Форум » Окрестности » Оливковая рощица » Ответить
Оливковая рощица
Admin: От Рима недалеко, но междорожье и потому тишина, трава и жаворонки. И нужно очень хорошо искать, чтоб найти лачужку сторожа.
Ответов - 93, стр:
1 2 3 All
Амата Юлия: И снова глаза весталки горели любопытством - шальным, детским, словно и не взрослая девица, а та самая восьмилетняя девчонка с блестящими темными косичками восторженно слушает рассказ, ловя каждое слово. - Обязательно покажешь, - с настойчивостью и одновременно какой-то даже просьбой шепнула Амата, глядя в алтеровы глаза, уже поднимая руку, чтобы коснуться заросшей щеки, как... Мокрое и шебутное животное протопталось поверх людских голов и радостно накинулось на того, у кого площать для вылизывания была больше - на Алтера. Ученица же с тихим взвизгом откатилась в сторону, смотря на пса огромными зелеными глазищами, испуг в которых почти моментально сменился весельем. - Алтер, ты ему явно нравишься! - девушка даже успела коротко рассмеяться, прежде чем резко оборвать веселье - от чужого мужского голоса где-то поблизости. Свободной рукой подхватив валявшееся чуть в стороне покрывало, весталка торопливо накинула его на голову, хоть немного прикрывая лицо и плечи.
Луций Алтер: Мокрый ураган, налетевший с визгом, поначалу выбил его из колеи, равно как и голос вдали, голос... Нуба? Алтер моментально сел, держа счастливого Мохнатого на вытянутых руках: — Еще бы не нравился, это мой пес. Знакомься — Мохнатый, сегодня на редкость чистый. Ничего не бойся. — Он прикрыл весталку спиной, привстал: — Нуб!? Ты что здесь делаешь?
Нуб: Обнимался Мохнатый не с чужим, это было понятно сразу, но заметив девушку, спешно накинувшую покрывало при его приближении, Нуб думал увидеть Авла, а никак не... - Алтер? Господин мой... - старик склонился в низком почтительном поклоне, пряча веселый взгляд от молоденькой и пугливой подружки старшего - Я купал паршивца этого, и трав насобирал от бло... для чистоты. Уже обратно собирались. - добавил успокаивающе.
Амата Юлия: - А я Юлия, - Амата подмигнула псу и плотнее запахнула покрывало. И уже Алтеру, на тон тише, - я не боюсь. Тоже поднявшись вслед за мужчиной, Юлия с любопытством выглянула из за его плеча, рассматривая подошедшего. Его она не помнила среди тех, кто бывал в храме и мог её узнать, поэтому слегка успокоилась и даже шагнула вбок, более не прячась за мужской спиной. Говорить что-либо в присутствии незнакомого ей, но, по всему прекрасно известного Алтеру мужчины она постеснялась, просто прижалась боком к стоящему рядом, бросая на него короткий взгляд, тут же переводя обратно на чернокожего. Вежливая и приветливая улыбка тронула девичьи губы.
Луций Алтер: — Это хорошо, что обратно, — он был на удивление спокоен, даже улыбнулся, почувствовав, как прижалась к нему девушка. — Ты Мохнатого-то держи, а то загрызет кого ненароком. Иди сразу в красильни, — он сделал упор на это слово. — Я буду позже. Он передал Нубу Мохнатого и кивком подкрепил это распоряжение.
