Форум » Зрелища » Театр Помпея » Ответить
Театр Помпея
Понтифик: Гней Помпей Великий приказал заложить театр после своего триумфа в 61 году до н. э., здание было освящено в 55 году до н. э. Театр, расположенный на Марсовом поле, вмещал в себя до 40 тысяч зрителей. Театр стал первым каменным театром в Риме, зрительские места и интерьер театра были украшены мрамором. К театру примыкал портик Помпея, где 15 марта 44 года до н. э. был убит Гай Юлий Цезарь, вблизи также располагалась курия Помпея, где иногда проходили заседания сената. расписное на сцене - занавес. он поднимался из пола. парусиновый навес над театром - складной. [more] Храм Венеры-Победительницы в театре Помпея располагался на возвышенности прямо напротив сцены: [/more]
Электра: Ничто не предвещало беды. Ирина словно возникла ниоткуда, а пересекаться с родней Луция сейчас ей не особенного хотелось, да и быть представленной его сестре она представляла несколько иначе. Электра коротко кивнула в ответ с негромким "Аве!", при этом она поняла, что посмотреть спектакль уж точно не удастся, поскольку именно теперь ей предстоит контролировать себя. О характере Ирины ходило множество слухов и проверять его на себе не хотелось. - Ввиду того, что я, к сожалению, не видела Вепря, могу делать выводы только со слов своего брата, а,он как известно, далеко не всегда способен сохранять серьезность. Надеюсь, у меня еще будет возможность оценить его по достоинству или же недостатку. Как говорится, на вкус и цвет абрикосы разные. - Девушка широко улыбнулась, однако именно сейчас, после вопроса Марка, она готова его ущипнуть, чтобы не смел больше задавать ненужных вопросов. Что же, если он продолжит в том же духе, домой ему лучше не приходить. Судя по всему он забыл, какова бывает Электра в гневе. Правда вот несколько раз это заканчивалось для них весьма своеобразно.
МаркКорнелийСципион: дом Клавдии Минор (продолжение 1) ==> Настроение у Маркуса было как минимум... Специфическим. Равно как и его мысли, даже более тяжёлые, чем обычно. "Вот так всегда. Истерички подчинённые, похотливые начальники, трусливые запланированные освободители Города... И в этой ситуации ещё и Рим спасать. Я же не гусь." Приятного было мало. Что нервный делаторий Публий, который был нужен кровь из носу, так как были нужны эти шесть дунайских легионов, очень нужны. Что Сабин... Хотя, ладно, лишняя причина для участия в таком деле не помешает. Что Веспасиан, опасающийся рисковать... Но Сципион знал, что он бы боялся как минимум не меньше. Слишком высоки ставки. Слишком. Принцепс. Или врата Плутона. Так или иначе, приходилось подумывать о работе гогочущим пернатым. Хотя кто такие преторианцы как минимум часть времени, если не гуси Города? В подобном преотвратном состоянии духа он и вошёл в театр, по армейской привычке быстро оглядев сенаторские ряды и, чуть не вскрикнув от радости, стал медленно и скрытно продвигаться, на ходу доставая свой стилос и крепко сжимая его в кулаке, выставив наподобие стилета, только тупым концом, с шариком. Шаг. Шаг. Ещё шаг. Мягкая поступь, как и положено большой кошке, о, боги, только помогите, Марс и Меркурий, жертвы после принесу только, только... Есть! Рука вылетает со скоростью гастрафетного болта, чуть тормозит у самой шеи, чтобы не сдавливать особо горло, но холод металла вжимался в кожу. — Руки вперёд, не двигаться, или режу горло. ** преторианская когорта. Ты обвиняешься... Доля секунды на раздумья, такая забавная, когда все взгляды уже устремлены на них, когда голос внезапно меняется с жёстко-официального на тот, каким и положено встречать брата. — Да, ты, Абатон, обвиняешься в том, что пошёл сюда, не найдя перед этим меня! Аве всем, мой младший вернулся из Британии! И Марк бросился обниматься. Встреча с Нерио подождёт. Иногда нужно и отдыхать. Даже преторианскому трибуну.
Эмилия: - О, с удовольствием, - отозвалась с улыбкой Эмилия, наблюдая, как Публий распоряжается мальчишками. – Что касается писем… Не думала, что у вас там даже расценки есть! – она тихо засмеялась и легким движением руки убрала за ухо выбившуюся прядь волос. – Тогда уж точно надо быть уверенной в местонахождении друга, чтобы знать необходимый минимум слов для письма. Значит, чем дальше друг, тем длиннее философские рассужде… Она вздрогнула, едва не вскрикнув, от внезапного резкого движения из-за их спин. Но почти сразу же поняв, что опасности нет, подняла строгий взгляд на шутника. - Аве, - коротко ответила Эмилия и снисходительно вздохнула, заметив, сколько радости старшему Сципиону принесла эта встреча.
Публий Сципион: - Тащи все, и орехов не забудь, - напутствовал Абат разносчика, а сам повернулся к Эмилии. - Ну, не совсем расценки. Все условно, ведь иное слово и двадцати может стоить, а иногда лучше бы и не писали вообще. Хотя вру я, писать надо много и часто, чем чаще, тем лучше, а что до местонахождения - так ты просто представляй себе друга заметенным снегами где-то близ самого края Германия Магна, да еще ни одной стабулы вокруг - и сразу испишется весь папирус так, что голубь будет у самой земли лететь. И не обязательно про философию, вот хотя бы про театр или что было сегодня на обед... Он засмотрелся на изящный жест, заговорился на светские темы - и тут же получил удар поддых от вероломного общества, пропустив чей-то выпад. Прикосновение металла к коже заставило напрячься спину и руки, он невольно прикрыл рукой Эмилию, отодвигая ее с линии удара, прикинул шансы, как вдруг холод потеплел родным голосом. - Преторианская когорта?! - он вскочил на ноги и расхохотался, крепко обнимая брата. - Я убью тебя трижды, прежде чем ты это выговоришь, служака! Аве, Лат, как я рад тебя видеть! Я бы нашел тебя, не сбеги ты из родного дома, кстати, когда и куда? Эмилия, эта бесцеремонная гора мяса - мой старший брат Марк Корнелий Сципион, а это Эмилия, дочь сенатора Тиберия Скавра, - он немного смешался. - Глупо, что именно я, лесной медведь, вас представляю друг другу, да?
