Форум » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 1) » Ответить
Амфитеатр (продолжение 1)
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
Нерио: - Козел имел бы больший успех, - подтвердил Нерио и слегка нахмурился, заметив. - Плюмбату бросили. Теперь львов загрызут. Ничего нового. А кое-кто вскоре может даже повторить эту сцену. Другое дело - будут ли через несколько минут интересны гиенам эти сектанты, или Руф с Курионом совсем облажались.
Корнелия: - Милым кудрявым мальчикам самое место быть мраморными статуями имплювия, на худой конец, где-нибудь в палестре или термах. А вот домину - какое неуклюжее слово, не в пример мне! - привела сюда исключительно забота о делах, делах... - с развитием происходящего на арене Корнелия говорила тише, а в момент прыжка отвратительного зверя отхлебнула еще вина. - Какое счастье, что я взяла неразбавленного! Евника, золотко, мы же заказали много масел? Римские матроны и домины будут отмываться от этих зрелищ аккурат до следующего высокопоставленного покойничка. Сколько кошек замучали, боги-боги. А ты любишь кошек, мой мальчик? Свита заворчала и сделала вид, что ей тоже неприятно смотреть на кровь, а верная Евника, не желая расстраивать шумную хозяйку, даже дернула кувшином, содрогаясь от отвращения и проливая капельку вина мимо стакана.
Тирр Серторий: Тирр даже немного задремал и открыл глаза только когда толпа недовольно загудела. Сфокусировавшись и оценив ситуацию, он повернулся к Сиду и, убедившись, что тот еще на месте, спросил: - Опять христиане? Или теперь самые дорогие жетоны продают на песок?
Andronik: Сказать "стар я для терм" это сказать о себе слишком много. -Украшать чей-то имплювий?-произнес Андро с сомнением А ты любишь кошек, мой мальчик? -Я не умею их готовить,-на этой попытке сострить понимая как же отвык все-таки от человеческого общества.
Гней Домиций: Люди, даже самые красивые, сутулились, спотыкались, роняли предметы, тонули, нелепо булькая, запаздывали с реакцией, а этот бестиарий был почти Минотавром и зверя в нём было больше. Осознавать, что человек - всего лишь животное было неуютно как... признать поражение рода человеческого в целом, несмотря на красоту и мощь звериного начала. Гней почти сформулировал эту мысль, чтоб высказать, когда взгляд снова упал на арену и остался там, прикованный к столбу. Когда гиена попробовала человечины, Домиций отвернулся, негодуя: - Глупость и подлость! Куда более эффективны со всеми этими сектами были бы штрафы, но нет, понадобились крайние. Поставил? Я бы поставил на то, что эта секта будет только набирать силу, раз все решили забыть историю. Свою же собственную! Чем больше на людей давят, тем сильнее противодействие, всякий гонимый отовсюду сброд собирали Ромул и Рем, пока не получилось то, что...вот... получилось. Цицерон говорил "не знать что случилось до твоего рождения - значит всегда оставаться ребёнком"... ладно - поэзию, драмы, но историю-то надо знать! Смотреть дальше не было никакого желания. Есть после увиденного на песке тоже не сильно хотелось, но оставаться на казни - ещё меньше. - Ещё я бы поставил на то, что в термополии неподалёку как всегда подают отличное мясо даже сегодня, когда на улицах вся городская когорта, несмотря на запреты. Пойдем? Вернёмся как раз к гладиаторам.
Авл Элий: Авл собирался получить удовольствие. Зрелище было на большем расстоянии чем обычно дома, но все равно возбуждало - масштабностью. И полной беззащитностью жертв. Он даже черные кудри раба отпустил, пригладив и опустил ладони на подлокотник. Облизывание жертвы воспринималось как..мм..разновидность прелюдии, перед основным действием и только отголоски мыслей о приличиях не позволили вытереть смуглый профиль о колено и выше. ..но тут началось непонятное. Гиен Авл не так любил, как кошек..хотя, учитывая меньший рост последних.. "надо было привязать выше, чтобы не так легко до горла допрыгивали" В постепенном поедании живого была своя прелесть.
