Форум » Окрестности » Побережье » Ответить
Побережье
Admin:
Ответов - 141, стр:
1 2 3 4 All
Парис: 21 авг вечер>>>>>>>конюшни>>>>>>>. Скакун несся как обезумевший, Терций отпустил руки и распахнул их в стороны, так что весь мир, был в его объятьях, но глаза он не открывал для того, чтобы не очнуться от этого сна. Он дышал полной грудью, каждой порой своего тела, теплые лучи уходящего солнца согревали и нежно "поглаживали" своим светом. Он захотел крикнуть во весь голос, так чтобы боги попадали со своих мест. Но потянуло по ногам и Парис прижался к своему новому напарнику.
Тевкор: 22 авг утро.>>>>>>хижина на берегу Сети нашлись не сразу. Он тогда только заметил пробковые поплавки, когда встряло весло. Выбирать было сложно: сети сбило и закрутило. Рыбы было мало, зато в самой гуще перепутанного рванья нашелся удушенный селезень. Тевкр, налегая на весла, подумал, что это хотя и дольше, но лучше чем рыба, и не совсем к месту вспомнил, что оставлял в хижине лук. Костер разгораться не хотел и Тевкр вопреки обыкновению уже начал ругаться вслух, пока добивался хоть чуть устойчивого огня. Повесив на руку котел и остервенело обдирая жирную августовскую птицу, пошел выяснить, где Андро берет пресную воду, поскольку не могло быть, чтоб он ставил себе дом без учета такой важной вещи. Когда вернулся с водой, костру снова было плохо. Ветер хныкал и размазывал облака, Тевкр ругался и оживлял огонь, и пока он довел дело до стадии "нехватает соли", прошло довольно много времени. >>>>>>>>хижина на берегу
Парис: Вечером Парис, спустился ближе к берегу, привязал своего скакуна, как смог. А сам пошел искать место где бы заночевать. Прошел метров пятьдесят туда и обратно. Берег был достаточно пуст. Под ногами шуршали ракушки и песок, тут и там лежали водоросли и сильно пахло морем. Чтобы почувствовать теплоту уходящего дня он снял сандалии и его пальцы утонули в гальке(песке?), он подошел ближе к водной поверхности, и разглядывал свои ноги, шальная волна попыталась окатить задумчивого юношу, но тот улыбнувшись неуклюже отпрыгнул и недовольная сила Нептуна превратилась в безобидных барашек, поглаживающих берег. При изучении прибрежного пейзажа, пока Парис ходил, конь отвязался, по мановению божественной силы, ткнул его своей мордой в плечо и ехидно заржал. Глаза юноши увеличились и он обернулся: - ЭЭЭто, ... тыы, как ...? - удивленно произнес Терций. А конь в ответ только игриво заржал и ткнул его опять мокрой мордой. Парень потрепал его за ухом и улыбнувшись, произнес: - Ты наверно есть хочешь? Парис шел по песку, то и дело натыкался на голыши большего размера, чем они казались на первый взгляд. Рядом с поникшей головой медленно ступал конь, иногда останавливаясь на островках травы. Острова становились больше и даже появлялись кусты маленькие деревца, закаленные солнцем и солью моря. Немного побродив еще некоторое время они набрели на лачугу. Она была от моря в двадцати метрах и прикрыта скалой. Так что сейчас она защищала от ветров, а в солнечную погоду от пекла в послеполуденное время. Удобно расположившись на старой яблоне, которая видимо являлась опорой для столь ветхого сооружения. Домик поскрипывал и то и дело "получал" ветками и успокаивался. Когда созревали яблоки на этом дереве оно щедро осыпало на землю свои дары. Юноша подошел к сооружению, постучал: -Эй, тут кто есть? - эхом отозвалась тишина. Просторное место совсем не казалась таковой снаружи. Для безлюдной лачуги она была ухожена. Чувствовалась, человеческая рука. Стол, корявый пенек вместо сидения. по правую руку от входа лежало сено. В сумраке не было видно всего, но сильный запах сушенной рыбы привлек его и он готов был принять это как подношение. Кроме всего что Парису удалось отыскать это свежие яблоки, очень похожие на те которые были в его саду. Сухофрукты и много бутылей с наливкой, видимо из яблок, падающих со старушки яблони. .... Тут и проснулся на утро Терций. Слабо вспоминая, как накормил яблоками коня, ужаснулся, что не очень-то помнил где он сейчас находится и почему так болит голова.
