Форум » Общественная жизнь » Харчевня Ксена (продолжение 1) » Ответить
Харчевня Ксена (продолжение 1)
Ксен: четырехэтажное по фасаду здание, одним боком подпирающее овощную лавку. Таберны выходят на небольшую площадь с фонтаном. На крыше третьего этажа голубятня. Во внутреннем дворе столы. Выходов из внутреннего двора два - один через таберны, другой напротив. Пиво, вино, свежий хлеб, сыр, соленая рыба, оливки, горячая еда и прочее, что требуется варвару... ну или не варвару, чтоб провести время весело и с пользой. С девочками, правда, дело обстоит хуже - инсула набита постоянными жильцами, свободные комнаты бывают редко. во дворе, случается, заполночь поют какую-то тарабарщину и пахнет пивом.
Ксен: - Повезло тебе, шельмец, - поднимаясь, Ксен глянул на Тихика неохотно, и, вспомнив, как не далее вчерашнего вечера Алтер куда-то собирался с веселенькими намерениями, отвел Нуба в уголок, где уже и спросил: - ну?
Нуб: - Хозяйка моя просит тебя и Фасцию оказать честь её дому и засвидетельствовать клятвы у алтаря, - церемонно поклонился нубиец, и добавил тише и проще, - старший наш, без позволения опекунов, взял за себя сироту-патрицианку, дальнюю родственницу Суламиты по отцу, свадьба у нас тихая, но надо честь по чести, так что Суламита вас зовет в свидетели и, - он улыбнулся одними глазами, - "ещё немного пообедать" как она выразилась.
Ксен: - Так, - сказал Ксен, стоя как приголубленный по макушке. - Так. Тихик, волоки доски наверх. На крышу, где голубятня. Там... потом соберем. Придем, - ответил Нубу, почему-то кланяясь. - Придем, сейчас... жене скажу... постараюсь, чтоб не возилась долго... А что, у нее никого нет, совсем? Опекун-то хоть какой имеется?.. Или вы... - и тут до него дошло, что как раз вчера ее, очевидно, и крали. - Ладно. Угу. Идем. Передай Суламите, будем.
Нуб: - Да зачем же женщину торопить, - заулыбался уже блестя зубами вдовый, но хорошо помнящий как оно, Нуб, - пусть уберется как им там положено, время есть ещё, у нас как раз доготавливают... А то ж им не дашь покрывало приладить как хотелось, неделю вспоминать будут, - он кивнул ответно, - ждем. >>>лавка(она же дом) Суламиты
Тихик: тихик аж чуть было не возмутился в смысле шлялся?? но тут хозяина отвлекли и хвала. богам. тихик попер доски куда сказали голубятня >>>>>>>..
семья: Она только всплеснула руками, когда услышала. Она даже вопросов не стала задавать. Сосредоточенное выражение, и обычно-то редко сходившее с лица, обострилось, и она подбирала наряд и украшения особенно тщательно. Она никогда не жалела, что ушла из семьи, но, примеряя ожерелья, вспомнила себя девочкой, как не вспоминала, может быть, никогда. Это был случай представить себя такой, какой она могла бы быть, обернись все иначе, не будь она настойчивей, чем ее родители. Волновалась она, как будто ей снова было семнадцать. И так, словно это вообще была не она. Потому что в семнадцать она не думала, она действовала. >>>>>>>лавка (она же дом) Суламиты.
Ксен: Ксен долго думал, чем соседей уважить, махнул рукой и поступил банально. Выкатив бочку под выход, подумал еще об одном и сказал дочке так, между прочим: - Слыш... в гости пойдем? К Суламите... - и шепотом: - на свадьбу...
Ингрид: "К суламите на свадьбу" нехорошо кольнуло воспоминанием о частом заинтересованным от случайных встречных "вашу-то не выдали?' И "пора-пора", так что захотелось поинтересоваться за кого это Суламита замуж собралась, но Ингрид прикусила язык.. Так что собиралась она без особого энтузиазма. Однако к выходу была готова чуть ли не раньше матери. К Суламите .... От Суламиты она вернулась уставшей, будто бы и не на праздник ходила вовсе. Да и странный это был какой-то праздник. Отец задержался внизу, разговаривать с матерью не хотелось, чтобы не нарваться на невысказанное "когда". Будто бы она сама знала когда.
Ксен: Когда они вернулись от Суламиты, во дворе уже собрались все, пришедшие с игр, двор наполнился гоготом. Ксен опоздал к началу рассказа, но после праздничного обе... ужина об этом не особенно жалелось. Да и рассказом это назвать было трудно, он рвался на впечатления. - ...ну и вскочит на риноцера, да и свалится с него как мешок с дерьмом... - ...а тот его и потащил. И нет лаквий бросить, держится за него как за мамкин подол!.. - Жаадный! - - Да он всегда был слабак и туповат к тому же. - Зато дружок умный, сразу под тушку кинулся, -... напугать хотел! - ага, грызлом перекошенным... - у ТЕБЯ бы вышло! - ...все равно ж завалил, теперь в утренней школе хоть будет что пожрать... - Им всегда есть, вон девку в мясо покрошили, что кошки не доели - то в утренней дожрут, гы-гы... - да, этот, с ястребом на плече... - Ястреб! - вспомнил Ксен, - Подождите... и, выпустив из рассказа добрую половину, он принес клетку и показал пленника, осторожно отвернув в неверном свете занавеску. Кром немедленно сказал: - Убери оттуда мышь. Живо. Не корми его. Звучало категорично. - Почему это? - сказал Ксен. - Нельзя его кормить, дня два или три. А потом берешь его, выпускаешь в комнате. И стоишь. И держишь яйцо. Парни захохотали, Кром плюнул и сказал, сдвинув брови. - Да яйцо! Куриное, кто не понял. И все, он твой. Он сам прилерит и сядет тебе на руки и расклюет у тебя в руках это яйцо. - Сварить? - поинтересовался Ксен серьезно, и все с новой силой загремели. - Да заткнитесь вы! - перекрыл всех Кром. - Сырое. И унеси его отсюда, оглохнет еще, эти дуболомы нихера не смыслят вообще. 24 авг утро (если что перемещу на потом, если дочь вечером отпишется.) Ксен смутно помнил, как отнес ястреба в комнату дочери, то есть где потише, и мучительно зашевелил головой. Это слабое движение категорически запретило лезть на крышу и что-то строить, порождая запоздалую уверенность, что добавлять после свадьбы явно не стоило.
Феликс: 24 авг утро>>>>>>.Он спустился уже одетым. Свежая ткань, пропитанная ночью и едва тронутая солнцем приятно легла на плечи. Двор был не убран, негусто было и людей, и Ксена искать не пришлось: он... просыпался. Феликс подошел и обратился с учтивым достоинством: - Аве, хозяин. Я с просьбой к тебе...
Ксен: - Нет... - слабо запротестовал Ксен, уже не пытаясь поднять со стола голову и припоминая последнее, что видел и слышал перед тем как закрылись глаза. Сперва это было согласие Крома в том, что вино и пиво прекрасно друг друга дополняют, потом месиво рук на столе, сцепившихся за оставшуюся на блюде колбаску, чьи-то зубы в оскаленном беззвучном смехе - ааа, это он боролся с Кромом. И уложил его кулак все на то же блюдо. А потом он не помнил. Один глаз меж тем открылся, и перед ним радостно запрыгали солнечные пятна, из которых выплыла мягкая фигурка осмараковой обезьянки. Ксен расстроился: начиналось. Вздохнул с легким присвистом и открыл второй глаз. Вопреки ожиданиям стало легче. - Я слушаю, - заверил он Феликса серьезно, если не считать положения головы.
Феликс: Феликс почти улыбнулся. И еще немного, и сказал бы что-то человеческое, но ощутимо мешала снятая после сушки одежда в руках. - Осмарак просил отдать тебе деньги, чтобы ты нанял человека, побелить... Он хотел спросить еще "ты запомнишь?" но это было тоже слишком по-человечески, и в сознание не пробилось.
Ксен: - Тихик, - сказал Ксен не своим голосом и опять зажмурился. Перед глазами встало лицо жены с морщиной меж бровей глубже обычного... у нее вчера сложилось чувствительное настроение, а он, Ксен... и вот результат... так что надо уже поднимать гордую голову, пока не помогли, и он ее поднял. Прочистил легкие и позвал на весь двор: - Тихик!!!!!!!!!! От стен шарахнулось перемешанное с голубями эхо. - Ты это... - тихонько, извиняясь голосом за пугающий окрик, сказал он Феликсу, - давай сюда. Сделаем.
Феликс: Ксен впитывался через зрачки всем немалым весом и на сопредельное ощущение места уже не оставалось. Удерживать было незачем, вытесняющая мощь голоса долго каталась под черепом, заглушая собственное: - Вот... и делая движения беспамятно-легкими. Как и что должно держаться, не думаешь, когда относит звуковой волной. >>>>>>>комната Осмарака в инсуле
Ксен: Ксен подбросил деньги в руке и, поднимаясь, чтоб идти в кладовую за мелом, снова позвал Тихика. Вышло на этот раз прямо-таки сердито. Не из-за того, конечно, что Тихик на первый отклик не отозвался - но пусть поторопится.
Тихик: Голубятня на крыше. Хозяин был явно не в духе и когда Тихик подошел ближе, он понял почему. Но на всякий случай сказал: -доски я наверх отнес. Там лежат.
Ксен: - Доскииии... - с тоской вздохнул Ксен, понимая, что на крышу не полезет по двум причинам теперь: за что заплатили, то и придется в первую очередь сделать. Впрочем, ястреб должен был сидеть два дня голодным, вроде?.. - Ладно. Пошли. Мел разведем. Будешь красить сегодня... - подумал и добавил с новым вздохом: - Пива налить? Одному прикладываться было сейчас совсем нехорошо. А Тихику с одной кружки ничего не сделается.
Тихик: - пииво, - озадаченно протянул Тихик, не быстрее, чем ксеновские "доооскии", и отнюдь не из-за желания передразнить большого рыжего хозяина..просто..это как-то странно было, что ли. Нет, пиво Тихик пробовал, но вот так прямо чтобы хозяин предлагал.. Отказываться было бы невежливо. И Тихик кивнул.
Ксен: Ксен тоже кивнул в ответ, и, проходя мимо кухни, буркнул: - Еще бы ты отказался... Кухарка налила две кружки, Ксен сел, отхлебнул, спросил по-доброму: - Ну что, может расскажешь уже толком, что это было-то? Кто тебя держал-то? Чего делать заставляли?
Тихик: Он бы и промолчал, да пиво язык развязало..и Тихик пожаловался: - Работать..
Ксен: - Тьфу шельма! Люльку качать что ли? - скривился Ксен на эту "разговорчивость", словно пиво было кислое. - Или чем, не приведи боги, работать, что ты мне тут невинную деву из себя корчишь? Что за люди хоть, могу я знать, или как? Кого обчистил, не буду бить уже, рассказывай, горе! Кружка опустела, Ксен отер усы, чувствуя подъем сил. - Пошли. И я слушаю тебя, собака ты серая. Слушаю внимательно! >>>>>Комната Осмарака
Тихик: - Ну как кто..,- буркнул Тихик, задетый этим "как девица", - Купец. Рах, кажется.. и возмущенно воскликнул: - да я немного взял!!, - добавив грустно, - и то у Серториев. Было. >>>>>>>>Комната Осмарака
Нуб: >>> дом-лавка Суламиты В харчевне было непривычно пусто, и даже на улице у выносного прилавка не толпилась беднота. Нуб недоумевал, пока не вспомнил, что сегодня хоронят претора. Поискав глазам Ксена, нубиец предупредил Кабана: - Познакомлю вас и пойду, дела у меня. А ты как закончишь, приходи в лавку, отведу на конюшню. Теперь он понимал и отсутствие госпожи, ушедшей, очевидно, провожать гетеру. И хоть бы взяла с собой Зал или Амизи... он посмотрел на небо и снова попросил. Не нравилось ему, когда Суламита ходила туда, где толпа.
Кабан: >>>>> Дом пат-ри-ци-ан-ки с вкусными пирогами Шли они совсем недолго и Кабан по привычке запомнил не только основную дорогу, но еще приметил пути отступления - должником он был у многих ланист и встречаться с кем-то из них не очень-то и хотел. Место было незнакомое и Кабан немного расслабился: - Зайду, хорошо. - В харчевне обязательно должны быть пышные бабы. Их поиском Кабан и занялся, озирая видимые части кухни, внутреннего двора и прилавка
Ксен: >комната Осмарака 24 август день>> Внизу было решительно нечего делать, и он даже удивился, чего это его вниз понесло, когда на крыше недостроено, когда, смутившись этой мысли, увидел во дворе Нуба. С каким-то не уступающим ему в росте кабаном. - Аве, сосед. Как после вчерашнего, голова не болит?.. А то если поправить пришел, я составлю компанию, - и, оглядывая варвара, подмигнул ему.
Нуб: - Аве, - поклонился Нуб, - да я-то уже с утра проветрился. Проводил молодоженов в Остию, и вот, квартиранта нам на конюшню нашел. Вот ему не помешает, вроде. И дай, думаю, познакомлю - он гладиатор, а у тебя и еда, и пиво, и ланисты бывают, может кто из них тебе за него и спасибо скажет, он вон какой... пегниар и бестиар, - он чуть заметно улыбнулся Ксену. - Зовут Кабан. Кабан, это Ивон, иначе Ксен. Здешний хозяин.
Кабан: Так и вышло - местным хозяином был здоровенный бородач. Кабан степенно кивнул ему (не кланяться же, в самом деле?) и, едва слышно, но довольно хрюкнув на слова черного о кабаньих регалиях и умениях, ответил с достоинством: - Вижу. - Он протянул лапищу этому Ксену. - Кабан. Потому что сильный. Кабан знал, что лучший способ доказать свои слова незнакомцу - рукопожатие.
Ксен: - Может, и скажут, - вполголоса оценил крепость рукопожатия Ксен, развернул ладонь в сторону свободного стола и склонил туда же голову, которая уже меньше болела после первой кружки, но все равно склонилась пока зря, а стало быть, склонилась в нужную сторону. - И ты давай, - обратился он к Нубу, - нашел отговорку: проветрился он. Тут как раз и надо, раз проводил.
Нуб: - Ну разве что по маленькой, - согласился Нуб, показывая "маленькую" пальцами, всё шире разлетающимися друг от друга, по мере того, как представлялись все дела, ожидавшее на жаре. - Мне ещё в конюшни... свадьбы свадьбами, но кони не поймут почему им не налили. К счастью, свободный стол хотя бы наполовину был в тени.
Кабан: Кабан неодобрительно покосился на жест черного и в свою очередь развел ладони где-то фута на полтора, и молча плюхнулся на радушно указанную лавку. Что говорить до того, как ему принесут хоть что-то, что можно в себя влить, он не знал, да и знать особо не хотел. Это если спросят, тогда может быть и да.
Ксен: Ксен поперемигивался, заглядывая на кухню, уселся напротив, налег на локти и в ожидании выпустил в усы традиционное приветствие, коим часто подначивал Крома: - Ну, зверобой, рассказывай, как до такой жизни докатился... Ответа, собственно, не требовалось, почти никогда, потому что кружка обычно успевала появиться на столе скорее, не замедлила и в этот раз. В пене, в компании еще двух и сдобренная сопением, обозначавшим "в такую рань уже начали". - Лучче бы рыбки приперла бы, - проводил это сопение Ксен.
Нуб: - Заодно и пену сдула, - ласково улыбнулся нубиец покладистой, вобщем-то, женщине, чьи мягкие формы всегда действовали на него успокаивающе, и, вдыхая городскую пыль осмелился предложить, поднимая кружку, - за будущее? В отличии от счастья или успеха, здоровья или покоя, оно наступало всегда, и отчего бы не поприветствовать его - любое - салютом, как прочее.
Кабан: Женщину взглядом он не провожал: во-первых, бухло уже принесли и оно требовало много внимания, во-вторых, за всякие лишние проводы можно было и получить, а вылетать отсюда раньше, чем он вылакает поставленную перед ним бадью, Кабан не хотел. В общем, с бабами - оно успеется, особенно у знаменитого гладиатора! Потому Кабан молча и с легкостью поднял огроменную емкость и, слегка пристукнув ее о плошки собеседников, высосал ровно половину за свое порядком просветлевшее будущее.
Ксен: Ксен кивнул, отрывая кружку от стола, то есть, сам кивок уже был направлен на сближение и, когда кружка по пути дважды споткнулась, голова вроде как недоуменно и укоризненно смотрела на нее. - Ну да, - согласился, когда оторвался и поставил ополовиненную емкость. - Это да. Всегда пригодится. Как без него. - В голове полегчало, настолько, что будущее вообще оказалось возможным в принципе. - Так, говоришь, откуда сам? - спросил Кабана.
Нуб: Он не стал бы задавать таких вопросов, но во-первых Ксену виднее, во-вторых ему, Ксену, этого зверобоя ланистам представлять, а в остальных - он не прочь был послушать любую историю, лишь бы она отвлекала от его собственной и не мешала смотреть, поверх кружки, как плывут над столом в полуденном знойном воздухе полные груди кухарки, протирающей винные пятна и стряхивающей в грубую ладонь хлебные крошки, которые, он знал, она кинет птицам, обыденным жестом бедного человека, делящегося с тварями божьими просто так, привычно, мимоходом, не видя в этом ни добродетели, ни заслуги. Так же, как она позволяла и его старой голове, иногда, отдохнуть на своей груди.
Кабан: Кабан попытался припомнить сквозь накатившую дрему: - Ээ... из стабылы... булы. Из Остии, во, - он снова потянул пенную хервизию, как вдруг сообразил, что, кажется, спросили другое. - А родом оттуда. - Он махнул рукой туда, где предположительно расстилалась бескрайняя родина и честно добавил: - Тока дощечек у меня нету... этих... документов.
Ксен: Ксен честно посмотрел через плечо, куда махнули рукой, кивнул, почесал репу и сказал на отцовском языке: - не удивил, - подумал и добавил: - а были? - еще подумал, и уже на диалекте Крома: - нужны? будут, - с сомнением глянул на Нуба, махнул рукой и продолжил на своем же: - что делать-то умеешь, кроме как драться?
Нуб: Не зная языка, суть Нуб уловил и, качнув кружкой в сторону противоположную направлению отмашки варвара, негромко возразил: - А что, претор перегринов сейчас дороже берёт за них? После хорошего боя и получит, - "если ещё нужны будут", запивая мысль двумя тягучими глотками.
Кабан: Наречие варвара Кабана огорчило и он продолжил на имперско-арамейском, с трудом подбирая слова: - Вроде не было. У нас они без... надобности. - Он хмыкнул, - еще умею хорошо драться. И еще лучше. И эта... охота! любую добычу могу, если только водится тут. Он огляделся. Интересно, способность всосать в себя бочонок вина залпом сочтется за умение?
Ксен: - Да ну тебя, - сказал Ксен на латыни, тоже огорчаясь, снова рукой махнул, обратился к Нубу: - ты понял, что он сказал?.. добычу ему. Добыча вон на арене бегает. Или вот, сведу с Осмараком, он оттуда, - он показал восточнее, чем до того Кабан, - и добывайте на пару все что водится. Недавно вон принес двух... эээ... две тушки, приели уже. Сердце тяготилось каким-то чувством, которое поднимать в только что успокоившуюся голову не хотелось.
Нуб: При упоминании Осмарака старику захотелось чтоб вернулась кухарка. Даже бы и без пива. Но ни взгляд, ни мысль отвлечь было нечем. Он хотел было встать, попрощаться, идти на конюшню... но вместо этого тяжело опустил на стол пустую кружку и одобрил: - Дичь нынче в цене, и осенью цены не упадут, праздников в Городе осенью много, - объяснил Кабану. - Леса есть повыше Рима, а туда, по Аппиевой дороге, болота на которых что ни бегает - само в руки идет.
Кабан: Кабан не понял жеста хозяина таверны, но уловил слово "Осмарак", которое должно хорошо повлиять на охоту. Мож оружие какое... А на слова черного кивнул: - Надоело без дела ходить. Драться буду. Охотить буду. - Он похрустел пальцами и шеей. - Кабан сильный, но нужна эта... тренировка. И еще вино, и бабы, и хер-ви-зия. - Он вопросительно посмотрел на Ксена: - Когда работать пойдем?
Ксен: Слово "работать" огорчило окончательно. Аж Тихик вспомнился по-доброму. От пива отлучаться пока не хотелось, оправдываться перед Фасцией чем-то надо было, парень не протестовал, а вот поди ж ты. - ... ну да... Работать... Хервизия... Он вздохнул тяжко и снова почесал репу. - Денег у тебя наверняка нет, чтоб угощать задаром ты не такой уж и тощий, вольеру с тобой лезть достраивать - дак крыша нас двоих не выдержит. Так что вот, смотри... Дальше он мигнул Нубу сидеть не вмешиваться, выкопал динарий из недр кошелька, бросил его в опустошенную кружку Кабана и внятно, медленно ему объяснил: - Вот видишь - деньга. Если ты ее щас вытащишь из отсюдова, и кружку при этом не тронешь, вообще, никак, ни руками ни там чем еще умеешь, вот чтоб как стоит, так и стояла дальше, то пьешь на весь динарий потом у меня... работать... - пробухтел тихо и еще раз упредил на всякий случай, чтоб не подсказали: - Кто знает, молчит, - и придавил опять стол локтями, чтоб перевернуть не вздумалось. Это было резонно: должен же он был проверить, как новый "пегниар" соображает.
Нуб: Нуб стёр с губы пивную пену, молча улыбнувшись. Он знал два способа. Но Ксенов стол ломать бы поостерёгся.
Кабан: - Тоже работа, - согласился на предложение Кабан и глянул в кружку: он слышал, что кто-то где-то так выигрывал золотые, но не понимал, каким образом это работало. Попытаться стоило. Кабан отрыгнул лишний пивной воздух, втянул побольше свежего, с запахом сдобных лепешек, - и изо всех сил дунул в пустую кружку. Монетка вылетела, звякнула о стол и покатилась; мощным ударом лапы Кабан остановил ее, хрустнув столом: - Поймал.
