Форум » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 2) » Ответить
Амфитеатр (продолжение 2)
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
Квинт: Квинт смотрел на это, просев подбородком на прочно опирающуюся в колено руку. - Я что тут вам, на сцене стою? Я, можно сказать, вам душу свою наружу, а вы мне ловите мух - по вашему, дескать, совсем протух? - жалобно сказал он с улыбкой грустнее некуда и пляской непоймичего в глазах. - Настолько, что меня даже по носу не щелкнут за выпендреж?
Фурия: - Всегда пожалуйста, - откликнулась на предложение Ирина и шутливо замахнулась яблоком. Не собираясь бросать. Так, неторопливо к уху подняла. Но выражением лица, в котором был виноват предыдущий бой, ничего хорошего не предвещая. - Нужно ли, - продолжая размышлять о неведомом подарке, заметила она вполголоса, - лучше разбираться, когда оно есть про запас.
Клавдия Минор: - Разве что когда прочие качества перевешивают ядовитые, - раздумчиво ответила обеим Клавдия. Уверенности в голосе не было. - Любовные страдания - любимое развлечение молодости - к зрелости становятся слишком утомительными. Главное не привыкнуть пить яд... чтоб снова и снова искать противоядия. Если даже сестра считала Луция ядовитым фруктом, а не просто юным поклонником хорошеньких лиц и фигур... боги! да где же в Риме искать дочери приличного супруга? А сын... ей бы пригодился сейчас совет мужа. Взвешенный и разумный, как всегда. - Квинт, боюсь, если мы будем щелкать тебя по носу, ты сложишь ему оду, а потом твой гений вспомнит о других, не менее достойных стихотворных посвящений частях тела и, слушая тебя, мы пропустим все игры. А скоро уже выйдут профессионалы, - улыбнулась Фабию. - Самая интересная часть. И самая безопасная. По крайней мере никого не зарежут на трибунах. Надеюсь.
Гней Домиций: Может быть из-за только что замеченной старшей сестры, Гнею вспоминалась младшая Валерия. Как она плакала, беспомощно и горько, боясь быть выданной за старика. И кипящее такой же горечью воображение рисовало ему как он сватается, спасает её, свою честь, покой семьи, как радуется на свадьбе мать, а потом они все уезжают в Грецию из этого города где всё так... Но Домиций одёрнул себя, опомнившись - это он, он один стоял там как полный дурак, готовый ни то расплакаться, ни то убить кого-нибудь. А юная девушка всего лишь боится неизвестности, и кто вообще сказал, что кроме него не найдется такой красавице хорошего жениха? Что её отдадут за старого, нелюбимого? Это он, он знал точно, что его не полюбят, это он не мог понять почему - не из-за возраста же! Он один... нет, он там был не один. Его взяли за руку и помогли. Как минимум не опозориться на весь амфитеатр. А он...! Хотелось сделать что-нибудь. Сделать прямо сейчас и Гней, наклонившись к Юлию, поцеловал его в щёку, шепнув: - Ты будешь жить всегда. И повернулся к самому талантливому скульптору из всех своих современников: - Вистарий, я хотел бы заказать изваяние Хоноса*, чтобы подарить его храму на Капитолийском холме. Фламины недавно просили чем-нибудь поспособствовать. И хочу чтоб этот юноша, Юлий, позировал для него. Примешь такой заказ? древнеримский бог чести, на различных античных изображениях бога Хоноса, как правило, изображали в виде юноши, который держит в руках копьё, рог изобилия или оливковую ветвь.
Юлий: Однозначно польстило. Юлий, развернувшись, коснулся улыбающимися губами руки Гнея. Это была бы очень тонкая издевка над всеми этими..спесивыми жителями. В общем, он бы на это глянул.
Вистарий: ...и вот эти пятна света поворачиваются к нему и чего-то хотят, о чем-то просят. Когда это делает на улице торговка, предлагающая фиг, волчица, улыбаясь в лицо, скандальная хозяйка, орущая в окно "что стал, не в театре, иди отсюда", задача имеет мгновенное решение или не имеет его вовсе из-за бесконечного по людским меркам отложения во времени, ибо люди не любят ждать. Сейчас или никогда. И произнесенное Гнеем Домицием предложение относилось ко второму случаю. Даже сейчас, пытаясь мысленно налить в предложенный сосуд смысл, Вистарий ощущал, что, если получившийся слепок выдать за изображение чести, фламинам это не понравится. Он не понимал, почему, но спорить с опытом не взялся бы. "У нее большая голова... почему она улыбается?.." - спрашивал опыт. Какая Кибела? Какой, смилуйтесь боги, Хонос? Это всегда так странно, когда в случайное сочетание линий врывается нечто большее, чем солнечный свет!.. И практически невозможно это бОльшее притянуть за уши. Он медленно покачал головой. - попробовать могу. Расскажи мне, что ты видишь.
Гней Домиций: - Я вижу только, что этот юноша, видимо, послан мне Хоносом. А с копьём, рогом изобилия или оливовой ветвью я не знаю. Выбирай сам, у меня нет условий. И сроков тоже. Я просто хочу почтить пославшего и посланца, и хочу чтоб его лицо хранил Капитолийский, он же вечен. Гней разглядел сомнения на лице скульптора и попытался их развеять: - Тебя смущает что он раб, сидящий у меня в ногах? Но, Вистарий, мне кажется честь не то, что даётся от рождения. Мои предки, как и половины присутствующих, были разбойниками с холмов, всего лишь. А его предки, возможно, были царями. Или потомки будут. Он точно послан Хоносом. Если сомневаешься - я могу оплатить жертву гаруспикам, они скажут. Сам он был в этом сейчас уверен настолько, что не сомневался в исходе жреческого гадания, где не собирался платить за этот самый благоприятный исход.
Вистарий: В качестве посланца он был приемлем, отдергивающий спутника от лужи вина. Боги не впервые посылали того, кто об этом не имел даже приблизительного подозрения, но не это смущало Вистария, да и смущение - не то слово. Он с легким удивлением услышал, что юноша этот - раб, хотя уж, по положению в ногах догадаться мог бы. О чем он точно не задумывался, выбирая лица и тела, так это о принадлежности этих тел. Господину там или роду. Юноша настаивал, доводы имели значение только упорства, но никак не сами по себе, пока Вистарий это понял, он потерял время на ответ, путаясь в попытках найти им возражение или обоснование. И потому он не успел сформулировать образа, который мог предложить - его напугало упоминание о гадании. - Не нужно. Это было чревато конфликтом. Одобренный результатом гадания, результат работы все равно мог выйти за положенный фламинами предел... впрочем, выбрав себе посланника, Гней облегчил задачу до приемлемого решения. Основная причина крылась в том, что гадание налагало обязательства.
Юлий: А что, он бы погадал. В этом был своя прелесть, свой азарт, почти как в игре. А может и больше. Но в разговор он решил не встревать, потом, разве что, позже. Упомянуть вскользь, скромно, что не плохо бы убедиться. успеется. Интересно, в этом новом доме что за порядки и что там за сестра такая.. Он как-то всегда больше на мужчин смотрел, они платят больше.
Марк Иппократ: >>>26 авг новый дом авдиев>>>> Он все равно надеялся, входя - надеялся и боялся его увидеть. Это было бы неизбежное предательство - бросить своих и пойти его защищать. А его нужно было бы защищать. Если бы он здесь был... ...Он, впрочем, и сам это знал наверное. Он не был робок, но не был и глуп. И Марк, все шаря глазами по верхним рядам, беснующимся в требовании рудиса, прекрасно понимал одно - Лар даже из дому вряд ли захочет выйти. Он не был трусом... но он не был и сильным.
Марсий: 26 авг новый дом авдиев>>>> А марсий задержался на входе, и у фонтана, увязая в приветствиях как в патоке, в который раз с возмущением удивляясь сытости львов, высказывая сочувствие то устроителям, то зрителям..и не слишком сожалея, что пропустил "такую свалку". Можно было сослаться на то, что на профессионалов они успели, и на колесницы тоже..а бестиаров марсий не любил-нечестно это. Но то что брат оглядывал ряды не укрылось. 'Нового или старого ищет?'-подумалось нелестно, но марсий прервал эту мысль - поводов так думать не было. Он положил руку ему на плечо: -сквозь тебя не видно, садись уже.
Авл Элий: - А чьи они тогда, а? Это ж не моя сестра сейчас обхаживает душку Луция..А он весьма неплох, если смог пленить такое Авл кивнул на арену, с которой уже убрали почти все следы бойни.
Ветурий: Марк схватил его за отворот, но потом, ослабив хватку, жестко вполз ладонью на щеку -Это потому что у тебя нет сестры. Думай прежде чем говорить. Стиснутые между большим и указательным пальцем губы Авла выглядели так забавно, что долго марк злиться не смог. -Луций конечно душка, но тебя я люблю сильнее. Прошу, не делай глупостей. И взглядом указал на занявшего свое место Гнея Домиция
Авл Элий: А вот это он сказал зря. Глаза Авла нехорошо блеснули и он приподнял подбородок Амона - Сладость моя, спустись воон к тому юноше, да, вот этому, и передай от меня приветствие. Он хотел мне коня своего показать, спроси когда. Ступай.,- проводил мягко. И оборачиваясь к марку, недоверчиво поинтересовался -ревнуешь что ли?
Амон: Амон поднялся и направился к тому, кого указали. Подумаешь, что не хотелось, ну и что что узнал. А этот приятель хозяина нравился еще меньше. После того еще разговора. Почтительно замер в нескольких шагах и приложил руку к груди -Мой господин шлет привет.. Как сказать про обещание он никак не мог придумать
Гней Домиций: При виде авлова раба у Гнея кровь отхлынула от лица, а потом бросилась в голову, кажется, вся. Они уже поздоровались улыбками-кивками, для чего же этот демонстративный привет - вот этим?? - Я тоже его приветствую, - еле выговорил Домиций.
Амон: Как сказать он так и не придумал, так что сказал как есть -Господин узнать хотел, по поводу поездки и коня. Показать. Просил узнать когда.
Юлий: Юлий сел красиво. С достоинством, насколько получалось, ненавязчиво выставив на свет браслеты и откинув голову, чтобы взгляд сверху. Авлов черный что-то мямлил. Когда молчал, смотрелся лучше.
Гней Домиций: - Завтра, - сказал Гней, прежде чем подумал, что завтра в первой половине дня у него занятия, а во второй - тётушкин день рождения... сказал даже прежде, чем вспомнил какой конь и что обещал. Вскинул руку в отрицательном жесте... но слово было уже сказано. А обещание всё равно было дано. Гней потер лоб над бровью, судорожно соображая: - Передай... передай своему господину, что завтра утром, тренируясь, я побегу к конюшням авдиев. Если ему удобно - можем встретиться там. Если же нет, встретимся послезавтра в палесте и выберем время. И... передай, что я помню про обещанный поединок и послезавтра буду готов. Больше, кажется, он ничего не обещал. Но и этого был так много, что последние слова он почти дошептал.
Ветурий: Марк уронил лоб в ладонь "Вот идиот упертый" И ответил только когда этих эмоций уже на лице не читалось. -конечно ревную, радость моя. Он же моложе. Видишь, буллу еще не снял. И фамилия у него непростая..
Вистарий: Гнея Домиция отвлекли, и Вистарий постарался убедить себя, что тот не забудет его отказа от гадания, хотя изменения в лице юного Агенобарба надежд на это не подпитывали. Вистарию же не хватало только ссорить людей с богами... Вистарий все наблюдал предложенный сосуд для замысла, и в сознании теперь помехой болталось замечание о сидящем в ногах рабе, чьи предки, возможно, были царями. Это многое объясняло на уровне, не требующем слов, но не делало ни лицо, ни фигуру более подходящими для воплощения идеи чести. Только остерегающим, то есть, только вдвоем этот юноша и был посланцем, и Вистарий угрюмо соображал, что могло бы заменить вторую фигуру. Взгляд останавливался и уходил вглубь себя. Поиск порождал напряжение. Чужой подошедший человек прояснению ситуации не способствовал. Гаруспики не шли из головы.
Авл Элий: Он, собственно амона отправил больше чтоб Марка позлить. Но то, как от его посланца отмахнулись задело. -Милый, не пори чушь. Я только тебя люблю, - произнес с привычным фырком -Да и зачем мне дети, тем более знатные, если кругом столько красивых женщин. Ирина например, тоже из Фуриев. Может породнимся, а? Ему самому шутка показалась смешной.
Амон: Амон поклонился, пропятился несколько шагов и ушел, шурша длинным, неудобным, но красивым одеянием. Этот в ногах, хоть и в золоте, одет был проще. От этого как-то приятно было. - Господин завтра к Авдиям побежит. Предлагает подождать его там. Или послезавтра в палестре договориться, когда драться будете. Ему удалось сложить весь смысл всего в две короткие фразы. Амон был горд собой. Только в палестру ну никак не хотелось- может, больным сказаться?
Юлий: "и как он собирается завтра?" подумал Юлий недоуменно. Места людные правильно назвал. Хотя зря. Ну это его дело.. Пристальный взгляд скульптора был понятен и объясним, но раздражал. Он к другим взглядам привык. А этот вроде как на него и не на него, сквозь него смотрит, или вглубь. Жутковато. Он поежился. И прислонился к коленке Гнея - какое-никакое тепло.
Ветурий: Может породнимся, а? -Есть способ проще,-улыбнулся Ветурий, так же шуткой и воспринимая. Ну не отдадут за него Электру. Он же сам и не отдаст. Одно дело дружеские, другое..сестренка слишком ранима и тонка натурой. Ей даже Луций наверное не подошел бы. И даже не из-за характера, который не подарок. Сложно ужиться будет с этой семьей. "Ирина? Ты всерьез?" Он не произнес это вслух, но посмотрел на приятеля с вполне ясно читаемым "Сдурел?"
Валерия Пирра: - Боюсь, так мы рискуем пропустить вообще все, слушая оды всем частям тела, которые соизволит воспеть поэтический дар Квинта, - отозвалась Валерия. И задумалась о чем-то неопределенном. Мысль ее блуждала от Греции до Рима, по временам выхватывая то какие-то события жизни, связанные с сестрой, то сосредотачиваясь на Луции, то вообще становилась бессвязным переплетением лиц, слов и происшествий. Взгляд ее был направлен в какую-то неопределенную точку внизу, на арене, и со стороны казалось, что она пытается разглядеть что-то важное там, где ничего нет.
Гней Домиций: Гней рассеянно уронил руку Юлию на плечо. Сердце колотилось как после бешеной скачки, кровь медленно отливала от щёк. Он почти сказал "ты пойдешь со мной завтра?", но вряд ли Юлий вставал в такое время, и бегал ли он на такие расстояния, пусть и без полной боевой выкладки, Гней не знал, но главное... он хотел видеть Авла. Видеть его наедине и ничего не мог с этим поделать. И он молчал, боясь обернуться.
Авл Элий: Авл даже в лице переменился - что значит подождать на конюшне? И с какой стати такое безаппеляционное заявление про драться послезавтра. Может, у него другие планы были и кем мальчишка себя возомнил, что диктует ему когда идти в палестру. И Марк еще вылупился как на умалишенного. Авл резко к нему развернулся -Чего?!?
Квинт: Квинт слегка посторонился с траектории яблока. Рыжая сердцеедка проигнорировала намек, но когда это болтунов останавливало. - Тела частями хороши только на арене... Или на кухне, - рассудительно возразил он и мгновенно выбрав цепь ассоциаций, вскинул брови: - Клавдия! О боги... Нет, пусть я лучше покажусь неотесанным сейчас, чем невнимательным завтра. Я еще не спрашивал тебя, что предпочла бы в подарок твоя кузина? или просто на ежике сижу, раз не помню твоего ответа?.. Собственно, он не был уверен даже в том, что правильно вспомнил степень родства, но, поскольку иногда в условных обстоятельствах у него Помпей брал, к примеру, Карфаген, то и тут, отправив к Янусу точный смысл он все равно оставался любезен.
Юлий: А Юлий слушал. Больше из потребности раствориться куда-нибудь, нежели из-за врожденного любопытства и по привычке. Авлов любимец так пересказал слова, что уши ему за это оторвать было мало. Ничего, пойдут в палестру вместе - оторвет. Видно же что хилый. Издалека видно. Оторвет. Просто из любви к искусству. Зачем ему уши, если он ими не слушает. Все это было на руку затее Гнея, но было вопиющее..если только он не специально. Юлий обернулся. Авл и Ветурий ругались. Любимчик сидел у ног, притихший, но довольный. -Сучёнок. Он произнес это вслух.
Клавдия Минор: А этот плебей, никчёмный, нигде не служащий мальчишка ещё осмелился прислать сыну раба! Клавдии даже думать не хотелось к кому из двоих старших детей он подбирается. Но толпа, глядя как убирают с арены обрубки тел, притихла, и Клавдии казалось, что её мысли звучат на весь амфитеатр, а вопрос Квинта так вообще слышен в Карфагене. - Что ты, Квинт, куда лучше спросить о подарке до, чем после, - улыбка была бы натянутой, если бы это был первый случай, когда вместо гневной гримасы нужна была улыбка. - Думаю, кузина, как любая из нас, будет счастлива получить от тебя оду. Кстати, на днях я видела такой вопиющий случай неотёсанности, что после него все мужи Рима могут забыть о манерах и этого никто не заметит. Представьте, этот скоробогатый плебейский мальчишка Авл Элий, осмелился предложить моей дочери драгоценность не спросив моего позволения. Дочь, разумеется, подарок отвергла, тогда он, ничтоже сумняшеся, дерзнул преподнести тот же подарок Валерии Сексте, без позволения её старшей сестры. Мы с Валерией Терцией, конечно, посмеялись, и отдали безделушку её ребёнку, пусть играет. Но какой неуклюжий наглец...
Квинт: Из-за этой оды Квинт чуть было не расстроился вслух, и уже в ладонь лбом упал, как вдруг Клавдия вздумала разделать под орех Авла Элия, а вспомнив Авла Элия, Квинт вспомнил, как тот переменился в лице, увидев его счастливо вылезшим из бассейна... И тут ладонь пришлось перетащить на глаза, поскольку смех, придушенный до тоненького стона, угрожал превратиться в рыдания.
Гней Домиций: На первых рядах, в тишине задумавшегося о вечном амфитеатра, был отчетливо слышен скрежет доспехов по песку. Домиций, тупо глядя перед собой и, не осознавая даже по кровавому месиву что творилось до их прихода на арене, не слышал ничего, кроме битвы сердца и разума, происходящей внутри него. Авлово "чего?!" вывело его из оцепенения. Гней вздрогнул и резко обернулся. Элий кричал на Ветурия и мгновенная резкая неловкость заставила его отвернуться быстрее, чем Юлий выдал "сучонок". Какое-то время Гней просто смотрел на него в недоумении, прежде чем нашелся возразить, склонившись к уху: - Юлий, мы тут не одни сидим. Твои слова могут передать Ветурию, выйдет нехорошо. Мало ли из-за чего приятели могут поругаться. Кроме того, - признал нехотя, - если Авл считает его другом, значит у него есть высокие качества, достойные дружбы...
Валерия Пирра: Услышав имена обеих сестер, Пирра очнулась от задумчивости. - Моей сестре? - она усмехнулась одним уголком рта, - и Тривия ничего ему не сделала? Видимо, такая дерзость осталась безнаказанной по очень веской причине. Покажи мне этого отчаянного. И она изобразила полную готовность смотреть в указанном направлении. А, помолчав, добавила: - Это слабое оправдание, но все же красота твоей дочери еще не одного сведет с ума, а ее благоразумие, смею предположить, и дальше будет подсказывать ей верные решения. Не стоит выходить из себя из-за каждого недальновидного поступка кого-нибудь из воздыхателей, Клавдия, - и лицо ее осветилось одной из самых участливых улыбок.
Фурия: Вертя яблоко перед глазами и поглаживая большим пальцем кожуру, она отвлеченно слушала, как женщины пытаются урезонить Квинта, обдумывала ситуацию, где противоядием служит новый, еще не изведанный яд, и ради поддержания разговора ничего не значащим тоном заметила Клавдии: - Да, подарки он дарит и в самом деле несколько странноватые для человека столь простого по натуре... И если б причиной замечания был только Авл Элий, она не обошлась бы определением "странноватые". Но сейчас ее нелюбовь к Элию, почему-то усилившаяся с уходом брата, отступала на третий план.
Квинт: - Что же мне делать... - негромко бормотал Квинт, не слишком заботясь быть услышанным и все-таки на всякий случай вслух. - Ода частям способна затянуть праздник до неприличия, в то время как ода целой кузине неприлично прозвучит сама по себе. Ой, - вздохнул он, вытирая глаз тыльной стороной кисти, - оййй... Авл Элий не учтив не столь своей смелостью, сколь ранимостью, - попытался сгладить положение, и вдруг понял, что, вздумай объясниться, добьется обратного. Тогда он махнул рукой и завершил: - он даже меня воспринимает слишком серьезно.
Клавдия Минор: - О, Пирра, я гневалась всего четверть часа, ровно до того момента как вспомнила, что отца этого несносного я видела ещё торгующим на рынке. И гнев испарился в один момент, - обезоруживающе широко улыбнулась Клавдия. - Ирина верно заметила, он слишком прост, чтоб думать о нём дольше. Пришелся к слову... да где же он там... а, вон сидит рядом с младшим Ветурием. Квинт, возможно, если бы юноша удосужился в свои лета служить империи, он не был бы так раним.
Юлий: -ветурий душка,-процитировал юлий,-я про черного. -господин завтра к авдиям побежит. Предлагает подождать его там. Или послезавтра в палестре договориться, когда драться будете,-он даже звуки его голоса постарался передать.
Гней Домиций: - Что?! И он посмел...?! - голос не поднялся выше шепота просто потому, что голоса не стало. - Юлий, - каменно попросил Гней, - будь так добр, пойди и передай мои слова дословно. И спроси удобно ли ему будет встретиться с утра. Мы не настолько близки с Элием, чтоб мои слова звучали так вольно. Присовокупить к этому просьбу выпороть дерзкого раба Домиций удержал нечеловеческим усилием воли. Он знал теперь сам что такое ревность.
Юлий: - Мальчишку что, совсем не жалко?-пожал плечами Юлий, вставая. Он понимал, что не жалко, но одно дело оторвать уши в палестре, другое - попасться под руку, которая, кажется, была горячей. А если вспомнить о чем болтают.. Но как встал, развернувшись, так и сел обратно. - Твоя мать. Смотрит. Нельзя сейчас,- пояснил шепотом.
Гней Домиций: - Откуда ты знаешь мою мать? - удивился Гней, но момент был действительно не слишком удачным, он ведь только извинился за тот разговор... - Ладно, может получится встретиться в галерее. В горле стоял комок который ни сглотнуть, ни выплюнуть словами Гней не мог. Он надеялся только, что Авл лучше знает своего ревнивого или косноязычного раба. И поймет все правильно.
Юлий: Сказать откуда значило обидеть юношу. Тем более если предположить невероятное, что он не знал или не слышал слухов. - Клавдия Минор слишком заметна и влиятельна, чтобы не знать ее в лицо. А с тех пор как я знаю твое полное имя.. Юлий пожал плечами. О еловых ветвях можно было даже не упоминать. -Он скорее всего не вставал еще, а меж тем живой и пьет. Подловлю его на пути..обратно,- успокоил юлий. "Понимать бы, чего он хочет от этого разговора." Но передать дословно было несложно.А уточнять при людях - не с руки
Корнелия: - Евника, дорогая, кусочки уже собирают, можешь открыть глазки и налить нам всем еще и еще, и ты тоже не отказывайся, серьезный юноша с несерьезными вопросами. О боги, последний раз мне было так же невесело, когда старые домины в лабруме принялись декламировать свои произведения. Овидия они не перещеголяли лишь в таланте, а вот от словечек, подробностей и тайных чаяний сгорела бы со стыда не одна провинция, - Корнели всплеснула руками. - Они могли бы произнести пару речей над этой свалкой, не будь там столько отрезанных ног и рук. Яблочко, милый? - без перехода она предложила кудрявому греку.
Andronik: Андро кивнул -не откажусь. Стоило поесть серьезнее, но не сейчас.
Квинт: - Когда я последний раз служил империи, я поспорил с женщиной, - смиренно улыбнулся Квинт, - и долгое время после этого моя левая рука годилась только на то чтоб носить на ней тогу. Так что юношу можно понять! - неоспоримым достоинством ремесла была возможность, швыряя камни в один огород, попадать в другой.
Тирр Серторий: - Почему это вопросы несерьезные? - спросил Тирр недоуменно и махнул рукой в ответ на предлагаемое рабыней вино. - Потому что она в сенаторских, а я здесь? Он повернулся к толстушке, узнал в лицо человека, которому она предлагала яблоко, и риторически спросил его как хоть сколько-нибудь знакомого: - Вот ты тоже считаешь смешным, когда плебей хочет узнать побольше о красивой патрицианке?
Электра: Электра улыбнулась, и кивнула, задумчиво произнеся: - пожалуй, от выжившего, пусть и врага, всяко больше пользы, как минимум иной раз- она это сказала тихо, в общем-то рассуждая сама с собой. Принесли фрукты и сыра и девушка все еще будучи в легком раздумье взяла несколько виноградин.
Кассий: оффтоп для всех: бой пишу, не пропустите)) Кассий даже не представлял себе, как может выглядеть схватка на бигах в условиях полукруглой арены. Кто придумал щекотать публику копьями в таких условиях, где не было ни разгона ни разворота, тот был достаточно высокого мнения как о возничих, так и о копейщиках - а на этот раз и те и другие были женщинами. Биги и вывести-то можно было только центральными воротами, где выпускали слона. И развести их было - целое действо под музыку. С тем же успехом, с которым возничих вырядили в греков, их можно было раскрасить и увенчать страусовыми перьями, равно как и коней, поскольку само дижение по двум соприкасающимся траекториям уже явило бы образец мастерства, которое заметили бы считанные единицы из присутствующих на трибунах взыскателей, а остальные хоть полюбовались бы. Но на головах их были гребнисые шлемы с хищными вертикальными прорезями по лицевой части, а руки и колени были плотно обмотаны кожей. Что зрительно делало торсы тоньше и беззащитней, чему задорные груди, торчащиме из-под плащей копейщиц, немало способствовали. Что ж, думал Кассий, не поразить воображение так хоть насмешить. За судьбу героинь тем не менее было обидно. В глубоких шлемных глазницах не было видно блеска. Но, по крайней мере, не было видно и решительных лиц, чьи зверские гримасы казались нарочитыми и внешними. "Готовы?" - спросил Кассий, когда, глуша ожидание, вострубили выход, и, хлопнув по смуглому крупу одну из копейщиц, наклонившуюся поправить обмотки, остался наблюдать, хотя именно в этот раз хотелось отвернуться. Он ждал неловкости. Шеи казались слишком тонкими для того, чтоб шлемы их не клонили и не съезжали, фигуры - слишком легкими, чтоб их не сносило от движения коней. Но не клонило и не сносило. Упряжки разошлись, развернулись и пошли навстречу друг другу по прямой от углов, пока лобовую атаку выдерживали нервы. Но после того как они не выдержали, у Кассия начало складываться впечатление, что поддавшаяся разучивала этот маневр достаточно давно - с такой легкостью она увернулась, но что еще интереснее - передние ноги другой упряжки не застряли в колесе уходящей. Они пошли потом друг за другом как в цирке, по дуге, и та, что была "крепче нервами" старалась прижать вторую и загнать в угол. Вторая при скруглении угла, открывая, по сути, бок, в котором, тараня, легко было запутать коней, дала возможность своей копейщице повернуться и метнуть. С этого момента можно было забыть и о прыгающих грудях, и о развевающихся птеригах. Копейщица преследующей биги вздрогнула от центра тела, от места удара, и грянулась с колесницы навзничь вместе со щитом и занесенным уже копьем. И медленно пыталась подняться на целую ногу, пока ее соратница, превращаясь в гонимую, прилагала усилия чтоб не оказаться зажатой в углу. Едва успев принять устойчивое положение, раненая уже целилась. Бига неслась прямо на нее, но она целила не в коней, а в прячущуюся за ними. Копье ударило в щит, и она упала к тому, что ее ранило, не заботясь убраться с дороги. Когда кони прошли мимо, Кассий увидел, как безоружная копейщица резко ударила вниз щитом. Громко - даже в шуме амфитеатра - лязгнуло, но колесница пронеслась, за ней вторая, а раненая встала спиной по стене, опираясь на ранившее ее копье. И дождавшись, когда цель развернется, избегая угла, на прямой отрезок, замахнулась вторично. Копье встряло в песок практически у Кассия в ногах. Он даже подумал, что зря, наверное, напутствовал ее так фривольно.