Парис: 22 авг утро.......Стало светать, вокруг все грохотало. Ветви яблони били по крыше будто дерево разозлилось . Ближнюю часть стены обкатывало волнами и капли, срывались брызгами прямо в окно. Гудело где-то недалеко. Терций поднялся, его бил озноб, но холодно не было . В желудке стояло все комом. Мгновенная реакция направила его в ближайшие кусты. Конь лежал и как только встал Юноша, поднялся тоже. Утро, по мнению Париса, пришло как-то не во время, другими словами слишком рано. Приведя себя в порядок более менее, решил вернуться хотя бы домой, там было уютно и тепло. - Ну что, поехали домой, - Аргентум поупирался для приличия. Но парень оказался более убедителен и скакун поддался на уговоры только тогда, когда парень пообещал ему сытно поесть, свежее сено и помыть мягкой новой щеткой.
Тевкор: >>>>>>>хижина на берегу ....Он не ошибся. Там, где его сбил песком в лицо оставшийся контрабандист, он их и нашел, несколько чахлых жидких деревьев. Насобирав в подол, оставшийся от туники Минор, диких рыжих плодов, >>>>>>>>хижина на берегу
Парис: Парис долго раскачивался, его решение колебалось, как и он сам. То, юноша героически намеревался с гордо поднятой головой въехать в конюшни, то ему так было тошно от божественного напитка, что хотелось превратиться в мышь и, оставив коня на задворках проскользнуть в свои покои. В этот момент ухмылка появлялась на его лице, представляя как это чудо о четырех ногах, с большими глазами и теплым носом самостоятельно прискачит в конюшни и привяжется. В конце-концов, Терций решил следовать героическому плану, но ближе к дому привратиться в мышь и исчезнуть у себя в покоях. Собравшись с духом, вывел своего скакуна на улицу. Долго упрашивать не пришлось. И с четвертой попытки, Парис все таки влез на коня и тот рысцой поскакал в направлении дома. ~~~~~~~~~~~Новый дом авдиев~~~~~~~~~~~~~~
Тевкор: >>>>>>хижина на берегу Сачок нашелся под боком, под бревнами для просушки. Тевкр покидал туда рыбу, почему-то не думая, что собирался жарить, хотя попалались довольно крупные. Нашел, где не выболтает штормом - видимо, тут и держал ее Андро, в широкой промоине за грудой камней... Вытянул лодку повыше да и перевернул - ночь не обещала затишья. Насчет гаула он успокоился: там, во-первых, и так гребцов не хватало, во-вторых, шторм, в-третьих... Ну, уйдут они без Тевкра, так еще есть. И, потом, все подумали наверняка, что его, Тевкра, в драке убили... А он еще и к матери зайдет... Вот пойдет за хлебом завтра, и зайдет. ...Справившись, он посидел, глядя на оживившийся улов, пока не смерклось совсем, и вернулся. >>>>>>>>>>>>>>>>хижина на берегу
Гней Домиций: >>>Остийская дорога Море ещё слегка штормило, но здесь, в закрытой бухте, под прикрытием скал, было тихо, чисто, и только вынесенные на берег коряги напоминали о недавнем буйстве стихии. Гней расседлал Топаза и пустил не стреноживая - уйти коню было некуда. - Вон с той скалы можно нырять, под ней глубоко и камней нет, - показал нависший над водой уступ, - а если выплыть на середину и нырнуть, там будет то, что я хочу тебе показать. Пойдем?
