Форум » Общественная жизнь » Харчевня Ксена (продолжение 1) » Ответить
Харчевня Ксена (продолжение 1)
Ксен: четырехэтажное по фасаду здание, одним боком подпирающее овощную лавку. Таберны выходят на небольшую площадь с фонтаном. На крыше третьего этажа голубятня. Во внутреннем дворе столы. Выходов из внутреннего двора два - один через таберны, другой напротив. Пиво, вино, свежий хлеб, сыр, соленая рыба, оливки, горячая еда и прочее, что требуется варвару... ну или не варвару, чтоб провести время весело и с пользой. С девочками, правда, дело обстоит хуже - инсула набита постоянными жильцами, свободные комнаты бывают редко. во дворе, случается, заполночь поют какую-то тарабарщину и пахнет пивом.
Осмарак: - Спиздят, - лаконично объяснил Ос, у которого только-только начала разливаться по телу благость от мяса с капустой, вина, негромкого разговора и выводов. - Украдут, - поморщась, перевёл на латынь, когда обнаружил, что до этого шумному патрицию говорил на своём. С тем же успехом он мог отвечать занятому впаданием Иордану. И Ос пропустил бы остальное бурление мимо ушей, и так понятно что если Квинт и искал, то тоже самое что и блудный сын торговки. Пропустил бы, если бы не "здравствуй, Андроник". Его уже не удивлял ни высокородный, знающий живущих в лачугах рыбаков, ни рыбак, запросто носящий шелка и передающий приветы кому-то при положении. Но теперь он знал (вспомнил?) имя - Андроник. - Ваши боги не без юмора, - заметил благодушно, - я уехал из мест, где живут по три семьи на милю и не знают друг-друга, приходится знакомить соседей у своего походного костра, а приехал в город тысяч, где все знакомы.
Квинт: - Он не слышал меня, - призвал в свидетели Андроника Квинт, его словно и не прерывали, - но это простительно... и он не знает Фасции... это пока простительно. Ее боится даже Ксен, которого боятся воры, - меняя направление речи, пояснил он для обоих. - Как молоды должны быть боги, варвар, чтоб у них еще не было чувства юмора? Или ты считаешь это недостатком, в котором подозревать своих справедливых означало бы навлечь на себя что-нибудь неприятное? Нет, не так. Во-первых, не навлечь, а принять как данность возможность непредвзятого и ничем не обоснованного чего-нибудь. И, во-вторых, предположить в тебе опасения было бы неверно, - внимательно глядя на Осмарака со стороны Андроника, к которому теперь отклонился и изучая сквозь прищур с нескрываемым интересом подвижки суровой варварской мимики, продолжал он, - скорее уж, когда любое шутовство, предполагая нелепость возможной, делает неустойчивым закон, то посягает тем самым на справедливость, и уважение к подобному закону легко было бы отменить. Отсюда сомнение, донесу ли я привет. Сомнение, надо сказать, не чуждое и мне, но по иной причине: я уж, как Андроник, положусь на богов. Напомнят вовремя - и я донесу что бы то ни было куда бы то ни было, хоть узелок с грушами на ступени храма Весты. Надо полагать, ты тоже парня не нашел?..
Andronik: Улыбку он сдержал с огрооомным трудом. Можно сказать не сдержал. Как-то не вязался бритый с выражением "искать парня" так, как оно сейчас, после терм, понималось. Пришлось срочно придумывать улыбке причину и он рассмеялся открыто: -Твое дело, донести груши до храма или съесть по пути, Квинт, ни от тебя, ни от Весты не убудет. И даже груши исполнят свое предназначение и только. Он говорил, рассчитывая на разговорчивость того, кто не возражал, чтоб его называли Квинтом и на уравновешенность того, кого однажды принимал в своем доме. А боги простят за непочтение. Или не простят.
