Форум » Общественная жизнь » Форум - городская площадь » Ответить
Форум - городская площадь
Admin:
Ответов - 151, стр:
1 2 3 4 All
Дея: >>дом Курионов.>>> Когда она выходила, следом за носилками в которых несли второго покойника, она не заметила, как перестала думать о кольцах, двойной одежде и жаре. Курион говорил свою речь, и ей становилось его все жальче. А уж когда еще какой-то старикан рассказал о Мирине, вообще притихла и опустила глаза: вон оно как было. И сам старичок не упомянул - может быть, слезу пустить не хотел, может, тоже ее любил, а зачем такое напоказ-то... А она - "не кусаются, чего их бояться!" Она думала об этом долго и под конец даже поморщилась в досаде на себя. Не заметив, кто выступал в это время.
Пуппий: >дом Курионов>> Пуппий решительно не понимал, какой интерес старику Фурию до Курионовского зятя, чтобы сравнивать его с покойным. Тут пахло интригой - либо Эрастус чего-то нелицеприятного не знал о преторе, на что пытался намекнуть Тит, но о чем определенные лица были осведомлены, либо Фурий сам рассчитывал впоследствии перехватить нити управления Кассием. И это беспокоило значительно сильнее: не знать прошлого было простительно, но не быть в курсе перепетий отношений меж подобными семьями в настоящий момент было просто небезопасно. Лазутчик тем не менее ни на что подобное не намекал.
Нерио: Наконец-то. Эрастус был чем-то обеспокоен и вполне доступен для душевной беседы, но тревожить его разговорами Нерио пока не собирался - Берганса ушел и крыть было нечем... Нерио, подобравшись поближе, остался в толпе, внимательно следя, с кем первым заговорит подозреваемый.
Меценат: - Понтий, а что за легендарные кони были у Курионы Мирры? Понтию как-то взгрустнулось: о женщине этой он рассказал бы охотней и много подробней, чем о конях. Но чего ожидать от мальчишки?.. Смерть в эти годы чужой представляется долей. - Знаю, что Мирра ценила их пуще, чем ценят расположение власти, одно на другое не торопилась купить, пусть теряя при этом. Знаю, что дикие были они, точно тигры, и подходить к ним запрет был излишним по сути.
Гней Домиций: Глядя на помрачневшего Понтия, Гней, не без усилия, сдержал рвущееся с языка "и что с ними стало?", а пока он раздумывал где узнать это кроме погруженного в траур курионовского дома, толпа подалась, образуя галерею, на другом конце которой Авлу улыбался Марсий Авдий. Спина напряглась как у посаженого на кол и между "подойти извиниться" и "отступить за спины" разверзлась пропасть, которую Гней не мог преодолеть ни волей, ни рассудком, чтоб стать на один из её краёв. И он падал, падал, успевая подумать и о том, что за поступки надо отвечать, а он бросил гостя в собственном доме, и о том, что до вечера ему совершенно нечем эту вину загладить, кроме нелепого лепета о том, что он уже говорил, и о том, что он не очень-то доверял Публию Сиру с его пресловутым "заставь любимого сердиться, если хочешь, чтобы он тебя любил" - в самом деле, что мим, изменчивый как погода в горах, мог знать о любви..? Но тут людские волны, выплеснув на трибуну принцепса, сомкнулись, и ненависть сделала то, что не смогли рассудок и воля. Гней взял себя в руки и остался стоять, стараясь чтоб презрение не корёжило лицо. Дослушать, проводить мать и сестру, ради которых и стоило это лицо удержать - других мыслей при виде Агенобарба в голове не осталось.
Авл Элий: -Да так..,-протянул Элий, понимая, что начни он сейчас описывать вороного красавца, Авдий неизбежно сопоставит с местом и событием и подумает о конях покойной. Чем дальше, тем узнаваемее был жеребец. Это, конечно, не мог быть он, но если вдруг, то знать посторонним раньше времени.,-конь и конь. Тяжелый, по виду - выносливый, сильный. Нравный, но я люблю таких. А у тебя что?, - спросил с улыбкой
Марсий: -Конь и конь, - вернул улыбку Марсий., - горячий, крупный, может показаться тяжелым после твоих, но такого нравного еще поискать.. И помощнее Зноя будет. Пара на конюшне стоит, если еще не купили. По десять за каждого. Но оно того стоит. Сам увидищь не пожалеешь. Жаль отдавать, но если в хорошие руки.. При последних словах вспомнился Марк с его "мальчик хороший" и Марсий едва не выругался вслух где это его носит и почему он не там где быть должен. - Могу отдать по семь, если обоих возьмешь.