МаркКорнелийСципион: — Именно поэтому если мне нужно говорить, то с клинком у горла стоят другие. Или, в редких случаях, с клинком стою уже я. И молчу. Комментарий был по теме. Ну, в профессиональном смысле. Хотя сейчас Марку думать об этом не хотелось совсем. — Сразу после пожара. Я же сразу, как ты отправился на север, прибыл в Город. После служба в преторианцах. Во время пожара и сразу после не спал совершенно. Ну... Только в седле, и то если кто другой вёл коня. Ну... Отец счёл, что клиенты семьи несколько пугаются, когда в домусе постоянно дежурит полтора десятка преторианцев... Да и спать сложновато, если посреди ночи туда вваливается их взмыленный трибун. Вот и купил мне отдельный, на Виминале. Про обстановку я сказал "угу". потому в начале были только немного обгоревшие стены, но сейчас там всё в норме. Разворот в сторону златовласой красавицы, быстрый взгляд, оценивающий всё, от форм тела и манеры держаться до стоимости нарядов и украшений. Определённо стоило тонко намекнуть домовладыке, спрашивая о том, что тот думает о семействе Тиберия Скавра в долгосрочной перспективе. — Моё почтение прекрасной представительнице древнего и славного рода. Я знаком с твоим отцом... И рад, что судьба свела с его дочерью. И на этом официальное приветствие закончилось. — Что?! Не верь ни одному его слову про лесного медведя, готов поставить сотню ауреусов, что он и на каледонской границе мылся также часто, как и в Риме. А усталые легионеры, вылезшие из болота и видящие его с кифарой, сразу же начинали слушать явившееся к ним из-за Монековых скал воплощение Феба!
Эмилия: Эмилия не поднялась и смотрела на мужчин снизу вверх, с изящной небрежностью чуть обернувшись и улыбаясь приветливо, но не более того. Она кивнула в ответ на слова Марка о знакомстве с отцом, подумав, что и сама раньше слышала его имя. От этого взгляд не смягчился, став лишь более внимательным. Но потом она усмехнулась, больше забавляясь не самим словам, а тому, сколь различные образы создавали в своих речах оба брата. - Что ж, если даже легионеры имели честь слушать великого игреца на кифаре, я буду тешить себя надеждой, что воплощение Феба когда-нибудь удостоит и мой слух. Это было бы по-крайней мере интересно. Особенно теперь, когда появилось столько разных зацепок, но истинная история о новом знакомом, его суть, будто бы специально пряталась за нагромождением слов, часть из которых наверняка была правдой, а другая – преувеличенной почти до вымысла. Отделять одно от другого для Эмилии было так же увлекательно, как решать любые другие словесные головоломки. Она и сама не заметила, когда интерес к Британии перерос в любопытство по отношению к самому рассказчику.
Домиция Майор: Мальчишка пригвоздил ее на месте, брякнув, что написавшего письмо она знает, и опрометью кинувшись прочь. "Сципион..." - и мысль эта не огорчила, не обрадовала, а ошарашила: - Я недовольна твоими выходками, Фест! - и Скорпия дала брату по рукам, - если жаждешь стихов, сходи в библиотеку, - ошарашенность вылилась в раздражение, которое становилось слишком заметным, а потому Домиция улыбнулась, преимущественно Электре, - прости наивность и неотесанность моего братца. Пока женщины для него - не больше, чем мяч для игры в гарпастум, он понятия не имеет, как с ними обращаться. И я бы не спешила меня сватать, - это было сказано всем в равной степени, с ноткой сдержанного достоинства, - хотя бы потому, что мой брат успел предложить меня в жены уже половине театра, выставляя себя дурачком и рискуя сделать так, чтобы все в конце концов подумали, что он тоже часть происходящего на сцене, - Домиция овладела собой и продолжила, - пока ты не начал собирать овации, сходи-ка лучше за водой, - и добродушно глянула на Электру, - ты не хочешь чего-нибудь? Луций все исполнит. И отдельно, почтительно обратилась к подруге матери, которая привнесла нечто спокойное, словно напомнив, что в любой момент можно обратиться за помощью именно к матери: - Аве, Ирина.
Галиб: Не каждая женщина теряет целомудрие вместе с девственностью... не просто не каждая, а далеко не каждая. Ни одна клятва не убедила бы Галиба в верности наложницы больше, чем этот взгляд... или эти слова. Отдельно друг от друга. Вместе это уже казалось немного слишком. Будто по белому полотну сажей чиркнули, чтоб показать, насколько оно белое. "Но она не девочка, чтоб не найти в себе смелости сказать в глаза, чего она боится. И она - женщина, и, возможно, ее возбуждает то же, что и смущает". Можно было сказать себе это и, тихо улыбаясь, продолжать смотреть на сцену, обнимая ее все чувственней. Но и ощущения подвоха забывать не следовало. Сколько уже лет, как он умел не думать того, что знал, и знакомые удивлялись, с каким спокойствием он принимает вести о чьем-то предательстве, при том что недоверия он никогда не выказывал?...
