Форум » Окрестности » Постоялый двор » Ответить
Постоялый двор
Admin: Комнаты с девочками и без, услуги банщиков и цирюльников, вполне приличная кухня, неплохое вино.
Ответов - 99, стр:
1 2 3 All
Кабан: лупанарий>>>>>>> Проснувшись, он понял, что утро было паршивым. Настолько, что даже сплюнуть как следует не удалось. Затылок отозвался протестом, который, будь он послабее, тотчас бы свалил его обратно на кровать. Но сил было достаточно для того, чтобы встать и даже подумать о еде. Пожрать явно стоило. Хотя бы для того, чтобы его вывернуло. Втянув носом воздух, он понял, что еда была где-то внизу. И тут же вспомнил, что денег на нее у него не было. Скорее всего. Иначе как объяснить следы явно не его крови на одежде. И как сквозь туман вспоминаемую римскую рожу (вблизи, на столе) которая не хотела лить еще, в долг, когда у них с галльским пройдохой закончились монеты. Медный шар внутри головы перекатывался взад-вперед и от уха до уха. И мешал удивиться незнакомой обстановке.
Марк Иппократ: >>>>>Оливковая роща Харона он поставил сам, расседлав и позаботившись о воде для него. Сейчас было бы самое время осмотреть и почистить, и он, с сомнением оглядев здешнего конюшего, все же ему доверился, поскольку не мог заставить Лара ждать. Взгляд его, впрочем, был понят правильно и истолкован в пользу платежеспособности, поэтому Марк вошел во двор уже спокойным - Чем накормишь? - спросил хозяина.
Кабан: Спускаться по лестнице тоже было не слишком приятно, настолько, что он даже не ущипнул за задницу пышечку, которая поднималась навстречу по каким-то своим делам, вместо этого напугав ее до полусмерти взглядом из-под бровей и коротким рыком, от которого она вжалась в стену, оставив достаточно места, чтобы пройти. Паренек, который вошел с улицы, озвучил его вопрос и потому ломать себе язык не пришлось, достаточно было найти взглядом главного, чтоб тот понял, что голоден не только пацан. И тут он вспомнил, что шли они сюда в спешке. И почему. И с каким удовольствием хозяин заведения слушал про погром у соседа. И то что это удовольствие наверняка стоило не только ночлега, но и завтрака.
прислуга: Нельзя сказать, что произведенное вчера на хозяина впечатление померкло, вовсе нет, тем более что и гостей ощутимо прибавилось к обеду, и размеры благодетеля ничуть не усохли за ночь. В развернутом ответе на вопрос вошедшего...пастуха и на взгляд спускающегося костолома еще не сквозило мысли "надо бы и честь знать", но взгляд обеспокоенно бегал: атриум при появлении Кабана стал казаться тесноватым. Так что к перечислению разносолов очень естественно примкнул заключительный намек: - Куда подать?
Лар Фурий: Лар вошел вслед за Марком не сразу, задержавшись в дверях. Отчего-то неуютно было заходить следом, на полшага сзади. И он ответил на вопрос "куда подать" - Наверх. В общем помещении обедать желания не было - слишком много было людей, слишком душно было..и не было никакой возможности вести себя свободно.
прислуга: Хозяин крякнул, пересекшись взглядом с ответившим. С треть минуты он пытался понять, что делать с этим гражданином, почему он вошел один, почему пастух не пропустил его вперед, потом решил, что это его конюх, расчищающий впереди дорогу, окончательно запутался и попросил почти жалобно: - Обожди малость, сейчас тебя проводят, - энергично взмахивая рукой в сторону самой пышной своей девушки, чтоб позаботилась о свободной комнате для гостя. - Видишь, народу много...
Марк Иппократ: Марк выбрал из перечисленного, оглядываясь на Лара в поисках одобрения. Чем ясно показал как то, что имеет прямое к патрицию отношение так и то, что подавать им в одной комнате.
Лар Фурий: Лар кивнул на выбор Марка и добавил: -Возьми нам побольше мяса. И пусть подадут вина. И холодной воды. Таким образом подтверждая что подавать им наверх,обоим. вполголоса Марку: -я тоже давно не ел.
Кабан: Пацан привел за собой какого-то римского..он запутался,выбирая слово. Таких он видел довольно часто,с арены, иногда даже в первых рядах. Но тогда естественное чувство гадливости можно было погасить,перенося взгляд и внимание с трибун на тех, или того, с кем предстояло драться. А зрители были важны как масса, и много позже,к концу поединка. Теперь же перенести внимание было не на что. Медный шар не в счет, с ним он почти сроднился. И он всетаки сплюнул, с чувством, жалея, что свернуть шею патрицию просто. Но не весело. И чревато.
Марк Иппократ: Марк зачем-то медленно оглянулся на звук плевка и, удивленно вскинув брови при виде огромного человеческого тела, вдруг четко понял, что если он сейчас же не умрет в доблестной драке от удара табуретом по голове, то это начало. Только начало. Мысль, хотя и имела ироничный образ, что Харону такое не по силам и точно лодку придется покупать чтоб из плевков выгрести, оглушила, и он простоял довольно долго, переживая ее и забыв тяжелый, выразительно насмешливый взгляд там, куда его бросил удивленным.
Лар Фурий: Марк засмотрелся на спускающегося откуда-то сверху здоровяка,который не производил впечатление человека образованного. Опять кольнуло чувство схожее с ревностью,но показывать его было бы..неразумно,и потому Лар его проглотил,выпустив наружу тихим -Нравится?
Кабан: Пацан зырил. Самым наглым образом. За такое вот насмешливое можно и в ухо, если не перестанет лыбица. По всему видно что не патриций, так что и прибить можно если что. он встретил глазами взгляд парнишки и удержал,чтоб до того дошло - все-таки щенок совсем, жалко.
Марк Иппократ: Марк перевел взгляд на вопрос, не в состоянии уложить в голове издевки - как может нравиться подобная картина будущего. Некоторое время ему понадобилось для осознания, что, во-первых, Лар вряд ли умеет читать мысли, во-вторых, если б не тревожная расположенность к ним, он и плевка бы, как и Лар, не заметил, и, в-третьих, обратив внимание Лара на этого человека собственным пристальным вниманием, он мог вызвать у того... да, ревность. Марк ответил коротким смехом, напряжением своим он уже владел - так же, как и увидав в конюшнях вернувшегося Лара и готовясь уже к неизвестному назревающему. Так же, как и тогда. И с этой, уже широкой улыбкой, уже не насмешливой а открытой, невольно вернул взгляд здоровяку... Серьезность того изумила еще сильнее, улыбка расширилась - почти до смеха, Марк даже головой махнул, выдохнув, поскольку понял, впустил похмельный взгляд в мысль, и махнул уже рукой.