Корнелия: Корнелия искренне засмеялась: - Да никто не умеет, как видишь, Кассий Летеций Руф перед готовкой даже не заглядывал в записки Марка Апиция, не говоря уже о прекрасном во всех отношениях Гае Матие. В итоге имеем то, что имеем - покусанных львов и озлобленных людишек, а ведь дело еще не дошло ни до варки, ни до пяти унций гарума на голову... Я предлагаю любить кошек просто так - за красивый мех и теплое пузо. И Корнелия подняла стакан, приглашая грека сделать то же самое.
Ветурий: -Готов поспорить, это твоя любимая часть игр,- улыбнулся Марк Авлу. Интерес был заметен не по зрачкам даже, а по тому, как приятель подобрался и уставился на арену. "ну да, кошки, как же.."
Юлий: -Да, пойдем.,- легко согласился Юлий. Вино, да, вино!!! Хотелось чего-то отличного от воды (и зачем они вообще взяли воду, не дети же. )
Andronik: Этих двоих Андро не знал, но было приятно, что женщина наверху рассмеялась. и потому киликс он поднимал уже за нее, что ему эти кошки с теплыми животами..
Сидус: Сид, отвлекшийся на суету разведённую пышкой и прослушавший объявление, теперь не мог оторвать глаз от арены. - Кажется да... или разбойники... Он плохо помнил свою отменённую казнь, но ощущение было такое, что это он стоит там у столба. Или Такитус. Или Ида. Или Тощий, и любой из братьев-сирийцев. И когда гиена рванула плоть, он отшатнулся назад, нашаривая руками лавку, руку, какую-нибудь опору...
Тирр Серторий: Из сонного оцепенения, в которое Тирр снова погрузился незаметно для себя, его вывело внезапное движение сбоку: - Эй-ей, приятель, с тобой все в порядке? - подозрительно сощурившись, Тирр положил ладонь сверху и медленно отцепил руку Сида от своего локтя. - Тоже казни не нравятся или что?
Корнелия: - Вот так, с холодным да покрепче любая кровь да праздная болтовня сойдет, верно? - Корнелия снова улыбнулась во все тридцать два греку и, повернув голову, сочувственно заметила сидящим рядом юношам: - Ох, мальчики, а вы бы лучше в тень ушли, вон как на жаре плохо, так недолго и до удара досидеть, а если кто из вас покатится по этим ступеням? - второй в жизнь же не догонит...
Сидус: - Да... я... мне... показалось просто... - пытался в паузах отдышаться Сид, зачем-то оправдываясь. - Видал, как грызанула?! Спокойная сила чужой руки вынула его из полувоспоминания как хозяин вытаскивает за шкирку упавшего в клоаку кота. Сид повернул голову и только тут понял, что держится за пальцы недоумевающего парня. И отдёрнул руку, словно обжегся. "Не хватало ещё...". Хорошо хоть пышка подала голос. И мысль. - Так может, прекрасная домина, угостишь вином с водичкой, пока мы не покатились?
бестия: Злоба советчик плохой. Раненый лев развернулся с ревом и в два прыжка зацепил когтями заднюю ногу напавшей, подминая под себя быстрее чем у той успел отлипнуть с морды клок его гривы. Второй лев взял короткий разбег, нацелясь на одну из ее последователей. С визгом и хохотом брызнувшие врассыпную гиены обогнули их и скопились ближе к жертвам, благо выпад, закончившийся для первой так плачевно, озлобленного льва увлек от спорного места арены. И у них у каждой было время урвать кусок человечины, пока на них не налетел второй, со всей игривостью существа молодого, сытого и потому исполненного сил. Настолько, что даже рычал он не потому что пугал или огрызался, а потому что голос прилагался к движению. Старший поднялся, облизывая с морды кровь и, оставив гиену кататься с перебитым хребтом, полный ярости от раны и раздражающих человеческих воплей, снова в несколько скачков налетел на обезглавленную стаю.... ...Некоторое время львы мотались между жертв, все реже испытывая необходимость оборачиваться, чтоб защитить тыл, а гиены, уцелевшим числом девять штук, хихикали и жались к бортам, и напоминало это прятки слабых пловцов в неудобных камнях, пока шторм беззаботно доламывает галеру. Молодой наигрался раньше и мягко бухнулся на бок между одним из столбов и краем арены, щуря толстые веки и шевеля ушами и кисточкой хвоста. Старшего еще разбирало, он шатался, рявкая, дыша раскатисто, и, выразив напоследок отношение к собравшимся энергичной меткой песка, тоже отошел к молодому, не торопясь лечь. Вот теперь он натешился. Теперь к трапезе могли приступать самки. И даром, что они не были его породы и не все были самками, они приступили.
