Форум » Общественная жизнь » Форум - городская площадь » Ответить
Форум - городская площадь
Admin:
Ответов - 151, стр:
1 2 3 4 All
Клавдия Минор: Качнув головой в сторону сына - "рано", Клавдия только успела ответить Луцию: - Если тебя не подслушают боги, с такой позицией ты завоюешь пару-тройку стран и, наверняка, одну из самых достойных девиц Рима, - ...как рыжая дочь Валерия превратилась в тигрицу, оберегающую дитёныша, явив ещё большее сходство со своей бабкой. Не так далеко стояла Минор, чтоб не услышать блеющий ответ перепуганного слуги. Но комментариев она себе не позволила. Только довольную улыбку "хороший мальчик, внял". Оставалось выяснить какой дерзкий пытался одарить её дочь за её спиной, но это могло подождать до того, как они выберутся из нарастающего шума.
Гней Домиций: Как он услышал это имя в гуле овации Гней и сам не смог бы объяснить. Оно просто врезалось в него как стрела и заставило развернуться резко, всем корпусом, взглядом, вниманием. И за один взгляд понять - Авл услышал его увещевания, оставил попытки ухаживаний за Домицией, избрал девушку по своему положению... Красивую девушку, трепетную, обаятельную. Прекрасный вкус. Правильный выбор. Но вместо радости, на задворках сознания сквозили отстранённые, холодные мысли "но как он дерзок...", "а я - не дерзок разве?", "невозможно соперничать с совершенством"... А совершенство дрожало как испуганная лань, которую вот-вот догонит свора и которой некуда бежать. И он пришел на помощь машинально, как пришел бы на выручку собственной сестре. Гней опустился на колено перед малышкой, выхватившей подарок, улыбнулся и качнул подвеску пальцем: - И правда красиво. Наверно глупый раб перепутал, отдал не той, Элии известные купцы и наверняка захотели поучаствовать в приданном самой красивой девочки на площади, - и просительно посмотрел на строгую рыжую женщину. - Если твоя мама позволит, и наш дом поучаствует в твоём приданном парой безделиц. Это было нечестно. Мало кто в империи мог себе позволить отказать племяннику принцепса в невинной просьбе. Даже незнакомая женщина. И Гней это знал. Но девушка смотрела так потерянно...
Домиция Майор: Домиция, вняв совету матери, размышляла, какая гримаска более подойдёт для слова "дурно", когда её слуха коснулось "...Элий" Обернувшись, она окинула взглядом всю картину. Вот как. Спрятав клокотавшую в ней ярость под маской усталого равнодушия, Скорпия сделала шаг в сторону брата, затем закатила глаза и начала оседать на пыльные камни форума, разумеется, достаточно медленно, чтобы Гней успел её подхватить.
Луций Фурий: ...а между тем этой самой возможностью пользовался братов доброхот и даритель, и, будь Луций более суеверен, чем практичен, он бы не усмотрел ничего хорошего в том, что его подарок был по наивности принят. Впрочем, мать имела право отобрать у ребенка предмет, не являющийся игрушкой, но Луций не стал наблюдать, чем там закончится дело, поскольку возможность, хотя и досадную, ему предоставили тоже. Подхватывая фигурку Домиции, поплывшую так легко, словно ее могло бы, как течение, удержать знойное дыхание толпы и полудня, он в какой-то момент подумал, что не такая уж она и слабосильная: обморок не был похож на тот, из которого они с Ветурием выносили ее в прошлый раз. "Элий?... бойся данайцев..." - мелькнуло в голове. Хотя, возможно, все действительно объяснялось жарой и скукой. И он едва удержался от улыбки и вопроса: "куда отнести".