Нуб: - Госпожа, господин - поклонился нубиец, принимая мохнатого оболтуса и накидывая на протестующего верёвку. Девушка была Нубу незнакома, но точёное личико в сочетании с открытым взглядом, без заносчивого выражения, которое частенько бывает на лицах красавиц, ему понравилось. И на обратном пути он радовлся и за молодого господина, и за Суламиту, молитвы которой о долгожданной хорошей невестке, похоже, наконец-то услышала Веста... или тот, кто знает лучше, кто кому предназначен в мире. >>>красильня
Амата Юлия: Ответив на прощальный поклон еще одной улыбкой и достаточно долгим, уважительным кивком, Юлия дождалась, пока высокая фигура мужчины скроется среди зарослей, после чего уткнулась Алтеру куда-то в основание шеи и зашлась чистым, безудержным смехом, совершенно внезапным и оттого еще более неконтролируемым. - Охох, кажется для местных сплетен у тебя появилась невеста, - кое-как отсмеявшись выдавила сквозь всхлипывания Амата, продолжая держаться за его плечи, чтобы не упасть на траву.
Луций Алтер: Он проводил управляющего взглядом и усмехнулся словам Юлии: — О, да, хотя бы в сплетнях, — Алтер непроизвольно обхватил смеющуюся девушку за талию, давая ей вволю нахохотаться, не рискуя упасть. Ситуация действительно была презабавнейшая, как и разговор, который мог ожидать его в красильне, если конечно Нуб узнал в этой девушке весталку. Впрочем, все к лучшему. Алтеру давно уже хотелось обнять ее.
Амата Юлия: Внимание привлекло одно лишь слово: - А почему "хотя бы"? - Юлия перестала смеяться и подняла лицо, все еще хранившее в своих чертах следы до конца не исчезнувшего веселья. - Ты еще не нашел невесту? Стоять вот так вот - уложив раскрытые ладони ему на плечи, чувствуя тяжесть рук на своей талии было упоительно спокойно и тепло. Ни капли нервозности, только умиротворение. Да, последний фрагмент мозаики встал на место, более не нарушая картины идиллии белым пятном.
Луций Алтер: — Нет, — почему-то такой интерес с ее стороны был очень приятен, — да я и не искал никогда. Работа, работа... В голове промелькнуло, интересно, а Фортуна и Веста дружат между собой? Нужно будет как-нибудь спросить у Юлии, она разбирается в этом так же, как он фруктах и зелени. Вслух сказал, не выпуская ее из рук: — Но тебя вот нашел...
Амата Юлия: Юлия улыбнулась, непередаваемо тепло и мягко: - Нашел. Правда искал другую... И все же не утерпела - коснулась сначала кончиками пальцев, проскальзывая по линии скулы, а потом уже прижалась полной ладонью к щеке.
Луций Алтер: Сложно было отдавать себе отчет; он повернул голову и прикоснулся губами к открытой ладони — она пахла травой и кажется яблоком, нет, не кажется, совершенно точно, а еще этот неуловимый запах кожи, каких-то храмовых огненных благовоний... Что-то мелькнуло перед прикрытыми глазами — он крепче прижал к себе девушку и, наклонив голову, поцеловал ее.
Амата Юлия: Кто сказал, что только первый поцелуй запоминается на всю жизнь и заставляет тело дрожать, словно в лихорадке? Глупости. Юлию словно опалило жарким жертвенным пламенем, от головы до пят, от нежных губ, сейчас столь отчаянно отвечающих Алтеру, до кончиков пальцев, дрогнувших на плече. Долго, сладко, запретно - перечислять можно было бесконечно. Амата полностью растворилась в ощущениях, безотчетно стремясь оказаться еще ближе, еще теснее. И даже благоразумие потерялось где-то в волнах безбашенного восторга, затопившего девушку с головой.
Луций Алтер: Она не оттолкнула, не стала сопротивляться... От долгого, желанного, жадного поцелуя подкашивались ноги, и Алтер, ни на секунду не выпуская ее из рук, не прекращая целовать, сделал короткий шаг в сторону, прислонив Юлию к оливе. Напряженная, дрожащая ладонь скользнула по талии, бедру, лаская так, словно и не было никакой ткани, ничего не было. Кажется, он совершенно потерял голову, до ломоты в затылке, темноты в глазах.