Зарина: Он просто улыбнулся и отвернулся вновь к сцене, то ли не поверив ее словам (ах, как же это раздражало иногда!), то ли, наоборот, умилившись. И Зарина жадно впилась взглядом в его лицо, пытаясь понять, о чем говорит эта улыбка. Хотя, уже хорошо, что она. Но потом почувствовала, как его ладонь прижимает сильнее, не жестко, а так, что тело отзывается резкими выдохами, ударяющимися о низ живота. Пьянея новым чувством, Зарина послушно прижалась. Ее дрожащие ресницы медленно поднялись, и взгляд задержался на губах Галиба. Зарине вспоминались их жаркие прикосновения. А сейчас они были растянуты в улыбке, будто он дразнит ее, испытывает, так ли она невинна, как хотела казаться. Губы Зарины предательски приоткрылись, готовые к поцелую. Как много, ох, как много она могла бы сделать сейчас, будь они наедине! И Галиб бы пожалел, что дразнит ее. Хотя нет, не пожалел бы… Она отвернулась и стала глядеть на сцену исподлобья, не понимая, что там говорят и делают эти актеришки. Кусая предавшие ее губы, Зарина пыталась прийти в себя.
Галиб: Чувствуя от женщины жар не солнечной природы, невольно поддаваясь ему оплывающей вниз рукой, он понимал, что поступает сейчас либо некрасиво, либо нечестно. Когда ладонь доползла по фигуре до бедра, он слегка волновался. Широкий рукав накрывал достаточно, чтоб дерзкий человек рискнул запустить кисть под бедро и попытаться удовлетворить чужую страсть незаметным движением пальцев, но дерзким в этом театре можно было назвать каждого второго, и вряд ли происходящее осталось бы секретом для окружающих. - Прости меня, - попросил он, все еще балансируя на грани дерзости и благоразумия. - Прости меня, медовая...
Зарина: Как же хотелось ей, чтобы все эти люди разом исчезли, оставив их наедине. И тогда могла б она открыться беззастенчиво этой ищущей руке, и его увлечь за собой туда, где бы точно забыл обо всем на свете. Но люди, люди, люди… Зарине казалось, что хоть раз уступи в их присутствии своему желанию – не отмыться от грязи до скончания лет. Она закрыла глаза, чтобы не смотреть умоляюще ни о прекращении, ни, тем более, о продолжении. - Прости меня. Прости меня, медовая… - вдруг услышала она его голос, когда уже вся напряглась и дрожала. Зарина вслепую нашла его руку, пальцы переплела, сжала порывисто, и прощая этим жестом, и разделяя с ним это решение. И благодаря. «Прости» как признание в ней женщины, чья честь ценится. Услышать такое от Галиба, едва ли не лучше, чем признание в любви, о котором пока и мыслить не смела. Зарина посмотрела ему в глаза с нежностью и коснулась губ доверчивым поцелуем. - Попросим воды? – сказала ласково, будто разделяя какую-то тайну на двоих, и отодвинулась чуть дальше, чтоб не распалять.
Галиб: ...и что они находили в переплетении пальцев... Может, ничего, что объяснялось бы лаской, может - только поиск опоры. Это надо запомнить и прощать. По возможности. Так он думал, прижимая губы к виску, пока она мяла его пальцы. Потом поцелуй этот - легкий, отдаляющий, внешний. Конечно воды. - Атиру! И не только. Чтобы и виноград, и даже так - лучше виноград, но вода пусть будет, подкисленная еле-еле, и веер из паланкина принести. Давно такого не получалось. И даже опасно как-то выглядело.
Зарина: - Теперь не могу думать о театре, - шепнула ему на ухо и пальчиками провела легко вдоль подбородка. – Только о тебе… Как сложно сдержаться от прикосновений, когда так и влечет навстречу искушению. Будто вихри носятся по голове, сменяя проблески рассудка на опасные воронки страсти. И попадая в них, вся становишься жадная: взглядом находишь места, которые, кажется, ждут поцелуев, руками задерживаешься дольше, чем обычно… И жадно вдыхаешь, будто хищник, что затаился перед прыжком. А внутри-то все натянуто – одно неосторожное движение, и снова жаром окатит, ударит вниз, вскинет вверх, бросит навстречу тому, что с каждым разом сдержать все сложнее.
Галиб: Это "только о тебе" хотелось вычеркнуть. Подвернулись губы. Не того рода признание, что уместно сделать... или приятно услышать в момент вынужденного отказа. Оно и само по себе слишком нарочито выглядит, в любых условиях, даже когда не знаешь, что есть ручной дрозд, тар и мечта о наряде из перьев - как минимум. То, что может стоять в ряду с театром и, при всем самомнении, способно отвлечь от человека, и к чему, тем не менее, ревновать глупо, даже если признать ревность правомерным чувством, когда дело касается людей. Не думает ли она, что его нужно утешить?.. Там, где утешением служит сам факт благоразумия? Или это способ что-то пообещать? Почему так... театрально? Поцелуй "на люди" уже все сказал. А слова слишком сильно отдавали сценой - оттуда нельзя ни разглядеть выражения лица, ни уловить силы дыхания, и поэт пишет актеру реплику. Он погладил ее руку, кивнул, на шепоте "Благодарю" прикрывая глаза - у шепота нет выражения, а пожатие было теплым. И выпрямил спину спокойно. Даже величественно.
