Форум » Зрелища » Амфитеатр (продолжение 1) » Ответить
Амфитеатр (продолжение 1)
Admin: Театр Марцелла (лат. Theatrum Marcelli) — театр близ правого берега Тибра в Риме, строительство которого было задумано Юлием Цезарем, а осуществлено Октавианом Августом, который в 12 г до н. э. посвятил его памяти своего покойного племянника Марка Клавдия Марцелла. При диаметре в 111 метров театр мог вместить 11 тысяч зрителей. Рядом с руинами театра сохранился античный портик Октавии.Здание было перестроено при Августе в 33—23 годах до н. э. на месте портика Метеллы, построенного цензором Цецилием Метеллом Македонским около 131 года до н. э., и посвящено сестре императора Октавии: сооружение представляло собой прямоугольную площадь, 118 метров в ширину, на низком подиуме, окружённую двойной гранитной колоннадой и было украшено мрамором, многочисленными статуями, в том числе 34 бронзовыми статуями всадников работы Лизиппа, изображающие Александра Македонского и его полководцев. Портик включал в себя храмы Юпитера Статора и Юноны Регины, библиотеку и курию Октавии.
Клавдия Минор: "посмотрим, такой ли он угодник"... Минор пронесла руку мимо стакана, поданного рабой, коротко негромко отругала без всякой логики: - Питья, значит - вина, дурочка. А госпоже - воды, - и повернулась к Ирине уже естественно улыбаясь. - А что говорят? Я, последнее время, слушаю только про похождения курортников, Сталиллия из Байи вернулась, не умолкает...
Фурия: Ирина пожала плечами, отмечая несерьезность притязаний снисходительным смешком: - Что обычно говорят о поэтах!.. Если только не повторяют без ума то что он сам о себе выдумал, - она знала Квинта Эссенция как любителя поговорить на женскую тему, что выделяло его среди Ларова общества. - Во всяком случае, на мальчиков он однозначно не падок... Так что затрудняюсь определить, что он здесь делает... судя по возрасту... с одним из своих учеников.
Клавдия Минор: - Даже не представляю что же такого может выдумать о себе поэт, чего не придумают городские доброхоты! - посмеялась Минор, выпив, наконец, не слишком разбавленное и мимоходом одобрительно кивнув Ните. - Это надо быть Еврипидом, чтоб перещеголять... Ученик это, кстати, Салако, признанный сын Понтия Стервия. Кажется, от какой-то греческой рабыньки. Очень славный получился мальчик, не смотря на происхождение.
Фурия: - Греки бывают очень красивы, - улыбнулась Ирина. - Что до поэта... единственное, чего я не припомню, так это чтобы он хвастался победами на любовном поприще. Хотя от мужчин такого... ммм... некрупного телосложения и не блещущих внешними данными слышишь порой неприятные вещи и довольно резкие суждения о женщинах. Поговаривают, что он неоднократно заводил интрижки с почтенными замужними матронами, что он завсегдатай у Рыжей, не смотря на то что состоятельным его не назовешь.
Квинт: Квинт сначала не понял. Он был все еще под впечатлением от убийства тигра голыми руками. Когда разносчик, навязав гостинец, повторил слова Ирины Фурии во второй раз и для верности указал на нее рукой, Квинт сначала опять не понял, потому что увидел сразу Клавдию Минор, а потом уже Фурию, и заулыбался. Гостинец он всучил Салако и, отпираясь от сопровождения, отправился искать ответственного за шкуры. Салако тем не менее не отстал. Некоторое время Квинт был убежден, что идет один, но только благодаря витушке, залепившей юному Стервию всю пасть. - Тигра и Вепря ищу в подтрибунных чертогах, - воззвал поэт вголос, засек Салако, углубляясь в проход до общего помещения, и бессовестно схалтурил: - то, что осталось от тигра и то, что осталось от Вепря. То что осталось от тигра деве простелится в ноги, Вепря же пир дожидается великолепный... - если б он не отвлекся на мальчишку, он не пал бы столь низко. - А места для Понтия кто охранять будет? Овидий?? - Паршивые стишки, - ответил Салако. То есть, хвала богам, чему-то он все-таки научился.
