Форум » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 2) » Ответить
Амфитеатр (продолжение 2)
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
Меценат: Понтий взглянул и уже наблюдал неотрывно не за сражением и не за Квинтом, который место нашел себе через одно от фигуры, к коей примерз его взгляд, лишь успел прикоснуться. Вражеской армией сквозь поврежденную стену хлынули воспоминания. И отрешенно перебирал осажденный пылающий разум качества этих язвительных легионеров. - Как же бывает невовремя брошено слово. Знаешь, Салако, когда тебе женщина в гневе что-нибудь скажет, спроси ее трижды - не сразу, а через день, чтоб застать не в одном настроеньи...
Юлий: "Ну чего и требовалось, на халяву кто не",-думал Юлий, возвращаясь и тщательно отерев лицо. - Он пока не знает, что будет завтра. Но настроен благодушно,- отчитался Гнею.
Кайен: - Если успеешь, - насмешливо бросил Кайен, отводя глаза от крови. - Они... такие резвые... бывают. Ну что ты говоришь, Понтий, мальчику, на чьих глазах женщины только что убивали друг друга. Он сморщил нос и снова вернулся к своим безупречным ногтям. Ему хотелось спуститься и найти эту убийцу, чтоб не думать о пропущенных казнях, на которых, конечно, не могло быть отданного утром на суд человека. Чтоб не надеяться, что он там был. Останавливало знание, что пустой желудок там, внизу, при виде всего, что там бывает, не спасет все равно.
Ветурий: Авл ушел и стало скучно, задирать его раба настроения не было, и Марк осмотрелся. К счастью, относиьельно недалеко, выше, он увидел премиленькое личико, на которое и уставился, демонстрируя все признаки сраженности красотой. Причем сразу обеих, то есть и той что постарше тоже. Чтобы никому обидно не было. Они, в общем, обе ничего так были, дальние родственницы Ицилия. Ох и выскажет он ему, что такую красоту скрывал. Флирт получился легким и приятным, но едва Марк начал надеяться на продолжение, как вернулся Авл. В лучших традициях, чтоб ему и девушки спрятались за веера. Обсуждать. Марк решил ответить им той же монетой. -Видишь воон? Хорошенькие. Тетя и племянница. Причем племянница - та, что старше. Ему в общем все равно было почему Авл шлепал раба Домиция. Хотя в этом стоило разобраться, чтобы понять суть отношений между этими двумя - Авлом и Гнеем. Но если Авл полный идиот и хочет неприятностей..то Марк ему не помеха. Жаль только. И Гнея тоже.
Гней Домиций: - Сенатор Марк Ульпий любит такое... назидательное, - откликнулся Гней, радуясь, что хоть художнику эти игры принесли пользу. Сам он увидел что хотел, и показал, что нужно было. Но что толку, если он чуть было не сорвался снова? Разве что казнь... ему нужно было увидеть, чтоб укрепиться в другом решении. - Взглянуть на тигра? Боюсь, посмотреть можно будет лишь на то, что от него осталось. Шкуру, наверняка уже продали. Не удивлюсь, если купила моя мать, она любит меха. И, пока убирали арену, всё же не выдержал и обернулся. Ветурий был хорош. И лицом и телом, и что важнее - улыбчивое обаяние хлестало через край, он уже заигрывал с какой-то женщиной по-соседству, легкий, блестящий... взрослый. Наверное, с ним было интересно. Гней обернулся, чтоб встретить подошедшего Юлия унылым: - Хорошо.
Вистарий: "назидательное" - повторил про себя Вистарий, не зная, к чему это слово привязать. Нахмурился, долго думал и собирался, потом решительно повернул голову, когда услышал, что раб принес то, за чем, оказывается, ходил: - Я смогу занять это место, когда вернусь? Поскольку от ответа зависело только направление, в котором он уйдет из-под арены, он уже поднимался.
Юлий: Встретили хорошие новости на удивление уныло и юлий добавил: -если господину будет угодно, могу поделиться наблюдениями. Он не решил говорить ли об успешном эксперименте и склонялся к тому чтобы не говорить, а выдать все за умозрительные выводы из короткой..эмм..беседы и манеры держать себя.