Феликс: С приходом патриция, легко бросающего слова, еще естественней выходило храниться до нужного момента. И не удерживать, поскольку сыпалось само, для того чтобы наблюдать за происходящим можно было даже не переводить взгляда между собеседниками, а смотреть через стол-два, по окнам, на голубей, и мир сам сыпался в сознание, густым крошевом слов, как листва от ветра. Смех, с задержкой перед ним, светло так выходило, точно он детей слушал, а те навзрыд над каждым червячком и взахлеб за каждое перышко, или даже птиц - что-то значило каждое слово и каждая пауза, но значило уже не для него. Это было как смотреть сквозь ветки или в дыры меж облаков - так далеко, что пусто. Поэтому не дойти и подниматься незачем. Хотя и не повод отказаться, если кому-то будет нужно.
Осмарак: Уверенности, что в этом проходном, во всех смыслах, дворе, кур ждёт участь кухарки - Фасция там или не Фасция - Квинт не поколебал, нить остальных его рассуждений оборвалась для Оса где-то в самом начале, на незнакомом латинском слове, зато он прекрасно понял как прозвучали "поиски парня" для благоухающего грека, ухмыльнулся и по-карабельному, по-свойски, как не раз пошучивали в портовых тавернах, тиснул невытертой после еды рукой сидящего рядом Феликса, смеясь: - Да есть же вроде, зачем ещё искать, чем плох? - что, может и не стоило, после ночи, но ржать не вредно, вредно по бабам шастать когда дело поручено, а Квинту как-то надо было дать понять, что, возможно, не стоит всему городу знать про пропажу почтенной домины. - Боги ваши достаточно стары, чтоб быть снисходительными к чужакам - я нашел всё остальное. Так что пьём за их щедроты. Поднял кружку и добавил потише: - Латынь у тебя что-ли поучить... вон как у тебя её много.
Квинт: Квинт в этот раз только вскинул брови и игриво издали наколол Осмарака на указательный палец: "ТЫ сказал!", заменяя этим лукавое согласие, равное и одобрению точности вопроса, и намеку на ценность вывода... и цену, имеющую место. И, тут же отдернув палец в кулак к подбородку, кулак развернул шумно об стол и с пьяной резкостью метнул взгляд окрест: - Где! моя! курица.
Ингрид: ингрид пьяных не любила и отправила бы к квинту кухарку..если бы не курица, которую надо еще приготовить..и подошла успокоить, что курица будет скоро, но надо подождать, а сейчас сразу только бобы и овощи. И мясная похлебка. А слегка наклонившись убрать посуду, произнесла Осмараку, судя по жестам и громкому прилюдному лапанью раба, уже захмелевающему (с полкувшина?!?) -Свежая голова. Дела. почти не разжимая губ.
Феликс: Осмарак шутил. Как шутили гости у Кассия. Так хорошо шутил, что можно даже было поверить, что это шутка. Феликс улыбнулся, как и подобало бы парню, который ну ничем не плох. Как и подобало бы разделяющему шутку. Улыбаться было вообще хорошо. Предпочтительно, хоть и не обязательно. На хорошее настроение приятно смотреть. Улыбаться можно было. Чаще. И теперь, когда над ним к Осмаракову уху склонилась рыжая хозяйка, улыбаться было даже признаком силы. Даже так, смущенно, все равно признаком силы. И сопричасности. Теперь. Когда он знал, что означает ее запах. Что он может означать. Какое... лучше не удерживать. Не вспоминать. Мало ли. Вот она такая как есть, здесь. Чего еще. И он улыбался чуть смелее, поднимая взгляд на нее, но когда ему показалось, что она сейчас это заметит, все же спрятал глаза. И, кажется, залился краской.
Квинт: - Хорошо, - покладисто улыбнулся Квинт, - похлебка, только сейчас. С богов, грек, не убывает никогда, ибо когда не мы им, то они у нас, и уж лучше мы им по доброй воле, чем они у нас в назидание: целее будет, понеже подарки ценятся реже, нежели трофеи. Сужу по людям, зане оне у них, у высших, учились жизни. Согласен? Выпьем. Стакан мне, красавица. Лучше бы кубок, разумеется, но да разница небольшая, если выплеснуть... Тебе странным не кажется, что мы им жертвуем оземь, как собакам?
