Форум » Общественная жизнь » Харчевня Ксена (продолжение 2) » Ответить
Харчевня Ксена (продолжение 2)
Ксен: четырехэтажное по фасаду здание, одним боком подпирающее овощную лавку. Таберны выходят на небольшую площадь с фонтаном. На крыше третьего этажа голубятня. Во внутреннем дворе столы. Выходов из внутреннего двора два - один через таберны, другой напротив. Пиво, вино, свежий хлеб, сыр, соленая рыба, оливки, горячая еда и прочее, что требуется варвару... ну или не варвару, чтоб провести время весело и с пользой. С девочками, правда, дело обстоит хуже - инсула набита постоянными жильцами, свободные комнаты бывают редко. во дворе, случается, заполночь поют какую-то тарабарщину и пахнет пивом.
Кабан: - Эть... глория... как ее... манда тут уйдет, пока мы до твоей Кромы дождем... - крякнул Кабанчик в кружку, опрокинул ее легким движением, поставил на стол и огляделся. - И ваще, я ж Ыссенцын динар пью, чо мне... А чо, иза максимы ты хату не дашь, штоль? Мне этот... лысый сказал, шо сдашь, тож че-та плел про белилы... Опаньке... а ты, рыжынькая, ничо, а ты смарела, как я.. ик... тигру загрыз? - Кабан состроил героическую физиономию, попытался даже выпрямиться, и тока мельком подумал, что у этой... Амины все равно сиськи больше...
МаркКорнелийСципион: Преторианец улыбнулся и ответил Квинту, прикинув на будущее покопаться в личных делах — на учителя племянника принцепса не могло не быть ничего. Особенно настолько любящего выпить. Годы научили его тому, что доносы нужно иметь на всех, причём желательно столько, чтобы вышвырнуть на арену. А уж потребуется ли — детали. — Разгорячённое без вина воинство за то время, что нужно ему на сближение, обретает хладный разум, если было проведено должное обучение. Однако же, позволяет не терять горячности в телах, благодаря чему солдаты не знают усталости в бою, сколь бы тот не был долгим. Энергично встряхнув руку Тирра и прикинув, где кожа погрубее, оценивая предпочитаемые парнем в бою движения, Марк продолжил разговор с ним, на всякий отметив, что, вроде бы, имущественный ценз должен был бы позволять осуществить задуманное. — Отрубленное плечо... Минута и после такого кровь вытекает практически вся, подобно вину из разбитой амфоры. А что до того, в твою пользу или нет... Мне было пятнадцать, когда я первый раз убил человека. Даже обстоятельства похожие. Только я наплевал на обещание отцу сидеть за спинами охранников и бросился сам. Отвёл левую ногу по максимуму назад, одновременно отскакивая, да и рубанул со всей силы сверху вниз, чтобы снести разбойнику правое запястье. А после сразу провернул правую руку в кисти, против солнца, если смотреть на юг. Там главное крепко держать меч, а остальное тело сделает само, клинок просто утянет руку чуть вправо и вверх. Ну и в том же движении присел с выпадом вперёд. Там два варианта, или в грудь, если точно знаешь, что брони нет. А я не знал, потому загнал колющий в горло. Так вот, к чему это я. Меня фехтовать лет с пяти учили. Сестерциев в это дело вбухано — немерено. Как, что и почему я знал что тогда, что сейчас... Разбуди в три ночи — расскажу и покажу всё. Вот только когда половина пасуса от твоей плоти и до лезвия того, кто тебя убить хочет... Вот так и проверяется всё. Тряпка человек, или же зверь. А, ладно, Кербер и три головы его! Он полез куда-то под тунику, доставая оттуда пяток денариев, лист папируса и письменные принадлежности. — Ну, вы, это, потом отдайте Ксену, вроде должно хватить. Если не хватит — пусть пошлёт раба ко мне утром, что буду должен ему отдадут. Бросил офицер, не дрогнувшей рукой выводя чеканные строки: "Именем Сената и Граждан Рима. Да будет на то воля божественного Августа. Подателю сего, если назовётся он Тирром, сыном Валерии Максимы, потомкам Волеза, да будет позволено прибыть в Castra Praetoria, и, коли изъявит вышеназванный гражданин Города желание служить, да окажется подходящим для службы, принять оного в преторианцы с