прислуга: Хозяин дожидаться подтверждения мяса от конюха не стал, он прекрасно все слышал... и видел и, торопливо схватив за резко опустившуюся руку (не патриция же хватать, в самом деле!) потянул в сторону комнат, к другой лестнице, пока все эти гляделки не закончились для его двора тем же что и для соседа... вчера... Другой рукой он сделал настойчивый знак кабану садиться, энергично кивая на его нехитрые желания, от души надеясь, что они все еще ограничиваются чаркой и курицей.
Кабан: Есть было в общем без разницы что и когда ему суетливо подали жареную курицу и небольшой кувшин с чем-то спиртным,судя по запаху,он решил не воспитывать малька,тем более,что его спешно увели и чтобы дать ему по уху пришлось бы его догонять и оставлять в одиночестве румяную курочку. Эти двое ушли и больше не раздражали, пока еще молчаливое возмущение тех,кому заказ несли дольше не могло пробиться к сознанию сквозь качественно работающие челюсти
Лар Фурий: Когда им пообещали тотчас же принести еды и оставили за дверью,Лар приобнял марка и задумчиво сказал: -ты не ответил.,буквально через пару вздохов,добавив: -я кажется видел его. Могу выкупить на пару дней. Если хочешь
Марк Иппократ: - Зачем?.. - спросил Марк, представил себе пару способов применения, услышал "если хочешь" и снова усмехнулся. Постоял недолго, приложившись лицом к его шее и улыбаясь невесело - от мысли, что до Лара не доходит (до Марка до самого не доходило) это его состояние, и, если он способен предложить подобное, значит, допускает мысль и сам на это вполне способен, и странно во всем этом было только то, что Марка это почему-то глубоко задевало. Он искал, уже отстранившись, причины своей неприязни в конкретно предложенном человеке, от которого, даже купив на пару дней, вряд ли можно было ожидать приемлемого отношения, потом, задумавшись, сел в проеме окна и связал две мысли: Лар не просто не догадывался о настрое Марка. Лар не понимал и не принимал настроя человека, которого предложил (а Марк его кожей почувствовал, иначе и на плевок бы не обернулся), и, логически рассуждая, настроя любого другого человека. Людей... А именно это чутье и отстранило Марка и прогнало сейчас на подоконник в ожидании слуг с едой. Потому что в любом другом случае он бы и не подумал оторваться. Помрачневшее лицо его и застала прислуга, принесшая обед.
Лар Фурий: -Этот человек чуть было не вывихнул тебе руку,-заговорил Лар,пытаясь найти причину перемены настроения.,-я передам ему, чтобы не смел так с тобой. -Ты же говорил что голоден,почему не ешь?Ты сам выбирал. Выглядит вполне съедобно..,-добавил задумчиво. начинать есть без марка он не хотел
Марк Иппократ: - Этот человек хорошо знает свое дело, - ответил Марк, пересаживаясь, и первым делом выпил. Потом отослал рабыню, хмурый, и продолжил: - Уж лучше рука, вывихнутая его усердием, чем челюсть, выбитая тем... - он снова коротко засмеялся, но брови его пока еще не разошлись, - этим...которого ты мне предлагаешь...на него и сзади наехать - высоко и по роже видать, что проблемно, а уж подставиться, так и вовсе: заплати мне - я с деньгами убегу... Эдак негромко бухтя, он несколько развеселился и принялся уплетать густое красное варево из капусты с фасолью. - Где ты видел его?.. и для чего его нанимали?.. Свинобоем?
Лар Фурий: "Заплати мне я с деньгами убегу" звенело в ушах. он было поверил в искренность и некорыстность,как тут же наступил на те же грабли.Было грустно. Так же грустно продолжал смотреть на уплетающего капусту марка. самому есть уже не хотелось
Лар Фурий: -Кажется на арене,-добавил ответом на вопрос,-или у Ирины. Не уверен.
Марк Иппократ: - Что с тобой? - спросил Марк, удивленный тем как звучит его голос: "плевок вспомнил? понял?.. только сейчас?.." Поднял голову, увидал выражение лица и возмутился: - Да провались он в Аид, этот гладиатор!.. на любого бойца кирпич с крыши найдется, а на любую толпу - страх гнева богов... Но не дойдет до этого, надеюсь, - сказал стараясь сдержать сердце и сжимая кулаки: пойти и поломать что-нибудь тяжелое на голове бритого варвара казалось в этот момент осуществимым и правильным.
Лар Фурий: Марк сжимал кулаки и желал ни в чем не провинившемуся перед ним гладиатору скорейшей встречи с Аидом. Лар накрыл его ладонь своей,успокаивая.
Марк Иппократ: Марк выдохнул и с усилием разжал руки. - Ешь лучше... - посоветовал он, как брату, подумал, что, выгнав слуг, лишил патриция привычного удобства, и спросил, с новым выдохом выходя из бешенства: - Хочешь, прислужу тебе? - и поднялся, налить вина и разделать мясо.
Лар Фурий: "Прислужу.."не того он от Марка хотел и тот, опускаясь на ступень прислуги выглядел нелепо. -Не надо, сам кушай. Я наверное все же не голоден. Глаза следили за ловкими движениями Марка,разделывающего мясо. он упорно не мог воспринять его как прислугу и потому прислужу звучало дико. Рабов и слуг Лар не замечал,а игнорировать Марка ему бы не удалось,даже если бы он захотел. Воспринимать его фразу продолжением "удрать с деньгами" значило расстроиться до спазмов в горле и полного разочарования во всем и во всех
Марк Иппократ: - Брось, не поверю, ты не завтракал... - отвечал Марк, доделывая, что начал, - а голодного человека огорчить раз плюнуть... - он осекся. - Да и что он такого сделал, мужик спохмелья, ему хуже чем нам. Мало ли. Он хотел положить руку на его плечо, спохватился и вытер ее сперва. Об себя. Потом только висок тронул пальцами: утешительных жестов он сам не любил и к другому с ними лезть остерегся бы...если б не повод дотронуться.
Лар Фурий: Лар вообще не понял причем здесь вообще было похмелье и за что он должен простить вояку,за то что привлек внимание марка?разве что. И он слегка наклонил голову,навстречу движению Марка
Марк Иппократ: Марк взъерошил ему его смешной чуб, смял в кулак грубовато и по-хозяйски...отпустил, пока не сдлал больно и сел есть. .................... Он не стал звать, чтоб убрали. Он хотел, чтобы это было под рукой, когда Лару понадобится. Расположился рядом, стараясь отогнать мысль, что скоро вечер и нужно будет появиться на конюшне. И дома... У него отчего-то не было уверенности, что Лар с ним поедет.