Гней Домиций: - Разумеется, Вистарий, - коротко кивнул Гней, а на вопрос Юлия только покачал головой. - А толку? Но когда скульптор отошел, вздохнул и согласился: - Поделись.
Юлий: И Юлий начал негромко, не слишком шевеля губами: - юношами не брезгует. И добавил еще тише: - можно кстати сказать что меня просил на время, если спросят те кому не нужно знать лишнее. - Но девушки все же наверное больше. В постели наверняка эгоист. Любит свою власть чувствовать. Может сделать больно. Просто для удовольствия. Своего, естественно. И еле сдержался чтоб добавить, что лично он бы, Юлий, предпочел Марка.
Вистарий: Единственное, о чем он пожалел, это что не сам снял эту шкуру. А теперь он успел застать лишь разделанную тушу. Слишком поздно спохватился - только строение лап, втяжных когтей и можно еще было прощупать, что он и проделал, так же нежно и внимательно, как ласкал живую кошку на коленях. А потом разъял правой рукой, вдавливая пальцы меж мышечных волокон и хрящей, растирая, как глину, привычный к податливости гораздо более твердых материй, запоминая ощупью малейшую разницу в плотности, до предела насилуя механизм строения. И придерживал складки одежды левой рукой, чтоб не прикоснуться ею к крови, и ровно смотрел при этом, как вытерли и завернули в тряпье щедро оплаченный кровящий обрубок, прежде чем положить в мешок. В лица смотреть не хотелось. Он знал, что на этих лицах написано. Какая-то часть сознания - та же, что оберегала ткань - заботилась о том, чтоб и слова скатывались по слуху не задевая.
Гней Домиций: - Я уже понял, что не брезгует, - устало вздохнул Гней. Он ещё никогда не чувствовал себя таким разбитым. Дни, насыщенные событиями, потерями, вином, и эти игры... Его коробило от тона Юлия, от его выражений, в каких он сам не смел даже думать об Авле, не то что говорить. Но он хотел знать правду. Или то, что другой человек счел таковой. - Не нужно никому ничего говорить, тем более ложь... не понимаю, с чего ты это всё взял? - не выдержал, дослушав. - А, впрочем... не важно. Я вир, Юлий. И я должен им оставаться, даже если с меня кожу по лоскуту сдерут. Корме того, кого бы он ни предпочитал, он предпочитает других. Видимо, они действительно лучше... раз он так считает.
Юлий: - они не любовники, - пожал плечами Юлий, убеждаясь в этом снова, расстоянием между телами, уловленными обрывками фраз... И прежде чем сказать: "марк лучше" подумал, что откуда знает и надо бы проверить. Просто из любопытства и неплохо бы - за деньги. А то так недалко и до бесплатной проверки раба докатиться, еще не хватало. Тем более, что тут он вполне верил - черный льнул, Авл его трогал по-хозяйски. И почему бы нет, если с ним... Выходка была чем-то вроде мести, поучительное лишение сладкого. Матери Гнея могли донести, что их видели. И это было бы неплохо. Обьяснило бы, без необходимости врать.
Авл Элий: - вижу, - нехотя согласился Авл, - ничего так. Но не в моем вкусе. Откровенно говоря даже думать о каких-то интрижках было противно, после той самой. Да и некоторое время не актуально в принципе. Домиция другое, там у него серьезные намерения. - так что можешь забирать обеих.
Ветурий: - зря. Но я не возражаю. И тебе рекомендую попробовать, как-нибудь. Это здорово. Воспоминания унесли к рыбкам и Марк улыбнулся. -Все-таки надо будет наведаться, попробовать трех. Если жив останусь, наверное, запомню надолго.
Гней Домиций: Всё было до смешного просто - надо было взять Юлия за руку, увести его с этих игр домой, лечь с ним в постель, потом засесть за учёбу... Но Гней спросил: - Почему ты так думаешь? - и спросил с надеждой, скрыть которую был просто не в состоянии.
Юлий: - ну во-первых...они слишком много и часто на эту тему, это редко когда и вправду есть что. Ну не так открыто и свободно, в их положениях. - во вторых, как обниматься будут, посмотри на расстояние между, там где бедра. Верный знак. Он обошелся даже без пожатия плеч - и так очевидно.