Тирр Серторий: - Зато мягкая, не то что лавки эти. - Нуу... - Тирр глянул еще раз в сторону творившегося на трибунах безумия. - Разве что мягкая. Но для похода все равно не сгодится, поехать на ней не поедешь. Последнее уже договаривал, вглядываясь в знакомую морду под рогами - кажется, нубов сторож был не прочь подзаработать на пожрать. - Коренья, - хмыкнул он вполголоса. Но по мере схватки от нерва и гула толпы только крепче стискивал зубы и шипел сквозь них "Правее, жирдяй, правее! Бей!". И пораженный тем, как сторож загрыз огромную кошку, почесал в голове, невольно обращаясь к белобрысому соседу: - Поднять ему жалование, что ли...
Сидус: Мужик на арене работал от души. Сид даже забыл почти придуманную фразу насчет тех, кто ездить не умеют. Или ездят не на тех... Болел он за обоих, по мере схватки склоняясь к сильнейшему - полосатый кот не сумевший справиться с человеком его разочаровал. И вскочил, вместе с половиной амфитеатра, разве то не заорав как все, по привычке оберегая голос. - Нихрена себе кабан! Это бегемот какой-то! - плюхнулся обратно на скамью, одобрительно хлопая по коленям. Бегемота он видел только на заборах в объявлениях, но было очень похоже. Поднять ему жалование, что ли... А вот парень, при всей своей воинственности, был совсем не похож... Но Сид, на всякий случай, спросил: - Ты ланиста чтоль?
Тирр Серторий: Тирр рассеянно повернулся на вопрос: - А? Не, этот бегемот сторожит моих лошадей. В свободное от пожирания кошек время. И надо отдать должное - при всей своей несуразности выглядит он достойно. Хороший исход поединка располагал к беседе, и Тирр поинтересовался: - А тебе зачем вообще? Для гладиатора ты тощеват.
Сидус: Лошади... лошади были как свобода. И конечно их сторожили. Ни у одного хозяина к ним и близко подойти не давали. Видимо чтоб красоту не попротил. Ценную. Сид завистливо вздохнул и тут же оскалился: - Че это я тощеват?! Ты меня голым видел? В палестре, я имею ввиду... - смягчил тон, приглядываясь повнимательнее не к лицу, а к мечу. - Но мне посмотреть. Объявления видал? Там в Ватиканском завтра ещё будет... У меня и жетон есть. Компании только нет. Райончик там... А я бы уступил жетон. За компанию. Себе купил бы... Он понятия не имел сколько стоят жетоны и где брать на второй, но сказал с такой же упрямой уверенностью, с которой Вепрь загрызал тигра.
Нерио: Нерио не так внимательно следил за поединком, сколько за Публием. Соратник был крепок, но побелевшие пальцы вызывали беспокойство, есть же пределы стойкости и у детей Кибелы. Поединок кончился быстро. Жаль... этот бы мне подошел Нерио еще раз взглянул на рычащего победителя: - Не думаю. Он силен, но пьянь. Потерпи немного, впереди еще много... кого.
Тирр Серторий: - Голым? В палестре смотреть? А фигли там смотреть, там сражаться надо и отрабатывать удары. Ты драться-то умеешь? - Тирр засмеялся этому тощему негодованию, а вот следующий вопрос не понял, не расслышав в гуле толпы. - А что в Ватиканском? Что не так с районом?
Сидус: Драться..? Торговые караваны помнились плохо. Мелкие стычки по углам с любимчиками старшего хозяина тоже не в счёт. Сид насмешливо покосился на соседа: - Драться? Я бороться умею. Классическая греческая. И панкратион. Но ты меня здесь, при свете, за девку принял, представь что там будет к вечеру. Там только с ножом или мечом пройдешь. А ими я... слабоват, - невинно и спокойно растопырил глаза, соврав. Кто бы вообще дал ему в руки меч?