Зарина: Он приосанился и поблагодарил – Зарина украдкой улыбнулась. «Это не комплимент вовсе», - глаза ее на мгновение сузились от веселья. – «Это было признание». Она снова отстранилась, оставив только еще горячую ладонь на его колене. Теперь нестерпимо хотелось подразнить Галиба, чтобы не выглядел так серьезно. Как иначе выжить в этом мире, не умея иной раз посмеяться над собой? И все же… Зарина окинула его взглядом с ног до головы и, любуясь, улыбнулась шире. Все же нельзя не отдать должного: как величественен сейчас! Как прекрасен самообладанием, как притягателен спокойствием. А характер колючий, как янтак, да кто ж поймет это, взглянув на такого?
Луций Домиций: Фест успел убрать руки до того, как опустилась на них длань слабая и карающая, задумчиво окинул всех присутствующих: - Половине театра, да... и ты же не станешь отрицать, что никто не согласился? Придется попытать счастья со второй половиной, - он мысленно приплюсовал к этим ничего не подозревающим счастливцам и могучую Фурию, которая играючи уделала бы половину их команды, стоило ей захотеть завладеть мячом для игры в гарпастум. Однако такое положение в семье было уже занято тетушкой Сагитой, а Скорпии вторые роли никогда не нравились. Заботливый брат, Фест припас эту мысль на крайний случай и с серьезной почтительностью поклонился пришедшей. - Аве, Ирина Фурия, рассудительная Минерва, смею ли я просить тебя стать своей спасительницей? Если сестре моей угодно, я готов быть водоносом для всех прекрасных домин, ибо матери обещал перед лицом отважной Друзиллы Лорем Скорпио исполнять любую прихоть сестры. Только нет доверия Септиму Ветурию, боюсь, что уйди я - и его таинственная мечта исполнится сразу, даже без участия твоего брата. Присмотри за Домицией - и я принесу тебе кристально чистой воды, какой не знали и на Олимпе в лучшие годы. Или вина, например. Или фруктов.
Фурия: Ирина взглянула на мальчишку не столько надменно, сколько лукаво, и обратилась к Домиции: - Видно, что растет мужчина: столько красивых слов! Ну беги же, мальчик, и попроси Квинта Эссенция, чтоб научил тебя давать меньше обещаний. Видимо, этого ученого мужа, - голос по сравнению с первоначальным лукавством на миг набрал сарказма, - в манере разговора варвара привлекло именно это умение. Мне хотелось бы надеяться, что существуют в ойкумене мужи без хвастовства - тем более, что Вепрю после недавних событий оно бы и не понадобилось. Не знаю, Марк, соизволит ли Луций заявиться сегодня. Пользуюсь, как видишь, его отсутствием, пока могу, и вволю прославляю гладиаторов.
Галиб: Атиру, быстрый, как и в основных своих обязанностях, что не принес сам, то привел с разносчиком. Галиб велел тому опуститься у ног и держать на блюде перед Зариной угощение, как на столе. И даже отвел в сторону собственные колени, чтоб было куда этот стол с изогнутой спиной придвинуть: отвел, отгораживаясь от соблазна, и его извинение приобретало с этим жестом твердость решения. Хотя он знал, знаал, что за такого рода решение женщины зачастую мстят. Ему трудно было понять, за что, но от того, что ты не понимаешь, откуда ветер приносит дождь, дождь не прекращается. И почему он идет в определенное время года, важно ли, если он все равно идет, хоть ты молись, хоть колдуй.
Зарина: Жажда сделала ее нетерпеливой. Обхватив пальцами скифос, будто кто-то и впрямь подумал бы его отобрать, Зарина запрокинула голову и жадно стала пить холодную воду. Через пару глотков напряжение сменилось наслаждением. Глаза сомкнулись томно, лишь вздрогнули ресницы, и губы расплылись в довольной улыбке. Так велико было это простое удовольствие, что и не заметила, как из уголков рта вдоль выгнутой шеи зазмеилась тонкими нитями вода. Спохватилась Зарина только тогда, когда капли уже нырнули под вырез одежды и скользнули меж грудей. Она поспешно прижала ладонь к ребрам, будто пытаясь поймать под кафтаном капли, и засмеялась своей неловкости. - Приятно, - Зарина поежилась, глядя на Галиба, а потом тыльной стороной ладони коснулась подбородка, вытирая воду. – Хочешь, и тебя оболью? Сделаем вид, что это случайно… Произнося последние слова, она чуть подалась к нему, снижая голос и озорно заглядывая в глаза.
Галиб: Это было красиво, настолько, что не отсюда... а оттуда, где такой жест вызывает в лучшем случае ярость у того, кто видит, поскольку вода слишком дорога. Потом Зарина спросила и он поежился: - издевается? Он вспомнил случайность в доме Мруха, и от смеха, который тут же ворвался из воспоминания в реальность, стало так неприятно, как не было, когда он сидел за семейным столом соотечественника. Видела ли Зарина, в каком состоянии была его одежда, когда он возвращался из гостей, он не знал. Уповая на то, что намек у нее получился не нарочно, он тем не менее представил липнущую к телу ткань и довольно сухо улыбнулся: - Не нужно, медовая. Незачем. Кушай виноград, моя красавица. Так выражался - с той же интонацией - его отец. Никогда не опускаясь до напоминаний, кто какое место занимает, никогда, даже с явными конкурентами, не используя угроз, он всегда находил, кого чем накормить. Так, по крайней мере, Галибу помнилось.
Летеция: Она открыла глаза и, посмотрев на брата, подумала, что ей до смерти надоело сидеть на одном и том же месте. Начав вертеть головой в разные стороны, она пересеклась взглядом с Ириной Фурией, улыбнулась ей, кивнув. Было в этой патрицианке что-то притягательное. Затем взгляд Прим наткнулся на двух обнимающихся парней, представляющих собою явный диссонанс. Их приветствия были слишком радостными для обычной встречи. Затем она наконец увидела Эмилию. Еще в лавке Маруха ей хотелось с ней поговорить, и теперь ей представился такой случай. Прим было мало что видно из-за стоящих патрициев, так что ей пришлось привстать с места, чтобы поймать взгляд Эмилии. Казалось, девушка была слишком поглощена беседой и смотрела только на юношей.