Лар Фурий: дождался пока марк доест и увлек его за собой. Терять время даже на еду-не хотелось. Поесть он мог и дома, а то что все сохранится так как есть-уверен он не был. Слишком много сегодня было оговорок,чтобы безоговорочно верить в счастье
Марк Иппократ: Он не ел. Это было тревожно: - Ты здоров?.. - тихо, губами в висок, - Почему ты не ешь? Тебе не нравится здесь?.. Я скажу им, чтоб принесли, что ты любишь... Или поехали ко мне. У меня понравилось, как готовят? Что с тобой?
Лар Фурий: Вот, снова. Мелькнувшую на краю сознания мысль что интересоваться здоров ли он было уже как-то поздно, Лар прогнал. Насколько он знал, он был здоров. Поводов думать обратное у него не было. Хотя шансов подхватить что-либо было более чем..он вздохнул - Да, все нормально. Просто не хочу..тратить время. Лар решил не думать о будущем, не загадывать ничего вообще, потому что мысли о том, что завтра все может быть не так отравляли сегодняшнее счастье. И было слегка обидно из-за того, что не получалось как раньше целиком раствориться в настоящем моменте. В голову лезли мысли.
Марк Иппократ: " не хочу тратить время..?" - мысленно повторил Марк. То есть, подтверждалось, что Лар к нему не поедет. Марк отмахнулся от огорчения раз, другой, потом сказал себе, что у Лара тоже могут быть обязанности, потом не выдержал: - Почему ты не хочешь ко мне?
Лар Фурий: Он бы сказал ему, что бывало, когда, очаровавшись кем-то, он старался ни на миг не оставлять его, всегда держать при себе, всеми способами.. и что из этого выходило. Взять того же Гая. Если бы он не, вряд ли бы тот..так быстро. И теперь он попросту..да, боялся, что Марк к нему остынет раньше чем он, Лар, привыкнет к этой мысли. Но говорить этого не стоило. И потому он отрицательно повел головой. - Я не говорил что не хочу к тебе. Хочу. Тебя, к тебе, в тебя.., - он улыбнулся, обнимая, - Но не сочтут ли твои родные меня слишком частым гостем?-выдохнул в ухо, голос дрогнул.
Марк Иппократ: Он был прав. По крайней мере сейчас. Пока Марк даже не говорил с отцом... просто сбежал от разговора. А что разговор предстоял, было очевидно по Терцию... Он вздохнул. С заметным трудом расцепил сжавшиеся было зубы. - Хорошо, - обещал шепотом, - отвезу тебя, как стемнеет. Мысль вызывала раздражение и он добавил: - Но мы на конюшню можем поехать. А за едой я пошлю кого-нибудь...
Лар Фурий: - Зачем? Тебе не нравится здесь?,- в свою очередь спросил уже Лар. Но ответить на вопрос он уже не дал - долгим поцелуем и блуждающими по телу Марка руками. Он не собирался возвращаться домой на ночь. Ни к себе, ни к Марку.
Марк Иппократ: "Я должен...мне нужно..." - что именно, он не то что сказать, додумать не успел.
Осмарак: >>>Тибр Рыбаки гребли дружно и, высадившись ещё засветло, Ос без труда нашел постоялый двор, который они ему присоветовали прощаясь и низко кланяясь за те гроши, что он им заплатил. Кошель был полон, с кухни пахло аппетитно, посетителей, всех сословий и сортов, среди которых можно было затеряться, хватало. - Хозяин, тушеного мяса с овощами, вина с мёдом, сыра, фруктов, баню с девкой и комнату без. - на удивлённый взгляд хозяина подмигнул и добавил потише - люблю, знаешь, когда баба моет. Меньше всего ему сейчас нужна была женщина. Но посылать за кипятком для мази, чистыми повязками и новой туникой лучше было именно лупу - с ними он всегда ладил. К тому же, если волчица и увидит пробитые руки, лишних вопросов не задаст, и не сдаст. Из страха или из симпатии, или странной смеси того и другого, которую женщины такого сорта (да и не только такого) всегда испытывали к мужчинам вроде него. Он уселся за стол рядом с каким-то, по виду, то ли купчишкой, то ли менялой, пробежался взглядом по головам, отметил про себя как потенциальную опасность только активно жующего здоровенного варвара в дальнем конце зала, и пристроил поудобнее бедро в ожидании заказа и бани.
Кабан: Кабан сидел прямо под лестницей,где ему указал хозяин заведения. Сверху раздавалось. Сначала было понимающе ухмыльнувшись, он нахмурился и смачно выругался на своем,слишком уж синхронными были мужские голоса и острый слух улавливал скрипение только одной кровати,в этом углу. Можно было бы подумать что одна из кроватей не скрипит,девушки ведут себя тихо,а остальное просто совпадение,если бы не эта колоритная парочка. кабану было в общем плевать,кто там под хвост балуется,но они мешали ему есть. И раздражали головную боль. И потому он решил когда разберется с курицей подняться к этим и убедить вести себя потише. Если сами не успокоятся
Марк Иппократ: Дом был набит людьми. Он перекрыл Лару рот собственным запястьем... но через пару минут неожиданно для себя застонал сам.
волчица: ...с чего хозяину показалось, что у этого небритого молодчика есть деньги, она не поняла, но принесла ему еду и села напротив, меняя выражение лица на приветливую улыбку, когда он на нее взглядывал. Поначалу улыбка получалась кисловатой, особенно когда она увидела, что на колени, как привыкла, этому не сесть. Но в его настороженной, колкой отторженности ей почудилось что-то такое, что захотелось пожалеть его, прижать голову к груди материнским жестом...Да и красив он был, тут она себе не соврала и улыбка ее стала искушенно-обещающей, оттолкнувшись от игривой мысли "сынок"....
меняла: От расположившегося рядом здоровяка несло грязью и кровью, усевшаяся напротив волчица тоже не вызывала аппетита. Он взглянул на здоровяка так грозно, как умел, но тут же пожалел об этом.
Осмарак: Боковым зрением уловив недовольство, Ос посмотрел на волчицу тяжелым зовущим взглядом исподлобья, и повернувшись, чуть навис над соседом: - Пересccядь. - звучало тихо, но с угрозой готовой к броску кобры - Не видишь - красавица хочет сесть ко мне поближе. Не мешал ему этот брезгливый взгляд, как не мешали и не смущали практически ничьи и никогда, но не упускать же возможность произвести впечатление на ту, от кого хотел не совсем обычных услуг. Да и лишним ушам ни к чему слышать его распоряжения.