Авл Элий: - Семь?, - поперхнулся Элий, - да я за семь несколько рабов купить смогу.. и тут же добавил: - не продавай никому. Завтра подъеду.
Марсий: - Рабов? Не станешь же ты их запрягать, и верхом далеко не уедешь. Сегодня же отправлю на конюшню чтобы никому не обещали. Или сразу к тебе привести, чтобы времени не терять? Обоих?
Авл Элий: Обоих - это четырнадцать, четырнадцать это немало. Меньше, чем слон, конечно, но слон - это на перспективу, а тут..ради собственного удовольствия.. Ради собственного удовольствия он уже купил Амона, да и вообще в последнее время..гладиаторы эти.. - Не надо, сам подъеду посмотрю. Пока обоих придержи. Если кони и правда так хороши, то не хотелось, чтобы у кого-то был такой же. Да и четырнадцать немногим больше десяти.
Ветурий: Авла надо было спасать. То есть даже не Авла, и не Марсия, а себя, потому как внезапно очень неуютно стало за собственный подарок и вся возня и таинственность вокруг него показались не-по-хорошему глупыми. В общем, он зря предупредил шепотом и не всех. И Марк, извинившись перед Квинтом и Луцием и пообещав им и не заметите как вернуться, пошел наперерез, второй раз за день. Поздороваться как следует не хватило места и обстоятельства не позволяли..но Авл по ребрам все-таки получил, слегка, по-дружески, и почти незаметно для посторонних.
Юлий: С трибуны нерон выглядел более впечатляюще, чем на пиру. И юлий даже удивился что ему тогда удалось. И пожалуй порадовался, что богоподобный не помнит. При всех плюсах такая жизнь была не для него.. и на обращенную к нему фразу он кивнул несколько рассеянно.
Меценат: Мальчик притих по ответе, и Понтий, подумав, чем объяснить бы подобное глаз выраженье, взглядом по взгляду скользнул, в направлении трудно было бы сделать ошибку: толпа, расступившись перед явившимся принцепсом, так же явила точку, в которой застряло внимание сына. "Вот, значит, как!" - поразился он, тут же, однако, резко одернув догадки нескромную сущность: там, где на греческий эпос и собственный опыт было нетрудно набросок прикинуть скабрезный, в общей приятности облика крылась не только или не столько приманка, как скоро - опасность. Блеска ума не провидел по первому взгляду Понтий и счел рассудить, что соперника видит Гней в этом юноше, а не сердечную склонность. Верить ему не хотелось, что мог бы плениться сын красотой без ума, а соперника он бы с легкостью наземь поверг, при его силе духа. Выяснить это желая точнее, он снова Гнею в лицо заглянул... но лица выраженье снова сменилось, и адресоваться могло бы только речам, что теперь доносились с трибуны. Чтобы случайно его не скопировать, Понтий шире взглянул, покрывая толпу этим взглядом, и увидал, как подаренный только что Юлий в сутолоке безучастно кивает кому-то. Живо опомнясь от мыслей приятных о сыне, как острогой из теченья пронзенную рыбу, выдернул Юлия взглядом он из разговора, и подойти показал ему знаком. Негоже было недавно-чужому якшаться с чужими.
Домиция Майор: Речи ей были скучны, подошедшие женщины занимали её куда больше. Рыжая была хороша и Домиция не упустила возможности разглядеть её повнимательнее - в амфитеатре удовлетворить любопытство было сложнее, и сейчас она наверстывала упущенное, тем более, что незнакомка, кажется, всецело была поглощена сменяющими друг друга ораторами. Вволю насмотревшись, она обратила взор на ту, что помоложе. Если первая была просто красива, то благородные и чистые черты второй лучились такой кротостью и добротой, что будь она даже и уродлива, никто бы этого не заметил. Это был удар по тщеславию Домиции и она сочла, что находиться дольше в их обществе - не лучшая идея, не приведи Фортуна, начнут сравнивать... Тронув мать за руку, она шепнула, показывая глазами в сторону номенклатора: - Узнаю о судьбе моей покупки.