Тирр Серторий: - Панкратион? - Тирр недоверчиво усмехнулся. - Не похоже что-то. Классическую и я знаю, только вся эта потная возня не по мне. А вообще оно и видно, что ты с мечом не дружишь, коли меня в ликторы зовешь. Ладно. Я объявлений не видел, что там будет? Если интересно, то можно и сходить.
Сидус: "Лоси!" чуть было не выпалил Сид, но удержался, понимая, что этому - ещё не сходившему в легион вояке - лоси без надобности. - Волки, гипены... не, гиены, казни лжеграждан, - он приостановился, делая маленькую драматическую паузу и надеясь, что угадал, - и пять пар из императорской школы!
Тирр Серторий: - Вот лучше без казней, тем более, что мне нужно будет завтра в театр. Старый друг будет петь, - зачем-то сообщил Тирр, размышляя. Посмотреть на императорские пары было бы неплохо, новые приемы, все же какая-никакая практика, а животные, да пес с ними, с животными, хотя, если будут такие схватки, как сейчас... - Ладно, идем. Жетон знаешь где достать? И это... тебя зовут-то как?
Сидус: "Поговорим о том, что у тебя за пазухой" жужжало между тем в голове, так громко, что и вопрос не сразу расслышал. - На месте куплю, - уверил, вкладывая жетон парню в ладонь. Выбора особо и не было, всё лучше чем - отберут. - Можно зверей посмотреть, на время казней в театр сходить, и на бои вернуться. Старый друг поёт на сцене, а греческая с панкратионом, значит, потная возня... Сид не мог понять странного парня, но что-то подсказывало, что этот не из тех, что не приходят на назначенную встречу. - Сидус. Можно Сид. А тебя?
Тирр Серторий: - А, у тебя есть один? - Тирр сунул жетон в кошель, вынул десять асов и протянул новому знакомому. - Держи, разницу, если будет, уже у входа отдам. Я Тирр. Серторий, - добавил на всякий случай. - Встретимся перед началом зверей у главного входа. Идет? Дома в нычке лежало несколько сестерциев, не забыть бы пополнить кошель перед тем, как сдать выручку матери, иначе веник неминуем.
Сидус: Сид вытаращился на деньги забыв закрыть рот. Уверенности что парень умеет владеть мечом сильно поубавилось - не зря ли он принял его за гражданина? Но ни на раба, прикидывающегося как он сам перегрином или отпущенником, ни на отпущенника Тирр похож не был. Особенно на отпущенника, кто ж из них так с деньгами-то??? Он бы списал на похоть, но ни единого признака видно не было... Но он быстро взял себя в руки, приняв равнодушный вид: - Не надо остальное. Сказал же - уступлю. Встретимся где? Давай за полчаса на мосту? Там точно не разминёмся.
Тирр Серторий: Тирр не сразу понял, чему так удивился Сид - это удивление было похоже на то, что он увидел в глазах у грека, покупавшего жетон перед амфитеатром, - а когда понял, то окончательно уверился в том, что торговец он хреновый. Ну и ладно, Марс все равно сильнее Меркурия. - Давай на мосту, договорились, - он хлопнул Сида по плечу и вернулся глазами на арену.
Сидус: Рука у парня была крепкая, Сид чуть не просыпал закидываемые за пазуху монеты. И подумал, что если так вот - прямо - с деньгами и людьми, то мечом владеть нужно. Хорошо владеть.
банныепринадлежности: Вскочили и сели одновременно: - Во даёёёт! - Во даёёёт! ... - А всё равно жалко... - Другого тоже жалко было бы, он тоже дикий. - Ага.
