Форум » Окрестности » Развалины старого жертвенника » Ответить
Развалины старого жертвенника
Мирина: Руины жертвенника разрушенного землетрясением. Примерно посередине между Римом и побережьем.
Ответов - 71, стр:
1 2 All
Осмарак: Беркут, конечно, "дулся", издеваясь над новичком. Проведя его несколько шагов и проверив подпругу(болталась), Ос хохотнул, снял седло: - Ах ты.. Ещё раз, Феликс, - достал последнее яблоко у того из за пазухи и поторопил: - Давай пока жуёт. Положи повыше, протяни чуть назад, чтоб шерсть улеглась. Спокойнее. Поведешь немного, проверишь подпругу ещё раз. И пока раб возился, намотал проклятые повязки, прикрыв их наручами.
Феликс: Угу. Как сказали. Повыше, протянуть. И туже. Руки соскальзывали. Он уперся и затянул таки изо всех сил, уже не думая, что причинит боль живому существу. Хоть существо и было в несколько раз его больше... И не вспоминая о задних ногах. Как на предмете. С легкой злостью на неудачи, на собственную бестолковость, бесполезность. Слабость. Чуть сжав губы. Ничего не выражая глазами.
Осмарак: Попробовав засунуть два пальца под пряжку, ослабил подпругу, припособил зайцев и взлетел в седло: - Перестарался. Иди забери мешок и на жертвенник становись, с него залезешь, - терпение закончилось, дичь звала. >>>деревня
Феликс: Оказавшись снова за спиной, к которой не тянуло прислониться, он только прицепился прочнее к тунике и стал приноравливаться держаться ногами. >>>>>>>>>деревня
Гней Домиций: >>>латифундия Клавдии Минор Бездорожье давно слилось в одно буро-зеленое пятно, а он все кричал отчаянное "хааа!" и испуганная полукровка неслась так, словно за ней гнались волки, свистя легкими и роняя пену, но Гней все гнал и гнал, не замечая ничего, до тех пор пока сердце старой Коровки не выдержало. Она споткнулась, сделала последний рывок и упала, дрожа и хрипя, подминая ногу не успевшего соскочить всадника... Он с трудом вытащил ногу, обдирая её о камни, посмотрел в мутнеющий глаз, в котором ему почудилось то же беспомощное "почему?" и ткнулся лицом в мелко дрожащую шею. - Коровка... С пустыми глазами он поднялся, обошел её так, чтоб она не могла его видеть, снял с пояса кинжал, перерезал ей горло... и, шатнувшись, сел рядом, смотреть как боги земли и любви принимают жертву от его глупости и жестокости.
бестия: 23 авг день латифундия клавдии минор>>>>> А потом он забыл, зачем, собственно, гнался, потому что просто был молод и полон сил. Возможно, ветер с моря доносил еще остаток запаха, но он держал направление, играючи перемахивая овраги, возможно, это уже дух соперничества брал верх - догнать ушедшего с форой, и он легко искривлял тропу, выбирая гладкие участки земли и, казалось, скользил по ней, как лебедь по водной глади.. ...и вдруг стал, упершись резко всеми четырьмя, словно остановленный резким порывом встречного ветра. Извился всем позвоночником, как змея, махнул головой, дал задом и прянул, как кот - с четырех ног, почти так же фыркнув, вверх и в сторону, чуть ли не в воздухе меняя направление бега, и поскакал неровным аллюром, пытаясь сбросить себя все, что еще держалось. Там, не столь далеко, лежала в крови она. >>>>>>>остийская дорога
Авл Элий: 23 авг,день Латифундия>> С Вихрем что-то произошло.. И только что казалось, послушный самой мысли, конь дернулся, взвился и понес в другую сторону, непослушный ни голосу, ни поводу. ..и неудачно попавшаяся ветка выбила из Авла дыхание, а самого Авла-из седла. Когда Авл снова смог дышать, он встал и побрел в ту сторону, куда дернулся конь. остийская дорога