Осмарак: Так, чтоб видела только она, Ос подмигнул Ингрид, трезво и весело - в порядке, мол. Какой может быть непорядок, если и дом, и конь, и гражданство, и денег полный сундук, а что варвар... так это как посмотреть. Не видел патриций дворцов и храмов ни парфянской столицы, ни кушанской, может и великих пирамид не видел. Много они чего не видели - римляне. - А чем вам, культурным, собака не угодила? Умнее и добрее иных богов. И преданнее многих людей. Собака священна, - сказал уверенно, - и много зверей ближе к земле чем человек, также священны. Ёж, например, тоже священная собака. Или бобр. От бобра вреда меньше чем от богов и людей, - закончил без улыбки. Только в глазах плясало, но то - греку. Как варвар-варвару. Ежа он на латыни не знал, поэтому сказал его на греческом и показал, для верности. Латынь высокородного он понимать перестал окончательно, видимо, чем избранный народ пьянее, тем культурнее.
Andronik: Грек удивился "ежу", но виду не показал. Подумал, что богам сегодня определенно везло. И не мог понять, с чем это связать. Перешептывания-взгляды уже не занимали. Занимали бы, если бы ему было дело до этой рыжей. А он пока был вполне сыт и слегка пьян и не в его она вкусе, не говоря уже о том, что нехорошо бы это было. Невежливо. И незачем. К чему ему в доме женщина - готовить он может и сам, не перетрудится, а все остальное приедается..добро Кассий, он имел на это право, а самому вешать себе ярмо на шею..
Квинт: - ...добрее иных богов быть несложно, а своего ума они зачастую нас не удостаивают. Сам посуди: научишь мудрости, так и кто тебя после будет забавлять?.. Кстати о ежах, - заметил Квинт и вместо того чтобы разразиться очередной сентенцией, оперся подбородком на кулак и вопросил: - какое сегодня число?.. Он предполагал, что не слишком позднее для того, чтоб все же подумать о ежах. Потому что Суламита с утра даже не обернулась. И, не застав ее сына в нескольких местах буквально только что, развернуть ее к себе лицом у него особых шансов не было, к тому же он был пьян и знал это. А ежи все-таки не столь прытки как некоторые сыновья. Да иопьянение в иных условиях не помеха. В компании с ежом. Так что Квинт, хоть и молча, а все ж согласился со священностью этой породы собаки. Или бобра.
Осмарак: - Мудрости научить невозможно, до неё надо дожить. На месте богов я бы не беспокоился, удаётся не многим, - возразил Ос, и равнодушно пожал плечами - причём тут число? Он не мог бы сказать даже какой сейчас год - римского летоисчисления он не знал, своё так сразу и не вспомнишь... Но сегодня был особенный день: сегодня он становился гражданином, домовладельцем... возможно, дата стоила запоминания. - Феликс?
Квинт: - Иными словами, мудрости учат годы, - сказал Квинт в пространство, двигая черепом на кулаке. - Хронос? - вопросил он в небо, страдальчески закатывая глаза, - если я еще немного подожду, я умудрюсь настолько, что обойдусь и без похлебки, и без следующего стакана. это было не для Ингрид, которой он уже не видел, может быть, потому, что она уже и пошла за заказанным, это была старая привычка разговаривать просто так. Возможно, чтоб не разговарвать с самим собой, убеждая себя, что кормит Суламита наверняка вкусно, но так и не обернулась же, все-таки, так что вечером он скорее всего пойдет не на ужин к ней а на охоту на ежиков.
Феликс: - Да? - спохватился Феликс, мгновенно выдёргивая из размышлений неуместную мысль, что его мнение на этот счёт кого-то заинтересовало (всё-таки это была хорошая шутка), - пять дней до календ. Ёще держалась улыбка. - Кажется...
Ингрид: Принесла кружку. Вино вроде не просили больше. И похлебку тоже принесла. И поставила перед Квинтом. Больше пока ничего не нужно было, она и вышла, по своим делам. Хоть в лавку, проветриться. Справятся тут без нее.