Амата Юлия: Ладони зарылись в волосы, дыхания же попросту не хватало, но Юлия даже и не допускала для себя возможности остановиться - отвечая пылко, в чем-то неумело, но неизменно нежно. Всем телом, всей душой, возможно столь наивно доверившейся. И ни капли страха, ни малейшего возгласа протеста - только полное растворение в нем, в его настойчивых руках, жарких поцелуях, смешавшемся дыхании. Когда грудь уже начинала гореть от недостатка воздуха, Амата нехотя отстранилась, так и не убирая рук с затылка, даже не пытаясь выскользнуть из объятий - потому что верила, потому что не боялась.
Луций Алтер: В тот момент, когда она отстранилась, к Алтеру вернулась способность соображать, но он не смог этим воспользоваться — ее запах сводил с ума. Уголок губ, щека, скула, бесконечно изящная линия шеи, от маленькой мочки уха к белоснежному плечу, ключице — невозможно было остановиться, прекратить прикасаться к ней губами, убрать руки с бедер.
Амата Юлия: Настойчивость не злила, напротив - от нее сердце заходилось как сумасшедшее, грозясь разбиться о ребра. Жарко, нежно, до дрожи во всем теле... Прикосновения Алтера заставляли забыть о приличиях и каких-то там запретах. Руки девушки беспрестанно скользили по шее, плечам, спине, обласкивая, поощряя... "Остановиться?..да, надо, но...как, если нет ни желания, ни сил?" Ладони мягко обхватили его лицо, приподнимая, заставляя смотреть в глаза - сейчас пьяные и блестящие, а нежные губы снова прижались к губам, теперь уже нежно, очень медленно, успокаивая первый сумасшедший порыв.
Луций Алтер: От происходящего ноги перестали держать окончательно, и он мягко опустил Юлию на траву; не переставая целовать, пробирался нетерпеливыми кончиками пальцев сквозь цветные, слишком яркие ткани, к ней, горячей и желанной. Ничего не было: ни травы, ни шуршащих олив, ни птиц, ни воздуха — только она.
Амата Юлия: Укладываясь на траву, Юлия отвечала, отвечала на поцелуи, с не меньшей настойчивостью, так, что становилось уже непонятно, кто же кого целует. И жаркое, прерывистое дыхание касалось алтеровых губ в кратких перерывах, когда девушка отстранялась, чтобы жадно глотнуть воздуха. Голова шла кругом от касаний, поцелуев, от ощущения прижатого к ней тела, и только на самом краю уже затянутого медовой пеленой сознания с мягким укором на нее смотрело спокойное женское лицо, с теми же чертами, что она привыкла наблюдать на статуях у храма. Какой бы ветреной она не была, но и о том, кем же она являлась, забывать все же было нельзя... - Алтер... - еле различимо за стуком собственного сердца и неровным ритмом двух сбившихся выдохов, ладони снова обхватили его лицо. - Алтер, не спеши... Ласковое касание губами уголка припухших губ, после шеки, лба, носа, мимолетное, как прикосновение бабочки.
Луций Алтер: Кажется, она что-то сказала... Захваченный ее ласками, он усилием воли попытался согнать туман, наполнивший голову, прислушаться. Получалось плохо, он весь дрожал от этого усилия: — Что?.. то не так?.. — и если прояснить голову почти удалось, то остановить руки он не смог.
Амата Юлия: Амата улыбнулась: - Так. Все так... - губы мазнули по скуле, - ...просто не торопись. Весталка обхватила руками его шею и перекатилась на траве, навалившись сверху. Волосы тяжелой, темной, пахнущей травяным настоем волной упали по бокам от их лиц, сейчас находившихся столь близко друг к другу, отгораживая их от внешнего мира своеобразной ширмой. Ученица снова растянула губы в мягкой улыбке и смущенно блеснула глазами. Блуждающие по её телу руки смущали и распаляли одновременно.
