Форум » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 3) » Ответить
Амфитеатр (продолжение 3)
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
Ответов - 145, стр:
1 2 3 4 All
МаркКорнелийСципион: — Отлично. И имущество бы тоже лучше... А то там всякое бывает. Ткани, на которых в соке нужного растения резко проступают строчки... И много чего ещё интересного. Предложение касательно тоги принцепса звучало достаточно заманчивым, чтобы подумать о нём... В перспективе лет десяти так... А пока стоило изобразить совсем не ту реакцию. — Маркус Корнелий Сципион, Великий понтифик, трибун, император, консул, Отец отечества... А что, звучит. Ну, за исключением того, что работа отличается от моей текущей только тем, что у меня в подчинении полторы тысячи солдат, а у него сто миллионов, рабов и свободных, граждан Города и федератов, патрициев и плебеев... И желающих устроить покушения больше, чем звёзд на небе. А Гай... О ком это ты? После осуждения серьёзных рабочих вопросов тема тем временем начала переходить в весьма интересное русло. — И, в крайнем случае... Задним числом можно будет выписать право на убийство. Но в крайнем. Лучше всё уточнять заранее.
Ливий Курион: Севера отложили. Для Ливия это было достаточным поводом, чтоб рявкнуть через плечо на своих зарвавшихся либертинов, которые имели наглость возмущённо перешептываться. - Кто-то хочет вернуться на отработку в мастерские?! Наступившая в устроительской тишина сменилась глубоким, взволнованным и шумным как прибой дыханием толпы, сенатор потребовал восковые таблички и не отрывался от подсчётов до тех пор, пока вопли не возвестили о конце и не вынудили взглянуть на арену, а затем и на мнение квиритов. Курион прокашлялся и покосился в императорскую. Неронова сука была как всегда хитра и прозорлива, в иной ситуации он, может, и отдал бы должное, но на этот раз её требование вызвало лишь глухое раздражение "чужими руками и за чужие деньги... платила бы сама за решение своих проблем". Но игнорировать мнение будущей императрицы значило... "Не надо!" он услышал только её. В голове не осталось ничего кроме "смерть её огорчит". Рука сама показала жизнь. Ливий посмотрел на конечность как на чужую. Осознал, какой выносит вердикт, отрешенно посмотрел на арену. И оставил решение в силе. Садиться было тяжело. Он - Курион. Он тут решает. ...но пойди скажи это коленям, если они не желают гнуться.
Ветурий: - Да о твоем прямом начальнике,- приподнял брови Марк,- Звучит, конечно, только меня, равно как и многих других, Богоподобный более, чем устраивает. И я не хотел бы видеть на его месте кого из друзей. Так что это хорошо, что ты понимаешь шутки. - Вы все его шелка в соке растений вымачивать будете?,- невинно поинтересовался,- у них и так немало тканей обычно, а этот еще и купец. Был. - Это сколько же нужно травы,- добавил мечтательно.
Вардусья: - Ох тыж ёп, - негромко удивилась Вардусья, ждавшая решения устроителя только для проформы. Воткнула меч в песок, деловито подняла бывшую противницу, с мощным, - хех! - перекинула через плечо и понесла, утешая расстонавшуюся, - ниче, заштопают, терпи, девка, рожать-то больнее... >>>в казармы и обратно в город>>>В харчевню Ксена
Тит Фурий: Тит рук не поднимал. Он не верил своим глазам. Он просто не понимал. И с каждым выдохом мысль отдать за Ливия дочь таяла до полной нецелесообразности. Он не ожидал такой глупости от неглупого, в общем, оппонента. Уж не старческое ли это скудоумие руководит Курионом и не пора ли ему самому, Фурию, выпить настой покрепче, пока не стал вести себя так же непредсказуемо. Или это прямой знак к бунту?
МаркКорнелийСципион: — Сабин... Ему тридцать один год, он молод... И предпочтёт пост проконсула где-нибудь в Греции. Тихо, спокойно, ничего не мешает предаваться неге... Лет через десять я бы не отказался от того же. Парень рассмеялся. — Да, вот я лично буду всё вымачивать. Ночью. Чтобы никто не видел. И сочтут меня после этого умалишённым. И отправят в храм какой, предсказания оглашать гласом богов. Несмотря на приносимые им жертвы Маркус определённо считал, что с чувством юмора у небожителей всё в порядке. Даже, иногда, более чем. — Травы... Насчёт травы не знаю, но из мака в Греции добывают один сок... От него боль пропадает. Даже Гиппократ об этом писал. Но я бы не советовал его постоянно употреблять.