Осмарак: - Стать римлянином будет сложнее, чем я думал, - хмыкнул Ос. - Вы так ловко рассовываете богам полномочия - этому время, этому - события, тому - знания, какому-то сердце... А если их права пересекутся, как с мудростью, которая ей ещё не стала, они что ж - передерутся? Или велят моему сердцу, как барабанщику на галере, держать ритм, а сами дружненько навалятся на вёсла? Что-то плохо представляю. Пока многобожие напоминает мне слова одного кушнанина про его женщин, он говорил "когда ещё не взял жён, всё выглядит логично - одна одежду готовит, другая часто сыновей рожает, та любит, эта бодрит, одна хорошо танцует, другая прядёт, а как обзаведёшься - не знаешь с кого за плохой обед спросить". Ос проводил взглядом золотоволосую, не ковыряя мыслью календы, это можно было и потом узнать, и спросил то, что навеяло строгое личико: - Кстати, а сколько гражданин Рима может иметь жён? Египтяне, да и греки кое-где, до сих пор берут несколько, а это тоже империя...
Andronik: В разговор о богах он не вмешивался, что тут еще скажешь. Любопытно только стало кому поклоняется бритый, еврею что ли. Но о таких вещах не спрашивают в людном месте. ..а вот про многоженство дома он вспомнить как ни пытался, не смог. До девяти его на мужскую часть дома не очень-то и пускали..а потом его дома уже и не было. Он помнил мать, каких-то других женщин, но не жен своему отцу, точно. И друга отца тоже помнил. Потому как ревновал отца к нему страшно. А здесь он больше наблюдал ситуацию с сожительством, когда две женщины живут с мужчиной, но он на них не женат, или когда женат только на одной. Но второй в таком случае не возбранялось искать что-нибудь серьезное на стороне. Но привести в дом двух равных жен..Андро передернуло. -Замучишься ублажать. И разорят, на колечки и сладости.
Квинт: - м, - дал понять Квинт, что задержался с ответом только в честь похлебки: - А говоришь нельзя научить мудрости. И в Кушане понятно: поставишь человека на место, так и не найдешь его потом, когда снова понадобится, тем более чего ты от богов хочешь... Сколькожен-сколькожен! тут одну бы уговорить, многого не прошу! Римские женщины себе цену знают, небось, так что хочешь много жен - разводись и женись по очереди. Что, на примете уже есть кто-то? Он налил и разбавил себе вина из общего кувшина, подмигнул и поднял в честь осмараковой прыти. - Вот что значит видный парень.
Феликс: Он бы мог сказать, что бывает, когда в сердце пересекаются права богов. Хотя это и без того с самой продажи было ими написано перед носом Осмарака самим Феликсом, его телом, его лицом, но, видать, тот не дожил еще до мудрости, чтобы прочесть правильно, а выходило у него как с латынью. Феликс так и сидел потупясь, еще не до конца потеряв улыбку, и благодарно замечал себе про сладости и колечки, благо на сестерций сладостей можно было купить столько, сколько в одну даже очень голодную девочку не помещалось за раз. Немного странно было думать об этом, тем более что ему казалось, будто и той худенькой Ксении из дома, где убили гетеру, он нравился, и это волновало, и он забывал, что нельзя удерживать, просто вспомнив, как она на него смотрела и как говорила "приходи" - нет, она не была смелая, как Ифе, и это было даже хорошо, сладко, как медовые витушки. И он знал, точно знал, что еще пойдет в ту сторону, на конюшни и, может быть, там ее встретит. Ифе.
Осмарак: - Нельзя научить, Квинт. Того кушанина ещё приятель мой слушал, перс, сочувствовал, смеялся, а после - трёх взял. Да и я за себя не ручаюсь, хоть и знаю, что замучаюсь, - хохотнул Ос, согласно кивая в сторону грека. - Глаза разбегаются в этом вашем Риме, у кобыл мастей и то меньше, понавезли со всех концов света красоток... Цену знают, говоришь? Ну тогда одна надежда - напробоваться товара так, что покупать передумаю. Так далеко - до женитьбы - он, конечно, не загадывал, просто теперь где-то глубоко внутри был уверен, что больше не будут снится черные змеи, и в этом штиле за хорошим столом вольно было трепаться о возможном, перебирая в памяти ямочки персиянки, золото северянки, и даже высокомерие египтянки, дерзкое, как её острые соски. Он даже почти забыл кому приходится приятелем грек и что это, пока ещё, проблема. Зато он помнил о делах, и, допив, снял с пояса ключи и велел негромко: - Феликс, кошель принеси. Большой.