Гней Домиций: - Нет. Я не буду смотреть. Даже если так, у меня есть долг, - после некоторого колебания ответил Гней. "А ещё ему нравится моя сестра, - подумал грустно. - Может именно от этого хочет уберечь Домицию мать? От греческого образа жизни, от участи греческой супруги - когда у мужа любимцы-мальчики, а жена ждет до поздней ночи с симпосиумов? Так ведь это и в Риме так, у многих. И кто сказал, что Авл, как многие, не остепенится, женившись?" Переходить дорогу собственной сестре, соперничать за внимание с рабом, рисковать потерять честь... и ради чего? - Не будем больше об этом. Я выполню все, что пообещал, а потом, может быть уеду на несколько недель на Капри. Там хорошо и спокойно, мы останавливались там по пути из Греции. Если хочешь - возьму тебя с собой.
банныепринадлежности: - Че-то ты загрустил... - Да не, ничего. Просто идти пора. - Я тииигрр! Я дикий-дикий тииигрррр!!! - Ааа! Щекотно! - Дикий тииигррр! - Ты, конечно, дикий... диковатый... с диковинкой. - Гыыы.
Юлий: - здорово было бы, - мечтательно вздохнул Юлий. Подальше отсюда... "интересно, отпустят или нет? Да конечно отпустят, зачем я им?" От этой мысли почему-то было грустно. Будто и правда это жаль было, что незачем. "Конечно отпустят, отпустили же сюда. А на Капри, наверное, хорошо, туда вполне можно хотеть". Туда было легче хотеть, чем в амфитеатр сегодня.
Дея: Пока убрали, она не то чтобы успокоилась, скорей насупилась и ушла в себя. Эти люди, которые орали и просили отпустить победителя будто не понимали, что им по этим улицам ходить потом. И хоть бы уже сенатор соображал, но и он не сообразил - наверное, по вечерам он вообще не выходил на улицу. Женщины в колеснице были ловкие, особенно красная копейщица. А синяя не очень, синяя скорее смелая. Не понятно было, почему не закончили бой, когда красные заняли обе колесницы. Дея обиженно подергала за пройму Ливия и спросила: - А эти тоже пираты?
Кассий: - Сигнал! - резко крикнул Кассий. - Копье второй вознице живо - ЖИВО! А сама пусть хватает раненую и с арены в обход! - разворачивалось неплохо, главное было вовремя убрать из-под ног пеших. Но сигнала не было. Кассий не верил ушам. Даже шум трибун не должен был поглотить его. Копье, которое синяя возничая должна была отдать красной, уже торчало в горле. Кассий молча ринулся вдоль арок в поисках арбитра, к лицу которого, стирая прищур, приложил собственную патрицианскую длань. - С тебя двойная стоимость за каждый труп, который сейчас вынесут с арены. Голос уже звучал глухо и ровно. Оправдания в виде отчаянных обвинений баб в каких-то личных распрях, какзалось, до Кассия не долетают. Но они долетали и только утверждали, что арбитр замешан в этом поуши.
Ливий Курион: Кривясь на творящееся на арене непотребство, которое усугублялось неоправданными расходами, Курион даже забыл контролировать голос, ответив с одинаковой интонацией и робко поинтересовавшемуся "так всё и задумано?" клиенту, и Дее: - Арбитра сгною! - В каком-то смысле. Повернулся за её движением, когда она убрала руку от рукава... и при виде её обиженного личика гнев как рукой сняло: - Заигрались, - пожал плечами оправдываясь, словно это он не дал сигнал прекратить бой, - арбитр будет наказан. Ты не проголодалась? - вырвалось у Ливия непроизвольно, в попытке успокоить то ли себя, то ли её.
Дея: Она расширила глаза, но вопрос был жизненный, такие вопросы не пускают мимо ушей, и она помотала головой, собираясь возразить, что хочет еще посмотреть и что она поела дома хорошо, а потом подумала и сказала: - А что, можно прямо сюда? - не уточняя, что матушке.
Ливий Курион: Ливий покосился на ловящую каждое слово свору нужных людей и клиентов, голодными глазами смотрящую в свои киликсы и кубки изображая скромность, и почти улыбнулся снисходительно: - Нужно. Преклонился к уху сидящего рядом отпущенника и потребовал: - Пора бы перекусить. Распорядись там. Арену ещё не успели убрать, как явились рабы и крохотные столики, закуски и фрукты, и вино, в цену которого можно было купить пару запряженных колесниц. По ложе прокатился довольный вздох. Ливий же взял себе только вина и ломтик бекона, для вида. Есть на играх он по-прежнему не мог.