Ксен: Как-то все быстро закончилось... Ксен, по топорному виду Кабана, ожидал, что тот хотя бы немного поплавает вокруг в раздумьях, а им тем временем еще по кружке догадаются принести, и рыбки к тому. Так что он скривил мордаху на манер "ну ладно", снова вздохнул, да так, то, не придави Кабан монетку, сдул бы со стола, грустно поглядел на Нуба. - Мне тоже вот работать надо идти. Там Тихик... по потолку ползает... Белит... Может, поможешь? - с надеждой перевел взгляд на Кабана, раз ему так работать хотелось. Изобразил плавным жестом как движется кисть и засомневался, влезут ли они в каморку с Кабаном вместе, или Тихик тогда просто в окошко выдавится.
Нуб: Представив ползающего по стене Кабана, нубиец укоризненно посмотрел на похмельного Ксена, едва покачав головой. Уж где-где, а в Риме желающий работать руками а не мечом всегда мог найти работу. Но Кабан меньше всего был похож на желающего. Впрочем, как большинство населения. Да и только ли в столице? Во всех больших городах люди хотели быстрых и больших денег, и чтоб не работать при этом. Кухарка, притащившая полные кружки, лепешки, гарум, солёную рыбу, с ловкостью акробатки балансируя с тяжелым подносом между хозяином и гостями, начала метать на стол, и Нуб протянул руку, чтоб незаметно погладить её по локтю - так не хотелось оставаться одному этой ночью... - Ты придешь смотреть как я танцую на канате? - спрашивала Авигаиль, запрокинув голову чтоб видеть его лицо. - Конечно приду, - обещал он. - Нет. Ты придешь слушать моего отца. - Я буду смотреть на тебя, оленёнок. После представления он подарил ей золотые бусы. Она посмотрела ему в глаза, эта кроха, став как будто выше него ростом... и выкинула золото в канаву. Он действительно весь вечер смотрел только на певца. ...но сейчас он хотел быть с другой, так стоило ли ради ночного неодиночества добавлять к прочим грехам грех обмана? Рука, не коснувшись женского локтя, взяла принесённую кружку.
Кабан: - Неее... - протянул довольный своей интеллектуальной победой Кабан. - Красить - не. Убивать -да! - Он еще раз кивнул. - И хервизия тоже да. И ему. - Кабан кивнул на черного и подумал, что с каждым разом используемые им слова все короче и короче. И дурацкая загадка с монетой ведь ни что иное, как проверка на содержимое головы. Но вне арены голову Кабан предпочитал использовать как хавкохранилище, и хорошо бы дать Большому Ксену это понять.
Ксен: - иээээхххх... - потянулся Ксен за кружкой и посмотрел на Кабана с выражением "ох, молодежь", - красить ему не работа. Чего ему? он уж и взял, не переживай... заботливый... Он решил уже что вот, да, еще по одной и можно будет идти докрашивать, и, в конце концов, Тихик не помрет, если и на своих потрудится.
Нуб: - Я могу помочь, - закусывая обмокнутой в гарум лепёшкой вызвался Нуб, решив что щедрость Ксена превысила и соседские, и похмельные пределы, и понимая, что и Осмарака не мешало бы поблагодарить... по соседски, ну и чтоб молчал крепче. - Не у охотника белите, случаем? Моя госпожа с твоим квартирантом поладила: и обед был хорош, и он нам... перепелов принёс. Не ругается уже на окно. Так я бы ему ставни справные приладил, вместо доски которой забито было, если ты не против. Только на конюшни сбегаю и мигом, - пожатием плеч показывая что не господское это дело - побелка и который раз удивляясь непохожести Ивона ни на граждан, ни на гладиаторов... Истинно - ксен. На улице имя мимо не дадут. На несколько мгновений ему стало интересно, как бы всё пошло, если бы он сам был оттуда, откуда Ивон или Кабан? Но это был не тот вопрос, на который стоило искать ответ.
Кабан: Кабан залпом добил кружку, зажевал лепешкой и едва слышно хрюкнул от удовольствия. Все есть, теперь еще бы поспать... на мягком сене с полденька так... Черный, кажется, сказал про конюшни, да и стены мазюкать сам захотел - оно и лучше. Кабан сделал вид, что только что вспомнил про работу сторожем: - Помню! Вместе пойдем на конюшни. Пока не возьмут убивать - буду сторожить, - он хищно улыбнулся. Может и коня кто захочет увести ночью, хорошая тренировка.
Ксен: - у охотника, - размашисто кивнул Ксен и тут же отрицательно головой качнул: - не, мы хотим пока его нету. Вот скажи мне, как мудрый человек, ковер снимать? А то я думаю, вроде как и под ковром надо освежить бы, а с другой стороны, я его только недавно повесил... - он и понимал уже, что придется заново, но нужно было уж со стороны услышать, что не зря два раза работа делается.
Нуб: В иных обстоятельствах Нуб улыбнулся бы про себя и на "мудрого человека" и на "мудрёный" вопрос, но сейчас, после всего, больно хлестнуло пО сердцу. Он степенно допил пиво, пожал плечами и ответил обстоятельно, как полагается управляющему достойного дома, входящему во всякую хозяйственную мелочь: - Так если белить не снимая - замарается, потом его стирать ещё. И всё равно снимать. А он может такой, что его и стирать нельзя. Лучше снять, да ложе им накрыть, изнанкой наружу. И, вытерев очередной раз пенные усы, уверил Кабана: - Возьмут, думаю возьмут. Игры в честь покойного претора скоро, наверняка набирают. Спаси тебя боги Ксен, пора нам. Я его на конюшню отведу, если что услышишь от ланист, пошли раба туда сказать, - выделяя голосом "туда" для варвара и надеясь, что тот сообразит, что негоже без денег частить в харчевню объедать людей, которые могут пригодиться. За Ксенову пользу он не беспокоился, Ивон слишком давно имел с ланистами дело и счёт знал, просто он уже видел сколько может съесть и выпить северный кабан.
Кабан: За этими разговорами о домашних делах Кабан откровенно скучал, а намек понял - не дурак же. Не, прикинуться дураком Кабан мог без проблем, но уже после игр, когда местные ланисты поймут какой он, Кабан, отличный боец. Но пока боец тихо дул оставшееся пиво и красноречиво поглядывал на черного, намекая, что сено на конюшне может и отсыреть при нынешних-то погодах и без кабанова усиленного присмотра.
Ксен: - Ну, - протянул Ксен, незаметно допивая свое под хруст рыбешек, - что ж, прислать пришлю... молитесь чтоб дошел, теряться мастер. Дойдет, монетку дайте, хоть маленькую, а то у него... не держится... - он хотел сказать другое, сказать, он и с маленькой большую сдачу принесет, успевай подсчитывать; но было уже скорее жалко Тихика, чем досадно. - Захаживай, сосед, не белить так пива выпить.
Нуб: - Зайду ставни вешать, - уверенно пообещал Нуб, поднимаясь и благодарно кланяясь. Охотник однажды съедет, а ставни у хорошего соседа останутся. >>> конюшня Суламиты
Кабан: Кабан кивнул Ксену на прощание максимально вежливо, насколько был способен, и последовал за черным на конюшни патрицианки Валерии
Тирр Серторий: >>>>> Лавка Суламиты Вошел, по-военному отмеряя шаг, осмотрелся. За те несколько дней, что его не было, в харчевне ничего не изменилось. Ни Ксена, ни Ксении он не увидел, поэтому подошел к прилавку и спросил: - А где хозяин?
Ксен: - Тут я, - Ксен, из-за лестницы услыхав, вернулся к прилавку. - А, здоров будь, сосед, как съездилось?.. Помочь новости усвоить? - изобразил поднятие кружки и подумл, что нет, парню нальет, а сам добеливать. На Тихика полагаться ну его. Потом наметаным глазом степень распознал: - или тебя уже оклемали, смотрю... С чем пожаловал, привез чего?
Тирр Серторий: - И тебе здравствовать, Ксен, все, на сегодня норму сделал - Тирр кивнул хозяину харчевни, одновременно качая головой на невидимую кружку. - Крыжовника привез, черники, брусники... заходи, сосед, сам посмотри. Я вот за чем пришел. Нам в лавку нужен посыльный разносить заказы на дом. Лучше мальчик, быстрый и честный. У тебя много людей бывает, может быть посоветуешь кого?
Ксен: Ксен взгыгыкнул и хрюкнул: - Честный мальчик!.. Бывают? Хороших встречал, добрые попадаются, шустрых с пяток на примете есть, а насчет честных - это, сосед, не из тех, кого на посылках использовать можно... да и те, говорят, как вырастают, так хоть не отворачивайся. Филиппа знаешь моего, с четвертого этажа? Ему предложи. Мелкий - стало быть много не сворует.
Тирр Серторий: Тирр нахмурился: - Печальная статистика. - выбирать особо не приходилось, полно дел, да и если Ксен рекомендует. - Ну, Филипп так Филипп, надо будет, я из него сделаю честного человека. Только мне срочно нужно, он здесь?
Филипп: комната Филиппа 24 авг>>>>>>> -здесь!,-не выдержал подслушивающий у лестницы, когда назвали его по имени. Не то чтобы он выслушивал и выглядывал чего..просто было скучно-с отметинами в термы не особо сунешься..а выходить сразу было неудобно-может у ксена секретное что.
Ксен: - А чего ж в сиесту во двор не вылезаешь, учится хотел же, вроде... - Ксен в ту сторону обернулся, махнул головой, - выползай на свет, дело до тебя. Или помяли? так скажи, я им вправлю это... суставы. Знаешь этого дядю? - Видишь? - обратился он снова к Тирру, - Когда выгодно, все честные. Особенно если шустрые. Так что вот. Мальчик хороший, не сомневайся. А что мелкий, так вырастет.
Тирр Серторий: - Размер значения не имеет, - хмыкнул Тирр и оценивающе посмотрел на растрепанного мальчонку. Много такой и не съест, но и не унесет. Но в несомненных плюсах то, что его легко достать. - Фрукты любишь? - строгим голосом спросил Тирр у Филиппа, и без перехода тихо уточнил у Ксена, - у тебя живет?
Филипп: Филька разве что за спину ксена не спрятался от этого "дядю". Не знал он этого, так, видел пару раз.. -люблю.,-ответил настороженно, мало ли что этот в виду имел и за что фрукты предлагал..а может вообще не стоило признаваться про фрукты, тем более что печеньки он любил больше.
Ксен: Ксен пальцем вверх ткнул, потом по пальцу взглядом прошелся и перевел его под другим углом, чтоб как раз на голубятню смотрел. - Четвертый этаж. С мамкой живет. И еще один у них, мелкий совсем. Из самых честных... только не разговаривает пока.
Тирр Серторий: - Ну да, глупый был вопрос, - ответ мальца был очевиден, но не спросить Тирр не мог. Затем проследил взглядом за ксеновым пальцем, - за этим приду как снова на север надо будет ехать. И уже глядя прямо на пацаненка и обращаясь непосредственно к нему: - Работа есть. Как раз для маленького, быстрого и честного мальчика. Суламиту знаешь? В ее лавку нужен посыльный - разносить горожанам заказы домой. Работа непостоянная, все в пределах города, корзины с овощами-фруктами-зеленью обычно не очень тяжелые. Заказы доносить нужно целиком, сам понимаешь. Оплата - хороший, добрый ужин с теми же самыми фруктами, пирожками, курицами и прочими радостями. Вопросы?
Филипп: Вопросы были. И честный мальчик поинтересовался -а с собой можно? Обед в смысле.. И вообще непонятно зачем тихо добавил: -у меня мама.. лавка суламиты
Ксен: - Ну, я это, - Ксен ткнул за плечо большим пальцем, - пойду. Тихик у меня там... непоротый... - означать это могло только, что если он, Ксен, не доберется, то тот, недопуганный, так и пролежит на осмараковой постели кверху отбеленным местом. - Договоритесь уже... Счастливо, сосед! - и, наконец, ушел окончательно. >>>>комната осмарака >>>>>>>>>>>>>
Тирр Серторий: Тирр одобрительно кивнул мальчику: - Можно, это же будет твой обед, - он махнул уходящему Ксену рукой вслед. - До встречи, сосед, спасибо. И, повернувшись к Филиппу, сказал уже мягче: - Если мы договорились, то беги сейчас в лавку, девушка за прилавком, Залика, тебе все объяснит. Да, и предупреди ее, что обед будешь забирать с собой. Все, дуй. - Он трепанул посыльного по голове, а сам отправился за лошадью в конюшни, ибо путь до Авдия был неблизкий.
Квинт: 25,авг,утро>комнаты Квинта>>> Аппетит разыгрался до того, что и впрямь следовало вчера сходить проверить салаковы задания. Выполз он сердитый, но у латрины столкнулся с исполнителем только что прозвучавшего в ней высказывания, в силу своей крылатости не нуждающегося в переводе на латынь, и развеселился, как всегда, когда люди употребляли слова явно забыв их первоначальный смысл, хотя в целом придавали слову довольно весомое значение. Даже на спине, которую Квинт имел возможность оценивать дольше чем физиономию, было написано, что, считая такой поворот в сложившихся обстоятельствах наименьшим злом, этот человек не замедлит указать место любому, кто попробует применить подобный призыв практически. - Эй, кто там! - задорно защелкал он пальцами, когда уселся к столу.
Осмарак: >>>Комната Осмарака август, 25, утро Пока он спускался, подкинув Феликсу ключи чтоб закрыл, слабость разошлась окончательно. Монеты весело позвякивали в кошеле, нигде не болело, хотя он, вроде бы, падал вчера, лицо дало трещину и промелькнул тот, кого так любили в караванах - горячий, весёлый, смелый парень очень молодых лет. Но он не знал, ему просто хотелось трубить как молодому слону - еле удержался. Ничего он ей больше не должен. Ни одного часа времени, ни одной мысли. Он всё заплатил. Он всё отдал. Другим - нет. А с ней всё. Даже взгляд её выгорел из памяти. Да он и не пытался вспомнить. Вместо этого, устроившись, радостно облапил кухарку за зад: - Принеси-ка нам побольше и повкуснее, - и закрутил головой высматривая Ивона.
Ингрид: подошла к патрицию на "эй, кто там ". в другой момент она оставила бы это кухарке, но кухарка была занята новым молодым постояльцем, ну и хвала богам. он хоть и не римлянин(что безусловно плюс), но руки вон как вытягивает, зачем это..и спросила: -Вина? Мяса?Овощей? и добавила -пива? просто из любопытства не закажет ли.
прислуга: кухарка ойкнула, зарделась и выбежала на кухню за чем посытнее и только уже метая на тарелки все самое вкусное подумала, что в следующий раз посмотрит на прекрасного господина, так посмотрит, чтобы у того кровь в жилах закипела..но это в следующий раз. а сейчас она вынесла тарелки и горшок с шкворчащим и остро пахнущим варевом и поставила перед новым постояльцем, не поднимая глаз, потому как не положено, особенно когда хозяева видят. а тут еще хозяйская дочка, которая на мужиков букой смотрит, не удивительно что не замужем, кто ж ее возьмет такую злую да тощую..
Квинт: - И мяса, и овощей, и вообще, - радостно потирая руки, сказал Квинт, - а можно и пива, - и придрался: - а вон ему быстрее! - выстреливая пальцем в бритого оратора из латрины. - Не иначе женщина решила выйти замуж, иная так не спляшет, как эта при делах вертит. Квинт вспомнил вчерашнее приключение, вслух сказал: - ну надо же, - и подумал, не попробовать ли сходить к ней как-нибудь поужинать.
Ингрид: еле удержалась чтобы не пожать плечами на это быстрее. кухарка и правда могла довольно шустро передвигать своими жирными ягодицами, особенно если ей хотелось ими же повилять перед каким-нибудь..наподобие этого охотника. Хотя такие как этот не так уж часто появлялись в городе и таверне, несмотря на всю римскую пестрость. Принесла и поставила перед гостем все заказанное. и потом еще сходила за пивом. -она замужем.,-констатировала факт, не без некоторого осуждения.
Феликс: утро 25 авг, комната Осмарака>> Спустился он когда уже кухарка принесла еду, и только засмотрелся на рыжую хозяйку, улыбнулся, когда ему показалось, что она его увидела, но отвел глаза и пошел к Осмараку есть. Тот как-то непохоже на раскаянье радовался жизни, думать о том, почему, не хотелось: если забыл вчерашнее, и то хорошо. Стол отвлекал, а есть, в отличии от всех последних дней, наконец действительно хотелось.
Квинт: - А где вы ее мужа прячете? - удивился Квинт, впервые услышавший об этом, - или он у нее быстро вышел из употребления и хранится где-нибудь в кладовой до случая?..Чтоб зачерствел как следует... Лепешку мне еще принеси, будь так добра. Они у вас еще пшеничные сегодня? Еще не подорожали?..
Ингрид: -Не подорожали еще, это из запасов. Новое будем скупать дороже, тогда и цены поднимутся.. Некоторые цены задрали сразу после пожара, но как-то это нечестно было. По мнению Ингрид. Как и скупать у них хлеб и перепродавать дороже. Ну да не ее это дело для еды покупают или на продажу. -Сейчас принесу. и уже только на кухне фыркнула через улыбку на это "затвердеть" Осмараковский слуга был очень милым мальчишкой, потому что мальчишка еще..совсем маленький, не такой как филька, не шустрый и шумный, а спокойный и даже какой-то грустный, почти всегда, как какая-то большеглазая зверушка..и Ингрид решила при случае угостить его чем-нибудь. Так, чтобы Осмарак не видел, мало ли, может он его в строгости держит..
Осмарак: Когда по штилю доплыл Феликс, Ос неохотно оторвал взгляд от запретного пиратского золота хозяйской дочери, цыкнул зубом и вздохнул плечами. Впервые за несколько лет хотелось над собой поржать, вслух, но, впервые за много же, было... неудобно? И он принялся сосредеоточенно жевать, думая что дурака могила научит, просто не нашёлся ещё тот кто его учиться отправит... или не время пока.
Нерио: Из винной лавки Здесь Нерио появлялся редко, хоть само место и закоулки, к нему прилегающие, знал хорошо. Народ здесь был веселый, а, следовательно, болтливый. Нерио сел за пустовавший стол так, чтобы хорошо просматривать харчевню и кусок дворика, и приветливо кивнул рыжей девушке, которая здесь всем распоряжалась. Он не подал виду, что узнал парфянина, ночного знакомого Бергансы и купальщика с отметинами на руках, сидевшего в этой же самой харчевне.
Осмарак: Но не успел он съесть и половины, как засквозил юго-восточный и по штилю пошла неприятная мелкая рябь. Молодой караванщик увидел что-то и пропал из глаз. Не откладывая хлеба, не напрягаясь, не прекращая есть, Осмарак присмотрелся внимательней. И узнал. Это начинало раздражать. До чего тесный городишко оказался Рим. А ведь этот шлюхин сын со стальным взглядом видел его не только с мешком. Он видел его руки. Глупо было бы надеяться, что в последнее время римляне недосчитались на своих крестах чуть больше одного распятого. С другой стороны, если бы этому была нужна награда за поимку - уже бы сдал по назначению... даже без доказательств и опознания попробовал бы. А значит присматривается. Ко многим. Для какой-то своей хитрой надобности. И Осу, отчего-то, сильно не хотелось чтоб ему рассказали для какой. Хоть меньше двух недель назад он бы пожелал знать что там можно срубить и как уйти оттуда живым. Слежки не было - Ос знал это точно, но ещё точнее чуял звериным нутром. Просто или этот по всему городу шарит, или у Ксена слишком вкусно кормят, в любом случае - совпадение. Одно из тех деревенских совпадений, которые не исключает и столица. Кто-то сказал бы - знак, но Ос... нет, он не верил в знаки. Зато верил, что осторожность лишней не бывает. И ведь у самого дома, чтоб ему! Ладно, спокойно. Спокойно. Надо просто переехать. Жаль, конечно, только обжился... Но, скажем, собственный дом придаст ему... благонадёжности. К тому же всё, что у него есть тут ценного - птица. И к коню надо быть поближе, чтоб в случае чего... Он исподлобья посмотрел на Феликса "да, ты прав. я могу не вернуться однажды". Купить своё, неподалёку от конюшен Серториев, такое, чтоб и жить можно и бросить не жалко. Бросить... Ос хрустнул хлебом и холодно улыбнулся в сторону незнакомца. А ему ведь только начал нравится штиль...
Феликс: Наблюдать бритого зверя это не мешало. Посулы не трогать он слышал в своей жизни довольно часто, с разными интонациями и знал, что относились они чаще всего к способу. При всей неприятности господина предпочтительным был вчерашний, и Феликс только недоумевал, почему, в его случае, кулаком в живот не считалось унизительным или болезненным, и можно было себе это позволять в трезвом уме, а естественную потребность тела - нельзя, даже в забытьи. Интересовало его это чисто умозрительно, потому что оказалось наконец возможным отказаться от других мыслей по собственной воле. Время от времени он переводил взгляд, бессознательно ища рыжего пятна во дворе. Ксения.. ее тоже звали Ксения.
Квинт: Квинт в ожидании лепешки отхлебнул из кружки, оценил мягкость падения в пустой желудок первого глотка и, думая о том, что человек он, в сущности, небогатый, шнырял взглядом по двору в промежутках, вынужденных жеванием принесенной снеди. У понтия кормили изысканней и бесплатней, а он почему-то пришел домой. Причина заставляла улыбаться. Знакомая в лицо по городу личность, оказавшись с утра в родной харчевне, озадачивала, ради чего или кого. Местные варвары тихо перемалывали завтрак и хлебные сплетни. Давешний оратор, играя выражением лица от абсолютного счастья до недовольных раздумий, кормил постельного мальчика. - Где же ты, Ингрид!.. Я сейчас прием все без лепешки.
Ингрид: Она принесла обещанные лепешки и обратилась к новому гостю, которого если и видела, то довольно редко, так как лицо не вспоминалось и о вкусах она ничего не знала: - Сегодня овощи. Запеченное мясо. Жаркое. Бобы. Это если быстро. Лепешки., - и пояснила,-Пшеничные. Можно сделать рыбу. Но рыбу придется подождать. Гость не был похож на того, кто предпочитает сытной еде фрукты, но на всякий случай добавила: -Фрукты. Ягоды. Ягоды пришлось бы покупать. Но лавка Суламиты - недалеко, а Тихик все равно бездельничает где-то -Из напитков пиво, вино..