выплатой положенного жалования, составляющего 4000 сестерциев в год пешему или 12000 сестерциев в год конному с положенной премией и участком по окончании службы, коли окажется достоен сего, равно как и остального причитающегося хранящим покой Города и богоподобного, да будут хранить его неустанно Марс и Беллона. Маркус Корнелий Сципион, сенаторского сословия, военный трибун латиклавий ** преторианской когорты. Года 819-го от основания Города, месяца Августа, дня 26-го, отмеченного солнцем, что за семь дней до сентябрьских календ, начало secunda vigilia." Затем потомок сокрушителя Карфагена обмакнул перстень-печать и с силой приложил к документу, а затем протянул младшему Серторию. — Можешь не благодарить. И, это, вы тут выпейте за меня... А я... Пойду уже... Как же оно там было... Прочистив горло парень запел, направляясь к выходу; не сказать, что он так уже старался развивать слух, но что-что, с силой лёгких и прочностью связок проблем не было, да и в последнюю пару лет попытки научиться ведению диспутов давали хоть какой-то, но эффект: Пусть я погиб под Ахероном И кровь моя досталась псам — Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Все так же смел он и беспечен И дух его неукротим. Пусть век солдат так быстротечен, Пусть век солдат так быстротечен, Но, слава Марсу, но вечен Рим. Пусть век солдат так быстротечен, Пусть век солдат так быстротечен, Но, слава Марсу, священный Рим. Пот, кровь, мозоли нам не в тягость На раны плюнь — не до того! Пусть даст приказ Тиберий Август, Пусть даст приказ Тиберий Август — Мы тотчас выполним его. Отдал приказ Тиберий Август, Отдал приказ Тиберий Август — Умри, но выполни его! Под палестинским знойным небом В сирийских шумных городах Манипул римских топот мерный, Калиг солдатских топот мерный Заставит дрогнуть дух врага. Манипул римских топот мерный, Предупреждение: "Quos ego!" Заставит дрогнуть дух врага. Под палестинским знойным небом В альпийских северных лугах Манипул римских топот мерный, Калиг солдатских топот мерный Заставит дрогнуть дух врага. Манипул римских топот мерный, Предупреждение: "Quos ego!" Заставит дрогнуть дух врага. Сожжен в песках Ершалаима, Водой Евфрата закален, В честь императора и Рима, В честь императора и Рима Шестой шагает легион. В честь императора и Рима, В честь императора и Рима Шестой шагает легион. От Африки до Альбиона, Бросая тень на Херсонес Орёл шестого легиона Парит над куполом небес Вновь на границе неспокойно Hад Римом грянула гроза Орлы могучих легионов Взмывают гордo в небеса! Среди доспехов перезвона В сердца врагов вселяя страх Орёл шестого легиона Как прежде реет в небесах! Век смертных очень скоротечен Hо память павших мы храним Легионер вообще не вечен Hо слава Марсу, вечен Рим. Пусть я давно в плену Харона Душа моя осталась там Где знак шестого легиона Всё также рвётся к небесам! Когда наш Цезарь встанет с трона И все войска возглавит сам Орлы несчётных легионов Взовьются снова к небесам! Пусть я погиб под Ахероном И кровь моя досталась псам — Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Орел 6-го легиона, Орел 6-го легиона Все так же рвется к небесам. Какое-то время голос его раздавался под сводами, потом стал доноситься с улицы, а затем и вовсе растворился в звуках харчевни. ==> Ещё одна улица http://spqr.forum24.ru/?1-7-0-00000014-000-0-0-1398542291
Ксен: "Ишь ты, Осмарак значит!" - Ксен положил Кабану руку на плечи, не пустить до "рыженькой", и ответил так же негромко: - Чьим бы денарием не расчелся, разницы нет, лишь бы в голову не ударило. Не люблю я, когда буйствуют, - сообщил доверительно, скривив бровь. - А комната да, побелена... вот, к ночи и примеришь, впору ли придется. Тесен Рим. Что, дочь, готов пирог? Забирай серебро, да неси-ка. Что-то сладенького захотелось. И абрикосового мне. Водичкой разбавь, чтоб только так, слегонца кисленько. А кому чего, заказывай давай! - возвысил голос, на миг покрывая песнь "глории мунды".