Луций Фурий: Не двусмысленность ли прозвучала в ее негромком голосе? Живой враг вроде того, который только что получил рудис, представлялся Луцию полезным только как повод умножить славу, что в черте города никуда не годилось. "Мы говорили о гладиаторах", - вынужден был напомнить себе Луций. - И в каком качестве ты хотела бы видеть сломленного врага? - так же задумчиво попробовал допытаться он, балансируя на грани шутки. Одно дело гладиатор в постели сестры или за хлебной печью, другое - в спальне жены, и уж совсем третье - крысиный волк в качестве виночерпия. С арены трубили начало боя, но он смотрел в упор на Электру, так же приклонясь на ближний к ней подлокотник. Его не интересовал бой, его интересовали вызываемые боем чувства.
Марк Иппократ: Марк сел - и вовремя. Зрелище захватило сразу, едва он увидел им самим составленные пары. "разобьют, - подумалось отчаянно, - разобьют коней..." Он даже не видел, кто правит, и, задержав дыхание, следил за маневром, а когда в возницу меж коней полетело копье, привстал. Управляли мастерски. Отметив это, он обратил внимание, кто. Просто потому, что эти люди убивали друг друга, а таких возниц воспитать не проще, чем таких коней. В колесницах было по две, и они уже выметали свои копья и одну из метательниц заодно. И она теперь ползала по песку за ближним к ней копьем. И Марк уже не знал, за кого болеть душой.
Электра: - Сломленных врагов иногда можно использовать для своей выгоды, а вот после, уже сделать с ними все, что угодно разве нет? - Электра хитро улыбнулась и отвернулась, буквально впившись взглядом в врену, жадно наблюдая за происходящим. Все происходило стремительно, кони поднимали клубы пыли и Электра совершенно забылась и не заметила, как взяла Луция за руку.
гладиатор: "не доползешь," - решила колесничая с алым гребнем, правя прямо на поверженную синюю копейщицу. - Поравняемся, придержи! Я ее сброшу, - прорычала в шлем товарка, получив ответ: - сперва эту... - сквозь зубы. "Эта" поднялась прямо перед парой, сорвала шлем и повисла на мордах коней, заворачивая их в стену и не обращая внимания на волочащуюся от бедра ногу. Алая сообразила подобрать поводья. Обгоняющая синяя взяла влево, чтоб не пойти колесом к колесу, но копейщице хватило азарта выпрыгнуть через оба борта, снося с синей колесницы синюю возничую ударом щита. И направить еще круче влево, едва успев перехватить поводья после рывка. До копья, торчащего из песка, было рукой подать. Уронив в ноги щит, она подхватила древко на скаку. Щит болтался и бил по колену. Оставалось всего-то добить пеших. А до этого - снова развернуть коней... и развернуть круто. Все решилось внезапно и несправедливо до боли. Когда пешую синюю со спины пробило копье, было поздно. Другое копье, то, что она успела подобрать, уже вспороло горло алой колесничей, так и не успевшей освободить коней из мертвой хватки раненой. И тогда алая копейщица подняла коней на дыбы и закричала, как волчица.
Луций Фурий: - Не иногда, а всегда, - согласился Луций, гадая, насколько ее братья свободны при ней в выражении своих потребностей. И насколько она сама... нет, мужчину, которого женщина использует как самца, до конца сломленным не назовешь. Но речь, когда братья красивой женщины присылают тебе чужой язык, идет не о природе. К сожалению. Электра взялась за его руку и он посмотрел на арену. И вновь на Электру. Бои в этот раз располагали к проявлению эмоций как никогда.
Валерия Пирра: - Ты права, Клавдия, не настолько изощренной была его дерзость, чтобы говорить о ней и дальше. Пирра полуобернулась к Квинту: - А спорить с женщиной...- но слова ее потонули в гуле трибун, возвещавших о начале нового боя, и Валерия оставила попытку закончить фразу. "Похоже, этот бой будет еще тяжелее предыдущего..." - не без досады подумала она, устремив взгляд на арену. Разглядев женские силуэты, Пирра изогнула бровь: "Женщины?Намного тяжелей.." Она уже видела несколько таких состязаний в Греции. Они требовали серьезной сноровки. "Мало места... Справятся ли?" - Пирра всем корпусом подалась вперед, не выпуская лошадей из виду. В голову пришло, что неплохо было бы как-нибудь проехаться верхом, но то, что происходило там, внизу, захватило ее настолько, что оттеснило эту мысль на неопределенный срок.
Клавдия Минор: - Прав любой, кто принимает тебя всерьёз, Квинт, - ровно заметила Клавдия, - ты мужчина и поэт, значит опасен вдвойне - и мечом, и словом. Упоминание Британии не успело уколоть её в сердце... вместо этого её поразил бой. Снова женский, как на прошлых играх, и вновь кровавый. Устроители явно не жалели средств, но ей уже было жалко своих глаз. Зрелище захватывало лишь в первые мгновения, до того, как пришло понимание - кто-то умрёт, судья не подаст знак, не будет ничьей, это не такой бой, и она сидела, напряженно сжав листик вера, до самого крика, от которого вздрогнула, потому что... ...так кричат по своим убитым сёстры, любовницы, подруги, так будет кричать она, если Статиллия доиграется... в императрицу. Клавдия метнулась взглядом в ложу подруги и наконец-то увидела ответный ищущий взгляд. И улыбнулась ободряюще.
Фурия: - А спорить с женщиной.. Ирине было очень интересно, что договорила бы Пирра, если б на арену не въехали колесницы. Она зачастую видела в женщинах пустое упорство, отчего и спорить не любила, оставляя каприз на совести той, чья неправота была очевидна. Добивались такие женщины своей цели или нет, они проигрывали в том, чего желали больше, нежели добиться цели... В том, что, казалось бы, достигнутая цель должна была подтверждать... Они бывали обмануты. Бой был печальный. Очень достойный, но печальный. И победный крик оставшейся невредимой воительницы в победе не убеждал.
Квинт: - Чем серьезней меня принимать, тем опасней, - кивнул Квинт с нарочито довольным видом, однако он был тронут. У него даже улыбка сползла набок, но он успел еще хитро зыркнуть на Пирру и бормотнуть ей почти на ухо: - Вот тут уж точно спорить с женщиной вредно... Шансов быть услышанным у него было немного. Трубили выход. В колесницах сидели по двое, почему-то без мечей, только с копьями. Квинт, впрочем, удивляться перестал, когда решил было, что демонстрировать здесь будут не столь боевые навыки, сколь мастерство управления лошадьми. Он даже был в какой-то момент уверен, что сброшенные подсядут к своим противницам и бой-разъезд продолжится в новом составе ради зрелища... но какое там. Существовал, похоже, такой оборот дела, когда женщины от мужчин, к стыду, не отличались.
Электра: Электра вздрогнула, когда воздух разрезал пронзительный крик и посмотрела на Луция, который, как ни странно, наблюдал за девушкой, а не за боем. - мне кажется, или ты так давно не был на играх, что забыл, что все самое интересное происходит внизу, а не на трибунах? - она рассмеялась. Электра заметила много не заданных вопросов и сомнения в глазах мужчины и задумалась, не сказала ли она что-нибудь лишнее или не понял ли ее Луций как-либо не так.
Луций Фурий: - Самое интересное, но не самое важное, - ответил он. - Ты все время меняешься. То похожа на девочку, то внезапно взрослеешь, то кажешься независимой, то пугаешься крика. Крови, говоришь, не боишься, но ешь только виноград. На арене все ясно, туда выходят убить или умереть. А перед этим они живут и, возможно, делят хлеб, и что их делает врагами - арена не объясняет. Вот, например, выброшенная колесничая могла бы атаковать вооруженную амазонку, когда подобрала копье. Что-то же заставило ее выбрать безопасную цель... и упустить возможность. Почему? Не надеялась на крепость руки? Надеялась на милость? Испытывала особую неприязнь к той, которую выбрала убить? Или пыталась спасти раненую? Ничего этого на арене не видно.
Гней Домиций: - А, да, и на пиру же ещё, у Понтия, - вспомнил Гней. Он сказал бы больше, если бы рядом не сидел Вистарий, а через место - ещё люди. Может быть даже набрался бы духа попросить Юлия чтоб он был насколько возможно учтив, ведь Авл не виноват, что он, Агенобарб, не смеет подняться, преодолеть несколько рядов и поговорить сам, зная, что язык прилипнет к гортани или ещё хуже - перестанет ему подчинятся и он скажет что-нибудь такое... Но начался бой, избавляя от необходимости думать одну и ту же мысль в сотый раз. Кони! Какие были кони! Он даже не сразу заметил, что бойцы - женщины. А разглядев, нахмурился и так и просидел до конца сражения, бросив в конце с досадой: - Когда уже выпустят нормальных бойцов!
Юлий: - А, да, и на пиру же ещё, у Понтия - Что на пиру?- не сразу сообразил Юлий. - Когда уже выпустят нормальных бойцов! - Тебе не понравился Вепрь?,-удивился и дополнил: - Мне кажется, нормальные были только что, до нашего прихода. Их еще не всех убрали тогда. Вполне качественно покромсаны, со знанием дела. - Пираты, кажется,- заметил с пожатием плеч, перед глотком. Это стоило запить. Ну не вязалось у него в голове - привлекательные женщины и действо на арене. Одно дело, когда гора мышц и три зуба..и без разницы какого пола тогда..а эти..вполне могли зарабатывать другим способом. Глупо. Дуры.
Тит Фурий: Тит оставил Луцию самому делать выводы. Девчонка на его взгляд сказала достаточно, и сколько в обмороки не падай и за руки не хватай, ума у сына, если это действительно его сын, должно хватить не поддаться. Тем более, что дома он..хм.. не ночевал. Это тоже уважения к девушке не вызывало. Впрочем, брезгливого отношения к женским обморокам и прочим глупостям Тит не проявил. В конце концов, она его сыном не была. И даже не была его дочерью. И хвала Богам хоть за это.
Электра: -девушкам вообще свойственно меняться. Были бы мы так же постоянны и сдержанны, как и мужчины, то было бы скучно. Однообразие приедается. Прости, а как связаны кровь и виноград? - Электра рассмеялась и отпила вина. На Себе снова чувствовался тяжелый взгляд отца Луция, она понимала, что он ее недолюбливает и ее интересовала, такое отношение у него ко всем девушкам, кроме дочери или же только к ней.
Луций Фурий: - Кровь и виноград?.. Кровь вызывает жажду, а не аппетит. И ты не похожа на хищника, - он улыбался. Ему было безразлично, что говорить и даже что думать. Она хорошо смеялась... только странно было слышать этот смех после обморока. Самообладание или игра. Или легкомыслие. Кошки тоже ничего не делают для того, чтоб быть пушистыми и большеглазыми. Луций, наблюдая, находил, что отсутствие возможности обойтись сейчас так же естественно, как и наедине, усиливает притяжение. И не мешают этому ни наблюдение, ни недоверие, ни выводы. - Так значит, мужчины постоянны и сдержаны? Это была неизведанная почва. При всем наборе разномастного и мимолетного опыта. На каком полигоне играют женщины? И как?
Гней Домиций: - Вепрь был хорош, конечно, но он всего лишь бестиарий, - возразил Гней, не зная как объяснить юноше не владеющему мечом, щитом, пилумом, что главное (а для него самого и - единственное) удовольствие от игр, это посмотреть на бои профессионалов, с судьями, отточенной техникой, стратегией и тактикой, всем тем, что оценить во всей полноте могут только квириты, и то не все, а большей частью те, кому ехать в свои легионы трибунами. И те, кто вернулся оттуда. - Кровавая грязная рубка сорока разбойников? Я ещё насмотрюсь такого... где-нибудь в Британии, - пожал плечами Домиций. - А женские бои мне никогда не нравились. Это извращение природы и замысла богов, женщины должны давать жизнь, а не отнимать её. Я в этом несколько старомоден, как видишь. Надеюсь, когда выйдут гладиаторские школы, ты... э... мы сможем оценить разницу.
Вистарий: Вистарий оставил попытки объединить знание и видимость. Глаз искал впечатлений и сопоставлял их с найденным. Руки раба и господина могли бы поспорить в своей принадлежности - раб щеголял утонченной кистью и изяществом запястий, у Домиция вокруг ногтей огрубела кожа, безымянный палец выдавался дальше указательного, и по мозолям на ладони нельзя было сказать, от какой они рукояти - оружия или плуга. Вистарий отводил взгляд, вертя эти руки мысленно в голове. "чегоо?" - разбудило его и он оглянулся. Две маски уязвленной чести смотрели друг на друга и черная женщина стояла наклонив голову как взнузданная нисейка. Он отвернулся разобраться, что делало одну маску испуганной, другую - гневной. Спрятав рот под ладонью, он смотрел на пустое место на арене. И очнулся вторично, когда взгляд разрезало вышедшее между женских грудей копье.
Корнелия: Корнелия сама достала из корзинки Евники спелое красное яблоко и протянула его греку: - Сладкое, как раз к вину, наесться не наешься, но хоть скоротать время до обеда поможет, - на арене тем временем закрутились колесницы, и Корнелия аж всплеснула руками. - О боги, я поняла, что это сегодня делается! Порт с зерном сгорел и теперь устроитель Руф пытается изо всех сил отбить у горожан аппетит, дабы они могли дотянуть до строительства нового! И надо заметить, у него получается блестяще, осталось только вытащить матрон постарше, раздеть их и пустить в бассейн несколько мурен или угрей. Чтоб им эти колесницы в лбы поотлетали. Серьезному она успела ответить до того, как он успел договорить вопрос: - Ох, мой мальчик, прежде чем ты призовешь на помощь мужскую солидарность, вспомни о чувстве самосохранения: чем красивее девочка с сенаторского ряда, тем тщательнее она пережевывает таких как ты, но тебя-то в виде льняной каши я не представляю, уж прости.
Andronik: Принял яблоко и поблагодарил, приподняв его на уровень лица и кивнув хозяйке терм. Вслух ответил только молодому мужчине: -отнюдь. в таких делах, особенно при наиболее благоприятном стечении обстоятельств сложно сказать кто кого..сьел. Если пережевали и выплюнули хуже..но можно же не доводить до этого,-закончил легкомысленно, чуть ли не подмигивая.
Авл Элий: Голову надо было остудить. Он встал и вышел, перед выходом тяжело опустив ладонь на плечо Амона, чтоб на месте сидел.
Юлий: А вот не было обидно. Ну считает Гней что он не разбирается ни в чем, подумаешь..он не затем на игры хотел, чтобы там тактику-стратегию оценивать. Зрелища. И себя показать. А для зрелищ Вепрь был очень даже. Эти разбойники, на которых они не успели, наверное, тоже. Тем временем сзади зашевелелились, скрипнуло ножками отодвигаемое кресло и Юлий, скосив глаза увидел, что встал тот кто надо..выждал пару вдохов и вышел следом.
Ветурий: Он попытался было чем-то его отвлечь, позвал вина..но не слишком помогало. "какой-то он дерганый сегодня"
Гней Домиций: Гней приподнялся следом - "самому, лучше поговорить самому!" - но тяжело опустился обратно. Где он найдет слова? Он мог бы говорить с тысячей людей, обо всём, о чём угодно, но не с ним... - А ты что думаешь об этих играх, Вистарий? Увидел ты сегодня то, что хотел увидеть?
Авл Элий: В спину чувствовался взгляд. Мальчишка следил за ним, с чего бы? И авл развернулся, не доходя до фонтана. -ну, что? От ходьбы напряжение спало, но фривольный хвостик раздражал. -у меня свой есть. Так что..,-добавил, оценив вид и поведение юноши. -И я люблю помоложе,-закрыл он эту тему. - ну слушаю,-сжалился наконец.
Вистарий: - Да, - сказал Вистарий в ладонь и заколебался: не намекал ли Домиций, что пора оставить его - ведь ушел и раб с тонкими руками. Он даже выпрямился, но, справедливости ради, ответил и на первый вопрос, продолжая глядеть на арену: - Гиены... не львы, но я мог бы сделать Лавреола. Кто купит... Когда разорванная мышца Вепря срастется, я позову его в мастерскую. Помолчав, добавил: - Как ты думаешь, можно взглянуть на тигра?
Юлий: -я и не смел надеяться,-почтительно произнес, с поклоном. В случае с всадниками в первом поколении можно и перегнуть. -господин отправил меня, чтобы быть уверенным, что его слова были переданы правильно. Не все, кто прекрасен у ног и на ложе, могут точно донести послание на языке, который им не родной.
Авл Элий: -Валяй,-нехотя согласился Авл.
Юлий: Юлий вдохнул, выдохнул и произнес, стараясь соблюдать модуляции -завтра утром, тренируясь, побегу к конюшням авдиев. Если ему удобно - можем встретиться там. Если же нет, встретимся послезавтра в палестре и выберем время. И... передай, что я помню про обещанный поединок и послезавтра буду готов. Разве что в конце не шептал. Можно было бы сменить "я" на "он", но не после обещания донести дословно. И почтительно замер в ожидании ответа.
Авл Элий: Получилось похоже и Авл рассмеялся, потрепав юношу по загривку. -Это все?
Юлий: И юлий набрался наглости, из любопытства: -Это все слова, так, как он их сказал. После секундного колебания добавил - И если господин позволит..я мог бы сделать господину приятно. Без всякой платы. Если он снизойдет до того, чтобы позволить мне доставить ему удовольствие. И улыбнулся.
Авл Элий: Господин в общем-то снизошел. В какой-то мере из-за формулировки, которая польстила. Но больше от того, что давно не доводилось, с тех самых пор, а это уже несколько дней. И сегодня уже пару раз вставал, так что чтоб избежать неприятных, было бы неплохо. А что парень..так в рот какая разница. Разве что на этот раз сначала было вяло, но Авл закрыл глаза и позабавил себя парой недавних сцен в воображении и дело пошло. Он даже не слишком заботился уйти с людных мест, просто за колонну зашел. ..в общем, позабавило. В этом парень явно был опытнее и изобретательнее, чем та самая. Очень неплохо, особенно если глаза не открывать. Да и с открытыми глазами зрелище было вполне. Такой весь в его власти. Кости птичьи, волосы в самый раз, и схватить можно, и не лезут куда не надо. -Ммм..Посмотрим. Я еще не знаю что завтра,- ответил, омываясь. Настроение улучшилось. Он даже до поощрительного хлопка по заду снизошел, когда они уже вернулись.
Меценат: Понтий взглянул и уже наблюдал неотрывно не за сражением и не за Квинтом, который место нашел себе через одно от фигуры, к коей примерз его взгляд, лишь успел прикоснуться. Вражеской армией сквозь поврежденную стену хлынули воспоминания. И отрешенно перебирал осажденный пылающий разум качества этих язвительных легионеров. - Как же бывает невовремя брошено слово. Знаешь, Салако, когда тебе женщина в гневе что-нибудь скажет, спроси ее трижды - не сразу, а через день, чтоб застать не в одном настроеньи...
Юлий: "Ну чего и требовалось, на халяву кто не",-думал Юлий, возвращаясь и тщательно отерев лицо. - Он пока не знает, что будет завтра. Но настроен благодушно,- отчитался Гнею.
Кайен: - Если успеешь, - насмешливо бросил Кайен, отводя глаза от крови. - Они... такие резвые... бывают. Ну что ты говоришь, Понтий, мальчику, на чьих глазах женщины только что убивали друг друга. Он сморщил нос и снова вернулся к своим безупречным ногтям. Ему хотелось спуститься и найти эту убийцу, чтоб не думать о пропущенных казнях, на которых, конечно, не могло быть отданного утром на суд человека. Чтоб не надеяться, что он там был. Останавливало знание, что пустой желудок там, внизу, при виде всего, что там бывает, не спасет все равно.
Ветурий: Авл ушел и стало скучно, задирать его раба настроения не было, и Марк осмотрелся. К счастью, относиьельно недалеко, выше, он увидел премиленькое личико, на которое и уставился, демонстрируя все признаки сраженности красотой. Причем сразу обеих, то есть и той что постарше тоже. Чтобы никому обидно не было. Они, в общем, обе ничего так были, дальние родственницы Ицилия. Ох и выскажет он ему, что такую красоту скрывал. Флирт получился легким и приятным, но едва Марк начал надеяться на продолжение, как вернулся Авл. В лучших традициях, чтоб ему и девушки спрятались за веера. Обсуждать. Марк решил ответить им той же монетой. -Видишь воон? Хорошенькие. Тетя и племянница. Причем племянница - та, что старше. Ему в общем все равно было почему Авл шлепал раба Домиция. Хотя в этом стоило разобраться, чтобы понять суть отношений между этими двумя - Авлом и Гнеем. Но если Авл полный идиот и хочет неприятностей..то Марк ему не помеха. Жаль только. И Гнея тоже.
Гней Домиций: - Сенатор Марк Ульпий любит такое... назидательное, - откликнулся Гней, радуясь, что хоть художнику эти игры принесли пользу. Сам он увидел что хотел, и показал, что нужно было. Но что толку, если он чуть было не сорвался снова? Разве что казнь... ему нужно было увидеть, чтоб укрепиться в другом решении. - Взглянуть на тигра? Боюсь, посмотреть можно будет лишь на то, что от него осталось. Шкуру, наверняка уже продали. Не удивлюсь, если купила моя мать, она любит меха. И, пока убирали арену, всё же не выдержал и обернулся. Ветурий был хорош. И лицом и телом, и что важнее - улыбчивое обаяние хлестало через край, он уже заигрывал с какой-то женщиной по-соседству, легкий, блестящий... взрослый. Наверное, с ним было интересно. Гней обернулся, чтоб встретить подошедшего Юлия унылым: - Хорошо.
Вистарий: "назидательное" - повторил про себя Вистарий, не зная, к чему это слово привязать. Нахмурился, долго думал и собирался, потом решительно повернул голову, когда услышал, что раб принес то, за чем, оказывается, ходил: - Я смогу занять это место, когда вернусь? Поскольку от ответа зависело только направление, в котором он уйдет из-под арены, он уже поднимался.
Юлий: Встретили хорошие новости на удивление уныло и юлий добавил: -если господину будет угодно, могу поделиться наблюдениями. Он не решил говорить ли об успешном эксперименте и склонялся к тому чтобы не говорить, а выдать все за умозрительные выводы из короткой..эмм..беседы и манеры держать себя.
Гней Домиций: - Разумеется, Вистарий, - коротко кивнул Гней, а на вопрос Юлия только покачал головой. - А толку? Но когда скульптор отошел, вздохнул и согласился: - Поделись.
Юлий: И Юлий начал негромко, не слишком шевеля губами: - юношами не брезгует. И добавил еще тише: - можно кстати сказать что меня просил на время, если спросят те кому не нужно знать лишнее. - Но девушки все же наверное больше. В постели наверняка эгоист. Любит свою власть чувствовать. Может сделать больно. Просто для удовольствия. Своего, естественно. И еле сдержался чтоб добавить, что лично он бы, Юлий, предпочел Марка.
Вистарий: Единственное, о чем он пожалел, это что не сам снял эту шкуру. А теперь он успел застать лишь разделанную тушу. Слишком поздно спохватился - только строение лап, втяжных когтей и можно еще было прощупать, что он и проделал, так же нежно и внимательно, как ласкал живую кошку на коленях. А потом разъял правой рукой, вдавливая пальцы меж мышечных волокон и хрящей, растирая, как глину, привычный к податливости гораздо более твердых материй, запоминая ощупью малейшую разницу в плотности, до предела насилуя механизм строения. И придерживал складки одежды левой рукой, чтоб не прикоснуться ею к крови, и ровно смотрел при этом, как вытерли и завернули в тряпье щедро оплаченный кровящий обрубок, прежде чем положить в мешок. В лица смотреть не хотелось. Он знал, что на этих лицах написано. Какая-то часть сознания - та же, что оберегала ткань - заботилась о том, чтоб и слова скатывались по слуху не задевая.
Гней Домиций: - Я уже понял, что не брезгует, - устало вздохнул Гней. Он ещё никогда не чувствовал себя таким разбитым. Дни, насыщенные событиями, потерями, вином, и эти игры... Его коробило от тона Юлия, от его выражений, в каких он сам не смел даже думать об Авле, не то что говорить. Но он хотел знать правду. Или то, что другой человек счел таковой. - Не нужно никому ничего говорить, тем более ложь... не понимаю, с чего ты это всё взял? - не выдержал, дослушав. - А, впрочем... не важно. Я вир, Юлий. И я должен им оставаться, даже если с меня кожу по лоскуту сдерут. Корме того, кого бы он ни предпочитал, он предпочитает других. Видимо, они действительно лучше... раз он так считает.
Юлий: - они не любовники, - пожал плечами Юлий, убеждаясь в этом снова, расстоянием между телами, уловленными обрывками фраз... И прежде чем сказать: "марк лучше" подумал, что откуда знает и надо бы проверить. Просто из любопытства и неплохо бы - за деньги. А то так недалко и до бесплатной проверки раба докатиться, еще не хватало. Тем более, что тут он вполне верил - черный льнул, Авл его трогал по-хозяйски. И почему бы нет, если с ним... Выходка была чем-то вроде мести, поучительное лишение сладкого. Матери Гнея могли донести, что их видели. И это было бы неплохо. Обьяснило бы, без необходимости врать.
Авл Элий: - вижу, - нехотя согласился Авл, - ничего так. Но не в моем вкусе. Откровенно говоря даже думать о каких-то интрижках было противно, после той самой. Да и некоторое время не актуально в принципе. Домиция другое, там у него серьезные намерения. - так что можешь забирать обеих.
Ветурий: - зря. Но я не возражаю. И тебе рекомендую попробовать, как-нибудь. Это здорово. Воспоминания унесли к рыбкам и Марк улыбнулся. -Все-таки надо будет наведаться, попробовать трех. Если жив останусь, наверное, запомню надолго.
Гней Домиций: Всё было до смешного просто - надо было взять Юлия за руку, увести его с этих игр домой, лечь с ним в постель, потом засесть за учёбу... Но Гней спросил: - Почему ты так думаешь? - и спросил с надеждой, скрыть которую был просто не в состоянии.
Юлий: - ну во-первых...они слишком много и часто на эту тему, это редко когда и вправду есть что. Ну не так открыто и свободно, в их положениях. - во вторых, как обниматься будут, посмотри на расстояние между, там где бедра. Верный знак. Он обошелся даже без пожатия плеч - и так очевидно.
Гней Домиций: - Нет. Я не буду смотреть. Даже если так, у меня есть долг, - после некоторого колебания ответил Гней. "А ещё ему нравится моя сестра, - подумал грустно. - Может именно от этого хочет уберечь Домицию мать? От греческого образа жизни, от участи греческой супруги - когда у мужа любимцы-мальчики, а жена ждет до поздней ночи с симпосиумов? Так ведь это и в Риме так, у многих. И кто сказал, что Авл, как многие, не остепенится, женившись?" Переходить дорогу собственной сестре, соперничать за внимание с рабом, рисковать потерять честь... и ради чего? - Не будем больше об этом. Я выполню все, что пообещал, а потом, может быть уеду на несколько недель на Капри. Там хорошо и спокойно, мы останавливались там по пути из Греции. Если хочешь - возьму тебя с собой.
