: - еще почитание? как-то не сильно вяжется..,-произнес юлий задумчиво. Думалось не о том, он вспоминал, пытался анализировать и вложить в предложенные рамки и определения собственные наблюдения. Не складывалось. Все время что-то выпирало. или перекрывалось одно другим. Особенно было тяжело про любовь к родственникам. То, как он это представлял теоретически, почти совпадало с этой любовью к истине, а практически, в его случае..включало в себя все кроме перечисленных, и эрота с людусом вдогонку. Мать он не помнил, а то, что он ощущал к Рыжей вообще как-то не сильно классифицировалось в одну какую-то сторону. -и какую из любовей ты хочешь пробудить? вряд ли бы он помог советом, не зная того о ком речь, но он, возможно, лучше бы понял Гнея. Да и сам парень выговорился бы, тоже иногда нужно. Им, высокородным, с этом сложно.
Гней Домиций: - Равную, такой же сплав, - не задумываясь ответил Гней, а подумав, добавил, - хотя бы филиа, для начала. Он такой... он меня не искушает. Это я хочу его искусить. Но я безнадёжен, - развёл руками, - я не умею искушать. И не уверен что хочу учиться. Всё мое искушение сводится к тому, чтоб допустить к телу косметку. Я и благовония-то не очень... - смутился окончательно и попытался неловко сменить тему. - А ты почему не ешь? Обедал? Если не нравится, тут, у купален, можно что-нибудь другое взять, и благословлённое к тому же.
Юлий: "благословлееенное"..парень был бесподобен. Юлий улыбнулся во всю ширину лица и взял колбасу. "Не умеет искушать. Хоть признался честно. Хотя знал бы он, что тому, кто хочет искуситься или хотя бы искушаться привык вполне хватило бы взгляда на шею сзади, на сухожилие, которое от заушья к ключицам, или на запястья, или на ямочку под коленом, не говоря уже.." Мысли были в другом совсем поле, потому колбасу он взял как и не колбасу вовсе и даже попробовал языком не слишком ли много пахучих трав тоже так, как с едой обычно не поступают. -Зря ты наговариваешь. Тебе для этого и делать особенно ничего не нужно. Красиво. Здесь, здесь и вот здесь,-легкое прикосновение кончиками пальцев,- Особенно вот так.,-чуть поправил шею и прошел ладонью по пояснице: - А если любит женщин, то и вот так тоже.
Гней Домиций: - Да, но... - запнулся Гней, привычный к совсем другим прикосновениям, когда рука коснулась поясницы, - он видел меня обнаженным на пляже, в купальне, в тренировке, всяким видел, и за столом, и на коне, и - ничего. Наверно, я просто ему не нравлюсь. А если я прикоснусь к нему, это может... его оскорбить, он старше и... это сложно. Он налил обоим, не разбавляя: - Понимаешь, я рос в Греции и знаю... э, точнее слышал о способах когда никто не, ну, когда можно соблюсти все дурацкие правила. Я не могу стать его эромэном. Тут ведь Рим, на некоторые вещи смотрят очень строго. Я признался ему и сказал кем не могу стать. Он старше, если бы хотел, наверняка понял бы. А он меня, кажется, пожалел. Это говорит о его сердце, но не то, что я хочу услышать, - объяснил и выпил. Слова горчили.
Юлий: -говорить нельзя,-вырвалось у юлия. -по крайней мере напрямую. он чудом ладонь себе на глаза не положил и тут вспомнилось про смуглого и затащить на ложе и он не мог определить, было это 'напрямую' или нет 'а, без разницы, переспали же в итоге..может, еще когда, он классный' -ты говорил про это, как его филчтототам. Оно я так понял не предполагает телесной близости, и я так понял осуществимо. и что мешает быть счастливым этой разновидностью? или ему после разговора и видеться противно?
Гней Домиций: Голова не то чтобы кружилась, но плыла, как посередине пира. Может быть потому, что пиры не начинают по жаре, и хоть выпил Домиций не так уж много, сидеть уже было неудобно до ёрзанья, и он сел или, скорее, возлёг, на землю, оперевшись об импровизированное сиденье как о спинку ложа. - Я его хочу. Так, что это слишком заметно и в самых неподходящих ситуациях. С тобой такого разве не бывало?