Публий Сципион: - А, можешь не объяснять, в наших краях с информацией было проще - никто не понимал, что лопочет повстанец, поэтому никто ничего и не спрашивал, - Публий на монетки обменял у запыхавшегося мальчишки орехи в меду и лукаво протянул их Эмилии, кивая на брата. - Предлагаю с ним не делиться, потому как если он уже сейчас топочет так, что может перебудить весь сенаторский дом, что будет с городом, если он еще и орехов вкусит? Абат еще не успел обдумать, веселее ли жить на Виминале, как Марк переключился на его музыкальные способности, и пришлось отбиваться: - Нет-нет, солдаты недолго наслаждались цивилизованной музыкой, ибо лесные духи рыжими руками разбили мою кифару в один из черных дней ссылки, а просить новую было совестно - стрелы не успевали стругать. Так что Феб являлся на болота с кимвалами, заодно и комаров убавлял, а это для солдата порой ценнее музыки, - Абат развел руками, пытаясь таким образом удержаться за перила пристойной и светской жизни, пока гарнизонные привычки и байки тащили его обратно. - Я готов поиграть специально для тебя, Эмилия, как только раздобуду хорошую кифару и место, где ее пение не будет хаотично отскакивать от пустых стен. В городе не намечается каких-нибудь высоких и веселых праздников, брат?
Зарина: Улыбка не изменилась, только взгляд от слов остыл. «Кушай виноград, моя красавица» прозвучало все равно что «займи уже себя чем-то другим и замолчи». - Конечно, любовь моя, - протянула она сладко, вкладывая в интонацию все тепло, которое только смогла найти. – Спасибо за угощение. И покорно потянулась за виноградом, подхватывая пальцами корешок аппетитной веточки. Зарина тихо вздохнула, обхватив губами ягоду. Даже раб, что стоял сейчас перед ней на коленях, был роднее и ближе, чем Галиб. Ведь и ее сейчас одной фразой на колени поставили. Ни песчинки любви в этом человеке, одна гордость нескончаемая, обида и жажда власти. Зарина втянула в рот ягоду и, почувствовав сладость на языке, покосилась на Галиба. Вот раб, он тут для того, чтобы угощения держать. Атиру – чтобы выполнять поручения. А Зарина для чего? Чтобы внимание привлекать к нарядам и украшениям, да показывать, как велик и богат тот господин, у чьих ног покорной может быть такая женщина? Что ж… Она подняла руку повыше и запрокинула голову так, чтобы гроздь винограда спадала к ее приоткрытым губам. Коснувшись кончиком языка нижней ягоды, Зарина подтолкнула ее в рот и мягко обхватила у корешка. Пусть не нужна ему самому. Но надо быть таким сокровищем, для которого бы Галиб не смог найти другого владельца, боясь прогадать.
Галиб: Ох уж этот изгиб шеи, ох уж этот виноград... Быку, на котором пашут, при виде подобного жеста свело бы шею, у тигра шерсть вокруг пасти взмокла бы от слюны... у Галиба дрогнуло веко. Дважды. Потом перешло на бровь. К счастью. Поскольку дрожь века - это нехороший знак. А бровь это уже претензия, какое-то присутствие сознания, оценка, критика, стена, отгородиться можно в присутствии посторонних от этого томного ветра в душных песках, а влага хочешь-не хочешь и стекает вдоль позвоночника, и ткань липнет. Все равно. Женщина-песок, женщина-топь. И очевидна же эта уловка, очевидна как хамата под туникой Атиру, как расчет под улыбкой ростовщика, как... сумма, блестящая на шее у этой женщины. И все равно. Да видно же, видно, что кошка прыгнет! Но как она спину гнет! - А ты не боишься, медовая, что тебя отбивать придется?
Зарина: Зарина откусила половинку сочной ягоды и слизнула сладость с губ, переводя взгляд на Галиба. - А почему я должна этого бояться? – она отправила в рот вторую половинку, будто целуя кончик пальца и не спеша отымать его от губ. – Пусть волнуются те, которые будут отбивать. Улыбка тронула уголки ее губ и глаз. Зарина оторвала от ветки еще одну прозрачно-зеленую ягоду и повертела ее в пальцах. - Но только я не хочу, чтобы ты волновался, - она поднесла виноград ко рту, задумчиво водя им по губам. – Мне вести себя скромнее, свет очей моих? Только скажи, и я буду стараться, мой господин… И постарается так, чтобы скромность стала соблазнительнее томности. Пусть боится!
Ветурий: "по недостаткам..ох и нарываешься ты, сестрица" Марк был далек от мысли, что девушка, ведущая себя так..почти распутно, наверное, по мнению строгих, как, например, Фурии, найдет союзников и союз с ними. Какие бы слухи не ходили об Ирине, насколько бы они ни соответствовали действительности, вряд ли она захочет брату супругу, обсуждающую достоинства и недостатки гладиаторов при таком количестве зрителей и слушателей. Пока он думал, оглядывая разномастную толпу знакомых лиц, в голову пришла идея. - А мальчишка не доверяет мне сестру совершенно справедливо. Более того, я намерен набраться наглости и осуществить свое заветное желание прямо здесь, при нём. Откровенно говоря, ему хотелось положить голову ей на колени, затылком в ложбинку между ногами и уткнуться носом в мягкий животик, но сидения не располагали к подобным вольностям, к тому же девчонка бы наверняка испугалась. И сцену не было бы видно совсем. - Но я могу подождать. Только не слишком долго, так что торопись, дающий обещание перед светлым ликом Друзиллы. Тем более, что прекрасные желают еды и напитков.