банныепринадлежности: - Че-то ты загрустил... - Да не, ничего. Просто идти пора. - Я тииигрр! Я дикий-дикий тииигрррр!!! - Ааа! Щекотно! - Дикий тииигррр! - Ты, конечно, дикий... диковатый... с диковинкой. - Гыыы.
Юлий: - здорово было бы, - мечтательно вздохнул Юлий. Подальше отсюда... "интересно, отпустят или нет? Да конечно отпустят, зачем я им?" От этой мысли почему-то было грустно. Будто и правда это жаль было, что незачем. "Конечно отпустят, отпустили же сюда. А на Капри, наверное, хорошо, туда вполне можно хотеть". Туда было легче хотеть, чем в амфитеатр сегодня.
Дея: Пока убрали, она не то чтобы успокоилась, скорей насупилась и ушла в себя. Эти люди, которые орали и просили отпустить победителя будто не понимали, что им по этим улицам ходить потом. И хоть бы уже сенатор соображал, но и он не сообразил - наверное, по вечерам он вообще не выходил на улицу. Женщины в колеснице были ловкие, особенно красная копейщица. А синяя не очень, синяя скорее смелая. Не понятно было, почему не закончили бой, когда красные заняли обе колесницы. Дея обиженно подергала за пройму Ливия и спросила: - А эти тоже пираты?
Кассий: - Сигнал! - резко крикнул Кассий. - Копье второй вознице живо - ЖИВО! А сама пусть хватает раненую и с арены в обход! - разворачивалось неплохо, главное было вовремя убрать из-под ног пеших. Но сигнала не было. Кассий не верил ушам. Даже шум трибун не должен был поглотить его. Копье, которое синяя возничая должна была отдать красной, уже торчало в горле. Кассий молча ринулся вдоль арок в поисках арбитра, к лицу которого, стирая прищур, приложил собственную патрицианскую длань. - С тебя двойная стоимость за каждый труп, который сейчас вынесут с арены. Голос уже звучал глухо и ровно. Оправдания в виде отчаянных обвинений баб в каких-то личных распрях, какзалось, до Кассия не долетают. Но они долетали и только утверждали, что арбитр замешан в этом поуши.
Ливий Курион: Кривясь на творящееся на арене непотребство, которое усугублялось неоправданными расходами, Курион даже забыл контролировать голос, ответив с одинаковой интонацией и робко поинтересовавшемуся "так всё и задумано?" клиенту, и Дее: - Арбитра сгною! - В каком-то смысле. Повернулся за её движением, когда она убрала руку от рукава... и при виде её обиженного личика гнев как рукой сняло: - Заигрались, - пожал плечами оправдываясь, словно это он не дал сигнал прекратить бой, - арбитр будет наказан. Ты не проголодалась? - вырвалось у Ливия непроизвольно, в попытке успокоить то ли себя, то ли её.
Дея: Она расширила глаза, но вопрос был жизненный, такие вопросы не пускают мимо ушей, и она помотала головой, собираясь возразить, что хочет еще посмотреть и что она поела дома хорошо, а потом подумала и сказала: - А что, можно прямо сюда? - не уточняя, что матушке.
Ливий Курион: Ливий покосился на ловящую каждое слово свору нужных людей и клиентов, голодными глазами смотрящую в свои киликсы и кубки изображая скромность, и почти улыбнулся снисходительно: - Нужно. Преклонился к уху сидящего рядом отпущенника и потребовал: - Пора бы перекусить. Распорядись там. Арену ещё не успели убрать, как явились рабы и крохотные столики, закуски и фрукты, и вино, в цену которого можно было купить пару запряженных колесниц. По ложе прокатился довольный вздох. Ливий же взял себе только вина и ломтик бекона, для вида. Есть на играх он по-прежнему не мог.
Электра: - чтож, приму это за комплимент - электра краем глаза наблюдала за происходящим на арене. - да, вы постоянны, пусть и не в своих желаниях, в том числе и любовных. Но у мужчин часто, если не всегда есть в голове план, строгая логика происходящего. Мы же наоборот живем чаще всего чувствами. - понимаешь о чем я? - как полные противоположности, а они всегда притягивают друг друга. - Девушка потянулась за яблоком, и когда фрукт оказался у нее в руке, стала его слегка подкидывать в воздух.
Луций Фурий: "понимаю ли я, о чем ты? Умозрительно... Комплимент... если это был комплимент... весьма двусмысленный. Интересно, впрочем, что это комплимент как для хищника, так и для гуманиста - ты кто из них?" Быть похожим на какой-то общепринятый образец еще не значило соответствовать ему. Она игралась, как котенок. Взрослая кошка. - План... и логика - не одно и то же. И чувства еще не отрицают наличия плана. В то же время чувства имеют свою логику, а логика не исключает чувств, - он слишком хорошо знал такие случаи. - В чем же наши различия... если не брать во внимание очевидного? Вступала в права луциева привычка спорить независимо от собственной точки зрения. Изучать всегда было интересно. Тем более, когда интерес был не чисто умозрительный. И даже не стратегический. А исходящий из очевидного... физического соотношения сил.
гладиатор: …пыль и ослепительный диск солнца на белом от зноя небе… короткое приветствие, как плевок в эти лоснящиеся, сытые рожи… шум и крики толпы сливаются в один сплошной гул, лица зрителей, постепенно превращающиеся в неживые маски, смешиваются, становятся размытым пятном и вовсе исчезают… это лица мертвецов, собравшихся на очередную жатву в честь главного из них… остается только взгляд брата, воина, врага, подернутый пеленой боевого безумия и жажды крови… на этот раз они будут биться верхом, вооруженные кривыми иберийскими мечами. Кони нетерпеливо всхрапывают, управляемые седоками… не спеша каждый движется по арене, то сближаясь, то разрывая дистанцию, пытаясь развернуть противника лицом к солнцу. Но каждый слишком опытен, силы слишком равны… постепенно спираль их движения замедляется… короткий взгляд на противника, и кони срываются навстречу друг другу, понукаемые седоками… взмах, удар… звон столкнувшихся клинков еще висит в воздухе, а всадники уже вне зоны досягаемости друг друга. И сразу – разворот, бросок навстречу, ложный замах, удар снизу по диагонали… уход от встречного удара корпусом… мечи серебряными змеями, извиваясь, ищут прореху в защите противника… силы слишком равны. От пота начинает щипать глаза. Когда силы равны, для победы необходима жертва… Один из них слишком сильно подался вперед, нанося укол в шею, тем самым открыв правый бок для удара… и когда меч противника скользнул в образовавшуюся прореху, качнувшись и послав коня вперед, перебросил свой меч в левую руку… короткий удар, почти без замаха, только на инерции движения коня… и голова брата, воина, врага, кувыркаясь и разбрасывая кровавые капли, летит в пыль… затем и тело, словно нехотя, сползает на арену… жара, тупая боль в правом боку, пустота и пыль, пыль и ослепительный диск солнца на белом от зноя небе.
Дея: Она, думая, что делает это незаметно, скормила матушке несколько кусочков вкусностей и отдала свой стакан с разбавленным вином. Матушка здорово смущалась и поначалу молча отнекивалась, может быть потому что женщины на арене перебили друг дружку. А может, потому что перед этим страшный всех победил а потом на них забрался. Но, в общем, Дея вовремя ее покормила, потому что на арене опять отрубили голову - ну все было хорошо, пока голова была на месте, а когда отвалилась, было ощутимо так не по себе. Не как от страшного, но все равно. Она не решилась больше дергать старичка, чтоб не привлекать к себе и матушке лишнего внимания, но, когда ей показалось, что сенатор слегка к ней обернулся и можно обратиться, вытянулась, скосив на него глаза, чтоб как знатная, и спросила: - Я вот всегда думаю: им обязательно насмерть убивать?.. Это же уже не пираты...
Ливий Курион: - Предыдущие должны были выжить, - скрипнул зубами Ливий и запил вином, чтоб не сказать ещё лишнего. Расходы, как всегда на играх, возрастали непредсказуемо. - Они профессионалы, им виднее что они будут делать за предложенное им вознаграждение. Задача устроителя сделать так, чтоб народ был доволен. К тому же, сегодня они все - бустуарии, Гай Курион заслуживает такого поминовения.
Гней Домиций: Бой увлёк настолько, что в самые напряженный момент, когда всадники казались одним целым, живой скульптурой над которой взвиваются серебряные всполохи, Гней вскочил, чтоб рассмотреть в кажущемся хаосе атак и блоков систему, логику, мастерство, достоинства равных... Они были равны, но кто-то должен был пожертвовать, а кто-то пасть, он предчувствовал финал ещё когда один из них открыл бок, и осел на кресло как тот на арене, что, обезглавленный, сполз с коня: - Эээээхххх! - хрястнув кулаком по подлокотнику и приходя в себя от короткой боли в кости. - Какие кровавые нынче игры...
Тирр Серторий: -отнюдь. в таких делах, особенно при наиболее благоприятном стечении обстоятельств сложно сказать кто кого..сьел. Если пережевали и выплюнули хуже..но можно же не доводить до этого Тирр моргнул и потер лоб рукой: - Не понял. В смысле "не доводить"? Чтобы пережевали и проглотили, что ли? - и отчего-то вспомнил брата, которого уже "пережевывали" в Греции.
Вистарий: В общем, он не сожалел о пропущенном бое, когда поднялся снова на трибуны к Гнею, накрутив на кулак горловину мешка. И вытерли и завернули хорошо, ничто не выдавало, какова ноша. Тем не менее он старался пройти и сесть так, чтоб мешок не бросился в глаза. Или хотя бы не слишком часто на глаза попадался.
Юлий: По принципу тихой глубокой заводи, в которой неизвестно что обитает, Юлийсразу заподозрил в мешке человечину. Для еды, должно быть, все остальное было и у самого скульптора, посмотреть если. Но это нисколько не покоробило. На того, кто обмазывается свежей кровью Вистарий похож не был. Если посмотреть. -Кровавые,-пожал плечами юлий. -люди гибнут каждый день. Эти хоть красиво. И некоторые даже достойно. Непривычное это было слово, чужое.
Гней Домиций: - Да, - живо согласился Гней, у которого ещё горели глаза и раздувались ноздри, а сжатая в кулак рука тянулась повторить некоторые из увиденных приёмов. - Это был достойный бой. Если уж выпадет необходимость... то лучше так - в седле и с мечом, чем от яда в портиках Золотого, в атаке где-нибудь, а не в болотах Британии от лихорадки, плетясь за обозом, не в глупой драке из-за должности, а... - "хотя бы от руки преторианца, прорываясь" ему хватило самообладания не договорить вслух. - Но лучше жить. По крайней мере для тех, кто своей жизнью точно может принести пользы больше чем смертью. Да, это был достойный бой и достойная смерть, потому что дело и польза этих людей - драться и умирать, напоминая другим о мужестве. Но я надеюсь, всё же, что следующий бой будет не до смерти.
Дея: - а, - сказала она тихо и коротко, как будто что-то поняла. Вот, убиваются за деньги по горлу... ну, понятно, скажем, вор горло режет за деньги, ну, бывает, подрались в таверне (а ты под столом сидишь в это время) спьяну, так эти все равно редко когда друг друга убьют и то случайно. Или там война. На войне враги. А здесь они как решают, кого убивать будут? Жребием? Ради чего? Впрочем, она могла и не задаваться этим вопросом. Достаточно на отца посмотреть, чтоб если не понять, то объяснить, ради чего. Пришла же она смотреть, значит в чем-то он был прав. Другое дело, что здесь он бы не смог умереть красиво. Как ни владей ножами. Или мог бы? Ну, о таком лучше не думать. Хотя, он-то привык вблизи, всей сцены - поперек перекрестка, да из окон ярусами свисают, а тут вон какая ширь, на колесницах разъехались!..
Валерия Пирра: А спорить с женщиной... "...все равно, что спорить с самим собой: уступишь - ругаешь себя за слабохарактерность, не уступишь - за упущенную возможность", - вспомнив о сестрах, додумала Пирра. Бой был печальным. Какая-то чисто женская солидарность глубоко внутри снаружи была ничем иным, как жалостью. Слова Квинта, несмотря на рев трибун, Валерия расслышала. "Спорить с женщиной - вредно?.. - она приподняла бровь, - бесполезно, опасно, затратно..но, пожалуй, все-таки не вредно, - она вскользь бросила взгляд на Квинта, изучая его профиль, и незаметно усмехнулась, - хотя, конечно, все зависит от спорящих. Но Квинт явно производит сейчас впечатление того, кто знает, о чем говорит". Внутри что-то ныло или скреблось. Хотелось больше не смотреть на арену. Крик был настолько душераздирающим, и в нем так мало было от победного и так много от глубокой, невысказанной скорби, что Пирра готова была думать о чем угодно, и даже об одном и том же по кругу, - только бы отвлечься. Отвлечься и не чувствовать, как этот крик нашел лазейку к какой-то старой ране внутри нее самой... Новый бой тоже не сулил ничего хорошего. Но он, по крайней мере, был мужским. "Подобное лечи подобным", - медленно отпив вина, заключила Пирра и стала смотреть. Правда уже не так внимательно, как предыдущий.
Клавдия Минор: Опять полетела с шеи голова и Клавдия досадливо пожала плечами - безголовые мужчины ей никогда не нравились. К счастью, бегавшая за прохладной водой Нита не успела к финалу боя, щёки у неё порозовели, и, приказывая разлить всем вина, Минор одобрительно потрепала её по руке. - Разбавляй один к одному, по-гречески, как говорят в Риме, хотя я до сих пор не пойму почему неразбавленное или малоразбавленное у нас так называют. С таким же успехом привычку транжирить деньги на смерть можно назвать египетской, а любые скачки - скифскими. Квинт, как ты считаешь, мои старшие мальчики будут рады получить на дни рождения испанские мечи или лучше купить длинные сарматские, для разнообразия? Вас, мужчин, так трудно понять, когда дело касается оружия...
Юлий: -не до смерти?а зачем тогда смотреть?,-не понял Юлий. -игра тем интереснее, чем ставки выше. Вот что любопытно, они когда-нибудь закончатся? Гладиаторы в смысле.
Гней Домиций: - Вот я и ещё что-то узнал о тебе - ты азартен! - вскинул брови Гней. - С тобой будет интересно в палестре... Ну как же, это же сложнейшая логическая задача, как математика, только живая, все эти приёмы, атаки, их последовательность, расчет! И мастерство! На человека который хорошо знает своё дело всегда приятно смотреть... пойдем со мной заниматься, там Фортис, мой учитель, когда он работает с мечом - один ли, в паре - от него глаз оторвать невозможно, так интересно, хотя я сам меч не очень люблю. А если ты про мужество, так иногда для того чтоб остановиться его нужно иметь больше, и я сейчас даже не про влечение, угрожающее чести... - одернул сам себя от навязчивой мысли Гней, - полководцам, например, надо уметь отступить, для будущей победы, не класть людей зря... ну... или гневному учителю, распекающему нерадивого ученика, или судье, или властителю... особенно властителю, и милосердие требует мужества, - объяснил всё на одном дыхании Домиций, выдохся и положил Юлию руку на плечо, улыбаясь. - Пойдем со мной в палестру, сам увидишь. А гладиаторы будут до заката. Курионы древний и влиятельный род, Гай был очень богат, Ливий не намного беднее, Летеций Руф, зять Куриона, тоже может себе позволить, так что до вечера их точно хватит, - уверил, даже не сверяясь с программой.
Авл Элий: - Если бы ты был женщиной, я сказал бы что ты лопнешь..- Авл развел руками, балансируя уже за гранью приличия,- а так я просто посмею выразить сомнения, что лопнут они,-фраза была бы почти оскорблением, если бы не тон, которым она была произнесена.
Ветурий: -Да я понял, что ты любишь равное соотношение сил,-весело хмыкнул Марк, уже ляпнув понимая, что в свою очередь тоже сравнил Авла с женщиной, 1:1. -А здорово он,-перевел Марк разговор кивком на происходящее на арене.
Юлий: -прямо сейчас? Юлий удивился. Демонстрировать смуглому эти хождения и браслеты можно было не надеяться, просил же рассказать. -давай хоть Севера дождемся. Просто потому что обещал, а не по какой другой причине. да и какая другая причина может быть. Глупости. Чтобы не думать ненужное, юлий снова обратился в слух. Беседа сзади тоже умом не отличалась и как-то даже поколебала уверенность в недавнем утверждении. Не слышал он,чтоб благородные так друг с другом, на людях. Ладно он с парнями в термах, а эти-то..хотя авл не патриций вроде. Зато богат. Надо было взять денег.
Квинт: - Ответ содержится в вопросе, - живо повернул голову Квинт. - Если для разнообразия - то безусловно сарматский. Это как с коня на верблюда пересесть - до земли дальше, поднять тяжелее, и амплитуда работы корпусом шире. Ты наблюдала, как ходят верблюды?.. Где-то так ходит прямой длинный меч. Весьма полезно для навыка управления инерцией. А уж насчет того, угодишь ли ты, предсказать не возьмусь, в армии мальчику все равно обходиться спатой. Как бы привычка к длинной дистанции не подвела. И, если решишься выбирать, обрати внимание на баланс. Клинок не должен топить руку.
Гней Домиций: - Да нет, конечно дождёмся, я про послезавтра, - успокоил Гней. - Завтра же пробежка и встреча... а потом день рождения моей тетки. Сзади послышалось "...я понял, что ты любишь равное соотношение сил", Гней не был уверен, в таком-то шуме, но это "равное" засело как дротик в шее. - Юлий, прочтешь завтра что-нибудь когда я буду вручать подарок? Что-нибудь подходящее. Отличный повод показать тебя семье... так, чтоб тетушки в обморок не попадали.
Фурия: - Мне, пожалуй, еще вина, - сказала Ирина. Впечатление, оставшееся от вепря, стер пират на горе тел, поединки не возбуждали, уютной пристанью оказалась загадка о незнакомом дарителе. Однако она и сама понимала, что эдакое может лишь отвлечь, разве что под маской египтянина скрывается кто-то знакомый, вроде... того же Пуппия. Она оглянулась через плечо, и даже поискала глазами, однако толстяка на прежнем месте не нашла. К тому же, окажись он тем неведомым ухажером, выглядел бы донельзя по-дурацки. И подарок бы потускнел. Игра неожиданно понравилась, и она примерила событие к Куриону. Как ни странно, ему шло - как пошла бы, например, некая одежда, которую он, впрочем, в жизни бы не надел. Ирина даже улыбнулась, ради смеха перевела взгляд на Квинта и неожиданно рассмеялась невпопад на его деловые советы по обращению с оружием. - Ох, Квинт! Прости, я не имела в виду... словом, хоть я и смеюсь, глядя на тебя, я смеюсь не над тобой.
Клавдия Минор: - Топить руку, - серьёзно покивала Клавдия, - теперь всё, безусловно, стало понятно. Не выдержала и рассмеялась вслед за Ириной: - Квинт, я в жизни меча в руках не держала! Подозреваю, что с ним можно утопиться, если повесить на шею, но топить отдельно руки?.. - и протянула, показывая, пухленькую ручку в перстнях, ладонью вверх. Ни единой мозоли на ладони не было, палестрой Клавдия пренебрегала после того как пришла в форму после младшенькой.
Квинт: - Ай, глупенькая! - Квинт подмигнул Ирине. - Топиться лучше с камнем, поскольку меч нырять не должен... а так же клевать носом, вешать нос, рыть землю, терять след и рыскать, что неизбежно при плохом балансе. Если хочешь держать подарок в секрете, берусь лично показать в действии любую из метафор на любом примере в любое время в любой тебе угодной оружейной лавке, где только подобная вещь найдется. Вынужден, однако, повториться, что не знаю, придется ли по нраву Гнею новая игрушка, требующая столь изрядного навыка в обращении, что может в последствии вызвать досаду на потраченное время.
Кассий: - И что это, - спросил Кассий в никуда. - Почему эти люди не в Британии? Все бы уже закончилось. А мне здесь нужен хороший длинный бой. Он вспомнил, что так и не отправил, и даже не написал... чего? Куда? Чего-то связанного с Британией, откуда до сих пор приходили вести. Он должен был отреагировать на какую-то новость - какую? Он остановился и приложил ко лбу пальцы. Было жарко, и воспоминание этим не освежалось. Вместо этого голову заполнил вечер, так некстати, что это начинало тревожить.
Валерия Пирра: И снова Квинт вызвал ощущение человека, который знает, о чем говорит. Разговоры про оружие, очередное убийство на арене - вместе как-то все дальше уводили от мыслей о смерти. Настолько, что это было даже больше обычной привычки к боям. Ощущение от этого было какое-то странное, смутно чем-то напоминающее дурное предчувствие. Поэтому Валерия во время общего разговора прислушивалась больше сама к себе, поддержала лишь общий смех и сдержанно заметила: - Думаю, любое оружие к лицу только тому, кто способен с ним обращаться.
банныепринадлежности: - Ай, по пяткам-то не ходи... на что засмотрелся? - пробираясь к проходу. - Там Юлий. - Ну и че? Давно не виделись? - Да ты посмотри с кем он! -...вот блядь! - почти восхищенно. - Не то слово, - саркастично. >>>Лавка-дом Суламиты
Юлий: Подходящее надо было еще найти. Вспомнить. Или еще хуже-выучить. Плечи дернулись: -а что такого-то, с чего им в обморок? Я не так много знаю, и большая часть ээ..мм..не подойдет. К тому же выть не умею,-признался честно
Гней Домиций: - Да такого, что мне скоро шестнадцать исполнится, а они всё блюдут матушкину нравственность, - прямо объяснил Гней. - Они полгода на Риси шипели пока привыкли. А тут я, с тобой. Или ты думаешь, что я собираюсь тебя поселить у кухни? У меня дома три кубикулы и свой таблиниум. Выть... - Домиций пристально и серьёзно посмотрел на парня. - Извини если задел, но такая у меня семья. Много-много разнообразных женщин, - хмыкнул сам себе. - Но вообще они не страшные, конечно, просто хочу как-то помягче...
Юлий: Прямота подкупала, обещанная отдельная кубикула грела душу и Юлий почувствовал, что наглеет, преждевременно. - Да я не против. Просто не знаю, что подошло бы к случаю. Как бы хуже не вышло. Если я начну читать, скажем.. Юлий кашлянул и постарался протянуть как это делали иные поэты или чтецы: Не век над полем небу туманиться, Не век носиться ветру над Каспием, Кружа неистовые бури; И не навек, дорогой мой Вальгий, Окован стужей берег Армении; И под Бореем, веющим с севера, Гирканский дуб не вечно гнётся; Вязам недолго знать платье вдовье.
Фурия: - получается, - на той же волне веселости отозвалась Пирре Ирина, - что некоторым зазорно бывает учиться чему-нибудь, - отвлечься от двух тяжелых боев было очень кстати, пусть эта попытка философии и выглядела несовершенно. - Многие хорошие вещи при надлежащем умении становятся оружием, а умение не приходит вдруг. Подмигивающий Квинт спровоцировал ее умничать, и она сама это понимала. Странно, что слово "глупенькая" по отношению к Минор Ирину не удивило: ей казалось, что Квинт с Клавдией играют в какую-то только им понятную игру и он приглашает включиться. Она ничего не имела против, тем более что Квинт, прикрытый маской египетского неизвестного, был просто уморителен.
Кайен: Далее лучше не становилось. Если б он придумал, куда податься, он уже подался бы, но термы отпадали, шататься по городу в жару представлялось ничуть не более приятным занятием, чем смотреть в жару на кровь, доискиваться по библиотекам, кто такая Белона... Впрочем, в библиотеке могло быть прохладней, и если бы интерес на скрупул перевесил лень... Ну ради каких богов, спрашивается, он сунулся к Вистарию. Гадко вспомнить. - Понтий, я хочу уйти, - сказал он наконец, не поднимая глаз от опостылевших ногтей.
Меценат: Ниже достоинства было принять во внимание дерзость Кайена, особенно после каприза, больше встревожила эта нехитрая фраза, Понтию что-то недоброе в ней показалось. Может, каприз не таким уж пустым на поверку был и причину весьма недвусмысленно дерзость выдала, на непоседливость сетуя женщин... - Ты еще молод, Кайен, для таких разговоров, все еще можно успеть в твоем возрасте, друг мой, все исправимо, единственно только о смерти некогда будет жалеть по ее наступлении.
Кайен: - Я слишком молод чтоб выразить желание покинуть игры? - удивленно усмехнулся Кайен. - Нууу, если уж тебе вздумалось делать далеко идущие выводы, придется признать, что ты прав: я страдаю из-за женщины. Причем вне зависимости от того, думаю ли я о том, как она со мной поступила, или меня занимает совершенно посторонний пустяк вроде мерзкого обрубка, собирающего на себя песок. Ума не приложу, зачем ей понадобилось произвести меня на свет, если только для того чтоб я наблюдал это - трудиться не стоило. Ооо, упрекни теперь меня в неблагодарности! - Кайен выгнул спину, жестко надавив в поясницу сверху вниз, запрокинул голову и закатил глаза. - Когда я чем-либо наслаждаюсь, ее мотивы понятней все равно не становятся. Можно, конечно, сослаться на природу, но это все равно что отвечать вопросом на вопрос и загадкой на загадку. Он выпрямил шею и взглянул на Понтия с насмешливым кокетством.
Авл Элий: -быстро кончил,- ответно хмыкнул Авл Бой был зрелищным и познавательным. Но элий больше любил другие зрелища и тянуло в сон. Должно быть, от жары.
Меценат: - Что я тебе возражу, если, счастлив бесстыдством, предугадать ты берешься мои возраженья как и чужие желания? Полно... Надеюсь, дома ты к вечеру будешь? Мне нужно подумать, как обратить к себе юношу этого, Гнея. - Понтий склонился к плечу виночерпия, тихо, сколь на трибунах то мыслимо, речь продолжая: - Лучшего сыну примера я вряд ли желал бы, возраст приблизит глазам его те совершенства, что в человеке достигшем наград и снискавшем славу в бою показались бы недостижимы. Только в одном неспокойно еще мое сердце... Дальше умолк добродетельный Понтий, оставив опыту договорить за него опасенья.
Кайен: Кайен, не знающий, куда себя деть, оторвался от скамьи с раздражением. Пришлось признаться себе, что он ждал, будто его станут удерживать. Но Понтию какой был в этом смысл, не мог же он угадать при всей своей способности делать далеко идущие выводы, как необходим был Кайену сейчас этот ритуал зова со стороны живых. "куда?" - спросил он себя, спускаясь с глубоко опущенной головой к выходу. >>>>>>Улица, ведущая от и до.>>>>>>>>>
Клавдия Минор: - Мальчик любит учиться, - отнеслась Минор сразу ко всем собеседникам, но улыбнулась только Квинту. - К тому же это, кажется, единственное оружие, которого у него нет. Материнскую гордость, звучавшую всегда очевидно когда она говорила о старшем, глушила сегодня тревога и только поэтому Клавдия не принялась рассказывать об остальных коллекциях сына, неистребимая тяга к знаниям которого так напоминала ей мужа. - С благодарностью воспользуюсь предложенной рукой, Квинт, - согласилась Клавдия в тщательно подобранном выражении, чтоб ненароком прилюдно не согласиться "пройтись за мечом". Высокородное общество, даже самое благожелательное, таких словесных промахов женщинам не прощало. В отличии от поступков.
