Форум » Общественная жизнь » Термополий » Ответить
Термополий
Admin: Харчевня или бар - ели преимущественно стоя. Прилавки выходят на улицу. Над баром есть комнаты для гостей. Подается горячая пища и вино со специями.
Ответов - 130, стр:
1 2 3 4 All
Юлий: -Да? Привычное "господин" - не выговорилось, длинное. А надо бы, вот уже и хозяин лавочки смотрит. И кажется, Юлий понял, что значило это "ой". И как-то опасливо стало за браслеты. >>>Амфетеатр
Гней Домиций: - Кошель отдал же той женщине... как её... которая от умершей гетеры. Бестии Плутона! как... - сказал вполголоса. И "не хочется" не договорил, потому что был не один, он пригласил, были с ним, он отвечал... взгляд поскучнел, а спина выпрямилась. Гней шагнул поближе к прилавку: - Я Домиций Агенобарб, запиши на мой счёт, я пришлю человека позже. Тебе нужен залог? - потянулся к единственному что мог оставить - новому украшению, не перстень же... - Нет, что ты, господин, - закланялся хозяин, - какие залоги, я не тороплю... - Благодарю, - сухо ответил Гней, отворачиваясь. И, уже за порогом, бросил в улицу: - Господииин. Он же свободный, я знаю. Мог бы гражданин сказать... >>>Амфитеатр Марцелла
Пуппий: >>>26 авг день амфитеатр>>> Эрастус сразу потребовал комнату, куда приказал доставить вина, сыра, лепешек, масла и уксуса, а когда будет готово - что-нибудь горячее... - ... на выбор юноши. Чего бы ты хотел? В комнате, пропустив создание вперед, он не церемонясь обнял его сзади, едва закрылась дверь за рабом, принесшим масло. Обнял нежно, недвусмысленно перебирая руками от груди до бедер, и дыша в затылок. Сердце нетерпеливо скакало и уже здорово мешал животик.
Сидус: - Баранины и холодного травяного настоя, - выбрал Сид, не останавливаясь даже чтоб подумать. Наверху было прохладно и относительно тихо, но объятие скорого толстячка было неприятно жарким. "Наебёт" подумал Сид, лениво потягиваясь под дыханием. Он понятия не имел, как работают эти, которые сразу требуют плату, но догадывался, что требовать вперед значит сбить цену до уличного. А подарки... это он знал точно, по опыту, дело тонкое и небыстрое. Он развернулся в руках и, оказавшись нос к носу, чуть опустил подбородок и исподлобья посмотрел в глаза своими, тут, в тени комнатушки ставшими почти черными, глазами. Наклонил голову, прикусил жирненькое основание шеи, отодвинулся и заявил: - Есть хочу.
Пуппий: Вздрогнув от укуса, Эрастус потянулся следом, не выпуская из рук, снова прижал к себе и мурлыкнул: - Скооррро... но не сразу... - запуская ручки под тунику, туда откуда ноги растут, то есть где они уже начинаются, и дошептал в шею: - пока принесуут... Ты давно завтракал?.. Он не хотел ждать, пока мальчик поест, к тому же ему нужно будет почиститься потом, как бы не сбежал, а масло уже здесь, чего тянуть...
Сидус: Нормально он не делал этого давно, не считать же Иду или этого египетского скота, впечатление от которого хотелось перебить как угодно. И ведь отозвалось, не так чтоб уж, но... обедать и угомонить и этого мягенького как пузо кота, и себя одновременно всё равно не получилось бы. - Давно, - ухмыльнулся Сид, прикусил мочку и выдохнул, отпустив, - нетерпеливый..? - и надавил, всем телом, практически роняя нобиля на ложе спиной, сам падая следом, только подол туники взметнув и насаживаясь сверху без всяких масел не поморщившись, всё с той же ухмылкой, ловя его руки крепко и выпуская когти в запястья, начиная раскачиваться, не глядя даже удивился ли... хоть глаз не закрывал...