Ветурий: я бы не советовал его постоянно употреблять. - Не только ты,- ответил Марк,- есть еще такие травы, которые подавляют волю и без которых свет не мил становится,- мне девчушка одна говорила, травница. - Может, конечно, и врет, да только смысл ей в том, не затем к этим рыбкам ходят,- Марк усмехнулся, вспоминая. Хотелось ей веселой интересной жизни, подальше от этих будничных дел - вот, чем не повод выбраться. - Жаль, что не все падки на женскую красоту. А что травница, и неплохая, Марк и сам убедился. И не против был бы убедиться еще пару-тройку раз.
МаркКорнелийСципион: — Ну, если девчонка что надо, то почему бы с ней и не остаться на ночь? Преторианец всегда любил после дела перейти к чему поприятнее. Проблема была лишь в нехватке времени для этого приятного в большинстве случаев. — Кстати, а что там говорят про пир у Клавдии Минор? Я так думаю... Если будет время... Может даже и остаться там. А то я с этой работой совершенно выпал из жизни высшего общества Города.
Тирр Серторий: - Я им тебя брошу в уплату, - хмыкнул Тирр, поднимая знак жизни, будто кто-то мог его тут увидеть. - Белый - Лео, черный - Кезон. Зашьют - будет как новый. И этих тоже зашьют, - он кивнул на арену, где один боец уносил на загривке помилованного второго. - Я давно не был на играх, Корнелия, и часто теперь женщины сражаются? - хотя по подготовке греческой горы было видно, что часто.
Andronik: "Cертории, точно!Вот откуда мне знакомо это лицо, значит, не привиделось. А если привиделось, тем важнее. Значит, неспроста. Боги ничего не делают просто так" -А я ведь твоего брата знаю. Он из драки меня вынес.
Ветурий: - К счастью, он обещает быть скучнее, чем у Понтия,-отозвался Марк,-а так все то же. Мы приглашены, а я до сих пор без подарка, хоть вой. Ювелирных безделиц у них самих немало, еще и не угодишь камень дескать не подходит, с ними никогда не угадаешь, как и с цветами..А если подарить то, что ей бы действительно пригодилось, обфыркают с ног до головы, хотя с чего бы, взрослые же люди. А я как раз невольничий проходил, видел пару экземпляров. - Придется обойтись серскими веерами..ну и еще чего-нибудь, придумаю по ходу. Старшие в любом случае наверняка были сообразительнее, так что.. а ты какой подарок припас?
МаркКорнелийСципион: — М... Ну не знаю. Я плохо разбираюсь в женских украшениях. Прикинуть что сколько стоит ещё куда бы ни шло, сам понимаешь, трофеи и всё такое. А дарить рабов по мне идея менее здравая, чем даже дарить лошадь. Сейчас ищу себе для города, чтобы догнать кого угодно или оторваться от преследования. А во время походов смысла в ней нет, лучше чтоб не уставала и ела всё что можно. То же самое и с ними. Или ты там присмотрел что-то совсем особенное? Парень почесал в затылке, вспоминая, что вообще может подойти. — Подарю я пурпурную ленту в волосы, расшитую золотом. Не понравится... Кому ещё передарят. Но пурпур сам знаешь, цвет принцепса, да и не только его, открыто не скажут.
Пуппий: >>>>26 авг из конторы табеллиона>>>> Неуютно было настолько, что взгляд метался как затравленный. Очень хотелось, во-первых, вернуться туда, где он забыл свою собственность, которая развлекалась в его отсутствие и никто, наверняка, не подумал... Не подумал этот никто, чтоб ему шерсть его подпалили! как он мог отпустить господина одного и не поинтересоваться даже. А во-вторых... Эрастус потянулся к фигуре в галерее, которая маячила не зависимо то того, стремилась ли к этому. Мысль в голове у него вертелась все та же - во-первых, и только шагах в пяти наконец он понял, что направляется к человеку в тоге. Он резко остановился, перевел взгляд с одного лица на другое, сказал куда-то между Ветурием и его собеседником: - Аве, - приложил к груди руку и добавил с легким поклоном: - прошу меня извинить, я так взволнован, что обознался. Секреты бывают разные. И иногда лучше в свое оправдание сказать правду. Даже если ты ни в чем еще не провинился.