Электра: - в образе мыслей- она собиралась было продолжить, но на арене под палящим солнцем вновь разыгралась кровавая драма, и Электра повернула голову к действу, напряженно наблюдая за происходящим, крепко сжав бокал с вином в руках. Когда все достаточно быстро закончилось, она даже чуть разочаровалась и отпила уже не такой прохладной жидкости. - а еще вы любите спорить всегда и обо всем - она рассмеялась, снова повернувшись к Луцию.
Луций Фурий: По арене взгляд скользил точно по фреске - видно, что происходит, но замысел художника если и ясен, то удивляет. Походя. Мало ли, каковы пристрастия хозяина... в данном случае устроителя. - Не все, - возразил Луций, понял, что спорит и тоже усмехнулся. - И я не спорю, - снова опротестовал он, уже вовсе не сдерживая смеха, в конце-то концов, ради чего он эту комедию всегда устраивал: - Просто хочу представлять себе этот образ мыслей. Ему казалось время от времени что Электра уделяет ему столько же внимания, сколько он сам - арене. Ну, конечно. Там умирают. Не приведи боги.
Электра: -Не спорите значит, да? -Электра тоже расхохоталась вслед за мужчиной. - ты не устал от всего это действа? - она тонкими пальцами взяла мягкий инжир и легонько надкусила его, глядя в глаза Луцию и буквально сразу же отвела взгляд. Возможно, это и выглядело двусмысленно, но в целом, она ничего не подразумевала, просто инжир был вкусен, день жарок, а Луций красив и более того, весьма приятен, как спутник и собеседник.
Луций Фурий: - Не спорим, - прикрыв глаза, качнул головой Луций, тон подразумевал, что сомневаться глупо, тем не менее взгляд просто необходимо было... деть. Хотя бы чтоб не прочли по нем то, чего ему не удалось не подумать. Он оглянулся неторопливо по разные строны, выбирая знакомые лица взглядом, вздохнул и пояснил: - Прямо сейчас мы отсюда не уйдем. Следует дождаться, когда мне из дому доставят приличную одежду. Он взглянул на себя и комично украдкой заглянул в прореху на тунике. Махнуть рукой "гори все огнем" и продолжать дразнить гусей, пусть они и спасли однажды Рим, было не в характере Луция. Он бы еще не отказался как-нибудь к братишке Марку Ветурию подойти на пару слов. Сегодня. Скоро. Пока тот сидел в компании Авла Элия.
Andronik: - В смысле выйти из игры прежде чем от тебя ничего не останется, ни хребта, ни шкурки. Простая, не выдающая речь давалась сложнее, чем, предположим, попытка процитировать сходу какой-нибудь исторический или философский бред. Бред был заучен еще когда память позволяла засовывать в нее ненужное. А за время жизни вдали он, кажется, даже слова забыл, забыл, как общаются между собой люди незнакомые. Он старался. Но на большую приятность его могло и не хватить. Слова заканчивались всегда некстати. Раньше бы он за ними за пояс не полез. Но это с Кассием. С остальными разговаривать было незачем. Потом - разговоры были только по делу. Даже тогда, когда к нему волной прибило дар богов. И когда пришел бродяга. О бродяге он не переживал - такой выкарабкается, в нем была сила и воля жить, а за мальчишку стало беспокойно: не пережевал ли его Город? Этот может.
прислуга: Сатис, бывший постельный раб, неплохой мечник и никудышный виночерпий, разжалованный с появлением Кефеуса из садовников в привратники и посыльные, явился с подобающей его возрасту скоростью. Зато, как и полагал патриций, не один. И пока Ани, почти не поглядывая на Луция испрашивала разрешение заплести волосы госпожи, уже протягивал Луцию одежды, подобающие старшему сыну древнего и уважаемого рода. Он и для Электры взял, из хозяйского, но решил что это они, девушки, сами между собой обсудят. Чтоб если что не он крайний перед хозяйской дочкой был.
гладиатор: "Футылярваегодери как же оно все заморочно бывает. Вот же вроде и выехали все понятно, и разъехались и раскланялись, а он бегает по арене как ему вроде крапивы в зад вставили, поди поймай на выпад. Увертливый гад, чтоб его Плутон вертел, как поймаю на копье... айяпоймаааю, сукинтысын, врешь... Да ты драться вышел или плясать, где вас таких берут!.. Кто меня порвать-то собирался, хрен Юпитера поминал добрым словом, ну иди рви, что это я-то за тобой гоняюсь как проклятый?" Копье скользило, противник чаще уворачивался чем сбивал, и уходил, и на уме у проивника было " Хрена с два... Так.... тпрууу... теперь... гыгых! раз-два, раз-два! лево-право, право-ле... щаас... а, ты сюда... инти... ресно... ну сам попросил..." Атака, после бесконечных уверток, заставила нападающего так отклониться в седле, что он, едва владея инерцией, сполз чуть ли не на бок своему коню, подставляя его. "неее, - лениво подумал противник, живо двигаясь, - ты ноги лучше... иээх... свесь обе сюда, как баба на осле..!" ...выправляя коня из этого положения, он умудрился еще отбить тычок в след, прямо над головой: " нувоткуда ты метил, по башке или по сраке?" и на другом конце арены уже сидел прямо. "Нууу?.. - наклонил голову противник, разгоняясть издали с занесенным копьем, - может попадешь уже?.. наконец?.." Съехались они звонко, ничего не скажешь - как ни искали друг у друга дыру в защите, а оба успели поймать в щиты. "пффф! ммммячик..." - подумал один, отбросив другого вместе с конем с прямой. "бодаться??" - пыхтя, тот выплетал коня из вынужденного маневра, едва не завалившись вместе с ним, хорошо что шел по стороне арены, а не сцены. И, налетая вдругорядь, так вломил по щиту сверху, стремясь сбить, что сломал копье. В третий раз съезжаясь, он уже вертел в руке мечом, почти злой: "не сам сидит, лемуры держут". Он рубанул по встрявшему копью, чтоб его не вынуло из седла, но полщита как небывало. Теперь начиналось страшное.
Тирр Серторий: - В смысле выйти из игры прежде чем от тебя ничего не останется, ни хребта, ни шкурки. Тирр непроизвольно пощупал собственный хребет и, убедившись, что тот на месте, ответил: - Мой хребет ни в одну патрицианку Рима не поместится. Тем более, что играть я ни с кем не собираюсь, уже не в том возрасте, - но при этом вспомнились почему-то гуси, и Тирр устыдился таких громких слов. Чтобы отвлечься, снова нашел в нижних рядах рыжий огонь. Она и к фиге-то только прикоснулась, вряд ли ее аппетита хватит на полноценную шкуру. А на арене уже танцевали всадники, и на этот бой было приятнее смотреть хотя бы потому, что здесь главным было мастерство, а не жажда выжить.
Парис: >>>новый дом авдиев 26 август>>>> Терций целенаправленно и уверено шел в амфитеатр, и почти было объединился со своей родней. Но какой-то внутренний порыв заставил легко свернуть с выбранного направления. Он даже сесть не успел, как его потянуло в строну. Люди вокруг шумели, радовались, кто-то был раздосадован проигрышем своей ставки. Он, казалось, сделал всего несколько шагов, огляделся и увидел, что снова спустился. Наверное, его отнесло потоком людей. Повернулся налево и увидел нищего с большим количеством съестного. "Да, ему сегодня повезло."- на мгновение задумался юноша и одарил его легкой улыбкой. Парень остановился. Шум толпы, возгласы мужчин в форме. Люди хаотично двигались куда-то. Париса толкнули. Раз, другой. Основной поток был направлен внутрь Амфитеатра. -.... уу, чего-то голова кругом... - и он присел на какой-то выступ в нише галереи, где было поменьше людей. Это был постамент какой-то статуи.
Луций Фурий: Луций взглянул на Тита разве что не качая головой. Выходить с рядов он не подумал даже - зрелище заслоняло от взглядов надежней любой занавески и, собрав тунику кольцом, он накинул на шею и мгновенно вдел руки. Отец сумел под...ковырнуть ни слова не говоря - надо же было додуматься прислать одежду для девушки да еще и Ани в качестве кипасис - ну вот почему не Зою?.. Что он нашел неправильного в одежде Электры, Луций не понял, а волосы... просто вызов. Может быть, Электре свойственный - откуда ему было знать, как часто она демонстрирует их неубранными. Тем сильнее захотелось дойти до ее брата. Не нести же сердце на отца. Как бы он ни обострял ситуацию для дочери из неуважаемой им семьи. Как бы для Тита ни была очевидна причина присутствия рядом с ним Электры. - Ани поможет с прической, если пожелаешь, - отведя, наконец, от Тита взгляд, он заново застегнул пояс и оправил, привстав, край туники. И ненадолго отвлекся на бой. Конники играли.
Тит Фурий: - Оружие можешь оставить Сатису,- кивнул сыну Тит.- Я надеюсь, оно тебе здесь не понадобится. - В любом случае, не стоит щеголять с мечом на людях. Тем более на боях, устроенных нашим стратегическим союзником. Это Город, а не варварские земли. Фраза про союзника предназначалась ушкам Электры. Титу было интересно, какой дорогой и насколько далеко она уйдет.
Andronik: - Мой хребет ни в одну патрицианку Рима не поместится Это больше на какое-то хвастовство похоже было, крайне странное хвастовство, и догадка неожиданно подтвердилась смущением уже давно не юноши. Андро не хотелось проверять, даже из любопытства, не тот случай и настроение не то. Хотя парень хорош. Но. После игр был Кас. И вилла. Именно в эти мысли Андро и погрузился, обозначив первую догадку улыбкой и так ее с лица и не убрал. Ему не было дела до бряцающих оружием на арене. Не для того он пришел, как оказалось.
Марсий: Марсий удивился, когда уже после второго конного состязания понял, что не смотрел на людей. Вспоминались только груди возничих, и то в самом начале, до схватки. Интерес к коням у него был не столько сродни беспокойству, как наверняка было у доброго Марка ("как бы не покалечили"), он понимал, что разное случается и, случаясь, оно приносит немалый доход. Он смотрел чего, сколько и считал. Бега в честь Вулкана пока были выгоднее. -Где Парис?- спросил он у брата.
Марк Иппократ: Приличный отрезок времени после колесничного боя Марк еще думал, чьи руки поведут теперь этих коней. Он был доволен своей работой и неудовлетворен чужой. Всадники его интересовали меньше - профессионалы не позволяют себе нечестных приемов и коней берегут более чем друг друга. Но постепенно бои увлекли как зрелище, и он, точно разбуженный, оглянулся на вопрос Марсия сказать: - Да вот же он... только что здесь был. Он сразу понял, чем это чревато и перспектива вечера помрачнела, затмив как зрелище так и впечатление. - Боги всемогущие... - вырвался вздох, и согнулась спина. - Как ребенок.
Сидус: >>>термополий ...губка обожгла как будто вода была полна уксуса, но Сид только поморщился в кривой улыбке, не сошедшей с лица даже когда увидел на губке кровь. И, дождавшись своей очереди к фонтанчику в латрине, бесцеремонно задрав подол, щедро облил бёдра пригоршнями воды, вздрогнув от смеси неприятного холода и удовольствия. Пока он протолкался к своему месту на трибунах, в фонтан хотелось нырнуть уже целиком. А сесть пришлось осторожно, вместо того чтоб плюхнуться с размаху. У Тирра, смотревшего прямо перед собой на арену был какой-то смущенный вид, а на губах у грека - улыбка, почему-то напомнившая Сиду о том, чем он только что занимался. "Приставал что ли?" подумал мельком, тоже присматриваясь к бою, "ну а че, парень хорош, а грек тоже... ничего такой весь". Смущение серьёзного Тирра выглядело забавно, но лезть под такое настроение Сид не решился и спросил Корнелию: - Загулялся я че-то, что пропустил?
Валерия Пирра: - Желание учиться новому - бесспорное достоинство, - дождавшись паузы в разговоре, произнесла Пирра, - я не люблю только мужчин, у которых это желание не идет дальше разговора о нем. Но это, Клавдия, - и Валерия улыбнулась ей, - разумеется, не о твоем сыне. Это - воспоминание из прошлого. "Прошлого... - улыбка исчезла с ее лица так же быстро, как появилась, - кто знает, было бы оно прошлым, если бы не Тривия... И отец. Сестра - ладно, от нее я другого и не ждала, но отец..." - мысли поглотили ее настолько, что Пирра непроизвольным движением поднесла к губам инжир и надкусила. От досады. И тут же очнулась. - О, боги, - рассмеялась она, - совсем забыла, что он неприкосновенен, - взгляд сам упал на приславшего ей фрукт и встретился со взглядом, обращенным на нее. Пирра слегка пожала плечами и откусила еще раз. - Ну, теперь уже ничего не поделаешь. "Интересный юноша... Надо бы не забыть потом узнать, кто он такой", - подумала она, легким движением откинула волосы назад и снова повернулась в сторону собеседников.
Гней Домиций: - Платье вдовье... это да, - невесело хмыкнул Гней. - Подберём что-нибудь к случаю, хоть из того же Овидия. О! А вот и интересное... Остальное состояло из задиристых междометий: - А!.. сбоку!.. эх... ну что ж ты!.. да! куда?! ну же!.. эй!.. - и осаживания самого себя, - ...ну да, со стороны всякому виднее, а в схватке-то...
Квинт: - Прекрасно, - просиял Квинт, - главное, опираться на правую, - и чуть было вслух не привел недавний пример, но Пирра вовремя подумала за него о прошлом и укусила свою смокву. - Вот уж точно! Вспомнил о прошлом - забыл о настоящем, и уже ничего не поделаешь - выбрал будущее... А неплохо разыгрались, - заметил, взглянув на арену. - Иногда эти люди там забывают, что зрелище и драка разные вещи, и принимаются избивать друг друга всерьез. Похоже, мы наблюдаем, наконец, профессионалов... Нет, я ничего не хочу сказать по поводу бестиария Вепря - из всякого правила есть исключения! Вы видели?... Клавдия, Пирра - как впечатение? Я неминуемо с ним напьюсь. Его латынь это нечто невообразимое... Вам никогда не приходилось замечать, как невежда, сталкиваясь с чем-то новым для себя, открывает новое даже для самых искушенных, поворачивая давно известный им предмет неизведанной гранью?
Клавдия Минор: - Ежедневно, Квинт, - подтвердила Клавдия, - у меня ведь пятеро детей. Но им простительно невежество и незнание, их неискушённость естественна. В существах взрослых это раздражает настолько, что иногда приходится жалеть, что не придумали способа собрать всех невежд на одной арене. Вот, кстати, Пирра, и аргумент в защиту познания, - кивнула на надкушенный плод.
Валерия Пирра: - Лишь бы познание оказалось стоящим, - коротко рассмеялась Пирра и украдкой бросила еще один взгляд на виновника этого, свалившегося на нее, познания, - есть множество вещей, о которых я бы предпочла не знать. Она задумчиво повертела в руке смокву и заговорила снова: - Я, пожалуй, не застала того, о ком вы говорите... - в ее голосе не чувствовалось ни сожаления, ни особого любопытства, - но людей таких видеть мне приходилось. Не все владеют даже родным языком так хорошо, как, например, ты, Квинт. Однако, думаю, невежды на то и даны и для того так разобщены между собой, чтобы прочим была предоставлена возможность сравнить и не расслабляться, - и Валерия улыбнулась всем, включая и молчащую пока Ирину.
Фурия: "хорошо, - подумалось Ирине, - что не застала..." Услышать и испугаться еще одного возгласа вроде того, что издала Клавдия, когда удушили тигра... да еще и вряд ли по поводу тигра - а тем более от женщины столь яркой, как Пирра - это было бы неприятно. Тем не менее она заступилась за Вепря, охарактеризованного Квинтом так нелестно: - И хвала мудрости богов! Если б подобные ему не были разобщены, недолго бы продержались наши расслабленные в развлечениях граждане. Где-то глубоко под жирком Пуппия скрывались, наверное, какие-то мускулы... Жаль только их непросто было бы нащупать... не то что увидеть.
Квинт: - Ну и какая же это мудрость - так, игра в мельницу меж богов! И покуда мы стоим тремя фишками в ряд, мы сильны, а хлебнет Марс лишку и зевнет поле - и сами в невеждах окажемся, как некогда греки против нас... Великое искусство, конечно, решать споры языком, но с человеком вроде Вепря лучше быть по одну сторону - а именно по свою. Так что упреждаю ли я невысказанный укор, или просто ищу оправдания своему пристрастию, предоставлю решать вам, воображая, будто вам интересен такой предмет размышлений как поэт... неплохо бьются. Трезво.
Клавдия Минор: Бились, и правда, изрядно, по крайней мере выпадая из ряда сегодняшних кровавых поединков, казней и боен. Одного этого Клавдии, не слишком разбирающейся в боях, хватило чтоб увлечься настолько, что она пропустила рассуждения Квинта и, уловив только их укоряющий хвостик, смутилась, будто упрёк был адресован ей. А ироничная мысль что если из присутствующих кому и надо оправдывать свои пристрастия в разговоре о гладиаторах, так это Ирине - и вовсе ускользнула, вытесненная зрелищем. - Сегодня, как видишь, нам интересны многие мужчины, Квинт - игры... - улыбнулась слегка шутливо, но невнимательно.
Корнелия: - Загулялся я че-то, что пропустил? -Милы-ы-ый, - Корнелия с укоризненным прищуром посмотрела на возвратившегося из лона природы Сида, но тут же улыбнулась, - нельзя же столько времени уделять природе, она-то конечно будет благодарна, но не жди от нее никакой помощи в будущем, как любая женщина, она выпьет все соки, до последней капли. Если ты спрашивал про нас, то мы мило беседуем о хребтах и патрицианках, я еще не начала рассказывать мальчикам, сколько их может поместиться на самом деле, а ведь чем старше, тем больше, когда ты сложишь эти хребты, - она обращалась уже ко всем сразу, - то воззовешь к покойной Мессалине и спросишь ее, не кусает ли она себе локти в Аиде от обиды? А что до зрелищ, - Корнелия эффектно содрогнулась всем телом и бросила остатки вина из стакана в рот, - то массовую резню, пирамидку из трупов, колесниц с девицами-возницами, которым более пристали бы хребты юношей, чем копья и всадника без головы. Выживших так мало, что я начинаю беспокоиться за тех, кто пришел сюда - не мы ли все следующие. Конечно, я не против затоптать пару благородных матрон, но не больше!
Тирр Серторий: Она все же попробовала плод познания, желая того или под воздействием его взгляда, но попробовала, рассмеялась и посмотрела на него. Тирр смутился еще больше, но виду не подал и улыбнулся в ответ, кивая, мол, фиги лучше яблок, сама видишь. Теперь у него с этой девушкой было что-то общее, такое, чего ни с кем не было, и хорошо, что он не стал пить вина тетушки Корнелии. Которая тем временем толковала о патрицианках так, что Тирр, невольно перенесший эти замечания на рыжий огонь, возмущенно покрылся едва заметным румянцем. - Было бы несправедливо воспринимать каждую девушку Рима складом хребтов и шкур, - буркнул он Корнелии, поприветствовал Сида кивком и хмуро уставился на песок. Ради нее он готов был терпеть всю эту пустую болтовню.
Валерия Пирра: "И ведь смотрит же.. - про себя улыбнулась Пирра, - как бы не вообразил себе невесть что из-за этой несчастной смоквы.." Но юноша ей почему-то нравился. - Определение своей и чужой сторон - дело нелегкое, - отозвалась она, - того и гляди, либо ошибешься сам, либо тебя выберут не те, чем вовсе не польстят. - Валерия задержала взгляд на арене. Бой был и правда толковый, особенно по контрасту с предыдущими. Но на нем мысли как-то не задерживались. И вообще ни на чем не задерживались, кроме... - Скажи мне, Квинт, - внезапно проговорила Валерия, - ты не знаешь, кто вооон тот юноша? - указала легким кивком и заулыбалась с видом "знаю-знаю, негоже вот так сразу, но интересно же". - Уж коль скоро познание, которым я только что лакомилась, - от него, хотелось бы хоть приблизительно понять, какого оно может быть рода, - она была уверена, что про мужчин следует спрашивать у мужчин: если они и питают определенную ревность к успехам соперника, то сама эта ревность расскажет о них красноречивей всего. Женщина же может поведать о мужчине историю, состоящую из тщательно собранных о нем слухов и своего собственного о нем мифа, причем последний будет напрямую зависеть от настроения. К тому же женщины все скажут и сами, если им есть, что сказать.
Квинт: - Ну разумеется! - развел руками Квинт, стоило ему разглядеть предмет интереса Пирры, - как юноша помоложе - так и начинаются сложности с определением своей стороны!.. Это познание столь славного рода, что с его иудейской примесью слишком многообещающе для доверия. Впрочем, если даже эта ветвь дорастет хотя бы на треть до тех высот, что обещает, результат впечатлить способен... Это мой сосед, - "опять мне работать сводней!" - я бы, правда сказал - сын моей соседки, но какое дело прекрасной и юной деве до женщины, которую я знаю лучше, чем ее вечно разъезжающихся по делам детей, даже если мои окна выходят чуть ли не ей на крышу. С одной стороны, надеюсь, что он не в мать, с другой... я пожелал бы ему характера, столь же стойкого в жизненных перепетиях... А, я не сказал? Это Серторий. Младший из троих. Но, учитывая, что старший недавно отчалил в Грецию а среднего даже я найти не могу при том что мы с ним одному богу поклоняемся, можно сказать - основной мужчина этой семьи.
Сидус: Сид улыбался пышке согласно и благостно, как леопард объевшийся сектантов, надеясь только, что по лицу и движениям не сильно заметно, что природа и так неплохо из него хлебнула. - Да хребты и в патрициев помещаются, это ж такое дело - кто кого перевый того... - заметил лениво, почти не помня о пожаре, зато покосившись на грека, слишком красивого для своего высокого ряда. - Что, прям совсем голову отпанахали? Ууу... ну значит бесполезная была. А про кучку мне уже рассказали. Как зовут победителя?
Фурия: Чтоб скрыть улыбку, Ирина выпила вина и надкусила яблоко. Квинт... до чего он только не договаривался, поклоняясь этому своему богу!.. Вполне вероятно, что принимающий его всерьез стоял на опасном пути. Даже Клавдия успела это заметить, не смотря на то что уверила его в обратном - и замечательно вышла из положения. Как ему удавалось балансировать в своем пристрастии к вину и вольному слову в беседах с обидчивым Ларом, ей трудно было понять. Воспоминание о брате помогло воссоздать на лице серьезность... и, к несчастью, снова привело на ум недавнее происшествие на трибунах. Его она уже заедала сосредоточенно.
Клавдия Минор: - Сертории? Горячая бунтарская кровь... - Клавдия обернулась, чтоб без стеснения рассмотреть мальчишку. - Интересный род, хоть и плебейский. Я слышала про вполне обеспеченных Серториев, перебравшихся из Нурсии в Цезарейскую Мавританию. Не думала, что кто-то из фамилии остался в Риме. О том, что если бы эта ветвь рода была мало-мальски заметной то она бы о них знала, Минор умолчала. В конце-концов поклонники или игрушки Пирры - головная боль её старших сестер, а если девочка будет меньше думать о Луции Фурии, лучше будет для всех. Юная Валерия начинала ей нравится, и убирать её с дороги дочери жесткими средствами совсем не хотелось... Но больше всего Минор занимало другое - услышав про Квинотову соседку, она вдруг осознала, что представления не имеет о жизни Фабия. Казалось, этот человек везде у себя, всюду свой и везде дома, ей и самой уже чудилось, что она знает его много лет, а не несколько дней. И то, что она, оказывается, представления не имеет где, на что и с кем он живёт, занимало её гораздо больше будущего брака дочери и продолжавшегося боя.
Квинт: - Кудагорячей, - быстро сказал Квинт, поднимая себе веки бровями - память немедленно подсказала и он не успел прикусить язык: - старший, до того как уехать в Грецию... - тут наконец он проморгался, увидел лица и завершил почти без паузы: - подавал надежды на пересмотр одного закона снизу. Мать не менее воинственна, что странно было бы для еврейки, но не удивительно, - "для вдовы с тремя детьми," - после новостей оттуда... если не врут. А, кстати, это правда?
Валерия Пирра: - Похоже, все Квинты - хорошие ораторы, - улыбнулась Валерия, - достаточно лишь послушать, как ты отзываешься о надеждах, подаваемых Серториями, - и Пирра рассмеялась, коротко и дружелюбно. "А Квинт, видимо, уже решил, что я заинтересовалась всерьез, - она иронично глянула на Квинта, - сестренке бы это вряд ли понравилось... А мне и одной такой истории хватило с лихвой..." - пересилив себя и вновь отогнав не очень приятные воспоминания, Пирра шутливо нахмурилась и поспешила добавить: - Впрочем, не думаю, что в этом случае дело дойдет до определения сторон. Чрезмерно бунтарский дух, скорее, настораживает, чем привлекает, - она порывистым жестом снова откинула назад волосы. "...ну, конечно же, привлекает..." - разумеется, она не стала говорить это вслух. И на юношу еще раз тоже не взглянула, чтобы не придумал себе ничего такого. Только улыбнулась украдкой своей несказанной мысли.
Фурия: - Правда, - сказала Ирина. Отпила и сжала губы. Собственно говоря, это было все, что она знала, узнала обиняком и случайно и узнать больше не стремилась - хватило впечатлений от странного поведения Луция, которому оказалось "мало этого разговора" с отцом. "Это", которое "оттуда", она бы предпочла больше не наблюдать. Да, самая крепкая мебель иногда ломается - "хм, Север..." - мелькнула мысль. Да, крошатся даже камни и ржавеет железо. Но мужчина не должен ржаветь и крошиться - уж если отец в его возрасте столь гибок и непрогибаем, что говорить о молодом парне, полном сил, вроде Луция...
Клавдия Минор: - В зрелости, Пирра, настораживает любое крайнее проявление, - частично согласилась Клавдия, отрываясь от зрелища. - А юности так же свойственно бунтовать, как влюбляться. Увы, Квинт, это правда. И, учитывая древность Иудеи, я предполагаю худшее. По крайней мере два вполне разумных поставщика уже так задрали цены на благовония, что мне пришлось им отказать. Если у тебя на востоке есть какие-то... интересы, советую их перенаправить, - намекнула недвусмысленно. - И не менять ауреусы. Пока наши доблестные легионы не разберутся с этой... небольшой проблемой.