меняла: Услышав шипение, он вздрогнул, и не мешкая ни секунды, перепрыгнул за соседний стол, едва успев подхватить свой ужин. Потом немного подумал и отсел еще дальше. Сверлить взглядом бугаю затылок не так страшно для здоровья, хоть и не так приятно для самолюбия.
волчица: Она, качнув бедрами и наклонясь над столом, проскользнула к клиенту, притерлась бочком и спросила: - Как тебя звать прикажешь? - именно так, потому что до имени его ей дела не было, а как ему приятней услышать на ухо из-под тяжелого ускоряющегося дыхания, было важно.
Кабан: Наверху опять шумели..Это было уже черезчур. И, превозмогая сытую лень, Кабан откашлялся и, поискав сначала хозяина заведения или кого порасторопнее, чтобы самому не подниматься, встал с намерением сделать внушение тем наверху. Его нимало не смущала та сцена, которую он мог застать.
Осмарак: После той, на дороге, тело отреагировало на эту - живую, по-мальчишески бурно. Он напрягся, заиграли желваки - Оса раздражала необходимость перевязок и собственная беспомощность. Хотелось прижать её в каком-нибудь углу и получить все - влажное тепло, горячее дыхание, сердцебиение, впивающиеся в плечи ногти - немедленно. Он приобнял её, притянул, наплевав на боль в руке (а скорее - отвлекаясь ею), и продышал в шею: - Я - Ос. Но прежде чем меня звать, сбегай на кухню, завари мне травок со смолой, сделай мазь. Бедро мне порезали, перевязаться надо после бани. И вот ещё что - отпуская её неохотно, развязал мешок, ссыпал ей в подол травы, смолу и монеты - пока есть буду, купи мне тунику поприличнее.
Лар Фурий: Он прикусил запястье Марка,проглатывая стон и уже в свою очередь прикрывая ладонью его губы,скорее чтобы почувствовать его кожей, чем чтобы убедить молчать
волчица: Когда молодчику пришло в голову прижать ее, от него пахнУло жутковатой и притягательной смесью мужчины и зверя. Выжав из нее легкое придыхание, он нАсыпом свалил ей в подол будущее варево вперемешку с деньгами, чем вызвал снисходительное умиление и чуть тронутое подозрительностью удовлетворение. Ос значит... Она сначала поставила варить этот мусор (платящий клиент имел право на прихоть), повыбирав из него монеты, и пошла за одеждой для него.
прислуга: Занятой хозяин поднял голову от рассчетов и увидел, что вчерашнее чудовище снова поднимается пролеживать кровать, не смущаясь тем, что сожрало жирную курицу и выпило вина асов на 15. Это начало подталкивать мысли к соображениям выгоды в ущерб благодарности, и он поспешил ему наперерез, на ходу сожалея о комнате, которую оно сейчас займет вместо того чтобы освободить ее для прибывающих.. Конечно, если б не оно, прибывало бы меньше людей, но... "кто виноват, если по вине твоей услуги мой гость лишиться моей...? И вообще, если у тебя нет денег, то должна быть как минимум совесть". - Так он думал. Но сказал, осторожно потрогав за плечо, следующее: - Скажи мне, добрый человек, как долго ты еще пробудешь в этих краях и есть ли у тебя кто знакомый...тут... кому я мог бы довериться если ты вдруг в долги войдешь? Он нервничал, а потому на звуки расшатываемого ложа где-то совсем рядом на этаже, может даже за занавеской, внимания не обратил... отчасти в следствии оплаченности всех остальных комнат.
Осмарак: Мясо иcчезло сразу же после женщины. Сыр последовал за ним с такой же скоростью. И только перед тем, как приняться за фрукты, Ос приостановился, расслабленно откинувшись на скамье и оглядывая зал. Хозяин заметно нервничал, разговаривая с варваром. "Не мудрено..." оценив груду мышц, лениво подумал Ос, но мысль, не задержавшись, растворилась в вине и приканчиваемых финиках.
Кабан: - Проблемы?, - угрожающе выдохнул алкоголем прямо в лицо хозяина таверны., - Не боись, не трону тебя. И не разорю. Деньги будут - сам дам. Много денег будет.., - он пересчитал по пальцам, - через три дня. Тогда дам. Пока - не зли лучше. Домой завтра с утра пойду., - договаривал успокаивая. Монолог был длинным, но привычным и потому произносился почти без труда. Хотел добавить про бабу пофигуристей, но не стал. Потом. Когда деньги будут. За беседой с хозяином он, собственно, забыл, зачем поднимался наверх, зашел в свою комнату и довольно быстро закемарил.
волчица: Вернулась она скоро. Ос еще потягивал вино. Она показала ему одежку, кокетливо занавесившись ею и выглядывая игривыми глазами из-за отделанной горловины, затем свернула, подошла чуть ближе - но не настолько, чтоб он мог схватить ее и воспользоваться прямо на месте (именно такое ощущение и возникло, когда он ее прижимал) - махнула головой: - Пошли мыться? Тебе все сварили.
Марк Иппократ: ...Открыв глаза после того как отдышался, Марк увидел темнеющее небо в окне и подумал, не вывести ли сегодня в ночное... и вспомнил, где он. Мысль раздвоилась, часть сознания ушла в мечту о костре и звездах, к ней привиделся образ Лара верхом на Аргенте; другая слушала шаги мимо двери и формулировала вопрос отца... и отказывалась формулировать ответ. Ответ не поддавался определению. Он просто лежал и дышал рядом.
Лар Фурий: Лар ловил дыхание Марка практически не дыша. В счастье не верилось. Он аккуратно провел кончиками пальцев по его лицу. Хотел спросить что-то. И не спросил.
Осмарак: Ленивая сытость, прилепившая было Оса к лавке, отпустила, стоило ему взглянуть как туника скрыла очертания её груди, а потом, качнувшись, подчеркнула их. Недоступность женщины в пределах вытянутой руки раздразнила ещё больше. Войдя за ней в полутёмную баню, он только крутанул головой, чтоб убедиться что они одни, забрав у лупы одежду, кинул её и свой мешок на ближайшую лавку, и тут же прижал волчицу к стене, задирая подол, поднимая на руки её раздвигающиеся бедра. Боль в руках не охладила желание, а, смешавшись с ним, сделала движения из жестких и требовательных, долгими, размеренными... Он держал её уже не ранеными руками, а всем телом, покусывая шею как барс - загривок своей кошки, и слушая её, выдавливаемое с каждым мягким толчком, прерывистое дыхание.... .......................................................................... Боль же не дала закончить быстро, и он вышел в самый последний момент, по обычаю востока, где семя мужчины ценилось высоко и не раскидывалось в кого попало. Отпуская, огладил груди, лизнул щеку у самого уха, выдохнув: - Ты хороша... - скинул старую тунику, снял повязку с бедра, размотал наручи, оставив повязки, и приказал - а теперь - мыться. И мазь давай.