Авл Элий: >Остийская дорога>> - Пойдем, - согласился Элий, расседлывая Вихря... и, кинув взгляд, все-таки решил привязать своего: склон,который они только что преодолели, не был настолько крутым, чтобы упрямому вороному не вздумалось прогуляться в сторону конюшен, оставив хозяину седло.
Гней Домиций: На ходу сдирая с себя заляпанную тунику, Гней вскарабкался по нагретым валунам длинной золотистой ящерицей - он знал тут на ощупь каждый камушек - и сиганул, входя глубоко, почти сразу распахивая под водой глаза, выискивая знакомый силуэт. Он по-прежнему был здесь. Морской бог и на этот раз пощадил человеческую потерю.
Авл Элий: Авл раздевался неторопливо. Он не любил нырять в местах, где не знал каждый камешек на дне и не был уверен в том, что дно достаточно глубоко. И потому рискнул прыгнуть в воду, только когда Гней уже вынурнул и отплыл. и в пару движений был уже рядом с ним. подводных богатств он не увидел, так как ныряя отчего-то закрыл глаза и потому когда подплыл, спросил, откидывая ладонью волосы -здесь? и приготовился к нырку
Гней Домиций: Вынырнув, подождал Авла, махнул рукой: - Там, правее - размашисто отплывая на середину бухты и готовясь, - если три раза быстро вдохнуть поглубже, можно обмануть тело и нырнуть очень глубоко. Меня ныряльщики за губками научили.... ... сначала просто белело, контуры плыли, прочерченные силуэтами рыбёшек, испятанные бликами с поверхности. Потом в морской прозрачности проявилась целиком фигура мраморного Ахилла, каждая черта на полном нежности и скорби лице человека, сжимающего в объятьях своего павшего друга. У ног Патрокла колыхались водоролси и казалось, что земля предъявляет на него свои права, обвивая травами, и совсем скоро объятья распадутся, ведь даже могучий герой бессилен против смерти... Гней замер, экономя воздух, и обернулся посмотреть тут ли Элий, видит ли он этот шедевр с разбитого корабля.
Авл Элий: Чтобы открыть глаза понадобилась сила воли, как она понадобилась и для того, чтобы не вынырнуть, потому как воздух закончился раньше, чем белесое пятно приобрело очертания и в какой-то момент он стал просто опускаться камнем, не дыша, потому как выдыхать было нечего, а выдох неизбежно тянул за собой вдох, а вдыхать кроме воды было нечего. Но Авл тем не менее упрямо шел ко дну. Потому как во первых,не хотел уступать Гнею, а во вторых, потому как было интересно что там на дне. И добравшись наконец до этого дна он не пожалел. всплывать тоже отчего-то расхотелось. Сил не осталось даже на то, чтобы оттолкнуться от земли и Авл опустился рядом со скульптурой, немногим отличаясь от каменного Патрокла и позоляя длинным водорослям так же качаться, изредка касаясь его тела.
Гней Домиций: Воздух почти закончился, пора было всплывать, а Авл вел себя как мальчишка с островов, когда те устраивали соревнования кто дольше просидит под водой. Гней подплыл, удивлённо глядя в лицо, показывая наверх - сам он был не лучшим ныряльщиком и всегда проигрывал мальчишкам-ловцам, даже младше себя и, конечно, сейчас соревноваться был не готов. Но вглядевшись, булькнул остатком воздуха, обхватил Элия, отталкиваясь от дна, рванул обоих наверх, молотя ногами и свободной рукой, надеясь только, что он не вдохнет до поверхности. При вдохе слегка закружилась голова - не столько от глубины с которой они всплыли, сколько от времени, проведенного под водой и приложенных усилий: - Авл... - дальше сказать ничего не получилось, тело требовало - дышать! И он, не выпуская, потянул Авла к берегу.
Авл Элий: Вдыхать было больно. На какой-то момент ему показалось, что он вспомнил себя младенцем, когда еще учился дышать. Но показалось это не до связной мысли, на уровне ощущения, пока он выползал на берег и заваливаясь набок, согнулся в кашле. Вода выходить не хотела, воздух-не хотел входить и в целом когда авл лежал среди водорослей, он чувствовал себя лучше.