гладиатор: "Ну вот - подумал противник, - теперь два пути - либо судья сбрасывает нас с коней - было три схода, и мы деремся пешими до падения, либо воробей нагадит в шлем, я ослепну, брыкнусь, бой окончен..." И, небрежно поигрывая спатой, он легко стронул коня - просто чтоб время не тянуть - а сам ожидал знака. "Да что ты со мной как с бабой!.. Что думаешь, пол-щита, так можно и ноги свесить?" Съехавшись, он рубанул наотмашь, так и рассчитывая, что его отобьют, нырнул под тычок сверху через щиты и, упорно продолжая проносить меч, оттолкнулся с разворотом и ухнул щитом в щит, наседая всем конем с плеча. "Эть!" Противник воспринял это спокойно и даже с юмором. Конь его грянулся боком оземь, а сам он успел перекинуть ногу и покатиться чуть не под ноги другому коню. Хорошо, задние копыта вонзились в песок в паре дигитов всего от левого бедра, а то оттоптал бы, как пить дать. "бляпиздец!" - он оглянулся как только смог (конь отнес по иннерции), и со злобой на свой мимолетный испуг выдохнул сквозь зубы: - Хвала Нептуну! - видя, что противник поднимается. - Чтоб тебя! - рассекло трибунные вопли недодуманное проклятие. - Чего не падаешь! Руку подать? "И правда", - подумал он, соскакивая с седла. "Так и будем ходить кругами? Мне-то что, у меня щит целый." "Ну куда ты опять увертываешься, робкий какой! не иначе ретиарием начинал. Так я вот он весь, во. вот и вот и вот, - он выставлял то ногу, то плечо, - ну? ну?" - пока противнику цацкаться не надоело. "ах так! - убирая ногу и инстинктивно обрубая отход несуществующей половиной щита, - ну счастлив ты, нА тебе сверху." Противник успел отбить. Он скатился клинком по сливу и ткнул. Тычок отлетел, он перевернулся с отходом и вернулся с обманным снизу - и хорошо, что щит подставил над головой, так и знал что спрячется и накроет. Рука загудела. Он моментом попробовал сколупнуть чужой щит вверх, но откатился и встал в паре шагов, и только тогда подумал, что вовремя. "Как бы тебе эту ракушку вскрыть. Или не надо? еще быстрей удирать будешь..." "что, дурак, что ли?? а если б я..." Додумывать было некогда, публика завывала. Взгляды сцепились ненадолго. "Не до шуток, соберись, нет сигнала, коней увели а развести не подумали". Мечи ходили не скрещиваясь, нечасто даже в щит ударяло, так уже они оба поднаторели в увертках. " Зараза! - одобрительно думал один. - Где других таких найдут, если я тебя покрошу!" "Нарвешься", - мысленно предупреждал другой, не сдерживая атаки и с удовольствием ловил ответ в щит. " так куда тебя, в бочину? в ляжку? - Закройся, дурень, я же справа уже! - Куда печень подставил - ааа, молодец. ЙЙЁЁ! ага, успел. Ну ты жуук! - Сам подста... - ...целее будешь! - Иди нахер! - Задрал! - дышать не забы-вай, умник!" Они так долго могли бы. Но щит все-таки подвел. Можно было бы заранее это сказать, можно было бы и другой вынести - так кто ж об этом подумает. "Забыыл..." - укоризненно думал противник, выдергивая из пропертой мякоти клинок. Внутренняя поверхность бедра разошлась прямо женским местом. "Не расслабляйся," - долетел еще вслед ответный удар по ногам из положения лежа, но противник прыгнул, раскинул руки к небу и медленно завертелся, точно жарясь на взглядах этой проклятой толпы.
Ливий Курион: Во время этого поединка, шедшего - просто на удивление! - как и было запланировано, Ливий расслабился до того, что смог поместить в себя какой-то еды, впрочем, не сильно на неё глядя, расслабился до одобрительных кивков и до мысли "Кассий, всё-таки, пожалуй... да". Единственное, что не давало выдохнуть наконец, закрыть глаза, насладиться фалерном, приказать ещё несколько опахал - Тит Фурий. Замеченный на трибунах сразу же по прибытии, он не давал Ливию покоя, словно был оводом, летавшим ещё вот-вот у самого лица и девшимся куда-то, в такую тишину, что сидишь и думаешь - ведь будет, прилетит, ужалит, но - когда? Курион помнил свою оплошность на похоронах, и не столько помнил, сколько видел по глазам окружающих, что от этих игр ждут как минимум её исправления. И не знал, чего опасается больше - что Тит не признает нужность альянса и не согласится отдать дочь... или наоборот. Ведь наоборот значило бы, что дальше... всё оставшееся ему "дальше" Дея не будет сидеть рядом. Фалерн горчил. Но сенатор выпил, и потребовал ещё.
Ветурий: А Марка зрелище увлекло не на шутку и не отпускало, пока победитель не завертелся на месте, до мысли что надо бы в палестру, отработать, как он его.. то есть позаниматься, а не как обычно поболтать. И даже может быть не с Авлом. А взять кого-нибудь потяжелее и непредсказуемее, не в песке же валяться, какая разница с кем. Он наклонился к Элию: -Видел недавно нашу кошку. Вот такая уже,- показал руками,-как думаешь, она может кого-нибудь загрызть? Ребенок все-таки еще, и хорошенький. Жалко.
Авл Элий: - Да у вас все хорошенькие,- поднял и опустил плечи Авл,- мои бы запросто, а ваша..откуда я знаю! Марк отвлек от боя и от Куриона, которому бы остановить все это действо, пока самые нежные из патрициев в обмороки не попадали. Черный сидел тихо и не отвлекал - уснул что ли? Рыжая женщина рядом с Фурией была хороша. -Вон та рыжая кто? Свободная? Авл бы предпочел, чтоб нет. Так всем легче и удобнее. Кроме мужа, естественно. Но кто его спрашивает? А преждевременные женитьбы на первой понравившейся красотке в его планы не входили. Жениться он все равно на крошке Домиции собирался.
Амон: Внутри все кипело - с чего бы, кажется. Ну глянулась какая-то патрицианка господину, подумаешь. А все равно было очень жалко, что про нее никаких гадостей не знает. И она буркнула под нос "рыжая", будто бы это что-то объясняло. На своем, с интонацией ругательства.
Гней Домиций: Гней подпрыгнул вместе с победителем и сел только тогда, когда судья подтвердил победу. - Вот!!! Вот! Видел? Видел как он его догнал по ногам? А как он раньше верхний отбил?! Это же просто... - восторгался Юлию. - Надеюсь, они его хорошо подлечат. Хорош! И конь даже цел, уберегли коня, молодцы какие, это ж успеть спрыгнуть!..
Юлий: Юлию все равно было, подлечат или нет. Что он знал об этих людях? Ничего. Коня хорошо, что сберегли,конь красивый. А люди что? Никто они ему. - Подрались и подрались,- пожал плечами,- Вполсилы. Понарошку. Живы оба. Закончил оптимистичным - Как ты и хотел.
Гней Домиций: - Вполсилы? - изумился Гней и ещё какое-то время непонимающе пялился на парня. - Юлий... у них, как бы, мечи не тупые. Это только кажется, что легко. На самом деле это уровень мастерства. На волос сдвинулся, на полвдоха опоздал - руки нет. И хорошо, если только руки! Когда кто-то делает что-то очень хорошо, всегда кажется, что легко и играючи. Щит не выдержал! Конь рухнул! Вполсилы... - учитель всегда говорил искать понятные аналогии когда объясняешь, но тут Гней даже не знал с чем сравнить. И сказал как есть: - Я был бы мертв на четвёртом выпаде - я не знаю как такое отбивать. Ты был бы мертв на втором, потому что как все люди отклонялся бы назад, а не подныривал вперёд. Ааа... ладно, я тоже до вчерашнего дня кое в чем ничего не понимал, но умничал. Вот дойдём до палестры... - и подмигнул, - увидишь. Просто надо взять в руки меч, чтоб понять. И едва не покраснел, сообразив, что, кажется, нашел искомую аналогию.
Ветурий: Марк возмутился - Я еще когда ее тебе показывал. Ты меня слушал вообще? - Не знаю, из рыжих на патрицианских могут быть только Валерии. Но тогда странно, что я не вижу здесь их старшей с детьми. Она единственная замужем вроде бы. И то вдова. Кажется. Так что я бы к ним в женихи не торопился. А ты правда младшей из сестер подарок прислал? Или врут?
Авл Элий: - Врут,- недобро скруглился Авл. Злился он почему-то при этом на Амона, причем за все. И за то что Марк не в свое дело лезет - тоже.
Дея: На самом деле это была новость несусветная - сидеть целый день и наблюдать, как тебя другие развлекают. А они начали развлекать, заметно было, что это их ремесло. Не то что свалка, на которую влез победитель. Она поглядела на матушку, потому что наконец-то никто никого не убил. Дею все еще смущало, что после долгого отсутствия она ничего умней не придумала, как притащить ее на кровавое зрелище. А тут зрелище уже становилось не таким кровавым. Он посмотрела на сенатора, сенатор жевал. Отвлекать вопросами было неудобно, тем более, сложилось впечатление, что старичка отпустила какая-то мрачная мысль. Она поерзала, помахала веером и все-таки спросила: - А его убьют?
Ливий Курион: - Ни в коем случае, - резко, всем корпусом повернулся Ливий. - Судья уже определил победителя, как видишь. Это дорогие гладиаторы известного людуса, они показали отличное зрелище, народ доволен, - добавил для окружающих. - Сейчас снова будет пара не до смерти, а потом две - как пойдёт и решать снова будет народ. Ирина тоже была на трибунах. Но взгляд не притягивала, хоть и сидела в небезынтересном обществе. Более того, попытавшись определить смотрит ли она в сторону устроительской ложи, Курион поймал себя на том, что не может сосредоточиться. Мир состоял из ярких пятен, полутеней и слепящего солнца, и только один его фрагмент не рябил, перетекая из мягкости локонов в плавность драпировок... но смотреть было нужно не туда и сенатор, потерев двумя пальцами веки, заставил себя вернуться к арене.
Квинт: Квинт долго смотрел на бой, прибитый подтверждением слухов об иудейском восстании. Он даже досмотрел до конца, упершись локтями в сдвинутые колени и зажав улыбку обеими руками. Когда же прояснилась ситуация с побежденным, он шумно выдохнул, отклонился и без, как ему казалось, видимой связи с общим разговором неожиданно выплеснул, ни к кому не обращаясь, как привык у себя дома: - ...и почему я не пишу о битвах древних, а прославляю птичий шум в густых деревьях, улыбки женской красоту, детей вихрастых и тут же с ними наряду - смешные страсти? Какая мощь, какая прыть в боях и стычках, тут есть о чем поговорить - а я о птичках! Да в этой грубой жизни, чтоб считаться мужем - довольно бы владеть мечом, бряцать оружьем, что я пытаюсь возразить мужскому звону? Как видят женщины вблизи мою персону? с бокалом... - он огляделся и подхватил поставленный на скамью стакан, - красного в руке, но больше пьяным от взоров их, от их кокетств и обаяний...
Меценат: Плотно сдавило виски. И дородное тело трудно спине удержать. И завидует Понтий легкости быстрых движений, сноровке и силе. И, обнимая за плечи сынишку, вздыхает с грустью надеясь, что будет беспечному скоро подан пример поведения крепкий и яркий, столь же красивый, каким был когда-то и Понтий... Где эти годы! Глазами ища по трибунам, он отыскал эти годы в живом воплощеньи, речь прямо к горлу ему подступила, и даже вдох предварительный сделал он, хмуря межбровье - нужно ли было истратить так много здоровья, чтобы под старость дословно понять "Carpe diem"!
Клавдия Минор: Бой закончился кровью, как бою и полагалось. Но Иудейское восстание с мысли о котором не давали свернуть ни гладиаторы, ни импровизация поэта, не закончится просто кровью. Чтобы это понимать не надо было быть ни государственным мужем, ни мужем вообще. Пошатнутся положения, уйдут сквозь пальцы состояния, изменится хрупкое соотношение сил в сенате, в окружении принцепса, а сам он... На этом фоне золото, которое стоило поберечь, было пустяком. Судьба старшего сына, а значит и всех детей, зависела, по большому счёту, не от золота. Клавдия невольно нашла взглядом Понтия, почти досадуя на себя за несдержанность, которую позволила себе на пиру. Рядом со Стервием сидел Салако. Признанный, законный, из-за которого, как ей ясно дали понять, никто ничего не признает, даже если стратегию нужно будет изменить... "не могу обмануть чужих ожиданий". Минор впервые внимательно посмотрела на сына рабыни. До этого ей и в голову не приходило считать. Ей, уехавшей в Грецию в попытке вычеркнуть из памяти обоих, было не до причин по которым разошлись два предавших её человека. Даже когда она, через одинадцать лет, после похорон мужа, снова начала разговаривать с сестрой, они никогда не затрагивали эту тему. Но теперь Клавдия посчитала. Мальчишке тринадцать, как говорил ей недавно Гней. Почти четырнадцать лет назад... А свадьба была чуть больше шестнадцати лет назад. Но рабыня могла появиться и раньше... - Есть мужчины, Квинт, которые ни в чём не оправдывают ожиданий. Ты не из их числа. Являешься как поэт, поэтом и являешься. Вблизи это видится безусловным достоинством, - тон был настолько нейтрален, что похвала это или насмешка не поняли бы даже боги.
Фурия: "Ожидания оправдывают только рабы", - хмуро подумала Ирина, имея в виду ничто иное как поиск мужчины на роль продолжателя рода. Взгляд ушел в сторону, упал на устроительскую ложу, и по лицу промелькнуло недовольство - в роли таинственного дарителя Курион не то чтобы не смотрелся, даже не представлялся: столь неожиданный ход ему, как рабу своей сугубо деловой чести, приписать было просто немыслимо. Если и не чужда была ему игра воображения, то скорее служила острасткой, чем развлечением. Она вновь посмотрела на Квинта и согласилась с Клавдией: "Поэт... под этой наклейкой ожидаемо любое чудачество." - Благодарю... за совет, Клавдия, - откликнулась она несколько запоздало, что можно было бы списать на слишком обстоятельное обдумывание. - Отец не может быть не в курсе нюансов денежного оборота, но мне лишнее предупреждение в хозяйстве пригодится. Всегда приятно, когда худшие ожидания не оправдываются.
Корнелия: - Конечно несправедливо, милый, но! Еще юной девочкой богам я клялась, что в день, когда у меня завяжутся глаза, а руки внезапно оттянут весы и меч, я, минуя все базилики Рима пойду торговать железом и - видит Меркурий - никто не догадается, что чашки-то и не ровные. - Да хребты и в патрициев помещаются, это ж такое дело - кто кого первый того... - На вместимость человеческого тела, как показывает практика, ни пол, ни комплекция не влияют, - строго заметила Корнелия и тут же расхохоталась. - Но это касается только хребтов, мой мальчик! Это же не сладкая запеканка с творогом и свежей ежевикой. Вот уж где сами боги следят, чтоб ты не засунул в себя ни кусочка сверх отведенного. Она мечтательно причмокнула и, пошарив в корзинке, констатировала: - Но мы и кракенами обойдемся. Тебе интересно имя строителя пирамидок или создателя безголового цыпленка? Первый был... кажется Дирам или Динам... а второго так спешно увели хвалить и награждать, что я даже имени не расслышала. А ты, мой мальчик? - обратилась она к черненькому, похрустывая печенькой.
Тирр Серторий: Их сосед - а точно ли сосед? Тирр не помнил - сосед Эссенций что-то затараторил рыжему огню, а после одна из домин, сидящих с ней рядом, так внимательно посмотрела на Тирра, что тот от неожиданности даже растерялся. "Мать, что ли? Неужели про меня спросила?" Тактически теперь она была в более выгодном положении, если Квинт смог, конечно, его, Тирра, вспомнить. На песке тоже разворачивалась битва тактическая, опасная драка двух старых друзей. - Диграм, - отозвался, на мгновение отрываясь от арены и поправляя Корнелию. - Имени второго я тоже не слышал. И с момента, как арене сошлись в пешем бою, уже не отводил от них взгляда, до того, как поверженного не увезли: - Вот это другое дело, видно мастеров. А еще слишком видно, что договорняк, хоть коня и уронили, видимо, случайно получилось, увлекся, - и продолжил мысль, хоть и не к месту. - Все же в лавке весы должны быть ровнее, иначе слишком много хребтов может оказаться в ненужном месте у торговца. Без предупреждения, в отличие от базилики.
Валерия Пирра: "Есть мужчины, Квинт, которые ни в чём не оправдывают ожиданий" - эти слова Клавдии теперь как-то особенно неприятно укололи, и Пирра поморщилась так, будто действительно почувствовала боль. "А есть женщины, которые слишком многого ждут", - язвительно подумала она, и эту язвительность целиком и полностью направила против себя. Мысли ее, оттолкнувшись от общего разговора, теперь к разговору относились весьма косвенно: "Хорошо, когда кем-то явившийся таковым и является... хорошо, да слишком маловероятно. Везде - тактика и расчет на что-нибудь... вот как и в этом бою..." - Валерия смотрела на арену. Бились хорошо, интересно, увлеченно. Даже - доверительно. - "Должен быть кто-то, кому можно доверять настолько..." - Она вздохнула: - Поскольку ты поэт, - Пирра глянула на Квинта, - мне как женщине ты видишься тем, кому чаще остальных дозволено говорить то, что на уме, - она улыбнулась с натяжкой, потому что от собственных мыслей стало грустно, - но проблема в том, что чьи-то представления о человеке и сам человек - это два совершенно разных лица, а мы упорно соединяем их в одно, - вторая попытка улыбнуться была неудачной, и Пирра прямо обратилась к Клавдии, так, будто все предыдущие фразы только выигрывали время для обдумывания этой: - Все так. Но, честно говоря, я не знаю, какой выбор правилен: отсутствие крайностей, или постоянные крайности. И то, и другое опасно в равной степени.
Электра: Девушка подумала и решила отказаться. От следующего боя ее отвлекали неприятные мысли об отце Луция. Взглянув игриво на юношу, она все же обратилась к старшему: - Сегодняшний день стал очень богатым на впечатления. И я с твоего позволения хотела бы удалиться, чтоб поделиться ими с братьями и передать им твои слова. >>>>>>>.дом Ветуриев >>>>>>>>>>>>>>>>>>>>>
Луций Фурий: - Я провожу, - подхватился Луций, неизвестно на что надеясь. Максимум, на что он мог рассчитывать, это подняться с нею к ее брату и молодому Элию - ему было что выразить Марку если не в словах, то в интонациях. Однако она пошла к выходу. Что-то подсказывало, что снова навязаться в плен ему не светит - помимо того, что она не стала бы удерживать его так долго при себе - уж настолько-то он в женщинах разбирался, - их дом скрывал слишком много интересных фактов, чтоб его там снова встретили подобающим образом. Он только шутил с ней и удивлялся задним числом, как быстро она с утра управилась со своей столой... (без выхода из локации. вернусь через пару боев.)И всю дорогу развлекал ее разговорами, ради удовольствия слышать, как она смеется. Марк Ветурий откладывался на неопределенное время.
Квинт: - Чтоб не оправдать ожиданий их нужно сначала спровоцировать. Некоторые мужчины делают это намеренно, что удачно применяют на войне. А некоторые, вроде меня... - он запнулся промыть горло глотком вина, и Пирра подхватила: - Поскольку ты поэт, мне как женщине ты видишься тем, кому чаще остальных дозволено говорить то, что на уме. Квинт согласно кивнул и продолжил: - ... на уме у которых слишком много для возможности все высказать в одночасье, намерений как правило не имеют. Иначе заткнуть их было бы невозможно. Но и обмануться легко - поэты, как и философы, носят в голове несоединимое, правда, в отличии от философов, то и дело бросаются в крайности. Пирра высказала сомнение, и, не взирая на то, что она обращалась к Клавдии, он покачал головой: - Философия, удерживая от крайностей, опасна только крайней бедностью... и то лишь для тех, кто следует ей без оговорок.
Клавдия Минор: - А вот и ещё один, если позволишь - до тех пор пока не закончится безобразие, восточные товары брать лучше у Рахов. Эти торговцы достаточно умны, чтоб понимать, что восстания начинаются и заканчиваются, а постоянные покупатели на дороге не валяются. К слову, старший и самый богатый из них получил недавно гражданство. Хвала богам, в Риме не одна я ценю вменяемых поставщиков. Она улыбнулась подавшей ещё вина Ните, и, едва пригубив, ответила юной Валерии: - Хороша, как правило, только золотая середина. Но она - обдуманный выбор зрелости. А в юности на что хватает сил, то и хорошо. По крайней мере от своих тетушек я слышала, что если прожить молодость совсем без крайностей, потом приходится сожалеть, - закончила с насмешливой грустью. Сама она не жалела ни о чем. Да и о чем тут было сожалеть? О прекрасном первенце? Или о том, что Понтий не от неё ушел к какой-то греческой рабыньке? Раздражало её настоящее. Напыщенное и мягкотелое настоящее - опору для Гнея хотелось бы иметь понадёжнее. - На войне бы и оставляли, - мимоходом заметила Квинту. - Потому что любовь такое поле боя, где на победителей указывает время, а не пленные и триумфы. Впрочем, к философии это тоже, кажется, относится.
Фурия: - Хороший совет, - согласилась Ирина и улыбнулась. - Как только у этих умных торговцев что-то изменится, это можно будет считать признаком, предвещающим затяжное восстание. Никогда не разбиралась в их восточных отношениях - Парфия, персы, иудеи... Одно большое философское понятие, делающее Риму комплимент, выправляя себе наше гражданство. Становилось скучно.
Квинт: - Неет, Клавдия. Я не согласен. Ты говоришь о взаимоотношении полов, а любовь - это столь явная противоположность войне, что победа или поражение в ней отсутствуют как категории. Речь о них заходит только там, где ее нет. И сам я не стал бы никогда говорить о ней на языке Марса, если б это не был общепринятый язык, на котором думает все современное общество за исключением редких философов - неизвестное зачастую можно показать только через хорошо знакомое. К сожалению.
Юлий: Гней упорно заманивал в палестру, еще едва ли не краснея при этом-с чего бы и Юлий ответил взгляду: -В палестру или куда хочешь Едва слышно добавил -если пустят. И много громче: -господин.
Вистарий: В палестру. Это слово звучало так часто, что он хорошо прислушался и услышал даже еле слышное "если пустят", подсказавшее пока нечеткой мысли, что там тренируются, и все, что завораживало только что взгляд непредсказуемым узором движения, приобретает в повторении закономерность, да, но ведь он пойдет туда не затем, чтоб упражняться с мечом! Сколько-то нужно будет заплатить, и не зависеть от прихоти обстоятельств, и ни о чем не просить вечно изнывающих натурщиков. Раньше в голову не приходило. В доме Понтия тренировались охранники-галлы. Купить себе или нанять он никогда не думал - а зачем ему был кто-то кроме привратника и подмастерьев? Нет, не будет в палестре подобного боя, и хуже то, что в палестре будут такие, как Гней Домиций - господа, им, господам, может не понравиться, что за ними наблюдают - Вистарию бы точно не понравилось - а у них еще есть право выдворить его. И оскорбиться, что на них, как на гладиаторов, смотрят за плату. Он подумал об этом и только сейчас заметил, что напрягся и обернулся к Гнею и его рабу - посланцу чести, и смотрит на них, не видя. И, опустив плечи, отвернулся.
Гней Домиций: "В палестру или куда хочешь" хоть и смутило ещё больше, звучало так многообещающе, что Гней протянул руку и с улыбкой провел ладонью по шее Юлия... но громкое "господин" заставило задуматься. "Чего я от него хочу? Чтоб он был как Авл? Это несправедливо, это не его желание, а моя прихоть... да и мне... чтоб он был вместо Авла? Как постоянное напоминание? зачем..." Юлий был хорош самим собой, хоть Гней и не очень понимал как можно быть равнодушным к палестре. "Там... красиво, в конце концов" поймал себя на не совсем спортивной мысли. А потом понял, что на них смотрят, уже после того, как Вистарий резко, как показалось Гнею - с осуждением - отвернулся, и он нехотя отстранился от Юлия, ещё ощущая ладонью мускулы и позвонки.
Маний Ветурий: Бой был не просто хорош. Маний едва вошёл в амфитеатр, выискивая глазами дядюшку, знал что тот здесь, как был захвачен происходящим на арене. Это был один из таких боёв, которые как раз таки нравились парнишке. Минимум крови, максимум мастерства. Противники кружили по арене, умело прощупывая друг друга и чем дальше, тем больше бой походил на агрессивный танец воинов. Маний подпрыгивал на месте, сжав руки в кулаки от переживаний, застыв в проходе, не обращая внимания на то что мешается. С окончанием боя парнишка ожил, наконец отыскал взглядом родственника и рванул к нему, счастливо гогоча, раскинув руки вверх и в стороны. - Септим Ветурий! Дядюшка Марк! - налетел ураганчиком во плоти и беззаботно трещит звонким ломким голосом. - Ты это видел?! Ты видел, как ловко они танцевали, уходя от ударов друг друга? Вот если бы не расколотый щит и не раны, я бы подумал что это подстроенный бой, до того ладно они кружили! - восторженный блеск в глазах и такой воодушевлённый вид, что кажется, сейчас либо разорвёт, либо улетит в обнимку со своими эмоциями. - Ты меня научишь так же обращаться с мечом и щитом?
Ветурий: -Конечно!,- марк оторвал от земли таксчастливо подвернувшегося племянника. И добавил грозно: -Как раз ищу кого бы порезать на кусочки. Сегодня можем и начать. Маний мало походил на требуемое поопытнее и непредсказуемее, но Маний был под рукой. И занят меньше братьев. К тому же будет приятно выступить в роли всезнающего учителя. "А мальчишка подрос, может, его тренируют уже. Интересно кто" -Давай к нам. В сторону: -Кресло еще сюда. Манию: -Один пришел? Авлу: -Авл, это Маний, мой племянник. Сын старшего. Племяннику: -Авла Элия ты возможно знаешь. Всадник, владелец прекрасной конюшни и..тоже кошковод. Сколько их у тебя сейчас, пять? Последняя фраза была обращена к Элию.
Авл Элий: -Три и лев,- ответил Авл.
Валерия Пирра: - Да, Квинт, некоторые люди уже только собственным наличием провоцируют наши ожидания, - взгляд Пирры стал глубже, - желали они того или нет. Но, как показывает практика, - и она тоже сделала глоток вина, - они, как минимум, знают за собой такую способность. Поэтому в неимении намерений - тоже присутствует определенная доля намеренности. Валерия откликнулась на фразу о тетушках понимающей улыбкой: - По мне, так вы оба и правы, и нет, - она задумчиво помолчала, - любовь - одновременно поражение и победа, причем даже безответная: если влюбился, значит, уже сдался. А если кто-то сдался - кто-то неминуемо победил. - Пирра отсутствующим взглядом окинула арену, бои ее пресытили, а потому больше почти не интересовали, - и время действительно показывает, кто кем был, но, вот беда, - влюбленные часто нетерпеливы: у них нет ни желания думать о времени, ни ждать.
Маний Ветурий: Взвизгнул радостно оглушительно и тут же, оказавшись твёрдо стоящим на ногах, завертелся на месте, поворачиваясь всем телом то к дяде, то к представленному им Авлу Элию. Изобразил дурашливо римский салют, обращённый в сторону знакомого Марка. - Приветствую! - и тут же на минуту позабыл о своём пылком желании научиться ловко обращаться с мечом. - Три? А кто у тебя? Уже большие? Они хорошо себя ведут? Как ты приучил их не грызть новых слуг? И покажешь своих лучших скакунов? Я тоже хочу себе конюшню, но отец велел сперва научиться обращаться с людьми. - то и дело гарцует на месте, как норовистый жеребец, засыпая вопросами и тут же переключился на Ветурия, не желая упустить мысль из своей продуваемой сквозняками эмоций головы. - На кусочки - я не дамся! - бахвалится вовсю, задрав горделиво нос и выставив вперёд ногу. - Я сам тебя покромсаю! И да, пришёл один, отец настоял, чтобы я явился вместо него. - хотел было нахмуриться, но тут же вспомнил, свидетелем какого боя стал, и разулыбался шире прежнего. - Он сказал, чтобы я сел с тобой и не сильно докучал! - а докучать Маний уже начал, ненавязчиво по-слоновьи.
Клавдия Минор: "Явная противоположность войне... все так говорят, пока до дела не доходит" подумала Клавдия о сути, и, не видя причин пускаться в пространные объяснения, неопределённо улыбнулась бойкой речи Валерии и сказала лишь о форме: - Вот и я пока не вижу другого языка, чтоб о ней говорить. Возможно, поэты и философы придумают его однажды. Нашла взглядом сына, заметила его соученика несколькими трибунами выше, мельком глянула на дерзкого Элия... и добавила всё же: - Но для того, кому есть что защищать, вся жизнь - поле боя.