Гней Домиций: Земля благодарно впитала то, что он дал ей, закатное солнце приглушило краски, размыв границы бурого пятна, смягчило лица древних богов, степь запела иначе, а он все сидел, думая уже ни о чем, как ветер, не разбирающий что задевает, касается сразу всего. Когда свет почти совсем ушел, Гней вытер нож о землю, провел черту... одну, другую, потом из под руки высыпались какие-то цифры, высохшую землю изрезали схемы, чертежи, и, когда солнце ушло за черту, он одними губами нетерпеливо приказал ему: - Подожди! - словно нерадивый слуга убирал светильник. Потом опомнился, откинулся, уперевшись отброшенными назад ладонями, разминая затекшую спину, запоминая собственные рисунки, убрал в ножны кинжал, и побрел на латифундию, спотыкаясь временами и бормоча под нос "так... потом сбоку и вверх... и там ещё.. нет, так оно не..." >>>латифундия Клавдии Минор
Гней Домиций: 27 авг утро >>>Конюшни Авдиев Гней обернулся резко, почти гневно: - Был повод. Наследника состояния не оставлять в живых. Но когда Авл сказал "выручить", взгляд потеплел, как и тон, хотя удивление осталось. Самому Домицию такое в голову не пришло, брезгливость из его жалости так и не делась никуда с амфитеатра. - Ты добр. Но не думаю, что можно что-то сделать. В таких случаях приговор однозначен, а суд скор, скорее всего её бросили в Тибр ещё до рассвета. Он тронул Пегаса как трогал всегда - легонько толкнув пяткой. Это существо, единственное, понимало его даже не с полуслова, а с полувзгляда, полужеста. А за воротами коню достаточно было негромкого "хей!", чтоб сорваться в летучий галоп. Он нёсся не касаясь трав, казалось - по головкам клевера и верхушкам диких колосьев, и Гней был уверен, что придёт первым, но там, где Пегас, на склонах холмов, колдобинах, овражках, терял скорость, могучий вороной шел не сбавляя, словно на копытах его была броня, а внутри не сердце и лёгкие, а сотня упорных, слаженных гребцов. Так что любоваться Авлом Домицию приходилось то сзади, то оборачиваясь назад, и так до тех пор, пока на горизонте не показались древние камни...
Авл Элий: >>>Конюшни Авдиев Из Тибра он бы ее вылавливать не стал. Передернуло. -Это не повод, а причина. Белый все-таки временами обходил. Но Авл опережал его тоже без особого труда. Перед самыми камнями Гнеев пегас все-таки обошел на полкорпуса. Случайность. И отрез хорошей дороги.
Гней Домиций: Разгоряченный, оставивший все грустные разговоры ветру, с пересохшими губами и смеющийся как новорожденный Вакх, Гней шагом объехал развалины трижды, ласково дразня Пегаса зайцем, оленем и полинявшим гепардом, прежде чем спешиться и подвести его к чаше, не настолько глубокой, чтоб там застаивалась муть и ряска. И позвал Элия: - Здорово шел, отличный конь! Авл, тут вода дождевая почти всегда бывает, веди сюда... а как его зовут, твоего вороного?
Авл Элий: На камнях вороной начал нервничать и Авл успокаивал его по большему диаметру. А после ослабил подпруги и привязал спиной к воде, чтоб не завидовал. -Не пои после скачки. А имя он еще так и не придумал -Не знаю, не назвал еще.
Гней Домиций: - Что ты, тут поить нечем, тут нам четверым только языки смочить, мой любит меня брызгать после бега, а как же он брызнет, если у него морда сухая? - засмеялся Гней. - Ты не часто тут бываешь? Мне говорили, чаша треснула пару лет назад, в грозу, и вода не доходит до краёв, уходит сквозь трещины, говорят даже, - отмахнулся от Пегаса, "кивнувшего" кучей брызг в сторону хозяина, - что молния, угодившая в чашу - знак, и тут надо искать клад. Под камнями где-то... Чего только не придумают, за столько лет здесь наверняка уже всё перерыли. Да и не вижу я следов молнии на камне...