Пуппий: Ого! ОГО! Сперва выбило дыхание, отчего он и вскрикнуть-то вслух не смог, а потом он задохнулся, так заколотилось сердце со страхом пополам: за руки... ах щенок! сильный... соскочит и сбежит, кошель сорвет и поминай как звали, да кто такой вообще... Обрывки мыслей все реже приходили на ум, риск, начинавшийся еще от незапертой двери, обострял ощущения, а эта власть, решительность атаки, которую позволяли себе с ним только некоторые женщины, и которой просто невозможно было ожидать от... от кого? Раб? Не может быть отпущенником он в таком возрасте, маленький варвар! Сын свободного, по смелости повадки если? Так отчего ж эта смелость так далеко простирается, до готовности отдаться едва ли не насильно?... а потом только: - ауауауауау... - в преддверии и, опомнившись, закусить губу, изливаясь.
Сидус: Сидус смотрел на него, сквозь него и не видел, он уже брал своё и перед глазами были только статуи и темнота, патриций уже обмякал, и Сид добрал несколькими резкими толчками, выпустив одну его руку чтоб поймать своё в ладонь, глаза превратились в узкие щёлки потому что голова запрокинулась вместе с коротким выдохом: - Агррхх... Наклонился, разминая прогибом спину, слегка укусить в плечо: - ммммяягенький... - встал, макнул полотняную салфетку прямо в чашу для мытья рук и, стирая лишнее с ладони, живота и задницы, усмехнулся: - Теперь можно и поесть.
Пуппий: Охнув от укуса и постонав негромко в истоме, Эрастус снова начал думать, когда приподнялся и возмутился, что тога размоталась совсем: "Наглец, выпачкал." Сев, он вытянул руку: - Салфетку, быстро, - и требовательно тряхнул кистью, оглядывая свою одежду. И тут же решил смягчить отношения, так и не распознав пока, что это за существо: - Как вдохновенно ты... управился...
Сидус: - Как вдохновил, так и управился, - кивнул Сид, усаживаясь, и одной рукой макая и протягивая вторую салфетку, не глядя, потому что другой рукой уже обмакивал в масло лепёшку. Аппетит разгулялся звериный. - А ты всегда такой нетерпеливый? Кстати, а как тебя зовут, вдохновитель?
Пуппий: - ммм... - подумал Эрастус, брезгливо вытираясь и с героическим усилием скрывая эту брезгливость в отличии от вытираемого, и его осенило кокетливо сощуриться: - не всегда... И только оправив тогу, на что ушло порядком времени, даже баранина ("под кем они и сколько платят за эту вольность?") успела к столу, ответил с достоинством, растягиваясь на ложе с опорой на левый локоть: - Эрастус из рода Пуппиев. А потом погладил взглядом мальчика и решил добавить: - Если захочешь, сможешь как-нибудь убедиться, что вдохновляться я тоже умею неплохо. Кто ты такой?
Сидус: - А я Звезда, - честно признался Сидус, впиваясь взглядом в баранину. "Из рода Пуппиев" не сказало ему больше того, что он и сам видел. - Ага, может быть, как-нибудь. А про скульптора это ты серьёзно, или так, подкатить? - поинтересовался, когда обслуга, расставив, вышла.
Пуппий: - Ты ешь, - кивнул Эрастус, поднимая брови. Сам он, прежде чем вымоет руки, не взялся бы за пищу. - Почему бы и... знаешь, интересно было бы запечатлеть тебя таким, какой ты сейчас, и сравнить, когда тебе исполнится... ммм... лет эдак двадцать пять. Сколько ты обычно берешь? Последний вопрос был данью наблюдениям за собой и обществом. Не однажды к нему возвращались после... хм... условно говоря, ночи, и порой даже не настаивали на оплате. Но предположить, что юношу искусила его внешность, он мог только если причислить к внешности одежду, цепь на шее и манеру держаться. А обманывать ожидания значит портить впечатление.