Электра: - чтож, приму это за комплимент - электра краем глаза наблюдала за происходящим на арене. - да, вы постоянны, пусть и не в своих желаниях, в том числе и любовных. Но у мужчин часто, если не всегда есть в голове план, строгая логика происходящего. Мы же наоборот живем чаще всего чувствами. - понимаешь о чем я? - как полные противоположности, а они всегда притягивают друг друга. - Девушка потянулась за яблоком, и когда фрукт оказался у нее в руке, стала его слегка подкидывать в воздух.
Луций Фурий: "понимаю ли я, о чем ты? Умозрительно... Комплимент... если это был комплимент... весьма двусмысленный. Интересно, впрочем, что это комплимент как для хищника, так и для гуманиста - ты кто из них?" Быть похожим на какой-то общепринятый образец еще не значило соответствовать ему. Она игралась, как котенок. Взрослая кошка. - План... и логика - не одно и то же. И чувства еще не отрицают наличия плана. В то же время чувства имеют свою логику, а логика не исключает чувств, - он слишком хорошо знал такие случаи. - В чем же наши различия... если не брать во внимание очевидного? Вступала в права луциева привычка спорить независимо от собственной точки зрения. Изучать всегда было интересно. Тем более, когда интерес был не чисто умозрительный. И даже не стратегический. А исходящий из очевидного... физического соотношения сил.
гладиатор: …пыль и ослепительный диск солнца на белом от зноя небе… короткое приветствие, как плевок в эти лоснящиеся, сытые рожи… шум и крики толпы сливаются в один сплошной гул, лица зрителей, постепенно превращающиеся в неживые маски, смешиваются, становятся размытым пятном и вовсе исчезают… это лица мертвецов, собравшихся на очередную жатву в честь главного из них… остается только взгляд брата, воина, врага, подернутый пеленой боевого безумия и жажды крови… на этот раз они будут биться верхом, вооруженные кривыми иберийскими мечами. Кони нетерпеливо всхрапывают, управляемые седоками… не спеша каждый движется по арене, то сближаясь, то разрывая дистанцию, пытаясь развернуть противника лицом к солнцу. Но каждый слишком опытен, силы слишком равны… постепенно спираль их движения замедляется… короткий взгляд на противника, и кони срываются навстречу друг другу, понукаемые седоками… взмах, удар… звон столкнувшихся клинков еще висит в воздухе, а всадники уже вне зоны досягаемости друг друга. И сразу – разворот, бросок навстречу, ложный замах, удар снизу по диагонали… уход от встречного удара корпусом… мечи серебряными змеями, извиваясь, ищут прореху в защите противника… силы слишком равны. От пота начинает щипать глаза. Когда силы равны, для победы необходима жертва… Один из них слишком сильно подался вперед, нанося укол в шею, тем самым открыв правый бок для удара… и когда меч противника скользнул в образовавшуюся прореху, качнувшись и послав коня вперед, перебросил свой меч в левую руку… короткий удар, почти без замаха, только на инерции движения коня… и голова брата, воина, врага, кувыркаясь и разбрасывая кровавые капли, летит в пыль… затем и тело, словно нехотя, сползает на арену… жара, тупая боль в правом боку, пустота и пыль, пыль и ослепительный диск солнца на белом от зноя небе.
Дея: Она, думая, что делает это незаметно, скормила матушке несколько кусочков вкусностей и отдала свой стакан с разбавленным вином. Матушка здорово смущалась и поначалу молча отнекивалась, может быть потому что женщины на арене перебили друг дружку. А может, потому что перед этим страшный всех победил а потом на них забрался. Но, в общем, Дея вовремя ее покормила, потому что на арене опять отрубили голову - ну все было хорошо, пока голова была на месте, а когда отвалилась, было ощутимо так не по себе. Не как от страшного, но все равно. Она не решилась больше дергать старичка, чтоб не привлекать к себе и матушке лишнего внимания, но, когда ей показалось, что сенатор слегка к ней обернулся и можно обратиться, вытянулась, скосив на него глаза, чтоб как знатная, и спросила: - Я вот всегда думаю: им обязательно насмерть убивать?.. Это же уже не пираты...