Публий: Публий благодарно улыбнулся, покусывая онемевший мизинец. И, решив всё-таки поработать, бегло осмотрел первые ряды. - Говорят, чудо, это когда что-то кажется невозможным - но происходит. И почему-то забывают, что по тому же принципу происходят трагедии. Смотри, какая может выйти чудесная трагедия... Ничто не предвещало, а теперь молодой Агенобараб демонстрирует всему городу мальчишку Рыжей. Кстати, я выиграл у фавна пять тысяч - с год назад он утверждал, что этот юноша не унаследовал ничего... семейного. Так что теоретически у меня есть пять свободных, а практически... я ещё пожить хочу. Дурная кровь... и хорошая возможность. Надо бы пригласить его на симпосиум.
Нерио: - Где трагедия? - Нерио посмотрел в ту сторону, куда говорил Публий. - Осторожнее, быть может, глупость эта не от дурной крови, а от дурной воды. Но симпосиум будет ему полезен в любом случае. И, раз уж речь зашла о работе, риторически спросил вполголоса: - Толстяка нет на играх не потому ли, что где-то здесь его покровители?
Публий: - О, нееет, - хихикнул По, - толстячок из тех, кто знает что прятать что-то лучше на виду. Он придет. А я утром сходил получил наследство от нашего дорого восточного друга. Много свитков, но интересно будет только тебе - там всё торговля, торговля, в лектике ларец, заберёшь потом. С тебя причитается. Повкуснее. Да что они там возятся?! - в нетерпении дернул пояс и отвел взгляд от арены. - Но через кого же пригласить... разве что душка Ветурий-младший? Кажется, они ходят в одну палестру... - спросил напарника задумчиво и риторически, только чтоб отвлечься от неторопливых приготовлений на песке.
Нерио: - Заберу, - кивнул Нерио, краем глаза продолжая следить за основным входом. На риторический вопрос о палестре ответа не было, но его, кажется, Публий и не ждал. Не его, вернее.
Амина: Ничье обнаженное тело не могло взволновать её с тех пор, как старший сын хозяина, юнец, которого она шесть лет растила как собственного сына, взял её, не отплакавшуюся ещё после похорон, растерянную, на свое ложе безжалостным приказом. Тешился наследник недолго, но Амине, знавшей до этого только скупые холодные ласки старика, хватило и этого, чтоб пять лет спокойно отворачиваться от намёков рабов и господ, и так же спокойно презирать свою новую распутную госпожу, её развратных служанок и особенно - похотливую Малику. Мужчин она оценивала отстранённо и только свободных - "хороший бы вышел муж? спокойный? добрый был бы господин?". И когда потный варвар, весь в крови и песке, придушил кота, а женщины вокруг закричали, она удивилась, что кричит вместе с ними и почувствовала себя круглой дурой от того как скрутило тёплым узлом внизу живота, а груди чуть не разорвали тунику, поднимаясь от частого дыхания.
гладиатор: Не поздоровался. Даже, кажется, не узнал. И похоже, не узнал нарочно. Хотя он тысячу раз объяснял, что зверям все равно, каким именем их пытаются остановить. Может быть и стоило бороться с этим культом. Что это за бог, который отнимает сыновей и заставляет чуть ли не собственными руками..Хотя он всегда думал, что боги могут разобраться между собой сами, как взрослые решают свои вопросы, детей не вмешивая. Он не остановил тогда сына. Потому как с детства учил, что решения нужно принимать обдуманно и следовать им, осознавая и принимая все последствия, иначе не мужчина. И даже в пример их бога привел, чтобы понятнее было. Плохой пример. Плохо их бог кончил. И последователей, детей своих вот тоже, за собой, туда же. Плохой бог. Хоть бы раз кого из них защитил. Он, хоть и не бог, о своих зверях заботился: кормил, лечил, даже проверял, крепко ли привязаны жертвы, чтобы не повредили, защищаясь. Некоторые - могли, там же и разбойники были иногда, и не так уж редко, один раз даже не хилее какого гладиатора. Его и на арену с оружием не выпустили, чтоб случайно толпе не понравился. Нужно было наверняка. А львы - они те же дети, голодные. Им и есть-то на арене страшно и шумно.. Он перепроверил, ослабляя узлы и стараясь не слышать "Ненавижу" - узнал-таки. Скоро должны были выпустить львов. Ничего. Он хорошо их покормил.