Ингрид: Ингрид уважительно приподняла бровь и переспросила, на той же смеси языков, недоверчиво: -Прямо загрыз? Ответила отцу на латыни -Хорошо. И собрала в кулак монеты. -Неужели ты, Квинт, думаешь что мы тебе расскажем все кулинарные секреты? Дело даже не в том что скрываем, просто не интересно тебе это, и не запомнишь, тем более применить..разве что петра своего присылай. А для того, чтобы женщина заметила твою реплику отвечать не обязательно, так ведь? Так что и ты не в обиде, и все все поняли. Отповедь Квинту произнесла вполголоса, пока убирала крошки и ненужные уже тарелки- римского вояки и римского же слабака, которому сейчас Тихик, вероятно, колыбельные пел. И поделом обоим.
Вардусья: Пока мальчики знакомились аж братались, тот, постарше, что ей приглянулся, отвалился от стола уж больно усталый и Вардусья, дожевывая рыбу, полусочувственно-полудосадливо посмотрела ему вслед - дойдет ли? Хрупкие они, патриции эти, если не на гладиус слабы, так на чашу... - Тверёзых. Предпочитаю, - ответила честно. За удаляющимся легионом еле услышала ксенову дочку и кивнула Квинту: - Огонь-девка! Была б я мужиком - уже б к алтарю тащила. Не врёт, Ксеня, я свидетель - вчистую загрыз, как молос драного кота. Но ты не бойсь, вашего не тронет, за ним на крышу лезть, а она под ним проломится, - подмигнула с серьёзным лицом.
Ингрид: "Много она знает, что под кем проломится",- подумала Ингрид и устыдилась этой слишком женской, едва ли не бабской мысли.
Вардусья: - Под котом, жирён он у вас, на таких-то харчах, - уточнила невозмутимо чуть погодя и заказала, - а мне б вот яблочек ещё - закусить. Ксен, если чего там этот щедрый не доклал, я доложу, что рабов зря гонять в такие места...
Тирр Серторий: Тирр отупело смотрел в листок папируса под удаляющуюся песню, потом поднял глаза на Квинта, на Вардусью: - Он пьян в дым, - показал бумагу. - Однозначно. Это бумага на вступление в преторианскую когорту... Тирр едва удержался, чтобы не заказать себе еще вина, неразбавленного. Трибун латиклавий, который видит его впервые в жизни после одного только, пусть и тщательного рукопожатия да одной дорожной истории, хоть и целиком правдивой (да кто поверит-то байкам в харчевне?!), выдал ему бумагу в элиту римского войска. Тирр с силой растер виски. Видимо, он слишком мало жертвовал Фортуне раньше, ибо насмешка ее была более чем жестока. Именно сегодня...
Квинт: - Не, - покачал головой Квинт. - Не огонь. Светлая голова. Очаг. И ничего удивительного. Сам бы сватал, да за меня не пойдет - ей бы мальчика под стать, да за руку, да чтоб не болтливый, да, - он покачал головой, когда Вардусья заговорила с Ингид, и спросил: - ты думаешь, я пьяный? - Он пьян в дым, - возразил Тирр, показывая лист. Квинт взял из рук в руки, рассмотрел, даже перевернул, и пожал плечами: - Пока ты не явился туда, это не приказ, - и вернул Тирру документ. - А пока ты будешь взвешивать за и против - а по-другому при твоей матушке не получится - может, он и сам одумается.