Тирр Серторий: Парень держался как-то странно - схватился снова за руку, отдернулся, - и Тирр недоуменно переспросил: - Что показалось?
Корнелия: - Так может, прекрасная домина, угостишь вином с водичкой, пока мы не покатились? - И правда, почему бы и не угостить, пусть хоть на одних играх рядом будет славная компания! Евника, радость моя, налей юным квиритам вина и разбавь похолоднее, и милому кудрявому мальчику добавь, выпьем хорошенько - и пусть катятся в Аид и гиены, и их хозяева! Евника с кувшином не успевала за хозяйкой, две банные рабыньки принялись активнее обмахивать ее от жары, а сама Корнелия тем временем завела деловую беседу со светленьким квиритом, пока они там с приятелем не перессорились и не испортили такое внезапное веселье: - Юноша, хоть я и содержу женские термы, но твоя голова хорошо бы смотрелась как образец в лавке с притираниями для роста волос - результат "после". Впрочем и все остальное тоже бы смотрелось, триумф спроса на щуплых и умытых, не в обиду, - и озорно подмигнула темненькому.
Сидус: - ...что человек знакомый. Показалось, - полусоврал Сид, протягивая руку за стаканом. На арену он больше не смотрел - и по звукам толпы было ясно что там происходит. - На светлокожих и гибких, ты хотела сказать? - ухмыльнулся пышнотелой. Деньги на жетон, да и вообще - деньги, сами шли в руки, но при этом парне, перед которым он строил из себя свободного, спрашивать о подробностях и расценках было не с руки. К тому же с женщинами он дела не имел, за исключением Иды, но Ида сама имела... с ним дело. Да и эта... работодательница подмигивала не ему, явно истолковав жест не так, и всё же попав в яблочко. Это подмигивание Сида почти развеселило и, прихлёбывая, он покосился на Тирра - неужели снова покраснеет?
Тирр Серторий: - Ну ладно, - Тирр пожал плечами: показалось так показалось, мало ли что. И если какую-то долю секунды он еще сомневался, принимать угощение от где-то уже виданной, но все же незнакомой женщины, то после подмигивания пить расхотелось: - Нет, домина, спасибо, я привык к жаре, - он незло усмехнулся. - Я оставлю свой стакан тем, кто тощ и умыт. Как назло и на арене смотреть было нечего, и Тирр подумал, что прогулять один жетон было не самой удачной идеей.
Публий: Публий промолчал, застыв в полуулыбке, уверенный в том, что звери Кибелы всегда - исполнители её воли, орудия её замыслов, и ни младшим сектантским богам, ни людишкам эту волю изменить не под силу. И даже если бы устроители из тог повыскакивали от усердия - всё было бы так, как было задумано изначально. Её звери, прямая воля. Ближе к развязке он втянул воздух и резко выдохнул, вырывая себя из покалывающего лопатки потока - нарастающего напряжения толпы с верхних рядов - как из водоворота. Дёрнул плечом, стряхивая последние капли сомнительного удовольствия быть одним целым с этим больным организмом. - Как думаешь, дорогой, зачем они ходят сюда, если такое по вечерам можно увидеть в каждой тёмной городской подворотне?
Нерио: - В подворотне нет азарта, и в ней они могут стать участникам представления, а здесь, наверху, на трибунах, каждый из них защищен жетоном, толпой и друг другом. То есть д у м а е т, что защищен, - Нерио лениво посматривал то на месиво на песке, то на кричащих от возбуждения граждан. - Ну, и освещение в подворотне плохое. Но если тебе интересно, почему казни собирают больше зрителей, чем театр... Зрителю необходимо убедиться в том, что человек смертен, а он, зритель, - нет. Чем больше крови, тем крепче вера.
Публий: - Всё так, - согласился По, равнодушно досматривая. - Но это всё мелочи, мой дорогой, мелочи. В подворотне... или ещё где... каждый чувствует себя подонком, сопричастным и нечистым так или иначе. А здесь борт арены отделяет, как стекло отделяет улицу от богатой кубикулы. Все немножко не по-настоящему... и большинство - по эту сторону. Стиснул пояс и добавил, бестрепетно улыбаясь: - Редко кто может нести бремя своего порока в одиночестве.