Авл Элий: Впечатление место производило жутковатое, возможно, из-за черепа. Конского, похоже. -Не думаю, люди суеверны, вряд ли кто решится гневить богов, пусть и умерших. Так что может и цело. Но я пока копать не буду, мне своего хватает. Авл что-то слышал про древние обряды и сожалел, что людям сейчас предпочитают животных. Он бы посмотрел. На мгновение перед глазами встала картинка - глаз не отвести. Особенно хороша была женская грудь в алых потеках. Авл сглотнул, подошел еще ближе к Гнею. Картинка все еще стояла перед глазами, и тогда он обхватил обнаженный стан жрицы, вторую ладонь положил на ее шею и притянул голову для поцелуя, ожидая почувствовать вкус крови. Вкуса крови не было. И в притянутом теле недоставало так приманившей его груди.
Гней Домиций: Домиций отпустил повод, объяснив Пегасу на понятном ему человечьем: - Далеко не уходи, скоро позову, - зачерпнул из лужицы чаши и смочил сухие губы. "...люди суеверны, вряд ли кто решится гневить богов, пусть и умерших" говорил Авл, и Гней, невольно, проследил его взгляд. Череп загнанной полукровки уже белел, и он успел подумать только "каким же богам я принёс жертву?..", а потом в него самого словно ударила молния, расколов хрупкий жертвенник его решения до самого основания и, потянувшись за рукой, он впился в Элия жадным поцелуем, диким как степь, бездумным как небо над ней и неостановимым как воля древнего жестокого бога. Он горел, его испепеляли, а старые боги, понявшие жертву буквально и верно, хищно улыбались с камней... но он их не видел.
Авл Элий: А груди не было, как не было и крови. Это был парень и пах он как парень. "Неудобно получилось", подумал Авл, не отталкивая юношу - сам же полез, а дождавшись момента, когда поцелуй распался произнес: - Хорошее местечко. Мне нравится. С Марком можно было бы поржать, с Гнеем - не получалось. Угораздило же - перегрелся, наверное. И опустил руку в чашу - набрать в ладонь, остудить лоб. И вытереть губы, потом, не на виду, чтоб не обижать славного, в общем, мальчишку.
Гней Домиций: - Отличное, - тихо согласился Гней, как только смог вдохнуть. Опустил руку в чашу, но вода закончилась. А жажда осталась. Он не мог думать, не мог сформулировать ни один вопрос, просто смотрел на камни как на руины оставшиеся от его твёрдости, и с трудом вдыхал горьковатый степной воздух, разнотравный, лавандовый, кружащий голову, а потом положил Авлу руку на плечо, разворачивая лицом к лицу: - И люди тут бывают редко, далеко от дорог... Ему нечего было спросить. У него был только ответ.
Авл Элий: Из ситуации надо было выходить, как-то. Но аккуратно. Племянник Нерона, все-таки. Авл провел ласкающим жестом по затылку, по шее, подцепил безымянным пальцем шнурок, на котором висела булла, дальше пошел уже по шнурку. - Недостаточно далеко. И люди все-таки бывают. Люди есть везде. Поговорим позже, когда избавишься. Время бежит быстро и желания меняются, это Авл хорошо знал по себе. Он дал Гнею напиться из того, что осталось в ладони. А второй рукой приобнял, по-дружески, за плечи.
Гней Домиций: На мгновение прикрывая глаза и забываясь от второй нечаянной ласки, Гней стиснул зубы и согласился почти неслышно: - Хорошо. Когда избавлюсь. Это было честно, к тому же это было почти обещание, такое, на которое он и надеяться не смел... Но от влажной ладони Авла было так близко до плеча, а от плеча до щеки... что он не заметил как быстро прошел этот путь губами, замерев у уголка желанных губ, которые отняли, пообещав однажды...
Авл Элий: Это было бы даже почти приятно, если бы не последствия, которые Авл представлял слишком хорошо. Так что единственным выводом было-надо найти замену той, что в доме. А учитывая, что отец обещал больше денег не давать, это становилось проблематично. "Ну да выкручусь", думал Авл. Разговор стоило продолжить чем нейтральным. Чтобы оправдать отклонение от неизбежного поцелуя -Искусного парнишку подобрал.