Юлий: -Не сравнивай,- усмехнулся Юлий,-в этом смысле мне повезло больше. У меня любая ситуация подходящая, - и развел руками,- В других я просто не бываю. Звучало просто. Но что ему было скрывать и смысл? -Предположим, способы есть. Но интересны ли эти игрушки взрослому сложившемуся человеку? Он оставил пару мгновений для обдумывания ответа и не давая его высказать, продолжил - Все хорошо в свое время. Зрелые воины не пишут записок и не вздыхают по углам, а идут и берут то, что нужно. Он поймал себя на мысли, что начинает пьянеть и подстрекает, и закончил уже в другом тоне: -Я просто к тому, что, может, у вас разное отношение. В силу возраста, воспитания и опыта. И его отказ может быть продиктован пониманием. И нежеланием причинить боль. У него юноши были вообще?
Гней Домиций: - Не знаю, - пожал плечами Домиций, - у него есть красивый парнишка-кастрат, который спит у него в спальне. Но я не знаю что это значит, некоторые держат таких как мебель или салфетки для рук, - нахмурился Гней. Он хотел бы сейчас " подходящую ситуацию", но "любая ситуация подходящая.. в других не бываю" вызывало не зависть, а, скорее, сочувствие. Гней понял, что даже не знает - свободен ли Юлий. Юлием по рождению он быть не мог, мужская линия же закончилась на Цезаре, а отпущенники дома, иногда, снова попадают в рабство. Он пригубил и объяснил: - Не спрашивать же. Здесь как-то не принято всерьёз говорить о своих эроменах. Боль? Я не понял, ты о физическом или... А почему нельзя говорить прямо? Как же ещё говорить мужчине с мужчиной? Хитрить удел женщин, им простительно, по их слабости.
Юлий: Юлий едва не взвыл - объяснять очевидные веещи!!! -А потому что открытое "я тебя люблю" или того лучше "хочу, но нельзя" вызывает в лучшем случае жалость. Юлий оперся на локоть, расслабляя тело и прикрывая глаза. Он говорил неприятные вещи, и знал, что говорил неприятное, но кто если не он и почему бы собственно нет. Парень хочет выговориться и откровенности, вот пусть и получает. -Тут уж или идти до конца, не оборачиваясь и не жалея..или оставить эту затею. Как-то так. -О физическом в том числе. И,пожалуй, в первую очередь. Остальное мало кого волнует. Собственно и это никого не волнует тоже, по большому счету.
Гней Домиций: - Открытое "я люблю" может вызвать что угодно. Даже ненависть, - запротестовал Гней, но перед вторым доводом сдался, признавая: - "Хочу но нельзя" и правда выглядит жалко. Особенно если не знать причин. Но ведь он знает, не может не понимать, я готов жизнь отдать, но - свою. А не жизни моих родных. Пожертвовать честью значит оставить без защиты мать, братьев, сестёр, тёток... я же старший мужчина в доме. Значит... значит он или не понял что я хочу и могу по другому или ему это действительно не надо. Гней выпил залпом и бросил кружку в траву. - Ты прав, зачем ему эти сложности, что я ему, чтоб он об этом думал. Он запрокинул голову на ветки "сидения", сглотнул подступившее к горлу и какое-то время смотрел как ветер, высокий, ощущаемый только облаками, подгоняет их к городу. Внизу, у земли, не шевелилось ни травинки, ни листочка. Его любовь была ветром. Что до него тем, кто его не чувствует - этот могучий ветер? Гней закинул руку на лоб, прикрыв тенью глаза. Что он там про боль? А на гладиусах сражаться разве не больно? Порезы эти все... - А что, каждый раз больно? - там, в Греции, он слышал от ребят постарше самые разные мнения по этому поводу, но не прислушивался особо, и сейчас вряд ли бы вспомнил точно кто и что говорил.