Кассий: Он почувствовал неладное с первых шагов хищников по арене. - Здесь есть гиены? Готовьте гиен, - глухо распорядился он с выражением лица, не предвещающим ничего хорошего. Наблюдая за брожением львов по наскоро причесанному песку, он думал, что красиво и верно было бы со стороны Куриона дать знак пощады. Когда один зверь, принюхиваясь к привязанному Лавреолу, погладился о столб ухом и принялся лизать пот, Кассий рявкнул: - Спускайте гиен, - с яростной надеждой показать разочарованной публике, на кого она похожа. Благородные хищники беззащитного не тронули. - И если и они сытые, - дошипел он в лицо какого-то служителя местного зверинца, - ты пойдешь следующим. И я спущу на тебя желающих с верхнего ряда. И тут опять перед глазами поплыл Андроник и он потянул воздух сквозь зубы, чтоб как-то унять лопающиеся в голове мысли...
Andronik: Андро вернулся и сел. Непонятно зачем. То, чего хотели от него боги он уже сделал, но куда поведет течение дальше, было непонятно. Не бывает совпадений, бывает воля человеческая, воля богов и рок. И понятно, что сильнее. Но вот что вело его сейчас, сюда? И, отхлынув, оставило на берегу - здесь? На арену он не смотрел. На трибуны тоже.
Корнелия: - Нет, дорогая, я понимаю, почему они не моют своих зверей, но пусть хоть воины будут чистым, ей-ей, как первые ряды еще не попадали на арену без чувств, отсюда же слышно! Я могла бы выделить тепидарий и кувшин масла для этих несчастных, кто бы из девочек отказался от такого соседства? - размахивала наполовину опустошенным стаканом Корнелия, предусмотрительно отпив половину и выплескивая мелкими каплями оставшееся на тщательно подобранные по цвету ткани собеседниц во всех рядах и направлениях. И хотя свита шуршала не переставая, присевшего рядом ниже кудрявого грека она заметила сразу: - Ой, а кто это у нас такой потерянный?! Дорогуша, пододвинься поближе, сюда, перебьешь этот ужасный запах от этих ужасных животных! Евника, дай человеку вина, как будто не праздник, в самом деле! - Корнелия хитро подмигнула греку и шумно допила свой стакан.
Andronik: Андро не сразу понял, что обращались к нему, да и перспектива быть забрызганным вином не так уж радовала..но женщина была..да, хороша собой и..да, перебила мысли, точнее, смогла пробиться сквозь задумчивое состояние, а это не удалось даже какому-то зрелищу. Самому, кстати, большому. Вроде бы. И уже только поэтому стоила внимания. Он улыбнулся и благодарно кивнул. Не перебираясь пока к рыжей. Потому как это могла быть шутка, и хорош он будет. А вино было бы кстати. Жарко. Хотелось пить.
Амина: На арене бродили новые коты, кого-то казнили, что-то выпускали, а Амина всё перекалывала фибулу так, чтоб вырез снова смотрелся прилично и кошелёк за нагрудной повязкой не бросался в глаза. Но когда наконец-то справилась, снизу на многострадальный вырез прилетела такая смачная капля красного вина, что варвара можно было ей запить. - Да что ж ты творишь-то! Размахалась, лярвы тебя дери!!! - нетихо поблагодарила Амина за угощение и расталкивая не глядя колени сорвалась к выходу. У фонтана в галерее уже образовалась давка, но, хвала местным человеко-богам, фонтанов было полно и на улице.