волчица: У нее даже голова закружилась. Он был тяжел и напорист, как раненый бык...Раненый? Об этом она вспомнила, когда он потребовал мазь - разглядеть его рану сразу помешали плохое освещение и головокружение. Она огляделась потерянно, совершенно забыв, куда девала варево и даже собралась метнуться за ним на кухню - но вовремя увидела плошку...Вздохнула: испытать на себе его гнев не хотелось... Окатив его с ног до головы, спешно и старательно растерла и в свою очередь приказала с деловитостью няньки, вздрогнув и посерьезнев при виде его раны: - Лезь в парилку. Осторожней, жаровня... давай помогу.
Осмарак: Ос потрепал волчицу по щеке. Повеселил не столько заботливый тон, сколько растерянность и томная поволока в глазах. - Женщина, мне не голову отрезали - чуть улыбнулся, смягчая слова - Сходи пока за брадобреем. И блаженно растянулся на скамье.
волчица: Снисходительный жест отрезвил начавшее давать слабину сердце. Приведя ему брадобрея, она даже не стала играть глазами, быстро отскребла грязь, масло, и поинтересовалась только: - Со старой туникой что делать? Если ты останешься до утра, девушки могут отстирать и успеет высохнуть.
Осмарак: - Выкинуть - за услуги волчицы и брадобрея он уже уплатил хозяину, но молчание всегда стоит дороже тела... Ос покопался в мешке, нашел кусочек золота и, так же легко как добыл, расстался с ним, вложив в ладонь женщины. - За услуги. Можешь идти. Брадобрей был искусен, и после его ухода, Ос с удовольствием снова намазал маслом щеки и голову, оставшиеся без единой царапины. Сняв размокшие уже повязки, он ещё немного поотмокал в теплом бассейне, обработал начинающие заживать руки и бедро, перевязался и, одеваясь в новую, расшитую тунику, почувствовал что-то отдаленно похожее на уверенность в завтрашнем дне. О том, сколько привычных ранее и почти забытых ощущений ему предстоит вспомнить и сколькому научиться заново, он решил не думать, заглушив мешающую наслаждаться чистотой и покоем мысль ещё одним киликсом вина, выпитым прямо у стойки. Поднявшись в отведенную ему комнату, Ос положил кошель под подушку и уснул так крепко, как не спал уже года три.
волчица: Увидав в своей руке золото, она тут же пожалела, что не поластилась к щедрому зверю. Возьми он её в комнату на ночь, как знать, может перепало бы больше. Да и мысль о ночи с ним не вызывала привычного отвращения. Утешилась она тем, что забрала и отстирала целую и вполне ещё крепкую тунику, с расчетом продать её уже утром.
Марк Иппократ: ...Не спалось. Мысли не беспокоили, дыхание стало ровным, желания были насыщены - нет же, кровь продолжала биться в виски, нагоняя в голову боль... Когда ему показалось, что Лар уснул, он вышел к Харону; там все было благополучно, однако природа его бессонницы стала яснее. Он молча трепал харонову гриву, вздыхал, потом сказал вслух: - Утром поедем. И поднялся снова к Лару.
Осмарак: Проснулся он едва начало светать. Но зал был уже битком-набит отъезжающими, прибывающими, проезжими. Хозяина то и дело дергали поставщики, он покрикивал на одних, ворчал на других, кланялся третьим, убеждая помилосердствовать и наконец научиться ждать с черного хода. Грохот повозок, доносящийся с дороги, разбудил бы и подземных богов, если бы они, волей случая, ночевали под постоялым двором. С трудом найдя свободное место, Ос плотно позавтракал и расплатился не торгуясь, хоть ушлый хозяин не постеснялся включить в счет два аса за сено для осла, которого Ос, очевидно, носил за пазухой и, нечаянно, ночью выпустил похарчеваться в хозяйский сарай. Задерживаться не хотелось. Дорога, не топтанная три года, звала. >>>улица ведущая от и до
Марк Иппократ: Поскольку заснул он перед рассветом, утро его не разбудило. К звукам с улицы снилось что-то свое, веки вздрагивали... но, пробиваясь сквозь сон, явь проступала прежде всего теплом белого плеча, на котором лежал его бронзовый профиль, и глаза оставались закрытыми.
Кабан: На этот раз утро было к нему благосклоннее и не терзало ни голову,ни желудок и он встал. даже не потому, что вспомнил обещание хозяину-просто тело отказывалось дальше пролеживать бока. Голова не болела. Хотелось есть. -хозяин, еда и я пошел,-обратился он к нему спускаясь, по пути разминаясь,чтоб проснуться окончательно >>>>>>>>>>>стабула, остия
Лар Фурий: Он просыпался,когда Марк выходил, и, ожидая его возвращения думал,чем тот может быть занят,упрямо не веря в самый вероятный вариант, и подозревая его в самом маловозможном,как будто бы не он только что выжал его до капли. Вернувшийся марк пах конской гривой и Лар успокоился достаточно,чтобы уснуть снова,не показывая что просыпался.
Марк Иппократ: ...с неохотой, успевшей войти в привычку, подняв голову спустя полчаса после пробуждения, Марк удосужился посмотреть в окно. Понял, где находится солнце и подскочил. - Поехали. Ко мне. Я еще вчера вернуться должен был... Отвезу тебя домой вечером!.. поешь, пока я оседлаю.
Лар Фурий: Раскомандовавшийся марк был очень мил и Лар-таки поймал его для поцелуя. Потом, с неохотой отпуская, встал сам. Следовать его указаниям не хотелось, так как что делать у того дома, пока Авдий будет заниматься делами, он не знал, к тому же Лару бы самому не мешало появиться дома..а обещание отвезти вечером - не вселяло радости, так как именно вечер хотелось бы провести вместе. А для завтрака он еще недостаточно проснулся.