Меценат: Так и смотрел он, легко обнимая другого сына, и сдерживал вздох, обещая себе, что скоро уж в близкой доступности старший окажется мальчик. Отпрыски, как бы хотел он их видеть друзьями, как умилялся бы играм, когда бы тянулся младший за старшим в забавах, взрослея, крепчая и набираясь ума. Как прекрасен был старший, как было радостно думать, что эта улыбка или решительный жест, отменяющий гибель не от чужого достался мальчишке в наследство! И широта его щедрости тоже включает в свет его разума, в круг его крыльев защиты хрупкое сердце художника.. - Что это? Боги... Как у такого талантливого человека голос поднялся за смерть... было непостижимо.
Маний Ветурий: - Ты слишком категоричен, с таким подходом в твоей жизни всё будет сухо и однообразно скучно. Вдруг у него выдастся вечер...нет, целый день и он придёт составить мне компанию, поучит чему? - воодушевлённо вещает, искренне веруя в возможность подобной ситуации. Напоминание о скором приобретении было очень кстати. Мания снова окатило приятным теплом, словно заворачивая в непонятное волнение, заставляющее ждать чего-то намного большего, чем просто появления новой игрушки. И уж тем более не возможность тренироваться его так воодушевляла. А что тогда? Потом разберётся. - Пока не купил, но точно куплю. - прогнал прочь сомнения. Далее другу принесли какую-то записку и Маний отвлёкся выискиванием двух тёзок, своего дядю и не дядю, в толпе через пару рядов. Было отчасти любопытно, что они там обсуждают, но парнишка легко справлялся с любопытством такого рода. - Что? - рассеянно взглянул на Гнея, пропустив большую часть слов о сестре, уловил лишь то, что её надо сопроводить. - Да я легко, всё равно собирался прогуляться. Но вот только дождусь... - сегодня боги точно благоволили Манию. Рядом с ними хлопнулся на колени посыльный от Микена и юноша расплылся в счастливой улыбке. - Хорошо, передай господину Микену, что чуть позже я пришлю слугу с ответом. - кивнул, с одобрением глядя на посыльного. И едва человек Микена отошёл, Маний накинулся на Гнея со счастливым смехом, едва не запрыгивая на него с объятиями. - Он мой! Теперь здоровяк Лео точно мой, отец не сможет мне отказать! - заливисто смеётся, не желая расставаться со своим настроением. - Куда мне ехать, кого сопровождать и когда? - опомнился, а из головы уже всё вылетело, что говорил Домиций. - Только говори коротко и по сути, а то опять ничего не пойму. Прости, я сейчас так рад, что совершенно не могу сосредоточиться! - нетерпеливо подпрыгивает на месте. - По пути разыщу отца, а после - свободен, словно ветер.
Гней Домиций: - С этой твоей энергией, - улыбнулся Гней, похлопав приятеля по спине, - через год-другой тебе понадобятся два учителя-мечника, тогда и вспомним про Фортиса. Ну, на латифундию же мою, которая в сторону Остии, помнишь, мы с месяц назад ездили? Там Домиция Майор, сестра моя, в Рим её обратно проводить. Часа два с половиной пешком, а если в конюшни завернешь и верхом - за час с четвертью управишься. "Слишком категоричен... сухо, скучно" задела мысль "может и Авл так считает? наверняка". - А к морю съездим как-нибудь, обязательно, а ещё лучше - на охоту, - попытался исправить свою сухость Гней, вспомнив, заодно, недавнее обещание другому человеку.
Хвит: Люди потоптались и ушли. Им надо было между собой еще договориться. Как долго это будет продолжаться, предсказать было трудно - удивительно, но говоря на одном языке люди чаще увязали в разногласиях, чем, например, он с женой - а она слова на свой лад коверкала и все понятно было. Проще понять бессловесного младенца, чем человека, говорящего на одном с тобой языке... вот он и здесь в итоге. Кукла на веревках для забавы взрослых тридцатилетних девочек. Заснуть мешал усердный пульс, будто задавшийся целью пробиться снова из раны, и жара. Закрывая глаза, Хвит опасался, что его замутит, поэтому время от времени снова находил на потолочной серости одно и то же пятно. Пот ел глаза, пришлось потянуть из-под головы какую-то тряпку, которая оторвалась, и промокнуть лицо. Засовывая тряпье снова за голову, он обнаружил под рукой осыпающуюся солому.