Квинт: "Мать! - мысленно развел руками Квинт, охотно извиняя противоречие уже не только из любви к разговорам. Вспомнилась опять же Суламита. - Любовь тоже заставляет воевать." - Это не любовь, это ее последствия. Любовь не зависит от того, защищаешь ты или тебя, и нуждается ли в защите какая-то из строн, но от любви зависит, есть ли кого защищать! Жизнь всегда поле боя, достаточно взглянуть на животных. И однако она не только поле боя, она еще и любовь. Иными словами, поле боя - это не вся жизнь. Так что еще большой вопрос, проиграл ли влюбленный. Зачастую он обманывается на свой счет в силу нетерпения и привычки думать по-военному.
Авл Элий: -У вас вся семья такая,- то ли констатировал, то ли ужаснулся Авл, морщась от громкого резкого и чересчур воодушевленного голоса. -Две взрослых и котенок. Взрослые дикие, кого поймали, того и съели, малыш еще маленький чтобы охотиться, тренирую на поваренке. -И покажешь своих лучших скакунов? -Будешь слушать дядю, покажу. Проку Элию в том чтобы парнишка слушался отца не было, а вот мальчишка как рычаг влияния через Марка на старшего Ветурия очень бы пригодился.
Фурия: Ирина слушала эти разногласия и грустнела. Ей, пожалуй, тоже была свойственна именно привычка думать по-военному, она и мужа-то сейчас выбирала себе исходя из жесткого прагматизма. Да могла ли она полюбить кого-либо не родного, не данного от рождения природой, как отец, брат или... ребенок? Не смотря на его недостатки, без попыток исправить и тягаться силой характера, без отстаивания прав, безоговорочно, как с древности положено жене любить мужа? Может быть, она и брата сравнивала со всеми возможными женихами не потому, что он был безупречен, а потому что он брат? Но нет. - Любовь, пожалуй, приносит победу или поражение в том случае, когда объект любви не равен тебе.
Кассий: Ситуация наконец-то выправлялась. Зрелище наконец было достойно таковым называться - все-таки удачная была мысль поставить на этот бой давно знакомых друг с другом противников. Но Кассий уже боялся расслабиться, его тревожило опасение, что напрасно он не стал придерживаться этой тактики и одобрил участие приезжего в поединках. Не смотря на внешнюю эффектность в паре чернокожего помпейца и белого даже при его загаре северянина, подвести могло что угодно. От неизвестных приемов до очевидной дикости варвара. Что-то не заметил он признаков понимания в его отсутствующем взгляде, когда перед тем как их выпустили напомнил обоим о показательности сражения.
гладиатор: "Не такая уж она большая" думал Кезон, когда их выпустили на арену. Как всегда, он на несколько вдохов прикрыл глаза, чтоб привыкли к солнцу постепенно после полумрака подвалов. "Могла быть и больше. Но всё равно...". Что такое честь? Быть гражданином в третьем поколении, и быть при этом черным, как маслины, что солит твой отец? Быть свободнорожденным римлянином, со всеми правами и знать, что тебя никогда никуда не выберут, потому что в твоих родных Помпеях, слишком деревенских, слишком консервативных во всём, что не касается лупанаров, ты - диковина, чернолицый, раб, как ни размахивай буллой, и смириться? Или честь - быть как актёришки и лупы, купаться в деньгах, вине и разврате, изредка подставляя то зад, то перед богачам, но быть при этом намалёванным на всех заборах? Нет. Кезон уже давно знал, что это такое. Объездив половину империи, представляя Помпеи на полусотне арен он знал, что честь это то, что добывают мечом, мечом же и удерживают. И вот, наконец, Рим. И это высокая честь - представлять свой любимый, несмотря ни на что, город - здесь. Убивать в этот раз устроители запретили. Что ж, таковы правила игры. А жаль. Убить противника из известного римского людуса тоже было бы честью. Тут никто не болел за него. И вряд ли будет, даже если он победит. Но дойдя до центра, Кезон поднял мечи в салюте и прорычал: - Помпеи!!!
Хвит: И не скажешь, что время идет незаметно, но оно уходит. Ото всех уходит. Вот и странно изо дня в день наблюдать, как ватага сильных мужчин, из которых почти любой мог четыре года назад начистить ему рыло, живет в скотском загоне, когда даже кизиловый обрубок можно до пореза наточить. И даже если они выходят, то возвращаются. К чему? К каше? Он вел себя тихо. И когда над ним поначалу шутить пытались, и когда он сходил с ума от всей их суеты, и когда понял, зачем они все в одном большом дерьме собраны, и когда ему понравилось планомерно вымещать это на тренировочном столбе. Тем не менее в город его не выпускали. Ни разу. Ланиста был не дурак. Хвит понимал - он увидел, как увидел и рассмотрел весь этот город, не выходя в него - зачем он здесь им. Он был уже через год неплохо выдрессирован. Но лес, где убийство кормит, преобладал в нем, и бои его бывали коротки. За это его звали Лео и это было тоже немного странно. Он выходил на песок и забывал, для чего нужно это показательное рукомашество. Накрывало шумом, избавиться от которого можно было только уйдя с арены. Как можно скорее. Он никогда не сожалел, даже если с противником связывало приятельство. Он не мог относиться как к людям к ватаге здоровых мужчин с оружием, которые возвращаются из города есть свою кашу. Он был к ним равнодушен. Выйдя после крика "помпеи!", сощурился и разобрал противника взглядом, последние заметки делая себе уже на бегу: он жил здесь четыре года только потому, что временами ему маячила свобода. Все-таки в двух ее возможных видах. Иначе не стоило и выходить на песок. Незнакомый противник упрощал поиск выхода - и Лео налетел с поочередным диагональным ударом, точно разгребая защиту.
гладиатор: Налетевшую белую свою копию - под стать ростом и ручищами - Кезон встретил прямо, отступив лишь на полшага, поднимая разом обе руки с зажатым в них еще блестящим металлом: правый спущен по клинку правым, левый высек искры о левый, а живот сейчас хоть и гол, да ударить ему нечем, разве что ногой, но куда там, чтоб римский гладиатор - да ногой. И еще полшага назад, крутанул рукоять меча, перехватывая поудобнее и атаковал сверху резким ударом, без оттяга, но сильно, целясь в ключицу, дернул вперед левой в попытке подсечь бок белой горы - почти сразу, придержав этот удар на какую-то сотую от мгновения.
Хвит: Он раскрылся, сбивая атаку, открытым ушел назад, блокируя левую атаковал сверху уколом над ключицей, тут же отмахнул ожидаемые, снова уходя - от того, попал ли он в цель, последние два движения не зависели - такие вещи въедаются. Сколько бы у противника ни было сил и копыт, учитывать нужно еще и зубы. Но что-то проседало. Короткие клинки летали с такой скоростью, что рассекали воздух со свистом плетки. Но атака в бок пошла с задержкой, приводя к пониманию слов: "не насмерть!", сказанных незадолго. И бой потерял смысл. Из этого боя не было нужного выхода, а любой другой не имел значения.
гладиатор: Отбив его левую, белый как будто поник разочарованно, продолжая, однако, звенеть клинками - и звон этот будил в Кезоне глухую ярость. "Ты! гладиатор, ты! известного людуса, дерись!" Честь и слава, слава и честь - звякнуло еще несколько раз верхом, низом и со стремительным выпадом вперед... Кезон, почти забывший приказ, отскочил на два шага назад, чтобы перехватить клинки обратным хватом и идти напролом: высоко поднимая прикрытые мечами предплечья, ударил слева, замахнулся справа, отбросил слева и хотел уже одновременно соединить и лево и право в один могучий меч, и нанести этим мечом один удар - снизу вверх, справа налево, со всей силы, во весь рост - сшибить, распластать по арене и прославить Помпеи!
Хвит: Дальше все было как на учебной стычке: делай что должен. А должен он был всего-то не попасться совсем уж глупо, просто ради самоуважения. Не забывая закрываться, он послушно отступил а потом послушно повелся, а потом отступил завлекая, расшатывая бой шире по арене и приучая к легкости своего отхода, и с удивлением отметил, что противник теряет спокойствие. Уйдя поклоном от проносного в живот, он не увеличил дистанции, накрывая правой сверху в голову - и только потом довернулся из этого удара до логичного ухода вбок, подставив блок исходя из того же учебного закона. Независимо от действительной необходимости.
гладиатор: Трибуны подзуживали и орали под руку, а противник был так спокоен, будто они тут чесалками для спины размахивают. Кезон со злостью отбил, скорее даже отбросил левой клинок соперника, отбросил широкой дугой, одновременно разворачивая соперника за мечом, заставляя его тянуться правой вперед и проявить небольшую брешь в мастерском блоке - и когда эта брешь показалась, Кезон сунул туда меч правой, ткнул каким-то невероятно скользящим ударом и прорезал кожаные ремни доспехов, а дальше - мягкое мясо. Теперь с той стороны напрягшегося белого брюха поблескивал металл, покрывался бурыми пятнами и, казалось, протащи сейчас меч обратно, прорви кожу - и из дырок посыпятся сизые кишки. Кезон замер на мгновения, не веря, что вспорол римского гладиатора как кабанчика, а тот еще жив.
Хвит: и все же попался он глупо. Черный оказался умней своего гнева и прошел мимо блока. Хвит бросил этот несчастный блок, ухватил чужую кисть вместе с гардой, чтоб не рыпнулась, и одновременно - роняя второй клинок и поворачиваясь как на оси, чтоб не дать времени на опору для нового удара, хлопнул противника об себя, захватил за шиворот и бросил через плечо на песок, выворачивая тем самым из его руки рукоять, а металл в животе почти не беспокоя. Было жарко. Здесь всегда было очень жарко. Но нужно было - и он нашел в себе силы - отойти от упавшего как можно дальше, медленно выпрямляясь, чтоб хватило времени осторожно извлечь из сквозной раны свое новое оружие. В то время как противник, если не вывернул себе кисть, мог подобрать себе второй нож. Пот заливал глаза. От шума с трибун плыло.
гладиатор: У него в глазах замелькало и смешалось, когда он шлепнулся на песок арены, и кисть взорвалась болью - но белому больнее, намного больнее сейчас. Кезон ящерицей вывернулся и, вытряхивая песок из глаз, правой подхватил меч, лежащий тут же, но руку свело, кисть повисла плетью, и меч полетел вниз, Кезон подхватил его левой и поднял на уровень груди, готовясь, если не прервут, нанести еще удар.
Квинт: - Если любовь не уравнивает, значит, она не любовь, - успел безапелляционно заявить Квинт перед выкриком "Помпеи". - А уж подравнять нас у нее есть множество разных способов: кого унизит, а кого и вознесет, - договаривал уже по инерции, замедляясь пропорционально ускорению действия на арене, и замер, довольный как слон - то ли тем, что ему возразить теперь забудут, то ли однозначной находкой устроителей. "черно-белые танцы, а жаль, что тут нет богоподобного, наверняка бы оценил... обоих", - и захихикал, представляя, как именно император мог бы оценить стати дерущихся великанов. В свете беседы о любви. - Хлобысь! - вырвалось у него при ударе помпейца о песок, и он покачал головой, понимая, что белый истечет кровью, если на арене срочно не появится арбитр.
Ветурий: Марк не ответил, увлекшись новым боем и пожалел, что с ними не было старшего. Он бы рекомендовал белого в учителя. Из вредности не как мастера, а потому что по масти бы в интерьер подошел. Он даже знал что ответить на вопрос о дырке в боку. И куда ввернуть фразу про то что фортиса на всех не хватит и что мальчишке надо привыкать драться вне правил, в жизни может пригодится, ему же не на арене, а против тех же варваров. Если он конечно не последует семейной традиции служить деньгами. И почему умолчать про явное хладнокровие гладиатора.
толпа: Им никто не поверил. Ни один не поверил. Этот театральный выход, вопли про Помпеи - кому тут дело до Помпей?! возили бы свой гарум исправно! - эта слишком яростная для начала атака... Амфитеатр разочарованно заулюлюкал, предвидя договорной бой. Однако по мере того как всё дальше от бойцов отходил судья, выше летел песок, всё громче раздавались удары, а очертания мечей терялись в сплошном движении, толпа затихала, чтобы взорваться приветственным рёвом на одной из мощных атак, визжать "Риииим!!!" и даже, кое-где "Помпеиии!!!" на виртуозной защите, изойтись криком при виде крови... ...и когда арбитр со своей палкой, словно дюжая баба со скалкой гонящаяся за пьяным мужем, понёсся их разнимать, из тысяч глоток вырвался дружный вопль: - Судью в ямууу!!! Они же ещё могли драться! Вон и черный помпеянин почти встал... Но было поздно. Да ещё и победу присудили вшивым Помпеям. - Су-дью в я-мууу!!!
Хвит: Не отрывая глаз от черного, он готовился к новой встрече, зажимая левой ладонью бок "позади блока прошел" а локтем стараясь удержать кровь из дыры в животе. У него все-таки было преимущество второй руки. И теперь - злость, та холодная злость, что повела бы к выходу даже в таком показном бою. Ориентируясь только на противника, Хвит не мог понять, чего хочет от него арбитр - тот просто не входил в число вещей, которые держали на ногах. Когда до сознания дошло, что можно уйти, он еще цеплялся взглядом за противника. Ему не было дела до смысла выкриков на трибунах - они оставались позади, это было главное. Когда черный потерялся из виду в темном проходе, идти стало трудней. Его пытались поддержать, но это досаждало. Он успокоился только когда дошел до отведенного ему места и лег там, подложив руку под голову. Через слово знакомая латынь лекаря скользила мимо ушей. Он снова никуда не уйдет. Нужно только запастись терпением. Понятно это стало еще до того, как он увидел свое имя в списке ланисты начертанным с разрушения и через нужду. Плохо, когда знаки приходят так поздно... Если лес о чем и предупреждал, то слишком он был велик, чтоб потеря одной жизни для него что-то значила - когорта солдат это не пожар, не ледостав и не наводнение.
Амон: Подошедший парнишка был такой славный, что Амон поднял глаза и улыбнулся почти по-девчачьи. Только это тоже господин оказался и глаза пришлось спрятать. И ноги пошире, как учили. А все-таки хорошенький он был, хоть и господин.
Маний Ветурий: - Как так? Ты всерьёз позволяешь хищникам играться с твоими слугами? Ты не учишь их вести себя прилично? - поверил каждому слову и искренне удивился Маний, ведь сам воспринимал домашних животных именно что домашними, а значит, они должны быть спокойными и мирными, в отличие от аренных хищников и тем более свободных животных. Но тут дошёл смысл последних слов Элия и Маний весело возвестил: - Буду слушаться, да так, что надоем своим послушанием! - тут он заметил белозубую улыбку и обратил внимание на чёрного парня примерно своего возраста, автоматически искренне улыбнулся ему, не задумываясь над его статусом. Хотел было открыть рот и спросить о опустившем взгляд у дяди, но краем глаза парнишка заметил смену действующих лиц: на песке кружили два огромных воина, один белый, другой чёрный, без шлемов и щитов, одетые в короткую мягкую тунику. - Димахеры! - выкрикнул радостно он, едва присев на принесённое по приказу дяди кресло, как тут же вновь вскочил, радостно улюлюкая в едином порыве с толпой. Маний ещё был перевозбуждён после предыдущего красивого боя, но сейчас почти сразу ощутил иное настроение на арене. Здесь если и был танец, то смерти. Всё тише возгласы парнишки, меньше машет руками, пока не замер, вытаращив глаза и прижав кулаки к губам. Замах и вопль толпы - к чему так бояться за парочку развлекающих толпу воинов? И воинов ли? В унисон вопит, но скорее из стадного чувства, чем от восторга. В следующий момент загоготал радостно, понял что переживает за сохранность шкуры белого и с удовлетворением отметил, как тот ловко отбил атаку. - Рииим! - вторил в который раз толпе, подпрыгивая, и как раз заметил, как белый пропустил язык меча, вонзившийся в бок. - Нет! - завопил, как поражённый, и вцепившись в плечо дяди, заорал во всё горло. - Не дай им его убить! Так нельзя, сегодня нельзя! Я хочу его себе, не дай им его убить! - в глазах отчаяние, всё более захватывающее, тем более что всё больше крови покидает тело белого. - Пошли кого-нибудь к нему! Узнай, его спасут? Дядя Марк! - проследил взглядом за покидающим арену белым мужчиной и наконец посмотрел на Септима. - Я хочу его себе. Скорее же, скорее! - для его загара, Маний выглядел весьма бледно. Растерянно моргая, он сам не понимал своих порывов, но даже не пытался, находясь под тем же эффектом перевозбуждения после боя, плюс не распознанное беспокойство. И злость за бездействие, безызвестность. - Ведь он выживет, да?
Ветурий: Ты всерьёз позволяешь хищникам играться с твоими слугами? Ты не учишь их вести себя прилично? -а ты думаешь, почему они у него такие шустрые,-сквозь зрелище ответил марк то ли про слуг, то ли про кошек. Кого тут, спрашивается, пошлешь? -Неделю без сладкого. И сам пойдешь, не маленький-заявил Марк. Пареньку нужен был учитель, даже если еще один. Марк бы и сам не отказался попробовать на нем свои силы, хоть и с предугадываемым поражением. А старший сам виноват, что не явился, пусть платит теперь. -Тебя сейчас кто тренирует?,-спросил, чтобы оттянуть время и понять наконец чем именно ему не понравилось племянниково "Не дай им его убить!", чем насторожило.
Авл Элий: Ты всерьёз позволяешь хищникам играться с твоими слугами? Ты не учишь их вести себя прилично? -слуг?-уточнил Авл, потихоньку зверея Ультиматум Марка напомнил обещание отца больше денег не давать, а тут еще Амон вздумал глазки строить.
Маний Ветурий: Манию уже дела не было ни до кошек, ни до слуг, так что он трепал за плечо Марка и отчаянно уговаривал его: - Да хоть две недели! Куда идти? - всё равно не любит сладкое, хотя сейчас согласился бы и на какие-нибудь потери со своей стороны. Рванул было в сторону выхода, но потом понял, что без понятия, как дойти до помещений, где держат гладиаторов в ожидании боя или после. - Никто не тренирует, отец сказал, что ещё рано, но зачем ты сейчас... - и тут дошло. Вновь приосанился и заговорил чуть более спокойным голосом, уже реже срываясь в истеричные нотки. - Мне самое время учиться держать меч так, чтобы мог защититься и защитить мать и сестёр при надобности. А лучше этого воина меня никто не научит, ты сам видел, на что он способен. - всё более напитывается уверенностью голос, появляется твёрдость и спокойная властность - уроки ораторства явно пошли на пользу, не говоря уже о привычке с детства командовать будучи уверенным в исполнении своих команд. - У меня есть четыре учителя-грека, почему бы мне не купить себе раба, который научит сражаться? Я уже взрослый! - и импульсивно подался вперёд, вперившись пытливым взглядом в Ветурия, готовый стоять на своём до последнего. - Ну же, помоги мне! Отец решит все проблемы, связанные с его приобретением, мой лекарь его вылечит. И ты сам сможешь попробовать свои силы на нём. Только подскажи, куда мне сейчас идти.
Ветурий: -ну и чего ты меня уговариваешь?-улыбнулся марк,-оправдываться не передо мной будешь. -Пойди и возьми,-передразнил он Старшего. -Воон там видишь проход? Направо и вниз. Денег достаточно я с собой не взял, так что договаривайся так. Тебя учили обращаться с людьми? Вот и действуй. Он подмигнул. Отпускать его такого в подтрибунник было опасно. Но не больше чем просто на улицу. У этих хоть понимание есть, как с патрициями обращаться, а что посмеются, мальчишке только на пользу. И добрый совет уже в спину: -на обратном пути придумай, зачем тебе учитель, который удары пропускает. и биться неделю-другую не сможет
Амон: Сам договаривайся,-сказал приятель господина и подмигнул. Мысли в голову лезли самые смелые и не слишком приличные-а как еще можно договориться? Амон не удержался и фыркнул.
Авл Элий: ..и тут же получил подзатыльник.
Сидус: Вот уж где сами боги следят, чтоб ты не засунул в себя ни кусочка сверх отведенного. - Че там богиии... боги, бывает, отворачиваются, ну или спят там... В меня всегда влезает столько, сколько хочу, - сыто потянулся Сид. И только нашел удобное положение на скамье, чтоб спокойно переварить дармовую баранину, как вышел черный и заорал. Сидус хмыкнул и зевнул во всю пасть. От сытной еды и остального, более чем сытного, хотелось спать. "Вот правду говорят от жирного в сон клонит..." А потом вышел зверь. Простой такой зверь "как лось..." подумалось почему-то, но лосей, как выглядят, он не помнил. Не помнил и всё. Помнил рысь - большого кота с кистями на ушах, которого видел в зверинце у приятеля прошлого господина и узнал. Но этот не был похож на кота, хоть и кинулся резко, по кошачьи. Помнился, очень смутно, другой зверь... косолапый, с узкой мордой, хищный как три медведя и стая волков. Вот только название Сид забыл. Он вообще всё забыл, даже дышать, когда белый пошел в атаку. И весь бой просидел вцепившись когтями в скамью, неотрывно глядя на это... на этого... не понимая почему он не уложит черного в один удар? Что происходит вообще, опоили его что ли?! - Уффф! - вырвалось только когда деревенщина помпеянин подловил, дотянулся, пропорол! И один, кажется, из всей толпы не ругался на судью, а орал, перекрикивая шум: - Тирр! - пихая в бок. - Серториий! Как его объявили-то?!
Тирр Серторий: Как, как черный это сделал, как он умудрился нанести такую... странную рану? И не убить при этом противника? Специально так не сделаешь, видимо, Фортуна решила вмешаться, Фортуну же надлежало чтить, а, следовательно, и того, к кому она повернута лицом. Это был еще один повод встретить внезапную победу Помпей молча и с достоинством, без идиотских скандирований и угроз. От неожиданного в громогласном "Судью-в-яму" окрика по имени он вздрогнул больше, чем от тычка в бок: - Чего орешь-то? Которого - черного или белого?
Вистарий: Он вовремя отвернулся. Видимо, у ланист не было недостатка в крупных телах, так что Вистарий понемногу забыл о разорванном плече бестиария, выслеживая себе другую натуру для замысла. Тут тоже была опасность в конце боя обмануться в ожиданиях... но Вистарий не думал об этом, пока это не произошло, и только нахмурился, снова повторяя про себя "шрамы". Неохотно перевел взгляд на лицо победителя и тут же понял, что не подойдет. С одной стороны, рана в животе будет скрыта ракурсом и второй натурой, с другой - ее не так скоро залечишь, а с плечом... Он уже видел композицию целиком. Он уже предполагал, где отыщет девушку маленького роста. Но с рослым партнером все еще возникали трудности. "А зачем..." - уныло проползло в грудь. "Все равно не Кибела." Спорить с невозможностью всегда трудно. Для этого нужно вдохновение, а оно может не вытерпеть ожидания.
Корнелия: - Боги не отворачиваются, они делают вид, что все в порядке, но стоит только крошке творогу упасть на твой высунутый язык - он тут же отлетает в сторону! Но знаешь, мальчик мой, когда ты захочешь слопать всю эту несчастную страну, предупреди меня, я сбегу к варварам и стану там богиней плодородия. И всем все разрешу! Евника, не дрожи, тебе они тоже будут поклоняться, но - только по праздникам, - мальчики увлеклись ареной и Корнелия тоже решила взглянуть туда, так, для разнообразия, раз уж ее никто не слушает, ай-яй, ничего, она им троекратно возместит, когда грянет снова эта дурацкая музыка между драками. - Тирр! Серториий! Как его объявили-то?! - Драгоценный мой, ну зачем так громко, вдруг нашего друга здесь ищут кредиторы?
Маний Ветурий: - Отец не будет против, я уверен! - пылко ответил на слова о предстоящем оправдании перед отцом, разулыбался благодарно и взволнованно и кивнул. - Конечно! Тем более что имя отца за меня договорится обо всём. Спасибо! - и парнишка сорвался с места, чуть ли не кубарем покатился в указанном направлении, лишь на секунду притормозив, когда дошли слова о том, что воин не так хорош. "Хорош! Он лучший!". Направо и вниз, а атмосфера вокруг резко изменилась так, что даже Маний, со своей одержимостью, ощутил дискомфорт. Здесь не было знати и сперва на парнишку не обратили внимания. - Кто здесь главный? - требовательно вопрошает, встав посреди какого-то помещения, горделиво задрав подбородок с недовольно-нетерпеливым выражением лица привыкшего к подчинению. И не важно, что мал да не не вовремя, после вопроса создалось некое шевеление вокруг, кто-то пошёл за искомым. - Здоровенный белый воин жив? - не выдержал, не дождался и устремил взгляд на какого-то человека подле. Несмотря на молодость Мания, его холёный вид, белая туника, Calcei patricii из посеребрёной кожи с полумесяцем из слоновой кости на самом подъеме, говорили о том, что на мальчишку стоит обратить внимание. Весь его вид и манеры говорили о его статусе, на что и делал ставку разволновавшийся не в меру юнец.
Кассий: Почти обошлось. Почти. Удивительно было, что они друг друга не поубивали, и только теперь к нему не завтра-послезавтра явится отпущенник покойника, жаловаться на небрежное отношение к дорогостоящему товару. Назовет он это по-другому, правда, но клянчить будет именно милостыню. Обязывая к ней укором, почему нельзя было поставить драгоценного Лео в паре с кем-то из его же лудуса - мало того, что придется потратиться за простой и лечение, да еще и каким-то Помпеям проиграли. Кассий послал арбитра с полным осознанием этого - их нельзя было не разнять. Странно было уже то, что раненый не придушил противника. Вот пока не придушил и надо было разводить. Раненый зверь опасен. Кто там плюмбату бросал по льву - ?.. знал человек, что делал. "А может, надо было спустить льва с поводка и позволить добить Кезона, - подумал он с раздражением, - свободный? Сам выбрал смерть." Следующим шел Север, и это снова была передышка. Так что на шум в общей зале Кассий отреагировал сперва как на очередную угрозу своему спокойствию, да еще и незапланированную, но, когда прибежал человек и объяснил причину, вздохнул: снова интересовались остатками. - Кого ты ищешь? - спросил он хрупкого мальчика, похожего на Феликса, не потому что не донесли - кого, а потому что не сразу вспомнил род. И даже вспомнив еще колебался, вся эта юная поросль временами казалась на одно лицо, и он боялся промахнуться с именем. Хотя, кажется, молодой Агенобарб словно был несколько крепче.
Маний Ветурий: Маний обернулся на голос и, прежде чем ответить, окинул внимательным взглядом мужчину, а затем искренне улыбнулся. Хоть ждал не долго, да успел успокоиться немного, прогоняя сомнения и удивление на самого себя, а при виде Кассия решил выбрать линию обычного общения, а не изображать капризного сынка сенатора. Хотя, суть не менялась, несмотря на разницу в исполнении. - Того, с кем можно договориться о приобретении воина, белого такого, что в последнем бою был ранен. - обернулся полностью к собеседнику, говорит уверенно, но никак не может избавиться от навязчивого беспокойства. - Я Маний Ветурий. - с опозданием представился, ощущая всё больший дискомфорт из-за обстановки в подтрибуннике, беспокойстве о здравии белого и не проходящем желании получить уже наконец желаемое. Зачем? Потом разберётся. - Я хочу себе такого раба и позже пришлю деньги и повозку, чтобы его доставили ко мне. О цене можешь договориться с отцом, не думаю, что этот раненый воин будет дорого стоить.
Кассий: - Пойдем, - коротко кивнул Кассий, приглашая жестом и хмуро отгоняя радостно прыгающие в голове расчеты: вот тебе и выход. Если Ветурии заберут Лео, это заткнет Микена. Но мальчишка сразу оговорился, что не готов дать за раненого высокую цену. Так что следовало показать, во что превратился "такой" раб, прежде чем оговаривать сделку. Он привел парнишку в дальний закоулок, где лекарь возился над распоротым брюхом льва, дал пару мгновений понаблюдать и, запоздало вспомнив представиться, выложил все как есть. - Я Кассий Летеций Руф. От имени Гая Куриона Микена я как устроитель могу уступить тебе это тело хоть сейчас, но лишь с тем условием, что ты - или твой отец - обяжетесь выплатить владельцу требуемую сумму. Сумма может оказаться далеко не столь низкой, как ты надеешься, поскольку Микен ценит свои тела. Теперь посмотри, прежде чем решить, и ответь себе: тебе нужен именно "этот" или "такой".
