Форум » Окрестности » Тибр » Ответить
Тибр
Луций Фурий:
Спурий: рыба вскоре перестала трепыхаться и ее в общем было не жалко. и это во вполне могло стать почти сытным обедом. -запечем?,-поинтересовался у забана подразумевая что именно забан и будет запекать. он было положил руку на плечо поваренку, как мелкому, но вовремя вспомнил что он ему не брат, а парень пуганый
Забан: Зан вздрогнул а потом сипло согласился: - Мугу... Пришлось поискать камень поострее, за ножом возвращаться в дом совсем не хотелось, а желчь хотя бы вырезать надо было. А потом закопал улов в небогатые уголья. Осталось дождаться и не уснуть, что вполне могло случится, не смотря на бурчащий желудок. Ему было почти спокойно.
Забан: 24 авг утро. когда он разодрал глаза, его подбросило: с одной стороны, он не мог не помнить, как он ушел, с другой - он так часто об этом думал, иногда представляя себе весь побег в деталях, что спросонья поверил, что все это происходило на самом деле. Огляделся встревожено, узнал место, увидел Спурия и вздохнул облегченно и разочарованно. Есть хотелось опять, рыбы же не осталось и он снова закинул подальше лесу. Поснувшееся солнце словно кусалось, и вчерашнего удовольствия от сидения над удочкой он не испытывал, в итоге лег калачиком, сунул голову под лопух и решил доспать.
Спурий: первый раз Спурий проснулся перед рассветом, когда стало холодно, второй - уже когда солнце поднялось и начало жарить. Проснулся и понял где он и вспомнил, что должен быть не один. Сердце ухнуло когда он представил как это все объяснять хозяину. В том, что малой смылся сомнений почти не было. Как и в том, что ему, Спурию, за это крепко достанется. И пошел пройтись посмотреть как ищут что-то без надежды найти, поверхностным взглядом. Но не заметить торчащие из под лопуха ноги вместе с остальным телом было невозможно. Спурий выдохнул с удивлением и облегчением и присел на корточки: - Скоро совсем высолнцет, так можно и удар схватить. Пойдем домой. и добавил: -вкусная была рыба.
Забан: - Не хочу я... - донеслось из-под лопуха грустно. Уснуть так и не удалось и он просто лежал ни о чем не думая. - Там этот. Объяснять, что ходить по дому как он сказал он не привык и не будет, да еще и готовить при этом, да еще и неизвестно из чего, было долго и путано, в голове и то как-то нескладно слежалось и одно от другого теперь не отклеивалось, сплавленное, как забытый на солнцепеке завтрак куском сыра, общим впечатлением от нового хозяина. - Давай не пойдем. Он хотел добавить, что, может, лучше сперва купить как и собирался вчера еще, все к обеду и неожиданно все сделать и поставить у того перед носом, может, простит, но не сказал. Потому что мысль отдавала трусостью.
Спурий: - Давай не пойдем. Он успел вовремя и вместо того чтобы сказать что он сбегать не будет, потому что жить охота да и Зана не пустит никуда, потому как тогда влетит, Спурий произнес, покачав головой: - Вмиг найдут.. видал что бывает? и подумав, добавил: - Да и не по-людски это, одного его бросать. У него ведь нет никого.. Сирота при живом отце. Кое-что он успел услышать и даже понять. Поступать по отношению к новому хозяину так действительно не хотелось, он вроде так неплохой был..
Забан: Зан перевернулся на другой бок вместо ответа. "подумаешь какой несчастный". Но при этом голова вылезла на солнце. Повертевшись еще, он выполз из тени и сел в конце концов. - Есть хочется, - сказал глухо и выразительно покосился на удочку, намекая, что не возвращаться причина есть...пока.