Нерио: Улыбается. Еще интереснее. На секунду перед Нерио встала проблема - раскрыться, что он с самого начала заметил парфянина или сделать вид, что он его не видит? Но самая большая ошибка в противостоянии даже не недооценить противника, а дать противнику понять, что ты его недооценил. Нерио вежливо кивнул в ответ. Подошедшая рыжая варварка была вполне кстати, Нерио выслушал ее: - Мяса. И вина кувшин. И две печеных репы.
Осмарак: Ответный кивок решил многое. Съезжать. Ближе к окраине. И не позволить себе открытого вызова, упреждающего броска, ножа в нелюдном переулке. Мало ли что и кто стоит за этим смелым... По крайней мере пока следы с рук не сойдут и положение не упрочится. - Ингрид, - позвал громко, широко и спокойно улыбаясь, - красавица, а где отец? Нужен на пару слов.
Феликс: Ингрд. Ее звали Ингрид? Почему тогда Ксения?.. Пришлет ли она голубя? и когда? и для чего... И как тогда к ней? Если пошлют, или если свободен. И не найти ли... нет, не стоило. Никак не стоило.
Ингрид: -отец пиво варит,-откликнулась хоть и через плечо, но приветливо. Как-то не нравился ей этот вопрос от постороннего мужчины, хорошо хоть постояльца. Глупые мысли о собственной беззащитности запрятала поглубже, можно подумать им всем только этого и надо, глупости. Да даже если и этого, что она-не отобьется что ли? Глупый страх не проходил, как будто от мужчины пахло кровью-охотник он и есть охотник. И чтобы побороть это неприятное ощущение подошла поближе. -он прямо сейчас нужен? могу Тихика послать..или может позвать мать? что за дело-то? ей не обязательно было знать детали, просто чтобы отцу передали что за вопрос..да даже это было не так важно, как перебороть страх, так как не дело это, мужчин бояться..
Нерио: Нерио слегка поднял бровь, копаясь за пазухой в поисках расчетных листов за вино. Он здесь проголодавшийся купец, сверяющий числа в своих торговых записях. Однако слух... Рыжая - дочь хозяина, и если парфянин так спокойно подзывает ее и та переспрашивает что за дело к отцу... вероятно он либо поставляет сюда что-то интересное, либо живет в инсулах неподалеку. Или и то, и другое сразу. Интересно, чего боится эта суровая девица, уж не за свою честь и девственность же... Нерио наконец-то нашел листок и "углубился в подсчеты".
Осмарак: Утро кисло и дожевывать не хотелось. Феликс уплыл в себя, парень с холодным взглядом сделал вид, что нырнул в записи, Ингрид смотрела как бок подтопленной торговой галеры ощетиненный копьями. Вот это Ос бы совсем не понял за что... если бы до этого не лапал кухарку. Он смиренно положил руки ладонями вверх на стол, сдаваясь, умягчил взгляд ресницами и обратился как к равной, как к парню не младшему в семье (женщины это иногда любили): - Может и ты мне поможешь, - утишил голос до доверительного, чтоб не было слышно там, где этот рылся в папирусах, - раба надумал отпустить, и ещё дела, но не знаю ваших законов и не знаю того, кому заплатить из знающих.
Ингрид: Она кивнула дескать подожди и отправилась за репой и мясом для нового гостя. На кухне как старшая строго наказала кухарке все принести вооот тому господину с бумагами, а сама, захватив вино для нового гостя, вернулась к Осмараку и села напротив - Я слушаю, - вполголоса, но деловым тоном, как дела решаются. Между мужчинами.
Осмарак: Ос без аппетита дожевывал, ожидая что она приведёт ему отца или кого-то из разбирающихся в римском праве соседей, и едва не подавился, услышав от девы деловое "я слушаю". Понял, что перестарался, но успел на корню подрезать смешок и, солидно кашлянув, убрал из глаз всякое постороннее выражение: - Видишь ли, я перегрин... без документов и поручителя, - ничего такого тайного, а если златовласке приятно... что ж, отчего только не сыпется иное золото в руки, - раба покупал в Риме, гражданин я... другой страны. А ещё вот, - и это было сказано глубже, размеренней, солидней (вот она - благонадёжность), - дом собрался в Риме купить. И опять же - не знаю можно ли и как оформить.
Ингрид: Вот тут стало неудобно, потому что помочь Осмараку ей было решительно нечем - ну не знала она, можно ли вот так просто взять и купить дом как раба. Признаваться в собственной некомпетентности вслух не хотелось, и потому она оглядела зал и указала Осмараку взглядом на Квинта, который, казалось, скучал в отсутвии возможности перекинуться с кем-нибудь парой фраз. И решила реабилитироваться хотя бы в собственных глазах, выдав характеристику: -Квинт Эссенций. Римлянин. Патриций. Но не слишком задается, живет в инсуле. Учит молодых всяким премудростям. По части права тоже. Должен знать. Думаю, не откажется выпить за твой счет. Улыбнулась Осмараку (вот как оказывается, дом..) и вышла на кухню поторопить кухарку. Отцу надо будет сказать, что Осмарак съезжать собирается
Феликс: А она взяла и подошла, рыжая, когда ее позвали, и Феликс постарался не жевать, чтоб соблюдались "не", которые в ее присутствии почему-то были особенно важны; вспомнилось, как она его черносливом угощала. Потом ушла и опять подошла и села к ним, говорить со зверем. И Феликс перестал есть, а зверь сказал... - Что? - тихо невпопад спросил Феликс и сам испугался. Спросил он это уже только когда она улыбнулась, потому что первые минуты стало жарко до невозможности пошевелиться, и казалось он горит в костре ее волос. Это значило, что действительно надо идти что-то искать. Уже не Кассия, Кассий продал. Искать, на что... и зачем жить. Лицо он удерживал по инерции, но дышал с трудом.
Осмарак: Ос облегчённо улыбнулся, потому что в этом безумном городе, где рабыни машут мечами как воины, а богатые охраняемые гетеры теряют головы - ожидать можно чего угодно, кивнул и напомнил: - Спасибо, красавица, за науку, с меня причитается. И про охоту я не не забыл. Проводил взглядом рыжее пламя и ни одного дэва в нём не промелькнуло. Этот бы ещё, ледяной, в кружке растаял что ли... Но такого одолжения римские боги ему явно не сделают. - Что "что"? - не понял Феликса. - Сам же сказал - перепродадут если не вернусь. А я могу. Не вернуться. Однажды. И почесал скулу, обдумывая как и что сказать высокородному.
Квинт: Лепешка и правда приспела к концу. В другое время Квинту ее одной бы хватило. "что это я, забыл вчера поесть?" - поискал глазами, взять еще, пожалуй, кружку чего-нибудь жидкого, и увидел, как хозяйская дочь на него посмотрела. Сделал кокетливую физиономию, пропавшую зря, вздохнул на варвара, поднялся и пошел к нему. С лепешкой и кружкой. - Что за наказание, - вздохнул негромко, подходя. - Я здесь живу сколько себя помню - не подумайте что всю жизнь, не настолько хорошая память, но - могла бы улыбнуться иногда, а то иной раз и не дослушает. А тут пришел, увидел, усадил. На соплеменника не похож. Дай, думаю, твою латынь послушаю - женщина, говорят, любит ушами. Соседи? - спросил, стоя у стола, - или я пошел?
Осмарак: - Так женщина слушает не на каком языке, а как и что, например вот - женщина, ещё порцию и пива! - более-менее нанизал латынь Ос, окликая кухарку, которая тут же метнулась, и широким жестом показывая "садись, мол". - Соседи. Я Осмарак. Перегрин. И это неудобней, чем не очень хорошая память. Мне вот красавица как раз говорила ты в праве разбираешься? Потолкуем по-соседски?
Нерио: Нерио тянул вино, вяло жевал мясо и понимал, что теряет время. Когда высокородный болтун подошел к парфянину, стало ясно, что ловить в этой харчевне уже нечего. Найти этого... Осмарака труда не составит в любом случае, раз он решил оставаться в Риме. Есть даже способ, простейший способ, отличный рыжий способ...
Квинт: - Истину не исказить наречием, - согласился Квинт кивком, плавно затянувшим за стол. - Забыла только сказать, что человек я небогатый, а это, пожалуй, и причина успеха твоей латыни перед моей. Так какое у тебя дело к римскому праву? - лукаво щурясь, он разломил лепешку.
Осмарак: - Так и у меня караваны не ломятся, так, найдется три верблюда по углам, - на всякий случай предварил Ос. - Вот первое дело мой хлеб жуёт, - кивнул на раба. - Хочу чтоб свой ел, а как отпустить не знаю. И дом хочу в Риме взять, небольшой, но свой. Можно ли и где записать? У меня ни документов, ни поручителя. Недавно я тут.
Феликс: Феликс понял только то, что не нужен и здесь, после случившегося вообще ни в каком качестве. Он был обузой, видимо, и обузой неприятной. Но поздно было что-то менять, и уж если просить было кого-то, то он свое уже пробовал отпросить, то, без чего действительно жить не мог. Остальное значение имело постольку, поскольку дальше уводило. И чувство страха, которое он сейчас старательно обуздывал дыханием, медленно уплотнялось в решимость. Смотрел он прямо перед собой, почти осознанно управляя движением чуть ли не каждой ресницы. Так что надеялся, что выглядит, как подобает: живым и спокойным. Не сжимать зубов. Не вздыхать.
Квинт: - Дом не получится. Во всяком случае, сразу. Чтоб купить дом, нужно гражданство, а гражданство привилегия рожденных в Риме, так что если ты не думаешь обзаводиться собственным отцом, то и о собственном доме можешь забыть сразу. А отпустить не проблема, к претору перегринов, и делов - глазом моргнуть не успеешь. Только смысл? - он посмотрел на красивого мальчика, в ком наличие жизни и какого-то понимания угадывалось только по тому, что он дышал. - Ни себе ни людям. Гадать не ходи, понятно какой он будет есть хлеб и главное сколько. Ты тут недавно? Местным блядям дай порвать. Лишний - лучше мне подари, Петр мой равен богам уже только годами, того и гляди что-нибудь выкинет... Или у него родня есть?
Осмарак: "Отцом?!" Ос хрустнул разом занемевшей шеей и молча налил себе пиво. Остальное доходило уже сквозь него. Гражданством... отцом... С парфянским гражданством его ждала виселица там и крест здесь. С римским - дом, работа, солидность, может быть даже какая-то гарантия безопасности. Но сменить родовое имя?! Вот только... у него, изгнанника опозорившего род, не было уже имени. Он давно потерял право на него. Ос допил залпом и кивнул патрицию - понял, мол. Усыновление... Трепливый мужик оказался этот высокородный, но, вроде, толковый и не зажравшийся. И каким-то караванным родством, по еле уже заметной выправке, почти стёртым жестам, Ос понял что и - воевавший. Так что если надумает не по уговору, разобраться можно будет честно - меч на меч, всё лучше чем какого-нибудь жадного старика резать. Договориться можно и прямо сейчас. Спросить по крайне мере - на нет суда нет. И Феликса отпустит уже после, а тогда он станет не каким-то "варваром парфянцем", а римским гражданином, это как раз Ос знал, и грамотный он, найдет работу, так что чего он кудахчет Эссенций этот. Но "блядям порвать" застряло в ушах как затрещина. Он посмотрел на Феликса... каменного, помертвевшего, неживого. И взгляд этот весил как плита на материнской могиле, где он никогда не был и почти наверняка - не сможет побывать. Не ведьма была та гетера, не ведьма. А несчастная глупая баба, отказавшая, посмеявшаяся или мешающаяся в дела, разозлившая какого-нибудь подонка... вроде него, Осмарака. - Извини, Квинт, сейчас вернёмся. Он резко встал из за стола, взял Феликса за плечо и повёл под лестницу, где никто не мог видеть как он, морщась от уже вполне осознанного стыда, украдкой смотрит на ноги парня - не хлещет ли кровь, мало ли утром не заметил... Развернул к себе, осторожно, хэкнул, чтоб голос не рявкнул, но всё равно сорвалось паршиво: - Что с тобой? Я тебе рёбра сломал? Сломаны? Болит? Что, скажи, что? ... понимая, что дело, скорее всего, не в рёбрах. И он уткнул взгляд ниже хрустящих кулаков. Его растили убийцей. Потому что мужчина всегда воин, а воин всегда - убийца. Предатель - сказал бы отец. Мать бы поняла предательство. Но насильника на порог бы не пустила. - Скажи мне что, Феликс, - выговорил совсем тихо.
Феликс: Дышать было пока еще трудно, но господин вел себя не так, как Феликс приучил себя его принимать. Расслабиться и просто разреветься не позволяло знание, что все меняется, и сейчас он добрый - а завтра недоволен. Да и оценку он себе знал, и слышать ее лишний раз желания не было. Так что чтоб ответить на его вопрос пришлось призвать последний разум, чтоб и не соврать и не попасть под раздачу. - Мне не больно, - сказал он вполне живым голосом, когда-то за таким даже возвращалось хорошее расположение духа. - Я простил тебя. Ты мне ничего не сделал, у меня все цело. Я все понял, ты был не в себе. Я не знаю, почему это важно. Если бы я мог, ты бы забыл.
Осмарак: Ос смотрел на Феликса долго. Так долго он не смотрел ни на кого уже без малого три года. Если бы его кто-нибудь... в таком возрасте, ночью в караване... случались там и не такие вещи... он бы хотел одного - убить. Обидчика, а потом, скорее всего - себя. А этот... Прав бывалый тёртый патриций. Прав. И так же глядя на Феликса, Ос стал говорить, ровно, бесцветно, говорить то, за что убил бы (и убивал) если бы это сказали ему в лицо: - Послушай. Моё имя переводится на латынь - женоубийца. Рождаясь, я убил свою мать. Потом убил женщину... там... давно. Я вообще - убийца. И вор. Казнённый дважды. Первый раз - плетью. Второй - крестом. Я, иногда, много пью и тогда - буен. Такое как ночью - первый раз со мной, увидел... кое-что. Но не гарантирую, что не повторится. Если тебе всё это менее страшно чем... Оставайся. Тебя никто не посмеет тронуть пока я жив. Из чужих. И я постараюсь. Я сделаю завещание. Если меня убьют - ты свободен. Не убьют - посмотрим. Я куплю дом, будешь жить у меня, управлять им. Ты... обещал научить меня писать на латыни. Будешь учить. Решай сам. Ты мужчина. Не смотря ни на что. Это я... не мужчина. И не смог уже удержать взгляд, вспоминая эти дни, в которые как-будто учился ходить заново. Как младенец. Охоту. Беркута. И как Феликс отирал его руки от крови он помнил тоже, хоть и смутно. И ощущение дома и штиля, которое почти... почти.
Феликс: От напряжения сдавило голову. - Я знаю, кто ты, - господин наговорил такого, после которого уже обязан был открутить голову, не смотря на то, что констатировал очевидное. - Ты меня купил. Если ты меня отпустишь, я уйду. Скорее всего. Если ты хочешь, ты продашь, или ты будешь приказывать. Мне все равно. - удивительно, но он не врал. Ему было действительно одинаково страшно решиться на любой выбор. Или одинаково безразлично, словом, это было уже хорошо, потому что по это был не Кассий. Потому откуда-то брались слова. Единственное, чего он не выпустил с языка это "я к тебе уже привык". Потому что это будто устанавливало узы, а он не хотел уз, и этой господской откровенности не хотел, которая выдавливала из него сейчас ответную откровенность, он поймал чувство и избегал обозначить его, чтоб не ускользнуло: неизвестность чужого выбора, равноценного в своей неизвестности. И чтоб не затянуло поверить в надежность одного из них, сам поставил условие: - если бы я хотел, ты и не вспомнил бы о том, что я не женщина. - он торопился, делая короткие вдохи после каждого предложения, чтобы успеть договорить, пока его не перебили. - Но в том-то и дело, что я не хочу. Боги не позволяют. чем я выкуплюсь у НИХ? - ему так часто пришлось... понимать это последнее время, что только и была теперь забота, чтоб дослушали, слов искать не приходилось. - Ты можешь приказать мне, и я буду смотреть так, как ты скажешь, ты можешь приказывать, чего ты хочешь. Я это сделаю или умру. Только не заглядывай туда, где боги правят меня. То, что ты там видишь, тебя сердит, потому что ты не можешь это изменить. Просто это учти, если решишь меня оставить.
Осмарак: Да. Безвольность его сердила. Более того - она приводила его в ярость. И он знал почему, но не только в его скудной латыни, но и на всех известных ему языках не наскреблось бы слов, чтоб сказать это вслух - его приводила в ярость собственная безвольность. Другие были виноваты лишь в том, что были зеркалами. И он решил: - Оставайся. И называй меня Осмарак. Я господин только сам себе. И то не всегда.
Феликс: Феликс забылся и засмеялся. Смех быстро снял с головы темную тяжесть и трусливо смотался за всегдашнюю маску просто расслабленного лица. Легко не было, но не было и больно. На груди все еще сидел панцирь, но дышать позволял. И дышать, просто дышать, оказывается, было хорошо, и достаточно.
Осмарак: Ос усмехнулся криво и пошел просить себе новое имя. - Ты прав, Квинт, с отпуском стоит подождать. Потом гражданином отпущу. Если отец найдется, - не уточняя - чей. Глотнул пива и решился: - Кстати, нет ли у тебя на примете приличного гражданина? Не знаю как у вас в Риме, а в моей стране сын отцу должен, если вдруг беда какая, кров, еду и защиту... а меч мой не из последних. Ну и пристойную сумму должен. Разово. И выжидающе посмотрел поверх снова наполненной кружки.
Квинт: Квинт смеялся недолго: пока не принесли новую порцию мяса. И, за время разговора хозяина с будущим отпущенником еще не справившись с ней, сначала только промычал. Зато выразительно возмущались его брови. - И сколько тебе лет, ребенок? - проглотив, осведомился Квинт, и не дал ответить: - Я похож на отчаявшегося старика, не способного уже на тонкую работу?.. Нееет, я надеюсь дождаться собственных, и не собираюсь упускать восемнадцати лучших лет человеческой жизни ради единовременной, даже пускай самой добротной пьянки, даже пускай с самым лучшим из сыновей. Я даже на дочку согласен, но - маленькую. Чтобы сиську сосала, ходить училась... А ученого учить только портить. Да и когда бы я тебя успел зачать? В десять лет? Я тогда еще и разговаривать как следует не умел, не то чтобы... Но я подумаю. Я тебя сведу с кем-нибудь.
Осмарак: - Да, лет мне многовато, - утопил Ос в кружке, вместе с недоговоренным "ума только... видимо отшибли где-то между кушанами и египтянами". Жаль было, конечно, что патрицию не нужен сын, и что так хитрО римское право, но ещё жальче было - что, явно, не нужен высокородному караванщик. Больше всего Осу хотелось собрать мешок и уйти месить пыль, глотать песок, заглядывать в зубы и задницы верблюдов, и думать только о том, как дойти от города "херрасплатишься" до оазиса "хернапьёшься". И больше не думать ни о чём. - А если найдется мне усыновитель, как... - латынь не выходила. То ли сказал слишком много, то ли выпил. - Деньгами моими он не будет распоряжаться? Завещание я составить смогу?
Феликс: Слова падали в сухую почву, сперва зерном, теряясь в ящеричных норах, потом дождем. Единственное, чего стоило опасаться - это своей липкой души, готовой опять к нему потянуться, и поэтому он смотрел, отбивая в сознании это литое лицо, отталкивающее своей тяжестью, которое не прятало презрения и грубости этого человека. Ты мужчина, как же. После макания в бассейн и выволочек за неумение держаться. После этого позорного "что с тобой, что". Они позволяли себе терять лицо. А с него спрашивали.
Квинт: - Будь спокоен, - сказал квинт и поднял кружку. - Сколько угодно. Нет, не подумай, если б я мог, - ополовиненная, она позволила прижать обе руки к груди, - я бы с большим удовольствием грандиозно отпраздновал с тобой твое новое рождение. Но между нами должно лежать восемнадцать лет. Для гарантии, - глаза смеялись.
Осмарак: "Для гарантии что я не сверну тебе шею из уважения к старости" мрачно подумал Ос, но вслух хмыкнул: - Интересные у вас тут гарантии... и что, многим помогает?
Квинт: - А ты вон у него спроси, - кивнул Квинт на мальчика и посерьезнел, копаясь в памяти: - Не переживай, дурного не посоветую. Может даже однажды посреди ночи вломится в этот город ваш караван, вспомнишь меня, разбудишь и сам захочешь снова налить как только что наливал. Будет ли дело до отдыха мне, когда ты выгрузишь караван, пока город спит - я человек не гордый и не богатый, я подорвусь и в полночь вина испить. и засидишься аж до четвертой стражи, побоку - ей рассвета не устеречь - может тогда ты мне о себе расскажешь - к этому времени скапливается речь.
Феликс: Меня? - недоумевал Феликс, теряя положенное выражение, чуть расширив глаза на Квинта Эссенция, да так и остался сидеть, понимая, за что ему дали это прозвище. Заслушиваясь и пытаясь понять, кого он цитирует, если это цитата. Потому что если нет, он бы разговаривать с ним впредь поостерегся, хотя слушать слушал бы. Что и написано было на лице соответственно: легкой улыбкой, осветившей какие-то страхи на дне чуть шире чем всегда раскрытых глаз.
Осмарак: "Это вряд ли, высокородный, это вряд ли" думал Ос, уже пожалевший и о сказанном, и о решении, и о казавшейся теперь чужой, как-будто кем-то другим нашептанной мысли о возможности вернуться к Огню, дому, да даже к каравану. "Какой караван, патриций, если стыда хватает на пару кружек пива, а потом люди снова ведут себя так, что жалеешь что не зарезал, и сам не исключение, а первый пример? И этот ещё сидит в углу как паук... А если не этот, так будет другой. Да и другой не нужен, он и сам себя до следующего креста доведёт. Какой караван, если он, решив завязать, только и делает что обшаривает тела, а теперь ещё и... и ему не стыдно уже, а хочется встать, подняться наверх, собрать мешок и не видеть больше своего позора, уплыть на первой подвернувшейся весёлой галере, забыть всё в первом же кутеже и больше не смотреть в зеркала, особенно кривые? Караван..." - Не посоветуешь? Верю. И спрашиваю. Феликс, что думаешь? И не сказать чтоб он был пьян. Просто смотреть в кривое зеркало - полбеды. А когда смотришь в себя - кружку хочется разбить об голову. Но свою голову - жалковато. Ос поставил кружку на стол и посмотрел туда, где сидел холодноглазый, взглядом, который не понять было невозможно. И на то, что спустился он с одним Милосердным в ножнах, ему уже было наплевать. Кажется, кто-то из них двоих слишком засиделся в этой харчевне.