Юлий: Разочарованно "ну вот, не выйдет ' и безучастно "не очень то хотелось" повел плечом в сторону от позвавшего, объясняя таким образом, что не сейчас..и подошел к Понтию. Взгляд скользнул по фигуре стоявшего рядом с ним родовитого юноши снизу вверх. Юноша был девственником. Сомнений в этом не было. Но понтий вряд ли позвал его, чтобы решить эту деликатную проблему молодого человека. И пока юлий наклонив голову набок ждал распоряжений он вспомнил как зовут юношу.
Клавдия Минор: Минор мелькнула взглядом по молодым незнакомкам, а слухом - по шепоткам и ядовитым смешкам за спиной. И кивнула понимающе. Дочь была не совсем права - их трудно было сравнивать, как несравнимы утренняя и вечерняя зори - на каждую найдутся воспеватели. Но она отпустила Домицию, благо номенклатор, на должном для раба расстоянии, но недалеко, присматривал за тётушками и кузиной по другую сторону гурта патрицианок. - Иди, заодно передай своей тётке чтоб меньше болтала, всё-таки похороны, - добавила тихо. А слух сказал ей, что женщина, которую так дружно злословят другие женщины, заслуживает как минимум пристального внимания. Сравнений она уже давно не боялась. Как и большинства сплетен. - Он сегодня неплох, - обратилась Клавдия к той, юной, что стояла ближе, чтоб кому-нибудь не показалось, что она перекрикивает принцепса, - но лучше бы он рассыпал жемчуг, а не слова. Как тебя зовут, девочка? Недавно в столице? Когда родственничек говорил речи, она умирала со скуки и была рада любому обществу.
Лупас: >>>дом Курионов Проклятое солнце было не многим хуже трепливого правителя, затянувшего похвальные речи, но оно, полыхнув в рыжих волосах, направило взгляд. Дентер её узнал. И стояла она рядом - не больше не меньше - с жирной родственницей принцепса. Но поразмышлять что смотрится аппетитнее - грудь второй или бёдра первой он не успел: кто-то слишком наглый или слишком голодный подбирался к кошелю казначея, болтавшегося около управительницы. Оба, разумеется, ловили ворон, и волк, клацнув челюстью, поймал вора за палец. И сломал, заламывая руку и зажимая жертве рот. Выпускать его за дальним портиком храма не хотелось, но возясь, можно было прощелкать бОльшее.
Авл Элий: Ветурий отвлек ненадолго и его ехидное и неуместное 'милый' было привычно прервано шутливым полуударом. Тем временем взгляд, оторванный от марсия упал на сестру Гнея, которая наконец-то отошла от матери и он подозвал одного из своих слуг и вложив ему в руку подвеску с сапфиром, взятую по случаю и в надежде на случай, велел передать Домиции с приветом от очарованного ею.
Квинт: - На Катона! Боги всемогущие, Луций, ты знавал его лично? - Квинт голову отклонил и посмотрел по-птичьи насмешливо, - Может быть и похож. Времена формируют людские нравы в той же мере, в какой сформированы ими. Да и поводов оглядываться на Ливия Куриона у Руфа несколько больше сейчас, чем на все написанное Титом Ливием. История не имеет привычки дышать в затылок в буквальном смысле, и если пытается чему учить, то, в сравнении с ней, живого человека в сторону не отложишь. Я не говорю уже о насущном.
Луций Фурий: - Меж тем человеку следовало бы на нее больше оглядываться, нежели на неверных ближних, - быстро отпарировал Луций, - и, может быть, это внесло бы в нее некоторую долю разнообразия! Тут он почуял, что противоречит сейчас доводам, которые готов был бы привести отцу, продолжись их разговор в том же антагонистическом ключе, и как раз отец являл бы пример отступления от невольно традиционных решений... если Луций его правильно понял. И только тут осознал, насколько далеко зашел в предположениях. Не иначе как по накатанной... Тит Ливий ли был виноват? Если и да, то только в том, что упоминание о нем заставило оглянуться чуть дальше.
Квинт: - Смею тебя уверить, - с успокаивающим кивком и поднятой ладонью, - прежде чем доказывать мне пользу исторических исследований, тебе придется доказать мне пластичность человеческой природы. Да и природы вцелом. Попытки разума оценить качество возможных изменений ничто в сравнении с косностью повседневных требований. Поэтому всегда лишь попытками и оставались.