Сидус: Потянув самый непропеченый с виду кусок и жуя, Сид склонил голову на бок рассматривая Эрастуса. Что-то сегодня попадались сплошь деловые. - Чего я хочу? - переформулировал по-своему. - Я бы обрадовался скульптуре, от тебя, в подарок. Сид налил себе вина и разбавил не слишком. Куда он её денет, скульптуру эту, он понятия не имел, но вдохновляла сама идея. В доме... том доме, был его портрет, дорогой и красивый, ценой в пол-поварёнка. И было жаль, что сгорел. Сидус качнул стаканом: - Ну и посмотреть как-нибудь как ты вдохновляешься. Если у меня будет время, - и прибавил, подумав, - и если у тебя оно будет.
Пуппий: Эрастус даже на миг расширил глаза - эва какие запросы! - В доме твоих родичей не удивятся, если им однажды привезут скульптуру? - спросил он с легкой издевкой. - К тому же, на такую работу нужно время, которого, как ты справедливо заметил, у нас может не оказаться. Он покопался в кошельке, уже не удивляясь, что тот оказался на месте - подобные штучки не размениваются на воровство - вытащил не больше не меньше ажжж... динарий и со скрытым сомнением выложил на стол: - А второпях.. что я могу..? Он бы в пять раз меньше дал, откровенно говоря, просто несолидно было вытряхивать мелочь и копаться в ней. Оплошность, не предусмотревшая попутного пожару ветра, начинала казаться все досадней.
Сидус: Сиду пришлось протянуть руку... и цепко ухватиться за сосуд с уксусом, чтоб не цапнуть динарий. Динарий! После того как у него уже много месяцев личных денег не было совсем - господин, в преддверии женитьбы, баловал только невесту. Сидус отрицательно качнул головой и полил ароматным уксусом мясо, а динарий остался сиротливо поблёскивать на столе. В конце-концов занять наверняка можно у Тощего, который вечно тянет что плохо лежит. - Удивятся, ещё как удивятся, моих изваяний мне никогда не дарили, - согласился честнейше. Меньше врёшь - меньше потом путаться. - Ты можешь рассказать мне чего там было пока я гулял, я ушел когда добились два разбойника. Много интересного пропустил? Выпил ещё и пообещал: - Я попробую выбраться в город, как-нибудь.
Пуппий: - Нет-нет, динарий возьми, - настоял Пуппий, с удивлением понимая, что имеет дело с чистопробным, полновесным тщеславием, и выжать из этого можно посредством какой-то завалящей статуи не какую-то там постельную связишку! Только действовать надо мягче, и ни взглядом, ни телодвижением Эрастус не дал понять, что отрыл золотую жилу. Он огорченно вздохнул, поднял ресницы с неуверенностью, почти пристыженно, перекрыл рот пальцами руки, поддерживающей подбородок, и долго смотрел на Сида задумчиво, словно стараясь запомнить его надолго: "о пропасть, разделяющая нас, о время роковых несовпадений..." - Кто знает, когда мы снова увидимся. И в голосе никакого намека на грусть. По-мужски. Скупой констатацией факта.
Сидус: - Никто, - так же согласился Сид, игнорируя остальное. - но знакомство ж было интересное. Так что я пропустил? На стенах малевали - аж сорок пиратов. Как-то меня неудачно природа позвала... А ты чего не ешь? - спросил, налив Эрастусу. - Повара - недостаток? Кто тебе такое сказал тот сам дурак, ты мягкий, это пррриятно. Да ты и сам знаешь, по глазам вижу, - улыбнулся почти так же как когда сидел на нём. И всё-таки сходство с Фаллакусом было не полным. Тот кошак любил себя так самозабвенно, что Сиду аж завистно было.