Фурия: У Ирины при виде странного поведения Куриона даже морщина между бровей разгладилась. И достойная дева, не зная как это поведение трактовать, как слабость или как глупость, в раздумье отвела глаза на Пуппия, но и тут нашла в лице неприятно поразившую ее перемену. Пухленький юноша, казалось, чем-то напуган. Морщина вернулась на свое место, губы на миг поджались, выразив тем самым мысль, что о достойных в ее положении мечтать не приходится, и, если выбор ограничивается глупцами и трусами, предпочесть следует труса просто потому, что он моложе и способен обеспечить потомство. Снова пожав губами, она отвернулась от Пуппия, решив сегодня уже заняться делами и оставить мертвецов бездельникам, и пошла с форума, не заботясь дождаться, пока принцепс слезет с трибуны: ей, как глупой бабе, подобная вольность не грозила тем, чем грозила она сенатору... Тем более, она не была настолько близка к императору, чтобы он изволил заметить подобную глупость. >>>>>>>>>лавка, она же дом, Суламиты.
Дея: Старичок не подавал признаков недовольства, но и слабости не выказывал, а потому она, подержавшись немного за его руку, почувствовала себя глупо. Снова покосившись на его лицо, не поворачивая шеи, она с прямой спиной скромно опустила глаза и отпустила его локоть - якобы затем, чтоб, прикрыв рот ладошкой, негромко покашлять.
Ливий Курион: В другой день, Ливий провел бы пару приятных минут, наблюдая как одна человеческая привычка побеждает другую, как стадо, начавшее было млеять привычное "аве" опомнилось, осознав вдруг неуместность здравницы на похоронах, в другой год он посмеялся бы равно и над переигрывавшим (кажется, он даже прослезился под конец) принцепсом и над смущенной собственной глупостью толпой, в другой жизни он взял бы стоявшую рядом женщину за руку и увел туда, где ничего не значат императоры, сенаторы, настроения черни, сама империя... Но её рука исчезла, мир сжался в точку, лицо забронзовело и, глядя на стремительно мелеющий людской поток, тронувшийся ещё раньше, чем за правителем сомкнулись спины преторианцев, Ливий нашел в себе жизни только расправить плечи, отдать громкий приказ десингатору и, голосом суше дров погребального костра, потребовать воды. >>>Аппиева дорога
Лупас: Он успел всё. И увидить, и услышать. И даже подскочить с водой... >>>Аппиева дорога
Дея: Она в первую минуту растерялась, не зная, где этой самой воды вообще взять, потом, уже поджав губы "ну какой я ему управляющий! Хоть бы объяснил сначала кто-нибудь, что вообще делать..!" - увидела, как проворно обернулся волчара, и забыла, что растерялась еще и потому, что было непонятно теперь, оставаться ли ей здесь, подле старичка, или возвращаться возглавлять процессию рабов. С одной стороны, вроде как нужно было возглавлять, да и воды, как выяснилось, было кому подать, а с другой - она вдруг вспомнила про время приема лекарств. И пока она мешкала, разбираясь, человека, которого, судя по его проворству, можно было об этом спросить, уже нужно было догонять. >>>>>>>>>Аппиева дорога
Тривия Августа: Тривия размышляла недолго, и уже собиралась было произнести приличествующие случаю слова благодарности юноше, столь своевременно вызволившему её сестру из щекотливого положения, но тут девчонка, которая, судя по пухлым губам и тонкому носу, приходилась матроне дочерью, а юнцу - сестрой, повалилась на руки молодому Фурию. Это избавило её от необходимости говорить, и она постаралась охнуть понатуральнее, и заботливо склонилась над девушкой, отметив про себя, что румянец у той вполне здоровый и дыхание ровное. "Притворяется..." решила она про себя и участливо обратилась к Клавдии: - Надо найти тень... Дети так хрупки, право, я ужасно жалею, что взяла с собой Эмилию. Вот что, думаю, нам простят, если мы покинем это многолюдье. Мой дом много ближе, и я буду рада, если ты и твое семейство почтят его стены... - Тривия замолчала, изображая смущение, и продолжила чуть тише, потупив глаза - твой сын оказал неоценимую услугу моей неразумной сестре, и я буду рада предоставить в распоряжение твоей дочери прекрасную греческую знахарку... Сделав ещё один шаг к матроне и переходя на еле слышный шепот, она продолжила: - ...в которой, к слову сказать, твоя дочь ничуть не нуждается. Заговорщицки улыбнувшись, она склонила голову к плечу в ожидании ответа.