Луций Фурий: ... кто, однако, виновен был в том, что не оглядывающихся и повторяющих ошибки своих предшественников карают так же одинаково? - За склонностью к обобщению очень удобно прятать леность ума в конкретной ситуации. На что, вероятно, и рассчитывают подобные кандидаты.
Квинт: - Именно! За каждое решение отвечает конкретный человек в окружении таких же конкретных людей, и все, что он может противопоставить инерции обстоятельств, это личная воля. А она, как бы ни хотели убедить в обратном эпики, не способна бесконечно следовать должному, когда жизнь подсовывает желаемое, - Квинт подмигнул и стрельнул глазами в сторону Минор и ее семейства. Взгляд там и встрял.
Луций Фурий: Луций глянул в ту же сторону и рассмеялся: - Нечестный прием! - признавая, что под черепом уже вскипает бунт. Отлепившейся от матроны Домиции кто-то кланялся - и, похоже, чем-то. Луция это не слишком взволновало: ей было четырнадцать, а сама Минор разговаривала с какой-то девушкой, хоть и старшей Домиции по виду, но с несравненно более мягким выражением лица. - Кто это, Квинт?..
Домиция Майор: Даже не посмотрев в сторону тётушки-трещётки Домиция порывисто преодолела расстояние до номенклатора и сдвинув брови спросила: - Что с нубийкой? Судя по растерянному виду раба, ответ грозил задержаться надолго в его горле. Домиция передернула плечами и резко бросила: - Ну так узнай! Не думаю, что на моих родственниц кто-нибудь покусится в твоё отсутсвие, - и продолжила, ничуть не заботясь о том, чтобы понизить голос - боюсь, чтобы их похитили, придётся смелому вору ещё и приплатить, да немало... Ну, что застыл? Иди!
Квинт: Квинт развел руками, и, прикрывая глаза, повертел головой меж поднятых плеч. - Самому нравится! Боюсь только, что мои шутки ее скорее напугают, чем развеселят - я вижу этот взгляд и чувствую себя солдафоном, хоть и забыл уже, когда последний раз видел бритта. А по мне, женщина хороша, когда без зазрения совести может обозвать тебя засранцем в ответ на излишнюю вольность воображения, а не нахалом. И при этом не покраснеет, но попытается, а получится у нее только локон на палец навертеть. Иди знакомься: ты и в речах прямей, и в раменах шире, и от дисциплины не так давно...
Валерия Секста: - Недавно, да... Я почти всю жизнь провела в Афинах. Я дочь Марка Валерия Корвина. Шестая - Валерия улыбнулась, зная, что в Греции ходили шуточки об отце из-за отсутствия сыновей. Она чуть подняла глаза на матрону и подумала, что лицо её где-то видела, хотя не могла вспомнить, где именно. Разглядывая женщину, она упустила ручку Эмилии и спохватилась уже тогда, когда своевольное создание потянуло матрону за подол, привлекая внимание, и звонко возвестило: - Ты красивая! Еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, Валерия кивнула: - Ну вот, малышка произнесла то, что вертелось у меня на языке.
Тривия Августа: Тривия краем уха слушала журчащий голос сестры, не вникая в то, о чем она говорила с вдовой Агенобарба. Здесь опасности не было. Выходке дочери она улыбнулась тоже скорее машинально - этому сборищу не помешает немного детской непосредственности. От созерцания принцепса её отвлек человек. Ничем не примечательный человек, ведущий за порядком выкрученную руку какого-то парнишку. В толпе таких из ста сотня... Но что-то в его уверенных движениях, осторожных шагах, внимательном взгляде, заставило её вздрогнуть и стать на мгновение юной Валерией, вбежавшей в дом отца в окровавленной одежде... Тривия хрипло вздохнула, и, зажмурившись, тряхнула головой, но ощущение опасности не исчезало. Сладкой опасности. Завораживающей.
прислуга: Когда ему в руку опустилась драгоценная капля, он даже грешным делом подумал а не сбежать ли - на первое время хватит, золото опять же.. да вот только мелких жалко было, и эту, как ее, жену..по большому счету да, жену, дети ведь есть, целых трое. И вроде бы даже его..хозяин ведь однолюб, гы, при его-то возможностях.. ..он замечтался и очнулся только у той, кому и предназначался завиток с каплей на золотой нитке. - Госпожа, прими дар от моего господина Авла, очарованного твоей красотой.., - проговорил без запинки, протягивая Домиции подарок, и тут же понимая что распоряжения называть имя не было и чем это может ему аукнуться.