Спурий: - Ага, - согласился, улыбаясь., - и домой можно наловить. Посидим пока солнце воон дотуда не дойдет и пойдем. Я думаю к этому времени Лар вернется..может быть. А его чем-то тоже кормить надо. В любом случае после полудня лучше дома сидеть. И сел рядом, смотря на удочку, как будто от этого клевать лучше станет
Забан: ага, его еще и кормить надо было... Нет, трусости в этих соображениях не было, было лизоблюдство какое-то, подхалимство, что может было даже хуже. Даже рыбу ловить расхотелось. Он с Заном, значит, так, а его еще и корми чтобы простил, хотя и прощать Зана не за что, а вот его самого теперь попробуй прости. Странно, что вот Спурий спокойно об этом говорил, и ничего такого подхалимского в его заботе не было. Прямо даже за старшего сходил. Не меняя положения головы, он покосился на Спурия. Зан забыл уже, как трясся у Куриона по любому пустяку и искал повода показать характер. Но есть все равно хотелось, да и готовить, кажется, ему самому нравилось.
Гней Домиций: 24 авг утро >>>Латифундия Клавдии Минор От воды ещё поднимался пар, но река уже была полным полна рабочего люда - рыбаков, солеваров, торговцев всех мастей и плотогонов, сплавляющих лес, вырубленный выше столицы. Он хотел окликнуть сплавщиков, но голос, давно, казалось, поломавшийся, звучал с утра несолидно. Гней откашлялся и махнул первому подвернувшемуся под руку рабу: - Прикажи им подплыть. Торак, ранним утром сдёрнутый невесть зачем с постели управляющим, сложил губы полочкой и почесал в затылке "прикажи? ну-ну, я тебе колдун морской?", но волшебная фраза "денег хотите?" творила чудеса и в устах простого смертного. Золото уплыло плотогонам, а плоты поплыли в Остию, где вилик уже должен был найти галеру для их буксировки. Ждать пока дотелепаются телеги Гней был не в состоянии, уступил только просьбам взять корзину и пустил в галоп. >>>побережье
Спурий: Ожидать дальше было бесполезно. Спурий встал и потянулся, расправляя спину. -пойдем что ли? Нам еще травы надо и всякой прочей ерунды, раз уж не ловит..да и если бы ловило- тоже..ты деньги взял?
Забан: Зан исподлобья покосился. В о взгляде ясно читалось: еще бы он деньги оставил в доме, где толпа чужих людей шоркает стены. Вытащил узелок, плотно привязаный двойным обхватом пояса к талии и показал в зажатом кулаке.
Спурий: Накрыл ладонью кулак, чтобы не светил, даже так, через тряпку.. По-хорошему надо было бы пересчитать сколько осталось и прикинуть что на это можно купить. Но у речки в тишине и одиночестве это было чревато. Как минимум парой синяков и плетями - потом,как максимум - переездом к рыбам, навечно. Навечно под воду естественно не хотелось. Деньги вообще лучше считать где поспокойнее и двери закрыты. Или где народу много, чтобы хотя бы только синяки. А от плетей можно увернуться представив свидетелей того, что не просто так потеряли и что могло быть хуже. Ладонь он убрал довольно быстро. - Пойдем.. >>> Наверное, домой. (Дом Лара)
Забан: - Мугу, - согласился Зан на невысказанные мысли, выраженные этим предостерегающим "Пойдем". >>>>>>Дом Лара на Тибре.
Лар Фурий: 24 авг Конюшни Авдиев. Догнать Марка было необходимо, той самой необходимостью, которая притянула лара к марку едва тот спешился и, несмотря на довольно бурное утро, ткнула носом в шею, сомкнув руки за спиной. Присутствие людей нисколько не смущало, не было важно есть ли кто еще, как не важно было Лару, что о них думал Аргент, еще тогда, в стойлах. И думал ли он что-нибудь вообще. Люди имели право на существование как дождь или ветер. И воспринимались так же отстраненно, если воспринимались вообще.
Марк Иппократ: В отличии от него Марку было это важно, и взгляд поверх Ларова плеча некоторое время висел на единственной детали, отмеченной еще с седла - одинокой лодке в середине реки. - Сейчас, - он неловко добросил до дерева Розин повод, пошатнулся и с хохотом повалил Лара в траву и покатился с ним вместе. Коням нужно было дать остыть перед купанием.