Валерия Секста: Она едва успела перевести дух, избежав взбучки от сестры, и поблагодарить взглядом доброго юношу, когда та красивая девушка упала в обморок. Право, Валерия с радостью последовала бы её примеру, настолько её измучили духота, шум и переживания. Услышав, что сестра предлагает матроне уйти, она испытала такое облегчение и радость, что осмелилась подать голос: - И правда, Мелетия рада будет позаботиться о такой милой девушке. К выжидательному взгляду Тривии присоединился ещё один - едва ли не молящий - так она хотела попасть в прохладу и покой из этой толчеи.
Клавдия Минор: Это был один из тех редких случаев, когда Калвдии было трудно удержать на лице нужное выражение. Хотелось расхохотаться в голос. "Ты и при жизни был вполне приятным мужчиной, Гай, а похороны твои удались просто на редкость". Но годы тренировок в афинском обществе сделали своё. Прикрыв щеку веером в изнывающем жесте, Минор пощелкала пальцами, привлекая внимание номенклатора, и, пока раб шел за распоряжениями, успела распорядиться детьми: - Гней, помоги Луцию вывести сестру из толпы, - поблагодарить ловкого Фурия: - Как кстати иногда бывает реакция воина, спасибо, Луций, - и согласиться на предложение понятливой Валерии: - С удовольствием и багодарностью посетим, - добавить тише: - ...не такую уж и большую, Авл, конечно, дерзок, но они в городе на хорошем счету, хоть и плебеи, а подвеска хороша... ... и додумать, раздвигая сладко-сочувствующим взглядом зеленеющих от зависти домин, которым, в отличии от неё, предстояло ещё пожариться у костра "по крайней мере этих двоих я воспитала неплохо". Улыбку себе можно будет позволить уже после выхода из толпы - разумная дочь отвергла сомнительные дары, безупречный сын приобретает родовитых доброжелателей, возможный зять демонстрирует завидную хватку, несколько женщин за спиной с почти слышимым звуком лопнули от злости - ждать большего от похорон претора было бы уже жадностью. Рабу досталось быстрое и тихое: - После костра доставишь домин домой. Кто-то всё равно должен был платить за веселье. Сегодня долг достался тётушкам и кузине. >>>дом Тривии Августы
Гней Домиций: Рыжая женщина всё медлила с ответом, а он, вместо того чтоб соображать какой-бы ещё весомый аргумент прибавить к просьбе, думал, что эта застенчивая девушка похожа на маленького ёжика, которого когда-то поймал для него отец - малыш с мягкой шкуркой вместо колючек ещё не умел толком сворачиваться, перебирал в воздухе лапками, вздыхал и смотрел так, словно просил их, больших и страшных, его не обижать. И в этом сравнении ему ничего не казалось странным, пока она не поблагодарила его глазами и он, пожав плечами, улыбнулся даже не в ответ, а собственной мысли - как можно было сравнить привлекательную молодую девушку с ежонком. А за всем этим не заметил, как сестра, с присущей женскому притворству грациозностью, начала оседать в обморок. И вместо толкового приветствия Луцию, котрого не видел несколько лет, получилось нечто среднее между "Рад встре... ", благодарным кивком и "давай туда..." >>>дом Тривии Августы
Тривия Августа: Жестом подозвав служанку - рослую, широкоплечую деву на голову выше большинства присутствующих женщин - и шепнув ей на ухо краткие распоряжения, Тривия последовала к носилкам. >>>> дом Тривии Августы
Валерия Секста: Крепко сжав в ладони ручку Эмилии, Валерия последовала за сестрой. Впечатлений на сегодня было явно достаточно, и ей хотелось побыстрее очутиться в стенах родного дома. >>>> дом Тривии Августы
Авл Элий: Впечатление судя по смятению одной и слишком своевременному, чтоб быть настоящим обмороку другой он произвел. Окрас этого впечатления пока был не так важен. И в целом, падая в обморок как только взгляды обратились к юной (надо бы узнать кто и откуда, милашка) Доми показала как ей важно быть в центре внимания.. а это был если не ключ, то что-то ценное точно. Он улыбнулся, отмечая, что они все стали собираться и явно не на аппиеву дорогу. Демонстрируя крайнюю степень дружелюбия, которое, если речь идет о женщинах, редко обозначает действительную склонность.