Юлий: -Неет, не каждый,- рассмеялся Юлий,-Если регулярно, чтоб не каждый раз первый. И в первый тоже может вполне нормально быть, если опытный и внимательный. Я потому про юношей и спрашивал. Но я имел в виду тех, для кого это не работа. А этот..кастрат..,-Юлия передернуло - к таким, ущербным, он испытывал не жалость, а омерзение,-скорее всего воот с такой дыркой (показал на пальцах). - А что за способ, который не опозорил бы ни тебя, ни его?И..всегда есть возможность уехать. В ту же Грецию. Вспомнилась та парочка из терм.
Гней Домиций: Домиций повернулся и посмотрел на Юлия, пытаясь одновременно удержать его красоту во взгляде и его занятие в мыслях. Получалось плохо, мысли, как и контуры, расплывались в мареве жары и вина. - Жаль его, но какая связь? Всем, кто занимается этим не по своей воле приходится плохо, я думаю. Он не понимал почему Юлий занимается таким ремеслом. Был бы он глуп, как тот актёр, что ходит по рукам в Золотом, Гай, вроде бы, Гней бы понял. А так... - Просто, без проникновения, - в теории он знал почти всё, на практике - ничего. А, может, на практике это так же сложно? - В Афинах так... ну.. любят тех, кто слишком юн или кого берегут. И на людях вести себя как друзья. Но это ложь, а врать противно. Он всё-таки сосредоточил взгляд, но почему-то на ладонях Юлия. Неужели он не знал? Хотя до того ли ему было на том пиру, чтоб разбираться кто есть кто? - Я Агенобарб, - признал неохотно. - Куда я от этого уеду? А ты почему делаешь то, что делаешь?
Юлий: -Без проникновения. Взрослый..сколько ему?..ты правда думаешь, что эти детские игры могут быть интересны? А как друзья на людях не получится - это всегда заметно. Не знаю по чему, но видно сразу. Как и то, был ли опыт и какого рода. Юлий пожал плечами, а потом развернулся, чтоб возлежать лицом к Гнею. -Потому что мне это нравится. Это приятно. Может быть очень приятным, вне зависимости от того, с какой ты стороны. Что бы ни говорили эти римляне.,-он улыбнулся насмешливо. -Будь ты хоть трижды родственник Самого, всегда есть куда сбежать. И если это сделать аккуратно, то можно при этом и не бросить ни на кого тени. Но это значит остаться без имени, совсем. И без прилагающихся к этому дроздов в меду. Это высокая цена и я не знаю никого, кто был бы готов ее заплатить, не на словах, а на деле.
Гней Домиций: - Я... догадываюсь, - улыбнулся Гней, чувствуя что краснеет и ничего с этим не может поделать. Он всё равно не понимал как это может быть основным занятием мужчины, но мысли ушли окончательно, оставив только привкус чего-то вроде облегчения от того, что Юлий не как тот обиженный людьми и запуганный запретами кастрат. - Но в Афинах же взрослые мужчины поступают так из-за любви, из порядочности... И потом - разве это не удовольствие... тоже? Я вчера был в гостях, там была девушка, красивая, добрая, милая, она просто держала меня за руку и это было очень приятно. А когда ко мне прикасается он это как огонь. Даже простое прикосновение... А держат меня не дрозды в меду, просто я мужчина, я отвечаю за свою семью, мужине не пристало бегать. Да и - с кем? Если я ему не нужен. Думать об этом совсем не хотелось. Хотелось выпить ещё, и он нашаривал в траве кружку, которая не находилась.