Хвит: Лекарь пытался унять кровяной сквозняк, а Хвит выпроваживал досаду. Это была бы обоюдка, если бы с самого начала не заказали бой без исхода. Что ему стоило не бросить меч и нанизать черного насмерть. Но убей он, вот так, сразу, и кто бы в толпе сказал "рудис", толпа любит долгие бои, а он всегда забывал об этом, заканчивая без красоты - реальная драка продолжается недолго. И хоть изойдись толпа в криках, кто бы его выпустил. Решает все равно не толпа, при заказанном бое это все видимость. Но если бы их не развели, он затянул бы бой так, что видимость стала бы возможностью. Зачем зря об этом думать. "При заказанном бое" - повторил он себе. Как же ясно все задним умом. Может, его уже приручили. Мысль так не понравилась, что он сжал зубы и плотнее обхватил голову, пока его бинтовали. Когда к нему вошли двое и старший заговорил, до него сквозь гул взволнованной крови дошел смысл: покупают. Это значило перемену обстановки. Это значило дорогу, выход из круга "казармы - песок - казармы". И чтоб эту возможность не упустить, он согнал лекаря от повязки резким взмахом из-за головы, как стервятника, и сел. Потому что дохлого его никто не купит. Таких ценят за силу. А если он может встать, он может работать. И может бежать.
Маний Ветурий: Коротко кивнул и последовал в указанном направлении за мужчиной. По мере приближения к лекарю и его подопечному, парнишка снова побелел на этот раз от возможности увидеть кишки воина. Но когда добрался ищущим взглядом до беловолосого человека, уже накладывали повязку, так что малоприятное зрелище не грозило. Хотя, это смотря как посмотреть. Кучка кровавых тряпок валялись подле, а потрёпанный вид воина не вселял уверенности в правильности действий. Но его вид полностью компенсируется тем фактом, что белый воин жив. И, не смотря ни на что, желание заполучить его вовсе не ослабло. - Этот! Хочу этого воина. Не думаешь же ты, что я пришёл бы сюда, не будучи уверенным. - сделал акцент на слове «сюда». Воин шевельнулся и сел, заслужив восхищённо-обеспокоенный взгляд. "Вот это силища!" - он был готов изображать свою сестру, восторгающуюся очередным приглянувшимся красавчиком, но вместо этого попытался скрыть восхищение капризной миной. - О цене договоришься с отцом. - парнишка в последнее время не требовал подарков от родственника, так что мог рассчитывать на некую поблажку. Но не мог не спросить. - Сколько примерно он может стоить? - и в голове просчитывает, как может уговорить на подобную покупку, если цена слишком высока. А взгляд не отрывается от могучего тела, скользит по лицу, разглядывая.
Кассий: "не думаю ли я... интересно, в каком возрасте Ливий впервые это произнес. Я, мой мальчик, за таких как ты не думаю. Слишком большая ответственность". Зато он мог подумать за Микена. За что бы ни достался ему этот кусок, он взвинтит за шлифовку, уже лишь потому что тренер тоже на дороге не валяется. Но, даже если сын заберет его, а с отцом они потом не сойдутся в цене, Микен может протянуть время и сказать об этом тогда, когда на лечение тратиться ему уже почти не придется. И рассыпаться в благодарностях Ветуриям на любых следующих играх. - Не меньше 15 тысяч сестерциев. На всякий случай рассчитывай на 20. Я говорю это как устроитель. Но в случае, если ты согласишься, а отец этого не одобрит, почтенный Ветурий будет расхлебывать это с Гаем Курионом Микеном. Ты готов к такому положению вещей?
Хвит: Хвит, пережав боль, уперся ладонями в расставленные колени и уставился на тщедушного покупателя без всякого выражения. Лесная привычка видеть пространство глядя в любую его точку как в глаза делала его и бойцом тоже - слишком опасно смотреть в глаза как в глаза. Нужен охранник? Так вот он он. Если угодно, прямо сейчас встанет и пойдет. Вне. Наружу. Он готов, о чем речь. Цена?.. Так вместе с ним наложников дороже продавали, а толку в них. Что там намывалось по краям основного намерения, ни с той, ни с другой стороны не имело значения. Пусть он согласится, его дело вывести. А дело Хвита - выйти. Остальное уже зависит от города.
Маний Ветурий: Озвученная цена парнишку явно обрадовала. Это не квадранты, но и не ауреусы, так что вполне реально уговорить отца, опять-таки Маний в последнее время почти не проказничал и давно не требовал крупных приобретений. - Известите Микена о моём намерении и пусть назовёт окончательную цену. Затем я поговорю с отцом в течении дня и пришлю с ответом человека. - как ни хотелось прямо сейчас забрать раба, да возможный гнев отца за такого рода самоволку сдерживал. К чему конфликты, если их можно избежать? Маний не любил ругаться, особенно с родными, так что постарался обуздать свои порывы. Негоже чтобы здоровяк не достался только из-за нетерпеливости парнишки, отец точно оценит проявленное уважение к его мнению по вопросу приобретения воина, так что может не придётся слишком долго объяснять, зачем он юноше. Но тут прорвалось уже вовсю разыгравшееся чувство собственничества. - Никому его не продавайте, пока не появится мой человек с ответом. - взгляд вернулся к мужчине, сейчас смотрящего на Мания. Парнишка разволновался пуще прежнего, но постарался взять себя в руки. Безуспешно. Он раскраснелся, возникло то самое желание, которое одна из сестёр описывала, говоря о мужчинах, "не мешкая, на плечо и в домус". Маний невольно усмехнулся своим мыслям. А уходить отсюда категорически не хочется, хотя пора, надо ещё найти отца. Лишь бы он был дома, иначе до вечера парнишке будет сложно дожить, не натворив глупостей.
Хвит: Он никогда бы себе этого не позволил. Но рана делала его слабым. И он ухмыльнулся в лицо покупателю: деньги делали того еще слабее. Ухмылка так и застыла, и взгляд, впереный в глаза, застыл, от понимания очередной задержки перестав видеть реальность. Ждать значит ждать. И, в конце-то концов, кто сказал, что у него целы внутренности. По первому впечатлению железо прошло в мышцах или под ними, боль усиливалась при напряжении, и он думал, что же теперь ему придется жрать - это ж до ветру сходить теперь целая история. И насмешка взгляда тускнела и обращалась внутрь, а улыбка расходилась во все зубы. Гладиатор... Герой, штаны с дырой. Вот тебе, парень, разруха, вот тебе, хороший, нужда. Старуха Ольз встала перед глазами как живая.
Кассий: Кссий только согласно поднял брови: "ты сказал," сделал знак раненому, тронув его плечо, лечь обратно (нехватало, чтоб товар в процессе торга развалился на части) и выглянул призвать кого-нибудь подходящего для доставки известия Микену на трибуны. - Я еще нужен? - спросил молодого Ветурия, отдав распоряжения вестнику, - найдешь дорогу назад? Меньше всего хотелось, чтоб юноша, обретаясь среди неповоротливых манер подтрибунного люда, вышел наверх обиженный случайным словом, но Север Севером, а о его противнике побеспокоиться стОило, да и женщина, прибывшая в пару Вардусье, то ли сарматка, то ли скифка, могла потребовать внимания.
Маний Ветурий: От взгляда раба прямо в глаза стало вдруг неловко. Маний не мог понять, что он выражает, да и ухмылка не добавляла ясности. Если ему очень больно, то почему он улыбается? Хоть и так странно. Парнишка ощутил первый укол сомнений, но мысленно торопливо отмахнулся от него, мотнул головой отрицательно в ответ на вопрос Кассия. - Нет, спасибо. И я найду дорогу. - "Наверное," если первая часть прозвучала уверенно, то вторая с явным сомнением. - Я буду ждать на трибунах ответа о окончательной стоимости раба. - Маний повернулся уходить, но замешкался на полминуты. Он так торопился заполучить раненого, что совсем не обратил внимания, откуда пришёл. Но упрямо двинул в ту сторону, к которой стоял спиной, там вроде бы был какой-то выход. Притормозил. - Как его зовут? - вдруг стало дико интересно и вопрос вырвался ещё до того, как парнишка полуобернулся к Кассию.
Кассий: Кассий улыбнулся, еле заметно. "На трибунах..? Боги, до конца игр, пока тебя там кто-нибудь упорный найдет?.." Вестник уже успел удрать с поручением. - Думаю, Микен послал бы сразу к твоему отцу, если заинтересован в продаже. Или, пожалуй, захотел бы с ним встретиться. Где и с кем ты будешь на трибунах? В сенаторском ряду?.. Я постараюсь найти кого-то, кто известит тебя. Он направил мальчика в другой коридор - к выходу не на арену, и ответил на вопрос об имени: - Лео.
Хвит: Все-таки ждать. Он лег, медленно расправляясь, и понимая, что потом, когда он привыкнет к своей дырке в животе, подняться будет сложнее. Боль приручает человека, под себя прогибает. "Лео", - окликнули, но он только чуть дернул головой и счел, что если нужен - повторят. А старуха все маячила над взглядом где-то и не рассеивалась хоть глаза закрой, хоть убей. "Я тебе что говорила". Много она чего говорила, старая ведьма. Когда б у человека в 20 лет было соображения как в 40, кому бы ее говорильня понадобилась. Нет, он надеялся на что-то - на что?.. С первым же косым взглядом надо было что-то решать, а он полагался на чужой ум. Вон, черный. Опытный, и то - в ярость на пустом месте. Но Хвит даже не пожалел о том, что не добил. Так же, как не жалел, добивая.
Маний Ветурий: А вот не желательно сразу к отцу, мало ли, будет плохое настроение и сразу откажет в маленькой радости сынку. А большущего воина приберёт к рукам кто-нибудь ещё. - Лучше не к отцу. - почти пробормотал неуверенно и тут же выпрямился и говорит громче, твёрже. - Я буду со своим дядей Септимом Ветурием, в сенаторском ряду. - покраснели уши, когда дошло что пошёл не в ту сторону и благодарно кивнул Кассию, что тот сменил направление. - Лео? Как лев? - разулыбался белозубо восторженно и вмиг растерял и смущение и растерянность. - Здорово, ему идёт это имя. - юноша махнул рукой Кассию и с явной неохотой ушёл из подтрибунника. К своему дяде он нёсся на всех парах, растрёпанный и перевозбуждённый, но не такой шумный, как при первом появлении. - Я договорился! - рухнул на кресло и потянулся в поисках какой-нибудь еды, после всей этой беготни молодому организму нужно было срочно подкрепиться.
Валерия Пирра: "Если любовь не уравнивает, значит, она не любовь", - услышала Валерия, а потом его голос утонул в выкриках... "А если нет никакого шанса на уравнивание - что, это уже не любовь? - и опять что-то болезненно сжалось внутри, - если даже подумать не дали, как с этим быть..." - Пирра в очередной раз попыталась прибегнуть к той же уловке - отвлечься на бой. Но и он, как назло, вторил недавнему разговору: - Вот оно - равенство... казалось бы... - она обращалась ко всем и ни к кому, стараясь попадать в рваные куски тишины между выкриками толпы, - но и здесь - черное и белое, сходства и различия, - смотрела внимательно, и когда один упал на песок, слегка дернулась от неожиданности и договорила, выделяя каждое слово, - и постоянно вмешивающаяся во все Фортуна. Бой был красив, насколько мог таким быть. Прямота и достоинство угадывались в обоих. "Найти равного, - с какой-то отрешенной решимостью подумала Пирра, - пусть совершенно непохожего, но - равного"...
Юлий: Юлий прижал шею к ладони и разочарованно промычал, когда ее убрали. А мечники и правда были очень ничего. -Какой черный..,-пробормотал восхищенно, но потерял интерес, как только тому повредили руку.
Гней Домиций: Ради этого стоило вернуться в амфитеатр. Вот именно ради этого боя. После казней, убийств, рек крови - вернуться, чтоб увидеть, что человек, да, животное. Но животное особенное. Гней краем уха слушал знакомый звенящий голос Мания выше на трибунах, краем сознания негодовал на недовольство Вистария, но вниманием был весь - на песке. И на бормотание Юлия ответил много позже чем услышал, когда уже отшумели вопли толпы, осуждающей судью: - Он пощадил его. Чёрного. Мог бы убить и толпа вознесла бы его до небес. Но это не договорной бой, точно, он просто его пощадил, как будто... ему просто не интересно или не нравится убивать. На жалость не похоже, на благородство... не знаю. Необычный гладиатор.
Клавдия Минор: - Любовь, пожалуй, приносит победу или поражение в том случае, когда объект любви не равен тебе. "Не слишком ли ты умна для моей будущей родственницы?.." задумалась Клавдия о насущном, забыв про Квинтову софистику. Вышедшая гладиаторская пара была редкостно эстетична, но и она не смогла сразу захватить внимание. Лишь по мере того, как азарт охватывал трибуны, Клавдия тоже поддавалась общему порыву и в конце пренебрежительно махнула веером на арбитра. - Равенство тоже опасная вещь, Валерия, - кивнула на уходящего с арены черного, совсем не выглядящего победителем. - Только равный может пощадить так, что пожалеешь, что не убил.
Дея: Сначала, когда вышел только черный, она опасалась, что он опять кого-то убьет - уж очень был он большой. Но потом втянулась в зрелище, и даже оглянулась на матушку уже с гордостью, будто она это все устроила: - Вот видишь! Видишь! А впрочем, для матушки все это устроила именно она, и теперь, когда на арене перестали понапрасну проливать кровь, оживилась и была горда - за всех, кто умеет сражаться не убивая, для красоты. И когда черный показал себя и достал белого неожиданным, хитрым приемом, испугалась уже чисто по-женски, за воина, а не за себя. И с облегчением вздохнула, когда с арены ушли они оба. - Какие мужчины, - вздохнула в веер. Надо было обладать не пустой и грубой силой, чтоб не убить, даже пронзив мечом, и не отомстить, даже будучи пронзенным.
Марк Иппократ: "ну нет, я ему не дам испортить мне удовольствие!" - подумал Марк сердито. - Не маленький. Потеряться не может. В крайнем случае домой вернется, - он отнюдь не был в этом уверен, помня прекрасно, как этот герой увел с конюшни чужого коня а потом два дня валялся в постели, отходя от чрезмерных возлияний. Казалось бы, это должно было ребенка кое-чему научить, некоторые только так и учатся - некоторые, правда, не учатся и так, только никак не хотелось думать, что подобный недостаток ума мог появиться у них в роду. И брала досада, что брат не внял его словам и опять пытается усложнить ему жизнь. Но, когда конные поединки завершились и ни мастерство всадников, ни выучка коней не могли заслонить беспокойства, Марк уже не смог отмахиваться от ответственности и все же пошел на поиски.
Маний Ветурий: Маний повертел головой, запихивая в рот виноград, заметил Гнея и снова вскочил, радостно мыча. - Я сейчас! - пробубнил дяде и рванул на два ряда ниже, к соученику. Парнишку захлёстывала радость встречи, нетерпение и возбуждение по поводу возможности приобретения того странно волнительного воина Лео, с так подходящим ему именем, кучкой других важных приятных мыслей, так что подлетел к Гнею и накинулся с торопливыми короткими объятиями. - Домиций! Ты ли это, друг мой! - смеётся и не может молчать, восторженно вещает дальше. - Ты видел? Ты видел этого белого воина? Его зовут Лео! Я его куплю, он будет моим! - захвачен одной мыслью и не может не говорить об этом.
МаркКорнелийСципион: К гладиаторским боям в последнее время Маркус относился весьма посредственно, так как давно понял — бой, который нравится публике имеет мало отношения к реальности. Здесь важна зрелищность, чтобы все разглядели каждую деталь. А в настоящей схватке всё решают первые мгновения. А то и доли мгновения. Первый эффективный удар, холодная сталь рассекает плоть, вспарывая кожу, рассекая кровеносные сосуды, мышцы и связки. После отскочить и немного подождать, пока противник не сдохнет сам от потери крови. И так раз за разом. Легионеру больше и не нужно уметь, что же касается преторианцев... Принцип тот же, просто чуть-чуть стоит думать головой помимо всего прочего. Однако и на гладиаторских боях при желании можно многое увидеть. Например, после чего прекращают бой. Сейчас Марк только пришёл, к моменту окончания одного из боёв. У него оставалась четверть часа до следующего, а пока внимательные зелёные глаза выискивали знакомые лица. Сейчас ему требовался его тёзка по из рода Ветуриев. Именно этим и был занят наш герой, понемногу жуя печенье с изюмом и миндалём. Он вообще был сладкоежкой, а от растолстения его спасал только ритм жизни.
Маний Ветурий: Кажется, обычная активность и болтливость Мания сегодня попросту зашкаливала. Возможно, дело в гладиаторе, возможно, просто в воздухе что-то витало. Парнишка, не успев как следует поздороваться с другом, уже заприметил ещё одного знакомого и восторженно возопил, буквально на ухо Гнею. - Маркус! - день просто сказочный, столько неожиданных радостей! Ведь это тот самый воин, что был примером для подражания для юного Ветурия, пусть в будущем, но лелеющего надежду стать таким же крепким и сильным, уважаемым воином. Парнишка шагнул в сторону молодого мужчины и замер, разрываясь между желанием пообщаться с другом и поделиться восторгами, и расспросить доблестного воина о его подвигах. - Маркус, присоединяйся к нам. - вроде как придумал выход из положения, тем более что вид на арену от перемещения Сципиона вряд ли изменится. - Давно тебя не видел. Ты уже успел какими-нибудь новыми подвигами прославить Рим?
МаркКорнелийСципион: Маркуса в данный момент интересовали не подвиги, а возможность выспаться с открытыми глазами и пожрать, однако же отказываться от возможности воспользоваться услугами маленького сорванца казалось ошибочным. Поэтому быстро встав со своего места, брюнет про себя проклянул вечно мнущуюся тогу, пообещав себе ввести в качестве парадной формы тунику и варварские штаны, по крайней мере будет удобнее, а после коротким движением выброшенной вперёд руки взъерошил мальчишке волосы. — Привет, Маний. Ну веди куда там... И ещё. Если найдёшь мне своего дядюшку, который мой тёзка, я... Он задумался, на мгновение прикрыв глаза. — Да, покажу как фехтовать. Формулировка была идеальной. Откажется — прекрасно. Нет — его спата весит шесть с лишним фунтов. Тренировочная — вдвое больше. Устанет и бросит. Ну а если нет... Всё равно хоть когда-то надо позволять себе отдохнуть.
Маний Ветурий: Прищурив один глаз, парнишка наклонил голову к плечу, автоматически выпрямившись, с восторгом и задором глядя на молодого мужчину. - Куда вести? Давай, расскажи нам с Гнеем о своих подвигах! А потом я отведу тебя к Септиму Ветурию, который Марк. - добавил торопливо, стараясь заинтересовать Марка в том, чтобы поведать о своих приключениях. Да, предложение поучиться у такого воина не просто лестно, но поторговаться стоит. Маний переминался с ноги на ногу и пятернёй приводил в порядок волосы, после взъерошивания большой ладони Марка. - Только раз покажешь? - так и не смог избавиться от восторженных ноток, так что "торговля" могла пойти крахом. Мальчишка таки надеялся на лучшее, как всегда, и сейчас лучился жизнерадостной улыбкой во все имеющиеся зубы.
МаркКорнелийСципион: — К Септиму Ветурию. Который Марк. Определённо, мальчишка учился вить верёвки из родственников быстрее, чем чему-либо ещё. Значит, стоило подумать, как подобрать к нему подход. — Ты веди. А потом решим, покажу, или расскажу. Печенье хочешь? Пластинка лакомства была всунута подростку в руки не дожидаясь ответа. Во-первых, замолчит. Во-вторых, поможет в наведении контактов. В-третьих — так или иначе, ну должен он привести его к своему дядюшке. А с ним уже можно будет отойти и обсудить, что делать с поджигателями порта и спекулянтами, а также что делать с ростом активности парфянской разведки. Нет, можно повязать всех, кого удастся, а после развешать на крестах, но кто останется просто глубже залягут на дно. То, что он был связан с инспирированным ими мятежом в Иудее, военному трибуну было ясно итак. Как всё печально...
Гней Домиций: - Аве, Маний! - поднялся, улыбаясь, навстречу соученику Гней. - Я уже и сам не знаю я ли это - так засмотрелся на бой. Купишь? Смотрю, гладиаторы разлетаются как горячие пряженцы с маком. Моя сестра на прошлых играх купила себе гладиаторшу. Тебе тоже для охра... - но прыгучий как бельчонок Маний уже ускакал в сторону какого-то знакомого Марка, Домиций взглянул и улыбка пропала. Преторианец. Тигеллиновы выкормыши, ошивающиеся в Золотом наглые шакалы... хотя это лицо за пять лет попадалось ему в императорских атриумах всего несколько раз. Он даже не помнил рода. "Не суди человека не узнав хорошенько, Агенобарб" всплыло в голове наставление учителя-стоика. Гней подошел и положил младшему Ветурию руку на плечо: - Маний, как тебе не совестно, у людей могут быть дела. Аве, - кивнул преторианцу, - Марк Ветурий прямо над нами, двумя рядами выше, - махнул, - вон там, его как раз сейчас закрывает протискивающийся к месту старик Ицилий.
Вистарий: Мальчишка налетел радостно-внезапно, Гней поднялся, а Вистарий, замешкавшись с непосредственной реакцией, потерялся в суете: встать навстречу? Оставаться на месте и не обращать на себя внимания молодых господ? В последнем было что-то унизительное. Кроме того, он еще не выбрал натурщика, а одного из них уже покупали. Даже если он не осмелится заговорить (а осмелься он, услышали бы его?), следует себя обнаружить. Возможно, с просьбой придется потом обращаться к одному из них. Он распрямился во весь рост, даже немного поправляя обычную сутулость - от нервного напряжения - и сдержанно и молча поклонился сперва старшему, потом мальчику, оставаясь при этом чуть в стороне, за плечами Гнея.
Квинт: - Настоящее равенство не может пощадить, так же как и убить не может, а поскольку природа не делает ничего одинаковым, она придумала любовь. Вполне целесообразное чувство, - он пожал плечами, почесал затылок и, искоса глядя в строну, чтоб никого из присутствующих не иметь в виду, признал, вздыхая: - но, как и всякое чувство, целесообразное не всегда. Пью за Фортуну, - завершил он, поднимая стакан.
Ливий Курион: Дея смотрела, сверкала глазами и восторгалась. Ему захотелось послать кого-нибудь - чтоб добили двух молодых плечистых недоносков, от которых млели женщины, хоть головы у этих туш были лишь для того, чтоб в них есть. Ливий вцепился в подлокотник кресла и переждал порыв. Всё равно в тесноте ложи он не мог отдать приказ незаметно.
Фурия: Разговор уходил в какие-то умозрительные сферы, Ирина уже пожалела, что ляпнула эту глупость о равенстве - тем более, как его выяснять, если не бороться, а как бороться, если мужа следует почитать. В конце концов, мир не замкнулся на молодом Пуппии и старом Курионе, достаточно лишний раз обвести глазами трибуны и увидишь то, что раньше пропустила. Некоторое время рассматривая человека, стоящего спиной и на приличном расстоянии - так, что оценить можно было только рост и ширину плеч под тогой, - она вынуждена была признать, что подозревает под складками материи отнюдь не рыхлое тело. - А кто это рядом с твоим сыном? - спросила она негромко, чуть наклонясь к Клавдии.
МаркКорнелийСципион: Увидеть "это лицо" в императорских атриумах в последние пять лет было бы несколько затруднительно. Во-первых, по причине отсутствия оного в Городе в первые три года, а во-вторых, потому, что все эти бесчисленные пиры и оргии нагоняли на потомка славного сокрушителя Ганнибала смертную тоску. А что касается рабочих вопросов он уже давно уяснил: судьба мира вершится на полях сражений, в коридорах сената, на узких улочках, где под капюшоном можно увидеть лица тех, кого привык лицезреть в более официальной обстановке. Его взгляд скользнул по присутствующим на трибунах. Гней Домиций Агенобарб, племянник самого Нерона. Стоит поближе приглядеться к мальчишке, возможно, его дядюшка питает к нему определённые чувства, которые можно было бы использовать в политической игре. — Аве, Гней из славной семьи Агенобарбов. Дела мои не настолько срочные, чтобы мимолётно не вспомнить беззаботное детство. Благодарю за помощь в поисках. Уверенный кивок головы, потом ещё один, другому; Маркус всегда считал, что здороваться надо даже со своей собственностью, что с конём, что с мечом, не говоря уже о свободных людях. Мало ли чем потом это поможет.
Валерия Пирра: И Пирра бы добавила что-то к словам Клавдии, в знак согласия, но Квинт опередил ее и произнес тост за Фортуну. Валерия едва не фыркнула презрительно: "Фортуна... да пропади она пропадом!..", - но вовремя сдержалась, тоже поднесла к губам вино и, не отпив, поставила стакан обратно: - Настоящее равенство, пока не выяснило, что оно настоящее, будет то казнить, то миловать попеременно, - она произнесла, потому что молчать это не могла, - до тех пор, пока не нащупает все болевые точки другого и не откроет свои, - пока говорила, взгляд зацепился за широкоплечего и, судя по всему красивого, мужчину, и глаза ее блеснули, - но, как только оно это выяснит, оно будет стараться не задевать болевых точек, - "раньше его тут не было - я бы увидела такого...", - потому что равенство не терпит ни убийств в отместку, ни снисхождений до милости. Валерия отпила вина и решила, что тему нужно менять: - Какой интересный... - но, увидев направление взгляда Ирины, осеклась и умолкла. "...мужчина, - закончила мысленно, - интересный, да не мне первой приглянулся", - и незаметно для всех улыбнулась.
Клавдия Минор: - Ах, Пирра, - рассмеялась Минор, которую позабавило Квинтово "за Фортуну". - не слушай ты нас, люди слишком разнятся характерами и обстоятельствами жизни, чтоб опыт одного по-настоящему пригодился другому. Выводы можно делать разве что из опыта похожих, или родных по крови - матери например, или сестёр. За Фортуну, Квинт! Куда ж без неё, если в итоге к ней всё и сводится - и война, и любовь. Выпила и преклонилась к Фурии, глянув невнимательно и не поняв интереса: - Младшенький Ветурий, очаровательное дитя, хоть и балованное не в меру... - присмотрелась и улыбнулась, - право, Ирина, судя по спине так Геркулес. Но род я обычно вспоминаю по лицу.
Квинт: - Хах! Да не бывает его, настоящего, - оторвавшись от стакана, настоял Квинт энергично, - поэтому мир и делится на победителей и побежденных. И кому-то приходится проявлять милосердие а кому-то этого не замечать, - "Заговори о любви с тремя женщинами одновременно - и все взгляды в чужой затылок". - И черно-белого в жизни не бывает, если, конечно, ты не опаздываешь на корабль: тут либо сел, либо нет, только это уже другая история, - продолжил он для Пирры, решив, что если его поймут буквально, это куда-нибудь, да занесет. И если он не напьется, то постарается запомнить, куда, чтоб потом не повторяться.
Сидус: - Драгоценный мой, ну зачем так громко, вдруг нашего друга здесь ищут кредиторы? - Отобьётся, - отмахнулся Сидус от пышки, - если ещё такое будет, даже я отобьюсь, насмотревшись. Напустил равнодушный вид и развел руками перед Тирром: - Все орут и я ору. Белого. Он же ж сильнее, а? Насудили... Помпеям каким-то. Как думаешь... заштопают его?