Феликс: У Феликса даже забегал взгляд. О чем, о том, помогает ли разница в восемнадцать лет? Или доверять ли выбору Квинта Эссенция, чье "у него спроси" было само по себе ответом? Да, в его, Осмарака, случае помогло бы. Да, наверное, Квинт Эссенций не привел бы в жертву под нож человеку с сомнительным чувством чести человека без стыда. Хотя кто знает. - не знаю, - привычно вырвалось у него без участия сознания, а потом он увидел взгляд, понял, что об него сейчас вытрут ноги и сделал слабую попытку подняться чуть выше, чем удобно чтоб наступить, - тебе должно помочь.
Осмарак: Осмарак презрительно поднял бровь в сторону "тебе должно помочь". В оценке себя он и не сомневался, и она была такой изначально, до того как... видимо - по лицу. Или по рукам. Ничего нового он ему не сказал, дерзость или право считать хозяина тупым жестоким ублюдком он усвоил себе давно, ягнёнок жертвенный, только Осу и на это было плевать и он продолжал смотреть в сторону - равного. Ожидая только один ответ.
Квинт: Квинт проследил направление взгляда и хихикнул вод нос: - Еще один кандидат на усыновление?
Нерио: Пара пересудов о сгоревшем порте, трескотня о ценах и пропавшей страже - невелик улов для того времени, что Нерио здесь потерял... тем более, что вино кончилось. Парфянин был явно не в себе. И то ли беседа со болтуном в тоге его возбудила, то ли мальчишка под лестницей, но теперь его взгляд и сжатые кулаки можно было трактовать только одним способом. Что ж, так даже проще. Тем более, что развлечения с Бергансой откладывались до лучших времен. Нерио кинул несколько монет на стол, неторопливо подошел к столу, где сидела троица, и глядя на Осмарака своим специальным, пригвождающим, взглядом, произнес: - Если ты хорошо подумал и действительно хочешь со мной... побеседовать, то нам лучше выйти.
Осмарак: - Только не слишком далеко, а то моё пиво выветрится, пока вернусь, - оскалился Ос, вставая. Он понял одно - за эти годы ему до смерти надоело бегать. Осталось выяснить - до чьей.
Суламита: >>>из дома, в дивном настроении Едва войдя в харчевню, Суалмита оценила ситуацию взглядом матери трёх сыновей и жены неробкого купца, пробухтела что-то вроде "понажираются пива, быки бесполезные, и как всегда...", но, поскольку один ей был совсем небесполезен, раздвинула быков бедрами и невозмутимо сообщила парфянину: - Ты-то мне и нужен, сосед, а то я кричу в окно, кричу, нет никого, а у меня к тебе пара слов, таких, что видишь бедная вдова сама пошла искать, так что сделай милость, отойдем ненадолго.
Осмарак: - Попозже, домина, сейчас у меня дела, - сквозь зубы выдавил Ос, пытаясь негрубо обойти широкую преграду.
Суламита: - Конечно дела, сосед, вижу - дела, мужские, важные, только сколько живу, ещё не видела чтоб у пива ноги выросли и оно гулять ушло, а моё дело того и гляди в Грецию убежит, - покивала Мита, сузив глаза, не первый раз в жизни радуясь, что верёвочки бывают о двух концах, и продевая верёвочку в кольцо в бычьем носу. - Доброго утра и тебе, сосед, - равно осуждающе раннеутреннюю попойку кивнула Квинту, и повернулась ко второму быку, - ты не обидься, добрый человек, если честная вдова прервёт вас на пару слов? Годы мои не те, чтоб по два раза бегать.
Квинт: (вы оффигели, болтуну слова вставить не дать? мой ход был! вотак отлучись поработать... квенту сломают и не заметят) - А мне с вами можно? - с надеждой раззадоренного пивом старого шалопая поднялся из-за стола Квинт и тут же шлепнулся обратно, увидев входящую во двор Суламиту. И, только и успев что растроганно поплыть по чувствительной волне вчерашнего купания, как и тут был срезан на корню, и немедленно возмутился: - Ну ты посмотри на них! Я что, на самом деле маленький такой что в этой дубовой роще докричаться ни до кого не могу?.. Тьфу, жжженщина, покричала бы в мое окно, Петр бы не развалился, донося до меня твой зов, чай я тоже твой сосед, и подольше... Вот что значит внешность представительная, - обратился он к Феликсу, - расти большой, понял?.. А ты кто такой, сотрапезника уводить из делового разговора, - перекинулся он на смутно знакомую по городу личность, - законников я в округе всех знаю; сел бы к столу как человек, а то ни здрасте ни простите, сразу в махач... Слушай, так и так собеседник уходит, выпей со мной для начала, потом подеремся, тебе же все равно, с кем. Ты даже не представляешь, на что готов сосед, обойденный женским вниманием, так что не смотри, что этот над землей торчит чуть повыше.
Феликс: Ощущение было такое, будто снова все зашаталось, и было очень хорошо, что он воздержался от признания, что привык. Привелегией свободных было не думать о последствиях.
Нерио: - Не вернешься, - серьезно сообщил Нерио и послал болтуну в тоге свой самый убаюкивающий взгляд. Ни он, ни малец проблемы не представляли, но вот женщина, внезапно вставшая между Нерио и его добычей была препятствием посложнее. Тем более что намерения ее были самые прозрачные. Он сказал Осмараку без насмешки: - Тебе повезло. Бить вдову для того, чтобы добраться до тебя, я не буду. Свидимся еще. Он вышел из харчевни, не удостоив никого взглядом и отправился обратно в Винную лавку
Осмарак: Осмараку на пару сиплых вдохов показалось, что всё это - один из тех ярких кошмаров, которые стали снится ему сразу после отплытия из Антиохии, снов, в которых люди кивали верблюжьими головами, барсы говорили человеческим голосом, а дэвы лепили из песка лепёшки и кормили змей. Но потом он как-то, словно проснувшись, понял, что это и есть та самая так вот ты какой, северный олень нормальная, обычная, правильная жизнь, в которой даже зарезать никого нельзя, чтоб соседи не поскандалили, честные вдовы не набежали, болтуны не загалдели... - Свидимся, - подтвердил Ос, мотнул головой с хриплым "хммм" и почти терпеливо предложил, - пойдём, домина, - за локоть подталкивая всё к той же лестнице.
Суламита: - Да Пётр твой к Аиду быстрей сходит и вернётся, чем донесет все что я ему дам к такому-то раннему завтраку! Бить он не будет, вы посмотрите на него весталка какая, гляньте люди добрые, посмотрела бы я как бы ты это делал! - отправляла Мита по адресам, через плечо, пока её тянули под лестницу, а у самых ступенек сунула локоть мальчишке под рёбра. - Повеселился и будет. Слушай уже. Сын у меня средний пропал, Авл. Ой, чтоб мой язык отсох, не совсем пропал, потерялся. Загулял. Бывает с ним. А тут похороны, нужен очень, отправить некого... - она выдохнула и замедлилась, - нашел бы ты его, сосед? Одного уже выручил мне, так и этого бы... Отблагодарю, не беспокойся. Найди мне непутёвого моего.
Осмарак: Ос слушал громкоголосую соседку и голову склонял всё ниже и ниже, и даже плечи опускались. Мать просит найти ей непутёвого загулявшего сына. Его. Просит. Мать. Ос шмыгнул носом, как грохнувший дорогую вазу пацан, почесал затылок, уронил руку. - Эгхм... домина, где же я его найду? И как узнаю? Старшего твоего видел, с младшим уже знаком, договорились вот коня моего в вашу конюшню, и кобылу вашу с ним свести. А среднего я в глаза не видел, сама посуди.
Квинт: - ...ни жить, ни умереть, - вздохнул Квинт, - одни посулы. Он прислушался к воркотне, провожая глазами провожаемую под руку, увидел как вчерашний ласковый локоток угостил Осмарака острым соусом, немного утешился и подумал вслух: - Заняты все своими, а я не глухой небось... что тебе в городе Риме отыщет заморский гость! Чем она лучше нашей, варварская латынь... А я бы тебя уважил, да выбирала - ты!
Феликс: Феликс неуверенно пошел за хозяином, потому что распоряжений поступить иначе не было. Только уже на выходе счел нужным напомнить о себе и тронул за руку.
Суламита: - На постой значит? И приплод? - отвлеклась Суламита. - Слава богам, один хоть умный, одна радость осталась на старость... - и вздохнула, признавая неохотно, - Авл шумно гуляет. Был бы жив отец... да был бы, всё иначе было, что говорить. А так... гремит имя Серториев по харчевням. Особенно там, где патриции бывать не брезгуют и богатые купцы. Это вот что за хвост у тебя? - кивнула на смазливого греческого раба. - Наш, местный? Если местный, должен знать... - и перечислила несколько именитых и не очень харчевен, стабул, и даже пару притонов, где больше играли, чем ели, и больше пили, чем играли. - Лицо узнаешь легко - Луций мой покойный как статуи с себя ваял, одного видел - любого узнаешь. Побыстрее бы только... и поосторожнее. Какой-никакой, а сын, сама всё что нужно отобью. Назначай плату сосед.
Осмарак: Потянули за руку, но головы Ос не поднял. Доходил только голос, сетования, материнский гнев, как будто упрекала она его, его, загулявшего, бросившего дом, не вернувшегося из поездки, не спасшего от чумы и войны. Куда он собрался бежать? Где есть такое место куда можно сбежать от самого себя? И сколько можно бежать? - Хорошо, домина. Обещать не могу, но попробую. Мне сейчас всё равно по городу ходить, дом себе присматриваю. Посмотрю заодно. Платы... не надо. Пусть твои сыновья поручатся за меня перед эдилом, если что - что работаю на вас, охраняю вашу торговлю. Этого достаточно. Феликс, - осознал присутствие, - слышал домину? Знаешь эти места?
Феликс: Он ничего не знал. И впервые стало так трудно произнести это, потому что его его выбрали, его оставили. Ни-че-го. Ни рощ, ни рек, ни купален, ни харчевен. А на него полагались... - Прости, господин.
Суламита: - Ты найди главное, - покивала Мита, смягченная виноватым видом и "платы не надо". - А с конем ты лучше выбрать не мог, конюх у меня - почти лошадиный колдун... Махнула рукой и заторопилась обратно, проходя мимо стола остановилась было рядом с Квинтом, думая "Ну что я как в девках? Выпил мужчина прямо с утра, с кем не бывает? Пиво же, не вино неразбавленное..." Но вспомнила про недосчитанные дни и ускорила шаг. >>>лавка (она же дом) Суламиты
Квинт: - Пусть мне больше не рассказывают про женский ум, - продолжал разговаривать с кружкой Квинт, и увидел, как из-за спины вышла та самая женщина. И ускорила шаг. "Будь ты неладен, длинный язык". - Не обижайся на дурака, - окликнул ее Квинт, - только не думай что здоровый лоб умнее. Поищу и я, благо с кем я только не пил, найду - свистну бритого, чтоб в мешке принес, - засмеялся, жмурясь. - Уговорить не надеюсь, умом сынок не в отца пошел...
Осмарак: - Да, домина, - ответил как матери, нахмурился, хрустнул шеей, расправил плечи. Явный враг - лучше чем тайный враг. А дело есть дело. - Значит пора узнать. Сейчас доедим и разделимся, - распорядился по караванному чётко. - Мне к лекарю, я возьму ту часть города, ты - другую, - махнул рукой в направлении. - Обойдем те, что она назвала, если не найдем - встретимся на конюшне серториев в обед, я пойду искать в стабулы пригорода, а ты к Авдиям за Беркутом. Потом завещание... Но это позже, съезжать надо. Запомнил этого, который свидится обещал? Он не просто так обещал. Он видел меня когда я оружие продавал. И руки мои видел. Съезжать надо, чем быстрее, тем лучше. А если заметишь его ещё раз, хотя бы мельком, сразу скажи мне. Его не волновало как Феликс будет искать эти харчевни, конюшни, соглядатаев. Им обоим надо как-то жить. И раз ни один из них не знал как - оставалось только делать дело. И всё.
Феликс: Вот это уже было серьезно. Это уже требовало головы, а в ней как таз еще ссорились боги, с треском доламывая почву испарялись следы осмараковой откровенности и все это заглушало половину из сказанного. Он на мгновение застыл, потом кивнул, и думал уже молча повиноваться, но потом решился: - Прости, господин. Повтори мне, господин, - впервые не мучаясь тем, как выглядят его просящие глаза, признающие тупость и правомерность наказания за нее.
Осмарак: Это, по крайней мере, было знакомо до каждого отдельного звука, не требовало воспоминаний, только привычек, вросших куда глубже привычки обшаривать тела. - Повторяю - зови меня Осмарак. Доедаем и... И так же чётко повторил остальное. И пошел к столу, доедать, только к кружке больше не притронулся. - Пожалуй, усыновителя я сам себе найду, Квинт. Я тут подумал... беспокойный я сын. А за советы спасибо, сосед.
Квинт: Квинт же, улыбаясь кружке, сообщил Осмараку следующее: - я теперь можно сказать обязан уйти в запой. Потому что искать пропойцу иду с тобой. То есть теперь можно город делить на три. Только не всякое место в Риме есть Рим. Так что давай разберемся куда идти: можем спокойно не брать во внимание Авентин. И поставил кружку по центру, а вокруг нее стал раскладывать ложки и остатки хлеба, обозначая прочие кварталы и объясняя, где наиболее вероятно можно было бы встетить искомого пропойцу.
Филипп: из лавки Суламиты, обиженный. Путь домой лежал через харчевню. И даже не потому, что проголодался, а потому, что обещал Ксену тренироваться. Ну и Осмараку про гетеру сказать, которой он интересовался, чтобы знал, если оно ему надо.
Феликс: Феликс вник, сразу нарисовал себе улицу, которой пойдет выйдя из дверей харчевни, решил, что справится: где не прочтет на вывеске, там спросит. Немного беспокоился, но скорее из-за боязни оплошать, особенно после случайно несдержанных слов "сделаю или умру". Слушая объяснения, невзначай глянул на Квинта, и увидел вошедшего во двор мальчика. "Интересно, прислала голубя? когда пришлет, пришлет ли..." - сейчас ее узкое и бледное лицо вызывало куда больший порыв, чем пока он с ней разговаривал. И на миг встало перед глазами: "приходи!" Он сморгнул и вернул себя к обязанностям.
Осмарак: Ос не любил когда мешались в его дела, но не отказывался, когда облегчали работу. Поэтому скупо кивнул навязавшемуся помощнику и стал вслушиваться в слишком быструю латынь внимательно. Карты он всегда разбирал и запоминал быстро, даже если они были из кружек, тарелок и кусков лепешки. Хватало беглого взгляда. Заодно подумалось, что было бы неплохо выучить город целиком, шагами и глазами - мало ли где предстояла так уверенно обещанная встреча. - Хорошо. Тогда, найдем или не найдем, встречаемся в обед здесь, - предупредил обоих, расплачиваясь. - А отсюда уже пойдешь к авдиям, - уточнил Феликсу. Птицу хотелось поселить поближе из тех же соображений.
Филипп: Уже выходящего Осмарака он поймал за одежду и потянул, потому что кто его знает, может, он тайком гетерой интересовался. -там прирезало,-сказал шепотом, но почему-то получилось громко.
Квинт: Привыкший, видимо, распоряжаться, варвар решительно пошагал к выходу, увлекая за собой... где его перехватил соседский мальчишка, чей голубь осваивался в квартире Квинта и того и гляди угрожал привести своих. Голубь, как известно, как беда: один не ходит. Квинт бы Филиппа этим озадачил, но робкое известие донеслось до его слуха. Он оживленно приблизил ухо, отпрянул и спросил, словно не принимая всерьез: - Кого прирезало? Где прирезало? Чем прирезало? И, самое главное, почему я об этом до сих пор ничего не знаю?.. - голос был заговорщически-тихий, хотя и не шепот.
Осмарак: Ирис - весть богов... "не сбережешь"... камень-неподарок... черные змеи - два слова вместили в себе слишком много. Осу показалось, что неподарок сейчас вспыхнет, прожжет кошель и на нём где-нибудь, наверняка на лбу, засветится здоровенными буквами... Но он даже зубами скрипнуть себе позволить не мог. При свидетеле-патриции. Поэтому повернулся к Квинту и хмыкнул: - Ну не везёт мне с бабами, только присмотрю красотку - то замуж выйдет, то помрёт некстати, что один хрен. Гетеру присмотрел и тут... что там, малец, стряслось? - спросил негромко. Что мог - пацан уже выдал, но если бы он спросил чуть громче, его же голос выдал бы остальное.
Филипп: -Как чего? Вот гетеру и прирезало, - изумился почти искренне, даже почти возмутился - с какой это стати его новость взяли и угадали. - Голову фьють!, - показал, как отрезают (ясное дело не на себе, а в воздухе) и чуть не сперли..или сперли, - он был неуверен. Он вообще был не уверен про все это, но раз уж начал, то и продолжать надо. - И служанку ейную тож.
Феликс: Сперва он похолодел, а потом медленно стал себя уговаривать: Ксения не была собственно служанкой Дахи, Ксения открывала двери и ее били по щекам и материли служанки более высокого ранга, то есть ближе стоящие к госпоже. Значит, все-таки однажды прилетит голубь. Должен однажды прилететь. Или Осмарак сейчас подумает и пошлет его выяснить подробности... Боги, не пошлет. Он вернулся ночью в крови и не в себе. Он вернулся оттуда. Хорошо, немного потерпеть, все выяснится.
Квинт: Квинт почесал репу. - Это не тебе одному с бабами... - начал было, но вспомнил вчерашний вечер и улыбнулся плотно сжатыми губами, - эдак в Риме не останется места, куда мог бы сунуться от тещи образованный человек, если не считать, конечно, задницу По. А для меня эта роскошь представляется тем не менее сомнительной. Великий Юпитер! это после Боудики в моду вошло резать баб?..
Осмарак: "...и служанка?! Да пошло оно всё в..." но явно не мужская задница пригвоздила Оса к месту окончательно. Боги так хохотали, что он бы поискал в седельной сумке драгоценности, если б не знал точно, что искать их надо в его собственном сундуке. А так он только сплюнул. - С гулящими бабами это случается, что ж. Работа у них такая... небезопасная.
Филипп: будет пост про убежал искать Ксена-тренировацца. >>>>>>потом домой, потом >>>>>>>голубятня
Ингрид: Она уловила из разговора-про Боудику. Связала сказанное про гулящих баб-с ней и очередной раз убедилась, что римские мужчины-это отвратительно. Ни памяти о том как все было на самом деле, ни сострадания, ни понимания, ни элементарного уважения к сопернику. И все только потому, что женщина. Будь Боудика германкой, а не кельткой, Ингрид обиделась бы еще больше.
Осмарак: Заострять на случае внимание было ни к чему, и ему было действительно не интересно кого ещё там зарезали и за что. Краем сознания он помнил, что Феликс присмотрел себе какую-то девку в том доме, но не могло так совпасть, в доме битком набитом бабами, чтоб порешили именно ту самую. Если римские боги и макали кого-то в дерьмо, то это было его, Осово, дерьмо, ему причитающееся, при чем тут этот... Он посмотрел на Феликса, как-то почти неуловимо изменившегося в лице... и чуть было не ляпнул "это не я!". Но патриций стоял рядом, да и... кто ж ему поверит - такому? И он сказал только: - Тут. В обед. >>>к лекарю Левию (через полгорода)
Феликс: ... в конце-то концов, если и ее - что изменится, если он узнает об этом... сейчас... и даже какая разница, кто, если уже. Он только проводил глазами принесшего тревожные вести мальчика и отправился куда послали >>>>>красильня Рахов, конюшня Суламиты
Осмарак: >>>Лавка гончара Пришел он первым и занял стол в тени, немного сожалея о грядущем переезде. Тут его устраивало всё - и еда, и соседи, и женщины, и хозяин, но еда - особенно. И Ос решил, что никто не мешает ему изредка наведываться сюда обедать. Только вот оглядываться нужно будет чаще.
Ингрид: Кухарку к бритому она уже не пустила, опередив - не ровен час прибьет ее муж и как тогда? остановилась напротив уже-римлянина, который нелестно отозвался о кельтской царице-только римлянин так может..и даже не стала спрашивать, если надо что-сам скажет.
Осмарак: - Поздравь, нашел! - поприветствовал Ос золотоволосую. - После обеда пойду сделку оформлять. Надо бы Ивона предупредить, что переезжаю. Неустойка с меня, я понимаю, вдруг кому отказали, кто полгода бы прожил... Давай баранины и сыра, овощей побольше и повкуснее, красавица, только без вина, голова мне нужна здравая. Посмотрел на солнечные всполохи в волосах, вспомнил про охоту, про её почти согласие... - Как хищник, обжился?
Ингрид: -уже?,-удивилась безучастно. быстро бритый справился. и не сразу поняла про хищника. -вполне, голодает. нельзя его пока кормить,-ну и подумаешь, что сама недавно узнала, от отца.
Осмарак: А солнце что-то светило холодно, как в тех горах где они догоняли друг-друга с ирбисом. Ос даже прикинул расстояние от своей комнаты до её - может слышала что? И тут же отбросил мысль как бредовую. Неужели из-за кухарки или... расстроилась услышав о переезде? - Вроде бы да, не силён я в этом, да и у всех охотников свои секреты, я всю жизнь с собаками охотился... - и продолжил тем же незначащим тоном, только в лицо глядя пристально, - а на новоселье ко мне придешь?
Ингрид: уйти от ответа можно хотя бы на кухню, за заказом. а вернувшись она придумала как не обидеть посетителя (есть-то ему где-то надо будет) -приду если пригласишь. с отцом. и поинтересовалась, на сей раз с искренним интересом -псы тоже голодными должны быть?