прислуга: - ...еда и я пошел. Хозяин не успел надуться на первое, как его утешили вторым. "ну и... счастливого пути", - подумал он, облегченно вздыхая и, не мороча уже себе голову попытками задобрить (сказал же,уйдет сейчас!), отправил кабану миску фасоли и пару яиц. Увидал вчерашнего конюха, который... ночевал с патрицием? (странность дошла до сознания только сейчас), остановил его: - Доволен ли господин..? Что на завтрак подавать?
Марк Иппократ: - Не нужно, - отмахнулся Марк, доставая кошелек и невольно усмехнулся этому "доволен ли". - Съезжаем. Сколько с нас? - и не поленился выслушать подробный счет. Поднявшись, он удивился, глядя на так и не тронутую еду: - Вот же... Это не подходит?.. А я от завтрака отказался. Ты же сутки голодный!
Лар Фурий: -слишком ранний час для завтрака,-пояснил Марку на его полуудивленный полуразосадованный возглас. И не добавил что чтобы чувствовать голод с утра,его необходимо несколько иначе провести. -Что за срочные дела у тебя дома,что гонят тебя из кровати едва рассвело?,-спросил,выходя вслед за ним
Марк Иппократ: - Поехали, увидишь их, дела мои, - отвечал он по пути. - И там сад есть...большой... густой... если... вдруг... Да и можно же сказать Спендию, чтоб ко мне не пускал никого. - Неспокойно, - объяснил, уже приглашая садиться. - Брат может заехать... или отец. Если уже не был. Да и еще кое-какие гости могли нагрянуть. - последнее он сказал вполголоса и почти хмуро. - Поехали! - повторил уже почти просительно. конюшни
Лар Фурий: -Поехали,-сказал,садясь.беспокойство Марка было понятно,он не был дома две ночи. А нежелание мешать его работе перекрывалось его оброненным "если вдруг" конюшни
Тирр Серторий: >>>>> Конюшни Суламиты Сюда он пришел уже вечером и, оглядевшись, подумал, что братец вполне мог здесь побывать - не самые отвратительные запахи и не самые отвратительные женщины. Разве что народу много. Он присел за стол в ожидании хозяина двора или на худой конец прислуги, у которой мог бы спросить.
волчица: Стриженая подпускала пришедшему мальчику от стойки томные взгляды, ленясь работать, пока хозяин, грубым щипком за плечо, не придал скорости. Она подошла и, оперевшись локтями о стол, чтоб побольше открылся вырез, проворковала: - Что желает господин?
Тирр Серторий: Погрузившийся прочно в свои мысли, Тирр вздрогнул от внезапного звука, и внимательно посмотрел на его источник. Обычная лупа с постоялого двора, страшная, грязная. Как раз такая, как любит средний. - Господин желает знать, не встречала ли ты здесь смазливого вида юношу постарше меня, который мог сорить деньгами, играть в кости и громко орать, что он патриций Серторий? - он вытащил из кошеля сестерций и крутанул его в костяшках пальцев от указательного к мизинцу и обратно - трюк, которому научил его старина Нуб явно не для подобной публики.
волчица: Номер был дохлый. Гость явно предпочитал мужиков. Ну что за невезение?! Вон Лохматая умудрялась не только работать, но ещё и красавчиков цепляла, и тряпки какие-то дарёные продавала... А всё потому что шлюха в третьем поколении! На морду-то - пройдешь не заметишь! Разве что волосы... А она что, виновата что стриженая? И у неё бы коса была, кабы эти караванщики мылись хоть раз в месяц и вшей не носили. Она вздохнула, убрала прелести со стола и, обмахивая столешницу ветошью предприняла ещё попытку: - Смазливее тебя давно никого не видала. У нас сегодня жаркое удалось и гарума вкусного завезли... - и чего тут монетами сверкать? Если он ничего не закажет, не её, так хоть пожрать, вечерних побоев от недовольного хозяина всё равно не избежать.
Тирр Серторий: - Как давно? - со своей интересной работой волчица могла и потерять чувство времени. Спасибо, что хоть грудь со стола собрала. Кстати, стол... Тирр непроизвольно провел пальцем по столешнице, брезгливо вытер его о ветошь. - Если ты припомнишь этого господина, заплачу как за заказ. - Она выглядела так же дешево, как и Авл.
волчица: - Давненько... - надулась, понимая что заказа так и не будет. А что ей те монеты? Что на них раба купит, чтоб хозяин не узнал и не прибил? Но денежка сверкнула маняще и она выкрутилась. - Если ты, господин, дашь мне ту монетку и закажешь ещё хотя бы вина, я могу у других спросить. Делиться всё равно придется - всех гостей поприличнее Лохматая заграбастывала, но хоть что-то перепадет.
Тирр Серторий: Тирр скривился, посмотрел на лупу, на монетку, снова на лупу, вспомнил мать и подумал, что это уж точно последний шанс Авла. Потому что это последний постоялый двор, где Тирр собирается его искать. Он прокатил монетку лупе: - Вина не нужно, принеси воды, лепешку почище и луканской колбасы. И узнай все, что сможешь.
волчица: Поклонилась низко, скрывая надутое "кривятся ещё... сам-то хорош, мужиков пользует..." и скрылась в кухне. ....выгребалсь из поварских рук, на ходу отряхивая от муки подол и краем уха слушая что лепечет стриженая дрянь. Лохматая... надо же, и эта подхватила, наглеет, даром что рабыня. Давно бы попортила паршивке морду, да куда уж сильнее, боги и так обделили. Это для них она - Лохматая. Кто тут помнит, что её зовут Ларония? Кто помнит, что пока отец не связался с ростовщиком это всё принадлежало её семье? Но она не забыла. И однажды она всё вернёт. Сторицей. Но для этого надо работать. - ...который, говоришь, мальчишка? А, вижу... ну, пшла! - шикнула отнимая сестерций и заставляя поднос заказанным, - пару асов отсыплю, больше не заработала. И пошла, вынося поочередно вперёд то одно, то другое бедро, не торопясь и сияя сопляку лучшей из улыбок. Составила на стол, присела рядом, притеревшись жарким плечом: - Говорят, ищешь кого-то, господин? Не такого ли, который на тебя похож?
Тирр Серторий: Ну вот, еще одна. Тирр отодвинулся так, чтобы слышать бормотание лохматой лупы, но при этом не касаться ее, положил на лепешку кусок колбасы: - Именно. Похож на меня, но старше. Пил, играл, уверен, перепортил немало ваших девок и, возможно, не только девок. Видела такого? - Он съел кусок. Вполне неплохо для забегаловки, шансы найти Авла возросли.