Гней Домиций: - Слава богам... - прошептал Гней, видя что Авл самостоятельно двигается. И, как учили, подставил колено, затаскивая на него Элия животом вниз и изо всех сил принялся выдавливать из него море равномерными толчками в спину. - Ты упрямый.. и бесстрашный... совсем страха смерти нет... - вырывалось как-то само собой с каждым толчком. Бережно перевернув Авла, он замешкался только на долю мгновения прежде чем, поддерживая его голову и вжав свои губы в его, вдохнуть в него воздух несколько раз. - Ты как?
Авл Элий: Море наконец вышло. И когда смог, он рассмеялся, смешанным с кашлем смехом -Должен теперь. хотя должником он себя не считал-кто как не Гней его туда потащил..но как ни крути, он только что жизнь спас.
Гней Домиций: Гней посмотрел недоумённо и по голове не постучал только из вежливости. Происшествие рядовое, все живы, какие долги?? Выпускать его из рук не хотелось. Хотелось спросить как он, не надо ли ему чего, но оскорблять себя и его женской суетой..? И, вытягиваясь на теплых камнях, сказал другое: - Настоящее сокровище, да? Это с одного из тех кораблей, что из побежденной Греции скульптуры вывозили. Корабль давно сгнил, а статую море не тронуло... Я даже думал её поднять, совестно одному любоваться, но ни корабль, ни большие лодки в бухту не пройдут, а маленькие лодки не поднимут. Возможно, большой плот, спущенный с берега... - потом всё-таки не выдержал и спросил осторожно, - с тобой всё в порядке? Может я в деревню за вином смотаюсь? Тут близко, - стараясь чтоб выглядело как бы между прочим.
Авл Элий: -Да что со мной сделается,-отмахнулся -Как видишь жив..Дышу. Вино бы конечное не помешало, но Вихрь не любил этот запах. к тому же Авл не хотел, чтобы его разморило. И добавил, чтобы не оскорбить гнея отказом: -вечером вино пить будем
Гней Домиций: Рвущееся "тебя растереть?" Гней проглотил и прикрыл глаза, чтоб не было соблазна разглядывать его, обнаженного. Но Авл словно отпечатался у него на изнанке век - он видел это красивое сильное тело и с закрытыми глазами. И ничего не мог с этим поделать. Разве что лежать и внушать себе "Домиция, Домиция, Домиция... мужчина и женщина это хорошо и правильно..." только и это помогло ненадолго. - Тогда обсохнем и поедем, у нас там такое домашнее - морскую соль перебьет с полглотка. Он был так близко, что пришлось положить руки за голову, чтоб они случайно не потянулись снова обнять.
Авл Элий: Когда он вообще смог о чем-то думать,подумалось о Домиции, но терзать Гнея вопросами что ей нравится, а что нет он решил потом, за киликсом. и когда дыхательные спазмы отпустили и получилось распрямиться на спине он наскинул руки. По случайности одна коснулась волос Гнея и он бездумно, машинально, как делал десятки раз на пиру с кем-нибудь, кто оказывался достаточно близко, стем же Ветурием, накрутил локон на палец. Получилось почти полное кольцо. Тело повиновалось, хотя и не без труда, но даже это было хорошо. И он сказал, привставая и отчего-то чувствуя неловкость за жест: -У Авдиев давно был? Новые есть? Ветурий звал найти ему четверку взамен..
Гней Домиций: Гней сжал зубы, выдохнув, и открыл глаза. Безумно жаль было, что в Риме не носили длинные, до плеч волосы как в Греции и по приезде мать заставила подстричься по местной моде. Будь они длиннее, касание продлилось бы дольше. И не важно что это, скорее всего, был ничего не значащий жест. - Дня четыре назад. Были два роскошных черных красавца, сарматские по виду. Тяжеловатые, на мой взгляд, но для колесницы - в самый раз. Остальных не смотрел, Пегас скучал и гулять хотел. Заедем после обеда? - спросил с надеждой.