Кабан: - Эгегей, ты кудыть, белый, эй! Абороца?! Но тут лапа Ксена уперла в стул, и Кабан уже не мог догнать певунца, и потому тупо бахнул свою сверху: - Типа да..договор, ежели налезет хибара твоя, гы-гы. Я ж тож не люблю, када кто-то крашиловку делает, так не люблю, шо сам магу крашить начать, а ваще я боб.. добрый типа... Иэх, доча у тя, Ксен... эта, - Кабанчик даже зажмурился, подбирая что-нибудь похожее и шоб бабу не обидеть. - Чистая патрицыпанка, во. И несмотря на лапу бати, подался вперед и приветливо ощерился: - Точняк загрыз, от этими зубьями. О, Дуся саврать ни даст, Дуся, подо мной чо хош проломица, хоть крыша, хоть подвала! - Кабанчик по-римски, как у них тут делается, махнул кружком с пивом вверх и облил всех близ сидящих и стоящих, удрученно посмотрел на остатки и, глухо булькая, выдул до капли.
Ксен: - Что, никому ничего уже больше? Ну, хвала богам, сыты. Яблочков, дочь, - не снимая с плеч Кабана руки, он пошатал его вместе со скамейкой, и уточнил: - Кот это не наш, а Сарин, если тот, ободранный и жирный. А крышу, братишка, крыть потом заставлю, если плясать вздумается. Крыша у меня, Кабан, со смыслом: честного человека выдерживает, а под вором проломится, вот эта животина и не лазит за филькиными голубями. Квинт, ты там Филиппу постучи в потолок и скажи... тебе ж только морду высунуть - и ты почитай на голубятне - что я там вольеру не просто так достроил-то, там ему, стервецу, подарочек будет, в ту вольеру. Он смахнул с себя разболтанное Кабаном пиво и добавил: - Так что пусть зайдет с утра, пока оно еще живое. И, заодно, матери сапо отнесет, на днях Кром привез опять. А то вон, виш, снова тунику мыть.
Вардусья: - Думаю - пьющий, - кивнула Вардусья, не раз видавшая ритора в ксеновом дворике в состояниях разной степени свежести. Покосилась на бумагу и хмыкнула: - А накорябал-то ровненько, вона - маршируют, чисто фаланги какие. И в песне ни словца не сбил... Дым этот его - глаза застить. И только собралась налить недрогнувшей рукой, как варвар попытался утопить всех недопивших в пиве. - Ах ты ж ёб твою в дышло, - озадаченно высказалась за всех осчастливленных гордая обладательница трёх туник, две из которых безнадёжно давно были отложены куда-то в стирку, то есть под казарменную лавку в дальний угол. - Сели его к голубям, Ксен, если не проломится, они тоже сверху вот так-то от души серят.
Тирр Серторий: - И то верно, ровно написано. Пес их знает, может там учат пить и не пьянеть, или песни такие, - Тирр свернул документ, сунул его за пазуху и вовремя - Кабан окропил окрестности пивом, да так, что с лихвой хватило бы на половину когорты. Хотя может и лучше испортить этот листок папируса и сделать вид, что его и не было никогда. - Ты, животное! Жертвуй богам, а не соседям, у соседей своего предостаточно, - он возмущенно отряхнулся и только сейчас заметил дочь Ксена, сообразил, что стоит она здесь уже порядочно, а он до сих пор даже не поздоровался. - Аве, Ингрид, извини, что не поздоровался, преторианцы умеют выбить из колеи... Ее рыжина не ударила в глаза, и вообще казалась мягкой, слишком мягкой, может все дело в освещении, хотя вряд ли. Это не пламя, это просто красивые волосы, такой локон не обожжет, не согреет, не завьется от капли воды, темнея и превращаясь в тяжелый огонь, греческий огонь, растекающийся по ладони, ниспадающий между тонкими пальцами... С каждым таким воспоминанием о Пирре, смеющейся у фонтана, он едва перебирал пальцами, не замечая, что смотрит сквозь соседку уже неприлично долго.
Ингрид: - Умеют,- согласилась Ингрид, с беспокойством оглядывая сына соседки. Хороший парень, и чем не партия, чем не мил? Ну разве что воинскими замашками, как у того преторианца, который из колеи его выбил. Сыновья Рима слабы, их из колеи выбить - пары слов или вот записки достаточно. "Как бы беды не было, мало ли",- подумалось между прочим и так же между прочим спросилось: - Мать предупредить? При всем его косноязычии бритый борец с кошками казался более..интересным. Более крепким что ли. И даже много привлекательнее что того "патрицыпанина", который обдремывал бывшую комнату Осмарака, что тем более солдафона, который только что ушел. Забавный он был, смешной. Хотя "патрицыпанка" - это и не комплимент вовсе, видела она этих патрицианок - тьфу, противно. - Бестиаром, значит. И не жаль тебе зверушек? - спросила варвара, прищурясь. И каждое слово намеренно - на другом языке. по крупицам из речей приятелей отца собрав фразу. Любопытно было - какое слово узнает. И узнает ли.