Гней Домиций: Гней понял не сразу, его вело за этими губами - лицом, поворотом шеи, всем телом, руки словно жили своей жизнью, не желая отрываться от спины Авла, на которую забрели неизвестно как... но разжались, когда слова обрели смысл. Домиций вспыхнул, словно его уличили в чем-то постыдном и тут же устыдился собственной реакции: - Я знаю про его репутацию. Но он хороший парень... И отличный чтец. Домиций отвернулся, потому что под взглядом Авла не мог думать ни о ком и ни о чем, кроме своего желания и этих недоступных губ, не понимал зачем Элий об этом говорит, а когда попытался понять, мелькнула надежда на ревность, такая гадкая, что он тут же снова посмотрел Элию в глаза. Но добавить смог только: - Я не знал, что делать с чувствами, которые к тебе испытываю. Поэтому... он. Чтоб забыть.
Авл Элий: Гней краснел и отворачивался - чисто ребенок. - Ну и чего ты оправдываешься? Хороший выход. Парнишка и впрямь ничего так, знаю о чем говорю. - Он обслужил меня,- улыбнулся Авл, представляя как будет наказан мальчишка и сожалея, что сам этого не увидит. Его руки хорошо бы смотрелись связанными сзади, за запястья и, пожалуй, локти, чтобы плечи его тощие назад отвести. И он бы еще посмотрел на него, сверху. Не то, чтобы эта мысль заводила, но все же.. стоило бы выбрать, прямо сегодня, пусть и из танцовщиц, на время, а то так и заиграться недолго. - Пойдем,-произнес уже мягко, неся в себе это решение и уже обдумывая - кого.
Гней Домиций: Он не удивился. Юлий честно обозначил свое занятие, и не обязан был говорить, что когда-то был и с Авлом тоже. Скорее обязан был молчать, и молчал. Только жажда прикосновения скрутила тело с новой силой - ведь если Элий был с парнем, значит парни ему нравятся, и этот поцелуй не каприз, и можно надеяться, что... жажда, переплетаясь с надеждой, пускала маленькие цепкие корни, и он врастал в эту нагревающуюся степную землю как травы, не в силах двинуться с места, но только лечь под ласкающим или ураганным ветром. - Буллу снимут скоро. Ты придешь на форум - посмотреть?
Авл Элий: Скоро это было не слишком хорошо, Авл бы отложил разговор на год-другой, до полной потери актуальности. -Уже известно когда? -постараюсь. Мать не устроит тебе потом, если увидит меня в толпе? Авл улыбнулся-это должно было подостудить И попробовал оторвать Гнея с места. -Пора.
Гней Домиций: - Форум принадлежит народу, а не матери, - окончательно запутываясь, ничего не понимая, вглядываясь в лицо Авла, ответил Домиций. Или подумал, что ответил... губы шевелились, звучали слова, но Гней чувствовал только вкус его ладони на своих губах, солоновато-горький, травный, дождевой... И значение имело только это, только это было реальностью, и не было никакого вчера, никакого завтра, никакого города, только степь, солнце, Элий - здесь и сейчас. И губы сами сказали: - Еще один поцелуй. И поедем. И это не было смелостью, дерзостью, не было просьбой, это была молитва человека, которому однажды ответил бог.
Авл Элий: -Уже известно когда?- переспросил он еще раз. Авл сомневался, что Гней сможет не выдать себя. И Авл хотел избежать немедленного разговора-почему-то представилось что он состоится прямо там, на площади. Хотя держался же он нормально, пока Авлу не привиделось незнамо что. Гней просил повторить. Но не тянуло, не виделось. Надо быстро завязывать с этим и домой. Но смазывать до детского в щеку было бы мелко. И Авл решил запомниться. Парень не переломится от прикосновения, поэтому обнять можно покрепче, до выдоха и, возможно, хруста. И поцелуй такой же выдать-короткий, но вполне себе. И даже если Гнея резко отпустить, после такого это не будет "бросил". -Поехали.