волчица: - Добрый у тебя родственник, - довольно зажмурилась Ларония, - щедрый, нежный. И удачливый. Как такого не запомнить? Был. Меня испортил... немножко, - улыбнулась с придыханием, - Господа с ним были молодые, да важные, по всему видно - нобилитет. Мы тут с ног сбились, думали харчей не хватит - так пировали. Родичу твоему боги помогли. Он сперва на скачках выиграл, потом на петушиные бои пошел - и там боги его не оставили, а уж когда на собачьи пошел, так везло, что господа его заметили, вот он с ними и гулял. Да здесь ещё они купчишку кого-то то в кости обыграли. Догола раздели. Чуть поножовщина не вышла. Тут уж хозяин кланялся-кланялся, да и попросил их, по хорошему. Кричали - в порт поедут, за купцовым долгом. Мальчик то ли робел, то ли правда стриженная дрянь угадала и мужиков любил, но бедром она к нему всё равно притиснулась, мало ли.
Тирр Серторий: - Угу, - под этот рассказ Тирр доел колбасу и выпил воду. - Значит, выиграл, значит, появится нескоро, побитый и опухший. - Подумалось вслух, но уши лупы его не заботили. В порт Тирр ехать не собирался, тем более что брат при деньгах, а стало быть с голоду не подохнет. Поножовщины не состоялось... часом не брат ли порт спалил? От этой мысли у него на минуту потемнело в глазах - подобные выходки уничтожают не только самого преступника, но и всю семью. Нет, Авл слишком труслив, даже в угаре. В любом случае порт сгорел, искать там следы брата нет смысла и пора наконец ехать домой. За этими мыслями он и не заметил как к бедру прикоснулось горячее. Отодвигаться было некуда: - Поверить тебе несложно. Сколько с меня за еду?
волчица: - Три аса, господин, - она чуть поёрзала на скамье, не желая упускать заработок. - А если ещё столько же накинешь, я навсегда забуду, что слышала про то, что твой родич с такой кучей денег по дорогам ездит, - улыбнулась ласково, протягивая ладонь.
Тирр Серторий: - Не стоит он таких денег, - невесело усмехнулся Тирр, отсчитывая в чистую на удивление ладонь шесть асов, - удачной охоты, волчица. Поиски Авла, как Тирр и предполагал, успехом не увенчались, и он с чистой совестью отправился домой. >>>>> Лавка Суламиты
волчица: - И тебе хорошего вечера, господин, - поднялась, убедившись, что тут добычи больше не будет. Два аса полетели под ноги стриженой шавке, сестерций она спрятала к остальным. Повар уже почти согласен, что старикашка-хозяин зажился и если поест не тех грибочков, никто не удивится что помер. А когда имущество бездетного хозяина, бывшего ростовщика, пойдет с молотка, она будет тут. С деньгами. Лариния лениво потянулась и пошла к стойке, отдавать разорившему её семью три жалких аса.
Адриан: >>>>> Из красильни Рахов по Остийской дороге ...совсем выбился из сил и дождь холодил так, что ноги онемели, и руки тоже онемели, Адриан уже не чувствовал сжатой в ладони монетки и не понимал, куда он бежал и зачем... скоро станет совсем темно, а у него только размокшая деревяшка и несколько монет. У постоялого двора он, отчаянно стуча зубами, залез под телегу - старую, стоявшую тут давно, судя по увитым каким-то зеленым стебелем оглоблям. Тихо и безопасно, пока. Есть не хотелось, хотелось только подавить страх, растущий внутри с каждым ударом неба. Он затаился.
Осмарак: >>>из гончарной лавки черед несколько пригородных стабул и кумпонов После четвёртой стабулы Осу пришла запоздалая мысль, что мать может и не знать своего сына так хорошо, как ей кажется. Среднего Сертория помнили во многих заведениях, но ни в одном не видели уже давно. Так может парень просто у женщины? Муж какой-нибудь хорошенькой горожанки вполне мог отлучиться по делам на месяц... или Авла пригрела молодая вдовушка и никак не разомкнёт объятий? Ос вспомнил несколько прилипчивых вдовушек и усмехнулся. Как бы там ни было - пора было завязывать. Громыхало и сверкало так, словно это за ним, Осом, выслали уже Визарешу и где-нибудь в поле он будет ловить его огненными лапами. Вино, поданное хозяином, было разбавлено настолько, что согрело лишь одним - желанием жулику морду начистить. И только уже занеся кулак чтоб грохнуть по столешнице, Ос вспомнил что только что стал благонадёжным римским гражданином. Он плюнул и вышел под дождь, спеша узнать что там с конём и надеясь на гостеприимство Ксеновой, приличной, харчевни.
Адриан: Он задремал и, обмякнув, ударился головой об ось телеги. Это вернуло мгновенно в чувство - и тут Адриан заметил, что во сне разжал кулак и монетка пропала - след от нее, красная вдавленная полоса, был, но сама она... - Укатилась! - Адриан вскрикнул тихонько и высунулся в поисках беглянки из-под укрытия - только голову, как водяной уж, которых так ненавидела тетка.
Осмарак: Всё живое затаилось от сверкания и громыхания, дорога была безлюдна, как в какой-нибудь глуши. Ос и сам бы не сунулся в такую непогоду, если бы не годы в море, где пару раз в мачту шарахало но ничего, вынесло, и если бы не знал уже кое-что об остийской дороге. "Безлюдье тут к лучшему". Но люди всё-таки были. Не пройдя и десяти шагов он уловил сбоку какое-то движение под телегой и на всякий случай присмотрелся. Мальчишка. Всего лишь чумазый мальчишка... откуда-то знакомый. Не так много он успел узнать людей, после того как ступил на италийский берег, чтоб забыть - сын воина! Как там его... Адриан? Сын Хромого убийцы, видевший его на остийской дороге. Ос ускорил шаг. Громыхнуло совсем близко и вода перед лицом стала чуть ли не стеной, как поднимающаяся в страшном шторме волна. Сын убитого им Хромого. Сын того, кто фактически спас ему жизнь на этой же дороге. Подарил гражданство. И дом. Громыхнуло так, что пару мгновений он ничего не слышал, но тряхнул головой и упрямо поднял её - он не боялся Визарешу. Ни тогда, ни тем более сейчас. Но... демон смерти мог идти не за ним. Если воин и вёл сына в какую-то школу, видно - не успел... Ос ругнулся, задумчиво пнул мыском коновязь, потер ладонью наморщенный лоб и вернулся. Присел перед телегой, окликая требовательно сквозь ливень: - Адриан? Помнишь меня? Я Осмарак, мы с тобой и твоим отцом в город шли. Что ты тут делаешь один?