Ливий Курион: - Предыдущие должны были выжить, - скрипнул зубами Ливий и запил вином, чтоб не сказать ещё лишнего. Расходы, как всегда на играх, возрастали непредсказуемо. - Они профессионалы, им виднее что они будут делать за предложенное им вознаграждение. Задача устроителя сделать так, чтоб народ был доволен. К тому же, сегодня они все - бустуарии, Гай Курион заслуживает такого поминовения.
Гней Домиций: Бой увлёк настолько, что в самые напряженный момент, когда всадники казались одним целым, живой скульптурой над которой взвиваются серебряные всполохи, Гней вскочил, чтоб рассмотреть в кажущемся хаосе атак и блоков систему, логику, мастерство, достоинства равных... Они были равны, но кто-то должен был пожертвовать, а кто-то пасть, он предчувствовал финал ещё когда один из них открыл бок, и осел на кресло как тот на арене, что, обезглавленный, сполз с коня: - Эээээхххх! - хрястнув кулаком по подлокотнику и приходя в себя от короткой боли в кости. - Какие кровавые нынче игры...
Тирр Серторий: -отнюдь. в таких делах, особенно при наиболее благоприятном стечении обстоятельств сложно сказать кто кого..сьел. Если пережевали и выплюнули хуже..но можно же не доводить до этого Тирр моргнул и потер лоб рукой: - Не понял. В смысле "не доводить"? Чтобы пережевали и проглотили, что ли? - и отчего-то вспомнил брата, которого уже "пережевывали" в Греции.
Вистарий: В общем, он не сожалел о пропущенном бое, когда поднялся снова на трибуны к Гнею, накрутив на кулак горловину мешка. И вытерли и завернули хорошо, ничто не выдавало, какова ноша. Тем не менее он старался пройти и сесть так, чтоб мешок не бросился в глаза. Или хотя бы не слишком часто на глаза попадался.
Юлий: По принципу тихой глубокой заводи, в которой неизвестно что обитает, Юлийсразу заподозрил в мешке человечину. Для еды, должно быть, все остальное было и у самого скульптора, посмотреть если. Но это нисколько не покоробило. На того, кто обмазывается свежей кровью Вистарий похож не был. Если посмотреть. -Кровавые,-пожал плечами юлий. -люди гибнут каждый день. Эти хоть красиво. И некоторые даже достойно. Непривычное это было слово, чужое.
Гней Домиций: - Да, - живо согласился Гней, у которого ещё горели глаза и раздувались ноздри, а сжатая в кулак рука тянулась повторить некоторые из увиденных приёмов. - Это был достойный бой. Если уж выпадет необходимость... то лучше так - в седле и с мечом, чем от яда в портиках Золотого, в атаке где-нибудь, а не в болотах Британии от лихорадки, плетясь за обозом, не в глупой драке из-за должности, а... - "хотя бы от руки преторианца, прорываясь" ему хватило самообладания не договорить вслух. - Но лучше жить. По крайней мере для тех, кто своей жизнью точно может принести пользы больше чем смертью. Да, это был достойный бой и достойная смерть, потому что дело и польза этих людей - драться и умирать, напоминая другим о мужестве. Но я надеюсь, всё же, что следующий бой будет не до смерти.
Дея: - а, - сказала она тихо и коротко, как будто что-то поняла. Вот, убиваются за деньги по горлу... ну, понятно, скажем, вор горло режет за деньги, ну, бывает, подрались в таверне (а ты под столом сидишь в это время) спьяну, так эти все равно редко когда друг друга убьют и то случайно. Или там война. На войне враги. А здесь они как решают, кого убивать будут? Жребием? Ради чего? Впрочем, она могла и не задаваться этим вопросом. Достаточно на отца посмотреть, чтоб если не понять, то объяснить, ради чего. Пришла же она смотреть, значит в чем-то он был прав. Другое дело, что здесь он бы не смог умереть красиво. Как ни владей ножами. Или мог бы? Ну, о таком лучше не думать. Хотя, он-то привык вблизи, всей сцены - поперек перекрестка, да из окон ярусами свисают, а тут вон какая ширь, на колесницах разъехались!..