Ветурий: Не успел Маний обрадовать, что договорился (интересно о чем и не оторвет ли ему, Марку, за это брат уши, по праву старшего), как тут же унесся вниз, к Гнею. Это было кстати, можно будет потом у него разузнать что к чему. А вот то, что он заговорился с Сципионом, не радовало. Мальчишку, даже такого в общем неглупого по части житейских хитростей и общения с людьми, можно легко заставить играть. По не тем правилам. И мальчишка может воспринять это слишком всерьез. А заигрываться нельзя. Марк с досады взял с подноса и засунул в рот что-то липко-невкусное. Еще и пальцы пришлось облизывать совсем не патрицианским жестом. - Свин,- коротко охарактеризовал он сам себя, снова сожалея, что под рукой нет какого-нибудь виска, чтоб руки вытереть. Или, на худой конец кошки, раз это так модно. Сам Марк больше любил собак.
Авл Элий: - Вепрь, собственной персоной,- съехидничал Авл, восприняв перекошенную физиономию приятеля на свой счет. А вот Маний нравился, и даже не потому, что тоже держал в доме зверя - он вел себя менее заносчиво и при всей шумности довольно мило. По крайней мере рож не корчил. Марк таким шумным в детстве не был. Или был?
МаркКорнелийСципион: Дойдя наконец-то до Септима Ветурия Сципион отпустил его племянника, присовокупив к ещё одному куску вкусного печенья взгляд, после которого обычно люди от него шарахались, а также, с улыбкой, произнёс: — Пока погуляй. Мне с твоим дядюшкой надо обсудить некоторые детали динамики изменений цен на оливки. Проследив, чтобы парнишка не заинтересовался подобными вопросами и свалил военный трибун обратился к своему... Специфическим образом знакомому. — Аве, Септим из рода Ветуриев. Преторианец буквально лучился дружелюбием, вот только в глазах была только рабочая усталость, а потому он затем произнёс, уже достаточно тихо, чтобы в шуме и гаме было слышно лишь собеседнику. — Я думаю, нам стоит всё-таки выйти отсюда и обсудить наши "деловые" вопросы наедине. Это не займёт много времени. Одной из причин, по которых не хотелось давать ни малейшего намёка на правду, было нежелание давать возможность для Мания услышать хоть каплю этой правды. А то с него станется поверить пасквилям про благородных спасителей отечества, а на правду про, считай, преступников на службе Города, он, разумеется, не обратит внимания. Так что пусть думает о нём как о просто преторианском офицере. Для своего же блага.
Гней Домиций: Гней молча кивнул и, когда Мания увели, ещё какое то время смотрел им вслед. А вернувшись на место, наклонился к Юлию и предупредил негромко: - Юлий, и вот ещё что... держись подальше от преторианцев. На всякий случай.
Ветурий: - Аве, Маркус Корнелий Сципион!- оттораторил ничуть не хуже племянничка, до того позабавил этот повод, про оливки и появление Сципиона как раз на шальной мысли про моду и кошководов. - И ты конечно же хотел бы, чтобы новости о ценах на оливки не достигли слуха моего приятеля Авла Элия, сына того самого Авла Элия, о котором ты не мог не слышать и единственного из нас, кто смог бы извлечь из этого если не урок, то выгоду? Напрасно. Перескажу слово в слово. Даром что ему эта тема не интересна. - Уже иду,- Маркусу - Мужайся. Вернусь. И будет тебе. Надеюсь, ты их хотя бы любишь, оливки эти. Марк встал, и, развернувшись, добавил: - Не давай Манию сидеть на моем кресле. Примета плохая. На деле он опасался крошек и жирных пятен на тоге.
МаркКорнелийСципион: Отойдя в ту часть амфитеатра, где дистанция до ближайших возможных ушей уже превосходила возможности любого человеческого уха даже со вставленной в него слуховой воронкой в силу постороннего шума толпы офицер без предисловий сразу перешёл к делу. — Активизация парфянской разведки может быть связана с инспирированным ими мятежом в Иудее. Больше некому. Потеря нами этого региона гарантированно рассекает коммуникации в случае возможной войны, оставляя Империи только возможность наступления из Кападокии. А также позволяет им посредством короткого первого удара занять правый берег Нила и вывести флот на наши коммуникации в Средиземное море. А это... Это катастрофа. Пока стянут флот, пока перебросят дополнительные силы... В Дельте стоит тридцать тысяч солдат. Не думаю, что на юге Египта многочисленные части, так ещё их и потребуется доставить и удержать основание Дельты. Флор определённо их платный агент, подобного уровня глупости даже представить трудно. Покорённое население нужно или не злить, или быть готовым распять сто тысяч наиболее буйных, у него не хватило ума ни на первое, ни на второе, так что скорее всего он получает их деньги. В Иерусалиме у нас осталось несколько башен... Остальное потеряно. Но это так, к слову. Как идёт расследование дела Аль-Баны и сколько примерно парфян в городе? В крайнем случае мы могли бы повязать всех, а после уже допрашивать. Говорил Маркус быстро и по делу, как всегда старался, обсуждая рабочие вопросы. Затем добавил, уже тише и менее официальным тоном. — Этот мальчишка... Племянник принцепса... Может установить за ним слежку нескольких наших, кто умеет негласно охранять? А то прирежут в толпе его ещё, а после нас как пособников Парфии и приколотят гвоздями, раз не досмотрели.
Юлий: Юлий еще смотрел вслед широкой спине и потому воспринял фразу не как предостережение, а как ревность. - Как скажешь,-плечами пожал почти безразлично. А как еще, после такой спины. А бицепс, видел ли он еще у кого такой? Не вспоминалось. Все ушло в прошлую жизнь, до пира Понтия. - А что их бояться, цепные псы. Не спустят с цепи, не укусят. А будет повод спустить - достанут. Не одни, так другие.
Вардусья: август, 26, день>дом Вистария>>>Людус Микена mementō morī Выпускали их в чём-то непотребном, что, по всему видать, должно было изображать одежды амазонок, но больше походило на драные собаками критские юбки. И это непотребное треснуло на Вардусьиных бёдрах перед самым выходом. Она завязала треснувшее нехитрым узлом, каким селянка подвязывает оборвавшуюся при тканье нить, спокойно перевернула сооружение задом наперёд, и последний раз придирчиво осмотрела оружие. Им разрешили только мечи. Но и это её не волновало. А вот противница шипела и плевалась, как колбаса на сковородке. Была она тощая, долговязая, жилистая. И незнакомая. Вардусья не только никогда не дралась с ней раньше, но и не слышала про неё до того момента, как на арене, после напыщенных речей открытия, наконец объявили гладиаторский выход. "...дикая.. прекрасная... Скилурия... Неаполь Скифский..." ...Вардусья встряхнула плечами и, выходя на арену, отстала на полшага, чтоб посмотреть как она двигается. "Далеко ж ты, девка, забралась чтоб умереть..." подумала, заметив как "прекрасная" чуток, самую малость, на волосок, приволакивает пятку. А потом их разнесло по песку привычным разбегом и стало не до мыслей. Скифка развернулась и атаковала стремительно, короткой серией рубящих, сыпавшихся как ливень по крыше, а закончившихся коварным колющим, скользнувшим как змея, метившим под рёбра... но угодившим в плечо, потому что в самый последний момент Вардусья успела заметить как замах переходит в бросок и отшагнула... не очень быстро, не слишком ловко, но достаточно, чтоб меч просто слегка рассёк мясо, а не ужалил. Крутанулась, отходя, пошла на широкий круг, выгадывая себе передышку и глядя не на рану - она и так знала что там - а на противницу. Та разочарованно кривилась "и это всё?". Зрелище было нужно всем. - Спокооойно... - утешила Вардусья, перебрасывая меч в левую, - я только начала. Но начинать не спешила, давая толпе время наахаться, насмотреться как тягуче капает в песок, как дурацкое тряпьё медленно заметает след... а потом содрала его с бёдер одним рывком, крутанула над головой и прыгнула, перехватывая меч рукоятью вперёд, дробя ею зубы отвлекшейся скифки, отлетевшей через пол-арены... И снова отошла, в одной повязке, отбросив ненужную тряпку, отдыхая в долгом проходе, давая толпе наораться, а себе - восстановить дыхание. Долго дышать ей не дали. Взвыв как стая лярв, противница, собравшая себя с песка быстрее, чем она рассчитывала, атаковала снова. - Ну чё, терь попляшем, - хмыкнула Вардусья, уходя в глухую защиту без всякого выражения на лице. Прозвище она получила не за мышцы. Проще было угадать о чем думает гора, чем она, когда начиналось по-серьёзному. Крутиться пришлось долго. Скифка заставляла выкладываться. Вардусья уходила. Изредка пробуя, примериваясь... Но так, чтоб выглядело настоящей атакой. Плечо жгло калёным железом, текло с него больше чем надо бы, Вардусья пропустила кулак по груди, потом её чиркнуло по ребру. Пришлось снова закрыться, согнуться, резко уйти вправо... И скифка поверила. Кинувшись добивать в нужную сторону, неудачно поставив ногу со старой раной... Не разгибаясь, Вардусья подсекла её под колено, скользящим, словно хлеб пилила. Но этого было достаточно. Противница лежала на спине и, до хруста сжав оставшиеся зубы чтоб не застонать, просила жизни. И могла рассчитывать на неё после такого зрелища. Победительница подняла лицо в молчаливом вопросе. Но половина рук показывали смерть. И главная ручка в императорской ложе показывала смерть. - Падлы, - сплюнула Вардусья и занесла меч, примерившись точно в сердце. Чтоб побыстрее.
Ветурий: - Жуть,-согласился Марк, ловя за хвостик проходящую фигу. Потом пришлось одной рукой развязывать кошель, чтоб заплатить, что, естественно, ответ задержало. Разносчик удалился и можно было продолжить. - Убийца предоставлен, на заткнуть посла и эдила его должно хватить. Сегодня как раз проверю плотность этой затычки, после боев. И узнаю, сколько их вообще в городе. По ощущениям - слишком много. Но мне всегда так казалось, так что не повод. О, убили кого-то,-кивнул в сторону арены. -Надеюсь, не мальчишку. Охранять..разве что на сборищах, вроде этого. "и не подслушивать, что говорит и думает". - Да кому он нужен, только злить. Глупо. Ничего ему не угрожает "Если сам чего не натворит". Подставлять под возможный удар Авла ой как не хотелось. Да и Гней мог случайно сболтнуть лишнего, после чего - оказаться на арене, как тот же Клавдий, отпущенник. Или получить под ребро от собственного охранителя.
Вистарий: Движения господина Маркуса позволяли думать, что он тоже мог бы представлять собой подходящую натуру, не исключена была даже возможность, что его кожа осталась до сих пор такой же гладкой, как сделано было природой. Если б он не носил тогу, у Вистария возникла бы мысль, а так он только наблюдал, не торопясь сесть, искоса, потому что начал уже отворачиваться, да так и застыл. На него не обращали внимания и он не шевелился, чтоб не привлечь взгляда более пристального, чем требовала учтивость. Насколько учтиво выглядит он сам, с выражением лица, похожим на враждебную подозрительность, у господина Маркуса, к счастью, не было времени оценить. Когда интерес ослаб по мере удаления объекта, и Вистарий уже хотел сесть, на арену вышла недавняя гостья и он выпрямился, не успев опуститься на скамейку. И так весь бой и простоял, болея не за кого-либо из женщин, а от самого факта, что сошлись на арене женщины, да еще и одна из них была ему знакома. И коробило его равно как от агрессии скифки, так и от хладнокровия Вардусьи. И когда смеющаяся дриада подсекла, он опустил голову, закрыв глаза, и не задумываясь голосовал за смерть. Побежденная не понимала, какова жизнь калеки. Успокаиваясь, он сел и только потом понял, что другую руку так и оттягивает мешок с головой тигра.
Гней Домиций: - Это меня, - вздохнув, признал Гней. - А ты можешь просто под руку попасться. У нас был случай с садовником. Юноша признался вилику, что его пытались подкупить люди с военной выправкой, а он отказался. Накануне беседы с матерью, когда он должен был описать этих людей, он пропал. Я до сих пор надеюсь, что просто убежал. Разговор был не для людного места, Домиций потёр лоб, по которому, вообще-то, хотелось постучать себе кулаком, и замолчал. Ведь гораздо спокойнее Юлию будет у Мецената... а на арену снова вышли женщины. Бой, несомненно, был технически занимательным. Но Гней всё равно досмотрел его без интереса и жестом потребовал жизнь, глядя на окружающих и недоумевая как можно выбрать иначе.
Фурия: Геркулес в тоге занимал ее больше, чем женщины на арене. Она проследила взглядом все его передвижения, пока положение, в котором приходилось держать голову, было физически удобно. Вынужденная после все-таки вернуть взгляд туда, куда обязывал смотреть сам факт присутствия, она только скривила губу и сделала отторгающий жест. - И к чему это вошло в моду - женские бои.
Валерия Пирра: - ... и тех, кто не воюет, Квинт, - отозвалась Пирра, - и не потому, что времена мирные, а потому, что воевать нет ни желания, ни смысла, - она слегка улыбнулась, - а черно-белое... бывает... вот хотя бы в твоем примере с кораблем, - отшутилась Валерия, решив, что не стоит переводить непринужденную беседу в серьезный спор. Глянула еще раз в сторону крепко сложенного незнакомца, немного полюбовалась и добавила нейтральным тоном: - Права Клавдия. Пригодиться может только опыт похожего, - глотнула еще вина, поставила стакан и аккуратно сложила руки на коленях, - так, может, похожий - и есть кто-то, вроде равного? - и сощурилась хитро. Но на арене был уже новый бой, и на этот раз он Валерию увлек - сильнее и разговоров, и широкоплечего неизвестного.
МаркКорнелийСципион: — Да что жуть, триста лет назад мы собрали двести тысяч в полевых армиях, а против этой толпы дикарей хватит и шестидесяти тысяч. Соберут по восточным провинциям и покажут чего стоит бросать вызов могуществу Города. Главное чтобы Парфия не ударила. Преторианец сейчас был несколько менее голоден, чем обычно, а потому не стал следовать примеру Ветурия. — Ну как вариант мы вяжем всех, кто не относится к посольству и прибиваем гвоздями, а послу тонко намекаем, что его работа несколько отлична от шпионажа. И контролируем все перемещения. Это если всё пойдёт совсем не так, как надо. Но с этим купцом разобраться надо. У нас вообще хоть кто-то остался из ведущих к нему ниточек? А то... Он мог пытаться передать всякое, от секретных планов до списка парфянских шпионов. Сципион всегда старался надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. На всякий случай. — Не факт, не факт. Вот на таких сборищах, от простых разбойников и грабителей. Или выкрадет его кто, чтобы после попытаться использовать как пешку в своих играх. Цезаря вот в своё время пираты в заложниках держали. По привычке, он старался вне зависимости от возможного развития событий иметь в голове вариант, обеспечивающий отсутствие претензий. Они делали. А уж как получилось...
Клавдия Минор: Мускулистый юноша развернулся лицом, Клавдия рассмотрела, но предположила только по семейному сходству: - Кажется, это сын не так давно вышедшего в сенаторы Сципиона. Сыновей у него двое, младший служит в Британии, а старший трибун лактиклавий в преторианской... На лицо похожи. А остальным... сама видишь. Кстати, его отец приглашен к нам завтра на пир в честь именин кузины, если придет с сыном - там и узнаем ошибаюсь ли. Если это Марк Сципион, должно быть он очень занятой молодой человек - ни разу не попадался мне в Золотом, я бы не забыла... такой крупный экземпляр. От сплетен отвлекло зрелище, но когда греческая гора принялась выбивать Скиллурии зубы, Клавдия, вздрогнув, непроизвольно отвернулась. И до конца зрелища не изволила взглянуть на арену, узнав о конце боя только по крикам толпы и взметнувшимся рукам. - Цивилизация победила дикость. Да уж... - пожала плечами на реплику Ирины, выражая отношение и к этому бою, и к идее женских боёв в целом. Победившая "цивилизация" ждала решения, Клавдия взглянула на устроительскую ложу, оттуда перевела взгляд на императорскую... и обомлела. Статиллия приказывала - смерть. Видимо, перед боем скифка, как большинство диковинок, побывала в Золотом. "Вот вам наглядный пример про любовь... и войну" чуть было не сказала вслух помрачневшая Минор, и от жеста воздержалась.
Квинт: - Главное вовремя отличить, что это именно корабль, - захихикал Квинт, - а то вся жизнь и пройдет в бессмысленных битвах... - и он кивнул на арену. - Женщины должны сражаться между собой тоньше, чем мужчины, - вздохнул он вникуда. - Не протыкая друг друга мечами и не выдирая волос. На других уровнях. Он голосовал за жизнь. - У любой женщины должна быть возможность закончить жизнь в окружении внуков.
Маний Ветурий: - Так не честно! Получится, я тебя отведу и не получу за это совсем ничего? Где справедливость в твоих словах, доблестный воин? - шутливо надул губы, смешно их выпятив и глядя исподлобья и чуть искоса. Парнишка собрался было вякнуть, что не особо любит сладкое, да печенье уже в руке, а желание поучиться и у Марка никуда не делось, так что просто засунул в рот печенье и торопливо разжёвывая, невнятно бубнит. - Марк, соглашайся скорее... - но тут ощутил тяжесть ладони на плече и полуобернулся к Гнею. - Какие могут быть тут дела? - как раз прожевал печенье и широко лукаво улыбнулся соученику. Дальше же улыбка сползла с лица и Маний смотрел в глаза Агенобарба своими, полными сиюминутной, но такой искренней обиды. Увели возможность поторговаться, вот так просто мимоходом, лишили возможности поучиться у такого воина, свели на нет все потуги придумать что-нибудь занимательно-развлекательное. Парнишка резко отвернулся, даже не пытаясь сменить выражение лица и затих на некоторое время, позволив увлечь себя к дядюшке. Но и там он был настолько поглощён судорожными попытками придумать как вернуть возможность выторговать у Сципиона тренировку, что прозевал его "тот самый взгляд" на печенье. Но на звук голоса и обращение к себе отозвался живо, почти возвращаясь к былому состоянию радостного возбуждения. - Кому нужны ваши цены и оливки? Но ты мне всё равно должен тренировку, я был первым твоим проводником, да и Гней мой знакомый, если бы не я, он бы тебе ничего не сказал! Ты обязан разок показать хотя бы что-нибудь! - никто не запрещал проявлять долю нагловатой напористости, если есть возможность, не так ли? Маний и не подумал задерживаться подле беседующих, задорно подмигнул Авлу Элию и почти бегом рванул обратно к Гнею, уже совершенно позабыв о обиде несколько минут назад. На этот раз он был менее взволнован и более внимателен, так что заметил окружающих Домиция людей и улыбнулся каждому в равной степени приветливо, хотя обратился к соученику. - Гней! Ты чуть было не испортил мою игру! Вот представь: меня потренирует сам Марк Сцепион! Если перед этим мой будущий раб поправится, может он успеет меня чему-нибудь научить. - размечтался что сможет так быстро обучиться, замерев подле кресла друга и вовсю жестикулирует, повернувшись спиной к арене. Он не любил женские бои и сейчас изо всех сил старался отвлечься от воплей толпы и звуков боя, доносящихся с арены. В какой-то момент даже поморщился неприязненно-сочувственно, приложил к ушам ладони, на мгновение перекрыв шум. Маний даже молчал, пока наконец не взревела победно толпа, что значило конец боя. Тут же ожил и вцепился в руку Гнея, потряхивая его. - Ты что будешь делать вечером? Я хотел показать раба, если к тому времени его уже привезут к нам. Или можем прогуляться к морю верхом, как раз будет ласковое солнышко и можно поплавать. Или собрать новых ракушек сёстрам.
Фурия: Ирина торопливо голосовала за жизнь, и со словами: - Надеюсь, ей хорошо зашьют сухожилия, - оказалась Квинту невольной собеседницей. - Разве не стояло в программе сначала выступление Севера? - она рассчитывала уйти после Севера и унести домой другие впечатления. Оставалось надеяться, что "лучшему гладиатору Рима" удастся перебить едкий привкус женского боя... иначе она уже встала бы и покинула приятную компанию, в которой даже Квинт умудрялся не раздражать. - Когда вспороли живот мужчине, арбитр ждать себя не заставил. Слишком дорого, видно, за этого Лео платили. Если после этого о жизни женщины стоит вопрос, боюсь, в нашем обществе нездоров какой-то важный орган. И она во всю силу голоса - а пожаловаться на голос она не могла - потребовала жизни вдогонку своему жесту, встав с места.
Дея: ... Женщины на арене не отличались бы от мужчин, если бы перед этим мужчины не были столь огромны. Только за эту скифскую драчунью было как-то неудобно - зачем шипеть и плеваться, разве это что-то решает? Можно, конечно, этим попробовать напугать, но только в темном переулке, а не там, где на твою смелость ставят. Прямо за женский род обидно, и не красиво ни... совсем, в общем. Может, это кошкам идет, а людям как-то не очень к лицу. Дея, по крайней мере, и то рожи корчила посимпатичней, когда кого-то отпугнуть от себя хотела потому что не нравился - и то помогало. Но когда спокойная Вардусья занесла над поверженной клинок, Дея подумала только о том, сколько сегодня здесь трупов было сложено в кучку, и непроизвольно выкрикнула: - Не надо! - аж веер от губ отлетел. Нет, не от крика, конечно, просто забыла о нем и почти уронила. Но все равно тут же прыснула, поймав.
Гней Домиций: Приятель отвлёк как нельзя кстати, но Гней вынужден был отрицательно покачать головой и на мечты, и на предложение: - Сомневаюсь, Маний, что у преторианцев есть на это время. А тренера ты себе купил толкового, хотя я продолжаю утверждать, что Фортис - лучший в своём деле. А вечером, прости, с удовольствием бы, но не могу, у меня важная встреча, по делу которое я не хотел бы откладывать...
письмо: Торак сбился с ног. Прямо вот с двух ног: от всей этой беготни до города и по городу, да пока объяснили где господин, да пока нашел - на стопах вскочили мозолюки и болели как заразы. Кое-как дохромав до нужной трибуны, он поклонился господам и подал письмо хозяину. Милый мой братец, спасибо тебе за подарки! Серьги и лошадь - чудесны! Еду кататься и с нетерпением жду, что ты присоединишься. Поспеши! Твоя Доми.
Гней Домиций: Гней прочитал, набрал в щёки побольше воздуха и выдул с долгим досадливым "пыфффффф" всё что думал. "Что она творит?! С кем она там поехала? Тётки никогда бы в такую жару не согласились тащиться за город! Одна что ли?! Вот и дари лошадей..." Посмотрел на Юлия, почесал лоб по линии волос, так энергично, что чуть эту самую линию не сместил, и придумал: - Ракушки им, сёстрам этим, угу. Лошадь подарил, так она одна сбежала кататься. И меня зовёт. Всё этим девушкам игрушки. Маний, будь другом, а? Ты же помнишь где наша латифундия пригородная, туда же от силы два часа ходу, составь компанию моей Домиции? Я и дело вечернее бросить не могу, и она там одна скучает, потом неделю будет меня подкалывать... и я за неё волнуюсь, было бы лучше чтобы кто-то кроме рабов сопроводил её обратно в город. Сходи, а? Прогуляешься, покатаетесь с ней может, у неё лошадь новая.. а, я ж уже говорил...
прислуга: Он умотался бегать туда-сюда. От Микена к Кассию, от Кассия... все сенаторские оббегал, нигде ни одного Ветурия не нашел.. а, нет, нашел наконец того мальчишку, что торчал у лекаря под трибунами, но это надо же так уметь считать, чтоб промахнуться на два ряда! Итак, принесся он к ногам всего сборища молодых господ, то есть, пал на оба колена, сложился чтоб наскоро как-то перевести дух, и выговорил рывками: - Господину Ветурию. От господина Микена... Согласен. За 15 тысяч... Набрал воздуху и выдохнул медленно, надувая щеки.
Ветурий: - Держали,- согласился Марк,- и чем это потом им аукнулось? Впрочем,-добавил тут же,- у паренька совсем другой склад характера. Еще не хватало, чтобы того заподозрили в излишних амбициях. Марк не совсем понимал, зачем с ним делятся масштабными, прямо-таки стратегическими, планами. Эта "большая" политика с подсчетом тысяч и закапыванием носом в карты по уши была интересна только постольку, поскольку в эту жаровню могли бросить кого-либо из знакомых. А там могло оказаться совсем не так весело, как хотелось бы. Марк вернулся к тому, что ближе: - И ему удалось это передать, эти планы, списки? Ничего же не нашли вроде? Или нет? С Самим встретиться хотел, наверное,- констатировал как факт, правда, наугад,- Был шанс. Небольшой, правда. Последнее произнес не без доли беззлобного ехидства. Нехорошо подшучивать над все-таки начальством, тем более, если оно шире тебя в плечах. Но тезка был безупречен. И это развязывало руки. "Так он тебя и послушал",- подумалось грустно, про посла, который, к сожалению, идиотом не был,- "разве что Публия к нему заслать, чтобы отвлек на время. А там глядишь.." - Тогда точно сосчитать надо, чтобы кресты подготовить, и расстояние между ними просчитать, чтобы ровненько вдоль дороги, - ответил горько,- до самой Армении. Зачем мелочиться. "Только несколько лет назад это наконец закончилось, и закончилось уступкой Рима. Лезть теперь на рожон, после потери Иудеи..Сам же понимает."
МаркКорнелийСципион: — А именно? Что за склад? А то ты же знаешь, для большинства заговорщиков нужно знамя. А нужен ли тому, кто на этом знамени, трон — дело десятое. Сам понимаешь. Собственно говоря, разговор о большой политике Маркус затем и затеял — о подчинённых нужно заботиться. Даже, если эта забота состоит в том, чтобы помочь их знакомым попасть или не попасть на ближайшую войну. — Он ничего не передал. Но ты же знаешь, в нашем деле случайность означает, что Фортуна к кому-то менее благосклонна, а её расположение это штука сложная. Лучше проверить. Не просто же так его срочно потребовалось им ликвидировать, верно? Вопрос был определённо риторическим. Впрочем, обсуждение "цен на оливки" тем временем шло своим чередом. — Ну не убить же. Убийство Нерона так и так основание для войны. Нужен был бы им повод — сейчас ударили бы по Иерусалиму и на север. Значит — что-то рассказать или передать собирался. Надеюсь, имущество Аль-Баны уже арестовано и изучается? И ты прав. Ну, в каком-то смысле. Разумеется, они понесли потери. Проблема в другом. Если они ударят сейчас — ситуация для Парфии улучшится кардинально и позволит после легче нас сдерживать. Так что... Можешь считать, что дипломатической защиты у них сейчас... Да почти что нет. Ты понял о чём я. Он хитро прищурился.
Ветурий: - Документы,- кивнул Марк и улыбнулся,- не то, чтобы арестованы. Скорее, изъяты. Пока не знаю, что там. - Да какое из него знамя, Маркус,-отмахнулся от фразы,- сам на него посмотри. Мало того, что раба у ног усадил с которым, пожалуй, из всего Рима только мы с тобой не спали, к тому же сам Агенобарб. Вряд ли заговорщики, если такие есть, стали бы ставить на эту фамилию. Им нужен был бы мужчина сильный, волевой, мужественный. С реальной властью в руках. Какой-нибудь воин, полководец или даже преторианец. Ты бы, например, подошел. Или Гай,- пожал плечами. - Но у народа нет повода "если не начинать войну" "Как нет повода и у нас устраивать показательные (или тайные) казни" -Учту,- добавил тихо, под нос. продолжение 3
полная версия страницы