Осмарак: "С отцом, значит..." усмехнулся про себя Ос, покрутил в руках принесённую миску, повернул небольшой щербинкой к ней, пристально разглядывая исключительно щербинку: - Разумеется, Ингрид, всё семейство ваше считай приглашено уже. Только я, видишь ли, покупаю лавку гончарную вместе с мастерскими, место людное, девушке и одной зайти прилично - кувшин выбрать, амфорку, вазу... - улыбнулся исподлобья и воткнул ложку в овощи. - А еда у вас незабываемая.... за такой не жаль через пол-рима бегать. - Псы? Только перед охотой. Перекормишь - заленится, недокормишь - может пойти охотится для себя, а охотнику хвостом махнуть - добывай как хочешь.
Ингрид: -..или миску,-продолжила его фразу ингрид, моментально оценив что и зачем к ней щербинкой поворачивали. -зайду, охотник, за посудой. или Тихика пришлю. -отвара принести? как бы не вел себя гость, каким бы римлянином не был, это не повод, чтобы он ел всухомятку.
Осмарак: Осу вспомнились сельские Дионисии, в которых доводилось участвовать, проезжая через греческие селения - то, всеми любимое, состязание, где надо было пройти по скользким натянутым кожам, густо смазанным маслом, победитель получал бурдюк с вином, остальные - отбитые локти и задницы, а поутру победитель, как правило, завидовал поигравшим. "Женщины..." Он улыбнулся шире: - Вряд ли раб сможет выбрать лучше хорошей хозяйки, - покачал головой с очевидным сомнением. - Принеси, красавица, если прохладный есть.
Ингрид: "зато сдачи принесет как с золотого" подумала Ингрид и отошла узнать есть ли холодный. Совсем холодного не было, но тот, что лежал в подвале, согреться не успел. И был достаточно прохладным для этого времени года С отваром она так и быть послала кухарку, потому как та и так дулась и фыркала так, что казалось вот-вот лопнет.
Осмарак: После златовласой смотреть на кухарку было всё равно что после родосского пить фиговую ксилятину от разносчика с окраин Петры. Он скупо кивнул на поданное и велел принести ещё порцию, как только покажется его раб.
Andronik: 25 авг день из хижины на берегу>>>>>>> Он собственно не собирался, и даже не был уверен, что увидится с Кассием, что принесут к нему ноги. Смутно вспоминалось неудобство и неуместность прошлого визита. Но в доме с отъездом Дара Богов стало как-то совсем тоскливо. И он отправился развеяться. В термы. Какие деньги он будет там просаживать и где он их возьмет не волновало особо. Хотя почему, у него недавно купили несколько крупных рыбин, достаточно щедро, что бы в хозяйке дома он мог заподозрить патрицианку с тремя братьями. Нужны ему эти патрицианки, если после них лечебную мазь накладывать и в первой попавшейся лачуге прятаться, тем более, что ничем они..разве что пахнут слаже. А таверна была забита битком-хороший знак, значит еда неплохая, и недорого. И потому он все-таки зашел и когда обнаружил стол, не облепленный со всех сторон, уверенно направился к нему. Спросил что-то, для приличия и даже не посмотрев на реакцию, сел напротив. Выбора-то ни у него, ни у того, на той стороне, не было
Ингрид: К этому она тоже вышла сама , стараясь не обращать внимания на его внешность. ну яркий, ну не римлянин и что? разве мужчины носят шелка? только расстройство одно.
Осмарак: Прервав ленивые обеденные размышления хочет ли он играть в эти, старые как мир, игры или проще к продажным ходить, кто-то кинул вопрос и, не успел он ответить "занято, людей жду", уселся напротив. Ос поднял от тарелки взгляд, готовясь влепить его, как плюху, в чужой лоб... вцепился в ложку и выматерил про себя всех богов, имена которых знал. Благоухающий розами рыбак, приятель щенка, почти свидетель - сидел напротив. И всё так же багоухал. Уходить было поздно, глупо, лень... и если совпадения ходили тут под ручку со знаками как гетеры с покровителями, так ему тоже было что поиметь с этих... совпадений. Хотя бы сведения о щенке. - Аве, рыбак, - имени он вспомнить так и не смог, не был уверен что слышал его вообще, но даже если бы он ещё колебался покупать ли дом, он решил бы прямо сейчас. Хоть и не был уже уверен, что переезд поможет избегать встреч в этой огромной деревне. - Как ловится?
Andronik: -Аве,-ответил на приветствие, почти не удивляясь встрече, боги ходят разными путями, а совпадений не бывает. Есть случай, как разновидность рока и нет смысла даже интересоваться чего они добивались, устроив эту встречу. Можно подождать и оно выяснится само. Если не понимать намеков, возможно, они скажут напрямую. он бы на это посмотрел. -смотря что ты называешь этим словом, охотник,-уклончиво ответил он, имея в виду охоту не на зверя, а на патрицианок, в первую очередь. и чтобы не гневить богов, добавил с улыбкой: -сам видишь, отлично.
Осмарак: - Хмм... - усмехнулся Ос, приглядевшись к богатой одёже. Если Тевкр, вопреки недвусмысленному предупреждению, решил за ним следить - он ошибался, что не странно в его возрасте, но если он отправил следить такого - он должен был внезапно спятить. Тесный, очень тесный город. Но встреча в торговом переулке помнилась, а, не считая увезённых в Капую, щенок был единственным кто... всё это промелькнуло в голове мгновенно, а патриций и раб могли прийти в любой момент, и так же мгновенно Ос решил: - Кажется, я остался тебе должен после последней охоты, - что бы там ни имел ввиду рыбак, о щенке он знал сейчас больше, а значит: - Ингрид, красавица, - попросил подошедшую, - ему и мне по одной лучшего вина, что у вас водится. Почтить богов за "отлично", - кивнул рыбаку.
Andronik: Улыбнулся в ответ, оценив по окрику очередную дичь. не в его вкусе, простовата..но на безрыбье. -благодарю. за ночлег ты уже расплатился, и сполна. Довольно щедро. но отчего бы и не почтить богов. Он сомневался что вино будет хоть сколь-нибудь съедобным и вознамерился бОльшую часть богам и пожертвовать, в любом случае не лишнее. -и поесть принеси, пожалуйста.,-дополнил заказ.,-бобов и овощей. и сыра. это сложно было испортить и вкус был предсказуемым.
Ингрид: новый гость явно воротил носом. Да боги с ним, главное, чтобы расплатился. и следующий вопрос был адресован скорее бритому -считать отдельно? как-то они странно смотрелись вместе, совсем не смотрелись, слишком разные были для хороших знакомых. ну да не ее это дело..
Осмарак: Ещё несколько вариантов совпадения крутились в голове, вплоть до полубредового - рыбак в богатой одежде связан с контрабандистами и когда вскрылось, щенка пытали, за Осом следили, холодноглазый - с ними же... но цвет её волос действовал на него как дудка на змею, как только она оказывалась в поле зрения (пару раз он видел женщин экзотичнее, с волосами как снег и кожей как молоко, но это было совсем не то), и он не стал додумывать, а поднял взгляд - поискать на её лице след решения, намёк на согласие. Не нашел ни того, ни другого, осторожно убрал взгляд, как-будто тот случайно зацепился за прядь над прозрачным ушком: - Оплачу всё. Повернулся к рыбкау: - За ночлег, может быть, но не за обед.
Andronik: принял неожиданный подарок, как всегда принимал подарки богов-с благодарностью. и как должное. не разорит он бритого бобами. если бы разорил, то не просил бы он вина на двоих, лучшего. причин угощать его Андро прозреть не мог, как не мог и прочитать написанное на его лице, явно на другом языке-не было там знакомых фраз и мотивов. -что нового в городе?,-тему была ничем не хуже любой другой, пока вино не принесли
Ингрид: она с некоторым сомнением осмотрела что есть из вин и когда вынесла заказанное-бобы и овощи обратилась к Осмараку, как к тому кто платит, кинув беглый взгляд на кудрявого: -хочешь угодить греку, закажи вино с его родины. фессалийское есть, родотис..помпейское есть. оно подешевле. и снова глянула на того, кого назвала греком, думая не ошиблась ли. и еще о том, что глупо о цене тому, кто дом собрался покупать. стало стыдно и щеки залила краска. но уйти до ответа было нельзя, она и осталась, только губу нижнюю прикусила.
Осмарак: - В столицах бывает что-то новое? - поднял бровь Ос ровно настолько, чтоб это сошло за шутку, а не за насмешку, и принялся неторопливо перечислять слышенное за полдня на улицах. - Ничего, что боги не проворачивали бы уже сотню раз - взлетевшие цены на хлеб, промах сенатора в поминальной речи, зверское убийство известной гетеры, завтрашние игры откроет бой женщин в честь ещё одной недавно умершей гетеры, почему-то это особенно... возбудило латинян, - пожал плечами, - император... "угодить греку" прошлось по ушам как ржавый огрызок, вместо меча некстати выдернутый из ножен с убогим скрипом. Любой и любая получили бы презрительный окорачивающий взгляд - даже если грек, в своих шелках, был принят за богатого купца (хотя стоило взглянуть на руки и...) то что за глупость говорить такое вслух? Любой и любая, но... она краснела, кусала губу и, не думая что делает, Ос протянул руку и накрыл её пальцы успокаивающим жестом, как одной из своих пяти, домашних, не обязанных думать что там мудрят мужчины, вольных в девичьей беззаботности... Слишком давно он общался только с продажными, хитрыми, тёртыми, слишком давно не видел как девушка краснеет не от мужской сальности, не задержался рукой, не повернул головы, не заострил ничем: - Неси лучшее, красавица, - и только за край мысли зацепилось что-то вроде несоответствия времени и месту... - у грека отлично, у меня хороший день, порадуем богов. И продолжил тем же тоном, на котором прервался: - Император игры озарит присутствием. Что нового на море? Мазь, что я оставлял, помогла?
Ингрид: Ладошку Ингрид отдернула не сразу, так была вся погружена в свои мысли и из сказанного собиралась уловить только сорт вина. Остальное - пустые разговоры, сплетни..оно ей надо, голову забивать всяким мусором. Но касание продлилось недолго, так что жест даже получился не демонстративным, и не резким совсем. Осталось решить какое вино лучшее, с этим куда сложнее было, кто его знает, их вкусы, не по цене же. В крайнем случае, можно и по цене, конечно. Если сами не определятся. Но знать хотя бы.. - Белое или красное? И тебе еще принести чего-нибудь, может, сыр? К вину.
Andronik: Андро даже залюбовался: на эти ладошки, прикусывания губ, румянцы. И собственные губы помимо воли растянулись в двусмысленную усмешку, впрочем, незлую. Это все было забавно и по-детски явно, как дети хранят какую-нибудь страшную тайну, компанией человек в 5-10. Можно было смутить девчонку еще больше - подмигнув, но никаких чувств кроме умиления она не будила и незачем было, нехорошо, если подкинется и будет потом..а у него дом, сети и море. Она бы нарушила эту хрупкую гармонию и стабильность. Все эти мысли и много что еще он высказал Осмараку краткой характеристикой: -Девочка. Одна из произнесенных им фраз требовала ответа. - Отличная мазь. Из чего делал? Не уверен, что пригодится, но такие вещи полезно знать. Захотелось спросить про дар богов, но этот вряд ли знал.
Осмарак: Ос исподволь наблюдал за угощаемым греком, не пожелавшим выбирать, и, мысленно, собирал его, как серскую головоломку. Детали складывались не так быстро, как когда-то, ускользало то одно, то другое... - Красное, сыра не надо. А раньше он делал это почти мгновенно, почти с каждым. Ведь от того, насколько верно ты оценишь человека - купца, проводника, новичка в отряд - зависело слишком много. Жизнь. И не только твоя. Но однажды он отказался решать, выбирать, оценивать... Отказался думать. Лишив себя права и привилегии командовать (поскольку командовать и думать означало одно и то же, так воспитал его отец). Отказался, уйдя туда, где над ним была толпа народа, решавших за него куда идти, что есть, когда спать, когда ссать, кого убивать... И теперь головоломки складывались туговато. - И рассказал бы, но не знаю как эти травы называются на латыни. Да и на греческом не помню. Проще будет показать, если как-нибудь заеду за рыбой. Или ты пацана к покупателям посылаешь? Тогда мог бы ему травы передать.
Andronik: Судя по тому, что сказал бритый, про дар богов он ничего не знал, по крайней мере знал меньше самого андро, в разы. -не посылаю, далеко и не с руки. не говорить же впрямь что они видятся..прямо скажем, нечасто. то есть не виделись с тех самых пор. подумалось а не запал ли этот на парня, не зря же спросил. взгляд стал скорее испытующим, все-таки ночь они провели вместе. губы опущенного к миске с бобами лица - улыбались.
Ингрид: ингрид принесла маленький родосского, как раз на двоих. во-первых, потому, что его было больше, во-вторых, по запаху. как-то оно ей больше понравилось. воды тоже кувшин принесла, побольше.
Осмарак: Если бы не посторонние обстоятельства, он был бы почти уверен, что - собралось. Между мозолями от сетей и шелками, между умащенным телом и сбитыми о камни ступнями, читалось что оно такое этот кудрявый грек - в жестах, обращении, выборе одежды почти незаметная, давняя, былая капризность мальчика-любимца, пообтёртая жизнью до почти приличного человека... живущего своим трудом, вытаскивающего из моря тонущих людей; спокойное доверие судьбе, как у того того, кто упал, но встал на ноги и, живя в глуши, один, не боится соседей-контрабандистов, утопленников, порезанных... гостей, доверяя богам, возможно, больше чем себе. Не только в этой империи, но и в другой, и везде, люди теряли расположение своих покровителей и господ, уходя хорошо если с парой приличной обуви... Он видел такое. Не раз. И Ос был бы уверен, что сейчас видит то, что видит. Если бы не щенок. Если бы не хладноглазый поутру. Если бы не шрамы на руках. "не посылаю..." значит прибился там. Не найдя лучшего места? Выжидая? Чего? И взгляд он встретить не спешил, и возвращать такой же - тоже, окунув свой в тушеную капусту по самое дно, но заметив улыбочку, в которой... ну нет. Не мог же Тевкр... Тевкр, который и Фарнаку объяснить не зассал, остаться с этим по другой причине..? Или мог? Перед глазами встала ночь, почти ясно, с некоторыми припомненными деталями. Если бы ещё вечером ему кто-то сказал - он бы порвал на тряпки за одно предположение. Осмарак сунул в рот шмат капусты и сосредоточенно разжевал вместе с мыслью. Сильно стараясь не вспомнить больше, чем припомнилось уже. - Значит заеду. Давно свежей рыбы хочется. Не слишком дорого торгуешь, надеюсь? В конце-концов, раз щенка можно найти, решалось это просто - спросить о случайности встречи и, если что, напомнить о нежелательности совпадений. После припомненной ночной... ошибки, пиратское золото ксеновой дочки как-то потускнело, став похожим больше на шевелюру могучего варвара и последствия, чем на обещание удовольствия. Ос разлил сам, скупо плеснув их несуществующим богам: - Чтоб ловилось, - салютовал греку.
Andronik: Он не стал разбавлять сильнее, хотя предпочел бы менее крепкий напиток. но кто платит (и разливает), тот и определяет крепость, он только решил про себя, что следующее (если там что осталось) разольет сам. -..именно то, что необходимо,-дополнил фразу Андро и задумался что сейчас было бы необходимо-ему. на удивление, сейчас он чувствовал себя в определенном смысле заполненным. до краев. каким-то спокойствием и уверенностью, ощущением что боги на его стороне и он все делает правильно. так легко и приятно бывает лечь на спину и чувствовать как тебя уносит вниз по течению, а тебе как раз туда и надо. то есть по большому счету тебе не надо никуда, поэтому вниз-это тоже хорошее направление. Богам он плеснул щедро. Во-первых, потому что был не уверен в вине, а во-вторых, чтобы вынесло куда надо.
Феликс: с Тибра>>>>>>>>>Только уже войдя в переполненный двор Феликс снова начал думать. Во-первых о том, что опоздал, и насколько это может считаться проступком и, как следствие, о том, что теперь выражает лицо. Потому что оно не должно было выражать явного облегчения, потому что его послали не развлекаться, но, с другой стороны, может, Осмарак уже успокоится и перестанет отдирать крышку, захлопывающую коробку принятых правил. Во-вторых, он остановился и долго искал взглядом Осмарака, тем временем отслеживая, что ему нигде не жмет и только немного саднят ободранные тетивой подушечки. Возможно, он был уже в комнате, но стоило пройти и посмотреть. И когда он нашел Осмарака, узнав в бритый затылок, он вдруг испугался и удивился, потому что напротив сидел... тот гость Кассия, и, прежде чем подойти с новостью - Не нашел... - Феликс был вынужден снова смирить дыхание. Что тут думать, он не знал, и думать снова стало трудно: только что произошедшее словно метлой прошлось после затяжного и тяжелого пира, и сознание напоминало мелкие мозаичные полы с кое-где выпавшими фрагментами. Чисто до пустоты. Как приветствовать его, Феликс не знал, и потому просто глубоко и медленно поклонился головой, так и не подняв после этого взгляд.
Осмарак: Ос усмехнулся и кивнул. Кем бы ни был рыбак, сказал дельное. Пил Ос медленно, пытаясь смыть вечер, ночь, утро, очистить голову чтоб хоть что-то выжать из увиденного ещё, но грек не вязался ни со слежкой, ни с наспех прикопанными. Такого бы он взял в караван. Счетоводом. Потому что с оружием не вязался тоже, просто потому как двигался. И таких - не засылают. К последнему глотку он уже расслабился до внутренней ухмылки в адрес Тевкра - грек был, вроде как, красив. "не нашел..." над ухом прозвучало горчащим продолжением застольного пожелания, Осмарак не повернулся: - Я тоже. Зато нашел кое-что получше. Садись, ешь.
Andronik: "кое-что получше" удивилось лестной характеристике даже больше, чем случайной встрече и по молчаливому кивку феликса понял что лучше в лицо его не узнавать. лучше узнать у хозяина. -хороший раб. твой? ответ бы многое объяснил. как минимум судьбу тех, других. или новости от кассия. Этот раб обедал за одним столом с хозяином, так что Феликсу в каком-то смысле повезло.
Осмарак: Так и не поняв что именно впечатлило одного грека в другом - почтительнейшие поклон и взгляд в пол? так не он его этой ерунде учил и достоинствами не считал - Ос подтвердил: - Мой. Решил завязать с.. патрицианками, остепеняться начать. Обзавожусь вот. Разным. И только сказав, сообразил, что Феликса все читают однозначно, и как могут быть истолкованы слова. Вскипело протестом... и осело пеной вместе со взглядом на кувшин. Это его жизнь. Какая на хрен разница кто что подумает. А от раба несло... бабой от него несло, Ос мог бы поклясться. Кувыркался где-то, вместо того, чтоб порученное исполнять. Но злости открытие не вызвало - значит цела та девка в проклятом доме. Хоть Феликсу повезло.
Феликс: Феликс сел, недоумевая, что ему еще предстоит, что такого получше. И удивляясь вопросу Андроника, хотя, казалось бы, чему было... та же непредсказуемость чужого выбора, не так давно у Кассия братом звал, теперь приценивается как покупатель - да, он ведь свободный, в отличии от Феликса, ему со свободным и разговаривать, а Феликсу держать спину ровно, есть неторопясь, этому смотреть в глаза, этому не смотреть и молчать покуда не спросят. Но взгляд падал украдкой, сейчас - понимающий, за что этого любили десять лет, и пытающийся по каким-то непонятным признакам прочесть был ли тот у Кассия и зачем он здесь, если был... Не спрашивать же его.
Andronik: по бросаемым взглядам понял, додумал чего от него хотят и продолжил невзначай, обращаясь к осмараку, как будто прошлый разговор продолжая -я ведь недавно совсем в городе, еще нигде не был..термы не в счет. да и не знаю, пойду ли..так, ветром занесло. Видишь ли, может я бы и остался, да жилье здесь дорогое, работать негде. Разве что игрушки детям цветные делать, из дерева. но много ли с них поимеешь. - И море далеко.,-добавил самым весомым аргументом.
Осмарак: - Дорого, - согласился Ос, думая что моря он нахлебался лет на тридцать вперёд, и ещё больше утверждаясь в мысли что нет, на корабль он не сядет. Ни на весёлый, ни на поскучнее. - Да зачем тебе Рим? У тебя и дом, и помощник, вдвоём и с моря можно жить. И сам бы жил лесом, подальше от дороговизны, я ведь охотник, а в здешних лесах богато. Но годы, вроде, такие, что пора оседать. Где-нибудь. "И обзаводиться людьми, местными, которые могут поручиться за тебя перед эдилами, солдатами, стражей, что вот, мол, живёт, солидный человек... не абы кто непонятно откуда". Единственное действительно новое чему он научился за эти годы - если впариваешь кому-то "легенду", надо как можно меньше врать. Чтоб не путаться потом. И он вспоминал что говорил рыбаку, а что - воину, который уже никому ничего не расскажет. И прикидывал, что мог или не мог ляпнуть Тевкр.
Феликс: "в термы разве что не знаю пойду ли...?" - но дошло сразу, по той невидимой нити, что всех невольников связывала, в данный момент не важно, что бывших, ведь - братом звал, и вот как, оказывается... Могло и не быть, мог говорить свободный со свободным, делиться, как Осмарак делился, с какой стати только неясно, только что стол свел откуда еще могли быть знакомы... Но хотелось думать, что не зря звал братом. Это называлось удерживать. Феликс просто решил не хотеть, а учесть, и сразу заметил, что возможность утратила прежнее значение. Любая. Брат, нет, был, не был. Все возможно, и все перекроется. Как вчерашним - прошлое, как сегодняшним - вчерашнее. И все выяснится. Еще немного потерпеть.
Andronik: "с помощником, конечно" улыбнулся андро, этот бритый и правда решил, что Артак у него живет, поэтому и за свежей рыбой собрался, не опасаясь даже встречи с порезавшими его "братьями". впрочем, если встанет вопрос почему парня нет, соврать он всегда успеет. или сказать правду. по настроению. -а чем в лесу не место чтоб осесть?,-сказал, помимо воли ловя тон, который показался верным,- и бабе всегда будет что на обед приготовить. и детям раздолье. когда подрастут.