МаркКорнелийСципион: — Удостоит, удостоит, когда-нибудь он всех удостоит... Сочтя, что лишать его орешков это уже слишком Марк решил пойти на ответные меры, параллельно судорожно пытаясь прикинуть, во сколько ему обойдётся по-настоящему хорошая и дорогая кифара, причём совершенно срочно. И где её можно будет купить. — Вообще во времена моей службы там после пятой где-то сожжённой дотла со всеми жителями мятежной деревушки местные быстро выучивали латынь и начинали всё рассказывать заранее, не дожидаясь начала приготовления жаркого по-кельтски. Странно, что до сих пор не все местные его так сразу учат. Бардак в Британии очень даже радовал. Как минимум три легиона останутся в местах постоянной дислокации. Второй, Девятый и Двадцатый. Задача немного упростилась. Немного... Но, всё-таки, это же лучше, чем ничего, не так ли? — Праздники, праздники... Ну, вот одна из почтенных домин сегодня вечером организует пир у себя в домусе, на Эсквилине. Приглашено всё наше семейство. Отец где-то между Тарентом и Байями, мать занята, сестра... Не знаю. Так что да, у тебя будет великолепная возможность блеснуть своими музыкальными талантами в прелестном обществе. А что касается комаров... Воевать лучше не с ними, а с болотом. Равно как и крыс проще и надёжнее вытравливать или разводить кошек покрупнее, а не стоять у каждой норки с гладиусом. О каких кровососущих насекомых и крысах шла речь трибун предпочёл умолчать. Кому надо — те поймут.
Эмилия: Эмилия улыбнулась, принимая из рук Публия угощение. Словесные перепалки братьев выглядели так забавно, как будто то были не сенаторские сыновья и воины, а дурашливые мальчишки, не упускающие шанса показать, кто главнее. Но потом Марк заговорил о сожженных дотла деревнях и людях… Такое Эмилия слушать не желала. Она отвернулась от мужчин, давая им возможность наговориться, и со спокойным безразличием стала рассматривать, как одеты актеры. Это быстро наскучило. После урока Вистария хотелось разглядывать только лица. Эмилия кинула взгляд в сторону и почти сразу же увидела Летецию. Та, казалось, была рада, что привлекла внимание. Поняв, что Прим, судя по всему, не хочет ограничиваться только приветствием, девушка кивком пригласила подойти. - Пир у Клавдии Минор, - вновь включилась она в беседу. – Прекрасная возможность поразить всех своим талантом. Осталось только найти кифару.
Кассий: "Что, непоседа?" Кассий проследил, куда она смотрит, ну и естественно уперся взглядом в Марка Сципиона. "Интересно, подобных мужчин женщины вроде Прим высмеивают тоже?" Он бы с удовольствием проверил, но вряд ли у сестры после только что произошедшего разговора откуда ни возьмись оказалось бы подходящее настроение. - Он, кстати, не женат, - шепнул он Прим на ухо. Увидел рядом мальчишку помельче, сопоставил мимику и добавил: - Они оба. Хочешь к ним? Приготовился подняться, хотя ни малейшего желания разговаривать сейчас с оживленной и напористой молодежью не было. Разве что слушать. (кто сестру пригласил, он не видел)
Летеция: «Он, кстати, не женат»… После всех этих разговоров уже было все равно женат кто-то или нет. Ей хотелось встать, уйти, оставить неприятную сцену. И потому она была рада Эмилии. - Да, хочу, - произнесла она, стремительно поднимаясь и еще раз бросая взгляд на девушку и ее собеседников. Нужно было выйти из ряда, и она взяла брата за руку. Пока они не сдвинулись с места, а Кассий находился близко, Прим все же спросила, глядя ему в глаза: -А почему на пол? Ты сказал, что нужно на пол. Про десяток ей было понятно, а вот про пол ну совсем никак.
Кассий: Если она хотела подойти к ним, то уж не одна. Эмилию он увидел только когда уже поднялся, но не придал значения. Замешкался с ответом, пытаясь привязать вопрос к чему-то окружающему, но понял, вспомнил, неприятно ухмыльнулся и бросил: - или в подушку. Не суть. Предложив руку сестре, чтоб опиралась, он подошел к этим задорным и юным, чувствуя себя, наверное, как Курион: между ними с тестем была более разумная для приятельства разница в возрасте. - Приятно снова встретить тебя, Эмилия. Равно как и общество, в котором ты блещешь. Бесцветный голос он компенсировал выражением лица, приветливо улыбаясь молодым людям, любому из которых с бОльшим удовольствием в данный момент свернул бы шею. Неприятно было думать, что Прим мог понравиться кто-то из них. - Давно ли ты возвратился, Публий?.. Тебя трудно узнать. Когда б не присутствие Марка, - (легкий поклон в его сторону), - я так и гадал бы издали, что за смутно знакомое лицо. Возможно, ты так же сейчас гадаешь, что я за старый хрен, - голос никак не окрасился, - так вот я Кассий Летеций Руф, а это сестра моя... Не хотите переместиться ближе к центру?... Мы только что оттуда поднялись ради удовольствия вас приветствовать, и вернуться в бОльшем составе еще не поздно. Невозможно длинная для него речь. Оттяжка момента, когда придется любоваться, как эта пара павлинов возьмется распускать перья.