Клавдия Минор: Сохраняя положенную к случаю скорбную мину, смеясь только глазами, Клавдия вернула малышке похвалу: - Ты тоже, детка, - и подняла взгляд, ожидая увидеть льстивость на дне слащавых глаз. Но девушка смотрела так же наивно-распахнуто, как её маленькая родственница. Минор только головой покачала на эту провинциальную непосредственность и дружелюбно улыбнулась: - Девочки Марка... надо же. Как летит время. А я всё думаю - где я видела рыжую роскошь твоей сестры? Мы-то уже пять лет в Риме. Давно из Греции? Обязательно приходите ко мне, поболтаем об островах... - взгляд ненадолго затуманился, пока Минор пыталась вспомнить знакомили ли её с тремя старшими дочерьми политика или она видела их издали на одном из праздненств - память подсовывала совсем другие воспоминания о прежней жизни...
Гней Домиций: Однако, принцепс так затянул свою речь, что не выдержало и испарилось даже презрение. То, что говорил правитель, было правдой от первого до последнего слова - и про дороги, и про границы, и про рабов... И всё же было ложью, извращающей саму суть правды. Для народа Рима - говорил он. Но народ Рима стоит тут, на Форуме: нобилитет, обленившийся до того, что срамными губками их вытирают рабы, плебс, требующий дармовых зрелищ и такого же хлеба, не желающий работать. Кому библиотеки, если в термах есть вино и мальчики? Кому парки со скульптурами, если некому оценить мастерство скульпторов? Для кого дороги, если выехать по ним, обустроенным, для римлянина считается или испытанием или величайшим несчастьем? "Когда они устанут пожирать мир, мир пожрет их. Так пал Египет, так пали до него многие и падут многие" - говорил его учитель. И сейчас, глядя как толпа пожирает глазами свое законное зрелище, Гней, спорящий с философом до посинения, готов был признать его правоту. Он тоскливо заозирался, ища какой-нибудь предлог, зацепку, знак, что это представление скоро закончится - зевки плебса или подзывающий знак матери... Но плебс внимал, а мать беседовала с очаровательной молоденькой девушкой. Знака не было. Но на милом лучезарном личике, по крайней мере, отдыхал взгляд и успокаивалось сердце. И он смотрел на неё, без всякой задней мысли, не думая даже, что такое разглядывание может со стороны выглядеть дерзостью.
Валерия Секста: - Меньше года, - привлекая к себе Эмилию и машинально перебирая пальцами рыжие завитки ответила Валерия и вдруг вспыхнула. На неё внимательно смотрел молодой человек. Красивый молодой человек... Она посмотрела на сестру, но та сосредоточенно выглядывала что-то в толпе. Или кого-то. О чём думает Тривия всегда было для неё загадкой. Вновь обернувшись к юноше, она не нашла ничего лучше, чем просто улыбнуться и приветственно кивнуть.
Клавдия Минор: "Меньше года..." Остров за островом поплыли перед глазами такими, какими она запомнила их с палубы. Но собеседница вспыхнула и Минор, проследив её взгляд, прикрыла улыбку веером. - Этот забывший приличия юноша - мой старший сын, Гней Домиций Агенобарб, а там, - она показала веером сквозь толпу, - моя старшая дочь Домиция. Познакомь же меня с этой красавицей, - Минор погладила малышку по щеке, невольно залюбовавшись золотыми кудряшками.
Гней Домиций: Никак не ожидая, что ему кивнут как старому знакомому, Гней сперва машинально улыбнулся в ответ на открытую улыбку, а потом нахмурился, пытаясь вспомнить девушку. Очевидно, это была какая-то новая подруга Домиции, но он так рассеян в последние дни и непростительно невнимателен к семье.... Мать смотрела из-за веера как-то неодобрительно, и он ещё больше утвердился в мысли, что скоро родные пообижаются на него окончательно. Ещё сильнее захотелось чтоб побыстрей закончились эти речи и он смог проводить своих женщин домой, купить тетке подарок, и проследить чтоб статую... Он тронул Понтия за локоть: - Понтий, как ты думаешь, мне же не обязательно идти на Аппиеву дорогу? Мы Курионам, конечно, родственники, но такие же дальние, как половина присутствующих... Или это будет.. гм.. непочтительно?