Валерия Пирра: "Нет, все-таки - жизнь, - поспешно раздумывала Валерия, глядя не по сторонам, а вниз, на арену, - хотя что это за жизнь?.." - она сжала руки в кулаки и почувствовала, что пальцы холодные, несмотря на то, что жара держалась весь день. Ей крайне не нравились эти традиционные игры в решение чьей-то судьбы: "Какое мы вообще имеем право определять, кому жить, а кому - нет?.." - но в последний момент все-таки торопливо проголосовала за жизнь: - По мне, так в женских боях есть что-то настолько противоестественное, что лучше бы их не было вовсе, - отрывисто и сухо произнесла Пирра и раздраженно умолкла.
Ветурий: - А чем кони не здравы? Кстати о конях. Недавно был у Авдиев,-Ветурий хмыкнул совпадению,-у Марка. Мою четверку на вулканилиях сам знаешь, так вот. Там много но.. Фразу прервал появившийся Пуппий, так что договаривал Септим уже при нем -..вых. Аве. Мы тут как раз обсуждаем завтрашние подарки. У тебя что?
МаркКорнелийСципион: — Подарю я пурпурную ленту в волосы, расшитую золотом. Не понравится... Кому ещё передарят. Но пурпур сам знаешь, цвет принцепса, да и не только его, открыто не скажут, если не понравится. Повторил Маркус почти слово в слово свою фразу, а после, развернувшись к Пуппию, улыбнулся. — Аве.
Пуппий: "Что у меня?" - удивился Эрастус постановке вопроса. То есть, застав при обсуждении каких-то подарков или других неизвестных ему обстоятельств, например, своего отца, он этот вопрос воспринял бы спокойно - дети долго остаются детьми и их проблемы, не говоря уже о соображениях, воспринимаются чем-то вроде необходимого груза, а то и досадного довеска к насущным делам. Или, скажем, он пришел бы к... ну, тому же претору, или квестору, или... да любому патрону, и тот поднял бы глаза от вслух читаемой бумаги "такому-то имяреку 60 стадиев земли, а этому анониму 15 плетей" и спросил, држелюбно так: "у тебя что?" - говори, мол, быстро и не отвлекай по пустякам. - ...так... - повертев пальцами мысленное "ничего значительного" пробормотал Пупий, от собственного заблуждения в тогах уверяясь в первом выводе, сделанном о Тривии. О это имя, как отравленная туника... Дальнейшее он договорил мыслью вслух: - ...возникло внезапное подозрение, что от Рыжей пока лучше держаться подальше. Гетеры что-то слишком часто умирают, чтоб счесть это случайностью. Не спасает и тога... - "вернее, стола". Но поправил он себя уже только мысленно (в чувствах царил сумбур), и снова учтиво кивнув, поторопился покинуть молодых людей. Его интересовало, как воспримет новость Ливий Курион - по его реакции Эрастус надеялся судить, волнует ли его судьба виноградника. Смерть покупательницы после сделки все-таки могла быть обусловлена и не цветом волос. К Куриону он пробирался так долго, что задней мыслью успел неприязненно обдумать ответ Сципиона Ветурию, выглядевший так, словно тот Эрастуса заметил лишь по недоразумению. То ли намек был призван поддеть - и Эрастусу даже прищур насмешливый почудился, хоть он и взгляд-то успел поднять не выше подбородка - то ли и в самом деле секрет был шире пурпурной ленты. "Высоко метит," - морщился он, вступая в устроительскую ложу. - Аве, - обратился он к Куриону, робко после неласкового приема в галерее. - Я пришел к тебе со столь странной новостью, что просил бы выслушать меня безотлагательно. Пусть лучше я покажусь подозрительным до глупости, чем небрежным.