Лар Фурий: Непривязанный Аргент вытянул в сторону Розы мощную морду и негромко заржал. Лар засмеялся громко, падая в траву.
Марк Иппократ: "Все-таки надо было сказать ему... спросить его... " - кого и о чем, обрывалось образом Грома, и смутным чувством, что это нехорошо, и о чем он в тот момент вообще думал. И так же где-то за пеленой скреблось, зачем он так далеко уехал, когда на месте нет ни Везучего ни Кастора, рук не хватит - тех самых, которых сейчас не видно под чужой одеждой. Полу-ласка полу-борьба, возможная только потому, что утром уже все было сполна, но что имеет значение, если ладони к его коже так и притягивает... - Ты не ответил. Ты переедешь?
Лар Фурий: -ммм?,-возразил лар, зарываясь носом в какую-то ямку между мышцами и упираясь пальцами в марковы ребра. О переезде думать не хотелось. Не потому, что не хотелось видеть марка, видеть марка хотелось, но не было желания путаться у него под ногами. А это было неизбежно, останься он намного дольше, чем было необходимо для утоления голода определенного рода. И мелькнувшую мысль про путаться под ногами лар перевел из абстрактного во вполне конкретное. В общем-то было неважно уже что принято и не принято - падать дальше было некуда, да и что теперь мешало ему сделать то, что сделать хотелось? Это была своего рода свобода, недоступная ему тогда, раньше. А то что принято считать про запах, который выдаст, было домыслом. У его прежних любовников его не наблюдалось, с чего бы Лару..доставлять удовольствие понравилось едва ли не больше, чем получать его самому.
Марк Иппократ: В опрокинутом над глазами мире мельтешили полосы света, фыркали лошади, посвистывала под ветром трава и что-то разрушалось бесповоротно. Какое-то завтра, которое Марк прежде подразумевал всю предыдущую жизнь, стремительно пошло на убыль сразу после того как руки сперва поймали в испуге его голову а потом так же испуганно отдернулись - не мешать. ...Он даже с лица спал ощутимо, когда поднялся снова обнять эту голову, прижав к животу. Потому что это уже было не "спутался", это было "попался", и от этого было почти больно. Какая там Нэва.... Говорить ничего не хотелось. Говорили руки, бродящие в волосах, дыхание, неожиданно спокойное. Потому что это все было не главное. Вероятно, потому и было возможным, что не было главным. А ради главного надо было сейчас подняться, отогнать вьющегося вокруг Розы Аргента, отвести выкупать обоих, вернуться на конюшню как только высохнут и вообще заняться делом и не светить больше. Даже издали и сквозь траву той лодке, что относило течением к городу, не говоря уже... И он не говоря поднял его до себя, боднул в лоб, схватил губами губы и потянул, как собака за подол; соскользнуло; он позвал глазами и наклоном головы, а потом толкнул лицом в шею в направлении реки.
Лар Фурий: Поднимая голову из объятий, он произнес, отчего-то не избегая взгляда: - кони остыли, марк..пойдем купаться? Улыбка, осветившая его лицо принадлежала человеку лет на десять младше лара. Этот человек был свободен. И счастлив.
Марк Иппократ: Он снял слова с его губ губами, с силой, с оттяжкой. И прежде чем пойти расседлывать коней снял тунику и , рассмеявшись, вытряхнул Лара из его одежды... Всё было на месте. Ничего не нужно было объяснять.
Лар Фурий: Лежа на берегу и соединяя между собой стекавшие по коже любовника капли он вспомнил, что было намечено на сегодняшний день и где ему следовало бы быть. И он поинтересовался у марка: -на похороны идешь?
Марк Иппократ: - Нет, - качнул запрокинутой головой Марк. Вопрос напоминал, где должен быть он сам и не поднял на ноги лишь потому, что мокрая Роза отфыркивалась от мокрого Аргента. Он улыбнулся, так она напоминала строптивую бабенку. Простушка... - Там будет отец.
Лар Фурий: Он чуть было не спросил чей? Но вовремя вспомнил что о нем речи быть не может. И он вернул марку вопрос, который тот ему задал перед пиром у Понтия: -ты стыдишься меня?