Ксен: - Мать предупредить? - Чего? - отвлекаясь от туники, спросил Ксен. - А как же, - и засмотрелся, как дочка щурится на Кабана. Даже погладил его, отечески эдак: "ничего-ничего, ты вон ближе попробуй подойти - запоешь не хуже Квинта, какие, мол, девки-то бывают". Пожалел, то есть, заранее. Мужик, по всему, не привык долго с девками церемониться, а тут наскочит, как серп на камень, а попробует лишнего - так вот он сам Ксен. "хм, зверушек не жалко?.." А самому тоже интересно стало, на какое слово Кабан ухом поведет. - Ты, Квинт, потом, если что, в латыни-то его наставь, будь другом. Мало ли какая патрицийская знать сюда еще забредет, чтоб на словах разошлись. Ну, это если каморка налезет. Ингрид, там же, поди, ничего не осталось, все вынесли, ложе Осмарак с собой упер, одни занавески. Так что матери скажи, а то я не припомню что-то, есть у нас чего там поставить, или прям на полу уложим?
Кабан: - Тссс... А чо не так-то, вы плещите тут по-малой, дык я ж больше, я и плещу по-большой, шоб всем хватило, гы. Дуся, не сцы, хошь я те свою дам... эту... портки верхния, - Кабанчик дернул себя за ворот, довольно хрюкнул на всех, дослушал Ксена и заверил. - Не, если чеснава крыша держит, тады не проламаю, я ж ваще чесный. Ксенова дочка протрещала что-то на тарабащине типа той, на которой трындеть самому Кабану приходилось, но уловить знакомое, почти родное он успел только в крайнем слове. - Зверушки? Не, вообще не жалко, ежели я их пожалею, они не оценят. Откуда ты знаешь германский? - спросил на родной кимврской кельтско-германской смеси, даже не надеясь, что поймет, перевел сразу на птичий. - Грю, зверотье это меня точняк сажалеть не буит, сожрет прям с дубиной... я ж еще этот... пегниар. Ты по-всякому трындишь, да? Ин-грид... - повторил почти чисто, как запомнил.
Квинт: - Пьющий, да не пьяный. Иной непьющий с глотка повалится, а у меня еще язык, при всей длине его, завязаться не успел, а если б сосед эту петицию за пазуху от дождичка не спрятал, я б тебе и строку приписал, автор бы от своей не отличил на трезвую голову - что по строю, что по наклону, и буквы один в один. Да что буквы! Ты меня танцевать подними, я тебе хоть по-гречески! Научил вчера один красивый грек, я прямо юность припомнил. И деньги свои придержи - мало ли, когда за работу взяться придет нужда, так лучше по охоте. А я сегодня тратиться затеялся, так я и добавлю если не хватит. Скажу, Ксен, скажу Филипочку, ко мне каждый день от него вестник захаживает, вот с ним и передам - все польза. В другое время в суп угодил бы, глядишь, а так - почтоовый.
Вардусья: - Редких качеств мужчина, - между прочим заметила Вардусья, адресуясь кувшину, стоящему аккурат между Ингрид и Ксеном, - и добр, и умён, и людям плещет как богам, - налила себе всё же и подняла смеющиеся глаза на Кабана, - если мы тут будем портками меняться, Ксену придется брать плату за вход, да и... зверушек жалко. Выпила, закусила и добавила негромко, наклонившись к "трезвому" ритору: - Не отличил бы... экие у тебя таланты. Только для лишних ли ушей?