Валерия Пирра: А спорить с женщиной... "...все равно, что спорить с самим собой: уступишь - ругаешь себя за слабохарактерность, не уступишь - за упущенную возможность", - вспомнив о сестрах, додумала Пирра. Бой был печальным. Какая-то чисто женская солидарность глубоко внутри снаружи была ничем иным, как жалостью. Слова Квинта, несмотря на рев трибун, Валерия расслышала. "Спорить с женщиной - вредно?.. - она приподняла бровь, - бесполезно, опасно, затратно..но, пожалуй, все-таки не вредно, - она вскользь бросила взгляд на Квинта, изучая его профиль, и незаметно усмехнулась, - хотя, конечно, все зависит от спорящих. Но Квинт явно производит сейчас впечатление того, кто знает, о чем говорит". Внутри что-то ныло или скреблось. Хотелось больше не смотреть на арену. Крик был настолько душераздирающим, и в нем так мало было от победного и так много от глубокой, невысказанной скорби, что Пирра готова была думать о чем угодно, и даже об одном и том же по кругу, - только бы отвлечься. Отвлечься и не чувствовать, как этот крик нашел лазейку к какой-то старой ране внутри нее самой... Новый бой тоже не сулил ничего хорошего. Но он, по крайней мере, был мужским. "Подобное лечи подобным", - медленно отпив вина, заключила Пирра и стала смотреть. Правда уже не так внимательно, как предыдущий.
Клавдия Минор: Опять полетела с шеи голова и Клавдия досадливо пожала плечами - безголовые мужчины ей никогда не нравились. К счастью, бегавшая за прохладной водой Нита не успела к финалу боя, щёки у неё порозовели, и, приказывая разлить всем вина, Минор одобрительно потрепала её по руке. - Разбавляй один к одному, по-гречески, как говорят в Риме, хотя я до сих пор не пойму почему неразбавленное или малоразбавленное у нас так называют. С таким же успехом привычку транжирить деньги на смерть можно назвать египетской, а любые скачки - скифскими. Квинт, как ты считаешь, мои старшие мальчики будут рады получить на дни рождения испанские мечи или лучше купить длинные сарматские, для разнообразия? Вас, мужчин, так трудно понять, когда дело касается оружия...
Юлий: -не до смерти?а зачем тогда смотреть?,-не понял Юлий. -игра тем интереснее, чем ставки выше. Вот что любопытно, они когда-нибудь закончатся? Гладиаторы в смысле.
Гней Домиций: - Вот я и ещё что-то узнал о тебе - ты азартен! - вскинул брови Гней. - С тобой будет интересно в палестре... Ну как же, это же сложнейшая логическая задача, как математика, только живая, все эти приёмы, атаки, их последовательность, расчет! И мастерство! На человека который хорошо знает своё дело всегда приятно смотреть... пойдем со мной заниматься, там Фортис, мой учитель, когда он работает с мечом - один ли, в паре - от него глаз оторвать невозможно, так интересно, хотя я сам меч не очень люблю. А если ты про мужество, так иногда для того чтоб остановиться его нужно иметь больше, и я сейчас даже не про влечение, угрожающее чести... - одернул сам себя от навязчивой мысли Гней, - полководцам, например, надо уметь отступить, для будущей победы, не класть людей зря... ну... или гневному учителю, распекающему нерадивого ученика, или судье, или властителю... особенно властителю, и милосердие требует мужества, - объяснил всё на одном дыхании Домиций, выдохся и положил Юлию руку на плечо, улыбаясь. - Пойдем со мной в палестру, сам увидишь. А гладиаторы будут до заката. Курионы древний и влиятельный род, Гай был очень богат, Ливий не намного беднее, Летеций Руф, зять Куриона, тоже может себе позволить, так что до вечера их точно хватит, - уверил, даже не сверяясь с программой.
Авл Элий: - Если бы ты был женщиной, я сказал бы что ты лопнешь..- Авл развел руками, балансируя уже за гранью приличия,- а так я просто посмею выразить сомнения, что лопнут они,-фраза была бы почти оскорблением, если бы не тон, которым она была произнесена.
полная версия страницы