Луций Алтер: От неожиданной смены положения он растерялся, но теперь ее одежды мешали значительно меньше. — А я и не тороплюсь, — он притянул ее поближе, поцеловал, чувствуя, как опять теряется от запаха теперь совершенно освободившихся волос. В этом новом помутнении руки сами остановились на ее бедрах, крепко сжали................
Амата Юлия: - Торопишься... Она ответила на поцелуй, доверчиво приникая, не препятствуя продвижению его рук по своему телу. Тихий вскрик заглушили его губы, Юлия невольно дернулась в слабой попытке отстраниться, и, переждав краткий миг боли, окончательно забылась в его руках ................
Луций Алтер: С последним судорожным вдохом он крепко прижал ее к себе и откинулся на траву. Постепенно разум начал возвращаться. Вместе с осознанием того, что только что произошло: "Идиот..."
Амата Юлия: Меленько подрагивая всем телом, Амата прижалась лицом к его плечу, и прерывисто выдохнула. После спавшей пелены сладкого дурмана пришел страх. И слезы. Девушка шмыгнула носом, дрожащими руками, чувствуя в теле слабость, отстранилась от Алтера и откатилась вбок. Села, поджав под себя колени, и, не глядя более на него, закрыла побледневшее лицо ладонями, расплакавшись, тихо и безысходно. "Что я наделала? Как допустила?" Было ужасно страшно - от того, что она знала, какое наказание её ждет, от того, что знала, что ждет Алтера, и вместе с тем душу терзала непонятная тревога, что так или иначе её проступок обязательно станет известен прочим жрицам. А там и до понтифика недалеко...
Луций Алтер: Слезы Юлии сейчас напугали Алтера гораздо сильнее, чем та участь, которая их ожидала впоследствии. Или не ожидала, если собраться сейчас с духом и что-нибудь придумать. Но прежде всего спокойствие. Он подобрался к ней и обнял, погладил по голове: — Тише, тише... все будет хорошо.
Амата Юлия: Юлия не увернулась, но и не приникла к нему, ища поддержки и защиты - она продолжала также тихо, практически беззвучно ронять слезы, изредка шмыгая носом и вытирая застилающие глаза капли тыльной стороной ладоней. Все будет хорошо? Да как бы не так! Если узнают, то наказание не заставит себя ждать, а жить она хотела. И еще больше хотела, чтобы жил Алтер. Впрочем, о последнем еще можно было позаботиться - да мало ли кто мог её обесчестить? Мужчин в Риме много. Другое дело что Алтер уже появлялся как в храме, так и около него, и жрицы смогли бы что-то заподозрить. Но то жрицы, и никаких прямых доказательств у них не будет, а она будет молчать. Сама виновата, ей одной и расплачиваться... А с ним все должно быть хорошо. - Да, будет... - слегка подуспокоившись, все же откликнулась Амата, поворачивая к нему заплаканное лицо и, поддавшись порыву, уложила голову на плечо, - обязательно будет, Алтер... Если на то будет воля Весты... Произнести её имя оказалось так сложно, зная, что нарушила клятву, данную ей же. Или же не ей...Но понтифику...
Луций Алтер: Он ожидал пощечины как минимум. Но нет... — Будет. Ты же еще ученица, Юлия, еще есть время отказаться служить. И вообще, — он немного замялся, понимая, однако, насколько неуместна эта пауза, — я хочу жениться на тебе. Понимаю, что после всего это звучит не очень хорошо, но... вот так. И тебя же не остановит то, что я торгую персиками?
Амата Юлия: Отказаться служить...Она думала об этом. И если раньше подобный вариант вызывал только лишь неприятие и возмущение, то сейчас он казался единственным спасением. — я хочу жениться на тебе. "Что?!" - Амата поперхнулась очередным всхлипом и во все глаза уставилась на Алтера. Что он сказал? Жениться? Да уж, после того, что они только что натворили звучание дивной фразы несколько подпорчено, но... - А что плохого в персиках? - Юлия не знала, продолжать ей плакать или уже можно смеяться, поэтому губы то скорбно поджимались, то дрожали в улыбке, а на язык лезла всякая глупость. Рука поднялась к коротким темным волосам, чуть более жестким, чем её собственные, и ласково потрепала по макушке, - Глупый. Ну как такое может остановить?