Юлий: "Из порядочности.. так ты равного отношения хочешь или чтобы тебя жалели и берегли как маленького?" Поднял, осмотрел, дунул на брошенную под ноги кружку, потом налил ему и подал - без воды. Свою наполнил тоже. Он завидовал - остроте ощущений, многое, уже слишком многое - приелось и уже не воспринималось так. - Хорошая девушка, повезло ей. Хотел бы я быть на ее месте. Хотя, наверное, молва тебя на ней уже женила, и не раз. Может и не молва(толпе обычно нет ни до чего дела), а вот мамаша - точно. Тем более, что ты такой надежный, богатый и красивый. Пей. "А раз долг превыше любви, то это и не любовь вовсе. Мало ли что волосами в носу может ощущаться, не говоря уже о сердце и чреслах"
Гней Домиций: - Может и женила, - сказал Гней серьёзно, забирая кружку, - только в моей семье она называется мама, и я их всех очень люблю и не допущу чтоб им причинили боль. Надеюсь, мне не придётся для этого жениться на нелюбимой. Очень надеюсь. Он выпил и добавил с горечью: - Почему хотел бы? Потому что я богатый, надёжный и красивый? Не понимаю. Знаешь сколько хотят быть на её месте? А зачем?? Чтоб я сделал их несчастными в союзе без любви? А ему не нужен богатый-надёжный-красивый, он сам такой. А кроме этого, видимо, во мне и нет ничего! И только договорив, Гней понял что почти кричит. И, кажется, не на Юлия. В тишине, где молчали даже кузнечики и накатывали новые облачные волны, вздох был громким, как звук побудки в легионе.
Юлий: -Потому что ты красивый. И молодой. Толку мне в твоей надежности, я же не барышня..-произнес тихо, в глаза Гнею глядя. Похоже, он все-таки переборщил. Его едва не сдуло этим порывом и звуковой волной и чтобы удержаться, он руку свою на руку Гнея положил и сжал самую малость, коротко. Наглость, конечно..особенно, если учитывать, что он теперь раб..ну да не важно. -Я уверен, в тебе есть еще много качеств, которыми можно и нужно гордиться. Те, кто в состоянии смотреть - их увидят и оценят. Вижу же их я? Например, честность, яркий живой ум, открытое сердце, смелость понимать чего хочешь и смелость сказать об этом, сила и ловкость..не соблазниться этим очень и очень сложно. А нужны ли тебе те, кто слеп и не видит ничего, кроме себя самого?
Гней Домиций: - Не девушка... - эхом отозвался Гней. От руки, пожавшей его руку странно покалывало вверх, от запястья к плечу, и, вглядываясь в лицо Юлия чтоб понять серьёзно ли он или шутит, Гней хотел что-то возразить, шутливое, незначащее чтобы как-то... и вместо этого положил ладонь на его затылок, притягивая, и поцеловал жадно, как из родника пьют в жару первый раз за горячий день. Да это и был первый раз..
Юлий: А парень и впрямь оказался не робок, это радовало. Долгий поцелуй, мешающий вдоху и кружащий голову, чтобы не было возможности остановиться (зачем, когда откликалось уже все?), чувственные короткие как бабочка к цветку - когда не отстранился и незачем уже держать было. Юлий подкатился ближе, развязывая пояс и забираясь ладонями под тунику Гнея. Руки не должны быть слишком мягкими - все-таки мужская ласка, тот, кем бредил юноша, был старше и судя по всему маскулинен до крайности. Он так и старался - чтобы руки нежные, но сильные (не девушка!), и тело - не воском, а металлом (равные!), губы..а губы - сами по себе. По телу Гнея, так, чтобы ни одного участка не осталось, внимательно, как настраивают кифару. В первый раз инструмент должен звучать хорошо, этого очень хотелось. Парень заслужил хорошие воспоминания. Хотя бы тем, что любил. Или думал, что любил. Искренностью. Смелостью. И вкусным вином.
Гней Домиций: Гней все целовал и целовал, не отрываясь даже чтоб вздохнуть, а руки сами искали и просили таких объятий и прикосновений, каких не изображают даже на греческих вазах, им было всё равно, лишь бы гладить, обнимать, чувствовать твёрдость его рельефа и гладкость впадин, руки искали и находили, губы следовали за ними, Гней пытался быть бережным, не грубым, он ничего не понимал в этом, не знал что нравится, что нет, чувствовал это, но не в силах остановиться, ласкал и сжимал, как будто пытался впитать кожей кожу и губами губы, и только когда войти в него захотелось нестерпимо, немыслимой смесью воли и стыда остановился, спрашивая разрешения неуклюжим поцелуем в шею...