Луций Фурий: Удержаться от улыбки - вернее, даже ухмылки - было все трудней, все равно его выдавали насмешливые глаза, в которых чужие приветствия, идеи и советы отражались от очевидной для него причины, по которой обморок все еще длится. Нет, он ничего не имел против подобной ноши, но испытывал искушение перекинуть ее через плечо - жест, естественный при переноске бесчувственного тела, в данном случае привел бы в чувство гарантировано и эффектно. Луций бы на это полюбовался. В другое время. А теперь ограничился поцелуем в висок, да и то на ходу "туда" уже, и только через три-четыре шага, когда дыхание сползло к уху, сдерживаясь, залез в него языком. >>>>>>>.>>>> дом Тривии Августы>>>>>>>>>>>>>.
Домиция Майор: Домиция едва сдержалась, чтобы не хихикнуть, но подумала, что лучше всего будет продолжать пребывать в обмороке и не портить сцену. >>>дом Тривии Августы
Юлий: Наблюдать уже собственно было незачем, разве что проследить куда они направились..но понтий собирался разузнать кто она-позже. И если он собирался сделать это позже, незачем торопить события и делать чужую работу. Причина благостной пристукнутости одуванчика стала яснее, когда рыжая (не та, другая) не дала ей принять подарок. Девочку даже стало несколько жалко. Только юлий все равно сомневался, что даже под строгим присмотром та сумеет сохранить чистоту, в городе, где нравы так свободны, а удовольствий и искушений достаточно для нескучной жизни. А еще ему вспомнилось, хотя сравнение было и неправомерно, что именно из таких, спокойных, тихих и чистых выходили лучшие, ничего не гнушающиеся профессионалки, и именно они, казалось, получают наибольшее удовольствие от работы. Когда процессия удалилась, он подошел к понтию. И коротко охарактеризовал ее как еще не испорченную городом..полагая, что остальное расскажет в доме.
Меценат: - Можешь вернуться домой, - окружение было слишком, на взгляд его, плотным, и лишние люди только в ногах бы болтались, в то время как нужен был в толчее только тот, кто ее бы подвинул на расстояние шага вперед, и кого бы резким толчком не прижали бы к потному телу. Телохранитель. А мальчик из бань пригодиться как-нибудь позже. - И, если ты что-либо слышал при разговоре о том, что любезно ей было б, сразу Кайену скажи: я намерен позвать ее в гости. Это последнее он договаривал тихо, начав едва ли не криком, чтоб Юлий услышал распоряжения, вслух уж додумывал после, как заманить ее в дом одновременно с сыном. >>>>>>>>>>>>>>>Аппиева дорога
Юлий: Юлий вообще сомневался, что ей будут милы какие-либо подарки. По крайней мере, пока за ней следит вот та рыжая. Но не произнес это вслух, а поклонился и решил подумать. И думал всю дорогу до авентина. >>>>>>>>Дом Понтия мецената
Авл Элий: С уходом женщин становилось совсем неинтересно. Позволить себе вот так же под благовидным предлогом уйти с жары он пока не мог, отчего завидовал младшему Фурию, у которого повод был. И потому пришлось незаметно раствориться уже по пути на аппиеву дорогу. >>>>дом Элиев>>>>>>>>>>.