Нерио: Нерио кивнул: - Из мелочей и составляется эта привычка - смотреть в чужие кубикулы и латрины. Какое может быть одиночество, когда ты на улице и тебя окружает столько глядящих в том же направлении людей - одним ты в подметки не годишься, другие - тебе. И они кричат и подбадривают и себя, и других... Но почему не по-настоящему? Потому, что простой Марк не может спуститься, взять нож и закончить все так, как хочет он?
Публий: В этот момент Нерио был так похож на Тощего, который брал вещи только потому, что они лежали там где лежали и отрицал все с непонимающим видом до последнего, что По только улыбнулся шире: - И поэтому тоже, и потому, что за эти жизни никто из них не отвечает. Одиночество, мой славный... Когда человек перегрызает другому горло в тёмном закоулке он один. Если делать это стаей - уже легче, - По слегка наклонился к уху напарника. - А тут противоестественная, чрезмерная жажда крови почти невесома, разделённая на всех. Даже я здесь чувствую, что не один.
Кабан: Кабан проникновенно и даже нежно посмотрел на ланисту и сказал только, еще переводя дыхание: - Ага, ты эта... деньги давай... - И утерся протянутой кем-то тряпкой, думая, что уж теперь-то точно все патриципанки прибегут сами и дадут, потому что кошка была большая... большая... Но что он будет рассказывать черной курице и остальным? - Эй, ты..? Как кошку звали? Ланиста отвлекся от пересчета так, что один сестерций упал на пол прямиком под сандалий (вот незадача!), и смерил Кабанчика удивительно презрительным взглядом - снизу вверх. - Тигр это был. Т-И-Г-Р. Запиши, а то забудешь. - И продолжил считать монеты. Кабанчик еще сильнее затер необъятное пузо, покрытое кровью, только желвак заиграл: "Тигру загрыз, о как... Тигру" И когда ланиста протянул холщовый мешочек с деньгами, Кабан принял его степенно и так же степенно врезал ему кулаком в челюсть наотмашь: - Расскажешь своим... что Вепря видел, ага. Тигра и Вепря ищу в подтрибунных чертогах, то, что осталось от тигра и то, что осталось от Вепря. То что осталось от тигра деве простелится в ноги, Вепря же пир дожидается великолепный... Кабанчик мало чего понял, но услышал звенящие плещущейся в кружку хервизией слова "Вепрь" и "пир", и, забрав из-под скулящей тушки ланисты серебряный, вышел на зов: - Я Ка.. Вепрь я. Тигру загрыз. Где пир?
Квинт: - Вижу, - сказал Квинт и прокашлялся, ибо вблизи, по сравнению с Квинтом, а не с тигром, гладиатор смотрелся как бык. по меньшей мере... собственно, даже падение ланисты прошло по взгляду исключительно серым фоном... - что ты вепрь. Вечером это... - и он опять прокашлялся, чтобы на Салако не походить, ибо Салако тоже смотрел на Вепря восторженно или, если точнее сказать, пришибленно; ну и дальнейшая речь его все-таки прозвучала как подобает покупателлю...брррр! угостителю: - Знаешь харчевню Ксена? На Яблочной площади. Это недалеко, да и любой варвар, наверное, расскажет, а то и проводит. Приходи туда после игр. Раньше нет смысла, поскольку, хотя ты и лучший из лучших, я все же игры до конца досмотрю, хотелось бы взглянуть на пиратскую тактику. Но после игр - слышишь - обязательно. Спросишь Квинта Эссенция, и будет тебе столько пива, сколько в тебя влезет. - Он понимал, что влезет в Вепря изрядно. Но, честное слово, оно того стоило. - Я думаю, ты запомнишь. А теперь скажи мне, пожалуйста, куда девали тигра, я собираюсь его освежевать.