Пуппий: Вот если бы не отчаянный рывок навстречу, перекрывший инициативу, и если б не статуя, предшествующая лести, он бы поверил. И он поверил - ровно настолько, насколько к нему возвращались вторично, и ровно настолько, чтоб, взяв стакан с вином, улыбнуться, так же задумчиво: - Дааа, двадцать пар. Ты пропустил момент, когда поединок превращается в бой всех против всех. Там остался один человек. Один из сорока. Мальчик рисковал захлопнуть себя в ловушке приятных встреч в нехватке времени. Это было даже забавно. "Мое время, мой дорогой, стоит дороже моей благосклонности..." - думал Пуппий, изобретая способ донести эту мысль стороной, где-нибудь в хвосте насущности, даже не намекая. - Ты в самом деле находишь меня приятным..? - спросил он тоном давно не балованной женщины.
Сидус: Патриций не ел и Сид даже заподозрил неладное, но... зачем ему что-то подсыпать? Как он его отсюда украдет и кому сможет продать? Тем более... от этого хозяина. - Как его зовут сказали? А рудис дали? Это ж если он в такой свалке выжил... и если завербуют... я б на него ставил. Но тут взрослый парень, нобиль, озадачил девчачьим, почти кинедским, если б не интонация, вопросом, а Сид такое не любил, тем более в новом доме его вообще похвалами не баловали. Ну, если Иду не считать. Он наклонил голову к столу, выбирая чего бы ещё, что хочется и холодновато посмотрел на толстячка: - Настолько, насколько ты приятен, - и пожал плечами.
Пуппий: "агааа, тебе мужских отношений... ну долго тебе ждать в таких условиях изваяния..." Он снова вздохнул, глотая обиду поставленного на место. - Рудис... дали, скорей всего. Слишком громко он о себе заявил, и эхо откликнулось. Как и положено. Имени... не слышал, я ушел раньше, чем он - с арены... - приподнявшись на локте, он измерил взглядом расстояние до стола и попросил: - Подай, пожалуй, кусочек, - обиду надо было заесть, прежде чем возвращаться в уверенный в себе облик.
Сидус: Пока Эрастус рассказывал, Сид смотрел на него и думал "я че, наступаю в одну и ту же лужу? надо было старикана брать... удовольствия никакого, зато они помягче... не телом. и вряд ли женятся...". Комната нехорошо потемнела, Сид встярхнув волосами, поставил вино, решив - виновато оно, малоразбавленное, хоть и приличное. "Подай, пожалуй, кусочек" услышал как-то издалека, из этого же далека посмотрел на нобиля. И увидел вполне человеческое лицо. Не противное. Надутое как у кошака, у которого спёртое мясо отняли. И он просил ту же еду. Значит показалось. Он взял кусок и подошел, сев в угол мягкого пуза и колен как в кресло, поднёс мясо к губам, его. - Мне было очень неплохо. Но я пока даже не знаю как ты целуешься, Эрастус Пуппий.
Пуппий: Он взял мясо из рук, захватив губами пальцы, с видом что называется тронутым: тут тебе и ласка, и благодарность, и обрывок эротизма, и смущение от сознания такой по-детски забавной беспомощности, и готовность наступить на гордость ради ненавязчивой демонстрации ответа на вопрос, и желание поверить, что вопрос не праздный. Он не отрывал губ покуда было возможно, даже чуть потянулся за рукой, а потом долго жевал как бесчувственный, глядя куда-то ниже колен Сида. И прежде чем поднять взгляд и спросить - уже вполне обыденно, хватит надежды и во взгляде - - Но ты же еще появишься? - он незаметно облизал губы, точно в робком ожидании поцелуя или в желании хотя бы продолжить в памяти прикосновение этих пальцев (умудрившись забыть, где они только что возили салфеткой).