Авл Элий: Пожал плечами: -Заедем. А потом его осенило: -Тяжелые черные сарматские..как у Мирины? С жестом он не ошибся, точнее, не ошибся, ощущая за него неловкость, хотя гней и не высказал своего недовольства вслух, из вежливости, но зубы сжал вполне красноречиво. Раздражать возможно будущего родственника и вообще славного юношу он не хотел, и потому запомнил что голову его лучше не трогать.
Гней Домиций: - Мирины? - Гней силился вспомнить, но кроме того, что Мирина была известной в Риме гетерой никаких подробностей про неё не вспоминалось. Гораздо больше он знал про легендарную Фрину и прочих. - Не знаю, Авл, я не видел её коней. Он с сожалением потянулся, вставая. Уезжать отсюда не хотелось - море, уединение и иллюзия близости, которая, он знал, развеется как только они окажутся на людях... Но Авл наглотался воды и море было последним что ему сейчас было нужно. - Поехали?
Авл Элий: -Да,поехали..,-произнес,вставая. седлать было тяжеловато, руки слушались не в полной мере. Вихрь косил взгляд и явно хотел в воду, несмотря на то, что его хозяину как раз после воды и было нехорошо.. -нельзя, мой хороший, нельзя,- приговаривал Элий, похлопывая и успокаивая его. Но в седло он взлетел довольно легко. И повторил -поехали..,- рассеянно думая почему не озвучил гнею звучащее забавно ощущение "булькает в голове"
Гней Домиций: Гней, собиравшийся помочь, в который раз восхитился силой, которая взметнула Авла в седло, и, спешно седлая Топаза, сделал вид, что и не собирался вовсе помогать только что тонувшему мужчине. Осталось лишь желание сесть в седло за ним, чтоб поддержать... или чтоб прикоснуться. >>>Остийская дорога
Авл Элий: снова отпустил гнея вперед, потому как дорогу к его дому авл не знал>>>Остийская дорога
Тевкор: >>>>>>Хижина на берегу>>>>>>>> ...рыба плюхнулась на горячие камни. Тевкр не понимал - почему. И вопреки обыкновению, не мог принять отказа, хотя и доводы были разумные, и деньги не сказать чтоб верные да и через месяц, и шатало Андроника, и бояться он имел право, как любых пришлых так и Тевкра. Почему это обижало, было неясно. Тевкр плюнул, соскреб с рыбьего бока сор, шарахнул головой чтоб не трепыхалась и выложил на углях. " Ладно. Оставлю матери..." И это тоже было неверно, где бы стала прятать она? Если уж доверять такую вещь в этом доме, то Дживану. А Тевкр и его не знал. В общем, все вертелось по кругу. В конце концов, сказал он себе, посмотрим, как там они пойдут и где он и как он высадится. И выучит он эти буквы, чтоб им. Подумаешь, пятьдесят закорючек. Ну или сколько там. Изрезал же доску. Даже красиво получилось. Он взялся подсчитывать, сколько может стоить хороший грамотный раб где-нибудь здесь, на той же Адриатике, а не в Сиде. Или девка, они тоже грамотные бывают. Девку он мог бы, тем более, что и приручить. А что. И очем он только думал, пока по Риму шатался, мог бы, вместо этой... священной... присмотреть себе полезное что-нибудь. Или хоть о ценах справиться. Рыба запахла, он перевернул. Большая была рыба, хорошая, поесть еще хватит на завтрашнее утро, а потом он сам, ходит ведь уже... ...Он выложил готовую на лопух и понес в хижину.>>>>>>