Квинт: - Упрямого - да, особо не научишь, ибо - упрямый всегда умнее. Ну так на то и боги, - хохотнул Квинт. - Я бы тоже, видимо, жениться не рвался, насмотрясь на иные союзы - чем, казалось бы, не опыт? - да не свой. Вон, грека спроси, был у них такой философ, Диоген, искал человека, днем с огнем, а я что-то не припомню, нашел ли, и, грешным делом, думаю, может, искал не там? Глядишь и откопал бы на женской половине, а это товар такой уж, прямо скажем... пока пуд соли не съешь, не распробуешь. И только досада берет, когда видишь, что до тебя уже посолили неоднократно. Если чего покрепче не подсыпали, хорошо если перцу, не то попробуй прочихайся после. Он дохлебал из тарелки, добил стакан и спросил себя вслух: - К Понтию, что ли, наведаться? Может у него в саду ежики есть... и, опять же, нести потом недалеко, если что.
Andronik: Способы использования ежиков, несмотря на буйное воображение, не представлялись. Нетрезвый философ сожалел, что нечасто приходится быть первым мужчиной, на что Андро мог разве что посочувствовать, и то, скорее, тем, кому приходится часто: кровь, истерики.. Ощущение первопроходца того не стоило..или стоит? -Зачем тебе ежи, ты их солить будешь?,-произнес в духе того, давнего, Андро, отхлебывая вина. Насидели они, должно быть, на большой кошель уже? Странно.
Осмарак: - А что мне спрашивать, если я с тем Диогеном пил? - если римлянину так хочется считать его варваром... - Вот как сейчас с тобой, точно помню - в Агросе дело было. Только он, помню, говорил от женской половины домов вообще подальше держаться. Может потому, что его жена после развода в бочку выселила в одном хитоне? А я люблю, знаешь, с перчиком, столько его перенюхал в караванах... - почесал Ос скулу, ухмыляясь одними глазами.
Квинт: - Может потому и выселила, что велел держаться, - выпучил глаза Квинт, - Иногда такого про себя услышу, что как поверю, так и люди шарахаются, - перевел взгляд на грека: - где это ежиков солят? Правда, я не спросил, что с ним собираются делать на женской половине, и подсказывать не хочу, какие бы ужасы не измыслил: там есть и свой перец, - и чуть не добавил "ибо дом не бедный" но вовремя вспомнил, что пьян и что будет выглядеть как затрапезный хвастун. - Любой человек, Осмарак, отражается в другом, особенно в женщине, и раз уж выселили его в бочку, значит он больше любил рассуждать о любви к людям, а не их самих! - и не смотря ни на что понял каждое сказанное им слово.
Andronik: -Давно же ты живешь на свете, - не удержался от комментария Андро, улыбаясь, как варвар-варвару. Хотя себя он уже считал вполне римлянином. Греции он почти не помнил, да и что ему было любить там, не семью же, которая его продала..а море - оно везде одно, и боги одни тоже. Хотя и носят разные имена.
Осмарак: - Да уж, - согласился Ос, - особенно если милями считать. Отражаться в женщине? Не похоже, что париций мало знал о них, но все равно это звучало как берд. Разве что в матери, ведь все рождённые отражаются в их глазах, и сами - отражение. Но Осмарак был уродливым отражением и знал это, и только радовался тому, что воспитавшая его, его не рожала. А значит отражение не совсем её. - Ну что, по последней, и пойду дальше ноги стаптывать. За что?
Квинт: - по заслугам, - издевнулся Квинт, наливая себе, и добавил с поднятием: - всем кто нам неугоден. С тем подмигнул и опрокинул.