Осмарак: - Бабы, - хохотнул Ос, - порой, едят больше, чем я могу добыть в лесу. А если вдруг найдется такая, что сможет стать... - латинское слово ненадолго вылетело из памяти но он хорошо его поискал, - доминой, то содержать её надо будет не хуже, чем мой отец содержал мою матушку. В столицах сложно, но для меня в них больше возможностей. Я ведь ещё и караванщик. Щенку не помешает узнать, что "осесть" это не значит - тут. И не значит - легко найти. Что бы ни развязало греку язык - вино или расслабляющая римская жара, а приехать запросто, как к знакомцу, после таких застольных разговоров не будет странным. Приехать и поговорить. Потому что, по причуде судьбы, Тевкр, единственный, кроме Оса, вырвавшийся, был единственным из всей команды, кого Осу стало жаль прирезать во сне. Но вино, видимо, подкреплённое жарой, делало своё дело и Ос поймал себя на более странной и более чем преждевременной мысли, что если он обоснуется тут, солидно, гражданином, домовладельцем, он не прочь был бы ездить на побережье стрелять птицу, ночевать в тишине у рыбацкого костра - грек был не так многословен как большинство встреченных им до сих пор римлян и куда меньше раздражал. Да почти не раздражал, если бы не... И поймав мысль, Ос одёрнул себя, решив разбавлять родосское сильнее.
Феликс: И все-таки было много легче. Бабы, сказал Осмарак. Едят больше, чем я могу добыть. Не улыбнуться было трудно, но возможно. Она стояла перед глазами, голодная девочка, пожирающая сладости... это было похоже на счастье, особенно теперь, когда он начал думать. Сравнивалось невольно. Да, она была неловкой, но кто сказал, что он был лучше? Не ласкала, ждала, как он - Кассия. Он тоже не был как Кассий. Он, наверное, был грубым. Но она ничего не сказала, даже когда мешал нож. Как и Феликс никогда не говорил ничего. Но вряд ли она соблюдала эти "не", во всяком случае - с ним. Хотелось так думать. Он забыл, что надо просто - учесть, и не замечал, как ел. Бабы, говорил Осмарак. Он их знал, и говорил "бабы".
Квинт: >>>>>>>>>>>Вернулся он довольно несоответствующей истине походкой. Прошел до стола, за которым сидел Осмарак, упруго лавируя в людях и предметах и при этом максимально приближая к прямой траекторию до конечной цели. И когда бы не свободный жест и ораторские воззвания, пьяного в нем можно было бы только унюхать. - Меня мучит вопрос, могущий показаться глупым только тому, кто не знает в лицо хозяина, и маловажным - тому, кто не бывал голоден или одинок, а именно: почему Ксен не держит во дворе кур? Да, кур. Я вас спрашиваю, - окидывая рукой по пути сборище питающегося люда и пронеся при этом руку над чьей-то буйной головой не иначе при помощи божественной, ибо зацепи - и пошел бы в харчевне совсем иной разговор. - Нынче куда я ни заходил, всюду раздаются пернатые апплодисменты, что не может не скрасить леность дланей человеческих для уха, привычного получать одобрение богов не разбирая уже, посредством чего оно донесено до умеющего различать знаки. Он остановился у стола, посмотрел на Осмарака и сказал сверху: - Это, впрочем, единственное, чем я похвастаться могу, ибо результат есть результат и он плачевен, и какая разница, насколько я опоздал в места, откуда искомый только что ушел. Здравствуй, Андроник, да будут боги благосклонны к тебе чуть более, чем ко мне сегодня. Надеюсь, Кассий в добром здравии, ибо тому, что я вижу тебя здесь, удивляться ли мне, зная, какой ролью вчера пришлось ему пробавляться... аид бы побрал. Нет, я иногда отлично понимаю, почему он так упорно неразговорчив - иногда! но понимаю. Пить не к лицу в его положении, а за трезвое слово спросят с него втройне. и продолжил, садясь: - ...не позавидуешь. Так что, повторюсь, я надеюсь. Что в добром и что хотя бы ты. Подтвердишь это доброе здравие и я найду наконец в себе смелость нанести ему. Что-нибудь. И буду избавлен от необходимости выражать сочувствие - хватит с него соболезнований. Курицу мне, - он свистнул, иллюстрируя, с какой скоростью. - Кого как, а меня хмель напитать не способен.
Andronik: -Мне неведомо, в добром ли он здравии, Квинт, - Андро не был уверен в правильности сорвавшегося с языка имени, и взгляд из-под бровей поднял дружелюбно только по этой причине,- потому как прибыл я в город настолько недавно, что даже не знаю, что именно здесь происходило вчера. Кроме того, что услышал только что. Движение рук можно было бы счесть извинением. На случай. -Но я надеюсь, что боги будут к нему щедры на радости, ибо кто как ни он заслуживает этого в полной мере. И если увидишь его раньше меня, патриций, передай ему мой привет и да хранят боги вас обоих. Нас всех. иногда они лишают именно тех встреч, которым лучше не состояться и сводят именно с теми и тогда, когда это необходимо. То, что он передавал привет через патриция было ответом на явное, и как считал Андро, неуместное узнавание, настолько однозначное, что говорить с бритым охотником становилось неудобно. Но тем не менее, постарался высказать его так, чтобы оскорбительно это не звучало. Драться он по-прежнему не умел, так что даже опьянение соперника особой роли не играло.
Осмарак: - Спиздят, - лаконично объяснил Ос, у которого только-только начала разливаться по телу благость от мяса с капустой, вина, негромкого разговора и выводов. - Украдут, - поморщась, перевёл на латынь, когда обнаружил, что до этого шумному патрицию говорил на своём. С тем же успехом он мог отвечать занятому впаданием Иордану. И Ос пропустил бы остальное бурление мимо ушей, и так понятно что если Квинт и искал, то тоже самое что и блудный сын торговки. Пропустил бы, если бы не "здравствуй, Андроник". Его уже не удивлял ни высокородный, знающий живущих в лачугах рыбаков, ни рыбак, запросто носящий шелка и передающий приветы кому-то при положении. Но теперь он знал (вспомнил?) имя - Андроник. - Ваши боги не без юмора, - заметил благодушно, - я уехал из мест, где живут по три семьи на милю и не знают друг-друга, приходится знакомить соседей у своего походного костра, а приехал в город тысяч, где все знакомы.
Квинт: - Он не слышал меня, - призвал в свидетели Андроника Квинт, его словно и не прерывали, - но это простительно... и он не знает Фасции... это пока простительно. Ее боится даже Ксен, которого боятся воры, - меняя направление речи, пояснил он для обоих. - Как молоды должны быть боги, варвар, чтоб у них еще не было чувства юмора? Или ты считаешь это недостатком, в котором подозревать своих справедливых означало бы навлечь на себя что-нибудь неприятное? Нет, не так. Во-первых, не навлечь, а принять как данность возможность непредвзятого и ничем не обоснованного чего-нибудь. И, во-вторых, предположить в тебе опасения было бы неверно, - внимательно глядя на Осмарака со стороны Андроника, к которому теперь отклонился и изучая сквозь прищур с нескрываемым интересом подвижки суровой варварской мимики, продолжал он, - скорее уж, когда любое шутовство, предполагая нелепость возможной, делает неустойчивым закон, то посягает тем самым на справедливость, и уважение к подобному закону легко было бы отменить. Отсюда сомнение, донесу ли я привет. Сомнение, надо сказать, не чуждое и мне, но по иной причине: я уж, как Андроник, положусь на богов. Напомнят вовремя - и я донесу что бы то ни было куда бы то ни было, хоть узелок с грушами на ступени храма Весты. Надо полагать, ты тоже парня не нашел?..
Andronik: Улыбку он сдержал с огрооомным трудом. Можно сказать не сдержал. Как-то не вязался бритый с выражением "искать парня" так, как оно сейчас, после терм, понималось. Пришлось срочно придумывать улыбке причину и он рассмеялся открыто: -Твое дело, донести груши до храма или съесть по пути, Квинт, ни от тебя, ни от Весты не убудет. И даже груши исполнят свое предназначение и только. Он говорил, рассчитывая на разговорчивость того, кто не возражал, чтоб его называли Квинтом и на уравновешенность того, кого однажды принимал в своем доме. А боги простят за непочтение. Или не простят.
Феликс: С приходом патриция, легко бросающего слова, еще естественней выходило храниться до нужного момента. И не удерживать, поскольку сыпалось само, для того чтобы наблюдать за происходящим можно было даже не переводить взгляда между собеседниками, а смотреть через стол-два, по окнам, на голубей, и мир сам сыпался в сознание, густым крошевом слов, как листва от ветра. Смех, с задержкой перед ним, светло так выходило, точно он детей слушал, а те навзрыд над каждым червячком и взахлеб за каждое перышко, или даже птиц - что-то значило каждое слово и каждая пауза, но значило уже не для него. Это было как смотреть сквозь ветки или в дыры меж облаков - так далеко, что пусто. Поэтому не дойти и подниматься незачем. Хотя и не повод отказаться, если кому-то будет нужно.
Осмарак: Уверенности, что в этом проходном, во всех смыслах, дворе, кур ждёт участь кухарки - Фасция там или не Фасция - Квинт не поколебал, нить остальных его рассуждений оборвалась для Оса где-то в самом начале, на незнакомом латинском слове, зато он прекрасно понял как прозвучали "поиски парня" для благоухающего грека, ухмыльнулся и по-карабельному, по-свойски, как не раз пошучивали в портовых тавернах, тиснул невытертой после еды рукой сидящего рядом Феликса, смеясь: - Да есть же вроде, зачем ещё искать, чем плох? - что, может и не стоило, после ночи, но ржать не вредно, вредно по бабам шастать когда дело поручено, а Квинту как-то надо было дать понять, что, возможно, не стоит всему городу знать про пропажу почтенной домины. - Боги ваши достаточно стары, чтоб быть снисходительными к чужакам - я нашел всё остальное. Так что пьём за их щедроты. Поднял кружку и добавил потише: - Латынь у тебя что-ли поучить... вон как у тебя её много.
Квинт: Квинт в этот раз только вскинул брови и игриво издали наколол Осмарака на указательный палец: "ТЫ сказал!", заменяя этим лукавое согласие, равное и одобрению точности вопроса, и намеку на ценность вывода... и цену, имеющую место. И, тут же отдернув палец в кулак к подбородку, кулак развернул шумно об стол и с пьяной резкостью метнул взгляд окрест: - Где! моя! курица.
Ингрид: ингрид пьяных не любила и отправила бы к квинту кухарку..если бы не курица, которую надо еще приготовить..и подошла успокоить, что курица будет скоро, но надо подождать, а сейчас сразу только бобы и овощи. И мясная похлебка. А слегка наклонившись убрать посуду, произнесла Осмараку, судя по жестам и громкому прилюдному лапанью раба, уже захмелевающему (с полкувшина?!?) -Свежая голова. Дела. почти не разжимая губ.
Феликс: Осмарак шутил. Как шутили гости у Кассия. Так хорошо шутил, что можно даже было поверить, что это шутка. Феликс улыбнулся, как и подобало бы парню, который ну ничем не плох. Как и подобало бы разделяющему шутку. Улыбаться было вообще хорошо. Предпочтительно, хоть и не обязательно. На хорошее настроение приятно смотреть. Улыбаться можно было. Чаще. И теперь, когда над ним к Осмаракову уху склонилась рыжая хозяйка, улыбаться было даже признаком силы. Даже так, смущенно, все равно признаком силы. И сопричасности. Теперь. Когда он знал, что означает ее запах. Что он может означать. Какое... лучше не удерживать. Не вспоминать. Мало ли. Вот она такая как есть, здесь. Чего еще. И он улыбался чуть смелее, поднимая взгляд на нее, но когда ему показалось, что она сейчас это заметит, все же спрятал глаза. И, кажется, залился краской.
Квинт: - Хорошо, - покладисто улыбнулся Квинт, - похлебка, только сейчас. С богов, грек, не убывает никогда, ибо когда не мы им, то они у нас, и уж лучше мы им по доброй воле, чем они у нас в назидание: целее будет, понеже подарки ценятся реже, нежели трофеи. Сужу по людям, зане оне у них, у высших, учились жизни. Согласен? Выпьем. Стакан мне, красавица. Лучше бы кубок, разумеется, но да разница небольшая, если выплеснуть... Тебе странным не кажется, что мы им жертвуем оземь, как собакам?
Осмарак: Так, чтоб видела только она, Ос подмигнул Ингрид, трезво и весело - в порядке, мол. Какой может быть непорядок, если и дом, и конь, и гражданство, и денег полный сундук, а что варвар... так это как посмотреть. Не видел патриций дворцов и храмов ни парфянской столицы, ни кушанской, может и великих пирамид не видел. Много они чего не видели - римляне. - А чем вам, культурным, собака не угодила? Умнее и добрее иных богов. И преданнее многих людей. Собака священна, - сказал уверенно, - и много зверей ближе к земле чем человек, также священны. Ёж, например, тоже священная собака. Или бобр. От бобра вреда меньше чем от богов и людей, - закончил без улыбки. Только в глазах плясало, но то - греку. Как варвар-варвару. Ежа он на латыни не знал, поэтому сказал его на греческом и показал, для верности. Латынь высокородного он понимать перестал окончательно, видимо, чем избранный народ пьянее, тем культурнее.
Andronik: Грек удивился "ежу", но виду не показал. Подумал, что богам сегодня определенно везло. И не мог понять, с чем это связать. Перешептывания-взгляды уже не занимали. Занимали бы, если бы ему было дело до этой рыжей. А он пока был вполне сыт и слегка пьян и не в его она вкусе, не говоря уже о том, что нехорошо бы это было. Невежливо. И незачем. К чему ему в доме женщина - готовить он может и сам, не перетрудится, а все остальное приедается..добро Кассий, он имел на это право, а самому вешать себе ярмо на шею..
Квинт: - ...добрее иных богов быть несложно, а своего ума они зачастую нас не удостаивают. Сам посуди: научишь мудрости, так и кто тебя после будет забавлять?.. Кстати о ежах, - заметил Квинт и вместо того чтобы разразиться очередной сентенцией, оперся подбородком на кулак и вопросил: - какое сегодня число?.. Он предполагал, что не слишком позднее для того, чтоб все же подумать о ежах. Потому что Суламита с утра даже не обернулась. И, не застав ее сына в нескольких местах буквально только что, развернуть ее к себе лицом у него особых шансов не было, к тому же он был пьян и знал это. А ежи все-таки не столь прытки как некоторые сыновья. Да иопьянение в иных условиях не помеха. В компании с ежом. Так что Квинт, хоть и молча, а все ж согласился со священностью этой породы собаки. Или бобра.
Осмарак: - Мудрости научить невозможно, до неё надо дожить. На месте богов я бы не беспокоился, удаётся не многим, - возразил Ос, и равнодушно пожал плечами - причём тут число? Он не мог бы сказать даже какой сейчас год - римского летоисчисления он не знал, своё так сразу и не вспомнишь... Но сегодня был особенный день: сегодня он становился гражданином, домовладельцем... возможно, дата стоила запоминания. - Феликс?
Квинт: - Иными словами, мудрости учат годы, - сказал Квинт в пространство, двигая черепом на кулаке. - Хронос? - вопросил он в небо, страдальчески закатывая глаза, - если я еще немного подожду, я умудрюсь настолько, что обойдусь и без похлебки, и без следующего стакана. это было не для Ингрид, которой он уже не видел, может быть, потому, что она уже и пошла за заказанным, это была старая привычка разговаривать просто так. Возможно, чтоб не разговарвать с самим собой, убеждая себя, что кормит Суламита наверняка вкусно, но так и не обернулась же, все-таки, так что вечером он скорее всего пойдет не на ужин к ней а на охоту на ежиков.
Феликс: - Да? - спохватился Феликс, мгновенно выдёргивая из размышлений неуместную мысль, что его мнение на этот счёт кого-то заинтересовало (всё-таки это была хорошая шутка), - пять дней до календ. Ёще держалась улыбка. - Кажется...
Ингрид: Принесла кружку. Вино вроде не просили больше. И похлебку тоже принесла. И поставила перед Квинтом. Больше пока ничего не нужно было, она и вышла, по своим делам. Хоть в лавку, проветриться. Справятся тут без нее.
Осмарак: - Стать римлянином будет сложнее, чем я думал, - хмыкнул Ос. - Вы так ловко рассовываете богам полномочия - этому время, этому - события, тому - знания, какому-то сердце... А если их права пересекутся, как с мудростью, которая ей ещё не стала, они что ж - передерутся? Или велят моему сердцу, как барабанщику на галере, держать ритм, а сами дружненько навалятся на вёсла? Что-то плохо представляю. Пока многобожие напоминает мне слова одного кушнанина про его женщин, он говорил "когда ещё не взял жён, всё выглядит логично - одна одежду готовит, другая часто сыновей рожает, та любит, эта бодрит, одна хорошо танцует, другая прядёт, а как обзаведёшься - не знаешь с кого за плохой обед спросить". Ос проводил взглядом золотоволосую, не ковыряя мыслью календы, это можно было и потом узнать, и спросил то, что навеяло строгое личико: - Кстати, а сколько гражданин Рима может иметь жён? Египтяне, да и греки кое-где, до сих пор берут несколько, а это тоже империя...
Andronik: В разговор о богах он не вмешивался, что тут еще скажешь. Любопытно только стало кому поклоняется бритый, еврею что ли. Но о таких вещах не спрашивают в людном месте. ..а вот про многоженство дома он вспомнить как ни пытался, не смог. До девяти его на мужскую часть дома не очень-то и пускали..а потом его дома уже и не было. Он помнил мать, каких-то других женщин, но не жен своему отцу, точно. И друга отца тоже помнил. Потому как ревновал отца к нему страшно. А здесь он больше наблюдал ситуацию с сожительством, когда две женщины живут с мужчиной, но он на них не женат, или когда женат только на одной. Но второй в таком случае не возбранялось искать что-нибудь серьезное на стороне. Но привести в дом двух равных жен..Андро передернуло. -Замучишься ублажать. И разорят, на колечки и сладости.
Квинт: - м, - дал понять Квинт, что задержался с ответом только в честь похлебки: - А говоришь нельзя научить мудрости. И в Кушане понятно: поставишь человека на место, так и не найдешь его потом, когда снова понадобится, тем более чего ты от богов хочешь... Сколькожен-сколькожен! тут одну бы уговорить, многого не прошу! Римские женщины себе цену знают, небось, так что хочешь много жен - разводись и женись по очереди. Что, на примете уже есть кто-то? Он налил и разбавил себе вина из общего кувшина, подмигнул и поднял в честь осмараковой прыти. - Вот что значит видный парень.
Феликс: Он бы мог сказать, что бывает, когда в сердце пересекаются права богов. Хотя это и без того с самой продажи было ими написано перед носом Осмарака самим Феликсом, его телом, его лицом, но, видать, тот не дожил еще до мудрости, чтобы прочесть правильно, а выходило у него как с латынью. Феликс так и сидел потупясь, еще не до конца потеряв улыбку, и благодарно замечал себе про сладости и колечки, благо на сестерций сладостей можно было купить столько, сколько в одну даже очень голодную девочку не помещалось за раз. Немного странно было думать об этом, тем более что ему казалось, будто и той худенькой Ксении из дома, где убили гетеру, он нравился, и это волновало, и он забывал, что нельзя удерживать, просто вспомнив, как она на него смотрела и как говорила "приходи" - нет, она не была смелая, как Ифе, и это было даже хорошо, сладко, как медовые витушки. И он знал, точно знал, что еще пойдет в ту сторону, на конюшни и, может быть, там ее встретит. Ифе.
Осмарак: - Нельзя научить, Квинт. Того кушанина ещё приятель мой слушал, перс, сочувствовал, смеялся, а после - трёх взял. Да и я за себя не ручаюсь, хоть и знаю, что замучаюсь, - хохотнул Ос, согласно кивая в сторону грека. - Глаза разбегаются в этом вашем Риме, у кобыл мастей и то меньше, понавезли со всех концов света красоток... Цену знают, говоришь? Ну тогда одна надежда - напробоваться товара так, что покупать передумаю. Так далеко - до женитьбы - он, конечно, не загадывал, просто теперь где-то глубоко внутри был уверен, что больше не будут снится черные змеи, и в этом штиле за хорошим столом вольно было трепаться о возможном, перебирая в памяти ямочки персиянки, золото северянки, и даже высокомерие египтянки, дерзкое, как её острые соски. Он даже почти забыл кому приходится приятелем грек и что это, пока ещё, проблема. Зато он помнил о делах, и, допив, снял с пояса ключи и велел негромко: - Феликс, кошель принеси. Большой.
Квинт: - Упрямого - да, особо не научишь, ибо - упрямый всегда умнее. Ну так на то и боги, - хохотнул Квинт. - Я бы тоже, видимо, жениться не рвался, насмотрясь на иные союзы - чем, казалось бы, не опыт? - да не свой. Вон, грека спроси, был у них такой философ, Диоген, искал человека, днем с огнем, а я что-то не припомню, нашел ли, и, грешным делом, думаю, может, искал не там? Глядишь и откопал бы на женской половине, а это товар такой уж, прямо скажем... пока пуд соли не съешь, не распробуешь. И только досада берет, когда видишь, что до тебя уже посолили неоднократно. Если чего покрепче не подсыпали, хорошо если перцу, не то попробуй прочихайся после. Он дохлебал из тарелки, добил стакан и спросил себя вслух: - К Понтию, что ли, наведаться? Может у него в саду ежики есть... и, опять же, нести потом недалеко, если что.
Andronik: Способы использования ежиков, несмотря на буйное воображение, не представлялись. Нетрезвый философ сожалел, что нечасто приходится быть первым мужчиной, на что Андро мог разве что посочувствовать, и то, скорее, тем, кому приходится часто: кровь, истерики.. Ощущение первопроходца того не стоило..или стоит? -Зачем тебе ежи, ты их солить будешь?,-произнес в духе того, давнего, Андро, отхлебывая вина. Насидели они, должно быть, на большой кошель уже? Странно.
Осмарак: - А что мне спрашивать, если я с тем Диогеном пил? - если римлянину так хочется считать его варваром... - Вот как сейчас с тобой, точно помню - в Агросе дело было. Только он, помню, говорил от женской половины домов вообще подальше держаться. Может потому, что его жена после развода в бочку выселила в одном хитоне? А я люблю, знаешь, с перчиком, столько его перенюхал в караванах... - почесал Ос скулу, ухмыляясь одними глазами.