Юлий: -чуть позже..-прошептал неразборчиво, спускаясь поцелуями..пока губы, пощекотав языком, не сомкнулись на том, что желало хоть куда-нибудь, где тепло, влажно и узко двигаться. Важнее был ритм и язык. Сильно смыкать губы значило - закончить первый раз быстро. А быстро - не хотелось. Хотелось - чтобы прочувствовал, чтобы позавидовал - ему, потому как ему это часто, хоть все время (работа такая), а Гнею..выстрел он не удержал. Мог бы, но пусть лучше так, для начала..и втянул в себя. Такое было редко, чтобы ни сказать никогда. Чтоб как равного. Юлий был тронут. и дав Гнею времени прийти в себя в тишине, произнес негромко, объясняя нечистый поступок: -я не верю в глупости. Добавил -Следующий раз будет дольше. Так, как ты хочешь. и закрыл глаза.
Гней Домиций: ...а Гней их уже ненавидел, эти римские предрассудки... или греческие, он не помнил, задохнувшись в его ритме, расплавленный языком и губами, и, пытаясь отдышаться, вместо ответа притянул его к себе, лицо к лицу: - мугу... - и поцеловал в губы, отметая хотя бы этот... какой-то там предрассудок. Только всё равно это было неправильно, нечестно, потому что хотелось чтоб он тоже... и руки никак не хотели униматься, Гней поцеловал шею, ключицы, осторожно разворачивая Юлия, вплавляя его в себя, как лежат ложки в седельной сумке двух друзей, одной на двоих, почти укрывая его собой, делая два тела одним и лаская как себя, ведь он не девушка и тут он знает как, и тут... а когда, от близости его тела, следующий раз стал возможен, просто вдохнул глубже и прижал крепче и вошел не спрашивая, раз разрешили, не убирая ласкающей руки, не жадничая, просто забывая где он и что он...
Юлий: Да, для самого Юлия такое в первый раз было, даже по-хорошему мысленно выругалось на того, который старше, которого любят, с которым невозможно "дурак". Искренность, вот что было приятно в первую очередь. И то, что на равных и даже без подначек. Это было необычно. Так необычно, что даже денег можно было не брать, особенно после того как вошел плавно, как будто знал или чувствовал как и уже войдя продолжал ласкать. Не эгоист, не только о себе думает. Это было ценно. И стоило двух бесплатных раз. Полутора. Раз. Стоило. ..предсказуемо заканчивался воздух, последние два выдоха он выдавил мгновением раньше, согласным движением тел и теперь не ощущал ничего, то есть ощущал космос. Холодный, бесконечный с колючими искрами звезд. Это длилось долго, дольше чем обычно и когда тьма отступила, он еще долго не открывал глаз, чтобы на него, невесомого, не обрушился всей тяжестью этот шумный остро пахнущий и жесткий мир. -Надо обмыться, - произнес он наконец.
Гней Домиций: ...очнулся он даже не от слов, а от какого-то неудобства. Гней, неохотно разлепляя глаза, повернул голову туда где саднило, рассмотрел разошедшийся, уже подсохший было, порез. - Надо же, не почувствовал плечо, - рассмеялся удивлённо, - да, надо... Отпускать не хотелось, вставать тоже, но и не отпускать в такой ситуации... Гней помедлил, и, прежде чем ослабить объятье и выпустить, поцеловал в границу волос на шее, выдохнув твёрдым шепотом: - Юлий, - как благодарность.
Юлий: Улыбнулся этому "не почувствовал плечо"-"еще бы, я еще и не такое не чувствовал" и все так же, улыбаясь, и потянулся к воде..которая текла родником, достаточным на обмыться, но катастрофически хилым для того чтобы искупаться как следует. Юлий бы сейчас дорого дал за водоем поглубже, чтоб можно было нырнуть. Вода была как дома, то есть как в доме Мецената. Он обмыл лицо, ноги и зад, набрал воды в рот, хотел было плюнуть, но подумал что это огорчит мальчика и проглотил. тем более, что пить хотелось. -Без проникновения, говоришь?-спросил, хитро глядя на Гнея. Он должен был понять и прочувствовать все неудобство и проблематичность этого, не компрометирующего обоих. -Так лучше.