Дея: из дома Курионов, 26 авг 66, утро-день>>>>>>>> Она управилась быстро. Со всеми плитакми и прочими домашними делами. Это, в общем, оказалось даже и не трудно вовсе, что касается мастеров найти. Ну и, как и планировала, схватила матушку за руку и потащила на игры. На играх опять кого-то ели, ну, то есть, все еще кого-то ели, так что доказывать местной страже свое право на проход в сенаторские ряды было даже развлечением... поначалу. Ее упорно пропускать не хотели, мама стояла рядышком, взяв под руку, и время от времени дергала или пожимала ее за локоть чтоб умерить пыл, но это только подливало масла в огонь: еще бы Дея отказалась от возможности вблизи посмотреть, как мужчины сражаются! а на верхние ряды, куда и так пожалуйста, какой смысл было тянуть маму. Так что разговор накалялся. Ей не верили, но послать к сенатору за подтверждением не торопились, и руки пока не распускали, поскольку она все еще разговаривала и не пыталась пробиться. Может быть, она нравилась, поэтому с ней все еще разговаривали, но поскольку она не выказывала ни малейшего желания пококетничать (с какой стати вообще?.. вежливей надо было обращаться!) дело не двигалось с мертвой точки. Она уже подумывала, не стукнуть ли этого идиота, но пока сдерживалась, ограничиваясь балансом на грани между "лучше бы проводил, если нравлюсь" и "пойдем со мной и убедись сам".
Кабан: Услышав про лучшего и про угощение, Кабан заржал и хлопнул знакомца по плечу, а мальчишке добродушно осклабился: - Ты не представишь, скока я могу хервизии за раз... А сколько за два! Я тут тоже лучший, как и там, и ваще... - Он сунул мешочек за пазуху и повторил вслух. - Хрычевня Ксена на площади, я там был, спросить... Квинтысенцу, гы, смешно тебя зовут, патриципанин штоле? Тигру утащили туда, в подвалы, там асвежывальня есть. Кабанчик с мгновение подумал, а так ли он произнес на этом птичьем языке, и продолжил, кивая на темный проход вглубь подтрибунки: - Прямо иди, будут ступеньки, по ним вниз. Спросишь у самого кроварукова.
Квинт: - Эхх! - с удовольствием крякнул Квинт под опустившейся на плечо дланью, улыбаясь во все зубы. Коленки не просели только потому что стоял на прямых. - Да. Патриципанин, - и он, улыбаясь еще шире, как только возможно было чтоб не засмеяться, мелко покачал головой и пошел прямо и по ступенькам вниз искать "кроварукова". Плотно сжав в кольцо большой и указательный пальцы, энергично провел по воздуху тонкую линию на ходу, с резким обрывом жеста выдохнул: - гррррмммх! Патриципанин Квинтысенца из хрычевни Ксена. Торгуясь в асвежывальне за шкуру, он предвкушал.
Кабан: Все-таки хитрый какой-то был Квинтысенца, но хервизия... хервизия... Кабан погладил урчащее пузо обеими лапищами, как бы обещая "Вот-вот, уже, ты только не лопни", зыркнул на хнычущего где-то далеко внизу ланисту, от чего тот странно поджал коленки к подбородку, и грузно потопал через многочисленные переходы на улицу
Фурия: Ирина никогда особо не вникала в подробности сплетен, а потому только пожала плечами на замечание о благопристойности современных поэтов, без внимания отнесясь и к выводу, что, раз Клавдия так упорно допытывается и так пренебрежительно воспринимает то, о чем уже допыталась, то этот поэт ей не безразличен. После того, как эта роскошная женщина проигнорировала загрызшего тигра роскошного мужчину, такие мелочи как слабость к Квинту Эссенцию Ирину даже позабавить не могли. Мало ли, какими безделушками балуется Минор. Может, этот поэт и в самом деле неплохой любовник - на любителя слишком утонченных наслаждений. На ее же взгляд, мужчина должен быть силен не только одной своей частью, а способность поднять ее на руки занимала в системе ее оценок не последнее место. - Я не прислушивалась к жалобам, если таковые и были. А вот на эпиграмы его обижаются достаточно громко. Она смотрела на арену. Пока львы гоняли гиен. Потом, поняв, что чудес не бывает, отвернулась от казни и снова взгляд упал на Гнея Домиция. Рассматривая мальчика, она прислушалась к себе. Но зависти, как ни странно, не почувствовала.