Тирр Серторий: Морок развеялся, когда Тирр услышал германскую речь, будто снова торчит где-то на границе провинции в окружении варваров и торговцев. Но пахло здесь не в пример лучше, а лица были все свои. Слава богам, Ингрид увлеклась сторожем и не заметила, что он уставился. Потом же не объяснишь, почему да как... - Кимвр, помни, что сегодня ты спишь под моей... моим соломой, - германские слова подбирались с трудом, и Тирр решил не вводить Кабана в искушение понять его превратно, и уточнил на имперском. - На конюшни не забудь вернуться, как договаривались. Вардусья, надеюсь, что какому-нибудь хорошему человеку завтра станет спокойнее в этом городе. Положил несколько монет за вино, что выпил, кивнул хозяевам и Фабию и вышел, стараясь не пошатываться. Это все вино. >>>>> Лавка, она же дом Суламиты
Квинт: - Лишние уши уже уползли, - сказал Квинт невозмутимо, - а если какие и остались, то когда слова мои примут всерьез - весьма, наверное, удивятся следующим. Да и всяк рискует по-своему, а если человеку нельзя похвалиться друзьям, то грош цена таким талантам. Ладно! Танцевать не желаешь - выпей со мной. Все равно в глазах твоих я уже пьянчуга, что мне терять. - Ишь... - гордый, - вполголоса проводил Квинт соседа, - за чужой счет пить зазорно...
Ингрид: "Надо же - запомнил" Ингрид удивилась и кивнула гостю - благосклонно. Собрала оставленные Тирром монеты, пожелала ему - доброго пути и удачи и вернулась на кухню - собрать что там просили.
Кабан: Кабан заржал, вообразив, что они и правда прям тут меняюцо, и прогудел на той же ломаной латыни, подмигивая рыжей: - От Дуся ваще дело дело грит... Эйей, а ты куды это? Я ж эта... вопрос спросил! - Кабанчику только осталось что проводить рыжую глазами, а заодно и противного пацана. - А ты топай, мелкий, ни спаткнися там по бухой! Эть... Канюшни я тут ищо не стерег всяким... Я Вепрь! Он долбанул в грудь кулаком, убедился, что все поняли какой он Вепрь, допил свою бадью и заговорил уже с Ксеном, лениво ворочая челюстями: - А ты, братан, по-германски умеешь? Ик! А то дочь у тебя вон какая умная, вся... в тебя, а? - а дальше опять понес римской тарабарщиной, чтоб Ксен уж точно понял. - В хрычевню... приду после тиатры завтра, налезит твая хата, не налезит дык натянем, хы... Скока стоит, колися, а то мне ужо топать... Спать перед черным с тиатрой... Полубогом буду! Дуся, Ыссенца! Вы ж притопаите завтра в тиатру?
Ксен: Ксен развел руками - вот уже и началось. Интерес проявила, это да, а надолго его хватило, того интереса? - Одиннадцать динариев, Кабан, - ответил он, называя имя на распознанном языке, и почти на нем же добросовестно продолжил: - А лежанку поставим, как влезешь уже. А то кто знает, может, вы с ней и не поместитесь вдвоем. Ты меня слышишь, Квинт Фабий? - переходя на латынь, окликнул поэта. - Обучить бы этого полубога разговору, а то рот откроет и салют, цезарь: Тевтобург!.. Прямо и не знаю, за какого бога его в театре посчитают, - оглядел Кабана, отстранясь.
Вардусья: Вардусья, не понимая ни слова, потому что на каком языке и как именно матерят её на арене ей было всегда без интересу, послушала полиглотов, зевнула и согласилась: - Выпить это мооожно. Что ли - за скифку нонешнюю? Умотала, кобра, но бой дала, дала... Ну, чтоб давали? - подмигнула, салютуя ритору.
Квинт: - Слышу, слышу, - отмахнулся Квинт и побожился с жестом "зуб даю": - Полубогом буду! - с тем долил себе родосского и поднял навстречу Вардусье. - Чтоб давали не скупились, что подарено то и наше, в Лету с собой ничего не возьмешь, только Плутон и обогатится. А у него и без того за века скоплено будь здоров - что сокровищ от простофиль, робких при жизни потратиться, что девственности бестолковой, что нерозданных со страху зуботычин - оттого-то мало кто рад приближению смерти, даже когда жить зажали, что последнего там больше всех приманок вместе взятых, - и его едва не занесло додумать эту мысль до конца и вслух, благо пивная кружка была полна вином. - Чтоб давали - тогда и им легче, и мы поживем сполна.