Гней Домиций: Пока Юлий обмывался, Гней полил на плечо из кружки вином, из неё же утолил жажду неразбавленным, и ей же начерпал воды, поливая себя, и вопрос застал его уже надевающим на влажное тело тунику, которую он и не помнил когда и как снял. - Так... очень хорошо, - ответил только и отвернулся, опоясываясь, чтоб Юлий не увидел во взгляде упрямой мысли что... - Юлий, - полупозвал, полуспросил, застегнув пояс, - это номен, ты всегда им представляешься? А личное имя какое?
Юлий: -У меня нет других имен. Меня подобрали когда я совсем малой был, так что даже не скажу теперь, настоящее ли оно, думаю что вряд ли-скорее всего тогда просто был седьмой месяц. Так что можешь звать как хочешь, я не обижусь. -Родители свободные. Были.,-добавил зачем-то. Мало ли, отчего он отворачивался. Понятно, что Юлий не тот, кого хотел бы видеть Гней, но вопрос был не об этом. И послепостельное охлаждение он тоже прекрасно понимал. Грустно, если Гнею самому было это некомфортно. Надо было бы сказать что-нибудь ободряющее. -Ты искренний. Это редкость. и поинтересоваться планами и собственной уместностью: -Выбираться по одному будем?
Гней Домиций: - Почему по одному? - нахмурился Гней. - Я Агенобарб, а не прокаженный, далеко не всем опасно со мной показываться. Подошел, положил ладони Юлию на поясницу, обняв и вглядываясь в глаза: - Что-то не так? Если про имя, я же не знал, прости. Ты у Мецената живешь? Мы соседи, нам по дороге.
Юлий: -Мне-ничего не опасно, уж тем более появляться с тобой на людях. Это даже честь,-произнес насмешливо. и добавил серьезно -Прощаю. Меня не так просто задеть. -Все отлично, я и не предполагал, что ты будешь так хорош. -У Понтия, да. Стоило зайти отмыться-до. "До чего?",-спросил себя Юлий и не смог ответить. Так, чтобы оно не жалко звучало. -Тебе понравилось?,-вопрос был излишним, но Юлий это осознал уже только тогда, когда спросил, потому что еще пытался ответить "до чего", чего он ждет и на что надеется.
Гней Домиций: Тело было лёгким, как в далёком детстве, когда он нырял с друзьями со скал и верил, что умеет летать. А неловкость если и была, то стоило ему снова дотронуться до Юлия - пропала. В голове, пустой до звона, задерживалось только сиюминутное - чашка, ручей, жест Юлия, которым тот зачерпывал воду, "не опасно" и "прощаю", даже мысли об Авле, возможных способах близости, не оставались в этой солнечной пустоте, не задерживались настолько, чтоб расстроить. - Очень, - ответил просто и улыбнулся широко, - ты как вся Греция - разный, красивый... горячий, - добавил немного смущённо. Значит вот как оно бывает... Теперь он понимал те парочки, прогуливающие и ритора, и философа, и историка, возвращающиеся только к географу, смеясь и перемигиваясь о чём-то своём. Теперь - понимал.
Юлий: Смущение стоило поцелуя, к тому же его никто раньше Грецией не называл. -Что, я один прям как вся страна?,-спросил лукаво Но ответить не дал, подтверждая поцелуем это "горячий". -Я рад. Он действительно был рад, парень и правда был славным и хорошо, что ему так повезло с первым разом. То есть с Юлием. Мысль пошла дальше и поставив себя на место Гнея, он понял, насколько на самом деле повезло. Никто не усомнится в его мужественности. >>>> дом понтия, мееедленнно?
Гней Домиций: "Так же хорошо" подумал Гней, отвечая на поцелуй, и оставленные припасы и вино казались чем-то вроде жертвы этой роще. Но голод он чувствовал зверский и у ближайшего лоточника накупил каких-то орехов себе и Юлию, и вгрызался в них всю дорогу до дома Понтия Мецената
прислуга: >>>Вилла Белецца Сирийцы выгрузили Бергансу из лектики в самых густых кустах у входа в опустевшую купальню, разрезали верёвки, как было велено, и домой, с пустыми носилками, припустили почти бегом, торопясь к и без того позднему ужину и очагу. >>>Вилла Белецца
полная версия страницы