Марк Иппократ: Он охнул не разжимая губ и размазал его лицо по своей груди. Брови выразили досаду, губы скривились "зачем ты!", но потом окунулись в его волосы и ответили ровно: - Я здесь нужнее.
Лар Фурий: От взгляда не укрылась смена выражения лица марка. Только вздох вырвался невольно, стертый о грудную мышцу любимого (надолго ли?) человека."Когда он уйдет, будет плохо",-настойчиво билось у горла, давать ему выход было нельзя, чтобы не приближать этот момент и он жарко зашептал "прости" хотя не знал за что извиняется.
Марк Иппократ: - За что? - удивился Марк. Его "здесь" подразумевало конюшню, и он удивился еще и тому, что Лар это понял, как ему показалось... Но кого винить было Марку, что у него в голове выстраивалось одно, а на деле было другое? Можно подумать, это его, Марка, сильно беспокоило. Он мог бы не уезжать сегодня. Он не потому уехал, что Лар этого хотел, вернее, не только потому. Он ведь и сам этого хотел. За что было извиняться? Он пожал плечами. - я же люблю тебя.
Нуб: >>>стабула, Остия Он не стал спрашивать как звали Кабана там, где в земле остались лежать его предки. Очень могло быть что - так же. Да и не его это дело, как выбирают себе имена люди. Но это дитя природы напомнило Нубу, что до Суда, где он получит ответы на все свои вопросы, ещё есть время. И как бы он не распорядился своей силой прежде, сегодня, завтра и впредь ему всё ещё выбирать куда её направить. Надо было работать. Холод не хотел уходить из души, и Нуб, чтоб изгнать его, налег на вёсла как семнадцатилетний, бугрясь мускулами, равномерно дыша, поднимая тяжело груженую лодку против течения так, словно за спиной стоял надсмотрщик из каменоломен. Но его надсмотрщик был беспощаднее - собственная совесть. Наверно, по Тибру ещё ни одна лодка не поднималась с такой скоростью. Он остановился только в одном месте, где к берегу спускалась небольшая латифундия, на которой выращивали зелень и овощи. Нуб, не колеблясь, оставил клыкастого Кабана охранять лодку. Он верил, что Бог посылает людей на встречу друг другу не просто так, особенно в такие моменты жизни, как этот. - Закуплю и вернусь. Подожди.
Кабан: Черный был сильный, не такой сильный, как Кабан, конечно, но тоже очень и очень. Кабан даже проникся уважением к попутчику, однако желания помочь не изъявил - он уже носил сегодня овечий корм, да и башка от свежего воздуха снова растрещалась. Он успел даже закемарить, как вдруг лодка носом уперлась в землю с хрустом и тряской, и черный со словами: "Подожди" куда-то убежал. Теперь у Кабана была в распоряжении целая лодка - он богател с каждой минутой! - но вот смысла в ней не было. Загонять всю эту траву ему бы гордость не позволила, самому грести - похмелье. К тому же у черного могли быть еще денежки, которым было бы приятно погреться за кабаньей пазухой. Взвесив все это, Кабан покорно остался сторожить - то бишь спать.
Нуб: Поставщик послал рабов спустить товар в лодку, и спящего сторожа пришлось лишь попросить принять все эти корзины и мешки с латуком, редькой, свёклой и зеленью. Лодка просела низко и им, двум здоровым мужикам, осталось место только приткнуть седалища. Нубиец снова взялся за вёсла, прикидывая - донесут ли они это вдвоём от Бычьей пристани. Но мускулы варвара успокаивали - если б понадобилось, он бы и лодку заодно донёс. Нуб подумал и рискнул: - Кабан, а есть тебе где жить в городе?
Кабан: Продрав глаза, Кабан покидал принесенное в лодку (снова трава, он аж заворчал с непонятной досады) и кое-как уселся среди всей этой провизии - упершаяся в задницу перекладина уснуть уже не давала. Вопрос черного застал врасплох, деревянные валики в голове закрутились - и Кабан честно ответил: - Негде. Я наемный. Пока не наймут - негде. - И на всякий случай спросил. - Работа? До ближайших игрищ нужно было перекантоваться где-то несколько дней и поднабраться сил, чтоб из его черепушки хервасией враги не угостились. Но Кабан твердо решил не соглашаться ни на что чернее, чем перенести пару ящиков с травой.