Дея: - Ее же починят? - с надеждой спросила Дея, запоздало понимая, что бедной Скилурии, или как там ее, с такой ногой теперь только у станка сидеть с шерстью. А для человека, привыкшего к публике, как отец, это беда и скука, и, может быть, даже жизнь не в радость. Она очень надеялась на утвердительный ответ еще и потому что матушка рядом сидела - то есть, хотеть тут пришлось за двоих. А потом к ним подобрался полненький такой патрициончик, немного замызганный, наверное от жары, будто все время лицо руками трогал и тер. Ну, и она притихла. Сидишь в сенаторской ложе так и не отсвечивай.
Клавдия Минор: Решение Куриона поразило её настолько же, насколько такое неосмотрительное поведение было нехарактерно для него. Клавдия, напрочь позабыв про собеседников, впилась взглядом в устроительскую ложу. Реакцию подруги она могла предсказать и так - ярость. Скрытая за равнодушной улыбкой. Не на что там было смотреть. А вот устроитель... можно было бы заподозрить маразм, но логика подсказывала полсотни вариантов. "Уж не ты ли, старый хорёк, подложил скифку? Рассорить родственничка со Статиллией мечтают многие, неужели ты набрался наглости тоже поиграть в эту игру?". Но ведь сенатору было что терять! Милую Ливию было жаль до слёз - падение отца (а, зная подругу и её методы ведения подобных войн, падение она предвидела громкое) не могло не отразиться на дочери. "Дурак. Старый жадный дурак! Зачем?!", всё больше негодовала Минор, уже совершенно не слыша, что ей говорят и отвечая скорее собственным мыслям: - Ты совершенно права, Валерия, лучше бы их не было.
Ливий Курион: - А? Да, конечно. Там ведь лучшие гладиаторские хирурги, - ответил Ливий, рассеянно потирая колено. Внутри было поразительно тихо. И тишина, казалось, была и снаружи. Вопли толпы не доходили до него, словно наталкиваясь на невидимую преграду, как будто во всём амфитеатре их было двое - он и Дея. Тихая, как утро, в которое он хотел бы однажды умереть. Причины по которой одна женщина могла хотеть смерти другой стали прозрачны как стеклянные чаши, за которые император платил золотом, превышающим их вес. Но они его не трогали. Он отдал бы - прямо сейчас - всё свое золото за прозрачность какой-нибудь реки, у которой он мог бы сидеть и показывать Дее не кровь, а игру мальков в водорослях, которые пытается, но никак не может оторвать ото дна поток... И когда его тишину разрушило квакание "аве", Курион не сразу понял, что к нему обращена человечья речь. Равнодушно посмотрел на толстую жабу, равнодушно же потребовал: - И? - словно жабы и вправду умели говорить.
Пуппий: "И хоть бы присесть пригласил, какие-то уличные женщины рядом..." - подумал Пуппий, однако любопытство оказалось сильней неприязни. - А... коротко говоря, сегодня у табеллиона, в той конторе, что на улице ***, при мне, как свидетеле, способном опознать тело, зачитали купчую на виноградник, подписанную тобою, с одной стороны, и Валерией Тривией, ныне покойной, с другой. Он старался говорить негромко, смотреть ненавязчиво, и скромно прибавил в итоге: - Странно мне это показалось. Если бы ее с деньгами перед покупкой встретили, то откуда бы взяться купчей.
Ливий Курион: Все голоса Рима одновременно ворвались ему в уши завыванием лярв, на разный лад повторяя "тело", "виноградник", "покойной", "свидетеле". - В каком смысле покойной??? Да как она посмела?! Я... в смысле... - "свидетеле, свидетеле, свидетеле", - что с ней случилось?
Дея: Дее захотелось раствориться где-нибудь, чтоб не слышать вообще и про покойников в частности: их и так сегодня было навалом, чтоб еще и в жизни, ну, то есть, в городе... оно даже в городе ближе выходило, не смотря на то, что в конторе там какой-то. Кроме того, раствориться хотелось тоже за двоих, и она, хлопая глазами, серьезно поджидала момента, когда можно будет засунуть в разговор свой коротенький вопросик: "а можно я того... пойду?" Только вот старичок так рассердился, что она, во-первых, все же опасалась, что он и на нее заодно наорет (и опять за двоих же, не одна же она), а во-вторых, некрасиво как-то получится, если вот припереться в сенаторскую ложу мужиков посмотреть могучих то пожалуйста, а как неприятности какие так она и в кусты. Так что пришлось пока сидеть и хлопать. Потом она вспомнила про веер и спряталась за ним.