Гней Домиций: - Ещё не знаю, не решили пока, я бы хоть сегодня... снимут... на днях, но не позже чем через две недели, думаю, - сбивчиво ответил Гней, переступая нетерпеливо, как мечтающий сорваться в галоп Пегас. И когда ему подарили поцелуй, он принял его как жертвенный нож или молнию, всем существом, с равным по силе объятием, с остротой и огнём поцелуя, от которого могла бы вспыхнуть степная трава. И не сразу понял когда его отпустили, и что надо делать... а, позвать коня... и зачем-то куда-то уходить из этой степи, где он остался бы, если бы Авл предложил остаться, не разомкнул объятия, позвал с собой. - Да. Сейчас... ...вот только руки бы разжать, выпустить его предплечья, убрать затуманенный взгляд с лица... но у него никак не получалось.
Авл Элий: -Пора,-твердо сказал Авл. Сцена на его вкус несколько затянулась, неловко было из-за собственной выходки, и непреднамеренного обещания. Да и вороному надоело уже. -Дай знать, через парнишку. Сладкий он у тебя. Элий не представлял, чтобы Клавдия так легко купила сыну эромена, и позволила появляться в такой сомнительной компании на публике, с ее-то..и тут накатило яростью за прошлую обиду, из-за Домиции. Он освободился из рук Гнея, получилось, возможно, не слишком вежливо и он смягчил ее коротким объятьем сзади - чтобы морду перекошенную не видно было и произнес в укушенный загривок: -Разъедемся по одному, я к себе сразу. Довольно того, что их видели на конюшне.
Гней Домиций: От мысли про ревность теперь было не так просто отмахнуться, потому что его самого кольнуло малознакомым и едким чувством, привязчивым как оса. "Сладкий он у тебя..." голос не вязался с жестом, таким, как будто Авлу было неприятно, что он вообще существовал - этот Юлий. А ему самому вспомнился темнокожий Амон, и..: - Аауй! - Домиций почесал укушенную шею и голову, в которой тут же осталась только одна мысль. - Увидимся... - в поисках предлога вспомнил Гней про ещё одно обещание, - в палестре? Плечо почти зажило.
Авл Элий: -Когда заживет,- кинул Элий уже через плечо. Добраться до конюшен, до дома и на игры. Он еще успевал на самое интересное, если времени зря не терять. Остальное-потом. >>цирк Нерона через конюшни и дом, быстро>>>>>>>>>>>>>>>
Гней Домиций: ...после отъезда Авла степь замолчала и лишь гудела подспудно и негромко, тихо звенела нечеловеческой тишиной - шуршанием колосьев, вздохами ветра в расколотых камнях, жужжанием насекомых - как будто Гней остался в мире один, а последним ушедшим был Авл. И этот гул безлюдья подтачивал счастье встречи, острую сладость поцелуя, радость предвкушения... Он не понимал почему так - пока прикасаешься всё кажется лёгким и простым, и нет ничего невозможного, а стоит разжать объятья, убрать руку, потерять из виду - всё становится невероятно сложным, и каждый шаг, каждая мысль, каждое решение даются такими усилиями, что воюй он - уже покорил бы парфян и кушан. Гней позвал коня громким свистом, чтоб просто услышать что-то, кроме гула степи и стука своего заходящегося бешено сердца. Пегас высунул удивлённую морду из-за ближайшего камня - "чего, мол, ты? я и не уходил никуда". Домиций сел на шершавые едва нагревающиеся плиты, а потом лёг, раскинув руки как распятый, бездумно глядя в небо на редкие барашки облаков, не в силах думать о том, что решениям его цена - медяк, и силе воли тоже, что теперь придётся врать и скрываться, таиться от родных, а потом как-то смотреть им в глаза... Подняла его только мысль о Юлии, на которую он набрёл, отстранённо удивляясь почему с ним всё так просто и легко - и разговор, и поцелуй, и взгляд, и почему же тогда он не помнит вкус его поцелуев?.. Зато он помнил об обещаниях, о каждом. >>>Конюшни Авдиев
полная версия страницы