Ветурий: - Говорю тебе, это так! Можем поспорить! - Да чтоо ты мне таакого проспоорить можешь, чтобы интересно было..разве чтоо.. - Да иди ты..в термы, - отсмеялся младший Ветурий, отстраняя руку и заржав еще громче, добавил:- Не здесь, милый. На нас все смоотрят, паазооор кааакооой,-передразнивая голос и жест, - и ваапще я не сваабоден если чтоо. Раздалось дружное не подобающее поводу собрания ржание и Ветурий порадовался что процессия уже ушла довольно далеко и старшие наверняка не слышали.>>>>>>>>>>>> дом ветуриев
Парис: >>>>>> с улицы 27 августа ...но здесь Парис совсем промолчать не мог, надо же было хотя бы о чем-то рассказать, она ведь и не знает, ей, может быть, даже интересно: - Смотри, - и он средним и безымянным пальцами коснулся ее плеча, только добиваясь внимания к словам, - это наш Золотой мильный столб... вооон, - он показал второй, свободной от прикосновения к Мэхдохт и несвободной от корзины, рукой, - сюда сходятся все дороги...только считать надо прямо от городских ворот, - Парис убрал руку от Мэхдохт и потер палец о палец, словно пыльцу, растирая тепло ее плеча, - а там вот дальше - ростры..для ораторов...видишь? Это когда-то было носом корабля, вот та острая..штука, - Парис оглядывался на Мэхдохт через плечо, старался улыбаться так же весело, но получалось с трудом, и он только запоминал как можно тщательнее черты ее лица, выхваченные взглядом с каждым поворотом головы, - точнее, это носы кораблей египетской... - и вдруг сбился, - или не египетской...не помню, - он извиняющеся заморгал, - а остальное я тебе покажу потом...если...как-нибудь. Он расстраивался, как маленький, что уже совсем скоро надо расстаться, и она уйдет, а до завтра еще так долго... Расстаивался, и все труднее становилось говорить. Поэтому он смолк, еще какое-то время по рассеянности держа руку вытянутой вперед и указующей уже непонятно куда.
Мэхдохт: 27 августа >>>> с улицы …и окинула взглядом площадь. - Смотри, - Парис тронул плечо, и Медок обернулась туда, куда он указывал. Все дороги сходятся к этому столбу? Уголки губ ее дрогнули в усмешке. Однако ж, как заносчивы эти римляне! Мэхдохт знала много дорог в обход Рима и свято верила в те, где о Риме и не слыхивали. Она взглянула дальше, на трибуны, украшенные, будто головами побежденных, рострами египетских кораблей. А потом покрутилась на месте, знакомясь с храмами и другими монументальными зданиями. - Красиво, - сказала она для Париса из вежливости, хоть и не солгала. Все это нравилось Дахи? Так сильно, что она жила здесь и нисколько не жалела о своем побеге? Медок все казалось угловатым, острым, будто кусками поломанным. Ей не хватало плавности линий, к которым привык глаз. - Расскажи мне об этом месте побольше как-нибудь, - она кивнула, вновь окидывая взглядом Золотой столб. - Мне очень интересно. Я вообще хочу знать все о Риме и его жителях… Парис куда-то указывал. Медок сделала пару шагов в ту сторону и спросила, оглядываясь: - Нам туда? Почему-то, как только они вышли на эту площадь, Мэхдохт покинуло то волшебное чувство непричастности ко всей своей прежней жизни.
Парис: Сам не зная, почему, Парис вдруг представил, что было бы, если бы не было Мэхдохт, не было этого утра, площади, ничего... И показалось, что даже солнце поблекло на брусчатке. Так, наверно, становится, когда теряешь кого-то нужного и близкого. Откуда это знал Парис? Наверно, просто представил настолько, что почувствовал. Это, должно быть, ужасно...вот она держит яблоко в хрупких, изящных пальцах, надкусывает его с хрустом, улыбается такой заразительной улыбкой, что еле сдерживаешься, чтобы постоянно не улыбаться в ответ. Вот ткань ее одежды слегка колышется при ходьбе, складки ловят солнце и отливают каким-то другим светом. Вот Парис прижимает свою ладонь к ее ладони, и тепло льется медленно, приятно, по всему телу, до самых стоп... И вдруг - нет, безумно, невероятно страшно даже представить! - всего этого...не было. Парис протер глаза, поморгал: - Да-да...сюда... - и солнце теряло цвет, и городской шум врывался в звенящую тишину внутри как-то неприятно, слишком резко, раздражающе, будто это было вторжение чего-то уродливого в прекрасное, и ростры были зазубренными и острыми, будто вгрызались, выедали до этого светлое небо до темных дыр. Это, должно быть, ужас - терять кого-то. Насовсем. Парис поморгал еще, с удивлением почувствовав, как защипало глаза. "Что это я, боги...плачу?.." - он растерянно огляделся, пару раз глубоко вдохнув. Внутри билось, ныло и тревожилось, а он никак не мог всего этого унять. "Вот же дурак, ну, дурак же... Ведь не произошло этого ничего!.." - Парис сокрушенно мотнул головой. Сбросить, стряхнуть с себя, выкинуть из головы. Он попытался заговорить: - Мы вот сейчас спросим, на месте ли... - и не выдержал, - Мэхдохт...а ты правда придешь? - и было все равно, покажется ли он глупым, нервным или больным на голову - было просто необходимо как-то унять эту подступившую тревогу, которая вот-вот выпрыгнет и тогда ее не поймаешь, - я вдруг...очень... - "я не хочу потерять тебя, едва найдя, не хочу потерять тебя, не..." - забеспокоился...что ты можешь не прийти.