Феликс: Феликс, еще храня тень улыбки, пошел. Пока вышагивал из-за стола, краем уха слышал еще о поисках человека на женской половине, но дослушивать не стал, не хотелось, хотелось вспоминать, и надеяться, что это не значит удерживать. Главное было в этом... что? не ожидать? не придумывать заранее? и почему так важно было не удерживать? Кассий? Кассий вспомнился и не достирал с лица улыбку. Да, был оттенок горечи, но - так, при осторожном напоминании "продал" только словно песочным мячиком ударили в диафрагму, и у улыбки чуть вскинулся насмешливо угол. Вот эту насмешливость Феликс снял. Сознательно. Это не годилось к столу, куда надо было возвращаться. И почти удивился, что это оказалось легко - сказать Кассию... и песочному мячу: "прочь". Так что из комнаты он вернулся не только с кошелем, но и с новым лицом - которое не нужно было держать. Кажется, правила теперь не жали не потому, что доломали вконец, а словно сидели на нем как сшитые по мерке.
Andronik: Феликсу повезло. Андро надеялся, что остальным повезло не меньше. Отчего-то это было важно. Стало важно. Несколько лет назад, он, возможно, даже порадовался бы неудачам и лишениям тех, кто был до него и после него тоже. Но о природе перемен сейчас он размышлять не стал, ни вслух, ни про себя.
Осмарак: "А заслуги меняются. Всё меняется" подумал Ос, вспоминая слова лекаря. Кивнул и выпил. - Пошли, - позвал Феликса. И прощаясь с патрицием и рыбаком, оставил из малого кошеля за столом за всех: - Увидимся, Квинт. Напомни за меня красавице, что мне с Ксеном поговорить надо. Заеду за рыбой, Андро, как с делами разберусь. И вышел, забирая и цепляя на пояс тот кошель, который полегчает, опрокинувшись на весы. >>>Контора табеллиона
Феликс: И это почему-то уже особого значения не имело. Только в той мере, что это обязывало идти за Осмараком - ну, если вспомнить, что Осмарак наговорил в последнее время, от полного освобождения до возможности отлучаться, хоть что-то из этого могло оказаться правдой, а "если тебе это менее страшно" - не менее, поскольку уже известно. >>>>>>контора табеллиона
Квинт: - О эта варварская щедрость, - улыбнулся Квинт. - Откуда эти простые, незамысловатые люди, похожие на хищных зверей, постоянно берут деньги? Ты хотел бы знать это, грек?.. Может, боги их кормят, как Элий своих кошек в своем зверинце, чтоб шкура не потускнела? - он встрепенулся, толкнул Андроника пальцами в плечо и спросил: - Ты видел Элиевых кошек? Вы бывали с Кассием у Элиев? Клянусь Юпитером, это что-то незабываемое. Я никогда не видел, чтоб у добытого на охоте леопарда была такая безупречная шкура. Я вижу ты не особый любитель разговаривать, и тут мне вряд ли скажешь, хотя и знаешь, безусловно, больше меня - охота пуще неволи?.. Не то чтобы я не видел, но видел-то я с охоты.
Andronik: Андро улыбался. И догадывался. -А ты спроси. -Нет, не видел я кошек. И Элия как-то не помню.. Подожди..это тот светлоглазый мальчик? Должен был вырасти красивым, ярким по крайней мере. Женился? Мальчики, девочки?,-спросил уже из праздного любопытства.