Пуппий: 26 авг из дома Пуппиев>>>>>>>> Продолжительная прогулка по несколько более просторным чем обычно улицам раздражала паркостью под свежей одеждой и, добредя до амфитеатра с поджатыми губами, он только тому и порадовался, что прихватил охранника расчистить себе путь в положенные ему ряды. Львы дрались... несколько странно было, что к убитым они потом не притронулись. На более поздний взгляд он решил, что чей-то замысел потерпел поражение по одной причине: гиен все-таки было многовато. Если бы львы их разогнали и добыча осталась жива, кому-то было бы очень неуютно осознавать, что ее придется помиловать. Эрастус бы на это взглянул.
Луций Фурий: >>из дома Ветуриев ближе к полудню 26 авг>>>>>>>.. Он не озаботился вчера тем, чтобы приобрести жетоны. Однако его не остановила такая малость. О том, как он выглядит в данный момент, он забыл начисто, и его надменное чувство юмора потревожила охрана, оглядывающая его костюм. Он пальцем ткнул в неначищенную бляху одного из солдат, этим жестом и глухо брошенным свысока именем "Фурий" отодвигая помеху с дороги и повел Электру в сенаторские ряды, не удосужившись задуматься над игрой в переглядки за спиной... Места, к которым было проще всего пройти, оказались на ряд выше, но он счел это приемлемым и поторопился их занять, припоминая лишь, есть ли у него с собой хотя бы столько монет,чтоб не уморить голодом девушку, по его милости оставшуюся без завтрака. В кошеле что-то звякало, и он жестом подозвал разносчика. Арену как раз очищали от остатков казни, мимы отвлекаи кривляниями публику, Луций ширял взглядом в рядах, отмечая присутствие сестры и отца, и заметил сосредоточенную подушку пуппиева лица через плечо. одет в домашнюю тунику, при гладиусе.
Электра: >>из дома Ветуриев ближе к полудню 26 авг>>>>>>> Электра шла рядом с Луцием, не обращая внимания на редкие недоуменные взгляды людей, которые иногда бросали им вслед. В итоге, они прошли на свободные места, иногда приветственно кивая встречающимся знакомым лицам. - что ты хочешь взять? -Электра увидела, что ее спутник подозвал разносчика- я не голодна, но не отказалась бы выпить чего-нибудь.- Она улыбнулась и привстала, расправив свои юбки, села обратно. Ее взгляд обратился на сцену, где велись приготовления к очередному кровавому развлечению публики, ее рука накрыла руку Луция и девушка переплела с ним пальцы.
гладиатор: Мимы, люди, крики… мертвых утаскивают с арены. Раскаленный песок тут же впитывает кровь… побежденный, проигравший, мертвый… Сартис смотрел туда, где в ложе, под алыми тканями, вальяжно расположился бывший прокуратор. Слишком высоко, слишком далеко. Стража с копьями, львы и тигрицы на цепях… не подпустят. Мимо прошел распорядитель. Забавно было видеть, что он не видит Сартиса. Не замечает. А ведь еще семнадцать дней назад клялся в верности. Кому? Кто ты сейчас, Сартис? Где твои яркие одежды и драгоценности? Или ты думал, что дочь прокуратора – это тоже всего лишь очередная жертва твоей страсти? Нет… схватили, скрутили, ударили по голове. Очнулся… завязаны глаза, и чей-то голос что-то говорит. Что? В клетке еще сидели трое. Двое мавров, клейменные, молчаливые. А вот третий… больше похож на поэта или безумного. Улыбается, пытается со всеми заговорить. Если бы не Сартис, мавры бы его уже убили. За что его? Порванная тога с остатками золотого шитья… не до того сейчас. Если бы иметь шанс… но шанс… просить его у богов? Сартис не верил богам. Они – отвернулись, покинули, ушли. Собственно… он был и не против. Какой прок от богов, которые требуют? Это Сартис умел и сам. Тогда, в другой жизни. До того момента, как холодные руки сняли повязку и он… - Твой выход! Поэт словно ничего не заметил и продолжал улыбаться. Мавры вдруг посмотрели понимающе. Против своей воли Сартис им кивнул. Это тогда они были ему не ровня… сейчас… горячий песок под усталым взглядом прокуратора и его дочери уровнял всех в правах и свободах. Сартис вышел из клетки, спустил обрывки тоги с тела и затянул на животе, молча поднял брошенный под ноги гладиус. Солнце ударило в