Луций Алтер: — Ну, это будет существенное отличие в статусе, хорошо, что это тебя не пугает, — он поймал ее руку, поцеловал. — Кажется, нам пора идти, тебя скоро хватятся в храме. Не хотелось бы чтоб попалась та, которая тебя прикрывает. Он встал, помог ей подняться и, покраснев от смущения, тихо добавил: — Если нужно, здесь есть ручей, в двух шагах...
Амата Юлия: - Да, уже скоро вечер... После слов Алтера на душе заскребли тоненькие коготки тревоги, и Юлия тяжело вздохнула, зябко передернув плечами. Поднялась с устланной зеленым душистым ковром земли, зарделась в ответ. Захотелось отвесить подзатыльник этому "скромнику"... Вот как заниматься всякими непотребствами, так он не краснел, а тут прям засмущался так, что непонятно, кто из них совращенная девственница... Но до рукоприкладства не дошло. Амата только тихо уточнила где именно находится ручей и ушла к нему в одиночестве, даже и не допуская возможности того, чтобы Алтер пошел следом. - Мы уже можем идти, - вернувшись, она неуверенно улыбнулась, и наклонилась за покрывалом. Накинула его на голову, прикрывая растрепавшиеся волосы, одернула одежды, мазнувшие намокшими концами по ногам. - Надеюсь меня там не искали...
Луций Алтер: Он не собирался смущать Юлию своим присутствием у ручья, только осмотрелся, чтоб убедиться, что вечерняя уже рощица пуста. Дожидался ее без мыслей, погруженный в полудремоту; но когда через этот звон пробился ее голос, ответил, не открывая глаз: — Я тоже на это надеюсь. А скоро им и не понадобится больше тебя искать. Поднявшись, снова залюбовался Юлией: нежная, хрупкая, чистая — обнял ее, коротко поцеловал в лоб, осторожно поправил на ней покрывало: — Амата. Возлюбленная. Теперь моя. — И опять смутившись, на этот раз патетичности этого жеста, добавил: — Завтра я уезжаю в Остию на два дня, а когда вернусь, заберу тебя из храма. И я думаю, Веста на это не обидится. Алтер взял Юлию за руку и быстрым шагом они направились к забытому Храмовому комплексу в целом и к Дому весталок в частности
Амата Юлия: — Амата. Возлюбленная. Теперь моя. Юлия оцепенела. Если отбросить внешнюю патетику, это были слова, которые возможно хотелось бы услышать каждой, но... Как-то все было не так. - Хотела бы и я так думать, Алтер, - отмерев, ученица слабо улыбнулась, не позволяя слезам снова пролиться из глаз. - Но прежде чем я узнаю решение Весты, мне нужно хотя бы вернуться... Его рука была упоительно теплой, по сравнению с её холодными пальчиками, озябшими после воды и легкого страха, что поселился в груди, и покидая оливковую рощицу, Юлия не переставала чувствовать тревогу. ------------> Дом весталок
Осмарак: >>>термополий Искать подходящее место долго не пришлось, первый же торговец зерном к которому он обратился с вопросом на своей несовершенной, но вполне приличной латыни, прекрасно его понял, указал дорогу и даже не покривился на малое количество купленного товара. - Тут в тени клетки ставь, - велел Ос, усаживаясь на землю под оливу и доставая тонкие веревки. - А писать на каких языках умеешь?