Кабан: Кабанчик удовлетворенно покивал, на родном было проще: - Одиннадцать, ага, я кошку надолго вперед подрал, хе. Влезет все, ниче, завтра приду и койку поставим. Или мож бабы местные принесут, кто знает, тогда надо будет много коек... - дальше Ксен снова перешел на птичий, и Кабанчик тоже решил, а то Дуся с Ыссенцой не поймут. - Гыгы, за самава сильнава полубогу, че тут знать-то! Хто у них тут... этот... пюпитер... вот типа нево, тока круче. Дуся предложила бахнуть за баб, и Кабанчик бахнул залпом в два глотка свою кружку, встал, качнулся: - Чета у вас тут в Риме эта... земля кривая... А лан... Мне шоб бабы давали пить без надабности... и те, Ыссенца, тоже, че ты, - Кабан вежливо отнял у Ыссенцы его кружку, сделал строгий вид. - Те уже хватит, ты ж щуплик... А мне на дорогу, а то эта... землю равнять, во! Ксеня... хрычевня у тя шо надо... скажы доче шо я завтра... полубожу. Махом проглотил Ыссенцыно винопиво, благодарно икнул, занюхал Дусей и грузно потопал на сеновал. >>>>> Конюшни Суламиты
Ксен: - Это второй этаж, Кабан, - отозвался, полуоборачиваясь, Ксен, намекая, что продавить можно не только крышу и не только вором, и пробурчал что-то про лишние лежанки, мол, только если кабан вчетверо складываться умеет. - То не земля, то Бахус тебя на своих волнах качает, смотри не утони, а то и плубожить некому будет. Кабан уже удалялся, а Ксен продолжал: - Сходил бы, и правда, взглянуть, что там за полубоги, Ингрид показать - ничего ж срамного, театр приличный вроде, не бродяги... Что, Квинт, как? Слыш, Вардусь, зовет! Идешь?
Вардусья: - Если меч у неё чистый был, - зевая ещё шире, буднично кивнула на порез Вардусья, - и жечь не надо будет - пойду. Ты ж знаешь, уважаю я это дело, и как это люди умеют? Добро б подсмотрели, а то вот тот же Еврипид - и не воевал, поди, и не баба, а всё про войну и про женскую долю, аж душу рвёт... Место там, когда они выходят и корифей эдак "объятую безумием схвати", а? Силища ж. И потом ещё, как оно там... - почесала лоб, сдвинула брови, выпучила глаза чтоб как у маски, - Но пока - Молчание... До времени из песни Мы выключим топор, что упадет На позвонок вот этот и еще Одну наметит шею..., - и поднялась, почёсывая бок. - Что-то и перехотела я яблоков, раздай дитёнкам с верхних, Ксен. Хозяйке привет мой. Да, может, в театре свидимся. А тебе спасибо за нечаянное угощение, ритор. >>>Улица ведущая от и до
Квинт: Под возмущенное удивление: - Кудаааа! - Кабан свински запил свое пиво квинтовым вином, и, Квинт, разведя руками и хлопая ртом, едва нашелся подхватить за Вардусьей, все еще тыкая пальцем в след: - ... Я докажу, что ты блаженней греков. Мать думает, что я беснуюсь, - нет!.. Настолько-то мы видим и без бога! - глаза его были бы совсем круглыми, если б не обескураженная улыбка. - Да погоди, куда тебя несет, за что благодаришь - за все трибуном уплачено - харчевника спроси, а хочешь, так не спрашивай, и если какой-то за тобой остался долг - то как проворно ты не удаляйся, а даже мне следов не замести!... не дай ногам увлечь ее к солдатам, - пробормотал он в конце прежде чем окликнуть: - Вардусь, я тебя провожу. Хоть ты меня охранять не взялась, я не столь обидчив, чтоб спокойно выпустить женщину на римские улицы, - выносил он уже за порог харчевни. >>>>> улица от и до >>>>>>>>>>>>>>>
Тихик: Комната Осмарака Он спустился в кухню уже не таясь, прямо к кухарке, которую прям так и хотелось обхватить со спины, вот что плита с женщинами делает, аппетитными становятся до крайности: - Там тот патриций, к которому меня хозяйская дочь приставила, кушать хочет. Похлебки какой-нибудь пожирнее, крылышек голубиных жареных если есть и пива.