Мэхдохт: Парис больше не сиял. Мэхдохт взглянула на него, и у самой кошки в горле заскребли вдруг. Сейчас вот они расстанутся, и кто же будет ее от печали спасать до завтрашнего дня? - А ты правда придешь? – спросил он, и Медок сделала несколько быстрых шагов навстречу. Она привстала на носочки, потянулась, ладонью нежно накрывая щеку Париса. Взглядом задержалась в глазах, а потом с какой-то даже материнской заботой окинула все лицо. Ее губы дрогнули от трогательной, печальной улыбки. - Конечно, приду, - голос глубокий прозвучал низко. – Не сомневайся во мне, я обещания сдерживаю. Да и ты… Ты же сам придешь за мной. – Она осторожно провела большим пальцем под глазом Париса. – Ресница… Рука ее переместилась на кисть плата, и голова поникла. - А ты можешь… Можешь мне еще одно яблоко оставить? – теперь уже в ее интонации было больше детского, смущенного. – Только одно, пожалуйста. Она бы носила его с собой до вечера, и когда совсем грустно становилась, вдыхала бы сладкий аромат.
Парис: Внутри захолонуло, он даже челюсти сжал - настолько ее прикосновение было неожиданным, долгожданным и волнительным. Он едва не нагнулся поцеловать, едва не обнял, едва не... Но было нельзя, неправильно вот так - без разрешения и при всех... или правильно?.. Несколько мгновений Парис не дышал, кажется, совсем. Во всяком случае так он решил, когда почувствовал, что задыхается: - А, да... - и все, перехватило горло, сжало сердце, онемело под ладонью, - "скажи, скажи, ну же, скажи же хоть что-нибудь, не стой столбом!.. Париииис!" - воззвал сам к себе и ко всем богам, потому что ощущение было, что он вот-вот провалится куда-то под теплый булыжник, а, провалившись, увлечет за собой и Мэхдохт...впрочем, это он размечтался, куда ему, он всего лишь... - "слоооово! Любое!.. Яблоко, она сказала про яблоко", - яблоко, - неосознанно повторил он вслух и сокрушенно зажмурился, - "какой же ты...идиот", - яблоко, да, конечно, - хотелось отдать и яблоки, и корзину, строго наказать никогда корзину не возвращать, потому что это подарок, а еще прямо сейчас купить цветов, а не рвать их только завтра с утра, подарить ей, ее охране, если она прикажет, и вообще... - вот, - Парис ощупью нашел одной рукой корзину в другой руке, потому что взгляд от Мэхдохт не отводился ну никак, так же ощупью попал в нее раза с третьего, выбрал яблоко покрупней, все еще ничего не чувствуя, кроме ее обжигающей ладони на щеке и своей руки, обхватившей фрукт, погрел его зачем-то в пальцах, словно это было что-то холодное, с чем он непременно хотел поменяться температурами и, наконец, протянул Мэхдохт, - держи. Парис твердо решил про себя, что если сейчас, вот прямо сейчас она не уберет ладонь, ему непременно сделается дурно от того, как он влюблен в нее, какой он непроходимый тупица и нескладень, от того, как горячо, горячо, горячо всему телу от простого прикосновения этой любимой ладони. ...Он очнулся от этого сладкого наваждения не сразу, когда ее рука уже была на плате, а голова печально склонена, и совершенно не мог ответить себе на вопрос, какое время она действительно касалась его щеки, а какое - ему это просто казалось из-за сохранявшегося до сих пор ощущения прикосновения.