Гней Домиций: >>>Тибр И помаялся бы он бездельем на пару с материнской Кошкой в ожидании груженых телег с одной стороны и плотов с другой, если бы не заботливые руки нянюшки, упихавшие в корзину немыслимое количество еды. Но пока Гней, поныряв и обсохнув, производил непосильные работы по разгрузке корзины, плоты успели загнать в бухту, а три подъемника (один свой и пару занятых у соседей побогаче) сгрузить с телег. ...Первый плот с какого-то перепуга перевернулся. Но именно что - с перепуга. Он сел и пересчитал. Все сходилось. После еды голос окреп и рабы первый раз услышали как громко может ругаться этот нескладный долговязый мальчишка. А потом некоторые узнали, что рука у мальчишки, на удивление, тяжелая. ...Торак не то чтобы решил покончить с собой из-за слишком ранней для него, лоботряса, побудки, но выпутывали его из веревок, поднимали и откачивали с полчаса всей компанией. ...Палец откололся. Вопрос "какой дурак цеплял туда веревку?" повис в воздухе, поскольку начал крениться и хлебать ещё один плот. ...Но когда скользкая от облепивших её водорослей скульптура начала рваться из рук и катиться с телеги на голову крепящего верёвку тяжело кряхтящего старого Утана, они благословили крепкую руку хозяина, сорвавшего мясо с ладоней, но державшего как все. Он ничего не слышал - ни шутливо-уважительных прозвищ, ни благословений, ни вырвавшегося у Торака "че он над ним рыдает-то как баба?"... Это было дело. И он смог. Сам. Ну... почти сам. - Всем вина как приедете. Скульптуру в Рим, в мастерскую Вистария, почистить и палец починить. Чтоб к вечеру готово было. Любые деньги. Вилик подозрительно посмотрел вслед поднятой Кошкой пыли. Потом на скульптуру. На удивленном лице забрезжила догадка... которую он, как человек опытный, оставил при себе. >>>Конюшни Авдиев
Осмарак: >>>конюшни Авдиев Так, как умеют понимать только собаки и лошади, Беркут понял, что сегодня ему можно всё. И сорвался с места, едва миновали ворота. Ос расхохотался, зло, раскатисто, запрокинув голову... которую вскоре пришлось пригнуть - конь летел над полями, не делая скидки седокам и не обращая внимания на то, что их двое. Эта мощь захватывала дух и наполняла уверенностью "я могу. всё могу". С остийской дороги они свернули почти сразу. Ос просто слегка показывал направление, дорогу же Беркут выбирал сам - какие-то тропы, поля, дорожки вдоль изгородей и виноградников... И когда, уже шагом, они подъехали к небольшой приморской деревне, Осмарак с лёгким сердцем, не спешиваясь, купил на крохотном рыночке лепёшек, сыра, велел налить молока во флягу, а у юной селянки, продающей домотканое, купил сразу три туники и плащ - просто, чтоб потрепать её по щеке. У него были конь и оружие. Что ещё нужно мужчине? Разве что женщина. Но это потом. А пока, присмотрев с холма пустую бухту, он спустился, врезаясь в воду, вымокая в куче брызг, без цели и повода, как мальчишка... и почувствовал как конь под ним поднимается в свечку, протестуя. - Не любишь соленую? - усмехнуся Ос, осаживая. - Я тоже не очень. Ну пошли на берег...
Феликс: >конюшни Авдиев авг 24>>>>>> Удержаться можно было только прижавшись. Втоптав лицо в чужую спину, чтоб не было этого лица. Стертости еще не зажили, но и это была мелочь в сравнении с неудобством всего тела. Феликс приноравливался к бегу коня, сцепив зубы и закрыв... даже закатив глаза: перетерпеть происходящее с ним можно было только полностью отдавшись ему. И когда окатило брызгами, он разочарованно пришел в себя, ломая себя, вспоминая правила и - кто впереди него сидит, и, когда конь поднялся на дыбы, успел среагировать и удержался.