Адриан: Когда он расслышал сквозь грохот и треск капель свое имя, он только вскинулся, выставив вперед колышек и соображая, надежно ли спрятан узелок... Окликнувший был знаком с отцом, и Адриан встал - и застыл в нерешительности, дрожа от холода и усталости, только рука стискивала уже опущенное оружие крепко: - Помню... ты с дороги? я... - он решился, в конце концов терять было практически нечего, - прячусь. Папку убили. Меня продать хотели... а я убежал. Ифе... Он хотел всхлипнуть, но устыдился бронзового и его требовательного тона.
Осмарак: "Папку убили..." Осмарак вспомнил, как катилась по крыше отрезанная женская голова и попятился. Какое ему дело? Не полезь Хромой убивать бабу, ничего бы не... Парнишка защищался палочкой и выглядел не взрослее младших племянников, когда Ос видел их в последний раз. До войны. До чумы. До того, как не спас. "меня продать хотели..." - Кто хотел продать? Родня?
Адриан: Адриан мял в руках палку и не знал, смотреть ли бронзовому в лицо или нет, что-то было не так... Может, папка с ним договорился о чем-то, зная, что его убьют? - Нет, грек, у которого мы с папкой ночевали, - ответил он наконец на вопрос Осмарака, - каким-то богачам для развлечения... Мне Ифе так сказала и помогла сбежать. Она сарай открыла, меня заперли... Ифе, рабыня! Только бы они не узнали, что она того... - кажется, он подумал это вслух. Он потер ладонями лоб, как делал отец, и снова тяжело вздохнул. И чего он все спрашивает и спрашивает?
Осмарак: "Не родня, уже хорошо". Какой-нибудь подельник, точно знающий, что теперь заступиться некому. У него мелькнула даже мысль - не вызнать ли про того подельника и навестить... таким разгневанным другом. Там тоже могло быть тысяч двадцать... Громыхнуло, уже дальше - гроза уходила с полей и пригородов куда-то к центру Рима, к харчевне с хорошим вином, в которой... "местным блядям дай порвать" говорил тёртый патриций про парня, куда старше этого. Ос встал, кашлянул, прочистив горло, чтоб голос звучал не резко, сказал ободряюще: - Молодец девчонка. И ты молодец что сбежал и спрятался. А куда ты бежал? Где твоя мать? Где родня?
Адриан: Он только мотнул головой на похвалу: - Она со мной не пошла, сказала, заклеймят. Будь у меня нож, я бы мог вернуться... - воинственности голосу придать не получилось, и Адриан скривился собственным мыслям: и что бы он сделал? А Осмарак все спрашивал, и Адриан отвечал терпеливо и уже затухающим голосом: - Не знаю, просто бежал. У меня только мать и тетка есть... теперь... Мать в деревне рядом с... - он напрягся, вспоминая название, - Осией. Там болезни сейчас. А тетка далеко.
Осмарак: Ос, надеявшийся, что родные мальчишки живут где-то в пригороде, сперва скривился с досадой на "деревню близ Остии" и только потом до него дошло "болезни?" и он вспомнил легионерское оцепление, которое обходил, давая крюк, какое могло быть при... чуме? Или угрозе чего-то столь же заразного. Не от этого ли бежал хромой ветеран без вещей но со всеми деньгами? От чего же ещё мог побежать - такой? В любом случае мальцу ещё идти и идти по этой дороге. Если дойдет. "Болезни. Солдаты. Дом..." он не успел это додумать и удивился на полуслове, когда обнаружил что предлагает: - Пойдем со мной. Ты помнишь, что случилось на этой дороге, когда мы шли сюда? Ты взрослый парень, я тебе прямо скажу - разбойники тебя не пожалеют. И в итоге ты окажешься там, откуда бежал. Я иду в город, там у меня дом, я гражданин Рима, со мной тебя никто не тронет. А завтра я отвезу тебя в деревню к матери, теперь у меня есть конь, доедем быстро. И, не давая времени на раздумья и страхи, велел: - Не бойся, твой отец спас мне жизнь, помнишь? Пойдём, пока гроза поутихла.
Адриан: Это предложение прозвучало слишком хорошо для того, что происходило с Адрианом теперь, но отказываться не было ни сил, ни желания и он покорно спрятал палку за пазуху к узелку. Уж лучше этот странный должник отца, чем разбойники на дороге. - А точно отвезешь? - спросил Адриан для порядка. - Если отвезешь к маме, то идем. Последнее он говорил уже подстраивая усталый шаг под Осмарака и зевая во весь рот. Если сегодня удастся поспать, то завтра будет время найти Ифе, а потом Осмарак отвезет их обоих к маме и все будет хорошо... Адриан всхлипнул в самый распоследний раз и решил теперь быть мужчиной. Всегда. >>>Остийская дорога
Осмарак: - Отвезу к матери, обещаю, - дал слово Осмарак, глядя как ребёнок прячет за пазуху "оружие". Почти как Атир, который никогда не сдавался, и так же отважно защищал женщин, даже рабынь, когда караван атаковали. Почти как он. У Атира никогда не было такого взгляда, сколько он его помнил. Отвезти матери... Всего-то. Что там было до той Остии в конце-концов? Если только... - А девчонке ничего не сделается. Если она рабыня, знает как не подставляться, наверняка незаметно тебя выпустила. Так что за болезни, говоришь, в деревне? - спросил, приноравливая шаг к детскому. >>>Остийская дорога
Мэхдохт: >>> Остия. Термы 27 августа, утро И хотя Мэхдохт надеялась, что человек придет в первый же день, ожидания ее были обмануты. На встречу к ней не торопились, и с каждой минутой это выводило из себя персиянку все больше и больше. Предсказание гадалки, с которым она поначалу смирилась, теперь обыгрывалось ее воображением, едва только она собиралась прилечь подремать. - Саназ, переплети мне косы, - в отчаянии приказала Мэхдохт, нигде не находя себе места. Непослушные пряди выбивались и торчали, как попало. Явиться в таком виде к Дахи – все равно что признать, что старшая всегда и во всем лучше. Пять лет сестры не виделись, и теперь у Мэхдохт появился шанс предстать в ином виде: не вечно маленькой и глупой, а взрослой и умудренной жизнью. Возможно, даже больше умудренной, чем сестра. Наконец, он пришел. Отправив Саназ восвояси, Мэхдохт говорила с ним с глазу на глаз, тихо, но нетерпеливо. Сейчас ей казалось, что нет ничего важнее добраться до домуса Дахи, наконец обнять сестру, и только уже потом, со спокойным сердцем, заниматься всем остальным. >>> Двуликий дом гетеры Дахи
полная версия страницы