Пуппий: "Ого! Ого!! - вторично за день поразился Эрастус, - только понять бы еще, где это может пригодиться..." Вторая часть мысли помогла кое-как удержать на лице нейтральное выражение. - Ну... как... в каком... - медленно произнес он. - Я бы никогда не посмел шутить на эту тему. Но, случайно оказавшись сегодня в указанном месте, я... был привлечен неким декурионом? центурионом? кажется Дуронием. Как человек, способный опознать... Похоже, она была, - он понизил голос и, еле двигая губами, произнес следующее слово в нос: - изнасилована, - и, рассказывая дальше, Эрастус не слишком повышал голос: - так что я даже чуть было не подумал, не принял ли ее кто-нибудь за другую, но она была так одета... когда была одета. И, насколько я успел услышать, купчую нашли в лектике. А вместе с ее телом нашли еще одно - очевидно, рабыни.
Корнелия: - Я давно не был на играх, Корнелия, и часто теперь женщины сражаются? - Ох, милый, вот я здесь тоже бы век не была, если бы не меркантильность: старые кошелки любят смотреть на кровь, а потом смывать с себя все, что насмотрели - а я сиди тут как дура, рекламируй лучшие женские термы в городе! - на последних словах она повысила голос так, чтобы слышали ряды ниже и ряды выше. - Женские бои тут каждый раз, как шишка покрупнее помрет, да на большие праздники. Даром что на Венералии не дерутся, хотя я бы посмотрела: бабы в ретиарских тряпках с верхних рядов ловят сетями как сомов из Тибра мужиков с нижних и тащат их кого к очагу, кого в кусты - и трахать до самых Лемурий. Ты никогда не задумывался, мой мальчик, почему праздник мужской Фортуны Вирилис совпадает с Венералиями, ммм? - обратилась она больше к Сиду, ибо суровый Серторий и симпатичный грек отвлеклись друг на друга.
Сидус: - Отобьюсь, - повторил Сид, куда менее воодушевлённо, не понравилось ему это Тиррово господское "тебя брошу в уплату", сильно не понравилось, - как новый уже не будет, - ответил резко, - лет ему уже, кажется, дохера. Лев... не похож он на кота, он как... - "лось" так и не сказался, потому что, кроме женского боя, ничем не уступающего мужскому, озадачили вопросом и насмешили картинкой мужиков-сомов и баб-ретиариев: - Я вообще мало думаю о богах, это они обо мне пусть думают. И почему же?
Тирр Серторий: А Сид как будто обиделся, всерьез воспринял, что ли: - Спокойно, приятель, солдат ребенка не обидит, - Тирр кивнул, подтверждая сказанное. - На хороших харчах будет как новый. -А я ведь твоего брата знаю. Он из драки меня вынес. - Вынес из драки? Тогда это Луций, - Тирр подумал, что это точно было еще до весталки и двенадцати трупов, поэтому грек вряд ли сможет сказать что-то новое. А сам посмотрел на сенаторские - кажется, ей тоже не нравились женщины с оружием... хотя ей бы пошло, ее огненным волосам нужен был ветер, верный конь и лук. Вряд ли на нее можно положиться в бою, но вот любоваться можно было бы бесконечно - каждой выбитой на скаку в чистом поле мишенью. "Я рассуждаю как Алтер" - и это было упреком.
Ливий Курион: Ливий спиной ощутил как либертины и прочие прихлебатели навострили уши и, пока отпрыск Пуппиев говорил, ему вполне хватило времени, чтоб взять себя в руки хотя бы внешне. - Какая закономерная трагедия. Не вижу только, что ты нашел в этом странного, Эрастус. Если современные матроны забываются настолько, что ходят говорить о делах поздним вечером, как гетеры, надеясь, видимо, что что-нибудь достанется им даром, как гетерам, стоит ли удивляться, что это заканчивается так? К тому же я всегда говорил, что охрана состоящая из девок это нелепо. Но всё это, конечно, не повод отменять честную и вполне удачную сделку. Кажется, у покойной есть дочь? Что ж, надеюсь, она будет осмотрительней матери и более склонна чтить традиционные римские ценности, а порядочной невесте земля всегда пригодится. Как поживает твой почтенный отец? - закончил ровно и тоном "хватит о пустяках", но потерю звена цепочки, связывающей его с письмом и свидетелем, ощущая так, словно из спины вырвали позвонок.