Корнелия: - И тебе не хворать, милочка, заходи в термы тетушки Корнелии, у нас лучшие фуллоники и самая горячая вода, - расхохоталась Корнелия на громкое проклятие и снова обратилась к греку. - Лярвы! Неужели кто-то и правда думает, что отправляемые вот так просто уходят по названному адресу, не спросив дороги и не захватив нескольких ликторов? Она выхватила из рук Евники гостевой стакан, сама плеснула туда символическую порцию холодной воды и протянула молчаливому собеседнику: - Не бойся, тетушка Корнелия не кусается, и вино у нее самое холодное. Что такой милый кудрявый мальчик забыл на таком кровавом и унылом празднике?
Andronik: Милым кудрявым мальчиком его не называли.. с тех самых пор и Андро невольно улыбнулся и благодарно кивнул, принимая киликс с вином. Недостаточно, в общем, разбавленным и вследствие этого скорее способным опьянить, чем утолить жажду. Но оно и правда было холодным. -Милым кудрявым мальчикам на кровавых праздниках самое и место, вне зависимости от их скучности, -сыграл бровями Андро,-а что привело сюда прекрасную домину? По счастью, на арене было достаточно тихо и можно было не слишком повышать голос. Милый кудрявый мальчик, надо же. Андро спрятал улыбку жестом приглаживания бороды.
Клавдия Минор: - У Рыжей? - усмехнулась Минор, оставив при себе мнение, что незамужней женщине ни к чему показывать свою осведомлённость о держательницах городских лупанариев даже в женском обществе. Особенно в женском обществе. - А кто из них не завсегдатай? - кивнула на передние ряды. - Это скорее говорит о статусе и кошельке, чем об эротической... мощи. Ну а почтенные матроны приписывают себе столько поэтов, сколько их подружки могут вытерпеть не ловя напрямую на лжи. И что же, ни одной опозоренной девицы, ни одной дюжины брошенных в провинциях жен, никакой экзотичной конкубины? До чего благопристойны стали поэты в наши времена... о... почти как львы. А Рыжая была худа и бела. И Клавдия, которая подумала об этой худобе и белизне впервые, на мгновение захотела чтоб она стояла там, у столба, а львы были поголоднее. Но мысль в голове не задержалась, изгнанная беспокойством о Ливии - зрелище угрожало перестать быть таковым.
Публий: - Это будет казнь через зализавание до смерти? Оригинально, учитывая, что лев не пыточный козёл, но не думаю, что публика оценит, - фыркнул По, глядя на начавшую улюлюкать толпу. И добавил потише: - Зато теперь дорогой Кассий точно не пропустит симпосиум - надо же как-то расслабляться после такого.
Ливий Курион: Происходящее на арене Ливий отмечал краем зрения. Вглядывался и вслушивался он только в толпу. Казни христиан всё ещё были популярны, судя по тому, сколько ругани обрушили на песок верхние ряды. Что было не странным, как и кажущееся противоречие: вроде бы иудейский пророк учил кротости и смирению, но как шли умирать его последователи! Ведь им всего-то надо было - поклониться отеческим богам и богам отечества. А то и проще - зарегистрировать коллегию и - верь себе, мало ли богов натаскали в Рим. Но с какой почти нечеловеческой гордыней они каждый раз ровняли себя со своим божеством... Гордыня христиан была чистопробной, римской, и не вязла в зубах квиритов, не набивала оскомину как приторное, сладострастно-извращенное отречение фригийских жрецов Кибеллы или приевшаяся разнузданность других запрещенных сект. Когда львы пренебрегли неподвижной добычей, сенатор прислушался ещё внимательнее. Никакого намёка на требования помилования, одна разочарованная брань, готовая обрушиться и на устроителей... ещё бы. И, чтобы камнепад не обрушился немедленно, Курион не сделал ни одного лишнего движения - слишком многие смотрели в устроительскую ложу.
банныепринадлежности: - Не понимаю - зачем они это делают? Боги всё равно всё устроили так, чтоб люди умирали. Что за жертвоприношение такое странное — дать себя убивать ради бога? - Может, они его просто любят... - А... ну может. Сильно, наверно, любят.