Электра: Споры брата и сестры немного разряжали обстановку, и Электра мысленно выдохнула. Домиция была очаровательна, и сама мысль сватать ее прямо сейчас и отдавать замуж, казалась бредовой. - Домиция, милая, как я тебя понимаю. – Девушка смотрела прямо в ее глаза. – Все хотят тебя повыгоднее отдать замуж, в то время, когда сама ты чувствуешь, что еще не время, да и вообще, сердцу не прикажешь. Очень нечасто вкусы родителей совпадают со вкусами их детей. – Ведь сама она могла уже считаться старой девой, но Электра таковой себя не считала, она посвятила свою юность развитию самой себя, хотя хлопоты по хозяйству ей доставляли удовольствие. - Луций, будет чудесно, если ты раздобудешь для меня чистой воды и винограда. – Мальчишка был маленьким мужчиной и вел себя в некоторых вопросах подобно Марку. Что же, тем интереснее будет посмотреть, что получится в результате, когда он войдет в возраст ее брата. - Ирина, уж не знаю, что думает по этому поводу Луций, но без лести могу сказать, что рассказываешь ты про гладиаторов интересно. Мне, человеку, не слишком интересующемуся боями, стало весьма любопытно взглянуть на этого Вепря и послушать его.
Летеция: -Аве, - поприветствовала Прим, слегка нервничая. В первые секунды она даже не поняла отчего. Пока Кассий приглашал, она, улыбнувшись Эмилии, скользила взглядом, осознав, что именно смущает. Это был классический треугольник, в вершине которого сидела Эмилия, а по краям - братья. Кассий же сместил центр тяжести фигуры, утяжелив ее подножие. Если бы не его приглашение, она бы встала между Эмилией и Марком, таким образом вернув равновесие и получив возможность поговорить с ней. Когда она встретила ее сегодня в лавке, то подумала о том, что давно не видела ее. В ней легко угадывались черты ее родителей, брата… Прим на пару секунд воскресила в памяти смеющееся лицо Квинта. Ей захотелось поговорить с ней, узнать подробнее о делах. О том, как там маленькая Эмилия? И лучше бы это выглядело, как простое любопытство. Теперь же она вынуждена была стоять возле Кассия и мило улыбаться, чувствуя досаду и смущение.
Публий Сципион: - Воевать еще и с болотом? Ну нет, я столько жижи не выпью, не то место и не то время, зато натренировал меткость - за сто шагов сшибу мельчайшего шмеля его собратом. А вообще, братишка, говорить о сожжениях в таком прелестном обществе - будто больше не о чем? Как-то вы совсем разбаловались в своем римском каменном мешке, куда лучше о музыке, картинах, театре, да хоть о вине! - Абат забрал у следующего мальчишки заказанный кувшин с разбавленным, сам налил по трем стаканам. - И хотя я привык хлестать прямиком из кувшина, но сейчас мы будем готовиться к пиру у Агенобарбов, милая Эмилия, хорошо, что есть кто-то, кто может напомнить мне о манерах... И тут на него упала тень, коротенькая, не угрожающая, и сразу еще одна. Публий поднял глаза и не успел напустить в них даже фальшивой тени узнавания, видимо, поэтому вступительное слово незнакомца оборвалось представлением. - Старый хрен Руф? - Он широко улыбнулся обоим, давая понять, что подкол засчитан. - Но как у старого хрена может быть сестрой молодой цианус*, что-то изменилось в ботанических списках? Вернулся я только что, еще британская ряска с ушей не свалилась, как видишь, и сразу - в высшее общество. И если Эмилия и Лат пожелают сменить трибуну, я тем более буду не против. Он протянул один стакан Эмилии, другой с поклоном - не вспомненной сестре, третий медленно поставил на поднос и снова подозвал мальчишку: - Еще кувшин. И орешков. * Василек (Cyanus) - цветок, посвященный Церере, росший на пшеничных полях, сопровождавший пшеницу. Важный цветок для голодных путников - считалось, что если в дороге видишь васильки, значит, недалеко поле, зерно и еда.
Галиб: Галиб не хотел ее пугать, прямо объясняя, почему. Лучше когда-нибудь он, возможно, расскажет случай из жизни, наглядно говорящий о том, как может получиться со спорным предметом, когда его отбивают. Иногда от него остается треть, иногда случается так, что делить в итоге некому. Но не теперь, чтоб не провоцировать обиду или вызов. - Хотелось бы верить в твое благоразумие, - он улыбался, - но больше я доверяю твоему вкусу. Ты и сама прекрасно знаешь, что тебе к лицу и сколько лукавства должно быть в твоей скромности, чтоб меня самого не обмануть ненароком.
Зарина: Зарина побоялась, что взгляд выдаст недоверие, а потому увлеченно стала разглядывать виноградину, подставляя ее солнцу. Можно было подумать, что Галиб и вправду о ней самой беспокоится, если бы не эти слова о вкусе, да про то, что к лицу идет. Зарине захотелось закричать или разбить что-то (возможно даже о голову Галиба), но вместо этого она, улыбаясь и с любопытством глядя на ягоду, сжала сильнее ее между пальцев. Сверху показалась капля сока – Зарина сдавила еще крепче, до тех пор, пока виноградина не лопнула, и сок не начал стекать по ногтям. - Красиво, - тихо произнесла она и, наконец, взглянула на Галиба, уже спокойно и снова тепло. Губами собрала с пальцев влагу. - И вкусно. – Потом, помолчав немного, продолжила. – Я немного забылась, любовь моя. Когда ты рядом, я чувствую себя в безопасности. И потому позволяю себе чуть больше, чем если бы была без тебя. Прости мне эту вольность. Взгляда не опустила и глядела в глаза по-женски мягко, пытливо – простит или нет. Вот ведь! А еще недавно едва ли не пела от любви, представляя перья да ткани, руки едва не целовала, когда просил прощения за дерзость. «Ой и гораааазда ты себя обманывать, Зарина!»