Нуб: - Боец, - кивнул Нуб. - Нет. Мы торгуем. Не работа, скорей - обмен. У моей госпожи конюшни на окраине, а конюха нашего порезали недавно, лежит в хозяйском доме, лошадки без присмотра. Днём ещё ничего, но ночью... окраины, сам понимаешь. Там комнатушка, сеновал, печь на улице. Можешь недельку пожить: тебя увидят - к лошадям не сунутся. И тренироваться двор есть. Только условие - кур не жрать, - улыбнулся невольно. - Согласен? >>>Бычий рынок
Кабан: - Гы. - Это было более чем заманчиво, и Кабан, активно кивнув, чуть не перевернул судно. - Со мной никто коней не уведет, сломаю. - На условие о курах хотел было оскорбиться, но вся эта трава просто кричала о том, что с его новых работодателей брать нечего. - Кур не буду, если пожрать чего найдется. Согласен! - он было занес лапищу, чтоб хлопнуть попутчика по плечу, но лодка опасно накренилась, и Кабан прижал грабли к себе, опасаясь с утра хлебать грязную воду из Тибра. >>>>> Бычий рынок
Лар Фурий: Дыхание сперло будто бы ему шестнадцать и гость согласился остаться и даже сам подошел ближе, так что от его дыхания становилось жарко и тесно, и -он куда-то то ли падал, то ли летел..как тогда. И он как тогда не смог ничего произнести.
Марк Иппократ: Когда плотные кольца Ларовых кудрей распались в щекочущий ворох и пальцы уже проникали в них без труда, Марк вздохнул и поднялся седлать. Припекало, и высота травы перестала служить укрытием от солнца, а чтобы перебраться под дерево, нужно было все равно подняться. Он проверил, как просохла Роза, фыркнул ей в ответ прямо в морду, стер что-то невидимое со спины прежде чем накрывать ее, и неохотно оделся.
Лар Фурий: Отстранившись и занявшись делом, став таким образом вне досягаемости, марк приобрел необъяснимую притягательность и лар подошел к нему, и придавил к дереву, жарко дыша в шею.
Марк Иппократ: Рано он оделся. Послушно оперевшись плечом о ствол, закрыл глаза и молча согласился, заведя руки за спину. За его спину.
Лар Фурий: Нет, это было не так, как тогда когда гость остался. И к лучшему. Вряд ли бы лар хотел, чтобы повторилось и то, что было позже. Хорошо, что марк был марком и был таким, каким он был. Лара даже не удивила та покорность, с которой его принял Авдий, как не удивило его то, что сделал недавно он сам. Не до удивления было ему, Лару, которого держал и даже кажется притягивал к себе самый дорогой ему человек. И понимая что надо закончить быстрее, по сотне причин, не последней из которых было воспоминание что марку это не по вкусу, а жертвы ему Лару ни к чему, в конце концов дома есть чем уравновесить как выразился луций..понимая все это он все равно растягивал удовольствие и еще долго не мог оторваться после.
Марк Иппократ: ...во всю щеку остался рубец от древесной коры. Его он и ощупывал, когда глаза, открывшись, зашарили в пространстве. Оглянуться тоже вроде как было надо, но не хотелось, и он слушал дыхание, греющее шею и понимал, что дышит в унисон. Он молчал, не торопил и не хотел сгонять его с себя: было ощущение, что еще не все, что что-то пошло не так. Он не понимал этой робости, в который раз не понимал, хотя, может, благодаря ей он и покорялся с такой охотой. Когда они распались, Марк так же молча пошел ловить снова убрежавшую Розу. Хотелось возмущаться и настаивать, чтоб Лар ехал с ним назад. Марк спорил с собой, стараясь убедить себя, что тот и так поедет, и подавать ему обратной мысли не следует.
полная версия страницы