прислуга: - Ишь ты, новости! Патриций кушать хочет. У меня их вон сидят, ждут... - глянула в постепенно пустеющий дворик и махнула, - ладно, сейчас соберу. Утёрла с раскрасневшегося лица выбившуюся прядь, и наливая бараньего, пожирнее, посетовала: - Голубей поели ещё к закату, с игр навалило патрициев этих, даже вымя свиное уж на что думала пропадёт дороговизна, а и то заказали. Разве вот две сони в сухарях остались... давать, оплатит? И чего это тебя приставили, особенный что ль какой патриций?
Тихик: - Может и особенный, это у нее спрашивать надо,- буркнул Тихик. - А сколько засонь? Ну сколько там получится? С сонями.
прислуга: - Глянулся что ли? - наставляя на поднос улыбнулась кухарка, думая, что странно это - с каких это пор Ингрид римляне нравятся, но на всякий случай полезла в нижний ящик за тарелкой попригляднее, - да как перепёлка соня стоит...
Тихик: - Одной монеты хватит? - спросил Тихик, протягивая кухарке кругляшок. Можно было вообще ничего не давать - в такой суматохе все равно бы забылось кто за что заплатил, а кто вообще бесплатно покушал. Живот, казалось, прилип к позвоночнику. И до трясучки в руках хотелось уже унести еду, пиво и все такое патрицию. И неплохо бы было припрятать не заказанных сонь где-нибудь, до поры.
прислуга: Она задумалась, шевеля губами, а потом, для верности, ещё вслух посчитала: - Соня как перепёлка по пять ассов, да их две это десять, похлебка два, да пиво два, шестнадцать минус... ох... это... четырнадцать... хватает вроде. Взяла динарий, покосилась на Тихика и два асса сдачи отсчитала из корзиночки на столе сама.
Тихик: Тихик взял сонь и все прочее и попер наверх, туда, где оставил патриция. сдачу ясное дело тоже упихал. Но не туда, куда вторую монету. А предусмотрительно в другое место, так как сдачу патрицию вернуть он очень даже собирался. Комната Осмарака в инсуле>>>>>>>>>>
Ветурий: Комната Осмарака в инсуле>>>>>>>>>> Марк аккуратно спустился вниз, в харчевню, и подождал хозяина заведения.
Ксен: 27 авг утро. Ксен вчера доел пирог в одиночестве, не торопясь опять продолжить разговор о гражданских правах, уплелся к себе неохотно, но - пронесло, хвала Гименею. Так что обратно с утра он выполз довольный, поглаживая живот и высматривая воробья, которому собирался вручить ястреба. Торжественно. И слегка недоумевая, куда эта мелкая птаха испарилась давеча, вроде ж собирался учиться аж прыгал, и вот тебе раз. И бузотеров-то вчера не было, во главе с Кромом уперлись куда-то, напугать некому вроде, а вот поди ж ты - делся. За одним из столов уже сидел вчерашний незадачливый собутыльник, зеленоватый лицом в утренней тени двора, и Ксен, все еще оглядываясь сверху, подсел и посочувствовал: - Аве? Или не аве?
Ветурий: - А не знаю, Ксен. Я повиниться тебя жду. Перебрал вчера. И, кажется, подпортил твое имущество. Марк развел ладонями в стороны.
Ксен: Ксен вспомнил вчерашнее про крышу и засмеялся не разжимая губ. " - Где - спросил, едва перебивая сопение, - перекрытия провалились?.. - потом вспомнил, что это он о ворах так отзывался, и помотал головой: - не... это не про тебя. Не подумал. Не бери в голову. Так чего там поломалось-то? Или замазалось? - это был более вероятный ущерб, учитывая цвет лица вредителя.
полная версия страницы