Квинт: - Может потому и выселила, что велел держаться, - выпучил глаза Квинт, - Иногда такого про себя услышу, что как поверю, так и люди шарахаются, - перевел взгляд на грека: - где это ежиков солят? Правда, я не спросил, что с ним собираются делать на женской половине, и подсказывать не хочу, какие бы ужасы не измыслил: там есть и свой перец, - и чуть не добавил "ибо дом не бедный" но вовремя вспомнил, что пьян и что будет выглядеть как затрапезный хвастун. - Любой человек, Осмарак, отражается в другом, особенно в женщине, и раз уж выселили его в бочку, значит он больше любил рассуждать о любви к людям, а не их самих! - и не смотря ни на что понял каждое сказанное им слово.
Andronik: -Давно же ты живешь на свете, - не удержался от комментария Андро, улыбаясь, как варвар-варвару. Хотя себя он уже считал вполне римлянином. Греции он почти не помнил, да и что ему было любить там, не семью же, которая его продала..а море - оно везде одно, и боги одни тоже. Хотя и носят разные имена.
Осмарак: - Да уж, - согласился Ос, - особенно если милями считать. Отражаться в женщине? Не похоже, что париций мало знал о них, но все равно это звучало как берд. Разве что в матери, ведь все рождённые отражаются в их глазах, и сами - отражение. Но Осмарак был уродливым отражением и знал это, и только радовался тому, что воспитавшая его, его не рожала. А значит отражение не совсем её. - Ну что, по последней, и пойду дальше ноги стаптывать. За что?
Квинт: - по заслугам, - издевнулся Квинт, наливая себе, и добавил с поднятием: - всем кто нам неугоден. С тем подмигнул и опрокинул.
Феликс: Феликс, еще храня тень улыбки, пошел. Пока вышагивал из-за стола, краем уха слышал еще о поисках человека на женской половине, но дослушивать не стал, не хотелось, хотелось вспоминать, и надеяться, что это не значит удерживать. Главное было в этом... что? не ожидать? не придумывать заранее? и почему так важно было не удерживать? Кассий? Кассий вспомнился и не достирал с лица улыбку. Да, был оттенок горечи, но - так, при осторожном напоминании "продал" только словно песочным мячиком ударили в диафрагму, и у улыбки чуть вскинулся насмешливо угол. Вот эту насмешливость Феликс снял. Сознательно. Это не годилось к столу, куда надо было возвращаться. И почти удивился, что это оказалось легко - сказать Кассию... и песочному мячу: "прочь". Так что из комнаты он вернулся не только с кошелем, но и с новым лицом - которое не нужно было держать. Кажется, правила теперь не жали не потому, что доломали вконец, а словно сидели на нем как сшитые по мерке.
Andronik: Феликсу повезло. Андро надеялся, что остальным повезло не меньше. Отчего-то это было важно. Стало важно. Несколько лет назад, он, возможно, даже порадовался бы неудачам и лишениям тех, кто был до него и после него тоже. Но о природе перемен сейчас он размышлять не стал, ни вслух, ни про себя.
Осмарак: "А заслуги меняются. Всё меняется" подумал Ос, вспоминая слова лекаря. Кивнул и выпил. - Пошли, - позвал Феликса. И прощаясь с патрицием и рыбаком, оставил из малого кошеля за столом за всех: - Увидимся, Квинт. Напомни за меня красавице, что мне с Ксеном поговорить надо. Заеду за рыбой, Андро, как с делами разберусь. И вышел, забирая и цепляя на пояс тот кошель, который полегчает, опрокинувшись на весы. >>>Контора табеллиона
Феликс: И это почему-то уже особого значения не имело. Только в той мере, что это обязывало идти за Осмараком - ну, если вспомнить, что Осмарак наговорил в последнее время, от полного освобождения до возможности отлучаться, хоть что-то из этого могло оказаться правдой, а "если тебе это менее страшно" - не менее, поскольку уже известно. >>>>>>контора табеллиона
Квинт: - О эта варварская щедрость, - улыбнулся Квинт. - Откуда эти простые, незамысловатые люди, похожие на хищных зверей, постоянно берут деньги? Ты хотел бы знать это, грек?.. Может, боги их кормят, как Элий своих кошек в своем зверинце, чтоб шкура не потускнела? - он встрепенулся, толкнул Андроника пальцами в плечо и спросил: - Ты видел Элиевых кошек? Вы бывали с Кассием у Элиев? Клянусь Юпитером, это что-то незабываемое. Я никогда не видел, чтоб у добытого на охоте леопарда была такая безупречная шкура. Я вижу ты не особый любитель разговаривать, и тут мне вряд ли скажешь, хотя и знаешь, безусловно, больше меня - охота пуще неволи?.. Не то чтобы я не видел, но видел-то я с охоты.
Andronik: Андро улыбался. И догадывался. -А ты спроси. -Нет, не видел я кошек. И Элия как-то не помню.. Подожди..это тот светлоглазый мальчик? Должен был вырасти красивым, ярким по крайней мере. Женился? Мальчики, девочки?,-спросил уже из праздного любопытства.
Квинт: - А я и спра... пфффф! - рассмеялся Квинт, едва находя в себе силы найти в подавляющих всхлипах паузу: - ло... Лоооошади!... - и опять закатился как от ежиков, толкая Андроника в плечо: - Такооой гарем!... но, нет, должен признать, танцовщицы у него тоже ничего, и, что удивительно, не похожи на лошадей. Скорее уж лошади на танцовщиц. Ах, Понтий бы оценил! Ты помнишь Понтия? А, к слову, пойдем-ка к Понтию, у меня там есть одно дело, надо было еще вчера... или позавчера? - зайти и проверить. Ты же не занят, нет? Я бы к себе позвал, но чем тебя угощать, Петром? Тебе нужно лакомство помягче, это я хоть из мухи слона хоть из говна конфетку, хоть из сора стихи... Кстати, с Салако познакомлю: многообещающее создание!.. Чуток ума - и что еще делать?.. Дождь начинается. А там и покормят, и... согреют, - он подмигнул. - И вино у Понтия всегда... - он щелкнул пальцами и причмокнул: - мц-ах! Низкий поклон. И повар хоть куда. Тут я, как ты понимаешь, с чужих слов - я человек невзыскательный и даже, не побоюсь этого слова, неприхотливый, но - должен признать. Пойдем.
Andronik: Как-то ему такое панибратское..никогда не нравилось. Андро потер ушибленное плечо и задумчиво ответил: -Понтий? Как же, конечно помню. Он слегка кривил душой, потому как уверен не был, что то смутное воспоминание связано именно с этим именем. Но воспоминание было неплохим..а течение, на то и течение, чтобы нести. Куда угодно богам. Пока своего четкого направления нет. -А что, я не против. Пойдем к Понтию. -Салако это его слуга? Это его ты мне предлагаешь в качестве лакомства? >>>дом Понтия, если впустят.
Квинт: - Салааааако? Салако это такая.. острая приправа, - терпеливо по-учительски поправил Квинт, вспоминая стрелы. - ТАКАЯ острая, что приходится тряпочкой заматывать. И то некоторым достается... Салако это центр мироздания, дорогой мой. А лакомства там много, на этот счет не переживай. С лакомством в этом доме вообще проблем не бывает... >>>>>>>>Дом Понтия Мецената кто б сомневался.
Осмарак: >>>Комната Осмарака в инсуле Он пересчитал их. Не доверяя памяти он пересчитал каждого из детей трёх своих сестёр. Вспомнил каждое имя. И выпил за каждого, кого мог бы увести далеко в пески и ждать пока всё закончится так или иначе. Но с каждым глотком темнота не становилась непрогляднее, наоборот - с каждым вспомненным именем светлело. И когда просветлело настолько, что стал возможным деловой разговор, он поискал глазами Ксена или кого-то из прислуги чтоб позвали хозяина.
Ксен: 25 авг. Не смотря на то, что в пути с пивоварни как-то подозрительно подстукивало колесо, еще при первой страже они уже приталдыкались... или к началу второй, но - Ксен все равно не ожидал, что так расторопно управятся. Однако полного счастья не состоялось, хотя это - кем взглянуть... Словом, четвертую бочку они уронили. Ксен катил третью, когда сзади жааахнуло в два голоса и по икрам влетело ароматным прибоем, аж до задницы достало... Ксен выпрямился и постоял, слушая разноязыкую брань с закрытыми глазами и склоненной на одно ухо башкой, потом, когда омыло и схлынуло со щиколоток пенное, повернулся и тихо произнес, разведя руками: - Ну что ты будешь делать... Никогда не угадаешь. Колесо он десять раз осмотрел, послушал, покрутил и попробовал оторвать, чтоб увериться, что держится как сам насаживал. И все было с колесом в порядке. Эти два криворуких... ссссссеверянина!.. Он бы не удивился, если бы сейчас увидел, как лакают прямо из пролизанного ливнями русла в мостовой, но с небес лило так, что это было уже не пиво. - Скользко, ть... - оправдывался старший. Ксен вздохнул и покатил во двор дальше, крутя головой. Бочка. Ну надо же, бочка разошлась. Двое за спиной - ну а что сделаешь! - по очереди засовывались и допивали оставшееся в круглом боку.
Осмарак: ...и если бы до этого не прогрохотала по мостовой телега, Ос подумал бы что Рим осадили. А так, судя по звукам и брани, варвары с севера пришли с миром и пивом. Ос высунуся из под навеса, но щетину на голове облило так, что помогать он передумал, вспомнив заодно и про руки. И только махнул Ксену, дожидаясь когда закончат.
Ксен: - Ползу, ползу, - ответил на призыв Ксен, докатил куда надо и вышел к Осмараку, пахучий как Бахус. - ...твою милость!.. Руки пообрываю, трофеи греческие!.. Никто и не заметит. Ну, чего хотел? - спросил он грубовато, устраиваясь напротив изрядно принявшего постояльца, видя, что глаза у того трезвые и не просто посидеть звал. - Чтоб вас так девки роняли!.. Нет, ну ты видел, а? А! - он махнул рукой и крикнул, отворачиваясь ко входу: - Бран, зачерпни мне там хоть попробую, - стух голосом и уже усмехнулся в усы. - Продам, скотину. Злому врагу.
Осмарак: - Моего продай до кучи, - присоединился Ос, - твои хоть сами дураки, а этот меня дураком считает. Хотя, я, может, и правда дурак - ничего не зная о стране стал её гражданином. Осмарак Бруттий перед тобой, Ксен, римский гражданин, владелец домуса с гончарной лавкой в паршивом районе, но на хорошей улице. Так вот срослось. Назначай неустойку, завтра съезжаю. Ивон был трезв и Ос не стал напоминать что побелка была за счёт жильца, ставни новые, да и прожил недолго, много ли за это время выгодных съемщиков кладовки упустишь? Только предложил: - Занавеси хороши, могу их в неустойку оставить.
Ксен: - Оставь, - кивнул Ксен, - досада ходячая. А где ты видел, чтоб хозяина умным считали?.. Мой тоже был дурак. И я у Тихика дурак. Жалко, брат, ты мне нравишься. Домус он купил, гляди, - Ксен заколыхал животом стол, на который приплыла и тоже заколыхалась кружка. Ксен ее поднял и осмотрел принесшего. - схинь, - сказал шепотом, поднимая брови, - с хлаз, - и повернулся к Осмараку: - а не поторопился, гражданин? Я слышал, в лации деревню сожгли. Сожгли, вроде бы, уже с неделю как, так что если б что-то было, оно уже было бы, и Ксен проглотил полкружки. Для поднятия настроения, чтоб приезжих не пугать.
Осмарак: - За едой здешней соскучусь - приду, - пообещал Ос, - а вас, как чуть обживусь - попрошу на новоселье, обмыть же надо, чтоб стены стояли. И, пока Ивону несли кружку, этим и занимался - обмывал. Но после "деревню сожгли" у Оса вытянулось лицо и челюсть он поднимал с усилием прожевав вино. - Пустую сожгли или..?
Ксен: Пиво было как всегда и у Ксена отлегло сразу. - Ой, да пиздят почем зря. На днях рыбу тамошнюю ели, все живы, рыба, конечно, не мыша, от этой заразы вся зараза, но рыбаки тоже люди, и живут в доме, а какой дом без мышей. А далеко забрался? - он уже подумал и о том, кого в случае в харчевне оставить, и о том, что этому скорому соколу хотелось бы, конечно, дочку его в гости... а это птица... такая. - Да что за едой, за пивом приходи. А то пока донесешь и опять проголодаешься.
Осмарак: - И за пивом... - пожевал ещё раз вино Ос, пока попускало видение сожжённой вместе с домом матери мальца. Если б что-то было - вой стоял бы на весь Рим. Не слышал он воя, ни в городе, ни под ним. И только когда попустило, дошел вопрос. - Как неместный местному... эээ... как бы так объяснить, за старыми стенами у начала Остийской - о! - конюшни соседки Суламиты знаешь? Вот мой черный ход на их конюшню выходит. Коня как раз туда переставил, чтоб под рукой и присмотром. И что ещё спросить хотел, Ивон, посоветуй - второй этаж там сплошные руины плесневелые, сыпятся, крыша на соплях, просела, протекает аж до первого, перебрать бы. Где нанять чтоб нормальные? Все большие города были одинаковы - можно было и таких нанять, что и месяц делать будут, и без крыши останешься, и всё за свои же деньги.
Ксен: Ксен кивнул, допил кружку, облизал усы до носа, не задумываясь выдал: - А Крома с Топором бери. Топор не шибко остер, но обухом крепок. А Кром сына припряжет. Мужик дельный. Я б Тихика дал, для ума, да ты больше с палкой над ним простоишь, чем он наделает... обещаешь выбить дурь - сдам на воспитание. Самому, видишь ли, жалко, стукни такого чуток сильней, так и голова в живот провалится. Вот и бережешь, рукам волю не даешь... чтоб потом не хромал показательно для совести. Подлец! - развел он руками на высокой ноте. - Продам врагу, пусть мучается, - по голосу было понятно, что мучаться будет враг.
Осмарак: Ос ржал так, что прожёванное уже вино чуть не ушло за Ксеновым ухнутым пивом. Нет, ржал молодой караванщик, которому приходилось ставить в строй всяких и вышибать оттуда всяких, а дурь, в основном, вышибала дорога, если под дурью понимать лень и наглёж перед заметно превосходящей силой. - Можно попробовать. Но нужен ещё кто-то опытный, не инженер, конечно, не городскую стену ставить, но стропила там, стоки...
Ксен: - Ага, ему смешно, - повысил голос Ксен и снова покрутил головой, цокнув языком. - Ну а чем тебе Кром не мастер. А сомневаешься, так вон, у соседки, - вспомнил вдруг, - кто тебе ставнями ее задницу прикрыл... патрицианскую? Далеко ходить не надо. Черного ее возьми. Рукастый, демон. Ну, не дурак я был, смазливого пацана покупать? Думал, лучше девки будет, девка обрюхатеет в момент, и кто разносить будет? А этот... ох сплошной. И отбрешется, не переговоришь, и такое лицо сделает тебе, что и рука не поднимается. И все равно кухарка больше бегает. Ну что, еще накатить, что ли. Браан! Эй, там, они ушли? Я забрехался, телега тарахтела, не слышал?
Осмарак: Дэва он видел в деле. Но что этими руками можно ещё и плотничать сильно усомнился бы, скажи это не Ивон, а кто другой. - Ставни, говоришь... сам делал? Тогда да, отчего ж не позвать, спасибо за совет. Переедем - Феликса пришлю за Тихиком и остальными, за раба посудой дам, сколько наработает, посуду бьют же... всегда нужно. По рукам, Ивон. Поднял то, что осталось недопитым и задумался - убийца-плотник, убийца-харчевник, убийца-гончар... какая разница? Можно же, и чем не занятье? - А может ещё и гончарным расторгуюсь... - додумал вслух.
Ксен: - Бран быстро свалил отсюда к лярвам, а то с утра телега поперек стоять будет, - донеслось с внешней стороны жениным голосом. И Ксен поднял палец: - Посуда это дело... Вот неугомонная, вывалится из окна в пиво, кто мне завтра бороду причешет. Телега послушно отозвалась, сперва захлопывающимся задком, потом на фоне ее отбытия Ксен договаривал: - А добрым знакомцем себе взамен ты еще не обзавелся? Ты шустрый, и в человеках смыслишь, пришлешь кого - я возьму.
Осмарак: "Смыслишь..." досадовал Ос, вспоминая из каких соображений он купил смазливого Феликса. Да, смыслит. Не зарезал, как и предполагалось. А теперь-то что? И пришел, в который раз, к выводу, что сам-дурак-виноват-накупил, но снисходительность к себе подпитывало вино и снова подступившая сонливость. - Если хозяйка твоя раба в строй не поставила, у меня вообще вариантов мало, - улыбнулся на оконный посыл. - А человеки... вне этого дома больше недобрые попадаются. А те что добрые, те с домами. Кажется, есть связь, а, Ивон? Может и я подобрею, раз у меня теперь тоже дом есть. Но если встречу, пришлю обязательно. А ключ утром занесу, - предупредил, прощаясь. - Доброй ночи. >>>комната Осмарака в инсуле
Ксен: - Доброй ночи, злой Осмарак, - усмехнулся Ксен и тоже выбрался из-за стола. И то, глухая ночь, дело решено, что тут зря штаны протирать. И, зевая как гиппопотам, пошел к жене под одеяло.
Осмарак: 26, август, утро>>>комната Осмарака в инсуле Второй целью было заново научиться считать эти паршивые асы. Кошель, в котором лежали теперь все его оставшиеся монеты, оттягивал тяжело, но Осмарак отчетливо понимал, что это - ненадолго. И потому на завтрак заказал ту самую типично-утреннюю невыговариваемую римскую еду, сытную и недорогую. И всем - одинаковую.
Ксен: Во двор вывалился невыспавшийся Ксен, пробороздил меж столов, в последний момент увиливая от столкновений, сел к Осмараку, хмурый, положил деньги на стол кучкой, придвинул,наклонив голову и спросил: - Седые волосы есть? -
Осмарак: Ос невольно провёл пятерней по отрастающей щетине на затылке и сгрёб монеты в кошель. - Есть немного, но на вас, рыжих, не видно. Я вот удивляюсь как ты столько зубов сберёг, - подразумевая и прошлые занятия и нынешнее дело Ивона, - видно у вас на севере есть специальный зубной бог.
Ксен: - я просто здоровый очень, - пожаловался Ксен, - и мурмилон. То есть в наморднике ходил. Ну ты видел, когда вселялся, вытащили его... Ему что, у него зубов нет. А что седины не видно, плохо. Хотя ночью это не поможет, - он махнул рукой. - Вечером что, вечером ей надо было знать, чего ты хотел, потом как оказалось, что съезжаешь, так ей подавай куда, а как узнала, что ты гражданство купил, и давай прибавлять. На кой оно ей усралось, не понятно. Но от этого не легче. Еле утихомирил под утро, - конец истории уже приподнял в улыбочку усы и скромно моргнул в стол.
Осмарак: - Спрашивала потому что дочь у вас. Красивая. На возрасте, - рассудил Осмарак, вяло тыкая ложкой в унылый римский завтрак. - У меня пять было. Сестёр в смысле. Никогда не знал что такое тишина дома. Всех выдали, думали - вот и всех забот. В живых сейчас только две остались. Обоснуюсь - выпишу сюда их. Пусть шумят... Дома без женщин он действительно не представлял. Но виделись не жена, и даже, почему-то, не рабынька смазливая, а мать, сёстры... домотканые ковры у бассейна с рыбками младшей, на которые так хорошо прилечь после дальнего похода. "Выпишу" было легче сказать. - А пока только пацанами обзавожусь. Подобрал вот сына знакомца - отца у него убили, самого чуть не продали в невольники. Что в Риме делают с такими, кто свободных детей крадет, не знаешь?
Ксен: - Знаешь, кто? Пойдем, покажу, - предложил Ксен. - А так не докажешь. Мне вон - повезло, я так и не понял, кем своему числился, родным или купленным. Может и правда сходить спросить, в каких я правах, отпущенник или там, латин, - Ксен хихикнул. Нет, он считал себя отпущенником. Никакой разницы, на его взгляд, не было, если платить аренду вовремя и сполна. - Но что-то мне кажется, мне наговорят, что я и сам знаю, да еще и за мои деньги.
Осмарак: - Покажешь... - задумался Ос. - Да нет, не знаю толком, на будущее спросил. Но направление мысли понял, - усмехнулся недобро. Сходить и правда можно было. Если б знать - куда. Доказать-не доказать, а откупался бы этот кто-то долго, с огоньком, город не море, хоть и здесь плавает. Но тут дошло Ивоново "не знаю кто" и у Оса глаза раскрылись шире, чем им от рождения было положено: - Не знаешь своё гражданство??? У нас... там, где я родился, немыслимо не знать, и род - обязательно, потому что парфяне это одно, персы другое, греки десятое. Странно тут... - едва не добавил "как на море".
Ксен: -Да говорю ж, без надобности было. Вот же и не пойму, зачем ей, - сказал Ксен и подумал, что уходила она из приличной семьи и, наверно, иногда это вспоминает, а что не вслух, так потому они и живут вместе столько лет, что никто никому серьезного упрека ни разу не высказал насчет попусту потраченных лет и тому подобного "я для тебя". И это при ее-то характере.
Осмарак: - Может хлебом озаботилась после пожара, - предположил Ос, у которого ещё не выветрилось впечатление от "хлеб даром", - думает про эти ваши... рибы? трибы? Меня вот тоже куда-то вписать должны, а что с этим потом делать - дэв их разберёт. Про документы странно было даже вспоминать - столько морской воды утекло с тех пор как он держал в руках договор или подорожную, а личный перстень-печать он отдал за перевоз ещё тогда, когда не знал что на "Беглеце" место для такого как он найдется на несколько лет. - Счастливый ты человек, Ивон, - поднял глаза от еды, именно так это ощущая - каким-то эталонным человеческим счастьем, о котором ни в караванных, ни в морских песнях не поют, - мурмилон...