Сидус: "Твоюжжж..." думал Сид, глядя на не очень понятное, но что-то смутно напоминающее, и прежде чем решить совмещать удовольствие с пользой или искать одну пользу, отнял у патриция мясо, кинув небрежно на блюдо и впился в губы, почти рыча, потому что по губам он всегда понимал то, чего не понимал головой.
Пуппий: Мальчик принял буквально, впился жестко до головокружения, и это стоило того, чтоб забыться и позволить собственным губам и языку вытворять что в голову не пришло бы. И что это того стоило, Эрастус понимал уже после того как забылся, и понимал междометиями и стонами. Он опрокинул его на себя, держа голову обеими руками, и тело снова наливалось желанием. Когда Эрастус попытался вернуть контроль в верхнюю голову, он обнаружил свои руки шарящими по хрупкому телу, с которого сорван пояс и туника сбита в подмышки. Какаая у него была кожа!.. Какой след по ладони чертил сосок, агрессивно вонзаясь меж пальцев, проклятая тога!
Сидус: ...его накрывало волнами. Всё, что ему не додали, всё, что за последние полгода он видел только у других, всё, до чего дотягивались руки и когти, он брал у этого нобиля, хотя, кажется, он изврнулся, почти падая с ложа и брали его, по позвоночнику шел огонь, когда было больно он рычал, но не останавливался, его просто накрывало очередной волной, за которой было то, что нужно ему, он забыл, что хотел от этого тела чего-то кроме, валики толстой ткани почти ломали спину, но он прижимался только сильнее, пока горлом не пошел звериный рык, оборвавшийся почти всхлипом, потому что он закусил пойманную руку, не свою... что понял, только открыв глаза.
Пуппий: ... и как он, пытаясь выпутаться из тоги, умудрился не упустить извивающееся тело, он тоже понимал только пугаясь, что при таком весе сверху это все слишком похоже на насилие, чтоб быть приятным до желания еще раз появиться в городе если будет время, и с облегчением осознавая в руке живой и горячий чуть липнущий мальчишеский пенис. Эрастус обхватил другой рукой горло, еще немного и он раздавил бы звезду под собой, если б не наслаждался возможностью даже насилуя выдавить из него оргазм, причем подогнав его к своему, то слегка попуская хватку на шее, то, когда самому уже невмоготу, собственными бедрами всаживая его в свой кулак. Но смог он этого добиться или нет, он уже не отличал, когда в запястье вонзились зубы и он, словно после удара молнии, пролился.
Сидус: В палестре его прижимало и не такое и Сид просто встряхнулся всей шкурой, чтоб скинуть жаркого нобеля и выскользнуть. Налил себе в остатки вина воды, с горкой, выпил залпом, и одной из двух, уже нечистых, салфеток, начерно вытерся. Блеск динария на столе оставил его равнодушным и он без удивления, отстранённо, понял, что взял здесь сегодня всё, что хотел. В дверях он задержался, чтоб ответить, не оборачиваясь: - Появлюсь. Тело лоснилось. >>>Амфитеатр
Пуппий: ...отличил уже потом, когда, отброшенный дышать, не разорался в гневе на обещание только потому что хватал воздух. Эта бледная лохматая кукла оставляла тут его с грязными руками! Он вытерся покрывалом, остервенело, точно наступив в лошадиный навоз; скомкав тряпку, в гневе швырнул ее в угол, и принялся приводить себя в порядок, внезапно успокоившись точно напуганный. Когда последняя складка легла как надо, он с трудом - пальцы не слушались - отодрал от стола динарий, рассмотрел его внимательно и, не найдя в нем ничего подозрительного кроме самого его наличия, расплатился им, выходя. >>>>>>>>улица от и до??
Луций Фурий: 26, август, вечер, из амфитеатра>>>>>> Он сразу потребовал комнату и еды, поскольку толком не ел с утра и это давало о себе знать, и сразу расплатился, осведомившись, хорошее ли вино. Как бы там ни повернулся разговор, а знакомство с трибуном преторианцев приближало хоть какую-то возможность действия. Отец, кажется, на этот счет вообще не торопился, а выводить его на новый разговор вроде того ночного казалось даже нечестным. После того как выяснилось, что этот пожилой человек все-таки человек. Не только в плане эмоций.