Феликс: >>>термополий - Латынь, - ответил Феликс, задавая себе вопрос отчего Осмарак, как и он сам, так и думал об этом всю дорогу. Это, можно сказать, пугало. Во всяком случае, было неприятно, как окрик "Ксения!" в харчевне. Мать он почти не помнил. Язык, на котором его учили писать, называя его греческим, отличался от ее речи так, что Феликс едва понимал его. Их - его старого господина и его друзей - смешило его произношение, и он не любил заниматься греческим, в детстве убедив себя, что из этого выйдет только обидный смех, как ни старайся. Он читал на нем, понимая через слово... Захотелось залечь в траву и чтоб его потеряли.
Осмарак: - Научишь меня, - руки сами вспоминали узелки и формы, он сам не заметил как связал первый силок, - я только читаю на латыни и то плохо. А теперь смотри, запоминай, - и повернулся так, чтоб видны были хитрые узлы. Силки были готовы быстро, но движения, повторенные несколько раз, молодой должен был запомнить, с его-то зрительной памятью и вниманием к деталям. Ос прошелся к противоположному краю рощицы, прислушиваясь как замолкают при его приближении птичьи голоса. Насторожил силки, насыпал зерна, возвращая на место примятую траву, осмотрел небо. Кто-то кружил, но так высоко, что определить точно что за хищник не удалось даже ему. Однако, судя по тому что их было несколько и так близко друг к другу это был слеток. - Доставай оружие, - разваливаясь у дерева приказал Ос, - и продолжай учиться метать. Вон там подходящее дерево. Только старайся сильно не шуметь, мне надо их услышать вовремя.
Феликс: он отошел куда показали, сунул руку за пазуху. И только тут стал ясен замысел Осмарака. Феликс даже не вынул еще ножа, как понял, как должны лежать ремни. Чуть потянув, он почувствовал, как отпускает резь в подмышке и рукоятка устроилась так, что складки ткани полностью скрывали ее, но яблоко было у самой горловины. Только и была одна опасность, что, вынимая, чиркнуть себя по горлу. Он дважды попробовал обратным хватом, оттягивая вырез туники, медленно, входя в детали движения, понимая, как незаметно это можно сделать, если приблизить к лицу или шее руку испуганным жестом. Но из этого хвата не получалось сразу метнуть. Как бросают с ладони лежащий лезвием к запястью, ему видеть никогда не приходилось. И он попробовал запустить руку иначе, и нож вылетел красиво, и Феликс только едва успел отдернуть голову. Так было вдвое трудней не задеть себя самого. Сперва перехватило дух. Потом он усмехнулся: теперь, если что, достаточно быть невнимательным. Он выбрал дерево потолще и подальше и стал пробовать.
Осмарак: Задания научиться метать сразу из ножен Ос не давал, но остановить уже не успевал и остался смотреть с отстраненным интересом как парень пытается не перерезать себе горло. Получалось у него неплохо, Ос вернулся к своим веревкам и когда раздался первый писк, сеть была почти готова. Он метнулся к попавшемуся перепелу с клеткой и полотенцем, запер и cразу накинул ткань, чтоб не бился. - Локоть в сторону не отводи, - поправил раба, вернувшись.
Феликс: Совет не помог, только сковал. Феликс стал думать не о ноже и цели, а о локте, и запутался совсем, в какую сторону не отводить, потому что не отводить вообще, если брать обычным хватом, не получалось категорически - то ли у него были слишком длинные локти, то ли вообще костей многовато, он так и не понял. Спасла кисть, которая, оказывается, тоже гнулась и не только тогда, когда это нужно было на ложе, но по-прежнему само вытаскивание ножа продолжало оставаться самым интересным и опасным процессом.
Осмарак: - Никогда не доставай, если не уверен что можешь убить, - посоветовал Ос, - им же и зарежут. И не целься в голову ближайшие десять лет. В глаз не попадешь, а в остальное бессмысленно. Забрал птицу из второго силка, подождал немного, но третий так и остался пустым. Он ушел подальше, за край рощи, приладил к кустам сети и рассадил приманку. Перепелки, хоть и помятые, были ещё полны сил и хорошо бились. Сходив за большой клеткой, он залег между двух ловушек - ждать.
полная версия страницы