МаркКорнелийСципион: — Именно. Осушать его. Тогда и комаров не будет. А что касается сожжений... Да, пожалуй ты прав, мне стоит проехаться как минимум до Альпийского вала, в это время года перевалы ещё не закрыты снегом, а природа там поистине прекрасна. "Ага... Девчонка всё-таки не сказать, что так уж приучена к тому, что на самом деле представляет собой жизнь, в отличие от отца, и это в этом возрасте... Интересно, интересно..." — выводы были сделаны. Осталось их лишь уточнить. Нехватка времени? Он считает, что время ещё есть? Нужно было всё узнать и уточнить. Чем скорее — тем лучше. — Аве. Ну, если Эмилия предпочтёт переместиться, то я не вижу причин нам быть против. Эдил Кассий, кого я вижу... Как приятно видеть знакомые лица тех, кому мы обязаны благоустроенностью Города. Положенные кивки обоим новым собеседникам не заставили себя ожидать. Детали же того, что Сципион на самом деле думает о родственнике Куриона,он, разумеется, держал при себе. Привычка держать язык за зубами чаще всего быстро вырабатывается у детей сенаторского сословия. — Летеция, как я рад тебя видеть. Твой муж по-прежнему всё на лимесе? Служба далеко от Города всегда казалась мне трудной, но почётной обязанностью римских мужчин, которых ждут дома сестры, матери и жёны. "Марк Бруттий... Всадник... На лимесе... Ещё один трибун ангустиклавий в Сирии. После казни Куриона ей потребуется протекция... Ковать железо надо пока горячо..." — ещё одна мысль, ещё идеи. Вопросов много, ответов нет, ответы нужны ещё вчера. И с братом стоит поговорить. О деле. Несмотря на всё желание оторваться.
Галиб: Взял ее за руку и кончики пальцев потрогал губами, то ли проверяя, остался ли сок, то ли целуя след ее губ, а глаза стали сужаться и приобрели выражение. Может, женщине этот взгляд и польстил бы, но очень хорошо, что его никогда не видели люди, с которыми он торговал: взгляд выдавал аппетиты. И не скрывал, что в способах утоления этот человек не слишком разборчив. - А я и не сердился, милая. Можно ли сердиться на то, что красиво. Будь осторожна только, будь осторожна. И повел ее пальцами про своей щеке. В чем-то римская мода все же была на руку. Кроме очевидного выигрыша внешности в отсутствии не слишком красивой и густой бороды. Отклонился снова, вовсе закрыв глаза. Нехорошо выпускать взгляд в таком многолюдном месте.
Эмилия: - Публий так вдохновенно рассказывал про природу Британии, что не в силах унять свое любопытство, я дала уговорить себя на поход в театр, - она тихо засмеялась. – Так что я за разговоры о природе! Когда подошли Кассий и Летеция, Эмилия встала – разговаривать, как прежде, с четырьмя уже было бы неудобно. - Взаимно, Кассий, - ответила она вежливой улыбкой и протянула руку к его сестре, тихо обращаясь только к ней. – Прим… Мать всегда так делала – легкое прикосновение и ласковый взгляд, чтобы помочь гостю заговорить. А Летеции хотелось говорить, Эмилия это чувствовала. И у Маруха девушка пыталась быть к ней поближе, и сейчас выглядывала через ряды. Только все время что-то мешало беседе. На фоне всей предельно вежливой речи Кассия «старый хрен» прозвучало для Эмилии так резко, что мысль об истинном его отношении к собеседникам показалась не такой уж и абсурдной. И хотя Публий отшутился, она дала себе обещание быть повнимательнее к Руфу. Один за другим братья Сципионы переложили право принять решение на ее плечи. Но Эмилию даже повеселила эта ситуация: сейчас под ее командованием по собственному, надо заметить, желанию оказалось целых два воина. - Благодарю за приглашение, Кассий, - она кивнула. – И раз никто из моих спутников не против, я буду рада его принять. Эмилия обвела всех взглядом и еще раз улыбнулась. Хотя всё предстоящее ей казалось лишней суетой, именно в этой суматохе она и надеялась отвести Летецию в сторону и дать их беседе, наконец, состояться.
Кассий: На фоне легкого острословия Публия топорная лесть Марка выглядела как плевок. Кассий положил руку на плечо преторианскому трибуну, удерживая его на месте, и видя готовность, с которой Эмилия поднялась навстречу предложению, сел там, откуда она только что встала. - Думаю, Марк не случайно встретил меня по должности в таком месте, куда люди приходят развлекаться, ему, по всей вероятности, есть что сказать на тему о благоустройстве. Так что мы можем позволить женщинам оставить побоку наши скучные разговоры... а сами перекинемся парой слов? Это не займет много времени, - обратился он к младшему из братьев. Миг подумал и прибавил: - Но если тобой владеет понятное желание немного развеяться по прибытии... мне кажется, ты не успел порастерять находчивости на полях сражений и сможешь порадовать прекрасное общество изящным разговором, - в том, как он развел руками и чуть скривил губу, тут же снова улыбнувшись, можно было прочесть невысказанное знание, что до чего бы они с Марком Корнелием ни дошептались, старший брат не преминет поделиться итогами с младшим. Нельзя сказать, что ему хотелось сейчас делового разговора. Ему даже нетрудно было предположить, что с глазу на глаз он услышит много вещей неприятных. Но зачем-то эта грубая лесть была высказана, и он не хотел портить и без того не самое приятное расположение духа томительным ожиданием неизвестно чего. Да и сестре некоторые вещи выслушивать не следовало - она и так все прекрасно понимала.
полная версия страницы