глаза, ноздри обжег полуденный жар, толпа на трибунах вяло приветствовала того, кого даже не стали объявлять… ну, кто против меня?!! Кто?!! Рукоять легла в ладонь, духи крови скользнули по жилам. Все человеческое ушло, звериная воля вырвалась на свободу и пронеслась по венам, сбросила оковы страха, наполнила душу холодом. Кто против меня?!! С другой стороны вышли двое. Меж них в цепях шел тот, кого убивать… или будет убивать? Грязный балахон скрывал судьбу Сартиса, но было уже не важно. Он принял ее, как принимают свою первую деву… трепетно и безотказно, с рвением. Ногой Сартис чуть разворошил песок. Принял позу. Никто не будет ждать. Это не драка благородных. Это смерть для прокуратора… словно бы лишь она сможет что-то изменить в его бестолковой и мрачной душе. Солнце отражается на клинке, жара выжимает пот на спине. Они срывают тряпки и Сартис… колени подгибаются. Сын… вся ярость вырывается слезами, лучники берут на прицел и долговязые сирийцы с алыми бровями дергают цепи со львами. - Отец! Мальчишка рвется из цепей, а Сартис до боли сжимает рукоять. Менять смерть на смерть, жизнь на жизнь. Глупец… - Отец! В этом крике Сартис узнает себя. В этом крике Сартис вспоминает, как любил. В этом крике Сартис роняет меч на песок, видит как сирийцы отпускают цепи, лучники спускают стрелы, а старый прокуратор умирает от удара ножом в руке собственной дочери…
Нерио: Расстрел, растерзание - но внимание привлекло только то, что старый прокуратор из, кажется, Реции, вскинул руки, давясь кровавой пеной, а его дочь, еще не успевшую выпустить кинжал из рук, уже поволокли прочь - необходимость, первейшая, нежели позвать лекаря умирающему: - Одиночество... Смотри-ка, Публий, кто-то только что ответил за этих двоих, если только я не спутал предсмертную агонию с приветствием. Или это часть представления?
Публий: - Ааааааааа! - взвизгнул По на неподобающе высокой ноте и несколько фраз ещё не мог выражаться прилично. - ...сука!!! Он обещал прислать мне три тюка шелка! Три тюка и отборной гусиной печени для симпосиума! Великая... ну почему за чью-то двойную глупость всегда отвечает кто-то третий?!
Нерио: - Шелков я не вижу, но за отборной и свежевзрезанной печенью еще можем успеть, если поторопимся, - ни один из персонажей этой сцены не был достоин ни жалости, ни внимания, но все же врожденная любознательность победила и, дождавшись, когда огонь погаснет, Нерио поинтересовался. - Первая глупость - это рваная тога, но кто вторая? Дурно воспитанная мясниками дочь или скормленный львам мальчишка?
Луций Фурий: - налей девушке вина, - распорядился Луций... и не встал с места только потому, что его держали за руку. В сенаторских рядах что-то прорвало, и внимание всего амфитеатра вместе с городской стражей потянулось в одну точку как в сливное отверстие. Видно было неважно, народ повскакивал с мест, Луций, задумчиво приоткрыв рот и нахмурясь, пытался уловить масштаб пробоины, отклоняясь в поисках незалепленной суетой линии взгляда. О том, что он все-таки понял, в чем суть, судить можно было только по тому, что он сжал девичью руку при мысли... об одной ларовой оговорке. - ннуууу... - вполголоса сделал он, наконец, вывод, - теперь о нас и не вспомнят, даже если обратили внимание. И поискал глазами Ветуриев. И одного нашел.
Дея: На трибунах как-то неурочно запищали и задергались все, так бывает, если с арены что-то в зрителей долетит, только на этот раз это что-то не меньше топора, видимо, было, непонятно вообще, как докинули и кто. Дея не стала терять время на выяснение причин, а, едва уловив промежуток в приставаниях легионера, на всех парусах натянула вожжи... то есть, если вообразить, что правила ею зажавшая себе рот ладошкой матушка. Впрочем, до сенатора империи Ливия Куриона она уже успела разобраться в ситуации. Мало того, что чем ближе к сенаторским рядам, тем пуще говорили, да еще через поперечный проход женщину протащили. - Ну ничего себе!.. Это чтоб я до тебя добиралась без приставучих охранников, кто-нибудь должен каждый раз отца убивать??
полная версия страницы