Квинт: - А я и спра... пфффф! - рассмеялся Квинт, едва находя в себе силы найти в подавляющих всхлипах паузу: - ло... Лоооошади!... - и опять закатился как от ежиков, толкая Андроника в плечо: - Такооой гарем!... но, нет, должен признать, танцовщицы у него тоже ничего, и, что удивительно, не похожи на лошадей. Скорее уж лошади на танцовщиц. Ах, Понтий бы оценил! Ты помнишь Понтия? А, к слову, пойдем-ка к Понтию, у меня там есть одно дело, надо было еще вчера... или позавчера? - зайти и проверить. Ты же не занят, нет? Я бы к себе позвал, но чем тебя угощать, Петром? Тебе нужно лакомство помягче, это я хоть из мухи слона хоть из говна конфетку, хоть из сора стихи... Кстати, с Салако познакомлю: многообещающее создание!.. Чуток ума - и что еще делать?.. Дождь начинается. А там и покормят, и... согреют, - он подмигнул. - И вино у Понтия всегда... - он щелкнул пальцами и причмокнул: - мц-ах! Низкий поклон. И повар хоть куда. Тут я, как ты понимаешь, с чужих слов - я человек невзыскательный и даже, не побоюсь этого слова, неприхотливый, но - должен признать. Пойдем.
Andronik: Как-то ему такое панибратское..никогда не нравилось. Андро потер ушибленное плечо и задумчиво ответил: -Понтий? Как же, конечно помню. Он слегка кривил душой, потому как уверен не был, что то смутное воспоминание связано именно с этим именем. Но воспоминание было неплохим..а течение, на то и течение, чтобы нести. Куда угодно богам. Пока своего четкого направления нет. -А что, я не против. Пойдем к Понтию. -Салако это его слуга? Это его ты мне предлагаешь в качестве лакомства? >>>дом Понтия, если впустят.
Квинт: - Салааааако? Салако это такая.. острая приправа, - терпеливо по-учительски поправил Квинт, вспоминая стрелы. - ТАКАЯ острая, что приходится тряпочкой заматывать. И то некоторым достается... Салако это центр мироздания, дорогой мой. А лакомства там много, на этот счет не переживай. С лакомством в этом доме вообще проблем не бывает... >>>>>>>>Дом Понтия Мецената кто б сомневался.
Осмарак: >>>Комната Осмарака в инсуле Он пересчитал их. Не доверяя памяти он пересчитал каждого из детей трёх своих сестёр. Вспомнил каждое имя. И выпил за каждого, кого мог бы увести далеко в пески и ждать пока всё закончится так или иначе. Но с каждым глотком темнота не становилась непрогляднее, наоборот - с каждым вспомненным именем светлело. И когда просветлело настолько, что стал возможным деловой разговор, он поискал глазами Ксена или кого-то из прислуги чтоб позвали хозяина.
Ксен: 25 авг. Не смотря на то, что в пути с пивоварни как-то подозрительно подстукивало колесо, еще при первой страже они уже приталдыкались... или к началу второй, но - Ксен все равно не ожидал, что так расторопно управятся. Однако полного счастья не состоялось, хотя это - кем взглянуть... Словом, четвертую бочку они уронили. Ксен катил третью, когда сзади жааахнуло в два голоса и по икрам влетело ароматным прибоем, аж до задницы достало... Ксен выпрямился и постоял, слушая разноязыкую брань с закрытыми глазами и склоненной на одно ухо башкой, потом, когда омыло и схлынуло со щиколоток пенное, повернулся и тихо произнес, разведя руками: - Ну что ты будешь делать... Никогда не угадаешь. Колесо он десять раз осмотрел, послушал, покрутил и попробовал оторвать, чтоб увериться, что держится как сам насаживал. И все было с колесом в порядке. Эти два криворуких... ссссссеверянина!.. Он бы не удивился, если бы сейчас увидел, как лакают прямо из пролизанного ливнями русла в мостовой, но с небес лило так, что это было уже не пиво. - Скользко, ть... - оправдывался старший. Ксен вздохнул и покатил во двор дальше, крутя головой. Бочка. Ну надо же, бочка разошлась. Двое за спиной - ну а что сделаешь! - по очереди засовывались и допивали оставшееся в круглом боку.
Осмарак: ...и если бы до этого не прогрохотала по мостовой телега, Ос подумал бы что Рим осадили. А так, судя по звукам и брани, варвары с севера пришли с миром и пивом. Ос высунуся из под навеса, но щетину на голове облило так, что помогать он передумал, вспомнив заодно и про руки. И только махнул Ксену, дожидаясь когда закончат.
полная версия страницы