МаркКорнелийСципион: 26, август, вечер, из амфитеатра ( http://spqr.forum24.ru/?1-10-0-00000006-000-40-1 )==> Оглядев предлагаемый ассортимент Маркус не то, чтобы особо возрадовался, хотя было итак понятно — в таких местах обычно питаются далеко не самые обеспеченные слои населения Города. Впрочем, когда это было проблемой? Ещё и принцепс, чтоб ему отправиться побыстрее к Плутону, запретил варёную пищу, кроме овощей и зелени. Приходилось довольствоваться яйцами, сыром и как-то жёстко приготовленным мясом. Легионеров кормят лучше. Хотя, он всё-таки пришёл сюда не за этим. — Так вот. Меня интересует правда. Какой бы та ни была. Даже если это будет означать истории про центурионов, разучившихся держать меч, либо же о том, как кто-то из гражданских чиновников получал парфянские деньги. Проговорил преторианец, доставая папирус, бронзовое перо и чернильницу.
Луций Фурий: Луций налег на еду, и, запивая, только широко посмеивался этим приготовлениям. Правда его интересует. Как будто она станет достоверней, если ее записать. - мм! А меня интересует, куда ты потом это приложишь, - вино было как вино, он налил и Сципиону: - Разбавляешь? Правды не так много, чтоб в голове не уложилась - если тебя, конечно, не интиресуют подробности, а именно в котором часу и кто первый бросил камень. И ничего секретного в ней не содержитя, так что брось ты эти замашки как на работе. У меня, вон, сестра незамужем, - вздохнул между делом. Как-то он не представлял себе долгого рассказа, достойного записи; выводы, сделанные на ходу еще там, на месте, успели утомить и Луций разве что устало отмахнулся сразу: - Да причем здесь Парфия. Кто тебе сказал?
МаркКорнелийСципион: — Куда я приложу? Ну тут варианта два, или, если это потом окажется верным, то к награждению верного сына отечества Луция Фурия. Если нет... Анонимный информатор, делов-то. К вину Марк даже не притронулся, сразу отмахнувшись. — Как закончим буду пить. А сейчас... Прости, но привычка. И подробности, разумеется, интересуют. Если хочешь, могу выложить всю картину как она мне видится сейчас, а потом, если что будет не так, поправишь. Идёт? Что же касается сестры... Хм... Ну, я думаю, твой отец устраивает пиры, на которых её можно будет увидеть. Да и ты, мне кажется, не откажешься про неё рассказать.
Луций Фурий: "нагыгыграду!" споткнулся в горле короткий смешок. - Очень жаль, - серьезно оценил Луций отказ, поскольку некоторую долю правды он выдал бы только в порядке бреда и никак иначе, а трезвое лицо к этому не располагало. Кивнул: - Излагай, - решив, что по крайней мере поест, пока трибун будет говорить. В голове родилась было не очень честная идея насчет того, как выяснить, способен ли солдат соображать головой или что ему приказано думать, то и разрабатывается. Но слушал внимательно, не смотря на то что с виду больше отдавал дани голоду, и не исключал возможности, что пост свой Сципион занимает не просто так и манипулировать не придется.