Тривия Августа: Решив, что найти заинтересовавшего её человека она всегда успеет, Тривия краем уха слушала разговор женщин, ища подходящий повод к нему присоединиться. По сыну покойного Агенобарба она скользнула взглядом, про себя отметив, что мальчик хорош, но слишком юн, даже для Валерии. Особенно - для Валерии. Но вот представился подходящий случай вклиниться в беседу, и она, повернувшись к матроне, ответила за сестру: - Это моя дочь, Эмилия.
Клавдия Минор: - Терция, Валерия Терция... - наконец-то всплыла из воспоминаний Минор, - ну конечно, Марк представлял нам с Гнеем вас на празднике Деметры в Афинах, но ты тогда была совсем юной незамужней девушкой... боги пресветлые! Как давно это было... а теперь ты мать такой очаровательной дочери, а она - копия вашей бабушки. Какими судьбами вы в этом невыносимо шумном городе? - не то чтоб это её очень интересовало, но кумушки за спинами шушукались так настойчиво, что Клавдия готова была расцеловать позабытую малознакомую посреди Форума, лишь бы повернувшись, увидеть как позеленеет пара-тройка лиц, из тех, что, как ей уже успели доложить тетушки, особенно сильно кривились на... игру в жребии.
Меценат: - Юные в том не виновны, что, жизнь продолжая, время на смерть уделить почитают излишним. Я не считаю, что ты непременно обязан, - "если родился он сходным со мною не только в том, что природа являет глазам, то не нужно запахом смертного пламени душу тревожить, время еще не пришло." От него не укрылось, как улыбнулась в их сторону юная дева, так безыскустно красивая ликом невинным. Через толпу пробираться считая зазорным, Юлию Понтий ее указал незаметно: - Видишь? Иди повертись и послушай, что скажет, как произносит... А кто она, позже узнаю.
Луций Фурий: Луций совету не внял бы - уж больно нежная была. Но она была не одна, поблизости обреталась та, что увела с трибун амфитеатра Пуппия, и он пошел. Не из-за Пуппия, а из-за ее самой, этой рыжей. Судя по тому, с кем она разговаривала, знакомство обещало неожиданности. Пока он пробирался и в ушах оседали три дня у Рыжей, мулы и самоубийства, у них едва не дошло дело до поцелуев, и - Да полюбят вас боги, - приветствовал он женщин во главе с Клавдией Минор, уже зная, что у ЭТОЙ рыжей есть по крайней мере ребенок. И, памятуя ее поспешное бегство с трибун, он, пряча насмешку в прищуре, спросил женское общество: - Не находите ли вы, что тут становится душновато, и зрелище несколько затянулось?.. Великий, на мой взгляд, тщетно пытается его разнообразить: тематика выступлений обязывает к определенным оборотам речи. И даже с его талантами не подобрать к случаю слов, которые были бы моложе этого мира. Покойный был гораздо менее словоохотлив, предпочитая речам дела, и, мне кажется, даже актер, который его играет, если он только не чужд перевоплощения, должен ощущать досаду за происходящее.
Фурия: >>дом курионов>> ........ Кто здесь откровенно скучал, так это она. Слушая недавно сватавшегося старика, все сильнее ощущала, что он действительно старик, и даже азарта уже не предвидела в общении, случись все же выйти за него. Церемонию прощания тянул богоявленный, и она закрыла глаза, чтоб вздохнуть. Когда она их открыла, в поле зрения попал Пуппий.
Пуппий: Тит, оставив поредевшее семейство, высказалая с трибуны, чем семейство незамедлило воспользоваться и расползлось. Подходить к компании из Луция и Квинта Эрастус счел затеей бесполезной и чреватой уколами самолюбия, так что он решил подойти к сестре. Ей было о чем выразить соболезнования: Пуппий не верил, не смотря на легендарную твердость дочери Фуриев, что ее сердце не задето происшествием в семье. В толпе шептались, и последнее замечание какой-то злючей кумушки о том, что младший брат нашел себе мужа раньше, наверняка слышала и она сама. С мыслью "и что им неймется, женщинам, за что злословить им ее, сами давно при детях и мужьях", он поприветствовал ее, как только она его увидела, и приблизился. - Вероятно, тяжело слышать как злословят по поводу твоего несчастья.
полная версия страницы