Ветурий: - Ээмм,- протянул Марк, заменяя этим робкое остережение и с воодушевлением продолжил,- шерстяную, ага. И покрывальце к ней, красное или желтое. Как еще на фламиник намекнуть он не знал, напомнить что ли о том, что Аканта в ее возрасте еще не замужем. - Хотя если как свадебный дар.. - Марк развел руками.
Пуппий: "Я бы и сам не видел уже ничего странного, но ты так поразился факту, что люди смертны... - подумал Пуппий. - Она не смела умереть? Это почему же - потому, что нужна была тебе живой, а кого-то не устраивали услуги, которые она оказывала тебе? Тогда зачем этому кому-то насиловать ее, чтобы я или кто-то еще решил, будто ее перепутали с Рыжей и убили, как двух гетер до нее?.. Впрочем, мало ли, кого этот кто-то нанял. Сперва позабавились." - Отец благополучен, благодарю, и не присутствует сегодня только потому, что его и тут могли отвлечь назойливые дела. "Она носила тебе какие-то сведения, за что и получила виноградник. И кому-то очень не хотелось, чтоб она продолжала тебя информировать... Кому? Или он просто ее наказал за это. Кто же он?" Эрастусу не понравилось, что вывод он делает, похожий на вывод о Рыжей, и решил поискать еще какие-то, более тонкие, нюансы. Что, впрочем, основной вопрос - кому выгодна смерть, не устраивающая Куриона - не делала менее насущным. Он даже украдкой бросил взгляд окрест, делая вид, что, не желая показаться навязчивым, намерен покинуть устроительскую ложу.
Ливий Курион: - Что ж, надеюсь, послезавтра дела не будут столь назойливы, - кивнул сенатор, - и вы вместе с отцом сможете насладиться зрелищем в людусе Микена, куда я, от имени своего зятя, вас приглашаю, - тон продолжения разговора не предполагал. Ладони вспотели, сердце ухало как центурия в щиты, Курион едва удерживал голос, чтоб тот не сорвался в вопль. "Как теперь узнать где письмо? Как остановить? И был ли этот гонец или его пошлют только теперь, когда подозрения семьи убитой обрушатся на... или не обрушатся... Лупас! Где?.."
Пуппий: - Приложу к этому все старания, - угодливо поклонился Пуппий и чуть ли не задом отполз из устроительской ложи, внутренне плюясь: "вот зануда-то, теперь мы обязаны переться в людус! К этому отпущеннику. Именем Кассия..." - он едва удержал мысль, где и как он этого Кассия видел, и то только вспомнив справедливости ради удовлетворительную плату за зерно. Собственность сидела на прежнем месте, благодаря своим габаритам и меху олицетворяя цербера. Эрастус уселся с недовольным видом утомленного властителя подземного царства, вздохнул и постарался вернуть мысль к трогательному, хотя и совершенно невоспитанному мальчишке. Но из-за назойливых размышлений о рыжих гетерах и изнасилованных патрицианках вспоминалась именно невоспитанность. Он с усилием повторно вздохнул. Хотелось развеяться боем. Пускай бы кто-нибудь снова умер на арене.
МаркКорнелийСципион: — О, Вечные Боги... Кажется мои отношения с Сомном гораздо хуже оных с Фортуной: от постоянного недосыпа я уже путаю что им дарить, но мне везёт, как и всегда. Как думаешь, изумруд понравится имениннице? Или же поискать чего повычурнее? В ценах на драгоценности Сципион разбирался прекрасно. В том, что когда дарить — нет. — Вообще... Хоть просить кого помочь с выбором. Я же не бывал на подобных сборищах последние лет десять.