МаркКорнелийСципион: — Итак, начну. Флор сделал самую большую ошибку из всех, возможных в управлении провинцией, которая недавно стала принадлежать нам, а именно сначала сквозь пальцы смотрел на подстрекательства против Города, после же, когда всё было на грани, решил проявить силу, не имея достаточного количества войск. Сейчас мы потеряли Масаду и ряд укреплений в Иерусалиме. И стоим перед необходимостью дорогой и продолжительной кампании. В которой, для обеспечения спокойствия, потребуется перебить всех мятежников от десяти лет и старше, а остальных продать в рабство. Этой ситуации можно было бы избежать, не сделай он ряд ошибок. Слишком заметных, чтобы не сказать, очевидных. В связи с этом встаёт вопрос, зачем он их делал. Возможно, работал на иностранные державы? А если так, то на кого ещё, кроме Парфии. Закончив своё монолог Сципион приступил к поглощению пищи, стараясь прислушиваться к ответам и быть готовым, если что, записать всё в точности.
Луций Фурий: "Общо, общо, - думал Луций. - Вот упрямый." Если он и с женщинами такой, то сестру это может раздражать. - Чьи ты имеешь в виду подстрекательства и каков он, по-твоему, этот ряд ошибок?.. И, кстати, может, ты предположишь, так, для примера, чем его держала Парфия, когда у него руки были в храмовых деньгах вот посюда? - Луций стукнул ребром ложки по плечу.
МаркКорнелийСципион: — Скорее всего проворовался по полной. А после попытался покрыть недостачу. Что же касается ошибок... По законам Города можно обращаться лишь к тем богам, что не усомнились в могуществе Города и отца отечества. А Парфия... Не надо ей ничего держать. Ей нужен бардак. Мятеж в Иудее гарантирует, что мы в ближайшие несколько лет будем заняты его подавлением, а не сможем вновь двинуть легионы на восток. Пока она получает всё. А что касается этих денег... Их стоило конфисковать ещё раньше, но поддержав нужной силой. Или не пробовать вообще. Маркус тем временем подробно разлагал свои выкладки. Его очень интересовали данные Луция, но пока всё даже примерно укладывалось в уже имеющуюся картину.
Луций Фурий: - Чтоб растеребить евреев Парфии только слегка десертной ложечкой помешать, и покупать никого из наших не надо, - усмехнулся Луций, раздумывая, как ему вывести на интересующий вопрос, и протянулся в рассуждениях: - Конфисковать... да они за ломаный шекель удушат. Еще при Тиберии, я подозреваю, этот их Христос делал попытку обойти своих понтификов и напрямую договориться с Римом - что, интересно, мы и тогда их в пользу греков оттирали? кесарю, видишь ли, кесарево. А чем обернулось?.. Их внутренние разборки привели к тому что теперь по всей империи ползет секта, когда могли дело провернуть миром. Обоюдоострая была тема, но уж больно интересно было, клюнет ли Сципион на Христа.
МаркКорнелийСципион: — Хм... Значит уничтожать. Под корень. Хоть это будет означать дорогу с крестами на через каждый стадий по обе стороны от Иерусалима до Византия и потом до Лютеции. Так как иначе проблему не решить. Ну или разграбить насколько возможно, всех в рабство, а после продать без права выкупа. Но на это уже воля принцепса. Меня другое интересует... Я понимаю, что они и сами могли устроить мятеж, вопрос в другом... Парфия может прикрываться им и использовать его для реализации своих планов. Так что вопрос в этом, остальное это уже не ко мне. Нет, понятно, что подавят огнём и мечом, но сейчас главное то, имеет ли какое отношение Парфия к происходящему. Он усмехнулся, понемногу приступая к трапезе; письменные принадлежность были отложены в сторону, если потребуется что — запишет потом. — Секта... Убивать верхушку, остальных в рабство. Как обычно.
Луций Фурий: Луций откинулся в кресле и быстро спросил: - А к кому? Потому что обо всем остальном он подумал: "правильно рассуждаешь. А главное вовремя", пытаясь отделаться от ощущения, что сидит сейчас напротив него баллиста обыкновенная, тупо таран, то самое орудие, которое и привело к сложившейся ситуации, и которое по иронии Фортуны самое время послать в Иудею прямо сейчас прямо из-за стола, выспится в дороге. Пока не поздно.
полная версия страницы