Осмарак: Повернув на взгорок, покрытый выгоревшей травой, сквозь которую, после недавних дождей, пробивалась молодая поросль, Ос ссадил Феликса и расседлал и стреножил Беркута сам - слишком возбуждён был скачкой конь, чтоб подпустить к копытам неопытного. Отсюда, с возвышения, просматривалась и дальняя деревушка, и ещё более далёкий виноградник, и рыбачьи лодки, маячившие у самого горизонта. Широкая бухта была пуста, к ней не вело тропинок, а лодки будут возвращаться в бухту левее, к поселению. Вид устроил более чем и Ос пошел к прибою, на ходу снимая наручи и командуя: - Эти большие камни сложи колодцем, те коряги - в костёр, а вон ту здоровую... вот туда, стоймя. Это будет мишень. И протянул Феликсу лук с колчаном. - Твоё.
Феликс: Это был какой-то короб условностей, несовместимых с пропорциями человека. Когда камни были выложены,коряги снесены в одну кучу а мишень установлена, он вынужден был после третьего же выстрела напомнить себе не сжимать зубов, не хмурить бровей и прочие пункты бесконечного списка недопустимых проявлений. Сочитание слишком коротких стен с бесполезными пустотами трехгранных углов, достичь которых можно было только ценой очередного искажения, и отдыхом могла считаться только смена этих искажений. Тетива хлестала по венам левой руки, а когда он сгибал запястье, чтоб избежать удара, он не мог дотянуть тетивы до нужного уровня и полет стрелы походил на бег молодой собаки, заносящей зад. Пока он собирал стрелы, он понял, отчего саднят два пальца на правой. После десятой или двенадцатой попытки он сменил руку и остервенело натянул левой к самому уху. Правое запястье, хоть и тянуло, но удерживало лук в положении, исключающем щелчек по венам. Стрела пошла сильно, и взмыла у самой мишени, поймав поток воздуха. Лук неровно вибрировал. Он упрямо наложил вторую. Не сжимать зубов. И мрак, кромешный мрак, в котором не видно, как долго это продлится, и потому лучше жить этим мгновеньем и ничем больше. Стрела должна войти в дерево. Тетива щелкнула по руке. Он наложил третью стрелу, глядя, как наконечник, сбив ошметок коры, спрятался в древесине. Чуть развернул лук, глядя в одну точку на коряге. Тетива снова ободрала пальцы и щелкнула по венам. Расслабить лицо. Он вдохнул, вспомнил "не вздыхать", и, целясь в оперение предыдущей, медленно спустил выдох. Закрылись глаза: это иногда допускалось. Тетива выползла легко. Боль от шлепка по венам и стук наконечника в мишень почти совпали. Было так тесно, что рука сама потянулась за следующей стрелой. Он открыл глаза и снова прицелился в оперение сидящих пучком стрел. Не вздыхать. В конце медленного выдоха он снова выронил тетиву. Третья легла выше, поймав все тот же поток воздуха.
Осмарак: Ос, прополоскав шрамы в море, пригрел задницу на горячем камне и прихлебывал молоко, щурясь на воду как кот. И неохотно оторвал её от валуна: - Стой. Неплохо. Подтянул тетиву, поставил руку. - Так. Большего, он знал, не требовалось никогда. Каждый сам выбирает как именно наконечник догонит и пронзит плоть. Ошибками и пробами договариваясь с оружием. Но было нечто, что говорили каждому. Отец показывал ему случайное дерево и командовал "разбойник!" - Смотри, там - то что ты будешь есть, - он указал Феликсу на мишень. - Или... есть что-то, что ты хочешь догнать? Остановить? Оно там. И вернулся на камень.
Феликс: Он не успел сказать себе "не". Откуда-то взялось это резкое продолжение выдоха и, резко обернувшись, он метнул взгляд туда, где должны были быть глаза - Осмарак сам велел смотреть в глаза. Но успел только проводить взглядом до камня, а за это время вспомнить. Отвернулся, прицелился, и долго так стоял, ощущая жизнь только в ломоте запястья и уходящей чувствительности пальцев. "Что ты знаешь о том, что я хочу остановить". Он не выстрелил до тех пор, пока не перестал видеть ничего, кроме оперения торчащих букетом стрел. Когда с опухших подушечек на излете выдоха опять соскользнула боль, он сказал себе "не всех учили молчать", и выдернул очередную стрелу, уже не глядя, куда попала предыдущая.