Ксен: Ксен выдул в усы согласие со счастьем, продолжая раскидывать мозгами на ночную тему. - Ну может быть. Тогда почему прямо не сказать? Да и сын уж закупился, чего. Мы еще не побирались, право... - он насмешливо и озорно глянул. - Это как Немезиде молиться, Осмарак: раз дерешься, значит уже не честен, потому что на войне правил нет, а победит все равно кто-нибудь, хотя по честности, извиняюсь, все равны и всякий смерти заслуживает. Если здаво судить, как Немезиде положено. Но молятся все равно. Чего ж не хотеть тогда счастливого чего-нибудь.
Осмарак: - Я не знаю как положено судить Немезиде, - покачал головой Ос, глядя на голубей слетающихся к щедро сыплющей крошки кухарке, - есть весы, на них люди всю жизнь кладут добро и зло, на весы свои и весы общие, а судят их потом... "Но чем было освобождение весталки - добром или злом? Чем было убийство матёрого убийцы Хромого? Что будет если он найдет этого похитителя свободных детей? На какую чашу ляжет? И что если человек сам выбирает чашу, в которую ляжет поступок? Разве может такое быть?" - А на арену не тянет?
Ксен: - с чего бы, - поднял и опустил брови Ксен. Низко опустил. Ненадолго. - Бестолковая работа. Весело, конечно, бывало... но оно того не стОит. Ты с человеком стол делишь, за жизнь говоришь, чуть ни одной покрывалкой укрываешься, а завтра должен его убивать. А потом не добил и опять садишься с ним есть, говоришь, одну бабу делишь, а назавтра сызнова. Просто потому что кому-то так захотелось, - он пожал плечами. - Добро бы за дело, а то с какого-то перепугу. Ты это... ключи прям сейчас оставишь или моим кому отдашь, или как? Мне бы сейчас на голубятню слазить, поделать кой-чего надо... было... вчера еще... Где твое остальное хозяйство бродит, завтрак стынет.
Осмарак: "...одной покрывалкой укрываешься, а завтра должен его убивать" слушал Осмарак и лицо вспоминал конкретное, с выражением почти детской обиды вместо предсмертного гнева. Он отставил ополовиненную миску, потёр наморщенный лоб, словно пытаясь стереть с него воспоминания о том, что положил не на ту чашу и начать, наконец, думать о противовесе. - За дело... а бывает оно - такое дело? - спросил, забывшись, на родном, и поправился: - По голубятне и бродит. Раб повёл мальца отвлекать, чтоб не скис. Мне ещё перевоз нанять надо, отдам вон ей, - кивнул на кухарку.
Ксен: Лицо у Осмарака на какое-то время остановилось, как молоко на солнце. Осмарак взболтал его каким-то вопросом неуловимого содержания и Ксен, почесав бороду, кивнул. - ну сейчас пригоню, - пообещал, встал и пошел за инструментами, по пути окликая Тихика. >>>>>>>Голубятня>>>>>>>>>>
Феликс: >>>с голубятни>>>>> По дороге он обдумал, не надо ли заплатить, раз есть сестерций, за невернувшегося голубя, и решил, что надо. Поскольку сразу он не сообразил, отложил это на потом, с надеждой, что птица все-таки прилетит однажды... а Осмарак отпускать все же обещал... и чтоб без нареканий, сейчас лучше просто спуститься, просто показаться на глаза, молча без вопросов поесть (оставленно-то кому, раз и Ксен сказал), и молча ждать. Хозяин есть хозяин, сам заказывает, когда, куда и как смотреть.
Адриан: >>>>> с голубятни Пальцы еще были теплые от того, что голубя, и вынимая перья из волос, Адриан подумал, что все не так уж плохо, особенно если сейчас покормят - от тепла и запахов даже захотелось есть. Он дернул легонько за край туники Феликса и спросил: - А мы пойдем еще в голубятню потом? Хорошие птички.
Филипп: >>>> с голубятни - Канешна харошие. А что, приходите,- кубарем слетел Филька с лестницы, чуть не сбив с ног обоих. Есть хотелось. А еще хотелось показать этим как он будет с десятью воот такими варварами драться, пока они не ушли никуда.
Осмарак: Ос поймал самого мелкого голубя на лету, за тунику, перехватил за подбородок, рассмотрел заживающую переливающуюся мордаху, хмыкнул: - Молодцааа, - и махнул служанке "ещё порцию". Остальная, неторопливая часть стаи, вызывала у него слишком противоречивые чувства, чтоб сказать им что-то кроме: - Ешьте. За носильщиками ходить далеко не пришлось, двое с тачкой отдыхали в отсутствии работы прямо в тени ксеновых таберн. Он только поднялся открыть и проследить с лестницы за спуском вещей, а вслед за ложем спустился и сам, похрустывая шеей при виде усилий вспотевших работников, пытающихся взгромоздить здоровенную дуру поверх мелкого барахлишка. И взревел, не выдержав, тем самым голосом, от которого иные верблюды приседали: - Кудааа?!
Феликс: В этот момент он понял, что думал о не имеющих никакого в данный момент значения вещах. Он думал о богах и о себе, а надо было подумать, когда он собирается снимать выстиранные туники, если они съезжают в другое место. Или он был все-таки прав, считая Осмарака дураком полным, если тот позавчера заплатил за побелку а вчера купил дом. Об этом надо было подумать, и не было бы времени думать об Ифе, указывая богам, что им делать. И куда он сунул свой сестерций, он забыл начисто. Вот о чем надо было волноваться. Даром, что это не волновало. Это отвлекало - его и богов заодно...
Адриан: Адриан украдкой понюхал кусок лепешки - привычка нюхать еду была от отца, тот опасался отравителей - и укусил. Было вкусно, пахло очагом. Он успел прожевать и проглотить, как раз для того, чтобы поперхнуться от громового "Кудааа?!" Он закашлялся и осторожно толкнул Феликса в бок: - Он всегда так? ну... громко?
Феликс: - бывает, - ответил Феликс тихо, роясь в памяти...за богами не помнил ничего, как и о том, говорил ли Осмарак, что они съезжают сегодня. Он бы, наверно, тогда просто сложил грязное отдельно. И в новом доме нет голубей, а тут всегда остается опасность, что наследят... и за это кулаком в живот или еще куда чем... "бывает и хуже", - добавил он мысленно, но подумал вслед за этим, что, пусть за худшим и не вспомнишь сейчас, кричал Осмарак или не кричал, но это бывает у всех. И что такого в громком голосе. - Но это ничего, - так же тихо добавил, успокаивая, подразумевая "в остальном нормальный", и обещая себе, чтоб относительно Адриана так но и было. По крайней мере пока жив. "Сам нож всучил..."
Осмарак: Тощие египтяне-грузчики не присели только потому, что под весом ложа и так дрожали в полуприседе. Зато, бросив ношу так, что земля вздрогнула, они кинулись выгребать из тачки остальное барахло. Ос кашлянул, коротко и весомо, и подойдя к столу за которым изволил впасть в жреческий транс его раб, сказал поверх голов: - Я не рабовладелец, я каторжник.
Феликс: Нет, он точно был дурак, говорить такое при перепуганном ребенке... если, конечно, не хотел обезволить. Так пугал бы сначала тех, кто грузил во дворе телегу, и командовал - кому же следить за вещами, если не хозяину... Не будучи уверен, что правильно понял, Феликс все же поднялся (прямая спина прямой взгляд) и подошел к работающим. Сестерций мог уже и не найтись. Надежды, что его станут слушать, не было никакой... разве что как у лисы, за спиной у которой идет лев. Он подождал, холодно наблюдая, пока укладывали ложе, и принялся помогать, изредка выпуская безцветным голосом совет, чувствуя, как отодвигается под влиянием льва за спиной чужая инициатива. И даже спросил, так, на всякий случай, вдруг услышат: - вынесли уже все?
Филипп: Филька вывернулся из-под руки и нырнул прямиком к миске. Поесть, перед тем, как с варварами драться. Рассудив, что если не ему - сгонят.
Адриан: Адриан спиной почувствовал как приблизился Осмарак, но аппетита не потерял. Хотел бы убить - давно бы уже убил и не мучался, а раз доверяешь - так доверяй полностью. Так, наверное. "Я не рабовладелец, я каторжник" Странно, когда отец рассказывал о своих приключениях, он говорил, что каторжники скованы цепями по парам, они страшные и черные, косматые, грязные и злые. Адриан повернулся так, чтобы видеть Осмарака, и робко заметил: - Ты не похож на каторжника... ты же не косматый и без цепей... А Феликс ушел к грузчикам, будто был рабом. Все было непонятно, кроме голубей и лепешки с сыром.
Осмарак: Что он только что так легко сказал, до Оса дошло одновременно с робким замечанием, и пару мгновений он смотрел на парнишку совсем не ему предназначенным холодным прищуром, а потом заржал так, что грузчики всё-таки присели, оглядываясь - что не так? Отсмеявшись, он трепанул мальца по макушке, объяснив нетихо: - Я к тому, что с таким неповоротливым рабом это мне придется на него работать, а не наоборот. И обернулся, оценивая качество погрузки дотошно, но быстро, как в караване. - Всё. Па-адъём, за мной! - скомандовал коротко. И зашагал по направлению к дому, не оглядываясь кто там успел или не успел доесть... на привале. Старые привычки, забытые беглецом, возвращались к свободному человеку быстрее, чем заживали раны. Каторжник? Всё может быть. Но у каторжников нет рабов, домашнего скарба, мечей... и домов с лавками.
Филипп: Сначала вскочил на "Подъем", потом подумал, что ему там точно делать нечего и сел обратно, доедать. Хотя там оставалось-то на два раза укусить. ..... >>>>>>>>>?
Феликс: Он перебирал в уме свои действия и решил уже, что, подбирая тряпку, заменявшую ему ложе - вот же она скрученная - нанятые нашли монету и только Феликс ее и видел. Когда один посмотрел на него пристально и вынул ее из-за пояса: - не разбрасывайся. - Благодарю, - сказал Феликс, и ему даже на какой-то миг показалось, что человек не испугался, что раб пожалуется Осмараку, а попался честный. Окрик - Па-адъём, за мной! - помешал поднять взгляд и попробовать разобраться, Феликс забрал сестерций и на ходу уже додумывал: стал бы какой-либо хозяин рядиться из-за такой мелочи. >>> дом Осмарака, он же гончарная лавка>>>>>>>>>>>
Адриан: - Феликс еще меньше похож на тюремщика, чем ты на каторжника, - вежливо заметил Адриан, доедая лепешку, а когда раздалось грозное "Па-адъём, за мной!", он замешкался: еще раз уточнить у Филиппа, когда можно будет прийти посмотреть на голубей или бежать за Осмараком, потом же не найдешься... и еще... где тючок?! >>>>> догоняя Осмарака по дороге к гончарной лавке
Авл Серторий: >>> Лавка (она же - дом) Суламиты август, 26, вечер - Хозяяяевааа! - Авл вальяжно прошел по дворику, - есть кто? Спасите соседа от жажды! - и, улыбнувшись, занял место за столом.
Ингрид: И как тут не подойти, когда так орут, будто и не сосед вовсе, или здесь глухие все. - Аве. Вино, пиво? Есть совсем свежее, только с пивоварни привезли. Она смахнула несуществующие крошки со стола и старалась не сильно смотреть на гостя, чтоб незаметно было, как ей не нравится такое хозяски-римское. Гости отца бывали и шумнее, но это был какой-то другой шум. - Есть что будешь?
Авл Серторий: ... и как увидел, что не Ксен вышел, а дочка - так разулыбался сразу, довольнющий: - Аве, Ингрид, - Авл какое-то время игриво наблюдал за ее руками и плохо скрываемым неудовольствием. "Ишь ты, сноровистая какая..." - не без иронии подумал он, а вслух произнес: - Спасибо, не голоден. Разве что - закусить чего, - он чуть отклонился назад и попытался перехватить ее взгляд, не переставая при этом улыбаться, - к пиву. Пивка бы, свежего и вкусного... - протянул мечтательно, а про себя додумал, подчеркивая мысль прямым взглядом на девушку: "Вот такого, как ты..."
Ингрид: - Мясо сушеное есть. Рыба. Рыба дороже,- ответила невозмутимо, пропуская взгляд мимо внимания, мало ли тут таких..думают, если мужчина, гражданин, все сразу на шею вешаться должны. Хорошо, хоть имя вспомнил. Она вспомнила, что этого Сертория вроде как искали. Но желание послать Тихика в лавку она придушила. Каким бы насквозь римским Авл не был, он мог рассчитывать на кружку пива, прежде чем за ним явятся скучавшие родственники с новостями. С такими новостями, которые только на пиво.
Авл Серторий: - Давай рыбу - гулять так гулять, - коротко рассмеялся Авл. После бурного дня хотелось хорошенько отдохнуть: - А ты, я смотрю, не в настроении, - теперь он смотрел открыто и просто, без заигрываний, - случилось что? Или, может, кто обидел? "Непростая ты девчонка, Ингрид... - подумал, присматриваясь к ее лицу, - и видеть меня не рада..." - заключил Авл, впрочем, не расстраиваясь по этому поводу.
Ингрид: - Хорошо, рыба,- ответила коротко и прямым взглядом взгляд встретила, как клинок в блок поймала - Ничего особенного, тихо сегодня, пока бои. А тебя, Авл, ищут. По всем притонам. И не первый день уже. и тем же тоном добавила: - Чуть позже будет шумно, когда все закончится. Пьяных не люблю. Она оставила при себе мнение, что негоже так поступать с матерью, извелась ведь вся. А как помрет, у кого зелень брать? И ушла на кухню за рыбой.
Авл Серторий: Она слишком прямо встретила его взгляд, и Авл усмехнулся: "С характером... Угу.. И пьяных не любишь, и меня подлецом, небось, считаешь", - читал он в ее глазах, пока Ингрид не отвернулась: - Я уж нашелся, - вдогонку ей отозвался Авл, - я, конечно, мог из харчевни - сразу в харчевню, но не совсем же я собака, - он оглядел ее, пока шла: волосы, скользнул по спине, взгляд чуть задержался и медленно опустился до пола. Так и подмывало сказать ей про лавку, и всем сказать, а то относятся, как пес знает к кому. "А, ладно!.." - Авл взъерошил волосы, провел рукой по лицу и принялся ждать пива с рыбой.
Ксен: >>>26 авг вечер с голубятни>>> Мокрый сверху почти по пояс, но зато чистый включая тунику, он вышел проверить подозрительно тихую обстановку в харчевне, оглядел немногочисленных едоков, вспомнил, что сегодня кого-то хоронят или поминают и успокоился. Только взгляд дважды вернул в одно и то же место, сперва недоумевая, что его привлекло, и только потом стукнуло: соседкин средний. Он даже удивился, и повернулся уже с поднятыми бровями. Подошел, сел, поприветствовал, вытирая пальцем глаз чуть ли не изнутри: - Аве, - и спросил скромно: - ты не заблудился?
Авл Серторий: Авл проследил, как к нему медленно приблизился и подсел хозяин харчевни: - Аве, Ксен, - отозвался он, - ну, если здесь не подают пива, ради которого я и пришел, тогда, пожалуй, и правда заблудился, - отшутился Авл, положил руки перед собой на стол и чуть наклонился вперед, к собеседнику, - ты тоже хочешь сообщить мне, что меня ищут? - и усмехнулся.
Ксен: Ксен помотал головой. - Я бы в твоих обстоятельствах тоже на трезвую голову домой не сунулся, твоя матушка, дай ей боги здоровья, бывает покруче моей Фасочки... хотя мне так кажется наверно потому что я не на Суламите женат, хвала богам. Что тебя тут, ждать заставили? - он огляделся и привычно проорал: - Тихик!!! - ну а что, не детей же гонять, и не кухарку от плиты отрывать. Ответа, как всегда, не было. - Позорище, а не работник. Тихик!! тут гость непоеный сидит, шатун ты эдакий опять делся, - затухая голосом, объяснял Ксен. - А ему еще на крышу лезть, стружки собирать. Чтоб он там не заночевал в голубях, паршивец...
Авл Серторий: - Где ты раньше был с этими словами, Ксен, - протянул Авл и рассмеялся, - я уж из дому... как видишь - живой, - глянул иронично и заложил одну руку за голову, - матушка нрава крутого, да ты же знаешь - на меня где сядешь, там и слезешь. Он помолчал, чувствуя, что плохое медленно, но верно отпускает: - Да не кричи, хозяин, - чуть поморщился с видом "не нарушай покоя", - Ингрид уж подходила. Жаловать не жаловала, но пиво принести обещала, - Авл опустил руку на стол, - а если ты сомневаешься, что такой, как я, дождется пива, так ты меня с кем-то перепутал, - снова усмехнулся, - посиди-ка лучше с соседом, пока время есть, а то, небось, только с голубятни... Случилось что-нибудь интересное, пока меня не было?
Ксен: - Тебя, пожалуй, перепутаешь... А кого она жалует, - вздохнул Ксен. - Тоже где сядешь там и слезешь, если сядешь еще. Только с виду тихая. А что случилось, то тебе и рассказали уже, раз ты успел от матери трынды выхватить аж запивать пришел. Жениха у нас увели, вот что случилось, да еще тут гость себе дом купил, приезжий, с гражданством вместе, так мне тут старательно на эти две темы пытались залысины проесть. Две, - Ксен даже показал пальцами, доверительно хвастаясь. - Еле отбился. - Гыгы. Где я был. На крыше, где мне еще быть, - пробурчал со смешком. - Народ с игр высматриваю... Ястреба Филиппу нашему подарили, - просветляя лицо, с умилением расплылась до того сдержанная под усами колючая улыбка.
Авл Серторий: Внутри опять что-то заклокотало от этого "успел трынды выхватить", но ссориться с Ксеном смысла не было вообще, и Авл предпочел отшутиться: - Так за шесть дней отсутствия можно и выхватить, и еще спасибо, что мало, сказать - согласись, - он пересел поудобней, - ну, жених, положим не последний в городе, - Авл вспомнил ляпнутое матери и сменил тему, - а что за гость-то, откуда? - Вот про него ничего не слышал.
Ксен: - Да не последний он, не последний, - вздохнул Ксен протяжно сквозь просветленную улыбку, поглядев куда-то в даль. - Ну гость и гость, не в ботинке гвоздь. Взял комнату, ту, что кладовкой сделали с тех пор как писец этот пропал, обставил, побелить велел, кабанов привез, к девке приглядывался, а потом раз и отступного. Не в том дело даже, что Ингрид, я б три раза подумал, прежде чем за такого отдать, так я же даже первый раз подумать не успел, а он из комнаты, вчера побеленой, взял и съехал, теперь на новоселье зовет, рядом где-то с конюшней вашей. Когда крышу починит. Непонятный человек, мутноватый слегка: если купец - почему сразу не обосновался, а нет - откуда вдруг денег взял. Караванщик. Видно, на месте и не сидится потому. Ну, с другой стороны, когда свезло, и случай выпал домом обзавестись, зачем сидеть в каморке с рабом, там и повернуться негде.
Авл Серторий: "Неужто дочку-то за любого, кто приглядывается, выдать хочет... - опасливо улыбаясь, подумал Авл, не забывая, впрочем, со вниманием смотреть на Ксена, - а все характер, небось, - вон какая, на козе к ней не подъедешь". Он дослушал, почесал затылок и шутливо выдал: - Он-то ясно - приглядывался, дочка-то у тебя красавица, - "не перегни, парень, а то как бы к тебе не присмотрелись основательно, уже не в первый сегодня по краю ходишь", - а вы к нему? - Авл коротко хохотнул, - и сдался бы он, если мутноватый! "А, может, с задумкой человек... - прикинул в уме, примеряя на себя, - вон и дом прикупил... Караванщик и не должен, чай, всем в объятия бросаться... Надо бы поглядеть на него, может, пригодится чем..." - И то верно - свое всегда лучше, - отозвался с мыслью о прикупленной лавке, - так он сейчас чем кормится, неизвестно?
Ксен: - Да кто ж его спрашивал. Такие дела разве за три дня делаются, по-хорошему? - задумался Ксен, рассеянно глядя сквозь собеседника и на ум наплыла грусть: "а когда, может, лучше и за три дня, чем вот сидит до сих пор, о чем думает, непонятно... Хорошо, у твоей матери сыновья - когда ни женитесь все в срок, и кого ни возьмете за себя - не ярмо на шею. А дочь отдать целое дело. А ну как не за того? И будет мучиться ребенок. Вот за тебя бы точно не отдал. По крайней мере, пока не устаканишься. А когда ты устаканишься, и боги не знают. Бахус разве что с Дионисом напару". У Ксена даже глаза сошлись наконец на Авле при этой мысли.
Авл Серторий: "А надо бы спрашивать о таких-то делах..." - подумал Авл и произнес: - Что ж ты, уже и решал, сгодится ли для дочери, а этого не узнал? - и он даже немного округлил глаза, - это все равно, что... за меня отдать, верно? - и весело слегка хлопнул Ксена по плечу, - кто его знает, сосед, как оно делается, - продолжил серьезней, - у всех по-разному... Я вот тоже, не думал, не гадал, а лавку купил, - сказал все-таки, а то как сговорились - "шлялся, шлялся..."
Ксен: "я решал? - удивился Ксен, поскольку, если у тебя дочь на выданье, ты на всех окружающих мужчин смотришь под другим углом, нежели, допустим, на арене. Можно сказать, немного даже ее глазами: понравится, нет ли, - это когда я ляпнул такое?" Но спросить не успел, только чуть вытянулся, сложив бороду на шее. - Лааавкуууу? - удивление, впрочим, пришлось к месту, и привело на память осмараковы планы: - горшками, говорил, расторговаться думал. Только это когда еще, если у них там крыша течет. А у тебя что за товар?
Авл Серторий: - Да пока, сам знаешь, что за товар, - отозвался Авл, оценивая его удивление, - но вот довелось, - он помедлил, мысленно заменяя "выпить" на более подходящее слово, - свести знакомство с остийским купцом и владельцем стеклянной мастерской... В общем, со временем хочу возродить отцовское дело, - Авл договорил и приготовился услышать по этому поводу примерно то же, что от матери. Помолчал, глядя вниз и чуть склонив набок голову: - Конечно, дело не быстрое - я понимаю, - Авл сделался серьезен, - людей почти нет... Туго нам пришлось в последние годы, - и глянул на Ксена доверительно, - но оно того стоит. Я бы поглядел на этого караванщика... Если толковый, - может, и сработаемся, - усмехнулся слегка, - поможем друг другу, так сказать... продолжение 2
полная версия страницы