бестия: Дюжина горбатых тварей высыпала на арену и раскатилась от центра к бортам, обходя разлегшихся львов. Один вылизывал лапу, другой, поодаль, только развернул слух в сторону наибольшей кучки гиен, да волна прошла по шкуре, словно от блошиных укусов. Несколько мгновений, накаляясь, выяснялась атмосфера, потом за самой смелой гиеной потянулись, отставая на считанные шаги, еще штуки четыре, с разных точек окружности, и немного сжалось кольцо остальных, оставляя наибольшую брешь со стороны отдаленного льва. Гиенам было страшно, но недолго. До первой протянутой к привязанному морды, способной дотянуться языком. Рядом лежащий лев рявкнул, резко оборачиваясь, и разведотряд вздрогнул всеми холками, приседая на лапах. Лев рыкнул еще и приподнялся на передние, и гиены присели еще сильней, отклоняясь, но не отступая, точно их придавило тем, что сбрасывал лев. Второй неторопливо встал и молча сунулся мордой в сторону назревающего скандала. От кучки отважных отбился один и пошел вкруговую, вмешиваясь в осторожное и размеченное движение остальной стаи. Им, собственно, все равно было, чье рвать мясо. Просто одно мясо было однозначно беззащитно. Если не рассматривать как защиту другое мясо. А приходилось. Первая гиена все еще глядела на льва и тянулась, медленно, как перетекает густая жидкость вроде смолы или меда, и Лев, приподнятый на полусогнутых, тихо рычал на нее, а одна из тех, что последовали за первой, трогая нюхом песок и коротко зыркая, за спиной ее подползла к привязанному, потянула за икроножную мышцу. Зубы скользнули и клацнули, гиена дернулась назад, но не сходя с места. Лев, еще не решив, стоит ли заявлять права на жертву, или отойти и не пачкать когти по пустякам, наблюдал из низкой стойки, почти уж не топорщась загривком, и только ушами наблюдая остальных, сползающихся к центру арены. Второй лев, помоложе, видимо, стоял, наблюдая и помавая хвостом. Так могло продолжаться долго, и в конце концов сытый крупный хищник снисходительно отдал бы право на добычу превосходящему числом, но мелкому голодному противнику, если б не вмешательство тех, кого такой оборот устраивал мало. Воля богов проявилась в метком ударе плюмбаты куда-то льву под лопатку. Удар безобидный, но провоцирующий. Зверь резко развернулся в сторону атаки, взрычав на увиденных с той стороны гиен, и это решило дело: первая гиена мгновенно выдрала кровавый клок из открывшейся шеи и стая сомкнулась, бросаясь на загривок и открытый бок. Что сыграло роль, трудно сказать. Проще было, пока он отвернулся, рвануть, как соседняя особь, мяса с ляжки человека. Но, возможно, видя разъяренного противника, инстинкт сработал лучшей формой защиты делайте ставки, господа
Юлий: . это какая-то нечеловеческая красота. Юлий кивнул. Хотя ему казалось, что очень даже человеческая. Возможно, более человеческая даже, чем у некоторых виденных им записных красавцев, у которых все соразмерно и правильно и оттого они больше похожи на статуи, чем на людей. Гнея спасало юношеское сложение. Вот наберет мускулов и тоже станет как..какой-нибудь бог так любимой им Греции. От этой мысли было грустно. И даже не потому, что самому ему в статуи не светит. А непонятно почему. Или даже это и не от мысли, а так..просто. Юлий предпочел бы не смотреть казни, он на них и не смотрел, пока не дошло что.. На арене творилось что-то не вписывающееся в стандартный сценарий. Он снова повернулся с арены на Гнея: -На кого ставишь? Я на гиен. Львы - благородные звери, у них нет шансов. А гиены голодные. И их больше.
полная версия страницы