Мэхдохт: Она смутила его своим поведением. И это с одной стороны доставляло ей удовольствие, но с другой отчего-то еще больше печалило. Хотелось взять его за руку и шепнуть на ухо «давай убежим скорее отсюда». Казалось, что он мог увести ее в свой сад, где не будет ни Рима, ни Антиохии, ни вообще Парфии… Где пахнет яблоками и цветами, где на восходе поют птицы. И Парис бы смотрел на нее вот так чисто, открыто, невинно, улыбался бы вот так искренне... …но надо забрать у претора ключи, раздать новые указания насчет завтрашних похорон, подготовить дом к возможному приезду гостя. Медок закрыла глаза и глубоко-глубоко вдохнула яблочный аромат. Стало чуть легче. - Идем, - кивнула она Парису. – Нужно поскорее разобраться с этим делом. Где тут? У кого спрашивать про претора? – она деловито вгляделась в ту сторону, куда недавно указывал ее провожатый.
Парис: Вот Мэхдохт закрыла глаза, поднося яблоко к лицу, - и будто бы он сам вдохнул этот аромат вместо нее. Вот время замедлилось, потом перестало существовать вовсе, а теперь заторопилось, словно это разматывался какой-то огромный клубок. Парис вздохнул о том, что при перемене ее тона осыпалось с площади Форума, как пыльца с цветка: - Да-да, пришли... - и тоже попытался перенять ее деловой тон, но получалось плохо, - вот сюда, - вышло совсем упавшим голосом. Парис дошел до базилики с мучительным ощущением, что потерял кого-то близкого, насовсем, так что когда заглянул внутрь и задал вопрос, тот вышел почти со слезами в голосе: - Аве... Нам нужен претор перегринов, - Парис шмыгнул носом. - Аве, да где ж я вам его возьму? Нет его, - и смотрели, и отвечали слегка удивленно, видимо, никто еще с таким надрывом не нуждался в преторе, как Парис, - помощник вот его - есть. Наверняка в табуларии застанете. - А?.. Ааа, в табуларии, - нет, и голос, и тон подводили невероятно, сам себе Парис на мгновение показался, как минимум, Эдипом, на которого одна за одной обрушились все тайны его чудовищного положения, - в табуларии, - он мотнул головой, стряхнул с себя, как мог, обреченность, обреченность стряхиваться решительно отказалась, и Парис заключил еще более трагичным голосом, - благодарю. Мэхдохт... нам не сюда, - произнес он так, будто это огромное горе, и будто она ничего из разговора не слышала, - нам туда... - и пошел сам, ведя за собой, даже объясняя будто бы самому себе, - в табуларий. - ... странный какой-то... Как с неба упал. По говору, вроде, местный... - голос был все такой же удивленный. - Вот оно надо тебе! - и мечтательно, - девушка красивая. И чего они в таких растяпах находят? - Что? - рассеянно. - Ничего! - раздражаясь и повышая голос, - говорю, что они в таких находят. - Ааа, не знаю, - все так же рассеянно. - Вот-вот, - и вполголоса, ворчливо, - угу, сам слышит через слово, а туда же: "с неба упал"... (Кашель. Сердитое шуршание бумаг. Тишина) >>>> в табуларий
Мэхдохт: Мэхдохт молча следовала за Парисом, погруженная в утомительные перечисления того, что ей нужно успеть сегодня, а что следует оставить на завтрашнее утро. С каждым новым планом она словно бы старела на пару лет, и взгляд ее становился все более бесстрастным. Даже на лбу вдруг проступила еще неглубокая, нечеткая морщинка. Вокруг росли стены, множились люди, гудели голоса и шелестели документы. Удрученный Парис что-то спрашивал и куда-то вел. Мэхдохт только сухо отмечала про себя «это базилика, это табуларий» и вглядывалась в окружающее лишь затем, чтобы запечатлеть в памяти путь к месту, которое, возможно, в будущем снова понадобится. Яблоко грелось в руке, черенком упираясь в ладонь, но уже скоро Мэхдохт перестала его чувствовать. Она несла плод, уронив руку вдоль тела, и оттуда сладкий аромат не доносился до ее носа. >>> в табуларий
полная версия страницы