Маний Ветурий: - А может быть и все три! - радостно смеясь, пихнул локтем в бок Гнея и сверкнув глазами, закивал активно. - Конечно провожу твою сестру и да, прекрасно помню, где находится ваша латифундия, только вот надеюсь что для неё это не будет неприятным сюрпризом. С другой стороны, как я могу быть неприятным сюрпризом? Она просто обязана быть рада такой компании. - весело подмигнул парню и засуетился нетерпеливо, ведь нужно успеть забежать домой, там и с отцом переговорить, если поймает, и коня своего взять, не пешком же идти, эдак он уже по приходе туда устанет, нельзя забывать о ноге. Юноша мотнул головой отрицательно и широко улыбнулся, щурясь глядя на Гнея, пытаясь убрать с глаз непослушную прядь вьющихся волос. - Никакой охоты, ты ведь знаешь, я не люблю её. Хотя, ради тебя так и быть, совершу этот подвиг! - звонко рассмеялся и ещё раз пихнул локтем, на этот раз мягче. - Ладно, я побежал! Нужно успеть спасти твою сестру! - и Маний сорвался с места, почти бегом рванул к выходу, весело прося прощения за тычки и расталкивания, пока пробирался на выход. » Жилища » Дом Ветуриев.
Гней Домиций: - Ты уже совершаешь подвиг, - объявил Гней, - хотя я очень надеюсь, что спасать её не придется. И кивнул вслед: - Спасибо! Помилованную уже унесли с песка и, садясь на место, Домиций посмотрел в устроительскую ложу без привычной неприязни. Летеция Руфа в ложе не было, Ливии тоже. Кто или что так повлияло на жесткого сенатора так и осталось бы загадкой - не мнение же толпы, в самом деле, о Курионе он был достаточно наслышан от матери - если бы рядом с Ливием он не увидел фонтан. То есть девушку-набросок с куска стены, что он видел у Вистария. И Гней догадался. Просто по сходству чувств. И улыбнулся, задумчиво потирая пихнутое Манием ребро. ...а девушка была хорошенькая, лучше чем на рисунке.
гладиатор: Устроители решили, что пришло время сообразить на троих - и никто не возражал. Мурмиллон, фракиец, гопломах вышли на арену, встали спиной к спине в круг, приветствуя гудящую толпу, - сейчас арбитр бросит жребий и тот, кого поцелует Фортуна, будет сражаться с победителем схватки тех, в кого она плюнет. Чемпион, убийца слонов, гопломах, прозванный Севером за особенную жестокость на арене, сегодня выходил тертиарием — так решил жребий. И сейчас, дожидаясь вызова от арбитра, он надеялся, что львом сражающийся мурмиллон смертельно проиграет — не только потому, что он не любил легионерских щитов, но и потому, что должен был ему несколько золотых. Впрочем, какое это имело значение, когда есть столько возможностей долга не отдавать? Наблюдая за боем,ставя мысленно то на одного, то на другого, он поигрывал блестящим гладиусом, чувствовал, как начинает потеть в стеганке — и потому меч фракийца, с брызгами влетевший в туловище кредитора, он воспринял с облегчением и неожиданно для себя вытер чистый клинок о поножи, один-в-один повторив жест фракийца. Жизнь! Арбитр дает Северу сигнал. Ну что ж… Не дожидаясь пока вывезут раненого, Север грузно выскочил на арену и, ускоряя шаг, двинулся на запыхавшегося противника — грифон против грифона — давая ему возможность для зрелищного, отработанного маневра. Лежачий мурмиллон остался где-то позади, а фракиец сделал неожиданный выпад; узким щитом отбив наотмашь неудачную атаку Север, затормозив, коротко обдал песком стоящих у самой арены любителей зрелищ (что, однако, не заставило их отодвинуться хоть на дигит) — в этот момент клинок фракийца прозвенел о манику и соскользнул; обменявшись несколькими звонкими ударами, они на мгновение разбежались, чтобы снова сцепиться в самом центре арены. И на этот раз Север оказался быстрее — ударом щита он отбросил в сторону руку фракийца с изрядно погнутой пармулой и рубяще ударил в грудь. Кривая сикка встретила этот удар с достоинством, и если бы толпа молчала, то услышала бы звериный вопль фракийца, вывихнувшего себе в этом отчаянном жесте кисть. Равнодушный Север мог бы посочувствовать травме, но сейчас он, широко размахнувшись, рукоятью меча ударил фракийца в закрытый шлемом лоб — оглушить и добить. В падении фракиец слепо выбросил изувеченную кисть — и попал в незащищенный торс потерявшего бдительность Севера. Взвывшая толпа бросила их друг к другу; Север приобнял соперника щитом, насаживаясь на сикку глубже, приближаясь к своему убийце. Фракиец снова взвизгнул и с усилием отбросил от себя противника вместе с оружием. Падая, Север был рад, что этот день наконец-то закончился.
полная версия страницы