Осмарак: "Бабу бы ему.. или кого он там.." подумал Ос, глядя как неестественно ровно парень держит шею. Но бабы тут взять было негде, селяне с вилами в его планы не входили и он просто дал отбой: - Хорош, - в надежде что пожрав и мокнувшись, Феликс расслабиться до состояния, в котором можно тренироваться. Таких "новичков" у него ещё не было. Уж лук-то в руках мог держать каждый. Другое дело что некоторым хотелось его засунуть в зад. Этому - не хотелось. Он просто обескураживал - и напряженностью, и беспомощностью. - Давай лук, там пеганки сели. А сидели они хорошо - не слишком далеко от берега три вполне откормившиеся и уже отлинявшие утки пока не обращали на людей внимание. Ос тихо ушел за валун и накрыл одну на воде, вторую - на взлёте, третья стрела, плеснув, ушла Нептуну. - Слыш, Феликс, еду доставай. С третьей вышло погано. Не должна была уйти - в безветрие и с такого расстояния. Зато он вспомнил, что завтра его ждет лекарь.
Феликс: Он недоуменно посмотрел на Осмарака, пытаясь понять, что имелось в виду, разделся, терпеливо возясь с ножом, и полез в море. Та, что упала, была еще жива и билась на воде одним крылом. Феликс увидел, откуда торчит стрела и, прижав утку к груди, решительно свернул ей шею. В руках обмякло как-то знакомо, и не потому, что это была не первая дичь, а кого-то напоминало это ослабление после резких попыток освободиться. Он выловил неподалеку вторую и понес на берег, ухватив за лапы.
Осмарак: Оставив раба разжигать в "колодце" костёр, Ос забрал у него нож, и, не раздеваясь, надолго ушел в воду, изредка выныривая, кривясь и отплёвываясь от солёной - сковыривать мидий. Когда набрался полный, сжатый в кулаке, подол, вывалил поближе к кострищу, кинул сушиться одежду и растянулся с наветренной стороны у костра. - Птицу потом в глине запечем, чтоб не щипать. А этих сейчас на камнях. И учи. Чему договорились. Он нашел плоский камень потемнее и маленький острый камушек, оставляющий на нём белые полосы.
Феликс: Это надо было сесть рядом с ним - голым, потому что вытереться было нечем, да и нож понадобится, а не впрягаясь одется - неоправданная возня. И он сел, и написал два слова одно под другим, решив, что раз он не может отвечать за слезящиеся от соленой воды глаза или непроизвольное моргание, и не может отвечать за кровь, если она прильет к гениталиям от близости человеческого тепла или к щекам от прямого взгляда, то он может удерживать этот взгляд, если это необходимо, и держать спину так, словно сидит рядом с холодным камнем. - Это твое имя, - сказал он, подчеркивая верхнее слово. - А это мое.
Осмарак: Ос откинулся на локоть и засмеялся: - Понимаю, что... не произвожу. Но я пишу на парфянском и имперском-арамейском. Эти языки сложнее латыни, - закусил щеку и прищурился, вспоминая. - «Люди, предавшиеся охоте, получают отсюда великую пользу. Она доставляет здоровье телу, улучшает зрение и слух, меньше старит и больше всего учит военному делу. Во-первых, отправляясь с оружием по трудным дорогам, они не будут уставать и вынесут воинские труды, с которыми привыкли брать зверя. Они смогут улечься на жестком месте и быть хорошими стражами, где им прикажут. При наступлении на неприятеля они будут в состоянии и наступать, и исполнять приказания...». Ксенофонт. Вроде бы. Я хочу научиться писать такое на латыни без ошибок. Он стёр имена с камня и старательно накарябал "пысовая охота улучшИт". - Так что ли?
полная версия страницы